Моя жизнь - моя игра (джен)

— Поттер, тебя директор вызывает к себе в кабинет, — сказал на следующий день во время завтрака староста — Уилкис, — пароль — «Малиновый джем»

«Только этого нам не хватало. Надо придумать, кто прислал нам дохлую сову», — сказал Адам-Самаэль.

«И кто нам мог ее послать?»

«Нам нужно, чтобы директор поверил? Или пусть дальше гадает?»

«Неважно. Хотя, я думаю, его соображения по этому поводу могут быть верными», — ответил Гарри самому себе в лице Адама-Самаэля.

«Письмо ты сжег, его содержания он не узнает».

* * *

— Малиновый джем, — произнес Гарри идиотский пароль, и поднялся в директорский кабинец по каменному эскалатору.

— Проходи, Гарри, — сказал Дамблдор, внимательно глядя на вошедшего ребенка, — садись.

— Добрый день, сэр, — Гарри сел в кресло.

— Вчера произошло несколько событий. Плакат мы сняли. Скажи, ты не знаешь, чьих это рук дело?

— Даже не могу предположить, — ответил Гарри, удивленно посмотрев прямо в глаза директора, как бы говоря «откуда мне это знать».

— Что скажешь насчет чучела совы?

— Кто-то не очень удачно пошутил, профессор. Там было письмо якобы от Дурслей, они передавали мне привет с того света, — ничего лучше Гарри не придумал по дороге к кабинету.

— Мм... и ты знаешь, кто бы это мог тебе написать?

— Нет, сэр.

— Если ты подозреваешь кого-то конкретного, можешь высказать свои предположения, Гарри.

«Надо подыграть, не зря же он тебя в Запретный лес отправлял. Кто вообще знает, что у него на уме...» — сказал Адам-Самаэль.

«Не хочу ему подыгрывать, чувствовать себя его куклой».

«Играть куклу — не значит быть ей».

— Сэр... — протянул Гарри, неуверенно глядя на директора, — Когда мы были в Запретном лесу, кентавр сказал, что... — Гарри на секунду задумался, как назвать Реддла, хотя он теперь всегда задумывался над этим вопросом, — Сами-Знаете-Кто планирует возродиться при помощи философского камня...

— Ты полагаешь, он мог отправить тебе письмо от имени твоих родственников?

— А философский камень действительно в школе, профессор? — ответил вопросом на вопрос Гарри.

— Скажу только, что камень надежно защищен.

«Я и не сомневался. Лежит где-нибудь в родовом поместье Дамблдора под кучей охранных чар».

— А если он не найдет камень, то он не сможет возродиться?

— Боюсь, что есть другие способы вернуть себе тело. Просто это произойдет позже.

— Скажите, профессор, вы не знаете, почему я не умер в ту ночь, когда Сами-Знаете-Кто хотел меня убить?

— О, Гарри, тебя спасла любовь твоей матери. Великая сила любви! Твоя мама умерла, но ее любовь охраняет тебя, она всегда с тобой, не смотря ни на что.

— А почему он хотел меня убить? Я же был совсем маленьким ребенком...

— Когда-нибудь ты все узнаешь, но пока я не могу ответить тебе на этот вопрос. Ты еще ребенок, и можешь не понять.

«Вот так всегда. Чтоб ответить на такой простой вопрос — я слишком маленький, а чтобы ходить в лес, в гости к убийце единорогов — вполне взрослый».

Гарри вышел из кабинета директора, постарался стереть с лица идиотское, как ему казалось, выражение, и пошел на Трансфигурацию.

За его спиной все то и дело перешептывались. Вся школа уже второй день гадала, кто же мог прислать Гарри Поттеру письмо с мертвой совой, и связано ли это с плакатом, восхваляющим Темного Лорда. Мальчика это раздражало.

«У них что, своей жизни нет... какое им дело, не закричал на весь зал от кого письмо, значит, не хочу, чтобы они знали. Я же не интересуюсь каждым письмом всех студентов».

Двое первокурсников с Хаффлпаффа даже подошли и спросили.

«Ну что за наглость, а как же тайна переписки и все такое?»

На Трансфигурации Гарри практически не слушал МакГонагалл. В итоге, трансфигурировать мышь в носовой платок ему не удалось. Хотя, он и не сильно расстроился.

«Какого черта мне это нужно? Как будто, когда меня внезапно проберет насморк, у меня в кармане не окажется носового платка, зато найдется пара мышей. Я же их всегда с собой ношу!»

Следующим был урок Защиты, пропускать его второй раз подряд было бы, как минимум, подозрительно. Гарри интересовало, покинул ли Темный Лорд школу, как обещал, или нет. И что будет с Квиррелом, останется ли он преподавать.

Когда Гарри вошел в кабинет ЗОТИ, сразу понял, что что-то не так. Во-первых, тут как-то сильно воняло... смертью? Нет, сама смерть, как явление, не должна иметь запахов, значит, воняло просто сильнее обычного, но ощущение смерти все равно присутствовало. Во-вторых, Квиррелл выглядел хуже обычного, его руки тряслись. Он даже не поднялся из-за своего стола и монотонно бубнил лекцию, просто зачитывая учебник, и то и дело яростно косясь в сторону Гарри. Мальчик не мог понять, что конкретно изменилось, кроме того, что тут сильнее завоняло разлагающимся трупом.

«Может у него в шкафу скелеты, в прямом смысле этого слова? Хотя судя по запаху, это только будущие скелеты», — подумал Гарри.

Ощущение смерти... Гарри заметил, что подобное впечатление сложилось не у него одного. Многие ребята чувствовали себя некомфортно сегодня в этом классе, где обычно так легко можно было выспаться. Даже невозмутимая Дафна, которая всегда на этом уроке смеялась над учителем вместе с Пэнси Паркинсон, хмурилась и о чем-то размышляла. Как только прозвенел звонок, Гарри одним из первых поспешил покинуть класс, и чувствовал, что яростный взгляд профессора провожает его.

«Да что случилось-то? Вчера он вроде ухмылялся, когда эта чертова сова прилетела».

* * *

Гарри буквально вбежал в гостиную и, устроившись в кресле, закрыл глаза.

— Сегодня Квиррелл какой-то странный. У него даже тихо на уроке было, хотя он так же монотонно бубнил, — протянул Малфой, устраиваясь на диване. По обе стороны от него сели Крэбб и Гойл.

— Это была смерть, — решил высказать свои предположения Гарри, так и не открыв глаза.

— А я думал со мной что-то не так. Я тоже как будто чувствовал присутствие смерти...

— Интересно, а что там — после жизни? — сказал Гарри, открывая глаза.

— Не знаю, никто не знает. Умирать, наверное, страшно...

— Почему? Смерть — решение всех проблем. Вообще все проблемы, которые существует, есть лишь потому, что мы живем. Не было бы человечества, не было бы ни войн, ни революций, ни разрушений. Во всех проблемах виновата жизнь. И чтобы не было проблем — достаточно умереть. Представь, каким бы был мир без людей? Естественная природа, красивые скалы, морские берега, чистые реки... Но существуют люди, а, значит, существуют и проблемы. Причем человек — такое существо, которое способно создавать проблемы как себе, так и другим. Мы хотим избавиться от проблем, и создаем новые. Они — наши естественные спутники, без них невозможна жизнь. Значит единственный выход — смерть.

Драко оценивающе посмотрел на Гарри. При этом оценивал он явно психическое состояние своего одноклассника.

— Поттер, с тобой точно все в порядке?

— Видимо, Квиррелл так на меня влияет. А он вообще хорош. Я уверен, что он надеялся найти философский камень. Думал, что Лорд поделится с ним эликсиром жизни. Какие же все люди глупые! Самые бессмертные — не рожденные. За жизнью всегда следует смерть. А вот если ты не родился, значит, ты и не умрешь. Малфой, вот скажи мне, зачем людям бессмертие?

— По-моему это круто — быть бессмертным! — выпалил Гойл, видимо, все-таки уловив хоть какую-то нить разговора.

— Думаешь? — ответил Гарри, — Жизнь — непрерывная борьба с самим собой и с другими. Какое счастье в вечной борьбе?

Этого Гойл уже не осилил, а Гарри махнул рукой и, думая о том, какого черта Шляпа отправила Крэбба и Гойла в Слизерин, встал с кресла и направился к выходу из гостиной. Все-таки размышлениями о проблемах и смерти, сыт не будешь. Нужно и Большой зал в обед навещать. Малфой и компания поплелись следом.

Остаток дня, до ужина прошел спокойно. Гарри сделал все домашние задания и даже решил, что после ужина зайдет в библиотеку и, наконец, начнет готовиться к предстоящим экзаменам. Но его планы так и остались планами.

* * *

На лестнице, ведущей в библиотеку, Гарри поджидал Квиррелл. Вид у него был... безумный. Глаза блестели, тюрбан был перекошен, весь он дрожал, то ли от злости, то ли от чего-то еще.

— Из-за тебя, сукин сын, мой хозяин покинул меня, оставив умирать! — сказав это, Квиррелл схватил Гарри за горло и начал душить. Душил он, впрочем, слабо, и мальчик думал, что умрет скорее от вони, исходящей от профессора.

— Так и катитесь за своим хозяином к чертям собачьим, — выдавил из себя Гарри.

— Ты ответишь, за все ответишь, — Квиррелл попытался усилить хватку, но, казалось, тело его не слушалось. В этом теле сил было едва ли больше, чем у ребенка.

Гарри ухватился за руки профессора, пытаясь разжать их. Тут Квиррелл сам отпустил мальчика, и Гарри в это время решил бежать как можно дальше, а то мало ли.

— Авада Кедавра! — выкрикнул профессор, но из-за дрожащих рук, попал в стену.

— Ступефай! — решил ответить Гарри. Перспектива убегать от Авад его как-то не радовала. Руки ребенка, в отличие от рук профессора, не дрожали, поэтому попал он как раз в грудь Квиррелла. Тот пошатнулся, завалился назад и скатился с лестницы. Снизу не доносилось ни звука. Мальчик решил проверить. Нет, за жизнь и здоровье профессора он не переживал, но вдруг тот специально притаился, чтоб кинуть очередное смертельное проклятие в спину.

Гарри спустился и увидел, что голова Квиррелла неестественно свернута. Глаза скосились в сторону подошедшего и стали стеклянными. Последнее чувство, отобразившееся в этих глазах, предназначалось тому, кто разрушил его мечты, его планы. Этим чувством была ненависть с долей обреченности. Гарри зачем-то поднял палочку Квиррелла.

«Черт! — в сознании Гарри всплыли слова Малфоя о том, что все Непростительные, произнесенные в магических местах, фиксируются, — Почему он умер? Это же обычный Ступефай и полет с лестницы. Максимум — он мог получить сотрясение мозга! Надо срочно бежать отсюда подальше!»

Но было уже поздно. Гарри быстро спрятал палочку Квиррелла в рукав мантии, не понимая толком, что он делает.

— Поттер, живо за мной! — сказал профессор Снейп, развернулся и очень быстрым шагом направился в сторону подземелий. Гарри ничего не оставалось, кроме как последовать за деканом. При этом, тот так быстро шел, что мальчику приходилось бежать, чтобы не отстать.

Снейп зашел в свой кабинет, Гарри зашел следом.

— Поттер, вон котлы. Вымоете их до блеска.

Глаза Гарри удивленно округлились, он открыл рот, но даже не знал, что сказать по этому поводу.

— Ах да, забыл вам сообщить, — ухмыльнулся декан, — Сегодня в восемь часов у вас отработка.

Мальчик посмотрел на настенные часы, которые показывали восемь двадцать пять.

«Он мне помогает?»

«Похоже на то. По-моему, лучше котлы, чем срок в Азкабане за непреднамеренное убийство!» — ответил Адам-Самаэль.

«Какое к черту убийство?»

— Профессор, почему он умер? Я бросил в него только Ступефай...

— Он уже был скорее мертв, чем жив. Вот на него так и подействовала магия, — ответил Снейп, не поднимая глаз от проверочных работ.

— Смерть всегда приходит неожиданно, даже когда ее ждут... — протянул Гарри, — Вы знали! О Квиррелле, Темном Лорде! Какого черта? —

«Я сказал это вслух?!»

— Это вас не касается, Поттер, — процедил сквозь зубы декан.

— Так какого черта вы мне помогаете? Вы — тот, кто виновен в смерти моих родителей! — Гарри ответ профессора только разозлил.

«Как узнать правду, так для директора я слишком маленький, для Снейпа — это меня не касается. А жизнь-то моя!».

— С чего вы взяли, что я виновен в смерти ваших родителей, Поттер? — зельевар даже поднялся с места и подошел к мальчишке, сидящему с котлом в руках, сощурил глаза и скрестил руки на груди.

— Скажете — нет? — язвительно отозвался Гарри, — Или это опять меня не касается?

«Идиот! Он тебе помогает. По крайней мере, сейчас! Ты еще украл палочку Квиррелла, теперь попробуй, докажи, что Аваду не ты использовал. Даже если авроры скажут, что одиннадцатилетний ребенок не мог выполнить это заклятие, все равно косых взглядов не избежать!» — вопил голос разума, вернее, голос Адама-Самаэля, но Гарри его не слушал.

— Вы ничего не знаете, Поттер! Наглый мальчишка! Да как ты смеешь меня упрекать?! — Снейп буквально нависал над Гарри.

— А вот так! Я знаю, что вы виновны в их смерти!

— И откуда же? — декан поднял бровь, глядя на Гарри, как на сумасшедшего.

— Вас так интересуют мои источники информации?

Снейп потер виски, мысленно заставляя взять себя в руки.

— Даже если я в чем-то виновен, не вам меня судить! — прошипел Снейп и вернулся к своему столу.

В это время в камине появлялась голова директора.

— Северус! У нас проблемы. Срочно зайди ко мне в кабинет. О, Гарри, здравствуй, еще раз, — сказала голова Дамблдора.

— Здравствуйте, профессор, — Гарри постарался навесить на лицо маску с печальным выражением лица, которое должно быть у студента на отработке. Однако эта маска быстро сменилась на прежнее выражение, полное ненависти и злости (хотя Гарри сейчас и не понимал, к кому именно направлена эта ненависть: к Снейпу, Квирреллу или к судьбе), как только голова директора исчезла.

— Какой актерский талант, Поттер! — презрительно бросил Снейп, прежде чем шагнуть в камин. Гарри показал язык исчезнувшему в пламени профессору.

«Чертов Волдеморт! То дохлых сов присылает, то его слуги меня убить пытаются! Не мог этого Квиррелла с собой прихватить, ну или, в крайнем случае, убить... Он, видимо, решил, раз убить меня не получилось, то довести до сумасшествия, Азкабана или самоубийства — получится! И этот Квиррелл... я не хотел, чтобы он умирал...»

Гарри еще долго просто смотрел на камин, где исчез Снейп. В голове была какая-то странная пустота, и только сердце бешено колотилось в груди.