Солнце над пропастью (гет)

Наш Джейсончик ничего бы тебе не сказал. Да и мне он открылся только потому,

что иначе я бы превратила его жизнь в ад. На то они и матери.

Терри Пратчетт "Дамы и господа"

— Энди, знаю, что о таком не принято говорить, но это твое первое знакомство с магией?

Судьба ничего не дает в вечную собственность, было написано в ее любимой книге, хотя даже при самом неблагополучном исходе есть возможности для перемен к лучшему. Десять лет — большой срок, он легко притупляет боль и стирает дурные воспоминания. За десять лет вполне возможно проникнуться иллюзией благополучия и безопасности, решить даже, что та страшная ночь — лишь плод ее бурного воображения. И все же, так часто, стоит ей закрыть глаза, со всех сторон на нее набрасываются обезумевшие ледяные призраки во всполохах зеленого света.

— Нет! Нет! Я умоляю! Только не Гарри!

И Андреа Сандерс, даже среди подруг известная железной выдержкой и образцовым спокойствием, в ужасе вскакивает с постели среди ночи, не успев толком проснуться. На дверях ее дома всегда самые надежные замки, внизу, у камина, дремлет отнюдь не безобидный дог, и даже мелкие преступления в таком благопристойном районе — большая редкость. Тем не менее, муж уже давно не задает лишних вопросов и, как и в десятки предыдущих ночей, ободряюще обнимает ее, а затем встает за успокоительным. А Андреа молча сидит на кровати, обхватив колени руками, и боится лишний раз пошевелиться, не то что спуститься в гостиную. Лишь бы не обнаружить там, как и в тот роковой Хэллоуин, бесчувственное тело молодого мужчины, изо рта которого вытекает струйка крови. Или еще страшнее — услышать отчаянный плач годовалого ребенка, возле кроватки которого сломанной куклой раскинула руки красивая рыжеволосая женщина с остекленевшими глазами.

— Лили, хватай Гарри и беги!

Лили. Все, что Андреа Сандерс знает о своей случайной спасительнице, — это имя. И в церкви, на исповеди, раз за разом она не решается задать святому отцу столько лет мучающий ее вопрос: сможет ли когда-нибудь душа Лили простить ей постыдное бегство, когда забыв о сломанных после аварии ребрах, о том, что она оказалась в незнакомом городе без денег, документов и возможности связаться с мужем, о том, что, может быть, больше некому позаботиться о так рано осиротевшем маленьком Гарри, Андреа подхватила на руки собственное дитя и в ужасе выбежала из дьявольского дома в Годриковой Лощине, чтобы больше никогда туда не возвращаться.

Андреа так и не позвонила в полицию, будто что-то невидимое удержало ее руку. Не пыталась найти этот неприветливый, мрачный городок на карте, так и не решив для себя, чего она боится больше — убедиться в его существовании или отсутствии. Не желала даже видеть в своем доме безобразно скалящиеся хэллоуинские тыквы, которыми так щедро украшен был дом Лили. Не садилась за руль и не путешествовала без мужа — психолог говорил что-то о фобии, оставшейся после ужасной аварии, в которой они с сыном чудом выжили.

— Андреа, — Даррен осторожно вкладывает в ее ледяные руки стакан с водой, — ты должна успокоиться. С Томом все в порядке, он спит. Пойдем вместе, и ты сама в этом убедишься.

— Только не Гарри! Нет!

Андреа Сандерс делает глубокий вдох и улыбается Констанс Финч-Флетчли, старой школьной приятельнице мужа. Как и прежде, эта дама не вызывает у нее особенно теплых чувств, но теперь они связаны общей тайной, и с этим приходится считаться.

— Ну разумеется, дорогая. Скажу тебе честно, я скептически отношусь к тому, что нам рассказала эта женщина, профессор Макгонагалл. Как и любая мать, я бы предпочла Итон. Подумай сама, чего не хватает нашим детям в жизни такого, чтобы для достижения этого им понадобилось волшебство?

— Вы с Биллом как будто сговорились, — с возбужденным блеском в глазах вскидывается Констанс. — Тебе лучше других известны традиции его семьи, вы ведь выросли вместе. Но зачем лишать мальчиков шанса добиться того, что недоступно нам? Никто ведь не отменял высшего образования через семь лет.

Андреа изо всех сил старается сохранить маску невозмутимости. Что Финч-Флетчли может понимать в магии, чего стоят самые разумные логические выкладки Даррена по сравнению с двумя жизнями, так внезапно оборвавшимися практически у нее на глазах? Ведь если бы убийца заподозрил, что у его преступления имеются свидетели, что Лили, не обращая никакого внимания на недовольство мужа, привела в дом незнакомую ей девушку, которую само провидение спасло от смерти в безлюдной глуши, сейчас бы они с Констанс не обсуждали учебу их сыновей в Хогвартсе.

В глазах третьей матери в их компании чуть больше понимания — Шерил Сакс овдовела всего год назад, и эта скверная история наделала много шума. При других обстоятельствах едва ли они общались бы так же свободно: и Даррен, и Билл, и многие их знакомые немало пострадали от острого пера и проницательного ума известного журналиста Энтони Сакса. Шерил стойко вынесла и непрекращающиеся сплетни о том, что в смерти ее мужа не все так прозрачно, и переменившееся социальное положение их и без того не купающейся во всеобщем обожании семьи, и вот теперь даже предстоящую разлуку с единственной дочерью.

Андреа знает, что Шерил, как и ее, переполняют нехорошие предчувствия. После того, как познакомишься со смертью слишком близко, возможны лишь два исхода: или ты совершенно теряешь чувство реальности и, как следствие, страха, или, напротив, учишься подмечать все до мелочей и каждую минуту быть готовой к оплате неожиданно выставленного счета.

Андреа всерьез опасалась, что на щедрые чаевые ей уже не хватит.

— Если бы я знала, что игра Филлис в Таро выльется в такое, никогда бы не позволила держать дома эту гадость, — способность Шерил мягко гасить назревающие споры сослужила ей хорошую службу в непростые времена. — Но что уж теперь поделаешь. Нельзя увлечь ребенка сказкой, а потом запретить ее. Да и гены, как говорится, не обманешь.

— А Филлис не первая в семье с такими способностями? — к Шерил тут же обращается до сих пор молча прислушивающаяся к их разговору крупная женщина с волевым подбородком и командным голосом. Та после минутной заминки отрицательно качает головой, но не вдается в подробности.

Констанс ехидно усмехается, игнорируя предупреждающий взгляд Андреа. Неоднократно они задавались вопросом, как Энтони Саксу удается добывать информацию, доступную лишь избранным. "Да он настоящий волшебник!" — раздосадованно бил ладонью по столу Даррен после выхода очередной осторожной, но более чем понятной для посвященных статьи. Похоже, не так уж далек он был от истины.

— Мой муж не учился этому специально, — все же добавляет Шерил, верно истолковав воцарившуюся тишину. — Письмо он получил, но его отец ответил отказом. Энтони сожалел об этом всю жизнь. Поэтому я и отпускаю Филлис.

— А у вас? — мужеобразная женщина обращается к Андреа и Констанс, — у вас тоже мужья — волшебники?

— Нет, — качает головой Андреа. — Точно нет.

— Ну, если только в определенных областях... — вызывающе ухмыляется Констанс.

— Мы стопроцентные магглы, как принято у них говорить, — Андреа раздраженно косится на Финч-Флетчли. Она сама не знает, почему уделяет внимание незнакомке. Если Сакс уже столько лет вращается в их кругах, что начинаешь воспринимать ее как родственницу, — втайне ненавидишь, но не тебе выбирать, — то эта особа явно не одного поля с ними ягода. И муж ее Андреа тоже не впечатлил — он совершенно терялся на фоне своей громогласной и напористой супруги.

— Просто мне кажется, что слова миссис Сакс не лишены смысла, — возражает женщина. — Это ведь практически физическая способность, не талант навроде исключительного слуха или врожденной грамотности. Я сама медик, генетику хоть недолго, но изучала. Что мы, в конце концов, знаем о своих прабабушках и прадедушках? И я буду не я, если Гермиона, приехав на каникулы, не пройдет полного обследования. Я должна убедиться, что эта магия не вредит ее здоровью... Простите, я так и не представилась. Джин Грейнджер.

Андреа рассеянно кивает в ответ на рассуждения Джин Грейнджер о наследственности и скелетах в шкафу каждой семьи. Констанс, конечно, будет держать лицо, а при удобном случае непременно ввернет, что уж она и Билл знают свои родословные чуть ли не с самого сотворения мира. А вот ей не по себе с тех самых пор, как Томас получил это проклятое письмо. И дело вовсе не в том, что она боится обнаружить, будто какая-нибудь ее прапрабабка в свободное время промышляла приворотом и наведением порчи.

Судьба ничего не дает в вечную собственность. И сын, которого она дважды с таким трудом выхватила из рук самого рока, по собственной воле отправляется ему навстречу. И Андреа не знает, чье понимание ситуации более правильное: Даррена, который рассматривает магию, как дополнительный козырь в рукаве, средство манипуляций и достижения своих целей, Грейнджеров, уже перелопативших горы литературы о генах и хромосомах, или даже Шерил Сакс, полагающей, что она не властна над обстоятельствами и не в силах изменить предначертанное.

Зато Андреа единственная из них ощутила настоящее прикосновение магии смерти. Слишком близка была она к миру духов, чтобы те не запомнили ее лица. Или лица ее ребенка. И Андреа уже не понимала, сама ли она привезла сына в Годрикову Лощину в ту ночь, или, наоборот, это Том неосознанно привел ее в дом Лили, чтобы свершилась их судьба.

Андреа никогда не забудет, что у их судьбы зеленые глаза. И шрам на лбу в виде молнии.

По просьбам читателей оставляю здесь небольшой справочник имен, биографий, родственных и дружеских связей, к которому, возможно, вам захочется вернуться по мере знакомства с фанфиком.

Почти все персонажи описанные ниже — мои авторские или канонные, но получившие новую трактовку образа.

Семья Сандерс

Том — магглорожденный волшебник, получивший приглашение в Хогвартс в том же году, что и Гарри Поттер. Том отказывается от обучения магии ради престижного колледжа, но связи его с волшебным миром гораздо крепче, чем он может себе представить.

Андреа — мать Тома. Эмигрантка из Испании, удачно вышедшая замуж. Занимается социальной работой и стремится активно участвовать в жизни сына. Состоит в родстве с Марджори и Верноном Дурсли. Мать ее, Мерседес, до сих пор проживает в испанском городе Кордова. Знает о корнях своей семьи гораздо меньше, чем следовало бы…

Даррен — отец Тома. Успешный детектив. До поры до времени состоял на службе в Скотланд-Ярде, ведя расследования вместе с туповатым напарником Гартнером, но вскоре диапазон его клиентуры значительно расширился.

Семья Финч-Флетчли

Джастин — магглорожденный волшебник, студент Хаффлпаффа и однокурсник Гарри Поттера. Отказался от учебы в Итоне ради магии. Друг детства Тома Сандерса, сохранивший с ним связь и после отъезда в Хогвартс. Общителен и популярен среди товарищей по факультету.

Джереми — младший брат Джастина. Любимец их матери, а потому обречен отправиться в Хогвартс даже несмотря на отсутствие магического дара.

Констанс — мать Джастина и Джереми. Аристократка, светская львица и эксперт по древним мифологиям. Увлекается волшебными артефактами не менее страстно, чем Артур Уизли — маггловской техникой. Обладает талантом заводить полезные связи и непробиваемой уверенностью в себе. Подруга Даррена и Андреа Сандерсов.

Билл — отец Джастина и Джереми. Финансист, меценат и хороший семьянин. С Андреа Сандерс они выросли под одной крышей и остались близкими друзьями.

Семья Сакс

Филлис — магглорожденная волшебница, при загадочных обстоятельствах потерявшая отца, а вместе с ним и положение в обществе. Студентка Рэйвенкло и однокурсница Гарри Поттера. Относится к магии скептически, но все же отправляется в Хогвартс, чтобы пролить свет на тайны своей семьи.

Шерил — мать Филлис, с которой они очень близки. Пока дочь в отъезде, находит поддержку в большой семье, вере и неискоренимом оптимизме.

Тони — отец Филлис, скандально известный журналист. С космической скоростью обзаводился врагами, за что и поплатился. После смерти Тони выяснилось, что он совсем не тот, за кого себя выдавал… Владелец крайне неординарного питомца, доставшегося в наследство дочери.

Семья Грейнджер

Гермиона — магглорожденная волшебница, студентка Гриффиндора. Канон предписывал ей стать лучшей подругой Гарри Поттера и Рона Уизли, но что-то пошло не так. По слухам состоит в родстве с Дагворт-Грейнджерами из Хогсмида, но это не точно. Изо всех сил пытается найти свое место в волшебном мире, но сталкивается со множеством препятствий.

Джин и Роберт — родители Гермионы, стоматологи. Отношения их с дочерью довольно холодные и отстраненные, хотя они всеми силами стараются исправить ситуацию.

Геката — целитель хогсмидского филиала клиники Святого Мунго, вдова зельевара Гектора Дагворт-Грейнджера, урожденная Принц. Известна высоким профессионализмом, тяжелым характером, сложной биографией и близостью к хогсмидскому ковену.

Семья Розье

Альтаир — глава рода, предпочитающий оставаться за кадром. Серый кардинал и архитектор военных переворотов. Темный маг, сознательно ограничивающий использование волшебства. На момент текущих событий дислоцируется где-то в Африке.

Бетельгейзе — жена и верная спутница Альтаира.

Друэлла Расальхаг Блэк — дочь Альтаира и Бетельгейзе, жена Цигнуса Блэка, подруга и соратница лорда Волдеморта. Мать Беллатрикс, Андромеды и Нарциссы. Могущественная ведьма, в совершенстве владеющая магрибской магией. Метаморфомаг. Известна смелыми экспериментами и отсутствием моральных ограничений. В таймлайне первых глав фанфика предположительно мертва вследствие неправильно проведенного ритуала.

Энид Расальгети Лонгботтом — сестра-близнец Расальхаг. Жена Элджернона Лонгботтома, опекун Невилла Лонгботтома. После гибели сестры ведет затворнический образ жизни, сосредоточив свои интересы на воспитании Невилла, а также внучки Табиты.

Эван — племянник сестер Розье, метаморфомаг. Один из преданных последователей лорда Волдеморта, выполнявший его особые поручения. В таймлайне первых глав фанфика предположительно погиб в бою вместе с двумя друзьями и соратниками — Джонатаном Уилкисом и Каролиной Макнейр, — от руки Аластора Грюма.

Винда — доверенное лицо и последовательница Геллерта Гринделвальда. Специалист по боевой трансфигурации. Владелица дома в Италии, где как в годы второй мировой войны, так и после собирались весьма примечательные гости. Близка к хогсмидскому ковену.

Студенты Хогвартса

Гарри Поттер, Драко Малфой, Невилл Лонгботтом, Рон Уизли, Ханна Аббот, Захария Смит, Пенелопа Кристалл, и другие канонные персонажи в представлении не нуждаются. Все они здесь есть и так или иначе проявляют себя.

Джемма Фарли — студентка и староста Слизерина, позже староста школы. Американка, приехавшая в Британию из-за работы родителей и задержавшаяся на неопределенный срок. Превосходно играет в квиддич. Амбициозна, популярна и имеет свои секреты в шкафу.

Иоланта Дэвис — студентка Хаффлпаффа, лучшая подруга Джеммы, на год ее младше. Дочь адвоката Мэддисон Дэвис. Дружелюбная и обаятельная девушка, избегающая конфликтов. Встречается с Джоэлом Бэрком.

Табита Меррисот — студентка Слизерина, вторая лучшая подруга Джеммы, на два года ее младше. Внучка Энид Лонгботтом и бывшего профессора Хогвартса Галатеи Меррисот, дочь пророчицы Талиты Меррисот. Рано потеряла родителей и была воспитана бабушкой. Конфликтна, прямолинейна, любит решать проблемы кулаками. Увлекается астрономией.

Джоэл Бэрк — староста Хаффлпаффа. Внук, но не наследник предпринимателя и темного мага Карактакуса Бэрка. Строит большие планы на политическую карьеру. Встречается с Иоли Дэвис.

Маркус Флинт — студент Слизерина, капитан факультетской сборной по квиддичу. Давно и безответно влюблен в Джемму Фарли и дружит со всей ее компанией.

Кассиус Уоррингтон — студент Слизерина, часть компании Джеммы. Рано женится на Элейне Селвин, о чем впоследствие жалеет. Любимый хозяин небезызвестного рыжего кота.

Алкиона Кэрроу — студентка Слизерина, старшая дочь Амикуса Кэрроу, давняя соперница Джеммы Фарли.

Флора Кэрроу — студентка Слизерина, младшая сестра Алкионы, сестра-близнец Гестии. Не желает оставаться на вторых ролях и находит великолепный способ выделиться. Саркастична, умна, изворотлива и хорошо знакома с теневой стороной жизни, как и другие обитатели Лютного переулка.

Энтони Гольдштейн — студент Рэйвенкло, близкий друг Филлис Сакс, который невольно оказывается втянут в большинство ее приключений.

Мораг Макдугалл, Падма Патил — студентки Рэйвенкло, подруги Филлис Сакс и ее партнеры в учебном исследовании.

Другие персонажи

Уолден Макнейр — бывший Пожиратель смерти, ныне высокопоставленный сотрудник министерства магии. Женат на Пожирательнице смерти Каро Макнейр, которая в таймлайне первых глав числится пропавшей без вести. Отец двух дочерей, находящихся на попечении семьи Каро.

Каро Макнейр — Пожирательница смерти, жена Уолдена Макнейра. Доверенное лицо Расальхаг Блэк. Близкий друг Эвана Розье и Джонатана Уилкиса. С момента их предполагаемого убийства — в бегах, пока однажды не решает вернуться.

Морена Малфой — мать Люциуса Малфоя. В прошлом — подруга Расальхаг и Энид Розье и Дореи Блэк. Еще будучи студенткой Шармбатона, приехала в Британию из Румынии и вышла замуж за Абрахаса Малфоя, от которого вскоре ушла. Любит жить среди магглов, исследовать старинные артефакты, коллекционировать патронусов и терроризировать сына.

Карактакус Бэрк — торговец и предприниматель, крайне вольно трактующий закон. Один из самых влиятельных жителей Лютного переулка. Совладелец лавки темных артефактов «Борджин и Бэрк». Близок к хогсмидскому ковену.

Мэддисон Дэвис — адвокат, в юридической практике которой множество дел бывших Пожирателей смерти. Много лет прожила в Америке. Довольно свободно смотрит на сотрудничество с магглами, что неожиданно открывает перед ней большие возможности.

Донна Забини — мать Блейза Забини и представительница испанского рода Кортасар. Доверенное лицо Расальхаг Блэк. Известна многочисленными замужествами и любовью к Оборотному зелью.

Эвита Селвин — сестра Донны Забини и жена Пожирателя Смерти Варда Селвина. Приятельствует и имеет общие деловые интересы с Люциусом Малфоем. Исправно навещает мужа в Азкабане, при этом не теряя надежды разыскать пропавшего без вести возлюбленного. Мать трех дочерей — Элейны, Вивиан и Гвиневры.

Вивиан Селвин — дочь Эвиты Селвин. Самостоятельная, инициативная и довольно бесцеремонная девушка, заветная мечта которой — вытащить отца из Азкабана и восстановить доброе имя своей семьи.

Илья Долохов — студент Итона и друг Тома Сандерса. Волшебник, предпочитающий скрываться в мире магглов. Родственник Пожирателя Смерти Антонина Долохова.

Шайлих Фоули — глава влиятельного рода Фоули, одна из ведьм ковена. Большую часть жизни провела в западном квартале Хогсмида, пока из-за политики действующего министра не была вынуждена уехать в Норвегию со всем своим кланом. Юношеская любовь лорда Волдеморта.

Аманита Фоули — младшая сестра Шайлих, которой предстоит однажды возглавить род. Поставщик ингредиентов в клинику Святого Мунго. Успешная бизнес-леди и очень красивая женщина.

Тристан Бэгшот — в таймлайне первых глав действующий лорд-мэр Хогсмида. Амбициозен и имеет свои взгляды на реформирование Хогвартса. Сын историка магии Батильды Бэгшот.

Гвендолин Шаффик — одна из ведьм ковена и влиятельная жительница западного квартала Хогсмида. Консервативна и верна традициям. Кандидат на пост мэра Хогсмида. Старинная приятельница Альбуса Дамблдора.

Иделиса Флюм — одна из ведьм ковена и представительница рода Сеиров. Жена зельевара Луга Флюма. Проживает в западном квартале, но более открыта к знакомствам извне, чем ее соседки.

Виктория Флюм — дочь Иделисы Флюм, журналистка. Невеста Мориса Нотта, внука и полного тезки одного из первых Пожирателей смерти. Верна идеалам рода, но не готова постоянно жить по правилам старых семей, а потому курсирует между двумя мирами.

Пернелла Фламель — жена Николаса Фламеля, старейшая ведьма современности и счастливая обладательница философского камня. Наставница и друг Альбуса Дамблдора. Не может удержаться от того, чтобы не вмешиваться в исторические процессы, но не всегда способна успевать за их ходом.

Бабаджиде Экинбад — профессор в академии Уагаду и высокопоставленный чиновник в Международной Конфедерации Магов. В совершенстве владеет магией вуду. Заклятый друг Альтаира Розье, мечтающий выведать все его тайны. Метит на пост Альбуса Дамблдора и окружает себя компетентными и преданными людьми.

Если бы сказка о Золушке переписывалась на новый лад, главную героиню определенно стоило бы назвать Андреа. По крайней мере, так считал ее лучший друг, пользующийся репутацией человека, который никогда не ошибается.

Знакомые и незнакомые доверяли Уильяму Финч-Флетчли свои секреты, идеи и сбережения, и высоко ценили его советы. Должность заместителя председателя комитета по денежной политике банка Англии он занимал всего год, и Андреа только отмахивалась от недоброжелателей, считавших, что своим успехом Билл обязан не в меру предприимчивой супруге. Нет, ее друг был талантлив, и Андреа поняла это, стоило ей впервые увидеть восьмилетнего мальчишку, воспитанного няньками и слугами в невероятно красивом и пустом доме. Билла ждало блестящее образование и большое будущее, а она была дочерью дворецкого и испанской эмигрантки и совершенно не годилась ему в подруги.

— Даррен, а вот и Энди, о которой я тебе столько рассказывал, — так двадцатилетний Билли Финч-Флетчли представил ее своему однокурснику из Кембриджа.

— Вы совсем не похожи на англичанку, — заметил тот, а она с легкой улыбкой пояснила: "Моя мама родом из Кордовы".

Даррен Сандерс изучал юриспруденцию, тоже любил классическую музыку и сделал ей предложение через полгода.

Да, у Андреа не было ровным счетом ничего для того, чтобы стать Биллу подругой. Вместо этого она стала ему любимой сестрой.

В такой ранний час их любимое кафе почти пустовало. Сердитый на вид мужчина, с усами, делающими его похожим на моржа, второпях доедал свой омлет, параллельно оставляя пометки на стопке документов. Молодая девушка, явно туристка, задумчиво водила пальцем по меню, беззвучно шевеля губами. Пахло кофе с корицей и любимыми Андреа бельгийскими вафлями.

Она даже почти не заставила Билла ждать, опоздав лишь на пятнадцать минут. А он совсем не изменился за эти годы, предпочитая ее общество работе, так же, как некогда — лекциям по финансам. В то же время она беспокоилась, зная, что Билл никогда бы не назначил срочной встречи, не иди речь о чем-то действительно серьезном.

— Решили что-нибудь? — без предисловий поинтересовался Билл, и Андреа не пришлось уточнять, что именно он имел в виду. Вот уже второй месяц все разговоры и мысли вращались вокруг единственно возможной темы. Ведь они, пожалуй, были осведомлены куда лучше остальных. Муж и названный брат — лишь им Андреа раскрыла тайну той зловещей ноябрьской ночи. И хотя ни разу они не произнесли этого вслух, визит профессора Макгонагалл не вызывал у них ничего, кроме мрачных предчувствий.

— Пытаемся спорить, — она устало пожала плечами, бессмысленно уставившись в чашку. — Даррен считает, что любой талант надо развивать. Готова побиться о заклад, он и сам не прочь там поучиться. Мне начинает казаться, что мой муж утратил чувство реальности, полжизни гоняясь за преступниками.

— Ты поймешь, что преувеличиваешь, заглянув к нам на кухню, — угрюмо хмыкнул Билл. — Конни всерьез намерена заставить прислугу готовить в золотых котлах. Мы несколько вышли за рамки обычной подготовки к школе.

— Золотые котлы? — Андреа изогнула бровь. — Что же, твоя жена всегда была эксцентрична. Думаю, ей потребуется нечто более весомое, чтобы всех удивить.

— Например, полный набор мантий и прочей средневековой одежды, которую она заказала для себя, Джастина и Джереми? — уточнил Билл. — Кстати, один из ее новых котлов называется самопомешивающимся, и когда я собирался уходить, Конни как раз размышляла над тем, почему он у нее не работает. По-моему, она считает его чем-то вроде беспроводного миксера.

— Боже, — Андреа сочувственно сжала руку друга, с трудом подавляя смех. Констанс Финч-Флетчли, еще одна выпускница Кембриджа, специалист по англосаксонской, скандинавской и кельтской культуре, представляла собой полную противоположность мужу. Периодически в их доме появлялись гадалки, йоги, специалисты по оздоровлению и нетрадиционной медицине, духовные учителя, в большинстве своем — редкостные проходимцы и шарлатаны, и одной из супружеских обязанностей Билла было сведение ущерба от них к минимуму. Констанс, верящая в инопланетные цивилизации, теорию заговоров и волшебство, умудрялась существовать в собственном мире, не замечая ни корыстного интереса окружающих, ни обмана. Андреа даже отлично представляла ее себе, окруженную шуршащими пакетами с магической атрибутикой — точь-в-точь ребенок, без ограничений допущенный в кондитерскую.

— За ужином она как бы невзначай заговорила о покупке недвижимости в одном из... таких районов, — кисло добавил Билл. — Всерьез собирается приглашать туда своих подруг и родственников. Ты понимаешь, кого я имею в виду.

Андреа кивнула. Конни не следовало недооценивать — она происходила из семьи, подарившей Британии нескольких актеров, множество политиков и даже одного премьер-министра. Ее фото довольно часто мелькало на страницах светской хроники, где она появлялась в обществе представительниц королевского дома. И хотя Андреа старалась держаться на расстоянии от этой стороны жизни Финч-Флетчли, она точно знала, как минимум, то, что Конни — очень близкий человек к графине Уэссекской, а ее покойная мать была вхожа в дом к семье леди Дианы.

— Это пройдет, — ласково ободрила она Билла. — Констанс быстро утомят эти покупки, когда она поймет, что все равно не сможет использовать их вне мира волшебников. Надеюсь, у вас нашлось время купить учебники для Джастина? И что вы надумали насчет репетиторов? До финального отбора в Итон еще два года, но было бы глупо забрасывать занятия.

— Мы купили книги, — Билл поднял на нее неожиданно усталый взгляд. — Догадываюсь, что ты еще не дала им окончательного ответа.

— Ты же знаешь, что мне не нравится вся эта затея. Столько сил и времени было потрачено на Итон. Тому пришлось потрудиться, чтобы преодолеть огромный конкурс. Кстати, его успехи в латыни и французском оставляют желать лучшего. Я просто хотела, чтобы он хорошо отдохнул этим летом у моей мамы в Испании, а не морочил мне голову разговорами о метлах и драконах. Честное слово, Билл, я до сих пор не убеждена, что мы имеем дело не с сектантами и не с мошенниками.

— Собственно, поэтому я и пригласил сюда тебя, — Билл посмотрел куда-то за ее плечо, — и Даррена.

Андреа обернулась. Действительно, муж стоял в дверях кафе, стряхивая капли с полураскрытого зонтика. Странно, она и не заметила, что успел пройти дождь.

— Не вини Даррена в том, что он не рассказал тебе о встрече, — сказал Билл. — Я позвонил ему в офис этим утром и попросил приехать. Есть тут кое-что по его части.

Андреа настороженно следила за тем, как муж пробирается между плотно сдвинутых столиков к их уютному уголку.

— Энди, — он оптимистично кивнул, — и снова доброе утро! Билл, — мужчины обменялись рукопожатиями, и Даррен придвинул свободное кресло, удобно располагаясь рядом с женой. — Удалось что-то найти, я правильно понял?

Билл кивнул и, к удивлению Андреа, извлек из портфеля увесистую папку с документами.

— Все, что смогли раздобыть мои люди. Полное досье на тех, с кем вы имели возможность познакомиться полтора месяца назад. Грейнджеры, например. Стоматологи, очень успешные. Заправляет там всем жена, ей принадлежит клиника. Девочке двенадцать. Она лучшая ученица в классе, победительница многих конкурсов, подает большие надежды. Или, вот, Саксы. В свое время я немало сил потратил на то, чтобы накопать какой-никакой компромат на Энтони. Здесь все о нем и его жене.

Даррен протестующе поднял руку. Насколько Андреа знала мужа, выглядел он разочарованным.

— Билл, это несерьезно. Мне известно все о, так сказать, магглорожденных первокурсниках, а для того, чтобы собрать информацию о Шерил, достаточно проехаться до Голдерс Грин, где до сих пор живут Майерсы, ее родители, и расспросить соседок. И это все, на что способны твои хваленые специалисты?

Билл покачал головой.

— То, о чем ты просишь, не так-то легко устроить. Еще задав пару вопросов этой Макгонагалл, я заметил, что она крайне неохотно рассказывает об остальных детях. Только этим утром мне удалось узнать фамилии. И тогда я сразу понял, что ты первый захочешь об этом услышать, и не только из праздного любопытства. Ведь это ты занимался делом Сакса?

Андреа и Даррен заинтригованно переглянулись. Пока что совершенно неясно было, к чему клонит Билл.

— Причем тут дело Сакса? — спросил, наконец, Даррен. — Оно давно закрыто за отсутствием состава преступления. Да и прошел уже целый год.

— Видишь ли, какая тут путаница, — Билл с трудом подбирал слова. — Это даже забавно, но задуматься меня заставила Конни. После покупки книг для Джастина она еще пару раз ездила в Косой переулок. Так называется волшебная улица с магазинами и разными учреждениями. Там даже есть банк. Так вот, я уже рассказывал Энди, что Конни накупила множество бесполезных вещей, а еще больше заказала. Когда Конни забирала свои мантии и шляпы, она познакомилась с одной волшебницей. Можно даже сказать, что они подружились.

— И что тут такого особенного? — пожала плечами Андреа. — Констанс умеет заводить полезные знакомства. Наверняка эта волшебница знает о Хогвартсе больше всех нас вместе взятых. Может быть, она и сама там училась.

— Она не местная уроженка, — возразил Билл, — да это и не имеет значения. Ее сын будет однокурсником Джастина и, если вы так решите, Томаса. Но я никак не мог сообразить, почему ее фамилия кажется мне знакомой. И тут Конни снова навела меня на правильную мысль. Она вспомнила, что Шерил рассказывала о своем муже.

— Что именно? — хмыкнул Даррен. — Что у покойного старины Тони был отвратительный характер и больше врагов, чем у заправского мафиози?

— Что он происходил из волшебной семьи, дорогой, — напомнила Андреа. — Сакс — это фамилия его матери. Ребекка Сакс жила по соседству с родителями Шерил, так они познакомились. А о его отце мы ничего не знаем.

— Верно говоришь, — кивнул Билл. — Так вот, удивительная штука — память. Тони ведь умер, когда я только вступил в должность. Новые обязанности, ответственность, я и о смерти-то его узнал с большим опозданием. Даже даты не сопоставил. Так вот, тебе, Даррен, будет интересно узнать, что Тони Сакс за день до своей смерти приходил ко мне.

Даррен встрепенулся, как гончая, почуявшая дичь. Андреа был знаком этот огонек в глазах мужа. Еще во время расследования что-то в обстоятельствах смерти Сакса категорически Даррену не нравилось. Ни следа взлома или нападения, абсолютно здоровый мужчина — даже не скончался — просто прекратил существовать, так и сидя в своем любимом кресле у письменного стола, возле которого в хрустальном террариуме свернулась огромная анаконда — любимица Тони, трофей, который тот привез из своих многочисленных путешествий по всему свету. Жена утверждала, что в тот день муж надолго заперся у себя в кабинете и беспрерывно говорил, будто диктовал сам себе письмо или статью. Однако полиция не обнаружила ни записей, ни кассет, никаких улик, могущих пролить свет на эту странную смерть.

— Я сначала хотел выгнать негодяя, — продолжать вспоминать Билл. — Слыханная ли наглость — буквально за день до этого вышла еще одна паршивая статейка, и тут заявляется он, наверняка поглумиться! Однако он казался очень взволнованным и будто бы забыл о нашей давней вражде. Говорил, что все это больше не имеет значения. Что он стоит на пороге великих разоблачений, которые навсегда изменят не то что будущее страны — мира. Я подумал, что он совсем свихнулся, ведь он всерьез пытался убедить меня в существовании волшебников. И называл фамилии.

— Чьи фамилии? — подался вперед Даррен. — И как ты мог молчать об этом все это время?

— А ты хотел, чтобы я заявился в полицию, убеждая всех в существовании магии? — огрызнулся Билл. — Да еще и ссылаясь на сомнительное свидетельство помешавшегося Сакса? Я даже не удивился, услышав о его смерти. Он мне показался совсем плох. Что касается имен — он так и не сказал, в чем замешаны эти люди. Говорил, я скоро сам все узнаю. Но когда мне принесли этот список — все они здесь, Даррен. Все фамилии, в алфавитном порядке. Дети и учителя — не из тех, что можно спутать. И новая знакомая Конни тоже среди них.

— Но это же серьезное обвинение, Билл, — Андреа взволнованно прижала руку к губам. — Мы с вами знаем, на что способны эти люди. Долгие годы я каждый день благодарила Всевышнего за то, что еще жива. И если ты предполагаешь, что смерть Тони не была случайной... Отправлять к ним его единственную дочь — это хуже, чем преступление!

— Тогда эта книга еще больше тебя убедит, — Билл протянул ей толстый том в кожаной обложке. — Раз уж мне пришлось выдержать многочасовую прогулку по магазинам, я позаботился о том, чтобы обеспечить себя достойным чтением. Это книга об истории. Очень детально описывает самые значимые события в мире магии с древнейших времени и по сегодняшний день. Даже с иллюстрациями.

— Ты прочел ее? — Даррен наспех пролистал энциклопедию, брезгливо поморщившись при виде устрашающего вида создания с огромными ушами и в воинских доспехах. — Это что, гном?

— Это гоблин, — поправил его Билл. — Они чем-то похожи на гномов из современной фантастики. Мои коллеги, к слову, им принадлежит волшебный банк. А в былые времена они поднимали восстания и перебили немало народу. Одно из таких восстаний даже докатилось до Хогвартса. Они обустроили свой штаб в ближайшей деревушке.

— Да там небезопасно, — побледнела Андреа. — Но профессор Макгонагалл говорила, что большинство таких существ обитает в безлюдных краях или в заповедниках.

— Вот только они не считают гоблинов "одними из таких существ", — усмехнулся Билл. — Для них гоблины, оборотни, вампиры — как представители другой национальности. Можно их не любить, но ограничить как-то их свободу закон не позволяет. Да и здравый смысл. Кому придет в голову враждовать с теми, в чьем банке лежат твои деньги?

— Я вижу, там не так давно война закончилась, — задумчиво произнес Даррен, остановившись на одной из статей. — Из того, что здесь пишут, я понял, что выходцы из большого мира магами совсем не приветствуются. Люди гибли целыми семьями. Только послушайте: "... пытаясь уйти от преследования, Пожиратель Смерти Сириус Блэк убил одного волшебника и пятнадцать магглов, прежде чем был схвачен и обезврежен нарядом авроров. Блэк был приговорен к пожизненному заключению в Азкабане, а маггловским властям трагедия была представлена, как взрыв бытового газа". Или вот еще, "ущерб, причиненный Пожирателем Смерти Джонатаном Уилкисом, оценивается в..."

— Примеров тому масса, — мягко остановил его Билл — Хотя Донна, приятельница Конни, уверяет, что все это пережитки прошлого. Сама она вовсе не прочь активно общаться с такими, как мы, надеется, что Конни введет ее в свой круг. Несколько раз была замужем, в том числе и за магглами. Кстати, Даррен, обрати внимание, скажем, на сорок девятый раздел. Там рассказывается о том, что во второй мировой войне волшебники воевали наравне с нами. И оказывали большую поддержку нацистам. Маги умеют влиять на сознание и изменять память. Они очень хорошо скрываются и запутывают следы. А если ты обратишь внимание на свойства некоторых зелий...

— Довольно, — Андреа чувствовала, что поток информации начинает сводить ее с ума. — Не желаю ничего слышать об этой дьявольской книге. Я и раньше не хотела отпускать Томаса, а теперь и подавно. Он еще слишком мал, чтобы защищать себя самостоятельно. Да и не каждый взрослый такое выдержит. Даррен, — она обернулась к мужу, — мы должны поговорить с Шерил. Необходимо ее отговорить. А что, если маленькая Филлис действительно столкнется с убийцами ее отца? Ей всего одиннадцать, как она сможет им противостоять, ударит волшебной палочкой? И вторая женщина, эта Грейнджер. Если профессор Макгонагалл не считает необходимым информировать родителей о важных вещах, мы сделаем это сами. Билл, надеюсь, вам не составит труда избавиться от всего, что накупила Конни? Хотя, золотые котлы могут вполне невинно смотреться на кухне, — Андреа осеклась, заметив, что Билл в ответ на ее тираду все еще не произнес ни слова и подозрительно тихо смотрит куда-то в сторону. — Билл, вы ведь не собираетесь отпускать Джастина в Хогвартс после всего, что ты сейчас вывалил на нас?

Билл продолжал ее игнорировать, и Андреа почувствовала, что начинает дрожать от возмущения — так она всегда реагировала на стресс.

— Уильям Финч-Флетчли, вы совсем разум потеряли? — ледяным тоном осведомилась она. — Или это в порядке вещей, позволить относиться к своему ребенку, как ко второму сорту? Ты хотя бы подумал о его будущем? О том, что эти люди могут забрать у тебя сына, даже не прилагая к тому особых усилий?

— Энди, подожди, — Даррен, всегда более спокойный и рассудительный, рассмотрел в глазах друга что-то, не позволяющее торопиться с выводами. — Билл, что еще произошло?

— Это связано со списком, — не сразу отозвался Билл. — Ты же не думаешь, что такие вещи достаются просто так? Нет, мне даже не дали возможности проявить инициативу. Эти люди сами меня нашли.

— Волшебники? — ахнула Андреа. Билл рассмеялся.

— Если бы. Магглы. И наша встреча проходила в обстановке полной секретности.

— Что им нужно от вас? — жестко спросил Даррен. — Информация?

— В этой книге прочитаешь о том, что называют Статутом о Секретности. Волшебники — очень закрытое сообщество. Они скрывают сам факт своего существования. Почти не изученная община с колоссальными возможностями. Своего правителя они называют министром, однако действующему премьер-министру он подотчетен лишь в чрезвычайных ситуациях, напрямую угрожающих всему населению страны. Конечно, среди спецслужб и определенных организаций, называть которые здесь я не имею права, находятся те, кто не прочь познакомиться поближе с этим миром. Их давно интересовала школа Хогвартс. Туда, в отличие от Косого переулка, не попасть взрослому магглу, даже хорошо замаскированному. И тут такая возможность, приглашение приходит не кому-нибудь, а сыну самой Конни Филч-Флетчли. Меня попросили, чисто по-родственному, не мешать. Намекнули, что это повлияет и на мой нынешний статус, и на перспективы, открывающиеся перед Джастином. Не смотри на меня так, Энди. Все дело в том, что если не будет Хогвартса, очень вероятно, что и на Итон нам не рассчитывать.

Энди в ужасе сдавила виски ледяными пальцами. Несмотря на летний зной, ей казалось, что температура в комнате упала много ниже нулевой отметки. Даже обычно невозмутимый Даррен казался полностью потерянным. Да и чем они могли помочь другу? Все, что им оставалось, — это позаботиться о своем ребенке.

— А что сам Джастин думает о Хогвартсе? — вдруг спросил Даррен. — Мы так увлеклись спорами и интригами, что забыли принять во внимание то, чего хотят наши дети. Ведь они уже давно не малыши.

— Он много времени проводит с Конни, — бесцветно ответил Билл. — Ее энтузиазм, как обычно, заразителен. Хотя она и не скрывает, что предпочла бы такую судьбу для Джереми. Наш младший больше похож на ее родню: где угодно сориентируется, да и хитер не по годам. Джастин немного простодушен и плохо разбирается в людях. Это и меня тревожит. Ну а что говорит Томас? Воодушевлен?

— Это никого не волнует, — жестко отрезала Андреа. — Это глупо и безответственно. Уверяю вас, когда ребенок занят, ему некогда забивать себе голову разной чепухой! Поступив в Итон, а затем — в университет, получив диплом и став уважаемым человеком, он еще тысячу раз скажет мне спасибо!

— Но пока он не торопится этого делать, верно? — проницательно заметил Билл. — Он хочет поехать.

— Он держится странно, — ответил за нее Даррен. — Как будто совсем и не удивлен. Говорит, что мир магии — это его судьба, что бы мы ни решили. Еще и этот его интерес к юной мисс Сакс... Энди не рассказывала тебе?

— Не успела, — вздохнула Андреа. — До того, как я отвезла Тома к маме, он успел познакомиться с Шерил и ее дочкой. Какое-то роковое стечение обстоятельств, Том гулял с няней недалеко от нашего дома, а у Шерил сломалась машина прямо возле детской площадки. Пока она решала эту проблему, Том и Филлис играли вместе. А ты представляешь, какими коварными и изобретательными могут быть одиннадцатилетние дети, особенно если их цель — запудрить мозги взрослым. Короче говоря, Томас убедил эту бестолочь, свою няньку, что Шерил — моя приятельница, и не будет особого криминала, если они примут ее приглашение на чай.

— Ну и что в этом плохого? — удивился Билл. — Мы не ладили с Тони, но вот его жену мне даже жаль. Ей с ним непросто приходилось, да и теперь, насколько я знаю, она едва сводит концы с концами. Мои ребята выяснили, что она почти все продала: оба дома, драгоценности — для покрытия его долгов. Даже к ее родителям они теперь вернуться не могут. Набожные люди не примут внучку-ведьму.

Андреа говорить на эту тему было непросто. Она не любила Шерил Сакс. Неприязнь эта была почти иррациональной — Шерил не сделала ей ничего плохого, напротив, она олицетворяла собой то самое рациональное зерно, не позволяющее Энтони переходить грань дозволенного. Но даже несколько минут, проведенные в обществе женщины, делали Андреа больной. Малышка Филлис внешне больше походила на отца: яркая южная красота, черные кудри, огромные карие глаза. А вот из Шерил могла получиться типичная ведьма. Андреа никогда не нашла бы в себе смелости признаться в этом вслух — миссис Сакс невольно напоминала ей о Лили.

Лили, которую она предпочла бы навсегда забыть. Лили, у которой остался ребенок, мальчик, имеющий все шансы оказаться в той же школе, куда приглашали Тома. Много ли их в Англии, этих волшебных замков?

Нет, Шерил и Лили невозможно было спутать, если повнимательнее вглядеться в их лица. И все же сам облик, эта пышная копна огненно-рыжих волос и, конечно, зеленые глаза, могли смутить кого угодно. Если бы сама Смерть принимала человеческий облик, именно так описала бы Ее Андреа.

— Все дело в их змее, Билл, — собралась она, наконец, с мыслями. — Я знаю, это прозвучит, как бред, хотя после всего, что мы узнали, любое безумие имеет право на существование. Мой сын уверяет, что понимает ее шипение. Что это, на самом деле, не шипение, а осмысленная речь. Более того, — Андреа вздохнула, — кажется, он может ей отвечать.

— Отвечать змее? — Билл недоуменно взглянул на мрачного Даррена. — Что же... это, наверно, удобно. Я имею в виду, понимать язык животных. Но разве это опасно? О чем вообще могут говорить змеи? О том, сколько времени переваривается крыса? Или как правильно охотиться на кролика?

— Змея Энтони Сакса? — Даррен говорил тихо и выглядел по-настоящему опасным: — Змея Энтони Сакса, согласно твоим сведениям, разозлившего кого-то из влиятельных магов настолько, что это привело к его мгновенной и необъяснимой смерти? Змея, которая все это время находилась в кабинете, где Сакс работал, а значит, видела и слышала то, с чем люди обычно долго не живут?

— Не могу представить себе змею, дающую свидетельские показания, — растерянно признал Билл. — Но похоже, ты и в самом деле намерен допросить ее. Так?

— Томас все еще у мамы, — сказала Андреа. — Я не хочу, чтобы он возвращался в Англию до конца лета. Я знаю, что они с Филлис почти каждый день говорят по телефону. Чем-то его очень впечатлила эта девочка.

— Мы не домашние тираны и не станем запрещать этот минимум общения, который едва ли может навредить, — подытожил Даррен. — Но я считаю, настало время встретиться, наконец, с Шерил и взглянуть уже на эту Нагайну. Хотя бы ради безопасности наших детей.

— А я поговорю с Джин Грейнджер, — решила Андреа. — Не представляю пока, что мы можем сделать для Джастина, но обещаю, Билл, если выход существует, я приложу все усилия к тому, чтобы его отыскать. А теперь нам надо подумать о более насущных вопросах. Уверена, что не смогу спать спокойно, если сегодня же не напишу профессору Макгонагалл о том, что мы отклоняем ее предложение. Никто из вас не в курсе, где в Лондоне раздобыть сову?

Никогда прежде Тому не случалось видеть таких странных снов. Разговор, незримым свидетелем которого он оказался, — а после известия о существовании магии ничто не убедило бы его в том, что все это не происходит на самом деле, — явно не был предназначен для посторонних ушей.

Ведьм было две: одна с некоторой театральностью расхаживала из угла в угол, а другая сидела в простом, поеденном молью кресле. Скромно меблированная комната запросто могла принадлежать какой-нибудь захудалой придорожной гостинице и, конечно, вовсе не была предназначена для того, чтобы в ней вершили свои дела две влиятельные дамы. А что эти женщины не так просты, Том ощущал каким-то шестым чувством. Более того, они казались ему смутно знакомыми, хотя, конечно же, он их никогда прежде не встречал.

— Если вы и теперь станете утверждать, что все идет по плану, госпожа, я расписываюсь в своей полной несостоятельности, — призналась первая все с тем же налетом искусственности.

Та, кого она называла госпожой, безразлично пожала плечами, неспешно перелистывая страницы черной книжки в кожаной обложке. Похоже, она делала это чисто автоматически, лишь бы чем-то занять руки, — даже издалека Том видел, что страницы ежедневника были абсолютно пусты.

— Скажу больше, все просто отлично, — ответила она. — Когда мой племянничек спутался с рыжей грязнокровкой и сделал ей ребенка, я и подумать не могла, что это сыграет нам на руку. Верно говорят, нет ничего нового под солнцем...

— Госпожа, я вас не понимаю, — растерянно произнесла ведьма. — Мы только удаляемся от первоначальной цели! Я не вижу никакого смысла в том, чтобы использовать мальчишку, воспитанного магглами. К тому же, мы своими глазами наблюдали, как его родственники относятся к магии. Он непременно вас разочарует и подведет, Расальхаг, я не могу этого позволить!

— Твое дело маленькое, моя дорогая, — оборвала ее Расальхаг, впервые вскинув на собеседницу темные проницательные глаза. — Им и занимайся. Не рассчитывай, что я буду перед тобой отчитывыться. Ты все еще в большом долгу передо мной, Донна. Как бы тебе меня не подвести... снова. Об этом волнуйся.

Донна вспыхнула, но не осмелилась возразить. Том, тем временем, рассматривал Расальхаг, — отчего-то редкое имя моментально врезалось в память и легло на язык, будто в прошлом он не раз произносил его, и ассоциировалось оно у мальчика со змеями, звездами и песками восточных пустынь.

Расальхаг обмакнула перо в чернильницу, занося его над загадочной тетрадкой, и Том резко раскрыл глаза, морщась, словно невидимая пчела только что ужалила его в руку. На горизонте лишь занимался новый день, но сна уже было ни в одном глазу.

Звонки матери обычно приходились на утро — те драгоценные полчаса до начала рабочего дня, что Андреа могла провести с чашкой крепкого кофе в одной руке, телефонной трубкой в другой и кошкой на коленях. Не сказать, чтобы Том отличался излишней сентиментальностью: несомненно скучая по маме, он все же старался отделаться парочкой коротких историй, которые Андреа радовали, а его избавляли от излишних расспросов. С чистой совестью передав эстафету бабушке, Том мог мчаться на улицу — соседские дети были рады ему в своей компании.

В этом году все выглядело иначе. Том и раньше был среди них чужаком со своими разговорами об Итоне и изучении латыни — как тут говорить о Хогвартсе, не рискуя прослыть ненормальным? Лауринья, местная заводила, и так посматривала на него с подозрением, что уж говорить об обожавших ее недоумках-братьях?

Пару раз в неделю удавалось поговорить с Филлис. Признаться, Том ожидал от матери чего угодно, но только не попустительского молчания в ответ на эти звонки. Андреа ни слова не желала слышать о Хогвартсе, к Шерил Сакс относилась с мстительной враждебностью, которая не укрылась бы и от ребенка, но Филлис она как будто даже сочувствовала.

— Чем собираешься заняться сегодня? — голос Андреа по ту сторону трубки звучал по-чужому. — Бабушка говорила, поведет вас с Лео в кино?

— Мама, ты знаешь женщину по имени Донна? — неожиданно для себя спросил Том. Говорить о незнакомке с необычным именем почему-то не хотелось: родители так сопротивлялись всему волшебному, что непременно заподозрили бы неладное. Донной же могли звать любую соседку бабушки Мерседес или одну из тех унылых особ, что приходили в благотворительный центр матери пожаловаться на жизнь.

Андреа молчала лишь на несколько секунд дольше положенного, но этого хватило Тому, чтобы убедиться: такой сон никак не мог быть плодом его воображения.

— Не могу ее вспомнить. А почему спрашиваешь ты? Где ты ее встретил?

— Донна? — невероятно кстати вмешалась бабушка, заглядывая в комнату с кухни. — Ты говоришь про Донну Кортазар с Цветочной улицы? Не думала, что ее еще здесь помнят. Не слышала о ней ничего с тех пор, как она вышла замуж и уехала.

— Дай мне бабушку, — резко потребовала Андреа. — Немедленно.

Бабушка с любопытством посмотрела на Тома и взяла трубку. Возмущенной тирады матери он разобрать не смог, но Мерседес поспешила успокоить дочь.

— Ну как же "никогда не слышала"? Вот маленькая ты всегда восхищалась домом Кортазаров. ... Да... У них окна выходят на площадь с фонтаном, прямо на мечеть. Они еще почти каждый май выигрывали конкурс на самый красивый балкон. Такие приятные люди. ... А Донна постарше тебя. Она вышла замуж, когда еще был жив твой отец. Нас приглашали на венчание, но мы тогда не смогли поехать. ... А где она сейчас, не знаю. Точно не в Кордове, дом теперь принадлежит ее старшей сестре. ... Конечно, дети говорят! У Эвиты трое, что-то да вспомнили про тетю. ... Энди, милая, ну откуда же я знаю, кто ее муж! Какой-то итальянец. Томми, ты бы не мог выключить плиту?

Том скорчил возмущенную гримасу и нехотя отправился на кухню. Когда он вернулся, бабушка уже успела повесить трубку и задумчиво стирала пыль с журнального столика.

— Позавтракаем и пойдем покупать тебе обратный билет до Лондона, — сообщила она внуку. — Через неделю ты возвращаешься домой. Скоро в школу.

* * *

Если бы сказка об Алисе в стране чудес переписывалась на новый лад, Констанс Финч-Флетчли с уверенностью могла бы рассчитывать на роль Герцогини. Как бы убедителен ни был Билл, стремясь донести до друзей всю степень безумности очередного увлечения своей жены, ему явно не хватило выразительности. Оказавшись в преобразившейся гостиной дома своего детства, Андреа на миг почувствовала, будто неведомые силы перенесли ее в самый эпицентр нелепой театральной постановки.

С виду вполне благопристойный особняк принадлежал семье магов. Об этом говорили вызывающе волшебные заголовки на обложках неведомо откуда появившихся книг, хрустальные шары и сферы, заменившие уже успевшие примелькаться статуэтки Будды и многорукой воинственной Кали, словно невзначай высыпавшиеся из шелкового мешочка руны, выточенные из слоновой кости, роскошная мантия хозяйки, сшитая на заказ из тяжелого темно-зеленого атласа, и свободно перемещающееся по дому пушистое существо, похожее на откормленную породистую кошку. Констанс называла его книззлом и была страшно горда его солидной родословной, вручную выписанной на свитке пергамента.

Останься они с Конни наедине, и Андреа не упустила бы случая хорошенько повеселиться над странностями новоиспеченной "потомственной ведьмы". Увы, она была не единственной зрительницей этого представления, и, похоже, остальные не находили в происходящем ничего удивительного.

— Я оставила школу после пятого курса. Вышла замуж. Не слишком скучала, откровенно говоря. Сами знаете, как это бывает. За какие-то заслуги я вознаграждена большой семьей, хоть судьба и раскидала нас по всему свету. Моя младшая внучка, Табита, растет в нашем с Элджи доме. Ей уже четырнадцать, и она такая умница...

Энид Лонгботтом утверждала, что является ровесницей матери Андреа, во что, признаться, верилось с трудом. Конни с нескрываемой завистью успела шепнуть, что продолжительность жизни магов превосходит средние показатели у обычных людей, и женщины их стареют довольно медленно.

Спутница Энид приходилась ей какой-то дальней племянницей, хотя похожи они между собой были не больше, чем Шерил и Филлис Сакс, с которыми Андреа так пока и не нашла в себе мужества встретиться. Ее звали Донна, и даже без предупреждений Билла она производила впечатление особы хищной и непредсказуемой.

Андреа удалось развеять опасения, вызванные утренним разговором с сыном. Маленькую Донну Кортазар она помнила смутно, но совершенно точно та не обладала кожей цвета эбенового дерева, в отличие от приятельницы Конни. Муж ее был скандинавского происхождения и в Лондон наведывался редко. Донна предпочла сохранить свою девичью фамилию.

— Я восхищаюсь Вами, леди Лонгботтом, — чуть склонила голову Констанс. — После всего, через что прошла Ваша семья, взять на воспитание внука, когда у Вас с мужем и без того так много хлопот...

— Им приходилось нелегко, — тут же встряла Донна. — Магия мальчика нестабильна. Целители могут вылечить разбитые коленки, а вот человеческая душа для них все еще закрытая книга.

— Я бы хотела, чтобы это бремя выпало кому-то другому, — заметила Энид. — Элджернон не терпел даже упоминания имени Августы и ее неблагодарного отпрыска до той самой роковой ночи, когда с Фрэнком и Алисой случилось несчастье. И вдруг одиннадцать лет назад я узнаю, что по праву крови опека над ее внуком полагается именно нам. Никогда не думала, что мне доведется узнать, каково это — растить сквиба.

Андреа вопросительно взглянула на явно чувствующую себя неуютно Конни, которая поспешила объяснить:

— Сквибами называют детей волшебников, лишенных магии. Но, леди Лонгботтом, как же тогда объяснить приглашение в школу?

— Мальчик не сквиб, — снова вмешалась Донна. — Иначе магия не защитила бы его. Выбросить ребенка из окна, чтобы заставить его колдовать — я всегда говорила, Энид, что ты стала слишком жестокой.

— Мальчишка так слаб, что Элджи смог вытряхнуть из него крупицы волшебства лишь под угрозой гибели. Он бездарный, трусливый, неуклюжий! Ни единого выброса магии за восемь лет! Однажды он чуть было не утонул! Я тогда сказала, что Невилла следует хотя бы научить плавать, чтобы в следующий раз он смог спасти свою бесполезную жизнь, да и будет с него. К тому же, он не должен был выпасть из окна. Элджи планировал лишь левитировать его на большой высоте, но что-то пошло не так. Наше счастье, что события обернулись к лучшему. По крайней мере, в Августе проснулся исследовательский интерес к внуку. Она все еще надеется разглядеть в нем Фрэнка. Не понимает, что этот мальчик никогда не будет похож на своего отца... Невилл ее боится, а она даже не трудится скрывать своего разочарования. И попробуйте догадаться, кого она винит в том, что ее единственный внук вырос таким бесхарактерным! Тебе этого не понять, Донна, наш Блейз никогда не позволял сомневаться в себе. Да и Вы, Констанс, должно быть, очень уверены в своем ребенке, если так спокойно отпускаете его в незнакомую среду.

— Джастин очень рано продемонстрировал выдающиеся способности, — аккуратно произнесла Конни. Андреа была готова побиться о заклад, что из всей тирады Энид Лонгботтом сознание Констанс выхватило лишь последнюю фразу.

Эти волшебницы понравились Андреа еще меньше, чем Минерва Макгонагалл, поскольку их поведение предельно четко обозначило отношение к таким детям, как Джастин и Том. Поначалу ее еще изумляло, как Констанс может этого не видеть. Ответ лежал на поверхности: за весьма короткое время Конни вложила так много сил и средств в создание иллюзии принадлежности высшему волшебному сословию, что, похоже, сама начала в это верить.

— Знакомство с Донной Забини — редкостное везение, — оптимистично заявила она, проводив гостий. — Энид, конечно, чудовище, но с ней лучше дружить. Родители этого несчастного Невилла, кстати, герои войны. Думаю, только поэтому она и позаботилась о мальчике. Отношение общества очень чувствительно к таким вещам.

— Конни, проснись же, наконец! — взмолилась Андреа. — Если эти люди так относятся к родным детям, чужие для них не больше, чем досадная помеха. На твоем месте, я бы на пушечный выстрел не подпускала Донну к своему дому.

— Билл и тебя уже успел настроить против, — хмыкнула Конни. — Не мешайте мне устраивать будущее сына. Между прочим, у меня и второй подрастает, и кто знает, какой сюрприз он может преподнести нам в свои одиннадцать. На Джастине лежит двойная ответственность. Я надеюсь, он подружится и с Блейзом Забини, и даже с этим мальчиком, Лонгботтомом. Не думаю, что такой заведет массу друзей, а первые школьные знакомства — они, знаешь ли, запоминаются. Как, например, в нашем с Дарреном случае, — ехидно добавила она.

В такие моменты Андреа ненавидела Констанс. В муже она ни минуты не сомневалась: если Даррен и хранил дружбу с Конни все эти годы, он скорее руководствовался прагматическими соображениями. Вот только для самой Констанс это был личный вызов. В ее голове все еще не укладывалось, как это Даррен мог предпочесть ей безродную девчонку, даже университет не сподобившуюся закончить, и она не упускала случая ее уколоть.

— И все же задумайся, для чего Лонгботтом с тобой откровенничать, — не поддавшись на провокацию, ответила Андреа. — Или она хочет указать тебе на твое место, или предупреждает. Не стоит слепо полагаться на Донну, вы ведь так мало знакомы.

— Энди, с тобой я познакомилась только на вашей с Дарреном свадьбе, однако ты моментально стала чуть ли не членом нашей семьи, — сладко улыбнулась Конни. — Ты же не думаешь, что я стану поощрять общение сына с такими, например, как Грейнджеры? Если мы выбирали между лучшими школами, они, похоже, ухватились за первый подвернувшийся вариант. Они и на такое не могли рассчитывать.

Андреа тяжело вздохнула. Констанс была неисправима, и она отлично понимала, почему, даже если Билл решится привести жене свои логично выстроенные аргументы, они разобьются о железную стену ее самодовольства.

* * *

Частная стоматологическая клиника Джин и Роберта Грейнджеров находилась на тихой зеленой улочке, где все располагало к спокойствию. Андреа снова взглянула на часы и постучала в дверь — она прибыла минута в минуту.

Доктор Грейнджер сидела за столом, заполняя какую-то ведомость, и сперва даже не узнала ее. Андреа улыбнулась и снова представилась, с удовольствием наблюдая, как равнодушие на лице Джин сменяется неподдельным изумлением.

— Миссис Сандерс... Подумать только. Я и значения не придала, увидев Вашу фамилию в листе записей. Вы ко мне, как пациент, или это не простое совпадение?

— Я давно хотела с Вами встретиться, — объяснила Андреа. — А поскольку мы обе женщины занятые, лучше всего сделать это без ущерба для дела. Не беспокойтесь, я оплачу потраченное Вами время.

— Оставьте это, что за разговоры! — возмутилась Джин. — Присаживайтесь... сюда, за стол, — поспешно уточнила она, с сомнением покосившись на стоматологическое кресло. — Я могу предложить Вам чай или кофе? Не слишком профессионально звучит от стоматолога, — рассмеялась она.

— В другой раз. Через час я должна забрать мужа с работы. Нам предстоит важная встреча, где без ужина, думаю, не обойдется. Не утруждайте себя.

— Знаете, я пожалела, что мы не обменялись телефонами на той встрече, что организовала для нас профессор Макгонагалл. У меня осталась визитка миссис Финч-Флетчли, но ей очень сложно дозвониться. Девушка на телефоне утверждает, что передает ей мои сообщения, но миссис Финч-Флетчли так ни разу и не перезвонила.

— У Констанс много важных дел, — пробормотала Андреа, надеясь, что так действительно можно назвать примерки мантий и светские мероприятия. — У нее и на домашних не хватает времени.

Джин Грейнджер фыркнула.

— Важные дела у Вас, миссис Сандерс, Вы помогаете людям. Так много семей нашло помощь и поддержку в вашем благотворительном центре. Вашими усилиями люди не голодают и могут построить для себя достойную жизнь. Сомневаюсь, что миссис Финч-Флетчли делает хотя бы десятую часть того, что делаете вы. Ее образ жизни известен.

Андреа удивилась. Видимо, не только их семьи обеспокоились сбором информации о будущих однокурсниках. Джин Грейнджер с первой встречи произвела впечатление дамы прямолинейной и бесхитростной — так и сейчас, она даже не посчитала нужным скрывать свое любопытство.

— Вам известно о моем центре? — все же спросила Андреа. — Уверяю Вас, если миссис Финч-Флетчли не афиширует свои добрые дела, это не говорит об их отсутствии. Или она чем-то обидела Вас лично?

— Вы ведь меня не узнали, правда? — вдруг рассмеялась Джин Грейнджер. — Я тоже долго сомневалась, даже когда услышала, что Вашего сына зовут Томас. Я его очень хорошо помню. Он же на моих глазах делал свои первые шаги. Я была вашей соседкой целых семь лет. Мы жили на другой стороне улицы. Правда, не общались. Потом мы переехали, моя дочь Гермиона пошла в школу, и мы решили обосноваться поближе. Все для моей девочки.

— Ну конечно же, Грейнджер, — обрадовалась Андреа. — Теперь и я вспомнила это имя на почтовом ящике! Так Вы и есть те самые Грейнджеры, у которых был рыжий сеттер? Ваш муж гулял с ним каждое утро, в любую погоду!

— Это мы, — довольно ответила Джин. — А сеттер уже старый... Будьте уверены, миссис Сандерс, для меня это радостная встреча. Я очень хорошо помню и Вас, и, к сожалению, миссис Финч-Флетчли. Ее манеры со временем вовсе не изменились в лучшую сторону. Однако, не будем сейчас об этом. У Вас ведь что-то более важное на уме, нежели сплетни и воспоминания.

— Да, — радужный настрой Андреа тут же улетучился. — Миссис Грейнджер, мы решили отказаться от приглашения в Хогвартс. Том продолжит подготовку к поступлению в Итон, как и было запланировано. В школу принимают с тринадцати, и мы хотим сосредоточиться на будущих экзаменах.

Джин смотрела на нее, как рыба, выброшенная на берег.

— Вот как? А остальные родители что решили? Миссис Финч-Флетчли и третья мама, такая красивая женщина, я не запомнила имени?

— Джастин, сын Констанс, уже полностью готов к Хогвартсу, первого сентября уезжает. А с миссис Сакс мы еще не говорили, но я не думаю, что она изменит свое решение. Вероятно, Филлис тоже поедет.

— Могу я спросить, почему Вы передумали? — Джин склонила голову набок. — То есть, я понимаю, в Итон так сложно попасть, и мало кто откажется от такой возможности, но есть ли другие причины?

— Разумеется, — кивнула Энди. — Поэтому я здесь. Убедиться, что Вы понимаете ситуацию. Вы уже были в Косом переулке?

— Гермиона нас на следующий же день потащила, — улыбнулась Джин. Очевидна была ее безграничная любовь к дочери: не нужно было даже смотреть на многочисленные фотографии Гермионы, расставленные и развешенные в кабинете повсюду. Андреа некстати подумала, что улыбка девочки вызывает сомнения в профессионализме родителей, и тут же упрекнула себя за несвоевременные мысли. — Мы оставили в книжном магазине целое состояние. Я была поражена, ведь целая индустрия производит такие специфические товары! Вы ведь там не были?

— Не была. Но некоторые книги видела. В частности, учебник по истории, и мне он совсем не понравился.

— История? — Джин нахмурилась, вспоминая. — Странно, не замечала у нас такой книги. Должно быть, Гермиона забыла мне ее показать. Мы ведь так много накупили, всего не упомнишь.

— На Вашем месте, я с этого учебника начала бы знакомство с волшебном миром. Некоторые написанные там вещи меня напугали. Вы, конечно, ничего не знаете о войнах между волшебниками, восстаниях гоблинов, опасных магических существах, несчастных случаях, в том числе, происходивших и в волшебных школах? О тех же драконах, в конце концов.

— Я читала "Властелина колец", — уверенно подхватила миссис Грейнджер и побледнела: — Вы хотите сказать, эта книга основана на реальных событиях?

Андреа усмехнулась.

— Это я затрудняюсь Вам сказать. Но думаю, некое рациональное зерно в этом есть. По крайней мере, всего десять лет назад в Англии действовал человек, называвший себя Темным Лордом. Целый ряд терактов и происшествий, которым мы находили вполне естественное объяснение, был осуществлен им и его соратниками. И главной их целью, увы, являемся мы и наши дети. Эти люди ненавидят всех выходцев из большого мира, магглов. Несколько дней назад я познакомилась с волшебницей, которая вполне могла бы разделять эти идеи. Они с мужем воспитывают своего внучатого племянника и неоднократно подвергали его жизнь опасности, чтобы убедиться, есть ли у него дар волшебства.

— Вы это серьезно? — ахнула Джин. — Но профессор Макгонагалл говорила, что магглорожденные дети часто добиваются больших успехов, занимают важные посты в их министерстве и никто не имеет права ущемлять их при приеме на работу, да и в школе, само собой...

— А как Вы сможете это проконтролировать? — пристально посмотрела на нее Андреа. — Возможно, на официальном уровне дела и правда обстоят так, как говорила Макгонагалл. Но разве это может повлиять на вековые устои и предубеждения? Кому Вы пожалуетесь, если Гермиона, не дай Бог, столкнется с этим в школе? Она будет далеко, возможно, даже не захочет обо всем рассказывать? Вы не сможете поехать навестить ее, единственным источником информации будут письма. И вы правда считаете, что Макгонагалл, декан и заместитель директора, будет подробно описывать вам каждую мелочь в жизни Вашей дочери? Уверена, даже она заметит лишь самое очевидное и удобное.

— Вы поэтому не отпускаете Тома? — миссис Грейнджер выглядела расстроенной. — Боитесь, что его будут обижать другие ребята?

Андреа странно улыбнулась, будто что-то вспоминая.

— Не знаю, за кого мне тревожиться больше, за сына или за этих ребят, но я не сомневаюсь, что были бы конфликты. Том не привык к такому отношению и не станет спускать это с рук. Мне приходилось работать в школе, с детьми. Я знаю, какой балаган они могут устроить даже без волшебных палочек. Нет, я не смогу спать спокойно, если сын будет в Хогвартсе.

Джин Грейнджер долго молчала.

— Моя Гермиона — очень талантливая девочка, — с усилием сказала она. — У нее абсолютная память, она очень работоспособная, дисциплинированная. Книги у нас повсюду: за столом, в постели, в машине. Она с трех с половиной лет уже читает. В школе нам всегда было скучно. Лучшие результаты в классе, участие во внешкольных мероприятиях. Звучит, как набор штампов о классической отличнице. И мы не избежали главной проблемы, которая из этого обычно вытекает. Другие дети. Гермиона среди них популярностью не пользуется.

— Понимаю Вас, — вздохнула Андреа. — Школьные конфликты — тема для вас не новая. Таким детям всегда тяжело, особенно если ты девочка.

— Мы уже два класса сменили, — призналась Джин. — Школьный психолог меня, наверно, ненавидит. И везде повторяется одно и то же. Мы говорим друзьям, что гонимся за качеством образования, а на деле все объясняется тем, что моя дочь приходит домой и плачет. И я ничего не могу с этим поделать. Говорю ей, что через десять лет все это потеряет для нее всякое значение, что она и не вспомнит этих глупых и невоспитанных девчонок и мальчишек, но что такое мои доводы для одиннадцатки? И ведь это еще не переходный возраст...

— Если так тяжело в обычной школе, подумайте, что будет в Хогвартсе, — посоветовала Андреа. — Если магия будет даваться Гермионе так же легко, как скажем, арифметика, эти дети будут ей завидовать. Они-то в этом выросли и привыкли считать себя лучшими, а тут приходит кто-то со стороны и затыкает их за пояс. А если Гермиона не сможет удерживать свой статус лучшей ученицы, они будут над ней смеяться, списывать все на происхождение, да и для нее это серьезный удар по самолюбию. Она привыкла быть отличницей, со всеми плюсами и минусами этого положения.

— Вы тысячу раз правы, миссис Сандерс, и не думайте, что все это не приходило мне в голову. Я уже много раз пыталась поговорить с дочерью, объяснить, что это не поездка в парк развлечений, а серьезный выбор, который она делает, возможно, на всю оставшуюся жизнь. Но разве ее теперь переубедишь? Она выучила наизусть половину учебников, мечтает, что приедет в Хогвартс и удивит всех там своими знаниями! Я боюсь, что если запретить ей ехать, она возненавидит нас с отцом. Мой дом превратился в военный полигон, миссис Сандерс, и право, я не вижу никакого смысла в запретах. Это ведь все равно своего рода Божий дар. Нельзя зарывать талант в землю.

Андреа покачала головой. Сейчас она думала о другой девочке, так похожей на Гермиону. Она приносила домой самые лучшие результаты, потому что хотела порадовать день и ночь работающих родителей, хотела быть достойной своего нового друга, который готовился к поступлению в одну из лучших британских гимназий, а одноклассники прятали ее вещи и смеялись над ее акцентом и старомодной одеждой.

Она была самой умной девочкой в классе. Самой умной и самой одинокой. И сейчас она слушала историю, так напоминающую свою, но ничем не могла помочь.

— Тогда передайте Гермионе, чтобы держала ухо востро. Жизнь нельзя выучить по учебникам, даже если знать их назубок.

* * *

Автомобиль затормозил у многоэтажного дома, сложенного из бетонных блоков. Андреа выглянула из окна и помрачнела. Район явно был не из самых благополучных.

— Значит, здесь они теперь живут? — вполголоса спросила она. Даррен кивнул.

— В основном, да. Еще не перевезли все вещи из старого дома. Его собирается купить какая-то русская семья.

— У них был красивый дом. Как они приспособятся здесь... Шерил ведь останется совсем одна, когда Филлис уедет. Могла бы жить со своей семьей.

— В их районе нельзя закрыть окно, не убрав оттуда лица соседки. Одной совы из Хогвартса будет достаточно, чтобы вызвать пересудов на год. Шерил не станет так рисковать.

— Мне кажется, она не станет нас слушать, — пожаловалась Андреа. — Скажет то же самое, что и Грейнджер. Никогда не перестану удивляться родителям. Такая безответственность...

— Может быть, с Тони что-то прояснится, — предположил Даррен. — Энди, все-таки, если бы ты хорошо подумала над моей идеей...

— Даррен, нет! — резко отозвалась Андреа. — Это не обсуждается. Даже не думай настаивать.

— Не буду, — покорно согласился Даррен. — А вон там не Шерил идет? И девочка с ней.

— Да, точно, это Филлис, — Андреа подхватила сумочку. — Пошли.

Платье Шерил Сакс удивительно напомнило Андреа темно-зеленую мантию, которую она совсем недавно видела на Констанс Финч-Флетчли, различие состояло в том, что Шерил оно удивительно шло, в чем-то даже делая ее похожей на настоящую волшебницу — эффект, который Конни не смогла бы приобрести ни за какие деньги. На мгновение Андреа поразило неприятное чувство дежавю: в полумраке казалось, что это Лили движется ей навстречу. Но Шерил сделала еще несколько шагов, оказавшись в свете фонаря, и наваждение развеялось. Филлис держалась чуть поодаль, в любой момент готовая юркнуть в подъезд.

— Я все ждала, когда вы появитесь, — Шерил растянула губы в ухмылке. — Почти вся семья в сборе. Завтра встречаете сына в аэропорту?

— Том уже успел отчитаться? — Андреа решила держаться любезно до конца. — Шерил, я пришла с миром. Я рада, что наши дети подружились. Давно пора похоронить эту глупую вражду.

— Это верно. Тем более, что я не больше твоего верю в долговечность этой дружбы. Скоро дети разъедутся по школам, и им будет не друг до друга. Но раз вы пришли, поднимайтесь, будете моими первыми гостями в этой квартире.

Дом произвел на Андреа угнетающее впечатление. Шерил еще не успела разобрать вещи, и пыльные картонные коробки заполняли практически все свободное пространство. На маленькой кухне с трудом могло бы разместиться пять человек, часть подержанной мебели была затянута чехлами. Впрочем, хозяйка среди этой разрухи держалась вполне оптимистично, освобождая место для неожиданных гостей.

— Филлис, мой ангел, поставь чай! Вам исключительно повезло: только утром я испекла сливовый пирог и много шоколадного печенья. Сладкое всегда было моей слабостью. Энди, насколько я помню, ты тоже любишь. Даррен, не знаю, чем тебя угостить. Вы ужинали?

— Чая будет достаточно, — убедил ее Даррен, садясь напротив жены. Андреа, однако, почти не обращала внимания на происходящее вокруг. Взгляд ее был прикован к огромной анаконде, невозмутимо лежащей в стеклянном террариуме. Она задалась вопросом, чего стоило Энтони добиться разрешения на содержание такого чудовища, и как Шерил удалось снять квартиру с подобным питомцем.

— Вижу, вы наслышаны о Нагайне, — с пониманием произнесла Шерил. — Том у нас гостил еще в старом доме, там мы содержали ее в куда лучших условиях. Когда Филлис уедет в школу, я передам змею в зоопарк. Мне теперь не по карману такие развлечения, да и, признаться, я не сожалею. На моей памяти, общий язык с ней умел находить только мой покойный муж и ваш сын. Том — необыкновенный ребенок, жаль, что такие способности пропадут впустую.

— Он очень на меня злится? — Андреа посмотрела прямо на девочку. Филлис сидела в стороне и тасовала колоду карт. На вопрос она промолчала.

— Она еще стесняется, — объяснила Шерил. — Не привыкла к вам. Филлис тяжело сходится с новыми людьми, я и их дружбой с Томом удивлена. Конечно, он недоволен. Какой мальчишка откажется от приключений. Но это пройдет. Ты умеешь видеть суть вещей, раз ты так решила, значит, для него это правильно.

— Том же при тебе говорил со змеей? Он не выдумывает, верно?

— Никогда в своей жизни не видела ничего подобного. Меня никогда не водили в цирк, мои родители считали это пустой тратой времени, девочке ни к чему. Но я видела по телевизору заклинателей змей. Так я тебе скажу, они и рядом не стояли с твоим сыном. Мне кажется, Нагайне он тоже очень понравился. Это так интересно, обнаружить вдруг интеллект у змеи, и не просто примитивные инстинкты, направленные на поиск пищи или размножение. В тот момент я подумала, что тот, кто смог в чем-то убедить эту упрямую рептилию, добьется чего угодно. Я бы на твоем месте была спокойна за сына.

— Может быть, — ответила Андреа. — А может, и нет, пока я не узнаю, о чем они говорили со змеей. Никто из нас не владеет змеиным языком, а Нагайна может обладать очень опасными познаниями, учитывая наличие у нее, как ты выразилась, интеллекта.

— И что же такого страшного она может рассказать Тому? — насмешливо спросила Шерил. — Как правильно душить кроликов?

— Например, о том, от чего на самом деле умер твой муж, — вмешался Даррен. — И кто стал тому причиной.

Шерил будто превратилась в соляной столп — таким пугающим выглядело ее молчание.

— О чем ты говоришь? — наконец, выдавила из себя она. — Вердикт докторов и следствия был вполне определенным.

— Доктора и следователи не знали о том, что твой муж был волшебником, — жестко отрезал Даррен. — Ты скрыла эту важную информацию, и я могу тебя понять — никто не воспринял бы ее всерьез еще несколько месяцев назад. Но зная то, что мы знаем сейчас, нельзя отвергать ни одной версии.

— По-твоему, Тони убили? Убил кто-то из волшебников? При помощи магии?

— Думаю, Филлис пора спать, — предложила Андреа. — Ни к чему девочке об этом слушать.

— Нет, пусть останется, — не согласилась Шерил. — Она имеет право знать все о своем отце. Лучше пусть услышит от меня, чем затевает подростковые расследования, которые обычно ни к чему хорошему не ведут.

— Как знаешь, — махнул рукой Даррен. — В таком случае, Шерил, я прошу тебя рассказать мне — пока что не как представителю власти, а как хорошему другу — что в легенде Энтони Сакса правда, а что вымысел. Не смотри на меня так, мне отлично известно, что Тони любил сочинять о себе всякие ужасы и демонизировать свой образ. Лично я всегда считал его хорошим человеком.

— Ну же, Шерил, — поддержала ее Андреа. — Помоги нам. Я знаю, ты сама не веришь в эту официальную версию. Ты бы никогда не призналась в том, что Тони был волшебником, если бы не хотела, чтобы правда прозвучала.

— Мой муж всегда повторял, что на свете нет ничего опаснее правды. Вы должны понимать, что я не намерена никому мстить. Это было бы бессмысленно, ведь месть не вернет мне мужа. У меня совсем другие цели, Энди. Я хочу узнать то, что навлекло на мою семью эту беду. То, что так и не решился сообщить мне Тони. Это единственное, ради чего я отпускаю в Хогвартс свою дочь. Там есть информация.

— Но там могут быть и люди, ставшие причиной гибели Тони, — всплеснула руками Андреа. — Разве ты этого не боишься?

— Они могут убить нас прямо здесь, в нашем собственном доме, если пожелают. Рано или поздно Филлис вырастет и все равно захочет получить ответы на непрозвучавшие вопросы. С каждым годом зацепок будет становиться все меньше, улики будут пропадать, равно как и развеиваться воспоминания. Не дай Бог тебе когда-нибудь понять это, Энди. Это единственное, что я могу сделать в память о муже. Продолжить его дело. Узнать, кем все-таки был человек, которого я любила больше жизни.

— Сакс — это ведь фамилия его матери? — вспомнил впечатленный ее словами Даррен. — А как его звали на самом деле?

— Ребекка Сакс никогда не была его матерью, — рассмеялась Шерил. — Это и есть часть, как ты сказал, легенды о Тони. Все ложь. Такой женщины никогда и не существовало, и уж тем более она не жила в Голдерс Грин по соседству с моими родителями.

— Кто же он? — Энди вдруг стало страшно. Предостережения Билла огнем вспыхнули в ее памяти. Воображение нарисовало четкую картинку: Шерил выхватывает припрятанную волшебную палочку, и история одиннадцатилетней давности повторяется заново. Она почти с отчаянием взглянула на Нагайну и вдруг с изумлением обнаружила, что змея ободряюще ей кивнула.

— Я не знаю, — просто ответила Шерил. — Равно как не знаю, относилась ли его семья к так называемым чистокровным волшебникам или среди них были и магглы. Он никогда нас не знакомил, хотя сам не терял связи со своей теткой. Я ее не видела. Даже имени ее не знаю. Тони скрывался. У него в волшебном мире были враги. Он не пользовался волшебной палочкой и так часто повторял, что не учился магии, что я даже начала в это верить. Он говорил, что никто не додумается искать его среди магглов. Со временем почти перестал прятаться, уверяя, что старые истории давно позабыты. И тут снова появилась эта дрянь... Тетка, чтоб она была здорова. До этого лет восемь она едва вспоминала о Тони. Тогда-то мой муж и начал сходить с ума. Мы как будто вернулись в прошлое: он мог опять сорваться куда-то посреди ночи, писал и диктовал, как одержимый, будто боялся не успеть. Не позволял мне вмешиваться. Я пыталась выследить его, понять, куда он все время уходит, и узнала, что он может просто исчезать посреди улицы, испаряться, растворяться в воздухе... А она даже на похороны не пришла. И не подумала узнать, что там с Филлис. Мы для нее неподходящая родня, видимо, или ничем не можем быть полезны.

— Неужели Тони ничего не оставил? — спросил озадаченный Даррен. — Письма от его тети, какие-то вещи, принадлежавшие ей, фотографии. Хоть что-нибудь.

Шерил, очевидно, колебалась, неуверенно глядя на дочь. Филлис отрешенно смотрела перед собой, раскладывая Таро. Башня, Колесница, Девятка мечей, Королева мечей, Влюбленные — остальные карты с места Андреа было не рассмотреть.

— Несколько фотографий он хранил, — призналась она. — Они очень старые и выглядят странно. Люди на них двигаются.

— Как в тех книгах, что показывал Билл, — прошептала Андреа.

Шерил ненадолго вышла и вернулась с небольшим конвертом.

— Мне кажется, это его родители, — прокомментировала она, показывая первое фото, на котором стояла семейная пара и два подростка. — Вот это точно Тони. Он сильно изменился с тех пор, но я всегда узнаю его взгляд. А рядом, я не знаю, друг или кузен. Возможно, брат, они очень похожи. Хотя Тони никогда не рассказывал ни о каком брате.

— А это кто? — Шерил перевела взгляд на второе фото с оборванным краем. С него задорно улыбались молодая девушка, на которую лет через шесть может стать очень похожа Филлис, и взрослая дама в темных свободных одеждах и с черными, как уголь, глазами.

— Я нашла эти фотографии уже после похорон. Судя по всему, тоже какие-то родственницы. Вот эта, старшая, вполне может оказаться той самой таинственной теткой. Жаль, я не знаю этого наверняка и при встрече не смогу вцепиться ей в волосы.

Андреа, как завороженная, рассматривала родственников Энтони. Очевидно, эти люди очень богаты: такие интерьеры встретишь не в каждом особняке. Две женщины стояли на фоне расшитого крошечными портретами роскошного гобелена. Младшей явно не терпелось унестись куда-то по своим делам, но предполагаемая тетя железной хваткой удерживала ее рядом, покровительственно улыбаясь.

Тони в молодости был больше похож на отца. Те же тонкие черты лица и благородный облик. Андреа попыталась представить знакомого ей Энтони Сакса, приземистого мужчину в роговых очках и с кучерявой черной бородой, но так и не смогла сопоставить его с этим юношей. Ясно было одно, разговор с Шерил подкинул им еще больше неразрешимых загадок.

И Андреа снова почувствовала, что Нагайна смотрит на нее.

* * *

Входя в дом, Том был предельно раздражен. Похоже, мама была на него нешуточно зла. Он уже успел десяток раз упрекнуть себя за ненужный вопрос о Донне, который по неизвестным причинам заставил ее волноваться, кроме того, он не сомневался, что общение с Филлис едва ли встретит дома полное одобрение. Пару раз за этот месяц они разговаривали с Джастином. Миссис Финч-Флетчли всецело захватила подготовка к школе, и не проходило и дня, чтобы Джастина не знакомили с новыми полезными людьми или не вытаскивали куда-нибудь в магический Лондон. Том так и не понял, доволен друг произошедшими в его жизни переменами или просто не хочет спорить с матерью.

Так или иначе, впервые Тома встречал в аэропорту только водитель. Могла ли Андреа более доходчиво донести до него свое недовольство?

Тем сильнее было удивление Тома, когда мать накинулась на него с поцелуями и обьятиями, словно ничего из ряда вон выходящего не произошло.

— Ты ведь на нас не обиделся? — щебетала Андреа. — Я тебе все объясню. У нас гостья, которую никак нельзя оставлять одну с прислугой. По крайней мере, пока ты не объяснишь ей, по каким правилам живут в этом доме.

— Почему я? — растерянно пробормотал Том. Бабушка ничего не говорила ни о каких гостях, а ведь она звонила родителям, прежде, чем они выехали в аэропорт.

— Пойдем, — и Андреа потянула его за собой к лестнице.

Его комната за месяц почти не изменилась, все вещи — на тех же местах, где он их и оставил. Мама всегда уважала его личное пространство.

Но главным сейчас было другое.

— Мама? — он неверяще повернулся к Андреа.

— Вас с Нагайной представлять друг другу не надо, — довольно отозвалась мать. — Я не так хорошо понимаю змей, как ты, но мне кажется, мало кто захочет жить в зоопарке. Это же почти что тюрьма. Конечно, заботиться о ней ты будешь самостоятельно. И я не намерена смотреть на то, как она поедает дохлых мышей. И если она примется запугивать нашу горничную, я лично препровожу ее в ближайший террариум. По словам миссис Сакс, она не ядовита, то же самое утверждают энциклопедии, но Томас, не дай Бог ей вдруг доказать обратное.

Вместо ответа Том повернулся к анаконде и зашипел. Змея приветственно вскинула голову и ответила ему таким же шипением, и впервые Андреа подумалось, что если бы она сосредоточилась, то тоже могла бы различить в нем слова.

— Но есть условие, правда? — искоса взглянул на нее Том.

— И тебе оно известно. Учись хорошо, забудь о Хогвартсе, словом, не меняйся. И не уезжай от меня. Не бросай меня здесь одну. У меня, конечно, есть папа, а у него я, но нам будет очень не хватать тебя, если ты вдруг уедешь.

Уже обнимая сына, Андреа понимала, что эту схватку она выиграла. Нагайна кольцами свернулась в своем стеклянном ящике и лениво наблюдала за ними своими немигающими глазами.

— Есть еще кое-что, — добавила Андреа. Успех необходимо было закрепить, — Филлис Сакс.

— Что ты имеешь против Филлис? — тут же ощетинился Том. — Мистера Сакса уже год как нет. И я не буду ссориться с ней из-за него.

— И не надо. Просто я подумала, что уже через несколько дней она уедет, и вы сможете общаться только на каникулах. Тебе не будет одиноко? Да и Джастин тоже будет далеко.

— А это можно как-то исправить? — враждебно посмотрел на нее Том.

Андреа вздохнула. Иногда ей казалось, что исправить все можно только принятым в волшебном мире способом — начисто удалив все воспоминания о школе магии и людях, с ней связанных. Но ее мама этого бы не одобрила. Когда-то лорд Финч-Флетчли, мрачный и высокомерный старик, не упускал случая выразить ей свое презрение, и все же Билл остался самым лучшим ее другом, ближе, чем родной брат. Противодействие лишь усиливает интерес. Она была хитрее. И она умела играть по этим правилам.

— Вы бы могли писать друг другу письма. Профессор Макгонагалл рассказывала о совиной почте. Так что, если твоя питомица пообещает не устраивать совиных ланчей, мы бы могли завтра отправиться в Косой переулок и купить тебе сову.

Том смотрел на нее так же неподвижно, как минутой раньше — Нагайна.

— Если, конечно, у тебя нет других планов, — ухмыльнулась Андреа. — Шерил и Филлис собрались, наконец, за учебниками и прочим реквизитом. Мы бы могли составить им компанию. Заодно посмотрим, что это за переулок такой. Надоела всезнающая ухмылочка на лице Конни!

— Мама, ты это серьезно? — при виде недоумевающего лица Тома ей захотелось расхохотаться. — Так значит, Филлис, наконец, получила стипендию от школы? Она говорила, что они помогают студентам, у которых проблемы с деньгами...

— Я не знаю насчет стипендии, — небрежно ответила Андреа. — Впрочем, она ей сейчас не нужна. Филлис еще не успела тебе рассказать. Миссис Сакс вчера получила работу.

— Правда? — нехарактерно искренне для себя обрадовался Том. — И ты знаешь, где?

Андреа обняла сына за плечи и притянула к себе.

— Знаю. У меня.

Узнав о намерении Андреа посетить вместе с Томом Косой переулок, Билл долго и многозначительно молчал, сминая в пепельнице еще тлеющий окурок. Да и самой ей сложно было поверить в то, что она все же согласилась на авантюру Даррена и собственноручно препроводит сына в логово льва или, что прозвучит актуальнее, дракона. Муж считал, что вынес поистине соломоново решение, и расхаживал по дому с исключительно самодовольным видом. Том, похоже, опасался радоваться раньше времени и постоянно о чем-то секретничал со своей змеей. Андреа хватило здравомыслия сохранить их экспедицию в тайне от Констанс: не хватало еще сводить Шерил с их корпорацией надменных ведьмочек.

Андреа отлично понимала, что возможности Шерил простираются лишь на магазины подержанных мантий и тусклых котлов, никогда в своей жизни не знавших даже позолоты. Миссис Сакс была непоколебима в одном: нельзя скупиться на волшебную палочку. Именно поэтому Андреа и пригласила Билла в их любимое кафе: кто, как ни он, мог поделиться воспоминаниями о самых выдающихся мастерах и достойных внимания лавках. Конни никогда не плавала мелко.

— Не уверен, что понимаю твои педагогические приемы, — протянул, наконец, Билл. — Но прости, я действительно вижу перед собой женщину, еще пару недель назад готовую пожаловаться на меня в социальные службы за то, что я загубил детство своему сыну?

Андреа скептически прищурилась. После встречи с Шерил у них с Дарреном состоялся очень серьезный и откровенный разговор. Муж настоятельно просил ничего не рассказывать Биллу о загадке происхождения Энтони Сакса. Тайна эта принадлежит лишь Шерил и малышке Филлис, и только они могут решать, как ею распорядиться. К тому же, полагал Даррен, пренебрежительное отношение к секретности может серьезно помешать следствию — а Андреа была уверена, что муж не отступится от стремления докопаться до истины.

— Еще ни одна мать не выиграла от нерациональных запретов, — уклончиво ответила она. — Я не хочу отпускать Тома в Хогвартс, мои мотивы абсолютно прозрачны. Но я и не хочу превращаться в сумасшедшую и отрицать очевидное. Мой сын — волшебник, нравится мне это или нет. Так пусть лучше будет уверен, что их мир находится от него на расстоянии вытянутой руки.

— А ты не боишься, что эта прогулка станет своего рода катализатором? И не ты ли божилась, что насквозь видишь Шерил Сакс и не подпустишь ее к своей семье?

— Знаешь, Билл, в чем здесь секрет? — хитро улыбнулась Андреа. — Противостоять реальности намного проще, чем бороться с мечтами. Шерил — просто несчастная женщина, я и вправду пожалела ее. А на письма Филлис и Джастина я, признаться, очень рассчитываю.

— Ну-ну, — хмыкнул Билл. — Ребятам, по крайней мере, первый год, каждая мелочь будет казаться настоящим приключением, а Том послушно станет зубрить французские глаголы и географию и, конечно, ни разу им не позавидует.

— Наоборот, — покачала головой Андреа. — Опыт Джастина, рассказы Филлис покажут Тому, что волшебники — такие же люди, как и мы, со своими тараканами в голове и проблемами, которые магией не решить. В чем-то придется разочароваться, а насколько мне подсказывает опыт, люди быстрее разочаровываются в тех мечтах, которые уже сбылись. К тому же, за два года много воды утечет. Том едва знаком с Филлис, а ты сам знаешь: с глаз долой — из сердца вон. Сколько перелетов совы протянет эта "дружба"?

— Тебе решать, Энди, я не вмешиваюсь, — вздохнул Билл. — Ну а что это за блажь с работой для Сакс? Не самый грамотный ход, если ты хочешь развести Тома с Филлис. Да и вообще, что она умеет?

— Не больше, чем я, когда мне помогли открыть мое дело. Даррен давно говорил, что мне нужно взять помощницу. Шерил двенадцать лет прожила с Тони, запасы ее терпения практически неисчерпаемы. Я не могла найти кандидатуры лучше. А что касается детей... Филлис ведь очень близка с матерью. Рассказывает ей все до мельчайшей подробности. Вот пусть и присматривает за Джастином одним глазом. Будем знать школьные новости из первых рук.

— Ты неисправима, — рассмеялся Билл. — Готов поставить половину своего состояния на то, что ты непременно представишь на наш суд жизнеспособный план, как вызволить Джастина из Хогвартса и перевести его в Итон с минимальными потерями.

— Я обещала над этим подумать, — серьезно кивнула Андреа. — Я не отдам мальчика на растерзание акулам, которых прикармливает Конни. Так что скажешь по поводу палочек?

Билл закатил глаза.

— Записывай. Магазин Гаррика Олливандера, производители волшебных палочек с триста какого-то года. Так и написано на вывеске. Не обращайте внимание на фасад, здание выглядит паршиво, внутри тоже бардак, а хозяин с приветом. Пока подобрали Джастину, перевернул полмагазина и напустил тумана... Этот Олливандер говорит, палочка сама выбирает волшебника. Для каждого — индивидуальное сочетание компонентов. Вот где было разгуляться Конни, она тут же вспомнила какой-то газетный гороскоп и попыталась убедить Олливандера, что палочка Джастина может быть изготовлена только из жасмина, потому что он родился в мае.

Андреа так и прыснула со смеху.

— Должно быть, хозяин узнал о своем деле много интересного. Подождите, скоро Конни наведет у них порядок!

— Лучше скажи, как вы попадете в Косой переулок, — Биллу давно надоело потешаться над чудачествами жены. — Нас в первый раз через этот бар, "Дырявый котел", провожала Макгонагалл, а потом уже Конни ходила или с Джастином, или со своими новыми подругами. Для того, чтобы преодолеть заклинания, нужен волшебник, который знает, куда идти и что делать.

— Макгонагалл еще на общем собрании оставила Шерил телефон для связи. Он установлен в доме какой-то женщины из Суррея, которая знает, как передавать сообщения в Хогвартс. Шерил называла ее миссис Фигг. Она пообещала, что нас в Лондоне встретит профессор и проводит до основных магазинов. Повезло, что у него срочное дело в тех краях.

— Профессор? — с сомнением взглянул на нее Билл. — Хочешь сказать, он не попытается переубедить тебя насчет Тома и не испортит тебе настроения?

— Пусть пытается. Если этот профессор справится с миссией, которую провалила даже говорящая змея, я признаю, что он не напрасно занимает свое место, — Андреа вздохнула. — А у тебя есть другие предложения?

— Конечно, — пожал плечами Билл. — Возьмите Джастина с собой. Ты избежишь нежелательного внимания, да и ему полезно хоть раз выйти в люди, избавившись от материнского контроля.

Андреа почувствовала, как губы сами собой складываются в улыбку. Признаться, относительно хогвартских профессоров она изначально не питала особенных иллюзий. Макгонагалл довольно болезненно приняла ее решение — Андреа пришлось выслушать все, от назойливых уговоров до прямых обвинений в невежественности и желании навредить собственному ребенку. Билл и сам не понимал, как он только что их выручил.

* * *

Если бы сказка о Пиноккио переписывалась на новый лад, местом встречи главного героя с Котом и Лисой надлежало бы избрать именно паб "Дырявый котел". По крайней мере, Андреа именно так представляла себе таверну "Красный рак", читая когда-то сыну эту книгу. Заведение непременно заинтересовало бы туристов, так как полностью воссоздавало атмосферу средневековых трактиров. Вокруг царил шум и гам, за деревянными столами сидели подозрительные личности в темных мантиях и капюшонах, чалмах или остроконечных шляпах. Андреа успела пробежать глазами меню у входа. Вместо ожидаемых лягушек и гусениц, которых ведьмы из фильмов ужасов бросали в котлы с дымящимися зельями, в нем обнаружились привычные телячьи отбивные, стейки и пудинги.

— Запомните, а лучше запишите номера кирпичей, к которым нужно прикоснуться, чтобы проход открылся, — Джастин с редким достоинством изображал из себя старожила, проводя для Андреа экскурсию по неприметным снаружи воротам в волшебный мир. — Вдруг в следующий раз Вы пойдете сюда без сопровождения.

— Ничего не выйдет, — без особого сожаления отозвалась Андреа. — Помнишь, что было написано в том справочнике? Паб заколдован так, что найти ему может только волшебник. Я буду бесконечно долго ходить кругами, но так и не добьюсь своей цели. Поэтому, если что-то понадобится сове, придется просить твою маму о помощи.

— Мама здесь часто бывает, — согласился Джастин. — В последний раз мы приезжали сюда позавчера, покупать книги для Джереми. Мама говорит, что в одиннадцать лет он тоже получит приглашение в Хогвартс, а значит, нужно готовиться заранее.

Андреа только покачала головой. Им с Констанс предстоял серьезный разговор: она могла представить, каким разочарованием может обернуться для мальчика его следующий день рождения, если мать не сбавит обороты.

— Зря я послушала Шерил и согласилась встретиться на месте, — повернулась она к Тому. — Надо было за ними заехать. Мальчики, вы не проголодались? Придется немного потерпеть. Билл хвалил одно кафе в переулке, я запомнила номер дома. Ставить эксперименты над желудками и обедать здесь мы не будем.

Том и Джастин синхронно кивнули, обменявшись несчастными взглядами. В самом деле, даже Андреа не могла отрицать, что запахи вокруг витали довольно аппетитные. Однако под прицелом внимательных глаз со всех сторон ей кусок бы в горло не полез. Чего только стоит высохшая старуха в углу, в повязанном на манер пиратской банданы платке и чуть ли не полусотне тонких серебряных браслетах на запястьях. В полумраке паба Андреа даже показалось, что кожа старухи, не то от возраста, не то от неизвестной магии приобрела неестественный зеленоватый оттенок. Она с облегчением вздохнула, когда в дверях, наконец, показались Филлис в своей любимой ярко-алой курточке и смущенная Шерил.

Когда под волшебной палочкой Джастина стена расступилась, дети дружно выразили одобрение восхищенными возгласами. Косой переулок с первых нот и запахов напомнил Андреа восточный базар, и это воспоминание осталось с ней навсегда. Ветер пах приближающейся осенью и поднимал в воздух стайки желтых листьев, яркое солнце отражалось в оконных стеклах и витринах, а где-то поодаль сквозь гул голосов пробивались взрывы хлопушек.

— Мама хочет купить здесь квартиру, — сообщил Джастин, явно не решив для себя, отвергать или приветствовать такую идею. — Не переезжать насовсем, конечно. Просто гоблины говорят, что сейчас отличные цены на недвижимость.

— Гоблины? — Филлис сбросила свое оцепенение и жадно взглянула на Джастина. — Здесь есть настоящие гоблины? Я думала, они слишком глупые, чтобы говорить о недвижимости.

— Не скажи об этом в их присутствии, — хмыкнула Андреа. — Гоблины превосходно разбираются в финансах и не раз восставали против волшебников, борясь за право пользоваться волшебными палочками. Формально во главе банка "Гринготтс" стоит человек, но в его ведении находится лишь сотрудничество с Министерством магии и зарубежными представительствами... В чем дело? — возмутилась она, заметив странное выражение на лицах детей и Шерил. — Я прочитала об этом в "Истории магии". Я против колдовства, как такового, а вовсе не расширения кругозора.

— Вижу, мы не прогадали, отказавшись от провожатого, — усмехнулась Шерил. — Энди знает о магии куда больше любого профессора. И все-таки, нам придется отчитаться перед Макгонагалл. Она хочет лично убедиться, что Филлис получила все необходимое для начала учебы.

— Кто такая эта миссис Фигг? — заинтересовалась Андреа. — И что это за дом волшебников, в котором есть телефон? Конни рассказывала, они не признают технического прогресса, магия плохо сочетается с законами физики.

— Арабелла живет одна, — поделилась Шерил. — Она пенсионерка, и у нее дом в Литтл-Уингинге. Мы говорили недолго, и она, конечно, и словом не обмолвилась о своей родне.

— Литтл-Уингинг? — с сомнением хмыкнула Андреа. — Как это бедняжку занесло туда?

— Арабелла работает на Хогвартс уже без малого двадцать лет. Служит связующим звеном между магглорожденными учениками и их семьями. Продает породистых котят. Присматривает за каким-то соседским мальчишкой. Словом, ей и одной недурно удается сводить концы с концами. К тому же, раз она все равно не может колдовать, разоблачение ей не грозит.

— Кстати, о разоблачениях, — Андреа повернулась к Джастину. — Разве тебе можно использовать магию вне школы? В пабе ты открыл стену волшебной палочкой.

— Вы и о Статуте о Секретности все прочитали? — уважительно протянул Джастин. — Мне повезло: эту самую стену включили в параграф об исключениях. Иначе таких, как мы, до самого выпуска должен был бы водить по магазинам кто-то из взрослых волшебников. Можно колдовать для самообороны, в случае угрозы жизни, в волшебной деревне, около которой находится Хогвартс, и еще в нескольких местах, правда, я пока не знаю, где это.

— Филлис, наверно, хочет как можно скорее приобрести палочку, — тихо отметил Том. Девочка, и в самом деле, уже места себе не находила от нетерпения. Андреа достала из сумочки записную книжку — Билл оказался так любезен, что даже начертил план переулка, не забыв указать все необходимые для посещения достопримечательности. До магазина волшебных палочек Гаррика Олливандера оказалось рукой подать.

Внутри пахло древесными опилками, лаком и пылью, как в мастерской столяра. Взгляд Андреа рассеянно блуждал по полкам беспорядочно расставленных вокруг стеллажей: продолговатые футляры с волшебными палочками, материалы и заготовки, бутыли с неизвестного назначения жидкостями, — словом, Билл снова оказался прав, представив подруге исчерпывающее описание магазина. С другой стороны, подумалось Андреа, именно этот хаос и придавал лавочке мистера Олливандера то самое волшебное очарование, которым, по всей видимости, уже успела проникнуться взбежавшая по лестнице первой Филлис. Глаза девочки горели, и Андреа очень хорошо понимала, что юная мисс Сакс всеми силами борется с порывом схватить первый попавшийся футлярчик и выскочить из магазина, пока ее мать не передумала.

Гаррик Олливандер оказался намного старше, чем представляла себе Андреа, и в момент их появления в магазине, он сидел в низком кресле у окна и сосредоточенно изучал увесистую поистрепавшуюся книгу. Впрочем, не стоило обманываться обликом рассеянного старика: Андреа показалось, что мистер Олливандер успел оценить их с профессиональной точки зрения прежде, чем заговорил.

— Мисс Сакс, первый курс Хогвартса, — смело выступила вперед Филлис. — Мне нужна волшебная палочка.

— Я мама, — поспешила заявить о себе Шерил, с любопытством осматриваясь по сторонам. — А у Вас здесь есть, из чего выбрать. Неужели в Англии столько волшебников? Или волшебные палочки нужно периодически менять?

— Как и любой артефакт, палочки не застрахованы от поломки, — подтвердил Олливандер. — Некоторые предпочитают брать несколько, чтобы преподнести противнику сюрприз в неожиданный момент. Однако, работая в этой области уже много лет, могу сказать, что скорее палочка выбирает волшебника, а не наоборот. Многое здесь зависит от характера, способностей и судьбы, конечно. Так в какой руке мисс предпочитает держать палочку?

Филлис недоуменно посмотрела на Олливандера, но не растерялась.

— Я пишу левой рукой. Но могу и правой, если нужно. Правда, не так красиво.

— Это все мои родители, — виновато улыбнулась Шерил. — Вечно старались ее переучивать. Хотя, может сам навык и пригодится где.

Мистер Олливандер отстраненно кивал, проводя нужные измерения и записывая результаты. Наконец, он исчез среди стеллажей, чтобы вернуться спустя несколько минут, нагруженный коробками.

— Попробуйте-ка эту, мисс Сакс. Вишня и коготь дракона, очень сильная палочка, нестандартно, но Вам, возможно, подойдет. Я бы в любом случае проверял дракона, слишком уж Ваша сердцевина.

Филлис взмахнула палочкой, и по хрустальному кувшину на столе побежала трещина. Олливандер разочарованно крякнул.

— Нет, нет, это никуда не годится. Попробуем другой вариант. Что если, допустим, взять ель и соединить с когтем дракона? Трудное дерево, но в Вас, мисс Сакс, я чувствую сильный характер.

Палочка из ели так же не подошла Филлис, как и кедровая, и осиновая, и терновая — всем им, с точки зрения Олливандера, не хватало крошечного нюанса, делающего сочетание идеальным. Выбор затягивался, но никто и не думал скучать, — напротив, Андреа с удивлением обнаружила, что следит за действиями и комментариями мастера чуть ли не более напряженно, чем сама виновница всей этой суматохи.

Открыв очередной футляр, Олливандер задумчиво хмыкнул. Палочка, лежащая в нем, внешне мало чем отличалась от своих предшественниц, однако от внимания Андреа не укрылась перемена в настроении старика.

— Что же, отчего не рискнуть, — еле слышно пробормотал он. — Проверим и эту, мисс Сакс. Грецкий орех и сердечная жила дракона. Палочка с необыкновенной приспособляемостью. Если вы подойдете друг другу, она исполнит любое Ваше желание.

Когда Филлис взяла в руки палочку, Андреа буквально затаила дыхание — такое торжество отразилось на лице девочки. На этот раз обошлось без шума и разрушений — палочка лишь выпустила несколько искр и озарилась едва уловимым золотистым свечением.

— Это она, да? — прошептала Филлис, восторженно глядя на Олливандера. — Моя палочка?

— Желаю Вам с ней удачи, мисс Сакс, — растерянно ответил мастер. — Однако, это весьма неожиданно...

— Вот как? — вздернула брови Шерил. — Это почему?

— Видите ли, миссис Сакс, я помню все палочки, что продал, все до единой. Это качество я унаследовал от своего отца, которому раньше принадлежал этот магазин. Собственно, всему, что я умею, я научился у него. Я очень хорошо помню тот день, когда отец продал палочку с теми же характеристиками: сердечная жила дракона, грецкий орех. Немного другая длина, это обычно зависит от роста и телосложения, но не сильно меняет сути.

— И кому же Ваш отец продал ту палочку? — заинтересовалась Шерил.

— Одной девочке, такой же красивой, как и Ваша дочка, — улыбнулся Олливандер. — Из нее выросла могущественная и очень талантливая волшебница. А когда настало время, она передала палочку своей долгожданной старшей дочери. В их семье бытовало поверье, якобы мать ребенка обладает пророческим даром в отношении своего чада, именно поэтому она дает ему имя и первую палочку. Небеса благословили эту женщину еще двумя детьми, и она приходила сюда, впрочем, я и без того не терял из виду свое творение.

— И что теперь с ними? — спросила Филлис. — С той женщиной и с ее дочкой?

Олливандер неопределенно махнул рукой, словно так и не решил для себя, стоит ли вообще отвечать на подобные вопросы.

— Они больше не используют ту палочку и вряд ли снова станут. Все это дела давно минувших дней, мисс Сакс. Собственно, поэтому я и решил изготовить ее двойника. Любопытно, что палочка выбрала именно Вас.

— А с чем это может быть связано? — не унималась Шерил. — Как я поняла из Ваших слов, такие совпадения довольно редки?

— Я не рассчитывал продать эту палочку так скоро, только и всего, — пожал плечами Олливандер. — Некоторые хранятся здесь десятки лет, прежде чем находят хозяев. А причин может быть множество, среди них и магическая связь, и кровное родство — как видите, палочку можно передать по наследству, — и доминирующие черты характера, которые могут совпадать даже у незнакомцев. К слову, это уже вторая пара палочек-сестер, которую мне довелось продать этим летом. И это, пожалуй, заставляет задуматься... Ну а что я могу предложить Вам, юноша? — Олливандер пристально вгляделся в глаза Тома. — Вижу, Вы уже нашли свою палочку? Однако я не помню, чтобы Вы приходили сюда...

— Мы не покупаем, — нахмурилась Андреа. — И вообще ужасно торопимся. Томас, ты слышишь меня? Идем.

— Значит, молодого человека зовут Томас, — констатировал Олливандер. — Тоже будущий студент Хогвартса, я полагаю?

Том ободряюще улыбнулся очень недовольной матери.

— Нет. Я принял решение учиться в другом месте. Мы просто сопровождаем мою подругу.

— Конечно, конечно, — рассеянно улыбнулся Олливандер. — Я именно так и подумал...

— Так сколько мы должны Вам за палочку? — вмешалась Шерил. — Если не хватит тех денег, что поменял для нас Билл, придется сначала зайти в банк...

— Должны? — Олливандер выглядел так, будто уже забыл о цели их визита. — Она обойдется вам в три с половиной галлеона. Столько пришлось заплатить за ее сестру почти сорок лет назад, хотя, конечно, галлеон в те времена был совсем другой.

— Повезло же некоторым, — с притворным возмущением проворчал Джастин, когда они выходили на улицу. — За мою мама выложила целых восемь. Хотя ее это только порадовало. Она считает, что чем дороже палочка, тем лучше она колдует.

Том вышел из магазина Олливандера последним и обернулся. Старик все еще стоял на месте и задумчиво смотрел им вслед, пока дверь медленно не закрылась.

Филлис потянула Тома за рукав.

— Твоя мама рассказывает, что мистер Олливандер — самый успешный мастер во всем Лондоне. Интересно, почему он не найдет себе местечко получше? Этот магазин выглядит так, как будто в последний раз его ремонтировали, когда продали старшую сестру моей палочки. И витрина такая скромная на фоне всей этой красоты, — она кивнула на соседние прилавки, похожие на цветные конфетные фантики.

Действительно, в витрине магазина мистера Олливандера на темно-фиолетовой подушечке лежала одна-единственная волшебная палочка.

— Ты расстроился? — Филлис не могла не заметить отвратительного настроения Тома. — Тоже хотел выбрать себе палочку?

— Мы договорились с мамой, — Том с усилием заставил себя оторвать взгляд от витрины и медленно пошел в сторону их компании. — Я не могу сейчас рисковать Нагайной. После всего, о чем мы успели поговорить, мы ни в коем случае не можем позволить ей оказаться в зоопарке. А палочка... Ты видишь, что уже сейчас я могу делать многие вещи без нее. Двигать предмета, не трогая их руками. Заставлять зверей делать то, что мне надо, без всякой дрессировки. Говорить со змеями. Я давно это знал, еще до появления Нагайны.

Филлис кивала, как завороженная, не обращая внимания на обиженный взгляд Джастина, который шел чуть поодаль и безуспешно пытался прислушиваться к их разговору.

— Когда мы вернемся домой, я хочу тебе кое-что показать, — заговорщически прошептала она. — Нужно только дождаться, когда мама куда-нибудь выйдет. Есть кое-что, чего она не должна знать о папе.

* * *

Посещение лавки Олливандера оставило в душе Андреа неприятный осадок. Старик выглядел так, словно знал об их семьях куда больше, чем сами они могли представить, и теперь раздумывал, как бы применить полученную информацию. Очевидно, что он с первого взгляда признал в Томе колдуна, а не какого-нибудь маггловского родственника Филлис. Сама же девочка явно напоминала Олливандеру старую знакомую, и Андреа задалась вопросом, не могла ли та женщина быть как-то связана с настоящей семьей Энтони Сакса. Она пожалела, что Шерил отчего-то не догадалась спросить у мастера ее имени.

В книжном магазине тревога немного рассеялась. Том и Филлис, наконец-то, прекратили свои конспиративные разговоры, наводящие Андреа на нехорошие мысли о том, что дети явно что-то замышляют, переключились на беззаботную болтовню с Джастином, и она даже позволила Тому бросить в их корзинку несколько исторических книг, на первый взгляд, не содержащих зашифрованные инструкции, как пробраться в Хогвартс, невзирая на запреты родителей.

— Простите, пожалуйста, — к Шерил обратилась темнокожая женщина в джинсах и сером твидовом пиджаке, еще меньше них вписывающаяся в толпу людей в старомодных мантиях и длинных платьях. — Вы ведь тоже не местные? Я по разговору Ваших детей поняла. Извините, если помешала...

— В первый раз в Хогвартс? — радушно улыбнулась Шерил. — И тоже отложили сборы на последний день? Присоединяйтесь к нам! Я Шерил Сакс, а это моя дочь Филлис. С нами Андреа и Том Сандерсы и Джастин Финч-Флетчли, они сейчас смотрят биографии знаменитых волшебников на втором этаже. А мы заняли очередь.

— Финч-Флетчли? — глаза женщины удивленно расширились. — Из тех самых знаменитых Финч-Флетчли? Потрясающе. А я Кристен Томас. Наш младший сын, Дин, получил письмо из Хогвартса. Мы все никак не могли решиться, наконец, муж поехал посоветоваться с матерью, и та призналась, что ее бабка была колдуньей. Ну, так про нее говорили в их городке. Мы, конечно, не знаем, насчет волшебных палочек и всего такого...

— Мой муж был волшебником, — поддержала ее Шерил. — Опасная штука — гены... А здесь сегодня настоящий ажиотаж! Очередь, как будто вышел новый бестселлер!

— Это что... Вас здесь не было месяц назад, — усмехнулась Кристен. — Мы с мужем и Дином поехали сюда осмотреться, побродить по улочкам, послушать разговоры. Все-таки, важное решение не принимают сгоряча. Так в тот день улица гудела, как улей. Оказалось, что вместе с нами приехал делать покупки мальчик, который пользуется здесь огромной популярностью. Его видели в "Дырявом котле", а дальше — сами знаете, как разлетаются новости.

— Местная знаменитость, — хмыкнула Шерил, переглянувшись с дочерью. — Мы еще слишком плохо знаем жизнь магов, чтобы это оценить.

— Об этом мальчике стыдно не знать, как мне дала понять одна высокомерная дамочка, — пожаловалась Кристен. — Я, конечно, не знаю нюансов и подробностей, даже имя его забыла. Фамилия очень распространенная... Паркер... или Поттер... Надо спросить у Дина, когда удастся оттащить его от стеллажа с книгами о драконах. Говорят, едва ему исполнился год, как он победил злого колдуна, держащего всю страну в страхе и ужасе. Колдун исчез после их поединка, а мальчик отделался только шрамом на лбу в виде молнии... Поразительно, что тут кипели такие страсти, а мы даже ничего не подозревали! А ведь мой папа очень интересовался политикой, не пропускал ни одной газеты!

— Похоже, о таких вещах писать не принято, — поджала губы Шерил. — Не хотят раньше времени поднимать панику. Андреа мне рассказывала, она перечитала все, что можно, о жизни магов, хоть ее сын и не едет в Хогвартс. Так значит, этот мальчик будет твоим однокурсником, Филлис? Час от часу не легче.

— Разве это не замечательно? — удивилась Кристен. — Мне было бы интересно познакомиться с героем!

— А еще вокруг него постоянно будут виться журналисты и недоброжелатели, — фыркнула Шерил, — а также гиперопекающие родственнички, сдувающие с него пылинки. Да и мне слабо верится, что годовалый ребенок способен победить могущественного колдуна. Ох, похоже, я заражаюсь от Андреа ее вечным скептицизмом... А вот и наша очередь! — и она принялась выгружать на прилавок новые учебники.

Кристен быстро расплатилась в параллельной кассе и исчезла, впрочем, не забыв записать номер телефона Шерил. Андреа с мальчиками появилась спустя несколько минут.

— Заводишь новых знакомых? — усмехнулась она, оглядываясь на выходящую из магазина Кристен. — Почему ее не было на собрании?

— Забыла спросить, — Шерил отсчитывала деньги и не слишком внимательно слушала подругу. — Ее сына зовут Дин Томас, он будет на вашем курсе, Джастин. Ах да, она очень хорошо знает, кто ты такой, так что не болтай там лишнего... А это что еще? "История Хогвартса"? Почему у нас такой нет?

— Не будем тратить время сейчас, возьмете у нас почитать! — предложила Андреа. — Не забывайте, зоомагазин на очереди!

Основные хлопоты по приобретению сов, как и следовало ожидать, легли на плечи Андреа и Шерил: пока дети восторженно носились по магазину от одной клетки к другой, матери засыпали торговку-ведьму скрупулезными вопросами, повергая последнюю в полное недоумение: кажется, она никак не могла взять в толк, что в мире существуют люди, не имеющие предыдущего опыта содержания сов.

Разнообразием и богатством выбора зоомагазин в Косом переулке превосходил собой все, что до сих пор доводилось видеть Андреа, и вполне мог бы составить конкуренцию небольшому зоопарку. Ей оставалось только радоваться, что Тома не заинтересовали ни разноцветные змейки, ни ядовитые руноскопы, наличие которых в доме уж точно никак нельзя было бы объяснить прислуге. Впрочем, некоторые змейки с легкостью умещались в крошечный настольный террариум и, возможно, лучше подходили на роль домашнего любимца, нежели Нагайна.

Филлис надолго обосновалась возле вольера с книззлами и призналась, что давно мечтает о кошке. Джастин неловко заикнулся о Гекате, книззле-питомице Конни, в которой та души не чаяла. Шерил дипломатично предложила вернуться к этому вопросу следующим летом, если их дела пойдут в гору. Девочка долго не хотела расставаться с очаровательным шоколадно-бурым котенком с оранжевыми глазами, и нарушить эту идиллию удалось только огромному коту довольно агрессивного вида. Рыжий разбойник так угрожающе шипел на ребят, что Андреа поспешила увести их от клетки.

— Он уже много лет в магазине, — сокрушенно изрекла ведьма. — Никто не хочет его покупать. Косолапсус — полукровка, книззл только наполовину, а все сейчас гонятся за серьезными родословными. Да и он не к каждому пойдет, сами видели характер. Как-то одну девочку цапнул, ее мамаша подняла шум на всю улицу.

— Правильно сделала, — проворчала Шерил. — Так вы говорите, на ночь сову нужно выпускать полетать? А если она не найдет дорогу домой?

— Почтовые совы никогда не ошибаются, — терпеливо повторила торговка. — Магическая связь формируется очень быстро, и они тонко чувствуют, где находится их хозяин.

Из зоомагазина компания вышла с двумя клетками, в одной из которых сидела нахохлившаяся сипуха, на которую положила глаз Филлис, а в другой — серая неясыть, выбор Андреа. Джастин интереса к домашним животным не проявил: еще в начале лета Констанс приобрела для него роскошного филина, за которого заплатила целое состояние — эта птица на Британских островах в естественной среде обитания практически не встречалась.

— Давайте через час встретимся в кафе Флориана Фортескью, о котором рассказывал Билл, — предложила Андреа. — Вот и Джастин подтвердил, что там потрясающие сладости!

— Замечательная идея, — обрадовалась Шерил. — Мальчишкам будет скучно тратить время на девчоночьи магазины. Вы пока погуляйте!

Андреа отлично понимала, что на самом деле Шерил просто не хочется, чтобы другие дети видели, как она выбирает для Филлис самые простые и дешевые мантии. Вне всяких сомнений, дома она приведет их в порядок, и никому и в голову не придет упрекнуть Филлис в бедности или неопрятности, но ей и самой не хотелось маячить за плечом и создавать напряженную обстановку.

— Зайдем в зельеварную лавку, нам как раз по пути, да, мальчики? — сориентировалась она. — Приятного шоппинга!

Шерил и Филлис отправились по адресу, который дала им Арабелла Фигг, а Андреа уверенно зашагала в противоположную сторону. Магазин с оборудованием для зельеваров и алхимиков она присмотрела еще по дороге к Олливандеру. К тому же, Джастин уверял, что никогда не сможет забыть, откуда же берутся знаменитые золотые котлы.

Еще из детских сказок, а впоследствии — многочисленных увлечений Конни Андреа вынесла идею о разделении магии на светлую и темную. Если придерживаться стереотипного мышления, все алхимики относили себя к адептам последней. Лично Андреа, для себя определившая зельеварение, как некий гибрид химии и фармацевтики, не понимала, как можно выбирать ингридиенты при таком отвратительном освещении. Все аптеки, которые они знала, отличались безукоризненной чистотой, а здесь было мрачно и сыро, как в древней усыпальнице.

Джастин неловко замялся на пороге, а затем и вовсе попросился подождать их на крыльце. Андреа закусила губу, подавляя улыбку: в этом он был так похож на своего отца, не любившего повышенного внимания. А в том, что сына эксцентричной магглы в лавке хорошо запомнили, сомневаться не приходилось.

Вручив продавцу список, оставленный Шерил, Андреа медленно подошла к Тому, замершему возле стеклянного шкафа, заполненного фиалами с разноцветными зельями, зловеще поблескивающими в полумраке.

— Тебе здесь нравится? — тихо спросила она. — В твоем возрасте я была бы очарована и тихо ненавидела мать.

— Я заметил эти взгляды на улице, — невпопад ответил Том. — Они все смотрели на нас, как будто мы не должны тут находиться.

— Мы тут чужие, — согласилась Андреа. — Мы можем пользоваться благами этого мира, но не стоит и пытаться вступить в схватку на территории противника. Я хочу, чтобы тебя окружали люди, отдающие должное сыну Даррена Сандерса и крестнику лорда Финч-Флетчли, а не горстка невежественных мракобесов. Мне понравилось, как ты разговаривал с мистером Олливандером. Уверенно и с достоинством.

— Однажды все эти люди будут считать за честь только привлечь наше внимание, — сын повернулся к Андреа, и той впервые стало не по себе от его тяжелого взгляда. — Никто из них не посмеет пренебрежительно отзываться о моей матери или о моих друзьях, даже если от этого будет зависеть мое будущее в этом мире. Я тебе обещаю. И мне не нужна их школа, чтобы быть волшебником.

Андреа тихо вздохнула и притянула к себе сына.

— Что бы это ни было, мы справимся, — ободряюще улыбнулась она. — Забудем этих людей, и ты, и я. Память бессильна против времени.

Темная комната, так вовремя вернувшийся продавец, Джастин, помахавший им рукой по ту сторону стекла, — весьма удачное стечение обстоятельств для Андреа. Возможно, так сын не почувствует всю глубину ее неискренности. Прошло больше десяти лет — но забыть она так и не смогла.

И во всем мире не существовало силы, способной заставить ее рассказать об этом Тому.

* * *

— Завтра вечером отправляй Салазара. Я напишу письма, как только разложу вещи. Ровена полетит к маме.

Том насмешливо улыбнулся, кивая в сторону заляпанных кляксами обрывков бумаги.

— Вижу, ты тренировалась каждый день, как обещала.

— Получается ужасно, — вздохнула Филлис. — Не понимаю, что им за дело до того, чем я пишу, если я пишу без ошибок. Разрешили бы хотя бы перьевые ручки. Папе часто дарили их на праздники, среди них есть такие красивые...

Сова в клетке удивленно склонила голову набок. К сожалению, Том не умел говорил с птицами, но порой ему казалось, что в интеллекте совы не уступают Нагайне, так внимательно они вслушивались в разговоры и реагировали на вопросы и замечания. Своих питомцев ребята назвали в честь Основателей Хогвартса — Салазара Слизерина и Ровены Рэйвенкло. Филин Джастина скромно носил имя короля гаутов Беовульфа — Констанс решила вспомнить университетские годы и тщательно штудируемый ею англосаксонский героический эпос, чем, по словам Билла, произвела неизгладимое впечатление на своих подруг-волшебниц.

— Я взяла с собой шариковые ручки, — хитро добавила Филлис. — Они ведь не станут читать мои письма, правда? Хотя, от них всего можно ожидать.

— Ты боишься? — прищурился Том. — Или уже передумала?

— Ни за что! — упрямо вздернула подбородок девочка. — Просто не могу перестать думать о том, что так надолго расстанусь с мамой. Когда я была маленькая, папа часто путешествовал и всегда звал ее с собой. А она отказывалась, потому что не хотела оставлять меня на попечение бабушки и дедушки. И вот теперь я сама уезжаю. Пропущу осенние праздники... Больше никогда не смогу доверить бабушке все свои секреты. У нее соберутся мои кузины, Эбигейл и Рэйчел, а я их даже не увижу. И не смогу им позвонить и поздравить с днем рождения. У Эбби он в начале сентября, а у Рэйчел в ноябре.

— Зато ты сможешь узнать о других своих родственниках. Разве не этого хотела от тебя мама?

— Лучше бы я вообще о них никогда не слышала! Что мне пользы от этой папиной тетки? Я никому не смогу рассказать о ее существовании! Все вокруг будут считать меня обычной магглорожденной.

— Тем лучше для тебя. Ты же не хочешь привлечь внимание тех, кто убил твоего отца.

Филлис нахмурилась. За месяц их поиски не продвинулись ни на йоту. Змеиный язык, серпентарго, как называли его в волшебных книгах, не передавал имен собственных, за исключением тех, что состояли из шипящих звуков. Нагайна не могла сообщить им ни настоящего имени Тони Сакса, ни имен его предполагаемых палачей — вернее, Тому не удавалось адекватно перевести ее речь на английский. Серьезный разговор с отцом маячил на горизонте своей неотвратимостью, и больше всего Том боялся того, что если Нагайна докажет свою бесполезность в делах расследования, родители поспешат от нее избавиться.

— Кстати, о твоем отце, — вспомнил вдруг Том. — Ты обещала что-то рассказать о нем тогда, возле лавки Олливандера.

— Сначала ты должен пообещать, что твои ничего не узнают, — потребовала Филлис. — Можешь рассказать Нагайне, вдруг она знает, что с этим делать. Мама убьет меня, если узнает, что я скрывала от нее столько времени.

— Обещаю, нет проблем, — удивился Том. — И что же это за страшный секрет такой?

Филлис прошлась по комнате, собираясь с духом.

— У моего папы была волшебная палочка, — на одном дыхании оттараторила она.

— Что? И как такое может быть, что миссис Сакс не знает о ней?

— Потому что папа никогда не колдовал при маме, — прошептала Филлис. — Он вообще не колдовал этой палочкой. Мне кажется, он ее прятал. Я сама видела. В старом доме, в его кабинете из паркета вынималось несколько половиц. Под ними было свободное место, там она и лежала, завернутая в какой-то старый халат. Теперь я понимаю, что это была мантия. Когда папа умер, а мама сказала, что нам придется переехать, я достала палочку, а мантию оставила лежать на том же месте. Почему-то мне казалось важным сохранить ее. И теперь я хочу отдать эту палочку тебе.

— Мне? — округлил глаза Том. — И что я буду с ней делать?

— Можешь продолжать ее прятать, — пожала плечами Филлис. — Я не могу взять ее с собой в Хогвартс и дома оставить тоже не могу, вдруг ее найдет мама. Представляю, какой шум тогда поднимется. Я даже не знаю, была ли она собственностью папы, и из чего она изготовлена. Потом, я считаю несправедливым, что ты так и не получил свою собственную палочку. Ты волшебник и имеешь полное право пользоваться своим даром.

Том совсем недолго был знаком с Филлис, но уже убедился в том, что девочка полна сюрпризов. Импровизированный тайник она соорудила за письменным столом, замаскировав его отходившими от стены старыми обоями. Палочка, доставшаяся ей от покойного мистера Сакса, была изготовлена из темного, с красноватым оттенком, дерева. В отличие от простой палочки Филлис, рукоятка этой была украшена замысловатой резьбой.

— Возьми ее, — Филлис протянула ему палочку, касаясь ее почти с благоговейным восторгом. — Теперь она твоя. Я дарю ее.

Том протянул руку, удивляясь тому, какой теплой кажется ему чуть шершавая древесина. Похоже, наконец-то и ему представилась возможность испытать то, что почувствовали Филлис и Джастин в магазине Олливандера: вспышка света, охватившая палочку, была практически иллюзорной, но Тома охватило ощущение невероятного спокойствия и почти что счастья. Палочка будто принадлежала ему всю жизнь и являлась продолжением его самого.

— Надо же, — поразилась Филлис. — Ты ей тоже понравился. Помнишь, Олливандер сказал, что палочка сама выбирает волшебника?

— Как будто она была у меня всегда, — Том с восхищением рассматривал новое приобретение. — Чем я могу тебе отплатить?

— Это ты оказываешь мне услугу, — возмутилась его подруга. — И ты позаботился о Нагайне. Что еще я могу у тебя просить! Кстати, мне хорошо знакомо это чувство. Иногда находишь какие-то вещи, которые как будто специально созданы для тебя. Не только волшебные палочки. Мне кое-что понравилось в магазине мантий в Косом переулке.

— Сейчас начнутся разговоры о нарядах, — закатил глаза Том. Обычно Филлис не проявляла интереса к этой стороне жизни, зато вдоволь прочувствовать неизбежное зло ему удавалось дома у Джастина. Миссис Финч-Флетчли могла говорить о покупках часами.

— Это был не наряд, а украшение. Мама не стала мне его покупать. Сказала, что чужие безделушки добра не приносят. К тому же, хозяйка сказала, что медальон стоит кучу денег, потому что, судя по всему, когда-то принадлежал знатной особе. Хозяйке продал его какой-то жулик со смешным именем.

Том довольно улыбнулся: Филлис, сама того не желая, только что подсказала ему отличную идею для ответного подарка. Осталось только дождаться повода нанести визит в Косой переулок: а судя по специфическим вкусовым предпочтениям его совы, повод этот не заставит себя долго ждать.

— А как он выглядит, этот медальон?

— Как что-то очень старинное. Знаешь, в сказках такие украшения обычно передаются по наследству. Он открывается и внутри есть место для фотографии. Хозяйка ее вынула, говорит, там был портрет мужчины. А на крышке вырезаны всякие символы и руны. И инициалы: Д.Р.Б.

— Д.Р.Б.? Ну и зачем тебе медальон с чужими инициалами? — непонимающе хмыкнул Том. — Ты и правда будешь его носить?

— А для чего же я, по-твоему, еду в Хогвартс? — оскорбленно фыркнула Филлис. — Научусь, как, и заколдую этот медальон. Появятся там мои инициалы и та фотография, которую я выберу. А все пусть считают, что он достался мне от семьи отца. Не собираюсь же я всю оставшуюся жизнь выдавать себя за магглорожденную.

Возвращаясь домой, Том спрятал волшебную палочку в рукав, а дома нашел для нее пусть не достойный, но зато надежный тайник внутри кадки с разросшейся монстерой. Поскольку рядом с комфортом расположилась Нагайна, не приходилось опасаться того, что горничная наткнется на не предназначенный для ее внимания предмет.

В ночь накануне отъезда Джастина и Филлис Том спал скверно. Наутро он так и не смог вспомнить свой хаотичный, тяжелый сон: воображение, взбудораженное необычным подарком Филлис, сплело в фантастическом сюжете множество образов. Крестный, чем-то явно встревоженный, мерял шагами свой кабинет в банке, а на столе стояла наполовину опустошенная бутылка с коньяком. Леди Финч-Флетчли, еще более приторная и неискренняя, чем обычно, диктовала письмо странному существу в расшитом золотом камзоле. Подруга, в мантии куда более роскошной и традиционной, нежели могла позволить себе миссис Сакс, садилась в ярко-красный экспресс, из трубы которого валил столб дыма, и радостно махала рукой кому-то на перроне. Среди толпы провожающих родственников Том разглядел таинственную Расальхаг, которая уже снилась ему этим летом.

Была в этом сновидении и его мать. Отчего-то Том увидел ее без сознания на пустынной ночной трассе. Красивая рыжеволосая женщина — кажется, это была миссис Сакс — приблизилась к ней и неожиданно достала из кармана волшебную палочку, творя неизвестные чары.

Андреа постучалась в его комнату без четверти семь. Начинался новый учебный год.

Шерил напрасно сожалела, что ей так и не и довелось подружиться с настоящими волшебниками. На вокзале Кингс-Кросс ее ждал приятный сюрприз.

— Мама, посмотри, это не Тони там у колонны? — и она в очередной раз вздрогнула от звучания имени мужа, пусть на этот раз оно принадлежало и не ему.

Между платформами девять и десять собрались хорошо знакомые лица. Констанс Финч-Флетчли утверждала, что все маги приходятся друг другу либо родственниками, либо близкими приятелями — у Шерил складывалось такое впечатление, что эти слова справедливо отнести и ко всем магглорожденным колдунам. Как иначе объяснить встречу со своим бывшим поклонником, который, судя по всему, прибыл на вокзал с теми же целями, что и они?

— Глазам своим не верю, — провозгласил, тем временем, объект ее внимания на всю платформу, — Шерил Майерс собственной персоной!

— Майкл Гольдштейн! — помимо воли расплылась она в улыбке. — Сколько лет, сколько зим!

Гольдштейны прибыли в полном составе, и Шерил тут же оказалась под прицельным огнем оценивающих взглядов. Была здесь и жена Майкла, которой он сделал предложение вскоре после ее скоропалительного замужества с Саксом, и его мать, степенная дама в полностью скрывающем волосы вязаном берете и строгом костюме с длинной юбкой, и чудаковатый Гольдштейн-старший, в детстве ассоциировавшийся у Шерил с пиратом, и даже бабушка Майкла, сухонькая старушка в инвалидном кресле, с которой сейчас и беседовал его сын Тони.

— Шерри, — Сара Гольдштейн неизменно раздражала Шерил, возможно, мерзкой привычкой уродовать ее имя, а может быть, тем, что они с Майклом с первого взгляда производили впечатление счастливой, благополучной семьи. — Как же давно мы не виделись! Ты все такая же красавица!

— Уж кто бы говорил, — хмыкнула она. — Как ваши дела? Неужели вы тоже ищете одну необычную платформу?

— Ну же, предполагается, что это секрет! — возмутился Майкл.

— Ваш сундук сложно не заметить! Да и вряд ли вы взяли бы с собой сову, отправляясь навестить тетушку в Манчестере.

— Значит, Филлис тоже можно поздравить? Волшебница в семье, неплохо! — восторженно заявил Гольдштейн-старший, но тут же осекся, заметив поджавшиеся губы супруги. — То есть, я хотел сказать, как здорово, что Энтони будет там не один.

— Мы непременно должны держать связь! — встрял Майкл. — Сара происходит из чистокровной волшебной семьи и уверяет, что все знает о магии, но я говорю так: Тони до одиннадцати лет учился в нашей районной школе, ничего не слышал о колдунах, кроме стандартного набора бабушкиных сказок, и будет превосходно, если рядом с ним окажется человек, знающий, что такое телефон или электропоезд!

— Ты исчезла на столько лет, — добавила Сара. — Мы слышали о твоих приключениях только от мистера и миссис Майерс, а после вашей трагедии они не слишком разговорчивы. Очень переживают за тебя.

— Майки, так это и правда дочка Майерсов? — тем временем, обратила на них внимание и бабушка. — И внучка, вы посмотрите на нее! Тони, не топчись в стороне, подойди поздороваться.

— Филлис, — представила дочь Шерил. — Скажу честно, у меня от сердца отлегло, когда я увидела вас здесь. Однако, нам надо поспешить, если мы не хотим опоздать на поезд.

— На обед ты приглашена к нам, и не думай возражать, — веско заявила миссис Гольдштейн. — Энтони, ты запомнил все, о чем мы говорили?

Энтони, по случаю начала учебного года одетый в свой лучший костюм, обреченно кивнул. Шерил с трудом сдерживала смех — она слишком давно знала миссис Гольдштейн, чтобы догадаться: воспитательные беседы с внуком она, должно быть, вела все лето.

— Вести себя хорошо, получать отличные отметки, каждый день выделять время для дополнительной учебы, регулярно писать домой, не драться, не нарушать правила, не давать себя в обиду, не искать себе неприятностей.

— С этого момента в список добавляется: присматривать за Филлис, разумеется, — оптимистично провозгласил Майкл. — Хорошо бы вы попали на один факультет! Лучшей компании для нашего Тони и пожелать нельзя!

Шерил не сомневалась, что Сара Гольдштейн придерживается на этот счет совершенно иного мнения, однако по выражению лица женщины нельзя было сказать ничего определенного.

— Вы должны просто пройти через стену, помните? — повернулась она к ребятам. — Милая, не забудь найти в поезде Джастина и познакомить их с Энтони. Вам лучше держаться всем вместе.

— Что это за Джастин? — с интересом взглянула на нее Сара.

— Я тебе потом расскажу, — пообещала Шерил. — Тебе понравится.

В глубине души Шерил порадовалась, что у их расставания с дочерью были свидетели, в противном случае, она боялась не сдержать слез. Гольдштейны прощались с сыном куда более шумно и, будь их воля, непременно ввалились бы всем скопом на зачарованную платформу. Жаль, что Шерил не могла взглянуть своими глазами на сказочный паровоз. Теперь о жизни Филлис ей предстоит узнавать лишь из нечастых писем.

Дети исчезли за каменной стеной, а жизнь на вокзале кипела полным ходом. Оттеснив мужа подальше от старой знакомой, Сара ухватила ее под руку и принялась болтать без умолку. За несколько минут Шерил узнала, что Сара — выпускница Рэйвенкло и чистокровная волшебница в нескольких поколениях. Ее союз с Майклом семья приняла неоднозначно, но за столько лет все успели привыкнуть, благо, что дети, как один, родились с магическим даром. Энтони был старшим братом четырех очаровательных девочек, с которыми Шерил вот-вот предстояло познакомиться.

Она и сама не могла ответить, почему тот мальчик привлек ее внимание. Было что-то невыразимо печальное в том, как он растерянно оглядывался по сторонам, толкая перед собой слишком тяжелую для него тележку, нагруженную огромным чемоданом и клеткой с прекрасной полярной совой. Мальчик о чем-то спросил у полицейского, дежурившего на платформе, а потом смущенно побрел прочь, явно не получив ожидаемого ответа. Посмеиваясь, полицейский направился в другую сторону.

— Сарочка, я на минутку, — высвободила Шерил руку и поспешила догнать мальчика.

— Он никогда не слышал о платформе девять и три четверти, верно? — хитро спросила, поравнявшись с ребенком. Мальчик медленно остановился и недоверчиво взглянул на нее.

— Я не стал показывать ему билет. Над ним уже успели посмеяться мои дядя с тетей.

— И они бросили тебя тут одного? — возмутилась Шерил. — Не зная даже, найдешь ли ты поезд?

— Они не очень любят магию, — пожал плечами мальчик. — А вы тоже из Хогвартса?

— Только что проводила на экспресс свою дочь. Пойдем, я объясню тебе, как попасть на платформу.

Шерил уверенно объясняла, как правильно пройти сквозь кирпичную стену, и чувствовала себя заправской колдуньей. Мальчика ей было жаль — хоть она никогда и не видела его родственников, должно быть, они довольно неприятные личности. Впрочем, как она помнила из посещения зоомагазина, полярная сова стоит немалых денег, да и чемодан был изготовлен из дорогой кожи. О ребенке заботились, пусть это и предполагало в их понимании исключительно материальную сторону.

— Я так и думала, что тут будет целая толпа магглов, — послышалось вдруг за спиной.

Шерил обернулась.

Голос принадлежал полной рыжеволосой женщине, окруженной толпой разновозрастных детей. Нарядилась она весьма странно, как для волшебницы, так и для магглы. Шерил не была уверена, что пестрое вязаное пончо может сочетаться хоть с каким-нибудь другим предметом гардероба. Тем не менее, женщина сразу же вызвала у нее симпатию: она и сама выросла в похожей многодетной семье, и втайне всегда мечтала обзавестись такой же.

Женщина тоже заметила Шерил и, как будто бы даже узнала. По крайней мере, замерла она так резко, что идущий прямо за ней парень с трудом справился с управлением своей тележкой.

— Ты что, мам? — удивился он.

Женщина встряхнула головой, будто бы отгоняя наваждение, а Шерил равнодушно отвернулась, кивая мальчику.

— Я, конечно, тебе никто, но все же желаю удачи. Будет нужна помощь — обращайся к моей дочери. Ее зовут Филлис Сакс. Она будет рада помочь.

— Спасибо, мэм, — благодарно улыбнулся ей мальчик. — А я Гарри. Гарри Поттер.

— Очень приятно, Гарри Поттер, — пожала ему руку Шерил. — А теперь ступай.

Гарри последовал тем же путем, что и несколькими минутами раньше Филлис, а Шерил развернулась и прошла мимо рыжего семейства прямо к ожидающим ее Гольдштейнам. Краем глаза она отметила, что женщина в пончо все еще подозрительно на нее косится.

— Еще один магглорожденный? — спросил Майкл. — Сара говорит, в этом году наших особенно много.

— Да, я рада, что Филлис заведет новых друзей, — согласилась Шерил. Она, конечно, не видела особенного смысла в том, чтобы рассказывать Гольдштейнам о Томе, которому она искренне симпатизировала, но все же относилась с опаской, но надеялась, что общество Энтони, Джастина и даже этого Гарри Поттера позволит ее дочери со временем и вовсе позабыть об их планируемой переписке.

Шерил вдруг подумалось, что она уже где-то слышала имя Гарри Поттера, но Сара принялась вспоминать истории о первых всплесках магии у ее детей, и через минуту Шерил уже выбросила из головы все посторонние мысли. Как бы то ни было, жизнь налаживалась.

* * *

— Что с тобой, Молли? — поинтересовался Артур Уизли после того, как поезд тронулся. — Ты как будто сама не своя. Даже проигнорировала все подколы близнецов и не дала им последних наставлений, как обычно! Не грусти из-за Рона. Сама не заметишь, как пролетит время до каникул!

— Дело не в Роне, дорогой, — рассеянно произнесла Молли Уизли. — Это все мальчик, Гарри Поттер. Не ожидала, что мы встретим его прямо на вокзале.

— Верно, — пожал плечами Артур. — Я как-то совсем забыл, что он ровесник Рона. Как знать, может быть, они будут учиться на одном факультете.

— Ты обратил внимания на ту женщину, что провожала его? — Молли испытующе взглянула на мужа. — Наверно, это и есть сестра Лили, в доме которой он жил, по словам Минервы. Странно, но я представляла себе ее совсем иначе.

— Кто же это еще может быть, если не сестра. Честно говоря, не скажу, что я ее рассмотрел. Откуда я мог тогда знать, что это Гарри?

— Он очень похож на Джеймса. Мама дружила с Дореей Поттер, и я хорошо помню его первокурсником. Сын один-в-один копия отца. Знаешь, пока эта женщина не повернулась, мне на какое-то мгновение показалось, что это сама Лили вернулась, чтобы проводить своего мальчика на поезд в первый раз.

Артур замялся, не сразу найдясь с ответом.

— Прекрати, Молли. Что за неуместные разговоры. Да и нет там никакого сверхестественного сходства. Облик — может быть, ну так это и не удивительно. Не пугай Джинни.

Молли еще раз оглянулась в том направлении, куда отправились Шерил и Гольдштейны, и постаралась придать своему лицу нейтральное выражение.

— Ну да будет. У нас сегодня особенный вечер. Ждем новостей от Рона. Кто за то, что он попадет на Гриффиндор?...

* * *

До школы ехали молча. Андреа раздражало то состояние, в котором Том вчера вернулся от Саксов. Неразговорчивый, задумчивый, полный планов, делиться которыми с ней он явно не желал. Хотела бы она сейчас узнать, о чем он думает!

Стыдно признать, но она всей душой радовалась отъезду Филлис. Одно дело было сталкиваться с Шерил на работе: та едва успела приступить к выполнению своих обязанностей, как Андреа тут же ощутила на себе, как много свободного времени она получила с назначением помощницы. Совсем иное — приходить к Саксам в гости и приглашать их в свой дом, слышать, как дети перешептываются со змеей или между собой, или взахлеб обсуждают волшебные книги. В какой-то мере она начинала понимать, почему средневековые инквизиторы начинали именно с уничтожения литературы.

— Передавай привет миссис Карпентер, — сделала она еще одну попытку разговорить сына. — Я постараюсь на неделе заглянуть. И будь внимателен на тестах. Я узнаю, если вместо французского ты будешь думать о чем-то постороннем.

— Я помню, — пробурчал себе под нос Том. — У тебя в заложниках Салазар и Нагайна. Как думаешь, куда распределят Филлис?

— Вечером мы это узнаем, — процедила Андреа. — Заодно проверим, кто летает быстрее, Салазар или Ровена.

— Мне кажется, что ей подходит Слизерин, — убежденно заявил Том. — Если ее отец когда-то учился в Хогвартсе, то наверняка там.

— Почему ты так уверен? — хмыкнула Андреа.

— Подумай сама, — заметно оживился сын. — Он столько лет изображал из себя совершенно другого человека. Завел семью, вырастил дочь, сделал карьеру, и никто ни о чем не догадался, даже его собственная жена. Представляешь, какой для этого нужен ум?

— Скорее, неописуемая подлость, — возразила Андреа. — Ты что же, считаешь, что он хорошо поступил? Тони обманывал самых близких ему на свете людей, безответственно рисковал своей жизнью и, в конце концов, оставил их одних в бедственном положении! Еще неизвестно, почему он скрывался! Например, он мог совершить преступление!...

"... или позволить кому-то другому совершить преступление и ничего не предпринять по этому поводу", — закончил за нее внутренний голос. В самом деле, кто она, чтобы судить? Тони Сакс для всех них — закрытая книга, нельзя исключать вероятности, что он, как некогда и она сама, просто сбежал подальше от неугодной правды и попытался начать с нуля в новом месте. Не его вина, что судьба все же настигла его, и жестокости в ее решении было больше, чем милосердия.

— Тебя послушать, так любое колдовство можно считать преступлением, — рассердился Том. — Может быть, он, наоборот, хотел, чтобы его семья была в безопасности. Раз они ничего не знают, значит, незачем им вредить. Филлис говорит, отец ее очень любил. Скорее всего, он действовал только ей во благо.

— Своего настоящего имени она тоже не знает "во благо"? — Андреа припарковалась у школьных ворот. — Относиться к людям, как к неодушевленным предметам, вот в чем состояло настоящее преступление Тони Сакса. Он не считался с теми, чье будущее разрушал своими статьями, он ни во что не ставил мнение жены и жизнью дочери тоже распорядился так, как ему было выгодно. И лучше бы тебе, мой милый, научиться различать между правильным и удобным. А теперь иди и учись. И не вздумай заниматься на уроках сочинением писем в Хогвартс. Я бы очень не хотела объясняться по этому поводу с миссис Карпентер и школьным психологом.

Поцеловав сына на прощание, она долго сидела в машине возле школы, наблюдая, как Том поднимается по лестнице и закрывает за собой дверь. Впереди ее ждал долгий день, и закономерные опасения он внушал одним лишь тем, что начинался со встречи с Конни.

Конни она застала в постели с компрессами на глазах.

— Билл сам повез Джереми в школу. У меня буквально нет сил подняться с кровати. Пришлось встать ни свет ни заря, чтобы проводить Джастина на поезд, а после вчерашнего это настоящий подвиг. Хорошо, что у Донны было с собой то замечательное зелье. Я выглядела так, будто целый день провела в салоне красоты! Так не стыдно было и среди родителей появиться... Видела бы ты тот чудный поезд!

— Разве магглы могут попасть на платформу? — усомнилась Андреа. — Шерил Сакс все сокрушалась, что проводит дочку только до определенного места.

— То Сакс, — усмехнулась Конни и сделала глоток чая. — Если идти на платформу через вход для магглов, именно так дело и обстоит. К счастью, у Донны был с собой портключ прямо на перрон. А чемоданы доставили эльфы. Я лично убедилась, что Джастин занял хорошее купе с Блейзом и Невиллом.

Андреа оставалось только развести руками.

— За Джастина можно быть спокойной. С такой мамой он точно не пропадет. Признавайся, когда ты собираешься наведаться в Хогвартс?

— Жду подходящего случая, — ничуть не смутилась Констанс. — Было бы интересно посмотреть какой-нибудь праздник. Энид сказала, в школе очень интересно отмечают Хэллоуин... Кстати, знаешь, кого я встретила на перроне? Эту отвратительную, вульгарную Грейнджер! И она вела себя так, будто мы уже лет сто знакомы и вообще принадлежим к одному кругу. Меня всегда поражала такая бесцеремонность в людях.

Андреа слишком устала для пламенных речей в защиту Грейнджеров; к тому же, и ей женщина не так уж и нравилась. Вместо этого она решила перевести беседу с Конни в нужное русло.

— Лучше расскажи о вчерашнем приеме. Билл сказал, ты приводила туда свою подругу. Как ей понравилось?

— О, Донна в полном восторге и безмерно мне благодарна, — охотно сообщила Конни. — Сама понимаешь, она всю жизнь вращалась среди магов и без меня не имела бы никаких шансов быть представленной графине Уэссекской. Она говорит, что до знакомства со мной была ужасного мнения о магглах, а я просто перевернула ее мир!

— Какая дешевая лесть! — не выдержала Андреа. В который раз она удивилась безграничному терпению Билла, слушавшему подобные рассуждения ежедневно.

— Вовсе нет, — прищурилась Констанс. — Донна мне теперь действительно обязана. На этом ужине собрались интереснейшие люди. Одна только Нэлли чего стоит. Она почти не выезжает из Девона, кроме как по личному приглашению королевы. Насколько я знаю, она еще старше Ее Величества. Донна очень хотела с ней познакомиться.

— Почему? — удивилась Андреа. — Зачем ей знакомиться с какой-то магглой?

— Зачем знакомиться с близкой подругой королевы? — недоуменно воззрилась на нее Конни. — Ты никогда не понимала важности таких связей, Энди. А ведь ты заработала свое положение похожим образом. Если бы твои родители не служили в доме лорда Финч-Флетчли, разве был бы у тебя хоть мизерный шанс познакомиться с моим мужем? Нэлли Фламель очень избирательна в выборе круга общения. Даже я за все эти годы едва с ней парой слов перемолвилась.

— Фламель, значит? — протянула Андреа. — Что же, по крайней мере, буду знать, кто сегодня популярен.

— Интересная фамилия, — хмыкнула Конни. — Прямо как у средневекового алхимика. О нем писали, что он нашел средство, гарантирующее вечную жизнь. Помню из университетской программы.

— Иногда я сомневаюсь, не окончила ли ты заочно Хогвартс и не водишь ли нас всех за нос, — закатила глаза Андреа. — Я бы в сотый раз повторила, что ты слишком доверяешь Донне, но похоже, все мои слова улетают в никуда и не достигают твоих ушей. Могу я попросить тебя только об одном? Прекрати разрушать дружбу своих сыновей и готовить Джереми к поездке в Хогвартс.

— Почему это? — вздернула бровь Конни. — Энид утверждает, что родные братья очень часто наследуют схожие способности. В одно время с ней учились магглорожденные близнецы, оба были первыми волшебниками в семье.

— Близнецы — другое дело, — покачала головой Андреа. — Как бы не вышло так, что Джереми постигнет суровое разочарование, которое навсегда испортит его отношения с Джастином. Подумай, чего ты добиваешься, Констанс.

— Я добиваюсь успеха для своих сыновей, Энди, — жестко отрезала Констанс. — Фундамент, который я закладываю сегодня, принесет нашей семье пользы больше, чем могут добиться все мои родственники, вместе взятые. Влияние в мире магии дорогого стоит. Ты уже упустила этот шанс, но я буду умнее.

* * *

Миссис Карпентер ничуть не изменилась за лето, разве что уроки ее стали еще более скучными, а голос — усыпляющим. Том рассеянно чертил геометрические фигуры на полях тетради и дорого бы заплатил за возможность оказаться как можно дальше от душного класса, благо, что домашнее задание он сдал еще в начале занятия.

Должно быть, ближе к концу урока Том все-таки задремал — ведь не мог класс и в самом деле преобразиться в уютную комнату с приветливо ворчащим очагом и удобным диваном, половина которого была скрыта бордовым платком с узорной вышивкой и белыми шелковыми кистями. Каким-то образом здесь оказалась и Филлис — она крутилась перед зеркалом в том самом медальоне, который понравился ей в магазине нарядов с чужого плеча.

— Бесполезная побрякушка, не понимаю, чему ты так радуешься, — презрительно бросил Том. Зеркало отражало его как-то неправильно: обычно все говорили, что он похож на мать, но сейчас это сходство смог бы обнаружить лишь очень снисходительный наблюдатель.

— Это же такая память, — оскорбилась Филлис. — На крышке, между прочим, руны, поддерживающие остроту ума и светлый разум. На знаменитой диадеме Рэйвенкло вырезаны такие же.

— Всем известно, что диадема — это всего лишь красивая хогвартская легенда, — скривился Том. — Или ты веришь всему, что болтает Макгонагалл?

— Я верю тому, что вижу, — усмехнулась Филлис. — Мы уже успели убедиться, что не все хогвартские легенды — выдумки чистой воды. Я бы, например, хотела поступить так, как Рэйвенкло. Сохранить на будущее частицу своих воспоминаний и своего интеллекта.

— С чего бы тебе тревожиться за сохранность памяти? — прищурился Том. — Среди тех, кто теоретически мог бы на нее покуситься, нет ни одного, кто осмелился бы это сделать.

Филлис недолго помолчала.

— Моя бабушка в конце жизни сошла с ума. Она заговаривалась, никого не узнавала. Сначала они забрали у нее волшебную палочку, потом держали на зельях. Не обращались к целителям только потому, что дорожили репутацией семьи. А до нее такая же беда постигла прабабушку. Но ей повезло больше. Ее родня поступила еще радикальнее — ее просто отравили. Я боюсь, что однажды нечто подобное случится со мной, и мне приятно было бы знать, что где-то хранится предмет, который я могу взять в руки и снова вспомнить, кто я такая.

— Ты считаешь, что безумие страшнее смерти? — Том пристально смотрел на подругу, почему-то ему очень важно было получить ответ на этот вопрос.

— Ты же сам рассказал мне про кольцо, — загадочно ответила Филлис. Признаться, Том так и не понял, что именно она хотела этим сказать. Он был уверен, что ни о каком кольце с подругой не заговаривал. Однако, спросить, что Филлис имела в виду, он не успел. Неожиданно очертания комнаты смазались, а затем и вовсе утонули в густом тумане. Вокруг царили шум и гам, а Тома тряс за плечо Джейкоб, с которым они учились вместе с первого класса.

— Ты что, заболел? — обеспокоенно спросил одноклассник. — Тебе повезло, Карпентер весь урок изгалялась над Тимом. Представь, что бы она устроила, если бы заметила!

— Не заметила же, — пробормотал Том. Сейчас ему было не до Джейкоба с его глупой болтовней.

Куда сильнее его беспокоили странные сны. Чем дальше, тем больше Тому казалось, что все они связаны между собой и заключают в себе важное послание. Может быть, он видит их с Филлис будущее? Она вроде бы выглядела старше и так уверенно говорила о Хогвартсе, будто провела там несколько лет. В то же время, Том точно знал, что не было у нее никакой безумной бабушки. Миссис Майерс, к счастью, пребывала в добром здравии и понятия не имела об истинном характере закрытой школы, куда уехала ее внучка. Или речь во сне шла о родственниках Филлис по линии отца? К досаде Тома, подруга почти не называла имен, позволяющих прояснить ситуацию.

Забирал Тома из школы отец, и разговор очень быстро свелся к допросу Нагайны. К разочарованию Тома, отец так и не оставил надежды разобраться в том, что случилось с Саксом, проверенным, маггловским способом.

— Пусть она не может назвать конкретных имен, — здраво рассудил Даррен, выслушав аргументы сына. — Каждый человек обладает набором характеристик, позволяющих установить его личность. Внешние данные, род деятельности, место жительства. Хотя, — тут же помрачнел он, — можно сменить внешность, переехать да и просто наврать, и для этого совсем не обязательно быть волшебником.

— Вы же не отдадите Нагайну, если она не сможет помочь? — взволнованно спросил Том. — Ее там убьют.

— Знаю, желающие поохотиться на эту змею всегда найдутся, — вздохнул Даррен. — Да не переживай ты так. Будет жить у нас в тепле и безопасности, раз уж мама согласилась. Что я действительно хотел бы у нее спросить, так это как Сакс мог предвидеть появление в окружении его семьи змееуста? Ведь если верить "Истории Хогвартса", этот дар — большая редкость.

Том заинтересованно вскинул голову. Кажется, Даррену было, что рассказать.

Оказалось, не далее, как сегодня отец наугад открыл толстый том, подробно описывающий будни волшебной школы, и был неприятно удивлен тем, что там чуть ли не каждый год приключалась какая-нибудь непонятная история. Особое внимание Даррена привлекла легенда о Тайной комнате и таящемся в ней ужасе. Многие поколения волшебников выросли, убежденные в том, что запечатанные покои Слизерина, охраняемые монстром, скрывают редкие разработки, мощные артефакты и богатства, не снившиеся гринготтским гоблинам. Что было в этой легенде правдой, а что преувеличением для красного словца, судить предоставлялось читателю.

Тома пресловутая Тайная комната заинтересовала мало. В самом деле, на что ему сдалось чудовище, убивающее магглорожденных? Да и сам Салазар Слизерин после пересказа нескольких глав книги перестал казаться такой уж привлекательной личностью. Том пожалел, что назвал его именем совенка, да и видеть Филлис на змеином факультете теперь совсем не хотелось.

— Что уж совсем любопытно, — закончил Даррен, — так это то, что в последние годы наша история не помнит ни одного змееязычного волшебника. Говорят, со змеями во всей Европе умели общаться только потомки Слизерина. Так что одно из двух: или ты — великий феномен, или мы много не знаем о наших предках.

— Ты думаешь, что среди них могли быть волшебники? — удивился Том. — И Сакс каким-то образом об этом знал?

— Он был пронырливым типом, этот журналюга, — признал Даррен. — Мог запросто сказать, что написано в документе, запертом в сейфе за твоей спиной. Думаю, он мог знать о нас куда больше нас самих. Это кажется мне самым разумным объяснением. Конечно, Сакс не знал наверняка, но мог предполагать, что наследственный дар однажды проявит себя. Или же он просто чертовски везуч и вышел на нас по чистому совпадению.

— У него была волшебная палочка, ты знаешь, — вдруг сказал Том. — Миссис Сакс о ней ничего не известно. И ты должен пообещать, что не скажешь ей.

Даррен отстраненно кивнул, похоже, совсем не удивившись.

— А ты откуда об этом проведал? Филлис рассказала?

— Она отдала мне палочку. Она меня признала своим хозяином. Я это почувствовал. И теперь прячу ее рядом с террариумом Нагайны.

— Разумный выбор, — кивнул Даррен. — Обыскивать Нагайну лишний раз не полезу даже я. Ты покажешь мне палочку?

— Ты ее заберешь? — адресовал ему Том встречный вопрос.

— Я не знаю, как ведут себя подаренные волшебные палочки. Если все, что наговорил Биллу этот старик, Олливандер, — правда, характер у них, похоже, довольно-таки капризный. Тебе придется пообещать, что ты не станешь ее использовать. В противном случае, заберу ее уже не я.

— Я отдам ее Филлис, когда она закончит школу, — пообещал Том. — И палочку, и Нагайну. Это все, что осталось ей от отца.

— Благородное решение, — согласился Даррен. — Вижу, что могу на тебя положиться.

Дома Даррен долго крутил в руках палочку, прежде чем вернуть ее сыну.

— Я могу ошибаться, но очень похоже на тис. У него древесина красноватая, видишь? Редкий материал. Раньше из него делали музыкальные инструменты, разные декоративные предметы. Не знаю, что там внутри, но если бы такую палочку продавали в обычном магазине, я бы сказал, что стоит она недешево. Еще и эта отделка у рукоятки... Спрячь ее и никому не рассказывай. Даже матери не нужно. Не беспокой ее. А если Филлис напишет тебе что-то важное, не стесняйся сообщать мне. Любая мелочь может помочь изобличить преступника.

До сих пор неподвижно лежащая Нагайна лениво приподняла голову и прошипела несколько отрывистых фраз.

— Что она говорит? — с любопытством уставился Даррен на змею. Том удивленно переспросил, но его питомица равнодушно отвернулась и больше не обронила ни звука.

— Она сказала... — Том глубоко вздохнул, — она сказала, что безумие страшнее смерти.

— Безумие страшнее смерти, — непонимающе повторил Даррен. — И что бы это значило?

— Она же змея, — пожал плечами Том. — Кто поймет, о чем она думает?

Он очень надеялся, что отец не заметил его страха и смятения. Нагайна не раз отделывалась от него туманными замечаниями, объяснять которые считала излишним и даже вредным, но как, каким образом она узнала о том сне на уроке миссис Карпентер? Не могла же она, и в самом деле, читать его мысли?

* * *

— Сакс, Филлис, — торжественно объявила профессор Макгонагалл, и девочка на ватных ногах направилась к своему будущему.

О важности решения Распределяющей шляпы она читала в книгах и слушала всю дорогу до школы, а затем и до Большого зала, поскольку ее соседкой в лодке оказалась хорошо знакомая Гермиона Грейнджер. Гермиона выглядела очень взволнованной и явно хотела произвести впечатление своими глубокими познаниями. Филлис подумалось, что Грейнджер определенно нашла бы общий язык с мамой Тома. Андреа, при всей показной антипатии к магии, все же не могла полностью искоренить свойственную ей на органическом уровне жажду познания.

Своим примером Гермиона окончательно разуверила Филлис в правдивости и беспристрастности исторических книг. Шляпа вовсе не была таким уже бескомпромиссным судьей. Филлис мысленно еще в поезде определила Грейнджер на Рэйвенкло, однако девочка присоединилась к столу под красно-золотыми знаменами, как того и хотела. Исполнилось и желание Энтони Гольдштейна — почти не раздумывая, шляпа отправила его на к воспитанникам Ровены, и Филлис апплодировала громче и радостнее других.

Смотреть на Джастина Финч-Флетчли ей было откровенно жаль: похоже, на Хаффлпафф не выстраивалась очередь из восторженных кандидатов. Филлис видела леди Финч-Флетчли лишь на страницах глянцевых журналов и мельком — утром на вокзале, однако даже ей было понятно, что результаты мать Джастина не порадуют. Во время их прогулки по Косому переулку Джастин несколько раз сказал о желании матери видеть его на Слизерине — среди потомков аристократов и темных магов.

Невилл Лонгботтом, как и его родители, попал на Гриффиндор и себя не помнил от радости. Филлис познакомилась с ним в поезде, когда он ходил из одного купе в другое, разыскивая сбежавшую жабу. В лодке Невиллу досталось место вместе с Джастином и темнокожим мальчиком, который, похоже, был давно с ними знаком. Он еще дожидался своей очереди для распределения.

Прямо перед Филлис профессор Макгонагалл пригласила примерить шляпу мальчика по имени Гарри Поттер, и его появление заинтересовало, похоже, каждого в большом зале. Шепот не смолкал все то время, что шляпа раздумывала над судьбой Поттера, и перерос в шквал возбужденных возгласов, когда вердикт, наконец, был вынесен в пользу Гриффиндора.

Со стороны преподавательского стола зал выглядел совершенно иным, и Филлис невольно задумалась о том, что это, должно быть, ужасно интересно — преподавать в Хогвартсе. Ее мать по образованию была учительницей — еще в девичестве закончила курс, позволяющий вести классы в женских гимназиях. До этого Филлис редко задумывалась о том, кем она хочет стать, когда вырастет, и неожиданная мысль о педагогической карьере так захватила ее, что она даже забыла удивиться, услышав в своей голове ворчливый голос Шляпы.

— Значит, хочешь быть профессором? — протянула Шляпа, однако ее не слышала даже стоявшая очень близко Макгонагалл. — Многим тяжело покинуть эту школу, потому что они считают ее своим домом, но у тебя есть дом, девочка без имени, так что же ты хочешь найти в стенах замка?

— Я хочу, чтобы родители не боялись отпускать сюда своих детей, — призналась Филлис. — Я бы очень хотела, чтобы Том тоже мог учиться магии. Я хочу узнать свое настоящее имя и понять, наконец, откуда во мне берется магия и для чего она мне дана. Но ты же не ответишь на эти вопросы? И никто из профессоров не ответит?

— Ты определенно мне нравишься, девочка, — развеселилась Шляпа. — Альтруизма в тебе хоть отбавляй, должное усердие имеется, и друзьями своими ты дорожишь. А еще больше дорожишь знанием и не боишься горькой правды, чего бы она тебе не стоила. Профессором, говоришь? Пожалуй, стоит дать тебе шанс.

И Шляпа громко провозгласила:

— Рэйвенкло!

Филлис шла на свое место, улыбаясь. В конце концов, все вышло так, как она и надеялась.

— Надо написать родителям! — радостно сказал Энтони Гольдштейн. — И твоей маме тоже. Вот они порадуются!

Следующим после Филлис профессор Макгонагалл вызвала Дина Томаса, маму которого они с Шерил встретили в Косом переулке. Впрочем, его распределение Филлис благополучно пропустила мимо ушей, решив не откладывать в долгий ящик знакомство с факультетом. Сидящая справа от нее Мораг Макдугалл оказалась очень разговорчивой особой.

Темнокожего мальчика, друга Джастина, звали Блейз Забини, и Шляпа отправила его на Слизерин.

Как вспоминала впоследствии Филлис, на директора она обратила внимание, только когда тот поднялся, чтобы произнести приветственную речь. Облик белобородого старца внушал обманчивое впечатление степенности и предсказуемости — оттого Филлис слегка растерялась, когда тот, бросив пару несвязных слов, невозмутимо уселся на место, а столы заполнились блюдами с едой.

— Это так и нужно? — вопросительно взглянула она на Энтони. — Или это какая-то загадка?

— Дамблдор, — фыркнул Гольдштейн, словно эта фамилия все объясняла. — Ему можно. Даже если он сейчас начнет запускать фейрверки с трибуны, все сделают вид, что так и должно быть.

— Как интересно. Он будет нам преподавать?

— Если бы. Мой дядя еще успел поучиться у него трансфигурации. Говорит, он гений. Самый сильный из ныне живущих волшебников, — Гольдштейн понизил голос, — его даже Сама-знаешь-кто боялся.

— Ты о ком? — озадаченно спросила Филлис. — Почему я должна знать?

— О Том, кого нельзя называть. Только не говори, что не слышала о нем. Это ведь его победил Гарри Поттер.

— Вот как? Так это об этом волшебнике рассказывала мама Дина с Гриффиндора... И что, они правда сразились в поединке, когда Поттеру был всего год? И он уже умел пользоваться волшебной палочкой?

— Не говори ерунды, — вмешался в их беседу сидящий напротив Терри Бут. — Никто не знает, что там случилось на самом деле. Шла война. А потом Сами-знаете-кто неожиданно исчез, и всем сказали, что победил его Поттер.

— Он не похож на победителя злых волшебников, если честно, — призналась Филлис. — Обычный парень. Я бы даже сказала, что всем происходящим он здорово напуган.

— Он рос с магглами, — поделилась Падма Патил, яркая брюнетка с огромными черными глазами. — В поезде об этом рассказывала Панси Паркинсон. Интересно, откуда она узнала?

— Если бы он рос с магглами, его бы тоже позвали на собрание, — не согласилась Филлис. — Общее собрание для семей магглорожденных студентов. Там я познакомилась с Джастином Финч-Флетчли и Гермионой Грейнджер. Хотя, Дина Томаса там тоже не было... Может быть, не смогли прийти?

— Если Поттер рос среди магглов, значит, он ничего не знает о волшебстве? — удивилась Мораг. — Непросто ему придется.

— Ну книги ведь он читал, — не согласилась Филлис. — А колдовать до школы нельзя, значит, мы все в равном положении.

— Кроме Поттера, — рассмеялся Энтони. — Что-то ведь он умеет, раз нанес поражение Тому-кого-нельзя-называть.

Тема Гарри Поттера надоела факультету Филлис очень нескоро, поэтому она принялась расспрашивать Энтони о том, как Сара готовила его к школе, и удивляться тому, что при других обстоятельствах она могла бы никогда и не узнать тайну происхождения мальчика, с которым изредка встречалась на днях рождения и детских праздниках.

Пока Филлис чувствовала себя среди рэйвенкловцев, как дома, Джастин переживал душевные муки. Если бы только Шляпа могла представить, насколько дурную службу ему сослужила! Он пропустил и остаток распределения, и речь директора и даже появление ужина, погруженный в мрачные мысли.

До отбоя он должен успеть послать домой правильное письмо. Нет никаких сомнений, даже если он решит не отчитываться перед матерью, Конни все равно получит нужную ей информацию от Макгонагалл, его нового декана — профессора Спраут, да тех же Невилла и Блейза, в конце концов. Не то, чтобы Хаффлпафф считался уделом неудачников и ночным кошмаром юных магов. В хрониках писали, что и этот факультет подарил волшебному миру множество талантов. Нет, пришлось признать Джастину, дело было исключительно в Констанс. Слизерин олицетворял собой все те качества, что она ценила в людях. Нет никаких сомнений, там гарантированно оказался бы Джереми. Любой хаффлпаффец показался бы матери скучным, лишенным амбиций и воображения, а следовательно и перспектив.

— Как тебя зовут? — спросила бесцветная и на вид глуповатая девочка, которая, по смутным воспоминаниям Джастина, подскользнулась и упала на спуске к лодкам.

— Джастин, — нехотя ответил он и, подумав, добавил: — Внук лорда Финч-Флетчли.

— А я Сьюзан, — ответила блондинка, нисколько не впечатлившись его рекомендацией. — Сьюзан Боунс.

— Кем тебе приходится Амелия Боунс? — заинтересовалась одна из старшекурсниц. — Моя мама очень дружна с ней, но о тебе я никогда не слышала.

— Она моя тетя, — помрачнела Сьюзан. — Мы редко видимся. Она много работает.

— Еще как много, поверьте мне, — вдруг прыснул со смеху другой старшекурсник, на мантии которого Джастин рассмотрел значок старосты. — Говорят, сотрудникам ее отдела не хватает только перенести в министерство одеяла и подушки, чтобы окончательно туда переехать. Готовят новый закон. Пока это только разговоры, но что-то будет. Все это видят.

Девушка иронично усмехнулась.

— Фоули уже перебрались в Норвегию. По поставщикам зелий категории "на грани допустимого" любой закон, укрепляющий позиции магглов, ударит с особенной силой. А это вам не список в кабинете Филча. Если начнутся обыски у частных лиц, пиши пропало.

— Фоули даже свою дочку не отдали в Хогвартс, — кивнул староста. — Может, ей даже повезло. В Дурмстранге изучают темную магию.

— Ты же это невсерьез сказал, Джоэл? — возмутилась еще одна девушка. — Что за вздор ты болтаешь при первокурсниках? Какая еще темная магия? Какой Дурмстранг? Лучше, по-твоему, что происходит сейчас? Если хорошенько покопаться в подвалах кого-то наподобие Фоули, такое можно найти!

— А нечего копаться в чужих подвалах, — буркнул Джоэл. — Или не удивляйтесь потом, откуда берутся разные проходимцы, называющие себя темными лордами, и почему все готовы есть у них с руки.

— Мне кажется, это не самый лучший разговор для праздничного ужина, — сердито зашипела на них вторая староста. — Прекрати паясничать, Бэрк. С такой лояльностью темным практикам, удивительно, как это ты стал разочарованием семьи и не попал на свой любимый Слизерин.

— Оставь его в покое, Доркас, — устало возразила дочка подруги Амелии Боунс. — Это запрещенный прием.

— Продолжай его защищать, — скривилась Доркас и отрезала себе кусок сочного мяса. — Баранье упрямство.

— Не ожидал, да? — услышал Джастин за спиной.

Повернувшись, он увидел еще одну девочку, с необычайно светлыми глазами и волосами. Почему-то рядом с ней никто не сидел.

— Хаффлпаффцев считают простодушными и надежными, — тихо продолжала она. — Забывают, что барсук — тоже хищник. Только в отличие от змеи или льва, он убивает себе подобных. Таких же грызунов, как и он, немного слабее. Барсуки опасны, если их недооценивать.

— А орлы? — Джастин перевел взгляд на стол Рэйвенкло, где Энтони Гольдштейн что-то рисовал на клочке бумаги, а Филлис, весело смеясь, пыталась добавить к рисунку свои детали.

— Ровена Рэйвенкло изобразила орла на гербе факультета, — проговорила девочка. — Сочла, что эта птица выглядит благороднее, чем ворон, символ ее рода. Но это просто картинка. Вороны опаснее орлов. Они убивают по тем же причинам, что и люди. Больных. Слабых. Чужаков. И они очень умны. Богиня войны Морриган могла превращаться в ворону.

— Никогда не слышал о такой богине. Наверняка, моя мама знает о ней. Она изучала сказки кельтов.

— Война — это не сказки, — вздохнула девочка. — И Морриган тоже ходит среди нас. Кстати, меня зовут Ханна Аббот. А ты сын леди Финч-Флетчли.

— Ты слышала о маме? И знаешь что-то о магглах?

— Моему дяде принадлежит "Дырявый котел", — сказала Ханна. — Когда-нибудь он достанется и мне. Я знаю все о магглах.

Они помолчали.

— Не жалей, что не попал на Слизерин, — добавила Ханна. — Я видела, как ты смотрел на их стол.

— Мама хотела видеть меня там, — Джастин и сам не знал, зачем это рассказывает. — Все, с кем она знакомы в волшебном мире — слизеринцы. Она считает это престижным. Меня записали в Итон, но потом решили, что волшебник в семье — это круто. В итоге мой лучший друг поехал туда один, а я тут и сразу же не оправдал ожиданий. Если бы Том был здесь...

— Тогда вы бы уже не были лучшими друзьями, — покачала головой Ханна. — На Слизерине не заводят лучших друзей. Там заводят полезные связи.

— А на Хаффлпаффе?

— То же самое. Сказать по правде, так поступают на всех факультетах. Просто хаффлпаффцы об этом не кричат. И находят для этого элегантное название.

Джастин улыбнулся.

— И откуда ты такая умная?

Ханна снова посмотрела на рэйвенкловский стол.

— Я белая ворона.

* * *

Гудки по ту сторону трубки показались Джин Грейнджер бесконечно долгими, когда, наконец, Андреа соблаговолила ответить. У них дома было достаточно шумно: играла музыка, раздавались громкие голоса.

— Я вижу, у вас праздник, — улыбнулась Джин после того, как дежурные вопросы были заданы. — Отмечаете?

— Том заслужил немного веселья, — подтвердила Андреа. — Мы позвали его друзей из школы, Финч-Флетчли, разумеется, тоже здесь. А как Вы? Получили уже новости от дочки?

— Ее определили на Гриффиндор, — с гордостью сообщила Джин. — Камень с плеч! Она столько говорила об этом факультете. Будто бы он считается самым лучшим в школе.

— Моя подруга Конни с Вами бы не согласилась. Думаю, это дело вкуса. Программа везде одинакова. Главное, что Гермиона довольна, надеюсь, на новом месте ее дела сложатся лучше.

— Дай Бог, дай Бог... А что, Вы вчера тоже получили какую-то весточку из Хогвартса?

— Сын Констанс — теперь первокурсник Хаффлпаффа. Дочь Шерил Сакс — на Рэйвенло. Томас в своей школе, готовится к экзаменам. В конечном счете, все очень чудно вышло, — Андреа перевела полный сомнения взгляд на мрачную, как туча, Конни, но не стала посвящать в эти подробности Джин Грейнджер. — Вы что-то хотели спросить?

— Нет, нет, — Джин уже не была уверена, что ее звонок — хорошая идея. — Просто подумала, может быть, Ваши детки что-то рассказывали о Гермионе? У нее было не так много времени на письма, собственно, она почти ничего не успела мне рассказать. Как они разместились, с кем успели познакомиться, хорошо ли их кормят...

— За ужин не беспокойтесь, — рассмеялась Андреа. — Накормили их до отвала и очень вкусно. Я даже позавидовала. А про дочку Вашу мне мало что известно. Кажется, у наших даже почти не будет общих пар с Гриффиндором. Филлис и Гермиона не общаются, а Джастин... мальчишки, у них своя компания. Я попрошу Шерил что-нибудь выяснить. Перезвоню Вам, как только будут новости. Не скучайте!

Джин долго сидела в темноте в полной задумчивости. Роберт ее не беспокоил — словно отдавая должное тому, что великие перемены в их жизни должны свершаться в тишине.

Учебный год начался для Джастина не лучшим образом — на следующее утро после прибытия он обнаружил, что заболел. Мальчика знобило, простыни в его новой постели казались ледяными, а в горле будто застряло с дюжину рыбьих костей. Вероятно, он подхватил простуду во время путешествия на лодках — над озером задувал пронизывающий осенний ветер, а дорога до замка была не близкой.

Если бы Джастин был сейчас в Лондоне, мама, разумеется, оставила бы его дома, а Амихан, их с Джереми няня, приготовила бы ароматный чай с лимоном и специями. Брат, в знак солидарности, также воспротивился бы идее ехать в школу, и они до вечера могли бы играть в компьютерные игры или смотреть фильмы. В Хогвартсе о нем позаботиться было решительно некому. Или так ему казалось.

— Неважно выглядишь, приятель, — обеспокоенно заметил Эрни Макмиллан, один из мальчиков, с которыми они делили спальню. Второго звали Захария Смит и держался он так, словно ребята находились в его собственном замке.

— Ничего, — через силу ответил Джастин. — Мама дала мне с собой что-то от боли в горле.

— Маггловские лекарства? — Смит бесцеременно выхватил у него пузырек и принялся изучать этикетку. — Что это еще за отрава? Бензалкония хлорид? Индигокармин? — прочитал он по слогам. — Хм, моя мама — художница, и я уверен, что видел у нее такие краски! Оно и правда помогает?

— Да, через несколько дней я уже буду здоров, — искренне понадеялся Джастин. Честно говоря, он не представлял, как высидит на занятиях в таком жалком состоянии.

— Ты шутишь? — рассмеялся Смит. — Может, из-за ангины еще в клинику ложиться? А моей сестре втирали на маггловедении, что у вас передовая медицина! Да любой студент сварит зелье, которое моментально тебя вылечит и от вещей понеприятнее!

— Лучше бы тебе сходить к школьной медсестре, — посоветовал Эрни. — Кстати, она подруга моей старшей сестры. Они с первого курса были неразлучны. Теперь Дина работает в Мунго, а Поппи здесь. Надо спросить у старосты, как пройти в больничное крыло.

Старосту они застали в гостиной в прескверном настроении. Для Джоэла Бэрка этот понедельник тоже был первым на новом посту, и с самого начала дела категорически не ладились.

— Я поражаюсь твоей безответственности, Бэрк, — Джастин узнал вторую старосту, с которой Джоэл крупно поспорил на пиру. — Ведь мы еще летом договорились, все, что касается расписаний, лежит на тебе. Ты понимаешь, что фактически сорвал занятия у третьего курса? Снейп меня точно убьет! При Габриэле такого произойти не могло!

— Труман, свои претензии можешь высказать профессору Спраут, — лениво отозвался Джоэл. — А заодно напомнить ей, что монополия на должность старосты принадлежит твоей семье, а директор, утвердивший мою кандидатуру, — просто дурак.

— Это ты дурак, — напустилась на него Доркас. — Я не собираюсь потратить год на исправление твоих промахов! Будешь продолжать в том же духе — значок у тебя заберут так же легко, как и выдали. А я лично посодействую тому, чтобы передали его Седрику. Какая жалость, что он только на четвертом курсе!

— Снова они ругаются, — по лестнице спускалась дочка подруги Амелии Боунс. Вместо традиционной мантии на ней был простая домашняя одежда. — Я пришлю тебе бутылку эля, Бэрк, если бы не твои ляпсусы, начинать мне год с созерцания кислой рожи Снейпа, а так хоть высплюсь. Прекрати нападать на него, Доркас. Только первокурсников перепугала.

— Поздравляю, Бэрк, твоя дама вовремя пришла на помощь, — процедила Доркас и сердито посмотрела на Джастина и компанию. — А вы что рот раскрыли? Готовы идти на завтрак?

— Вообще-то, мы ищем больничное крыло, — смущенно пробормотал Эрни. — Джастин заболел.

Доркас придирчиво прищурилась.

— Подозревать вас в намерении прогулять урок будет уже слишком, верно? — она взмахнула палочкой, и в воздухе перед ними появилась серебристая змейка. — Следуйте за указателем, он приведет вас, куда нужно. Не забудьте потом попросить мадам Помфри таким же путем отправить вас в большой зал. И не вздумайте блуждать по школе.

Джастин выбрался в коридор через огромную бочку, которая и служила входом в хаффлпаффскую гостиную. Вчера вечером Доркас добрых десять минут объясняла, как распознать нужный бочонок в куче его сестер и как выбить нужный ритм, чтобы без неприятных последствий попасть в свою спальню. Джастину все это показалось довольно глупым, и вместо того, чтобы слушать, он рассматривал портрет черноволосой дамы, сидящей за столом перед блюдом с фруктами.

Эрни понравился Джастину больше Блейза и его друзей. Общаться с ним было легко, хоть он и вырос в волшебном мире, почти ничего не зная о магглах. Смит увязался с ними скорее вынужденно — как одному добраться до большого зала, он в курсе не был. Решением Распределяющей шляпы он был доволен особенно — Джастин узнал, что много поколений Смитов заканчивало один и тот же факультет — на Хаффлпаффе они чувствовали себя, как дома.

— Раньше старостой был Габриэль Труман, — со знанием дела рассказывал Захария, — родной брат Доркас. Кстати, наша дальняя родня. В прошлом году он выпустился, и значок достался Бэрку. Он встречается с Иоли Дэвис. Я слышал, что она буквально выпросила для себя распределение на Хаффлпафф, и все ради него. Кстати, ее кузина — наша однокурсница, слизеринка.

— Трейси, — рассеянно кивнул Эрни. — Хорошая девочка. Я ее с детства знаю.

— Нас в этом году мало, — пожаловался Смит, единственно ради того, чтобы что-то сказать. — Три мальчика, три девчонки, меньше, чем на других факультетах.

— А кто третья? — попытался припомнить Джастин. — Ханна, Сьюзан и...

— Салли-Энн Перкс, — ответил Смит. — Чистокровная и выросла в Европе. Ее отец заключил сделку с кем-то в Шотландии, вот они и решили временно отдать ее в школу поближе к новому дому. Она тут не навсегда. Года на два, на три, не больше. Потом ее переведут в Шармбатон.

— А ты откуда все это знаешь? — удивился Эрни. — От Доркас?

— Профессор Спраут рассказала, — самодовольно произнес Смит. — Вчера, прежде чем начали расходиться по комнатам. А что-то слышал от родителей. Моя мама, между прочим, состоит в Попечительском совете Хогвартса. Ее даже прочили в председатели, но потом она уступила эту роль Люциусу Малфою.

О Попечительском совете Джастин и сам был наслышан — Констанс страстно желала стать первой магглой в его составе и не видела ни единой причины для отказа. Он усмехнулся, представив реакцию матери на его знакомство с Захарией Смитом. Несомненно, она бы всеми силами содействовала укреплению этой дружбы. Эрни, с ее точки зрения, был куда менее полезен.

Медсестра по имени Поппи Помфри, напротив, появлению Макмиллана искренне обрадовалась. Джастин отметил, что мадам Помфри была уже взрослой женщиной, а значит, сестра Эрни намного его старше. Во вверенном ей больничном крыле царили чистота и порядок, и они оказались не первыми, кто сюда наведался. На одной из кроватей сидела девочка с гриффиндорской эмблемой на мантии. Джастин узнал в ней дочь Грейнджеров, к которым Констанс прониклась таким неподдельным презрением.

— Лучше бы все приходили ко мне за тем же, за чем и Гермиона, — добродушно болтала мадам Помфри, готовя антипростудное зелье. — В такой чудесный день приятнее вспомнить былое и рассказать о своей профессии, чем заниматься целительством. Ты должен одеваться теплее, дорогой мой, или выучить согревающие чары, зимы у нас особенно суровые.

— Я надеюсь, что не надоела Вам своими расспросами, — Гермиона и слова не дала вставить Джастину. — Мои родители — дантисты. Они зубы лечат. Мне интересно все, что связано с их профессией. А для этого вы тоже используете зелья?

— Зависит от обстоятельств, — сказала мадам Помфри. — Иногда зелья, иногда неполную трансфигурацию, комплекс чар. Я долго изучала колдомедицину после Хогвартса. Вот Дина Макмиллан до сих пор продолжает учиться. А я предпочитаю оставаться здесь и больше времени проводить с семьей. В Хогсмиде у меня муж и дети.

— Маленькие еще дети? — заинтересовалась Гермиона. — Вы их тоже отдадите в Хогвартс?

— Приглашение для старшего ждем только через три года. Хотя детям, выросшим в Хогсмиде, первый курс может показаться ужасно скучным. Они ведь с пеленок окружены магией в мельчайших ее проявлениях. И их первые магические всплески обычно довольно целенаправленные. У магглорожденных не так. Очень часто вы даже не отдаете себе отчет в том, что с вами происходит. К сожалению, мы не умеем определять детей с даром еще в утробе матери и не можем проводить правильную подготовку. Это не на пользу ни детям, ни родителям. Многим тяжело принять такую правду о себе, — с этими словами она собрала бутылочки с растворами и направилась в другую комнату. — Пей небольшими глотками, не торопись, — напомнила она Джастину.

— Кстати, как твой друг? — Гермиона вдруг развернулась к Джастину, и он чуть не подавился своим зельем. — Он был нашим соседом, ты знал? Его так и не отпустили?

— Он сам не захотел, — буркнул Джастин. — Родители записали его в Итон. Это очень хорошая школа, — пояснил он своим друзьям. — Я и сам туда собирался раньше.

— Не представляю, что бы я сделала, если бы после письма из Хогвартса мне пришлось возвращаться в старую школу, — отрезала Гермиона. — Когда мама вернулась домой и рассказала, что мама твоего друга приходила к ней в клинику и пыталась отговорить ее отпускать меня, я чуть с ума не сошла. Хорошо, что мы обо всем договорились заранее.

— Миссис Сандерс приходила к твоей матери? — удивился Джастин. — Не знал, что они общаются. Вообще-то, она и с моей мамой пыталась поговорить. Но мама слишком увлечена магией. И миссис Забини убедила ее, что беспокоиться не о чем.

— Так твоя мать знакома с Донной Забини? — Смит, наконец, перестал изображать вселенскую тоску и вмешался в разговор. — Как давно?

— С лета, — пожал плечами Джастин. — Мы встретились в Косом переулке. Они с мамой подружились.

Смит неприятно ухмыльнулся.

— Значит, твоя мама очень смелая. О Донне Забини всякое рассказывают. Вы слышали, что она похоронила семь мужей? И все они умерли мгновенной и совершенно неожиданной смертью...

— Вы что же, сплетни сюда пришли распускать? — возмутилась вернувшаяся мадам Помфри. — Чтобы я этого больше не слышала! Вы не судьи Визенгамота, чтобы выдвигать обвинения, да еще и необоснованные!

— Как же, необоснованные, — жаловался Смит по дороге в большой зал. — Между прочим, эта Донна Забини родом из Испании, ее семья до сих пор живет там. А известно, что все самые опасные отравители с мировым именем оттуда! Взять хотя бы Борджа...

После зелья мадам Помфри Джастин чувствовал себя превосходно. Может быть, со временем и он научится готовить такие полезные составы? Кажется, он начинал чувствовать, насколько дальновидной оказалась Констанс, настояв на его обучении в Хогвартсе. Настроение у него было отличным, и даже Смит больше не производил такого уж отталкивающего впечатления. Похоже, он просто не рискнул заводить недругов среди окружения Донны Забини. Джастин пообещал себе написать об этом отцу — вот кого любые детали относительно новой подруги их семьи интересовали особенно живо.

Грейнджер шла вместе с ними, но практически не участвовала в разговоре. Джастину в ее присутствии было немного неловко — всем своим существом Гермиона напоминала, откуда он пришел и насколько чужеродно смотрится здесь. Совсем иначе он чувствовал себя, находясь рядом с Филлис, — девочка наслаждалась каждым мгновением в замке и вела себя так, словно ее воспитали специально для того, чтобы сделать ведьмой.

Джастин поймал любопытный взгляд Филлис за столом под бронзово-синими знаменами и приветственно взмахнул рукой. Филлис безуспешно попыталась сдуть с носа непослушный локон и улыбнулась.

* * *

Филлис проводила взглядом компанию хаффлпаффцев, с опозданием рассаживающихся теперь за своим столом, и вернулась к незаконченному письму. Ровену с огромным сочинением, предназначенным матери, она отправила еще до завтрака, и теперь трудилась над посланием Тому. Энтони, никак не комментируя ее занятие, листал злополучный учебник по истории магии, причинивший столько переживаний Андреа Сандерс.

— Несправедливо, что мы начинаем год с самого скучного предмета на свете, — пожаловалась Падма Патил. — Слушать лекции призрака — можете представить себе что-нибудь более унылое?

— Нашла, на что жаловаться, — рассмеялась Пенелопа Кристалл, их староста. — Если уж выбирать меньшее из двух зол, лучше провести утро понедельника, отсыпаясь на уроках Биннса, чем, скажем, варя зелья под надзором Снейпа. Он вам расслабиться не даст.

— Снейп — это вон тот, что сидит с краю? — присмотрелась Филлис. — Он не выглядит таким уж злобным.

— Это ты сейчас так говоришь, — ответила Пенелопа. — Посмотрим, что ты запоешь на его практических занятиях. К зельям вообще мало у кого прирожденный талант, а Снейп спрашивает строго.

— А остальные? — подключился к разговору Энтони. — Что скажешь о них?

— Макгонагалл — строгая, но справедливая, — начала перечислять Пенелопа. — Мастер своего дела, если хотите мое мнение. Анимаг. Превращается в кошку.

Филлис в тот же миг пообещала себе, что сделает все возможное и невозможное, но повторит достижение гриффиндорского декана.

— Флитвик — наш декан — просто прелесть. Всегда посоветует, поможет, очень интересный человек. Гоблинских кровей, если вы заметили. И известнейший дуэлянт! Некоторые из наших с ним занимаются дополнительно, хотя отстающих по чарам он не берет, это не развлечение. Спраут — тоже хорошая тетка, хотя гербологию не все любят. Лично я так просто ненавижу копаться в земле, но не вздумайте как-то показать это ей. Синистра — по астрономии — с претензией и, похоже, считает, что преподает самый важный на свете предмет. Задает просто немыслимо много. Мы на первом курсе знали назубок все звездные карты, потому что, поверьте, ходить к ней на отработки можно бесконечно долго, а так как заниматься астрономией имеет смысл только затемно, бессонные ночи вам обеспечены. Кеттелберн — это вам пока не актуально, уход за магическими существами начинают изучать с третьего курса. Он очень чудной. Помешан на разных монстрах и все пытается сделать из них домашних любимцев. На моем первом курсе он случайно устроил пожар прямо здесь в Большом зале, когда притащил сюда настоящую огневицу! Вектор — вам тоже пока не нужна, она преподает нумерологию, факультативно. Труман — он по древним рунам, кстати, родной дядя хаффлпаффских старост... точнее, в этом году уже только одной старосты, Габриэль ушел на стажировку в Министерство. Бербидж у нас новенькая, будет преподавать маггловедение вместо Квирелла. Вы его тоже пока не изучаете и на будущее не советую. Я сама полукровка и хорошо знаю маггловский мир, здесь его преподносят перевернутым с ног на голову. А сам Квирелл теперь стал профессором по Защите от Темных Искусств. Интересно посмотреть, как он с этим справится.

— По слухам, должность проклята, — меланхолично заметила одна из подруг Пенелопы. — Дольше года на ней никто не задерживается. Обязательно что-нибудь да происходит. Какой-нибудь несчастный случай.

— Вот и неправда, — не согласилась Пенелопа. — Профессор Пэдли ушел по собственному желанию и до сих пор жив-здоров. Правда, профиль сменил. Регулярно читаю его статьи в "Трансфигурации сегодня".

— У профессора Пэдли сына из школы исключили за дуэль с применением темной магии, — хмыкнула подруга. — Повезло еще, что он несовершеннолетний, в Дурмстранге с такими нарушителями обходятся строго. Гринделвальда в свое время выгнали при таких же обстоятельствах.

— А ты хоть раз видела Пэдли-младшего? Редкостный остолоп. Второго Гринделвальда из него не выйдет, даже если сложить к его ногам все, что аврорат конфисковал за последние лет сто. Так вот, не слушайте ее, девочки. Никакого проклятия не существует. Ты еще скажи, Бриенна, что веришь в Тайную комнату, — Пенелопа Кристалл рассмеялась и вернулась к своему завтраку.

— Я слышала, твою сову зовут Ровеной, — Бриенна больше не хотела есть, зато с удовольствием болтала: — Ты еще дома решила, что хочешь к нам?

— Да, — мило улыбнулась Филлис. — И имя появилось в голове сразу же, как я увидела Ровену. Оно ей очень подходит.

— Полярной сове оно бы очень подошло. У кого-то в школе такая появилась, я видела в совятне. Сказочная птица! Точь-в-точь анимагическая форма золотоволосой леди.

— Неужели? — удивился Энтони. — Откуда тогда эти вороны на ее гербах?

— Когда вы начнете изучать анимагию, узнаете, что редкие волшебники могут превращаться в воронов. Человек — сухопутное создание, превращение в птицу само по себе представляет большую сложность. Многим проще на время перенести свое сознание в другое животное, чем трансформировать собственное тело. Так вот, в хрониках записано, что сама Ровена была настоящим мастером в таком переносе и часто летала по Запретному лесу в облике совы. А ворона она поместила на герб, проводя этим самым параллели с Талиесином, которого считали самым мудрым на свете волшебником. Уже ее потомки приукрасили легенду, чтобы раздуть слухи о своем могуществе.

— А в школе есть ее портреты? — спросил Энтони. — В книгах я пока не встречал ничего, кроме средневековых гравюр. Интересно же, как она выглядела.

— Тогда тебе стоило быть повнимательнее в нашей гостиной, — сказала Пенелопа. — Там же стоит ее статуя.

— Такая красивая женщина в короне? — вспомнила Падма. — Вчера мы с Мораг поспорили, та ли самая на ней диадема.

— Диадема? — Филлис об этом ничего не слышала.

— Рассказывают, что у Ровены Рэйвенкло была диадема, которая заключала в себе огромное знание. Правда, никто не знает, кому она досталась после ее смерти.

— Я слышала, что в эту диадему Рэйвенкло поместила все известные ей секреты магии и природы, — подтвердила Мораг. — Но я не думаю, что она стала бы в ней позировать скульптору. Это не игрушка и не украшение, наверняка она им очень дорожила и спрятала получше. По мне, так на статуе обычная корона.

— Значит, тот, кто наденет диадему Ровены Рэйвенкло, сможет стать таким же мудрым, как она? — удивилась Филлис.

— С какой еще стати? — фыркнула Пенелопа. — Ум тем и отличается от меча, что только последний можно заколдовать, и он станет тебя слушаться. Самая мудрая леди Средневековья не стала бы создавать то, что окажется оружием в руках ее врагов.

Филлис задумалась.

— Если диадемой не может воспользоваться никто другой, значит, она создала ее для себя? Но зачем?

— Твои представления о моих познаниях льстят, Сакс, но ты меня переоцениваешь, — съязвила Пенелопа. — Даже лучшие историки не раскроют тебе секретов золотоволосой леди, потому что она не доверяла бумаге и все тайны хранила в голове. Если ты не можешь сохранить секрет, чего ты вообще стоишь, так она рассуждала. Может, эта диадема защищала от легиллименции... чтения мыслей. А может, помогала сконцентрироваться и очищала сознание. Кто теперь может угадать!

Филлис серьезно кивнула. Рэйвенкло была абсолютно права. Исходя из того, что девочка знала о волшебном мире, иногда ты не можешь рассчитывать даже на собственную память, не говоря уже о таких ненадежных способах передачи информации, как бумага, перо и чернила. Ее отец доверил свои секреты Нагайне, но иногда, глядя в невозмутимые глаза змеи, Филлис не могла отделаться от чувства, что им змея сообщает лишь малую толику того, что знает сама.

Кроме Филлис, на курсе было еще три девочки: Мораг, Падма и Лиза Турпин. Сестра Лизы была всего на год старше, и пока что девочка преимущественно держалась с второкурсницами. Мальчиков было также трое — Энтони, Терри Бут и Майкл Корнер. Старостой мальчиков был Роберт Хиллиард с шестого курса, который уже второй год занимал свою должность. Со всеми Филлис познакомилась еще вчера вечером, придя для себя к однозначному выводу: она сделала правильный выбор.

— В "Истории Хогвартса" написано, что обычно на каждый факультет попадает равное количество учеников, — рассказала им Падма по дороге на историю. — Но в этом году все перепуталось. Парвати говорит, кто-то отказался ехать, одна девочка здесь вообще временно, вот и получилось, что хаффлпаффцев только шестеро, нас семь, гриффиндорцев — восемь, слизеринцев тоже восемь.

— Двадцать девять, — подсчитала в уме Филлис. — Ну все правильно, не считая той девочки, на каждом курсе должно быть по семь человек.

— Только представьте, среди вас может скрываться два потенциальных хаффлпаффца, — рассмеялась Алиса Фробишер, подруга Лизы Турпин. — Я бы держала ухо востро!

На уроке истории магии Филлис снова встретилась с Джастином. Как и предсказывала Пенелопа, их учитель — призрак по фамилии Биннс, некогда явившийся на лекцию, не заметив факта собственной смерти, оказался занудным и скучным типом, лекции которого словно погружались в заколдованный сон добрую половину класса. И хотя в отличие от них Филлис с радостью впитывала новую информацию, о которой не могла узнать дома или от друзей, она воспользовалась ситуацией, чтобы разузнать последние новости.

— Ты уже писала домой? — поинтересовался Джастин. — Я первым делом отослал маме сову. Заодно и о тебе написал, чтобы она передала Сандерсам.

Филлис сильно сомневалась, что Констанс Финч-Флетчли охотно выполнила просьбу сына, но благодарно кивнула.

— Я послала письмо маме рано утром, — сообщила она. — А Тому — перед тем, как пойти на урок. Бриенна сказала, что бывают волшебные перья, которые сами записывают все, что ты им диктуешь. Вот бы мне приобрести такое! К концу дня я не буду чувствовать рук!

— Я могу попросить маму, — вызвался Джастин. — Мне и самому не помешает такая полезная вещь. Попрошу, чтобы прислала сразу несколько. Она все равно собиралась в Косой переулок на днях. Решила поменять картины в некоторых комнатах на движущиеся. Мне как-то не по себе от мысли, что в моей спальне будет висеть незнакомый волшебник и комментировать каждое мое действие.

— Бедняга, — искренне посочувствовала Филлис. Вот в их с Шерил доме такие дорогие картины не появятся, даже если они всей душой этого пожелают. Впрочем, Филлис имеет все шансы научиться рисовать их самой.

— Сегодня утром я встретил Грейнджер, — вспомнил вдруг Джастин. — Помнишь ту девочку с собрания? У нее еще такая говорливая мама.

— Помню, конечно. Она ведь гриффиндорка? Почему-то мне казалось, что ее должны распределить к нам. Она вся такая начитанная. Развлекала бы нас спорами с Бутом, он все надеется разобраться, как именно работает магия с точки зрения маггловской физики. Родители взяли ему учителя по точным наукам, а мы расплачиваемся!

Джастин рассмеялся. Он бы с удовольствием хоть на один вечер наведался в гости к рэйвенкловцам. Филлис охотно объяснила как пройти в их гостиную и предупредила, что страж не требует паролей, но задает непростые вопросы и ожидает оригинальных ответов.

— Мне она не нравится, — заметила девочка после продолжительной паузы. Джастин даже не сразу сообразил, что она все еще говорит о Гермионе Грейнджер.

— Она любопытная и самоуверенная, — продолжала Филлис. — Очень скоро она поймет, что учиться здесь несложно, и у нее появится много времени и энергии. И тогда мне бы не хотелось оказаться среди тех, на кого она их направит.

Пусть Джастин провел с Гермионой немного времени, он не успел ощутить ничего, кроме скуки и неловкости. Однако к мнению Филлис Сакс прислушивался даже Том, а это дорогого стоило. Джастин достоверно знал, что Том никогда не ошибается.

А еще он видел, что Филлис чувствует в Грейнджер угрозу. Хотя о таких вещах, разумеется, еще мама приучила его никогда не говорить вслух.

* * *

Они вошли в большой зал, и Гермиона сама не заметила, как снова оказалась одна. Впрочем, и дорогу от больничного крыла сложно было назвать полноценным разговором. Сын леди Финч-Флетчли безукоризненно вежлив и, естественно, хорошо воспитан, но у Гермионы не было никаких шансов подружиться с ним, как бы мама ни мечтала об обратном.

Черноволосую девочку с Рэйвенкло Гермиона невзлюбила еще с первой встречи в Лондоне. Было в ней что-то зимнее и холодное, неуловимо роднившее ее с высокомерными волшебницами на портретах, украшавших стены Хогвартса.

Заняв первое же свободное место за своим столом, Гермиона переключила внимание на тех, с кем ей предстояло делить общежитие ближайшие семь лет. Будь то чистокровные или магглорожденные, вели они себя одинаково по-детски. Старшекурсники оживленно спорили, новички едва сдерживали радостное предвкушение. Если бы кто-то спросил мнения Гермионы, она бы с радостью отказалась от завтрака, лишь бы поскорее похвастаться своими умениями и способностями и опробовать волшебную палочку в деле.

На трансфигурации ей досталось место рядом с Невиллом, тем самым мальчиком, которому в поезде она помогала искать жабу. Довольно-таки робкий и неуверенный, Невилл уделил ей куда больше внимания, чем компания хаффлпаффцев утром.

— Эта палочка принадлежала моему отцу, — ответил он на ее расспросы о визите в магазин Гаррика Олливандера. — Он купил ее в таком же возрасте, как я сейчас. Бабушка считает, что она должна мне подойти.

— А почему твой отец больше ей не пользуется? — Гермиона чувствовала себя неуютно, проявляя любопытство. Невилл помрачнел, однако ответил:

— После окончания школы он пошел в Аврорат. Тогда же купил себе новую. Это правила. Авроры часто теряют палочки. На заданиях разное случается. Нужно, чтобы они умели приспосабливаться и колдовать разными палочками.

— Но ведь мистер Олливандер говорил, что палочка сама выбирает волшебника. Пока ты учишься, это важно. Как же твоя бабушка может знать наверняка?

— Вообще-то это решала тетя, — потупившись, признался Невилл. — На самом деле, они с дядей — мои законные опекуны. Они ближайшие родственники моего отца. Я их внучатый племянник. А тетя... в их роду так было принято. Ее сестра-близнец сама покупала палочки трем своим дочерям.

— И как, подошли? — удивилась Гермиона. Лицо Невилла стало темнее тучи.

— Подошли, — отвернулся он. Как раз в этот момент в класс вошла профессор Макгонагалл, и Гермиона так и не узнала, стали ли тетки Невилла успешными волшебницами со своими подаренными палочками.

Профессор Макгонагалл произвела на Гермиону такое же сильное впечатление, как и при их первой встрече. Строгая и дисциплинированная, во всем придерживающаяся законов логики и здравого смысла, она не могла не понравиться девочке. Тем удивительнее, что профессор Снейп, о котором вся школа говорила, предварительно понизив голос и убедившись в отсутствии лишних ушей, открылся ей совершенно с противоположной стороны.

Профессор Снейп искренне ненавидел Гарри Поттера, привлекшего столько внимания на распределении. И в этой ненависти он был абсолютно непоследователен.

Гермиона знала, что вопросы, адресованные мальчику, не входили в программу первого курса. Перечисленные зелья были лишь вскользь упомянуты в длинном и нудном предисловии к вводным главам, рассказывающем о свойствах ингредиентов, и профессор заговорил о них, заранее рассчитывая на провал Поттера. Втайне она даже порадовалась, что не оказалась на его месте. Такое унижение перед всем классом стало бы тяжелым ударом для ее самооценки.

Гермиона не сомневалась, что в предверии следующей встречи с профессором Снейпом Поттер погрузится в доскональное сканирование учебника. Однако, Поттер, понятия не имея о ее ожиданиях, поступил по-своему. Буквально через несколько дней, на практическом занятии профессора Флитвика, Гарри и неизменно следовавший за ним Рональд Уизли, сидели рядом с Филлис Сакс.

— ... это очень просто, — доносился до Гермионы раздражающий голос Филлис. — Ты же ходил раньше на уроки ботаники? Помнишь, мы учили классификацию растений? Так вот, сначала вспоминаешь, однолетнее оно или многолетнее. Потом — какая у него корневая система. И наконец, где растет и сколько влаги потребляет. А потом открываешь таблицу Виридиана...

Гермиона недовольно покачала головой: профессор Снейп ничего не рассказывал о таблицах Виридиана. Прежде, чем представлять ученикам систематизированную информацию, предполагались упражнения, направленные на развитие интуиции и чувства совместимости ингредиентов. Поскольку на этой неделе Сакс еще ни разу не появилась в библиотеке — Гермиона, успевшая подружиться с мадам Пинс, не пропустила бы появления рэйвенкловки, — о таблицах ей явно рассказал кто-то из старших учеников. На Гриффиндоре Гермиона пока что не ощутила такого единодушия и желания помогать в учебе. Старосты ее будто вовсе не замечали, все внимание направляя на проблемных и неусидчивых студентов.

— У тебя вроде как талант к зельям, — даже Невилл перебрался в лагерь Филлис и ее друзей. — А я на каждый урок иду, как на съедение. Не смейтесь! Тот случай с иглами дикобраза был только началом! Мы и с дядей пробовали, все то же самое.

— Зато ты учишься на своих ошибках, — подбодрила его Падма Патил, сестра соседки Гермионы по комнате. — Теперь уж точно никогда не забудешь про иглы!

— Ни за что, — вздрогнул Невилл и первым рассмеялся.

Гермиона никогда не призналась бы себе, что нарочно задержалась в классе, складывая вещи, чтобы не пропустить ни слова из короткого разговора Гарри и Филлис Сакс.

— Твоя мама мне очень помогла, — смущаясь, сказал мальчик. — Правда. Я был совсем один на вокзале. Она меня проводила и пожелала удачи.

— Мама написала о тебе, — улыбнулась Сакс. — Ты обращайся, если еще что понадобится. Невилл преувеличил, зелья — это не мое. Зато в них отлично разбирается Бриенна, Снейп даже взял ее готовиться к Тритонам. Мы все спрашиваем у нее. Джастину и мальчикам сама профессор Спраут помогает. Она ничего не варит, конечно, но о растениях знает побольше Снейпа.

— Это здорово, — лицо Гарри просветлело. — Как бы мне не пожалеть, что я не с вами.

— Всегда будем рады, — рассмеялась Сакс. — Ты мне напоминаешь моего лучшего друга. Чем-то вы с ним похожи, даже внешне. Он очень сильный волшебник. Умеет разговаривать со змеями.

Гарри и Филлис уже вышли в коридор, как будто забыв о существовании Гермионы, и она старалась как можно тише звенеть застежками сумки, будто Сакс должна была сообщить Гарри что-то очень важное.

— Правда? — Гарри заметно оживился. — Я летом тоже разговаривал с одной змеей. Этот удав сказал мне, что никогда не бывал в Бразилии.

От наблюдательной Гермионы не укрылось минутное замешательство Сакс, впрочем, та быстро справилась с растерянностью.

— Значит, ты тоже сильный волшебник, как и Том, — заключила она. — Будет здорово, если вы встретитесь. Сможете поболтать на змеином языке. Мы читали, это редкий дар. Так что ты учителям лучше не рассказывай. Взрослые любят задавать ненужные вопросы. Что у вас за урок сейчас?

— Защита от темных искусств, — заглянул Гарри в расписание. — А у вас?

— Как раз зелья, — вздохнула Сакс. — Я побежала, а то меня Энтони ждет. Удачи тебе, Гарри!

— И тебе удачи, — отозвался Поттер, и вскоре Гермиона услышала удаляющиеся шаги. Она все еще не торопилась покидать класс и присела на край парты, обдумывая услышанное.

Значит, Том Сандерс умеет общаться со змеями? За лето Гермиона перечитала немало магической литературы, однако ей не встречались упоминания о волшебниках, обладающих подобными возможностями. Является ли этот талант врожденным? Возможно, наследственным? Но ведь Том вырос в семье магглов, как и она. Мог ли он где-то этому научиться? Или у него, как и у Филлис Сакс, были колдуны в семье? И как объяснить, что тот же самый дар проявился и у Гарри Поттера?

— Мисс Грейнджер? — профессор Флитвик неожиданно появился из смежного класса, где хранились инвентарь и книги для занятий. — Вы не меня ли ждете? Я могу Вам чем-то помочь?

— Нет, нет, — рассеянно пробормотала Гермиона. — Извините, профессор, я немного закопалась.

— Не опоздайте на следующий урок, — посоветовал профессор. — Я закрываю класс. Что за беспокойный день сегодня!

— Что-то произошло, сэр? — устало посмотрела на него Гермиона. Флитвик выглядел серьезно встревоженным, и она заметила, что с собой он принес несколько свитков и стопку пожелтевших рукописей.

— Ну что вы, дитя, что могло произойти, — в ответе Флитвика не чувствовалось свойственной ему искренности. — Снова что-то понадобилось Альбусу, не более того. Так что если кто-то из моих будет спрашивать, я у директора.

— У нас раздельные пары, — бесцветно проговорила Гермиона. — У нас защита. У них зелья.

Девочка уже знала, чему будет посвящена ее работа в библиотеке этим вечером. Надо признать, она не была разочарована результатами. Хотя мадам Пинс и удивилась немного неожиданному вопросу ее новой любимой студентки, она все же посоветовала ей обратиться к хорошо знакомой, пусть и не изученной до конца "Истории Хогвартса".

Гермиона никогда не рассматривала всерьез поступление на Слизерин — даже далекий от мира магии человек с ходу разобрался бы, что магглорожденным там не рады. Потому и биографию самого скандально известного основателя девочка просмотрела по диагонали, надеясь в будущем наверстать упущенное.

Теперь Гермионе оставалось лишь удивленно качать головой. Потому как, если верить книге, серпентарго и в самом деле был признан практически мертвым языком, и до последнего времени его единственными носителями считались лишь потомки династии Слизеринов, по официальным данным окончательно прервавшейся несколько десятилетий назад. Гермиона с необъяснимой неприязнью взглянула на портрет неприветливого мужчины с густыми, почти сросшимися бровями, носящего фамилию Гонт, и отложила толстый том в сторону.

Здесь написано, что род Слизеринов считается угасшим. Могло ли Гермионе Грейнджер так повезти, что не успев приехать в Хогвартс, она ухитрилась найти сразу двух представителей знаменитой семьи? И самое главное, что теперь делать с такой неожиданной информацией?

Отчего-то она была на сто процентов уверена, что Филлис Сакс о Слизеринах известно куда больше, чем ей.

* * *

Андреа не могла отделаться от странного ощущения, сопровождавшего ее первую неделю сентября. С одной стороны, все складывалось великолепно: Том прилежно учился, миссис Карпентер его неизменно хвалила, Даррен погрузился в изучение нового дела — речь шла об экономическом преступлении и, к счастью, погони и засады не входили в повестку дня. Шерил отлично справлялась с новыми обязанностями, Билл сообщал только хорошие новости об учебе Джастина, и даже Нагайна вела себя смирно, в отсутствие хозяина мирно посапывая в своем террариуме. И в то же время, миссис Сандерс не могла перестать думать о том, что пропускает нечто важное. И ужин у Конни только добавил неразрешенных вопросов е ее копилку.

Констанс снова пригласила Лонгботтомов. На этот раз Энид привела и своего мужа — шумного, говорливого Элджернона. Элджи Лонгботтом не отказывал себе в еде и выпивке, охотно шутил и предавался воспоминаниям о юношеских годах, сильно напомнив Андреа классического средневекового короля, каким тех принято изображать в юморесках. Энид едва следила за разговором, больше сил отдавая тому, чтобы бокал вина мужа как можно реже встречался с бутылкой, Донна посмеивалась, наблюдая за их молчаливым противостоянием, а Геката, книззл Констанс, бесцеремонно запрыгивала на стол, проявляя чудеса изобретательности в попытках украсть с тарелок лишний кусочек.

— Что там слышно от молодежи? — поинтересовался Элджи, накладывая себе еще жаркого. — Надеюсь, ваш сынок не окажется такой же размазней, как Невилл? Неделя не успела пройти, как он свалился с метлы!

— Джастин неплохо держится, — с достоинством ответила Конни. — И на метле, и вообще. Может быть, эта идея с его распределением не так плоха...

— Бросьте, леди Финч-Флетчли, — махнул вилкой Элджи. — Я бы за Слизерин этого выпуска хвоста дохлого гриндилоу не дал! Даже к лучшему, что Нев туда не попал! Пришлось бы выслушивать нотации этого сопляка Снейпа! Макгонагалл хотя бы заслуживает какого-никакого уважения. Пусть она и подруга моей бестолковой снохи, но цену ей отлично знает и на место поставить умеет.

— На Хаффлпаффе учились многие знаменитые деятели, — с нажимом произнесла Энид, уводя разговор в сторону от семейных дел. — Взять ту же Лафкин, министра. С виду простушка, а характер железный. О ней разное писали...

— Людо — бывший хаффлпаффец, — хохотнул Элджи. — Тот еще пройдоха, слыхали о его делишках... Рита Скитер, это всем известно. Журналистка. Скамандер... ну о нем вы вряд ли слышали. Багнолд.

— Она с Рэйвенкло — подсказала Энид. — Ты забыл Макпэйла. Энгиста. Стампа.

— И твою сестрицу, — подмигнул вдруг подвыпивший Элджи. — Вот кто в высшей степени замечательная личность.

— Снова ты несешь чепуху, — рассердилась Энид. — Моя сестра никогда не училась в Хогвартсе. Она выпускница Шармбатона, французской академии магии, я вам рассказывала, леди Финч-Флетчли.

— Как же, как же, — расхохотался ее муж. — В узких кругах слагали анекдоты о том, как достопочтенная миссис Блэк примеряла годрикову шляпу и чуть не довела Дамблдора до инфаркта.

— Факт остается фактом, — отрезала Энид. — Друэлла не училась в Англии. И вспоминать ту глупую шутку за столом — дурной тон.

— Друэлла... — насмешливо протянул Элджи. — Я уж успел позабыть это ее имя. Друэлла. Оно ей никогда не шло, я тебе говорил?

— Вы слишком много пьете вина, дорогой мой супруг, — прошипела Энид. — Оно затуманивает Ваш разум и заставляет говорить вещи, о которых назавтра Вы пожалеете. Примите наши извинения, лорд и леди Финч-Флетчли, и вы, мистер и миссис Сандерс. Элджернон иногда любит ворошить прошлое. Знает, как нелегко мне вспоминать о сестре.

— А что с ней случилось? — спросила Конни. Энид помолчала, словно обдумывая ответ.

— Ее уже нет среди нас, увы. Меня это весьма огорчает. Связь между сестрами трудно заменить, особенно есть речь о близнецах.

— В вашей семье приняты красивые имена, — заметил Билл. — Энид, Друэлла... Редкие и колоритные.

— Сейчас мало кто чтит старые традиции, — снова вмешался в разговор Элджи. Андреа заметила, что бокал его, прежде полный до краев, уже успел опустеть. — Брат мой, например. Хоть и взял себе чистокровную жену, а что толку? Племянника назвали, как распоследнего маггла. Я уж молчу о внуке...

— Ну же, Элджернон, вы преувеличиваете, — поспешила сгладить неловкость Донна. — Тем более, сейчас мода на традиционные имена возвращается. Вот вы ругаете слизеринцев, а в этом году все как на подбор. И то ли еще будет! Жените Невилла, сможете восстановить в родословной забытые имена!

— Имена из нашей родословной так просто не забудешь, — непонятно чему усмехнулся Элджи. — Знаете, мой отец шутил, что Блэки и Розье, нарекая своих детей, пользуются одними и теми же звездными картами, только Блэки ищут имена покороче, чтобы влезли на родовой гобелен, а Розье — наоборот, подлиннее, чтобы с Блэками не родниться! Вот моя жена, например! Энид Расальгети! Я бы сказал, что про такую звезду никто на свете не слышал, да только мою драгоценную тещу звали Жюльетт Бетельгейзе, и на меньшее она бы не согласилась! Да и крошку Друэллу все знали под ее вторым именем... Все их арабская кровь...

— Элджи, я начинаю думать, что Вы хотите дома закончить свой ужин, — не терпящим возражений голосом заявила Энид. — Вы меня сегодня огорчаете.

Андреа и Билл переглянулись. Элджи производил впечатление бестактного, но, в целом, не злого старика, и в его болтовне проскальзывали любопытные намеки. Энид же явно не хотела лишний раз заговаривать о сестре. Андреа была уверена, что не встречала в книгах имени Друэллы Розье, о чем она не преминула сообщить Биллу на следующий же день.

— Элджи — болтун; болтун, но не дурак, — покачал головой Билл, выслушав подругу. — Не думаю, что он хотел просто позлить жену. Подозрительная они семейка. Еще и Донна в придачу... Все это неспроста.

— Он был пьян и несдержан на язык, вот и все, — ответила Андреа. — Выболтал явно больше, чем собирался. К тому же, Элджи не привык вращаться среди магглов и выбирать выражения. Он выглядел так, словно вообще не понял, к чему этот ужин.

— А те, с кем он обычно знается, хорошо осведомлены о его родственнице, — согласился Билл. — Думаю, настало время написать Джастину. В его распоряжении целая библиотека. Эх, жаль, что ваша змея не разбирает имен! Было бы здорово, если бы Нагайна могла рассказать что-то об Энид и ее сестре. Из писем сына я понял, что Невилл Лонгботтом — неплохой малый.

— Что еще он рассказывает? — тут же заинтересовалась Андреа. Конечно, Том подробно пересказывал содержание писем Филлис, которые исправно приходили почти каждый день, но никогда не давал их читать, а хранил и вовсе в неизвестном матери тайнике. Небезосновательно Андреа считала, что искать их следует где-то во владениях Нагайны, но не спешила проверять свою догадку. В конце концов, она доверяла сыну. Разве не так?

— Что сказать, Энди, мы справляемся с возложенной на нас миссией. Джастин сообщает интереснейшие вещи. Об их системе образования, о государственном устройстве... Ведь их министры крайне редко выходят на контакт. Последний зарегистрированный случай пришелся на самое начало каденции правительства Маргарет Тэтчер, и теплого приема тот господин не удостоился.

— Могу себе представить, — рассмеялась Андреа. — Но ты мне лучше о Джастине расскажи! Шерил, конечно, снабжает нас новостями, но о твоем сыне рассказывает редко. Филлис пишет, он завел друзей на факультете?

— Да, они живут в одной комнате. Мне фамилии ни о чем не говорят, но по поводу одного парнишки Конни оживилась, была у него какая-то влиятельная дама в роду. Будто бы та самая, именем которой факультет назвали.

— Хельга Хаффлпафф? — удивилась Андреа. — И за тысячу лет они не потеряли следов и смогли проследить свою родословную? Какие молодцы!

— Молодцы, — согласился Билл. — И Джастин, сам того не зная, влился в эту компанию. Там и девочки есть. Тетя одной занимает важный пост в их министерстве.

— Теперь начинаю понимать, почему Конни смягчилась, — улыбнулась Андреа. — Скоро она начнет подыскивать Джастину невесту. Готовься вразумлять свою жену.

— И когда мне это удавалось? — мрачно осведомился Билл. — Пока что Конни заинтересована в том, чтобы Джастин стал первым по всем предметам.

— Прошла всего неделя. У него много времени впереди. Лучше пусть сосредоточится на учебе, чем на полезных связях. Я никогда не была сторонницей школы Конни.

— Учеба ему нравится, предметы пока даются легко, хотя им не разрешают много колдовать, все больше теория. Джастину нравятся ботаника и зельеварение. Ботаника, кстати, — профильный предмет их декана.

— Правильно говорить: гербология, — поправила его Андреа. — Да, Филлис рассказывала, что он очень заинтересовался волшебной медициной. Сестра его друга работает в крупнейшей клинике Лондона.

— А Филлис, я смотрю, хорошо осведомлена, — хмыкнул Билл. — Видимо, пошла в папу. Сакс тоже умел добывать информацию из воздуха. И тоже был патологически неспособен держать ее при себе.

— Она общительная девочка, ее любят на факультете, почему нет, — пожала плечами Андреа. — Чем больше у Филлис Сакс друзей, тем скорее она оставит в покое моего сына.

— Ты не отказываешься от своих планов, Энди, — покачала головой Билл. — Вот только она продолжает присылать письма Тому, разве нет?

— В таком случае, она наверняка не забывает упоминать об Энтони Гольдштейне, — довольно сверкнула глазами Андреа. — Это старый друг семьи, оказавшийся волшебником, и идеальный товарищ в глазах Шерил. А для этой девочки одобрение матери значит многое. Я слишком хорошо знаю своего сына, он ужасный собственник. Уверена, ее новые друзья очень скоро начнут его раздражать.

— Филлис бы следовало поостеречься, — сказал Билл. — Пока нам неизвестно, кто именно приложил руку к убийству Тони, под подозрением буквально каждый. Любой, кто проявляет к ней интерес, может преследовать отнюдь не мирные цели. Ты скажешь, что это всего лишь дети, но мы не знаем, кто за ними стоит и чем занимаются их семьи.

— Но Шерил знакома с Гольдштейнами с детства, они выросли в одном районе, — неуверенно возразила Андреа. — Майкл даже был когда-то в нее влюблен.

— Иногда удар приходит от того, от кого меньше всего ожидаешь подлости, — веско заявил Билл. — Уж в этом поверь моему опыту. Сколько неприятностей на нашу голову навлекали те, кого Конни чуть ли не посвящала в почетные члены семьи.

— Как Донну Забини, например, — прошептала Андреа. — У меня не выходит из головы Нэлли Фламель. Что им могло понадобиться от старушки? Миссис Фламель уже в преклонном возрасте, возможно, речь идет о банальной охоте за наследством? Ты не знаешь, у Фламелей есть дети, внуки?

— Я попытаюсь разузнать о том, кто эти люди, — обещал Билл. — Странно, что до сих пор я ничего не слышал о мистере Фламеле. Судя по всему, у него имеются существенные заслуги перед короной, иначе как бы они с женой заработали такое доверие со стороны королевы? Отец никогда о них не говорил. Но ты о миссис Фламель не сильно тревожься. Буквально этим утром Конни сказала, что неожиданно они покинули Лондон. Будто бы у них возникли некие неотложные дела на континенте.

— Вот как? — вскинула голову Андреа. — Ну а что на это Донна?

— Я задал тот же вопрос, — ухмыльнулся Билл. — По словам моей жены, вести об отъезде миссис Фламель ее подругу весьма огорчили. Конни, разумеется, очень хорошо ее понимает, ведь знакомство с такой влиятельной леди может до неузнаваемости изменить жизнь.

Андреа рассеянно кивнула. Вспомнилась вдруг ремарка Констанс об известном алхимике Фламеле, вошедшем в историю благодаря какому-то ценному изобретению. Если Конни изучала это в университете, следовательно, Андреа сможет подчерпнуть информацию из обычных маггловских книг. Ведь не исключено, что миссис Фламель вдруг окажется потомком средневекового ученого, унаследовавшим от него какие-нибудь секретные разработки, книги, дневники...

Признаться, Андреа так и не поверила в сомнительную историю о том, что Донна хочет стать приближенной королевы, да еще и использует для этого обыкновенную магглу. Конни выглядит идеальным прикрытием в случае, если нужно усыпить чью-либо бдительность. И шестое чувство подсказывало Андреа, что нечто подобное уже произошло...

Гермиона с нетерпением дожидалась первого урока астрономии. Могла ли она раньше представить себе, что будет наблюдать за звездами и планетами через огромный телескоп, установленный на крыше самой высокой башни волшебного замка, и возвращаться в свою комнату за полночь? Миссис Грейнджер чрезвычайно не понравилась бы идея ночных практикумов — дома Гермиона отправлялась в постель не позднее десяти — но кто сказал, что маме обязательно знать все подробности?

С неудовольствием Гермиона замечала, что привычка недоговаривать постепенно становится ее второй натурой. Нет, школьная сова регулярно относила домой теплые и искренние письма: девочка подробно описывала школьные будни, жаловалась на соседок по комнате, разбрасывающих вещи и болтающих преимущественно о домашних любимцах, путешествиях и неизвестных Гермионе музыкальных группах, прилагала образцы домашних заданий, оцененных на отлично. Джин Грейнджер собирала свой домашний архив, и любое воспоминание дочери представляло для нее большую ценность.

Но оставались и вещи, о которых душа не лежала сообщать родителям. Школьные привидения в мантиях с серебристо-кровавыми пятнами, полтергейст с отвратительными манерами, выходки рыжеволосых близнецов Уизли, прославившихся на весь Хогвартс своими низкопробными шуточками... Не то, что бы Гермиона ожидала, что в первые же дни обзаведется лучшей подругой, но чем дальше, тем больше она чувствовала себя так, будто на нее наложили заклятие невидимости, о котором она прочитала в каком-то справочнике по чарам.

Магглорожденные студенты, вопреки ее ожиданиям, вовсе не стремились всюду держаться вместе. Дин Томас, ее однокурсник, очень быстро сдружился с Симусом Финниганом из семьи ирландских волшебников, Гарри Поттер, воспитанный маггловскими родственниками, всюду появлялся в обществе Рона Уизли, вызывая у Гермионы искреннее недоумение своим выбором. Джастин Финч-Флетчли и Филлис Сакс со стороны казались неплохими друзьями. Гермиона знала от матери, что их семьи были знакомы еще до приглашения в Хогвартс, — видимо, это и объединяло ребят. Гермиона часто видела, как в большом зале за совместными трапезами Джастин то и дело присаживается рядом с Филлис, показывая ей письма из дома. Пару раз они даже ответ сочиняли вместе и отнеслись к этому в высшей степени серьезно — Филлис то и дело задавала вопросы Пенелопе, их старосте, и обдумывала каждую строчку.

Так сложилось, что соседом Гермионы на всех занятиях стал Невилл Лонгботтом. Она старалась не думать о том, что, возможно, Невилл просто жалеет ее и не хочет, чтобы она чувствовала себя одиноко. Если к насмешкам Гермиона уже успела привыкнуть, чужая жалость представлялась ей недопустимым чувством, единственно возможной реакцией на которое было раздражение.

Так и на астрономию они с Невиллом шли вместе, и Гермиона с упоением рассказывала мальчику о созвездиях, получивших свои названия в честь древнегреческих богов и героев. Замок дремал, не слышно было перешептывания портретов на стенах, а за окнами гудел сонный осенний ветер. Даже ученики старались ступать тише, чтобы не потревожить воцарившийся покой.

До астрономической башни они добрались первыми: Гермиона всегда настаивала на том, чтобы выходить раньше остальных, хотя бы пока они не так хорошо ориентируются в замке. Профессор Синистра уже была на наблюдательной площадке, да не одна. Она разговаривала с невысокой, очень полной студенткой, на которой даже просторная школьная мантия умудрялась казаться смехотворно куцей.

— Утром я передам Альбусу разрешение, мисс Меррисот. Будьте готовы к десяти часам. Отправитесь через камин Вашего декана и не забудьте договориться о том, чтобы он обеспечил Вам благополучное возвращение. Мне совсем не по душе была прошлогодняя история.

— Моей вины там не было, профессор Синистра, — Меррисот говорила на высокой, дребезжащей волне, словно была готова в любой момент разразиться капризными воплями. — Я только воспользовалась портключом, который мне дали. Кто же мог представить себе, что этому недоумку Филчу взбредет в голову досматривать мои покупки?

— Как бы то ни было, — строго возразила Синистра. — Ссориться с Аргусом мне несподручно, и последите за своей речью, Табита, если уж решили злиться, делайте это цивилизованно. Ответственность и терпение — вот важнейшние качества для тех, кто намерен серьезно изучать астрономию. Список необходимых линз при Вас?

— Я все устрою, профессор Синистра, — проворковала Табита. — Вам спасибо за понимание. Мне крайне важно выбраться в город именно сейчас, не дожидаясь общего похода в Хогсмид.

Невилл торопливо бросил сумку на ближайшую парту и потянул Гермиону за собой.

— Лучше подождем внизу, — пробормотал он. — Не хочу попадаться ей на глаза.

— Ты ее знаешь? — удивилась Гермиона. До сих пор она ни разу не видела Табиту Меррисот в школе и, тем более, в компании своего друга.

— Знаю, — буркнул Невилл, поспешно спускаясь по лестнице. — Мы можем подождать в зале на четвертом этаже. Она туда вряд ли пойдет.

— Лонгботтом! — эхо внутри башни сделало голос Меррисот еще более неприятным. — Не пытайся сбежать от меня, я все вижу!

— Опоздали, — обреченно простонал Невилл и остановился. Меррисот, переваливаясь, спустилась к ним, пружиня шаг, как каучуковый мячик.

Гермиона отметила, что лицо девушки, несмотря на излишнюю полноту, можно было бы назвать довольно милым. Шоколадного оттенка волосы, глубокие карие глаза в обрамлении густых ресниц, пухлые губы... Впрочем, стоило Табите заговорить, как все ее очарование безвозвратно развеялось.

— Наконец-то, — недобро усмехнулась она. — Не балуешь ты меня своим вниманием, дорогой кузен. Если бы не профессор Снейп, так бы и жила в неведении. Твоя подружка? — она бросила пронзительный взгляд на Гермиону.

— Что ты хочешь, Табита? — с несчастным видом спросил Невилл. — Я каждый день пишу бабушке и тете, как и обещал. Чем вы опять недовольны?

— Неужели на вашем курсе ничего приличнее не нашлось? — лениво продолжала Табита, не сводя глаз с Гермионы. — Или от тебя снова сбежала жаба, и ты решил обзавестись новым фамилиаром? Твоя фамилия — Грейнджер, не так ли, грязнокровка?

От неожиданности Гермиона не нашлась, что ответить. С лица Табиты не сходило выражение вежливой заинтересованности, и оно настолько не соответствовало словам, срывающимся у нее с губ, что Гермионе на миг показалось, будто это всего лишь дурной сон. Невилл сжал кулаки, однако не решался возразить кузине.

"Как она может быть его родственницей?" — пораженно подумала Гермиона. Неудивительно, что мальчик вырос таким неуверенным в себе.

— Ты молчишь? — с сожалением прицокнула языком Меррисот. — На самом деле, это правильно. Я бы на твоем месте держалась тише воды, ниже травы. Хотя, что это я говорю. Я бы никогда не оказалась на твоем месте. А может быть, ты не знаешь, что такое грязнокровка? Я тебе объясню. Так называют магглов, которые считают, что достаточно купить себе волшебную палочку, чтобы представлять из себя нечто большее, чем тот мусор под ногами, которым они по жизни являются.

— Меррисот, у тебя совсем крыша поехала? — топнул ногой Невилл. — Ты не имеешь права говорить такие вещи Гермионе!

— А ты не имеешь права даже находиться рядом с ней, — ласково проговорила Меррисот. — Хотя бы ради ее блага. Но ты пренебрег своими обязанностями, иначе не допустил бы ситуации, в которой безродная грязнокровка обходит тебя по всем предметам. Не сомневаюсь, что тебе смелости не хватит появиться дома на Самайн, но будь уверен, тете известно обо всех твоих проделках, любимый мой кузен. И летом ты еще узнаешь, почем стоит фунт лиха.

Потрепав покрасневшего от гнева Невилла по щеке, Табита, как ни в чем не бывало, пошла своей дорогой. Гермиона же от потрясения не могла сдвинуться с места. В одночасье она вдруг осознала, о чем предупреждала их семью миссис Сандерс. Первым порывом было броситься в свою комнату и, побросав вещи в чемодан, потребовать доставить ее к маме.

Однако, эту идею девочка тут же отвергла. Возвращаться побежденной и униженной, чтобы послужить доказательством правоты миссис Сандерс, было бы еще более оскорбительно. Лучше и вовсе не знать о волшебстве, чем сбежать из этого мира, поджав хвост. Ведь не все такие, как Меррисот? Тот же Невилл явно был горячо с ней не согласен.

Она вскинула руку, обрывая растерянные извинения мальчика.

— Как же ты с ней уживаешься? Она ведь и с тобой так обращается?

— До недавнего времени она называла меня не иначе, как жалким сквибом, — хмыкнул Невилл. — Я уже привык. Табита всегда была такой. Она выросла без родителей, и ею занимались тетя Энид и недолго — другая моя тетя. Вот и получилось...

— Это не оправдание! — строго ответила Гермиона. — Ты рассказывал, что тебя тоже воспитывали бабушка с тетей, но ты же не такой.

— Что бы ты ни думала, Гермиона, все не так просто, — сказал Невилл. — Мои родители тяжело больны, но они живы. Я знаю, что о них заботятся, пытаются вылечить. Мама даже узнает меня. А родителей Табиты убили, когда она была совсем маленькой. А через год пропала наша вторая тетя. Никто не знал, что с ней случилось, но подозревали, что она повторила судьбу родителей Табиты. Кузина выросла, мечтая отомстить за них. Это случилось как раз в сентябре. Каждый год в этом время она сама не своя. Срывает зло на тех, на ком это проще.

— И вы знаете, кто их убил? — ахнула Гермиона. — И его не посадили в тюрьму? Или он скрывается?

— Они не скрываются, — горько хмыкнул Невилл. — Они правят этой страной. Мистера и миссис Меррисот убили авроры на службе министра магии. Ее бабушка, профессор Галатея Меррисот, к тому времени уже умерла, вот тетя Энид и дядя Элджи и взяли Табиту к себе.

— Но почему это случилось? — не могла поверила Гермиона. — Прости, если я спрашиваю больше, чем должна.

— Они были разыскиваемыми преступниками, — потупился Невилл. — Тогда шла война. Война с Тем, кого нельзя называть. Мистер и миссис Меррисот сражались на его стороне. Это и неудивительно. Профессор Меррисот, бабушка Табиты, учила Того, кого нельзя называть, когда он был еще школьником. Мало кто знает об этом. Она была профессором защиты от темных искусств целых десять лет, а после ее отставки оказалось, что должность проклята. С тех пор никто не задерживается на ее месте дольше года. Кто-то думает, что Тот, кого нельзя называть, приложил к этому руку.

— Подожди, ты хочешь сказать, что Тот, кого нельзя называть, учился когда-то в Хогвартсе? — изумлению Гермионы не было предела.

— Я только слышал об этом от тети Энид, — побледнел Невилл. — И ты должна пообещать, что никому не расскажешь ни о семье Меррисот, ни о моих родителях. Тетя убьет меня, если узнает, что я болтаю лишнее. А у тебя будут неприятности с Табитой.

"У меня в любом случае будут неприятности с Табитой", — мрачно подумала Гермиона, однако успокоила друга. После его откровений даже недавний инцидент не казался ей таким уж страшным.

— Но почему твоя бабушка не защитит тебя? — недоуменно спросила она. — Ведь если они жестоко с тобой обращаются, им нельзя доверить воспитание детей. Посмотри, что за чудовище они сделали из Табиты.

Невилл тяжело вздохнул.

— Я многим обязан тете Энид и другой моей тете, — признался он. — Я не имею права жаловаться. Тетя много для меня сделала.

— Разве бабушка не была бы только рада воспитывать тебя в своем доме? — не сдавалась Гермиона. — Ты бы не оказался на улице. У тебя так много родни.

— Моя другая тетя сказала, что именно тетя Энид обязана вырастить меня, по праву крови. Ее решение — закон. Даже дядя Элджи не стал бы с ней спорить.

— Ты не называешь ее имени, — заметила вдруг Гермиона. — Почему?

— Ее звали Друэлла, — нехотя ответил Невилл. — Так она отражается на семейных гобеленах. Хотя тетя свое имя не любила, и ее редко кто так называл. Мы и не привыкли. Она была очень жестокой женщиной, но однажды она спасла жизнь всем нам. Если бы не тетя Друэлла, мои родители были бы мертвы, и не исключено, что я тоже. У меня перед ней долг жизни, Гермиона. Я не позволю Табите издеваться над тобой, но не думаю, что наши с ней отношения когда-либо изменятся.

Гермиона неверяще качала головой. За короткий вечер ее представления о мире магии существенно пошатнулись. Пожалуй, впервые она задумалась о том, что окружающая ее действительность безгранично далеко от красивой сказки. И мама, конечно же, никогда не должна была узнать об этой стычке с Табитой Меррисот. Дай Бог, они никогда и не встретятся.

Урок астрономии пролетел, как в туманной дымке. Далекие звезды больше не манили своей холодной красотой. Гермиона механически поднимала руку, отвечая на вопросы профессоры Синистры, и забывала радоваться ее скупой похвале. Невилл выглядел не лучше, и их общее задание находилось на грани провала.

— Похоже на Змееносец, — Гермиона посмотрела в телескоп и сверилась с разложенной перед ними картой звездного неба. — Гляди, рядом с ним Лебедь и Лира. Все, как нарисовано.

— Верно, Змееносец, — согласился с ней Невилл, хотя Гермиона знала, что для него сейчас все созвездия выглядят одинаково. — Так и запишем.

— А ты знал, что Змееносец — это Асклепий, символ всех докторов и колдомедиков? Мне мадам Помфри рассказала. Если присмотреться, можно увидеть рядом с ним созвездие Змеи. Вот же оно, с двух сторон.

— Я знаю это созвездие, — от Невилла сегодня не добиться было разговоров.

Гермиона аккуратно записала результаты наблюдений.

— Интересно, что у слизеринцев свое созвездие есть, — сказала вдруг она. — И у гриффиндорцев есть Лев. И даже у Рэйвенкло сразу два — и Орел, и Ворон. А созвездия барсука нет, и даже ничего похожего.

— Чаша есть, — глухо отозвался Невилл.

— Причем тут Чаша? — не поняла Гермиона.

— Чаша Хельги Хаффлпафф, — объяснил он. — Я о ней слышал от тети Энид. Она, правда, очень ругала меня за то, что я подслушиваю. Все, что я понял, так это то, что у Хаффлпафф была волшебная чаша. Она и стала их символом. Ты, наверно, уже видела в больничном крыле — чаша со змеей. Это что-то из древних легенд. Я не знаю.

Гермиона в очередной раз поразилась, как воспитание Лонгботтомов превратило умного парня с широкими познаниями в нервного, забитого недотепу. Табиту следовало сбросить за это с астономической башни, чтобы она отскочила от земли, как баскетбольный мяч.

— Расальхаг, — рассеянно проговорила она, водя пером по своему чертежу.

Невилл заметно вздрогнул.

— При чем здесь?...

— Двойная звезда. Самая яркая звезда в созвездии Змееносца, — пожала плечами Гермиона. — А что такого?

Невилл тихо рассмеялся.

— Ты спрашивала, как звали мою другую тетю, — ответил он. — Расальхаг — ее второе имя. Друэлла Расальхаг Розье, в замужестве Блэк.

* * *

К успехам Гермионы в учебе здесь отнеслись чуть менее прохладно, чем в прежней школе: ежегодно проводилось межфакультетское соревнование, и старшие студенты благодарили девочку за баллы, которые она зарабатывала, — для них это имело значение. Что касается всех прочих, они проходили мимо Гермионы, каждый спеша по своим делам. Пожалуй, только Гарри Поттеру еще доставались насмешки и издевки от одной крайне неприятной компании со Слизерина, в которой каждый имел серьезные шансы вырасти в клона Табиты Меррисот. Решение профессора Макгонагалл сделать Гарри ловцом квиддичной команды в обход всех правил лишь подлило масла в огонь. Гермиона просто не смогла пройти мимо.

— Я случайно услышала о том, о чем вы говорили с Малфоем, — начала она, наткнувшись на два раздосадованных взгляда. Мальчишки, конечно, рассчитывали подраться и выйти сухими из воды. Подход, глубоко презираемый Гермионой. Мама учила, что лучшая тактика — не обращать внимания на обидчиков, и тогда они сами потеряют интерес к конфликту. Отношения Поттера и Малфоя не задались с самого начала, логика здесь и не пробегала, а Гермионе было искренне обидно за то, что ее единственное достояние — баллы, ради которых она трудится целыми днями, уплывут сквозь пальцы из-за их беспечности.

— Ты не имеешь права бродить ночью по школе. Если тебя поймают, Гриффиндор получит штрафные очки, а тебя обязательно поймают. И если хочешь знать, то, что ты собираешься сделать, наплевав на факультет, — это чистой воды эгоизм!

Еще не закончив фразу, Гермиона знала, что для Поттера ее аргументы — пустое сотрясание воздуха. В лучшем случае ее проигнорируют, в худшем — припомнят еще какое-нибудь оскорбление из запаса чистокровных. К счастью, завтрак близился к концу, и Меррисот в зале не наблюдалось. Ах да, она же сегодня покидает Хогвартс по заданию профессора Синистры. Невилл говорил, что кузина спит и видит стать знаменитым астрономом и исследователем космоса, и не упустит возможности выслужиться.

— Если хочешь знать, это вовсе не твое дело, — в тон ей ответил Гарри, а Рон Уизли тут же принялся ему поддакивать.

Гермиона разочарованно поджала губы. Если этот мальчик действительно победил Того, кого нельзя называть, он, похоже, слишком хорошо скрывает свои таланты. В книгах образ зловещего темного волшебника выглядел излишне картонным и был передан скорее сухими фактами и цифрами, нежели живыми эмоциями. Урок астрономии нарисовал перед ней совершенно другую войну. Войну, скрывающую множество тайн, сплетающую воедино такие разные и далекие судьбы, превращающую маленьких принцесс в озлобленных сирот, а блистательных леди — в безымянных призраков прошлого.

Гермиона мучилась весь день, не зная, что предпринять. Невилл утром получил письмо из дома — оставалось только предполагать, когда Табита успела нажаловаться, а тетя Энид настрочить пространный ответ и переправить его в Шотландию. Советоваться с другом сейчас было бесполезно. Несколько раз Гермиона порывалась подойти к Перси Уизли, их старосте, но натыкалась на внутренний барьер. Шляпа не зря отправила ее на Гриффиндор — ябедничать и жаловаться представлялось последним делом. Нет, она сама все решит.

Стрелки часов показывали полдвенадцатого, и Гермиона успела дважды пролистать главы "Истории Хогвартса" об Основателях, чтобы убедиться: никаких упоминаний о чаше Хаффлпафф на ее страницах нет, — когда из коридора, ведущего в спальни, показались две мальчишеские фигуры. Поттер и Уизли прокрались мимо нее, не заметив, но она вовсе не собиралась позволить им и дальше делать глупости.

— Не могу поверить, что ты все-таки собираешься сделать это, Гарри! — она прибавила света в лампе и поморщилась. Уизли тут же вызверился на нее, а Поттер... Поттер попросту махнул рукой, словно она представляла собой всего лишь досадную помеху.

Гермиона и сама не знала, зачем последовала за ними. Вряд ли Филч или кто-то из профессоров, обнаружив ее ночью вне спальни, да еще и в такой сомнительной компании, поверит, будто девочка лишь борется за соблюдение школьных правил.

— Ну и наглая же ты! — возмущенно воскликнул Уизли и тут же осекся: кто-то спал возле гостиной Гриффиндора прямо на ступеньках. При ближайшем рассмотрении незнакомец оказался Невиллом.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась Гермиона, в то время, как Уизли принялся чуть ли не рвать на себе волосы от злости. Их планы рушились буквально на глазах — ведь если Гермиону они могли попросту прогнать, присутствие Невилла связывало им руки.

— Я здесь уже несколько часов, — пожаловался он. — Не мог вспомнить новый пароль.

— Потише, Невилл, — Уизли сделал над собой усилие, стараясь говорить вежливо: — Новый пароль -"поросячий пятачок", но он тебе не пригодится, Полная Дама куда-то ушла.

— Не оставляйте нас здесь! — тут же сориентировался Невилл. — Я здесь один не останусь. Пока я тут лежал, мимо меня дважды проплыл Кровавый Барон.

Гермионе стало не по себе. От Невилла ей отлично было известно, что Кровавый Барон, привидение слизеринских подземелий, покидает их без необходимости крайне редко и во всем отчитывается перед профессором Снейпом и директором школы, разумеется.

— Что здесь происходит? — прошептал Невилл на ухо Гермионе, когда после долгих препирательств решено было, наконец, взять их с собой на дуэль с Малфоем.

— Чудо, если к утру нас не отчислят, — ответила Гермиона достаточно громко для того, чтобы Поттер и Уизли услышали ее слова.

Как и следовало ожидать, если хорошенько поразмыслить, Малфой с Крэббом на дуэль не явились, зато любезно прислали вместе себя Филча. Гермиона проклинала тот день, когда вообще встретила Поттера, после того, как ей пришлось пробежать полшколы, спасаясь сначала от смотрителя с его кошкой, а затем от глумящегося над ними Пивза. Наконец, они оказались в длинном коридоре, где раньше никогда не бывали, и спрятались за небольшой дверью, ведущей в какой-то запертый зал. Гермиона с гордостью продемонстрировала блестящее применение отпирающих чар, однако ее спутников больше волновало, решит ли Филч продолжать свою погоню. Все четверо с облегчением выдохнули, когда завхоз, ругаясь, подобрал кошку на руки и пошел себе прочь.

Гермиона повернулась и оглушительно закричала.

Прямо перед ними возвышался монстр. Огромный трехголовый пес с острыми клыками и безумными желтыми глазами угрожающе рычал, готовый растерзать каждого, кто двинется с места. Гермиона успела только почувствовать, как Невилл сгреб ее в охапку и вытолкал обратно в коридор. Они едва успели захлопнуть дверь. Все случилось в какие-то доли секунды, и лишь злобное рычание по ту сторону стены доказывало, что ужасный пес им не привиделся.

— Ничего себе! — выдохнул Рон, когда они оказались в гриффиндорской гостиной. — Предупреждать надо! В то время, как мы здесь ни сном, ни духом, в замке прячут чудовищ. Кто знает, кого еще они притащили? Драконов? Великанов?

— Если бы вы не бродили ночами, где не следует, ничего бы не случилось, — назидательным тоном проговорила Гермиона. — В другой раз будете знать, что двери просто так не запирают.

— Ты же сама ее открыла! — грубо возразил Уизли. — И тебя за нами никто на аркане не тянул. Шла бы и сдавалась Филчу. Может, тебя бы и вправду отчислили, жить бы сразу стало легче.

— Ну-ну, Рон, — осадил его Поттер. — Нам всем лучше отдохнуть. Надеюсь, нас никто не заметил в том коридоре.

— Я бы не радовался раньше времени, — тихо сказал Невилл, когда Гарри и Рон ушли в спальню. — Я все думаю о Филче. Что, если это не Малфой сказал ему, где нас искать, а Кровавый барон? Они что-то прячут в школе. Это и охраняет пес.

— Ты тоже заметил люк? — загорелись глаза Гермионы. — Интересно, что бы это могло быть? Что вообще можно спрятать в этом замке?

— Профессор Дамблдор не стал бы хранить здесь что-то опасное, — с сомнением протянул Невилл. — Если, конечно, не считать самого пса...

Наутро за завтраком Альбус Дамблдор сделал объявление, сообщив, что отныне коридор третьего этажа объявляется закрытым для всех, кто не хочет умереть страшной и мучительной смертью. Раньше Гермиона скептически отнеслась бы к подобному предупреждению, однако после ночных приключений ей было совсем не смешно.

Поттер и Уизли выглядели так, словно вся история была для них одним большим развлечением, источником веселья и адреналина, и они совсем не прочь когда-нибудь повторить нечто в том же духе.

Табита Меррисот вернулась в школу и сидела за слизеринским столом в окружении подруг. Рядом с ней Гермиона приметила Блейза Забини, темнокожего первокурсника, которого иногда видела беседующим с Джастином Финч-Флетчли. Забини что-то быстро рассказывал, а Табита слушала его с нехарактерной для ее живого лица задумчивостью и — показалось ли это Гермионе? — неуверенно покачнулась, когда осторожно встала со своего места, держась за край стола.

* * *

Тому непросто было уговорить Андреа на еще одну вылазку в Косой переулок, тем более, так скоро. Неожиданно на руку ему сыграла миссис Карпентер, вздумавшая вдруг позвонить ему домой с похвалами. Вопрос о том, какого рода награда последует за отличную успеваемость, вообще не стоял. Тем более, на этот раз сопровождать сына вызвался сам Даррен.

— Скажите на милость, как вы откроете кирпичный проход? — задавала Андреа вопросы, скорее для вида.

— Попросим бармена или кого-то из постояльцев, — терпеливо разъяснял ей муж.

— Как найдете книжный магазин?

— Томас никогда не жаловался на память.

— Как поменяете деньги?

— У нас остались галеоны с вашей прошлой прогулки. В крайнем случае, Билл начертил схему прохода к банку. Поглядим на гоблинов!

— Постарайтесь обойтись без приключений, — попросила Андреа напоследок, чмокая сына в щеку. — Не забывайте здороваться, если встретите кого-то знакомого.

Тома переполнял восторг едва ли не больше, чем в их предыдущую поездку. Тогда Андреа и Шерил ни на секунду не отступали от образа строгих матерей, следя за тем, чтобы дети не баловались, не узнали лишнего, не привлекали ненужного внимания. У Даррена к волшебному миру интерес был совсем иной. Возможно, именно поэтому он не стал возражать, когда Том взял с собой палочку, доставшуюся ему от Тони Сакса.

— Джастин сказал, что возле той самой стены магия не фиксируется. Я смогу открыть проход без посторонней помощи! — глаза мальчика горели в предвкушении.

— Главное, сохранять спокойствие, — напомнил ему отец. — Кому бы раньше не принадлежала эта палочка, ни к чему ее демонстрировать направо и налево. Так и недоброжелателей нажить недолго.

— Мы должны поговорить с мистером Олливандером, — убежденно сказал Том. — В прошлый раз мама и миссис Сакс выскочили из его магазина, как ошпаренные, и ничего толком не спросили. А я хочу выяснить, кто та волшебница, что купила сестру палочки Филлис. Я бы и об этой спросил у Олливандера, он утверждает, что помнит все, что когда-либо продал. Но ты прав, если мы не сможем доказать свои права на палочку мистера Сакса, у нас ее заберут и сломают. Филлис мне такого не простит.

— Действовать будем по обстоятельствам, — решил Даррен, паркуя машину неподалеку от "Дырявого котла". — Так значит, этот паб принадлежит дяде однокурсницы Джастина? Прибыльное местечко! Сколько людей проходит здесь каждый день! Жаль, что пока я не могу воспользоваться своими должностными полномочиями. Уверен, что Тони Сакс бывал здесь и ни раз. У барменов, как правило, профессиональная память на лица, да и внешность у Тони была довольно примечательная.

— Почему нельзя допросить бармена? Ты ведь взял с собой удостоверение. Разве ты не представитель закона?

Даррен недовольно скривился.

— Как говорят у нас, моя юрисдикция на этот мир не распространяется. К тому же, как считаешь, сколько времени пройдет, прежде чем их представители закона узнают о том, что по Косому переулку бродит маггл и задает провокационные вопросы? А с ним, к тому же, необученный волшебник с палочкой, происхождение которой до сих пор не установлено и которая, предположительно принадлежала другому волшебнику, убитому при невыясненных обстоятельствах?

Том глубокомысленно покивал. Картина, действительно, складывалась не самая заманчивая. Он на эту прогулку строил совершенно другие планы, да и домой хотелось вернуться целым и невредимым.

— Не забудь, сначала мы должны разыскать медальон, — сказал Том отцу. — Надеюсь, за эти две недели никто не успел его забрать.

— Дорогой подарок для одиннадцатилетней девочки, — покачал головой Даррен. — Напомни, почему я на это согласился?

— Я был убедителен, — улыбнулся Том. — Обещал, что этот подарок она получит только на день рождения. Предположил, что Филлис обнаружила его в том магазине не случайно, и тут замешана магия. И наконец, честно рассказал тебе о своем сне, хотя мог скрыть его и тем самым чинить препятствия следствию.

Даррен от всей души расхохотался.

— Ты хорошо усвоил свой урок. Из тебя получится отличный адвокат, Томас, на радость твоей матери. Ну что же, пойдем поищем этот ваш загадочный медальон.

Ни с чем невозможно было сравнить ощущение подлинной радости, охватившей Тома в тот момент, когда он смог открыть для отца проход в Косой переулок при помощи магии. Даррен выглядел впечатленным и задумчиво смотрел на сына. Никогда прежде он не видел его таким счастливым. Не сказать, чтобы Даррен имел большой опыт наблюдения за колдующими волшебниками, однако если бы его спросили, он бы с уверенностью сказал, что палочка Тони Сакса была словно специально предназначена для его сына. Она казалась не вспомогательным артефактом — а буквально продолжением руки, частью самого мальчика.

Том чувствовал себя превосходно, проводя для отца экскурсию по волшебному району. Припоминая купленные во "Флориш и Блоттс" книги, а также ценные и информативные ремарки матери, он рассказывал Даррену об оборотнях и гоблинах, поединках и войнах, и прочих интересных событиях и личностях, что повидала эта улица. Некоторые вещи Даррен помнил по своему краткому знакомству с учебником истории, большинство же были для него в новинку. Том и сам удивлялся, откуда в его голове так много подробностей, которые он едва мог припомнить в прочитанных книгах.

Магазин подержанных товаров, где Филлис обнаружила медальон с загадочными инициалами, располагался на задворках Косого переулка, в той его части, где в разные стороны уходили кривые извилистые улочки. Том с удовольствием выяснил бы, что там, но одного беглого взгляда на отца оказалось достаточно, чтобы понять: и терпение Даррена Сандерса не безгранично. Том потянул на себя ручку двери, и следом за мелодичным перезвоном колокольчиков появилась хозяйка.

Внутри сильно пахло залежалой одеждой и цветочным мылом, а на длинных вешалках на колесиках громоздились горы мантий, небрежно набросанных одна на другую. Том никогда не мог представить, что за удовольствие получают некоторые женщины, перекапывая горы мятой, небрежно сложенной одежды, а в такой магазин, как этот, он и вовсе бы не сунулся по доброй воле. С украшениями хозяйка обошлась еще более немилосердно, сложив их все вместе в стеклянную миску, больше подходящую для фруктов, чем для старинных медальонов.

Выпросив у отца пять минут осмотреться, Том принялся расхаживать по магазину, не решаясь начать разговор с хозяйкой. Отчего-то он не хотел, чтобы отец сам спрашивал ведьму о медальоне Филлис. Его — Том просто знал это — ведьма никогда не запомнит, если он сам не пожелает этого.

Том заметил, что он не был единственным покупателем сегодня. Молодая волшебница довольно грузного телосложения стояла к нему спиной и безуспешно пыталась натянуть на себя розовый клетчатый плащ, придававший ей весьма комичный облик.

— Я могу помочь тебе, мальчик? — не выдержала, наконец, хозяйка. — Хочешь купить мантию или выходной костюм?

Едва ли что-то вокруг Тома подпадало под определение выходного костюма, но он удержался от язвительного комментария. С этой ведьмой ссориться не следовало.

— Я хочу купить подарок. Украшение. В конце лета я видел тут медальон, внутрь которого вставляется фотография. На нем еще были вырезаны руны и буквы Д.Р.Б. Если он все еще продается, я бы хотел его взять. Я хорошо заплачу.

Ведьма с сомнением взглянула на мальчика.

— Это дорогая вещица, сынок. Откуда у тебя такие деньги?

— Мой отец заплатит, — терпеливо повторил Том. — Значит, медальон все еще в продаже?

— Право, даже не знаю, что тебе сказать. Может, посмотришь что-нибудь еще? Это подарок для твоей подруги? У меня похожих штучек видимо-невидимо, есть даже золотые. Честное слово, чистое золото! А этот так, название одно...

— Я хочу купить именно тот медальон, — тяжело взглянул Том на хозяйку. — Разве это такая проблема?

— Видишь ли, голубчик, — объяснила ведьма. — Буквально за пять минут до тебя пришла вон та дамочка, что крутится сейчас перед зеркалом, и отложила этот медальон, сказала, что берет. Вы уж как-нибудь между собой договоритесь, а цена ему тридцать галеонов, но кто даст больше, тот пусть и уходит с покупкой.

Том направился к неожиданно возникшей сопернице. Она оказалась совсем молодой еще девушкой, лет пятнадцати-шестнадцати, и была неплохо одета по меркам этого магазина. На полу возле нее громоздилось множество пакетов из других лавок. Странно, что в такое время она не в школе — насколько Том знал, из Хогвартса среди недели не отпускают. Может быть, она тоже там не учится? Было бы любопытно по-дружески поболтать с ней и задать все интересующие вопросы, но интуиция подсказывала Тому, что просто так медальон она ему не уступит. И, конечно, он оказался прав.

— А больше тебе ничего не нужно, наглый мальчишка? — так и взвилась девица. — Я пришла первая и ни за что не уступлю. Эта вещь принадлежала моей семье, и я не намерена отдавать ее в руки первого встречного. Да, и что это за странные вещи на тебе надеты? Хочешь сказать, ты еще и маггл?

Том был вынужден признать: нечасто доводилось ему испытывать такую беспредентную злость. Все снисходительные взгляды, все перешептывания за спиной меркли на фоне отвратительного голоса девчонки, ее вульгарных манер и невыносимого самодовольства.

— Маггл я или нет, Вас это не касается, — холодно отрезал он. — Я предлагаю сделку. Я готов купить у Вас медальон по той цене, которую Вы назовете. И не рассказывайте мне сказки, я не верю, что Вы собираете родовые украшения по ломбардам. Или я ошибаюсь?

Теперь настал черед побледнеть от гнева девчонке.

— Тебя следует поучить хорошим манерам, грязнокровка, — прошипела она не хуже Нагайны и посмотрела Тому прямо в глаза. Это и стало ее ошибкой.

Позже, вспоминая свою первую встречу с Табитой Меррисот, Том так и не смог воспроизвести в памяти тот момент, когда волшебная палочка скользнула из его кармана прямо в руку. Время вокруг будто замерло: ведьма-хозяйка куда-то запропастилась, гремя коробками и ящиками в подсобке, отец мерял улицу неторопливыми шагами, дожидаясь, когда сын позовет его к кассе, и даже немногочисленные прохожие будто намеренно обходили магазин стороной. Остались только Том и мерзкая девица, которую следовало убить за ее наглость.

У Табиты Меррисот были красивые карие глаза, и Том стоял так близко, что мог разглядеть каждый лопнувший сосуд. Он не слышал ее голоса — кажется, она не могла кричать, только беззвучно раскрывать рот в немом удивлении и кусать губы в болезненной гримасе. А затем исчезла и сама девчонка, и вместо захламленной лавки перед глазами Тома замелькали картинки.

"А может быть, ты не знаешь, что такое грязнокровка?" — теперь голос Табиты звучал прямо у него в голове: — "Я тебе объясню. Так называют магглов, которые считают, что достаточно купить себе волшебную палочку, чтобы представлять из себя нечто большее, чем тот мусор под ногами, которым они по жизни являются".

Он знал, что ее зовут Табита Меррисот. Отчего-то он был уверен, что хорошо помнит и ее бабушку и даже относится к ней с некоторым почтением.

"Я всегда считала тебя своим лучшим учеником, Том", — даже голос Меррисот-старшей звучал умиротворяюще и тепло: — "Я не стану помогать тебе идти против своей судьбы. И не стану останавливать, если ты решишь обратиться за помощью к кому-то другому".

Яркая вспышка, и вместо седовласой старушки в смешной сеточке на голове перед ним появляется Филлис, напуганная и расстроенная. "Может быть, ты не знаешь, что такое грязнокровка?" — снова обращается к ней Табита, не менее злобно, чем раньше — к Гермионе Грейнджер, девочке, которую он встретил на собрании у профессора Макгонагалл. Филлис недолго молчит, а потом вдруг мило улыбается и спрашивает в ответ: "А может быть, это ты не знаешь, что такое чистокровная ведьма?"

Дальнейших слов Табиты Том не слышит — все затмевает ярость, и он уже не может различить, какие из воспоминаний принадлежат Меррисот, а какие ему, и резко обрывает связь.

Меррисот отшатнулась, как от удара, и без сил опустилась на пыльный пол. По ее лицу бежала струйка крови, и именно кровь оказала отрезвляющий эффект. Том снова направил на нее палочку.

— Ты очень хорошо запомнишь меня, Меррисот, — тихо произнес он, и несмотря на свое состояние, девушка вскинула на него изумленный взгляд. — Настолько хорошо, что при следующей встрече будешь вести себя так, словно увидела впервые. А еще ты хорошо запомнишь волшебницу — обрати внимание, волшебницу, а не грязнокровку, — по имени Филлис Сакс. Ты будешь выказывать ей уважение, и если с твоего языка хоть раз сорвется оскорбление в ее адрес, я вырву твой язык, Меррисот. Ты хорошо меня поняла?

— Да, да, — дрожащим голосом выдавила из себя девчонка. — Как вам будет угодно! Я извинюсь перед мисс Сакс, как только вернусь в школу.

— Я найду способ проверить это, Меррисот, — вкрадчиво добавил Том. — Да будет тебе известно, что мне не обязательно видеть тебя, чтобы донести всю степень моего разочарования, если, вернувшись в школу, ты позабудешь выполнить свое обещание.

— Что вы, как можно, — залепетала Меррисот. — Я вас уверяю, больше никто не посмеет слова сказать мисс Сакс. Вы все неправильно поняли. Простите, простите меня, — она с трудом поднялась на ноги и принялась поспешно собирать свои пакеты, ежеминутно что-то роняя.

— Ты хочешь сказать мне что-нибудь еще? — деликатно напомнил о себе Том. Меррисот испуганно выпрямилась, и ее глазки нервно забегали.

— Конечно, медальон. Он ваш. Мне он совсем не нужен. Не понимаю, с чего мы вообще поспорили из-за этой безделицы. Тридцать галеонов — отличная цена. Я буду рада подарить его Вам.

— Мне не нужны твои подарки, — холодно бросил Том. — Убирайся отсюда. И еще... Меррисот?

— Да? — казалось, побледнеть сильнее в положении Табиты было сложно, однако ей это удалось.

— Гермиона Грейнджер, — напомнил Том. — В твоих интересах не портить жизнь и остальным магглорожденным в Хогвартсе. Мне бы не хотелось, чтобы ты на своем опыте узнала, насколько болезненной и мучительной может быть легиллименция.

— С этого дня вы больше услышите обо мне ничего плохого, — бормотала Табита, пятясь. — Ни единого дурного слова, клянусь вам. — И она вылетела из магазина быстрее, чем Том успел усмехнуться в ответ на ее обещания.

Наваждение развеивалось, и в комнате будто стало светлее. Том обнаружил, что снова может легко дышать и почему-то изо всех сил сжимает в руках свою волшебную палочку.

Происшедствие с Меррисот он видел, словно через густую дымку. Не могло ведь это и вправду произойти среди бела дня, где его в любой момент могли обнаружить? Он не мог настолько потерять над собой контроль.

Хуже всего было то, что если он, на самом деле, применил магию к старшекурснице Хогвартса, и та не смогла оказать ему никакого сопротивления, а магазин все еще не окружен нарядом авроров — именно так представлял себе Том задержание в случае неправомерного колдовства несовершеннолетнего, да еще и не волшебника, — вывод напрашивается только один. Каким-то странным образом Том уже владеет теми навыками, осваивать которые его друзья поехали в школу.

А сильнее всего пугало осознание того, что Том категорически не понимал, как именно он это сделал. Какая удивительная магия направила в его руки силу, осознать которую он не мог, вложила в его уста слова, которые при других обстоятельствах он бы не произнес? Откуда взялись эта ослепительная ярость и непоколебимая уверенность в том, что избалованная незнакомка заслужила свое наказание? Как, наконец, он смог узнать об оскорблениях, которые Меррисот обрушила на голову его подруги и других магглорожденных?

Филлис ничего не написала об этом и ни единым намеком не выразила своего огорчения. Том не удивился бы, узнав, что она давно и думать об этом забыла.

И тем не менее, у него на руках волшебная палочка, след которой не может обнаружить министерство магии. Голова кружилась от открывающихся перспектив.

Том постарался взять себя в руки. Все это — следствие дурного самочувствия, не было никакой Табиты Меррисот, все, что он должен сделать, это подойти к прилавку, где так своевременно оказалась торговка.

— Ну что, договорились с барышней? — ласково спросила она у переменившегося в лице Тома. — Или уже раздумали брать? Так у меня долго не залежится!

— Том, ты готов? — раздался за спиной бодрый голос отца. Даррен уверенно прошел к кассе и взвесил в руке потемневший от времени медальон, который, Том был уверен, уж точно не стоил всех затраченных на его приобретение усилий.

— Тридцать галеонов? — возмущенно переспросил Даррен. — Да это натуральный грабеж! Не дам больше пятнадцати!

— Что вы понимаете в благородных металлах! — всплеснула руками ведьма. Том устало вздохнул и присел на низкую скамеечку у стены. Спор обещал быть долгим, а он вдруг почувствовал, что у него начинают дрожать коленки.

Позже, когда они с отцом ели мороженое в кафе Флориана Фортескью, празднуя крайне удачное приобретение безделушки всего за двадцать два галеона, Даррен вдруг вспомнил:

— Чудной тут народ, я тебе скажу. Когда ждал у магазина, пока вы сторгуетесь, налетела на меня девица. Глаза безумные, на лице кровь. Все вещи свои растеряла. Я у нее спросил, может чем помочь, доктора там позвать, или полицию, так она замерла, как истукан, а потом смотрит на меня, как будто ни в чем не бывало, и спрашивает: "А что случилось, господин? Где это я?" Помог ей сумки собрать, а там уж и к тебе пошел. Ну и пройдоха эта торговка... — и Даррен продолжил невозмутимо есть свое мороженое.

Том задумчиво смотрел, как ветер гоняет по каменной мостовой первые желтые листья этой осени, и странно улыбался. Дома его ждала Нагайна и, возможно, объяснение происходящим с ним странностям. А пока он мог быть спокоен за безопасность Филлис. Он точно знал, что Меррисот не станет распространяться об этом недоразумении, если вообще вспомнит о роли в нем Тома.

— На Олливандера остается мало времени, — посетовал Даррен. — Нам ведь еще в зоомагазин нужно попасть и за книгами, обеспечить тебе алиби для мамы.

Том легко рассмеялся — впервые за этот день.

— К Олливандеру в другой раз. Лучше, если Филлис будет присутствовать при разговоре.

На самом деле, Том совершенно не планировал идти к мастеру волшебных палочек в обществе отца. Второй раз могло так не повезти. Да и незачем теперь, когда Том наверняка знает, как убедить людей правдиво отвечать на его вопросы, Даррену Сандерсу обременять себя лишними переживаниями.

В доме Саксов не принято было праздновать Хэллоуин, поэтому Филлис оказалась одной из немногих, внесших свою фамилию в список желающих покинуть школу в праздничный день. Неожиданное раскаяние Меррисот само по себе выглядело удивительно, а с тех пор, как Салазар принес Филлис последние новости от Тома, она не находила себе места от беспокойства. Откладывать встречу до зимних каникул было небезопасно — Филлис желала лично удостовериться в том, что ее друг не ищет себе неприятностей.

Честно говоря, они никогда не думали о том, что станут делать, когда ограничения Филлис на использование магии вне школы будут сняты. В глазах девочки волшебство имело чисто утилитарную ценность, Том с ним будущее, на первый взгляд, не связывал. В одночасье их планам суждено было перемениться. Том так и не сказал в письме, что о его поступке думает Нагайна, и это лишь добавило Филлис решимости навестить родной дом. Хогвартс никуда не денется, к тому же среди старшекурсников нашлось несколько идейных чистокровных, желающих отмечать Самайн в соответствии с законами древних. На ее отъезд никто не стал бы смотреть косо.

Наконец, Филлис даже выразить не могла, как бесконечно скучала по маме. Никакие письма, никакие подарки не могли заполнить возникшую в ее душе пустоту. В конце концов, совсем недавно пережив самую непоправимую на свете разлуку, Филлис больше всего в жизни ненавидела перемены и расстояния. Она до сих пор беспокойно спала в новой постели. А еще она органически не воспринимала ложь, и хотя рассказ Тома лишь утвердил ее в мысли о том, что отдав спрятанную отцом волшебную палочку, она избавилась от более чем неподходящего наследства, порой письма от семьи буквально жгли ей руки.

Филлис и сама не заметила, как пролетели полтора месяца. Она никогда не считала себя примером коммуникабельности, так и на этот раз ее лучшим другом стал сам замок. Девочку буквально завораживали его каменные арки, витражные стекла, говорящие зеркала и неуловимый запах древности. Иногда Филлис задумывалась о том, что по этим самым коридорам ходили многие поколения ее предков, о которых она никогда не узнает. Или что профессор Биннс почти наверняка учил ее деда и даже прадеда, и они в это время года так же прогуливались вдоль берега озера, бросая в воду камешки, а возможно, носились на метлах над спортивным полем или коротали время на трибунах, несмотря на мрачную погоду.

Приближался первый квиддичный матч сезона, и даже Филлис могла ощутить нарастающую эйфорию.

— Ты уверен, что твоих рассказов окажется недостаточно? — жалобно спросила она у Энтони. — Там будет холодно. Почти наверняка пойдет дождь. И мячи для меня все одинаковые.

— Возьмем горячий какао в термосе, — бескомпромиссно заявил друг. — Тепло оденемся. Интересно же посмотреть, как летает Поттер! Первокурсников еще ни разу не брали в команду.

— Мы уже видели, как летает Поттер, — вздохнула Филлис. — А на прошлой неделе два с половиной часа ждали, пока подруга сестры Лизы закончит пробоваться на ловца. Кстати, она летает не хуже.

— И опыта у нее больше, — согласилась Мораг. — И огромная группа поддержки.

— И в два раза меньше социальной ответственности, — усмехнулся Энтони. — Если Поттер продует, его съедят.

— А если победит, пожмут плечами и скажут: "Ну это же Поттер!" — скорчила гримасу Филлис. Что уж там говорить о ребятах, когда даже мама, узнав о том, что Гарри тренируется в составе сборной факультета, с большим вниманием принялась следить за его спортивными успехами!

Слушать рассуждающих о стратегии игры старшекурсников было особенно утомительно. Роджер Дэвис стал капитаном лишь в этом году, и за спиной его втихомолку сравнивали с более, чем успешной племянницей, вся разница в возрасте с которой составляла несколько месяцев.

Филлис бы на пушечный выстрел не приблизилась к команде, за исключением Чанг, состоящей сплошь из мальчишек, если бы не Энтони. Майкл, его сосед по комнате, оказался родственником охотника, Рэндальфа Барроу, и нагло этим пользовался, пробираясь на тренировки или приводя с собой друзей на вечерние посиделки в гостиной. Чаще всего Филлис отнекивалась, ссылаясь то на письма домой, то на домашние задания, но порой приходилось уступать и стараться не слишком выдавать скуку, когда Грант Пейдж в свойственной ему рациональной манере рассуждал о перспективах:

— От Хиггса хотя бы знаешь, чего ожидать, — каждый раз приходил он к одному и тому же выводу. — Все мы уже с ним играли, изучили его манеру, Чанг натаскаем, времени до нашего выхода еще много, первая игра — все равно с Хаффлпаффом. А вот Поттер — темная лошадка.

Похожие настроения царили и на барсучьем факультете. Джастин привел их с Энтони и Падмой на экскурсию в гостиную, скрытую за залежами винных бочек, и Филлис была очарована этой частью замка. Казалось, все здесь пропитано сахаром и патокой: более дружелюбные привидения, более яркие факелы, более пестрые картины...

— Сегодня ее здесь нет, — заметил Джастин, прежде чем выбить на одной из бочек незамысловатый ритм.

— Кого нет? — на всякий случай огляделась по сторонам Падма.

— Женщины в черном. Она то появляется на картинах, то исчезает. Очень любит вот этот натюрморт с фруктами. Она была здесь, когда мы заселялись, и еще раз я видел ее возле класса по защите. Наш староста считает, что она не совсем нормальный портрет, потому что у нее нет своей рамы в замке. Так что неизвестно, откуда она приходит и зачем.

— И учителя это позволяют? — изумилась Падма, проходя в уютную общую комнату. — Я слышала, что некоторые картины питаются энергией тех, кто на них смотрит, и могут забрать все твои силы.

— Я спрашивал о ней у профессора Спраут, но не похоже, чтобы она поверила, — смущенно признался Джастин. — На самом деле, почти никто не верит, кроме Джоэла и Иоли.

— Говорите о Черной даме? — Иоли Дэвис была тут как тут: подобрав под себя ноги, она сидела в кресле и чертила схематичное изображение квиддичного поля. Филлис уже знала от Роджера, что Иоли — капитан хаффлпаффской сборной, и похоже, к своим обязанностям она относилась очень серьезно.

— Иоли, это Филлис Сакс, Падма Патил и Энтони Гольдштейн с Рэйвенкло, — представил их Джастин. — Ты ведь не против, что они здесь?

— Отчего же, добро пожаловать, — рассеянно отозвалась Иоли и прикусила кончик карандаша. — Отличная идея — ходить друг к другу в гости. Я бы не возражала взглянуть, как устроилась сестра, но слизеринцы повернуты на своем личном пространстве...

— Расскажи о Черной даме, Иоли, — попросил Джастин. Хоть девушка и была намного старше, над первокурсникам она установила поистине материнскую опеку. И хотя Захария Смит язвил, что делает это она в пику Доркас Труман, лишь бы упрочить положение своего любимого Джоэла, нельзя было не оценить ее усилия, несмотря на ужасную занятость.

— Любите вы сказки слушать, — потянулась Дэвис. — В этой женщине нет ничего особенного, если, конечно, вы не ожидаете, что портрет ведь день будет сидеть в своей раме. Интересно, конечно, узнать, откуда она появляется, но похоже, она или не любит тратить слова попусту, или не умеет говорить. Такое случается, если полотно с дефектом или художник перестарался.

— И все-таки, что-то в ней не так, — пробормотал Джастин. — Я, например, ее побаиваюсь. У нее взгляд страшный.

— Да ну? — усомнилась Иоли. — По мне, так эффектная женщина. А при жизни, говорят, вообще неописуемая красавица была.

— Ага! — торжествующе воскликнул Джастин. — Так ты знаешь, кем она была при жизни? Расскажи!

— Много будешь знать — скоро состаришься, — показала ему язык Иоли. — Развлекай лучше своих гостей, а то они заскучали.

— Неправда, — тут же возразила Падма. — Мне ужасно интересно вас слушать. Обожаю школьные легенды!

— Заметно, — рассмеялся Энтони. — Ваше с Филлис и Мораг стремление найти диадему Рэйвенкло скоро само станет новой легендой!

— В отличие от некоторых, мы интересуемся историей, — возмутилась Падма. — Посмотрим, какие у вас будут лица, если нам удастся узнать что-то новое. Я слышала, что Рэйвенкло своими руками добавила в сплав зелье абсолютного познания, сваренное по рецепту Талиесина!

Иоли громко расхохоталась.

— Вот уж не ожидала, что девочки из Рэйвенкло попадутся на ту же уловку!

— Что ты имеешь в виду? — ощетинилась Падма. — Я читала серьезные книги!

— Как же, Талиесин, — Иоли провела несколько красных линий специальным карандашом, и точки вдруг заскользили по листу пергамента. — Ты прям как моя маленькая сестренка. Фарли, их староста, убедила новичков в том, что Мерлин был слизеринцем, так Трейси в это свято верит теперь. Хотя, с учетом того, как у нас преподают историю магии, это даже неважно.

— А как же вороны на наших гербах? — удивилась Филлис. — Они ничего не значат, на самом деле?

Иоли безразлично пожала плечами — рэйвенкловская символика в настоящий момент интересовала ее куда меньше новой стратегии. Ответила Филлис белокурая девочка, весь вечер молча сидевшая рядом с Джастином.

— Это не просто ворон. Вы заметили, у них глазки синие, — девочка выжидающе уставилась на них.

— А ты местная уроженка? — внимательно посмотрела на нее Иоли. — Выросла в Хогсмиде? Там же зародилось это поверье?

— Мой прадедушка был шотландцем по фамилии Макнаб, — объяснила девочка. — А потом сменил ее на Аббота, чтобы отвести сильный сглаз, и переехал на другой конец страны. В Хогсмиде я никогда не была.

— А причем тут шотландцы? — заинтересовалась Филлис. — Еще одна легенда?

— Ханна пытается вам сказать, что ворон Рэйвенкло может быть одним из бааван ши, — пояснила Иоли. — Это существо из их национального фольклора, по большей части, маггловского. Магглы называют так тварь, сочетающую в себе характеристики вампира и оборотня. Якобы, когда они не выглядят, как люди с оленьими копытами вместо ног, выглядят, как вороны. На защите от темных сил вы изучите и тех, и других, и узнаете, почему с научной точки зрения существование такого гибрида невозможно.

— Ты не веришь в ши? — широко раскрыла глаза Ханна. — Может быть, ты и в магию не веришь?

— Я реалистка, — развела руками Иоли. — Не спорю, когда-то в нашем мире было куда больше фэйри. Все эти домовики, лепреконы, садовые гномы — от кого-то они должны были произойти. Но бааван-ши? Не смеши меня. Какого-нибудь анимага или метаморфа укусил вампир. До конца не убил, обратил. У новообращенных жажда крови сильнее, а инстинкт самосохранения куда меньше. Его заметили магглы, с годами история обросла невероятными подробностями и превратилась в сказку специально для таких, как вы.

— А прадедушка мне рассказывал, что Ровена Рэйвенкло умела перемещаться за Грань в облике белоснежной совы и говорить с птицами. И одного из бааван-ши она принесла с собой в Хогвартс. Они были связаны, и эта фэйри даже копировала внешность Ровены. Вот почему в легендах говорится о золотоволосой леди.

— Черная леди, золотоволосая леди, — Энтони рассмеялся, разряжая атмосферу. — По-моему, мы окружены зловещими женщинами! Я так не играю!

— Снова пугаешь первачков, Дэвис? — в гостиную вошла усталая и недовольная Доркас Труман. — Лавры профессора Трелони не дают покоя?

— А ты опять не в духе, — хмыкнула Иоли. — Кто тебе наступил на хвост?

Доркас ощетинилась, как еж.

— По-твоему, можно быть в отличном настроении, когда все обязанности старосты сваливают на тебя? Я не ломовая лошадь, Дэвис, я тоже имею право на отдых и личную жизнь! И что я получаю вместо этого? Я была у директора, потому что кто-то должен положить конец этим безобразиям на прорицаниях! Бэрк не рассказывал тебе? Конечно, его ведь это нисколечки не волнует. А то, что Трелони чуть ли не каждое занятие предсказывает Седрику Диггори с четвертого курса смерть — это в порядке вещей, сущие пустяки! Я бы вообще увольняла за такие фокусы. Мы к ней приходим, как к педагогу, а не как к гадалке!

— И ты все это сказала Дамблдору? — изогнула бровь Иоли. — Что он на это?

— Ничего я не сказала! — рассерженно огрызнулась Доркас. — Меня даже не приняли сегодня! Я битый час проторчала под дверью, потому что у директора сидел какой-то Раканати из Хогсмида.

— Раканати? — удивилась Иоли. — Стекольных дел мастер Раканати? Дамблдор что, зеркала в туалетах решил сменить?

— Лучше бы он Трелони сменил, — пробурчала Доркас, — и организовал для бестолковых девиц с ее факультатива курс по хозяйственным чарам... Глядишь, и у эльфов работы бы поубавилось! А это еще что такое? — она, наконец, заметил Филлис и ее компанию.

— Доркас, познакомься, это Филлис Сакс, Падма Па... — начал было Джастин, но был бесцеремонно прерван.

— Я знаю их имена, — отрезала Доркас. — Пароль от гостиной запрещено передавать посторонним, Финч-Флетчли, в этом весь смысл системы паролей. Ты здесь живешь не один, забыл?

— Ребята, вы погуляйте, — Иоли отложила в сторону свои наработки по квиддичу — побыть в тишине ей так и не дали. — А ты послушай меня...

Филлис не стала дожидаться продолжения спора. Уже вылезая из бочки, она впервые услышала, что Иоли Дэвис умеет повышать голос.

— И часто у вас такие представления? — спросила она у Джастина.

— Почти каждый вечер, — уныло признался тот. — У нас поговаривают, что Джоэл Бэрк очень нравится Доркас. А он ни на кого не смотрит, кроме Иоли. Вот Доркас и бесится, донимает его придирками, жалуется профессору Спраут. Иногда это смешно, а бывает, они всерьез ругаются. Хорошо хоть до проклятий не доходило...

Филлис и Падма понимающе кивали, Ханна отстраненно молчала, крутя плетеный браслетик на запястье, и никто из ребят не обратил внимания на небольшой пасторальный пейзажик над бочками, откуда их провожала взглядом немолодая, но все еще привлекательная женщина. Все на ней — бархатное платье, струящаяся накидка с глубоким капюшоном, перчатки и даже небольшая книжечка, на вид молитвенник или дневник, которую она держала в руках, — были черными.

* * *

Планы Андреа на ближайший уикэнд были просты и незамысловаты: выспаться, погулять с семьей и собакой в парке и закончить день за просмотром какой-нибудь старой комедии в компании огромного блюда с сэндвичами или пирожными. Иногда по выходным они приглашали на обед Шерил, но на этот раз та еще в пятницу вечером уехала к родителям и была недоступна для всего мира. Превосходный шанс посвятить все время без остатка мужу и сыну.

Судьбе, однако, явно пришлись не по душе идеальные картины семейного единения, и Андреа охватили недобрые подозрения, когда с утра пораньше затрезвонил телефон. Оставалось только надеяться, что это не неугомонные коллеги Даррена вызывают его на работу.

— Энди? — голос Констанс звучал бодро и жизнерадостно, словно она не будила людей в восемь утра, а раздавала рожки мороженого. — Ты к двенадцати будешь готова?

Андреа мысленно досчитала до десяти — она еще недостаточно владела своим голосом, чтобы ругаться, к тому же, превзойти в этом Конни ей бы все равно не удалось.

— Вы хотите заехать? — спросила она. — Отлично, а то я уже начала беспокоиться, что Билл которую субботу проводит за бумагами. Мы как раз собирались в парк.

— Парк придется отменить, — заявила Конни. — Ты должна мне помочь.

— А что случилось? — Андреа начинала беспокоиться. — Какие-то проблемы?

— Можно и так сказать. Понимаешь, я уже давно хотела увидеть Хогвартс. Мы все ждали повода. И он скоро предоставится, им на Самайн делают большую вечеринку. Донна там будет и мой визит тоже устроит. Но поскольку я не волшебница, они должны что-то внести в охранную систему, чтобы замок меня пропустил. Иначе, как объясняет Донна, я увижу только старые развалины. Это сделано специально, чтобы отвадить посторонних.

— Я за тебя рада, — такое начало Андреа решительно не нравилось. — Джастин, наверно, соскучился. Только причем здесь я?

— Энди, ну ты же не отпустишь меня туда одну? — изумилась Конни. — Донна договорилась с каким-то профессором на половину первого, в двенадцать мы бы за тобой заехали, а в Хогсмид у Донны есть портключ. Я тебе потом объясню, что это такое.

— Извини, конечно, но ты превосходно справлялась без моей помощи в Косом переулке! — возмутилась Андреа. — Чем от него отличается эта волшебная деревня? Я там не нужна.

Окончательно проснувшийся Даррен с интересом следил за разговором и, судя по его знакам, горячо поддерживал идею Конни.

— Возьми с собой Билла! — с отчаянием предложила Андреа. — Для него это намного важнее, чем для меня.

— У Билла ни на что нет времени, даже на сыновей, — заныла Конни. — Он помешался на своей работе, даже на Самайн улетает в командировку! Надеюсь, ребята в школе не будут потом сомневаться, что у Джастина вообще есть отец. Энди, ну пожалуйста, выручи меня. Не знаю, почему, но все эти женщины слушают тебя, раскрыв рот. Даже Энид Лонгботтом сказала, что мне очень повезло встретить такую подругу.

Андреа никогда даже мысленно не называла Констанс своей подругой, но та, похоже, была настроена решительно.

— Разве тебе не интересно? — уговаривала она. — Увидеть замок, волшебный быт, познакомиться с новыми людьми! Такая отличная возможность для Тома...

— Вот уж Тому там точно делать нечего! — ответила Андреа намного резче, чем намеревалась. — Даже если я подпишусь на это безумие, его с собой не потащу. Тому вообще об этой прогулке знать незачем, и я надеюсь, что Джереми не станет морочить ему голову разговорами на эту тему.

— Джереми я пока не беру, — с сожалением сказала Конни. — Боюсь, что не смогу одновременно присматривать за ним и общаться с профессором. Он еще нагуляется там, когда поедет учиться в Хогвартс. С третьего курса их водят туда на прогулки каждую неделю.

— О Господи, — Андреа закрыла лицо свободной рукой и упала на подушки. Иногда ей хотелось, чтобы и сама Конни отправилась в замок вместе со своими сыновьями. По крайней мере, там не было телефонов. — Ну хорошо. Приезжай в двенадцать. В твоих интересах сделать так, чтобы прогулка мне понравилась, раз уж ты все равно испортила мой выходной.

Довольная Конни не пообещала ей разве что небо в алмазах и повесила трубку, а Андреа бессмысленно уставилась на мужа.

— И что ты на это скажешь? А потом она захочет, чтобы я поехала с ней туда на Хэллоуин, и найдет, я тебя уверяю, найдет способ меня заставить. Том ни в коем случае не должен догадаться.

— Какая, собственно, разница? — пожал плечами Даррен. — Волшебники везде одинаковые. Я думал, мы нашли разумный компромисс.

— Знать о Хогвартсе из школьных историй друзей и увидеть его своими глазами — разные вещи, — не согласилась Андреа. — А потом ему понравится, как с легкостью можно попасть на другой конец страны, начнутся секреты, тайные встречи с Филлис. Я знаю, как это происходит. Том недавно подошел ко мне и сказал спасибо за то, что я настояла на Итоне. И он говорил искренне. Он считает, что если бы пренебрег образованием и все-таки поехал в Хогвартс, сейчас он был бы очень разочарован, учеба быстро бы ему наскучила. Я так понимаю, он пришел к этим выводам по рассказам Джастина и Филлис. Значит, мои педагогические приемы приносят свои плоды. Было бы очень глупо разрушить это хрупкое равновесие, подбросив нашему мальчику красивую картинку.

— Что-то в этом есть, — не стал спорить Даррен. — Том выглядит вполне довольным жизнью. Даже перестал рваться в Косой переулок. Ждет приезда Филлис. Она отлично придумала навестить мать на Хэллоуин.

— Шерил говорила, она и на выходные останется. В пятницу нет таких уж важных уроков, — вздохнула Андреа. — Что же, по крайней мере, она — зло известное... А у нас еще есть время до двенадцати. Я должна радоваться, что Констанс не велела мне выходить немедленно.

— Очень мило с ее стороны, — рассмеялся Даррен, обнимая жену. — Купи ей в Хогсмиде шоколадку за мой счет.

Оставаясь верной себе даже в мелочах, Конни приехала на полчаса раньше и первым делом передала Андреа шуршащий пакет.

— Я привезла тебе мантию, — радостно сообщила она. — Надеюсь, она подойдет, — добавила она, окинув Андреа оценивающим взглядом с ног до головы.

Андреа вытащила на свет нечто скользкое, тяжелое и атласное, но, к счастью, приемлемого темного цвета.

— Я обязательно должна это надеть? — без особой надежды спросила она. Конни торжествующе кивнула.

— В Хогсмиде нет ни одного маггла. Это единственная в Англии полностью волшебная деревня. Так что, если ты не хочешь, чтобы тебя разглядывали все, кому не лень, будь добра соответствовать.

Неожиданно мантия Андреа украсила. Правда, к богатой ткани так и просились высокие каблуки, вечерний макияж и распущенные волосы.

— Ты как-то объяснишь Тому свое отсутствие? Где, кстати, он?

— Я отправила их с нянькой гулять. Сказала, чтобы она не приводила его до обеда. Даррен скажет ему, что у меня возникли неотложные дела на работе.

— Энди, у тебя никогда не возникает дел на работе по субботам.

— А ты можешь предложить идею получше? — Андреа, наконец, справилась со сложной застежкой и резко развернулась к Конни. — Ровно двенадцать, где там твоя Донна? — и сразу же за ее словами раздался звонок в дверь. Конни ухмыльнулась.

— Она никогда не опаздывает.

Андреа чувствовала себя неуютно, наблюдая благоухающую цветочными духами Донну Забини в своей гостиной, словно одним присутствием та заражала дом неистребимым вирусом волшебства и непослушания. Даррена, от греха подальше, она попросила не выходить к гостьям, прислуга хозяйничала на кухне.

— Энди, — Донна выглядела впечатленной ее внешним видом. — Послушайте, я впервые вижу магглу, которой так бы шла наша одежда! Вы просто красавица!

— Спасибо, — сдержанно кивнула Андреа в ответ на этот сомнительный комплимент. — Но не будем терять времени. У вас ведь встреча назначена.

— Портключ — эта самая сумочка, — продемонстрировала им Донна крошечный клатч. — Нужно только произнести пароль.

— Предлагаю выйти из квартиры, — попросила их Андреа. — Домработница должна услышать, что я запираю дверь, иначе наше внезапное исчезновение вызовет слишком много вопросов.

Первое в жизни Андреа перемещение с портключом она запомнила надолго. Вероятно, этот способ путешествий все же не был рассчитан на магглов, поскольку вряд ли предполагал падение на землю в пункте назначения.

— Ничего страшного, — убедила ее Донна, помогая очистить мантию. — Здесь нужна сноровка. Вы еще аппарировать с кем-то в паре не пробовали, мне до сих пор через раз дурно становится.

Андреа почти не слушала. Она во все глаза смотрела на высокое здание с огромным шпилем, корпус которого выглядел, как рухнувшая башня из кубиков.

— О, это муниципалитет, — пояснила Донна. — Единственное в Хогсмиде здание, построенное гоблинами. Вы ведь слышали о том, что одно из гоблинских восстаний докатилось до самого Хогвартса? Здесь неподалеку есть трактир, "Кабанья голова", там они организовали свой военный штаб. Так вот, прежнюю ратушу они сожгли вместе со всеми, кто там находился, а на руинах возвели эту бесвкусицу. Из нее хотели сделать что-то вроде Гринготтса — местное хранилище для золота и сокровищ. Гоблины удерживали Хогвартс почти месяц, а строят они очень быстро. Говорят, подземелья там простираются до самой школы... После подавления восстания новый мэр решил оставить все, как есть, — в назидание потомкам, чтобы не ссорились с гоблинами. А на шпиль приказал водрузить отрубленную голову их вождя. Раньше люди были немного проще, — заключила она, заметив ошарашенные взгляды своих спутниц.

Даже Андреа была вынуждена признать, что Хогсмид прекрасен и выглядит намного уютнее вечно переполненного суетящимися людьми Косого переулка. Деревня дышала гармонией и покоем, неподалеку начиналась обширная лесная полоса, а скрюченные домики были украшены яркими флажками, цветочными горшками и живыми флюгерами — каждую минуту Хогсмид был готов к очередному празднику жизни. Тут и там продавали горячие блинчики, ароматные напитки и сувениры для туристов, где-то играла шарманка, чумазый малыш летал на небольшой красной метле так низко, что его ножки почти касались земли. Румяная девчонка при помощи волшебной палочки развешивала на веревке, протянутой прямо над улицей, разноцветные простыни — зеленые, малиновые, фиолетовые, и на мостовую с них капали радужные мыльные капли.

— Конни, на празднике ты познакомишься с другими членами Попечительского совета, — говорила Донна. — Пока не знаю точно, кто сможет выбраться. Флинтов не будет, они празднуют Самайн по старым традициям в своем поместье. У Люциуса тоже другие планы, но я первый праздник Блейза в Хогвартсе уж не пропущу... Энди, нам направо, Квиринус будет ждать нас в пабе Розмерты Шэффик.

— Я хотела взглянуть на замок, — призналась Андреа, направившаяся было в сторону смотровой площадки. — Макгонагалл рассказывала, его легко разглядеть прямо из деревни.

— Для волшебников, — разочаровала ее Забини. — Поэтому так важно, чтобы Квиринус добавил Констанс в зону действия чар. Без этого ничего, кроме полуразрушенной башни, ты не увидишь. Я бы попросила сделать для тебя исключение, но Квиринус и так немного не в себе, убедить его ослушаться директора будет сложно. Он сильный маг, блестяще управляется с троллями и разной бестолковой нечистью, но иногда бывает редкостным занудой. Я его уже давно знаю, и вы себе не представляете, сколько пришлось капать ему на мозги, чтобы убедить подать заявление на новую должность. Так бы и провел лучшие годы, преподавая маггловедение нашим великовозрастным болванам, за которых все делают домовики...

Заведение под названием "Три метлы" располагалось в здании, которое, как и муниципалитет, по стилю отличалось от традиционных хогсмидских построек. Донна рассказала, что дом перешел Розмерте по наследству: ее семья — старожилы деревни, и сам основатель Хогсмида встретил старость именно здесь. В обеденное время место оказалось переполненным: студенты Хогвартса вовсю радовались выходному за стенами замка. Свободные места нашлись только за одним столиком, куда Донна и поспешила с большой радостью.

— Табита! Красавица моя, так и знала, что встретимся! О, и Маркус с тобой, и Джоэл с Иолантой!

Забини чувствовала себя, как рыба в воде, рекомендуя Констанс своим знакомым, а Андреа незаметно рассматривала тех, с кем мог бы учиться ее сын. Эти школьники мало чем отличались от тех, кого она обычно встречала. Иоланта и Маркус были капитанами спортивных команд по игре, название которой Андреа ни о чем не говорило. Табита, кажется, занималась общественной деятельностью, связанной с устройством матчей. Джоэл был старостой факультета, на котором училась Иоланта, и надеялся со временем стать старостой всей школы. Как можно было понять из комментария Табиты, в этом ему активно вставляли палки в колеса. С Констанс все четверо были крайне любезны. На Андреа обратила внимание лишь Иоланта, попросившая называть ее Иоли, и похвалила ее мантию.

— Не могу поверить, что вы никогда не были на игре! — сказала Иоли Констанс. — Меррисот, ты должна как-то это устроить. Марк играет сразу после Хэллоуина, это стоит увидеть.

— Я пас, — отказалась Андреа, прежде чем Конни успеет втянуть ее в очередную авантюру. — Билл к тому времени уже вернется. Устройте семейный выход.

— Почему бы и нет, — пожала плечами Донна. — Не стоит упускать возможность побыть всем вместе. К тому же, Блейз мне рассказывал, игра ожидается интересная...

— Если только тем, что впервые результат настолько предсказуем, — фыркнула Табита. — Команда Марка уже несколько лет берет Кубок. Видимо, на Гриффиндоре совсем некому играть, раз они решили выставить первокурсника ловцом.

— Не забывай, что этот первокурсник — Поттер, — Маркус не выглядел таким уверенным. — Вуд над ним трясется, как наседка, тренирует отдельно от остальных и никому не показывает. А мои родители еще помнят таланты Джеймса Поттера.

— Нельзя по наследству научиться летать на метле, — вздернула подбородок Табита. — И тем более нельзя рассмотреть крошечный снитч в облачном небе в таких позорных очках.

К своему удивлению, Андреа вдруг обнаружила, что нервничает. Видимых причин тому не находилось, но что-то ее ужасно раздражало, нечто неуловимое, и недолго думая, она списала это чувство на Табиту. С каждой минутой девушка нравилась ей все меньше.

— Кстати, неправда, — возразил Джоэл. — У Иоли — точно семейный талант. Ее дядя Роджер — охотник и капитан сборной Рэйвенкло, — пояснил он Донне. — И вы бы видели его в воздухе!

— Не называй его моим дядей, — закатила глаза Иоли. — Это и звучит-то неестественно, а выглядит еще хуже.

— У вас ведь тоже сильная команда в этом сезоне, Маркус? — спросила Донна. — Я слышала, сын Уоррингтонов очень хорош.

— Это так, — кивнул Маркус. — Но Хиггс не самый лучший ловец. В прошлом году он держался, потому что остальные были еще слабее. Но в этом году команда в прежнем составе осталась только у Иоли.

— Да, у Рэйвенкло взяли новую девочку, Чанг... Она ничего, — рассказала Иоли. — Загонщик у них новый, Сэмюэлс. На фоне предыдущего проигрывает. Наш Роджер — теперь капитан. Ну а у Гриффиндора только ловец, но и этого может быть достаточно для того, чтобы создать проблемы. В конце концов, зачастую именно ловец решает исход игры.

— Я посмотрю, как Теренс покажет себя на ближайших матчах, — подвел итог Маркус. — Боюсь, придется заменить его на следующий год. Я бы сделал это и сейчас, но на кого? Фарли блестяще летает, но ей обязанностей старосты хватает с головой. Дальше — хуже, ей предстоит подготовка к Тритонам.

— Ну же, Флинт, если кто и может убедить нашу дорогую Джемму, так только ты, — расплылась в улыбке Табита. — Если ты возьмешь в команду кого-то из этих хвастливых малолеток, которые только и умеют, что сводить личные счеты, это станет концом нашего квиддича. Миссис Забини, я, конечно, не отношу к ним Блейза, знаю, что он совершенно равнодушен к спорту.

Андреа заметила нетерпеливый огонек в глазах Конни и уже представляла, что ждет их по возвращению домой. Коль скоро Констанс открыла для себя новую престижную игру, она не сможет спать спокойно, пока Джастин не окажется в команде.

— Я внесу в список леди Финч-Флетчли с мужем, — льстиво заверила всех Табита. — Сегодня же поговорю с профессором Трюк.

— С мужем и сыном, — не преминула заметила Конни. — Мы приедем вместе с младшим братом моего Джастина.

Донна немного растерянно посмотрела на Андреа, а та только слабо улыбнулась. Пожалуй, Иоли сама не подозревала, сколько неожиданных сложностей повлечет за собой ее идея пригласить Конни.

— А вот и профессор Квиррелл собственной персоной, — оживилась Забини, заметив в дверях знакомую фигуру. — Неужели в кои-то веки обзавелся точными часами!

Все предупреждения Донны относительно странностей Квиринуса Квиррелла оправдали себя на сто процентов. Перед Андреа стоял бесцветный, рано начавший лысеть молодой человек в фиолетовой мантии, которая совсем ему не шла. Слишком легко можно было усомниться в его способностях в укрощении троллей.

— А это Энди, наша очаровательная подруга, — представила ее Донна. — Тоже в Хогсмиде впервые.

— Но не в последний раз, правда, Энди? — протянула Констанс. — Здесь так мило. Жду не дождусь, когда смогу, наконец, увидеть школу! Что вы скажете о Джастине, профессор Квиррелл?

— Очень старательный молодой человек, — профессор, заметила Андреа, сильно нервничал, говорил очень быстро и делал паузы в неподходящих местах. — Дисциплинированный, вовремя сдает домашние задания. Чего не скажешь о некоторых присутствующих, — он с осуждением посмотрел на Маркуса Флинта, которого вдруг сильно заинтересовало что-то за окном.

— А с кем он проводит время? — продолжала допрос Конни. — У них дружный курс?

Квиррелл был заметно озадачен: кажется, до сих пор ему не приходилось обращать внимание на внеклассную жизнь своих студентов.

— Хорошие ребята. Шалят, как и все в их возрасте. Сильные магглорожденные пришли в этом году. Я только утром говорил директору Дамблдору. Взять хотя бы Гермиону Грейнджер. Очень серьезная девочка. Вы, должно быть, знакомы?

Андреа прикрыла глаза. Квиррелл определенно не умел задавать правильные вопросы.

— Да, нас представляли друг другу, — высокомерно протянула Конни. — Надеюсь, вы не хотите этим сказать, что мисс Грейнджер входит в ближайшее окружение моего сына?

Квиррелл поразмыслил.

— Я бы так не утверждал. То есть нет. По крайней мере, на моих уроках я чаще вижу Вашего сына с его товарищами по факультету. Мистер Смит, мистер Макмиллан, мисс Аббот...

— Да, они хорошо общаются с Эрни, — поспешил вставить Джоэл. — Макмилланы — мои дальние родственники.

Констанс заметно расслабилась.

— Вы меня успокоили, профессор. Мне бы не хотелось вредить репутации мисс Грейнджер среди других учеников, но надеюсь, вы и сами понимаете, что она крайне нежелательное знакомство для моего мальчика. Я была бы очень огорчена, если бы они попали на один факультет, но, к счастью, Шляпа решила по справедливости.

Констанс намеренно не замечала, что Андреа бьет ее ногой под столом. Конечно, еще на первом собрании стало ясно, что барьер, выстроенный поколениями семейства Констанс, непреодолим, да и Джин Грейнджер тогда проявила себя не лучшим образом, несколько раз высказавшись без приглашения, но судя по заинтригованному взгляду Табиты, эти слова упали в благодатную почву. А вот Донне спектакль, похоже, начал надоедать.

— Квиринус, займемся чарами, ты не обязан тратить на нас свой единственный свободный день. Никогда не хотела работать в Хогвартсе. Столько усилий и никакой отдачи.

— Боюсь представить, чему бы ты научила детей, Донна, — попытался пошутить волшебник, еще больше смутился от непроницаемого выражения лица Забини и сосредоточился на Констанс.

Процесс включения Констанс в список лиц, пропускаемых защитным куполом Хогвартса, оказался намного проще, чем ожидала Андреа, и занял совсем немного времени. Она начала подозревать, что именно эта часть прогулки больше всего пугала Конни, хотя она, конечно, никогда бы в этом не призналась. Напротив, держалась она с царственным величием, словно каждый день только и делала, что применяла к себе различные чары.

Квиррелл не стал задерживаться дольше необходимого и очень скоро удалился, расточая неуклюжие комплименты новым знакомым. Донна вышла его проводить в темный коридор, ведущий к боковому выходу из паба.

Без Забини, умело поддерживающей и направляющей разговор, Андреа чувствовала себя в компании студентов неуютно. Если Констанс, по крайней мере, могла без угрызений совести донимать их вопросами о сыне, ей сказать было решительно нечего. Пора было возвращаться домой — а прежде Андреа хотела еще пробежаться по деревне и вдоволь налюбоваться сказочными домиками.

Кроме того, Констанс желала сфотографироваться на фоне леса, поскольку Квиррелл имел неосторожность сказать, что где-то на окраине деревни имеется полоса, в которой предметы техники перестают сходить с ума и начинают работать, как положено. В свою бытность преподавателем маггловедения он часто водил туда студентов для практических демонстраций, и Конни загорелась идеей опробовать новый фотоаппарат. Поскольку он так кстати оказался в ее сумочке, Андреа подозревала, что фотосессия была запланирована изначально, и в этом таится еще один скрытый смысл ее присутствия.

— Мне нужна дамская комната, — прошептала она Иоли, когда болтовня Табиты стала совершенно невозможной.

— Прямо по тому коридору и вверх по лестнице, — указала девушка направление. — Мимо не пройдете, на двери фигурка волшебницы. Она говорящая, не пугайтесь.

— Спасибо, что предупредила, — хмыкнула Андреа. — Надеюсь, больше там ничего со мной не заговорит?

— Зеркало может, — Иоли в ее словах не увидела иронии. — Но вообще они здесь смирные. Местный стекольщик — суровый тип, если комментарии — то по существу, никаких фривольностей.

Андреа поежилась и пошла искать лестницу. Туалет с говорящими зеркалами чувства надежности и доверия не внушал.

Коридор, о котором говорила Иоли, оказался неожиданно запутанным и отвратительно освещенным. Почти весь второй этаж занимали комнаты для съема, и ничего, кроме номеров, на дверях не было. Андреа уже готова была признать свое поражение и вернуться, как вдруг увидела, что одна из дальних дверей открывается, и оттуда выходит Донна Забини.

Инстинктивно Андреа отпрянула за угол. Там очень удобно стояла кадка с пальмой, и оставалось только надеяться, что эта пальма не общительна не в пример остальным деталям интерьера.

— ... и запомни, в третий раз я уже не приду. Если ты до сих пор не в состоянии определиться, я найду кого-то более решительного.

— Я же не отказываюсь, — поспешно возразил ее собеседник, в котором Андреа узнала профессора Квиррелла. — Я только говорю, что вы ничего не продумали.

— Не будь идиотом, — рассердилась Донна. — Кто ты такой, чтобы делиться с тобой всеми деталями плана? Где бы ты сейчас был, если бы не я? И заметь, я готова забыть обо всех долгах, полагаясь исключительно на твою добрую волю. Ну да о таком не говорят посреди коридора.

— Донна, — Квирелл вышел из комнаты следом за ней. — Если эта затея провалится, ты погибла. Ей уже нечего терять, но у тебя сын.

— Я пережила семерых мужей, Квиринус, — Донна смеялась, но это не был смех веселья. — Двух дядь, четырех племянников и свою злобную, как черт, бабку. Я пережила даже Темного Лорда. Хотя о Блейзе есть, кому позаботиться, если со мной что-то случится.

— Ты не можешь продолжать пить зелья в таком количестве, — настаивал Квиррелл. — И не можешь уходить от разговора всякий раз, когда слышишь неугодную тебе правду.

— А правда, мой дорогой друг, — вздохнула Донна, — состоит в том, что до Самайна осталось всего несколько дней, и только одну ночь граница с мирой духов будет так тонка. Я буду в Хогвартсе, чтобы помочь, но все остальное зависит от тебя.

— Донна, — Квирелл снова окликнул ее. — Но почему я? Донна!

Но Забини уже быстро шагала к лестнице, не оглядываясь. Андреа затаила дыхание и от волнения у нее не осталось ни одной связной мысли. К счастью, Донне и в голову не пришло осматривать темные углы, иначе Андреа ждало бы очень неприятное объяснение. Квирелл оставался в коридоре чуть дольше: Андреа слышала, как в бессильной ярости он стукнул кулаком по обитой деревом стене, а затем вернулся в комнату, громко хлопнув дверью.

Андреа все же отыскала злополучный туалет и долго стояла напротив зеркала, ожидая, когда же оно заговорит. Выглядела она, прямо сказать, не лучшим образом — хоть разговор Донны и Квиррелла и остался за пределами ее понимания, она знала точно, что на Хэллоуин в школе что-то затевается. И припоминая азы истории Хогвартса, можно было предположить, что это приключение приятным не назовешь.

— Миссис Сандерс? — дверь приоткрылась, и показалась голова Иоли. — Меня отправили за вами. Вас так долго не было. Миссис Забини уже вернулась, они с леди Финч-Флетчли хотят уходить. Да и мы собираемся...

— Мне было нехорошо, — далеко за объяснением ходить не пришлось, благо, бледность лишь подтверждала ее слова. — Помоги мне спуститься, голова идет кругом.

— Может быть, позвать доктора? — заволновалась Иоли. — Вы совсем ничего не съели за ланчем...

— Не стоит беспокоиться, — покачала головой Андреа. — Вылечить меня может только мой дом.

Она всей душой рвалась в Лондон. И первое, что сделала, выпроводив Донну и Констанс из квартиры, — это набрала номер Билла.

* * *

Андреа с трудом дождалась понедельника. Констанс удалось отравить выходные всем, от Даррена и Билла до совершенно незнакомых людей, занимающихся сбором информации. Андреа оставалось лишь поблагодарить своих мужчин за оперативность. Утром она, как обычно, отвезла Тома в школу, а затем вернулась домой и отпустила прислугу. Их импровизированный военный совет собрался на кухне, и Андреа с мстительным удовольствием взглянула на мелко нарезанную тыкву, вспоминая отвратительно скалящиеся светильники Джека, которые мадам Розмерта заблаговременно расставила по всему пабу.

— Что я могу сказать, — вздохнула она, скрестив руки на груди. — Мы помним разные времена. Но на этот раз даже я затрудняюсь определить, во что мы вляпались.

— Ты уверена, что поняла все правильно? — еще раз уточнил Билл. — Не подумай, что я симпатизирую этой Забини, но такие обвинения...

— Это самое сложное, Билл, — сказала Андреа. — Я не знаю, в чем ее обвинять. Мне известно слишком мало. Они с Квирреллом, конечно, не заметили меня, но Забини очень боялась сболтнуть лишнее. А Квиррелл, похоже, сам знает только свою функцию в этом замысле.

— Итак, что мы имеем, — попытался резюмировать Даррен. — Хэллоуин в четверг вечером. Забини и Квиррелл планируют нечто важное, что невозможно или неэффективно делать в другой день, потому что, как ты сказала...

— ... граница между мирами. Это слова Забини. И сделать это должен Квиррелл.

— Почему Квиррелл? — логично спросил Билл. — Почему ей нужен посредник?

Воцарилась продолжительная пауза.

— Это, как раз, несложно, — предположил Даррен. — Если это дело как-то связано с Хогвартсом, Квиррелл наверняка знает замок лучше, чем Забини. Она ведь там не училась. К тому же, ее приглашают на праздник, как гостью. Она не сможет незаметно уйти с праздничного пира.

— Я немного почитала о Самайне в книгах Тома, — добавила Андреа. — Считается, что это лучшее время для разных ритуалов. А некоторые из них без помощника не проведешь.

— Какие, например, ритуалы? — нахмурился Даррен.

— Об этом написано не было. Мы же сами позволили Тому купить только самые безопасные, исторические книги, не содержащие практических советов.

— А может быть, эта задача требует силы? Забини — всего лишь женщина.

— Квирелл не похож на большого силача, — покачала головой Андреа. — А наличие волшебной палочки значительно уравнивает их возможности.

— Но ты сама сказала, что Квиррелл специализуется на нечисти. Скажем, Забини просто нужен кто-то для подстраховки.

— Не знаю, Билли, не знаю! — простонала Андреа. — Вот чувствую я, что мы напали на след. Ты ведь говорил о фамилиях, которые называл тебе Тони Сакс. Забини была там.

— И Меррисот, — мрачно кивнул Билл.

— И Меррисот. На редкость противная девчонка. И внешне, и внутренне.

— Ясно одно, Забини — лишь звено в этой цепи, — сказал Даррен. — Кто-то всем руководит из тени. И этот кто-то — женщина.

— Квиррелл ее боится, — сказала Андреа. — Все звучало так, будто она или сумасшедшая, или окончательно отчаявшаяся особа. И Забини ни за что не пойдет против нее. Я очень боюсь за Конни, Билл. У меня складывается такое ощущение, что Забини использует ее, как прикрытие. Еще эти зелья, о которых говорил Квиррелл...

— На наркоманку Забини не похожа. Хотя мы не знаем, как это выглядит в волшебном мире.

Они помолчали. Судя по выражениям лиц мужчин, каждый из них теперь пытался припомнить все странности и несоответствия в поведении Донны, но не слишком в этом преуспел. А Андреа почему-то вновь подумала о сестре Эвиты Кортасар.

Нет, испанская семья не могла быть связана с Забини, за столько лет они непременно бы себя выдали, если бы действительно были волшебниками. Кортасары идеальны вписывались в атмосферу Кордовы, Андреа всегда притягивал их чудесный дом с его резными балюстрадами и великолепными цветами в клумбах на подоконнике.

И вдруг Андреа будто пронзил разряд электрического тока. Может быть, она начинала сходить с ума, но только сейчас она осознала, насколько особняк Кортасаров, в сущности, похож на один из увиденных ею в субботу хогвартских домиков!

— Мои ребята навели справки о Квиррелле, — после паузы начал Даррен. — Это оказалось очень легко, потому что его мать — маггла из Уэльса. Отец, вероятно, волшебник, очень уж противоречивые сведения о деятельности его родителей. Так или иначе, в шестнадцать он разорвал все связи с семьей, сразу по достижению совершеннолетия женился на этой маггле, переехал к ней. В одиннадцать лет их сын уехал в какую-то закрытую школу для мальчиков — подозреваю, речь о Хогвартсе. Родителей он регулярно навещает, дом оформлен на него.

— Я тоже поинтересовался о Квиррелле, где следует, — подхватил Билл, выслушав информацию. — Известно, что когда ему было немногим больше двадцати, умер его дед по отцовской линии. Упертый был старик и от сына отказался сам, из-за того, что тот родился сквибом, и применения ему так и не нашлось. Других сыновей он не родил, и тогда все имущество этой волшебной семьи, ничего особенного, небольшой домик и счет в банке, но тоже хлеб, перешли Квирреллу. Причем сделано это было в обход древних законов наследования.

— Забини говорила, что Квиррелл всем обязан ей. Думаете, она могла как-то это устроить?

— Мы не можем знать всех ее возможностей, Энди, — ответил Билл. — Но нельзя исключать и такой вариант. Для того, чтобы восстановить свое имя в волшебном мире, Квирреллу нужен был влиятельный покровитель. Вот только какой у Забини интерес помогать ему?

— Потребовать долг, когда придет время? — Андреа обхватила себя руками, пытаясь согреться. — Ах, как это все бессмысленно. Вместо того, чтобы что-то предпринять, мы сидим здесь и тратим время на бесполезные детали! Какое счастье, что Филлис Сакс Хэллоуин проводит с Шерил.

— Теперь я вижу, что она истинная дочь Тони, — рассмеялся Билл. — Паразит опасность за версту чуял. Жаль, что инстинкт подвел его в последние дни.

— Речь сейчас не об этом, — возразила Андреа. — Мы должны вернуть Джастина домой. Он в опасности.

— И как ты собираешься это сделать? — на лицо Билла набежала тень. — Констанс твердо намерена присутствовать на торжестве. Я завтра улетаю. Ты предлагаешь мне вернуться домой и обвинять Забини на основании подслушанного тобой разговора? А Забини скажет, что тебе это приснилось, что ты в тот день была явно нездорова, а потом явится к тебе с волшебной палочкой, и ты сможешь все интересующие тебя вопросы задать лично Тони Саксу и семерым мужьям Забини в придачу.

— Но Квиррелл работает с детьми! Что бы они не задумали, вряд ли речь идет о благотворительности! Ясно же, что за ним нужно установить наблюдение.

— Энди, его бы не взяли работать с детьми, будь он общественно опасен.

— А ты давно в последний раз перечитывал "Историю Хогвартса"? Кадровая политика у них хромает с древнейших времен. Да они физические наказания официально отменили только при нынешнем директоре.

— Энди, за Джастином присмотрят, — успокаивающе произнес Билл. — Мне тоже все это не нравится. Но даже если нам удастся убедить Конни в том, что Забини плетет интриги, мы не сможем остановить ее своими силами. Как минимум, нам нужны союзники среди волшебников. Равные должны бороться с равными.

— И что, снова сидеть, сложа руки, и ждать? Я молчала, когда Забини лисой вилась вокруг приближенных к королеве. Но теперь она тащит Конни туда, где никто не сможет ее защитить. И не надейся, что я снова удачно окажусь рядом. Я не увижу этот чертов замок, даже если буду стоять в двух шагах от главных ворот!

Конечно, Андреа не надеялась, что они придут к какому-либо взвешенному решению. Билл был связан по рукам и ногам — в стремлении защитить сына он пойдет далеко, но они даже не знают, что безопаснее для Джастина: спрятаться в таком ненадежном доме, где магические обереги — лишь мишура и театральный реквизит, или оставаться на своем месте и изображать полную неосведомленность. На миг в голове Андреа промелькнула безумная идея — посоветоваться с сыном. Том всегда отличался рассудительностью, кроме того, он неплохо знал обстановку внутри школы благодаря постоянной переписке с Филлис.

Разумеется, она поспешила прогнать от себя ненужные мысли. Том никогда не узнает о ее поездке в Хогсмид. До сих пор ей вполне успешно удавалось удерживать сына в стороне от Забини и ее коварных планов — не оплошает она и впредь.

* * *

Гермиона была вынуждена признать: она и праздники сочетаются между собой прескверно. Хэллоуин еще не успел наступить, а ей уже испортили настроение, и не раз.

Утром провожали домой Филлис Сакс. На завтраке в большом зале она появилась в ярко-красной маггловской куртке, похожая на перезрелый помидор. Энтони Гольдштейн усердно тащил ее дорожную сумку, хотя Гермиона не сомневалась, что одна из рэйвенкловских старшекурсниц предварительно зачаровала ее на легкость, да и вообще, скорее всего, сама и одолжила. В дверях они столкнулись с выходящей из зала Табитой Меррисот, и слизеринка, хоть и далось ей это с ощутимыми физическими усилиями, изобразила на своем лице нечто, с большой натяжкой смахивающее на вежливую улыбку.

Гермиона сидела слишком далеко от рэйвенкловского стола, чтобы слышать их разговоры, но судя по восторженному виду Сакс, та как раз активно делилась своими грандиозными планами на выходные. Гермиона уже выслушала их краткую версию в коридоре перед вчерашними зельями: сначала Сакс подробно описывала стайке мало чем отличающихся друг от друга девочек с Рэйвенкло пятничные ужины в доме своих бабушки и дедушки, которые, похоже, тоже проходили по определенному ритуалу, а потому заинтересовали даже старательно пытающуюся это скрыть Паркинсон. Потом она пообещала Дину Томасу привезти бумаги и побольше шариковых ручек, безмозглой Лаванде Браун — какой-то косметической чепухи, осведомилась даже, не нужно ли чего Поттеру. До Гермионы очередь так и не дошла, и она была готова побиться об заклад, что Сакс проигнорировала ее намеренно.

В итоге, провожать ее до камина в комнатах профессора Флитвика напросился даже Уизли, что взбесило Гермиону окончательно — после происшествия в ночь несостоявшейся дуэли они с Гарри и Роном подчеркнуто не разговаривали, а Невилл большого интереса к тайне трехголовой собаке не проявил, да еще и ей посоветовал не лезть в чужие дела. Гермиона затруднялась сказать, кого при этом Невилл боялся сильнее: зубастого пса или бабушку Августу, которая по описаниям представлялась ей авторитарнее тети Энид.

Порой Гермиона ловила себя на мысли о том, что Сакс раздражает ее даже больше Паркинсон. Небольшого ума слизеринка постоянно стремилась угодить Драко Малфою, была абсолютно предсказуема в своей наглости и вполне вписывалась в образ тех детей, к которым Гермиона привыкла относиться снисходительно. Сакс была со всеми одинаково любезна, выделяя, разве что, Энтони Гольдштейна, училась хорошо, при том, что могла бы учиться отлично, если бы баллы хоть сколько-нибудь ее интересовали, и волшебный мир рассматривала, как лишь одну составляющую ее необыкновенно многогранной жизни. При том, что по информации Парвати Патил, сестра которой жила с Сакс в одной комнате, Филлис с матерью в Лондоне ютились в крохотной квартирке, вся их маггловская родня была глубоко религиозна, а потому ни при каких обстоятельствах не должна была узнать о волшебной школе, а о каких-либо близких друзьях Сакс, похоже, слышала одна Гермиона, понять ее ярое желание вернуться домой в тот день, когда Хогвартс отмечает один из древнейших и самых мистических праздников, было просто нереально. Гермиона вынужденное возвращение восприняла бы, как жестокое наказание.

Ее неприятности получили закономерное развитие на уроках и, что характерно, виновата в них снова оказалась Сакс. Вернее, на сей раз — ее отсутствие.

Гермиона ужасно обрадовалась, когда профессор Флитвик объявил, что они, наконец, готовы попытаться выполнить задание, о котором она мечтала с первого своего появления в классе чар. Левитация представлялась ей весьма полезным навыком — при видимой простоте, она являлась элементом множества более сложных заклятий. Вот тут и нашелся первый камень преткновения — выяснилось, что справиться с чарами с первой попытки дано далеко не каждому. Она бы с радостью выбрала в напарники Невилла или любого из рэйвенкловцев, но профессор Флитвик решить разбить их на пары, руководствуясь собственными соображениями. В итоге, Невилл отправился за стол Энтони Гольдштейна, место рядом с которым сегодня пустовало, а на шею Гермионы повесили Рона Уизли.

Гермиона была уверена: если бы Филлис Сакс присутствовала на уроке, у нее непременно получилось бы выполнить задание верно. Профессор Флитвик добавил бы баллы Рэйвенкло, все дружно бы похвалили замечательную Сакс, и остаток урока та бы провела, изображая из себя добрую самаритянку и помогая менее удачливым сокурсникам. Успех Гермионы на ее фоне был бы менее ярок, зато у Рона не нашлось бы повода нахамить ей в очередной раз.

— Неудивительно, что ее никто не выносит! — жаловался Уизли Поттеру, пробираясь через толпу выходящих из класса школьников. — Если честно, она — настоящий кошмар!

Не успев вовремя отойти, Гермиона врезалась прямо в Гарри, привлекая их внимание. Разумеется, оба заметили ее мокрые глаза, что не помешало Уизли довольно громко добавить:

— Она уже должна была заметить, что никто не хочет с ней дружить!

Гермиона пулей вылетела из класса и поспешила в сторону кабинета профессора Биннса. До начала лекции оставалось полчаса, но возвращаться в общую комнату, где она могла с легкостью вновь столкнуться с Уизли, или выходить на улицу, где с каждым днем становилось все холоднее и неприятнее гулять, она не хотела. Возле класса истории были огромные окна с низкими широкими подоконниками, где можно было с удобством расположиться и дожидаться урока, читая книгу.

Однако, противный голос Меррисот настиг ее и здесь, нарушая покой и уединение.

— Даю тебе честное слово, Джемма, так она и сказала! Мол, я в лепешку расшибусь, но Фарли не будет летать в команде Флинта. Лучше пусть это место получит полная бездарность!

— Она ревнует, это ясно как день. Джемма, ты должна быть вдвойне осторожна. Будь внимательна со всем, что ты ешь и берешь в руки.

Голоса раздавались совсем близко — девушки остановились буквально в двух шагах от Гермионы, не видя ее за каменным выступом. Меррисот в свойственной ей манере рассуждала на весь коридор, ее спутницы держались спокойнее. Джемма, так и вовсе, безразлично тянула слова.

— Табита, можешь передать ей, что мне нет дела ни до квиддича, ни до Флинта. И не надо втягивать меня в это.

— Бедный Марк, — хмыкнула Меррисот. — Его сердце было бы разбито, услышь он твои слова.

— Для всех хорошей не будешь, — пожала плечами Джемма. — И уж зная меня восемь лет, ты должна была сообразить, что меня привлекают совершенно другие мальчики. Не могу представить, какой идиот вообще решил делать ставку на квиддич в этом году.

— Раньше такой проблемы не стояло, — обладательницу третьего голоса Гермиона идентифицировать не могла. — Да и сейчас это, скорее, дело принципа.

— Поттер еще не играл, а уже успел мне надоесть, — пожаловалась Джемма. — А по делу, Меррисот, я серьезно. Не хватало мне только разборок с Кэрроу. Через год еще близняшки поступают, хорошо, что к тому моменту я уже закончу школу. А вот Флинт, если не исправит свои оценки — то нет.

— Близняшкам Кэрроу будет одиннадцать? — поразилась третья девушка. — Я и не заметила, как они успели вырасти...

— Ты со своим Бэрком ничего уже не замечаешь, — язвительно отметила Меррисот. — Одна я бьюсь, как рыба об лед, в надежде выдать Фарли замуж. Алкиона Кэрроу — это же дьявол в юбке. Из карги и то выйдет невеста получше!

— Не понимаю, ты за меня переживаешь или за Флинта? — рассмеялась Джемма. — Чем ему не идеальная чистокровная жена? Родословная — как у породистой кобылы, примерно такой же интеллект. А уж какие родственнички к ней прилагаются — заглядение! Лучше бы, дорогая, ты о себе подумала!

— Проехали, — в голосе Меррисот не осталось ни грамма прежнего веселья. — Сначала я раздам все долги, а потом уже и подумаю о себе. И вообще, мы, кажется, шли на урок.

Гермионе очень захотелось научиться становиться невидимой. Она была уверена, что Меррисот не придет в восторг от осознания того, кто подслушивает их разговоры.

— Так-так, — Меррисот резко остановилась и сощурила глаза, — посмотрите-ка, кто здесь! Девочки, вы знакомы с Гермионой Грейнджер?

Теперь Гермиона могла рассмотреть двух подруг Табиты. Кажется, они уже пересекались раньше в большом зале. На мантии первой был вышит хаффлпаффский герб, а другую она несколько раз видела беседующей с Перси Уизли и пришла к выводу, что это и есть Джемма Фарли, староста Слизерина. Видимо, в их присутствии Меррисот не могла свободно сыпать оскорблениями, потому что говорила она очень осторожно, вдумчиво подбирая слова.

— Гермиона учится на Гриффиндоре, а вы знаете, что их избирательность находится практически на нуле. Неудивительно, что по успеваемости она первая на своем факультете. А еще она присматривает за моим кузеном, который настолько привык держаться за юбку леди Августы, что в Хогвартсе им даже собственная жаба командует. Знаешь, Джемма, сначала я думала сказать тете Энид, что мы должны перечислять Гермионе деньги за ее нелегкий труд гувернантки, но потом решила, что тогда нам и домашним эльфам придется платить, ведь у них получается намного лучше.

Фарли посмотрела на Гермиону ничего не выражающим взглядом.

— Табита, не расходись. Мы к Вектор опоздаем, — с этими словами она зашагала дальше, перекинув сумку через плечо. Вторая девушка потянула за собой Меррисот, явно не желая скандала.

— Подожди, Иоли, я здесь, между прочим, для установления дружеских отношений, — надула губа Табита. — Хотела вот кое-что спросить у Гермионы. Когда Невилл нас только познакомил, я ей сказала, что наличие палочки еще не делает тебя своим среди волшебников. А теперь, после знакомства с леди Финч-Флетчли, мне интересно другое: что, собственно, делает тебя своим среди магглов? Вот Иоли — свидетельница, леди Финч-Флетчли призналась, что была готова перевести сына на любой другой факультет с Гриффиндора, лишь бы он избежал твоего паршивого общества. Так расскажи мне, Грейнджер, что же ты делаешь с людьми такое, если даже магглам ты на ни что не сдалась?

Иоли густо покраснела, не зная, что ей предпринять: последовать примеру слизеринской старосты или открыто пойти против Меррисот, вступившись за Гермиону. Впрочем, Табита сама разрешила ее противоречие.

— Можешь не отвечать. Продолжай всюду таскаться за моим кузеном, пока он еще может позволить себе благотворительность. А я исчезаю, Грейнджер. Уверена, тебя ждет веселый праздник.

И Табита удалилась, уводя с собой возмущенно оглядывающуюся Иоли. Кажется, та что-то сердито выговаривала Меррисот, впрочем, это уже не имело никакого значения. А Гермиона осталась одна, не зная, чего в ней сейчас больше: душащего немого гнева или всепоглощающей усталости.

Она до вечера проплакала в туалете, не запомнив даже, кто оставил ей коробку бумажных салфеток: Лаванда или Парвати. Сначала над ухом звучал мягкий, увещевающий голос, говорящий о том, что ей хорошо бы обратиться в больничное крыло за успокоительным; кажется, она накричала на неизвестного доброжелателя, и ее оставили в покое.

Незадолго до праздничного пира появилась Джемма Фарли и принялась расчесывать перед зеркалом свои длинные волосы, словно не могла сделать этого в комнате.

— Своими показательными истериками ты здесь никого не впечатлишь, — произнесла она, словно обращаясь в никуда. — Так что плакать ступай к себе. Это выглядит дешево и глупо.

Гермиона промолчала: она не знала Фарли и не представляла, чего от нее можно ожидать. Может быть, той хотя бы хватит совести не снимать с нее баллы за слезы в несанкционированном месте.

— Меррисот всегда такая накануне Самайна, — продолжала слизеринка. — В этот день ее семья, как и десятки других, потеряла все. А если не она, так всегда найдется кто-то другой, готовый тебя уколоть. Смешно рассчитывать на то, что ты когда-либо понравишься Лонгботтомам, и мнение их мальчишки тут совершенно не причем. Так что скажи Меррисот спасибо. Если сюда примчится разговаривать с тобой их тетка — вот что будет настоящим унижением.

С этим аргументом трудно было поспорить. Фарли убрала расческу в крошечную сумочку и повернулась, наконец, к ней лицом. Машинально Гермиона отметила, что у этой девушки красивые миндалевидные глаза и восточные скулы, и что она совсем не подходит грубоватому Флинту.

— Алкиона Кэрроу — чистокровная, — тихо проговорила она. Такие, как Меррисот, не жалели ни своих, ни чужих. Для каждого у нее была заготовлена отдельная порция яда.

Фарли ее поняла и рассмеялась.

— А ты не такая уж идиотка, как мне поначалу показалось. Схватываешь на лету. На самом деле, только ты решаешь, придавать ли значение чистоте крови. Но у тебя, моя хорошая, нет ни связей, ни денег, ни репутации, ни в нашем мире, ни среди магглов. Работай на свое будущее. Держись подальше от Лонгботтомов, они тебя съедят и не подавятся. Найди какого-нибудь идиота на своем Гриффиндоре и не высовывайся. Если будешь умной — выйдешь замуж и пристроишься где-нибудь в министерстве. Или возвращайся домой. А третьего не дано.

— А зачем ты мне это говоришь? — этот вопрос мучил Гермиону с самого момента появления Фарли. — Ты ведь меня тоже ненавидишь.

— Да кто ты такая, чтобы я тебя ненавидела, — как-то устало проговорила Джемма. — Иоли за тебя переживала. Возомнила из себя доктора Дайлис... Заладила, что будет эффективнее, если пойду я. Должен, мол, кто-то представить Слизерин в лучшем свете. Вдруг тебя хватятся, так вашему Уизли достанет такта прийти сюда и устроить допрос прямо в женском туалете.

— Не хватятся, — со странной улыбкой ответила Гермиона. — И не придет. Передай Иоли спасибо. Она ведь староста Хаффлпаффа, да?

— Ее жених — староста, — отозвалась Джемма, глядя в окно. И на какое-то мгновение Гермионе вдруг показалось, что не так уж плохо ей было бы на любом из других факультетов. С чего вдруг она принялась настаивать именно на Гриффиндоре?

— А Кэрроу правда может что-то тебе сделать? — не сдержала она любопытства.

— Все-то тебе нужно знать, — проворчала Джемма под нос. — Да ничего не будет. Квиддич того не стоит, а Марк — тем более.

— Тебе нужен кто-то более умный и взрослый, — со знанием дела заявила Гермиона. — К тому же, я бы не стала встречаться со спортсменом.

— А тебе не рано об этом задумываться? — развеселилась Джемма. — Хотя насчет "умный и взрослый" ты не ошиблась. Возможно, он даже более умный и взрослый, чем требуется.

— Он не из Хогвартса, да? — догадалась Гермиона. — Иначе Меррисот бы знала.

— Похоже, ты тоже более умная и взрослая, чем требуется, — сердито взглянула на нее Джемма. — Не хватало еще мне посвящать в свои дела одиннадцатилетку. Я пошла ужинать и рекомендую тебе последовать моему примеру.

— Я лучше к нам в башню, — покачала головой Гермиона. — Нет аппетита.

— Ну и зря, — пожала плечами слизеринка. — На голодный желудок в голову лезут разные глупости. Хотя дело твое.

Гермиона не стала благодарить ее за разговор — Джемма Фарли определенно была не из тех, для кого представляют ценность слова. Что за странный это был день... Если бы еще утром Гермионе сказали, что она будет практически по-дружески беседовать со старостой Слизерина, она бы решила, что этот человек окончательно утратил связь с реальностью.

За окном темнело, загорались первые звезды. В ее спальне, в тумбочке лежало незаконченное письмо домой: Гермиона любила быть готовой заранее и уже успела в красках описать родителям, как интересно и весело ей было на празднике. Нет никакой необходимости спускаться в большой зал: она и без того знает, что подадут множество блюд из тыквы, что профессор Флитвик специально для праздничного пира создал мастерскую иллюзию тысяч летучих мышей, что если провести рукой над огоньком заколдованной свечи, то не обожжешься, потому что пламя — еще одна иллюзия. Все в этом замке было одной большой иллюзией, но и в ней не находилось крошечного уголка для Гермионы Грейнджер, которую с первого взгляда возненавидела даже едва знакомая женщина.

Гермиона почти не знала леди Финч-Флетчли, но всегда старалась быть с ней вежливой и предупредительной. Обычно отношения с взрослыми складывались у нее не в пример лучше, чем с ровесниками, поэтому необъяснимая неприязнь ее очень удивила. Гермиона точно знала, что ничем не могла разозлить мать Джастина, и объяснение напрашивалось само собой — к этому как-то приложила руку Джин.

Гермиона прикрыла глаза, вспоминая, как мать набирала номер Финч-Флетчли, каждый раз попадая на прислугу или голосовую почту. Как презрительно взглянула на Джин леди Финч-Флетчли, когда та обратилась к ней с вопросом. От осознания правды даже закончились слезы. Дело бы не в ней. Констанс Финч-Флетчли не было никакого дела до маленькой глупой девочки. Ей не понравилась ее семья, и если для того, чтобы удалить Гермиону от Джастина ей понадобится выставить ее из школы, она сделает это, и глазом не моргнув.

Гермиона промокнула лицо последней бумажной салфеткой и оправила мантию. В таком жалком виде в большой зал она, разумеется, не пойдет, зато, если будет расторопнее, еще успеет запечатать конверт и послать родителям образцово-показательный отчет о своей идеальной жизни. Последним абзацем можно добавить пару фраз о знакомстве с Джеммой Фарли. Не уточняя, конечно же, при каких обстоятельствах оно состоялось.

Она закрыла за собой дверь кабинки и задохнулась от отвратительного запаха, наполняющего комнату. А затем подняла глаза и вторично задохнулась — на сей раз от ужаса.

И где-то на задворках сознания она еще успела сказать себе, что слышит щелчок запирающейся двери.

* * *

На улицах уже начали появляться первые ряженые в масках, в прихожей стояла огромная ваза со сладостями для соседских детей, а на любимом диване Андреа вольготно расположилась огромная змея, меланхолично наблюдавшая за суетой вокруг и периодически отпускавшая шипящие и наверняка саркастичные комментарии. Андреа Сандерс ненавидела Хэллоуин, но даже она не могла отрицать: гости — отличный повод не задумываться ни о чем, кроме того, не подгорел ли пирог.

Филлис своим появлением оживила их дом. Андреа наблюдала за ней весь вечер и отметила, что девочка произносит ровно то, что она хотела бы от нее услышать. Никаких излишних восторгов и тирад из серии "моя школа лучше всех". Трансфигурацию и зельеварение Филлис описывала с тем же энтузиазмом, с которыми Том обычно отзывался о математике и латыни. Шерил не отводила глаз от дочери и, казалась, была счастлива одним только ее присутствием, вне зависимости от того, что та рассказывает, и это вызывало у Андреа теплую улыбку. К сожалению, весьма похоже выглядел и Том, и на этом улыбка Андреа меркла.

А еще она не могла отделаться от ощущения, что беспрерывно ждет телефонного звонка из дома Финч-Флетчли. Даррен уже дважды сказал ей, что Констанс не могла вернуться так скоро, что разница во времени с тем городом, где сейчас находится Билл, составляет восемь часов, что совершенно необязательно во всем искать какой-то подвох, но все же ей почему-то сложно было вдохнуть полной грудью.

— Филлис, а что ты скажешь о профессоре Квиррелле? — не выдержала она, когда подали индейку. Девочка сначала вопросительно взглянула на мать, потом на Тома, и только после этого ответила:

— У него интересный предмет. Мы начали изучать разных вредоносных существ и как от них защищаться. Пенелопа, наша староста, говорит, что дальше будет еще круче, и что с большинством этих мерзких созданий мы никогда не встретимся в реальной жизни, если только не пойдем работать в аврорат, — она прыснула от смеха, понимая, как двусмысленно прозвучала ее фраза. — А откуда Вы его знаете?

— От Конни, — лучшая ложь, как известно, всегда основана на чистой правде. — Она встречалась с ним, когда ездила в Хогсмид вместе с Донной Забини, и он показался ей немного...

— ... странным? — подсказала Филлис. — Это есть. Особенно в последнее время. Он ходит такой хмурый, даже на уроках как будто думает о чем-то своем. Но вообще он неплохо знает свой предмет. Даже обещал показать нам горного тролля в конце года. Мораг надеется, что он пошутил.

— Я тоже надеюсь, — поежилась Шерил. — А это правда, что лучи солнца превращают троллей в камень?

— По-моему, нет, — задумалась Филлис. — Мы еще не изучали горных троллей. Нам показывали картинки с речными троллями, которые живут под мостами, и рассказывали про Алмерика Соубриджа, который убил одного из таких мечом. Наверно, если бы с ними можно было бороться при помощи света, не было бы никакого смысла его убивать.

— Это же герой, — хмыкнул Даррен. — В том его и задача, чтобы убить злодея, с которым можно договориться. И меч поострее здесь крайне важен. Что? — начал он оправдываться, заметив странный взгляд жены. — Вы что, никогда саг о героях не читали?

— А что ты скажешь о сыне Донны Забини? — Андреа не собиралась поддаваться на провокации Даррена и забывать о главном. — Вы с ним общаетесь?

— Не очень, — призналась Филлис. — У нас почти нет общих пар со слизеринцами. Я знаю только девочек. Ну и, конечно, Драко Малфоя. Его трудно не заметить.

— Сын Люциуса Малфоя? — рассеянно отозвалась Андреа, крутя между пальцами ножку бокала, — главы Попечительского совета?

Ей удалось снова застать Филлис врасплох.

— Я не знаю, как зовут его отца, — растерянно призналась она, — но в волшебном мире только одни Малфои. Так что, скорее всего, это он и есть.

— Констанс и с ним умудрилась познакомиться? — рассмеялась Шерил. — Какая продуктивная поездка в Хогсмид!

— Действительно, — подхватил Даррен. — А у тебя изумительная память, дорогая! Подумать только, стоило Констанс один раз назвать имя, и ты тут же запомнила!

Андреа бросила на него испепеляющий взгляд.

Филлис чувствовала, что за столом разворачивается игра, участвовать в которой ее не приглашали, и тщетно пыталась разобраться со стороны. Миссис Сандерс что-то сильно тревожило, и она пыталась замаскировать свой страх чередой якобы ничего не значащих вопросов. Мистер Сандерс беспокойство супруги разделял лишь отчасти и готов был говорить хоть о горных троллях, хоть о квантовой физике, лишь бы отвлечь жену от мрачных мыслей. Мама уже успела прийти к каким-то своим выводам и предупреждающе коснуться ее руки — проявлять инициативу сейчас было не время. Из всех присутствующих, похоже, один Том ни о чем не догадывался и интересовался индейкой куда больше, чем Хогвартсом.

И только она одна знала, что стоит за ними закрыться двери детской, как он требовательно схватит ее за руку и коротко бросит:

— Рассказывай!

Филлис похвастаться было нечем. Ее расследование не продвинулось ни на йоту: при всех задатках успешной ведьмы следователь из нее получался никудышный. Единственной новостью, представляющей из себя какую-никакую ценность для Тома и Нагайны, оказались неизвестные широкой общественности способности Гарри Поттера.

— Он умеет говорить на змеином языке? — медленно повторил Том и что-то сказал своей змее. Та переспросила.

— Он умеет говорить на нем с самого рождения?

— Понятия не имею, — виновато развела руками Филлис. — Он сам узнал об этом, только когда поговорил с какой-то бразильской змеей. Я сказала ему пока помалкивать.

Нагайна возбужденно зашипела, не дожидаясь комментариев хозяина.

— Я должен познакомиться с этим Гарри Поттером, — решил Том. — Способности к серпентарго — не простая случайность. Филлис, я хочу, чтобы ты показала мне этого мальчика.

— Я думаю, Гарри тоже будет интересно пообщаться, — согласилась Филлис. — Ему симпатизирует мама, можно подкинуть ей идею пригласить его летом в гости. Он тоже живет со своими маггловскими родственниками, можно будет позвонить им и легко договориться.

— Ты не понимаешь, — серьезно посмотрел на нее Том. — Я не собираюсь ждать до лета. Я хочу увидеть его сейчас.

Филлис помолчала.

— Ну извини. Профессор Флитвик пришлет за мной кого-то только в воскресенье вечером. А Гарри сейчас празднует Хэллоуин и, должно быть, отлично проводит время, а я пока не такая могущественная волшебница, чтобы перебросить его на другой конец страны одним взмахом волшебной палочки.

— Я говорю о воспоминаниях, — нетерпеливо пояснил Том. — Я ведь писал тебе об этом. Со мной что-то происходит. Оно началось в тот вечер, когда ты отдала мне палочку. Я стал все чаще видеть сны, в которых будто я — это не я. Я вспоминаю заклинания, которые никогда не учил. Могу читать мысли других и причинить им боль, если захочу. Могу внушить им практически любую мысль, и они будут уверены, что действуют по своей воле.

— Я помню, что случилось с Табитой Меррисот, — тихо сказала Филлис. — Ты знаешь, а она может видеть фестралов.

— Крылатых коней, которых видит тот, кто видел смерть, — прошептал Том и сцепил руки в замок. — Вот видишь? Я уверен, что не читал о них в книгах, которые мама купила в Косом переулке. Я могу представить фестрала так живо, будто сам его видел. И воспоминания Меррисот тут не причем.

— Как странно, — поразилась Филлис. — Ведь при тебе никто не умирал... или я не знаю?

— Никогда. Но это еще не все. Я уверен, что знал бабушку Меррисот и разговаривал с ней.

— Бабушку? — Филлис непонимающе воззрилась на него. — Я даже не знаю, что тебе на это сказать.

— Ее звали Галатея Меррисот и однажды она сказала мне, что я был ее лучшим учеником. И что-то вроде того, будто она не станет мне ни помогать, ни мешать. Тебе это имя о чем-нибудь говорит?

Филлис задумчиво закусила губу.

— Я и с Табитой разговаривала только один раз, если это можно назвать разговором. Ни о какой Галатее не слышала. Но попробую узнать. С Джастином учится очень милая девушка, Иоли Дэвис. Меррисот — одна из ее лучших подруг. Не представляю, как она ее выносит, но нам это теперь может оказаться даже полезным. Но все это так странно, Том. Если это не воспоминания Табиты, и не твои — тогда чьи они?

— Сейчас не это главное, — тряхнул головой Том. — Покажи мне Поттера. Обещаю, я не причиню тебе вреда.

— Я знаю, — спокойно сказала Филлис. — Но не знаю, что мне делать.

— Просто вспомни ваш разговор во всех деталях. Как он выглядел, что говорил. Все ваши встречи, все, что придет тебе в голову.

— А палочка? — Филлис заметила, что руки Тома свободно лежат на коленях.

— Она мне не нужна.

Ощущения от легиллименции были не из приятных, как и рассказывала Пенелопа Кристалл, и в то же время, отличались от впечатлений старосты. Не было ни головной боли, ни мелькающих перед глазами образов. Том просто молчал и слушал ее мысли, и внутри головы разливалась тягостная, ноющая пустота. Филлис казалось, что вся ее сущность больше ей не принадлежит, и внезапно все прекратилось.

— Как ты? — Том обеспокоенно смотрел на нее. — Принести воды, может быть?

— Не делай так больше никогда, — попросила она. Неожиданно захотелось оказаться дома, выпить чашку горячего шоколада, приготовленного мамой, и не меньше суток проспать, закутавшись в теплый плед.

— Не буду, — покладисто согласился Том. Мысли его витали где-то далеко.

— Ты видел Гарри?

— Я должен с ним встретиться. Нагайна не понимает, откуда в этом ребенке дар. Она уверена, что в нем нет крови Салазара Слизерина.

— Так же, как и в тебе, — напомнила Филлис. — Значит, вы с Гарри — то самое исключение из правил. Или же вы не знаете всего о своих корнях. Салазар Слизерин жил тысячу лет назад. Как это теперь проверишь? Одних только незаконорожденных детей за эти годы сколько наберется. Средние века, чего ты хочешь...

Том угрюмо кивнул. Разумеется, объяснение Филлис его мало устраивало.

— Если я права, значит, тебе тоже нельзя назвать магглорожденным, — заметила Филлис. — Как минимум ты такой же полукровка, как и я. Как, кстати, и Гарри. И тебе тоже придется это скрывать. Если ты и правда потомок Слизерина, только представь, сколько сумасшедших захочет этим воспользоваться.

— Мне не с кем обсуждать мое волшебное происхождение, кроме тебя и Джастина, — удивился Том. — Я не так глуп, чтобы заявлять о себе и использовать палочку твоего отца в волшебном мире, где любой может ее опознать или вспомнить что-то неподходящее. Эта палочка сослужит мне лучшую службу среди магглов.

— Но за этим следят, — забеспокоилась Филлис. — Все палочки зарегистрированы в министерстве магии. Запрещено как-то воздействовать на магглов, ты ведь помнишь, есть Статут о Секретности.

— Я применял магию против Меррисот, пусть неосознанно. Тогда я еще не мог объяснить, что со мной произошло, но я тренировался. Я бы мог просмотреть твои воспоминания, не предупреждая, и ты бы ничего не почувствовала. За все это время министерство магии обо мне так и не вспомнило. Или они очень халатно относятся к своим обязанностям, или кто-то позаботился о том, чтобы об этой палочке забыли раз и навсегда.

— Но это не освобождает тебя от ответственности, — не согласилась Филлис. — По меньшей мере, ты должен узнать, кому принадлежала палочка и что успела натворить. Надеюсь, на ней хотя бы убийств не числится.

— Твоя мама сказала, что до воскресенья вы пробудете у твоих родственников, значит, Косой переулок отменяется, — решил Том. — Придется подождать до зимних каникул. Мы должны поговорить с Олливандером. Ведь остается еще и загадка твоей палочки. Я уверен, если мы узнаем, кому принадлежала ее сестра, это поможет нам выйти на след твоих родственников.

— Попасть в магазин Олливандера — полдела, — вздохнула Филлис. — Ты же не веришь, что нас отпустят туда одних? Если бы мама хотела, она бы засыпала Олливандера расспросами еще при первой встрече, но она оставила себе пути к отступлению. Сначала она предпочтет услышать правду без меня. Я уже не говорю о том, как миссис Сандерс воспримет новость о том, что ты тайком колдуешь.

— Отец знает о палочке, — коротко сказал Том, и Филлис ахнула от удивления. — Практически с самого начала. Я рассказал ему, когда мы ходили в Косой переулок. Он видел, как я открываю стену в "Дырявом котле".

— Ты так и не рассказал, что делал там, — вспомнила Филлис. — В письмах всего не обговоришь. Неужели снова за книгами?

— Не только, — улыбнулся Том. — Отец сказал, что я должен дождаться твоего дня рождения или какого-нибудь серьезного повода, но ведь сегодня тоже праздник, — с этими словами он полез в карман и за цепочку вытянул оттуда медальон, с таким трудом отвоеванный у Табиты Меррисот.

Филлис, молча, внезапно похолодевшими руками, приняла подарок, с нежностью проводя пальцами по вырезанным рунам и изящным серебряным буквам. Время для нее будто остановилось. Медальон был совершенен и словно специально предназначен для нее. Филлис застегнула цепочку на шее и счастливо улыбнулась.

— Ты выглядишь сейчас, как Нагайна, когда я показал ей медальон, — пошутил Том. — Она тоже шипела вокруг него, как будто получила подарки на все змеиные праздники разом.

Филлис и Нагайна переглянулись. Хотя ни одна из них не владела языком другой, сейчас они идеально понимали друг друга.

* * *

До нелепости безобразный тролль внушал скорее отвращение, чем страх, и если бы Гермиона увидела его в качестве демонстрационного экспоната, он вряд ли бы потом являлся ей в ночных кошмарах. Серая бородавчатая кожа, желтые клыки, обломанные когти на деформированных пальцах: в маггловских легендах бытовало поверье, что тролли — это порождение горной породы, камень, вобравший в себя дух жизни и принявший форму живого организма, пусть и такого уродливого. Профессор Квиррелл успел рассказать им об их речной разновидности, избирающей в качестве места обитания мосты и гроты, и судя по описанию, справиться с ними могли лишь специально обученные охотники за троллями или же взрослые мужчины с выдающимися физическими способностями и хорошим оружием. Шансы начинающей волшебницы были равны нулю, а после того, как Гермиона попыталась применить простейшие из освоенных ею чар и убедилась, что свет не обращает троллей обратно в камень или силы Люмоса для этого процесса явно недостаточно, она совсем отчаялась.

Несмотря на весь драматизм ситуации, мысли в голове проносились довольно глупые. Кто-то закрыл дверь, чтобы тролль полакомился ею, а не отправился дальше бродить по школе. Что профессор Макгонагалл скажет ее родителям? Папа, конечно, сойдет с ума от горя. Может быть, на похороны пригласят миссис Сандерс, и она заметит назидательно: "Какая страшная трагедия! Я предупреждала Вас, миссис Грейнджер, предупреждала, но Вы же меня не послушали". Вести дойдут и до леди Финч-Флетчли, но вот кто вряд ли сильно огорчится. Если только убедится, что агрессивные тролли в Хогвартсе не являются нормой жизни, и с облегчением подумает, что теперь ее сыну не грозят неподобающие знакомства. А вот Меррисот будет на седьмом небе от радости и отпустит по этому поводу не одну низкопробную шуточку.

Гермиона чувствовала, что буквально парализована от ужаса. В руке у тролля была огромная, вытесанная из дерева дубинка, и ей вновь некстати подумалось, что тролли, должно быть, не так непроходимо глупы, раз способны изготавливать орудия труда. Возможно, по интеллекту среднестатистический тролль близок кроманьонскому человеку? Интересно, как профессор Квиррелл с ними общается? Или они понимают только грубую силу?

Тролль направился к ней, сшибая по пути своей дубинкой все раковины, и Гермиона не сразу поняла, что в туалете, тем временем, появились новые действующие лица.

— Отвлеки его!

Кажется, они бросили что-то в тролля, потому что, замерев прямо перед ней, он вдруг развернулся и после минутного колебания направился в сторону нападавшего. Никогда в жизни Гермиона не была так счастлива появлению Поттера и Уизли, и хотя она понимала, что даже тролль при всей своей примитивности рано или поздно раскусит их игру, минутная передышка вновь вернула ей способность здраво мыслить. Выбраться отсюда. Выбраться и позвать на помощь. Даже втроем они никогда не справлятся с этим ужасным существом. Гермиона подумала, что если этого тролля спуститься с гор вынудил голод, времени у них еще меньше, чем она рассчитывала.

Гарри оказался рядом с ней и потянул за руку в сторону двери, пока чудовище подбиралось к Рону. Вытолкнув ее в коридор, он прошептал:

— Беги, найди кого-нибудь из взрослых! Не в большой зал! Все ушли оттуда! Квиррелл предупредил о монстре!

Гермиона хотела было спросить, отчего же профессор Квиррелл, заметив проникновение тролля в школу, не обезвредил его, прежде чем поднимать панику, но Гарри снова встряхнул ее и закричал:

— Быстрее, чего же ты ждешь! Он нас всех прикончит! — и, разбежавшись, он прыгнул на тролля сзади, обхватывая руками его буйволиную шею.

И Гермиона побежала, не разбирая направления. Если учителя в курсе, должно быть, они уже прочесывают школу в поисках тролля. Интересно, заметил ли кто их отсутствие? И что делали Поттер и Уизли возле женского туалета так далеко от большого зала? Не могли же они искать ее, чтобы предупредить? Это звучало слишком неправдоподобно!

Как же она мечтала встретить хоть кого-нибудь. Даже профессора Снейпа, от необъективности и дурного характера которого она порой так страдала, даже Табиту Меррисот — пусть та ее и ненавидит, она все же старшекурсница и может сообразить, как действуют в таких ситуациях. Впрочем, вряд ли на школу раньше нападали тролли. Если только во времена Основателей, когда замок выполнял свою первоначальную функцию неприступной крепости, и защитники лили на осаждавших его монстров расплавленную смолу. Она читала, что именно так жители северных земель поступали с гоблинами во времена первых восстаний.

— Это потрясающе, Донна, — зловещую тишину коридоров вдруг нарушил беззаботный женский голос. — Замок полон антиквариата, я и представить не могла, что Джастин находится в окружении такой красоты. Поверить не могу, что он ничего не написал мне о зале наград!

Из-за угла вышли две молодые женщины, одну из которых Гермиона тут же узнала, хоть и предпочла бы всю свою оставшуюся жизнь не встречать.

— Леди Финч-Флетчли, — бросилась она к ней со всех ног. — Уходите скорее, здесь тролль! Мэм, а вы волшебница? — отчаянно вцепилась она в руку второй дамы. — Скорее, идемте, вы должны что-то сделать!

— Что вы себе позволяете, милочка, — резко высвободилась та. — Констанс, вы знаете эту юную леди?

— Мисс Грейнджер, кажется, — в голосе Конни слышалась явная угроза. — Что это за безобразная выходка? Как вы смеете так себя вести с миссис Забини?

— В замок пробрался тролль! — закричала Гермиона. — Он бродит по подземельям! Здесь опасно, я должна позвать взрослых!

— Все взрослые на празднике, так же, как и студенты, — отчеканила миссис Забини. — Кстати, и вам следует находиться именно там, а не разгуливать по пустой школе.

— Там уже давно никого нет, все ищут тролля! — в отчаянии всплеснула руками Гермиона. — Он прямо за углом, в женском туалете!

Миссис Забини смотрела на Гермиону с очевидной враждебностью, и та непроизвольно сделала шаг назад. Глупости, какой вред они могут ей причинить?

— И ты хочешь, чтобы мы поверили в твои выдумки? — насмешливо пропела она. — Конечно, тролль с легкостью преодолел защитный купол и первым делом направился в женский туалет. Поищи кого-нибудь другого для своих дурацких розыгрышей, девочка.

— Донна, почему мы все еще слушаем этот вздор? — возмутилась леди Финч-Флетчли. — Эта девчонка — такая же бесцеремонная и надоедливая особа, как и ее мать. Мы и без того сильно опоздали на ужин. Мне неудобно перед директором Дамблдором.

Гермиона не верила своим глазам. Эти двое и вправду собирались бросить ее здесь одну. И она уж точно не собиралась мириться с обвинениями во лжи.

— Какая же вы дура! — не помня себя, завопила она. — Я говорю правду! Гарри и Рон сейчас сражаются с троллем, они могут погибнуть! И виноваты в этом будете вы!

— Гарри и Рон? — Забини резко передумала уходить и больно схватила Гермиону за подбородок. — Какие еще Гарри и Рон, что ты такое говоришь?

— Гарри Поттер и Рон Уизли! — заплакала Гермиона. — Меня послали найти помощь! Это все из-за меня! Они спасали меня! Они сейчас стараются отвлечь внимание тролля... надеюсь, что еще стараются...

Хоть Гермиона и успела отбежать достаточно далеко, эхо вдруг донесло до них страшный грохот и рев. Даже несмотря на цвет кожи миссис Забини, Гермионе показалось, что вся кровь отхлынула от ее лица.

— Поттер? — она вихрем понеслась в сторону туалета, таща за собой Гермиону. — Как там оказался Поттер? Отвечай, глупая девчонка!

— Я не знаю! — задыхаясь, оправдывалась Гермиона. — Все случилось так быстро! Но что вы собираетесь делать с троллем?

— Скормить ему тебя, разумеется, может, это его ненадолго займет, — огрызнулась Забини. — Конни, стой где стоишь! Только этого мне не хватало!

Гермиона и Донна Забини замерли перед выбитой дверью. Туалет был полностью разгромлен, из разбитого крана хлестала вода, всюду были разбросаны обломки труб и белого кафеля. Посреди комнаты в нелепом положении валялся бесчувственный тролль, а неподалеку лежала его окровавленная дубинка.

Поттер и Уизли были целы и невредимы, хоть и ужасно напуганы. Выпустив, наконец, Гермиону, Забини метнулась к Поттеру, вертя его в разные стороны.

— С тобой все в порядке? Ты не пострадал? Как вам это удалось, черт побери?

— Вингардиум левиоса, — сам себе не веря, ответил Рон. — Его дубинка приземлилась ему прямо на голову. Он ведь не умер?

Забини с омерзением покосилась на чудовище.

— Маловероятно, но будем надеяться, что вам не придется повторять свой фокус на бис... Как вообще случилось, что вы трое оказались здесь?

— Мы бы тоже хотели это знать! — раздался ледяной голос за спиной. Гермиона обернулась.

В дверях стояла до крайности разозленная профессор Макгонагалл. Вместе с ней были профессор Снейп, на руку которого опиралась потрясенная леди Финч-Флетчли, и профессор Квиррелл, переводивший затравленный взгляд с тролля на Донну.

— О чем, позвольте вас спросить, вы думали? — гневно выговаривала профессор Макгонагалл. — Вам просто повезло, что вы остались живы! Я ушам своим не поверила, когда мы встретили бедную леди Финч-Флетчли! Почему вы не в спальне?

Гарри и Рон смущенно переглянулись. Нет, Гермиона решительно не могла позволить, чтобы они были наказаны за ее спасение.

— Вы позволите, профессор Макгонагалл?

Ну конечно, леди Финч-Флетчли справилась, наконец, с эмоциями, и взяла дело в свои руки.

— Мы с миссис Забини встретили мисс Грейнджер, когда направлялись на праздничный пир. Она очень спешила предупредить нас о тролле, с которым не могла справиться. Сказала, что мальчики пришли сюда, чтобы героически ее спасти. Какая счастливая случайность для бедной девочки, ведь все могло закончиться весьма трагично... — судя по тону Констанс, она вовсе бы не возражала против такого исхода.

— Значит, мистер Поттер и мистер Уизли искали здесь Вас, мисс Грейнджер? — холодно спросила Макгонагалл. — А вы, вместо того, чтобы находиться вместе с остальными учениками на празднике, оказались одна в отдаленной части замка?

— Я искала тролля, — Гермиона вызывающе посмотрела в лицо леди Финч-Флетчли. — Я думала, что смогу сама с ним справиться. Я прочитала о троллях все, что есть в библиотеке, и все о них знаю. Если бы Гарри и Рон не подоспели вовремя, я была бы уже мертва, — ее голос дрожал, так правдоподобно звучало ее признание. И похоже, Поттер и Уизли меньше всего ожидали от нее этого поступка.

— Ну что же, в таком случае... — Макгонагалл заметно растерялась. — Мисс Грейнджер, глупая вы девочка, как вам могло прийти в голову, что вы сами сможете усмирить горного тролля?

— В самом деле, — холодно обронила Донна Забини. — Должно быть, защита от темных сил преподается в школе на высоте, раз даже первокурсники так верят в свои таланты.

Забини так злобно смотрела на профессора Квиррелла, что Гермиона даже пожалела его. Казалось, что ведьма готова задушить его на месте. Неудивительно, Гермиона даже боялась представить реакцию своей матери, если бы она по воле случая оказалась в замке в эту ночь.

— По Вашей вине на счет Гриффиндора записываются пять штрафных очков, — продолжала Макгонагалл. — Я была о Вас высокого мнения, и очень разочарована Вашим поступком. Если с Вами все в порядке, Вам лучше вернуться в башню Гриффиндора. Все факультеты заканчивают прерванный банкет в своих гостиных.

— Простите, профессор Макгонагалл, — Констанс явно не собиралась спустить это дело на тормозах. — Я совсем немного знакома с миром магии и еще не вполне разобралась, что здесь является приемлемым, однако эта ситуация очень обеспокоила меня. Ведь тролли случайно не появляются в замках, полных детей? И дети, если у них все в порядке с головой, не лезут в логово чудовища? Сегодня по вине мисс Грейнджер чуть не пострадали двое ваших студентов, а завтра на их месте могут оказаться сын миссис Забини или мой ребенок, Боже упаси. Я ни в коем случае не оспариваю Ваш авторитет, но вы считаете пять баллов соразмерным наказанием, когда речь идет о человеческой жизни?

Макгонагалл недовольно поджала губы, а в глазах Снейпа, напротив, загорелось мрачное торжество. Квиррелл, пользуясь всеобщим замешательством, принялся осматривать оглушенного тролля.

— Вы правы, леди Финч-Флетчли, разумеется, мы не ограничимся снятием баллов. Мисс Грейнджер будет наказана. Меру взыскания мы согласуем с директором.

— И отстранена от занятий, пока не выучит свой урок, — мстительно добавила Констанс. — Мне бы очень не хотелось верить, что миссис Сандерс — помните ее? — оказалась права насчет опасности обучения в Хогвартсе. Студентка, так бездумно нарушающая правила безопасности, не должна находиться в классе, пока не научится нести ответственность за свои поступки.

— Мы учтем ваше мнение при принятии решения, леди Финч-Флетчли, — вот теперь Макгонагалл разозлилась по-настоящему. Если Гермиона хоть немного понимала своего декана, Макгонагалл не терпела, когда ее пытались заставить пойти против своих принципов. — Квиринус, Северус, вы займетесь троллем. Я присоединюсь к вам, после того, как провожу леди Финч-Флетчли и миссис Забини в кабинет директора. А вы все еще здесь, молодые люди? Ваш поступок благороден и заслуживает всяческой похвалы, но правила есть правила, и вас еще пригласят для объяснений. И учтите, я не выношу лжи.

Гермиона, Гарри и Рон вышли, наконец, в коридор. Гермиона была счастлива оказаться подальше от отвратительного тролля и не менее отвратительных волшебниц. Констанс Финч-Флетчли отчетливо напоминала ей Табиту Меррисот, только без волшебной палочки. Что же, обзаводиться врагами у нее пока получалось намного лучше, нежели друзьями.

Она равнодушно скользнула взглядом по ряду опустевших портретов. Рев и рычание тролля распугали их обитателей, разбежавшихся по другим картинам. Пока что мужества вернуться достало только одной волшебнице в черных одеждах. Слегка отведя от лица край капюшона, она укоризненно смотрела на Гермиону.

— Могли бы добавить нам баллов, — пробурчал недовольный Уизли. — Все эти тетки виноваты! Зачем ты их вообще притащила с собой? — напустился он на Гермиону.

— Нужно было оставить вас на съедение троллю? — возмутилась Гермиона. — Никого лучше я за пять минут найти не смогла. Хотя вы и сами неплохо справились.

— Спасибо, что вытащила нас из беды, — примирительно произнес Гарри.

— Хотя, мы ведь на самом деле тебя спасли, — встрял Рон, но Гарри многозначительно посмотрел на него:

— Нам не пришлось бы ее спасать, если бы мы не заперли тролля в туалете!

Гермиона слабо улыбнулась. Что же, по крайней мере, они ее больше не ненавидели. Вот только интуиция подсказывала ей, что с победой над троллем ее беды не закончатся.

Она так и не рассказала Невиллу, из-за чего весь день проплакала в туалете. Сейчас все ее мысли занимало только одно: если Констанс Финч-Флетчли решит идти до конца, она окажется куда опаснее Энид Лонгботтом, которая пока что была неким иллюзорным пугающим образом. Кроме того, у Констанс был козырь в рукаве. Если она сообщит родителям Гермионы или, хотя бы, Андреа Сандерс о том, что случилось в Хогвартсе на Хэллоуин, ей, скорее всего, придется попрощаться с замком.

О намерении матери посетить школу в канун празднования Самайна Джастин узнал от Блейза и сразу же понял, что ничего хорошего эта затея не принесет. Ситуация не была бы столь щекотливой, найди отец возможность выбраться, но Биллу предстояла важная деловая поездка, а в присутствии Донны Забини все дурные черты характера Конни будто нарочно расцветали пышным цветом. Однако даже в страшном сне Джастину не могла привидеться встреча мамы и неуправляемого тролля, вооруженного дубиной.

Когда Квиррелл с криками ворвался в большой зал и потерял сознание, Джастин даже обрадовался, уверенный в том, что планы матери и миссис Забини неожиданно изменились. Старосты быстро взяли дело в свои руки, эльфы сервировали небольшие столики в общей комнате, а Иоли Дэвис пошутила, что профессор решил не затягивать с исполнением своих обещаний и продемонстрировал им тролля, не дожидаясь годовых экзаменов. Обстановка в гостиной царила вполне благодушная, и Эрни как раз начал показывать фокус с карточной колодой, которому его научила сестра, когда их идиллию нарушило появление декана, причем в такой компании, от которой Джастину стало дурно. Выражение лица матери не оставляло ни малейших сомнений в том, кого она видела по дороге на праздник.

— Профессор Спраут! — Доркас Труман так и подскочила на месте. — Ну что там? Нашли тролля?

— Найти-то его нехитрое дело, не маленький, — усмехнулась профессор. — К счастью, он так и не добрался до нашей части замка. Повалил несколько рыцарских доспехов, отбил полголовы у бюста Григория Льстивого, разгромил женский туалет, сломал арочное перекрытие по дороге к Залу наград. Мистер Филч еще не закончил оценку нанесенного ущерба. А еще тролль напал на учеников, и я бы хотела в присутствии леди Финч-Флетчли выразить благодарность старостам за проявленную ответственность в опасной ситуации. Я рада, что среди пострадавших не оказалось студентов нашего факультета.

Доркас так и ахнула.

— Кто они, эти дети? Уверена, что кто-то из новичков! В такой суматохе немудрено отстать от своих, а они еще так плохо знают замок!

— Это Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер с Гриффиндора, — пояснила Спраут. — К счастью, ребята проявили недюжинную смекалку и смогли обезвредить тролля.

По гостиной пробежало возбужденное перешептывание. Все присутствующие отлично понимали, что не каждый взрослый волшебник рискнет противостоять такому опасному противнику.

— Я прошу вас не обольщаться, — сурово продолжала Спраут, — и ни в коем случае не пытаться геройствовать. Возможно, мои слова прозвучат не совсем педадогично, но я всегда была убеждена, что для отличной оценки по курсу защиты от темных искусств достаточно знать одно простое правило. И состоит оно в следующем: лучший способ борьбы с чудовищем — аппарация. Бегите, улетайте на метле, используйте портключи, прячьтесь, в конце концов, но не вступайте в заведомо проигрышное сражение. Делом должны заниматься специально обученные люди.

— Но как им удалось уйти от тролля? — подивилась Доркас. — Откуда вообще тролль взялся в школе? Я бы не сказала, что мы живем у подножия диких гор.

— Сами завтра спросите у ребят, если они захотят вспоминать об этой скверной истории, — ответила Спраут. — Что касается Вашего второго вопроса, это был лесной тролль. Часть Запретного леса официально находится на территории Хогвартса, поэтому на тролля не подействовали защитные чары. Я уже неоднократно подавала директору Дамблдору жалобы на некоторых лесных обитателей, совершающих налеты на мои теплицы... Мне очень жаль, что ваш праздник был испорчен. Джоэл, Доркас, я бы не хотела, чтобы вы засиживались допоздна. Особенно это касается четвертого курса, — на этих словах все дружно застонали, — да, я знаю, что история магии утром в пятницу — это жестоко и бесчеловечно, но я не хочу краснеть за вас перед профессором Биннсом. Джастин, а вы можете пока показать маме, как вы живете.

Джастин направился к матери, внутренне готовясь к непростому разговору. Джоэл Бэрк проводил их задумчивым взглядом, а затем повернулся к Иоли.

— Ты заметила то же, что и я, правда?

— Конечно, — хмыкнула Иоли и потянулась за еще одним пончиком. — Помните, я еще для профессора Старки доклад по троллям делала?

— Я не помню, — Дик Саммерби, их ловец, пожал плечами. — Я вообще не знаю, кто такой Старки.

— Потому что это было еще до тебя. Он у нас читал защиту весь первый семестр второго курса, а после зимних каникул не вернулся в школу. Вообще пропал.

— Ничего себе, — поразился Саммерби. — Но причем здесь тролли?

— Старки был жутким занудой, — объяснила Иоли. — Я четыре раза переписывала этот свиток, то его почерк не устраивал, то слишком мало своих мыслей, то, наоборот, чересчур много. Мне тогда эти проклятые тролли ночами снились! Еще бы я не заметила, что Спраут врет.

— Врет? — Саммерби нахмурился. — В чем врет?

— Не мог обычный лесной тролль разрушить арку в подземельях, — тихо сказал Джоэл. — Разве ты никогда не обращал внимания? Там же огромные потолки, метра четыре, не меньше, а лесные тролли от силы ростом с высокого мужчину. Сомневаюсь, что этот сначала украл у Филча стремянку.

— Это был горный тролль, Дик, — вздохнула Иоли, — только они такие огромные. И я не думаю, что он сам вломился в замок. Кто-то привел его, и вряд ли с намерением пошутить.

— Хотел бы я знать, что за идиот до такого додумался! — сжал кулаки Джоэл. — Использовать тролля против врагов может только такой же тролль. Они же тупые, не понимают команд, магия на них действует через пень-колоду.

Иоли только махнула рукой. Задавать профессору Спраут прямые вопросы было бесполезно — декана бы глубоко оскорбило недоверие, а информации от нее они бы все равно не добились, да и в троллях она разбирается мало, если не обратила внимания на несоответствие в своих словах. Можно поговорить с Поттером, но и он, скорее всего, лишь подтвердит то, что Иоли и так уже известно. Если, конечно, ему не запретили об этом рассказывать.

В настоящий момент ей совсем не нравился азартный огонек в глазах Ханны Аббот, подруги Джастина. Иоли помрачнела и попросила Дика передать ей третий пончик. Что за беспокойные первокурсники приехали в школу в этом году! Она была абсолютно убеждена, что даже наделавшее много шума в прессе исчезновение профессора Старки лично у их компании вызвало только безграничную радость, поскольку результаты тестирования за семестр пропали вместе с ним.

Пока Джоэл и Иоли обменивались своими подозрениями о местообитании тролля и причинах, которые привели его в замок, Джастин готовился к неистощимому потоку эмоций и мысленно уже паковал чемоданы. Со своим отношением к перспективе покинуть Хогвартс он еще не определился.

Ханна недавно сказала Джастину, что он живет неосознанно, и мальчик вынужден был признать — отчасти она права. Новость о волшебном мире не вызвала бы и половины испытанного восхищения, если бы он не получил ее за компанию с Томом. Потом свою роль сыграл энтузиазм матери — противостоять увлеченной чем-то Конни Финч-Флетчли равносильно тому, чтобы встать на пути у локомотива. В школе у Джастина появились новые друзья. Особенно жалко было оставлять Ханну и Филлис, и если новости из жизни последней он все же сможет узнавать, благодаря Тому, то к "Дырявому котлу" родители его не подпустят ни за какие коврижки.

Констанс, однако, вела себя совершенно нехарактерно: любезничала с профессором Спраут, с любопытством разглядывала портреты в коридоре и сокрушалась, что не может сделать снимки, чтобы показать мужу.

— Чудесно, что Билл все посмотрит на игре, — проворковала она, — Хогвартс невозможно описать словами, его необходимо увидеть.

— На игре? — переспросил Джастин, надеясь, что его худшие подозрения не оправдаются. Конни мило улыбнулась.

— Я говорю о квиддиче, конечно. Мисс Меррисот, родственница Невилла Лонгботтома, оказалась так любезна, что пообещала приготовить и для нас с твоим отцом места на трибунах. Надеюсь, нам не нужно готовиться к очередному нашествию чудовищ.

— Уверяю вас, леди Финч-Флетчли, — забеспокоилась Спраут, — это абсолютно беспрецедентный случай. В последний раз тролль ворвался в замок почти восемьсот лет назад и был тут же выдворен и перемещен за границы школы. Мы очень серьезно относимся к безопасности наших студентов.

— Надеюсь, что это так, — ответила Конни. — Профессор, у моего мужа довольно слабое здоровье, давление, постоянный стресс. У него очень ответственная работа, и мы стараемся не волновать его без нужды. Поскольку моему сыну, хвала Небесам, не угрожала опасность, не стоит лишний раз тревожить лорда Финч-Флетчли всякими жуткими подробностями. Я бы не хотела обсуждать инцидент с троллем в его присутствии. Миссис Забини отнеслась к моей просьбе с пониманием, я ожидаю того же и от вас, — она недобро улыбнулась. — Этот тролль был такой огромный, страшный. Не представляю, как он выживает в лесу, ведь я видела Запретный лес, деревья там растут так плотно и близко друг к другу... Как он там управляется, еще и каменную дубинку где-то раздобыл...

Что-то в лице профессора Спраут изменилось, хотя Джастин так и не понял, на что пытается намекнуть мать.

— Конечно, здоровье превыше всего, — пробормотала она. — Молодые мужчины сейчас себя совсем не берегут, работают на износ.

Джастин с трудом дождался, когда уже Спраут прекратит свои причитания и оставит их вдвоем. Констанс прикрыла за собой дверь спальни и уселась на край его кровати.

— Что это было, мама? — дал он волю своему удивлению. — Ты хочешь скрыть все от папы? Он имеет право знать!

Улыбка медленно сползла с лица Конни.

— Мы не виделись два месяца, но ты начинаешь с обвинений и недовольства? Конечно, я ничего не скажу твоему отцу. Не хватало только, чтобы эта новость дошла до ушей Энди. Воображаю, какую бурную деятельность она тогда развернет!

— Но ведь это действительно было опасно, — не согласился Джастин. — Нам рассказывали о троллях. У них огромные клыки. И они очень сильные.

— И глупые, — отрезала Конни. — Я даже разочарована. Я столько читала о горных обвалах и бурях, которые якобы могут вызывать норвежские йотуны, а вместе этого увидела тупоголового переростка, пускающего слюни. Неудивительно, что его нокаутировали двое мальчишек.

— И тролль их не ранил? — забеспокоился Джастин. — А как Гермиона там оказалась? Они же друг друга терпеть не могут.

— Не произноси при мне имя этой невоспитанной девчонки! — взвилась Конни. — Она меня публично оскорбила. Назвала дурой в присутствии Донны Забини. Кстати, она утверждает, что намеренно пошла навстречу троллю. Надеюсь, она будет примерно наказана, а ты и думать забудешь о том, чтобы интересоваться ею. Я бы рекомендовала тебе подружиться с Гарри Поттером.

— И как я это сделаю? — возмутился Джастин. — Я почти не вижу его в школе, а если и встречаю, так у него свои друзья есть.

— Пошевели мозгами, не все же мне делать это за тебя, — рассудила Конни. — Невилл учится с ним на одном курсе, невелика сложность завести разговор о том, о сем... Очень важно установить с Поттером хорошие отношения. Все считают его героем.

— А что думаешь ты? — пристально посмотрел на нее Джастин.

Многие считали Констанс Финч-Флетчли недалекой и поверхностной. От Джастина не укрывались раздраженные взгляды миссис Сандерс, стоило Конни войти в свой любимый образ светской львицы, не удивляло его и то, что отец редко поднимал по-настоящему серьезные вопросы за совместными ужинами.

Было в Конни, однако, нечто такое, что смогли рассмотреть лишь ее сыновья. И Джастин, и, со временем, Джереми начали понимать, что мама, проявляя полную несознательность в простых житейских мелочах, крайне редко ошибается в чем-то глобальном. Может быть, именно благодаря этой способности она, не в пример своим бунтаркам-сестрам сохранила превосходные отношения со всей семьей. Конни была рождена для того, чтобы стать принцессой — и она играла свою роль с полной самоотдачей.

— Ему везет, — подумав, сказала Констанс. — И репутация пока работает на него. Донна считает, что в нем таится огромный потенциал. Я ничего такого не увидела, и это очень выгодно, Джастин, выгодно для тебя, если ты последуешь моему совету. Людей всегда будет привлекать история Поттера. А это значит, они неизбежно обратят внимание и на тех, кто стоит рядом, — она помолчала и вдруг хитро улыбнулась: — Скажи, что ты знаешь о короле Ридерхе Щедром?

Джастин любил такие моменты, когда мама неожиданно напоминала о том, насколько она, все-таки, образованная женщина.

— Он был правителем кельтов. Скорее всего, иначе ты бы не спросила, — Джастин пожал плечами. — Больше ничего.

— Хорошо, — не стала осуждать его Констанс. — А о святом Кентигерне?

Джастин широко раскрыл глаза.

— Иногда ты меня пугаешь.

— Я вижу, ты не слишком налегаешь на ликвидацию пробелов в своих знаниях, — недовольно проворчала Констанс. — Возможно, имя святого Мунго скажет тебе о большем? Это один и тот же человек. Когда ты был совсем маленьким, мы ездили в Глазго и были в соборе, где этот святой похоронен.

— Я не помню, — пожаловался Джастин. — Наверно, это было очень давно.

— Значит, у нас уже есть планы на зимние каникулы. Так вот, святой Мунго стал первым епископом Глазго, с тех пор он очень почитаем в Шотландии. Когда-то ему достало находчивости и сообразительности, чтобы стать доверенном лицом королевы Лангуорет, он излечил ее от бесплодия, помог доказать супружескую верность в одной очень неоднозначной ситуации. Прошло больше тысячи лет, среди волшебников и магглов имена короля и королевы помнят единицы на университетских кафедрах, а именем святого Мунго названа здесь крупнейшая клиника. Мы обсуждали это с Донной, она, правда, пыталась приплести магию к этой истории, но никто не отменял силы молитвы. Теперь ты понимаешь, почему важно вовремя оказаться рядом с правильными людьми?

— Конечно, мама, — со знанием дела кивнул Джастин, но тут же погрустнел: — Но я все-таки не святой Мунго. Не подходить же мне к Поттеру с разговорами о правильных людях.

— Ни в коем случае, — покачала головой Конни. — Я видела, как сегодня держался Поттер. Он не похож на Блейза Забини и даже на Невилла не похож. Играй тоньше. Учись у своего отца, — она посмотрела на часы. — Скоро твои друзья придут отдыхать. Можешь проводить меня к профессору Спраут? Она обещала подготовить гостевую комнату.

— Ты ночуешь в замке? — обрадовался Джастин. — И на завтрак придешь?

— Позавтракаю дома, не думаю, что некоторым вашим преподавателям понравится, что по школе водят экскурсии. Донна предложила переночевать здесь, да и я задолжала один разговор. Но утром я, конечно, зайду попрощаться.

Беседу они завершили очень вовремя — в коридоре уже слышались отдаленные голоса расходящихся по спальням хаффлпаффцев. Конни оправила элегантную мантию с длинными расклешенными рукавами, открыла дверь и обеспокоенно произнесла:

— Напомни мне в письме, Джастин, чтобы я заказала для тебя заговоренные булавки от сглаза в Косом переулке. Одну приколешь у основания кровати, другую — внутри сумки... Но у меня из головы не идет этот тролль! В следующий раз приеду в школу с волшебной камерой.

* * *

Гермиона всю ночь не могла сомкнуть глаз, провалившись в тяжелый, выматывающий сон уже на рассвете. Сквозь туманную дымку ей поочередно виделись то перекошенное от страха лицо матери, то разочарованный взгляд профессора Макгонагалл, то брезгливая гримаса Донны Забини, с которой та высвободила из ее рук манжет мантии. Но поистине первобытный ужас внушал все же сам тролль — во сне его клыки удлинились до безобразных бивней, на сероватой, неровной коже сами собой появлялись отвратительные нарывы, а в глазах горела настоящая жажда крови.

Проснулась она в дурном настроении. Леди Финч-Флетчли не была похожа на раннюю пташку, однако ради Гермионы, наверняка, сделала исключение, и родители уже в панике набирают номер Арабеллы Фигг, как можно скорее желая увезти дочь из Хогвартса. Отчаяние Гермионы было так велико, что даже не хотелось плакать: все слезы пролились вчера, когда она испытывала смесь страха и злости, сегодня же на смену им пришла пустота, и чем ее заполнить, девочка не представляла.

В общей комнате она встретила Гарри и нашла в себе силы для благодарной улыбки. По крайней мере, она не оставит о себе в замке исключительно дурную память.

— Как ты себя чувствуешь? — поспешил спросить он. — Смогла немного отдохнуть?

— Спасибо. Правда, могло бы быть и лучше. Хотя я рада, что мной никто не поужинал.

— Теперь не скоро смогу спокойно спускаться в подземелья, — непринужденно поделился Гарри. — Сначала трехголовая собака, теперь тролль. Интересно, кто следующий?

— Не уверена, что для меня наступит кто-то следующий, — вздохнула Гермиона. — Мама с ума сойдет, когда узнает. Не думаю, что она захочет спокойно с этим мириться. Твои родственники, по крайней мере, ничего не видели.

— Думаю, они повеселились бы, узнав, что я съеден троллем, — со странным спокойствием заметил Гарри. — Магия для них — все равно что болезнь. Когда я начал получать письма из Хогвартса, дядя был готов удариться в бега, лишь бы нас не нашли. Думаю, меня вообще отпустили в школу, только потому что испугались Хагрида.

— Кто такой Хагрид? — нахмурилась Гермиона, вспоминая: — Это, случайно, не его домик стоит у Запретного леса?

— Его, — тепло улыбнулся Гарри. — Он рассказал мне о волшебном мире и помог подготовиться к школе. Дядя с тетей ни за что бы не поехали в Косой переулок.

— Но почему тебя не сопровождала профессор Макгонагалл? Они ведь даже устроила специальное собрание для нас и наших родителей. Там я познакомилась с Джастином Финч-Флетчли и Филлис Сакс.

— Я слышал, как Филлис кому-то об этом говорила, — кивнул Гарри. — Но тетя все равно бы не пошла знакомиться с теми, кого считает ненормальными. Может, нас и приглашали, я ведь не знаю, что было в тех, первых письмах. Дядя сжег все до единого.

Гермиона не знала, что говорить в таких ситуациях. Она выросла в любящей семье и представить себе не могла, чтобы родители приняли какое-либо решение в ущерб ее интересам. И вот она встречает уже второго ребенка, после рассказов о близких которого остается лишь разводить руками. Дядю и тетю Гарри, конечно, и думать нечего сравнивать с Лонгботтомами, и все же что-то их роднило: с тем же фанатизмом, с которым одни пытались пробудить в племяннике магию, другие искали всевозможные способы, чтобы погасить этот огонь навсегда.

На завтрак Гермиона шла вместе с Гарри и Роном, стараясь заглушить неприятный осадок на душе от того, что Невилла она так и не дождалась.

Перед входом в большой зал их перехватила профессор Макгонагалл, которой уже с утра кто-то успел порядочно испортить настроение.

— А вот и вы, молодые люди, — она смерила их придирчивым взглядом, задержав его на криво повязанном галстуке Рона. — Очень вовремя.

— Вы придумали для нас наказание? — несчастно пискнул Рон.

— Пока нет, мистер Уизли, — в глазах Макгонагалл промелькнули смешинки. — Но я над этим работаю, не сомневайтесь. Мисс Грейнджер, я прошу вас следовать за мной.

— Вы же не отстраните Гермиону от занятий? — Гарри не собирался сдаваться так просто. — Профессор Макгонагалл, она этого не заслуживает!

— Идите завтракать, мистер Поттер, — бесстрастно произнесла профессор. — Иначе опоздаете на мой урок, и тогда ваше положение будет куда более незавидным, чем у мисс Грейнджер.

Когда Гермиона поняла, что Макгонагалл ведет ее к выходу из школы, сердце у нее забилось в панике. Неужели ей даже не позволят собрать вещи? Впрочем, разве ей пригодится когда-нибудь волшебная утварь, если ее решено исключить из школы? Где-то она уже успела прочитать о том, что палочки волшебников-недоучек уничтожают, чтобы они не могли навредить себе или окружающим. Однако в холле профессор неожиданно свернула в небольшую комнатку, мимо которой Гермиона до сих пор пробегала, не замечая.

За дверью обнаружились продолговатый стол и несколько кресел, в одном из которых сидела Констанс Финч-Флетчли и пила кофе.

— Леди Финч-Флетчли изъявила желание побеседовать с Вами перед отъездом, мисс Грейнджер, — с неприкрытой неприязнью сказала Макгонагалл. — Я не прощаюсь с Вами и жду в своем классе. Надеюсь, вы успеете подкрепиться перед занятиями. Леди Финч-Флетчли, доброго Вам дня, — с этими словами она развернулась и вышла, чеканя шаг.

При других обстоятельствах Гермиона бы развеселилась: Макгонагалл ясно дала понять, что не собирается помещать ее под домашний арест. Неспокойный голосок внутри, однако, подсказывал, что от того, как пройдет этот разговор, зависит очень многое, поэтому Гермиона помалкивала, не желая злить Констанс.

— Пойди потом к медсестре и попроси что-то нибудь от стресса, — холодно бросила леди Финч-Флетчли. — И сядь уже куда-нибудь, ты действуешь мне на нервы.

Гермиона поспешно опустилась в ближайшее кресло и уставилась на Констанс так, будто впервые ее видит.

— Ты ведь хочешь продолжать здесь учиться, не так ли? — продолжила, тем временем, та. — Понимаешь, того, что ты натворила вчера, вполне достаточно для того, чтобы я больше никогда о тебе не слышала. Мне даже не нужно встречаться с твоей семьей. Энди — ближайший наш друг, и она никогда не была ярой фанаткой Хогвартса. Ей совсем не понравятся тролли.

Гермиона понимала. С леди Финч-Флетчли станется сочинить несколько душераздирающих подробностей, от которых сдадут нервы и у первого храбреца.

— Я могла бы пойти тебе навстречу, — предположила она. — С детьми вообще глупо воевать, ваш мозг устроен совсем иначе, вы спутаете даже идеально проработанный план.

— Честное слово, я никогда не хотела мешать вам, — заверила Гермиона. Леди Финч-Флетчли поморщилась.

— Не перебивай. Мне хорошо знакома ваша порода. Уже сейчас о тебе слишком много говорят там, куда соваться не следует. Я не стану ходить вокруг да около, будущее мое сына исключительно важно для меня, и я не хочу, чтобы ты крутилась поблизости.

— Я почти не знаю вашего сына, — воскликнула Гермиона. — За все это время мы от силы парой фраз перекинулись!

— Зато тебя часто видят в обществе Невилла Лонгботтома, — парировала Констанс. — Найди друзей себе под стать, малышка, и тогда, возможно, я решу, что тролль — не самая интересная тема для светской беседы.

— Но что такого я могу сделать Джастину или Невиллу? Что не дает Вам спать спокойно? — не выдержала Гермиона. Незаданный, этот вопрос разъедал бы ее изнутри, как кислота.

Леди Финч-Флетчли отставила в сторону пустую фарфоровую чашку.

— Жизненный опыт. Я считаю, что каждому — свое. Принцесса должна выйти замуж за принца, замарашка должна убирать дом и вычищать золу из печи. Когда эти роли смешиваются, хорошего не жди. Случалось мне уже недооценить одну такую выскочку. Кстати, вы сильно похожи.

— И что с ней случилось? — рискнула спросить Гермиона, не рассчитывая на честный ответ.

Констанс ее удивила.

— Она стала моей подругой. И вышла замуж за человека, которого я любила, неизбежно утянув его на свой уровень, — она усмехнулась. — Говорить тут больше не о чем. Ты, мне успели сказать, далеко не глупа. Подумай, что для тебя важнее.

Гермиона не опоздала на урок профессора Макгонагалл. Невилл смотрел обеспокоенно, но она только безмятежно улыбнулась, повесив сумку на спинку стула. Волшебный и маггловский миры окончательно перепутались в голове девочки, будто соревнуясь в неприглядности, и она впервые в жизни абсолютно не представляла, что же ей теперь делать.

* * *

С наступлением ноября резко похолодало. Филлис Сакс вернулась в школу в теплом кроличьем полушубке и с дополнительной сумкой зимней одежды. Джастин как раз направлялся на трансфигурацию, когда увидел ее выходящей из кабинета профессора Флитвика.

Выходные с семьей определенно пошли Филлис на пользу — ее глаза светились неподдельным счастьем, когда она вспоминала о встрече с дедушкой и бабушкой, прогулках с мамой по городу, вкусных домашних блюдах. Джастин даже не торопился рассказывать ей о переполохе в замке — так умиротворяюще звучали описания этих незамысловатых сценок из жизни, по которой он, как выяснилось, успел соскучиться.

— Том передавал привет, — говорила Филлис. — Извиняется, что до сих пор не ответил на последнее письмо. Загружен домашними заданиями! Миссис Карпентер решила сделать из него второго Эйнштейна, не иначе.

— Ну что же, настроена она вполне реалистично, — рассмеялся Джастин. — Как там они? Что говорит тетя Энди?

— Очень интересуется Хогвартсом. По-моему, ей нравится быть сторонним наблюдателем. В курсе всех новостей, при этом сама не рискует. Хотя весь вечер она как на иголках просидела. Постоянно дергалась в сторону телефона, очень за твою маму беспокоилась. Кстати, понравился ей праздник?

Джастин хитро улыбнулся. Предвкушая потрясенное выражение на лице Филлис, он подумал, что даже риск опоздания к профессору Макгонагалл себя полностью оправдывает.

Накануне первого соревнования по квиддичу Джастину предоставилась возможность на шаг приблизиться к цели, обозначенной его матерью. Гарри Поттер, с которым после Хэллоуина, он, как назло, не пересекался, даже проводя время с Невиллом, появился в библиотеке незадолго до отбоя и решительно направился прямо к тому столу, за которыми занимались они с Филлис, Энтони, Эрни и Ханной.

— Привет, ребята, — выглядел Гарри озадаченным и даже взволнованным. — Как дела?

— Гарри, — хотя обращался мальчик ко всем, присутствующие отлично понимали, что пришел он именно к Филлис. — Давно я тебя не видела. Мама передает привет. Желает удачи завтра на игре. Посидишь с нами?

— Маме спасибо, — лицо Гарри просветлело, как всегда, стоило Филлис заговорить о Шерил. — Я вот с тобой хотел поговорить, если ты не сильно занята, конечно. На пару слов.

— Я как раз закончила эссе, — Филлис посыпала свиток песком, чтобы чернила быстрее высохли, и скрутила его в аккуратную трубочку. — Тони, ты будешь так добр мои книги захватить в башню?

— Смотри, не задерживайся, — предупредил ее Гольдштейн. — Не дай Бог еще нарвешься на Снейпа. Пацаны рассказывали, он сегодня с Бриенны ни за что десять баллов снял.

— Так о чем ты хотел поговорить? — спросила Филлис гриффиндорца, отойдя на приличное расстояние от библиотеки. — Если о тролле, мне уже все передали, и каждый следующий рассказ был более захватывающим и кровопролитным, чем предыдущий. Бедняжка Гермиона!

— Тебе повезло, что ты этого не видела! — признал Гарри. — Но я не совсем по поводу тролля. Мы, то есть я и Рон, хотели спросить тебя, что ты думаешь о профессоре Снейпе.

Филлис озадаченно свела брови.

— Профессор как профессор, — осторожно ответила она. — С нами он достаточно объективен, отыгрывается больше на вас. Вот Джастин в восторге от его предмета, профессор Спраут их еще и дополнительно гоняет. На Хаффлпаффе вообще хорошо тем, для кого зелья — профильный... А почему ты спросил?

Гарри уклонился от прямого ответа.

— А что ты думаешь о нем, как о человеке? По-твоему, он способен на подлый поступок? Или даже на преступление?

— Не больше, чем любой из нас, — хмыкнула Филлис. — Откуда мне знать, что он за человек. Моя мама бы тебе сразу сказала, ей достаточно пять минут за кем-то понаблюдать, чтобы подметить в нем то, что я обнаружу через пять лет, наделав ошибок. Я пока так не умею. Да что натворил Снейп, раз вы с Роном им так заинтересовались?

— Филлис, пообещай, что ты никому не скажешь, — попросил Гарри. — Из меня, правда, не очень хороший рассказчик. Помнишь, мне прислали метлу прямо в большой зал? Мы тогда сцепились с Малфоем, и он вызвал меня на дуэль. И мы с Роном в двенадцать ночи пошли в Зал Наград, а за нами увязались Гермиона и Невилл. Малфой так и не пришел, зато нас чуть не поймал Филч. И когда мы убегали, мы спрятались в том самом коридоре на третьем этаже.

— И вы еще живы? — усмехнулась Филлис. — Я всегда говорила, что у профессора Дамблдора странное чувство юмора.

— Тогда мы еще не знали, что коридор закрыт. Филлис, главное, что нас там действительно чуть не загрыз огромный трехголовый пес!

Филлис потерла рукой сонные глаза.

— В смысле, цербер?

— Не знаю, — судя по выражению лица Гарри, он вообще не был знаком с такими терминами. — В смысле, монстр. Мы смогли убежать, только потому что он нас не ждал. И теперь Гермиона говорит, что видела, будто пес стоял на люке и что-то там охранял.

— Может быть, вход в ад? — пошутила Филлис. — Ну же, Гарри, ты должен был прочитать о подвигах Геркулеса, ты же учился в маггловской школе! Древние греки считали, что Цербер сторожит выход из ада и не позволяет умершим вернуться в мир живых. Так что лучше тебе не думать, кого можно встретить под этим люком.

— Боюсь, это интересует не только меня, — смущенно отозвался Гарри. — Только что я был в учительской, и видел там Снейпа и Филча. Ты не представляешь, Филлис, у Снейпа вся нога разодрана и в крови! Филч принес ему бинты!

— Бедный, как это больно, — посочувствовала Филлис. — Что же он к мадам Помфри не пойдет?

— Ты не догадываешься? — выдохнул Гарри. — Он пытался пройти мимо трехголового пса, и это случилось в Хэллоуин. Я сам слышал, как он жаловался Филчу, что не смог уследить за всеми тремя головами! Он охотится за тем, что охраняет пес! И я уверен, что это он и впустил в замок тролля, чтобы посеять панику и отвлечь внимание, а самому спокойно похитить то, за чем он охотится! И что ты скажешь на это?

Филлис впечатленной не выглядела. Безусловно, в рассказе Гарри присутствовали любопытные детали, которые стоит непременно обсудить с Томом, но сейчас она вовсе не горела желанием поощрять этот нездоровый интерес к церберу, какие бы тайны тот ни скрывал.

— Скажу, что ты начитался шпионских романов или просто нервничаешь перед матчем. С чего ты вообще решил, что там спрятано что-то важное? Школа — это не банк, и сторожить сокровища тут некому. Скорее всего, они прячут самого цербера. Может, потом будут его показывать на уроках. Пенелопа рассказывала, профессор Кеттелборн без ума от разных чудищ.

— Снейп может быть замешан в чем угодно! — горячо возразил Гарри. — Ты бы видела, как он взбесился, когда понял, что я заметил его рану!

— И это автоматически превращает его в вора? Если допустить, что ты прав, зачем Снейпу рассказывать Филчу о том, что он ходил к трехголовой собаке? Он что, сам бинты достать не может?

— Откуда тогда столько крови? — уверенности в голосе Гарри поубавилось, но он продолжал упорствовать. — Зелья, насколько я знаю, не кусаются, и котлы тоже.

— Даже если его цапнул цербер, — устало ответила Филлис, — зачем сразу подозревать плохое? Собака не позаботится сам о себе. Ее нужно кормить, за ней нужно убирать. Вот профессору и не повезло. А вы с ним не большие приятели, чтобы он с восторгом хвастался перед тобой боевыми ранениями. Сделай вид, что ты ничего не видел, и забудь.

— Но как же тролль? — вкрадчиво спросил Гарри. — Ты ведь не станешь утверждать, что он сам залез в замок! По школе гуляют слухи, будто бы это был лесной тролль, но я видел его, я дрался с ним, и знаю, что для жителя леса он чересчур громоздок.

Филлис вздохнула. Джастин уже успел посвятить ее в суть умозаключений Иоли Дэвис, но, откровенно говоря, она не видела никакого смысла в том, чтобы профессор Снейп стал заниматься такими глупостями. Логичнее было бы заподозрить Квиррелла, имевшего особый подход к троллям, но вечно несчастный вид профессора не располагал к тому, чтобы воспринимать его всерьез.

— Ты ведь так просто не успокоишься? — спросила она. — Предупреждаю сразу, в тот коридор я ни ногой. И не проси.

— Что ты, нельзя! — возмутился Гарри. — Я просто хотел попросить тебя быть внимательнее. Гермиона — умница и многое подмечает, но обвинять при ней учителя — пропащее дело. Она даже слушать не хочет о Снейпе. А ты знаешь многих старшекурсников, да и твои друзья с Хаффлпаффа тоже... Вместе мы могли бы быстрее выяснить, что охраняет собака.

До отбоя оставалось всего десять минут, так что Филлис поспешила согласиться с Гарри и распрощаться. Мальчик был так взбудоражен пережитым приключением и завтрашним матчем, что спорить с ним не имело никакого смысла. Филлис ни на грамм не усомнилась в непричастности Снейпа, но ощущение неправильности происходящего пустило свои корни и в ее душе.

— Ну, допустим, мы это выясним, — сказала она себе уже в спальне. — А дальше-то что?

* * *

Часы пробили десять, и, замотав потуже черно-желтый шерстяной шарф, Джастин направился к школьным воротам встречать родителей. Мама и папа прибывали портключом вместе с Донной Забини, чтобы посмотреть первую игру сезона, и мальчик не находил себе места от волнения — не считая единственной прогулки по Косому переулку, это была первая встреча отца с таким количеством волшебников. Если в Констанс, особенно после приключения с троллем, он привык видеть союзника, былые сомнения отца по поводу целесообразности обучения в Хогвартсе все еще сильно тревожили Джастина.

— Мой милый, — Конни набросилась на него с объятиями и поцелуями, — мне так жаль тебя расстраивать, но бедняга Джереми слег с температурой. Я надеялась, что он оправится к матчу, но доктор прописала ему полный покой. У меня на душе неспокойно, что оставляю сына на няньку, но папа бы огорчился, если бы не смог повидаться с тобой.

— Сын, — Джастин машинально отметил, что отец выглядит уставшим, а темные круги под глазами залегли еще глубже. — Я просто не смог больше слушать восторги твоей матери и решил увидеть все своими глазами. Конни убедила меня, что эта игра намного интереснее футбола!

На это Джастину ответить было нечего — тренировки давали крайне расплывчатое представление о ходе игры, а книга об истории квиддича, путешествующая от одного первокурсника к другому с легкой руки Гермионы Грейнджер, была интересна только тем, кто уже имел хотя бы мизерный опыт полетов — уроки мадам Трюк для новичков не в счет.

— Посмотри зато, что я привезла, — Конни с гордостью продемонстрировала недавно купленную колдокамеру. — Хоть немного Джереми порадовать, он так хотел тебя увидеть! Давайте я сфотографирую вас с отцом на фоне замка?

Хотя до игры оставался еще целый час, трибуны потихоньку начинали заполняться народом. Родителей, к удивлению Джастина, уже ждали: неприятная подруга Иоли со Слизерина встретила их, как радушная хозяйка, усадила на хорошие места на профессорской трибуне и болтала без умолку. Джастину и раньше приходилось удивляться, как милая и покладистая Иоли терпит эту злобную девицу, сейчас же он был готов петь дифирамбы терпению матери, с лица которой не сходила дежурная улыбка.

— Какая жалость, что ваша подруга, миссис Сандерс, не заинтересовалась квиддичем, — знакомая фамилия выдернула Джастина из сонного оцепенения, в которое он неумолимо погружался под тонкий голосок Табиты Меррисот. — Это большой плюс к работе нашего комитета, если на игру приходят гости.

— Миссис Сандерс? — он удивленно взглянул на отца. — Откуда Меррисот ее знает?

— Энди приезжала в Хогсмид вместе с твоей матерью, — недовольно отозвался Билл. — И если ты не хочешь спровоцировать скандал в доме Сандерсов, лучше бы тебе не распространяться об этом перед Томом.

— Энди с мужем вовсю пакуют чемоданы, им не до квиддича, — тем временем, радостно провозгласила Конни. — Я давно говорила, что им обоим не помешает отпуск.

Билл заметно напрягся.

— Ты что-то путаешь, дорогая, у Даррена полно работы, и он никуда не собирался.

— Энди тебе тоже не сказала? — удивилась Конни. — Ну что за скрытность! Буквально вчера я встретила миссис Карпентер, Джастин, ты помнишь свою бывшую учительницу? Слово за слово, и она рассказала мне, что на следующей недели Сандерсы всей семьей летят в Кордову на несколько дней. Миссис Карпентер знает, что мы подруги, она беспокоилась, все ли в порядке с матерью Энди, ведь известно, что она живет там совсем одна...

— Кордова? — Донна Забини медленно повернулась к Конни. — Я не знала, что Энди родом из Испании.

— Ее мама — испанка и католичка, — поделилась Конни. — Сеньора Мерседес рано овдовела и, как только выдала Энди замуж, вернулась в свой родной город. Странно, что Энди решила лететь именно сейчас, обычно это мама к ней прилетает, а сами они выбираются в Европу летом...

— Как забавно, — глухо произнесла Забини, не пояснив, что именно она находит забавным. — И что за интересная жизнь у Энди, ни минуты покоя.

Выпросив у мамы колдокамеру, Джастин принялся изучать дополнительные функции аппарата, попутно делая пробные снимки. Вне всяких сомнений, часть фото осядет в семейном архиве Сандерсов, так что он предусмотрител щелкнул стайку рэйвенкловских первокурсниц, собравшихся на несколько уровней ниже на той же трибуне.

Девочки оживленно болтали, а Филлис, решившая смириться с неизбежным, грела руки о большую чашку с горячим шоколадом и приветливо здоровалась чуть ли ни с каждым встречным. Иногда Джастин изумлялся ее способности всюду заводить друзей. Впрочем, когда он решил ее похвалить, ответом стало искреннее недоумение.

— Что ты, Джастин, я очень плохо схожусь с людьми. Безумно тяжело привыкаю к ним, а если приходится расстаться, подолгу переживаю и скучаю. Мама считает, нельзя пускать людей так глубоко в свое сердце, а я вот не умею по-другому. Да у меня и нет близких друзей, кроме Тома, Тони и тебя.

— Табита, а вот и ваша подопечная пожаловала, — иронично заметила Джемма Фарли, привлекая заинтересованный взгляд Билла. — Вы ведь знаете эту девочку, Сакс? Она тоже из магглорожденных.

— Она дочь нашей подруги, — Билл поспешил опередить жену, пока та не отпустила одно из своих язвительных замечаний. — А Филлис повзрослела. За каких-то пару месяцев.

— Очень милая девочка, — проскрежетала Табита. — Одна из лучших на своем курсе.

— Где только она Гольдштейна потеряла? — Фарли прищурилась, высматривая в толпе рэйвенкловца. — Всегда вижу их вместе, парочка не разлей вода. Запомните мои слова, господа, именно такая дружба закладывает фундамент для самых удачных браков.

Слова Джеммы неприятно кольнули Джастина, а Табита рассмеялась.

— А что, он ей подходит. По всем аспектам... Меняем тему, Макгонагалл идет!

Профессор Макгонагалл с достоинством заняла полагающееся ей место на трибуне и довольно сдержанно поприветствовала родителей Джастина. Очевидно было, что леди Финч-Флетчли она недолюбливает. Конни, впрочем, нисколько не смутилась прохладным приемом и принялась засыпать вопросами профессора Квиррелла, пока Билл с довольным видом слушал об успехах сына.

Джастин навел объектив камеры на переливающийся всеми цветами радуги плакат в поддержку Поттера, приготовленный болельщиками, среди которых можно было заметить Гермиону Грейнджер и Дина Томаса. Гриффиндорцы нестройно галдели, размахивая знаменем, с которого угрожающе оскалился огромный лев, а Джастин припомнил, что за завтраком на Гарри лица не было от волнения, и он едва проглотил хоть кусочек.

Сделал он и пару колдографий Табиты Меррисот, инструктировавшей улыбчивого гриффиндорца, традиционно комментировавшего матчи, и Донны Забини, которая, по собственному уверению, страдала от ужасной мигрени и вынуждена была с определенной периодичностью принимать лекарство. От нечего делать Джастин прислушался к ее разговору с Джеммой Фарли, хотя не узнавал и трети упоминаемых мест и фамилий.

— Ну а как продвигается твоя нумерология? — Донна, оказывается, тоже знала, что Джемма, всю жизнь боявшаяся точных наук, как огня, после сдачи Сов внезапно решила экстерном пройти дополнительный курс в предверии предстоящих ей в следующем году Тритонов.

— Вливаюсь потихоньку, — закатила глаза Джемма. — Сначала все эти цифры казались редкостной белибердой, а теперь даже начали успокаивать. Никогда бы не подумала, что сяду за одну парту с Меррисот, Иоли надо мной смеется, но надо — значит надо.

— Загадка века: где работники отдела магических популяций используют нумерологию, — хмыкнула Донна. — Что же, в каждой профессии свои заморочки. Место перспективное плюс тебе повезло получить рекомендацию... Как, кстати, дела у Уолдена Макнейра? Уже и не помню, когда видела его в последний раз.

— Он отлично, — с непроницаемым видом ответила Джемма. — Работает, живет сейчас снова в Хогсмиде, в их старом доме... Миссис Забини, я прошу прощения, мне нужно проверить наши трибуны. Я скоро вернусь.

Фарли не сдержала слова и так и не появилась, а Джастину снова стало скучно. Пожелав родителям приятного просмотра, он присоединился к друзьям, придержавшим для него местечко, тем более, что под громкие апплодисменты на поле уже выходили команды. В центр вылетела мадам Трюк, выполнявшая роль арбитра. В руках она держала квоффл — как им любезно напомнил Эрни, мяч, которым предполагалось забивать голы в кольца противника.

— Итак, нам нужна красивая и честная игра. От всех и каждого из вас! — торжественно провозгласила она и дунула в серебряный свисток, висящий у нее на шее. Пятнадцать метел взмыло в воздух, и игра началась.

Скоро Джастин пожалел, что все старосты собрались аж на противоположной трибуне. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы понять: квиддич с точки зрения техники игры мало его интересует, а вот остроумных замечаний Джоэла и Иоли, независимого взгляда Пенелопы и даже игрушечно-показного сарказма Фарли ему существенно недостает. До Хогвартса его привычным окружением были постоянно сменяющие друг друга полезные люди, которых приводили в дом родители, Том, казалось, уже родился взрослым, — неудивительно, что Джастину интереснее было находиться среди старшекурсников.

Ханна сидела рядом, но почти не следила за игрой, пересматривая отснятые кадры на крошечном экранчике колдокамеры.

— Есть удачные фото? — спросил Джастин. — Мне кажется, на поле ничего не разглядеть. Они носятся с огромной скоростью.

— Очень даже неплохо получилось, — запротестовала Ханна. — Далековато, но можно понять, что происходит.

— Хорошо, что я забрал камеру у мамы, — прыснул Джастин. — Она совершенно не умеет фотографировать. Вечно в кадр не попадает то, что нужно.

Ханна вдруг нахмурилась, поднося колдокамеру ближе к глазам и прищуриваясь.

— Странно, — протянула она. — Посмотри, как миссис Забини неудачно вышла. Я всегда думала, что нельзя испортить колдографию, их специально зачаровывают от разных дефектов.

Джастин всмотрелся в фото, сделанное на профессорской трибуне. Донна Забини не замечала, что ее фотографируют, и о чем-то тихо переговаривалась с профессором Квирреллом. Профессор слушал ее с видом провинившегося школьника и изредка пытался вставлять робкие реплики. Но смутило ребят не это.

Миссис Забини по праву считалась одной из красивейших женщин магической Британии. Констанс рассказывала, что они с Блейзом приехали на остров чуть больше года назад, и экзотическая внешность Донны тут же привлекла к ней всеобщее внимание и сделала ее одной из самых завидных невест. Однако, колдография не смогла донести до зрителя этой утонченной красоты. Более того, с точки зрения Джастина, снимки были просто ужасны.

— Наверно, с камерой что-то не так, — пробормотал он. — Я же говорю, мама совсем не разбирается в технике. Она куда-то нажала, и снимки оказались испорчены.

— Скорее, это с миссис Забини что-то не так, — прошептала Ханна. — Бывают, конечно, нефотогеничные люди. Но здесь явно не тот случай. И обрати внимание, все остальные — в полном порядке.

Джастин снова пролистал последние кадры. Разумеется, на них легко было узнать Донну. Вот она наклоняется к маме и что-то подсказывает ей на ухо, вот они с Фарли обсуждают нумерологию, а здесь она собирается сделать глоток из фиала со своей микстурой от мигрени. Камера все запечатлела верно: позу, жесты — но вот лицо? Его черты будто плыли, смазанные широкой кистью: тонкие губы миссис Забини неестественно кривились, эбенового цвета кожа шла пятнами, а взгляд вообще казался жутким. Джастину подумалось, что именно так должна выглядеть ведьма в классическом понимании этого слова — впрочем, Забини и есть ведьма, африканского происхождения ведьма, если быть точным, а Иоли как-то упоминала о том, что магия экваториальных народов зачастую намного темнее и страшнее северной...

Джастин навел объектив на миссис Забини, внимательно следящую за заметившими снитч ловцами, и сделал еще один снимок.

— И что ты скажешь на это? — продемонстрировал он Ханне совершенно нормальную фотографию. Донна Забини была так же прекрасна, как и в репортажах светской хроники.

— Что-то с камерой, — растерянно подтвердила Ханна. — Бывает же такое... Ты лучше удали те, старые фото. Мне от них становится не по себе. Если хранить неудачные изображения человека, это может ему повредить.

Джастин поспешил последовать ее совету, но не так просто было стереть то страшное лицо из собственной памяти.

— Ребята, чем вы там заняты, пропустили всю игру! — крикнул им Смит. — Финч-Флетчли, с тебя колдографии победителя! Поттер все-таки поймал снитч!

Джастин посмотрел на поле. Гриффиндорцы ликовали, Гарри купался в лучах славы, хоть и выглядел при этом так, будто оказался в центре внимания толпы совершенно случайно, а Флинт с упоением ругался с мадам Трюк.

— Да он его не поймал, он его почти проглотил! — даже до них доносились возмущенные крики капитана слизеринской сборной.

— Какая-то сумбурная игра, — Эрни выглядел разочарованным. — Впервые вижу, чтобы снитч ловили ртом. А Иоли права насчет Хиггса, надо его менять. Ни рыба ни мясо.

— Поттер выиграл практически случайно, — заметила поравнявшаяся с ними Мораг Макдугалл. — Он, конечно, здорово летает, но если бы Фарли согласилась стать ловцом, против Слизерина не выстоял бы никто.

— Я хоть и заинтересованное лицо, но тоже хочу, чтобы Фарли вышла на поле, — признался Дик Саммерби, которому только предстояло попробовать себя в противостоянии с новой звездой. — Ей хотя бы проиграть не стыдно.

— Да, судя по настроению Марка, Хиггсу не позавидуешь, — протянула мрачная, как туча, Табита Меррисот, спускаясь к выходу. — Но ты бы не обольщался, Саммерби, вы зарезервировали последнюю строчку в турнирной таблице еще в те времена, когда вместо снитчей выпускали сниджетов!

На Меррисот тут же напустились возмущенные старшекурсники, и Джастин с Ханной и Эрни оказались оттесненными к краю трибун. Перепрыгнув через сидения, Джастин принялся пробираться к родителям. Ему еще предстояло вернуть Констанс камеру и хотя бы немного времени провести с отцом. Наверняка у Билла накопилось множество вопросов.

О странных колдографиях миссис Забини он к тому времени и думать забыл.

* * *

Пока Даррен и Том снимали с багажной ленты их обкленный разноцветными ярлычками чемодан, Андреа неторопливо прошлась по залу. Как обычно в такой час, мадридский аэропорт был переполнен, и она невольно задумалась, есть ли среди пассажиров маги? Существует ли и здесь, как на вокзале Кингс-Кросс, отдельный засекреченный мир, скрытый непроницаемой стеной и рассеивающими внимание чарами? Построили ли испанские волшебники свои школы или предпринимают вместо этого далекое путешествие в Хогвартс? Не ошиблись ли они с мужем в своих подозрениях относительно семьи Кортазаров? Да и как, в конце концов, объяснит она матери свое настойчивое желание встретиться с их старшей дочерью Эвитой, о которой до этого не вспоминала без малого двадцать лет?

Пальмы Центрального вокзала Аточа церемонно шелестели листьями, приветствуя ее на второй родине. Еще малышкой Андреа бегло болтала на испанском, а мама не упускала ни единой возможности хотя бы ненадолго вернуться в дом своего детства. Добираться до Кордовы предстояло скоростным поездом, и уже к вечеру Андреа надеялась вдохнуть целительный воздух родного города.

Том рассматривал крошечных черепашек в импровизированном пруду, и она легко коснулась его рукава.

— Только не пробуй разговаривать с ними. Не забывай, мы приехали в качестве простых туристов.

— У меня ничего и не выйдет, черепахи не распознают серпентарго, — признался Том. — Но я все еще не понимаю. Ты вот так просто придешь к сеньоре Кортазар и спросишь, нет ли у нее случайно сестры-ведьмы?

— Конечно, нет, — покачала головой Андреа. — Кто добровольно признается в таком, не рискуя прослыть сумасшедшим? Кордова — не такой уж большой город, сеньора Кортазар, конечно, дорожит своей репутацией. Да ведь она уже и не Кортазар вовсе. Твоя бабушка рассказывала, что Эвита тоже вышла замуж вскоре после венчания Донны. Придется импровизировать.

Почти весь путь до Кордовы она провела в полусне. Поезд умиротворяюще стучал колесами о рельсы, за окнами проносились однообразные зеленые пейзажи, муж с сыном увлеченно спорили о перспективах местных футбольных клубов, а внутри разливалась странная гармония. Местный воздух всегда наполнял ее неведомыми силами, превращая лондонскую суету в нечто незначительное и бесконечно далекое. Андреа подумалось, что ей определенно стоит чаще брать отпуск и меньше задумываться о проблемах семьи Финч-Флетчли. Может быть, разумнее было бы оставить Эвиту в покое и вместо этого насладиться свободой, бездельем и вкусной маминой стряпней. Однако Андреа знала, что неизбежно начнет поедом себя есть за бездействие.

Том краем глаза наблюдал за непривычно спокойной матерью и раздраженно щурился, выхватывая наиболее тревожащие ее мысли. После возвращения из Хогсмида, о котором, по мнению семьи, Тому знать не следовало, Андреа выдвигала гипотезы одну невероятнее другой. Пресловутую миссис Забини Том знал только по письмам Джастина и не слишком жаловал: даже ребенку было бы ясно, что речь идет о коварной охотнице за чужими состояниями. Кроме того, в памяти еще свежо было видение, открывшееся ему летом: женщину, которой отдавала приказы Расальхаг, тоже звали Донной, и хотя целей их Том так и не разгадал, доверия их намерения явно не вызывали.

Тем не менее, платя родителям той же монетой, Том не рассказал им о тролле. Сову от Филлис он получил не далее, как прошлым утром, и тщательно спрятал конверт у Нагайны. В их отсутствие за ней согласилась присматривать временно переехавшая в их дом Шерил Сакс, уже имевшая опыт ухода за гигантскими змеями: Андреа не без оснований боялась, что в противном случае они больше никогда не смогут вернуть на работу прислугу. Хотя Нагайна благосклонно встретила старую хозяйку, секреты Тома все же были с ней в безопасности. Тисовую палочку он взял с собой.

Происшествие с троллем заинтриговало мальчика не на шутку — не в последнюю очередь, потому что в нем снова оказался замешан Гарри Поттер. Филлис попыталась наглядно изобразить чудовище, перерисовав картинку из учебника по защите от темных искусств: зрелище вышло пострашнее, чем в компьютерных играх. Том не представлял, какой силой нужно обладать, чтобы крушить камень. Странно, что дирекция школы намеревалась замять этот случай. Сведения Джастина о благовидной истории, которую попыталась скормить им профессор Спраут, еще больше сгустили краски.

О квиддиче, к разочарованию Тома, Филлис писала крайне сухо. Они с отцом заинтересовались этой игрой еще по купленным летом историческим книгам, и в глубине души Том завидовал тому, что друзья могут следить за матчем из первых рядов. Чужие воспоминания все же не могли передать соответствующих эмоций, к тому же, на них все равно наложился бы извечный скептицизм Филлис по отношению к тем, кто тратит свое время на такой нерациональный вид спорта.

К своему удивлению, даже в рассказе о квиддиче Том обнаружил имя Гарри Поттера. Именно он оказался тем самым ловцом-первокурсником, которого Филлис без особого интереса упоминала в начале сентября. Похоже, этот мальчик невероятно много успел за такое короткое время.

Сильнее всего Тома раздражало, что среди прочего он успел подружиться с Филлис.

Том был уверен в том, что Филлис не следует чрезмерно интересоваться тем, что скрывает коридор на третьем этаже. Узнав о цербере, он несколько раз перечитал его подробное описание в адаптированных для школьников мифах древней Греции о подвигах Геракла. Художник постарался на славу, нарисовав свирепого многоголового пса, готового разорвать каждого, кто осмелится бросить ему вызов. Лично Том предпочитал, чтобы рядом с Поттером в этот момент оказалась Грейнджер, а не его подруга.

К счастью, Филлис и без того есть, над чем ломать голову. Тому было неловко, что он отвлекает девочку от главной цели ее поездки в Хогвартс: Филлис следовало вплотную заняться изучением своей родословной, а не тратить время на его глупые сны. Однако, пока они удерживали ее подальше от церберов, троллей и прочих приключений Поттера, Том был готов пересказывать содержание всех своих кошмаров.

Бабушка Мерседес ждала их в кафе на вокзале, и Том почувствовал смутное беспокойство, когда она стиснула его в своих объятиях. В конце концов, они-то не задержатся в городе дольше, чем на неделю, а вот бабушка останется, и Эвита Кортазар все еще будет ее соседкой. Полбеды, если она окажется обыкновенной магглой — тогда список тех, кому мама посылает рождественские открытки, пополнится еще на одну фамилию. Но что делать, если она и вправду волшебница, да, к тому же, сестра Донны Забини? Враждовать с волшебниками довольно глупо, к тому же рядом с беззащитной бабушкой не окажется Тома, который еще может попытаться как-то ее защитить. Да и он до сих пор не использовал палочку, как оружие.

Нетерпение матери было велико, и об Эвите вспомнили уже за ужином.

— Да, они в городе, — закивала бабушка Мерседес. — Я часто встречаю Эсперансу, хотя она уже не та, что прежде. Узнает меня через раз, девочка за ней присматривает, азиатка. Ничего так, старательная. У Эсперансы счастливая старость, дочка при ней, видит, как растут внучки... Теперь они и младшую определили во Францию, в тот же пансион, где и сами девицы Кортазар когда-то обучались.

— Какие большие уже девочки, — удивилась Андреа. — А я тут подумала, что сколько раз приезжала, все не находила времени встретиться со старыми подругами. Я бы хотела увидеть Эвиту. Это возможно устроить?

— Где-то у меня был телефон, — задумалась бабушка. — Надо их пригласить.

Пока Мерседес набирала номер, Том молился о том, чтобы дома у Кортазаров никого не оказалось, сломался телефон или другие обстоятельства помешали Эвите принять приглашение. Трубку, однако, сняли почти немедленно, и уже спустя десять минут Андреа торжествующе улыбнулась: Эвита прекрасно ее помнила и рада была возможности навестить дорогую сеньору Мерседес. Стоило, однако, бабушке отлучиться на кухню, как она разочарованно повернулась к Даррену.

— Не так я себе эту встречу представляла. Мы ничего не сможем обсудить при маме, да и Эвита подготовится и себя не выдаст. Мне бы в их дом попасть, понаблюдать за семьей изнутри.

— Энди, я с самого начала говорил, что ты ничего не добьешься, действуя напрямую, — сердито возразил Даррен, и Том, наконец, понял, почему все это время отец пребывал в скверном настроении. — Эффективнее и безопаснее было бы попытаться установить наблюдение за домом.

— И лет через пятнадцать, возможно, твои люди стали бы свидетелями стихийного колдовства внуков Эвиты, — язвительно пробурчала Андреа. — Ты и сам понимаешь, что это не вариант. Кортазары много лет живут среди магглов, в жизни бы их не заподозрила, если бы не стечение обстоятельсв! Я не рассчитывала, что ее дочки так рано покинут дом. Младшей еще нет одиннадцати, а я по глупости решила, что правила Хогвартса распространяются и на другие места изучения магии... Дети обычно менее осторожны и не так уж умеют хранить секреты...

Том едва удержался от ехидной ухмылки. Мама порой забывала о том, какой она сама была в детстве.

Утро следующего дня началось для них очень рано и беспокойно. Бабушка Мерседес наблюдала за дочерью с благожелательным любопытством: никогда прежде на ее памяти к приему гостей не готовились с такой ответственностью.

— Она с мужем придет, не знаешь? — Андреа поставила на стол стопку белых тарелок. — На сколько человек накрывать?

— Нет, они с матерью будут вдвоем. Муж ее работает где-то за границей, я его только на свадебных фотографиях и видела. В прошлом году Эвита с Гвен улетали его навестить, долго их не было. Эсперанса очень скучала.

— Гвен? — переспросила Андреа. — Это дочка?

— Младшая, — кивнула Мерседес. — Девочка-картинка. Хотя на Эвиту не похожа, наверно, пошла в отца. Это хорошо, когда дочка на отца похожа, счастливая будет.

Том молча следил за их разговором, стараясь не обращать внимания на вернувшееся странное предчувствие. Вероятно, дело было в школьных новостях — образ жуткого тролля все еще не шел из головы. Том надеялся, что филин Джастина найдет его в гостях у бабушки: ведь он знал о том, что леди Финч-Флетчли проводила праздник в замке. Признаться, он недоумевал, почему их телефон все еще не разрывают ее истеричные звонки с жалобами и угрозами в адрес безалаберной дирекции Хогвартса. Вариантов было немного: либо Констанс не могла ничего сообщить, либо не хотела, — и каждая из версий порождала новые вопросы.

Эвита немного опоздала, но принесла замечательный пирог и бутылку белого вина. Том не мог сходу сказать, имела ли эта женщина отношение к магии. Она не появлялась в его снах, а на Донну была похожа ровно в той же степени, что и все женщины с южным типом внешности похожи друг на друга. Мать ее, сеньора Кортасар, оказалась сухонькой рассеянной старушкой в инвалидном кресле: она с легкостью вспоминала незначительные эпизоды из своей далекой молодости и с такой же легкостью могла забыть, что собиралась сделать через две минуты.

Эвита говорила по-английски с заметным акцентом, но без ошибок и довольно бегло. Разговор за столом вращался, главным образом, вокруг детей.

— Томас у нас готовится к поступлению в Итон, — похвасталась Андреа. — Он уже прошел первый этап экзаменов и делает большие успехи. Мама рассказывала, ваши девочки тоже в школе-пансионе.

— Элейна и Вивиан уже три года как в Эколь де Рош, в Верней Сюр Авр, — улыбнулась в ответ Эвита. — Младшая, Гвен, в Эрмитаже, под Парижем, перешла в начальные классы. Их папа воспитывался во Франции, мы решили продолжить семейную традицию.

— Эвита, а племянники твои где же? — заинтересовалась Мерседес. — Тоже, наверно, уже выросли?

— Они в Барселоне, сынок купил там дом на берегу моря, — радостно сообщила сеньора Эсперанса. — Красивый дом, большой. Невестка его в порядке содержит.

— Как же мне нравится твоя невестка, Эсперанса, — подхватила Мерседес. — Такая красавица она была на свадьбе! Очень достойная партия...

Андреа уныло переглянулась с мужем. Встреча превратилась в вечер воспоминаний двух пожилых леди, которые часами могли говорить о внуках, свадьбах, крестинах, школьных праздниках и былых временах.

Эвита сидела по соседству и мучила свой рыбный стейк, и для поддержания разговора Том принялся расспрашивать ее о французских школах, попутно пытаясь прочитать ее мысли. И вот тут мальчика ждал первый сюрприз — создавалось впечатление, будто Эвита вообще не способна на какую-либо мыслительную деятельность. Все попытки Тома прикоснуться к ее разуму наталкивались на глухую стену, будто он беседует с каменной статуей. В замешательстве он повторил эксперимент с Андреа. Внутри матери эмоции так и кипели: больше всего той хотелось выпроводить Мерседес и Эсперансу и выдвинуть Эвите ультиматум.

Том не так много знал о природе своих способностей и забеспокоился. Может быть, ему по силам только читать мысли магглов, а волшебники обладают природной защитой от таких посягательств на свое сознание? Приложить чуть больше усилий он боялся: неизвестно, как поведет себя Эвита, да и родителям такое не объяснишь. Том не мог себе позволить рисковать доверием отца: Даррен разрешил оставить палочку лишь на хранение и пришел бы в ярость, узнав, как Том поступил с Табитой Меррисот. Здесь, в бабушкином доме, приходило прятать ее в одежде — Мерседес могла бы без лишних разговоров выбросить "ненужный хлам", даже не поинтересовавшись его назначением.

После десерта Эвита и Эсперанса собрались уходить. Даррен, успевший пропустить пару рюмочек виски, тепло простился с новыми знакомыми и ушел в спальню. Бабушка хлопотала на кухне, а Андреа вызвалась помочь вывезти инвалидную коляску во двор. Ноги сами повели Тома следом за матерью. Остановившись за дверью, он затаил дыхание.

— Я тебе позвоню, чтобы записать рецепт чудо-рыбы, — щебетала Эвита. — А лучше, знаешь, как сделаем? Приходи-ка ты к нам сама! Скажем, завтра? Посмотришь, как я живу, заодно и рецепт принесешь!

Том ожидал, что мать откажется — еще в Лондоне они запланировали поездку в Севилью, город, который давно мечтал посетить Даррен. Андреа засомневалась.

— Завтра? Даже не знаю, Эвита, муж давно не брал отпуск и как раз завтра мы собирались показать Тому что-нибудь интересное... Это растянется на весь день, вернемся, скорее всего, уже затемно...

— А послезавтра дела у меня, вот незадача! — расстроилась Эвита. — Ну так зачем откладывать? У нас впереди целый вечер! Ты так много работаешь и совсем не уделяешь время себе. Я считаю, что муж и жена периодически должны развлекаться порознь, это способствует счастливому браку. Приходи одна, в восемь. Мама рано ложится спать, а мы поболтаем.

Том почувствовал вспышку радости, исходящую от матери. Впрочем, было в этой радости что-то еще, Андреа совсем не свойственное. Том никак не мог разобрать.

— Какая отличная идея, Эвита, так и договоримся, — Андреа расцеловала старую знакомую и ее мать, и Том поспешно метнулся в гостиную, заслышав ее приближающиеся шаги.

— Папа отдыхает? — она посмотрела на часы, потом на Тома, и стала собирать оставшиеся тарелки со стола. — Давай поможем бабушке. Где, кстати, она?

На кухне Мерседес не было. Быстро обежав дом, Том обнаружил ее в комнате.

— Что-то мне нехорошо, мой мальчик, — пожаловалась бабушка, ставя на прикроватную тумбочку пустой стакан. — Вот накапала себе от сердца. Теперь вздремну. Оставьте посуду на кухне, я вечером все сама уберу.

— Наверно, погода переменится, — пожала плечами Андреа, когда Том сообщил ей о самочувствии Мерседес. — У меня самой голова, будто деревянная. Давление. Не шуми, дай бабушке отдохнуть.

Отдых Даррена и Мерседес длился до самого вечера, и с каждым следующим часом Тому все больше становилось не по себе. Мама вела себя странно. Нет, она была весела и разговорчива, но даже не заикнулась о приглашении Эвиты и держалась с Томом так, будто перед ней Джастин или Джереми — чудесный, любимый ребенок, но чужой. И связывал эти изменения Том только с Эвитой Кортазар, или как там ее теперь звали. Эвита что-то с ними сделала, хоть Том и не понимал, для чего ей понадобилось заколдовывать посторонних людей.

Он поднялся в гостевую спальню и попытался разбудить Даррена. Увы, отец лишь пробурчал под нос что-то невнятное и перевернулся на другой бок. Том разочарованно вздохнул. От волшебной палочки мало проку, если не знаешь ни одного заклинания. Тогда, в Косом переулке, он был слишком зол на Табиту, и нужная магия сама отозвалась на его гнев, но сейчас он никак не мог собрать мысли воедино. Что-то важное от него неумолимо ускользало.

И вдруг Том сообразил, что не дает ему покоя. Дочери Эвиты! Еще когда бабушка заговорила о Гвен, он мимоходом отметил, что это имя совсем не звучит по-испански. Когда Эвита рассказала, что замужем за французом, он немного успокоился, но даже в этом случае что-то выглядело не так. И объяснение этой неправильности нашлось, когда он вдруг вспомнил о школьном приятеле Джастина Блейзе, сыне Донны Забини.

— Конечно же! — прошептал он, потрясенно глядя на спящего отца. — Элейна, Вивиан и Гвен. Готов поспорить, что ее полное имя — Гвиневра! Сестры Кортазар назвали своих детей в честь персонажей легенд о Мерлине! Мама оказалась права! — и он бросился вниз по лестнице, чтобы сообщить Андреа о своей догадке.

И, увидев пустую гостиную, понял, что опоздал.

* * *

Выбежав на улицу, Том понял, что немногого добьется, поддаваясь панике. Его испанский не был так хорош, чтобы объяснить случайному прохожему, кого он ищет. Не говоря уже о том, что Эвита запросто окажется далеко не единственной волшебницей в этом городе. Если она достаточно хитра, может послать своего сообщника по его душу.

Каким-то образом Эвита заставила отца и бабушку заснуть беспробудным сном. Может быть, незаметно добавила что-то в пирог. С другой стороны, Андреа и Том ели вместе с остальными, но их сон не сморил. Незаметно посланное заклинание? Артефакт, заставляющий спать всех, кто попадает в поле его действия? Том видел похожую историю в одном мультфильме. Там герой чуть было не погиб после того, как жертвы волшебной шкатулки вдруг проснулись, одержимые желанием его прикончить.

Почему Эвита не избавилась, заодно, и от него, спрашивал себя Том. Он может сопротивляться магии? Или же ведьма просто не верит, что одиннадцатилетний ребенок представляет собой угрозу? Сейчас ему некогда было раздумывать. От него одного зависело, вернется ли мама домой.

Том судорожно вспоминал все, что может помочь ему в поисках дома Эвиты. Что-то такое говорила бабушка, давно, еще летом. Том запомнил этот разговор, ведь именно в тот день ему впервые приснилась Расальхаг.

"Донна Кортазар с Цветочной улицы?... Ты всегда восхищалась домом Кортазаров... У них окна выходят на площадь с фонтаном, прямо на мечеть".

Том убедился, что волшебная палочка все еще в его рукаве. Он знал, что бабушка Мерседес могла иметь в виду только одну площадь.

Похожая на крепость Мескита считалась одна из красивейших мечетей мира. После отвоевания у мавров земель Пиренейского полуострова, христиане превратили ее в католический собор святой Марии. Марией же звали прабабушку Тома, и Мерседес не упускала шанса взять с собой в церковь и внука. Том не без оснований подозревал, что если бы бабушка узнала о том, что он привез в ее дом волшебную палочку и собирается применять магию для спасения мамы, визиты в эту церковь стали бы его каждодневной обязанностью при каждом приезде в Кордову.

Если бы не фонтан, блуждать Тому по городу до позднего вечера. Сколько было площадей в Кордове, он не знал, — больше десятка точно. Известный фонтан в виде поднявшейся на дыбы лошади — символа города — располагался на Пласа дель Потро. В праздничные дни здесь проходили гуляния и карнавалы, и даже сейчас полно было туристов. Увидев в руках одного из них карту, Том понадеялся на свою удачу.

— Цветочная улица? — пожилой немец поправил очки, вглядываясь в мелкие буковки. — Это в Еврейском квартале. В десяти минутах отсюда. Смотри, — он отметил ногтем точку на карте, — сейчас мы находимся здесь. Чтобы добраться сюда, — он отметил еще одно место, — тебе нужно...

Тому некогда было слушать старика, поэтому он довольно бесцеремонно выхватил у него карту и опрометью кинулся в указанном направлении, не обращая внимания на возмущенные возгласы. Он был страшно зол на себя. Стоило проводить у бабушки почти каждое лето, чтобы так ошибиться! С другой стороны, ему никогда не позволяли в одиночку бродить по городу, а Еврейский квартал до знакомства с Саксами вообще мало его интересовал. Том пообещал себе, что если они без ущерба выпутаются из этой истории, он вызубрит конфискованную у немца карту наизусть.

Цветочная улица оправдывала свое название. Том даже вспомнил, что бабушка приводила его сюда во время весеннего праздника, когда жители открывали свои великолепные дворики для всех желающих. Ноябрь сделал улицу менее живописной, да Тому было и не до созерцания ее красот. Он, наконец, добрался до небольшой площади с непримечательным фонтаном и с трудом подавил в себе желание запустить в него булыжником. Окружающие площадь дома издевательски щурились на мальчика своими желтыми глазами-окнами.

"Они еще почти каждый май выигрывали конкурс на самый красивый балкон", — эхом донесся до него бабушкин голос. Тому захотелось пнуть себя за то, что убегая из дома, он не сообразил ни вызвать для бабушки скорую, ни, по крайней мере, предупредить соседей. Если он не вернется, возможно, некому будет снять чары с бабушки и отца. Не то что бы он знал, как это сделать...

С другой стороны, Эвита вряд ли собиралась убить всю их семью. Не настолько же она безумна, да и смысла в этом никакого. Преступления им все равно не скрыть. Бабушку Мерседес полгорода знает. И из Англии их будут искать. Рано или поздно дядя Билл обнаружит, что они уехали.

Самый красивый балкон... Даже в период весеннего цветения Том не смог бы выбрать, какой из этих балконов прекраснее других. И тут ему в голову пришла недурная идея. Если он все еще может читать мысли матери, почему бы не попробовать узнать, что она сейчас делает?

Том сосредоточился, настраиваясь на нужную волну. Он чувствовал, что Андреа жива, но в голове ее царил полный сумбур. Она была где-то рядом, поблизости, но из-за волнения Том никак не мог выхватить нужное воспоминание. Наконец, перед его глазами предстала уже знакомая картинка Хогсмида. Почему мама думала о Хогсмиде?

Том еще раз огляделся по сторонам и радостно вскрикнул: как раз сейчас он стоял напротив очень похожего дома, и судя по табличке возле входа, весь он принадлежал Кортазарам. Балкон, в самом деле, был очень красив: даже в темноте можно было разглядеть белые и розовые шапки цветочных кустов.

Том действовал, как по наитию, понимая, что если он начнет обдумывать каждый свой шаг, никогда не сдвинется с места. Дом, наверняка, охраняется, Эвита могла приготовить для него ловушки, но выбора не было — любое промедление угрожало всей семье.

Входная дверь не была заперта, и Том тихо шагнул в пахнущую леденцами прихожую. Дом был уютно и богато обставлен: серебряные светильники, дорогие вазы, ковры с толстым ворсом... Вспомнив рассказы Филлис о хогвартских портретах, он замер в оцепенении, но спустя минуту с облегчением выдохнул — какой-то добрый человек решил, что горных пейзажей для прихожей более, чем достаточно. Том направился вперед по коридору, передвигаясь маленькими шажками вдоль стены, когда услышал знакомый голос.

— ... слишком наблюдательной. И потом, если уж приняла решение, следуй ему до конца. Ты сама не пожелала обучать своего сына, но отвергла мир волшебства только на словах.

— Джастин мне как сын, — гневно ответила Андреа. Том успел вовремя, кажется, Эвита еще не причинила ей вреда. — Это не я пыталась втереться в доверие к твоей сестре. Не я угрожала безопасности ваших детей. Не я припоминала таким, как вы, костры инквизиции!

— Вот как ты заговорила, — рассмеялась Эвита. — Вижу, сыворотка правды, которую я добавила в твой чай, начинает действовать. Ты ответишь на мои вопросы, дорогая Энди. Я тоже готова на все ради благополучия своей семьи. Итак, что именно вам известно?

Андреа заговорила: с отчаянием и надрывом, но при этом отчетливо и быстро, будто ее язык ей больше не повиновался.

— Нам известно, что Донна и профессор Квиррелл планировали что-то в Хогвартсе в канун Хэллоуина, — к концу фразы ее голос начал спотыкаться. Том улыбнулся, узнавая мать: даже сейчас она пыталась бороться против действия зелья.

Эвита тоже это почувствовала.

— Хорошо, — злорадно протянула она. — А теперь расскажи, о чем вы догадываетесь.

Андреа прерывисто вздохнула: вопрос загонял ее в тупик.

— Мы подозреваем, что Забини не случайно встретила Конни и что она хочет ее использовать, чтобы подобраться к королеве или кому-то при дворе. Кроме того, мы считаем, что она каким-то образом связана с убийством журналиста Энтони Сакса.

— Какие вы сообразительные, — Эвита усмехнулась. — У тебя бы волосы на голове зашевелились, милая моя, если бы ты имела хоть какое-то представление о смерти этого подлеца Сакса. Кто это "мы"?

— Я, мой муж, Даррен Сандерс, — перечисляла несчастная Андреа. — Мой друг, Уильям Финч-Флетчли. Наши дети, Томас Сандерс и Филлис Сакс. Ее мать Шерил Сакс. Змея.

— Змея? — удивилась Эвита. — Что еще за змея?

— Змея Нагайна, — непослушными губами ответила Андреа. — Змея Тони.

— Хорошенькое наследство он оставил, — фыркнула Эвита. — Благо, змея болтать не будет. Почему вы решили, что Сакс убит? Экспертиза ничего не показала.

— Перед смертью Тони пришел к Биллу. Он говорил, что готовит сенсационное разоблачение. Что-то касающееся второй мировой. Он называл имена.

— Чьи имена? — в голосе Эвиты угадывалось бешенство. — Что успел выдать мерзавец?

— Забини и Меррисот. Были и другие. Я их не знаю. Билл не сказал.

— Кто знает, кроме Билла?

— Никто. Никто, я клянусь.

Эвита помолчала, в волнении пройдясь по кабинету. Том уже успел подобраться к двери и осторожно заглянуть внутрь сквозь замочную скважину. Андреа в неестественном положении застыла на диване, по ее щекам текли слезы. Эвита стояла спиной и крутила в руках волшебную палочку.

— Мне тебя даже жалко, Энди, — сказала она. — Ты сама не знаешь, какое осиное гнездо раздразнила. Не понимаю только, на что вы рассчитывали? Без волшебных палочек, без гарантий безопасности, с маленькими детьми... Ты хотя бы подумала, кто будет растить твоего мальчишку, если вы вдруг исчезнете? Твоей матери уже под семьдесят, хорошо хоть тебе хватило ума старуху сюда не впутывать. Любые деньги имеют свойство заканчиваться, магии ты парня учить не захотела. Ты думаешь, Финч-Флетчли его возьмет? Ей свои-то дети не нужны. Дочка Сакса должна была каждый день благодарить Небеса за то, что о ней забыли.

— Ты меня убьешь? — с ужасом спросила Андреа. — Ты не посмеешь этого сделать. Ты ведь тоже мать.

— Верно, — холодно улыбнулась Эвита. — И в отличии от тебя, задумываюсь о том, в каком мире будут жить мои девочки. И все-таки, я не головорез, не считай меня таким уж чудовищем. Сейчас ты заснешь, а проснешься в своей постели, уверенная в том, что провела вечер со своим драгоценным сыночком. И никогда больше не позволишь себе вмешиваться в великое дело, которому посвятила себя моя сестра. Знаешь, Энди, — Эвита было подняла палочку, но вдруг остановилась: — На самом деле, я понятия не имела, кто ты такая. Не можешь же ты считать, что я запоминаю каждую магглу, что живет по соседству? Донна вовремя предупредила меня, что ты направляешься в Кордову, и мы поняли, что это неспроста. Похоже, не такие уж и надежные эти твои друзья. Жаль, что ты об этом не вспомнишь.

Парализующие чары спали, но Андреа не успела подняться на ноги, тут же теряя сознание. Эвита медленно подошла, часы пробили девять...

— Экспеллиармус!

Ведьма, как ужаленная развернулась, в сторону двери, где теперь стоял Том, угрожающе направив на нее свою палочку. Оружие Эвиты он поймал на лету и спрятал в карман.

— Что это еще? — насмешливо пропела она. — Ты, мальчишка Андреа? Как ты нашел мой дом? Отвечай!

— Что ты сделала с мамой? — прорычал он. — Немедленно приведи ее в сознание!

— А то что? — прищурилась Эвита. — Малыш-маггл украл у кого-то волшебную палочку и решил поиграть в Мерлина? Ты несовершеннолетний, ты не можешь колдовать, забыл? — она вдруг осеклась, осознав, что на место применения магии все еще не аппарировали блюстители закона. — Как ты это сделал? Я знаю, ты не учишься в Хогвартсе. И ты слишком мал. Донна не говорила...

— Донна и не могла ничего сказать, — ледяным тоном сообщил Том. — Она не знает о том, что я умею пользоваться своими силами, как не знают и другие. Вы умеете хранить секреты, сеньора Кортазар?

— Селвин, — автоматически поправила Эвита. — Я уже двадцать пять лет Селвин.

— Где же ваш муж, тот, что воспитывался во Франции? — насмешливо поинтересовался Том, не спуская глаз с Эвиты. Ведьма медленно и осторожно двигалась в сторону, выбирая момент для нападения.

— В Азкабане, уже много лет, — злобно бросила Эвита. — Я вырастила трех дочерей одна. Счастье, что во Франции почти никто не знает о его несчастной судьбе, а в школе Шармбатон не задают лишних вопросов...

Конечно, об Азкабане Тому читать уже приходилось.

— Что он сделал?

— Служил Темному Лорду, конечно, — ответила Эвита. — Взяточников и авантюристов они сажают в Визенгамот, — с этими словами она бросилась в сторону и с силой хлопнула ладонью по стене.

Том непонимающе огляделся и вовремя: с закрепленного на стене барельефного панно, изображавшего разных фантастических животных, сползала огромная змея, отрезая путь к выходу. Эвита оправила мантию и недобро ухмыльнулась.

— Я хотела обойтись без крайностей, маггл, но ты сам напросился. Я заберу свою палочку, когда ты будешь уже мертв. Эту чудесную вещицу на стене из поколения в поколение передавали предки моего мужа. Она будет защищать своего хозяина до последнего, и ты не сможешь ее разрушить или развеять.

— Я приказываю тебе не нападать! — Том пятился от надвигающейся змеи и упал, споткнувшись об оставленную на полу сумку матери. Прикосновение стальной чешуи и медленно обволакивающие его кольца парализовали не хуже яда.

Эвита расхохоталась.

— Кем ты себя возомнил, маггл, реинкарнацией Салазара Слизерина? Вынуждена тебя огорчить, приказывать змеям можно только на их языке, а у тебя совсем не осталось времени, чтобы научиться даже шипеть.

Том в отчаянии посмотрел на маму. Змея все сильнее сжимала свои кольца.

— Я приказываю тебе не нападать! — собрав все свое мужество, прошептал он.

Хватка резко ослабла, а Эвита Селвин неверяще раскрыла глаза, в шоке глядя на мальчика.

— Схвати ее, — распорядился Том. — Сделай так, чтобы она не могла пошевелиться.

Он с трудом встал и попытался поднять маму на диван. Было тяжело, но Том справился, устроив Андреа на бархатных подушках. Руки ее были ледяными, и, заметив на спинке кресла шерстяной плед, он укрыл им мать, надеясь, что это хоть немного поможет ей согреться.

— Кажется, мы поменялись ролями? — заметил он, остановившись возле беспомощной Эвиты. — Теперь моя очередь угрожать? Или, может быть, напоить тебя твоим же чаем?

— Ты... — у Эвиты даже не находилось слов. — Кто ты? Кто ты такой?

— Говори, что ты сделала с моими родителями и бабушкой, — Том приставил волшебную палочку прямо к ее горлу. — Я слышал, если убить ведьму, все ее колдовство теряет силу. Так зачем мне тратить время на поиск трудного решения?

— Это обычные сонные чары, их хватит до полуночи, — пролепетала Эвита, не сводя глаз с его рук. — Эта палочка... Откуда она у тебя?

— Тебя это не касается, — оборвал ее Том. — Ты напала на мою семью. И нападешь снова, зная то, что успела выведать у мамы. Все, что ты приготовила для нее, обернется теперь против тебя. И против Донны Забини, как только я до нее доберусь. От твоей любимой семьи ничего не останется, а муж твой никогда не выйдет из тюрьмы, где ему самое место. Вы все отправитесь следом за своим Лордом.

И тут он впервые услышал неудержимый хохот Эвиты — не жеманные смешки, не напускное веселье — а, скорее, грандиозную истерику, какие, бывает, следуют за нервным перенапряжением. Том видел в фильмах, что остановить это можно, дав пощечину, но для того, чтобы ударить валяющуюся на полу Эвиту, ему пришлось бы встать на колени, и выглядело бы это довольно нелепо. Кроме того, отец учил, что только трус поднимает руку на женщину. Даже на такую мерзкую и беспринципную особу, как Эвита Селвин.

— Донна... просто набитая дура... — задыхаясь, смеялась ведьма. — Настоящая идиотка!... Так проколоться, а!.... Не тот мальчишка... Змея.... А он?.... Ха! Он ведь все знал, все предусмотрел, падаль!.... Провел даже госпожу!.... Палочка.... признала.... Негодяяяй!.... Провел, подумать только, во второй раз провел, какова сволочь!.... — она вдруг поникла и умоляюще взглянула на Тома: — Вы не можете меня убить. Вы не можете меня убить, Повелитель, я ничем перед Вами не виновата! Я верила, что исполняю Вашу волю!

Том шокированно замер. Никогда прежде он не сталкивался с сумасшедшими, а Эвита будто повредилась в рассудке, не отдавая себе отчета в том, что и кому она говорит.

— Прикажите змее освободить меня, милорд, — теперь ведьма захлебывалась рыданиями. — Я клянусь, что я Вас я не предавала! Это не по моей вине не состоялся ритуал! Если бы госпожа мне доверилась, Вам бы не пришлось проходить через эти унижения, живя с отвратительными магглами!

— Заткнись, — довольно грубо оборвал ее Том. — Ты сама не понимаешь, что несешь. Что ты сделала с памятью моей матери, отвечай!

— Но милорд, — слабо проговорила Эвита. — Эта женщина Вам не мать. Неужели Вы не помните? Неужели Вы накажете меня, заступаясь за грязнокровку?

Самообладание окончательно покинуло Тома. Не помня себя от ярости, он вскинул палочку, и Эвита закричала.

Она визжала громче и отчаяннее, чем когда-то Табита, и ее крик разносился под сводами дома, эхом долетая до верхних этажей. Том отстраненно подумал, что если здесь есть кто-то, кроме старой сеньоры Эсперансы, он покойник.

Мысль о сеньоре Эсперансе неожиданно отрезвила его. Если немощная старушка слышит дикие крики родной дочери, она, должно быть, находится в полном ужасе. Том машинально снял заклятие. Селвин заплатит. Но не сейчас.

— Мой... Лорд... — даже после этого кошмара в глазах Эвиты светилось нечто, напоминающее... надежду? — Если Вы не помните... меня... и не помните... свою мать... неужели вы забыли и нашу госпожу?... Она жива, не слушайте Малфоя, она жива, она все еще где-то здесь... Я... я ее видела... Донна ее видела...

— Ты не в себе, — раздраженно выплюнул Том. — С тобой бесполезно разговаривать. Закрой рот и слушай меня. Вот чем ты занималась сегодня...

Том говорил, а Эвита не сводила с него завороженного взгляда. На второй раз это оказалось даже легче, чем с Меррисот. Глаза ведьмы смотрели бессмысленно и подобострастно, а в глазах обвивающей ее змеи отражалось пламя разожженного камина. Да, вечером Андреа принесла ей рецепт рыбы, которую по праздникам готовит бабушка Мерседес. Нет, Андреа точно ничего не подозревает. Нет, и поездка в Кордову оказалась совершенно случайной, это Сандерс в кои-то веки решил отдохнуть от работы. И вообще, сегодняшняя встреча с самого начала была инициативой Кортазаров.

Том Сандерс, сын Андреа, — всего лишь неотесанный грязнокровка, побоявшийся пойти против своей опекающей мамаши и настоять на Хогвартсе. Да, она на всякий случай допросила Андреа Сандерс с сывороткой правды и теперь подредактирует ей память, чтобы их версии не противоречили друг другу. Нет, Тома в ее доме никогда не было. Завтра она позвонит сеньоре Мерседес и узнает, что мальчишка весь вечер просидел за игровой приставкой. Тупой маггл, что с него взять?

Эвита Селвин открыла глаза и неловко села в кресле, морщась от подступающей тошноты. Что за мерзость подавали на обед эти магглы? Как только Сандерс уйдет, она сожжет ее никчемный рецепт в камине.

Эвита повернулась к спящей Андреа. Вот ведь, стоило Донне связаться с Квиррелом, как у нее и самой началась паранойя. Разумеется, эта дамочка была настолько невежественна, что о волшебниках и слышать не хотела. Угораздило же их матерей родиться в одном городе! Нужно ее поскорее выпроваживать и заняться по-настоящему важными вещами...

Эвита презрительно скривилась. Что это на нее нашло, когда она укрыла магглу одеялом?

Том одобрительно кивнул и поднялся на второй этаж. За несколько минут успокоив сеньору Эсперансу и внушив ей, что всю ночь она спала крепким сном и ни о каких гостях не помнит, он вышел на улицу. Погода немного испортилась, накрапывал мелкий колючий дождь.

Том развернул спасшую их карту. Хорошо бы вернуться домой раньше мамы, при этом не упуская ее из виду. Есть же короткая дорога?

— К следующей нашей встрече вы соберете информацию о суточном движении Солнца на разных широтах. А в качестве письменного задания сдадите мне небольшое эссе, в котором проанализируете, каким образом эти знания могут быть вам полезны в других дисциплинах школьного курса.

Джастин уже давно признался себе: он не любил астрономию, а похожую на голодную цаплю Аврору Синистру боялся не меньше, чем его одноклассники — профессора Снейпа. Само присутствие на ее уроках давалось ему необыкновенно тяжело: Джастин был классическим жаворонком и едва ли не засыпал перед телескопом. Синистра кружила по классу и требовала точности в расчетах, наблюдениях и выводах. Джастин уже спустя пару занятий был записан ею в безнадежные неудачники.

— Для оценки "Удовлетворительно" достаточно включить в свой обзор зельеварение и гербологию, — добавила Синистра, окидывая дремлющий класс мстительным взглядом. — Тот, кто серьезно относится к моему предмету, поразмыслит насчет трансфигурации и чар.

— А что нужно для того, чтобы получить "Отлично"? — предсказуемо взметнулась в воздух рука Гермионы Грейнджер. Гермиона единственная еще не оставила попыток завоевать расположение Синистры, невзирая на рассказы старшекурсников о том, что профессор не заводит любимчиков раньше четвертого курса, когда и в ее предмете начинают применять магию, и становится, наконец, понятно, кто и для чего пригоден.

— Нужны знания за пределами школьной программы, мисс Грейнджер, — Синистра поправила очки и отложила в сторону свой личный журнал успеваемости. — Древние руны, каббалистика, ритуалы. Предупреждаю сразу, эссе, в которых будет сделан акцент на прорицания, я верну без отметки.

Да, профессор Синистра была убежденной материалисткой — она слишком хорошо знала, что звезды падают вовсе не ради исполнения людских желаний.

Гермиона все же задержалась после занятия: Джастин заметил, что еще во время объяснений Синистры она выписывала на листок свои вопросы. Лично он предпочитал за консультациями обращаться к Иоли: что девушка не знала сама, она всегда могла спросить у их признанного астронома — Табиты Меррисот. Лишний раз привлекать внимание Синистры было неразумно: профессор записывала в свой журнал каждое их движение, поворот головы — разве что не посторонние мысли во время урока — и не упускала случая припомнить их после очередной неудачи. Джастин с ужасом думал о том, что ее предмет останется обязательным вплоть до самого выпуска, а достойные результаты на экзамене требуются в любой мало-мальски приличной профессии.

Так или иначе, Грейнджер, похоже, не боялась попасть в черный список, а Рон Уизли вызвался ее подождать. Джастин выходил из аудитории одним из последних и успел услышать, что Гарри возвращается в их башню один: он пожаловался друзьям на головную боль.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Джастин у Филлис, спускаясь по винтовой лестнице. Девочка передернула плечами.

— Салазара давно не было. Обычно он за пару дней управляется с письмом, а тут почти неделю не прилетал. Интересно, что задержало Тома?

— Домашние задания, — Джастин не видел причин для тревоги. — Ты же сама знаешь, его загружают по полной программе. Представь, что начнется, когда он поступит в Итон. Туда ведь сову так просто не пошлешь.

— Спасибо, утешил, — сердито посмотрела на него Филлис и оглянулась: — О, доброй ночи, Гарри. Как ты?

— Привет, — Поттер слабо улыбнулся, но вид его Джастину совсем не понравился. — Синистра снова заставила меня переделывать карты. И непохоже, что одна из ближайших ночей будет ясной.

— Пенелопа говорила, профессор считает, что на ее предмете строится вся магия, — хмыкнула Филлис. — Хотя иногда мне даже кажется, что она права. Самое незначительное волшебство невозможно без притока энергии Свыше. А когда изучаешь звезды, понимаешь, что мы ничто по сравнению со Вселенной.

— Меня бы такой подход не мотивировал, — зевнул Джастин. Поттер ничего не ответил и рассеянно потер лоб.

— Так к этому относится мама, — пояснила Филлис. — Она всегда говорит: главное, не приписывать себе какой-то сверхестественной силы. Эта магия нам не принадлежит, мы лишь проводники, а значит, и повода для гордости нет. Все это в любой момент может взять и прекратиться, если ты не заслужил.

Джастин усмехнулся, еще раз подумав о том, какие все-таки непохожие матери достались им с Филлис. Конни бы в пух и прах разнесла эту теорию Шерил Сакс, хотя та, скорее всего, благополучно пропустила бы ее возмущение мимо ушей и осталась при своем мнении. Он уж не раз слышал, что с миссис Сакс практически невозможно поссориться — и воочию наблюдал это на примере ее дочери. Более неконфликтным человеком, чем Филлис, была, возможно, только Ханна Аббот.

Неожиданно их остановил слабый вскрик Гарри. Мальчик резко остановился и, схватившись за стену, медленно сполз на пол. Филлис поспешно бросилась к нему, извлекая из сумки небольшой термос с водой.

— Тебе что, плохо? — обеспокоенно спросила она. — Будешь пить?

— Голова, — простонал Гарри, стаскивая с себя очки. — Шрам, он болит.

Филлис осторожно отвела с его лба прядь волос и ахнула.

— Да он весь воспален, Гарри! Так уже было когда-то?

— Не так сильно, — Поттер тяжело дышал. — Несколько недель назад, в один из выходных. Мы играли в плюй-камни, тут все и началось.

— Ты был у мадам Помфри? — вмешался Джастин. — Что она сказала?

— Тогда все прошло само, — Гарри откашлялся, его голос звучал уже увереннее. — Вот и сейчас, боль отступает. И я уже вас вижу.

— Выпей воды все-таки, — настояла Филлис и переглянулась с Джастином. — Ты должен обследоваться. Шрамы не болят до потери сознания, это ненормально. Что о нем вообще говорили доктора?

— Ничего, — Поттер слабо улыбнулся. — Меня никто и не осматривал. Я здоров.

— Темное проклятие прошло через твою голову, спустя столько лет тебя мучают боли, а ты считаешь, что здоров? — поразилась Филлис. — Кругом столько взрослых, а странным это кажется только мне?

Поттер, явно не желая признавать правоту девочки, уже поднимался на ноги.

— Не преувеличивай. Мне сказали, проклятие отразилось от моей головы. Если бы это было опасно, мы бы сейчас с вами не разговаривали.

— Может быть, оно действует, как радиация, — возмущенно посмотрела на него Филлис, — и ты еще наплачешься с ним лет через десять. Как вообще заклинание может отразиться? Мы ведь изучали с профессором Флитвиком принцип действий чар. Любые чары меняют направление только при наличии щита или исказителя пространства.

— Мы еще не учили исключения, — мрачно напомнил Гарри. — Я не знаю. Там ведь никого не было, когда Волдеморт пытался убить меня. Родители уже погибли, а свидетели... Насколько я понял, Волдеморт пришел один.

— А почему он вообще хотел убить тебя? — задал Джастин давно интересовавший его вопрос. — И почему враждовал с твоими родителями? Они были большими людьми на той войне?

Гарри выглядел озадаченно. Если бы Джастин не считал такой расклад невозможным, он бы подумал, что Поттер до сих пор вообще не задавался этими вопросами.

— Кто рассказывал тебе о родителях? — пришла на помощь Филлис. — Профессор Макгонагалл их знала?

— Да, — благодарно кивнул Гарри. — Она сказала, что я похож на отца. Он тоже играл в квиддич. А о Волдеморте я узнал от Хагрида.

— От Хагрида? — Филлис снова растерянно взглянула на Джастина. — От лесника?

— Он очень хороший человек, — мгновенно ощетинился Гарри. Филлис примирительно положила руку ему на плечо.

— Я же не спорю. Но, как ни крути, нападение на твою семью стало поворотным пунктом в войне. Если они считают тебя знаменитостью, могли бы сообщить о чем-то более полезном, нежели о том, как твой отец летал на метле.

Поттер всерьез задумался и молчал, пока они не дошли до лестницы, у которой их пути расходились.

— Филлис, как думаешь, если я спрошу профессора Макгонагалл, она расскажет мне?

— По крайней мере, она должна свести тебя с теми, кто может знать, — ответила Филлис. — Наверняка, у твоих родителей остались друзья, или родственники, или кто-то, с кем они общались здесь... И, Гарри, — попросила она, — не затягивай с визитом в больничное крыло. Если хочешь, мы пойдем с тобой. Я, например, ужасно боюсь докторов. Однажды родители повели меня к стоматологу и вдвоем держали за руки и ноги весь осмотр. Тогда я стала кусаться.

Гарри и Джастин расхохотались в ответ на признание девочки. Ночные события не казались уже такими зловещими.

— Не понимаю, почему я так устаю на астрономии, — пожаловался Джастин Эрни, прежде, чем отправиться в постель. — Сейчас мы начинаем рано, день короткий. Около десяти мы вышли от Синистры, а состояние такое, будто бодрствовали всю ночь.

— Это тренировка перед летом, — мрачно изрек Эрни. — Сестра рассказывала, к летним экзаменам Синистра совсем звереет. Хуже астрономии обычно только зелья сдают. Веселая нас ждет сессия.

* * *

Андреа открыла глаза и увидела потолок гостевой комнаты в доме своей матери. Солнечный луч придирчиво инспектировал старое трюмо, не оставляя пыли ни единого шанса. За завтраком ей придется постараться, чтобы убедить маму не отказываться от поездки в Севилью ради уборки.

Она потянулась, разминая затекшие суставы. Странно, после перелета прошло больше суток, а она до сих пор не восстановила силы. Состояние такое, будто она...

... падала?

События вчерашнего дня замелькали перед глазами с головокружительной скоростью. Обед с Кортазарами, приглашение Эвиты, которое она приняла так бездумно, будто ее сознание было полностью затуманено, огромная комната с горящим камином и высокими книжными стеллажами. Андреа в ужасе выдохнула: ведь она, фактически, выдала Эвите всех, кто так или иначе был посвящен в дела семьи Сакс. Она твердо помнила, что Эвита направила на нее волшебную палочку, обещая, что она навсегда распростится с такими неудобными воспоминаниями.

Почему же, в таком случае, заклинание не подействовало? И как Андреа оказалась в своей постели, словно она и не выходила из дома прошлым вечером?

Ее одежда была аккуратно сложена на кресле: она сама не повесила бы лучше. Даррена в комнате не было, зато с первого этажа раздавались веселые голоса. Андреа обескураженно встряхнула головой и поспешила вниз, на ходу накидывая халат.

Вся семья была уже в сборе, а на столе стояло блюдо с аппетитными оладьями. Мерседес накладывала в хрустальные пиалы домашнее варенье.

— Вот и наша соня, — улыбнулась она дочери. — Я уж думала послать Тома тебя разбудить. Лучше выехать пораньше, чтобы подольше погулять по городу.

— Что происходит? — Андреа непонимающе потерла виски. — Что было вчера?

— В каком смысле? — удивился Даррен. — Ты долго приводила в порядок дом после встречи с сеньорой Эсперансой и Эвитой, а потом легла и спала отвратительно, должен заметить. В двенадцать я вставал, чтобы принести тебе воды, заодно погнал Тома спать. Парень засиделся за компьютерными играми.

Андреа настолько поразилась, что не сразу нашлась с ответом.

— Как? — прошептала она пересохшими губами. — Разве вечером я не выходила?

— Насколько мне известно, нет, — озадаченно взглянул на нее Даррен. — Ты же все время была с Томом. Да что тебе такого приснилось?

— Ты будешь смеяться, — Андреа вздохнула и глубже закуталась в халат. — Том, я действительно сошла с ума и, на самом деле, все время была дома?

— Ну да, — удивленно ответил Том. — Разве ты не помнишь, бабушка плохо себя почувствовала, и мы решили помочь ей и вместе перемыли всю посуду. А потом ты разрешила мне поиграть подольше, а сама читала, а после пошла в спальню.

— Звучит правдоподобно, — пробормотала Андреа. — Ладно, оставим это. А Эвита не появлялась?

— Нет, — пожала плечами Мерседес. — Разве мы ее ждем?

Андреа оставалось только развести руками. Конечно, Эвите не составило бы труда заколдовать и всю ее семью, но почему тогда она оставила ей воспоминания о прошедшей встрече? В качестве предупреждения о том, что Андреа полностью в ее власти? Для того, чтобы закончить начатое позднее? Или кто-то ей помешал?

А может быть, родные правы, и весь этот разговор — не больше, чем игра ее воображения? Сколько раз она уже возвращалась в своих кошмарах в ту роковую хэллоуинскую ночь? Теперь неизвестный убийца обрел облик, использовав для этого человека, которому она меньше всего доверяла. Ведь Донна Забини никак не может быть дочерью сеньоры Эсперансы.

А почему, собственно, не может, тут же возразила она себе. В Англии Забини почти никто не знал, иначе она бы не стремилась так к обществу Конни. Как жаль, что она не может пересказать мужу свой странный сон в присутствии матери. Ведь до возвращения в Лондон она рискует забыть важные подробности.

Что же с ней произошло?

— Милая, ты так и собираешься стоять в дверях с потерянным видом? — серьезно поинтересовалась Мерседес. — Если тебе нездоровиться, лучше перенести поездку.

— Ни в коем случае, — запротестовала Андреа. — Мы обязательно поедем. И ты, мама, тоже поедешь. Ни к чему тебе оставаться дома одной.

* * *

Том никогда не простил бы себя, если бы ему пришлось применять магию по отношению к матери. Откровенно говоря, соблазн стереть ей воспоминания о встрече с Эвитой Селвин был чертовски велик. В то же время, казалось Тому, поступи он согласно велению сердца, и грань, отделявшая его от Эвиты, станет абсолютно призрачной.

Раскаяния по поводу того, как он обошелся с Селвин, Том не испытывал. Беспокоило лишь, что бабушка остается жить в непосредственной близости от этой злодейки. Кто знает, что еще может взбрести в голову ей или людям, посещающим особняк Селвинов. Хоть ее муж и находился под охраной надежных стен Азкабана, никто не гарантировал, что это будет продолжаться вечно. Том читал об амнистиях, побегах, государственных переворотах, а свои способности в ментальной магии расценивал, как исключительно скромные. Случись что, и как быть уверенным, что мистер Селвин или та же Донна Забини не заметят странностей в поведении Эвиты? И тогда бабушка Мерседес первая окажется под ударом — хотя бы потому что страдают всегда невинные.

Мама, похоже, придерживалась того же мнения. Том слишком хорошо знал Андреа, чтобы не понимать: она не верит в настолько реальные и продуманные сны. Мать пока терялась в догадках, но ни на секунду не усомнилась в том, что действительно побывала в доме на Цветочной улице. Она даже рискнула во время последней прогулки вывести их на площадь с фонтаном и сфотографировала дом Кортазаров, явно чтобы показать дяде Биллу.

Эвита все же напомнила о себе, следуя одной из инструкций Тома. Она позвонила следующим же вечером, любезно расспросила "дорогую Энди" о прогулке по Севилье, попросила прислать парочку фотографий и снова сказала, что двери их дома всегда открыты для Сандерсов. По всему выходило, что в ее сознании царит не меньшая путаница, чем в голове у растерянной Андреа.

Том не мог рисковать разоблачением. Мать пришла бы в полный ужас от его методов добиваться своих целей. Организация, которой она руководила, в частности, занималась защитой женщин, пострадавших от домашнего насилия, и Том был убежден, что, узнав правду, мама моментально забудет о той опасности, которую представляла Эвита лично для нее, и начнет видеть в ведьме только несчастную запуганную жертву, на которую натравили змею и засыпали угрозами.

Зато Том ничего не забывал и с нетерпением ждал разговора с Нагайной. Сама того не желая, Эвита дала ему весьма ценную подсказку, полезность которой Том желал проверить прямо сейчас.

— Что скажешь, Нагайна? — пристально уставился он в немигающие желтые глаза. — Эта сумасшедшая женщина, которая хорошо знала твоего бывшего хозяина, никого тебе не напоминает?

— Сколько краев повидала я, сколько женщин знала, — каким-то непостижимым образом Нагайне удавалось тянуть даже согласные. — Почти каждая была в той или иной мере безумна. Двуногие редко отличаются ясным умом.

— Она сказала, что змея обязана исполнять приказы змееуста, — парировал Том. — Я приказал заколдованной змее не нападать, и она подчинилась. Это значит, если ты не желаешь рассказывать о том, как умер твой хозяин, я могу заставить тебя говорить.

— Ты в своем праве, Говорящий, — с непередаваемой иронией отозвалась Нагайна. — Прикажи мне поведать, откуда я явилась и зачем существую, и я буду покорна твоей воле.

— Тогда говори, — сердце Тома пропустило несколько ударов. Неужели все окажется так просто, и он сможет, наконец, помочь Филлис в ее поисках?

Нагайна устроилась поудобнее и ласково обвила его парой колец.

— Семнадцать зим проводила я под солнцем, — неторопливо завела она свой рассказ. — В той земле, что породила меня, двуногие верят, будто Вселенная покоится на голове моего далекого предка. Никто из них не осмелился бы поднять на нас палку. Но одному удалось меня обмануть. Он явился к нашему гнезду с плетеной корзиной и принялся извлекать из простого бамбукового стебля чарующую музыку. Он околдовал меня и похитил, и увез в далекий край, полный песков. Там он принес меня в дар магу, старому, как камень, из которого сложен порог его жилища, и тот маг решил, что я достойна достаться его детенышу, женщине с множеством лиц.

— Что это значит? — перебил ее Том. — Как у женщины может быть множество лиц? Ты хочешь сказать, что она была лицемерна?

— Она была сильна и прекрасна, — горячо возразила Нагайна. — Старый маг очень гордился ей и ее отражением. Женщина увезла меня из страны песков, где я непременно погибла бы. Она посадила меня в глиняный кувшин и перевезла через соленую воду, на север. Там я встретила другого Говорящего. Он был похож на тебя, как на женщину с множеством лиц похоже ее отражение. Он любил беседовать со мной, спрашивал меня о моей родине и нашей позабытой магии. Обещал, что я удостоюсь увидеть Короля.

— Короля? — рассеянно переспросил Том. Змея изъяснялась настолько туманно, что он едва успевал следить за ее мыслью.

— Короля Змей, взгляд которого пронзает плоть, — подобострастно воскликнула Нагайна. — Говорящий знал, что я слаба, и тогда он подарил мне яд, чтобы я могла выплатить женщине с множеством лиц свой долг, если на то будет воля Судьбы. И однажды время пришло. Я больше не видела Говорящего, а от женщины все сильнее пахло страхом и печалью. Она снова посадила меня в кувшин и унесла в дом моего нового хозяина.

— Мистера Сакса, не так ли? — оживился Том. — Эта женщина и есть его таинственная тетя?

— Я уже говорила, мой друг, то, как ты называешь других двуногих, недоступно пониманию змей. Мой новый хозяин был одной крови с женщиной, и он тоже мог носить множество масок. Женщина была сердита на хозяина. Она упрекала его в предательстве, которое карается смертью, и приказала ему поклясться жизнью своего детеныша, что во искупление этого греха он сохранит тайну, которую она ему доверит. Хозяин поклялся женщине, и тогда она оставила ему меня и запечанный ларец, после чего ушла.

— И больше не возвращалась? — нахмурился Том. Шерил утверждала, что Тони никогда не терял связи со своей теткой. Может быть, Нагайна что-то напутала?

— Незадолго до того, как мой хозяин отправился в обитель Ямы, он говорил мне, что вновь видел женщину с множеством лиц, — с легкой ностальгией произнесла Нагайна. — Хозяин не был рад этой встрече. Ровно десять зим искал он ключ к тому, как освободиться от данного им слова, но успеха не достигнув, и меня связал обетом. Только тому я раскрою все тайны, кто задаст мне правильные вопросы. Ты владеешь нашим древним наречием, на котором говорит сам Король, но долг жизни сильнее, мой друг, прости меня.

Том разочарованно выдохнул. Не ожидал он, что Тони Сакс с того света вдруг примется вставлять им палки в колеса. Какие именно правильные вопросы ждет Нагайна? Значит ли это, будто мистер Сакс надеялся, что змея достанется кому-то вполне определенному? И не перешел ли Том этому человеку дорожку своим неожиданным появлением?

— Но почему женщина с множеством лиц доверилась тому, кого считала предателем? — не понимал он. — Будь он хоть десять раз ее родственником, разве она не боялась, что он найдет способ ее обмануть и попросту избавится от тебя и от того, что женщина передала ему на хранение?

— Она была весьма умна, моя госпожа, — задумчиво ответила Нагайна, чем-то напоминая Тому интонации Эвиты Селвин. — Там мы скроем нашу тайну, говорила она, где никто и никогда не догадается искать к ней разгадки.

Змея прикрыла глаза и умолкла, погруженная в воспоминания, и как Том ни звал и ни требовал, больше он не добился от нее ни единого слова.

* * *

Приближался декабрь, и окрестности Хогвартса превратились в живую иллюстрацию к сказке о Ледяной Деве. Озеро покрылось толстой коркой льда, в замке царил страшный холод, а в горах то и дело бушевали снежные бури. Лишь самые сильные и выносливые совы пробивались к школе с письмами, а старшекурсники, вместо того, чтобы в выходной гулять по улочкам Хогсмида и играть в снежки, предпочитали отогреваться в пабе мадам Розмерты.

Джин Грейнджер, хоть и не знала наверняка, где находится Хогвартс, не пропускала ни одного прогноза погоды в северных районах, беспокоилась, что Гермионе холодно, и в каждом письме интересовалась, можно ли послать с совой теплые джемперы и сапоги с меховыми стельками. Гермиона ласково возражала и хвасталась родителям своим новым небольшим достижением: она научилась создавать крошечное пламя, легко умещающееся в стеклянную банку. Огонек грел, но не обжигал рук и оказался незаменимым товарищем в неотапливаемых классах: например, на Астрономической башне или в подземельях.

Несколько недель Гермиона жила в постоянном страхе и вскрывала конверты из дома с небольшой заминкой. Однако, Констанс Финч-Флетчли, похоже, умела держать данное слово, и кредит Гермионы с каждым днем все возрастал. После хэллоуинских событий они с Невиллом больше не были так неразлучны: значительное место в ее жизни заняли Гарри с Роном, и все же, девочка не могла не замечать, насколько условна и неустойчива их неожиданно возникшая дружба. Да, Уизли, пораскинув мозгами, сообразил, что намного удобнее не смеяться над ее рвением к учебе, а извлекать из него пользу, но если речь заходила о чем-то по-настоящему важном, Гермиона оставалась в стороне.

Принимать участие в глупом расследовании мнимых преступлений Снейпа она не желала. Недовольный Гарри попытался обратиться за помощью к Сакс, которая, как правило, все и обо всех знала, но и там потерпел неудачу. Поскольку к мнению Сакс он немного да прислушивался, до поры до времени о профессоре позабыли. Зато с самим Гарри неожиданно стало твориться что-то непонятное. Несколько вечеров он безвылазно просидел в библиотеке, не поднимая головы от старых подшивок газет и делая выписки. Заинтригованная Гермиона попыталась выяснить, что так заинтересовало друга, и тогда Гарри с отсутствующим видом сообщил ей, что пытается больше узнать о семье Поттеров и обстоятельствах гибели родителей.

Очень скоро Гарри понял, что в одиночку такой пласт информации не осилить, и Гермиона рада была предложить свою помощь. Рон уже послал сову родителям, спрашивая, были ли они знакомы с Джеймсом и Лили Поттерами. Первая же мысль, что пришла в голову Гермионе, была о семье Невилла. Ведь если их ближайшие родственники — Меррисоты — были убиты за солидарность с Тем, кого нельзя называть, Энид Лонгботтом наверняка больше других знает об этом.

Гермиона, впрочем, отдавала себе отчет в том, что тетка Невилла слишком невысокого мнения о племяннике, чтобы делиться с ним семейными тайнами. Да и не производила она впечатления воительницы, рвущейся на линию огня. Тем не менее, элементарный логический расчет подсказывал Гермионе, что любая ниточка, тянущаяся от Пожирателей смерти, так или иначе выведет ее на убийство Поттеров. Собственно, и в библиотеку она в тот день пришла, чтобы заняться историей.

От Невилла она уже знала, что в девичестве его тетя носила фамилию Розье. В дополненном издании справочника о том, кто есть кто в магической Европе, этот древний род упоминался чуть ли не через страницу. Значительная часть его давно и надежно осела на континенте, однако несколько поколений обосновались в Марокко, смешавшись с магрибскими колдунами и фактически основав отдельную династию. Две сестры из этой династии были воспитаны на европейский манер, закончили французский Шармбатон и затем вышли замуж за представителей двух чистокровных британских семей. Энид Расальгети Розье — ей справочник отводил целый разворот — стала женой Элджернона Лонгботтома и родила ему троих сыновей и дочь, которые давно покинули Англию. Мужем Друэллы Расальхаг Розье стал некто Цигнус Блэк. Было у них три дочери, но когда Гермиона взглянула на следующую страницу, желая узнать их имена, она с удивлением обнаружила, что текст обрывается, и дальше речь идет уже о совершенно неинтересном ей Эване Розье, убитом аврорами в 1980 году.

Девочка была возмущена всей душой. К печатному слову она относилась почти со священным пиететом и представить себе не могла, что кто-то не постыдится испортить библиотечную книгу. Проверив нумерацию страниц, она рассердилась еще больше — из справочника безжалостно выдернули целых пять листов, и все, судя по оглавлению, были посвящены другой тете Невилла.

Гермиона наугад открыла еще одну книгу с биографиями — и вот тут на смену гневу пришло любопытство. Все повторилось — будто кто-то намеренно хотел удалить из школьных книг любые упоминания о жене Цигнуса Блэка. Гермиона попыталась пойти от противного и честно несколько раз перечитала пару строчек, что история сохранила об этом волшебнике. Ничего полезного из них выделить не удалось: личности трех дочерей, из которых по именам назывались лишь две — Беллатрикс и Нарцисса — никак не помогали приблизиться к поставленной цели.

Определенно, здесь таилось что-то неладное. Девочка прекрасно понимала, что случайно из книг не исчезают целые разделы.

Один из томов она положила в сумку, чтобы почитать перед сном, а остальные вернула на полки. Гермиона хотела уже отправиться спать, как вдруг заметила у стеллажей хорошо знакомую фигуру. Теперь она уже не могла просто пройти мимо, как собиралась изначально.

С Джеммой Фарли они не виделись с самого Хэллоуина. Конечно, Гермиона каждое утро могла наблюдать, как слизеринская староста распекает первокурсников во время завтрака, наслышана она была и о том, как чуть ли не полфакультета безуспешно уговаривает ее принять на себя обязанности ловца в команде. Собственно, и говорить им не о чем, — Гермиона была весьма далека от того, чтобы расценить те несколько небрежных фраз, как дружеское участие. Однако встреча с леди Финч-Флетчли изменила ее сильнее, чем девочка готова была признать. Констанс своим поведением подтверждала, что слова Джеммы имеют все шансы оказаться пророческими, и подсознательно Гермиона надеялась, что слизеринка скажет еще что-нибудь, способное расставить все в голове по местам.

Компания у Фарли подобралась весьма неожиданная, она о чем-то увлеченно беседовала с рэйвенкловскими девочками: Мораг Макдугалл, Падмой Патил и, конечно, Сакс.

— ... как я уже говорила, слишком сложно для первокурсниц. Я могла бы помочь вам составить план, — говорила Фарли. — Работы хватит до самого выпуска. Зато вы здорово выиграете в плане экзаменов: проверять по всей строгости вас не будут, если, конечно, вы не начнете халтурить. Проект не подписывают безоговорочно и бессрочно, у комиссии всегда есть право пересмотра.

— Но ведь это безумно интересно! — Макдугалл была чрезвычайно обрадована. — Мой папа — историк. Ему будет приятно, если это станет семейной традицией. Правда, он больше по египетской магии...

— Никогда не знаешь, что и где пригодится, — подмигнула Фарли. — К тому же, если папа связан с какими-то научными учреждениями, это означает допуск в библиотеки посолиднее хогвартской. И публикации, об этом тоже важно помнить. Если бы мне кто подсказал все это, когда я только поступила в Хогвартс, не тратила бы время на разные глупости вроде квиддича.

— Гермиона, — Сакс, наконец, ее заметила и даже сделала вид, будто рада. — Иди к нам! Будешь свидетелем исторического события!

— Какого еще события? — Гермиона подозрительно оглядела довольных рэйвенкловок. — Что вы задумали?

— Восстановить историческую справедливость, — с пафосом произнесла Падма Патил. — Много столетий диадему Рэйвенкло принято было считать местной легендой, этакой факультетской сказкой для новичков. Мы хотим доказать, что это не просто не вымысел, но прогрессивный метод хранения информации.

— Это благодаря Филлис мы додумались, — подхватила Макдугалл. — Представляешь, она рассказала о том, что магглы не просто записывают информацию на бумагу, но могут сохранять ее на специальных машинах и передавать через кусочки металла. Это так отличается от нашего средневекового книгопечатания! Мы подумали, что такая гениальная идея, скорее всего, просочилась к магглам со стороны, из волшебного мира. А они просто довели ее до ума.

— И тут Падма вспомнила о диадеме, — заключила Филлис. — Ведь все новое — это хорошо забытое старое. А мы ломали голову, для чего вообще Ровене Рэйвенкло понадобилось ее создавать. Вот Энтони удивится, когда узнает, что мы решили сделать свое исследование.

— А это возможно? — глаза Гермионы загорелись, мысль пришлась ей весьма по душе.

— Джемма говорит, что нет никаких препятствий, — ответила Сакс. — Нужно только убедить профессора Флитвика, что настроены мы серьезно. Многие студенты готовили к Жаба или Тритонам серьезные проекты.

— Если направить вашу энергию в нужное русло, вы отлично справитесь, — убежденно заявила Фарли. — Не верю, что если этот метод не применяется массово, никто раньше не пытался сделать что-то подобное. Изобрели же омуты памяти и специальное лунное стекло, из которого делают фиалы для хранения воспоминаний. Здесь и трансфигурация задействована, и чары, и зелья, и ментальная магия. Я поговорю с нашим деканом. Он в этом очень разбирается, а вы, надеюсь, хорошо зарекомендовали себя на его уроках.

Сакс кивала, блуждая взглядом по лежащему перед ней листку бумаги, испещренному пометками. Гермиона заметила любопытный медальон на ее шее, который Сакс рассеянно крутила в руках весь разговор. Издалека она могла рассмотреть лишь некоторые вырезанные на нем руны.

— Мы засиделись и пропустили отбой, девочки, — пожаловалась Джемма, посмотрев на изящные часики на запястье. — Я вас отведу по общим комнатам, не волнуйтесь. В конце концов, это я вас заговорила. Грейнджер, ты тоже не отставай.

Школьные коридоры в поздний час казались настоящим царством победившего мороза. Гермиона грела руки в карманах и надеялась, что к тому моменту, как они доберутся до башни, на ее ресницах не образуется иней. Тем более, что сначала Фарли явно намеревалась проводить своих новых подопечных.

— Вы мне нравитесь, вот и все, — непринужденно призналась она. — Напоминаете меня саму в детстве. В следующем году у меня не предвидится времени даже на полноценный сон. Имею я право хоть что-то делать для себя, а не для учебы, работы, светлого будущего? К тому же, если из вас со временем выйдет толк, вы не забудете, благодаря кому все начиналось. Приятно чувствовать себя покровительницей юных талантов.

Рэйвенкловки дружно покатились со смеху, а Гермиона невесело отметила, что ей вряд ли кто-либо сделает такое предложение. Для этого она не обладала ни деньгами Джастина, ни везучестью Гарри, ни обаянием Сакс. Полагаться она могла только на свои силы.

— Держитесь за перила, — раздосадованно предупредила Фарли, чуть было не потеряв равновесие. — Шестой год учусь, и с каждым днем все сильнее ненавижу эти лестницы! Однажды, из-за того, что одна из них изменила направление, я опоздала к декану. Тогда еще я не получила значок старосты и уж было начала думать, что он для меня навсегда потерян. Наш декан очень не любит, когда опаздывают.

— Мы заметили, — охотно подтвердила Макдугалл, и подружки снова рассмеялись над чем-то, понятным только им. Гермиона терпеливо дождалась, пока лестница остановится, и шагнула в неизвестный коридор.

— Хорошо, что нас хотя бы не занесло на третий этаж, — сказала Фарли. — Как вспомню о предупреждении директора, радуюсь, что живу в подземельях. Сейчас, похоже, мы находимся на седьмом. Здесь полно неиспользуемых классов... Погодите, я должна посмотреть в окно, чтобы сориентироваться. Не хочется делать слишком большой круг, не люблю объясняться с Филчем.

Ближайшее окно обнаружилось лишь в конце коридоре, и пока Фарли тихо бранилась на непредсказуемую магию замка, Гермиона, прислонившись к холодной стене, мечтала о теплой постели и хорошем отдыхе. Меньше месяца оставалось до каникул, и ей предстояло хорошенько продумать то, что имеет смысл рассказать родителям.

Ее вдруг пронзила страшная догадка. Пока все ее помыслы занимала леди Финч-Флетчли, Гермиона совсем позабыла о том, что Сакс тоже магглорожденная, и ее мать хорошо знакома с миссис Сандерс. Историю с троллем хотелось оставить в прошлом и забыть, как страшный сон, но как быть, если Сакс уже успела отослать домой погибельное для нее письмо?

— Ничего себе, — голоса рэйвенкловок доносились из-за приоткрытой двери. Фарли тоже их услышала и, недовольно насупив брови, вошла в пустой класс. Гермиона последовала за ней.

— Я думаю, сейчас неподходящее время для того, чтобы разбредаться по школе, девочки, — строго проговорила она. — А это что такое?

Парты в этом классе были небрежно сдвинуты к стенам, а в самом центре комнаты стояло огромное зеркало высотой до потолка. На верхней части позолоченной рамы была выгравирована странная надпись.

— Еина-леже-е-чяр огеома сеш авон оциле ша-ве-ню авыза копя? — по слогам прочитала Падма и вопросительно взглянула на Джемму. — Это что, анаграмма?

— Вы не помните "Алису в Зазеркалье"? — Филлис с усилием оторвалась от зеркала и улыбнулась. — Как правильно читать зеркальные книги?

— Поднести их к зеркалу и посмотреть на отражение, — подсказала Гермиона, заметив озадаченный вид девочек и Джеммы. — А в данном случае, можно просто прочитать наоборот.

— Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание, — быстро перевела Фарли. — Так это артефакт? Интересно, почему его поставили в этом классе? Лучше бы нас тут никто не застукал, девочки, пойдемте! Сакс, что ты застыла, как истукан? Никогда не видела себя в зеркале?

— Я вижу не только себя, — прошептала Филлис. — Там мой отец... мама... вся моя семья... и еще...

— Этот артефакт работает даже без заклинания? — поразилась Фарли. — Сакс, срочно отойди подальше! Если он не поглощает магию, наверняка питается твоей энергией, — слизеринка быстро приблизилась к Филлис и буквально оттолкнула ее в сторону. А вот сама не смогла удержаться от того, чтобы не бросить быстрый взгляд в глубину зеркальных отражений.

— А вы что тут забыли? — от грозного окрика с сильным акцентом девочки чуть было не подпрыгнули. Гермиона невольно отшатнулась, завидев отвратительного вида мужчину средних лет, тело которого было страшно искривлено, а руки болтались, будто на шарнирах. Мужчина уставился прямо на них черными глазами, кажущимися неестественно большими за толстыми стеклами роговых очков.

Фарли сильно занервничала и заговорила со странным волшебником почему-то на чистой латыни. Гермиона пока недостаточно хорошо знала этот язык, но даже по интонациям Фарли легко было понять, как явно она стремится подчеркнуть свое безграничное раскаяние.

На незнакомом языке голос мужчины звучал не столь пугающе, а слова Фарли, похоже, достигли цели: простился он с ними довольно тепло и даже изобразил что-то вроде светского поклона. Староста вывела девочек из класса.

— А теперь быстро в ту сторону, — скомандовала она. — Мастер Раканати — человек непредсказуемый, а мы не в том положении, чтобы играть с судьбой. Интересно, зачем это директору понадобилось такое зеркало...

— Почему ты думаешь, что оно для директора? — усомнилась Макдугалл. Фарли раздраженно передернула плечами.

— А кто еще мог позволить Раканати работать в школе по ночам? Таких артефактов в Хогвартсе пруд пруди, преподаватели привозят их из путешествий, попечители иногда дарят или передают на временное хранение, что-то сохранилось с незапамятных времен, но я еще ни разу не находила их оставленными фактически без присмотра. У Раканати своя мастерская в Хогсмиде, а это значит, что днем зеркало просто стоит здесь, и хорошо, если класс надежно запирают.

— По-твоему, оно опасно? — Патил обеспокоенно взглянула на непривычно тихую Сакс.

— Все, созданное с неясной целью, опасно, — ответила Фарли. — Такие вещицы давят на психику. Тайные желания, к сожалению, далеко не всегда становятся приятным и красивым открытием. Да и магия зеркал, сама по себе, не такая уж светлая. Нужно очень твердо стоять ногами на земле, чтобы использовать ее правильно.

— Оно напомнила мне зеркало тролля из "Снежной королевы", — Сакс была сама не своя, уже который раз за вечер без тени смущения ссылаясь в присутствии чистокровной слизеринки на маггловские истории. — Этот тролль изготовил волшебное зеркало, в котором все доброе казалось злым, а злое лишь ярче бросалось в глаза. Когда это зеркало разбилось, осколки разлетелись по всему свету. И если они попадают в сердце, оно превращается в кусок льда.

Гермиона тысячу раз слышала и перечитывала сказку о Кае и Герде, но именно сейчас, в холодном темном замке, она обрела новое, жуткое звучание. Похоже, Филлис удалось произвести впечатление даже на непробиваемую Фарли: та встревоженно огляделась по сторонам и прибавила шагу.

— А почему ты говорила с ним на латыни? — спросила Гермиона. — Он иностранец?

— Не знаю, откуда родом его предки, но Раканати с прошлого века держали лавку в Лютном переулке, — пояснила Фарли. — Когда дела у них пошли лучше, перебросили свое дело в Хогсмид. Тогда разразился ужасный скандал, коренные жители протестовали очень бурно... Мастер принципиально не говорит по-английски. Живет очень замкнуто. Владеет латынью, потому что она нужна для заклинаний, гоблинским языком, потому что ведет на нем дела, и русалочьим наречием, потому что для создания зеркала необходима вода из волшебного источника. Сыновей воспитывает так же. Удивительно, как ему вообще удалось их завести, с такой-то репутацией, — она тут же осеклась, сообразив, что это не лучшая тема для обсуждения с первокурсницами.

— Надеюсь, мне не нужно прибегать к драконовским методам, чтобы убедиться в том, что вы не станете болтать лишнего о зеркале? — спросила Фарли, прежде чем за рэйвенкловками закрылась дверь общей комнаты. — Мне удалось убедить мастера Раканати не сообщать директору об этом недоразумении, но если в тот класс начнут сновать любопытные искатели приключений, баллы полетят с вас четверых. И я не стану разбираться, кто виноват на самом деле.

Макдугалл и Патил дружно уверили Джемму, что и не помышляли разглашать тайны ночного Хогвартса. Гермиона не без оснований полагала, что куда сильнее слизеринку тревожит неестественно молчаливая и подавленная Сакс. Филлис сказала, что увидела в зеркале свою семью, и Гермиона подумала, что ничего не знает об этой девочке. Она даже не дала себе труда задуматься, почему Сакс живет только с матерью, и сейчас представить себе не могла, чем образ близких мог так ее взволновать и расстроить.

— Если завтра будут спрашивать, где ты была, ссылайся на меня, — разрешила ей Фарли по дороге в башню Гриффиндора. — И не вздумай ходить к тому зеркалу, чтобы его изучить. Или что ты там наплела Макгонагалл про тролля?

— Ты знаешь, почему я оказалась в той части замка, — ответила Гермиона. — Я благодарна, что ты ничего не рассказала своему декану.

— На твоем месте, я бы не так полагалась на мое безупречное благородство, — фыркнула Джемма. — Как знать, может быть, это наш декан решил не выносить сор из избы? Надеюсь, Меррисот больше тебя не беспокоит?

— Мы пока не встречались. Но я думаю, если бы она заглянула в зеркало Еиналеж, среди прочего увидела бы, как меня выгоняют из школы.

— Если бы все наши желания были так легко исполнимы, — рассмеялась Джемма. — Боюсь только, что для Табиты ее мечты останутся всего лишь мечтами. Пока никому из волшебников не по силам возвращать жизнь.

— А твое желание? — не удержалась Гермиона. — Я видела, что ты успела заглянуть в зеркало, прежде чем пришел Раканати и выгнал нас.

— С моим желанием все намного хуже... — вздохнула Фарли. — Оно уже исполнилось, — почему-то в ее голосе не слышалось радости.

Гермиона долго не могла заснуть этой ночью. А когда сон все же одержал над ней непростую победу, снилось ей загадочное зеркало, образы в котором сменяли друг друга так быстро, что среди череды отражений девочка так и не смогла выделить свое заветное желание и горько расплакалась.

* * *

Убедившись в том, что бронь на билет оформлена правильно, Андреа положила трубку и вернулась к повседневным делам. Мама прилетала за неделю до Рождества и сейчас, должно быть, собирала для них огромные сумки с подарками. На этот раз Андреа особенно радовалась тому, что Мерседес проведет праздники в Лондоне, хоть и до сих пор не представляла, как сообщит о том, что одной из ее соседок по квартире станет огромная змея, с которой имеет обыкновение болтать перед сном ее любимый внук. Том, конечно, пообещал, что не станет шокировать бабушку, но на зимние каникулы из Хогвартса возвращались Филлис и Джастин, а это означало, что поездки в Косой переулок не избежать, а Мерседес вряд ли согласится списать странные названия купленных книг на экстравагантность современных авторов.

Открыв папку со стопками прошений, Андреа принялась изучать краткие резюме пространных обращений, составленные для нее Шерил, часть фамилий внося в специальную ведомость. На повестке дня оставалось лишь несколько телефонных звонков за океан, а там уже и пора было забирать Тома из школы. Только после возвращения из Испании Андреа прочувствовала, насколько любит свои уютные и предсказуемые будни.

Разговор с Биллом лишь укрепил ее подозрения: друг признался в том, что Конни каким-то образом проведала об их отъезде и любезно выложила всю информацию Донне Забини, не подозревая, какой опасности подвергает всю семью Сандерсов. Очевидно, ведьма позвонила сестре и попросила ту истребить любопытство путешественников на корню. Но стоило друзьям задуматься о том, что помешало Эвите довести до логического завершения свой план, как все их измышления заходили в тупик. Донна продолжала изредка появляться в доме Финч-Флетчли, но с Биллом держалась отстраннено-вежливо, словно Эвита ей ничего не передавала.

— Энди, к тебе гости, — Шерил появилась, как всегда, незаметно. — Констанс Финч-Флетчли. Говорит, дело срочное.

— Стоит помянуть черта, — мрачно констатировала Андреа. Срочные дела Конни, как правило, подразумевали непредвиденные расходы, потерянное время и жестоко убитые нервные клетки. — Ты поработай пока здесь, так она скорее уйдет. Может, еще и получится попасть домой вовремя.

Шерил тихо рассмеялась и пригласила Конни войти. Андреа с облегчением отметила, что леди Финч-Флетчли не отказалась пока полностью от маггловского гардероба, и выходя в город, продолжает выглядеть традиционно. Долг обязывал ее принимать самых разных посетительниц, однако объяснить сотрудницам появление особы, разряженной по моде шестнадцатого века, было бы проблематично. Марта, девушка, присматривавшая за Томом, и так, похоже, мысленно записала Конни в последовательницы какой-нибудь секты.

— Энди, милая! — когда с восторженными приветствиями было покончено, Конни бесцеремонно поставила на ее стол битком забитую крокодиловую сумку и поудобнее устроилась напротив. — Ты двадцать четвертого вечером будешь свободна?

Андреа выдержала небольшую паузу, напоминая себе о том, что пока Джастин не находится в безопасности, она не вправе ссориться с его матерью. Вечно занятой Билл за всем не углядит один.

— Мы ведь уже договорились, что празднуем Рождество все вместе у нас дома. Естественно, что за день до этого я буду заниматься подготовкой. Или ваши планы изменились?

— Не принципиально, — спокойно возразила Конни. — Но ты должна мне помочь. Тебе ведь известно, ее Высочество обычно празднует Рождество в Сандригемском дворце, вместе с членами королевской семьи. Однако за день до этого мой отец устраивает благотворительный прием, на который будут приглашены многие значимые фигуры при дворе, в палате лордов, в правительстве. Тебе должно быть интересно такое мероприятие, ведь ты тоже, некоторым образом, имеешь отношение к благотворительности.

— И что я должна делать? — вздохнула Андреа. — Просто прийти?

— Не совсем, — мило улыбнулась Конни. — Так получилось, что основные организационные хлопоты легли на меня. Кто-то должен разделить их со мной, ведь это такая ответственность. Даже леди Фламель приедет, а я и не рассчитывала, что мне когда-либо доведется принимать ее в доме моего отца. И, конечно, я уже послала пригласительные Донне и семье Лонгботтомов.

Андреа прикрыла глаза, искренне надеясь, что если она не будет видеть Констанс, та развеется, как мираж. Чуда, однако, не произошло. Истолковав ее молчание, как согласие помогать, Конни с энтузиазмом поведала им, как именно она представляет себе идеальный праздник. Судя по всему, первые шаги надлежали предпринять уже сейчас.

— Опять придется повесить рождественский ужин на маму и Марту, — пожаловалась Андреа Шерил, когда успокоенная Конни все же отбыла восвояси. — Том скоро начнет на меня обижаться. Стоит у меня появиться хоть капельке свободного времени, Конни как будто чувствует и пожирает его. И ведь отказаться нельзя. Для чего потребовалось приглашать туда Забини!

— А привози Тома к нам с утра, — вдруг предложила Шерил. — Это середина недели, никто не работает, мы с Филлис абсолютно свободны. Я могла бы сводить детей в Косой переулок, там, наверно, весело, все в елочных игрушках, фонариках, сладостей море. Все лучше, чем дома сидеть. Сеньоре Мерседес будет не до Тома, уж я-то представляю, что такое приготовить ужин на пятнадцать человек.

— Ты так много делаешь для нас, — с благодарностью сжала Андреа ее руку. — Иногда мне даже неловко, я не только свалила на тебя все обязанности по работе, ты еще и моим сыном занимаешься.

— Что за глупости, — возмутилась Шерил. — Том — чудесный и воспитанный мальчик, мы всегда рады такому гостю. У нас все равно дела в волшебном Лондоне. Отправляюсь на родительское собрание.

— Как это? — заинтересовалась Андреа. — Вас снова Макгонагалл приглашает?

— Нет, на этот раз встреча с деканом Филлис, — пояснила Шерил. — Представляешь, он сам мне позвонил. По голосу приятнейший дедушка, и Филлис всегда замечательно о нем отзывается. Он должен привести еще одного их профессора. Филлис с подругами решили заниматься каким-то научным проектом, и меня попросили ознакомиться с деталями и дать свое официальное согласие.

— Какая молодец Филлис! — порадовалась Андреа. — Вижу, она уже вполне освоилась в школе. А по вашему вопросу нет никаких новостей?

— Наши возможности ограничены, — с сожалением констатировала Шерил. — Сара Гольдштейн, жена Майка, чистокровная, хорошо знает всю эту кухню, но посуди сама, не стану же я показывать ей те фотографии и спрашивать, знакомы ли ей люди на них. Хотя, возможно, это и есть самое легкое решение проблемы.

— Нет, — резко возразила Андреа, припомнив давнишние аргументы Билла. — Ты не знаешь, кто может оказаться врагом. И Филлис скажи, чтобы со своими друзьями была осторожнее. У меня на душе тревожно. И вообще, я поражаюсь твоему спокойствию. Мне иногда звонит Джин Грейнджер, мама Гермионы — так мне кажется, я больше знаю о событиях внутри Хогвартса, хотя мой ребенок там не учится.

— Знаешь, Энди, что любит повторять мой папа? — улыбнулась Шерил. — Воспитание детей похоже на стрельбу из лука. Тот, кто стреляет, должен достаточно сильно натянуть тетиву и направить лук в нужную сторону. Но настоящий результат ты не увидишь, пока не отпустишь стрелу. Думаю, настало время Филлис доказать, что чему-то мы ее все-таки научили. Я полностью доверяю ее здравому смыслу.

Андреа только покачала головой. Похожей на Шерил невозможно было стать в результате самоубеждения и даже длительной работы над собой — нет, такой можно только родиться. Том рассказывал, что Филлис описывает матери в мельчайших подробностях чуть ли не каждый свой день. При этом Андреа отлично понимала, что случись ей завести с подругой разговор о любом незначительном эпизоде из школьной жизни, и Шерил удивленно округлит глаза и сделает вид, будто впервые в жизни об этом слышит. "У нашей Филлис снега зимой не выпросишь, ничего лишнего не рассказывает", — было ее любимой присказкой. Саксы всегда жили своим маленьким мирком: их любезность и гостеприимство обманчиво заставляли тебя чувствовать себя чуть ли не центром их мира, а потом оказывалось, что тебя не пустили дальше прихожей.

Шерил проводила начальницу до парковки, пожелав ей приятного продолжения дня, и вернулась на свое рабочее место. Хотя с важными делами они разобрались сообща, она не торопилась уходить. Крошечная квартирка, которой она так и не смогла передать хоть малой толики тепла и уюта их прежнего дома, навевала мрачные мысли, которые неизбежно находили отражение на бумаге. А Шерил совершенно не хотелось жаловаться в письмах Филлис — в конце концов, она жива и здорова, у нее есть работа и крыша над головой, и, в отличие от Конни Финч-Флетчли, она не попадается под горячую руку свирепым чудовищам.

Шерил не понимала, почему Конни молчит о тролле, — насколько она успела изучить эту женщину, дело пахло грандиозным скандалом на весь волшебный мир. Однако, обманув все ее ожидания, Конни держалась так, будто хэллоуинский ужин был приятнейшим воспоминанием из ее светской жизни. Шерил это порядком удивляло, однако она справедливо решила не вмешиваться и не просвещать Андреа в ее неведении. В конце концов, у этих женщин есть мужья и определенная власть, а ей, покуда дочери ничего не угрожает, лучше не искать проблем на свою голову.

Шерил достала из портфеля незаконченное письмо в Хогвартс и присланную дочкой папку с описанием их проекта. Она не слишком разбиралась во всей этой волшебной терминологии, но не хотела ударить в грязь лицом перед деканом Флитвиком и профессором, которого он приведет на встречу. Пока что задумка дочери представлялась ей неким синтезом психологии и высоких технологий, приправленных серьезным историческим исследованием. Филлис еще в первый день успела поделиться с ней мыслью стать в будущем профессором в этой волшебной школе — и Шерил искренне надеялась, что в избранном ею направлении будет как можно меньше колдовства.

По крайней мере, предложенная инициатива заслуживает всяческого поощрения. Шерил несколько минут рассматривала копию старинной гравюры, изображавшей пожилую леди в короне, а затем достала из сумки перьевую ручку и принялась за ответное письмо. Когда-то в детстве она ненавидела уроки чистописания, которые придумал для нее отец, поскольку не представляла, где в современном мире ей может пригодиться навык писать чернилами. На Небесах, как водится, снисходительно улыбнулись и рассудили по-своему.

* * *

Филлис слишком поздно сообразила, что Гарри Поттер на рождественские каникулы остается в школе. Шанс договориться с мамой и пригласить его провести эту неделю у них был упущен. Тому придется подождать до лета, и это ее совсем не радовало.

Разумеется, магглорожденные первокурсники с особенным нетерпением ждали встречи с семьями и готовились к празднику со всей ответственностью. Пенелопа и Бриенна еще в прошлый поход в Хогсмид приобрели для Филлис красивую шкатулку, которую она собиралась подарить матери. Изготовлена она была из дерева, украшена мелкой россыпью бисера и усовершенствована чарами расширения пространства. Филлис сикль к сиклю откладывала нужную сумму с самого лета. На подарок для Тома денег предсказуемо не хватило, и она надеялась, что друг отнесется с пониманием к ее бедственному положению, благо, Джастин пришел к ней на выручку и предложил вместе подарить хорошую книгу. За помощью в приобретении подарков он обратился к Иоли Дэвис и Джоэлу Бэрку, которые с радостью доставили из Хогсмида целую гору красивых коробок с бантиками и шуршащих пакетов.

На уроке зельеварения было так холодно, что она всерьез сожалела о невозможности погреть руки о котел. Ученики в преддверии конца семестра расслабились, насколько это вообще было возможно в присутствии профессора Снейпа, и даже проверочный урок, общий для всех факультетов, не мог вернуть их в рабочее русло.

Драко Малфой, верный себе, отпускал язвительные комментарии в адрес Поттера.

— Поверить не могу, что кто-то остается в школе на рождественские каникулы, потому что дома их никто не ждет, — произнес он довольно громко. — Бедные ребята, мне их жаль.

— О, ты скажешь об этом Джемме? — Лиза Турпин сидела прямо перед Малфоем, и ее ужасно раздражала его постоянная болтовня. — Она как раз этим утром попросила профессора Макгонагалл включить ее в список бедных ребят.

Малфой злобно сверкнул глазами, но промолчал. Никому не хотелось ссориться со старостой, хотя лично Фарли его терпеть не могла. Филлис своими ушами слышала, как Джемма недоумевала по поводу того, что у таких достойных родителей, как мистер и миссис Малфой, мог получиться настолько бестолковый ребенок.

Кроме Фарли Гарри предстояло составить компанию всему семейству Уизли, Стреттону и Сэмюэлсу из квиддичной команды Рэйвенкло — ребята хотели использовать свободное время для дополнительных тренировок, хотя Филлис не представляла, как в такой мороз возможно удержаться на метлах, — гриффиндорке Кэти Белл и ее подругам — сестрам Лианне и Тамсин Эпплби, и еще парочке старшекурсников, семьи которых жили в Хогсмиде, в пятнадцати минутах ходьбы от замка. Иоли Дэвис впервые проводила каникулы с семейством Бэрков на правах будущего члена семьи — похоже, их свадьба с Джоэлом была уже решенным вопросом. Как и Флинты, и другие старые семьи, вместо Рождества Бэрки праздновали языческий Йоль: не далее, как прошлым вечером, Бриенна просвятила рэйвенкловских девочек относительно основных традиций праздника.

Табита Меррисот и Невилл тоже уезжали — мальчик не выглядел слишком воодушевленным предстоящей встречей с родственниками, и Филлис вполне понимала, почему. Почти каждому в замке уже довелось ощутить на себе всю силу дурного настроения Табиты накануне праздников. Для Филлис это была уже вторая зима без папы. Первую, признаться, она помнила смутно: разве что отметка термометра держалась ниже обычного, по улицам полноправным владыкой разгуливал пронизывающий ветер, мама часто плакала, а огоньки свечей, которые каждый вечер по традиции целую неделю зажигал дедушка, вместо привычной радости заставляли сердце сжиматься в тугой комок.

После занятия профессор Снейп попросил ее ненадолго задержаться.

— Несколько дней назад ко мне подходила мисс Фарли, — без предисловий начал он. — Она утверждает, что Вы вместе с вашими однокурсницами изъявили желание заниматься неким проектом.

— Это так, сэр, — кивнула Филлис. Со Снейпом безотказно работал только один стиль общения: минимум слов — максимум информации, если есть возможность — промолчи.

— Также ко мне обращался профессор Флитвик, — продолжал Снейп. — По его оценкам, ваше исследование имеет некоторые шансы оказаться успешным и даже полезным. Как вы понимаете, в том случае, если оно будет утверждено, вам придется уделить особое внимание вполне определенным курсам, среди которых и мой предмет.

— Да, сэр.

— Должен признать, мисс Сакс, Вы не лишены склонности к науке приготовления зелий, — из уст Снейпа это звучало, как наивысший комплимент. — В вас развиты необходимая концентрация внимания и память. На основании этого берусь судить, что и ментальные науки при соблюдении ряда условий будут успешно Вами освоены. К сожалению, не могу сказать того же о мисс Патил и мисс Макдугалл. Вам следует рационально распределить обязанности в вашей работе, учитывая сильные стороны каждой.

— Мы думали над этим, сэр, — ответила Филлис, — и обсуждали с Джеммой. Если у меня есть возможность выбирать, я бы хотела заниматься предметами, не подразумевающими прямого магического воздействия. Я говорю о зельях, ментальных науках и астрономии, сэр. Если, конечно, Вы не возражаете. Кроме того, мне легко дается арифмантика, и я могла бы взять на себя расчеты.

Впервые во взгляде Снейпа промелькнуло что-то, похожее на заинтересованность.

— Могу я спросить, чем обусловлен Ваш выбор?

— Я магглорожденная, сэр, — пожала плечами Филлис. — Я привыкла учиться по системе, принятой в школах магглов, и мне легче усваивать материал, имеющий хотя бы относительно рациональное объяснение. Вряд ли я смогу сказать новое слово, допустим, в трансфигурации, если плохо представляю, как она работает. Выучить наизусть заклинания — это ведь далеко не все.

Снейп усмехнулся, но никак не прокомментировал ее слова.

— Профессор Флитвик уже сообщил Вам о том, что для утверждения Ваших грандиозных планов потребуется разрешение семьи. Поскольку ментальными науками редко начинают заниматься в столь юном возрасте, я тоже буду присутствовать на встрече с Вашими родителями.

— С моей мамой, — рассеянно поправила его Филлис. — Папа умер полтора года назад... Скажите, профессор, — спросила вдруг она, — а бывает такое, что человек никогда раньше не изучал ментальные науки и все же может сознательно ими пользоваться?

— Врожденный окклюментивный щит? — предположил Снейп. — Защита сознания? Такое бывает.

— Я имею в виду чтение мыслей, способность к внушению или... причинение боли? — Филлис понимала, что ступает по тонкому льду, но Снейп впервые на ее памяти был столь разговорчив, и она не могла упустить такой удобный момент.

Глаза профессора потемнели.

— Вы основываетесь на личном опыте, мисс Сакс? Имеете в виду кого-то определенного?

Чтобы не выдать себя взглядом, Филлис отвернулась к книжному шкафу. Чувствовала себя она очень неуютно.

— Я слышала, что такое возможно. Интересуюсь чисто теоретически.

— Вот как, — Снейп помолчал. — Это редкий талант, мисс Сакс, и сомневаюсь, что Вы им наделены. Я знал лишь двух волшебников со столь выдающимися способностями, один из них — небезызвестный Вам профессор Дамблдор.

Филлис кивнула, принимая информацию на вооружение. Значит, директор может читать мысли... Шанс, что ее скромная персона когда-либо станет предметом интереса человека такого уровня, равнялся практически нулю, но все же она пообещала себе быть осторожнее.

— А кто второй?

Снейп молчал чуть больше необходимого, прежде чем произнести:

— Волшебник, которого в определенных кругах называли Темным Лордом. В отличие от профессора Дамблдора, он весьма активно использовал свой дар в дурных целях. Вы должны понимать, что применение легиллименции ограничено как законом, так и понятиями общечеловеческой морали.

— Конечно, сэр, — отозвалась Филлис. Сделанное открытие ее порядком ошеломило. В хорошую же компанию попал Том — как будто мало ему было оказаться змееустом!

— Думаю, это все на сегодня, мисс Сакс, — отпустил ее Снейп. — В случае положительного решения Вашей матери, я сообщу, какие дополнительные материалы по зельеварению Вам надлежит начать изучать. Пока можете быть свободны.

— Благодарю, сэр, — улыбнулась Филлис. — Хорошего вам праздника.

— Вам также, мисс Сакс, вам также, — Снейп собирался направиться в свой кабинет, однако его внимание привлек шум за дверью. Опередив Филлис, он резко толкнул дверь и вышел.

— Уизли! — Филлис даже вздрогнула от неожиданного окрика. Выглянув из-за плеча Снейпа, она увидела, что узкий коридор полностью занимает огромная пушистая ель, а Уизли и Малфой сцепились прямо перед кабинетом зельеварения, не задумываясь о последствиях.

— Его спровоцировали, профессор Снейп, — откуда-то из-за мохнатых лап ели раздался бас Хагрида. — Этот Малфой его семью оскорбил, вот!

Филлис могла только разводить руками, наблюдая за этой глупой и бессмысленной враждой. Она не знала, с чего все началось: казалось, Гарри Поттер и Драко Малфой уже приехали в школу злейшими врагами, а Рон так и вовсе пылал праведной ненавистью ко всему слизеринскому. Ничего подобного не наблюдалось ни на Рэйвенкло, ни на факультете Джастина, и Филлис порой задавалась вопросом, как Гермиона вообще это терпит.

— Может быть, но в любом случае, драки запрещены школьными правилами, Хагрид, — вкрадчиво произнес Снейп. — Уизли, из-за тебя твой факультет получает пять штрафных очков, и можешь благодарить небо, что не десять. Проходите вперед, нечего здесь толпиться.

Малфой и двое его спутников-увальней, которых Филлис до сих пор так и не научилась различать, бесцеремонно протиснулись между елью и стеной и удалились, весьма довольные своей детской выходкой. Филлис осторожно обошла профессора, который, коротко кивнув ей, закрыл за собой дверь.

— Я его достану, — яростно прошептал Уизли, глядя в ту сторону, куда ушел Малфой. — Однажды я обязательно его достану!

— Ненавижу их обоих, — подхватил Гарри. — И Малфоя, и Снейпа.

— Да бросьте, ребята, Рождество же скоро! — оптимизму Хагрида можно было только позавидовать. — Я вам вот что скажу — пошли со мной в большой зал, там такая красота сейчас, закачаешься!

— Привет, Филлис! — заметила ее Гермиона. После ночной прогулки по спящему Хогвартсу и приключению с зеркалом Грейнджер не то что бы смягчилась по отношению к ней, но, по крайней мере, не делала такой вид, будто они незнакомы. Филлис тоже благоразумно решила не выказывать личной неприязни — пример Поттера и Малфоя как нельзя лучше напоминал о том, как это может выглядеть со стороны.

— Гермиона, ребята, — вежливо кивнула она. — Мистер Хагрид, здравствуйте!

— Да какой я мистер! — великан даже смутился! — Зови меня Хагридом, как все!

— Договорились, — Филлис улыбнулась. — Что у вас тут происходит?

— Малфой, — прошипел Гарри, словно это все объясняло. — Вот здорово было бы, если бы его исключили!

— И уволили Снейпа, — подсказал Рон. — Он во всем на стороне этих змеенышей, чтобы они ни вытворяли!

— Придется вам терпеть Снейпа еще шесть с половиной лет, — бескомпромиссно отрезала Филлис. — Он будет одним из профессоров-кураторов нашего с девочками проекта. Вот закончим школу — потом делайте, что хотите.

— Ваш проект? — глаза Гермионы загорелись. — Неужели вам удалось его продвинуть? И директор разрешил?

— Джемма Фарли, староста Слизерина, попросила профессора Снейпа, чтобы он в этом поучаствовал, — рассказала Филлис. — Не знаю, как ей удалось его уговорить, но он обещал встретиться с моей мамой на каникулах. Профессор Флитвик вообще обрадовался. Сказал, тема сама по себе интересная и нужная. Правда, он не уверен, что имеет смысл брать за основу легенду о диадеме Рэйвенкло, но у нас так много времени впереди, кто знает, что нам удастся выяснить!

— Вот вы умницы! — восхитился Хагрид. — Сами, стало быть, придумали и тут же взялись за дело! Так и немудрено, на вашем-то факультете. Недаром такая слава о рэйвенкловцах ходит.

— Хагрид, а ты где учился? — спросила Филлис. — Ты ведь учился в Хогвартсе?

Судя по выражению лица Хагрида, вопрос ее был немного неуместен и довольно неприятен великану.

— Учился, — пробурчал он. — Выгнали меня, вот что. Прямо с третьего курса. Гарри вон знает. Волшебную палочку мою пополам сломали, чудеса творить запретили. Дамблдор разрешил мне в школе остаться, лесником. Иначе куда бы я пошел, недоучкой? Великий человек — Дамблдор...

— Прости, я не знала, — извинилась Филлис. — Не хотела тебя обидеть.

— Ясное дело, не хотела! Да я и не обижаюсь. Сам виноват, сам тогда сдурил. Вы лучше поглядите, какая красота! Последняя ель осталась!

В большом зале и вправду было, на что полюбоваться. Профессор Макгонагалл и профессор Флитвик украсили его чудесными рождественскими игрушками и фигурками поющих ангелов, елочные бусы сверкали каждые на свой манер, а на стенах висели традиционные венки из омелы и остролиста. Филлис понадеялась, что к ее возвращению в школу большой зал еще не успеет принять свой будничный вид, и она тоже сможет насладиться вкусным ужином в этой сказочной атмосфере.

— Вот и декан здесь, нужно рассказать ему о разговоре с профессором Снейпом, — отметила она, но Гарри ее задержал.

— Я тоже хотел с тобой поговорить. Помнишь, о том случае, с трехголовой собакой...

— Вы все никак не успокоитесь! — рассердился Хагрид. — Еще и Филлис морочите голову! Я же сказал вам в это дело не лезть! Нет вам дела до того, что там Пушок охраняет, и все тут!

— Пушок? — похоже, Филлис многое пропустила. — Это цербера так зовут? Как мило.

— Это ведь моя собачка, Пушок, — Хагрид немного покраснел. — В прошлом году у одного парнишки его купил. Ну да это неважно! Дамблдор попросил меня его одолжить, а мне разве сложно! Только незачем вам четверым к нему соваться! Вообще он у меня ласковый, но посторонних не любит.

— Никто не будет беспокоить Пушка, Хагрид, не беспокойся, — заверила его Филлис. — Я уверена, что церберы — очень надежные охранники.

— Мы просто хотим узнать, кто такой Николас Фламель, только и всего, — не удержалась от комментария Гермиона. — В свете последних событий это очень интересно.

— Ничего я вам не скажу, — сердито буркнул Хагрид и поволок прочь ель. — Ничего, так и знайте.

— Николас Фламель? — Филлис развернулась к Гарри. — Что вы еще выдумали?

— Хагрид случайно назвал это имя, — признался тот. — Помнишь, твой друг, Джастин, спрашивал меня о моих родителях? Я тогда решил узнать о них больше, и мы пошли к Хагриду поговорить. На самом деле, не так уж много он мне сообщил... но обещал достать колдографии и с их старыми друзьями меня связать. Но дело не в этом. Слово за слово мы разговорились о Снейпе, и я сказал, в чем мы его подозреваем...

— Опять ты за свое! — возмутилась Филлис. — Я думала, мы уже решили, что твои подозрения необоснованы. Гермиона, почему ты им не скажешь?..

— Если бы они меня хоть немного слушали, — закатила глаза Гермиона. — Хагрид имел неосторожность проговориться, что предмет, который охраняет Пушок, принадлежит профессору Дамблдору и волшебнику, которого зовут Николас Фламель. Мы перекопали всю библиотеку и ничего о нем не нашли. Ни единого упоминания в книгах.

— Он не обязательно должен быть известным человеком, — рассудила Филлис. — У директора ведь полный набор разных регалий и общественных должностей. Мало ли у него знакомых.

— Может быть, он не известен широкой публике, — протянула Гермиона, — а может быть, не хочет афишировать свое имя. Я заметила, что в нашей библиотеке имеют свойство исчезать сведения о некоторых людях. Целые главы из книг пропадают.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Филлис. — Есть еще кто-то, о ком вы хотели собрать информацию?

Гермиона огляделась по сторонам, убеждаясь, что их никто не подслушивает.

— Тебе о чем-нибудь говорит имя Друэлла Расальхаг Блэк?

Филлис судорожно вздохнула. Имя будто пронзило ее разрядом электрического тока.

— Впервые слышу. Зачем она вам понадобилась?

— Я хотела помочь Гарри, — объяснила Гермиона. — Помнишь, в ту ночь мы встретились в библиотеке? Я читала о тех, кто сражался в войне против светлой стороны, и в хрониках часто встречалась фамилия Розье. Эта Друэлла Расальхаг происходит из их рода, она вышла замуж за Цигнуса Блэка из Лондона, и все страницы, где было написано о ее жизни, удалены из книг. Как будто ее никогда и не существовало.

— И как это поможет узнать о родителях Гарри? — Филлис начинал утомлять разговор. Хотелось оказалось подальше от этой компании и вновь не думать ни о чем серьезнее предстоящего исследования. Почему ей не дают просто спокойно учиться?

— Родители Гарри повлияли на исход войны, — как маленькой, принялась разъяснять ей Гермиона. — Сама-знаешь-кто лично пришел, чтобы их убить. А эта женщина, Блэк, видимо была влиятельной персоной в его окружении, раз о ней и писать-то лишний раз не хотят. Даже родные избегают произносить ее имя, прямо как его!

— А ты что, знаешь ее родных? — в упор посмотрела на нее Филлис. — Тогда, может быть, и книги не нужны?

— Я никого не знаю, — Грейнджер отвернулась. — Я только оперирую доступными мне фактами. Если мы больше выясним о Том-кого-нельзя-называть, мы сможем понять, чего он хотел добиться, напав на семью Гарри. И я все это говорю лишь к тому, что если школьная администрация считает, что нам ни к чему знать об этой Друэлле Расальхаг, то и книги про Николаса Фламеля могли запрятать куда подальше. В ту же Запретную Секцию, куда без разрешения учителей не попасть.

— Филлис, — оживился вдруг помалкивающий до сих пор Уизли. — Ведь ты теперь на короткой ноге со Снейпом. И Флитвик хорошо к тебе относится. Ты можешь получить разрешение работать с книгами в Запретной секции, типа для своего задания, и, между делом, посмотреть, не пишут ли чего о Фламеле, да и об этой Блэк, например.

— Могу, — окончательно рассердилась Филлис. — Но не буду, потому что это не мое дело. Вам не приходило в голову, что если бы Николас Фламель хотел, чтобы посторонние знали о его делах, он бы не стал ничего прятать, ни в школе, ни где бы то ни было в другом месте? Вас не волнует, что у человека из-за вас могут возникнуть проблемы? Или вам нечего делать, и вы думаете только о том, как удовлетворить свое любопытство?

— Филлис права, Рон, — поддержал ее Гарри. — Если Снейп прознает, что Филлис использует это разрешение не по назначению, простым снятием баллов не обойдется. Ведь он первый заинтересован в том, чтобы никого не подпустить к той вещи, которую собирается украсть.

Рон продолжал недовольно коситься на Филлис, и она все же поспешила перехватить профессора Флитвика, пока тот не покинул большой зал. Гриффиндорская троица, споря и переговариваясь, выдвинулась в сторону библиотеки. Однако Николас Фламель был последним, кто сейчас волновал девочку. Грейнджер, сама того не подозревая, натолкнула ее на неожиданный и шокирующий вывод, назвав имя Друэллы Расальхаг Блэк.

Волшебный мир был смехотворно тесен, и совпадения здесь редко бывали случайными. Филлис узнала эти инициалы, и теперь у нее были все основания догадываться, чей медальон заполучил для нее Том. Похоже, у Филлис появлялся личный интерес в расследовании Гарри Поттера. Правда, Грейнджер об этом знать необязательно.

Если бы Джастина спросили, как вообще его угораздило ввязаться в эту крайне сомнительную историю, он покривил бы душой, сказав, что пошел на это ради Тома. Они с другом не виделись всего полгода, но отношения их претерпели кардинальные изменения, и сложно пока было сказать, положительные ли. Во всяком случае, в гостях у Сандерсов Джастин испытывал доселе незнакомое ему чувство неловкости. Впечатление лишь немного сглаживалось тем, что похожие ощущения преследовали мальчика и в собственном доме.

Нет, дело, скорее, было в Филлис Сакс. Не то что бы Джастин претендовал на роль ее лучшего друга — конкурс на это место был поистине жесток. И не то что бы всерьез считал, что она может привести его в компанию Гарри Поттера, как того желает мама. Филлис, и сама не отдавая себе отчета, умудрялась в любой ситуации двигаться по касательной, сводя возможный ущерб к минимуму, а приобретая, разве что, жизненный опыт. И Джастин, с исконно хаффлпаффскими любознательностью и целеустремленностью, хотел хотя бы отчасти освоить этот полезный навык.

Довольно быстро он понял, что бесполезен на своем в равной степени далеком от интриг и приключений факультете. С другой стороны, в этом состояло его преимущество. Даже мама не смогла, всего на одну ночь появившись в школе, избежать крайне опасного и совсем ненужного опыта, а он и о тролле знал только понаслышке, и Черную даму, которую, если верить Иоли, староста Слизерина недавно ночью увидела в зеркале, так больше и не встречал. Зато его мир полнился слухами, ценность которых нельзя было преуменьшить. И все чаще среди них фигурировала загадка закрытого коридора на третьем этаже.

Джастин отстраненно наблюдал за тем, как остроконечные снежинки кружатся в своем неповторимом вальсе, и скучал. Мама привезла его к Сандерсам еще накануне вечером, а с утра появилась буквально на несколько минут, утащив за собой хозяйку дома. Джастину казалось, что втайне от него Констанс экстерном освоила навыки аппарации — таким молниеносным было ее исчезновение, что даже дежурное напутствие "слушаться Шерил" он скорее угадал за шумом закрывающихся дверей лифта.

Миссис Сакс опаздывала. Джастин узнал о том, что присоединяется к их прогулке по Косому переулку, в последний момент — когда уже начал вслух жалеть о том, что не остался на праздники в Хогвартсе. Дома только и разговоров было, что о праздничном меню и изменениях в схеме рассадки, связанных с предпочтениями "особых гостей" дедушки. Детям на этом мероприятии места не было, да Джастин и сомневался, что его нестандартный выбор жизненного пути позволит достойно представить семью. Безусловно, Констанс страшно гордилась тем, что среди них есть свой волшебник, однако вряд ли рискнула бы всерьез обсуждать это, скажем, с членами королевского дома.

У Сандерсов он был передан в надежные руки сеньоры Мерседес, с воодушевлением отнесшейся к пополнению в их рядах. Том выглядел задумчивым и ел неохотно, так что все надежды его бабушка возлагала на нового гостя. Джастина предупредили, сеньора Мерседес ни о чем не подозревает, поэтому говорить о школе рекомендуется мало и иносказательно.

— Приходится запирать Нагайну, — пожаловался ему Том, убедившись, что бабушка надолго занята на кухне. — Все книги мама спрятала, папу через слово одергивает... Даже Салазар сейчас у Филлис.

— Рождественский ужин будет непростым испытанием, — усмехнулся Джастин. — Маме сложно долго не говорить ни о чем волшебном. Она до сих пор сокрушается, что мы не попали на Йоль к Лонгботтомам.

Том с трудом сдержал так и рвущийся с языка язвительный комментарий. Последняя встреча Мерседес и леди Финч-Флетчли ознаменовалась заведомо провальными попытками последней найти единомышленницу в увлечении восточными духовными учениями. В беседе фигурировали индуистские боги со звериными головами и примеры из жизни практиков агори-йоги; с тех пор бабушка Мерседес ни на минуту не усомнилась в прогрессирующем сумасшествии Конни, и любое наглядное доказательство существования магии в ее исполнении восприняла бы, как еще одно подтверждение этой печальной истины.

— Сразу после каникул квиддич, — рассеянно сообщил Джастин. — Наши против Гриффиндора. Рэйвенкловцам мы уже проиграли, и Поттеру проиграем. Иоли сказала наплевать на кубок и летать в свое удовольствие.

— Поттер же раньше тоже жил с магглами, — припомнил Том рассказы подруги. — Интересно, где он научился ловить снитч?

— Я слышал, у него отец подавал большие надежды. Кто знает, если бы он не погиб на войне, может, стал бы профессиональным спортсменом.

— А кем был его отец? — как бы невзначай поинтересовался Том. — Разве не магглом?

— Насколько я понимаю, это мать — магглорожденная ведьма, — задумался Джастин. — Поттеры всегда были известной семьей, Захария так утверждает, а это что-то да значит. Я не знаю, чем конкретно они прославились. Поттера спрашивать бесполезно, он и сам не в курсе.

Том промолчал, погруженный в свои мысли. Значит, если родство со Слизерином и имеет место быть, в случае Поттера оно возможно лишь по отцовской линии, причем искать следует среди незаконнорожденных детей. Третий том "Истории волшебного мира Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии" ясно утверждал, что последними известными потомками Основателя были некие Гонты, которые придавали огромное значение, по крайней мере, официальной части своей родословной.

— Мальчики, спускайтесь, — громко позвала их Мерседес. — Я только что видела в окне, как Шерил паркует машину!

Снегопад за окном все усиливался, и Том поначалу даже не узнал миссис Сакс, предусмотрительно спрятавшую свои длинные рыжие волосы под розовым кашемировым шарфом. Глаза Филлис так и сверкали в предвкушении первой встречи матери с ее учителями. Том так много читал о них в письмах, что, казалось, мог в точности воссоздать их портреты, едва закрыв глаза. Профессор Флитвик, в роду которого, по слухам, были гоблины — благообразный старичок с окладистой бородой и густыми темными бровями, из-под которых лукаво сверкают живые серые глаза. Профессор Снейп — полная ему противоположность, худощавый брюнет со скверным характером и довольно-таки зловещей репутацией, в значительной степени создаваемой и культивируемой им самим.

Тому не нравилось, что Филлис будет изучать легиллименцию под руководством мастера. Что-то внутри подсказывало ему не слишком полагаться на Снейпа.

В автомобиле сильно пахло земляникой.

На этот раз прерогатива провести Шерил сквозь стену в "Дырявом котле" выпала Филлис, которая с невероятно важным видом ударила палочкой по кирпичам, наблюдая, как взору матери открывается заснеженная улица. Зимой волшебный Лондон был еще красивее: витрины магазинов буквально ожили, и на каждой разыгрывалось крошечное представление зачарованных огоньков, говорящих фигурок, шоколадных замков и драконов из папье-маше, пламя которых не обжигало руки, зато с легкостью могло подпалить игрушечные деревья из резаной бумаги.

— Профессор Флитвик сказал, что будет ждать нас в кафе напротив магазина "Твилфитт и Таттинг", — напомнила Шерил, всматриваясь в сияющие всеми цветами радуги названия. — И хорошо бы нам найти его за оставшиеся десять минут.

— Я помню, где это, — успокоила ее Филлис. — В прошлый раз мы проходили мимо с миссис Сандерс. Там еще такая стеклянная мансарда... И забавное существо открывает и закрывает дверь.

— Домашний эльф, — уточнил Джастин. — У Бэрков такой же. Он забирал чемоданы Джоэла и Иоли из общей комнаты. А они потом возвращались домой через камин одного из своих друзей в Хогсмиде.

— Так вот как они выглядят, — обрадовалась Филлис. — Пенелопа говорит, в Хогвартсе трудится целая община, только им запрещено показываться на глаза и исполнять просьбы учеников, не связанные с бытом. Иначе воображаю, что бы у нас творилось.

— Хорошо, что моя мама пока не знает об эльфах, — отметил Джастин. — Я не хочу, чтобы она увольняла Амихан и остальную прислугу.

До места назначения они добрались быстро, почти не успев полюбоваться на нарядный переулок. Шерил пообещала, что после разговора с профессорами они обойдут все окрестные лавочки, но все же успела сфотографировать ребят на фоне выбранного Флитвиком уютного ресторана.

Народу вокруг было даже больше, чем летом. Отчего-то внимание Джастина привлекли выходившие из "Твилфитт и Таттинг" пожилая блондинка и увязавшаяся за ней желчного вида девица, которую ему уже приходилось встречать в школе. Имя девицы, как назло, вылетело из головы, запомнилось лишь то, что недолюбливала ее не только Иоли Дэвис, но и однокурсницы со Слизерина.

— Я вот что подумал, миссис Сакс, — после незаметного кивка Филлис вкрадчиво начал Том. — Мне ведь не полагается слушать то, что вам будут говорить эти профессора. Я даже не ученик Хогвартса. Они тут же вспомнят про Статут о Секретности или снова станут зазывать меня в Хогвартс. Надоело в сотый раз объяснять одно и то же.

— Скажи сразу, чего ты добиваешься, Том, — мягко остановила его Шерил. — Хочешь погулять, пока мы обедаем? Учти, я несу ответственность перед твоей бабушкой, а она заставила меня пообещать, что ты не останешься голодным. То же самое касается и тебя, Джастин.

— В самом деле, миссис Сакс, — Джастин не знал, что кроется за этой просьбой, но решил поддержать друга. — Мне кусок в горло не полезет в присутствии профессора Снейпа. Вдруг он уже проверил те эссе, что мы сдали ему перед каникулами?

— И где я потом буду вас искать? — нахмурилась Шерил. — Впрочем, Макгонагалл говорила, что гулять здесь безопасно. Я видела детей без сопрождения взрослых... Поступим вот как: возвращайтесь сюда через час и ждите. С главной улицы не смейте никуда уходить, с незнакомыми людьми не разговаривайте. И помните: вы всегда можете передумать и присоединиться к нам.

Том поспешно заверил Шерил в том, что цели их прогулки исключительно мирные и познавательные. Непохоже, чтобы женщина ему поверила, однако, коротко кивнув, она приобняла Филлис и потянула за собой.

— Вот здорово! — восторженно воскликнул Джастин. — Всегда мечтал погулять тут без взрослых! Куда сначала, за сладостями? Или посмотрим метлы?

Том окинул его настолько оценивающим взглядом, что Джастину стало не по себе.

— Сначала к Олливандеру, — решил он. — У меня к нему важное дело.

— К Олливандеру? — удивленно переспросил Джастин. — У которого мы волшебные палочки покупали? Но зачем он тебе понадобился?

Том уже уверенно шагал в сторону нужного ему дома с легкой улыбкой на лице. Все оказалось даже проще, чем он мог ожидать.

— Думаю, через несколько минут мы это выясним, — неопределенно ответил он.

Шерил смотрела вслед мальчикам сквозь небольшое окно, пока они не скрылись за поворотом. После этого она протянула портье пальто и привела себя в порядок перед зеркалом.

— Какая красавица! — зеркальная гладь подернулась рябью, и на ней проступило нечто, напоминающее губы из расплавленного металла. — Что за преступление прятать такие роскошные кудри под шалью!

— Это говорящее зеркало, мама, — прошептала ей Филлис. — У нас в школе такие на каждом шагу. Среди них есть очень необычные, — сказав это, она посерьезнела.

— Куда уж необычнее, — насупилась Шерил, немеделенно отходя в сторону. — Откуда оно знает, что у меня на голове? Оно что, может видеть сквозь одежду?

Филлис прыснула со смеху — мама всегда забавно реагировала на предметы и обычаи, среди чистокровных волшебников считающиеся повседневностью.

— Говорила тебе, надень шапку, — проворчала Шерил, заходя следом за дочерью в окутанное полумраком помещение. — Сейчас снег растает, и все волосы будут мокрые.

— Я могу их высушить, — похвасталась Филлис. — Здесь много волшебников, никто и не заметит, что колдую именно я.

— Вот уж нет, — возмутилась мать. — Проверять оперативность работы местной полиции будешь в другой компании. Кстати, твоему другу надо научиться складнее врать. Если бы не Джастин — невинное дитя, — хотела бы я посмотреть, как бедняга Том будет выкручиваться.

— О чем это ты? — удивилась Филлис.

— О том, что простейший выход — написать мистеру Олливандеру письмо, — не пришел в голову никому из вас, — с непередаваемым видом сообщила Шерил. — И это стремление из всех возможных путей пойти по наиболее сложному настораживает. Надеюсь, это не Хогвартс на вас так влияет?

Филлис не сразу решилась поднять на мать виноватый взгляд.

— Почему же тогда ты так скоро увела нас из лавки мистера Олливандера, когда он заговорил о сестре моей палочки?

— По-моему, это очевидно, — пожала плечами Шерил. — Я не была уверена в том, что Андреа Сандерс следует знать такие личные подробности. Ее муж и без того выказывает излишнюю заинтересованность в этом деле.

Они сели за заказанный для них столик и раскрыли меню, но мысли Филлис настолько смешались, что она меньше всего хотела сейчас думать о сытном ланче.

— Разве это плохо? — спросила она Шерил. — Отец Тома только хочет помочь...

— Я не сомневаюсь, намерения у Даррена самые лучшие, — кивнула та. — Проблема в том, что он не понимает, что делать после того, как истина рано или поздно всплывет на поверхность. Что он намеревается предпринять, арестовать этих людей, зачитав им обвинительное заключение? Глупо, даже ребенок, вооруженный волшебной палочкой, сможет отмахнуться от него, как от назойливой мухи. Обнародовать результаты своего расследования? Даррен слишком дальновиден и осторожен для этого. Вот и выходит, что правда, какая есть, полезна только нам с тобой. Или я чего-то недопонимаю, что еще хуже.

— А если мистер Олливандер все-таки расскажет что-то Тому? — с сомнением протянула Филлис. Мать успокаивающе накрыла ее пальцы своей ладонью.

— Попросишь его сохранить это в тайне. Ты ведь не в первый раз это делаешь.

Профессор Флитвик прибыл на встречу минута в минуту в сопровождении забавной леди в черном платье свободного покроя. Ростом она ненамного превосходила своего приземистого спутника, глаза подводила карандашом немыслимого зеленого оттенка, а в руках держала видавшую виды бордовую сумку, на которой красовалось с десяток вручную поставленных заплат. Шерил привстала в легкой растерянности, явно не зная, с чего начать разговор, однако Флитвик тут же взял дело в свои руки.

— Рад видеть, что вы добрались благополучно! — держался он еще более благожелательно, чем по телефону, и Шерил немного расслабилась. — Значит, Вы и есть мама нашей Филлис! Искренне рад знакомству! Надеюсь, вы не против, что моя супруга, Наоми, пожелала составить нам компанию?

— Ну что вы, — Шерил приветливо улыбнулась. — В праздничные дни всегда приятно побыть с семьей. Я тоже очень рада встрече, профессор. Наслышана о вас от дочери.

— День у нас выдался богатый на события, — перевел дыхание Флитвик. — Вчера мы получили известие о смерти госпожи Тилли Ток, близкой приятельницы Наоми. В срочном порядке пришлось отправляться в Девон, где она проживала, поддержать семью.

— До сих пор в голове не укладывается, — горестно вздохнула миссис Флитвик. — Восемьдесят восемь лет — разве это возраст для волшебницы? Ее нашли в саду нашей подруги Пернеллы уже без сознания, видимо, она направлялась ее навестить. Тилли жила по соседству, чуть ближе к морю.

— Тилли получила орден Мерлина первой степени за то, что однажды защитила от зеленого валийского дракона целый пляж магглов, — сказал Флитвик. — Было это в тридцать втором году, помню, как сейчас, потому что тогда мы хоронили Бимиша. Среди моих предков были гоблины, а как раз за их права этот маг и боролся. Дома об этом много говорили. И дракон тоже наделал немало шума.

— Печально слышать, — посочувствовала Шерил. Профессор моментально расположил ее к себе тем, что никоим образом не выделял различий в их воспитании и менталитете — качество, свойственное не каждому магглу. В глазах Шерил он выгодно отличался от Макгонагалл, а значит, за дочь можно было не беспокоиться.

— Вернувшись из Девона, мы тотчас же отправились на встречу с вами, — продолжал Флитвик. — Наоми, видите ли, очень интересует предмет исследования девочек.

— Простите мое любопытство, — улыбка Наоми Флитвик чем-то напоминала лисий оскал. — Я уж и не могу припомнить, когда мой муж соглашался на проект, подобный этому. Была у него многообещающая ученица, но в последний момент ее планы переменились, а жаль...

— Да, Нимфадора вдруг решила, что ее место в аврорате, — сокрушенно признал Флитвик. — Вы, Филлис, возможно, знаете эту девушку. Нимфадора Тонкс с Хаффлпаффа. Редкий талант — метаморфомагия. Такое нельзя ни привить, ни подделать, оно в крови.

Конечно, Филлис понимала, о ком идет речь. Нимфадора Тонкс ассоциировалась у нее со стихийным бедствием локального масштаба. Всюду, где она появлялась, что-то непременно падало, взрывалось или ломалось, а ее феноменальные способности к перевоплощению вызывали тем больше зависти и скрытого восхищения, чем очевиднее становилось, насколько незаинтересованному лицу они достались. Тонкс не использовала их, чтобы привлечь внимание понравившегося мальчика, не устраивала шалостей и розыгрышей в духе близнецов Уизли, не пыталась затмить красотой других девушек или снискать расположение преподавателей. Собственно, даже Филлис обратила внимание на хаффлпаффку лишь после того, как профессор Квиррелл отметил, что у них двоих схожая необычная манера держать палочку.

— Аспект заклинаний возьмет на себя мисс Патил, — тем временем, объяснял Флитвик Шерил. — Очень дружная семья, индийские эмигранты. Их старшие дети получают образование на родине, а близняшек они решили привезти с собой. Известная традиция многих знаменитых родов, диплом европейских школ высоко ценятся в восточных странах, ведь специалистов по северному направлению магии среди местного населения не так много. Так поступали семейства Чанг, Патил, Ашкенази, Розье, Миура, Поляковы, в конце концов, — Флитвик одобрительно кивнул. — Вижу по лицу Филлис, многие из этих имен ей знакомы. По меньшей мере, трое из перечисленных семей представлены в Хогвартсе в этом году. Мисс Миура, впрочем, покинет нас весной.

— А Розье? — постаравшись принять на себя безразличный вид, поинтересовалась Филлис. — Кажется, я уже где-то о них читала...

— Если только вам не доводилось изучать закрытые хроники аврората, Филлис, вы ошибаетесь, — покачала головой Наоми Флитвик. — После войны почти все прямые потомки Розье считаются в Соединенном Королевстве персонами нон грата, а упоминания о некоторых из них были удалены из печатных источников прямым указом вступившего в прошлом году в должность министра Корнелиуса Фаджа. Моя двоюродная сестра работает его помощницей, делом Розье она занималась лично.

Филлис внимательно слушала, стараясь не пропустить ни слова. Информация Гермионы не просто подтверждалась, но и получала вполне правдоподобное объяснение. И коль скоро книги ничего не расскажут о хозяйке ее медальона, не помешает ознакомиться с биографией новоиспеченного министра — вдруг выяснится, в чем причина его ярой антипатии к Розье?

— А вот и профессор Снейп, — Флитвик был явно рад отвлечься от неприятной темы. — Собственно, переговорить вам, миссис Сакс, нужно, главным образом, с ним.

Одно Шерил могла утверждать наверняка: пусть о причудах характера профессора Снейпа Филлис прожужжала ей все уши, не учла дочь главного — после долгих лет жизни под одной крышей с Тони ее крайне сложно было удивить, напугать или вывести из себя.

— Значит, вы и есть тот самый мастер зельеварения и ментальных наук? — лучезарно улыбнулась она. — Очень вовремя.

* * *

Магазин Олливандера, казалось, нисколько не изменился с их последнего визита, только футляров с палочками стало в несколько раз больше. Вряд ли мастер изготовил их за прошедшие несколько месяцев, предположил Том. Скорее, он заполнил разоренные студентами стеллажи экземплярами из старых запасов.

Присутствие Джастина изначально спутало все планы Тома. Стирать ему память, как и в случае с семьей, было бы неэтично, а непредсказуемость Олливандера делала предстоящий разговор взрывоопасным: старик с равной долей вероятности мог рассердиться и прогнать их прочь в ответ на надоедливые расспросы, а мог и поддаться излишней откровенности и сболтнуть лишнего. По-настоящему Тома бесила невозможность применять магию в присутствии друга. Не то что бы он ожидал особенно неприятных сюрпризов, но ощущения связанных рук не любил. Где была бы сейчас его мать, если бы в Кордове Том действовал не в одиночку?

— Как думаешь, он расскажет о том, что мы приходили? — прошептал Джастин. Если бы Том мог, давно бы отправил его обратно под опеку Шерил, но это выглядело бы чересчур подозрительно.

— Кому расскажет?

— Не знаю, — Джастин опасливо огляделся по сторонам. — Палочка — это же вроде оружия. Думаешь, он так просто продает их и ни перед кем не отчитывается?

— Даже если и так, — развел руками Том. — Разве мы пришли для того, чтобы что-то купить? Не возбраняется задавать вопросы.

— Не знаю, — Джастин не выглядел убежденным. — Зависит от того, какие вопросы и о ком.

Том раздраженно передернул плечами: после туманных намеков Нагайны не хватало ему еще наставлений Джастина о правильных вопросах.

— Я ждал вас, молодые люди, — скрипучий голос мастера волшебных палочек звучал в унисон с отходящими половицами. Том снисходительно улыбнулся, а вот Джастин от неожиданности чуть ли не подпрыгнул. Старик Олливандер умел появляться эффектно, как чертик из табакерки.

— Как правило, все мои покупатели рано или поздно возвращаются, — неторопливо прошагал он к окну и уселся в свое любимое кресло. — Некоторые обращаются за тем, чтобы заменить поврежденную палочку или приобрести новую вместо утраченной. Большинство приводит сюда своих детей. Единицы появляются, чтобы учиться. Я хорошо помню нашу первую встречу, мистер Финч-Флетчли, — вновь продемонстрировал Олливандер свою уникальную память. — А вот с Вами, молодой человек, познакомиться нам до сих пор не довелось. Вы сопровождали мисс Сакс, если не ошибаюсь. Надеюсь, она довольна своей палочкой?

— Вполне, — отозвался Том. — Мисс Сакс преуспевает. И я здесь по ее просьбе. Мое имя — Томас Сандерс.

— Конечно, Томас, — закивал мистер Олливандер. — Вы приходили сюда вместе с Вашей матушкой, верно? И недвусмысленно дали понять, что не желаете связывать свою жизнь с магией и развивать врожденный дар.

— Вы все верно запомнили, мистер Олливандер, — твердо отвечал Том. — Я намерен и дальше оставаться в той школе, куда был записан родителями.

— Полагаю, вы приняли мудрое решение, мистер Сандерс, — неожиданно поддержал его мастер. — От одной весьма уважаемой мною особы мне доводилось слышать, что в жизни нет ничего важнее мира в доме, и ради его достижения многим следует поступиться. Я не ошибусь, если предположу, что именно об этой волшебнице Вы хотели со мной побеседовать?

— Вы говорили о палочке-сестре, — осторожно заметил Том. Проницательность старого мага делала его опасным собеседником, за разговором отныне нужно было следить с утроенной бдительностью. — О том, что уже продали палочку с теми же характеристиками, что и у Филлис Сакс. Кому она досталась?

Олливандер помолчал, не сводя с Тома внимательного взгляда водянистых, подслеповато щурящихся глаз.

— Та палочка сменила двух хозяек, — глухо ответил он. — Приобретена она была для Друэллы Розье, которая затем передала ее своей старшей дочери, Беллатрикс.

Оба имени прозвучали в равной степени незнакомо. Должно быть, разочарование Тома так явственно было написано на его лице, что Олливандер поспешил конкретизировать свой ответ.

— Палочку мадемуазель Розье, как я уже рассказывал, имел честь изготовить и продать мой покойный отец. Я тогда был молод, очень молод... Не удивляйтесь, друзья мои, я был старше вас не более, чем на десятилетие. Мадемуазель Розье привели в мой магазин вместе с ее сестрой-близнецом. Сестре отец продал довольно экзотичную палочку из пальмового дерева. По тем временам, экспериментальный образец. Ну а Друэлле достался грецкий орех, выращенный на склонах гор высокого Атласа, в каменистой долине реки Дадес, на ее родине — в Марокко.

— Она из Марокко? — удивился Джастин. — Почему тогда покупала палочку здесь?

— С 382 года магазин Олливандера славится изделиями самого высокого качества, — высокопарно произнес старик. — Каждая палочка Олливандера индивидуальна, в отличие от товара, что пока еще производится в странах Магриба. Местные маги вообще палочки не жалуют. Мой отец бывал в Марокко, когда пополнял запасы редких ингридиентов. Там он и встретил главу рода Розье. Те жили обособленно даже по волшебным меркам, раскинув шатры на выходе из ущелья Тодра. Настоящие берберские колдуны, кочевники, темные маги. Моего отца Марокко покорило. Он часто вспоминал эти скалы, похожие на куски переваренного мяса, и пустыню, и необычайно яркое солнце над пропастью... Розье перенесли его даже на свой герб, — Олливандер вздохнул, будто сожалея о далеких краях, которые сам так и не повидал. — Их дочери получали образование во Франции и впоследствии остались в Европе.

Том глубоко вдохнул, чувствуя, как учащается сердцебиение. Слишком уж история Олливандера совпадала с воспоминаниями Нагайны. "Далекий край, полный песков" — не могла ли речь идти о Марокко? А женщина с множеством лиц, дочь старого мага, — не она ли и есть Друэлла Розье, родственница мистера Сакса?

— И что с ней стало? — порывисто спросил он. — Она жива? Вы говорили, она больше не использует палочку.

— Вы слишком торопитесь, Томас, что нынче свойственно всем молодым людям, — проговорил Олливандер. — Окончив школу, мадемуазель Розье вышла замуж. Отныне ее знали под фамилией Блэк. Должно быть, вы уже слышали об этом знаменитом семействе. Палочку она использовала до одиннадцатилетия старшей дочери. Когда мисс Беллатрикс Блэк поступила в Хогвартс, палочка осталась при ней. Насколько я знаю, Друэлла к тому времени уже состояла в организации и не могла позволить министерству контролировать свою магию.

— Организации? — снова некстати вмешался Джастин. — Какой организации?

— Разумеется, я говорю о Пожирателях смерти, мистер Финч-Флетчли, — мастер посмотрел на него так, будто Джастин публично признался в незнании прописной истины. — Всем известно, что Беллатрикс Блэк, вошедшая после замужества в род Лестрейнджей, считается одной из самых опасных сторонниц Того, чье имя нельзя называть.

— И где же она сейчас?

— И это тоже не тайна за семью печатями, — пожал плечами старик, не понимая, стоило ли беспокоить его ради информации, которую так просто раздобыть, просмотрев пару-тройку газетных выпусков. — Миссис Лестрейндж уже десять лет находится в заключении в тюрьме Азкабан, как и многие другие соратники Того...

— А Друэлла Розье? — нетерпеливо перебил его Том. — То есть Блэк. Друэлла Блэк, — в голове вдруг стал на место недостающий паззл, и Том как по наитию спросил: — Скажите, а у нее ведь было второе имя?

Олливандер изумленно склонил голову набок.

— Я с первого взгляда обратил внимание на Ваш неординарный ум, юноша. Для магглорожденного волшебника Вы поразительно быстро узнаете то, что теперь принято держать в тайне и от старожилов волшебного мира. Разумеется, как и у всех магрибских колдуний, у Друэллы было имя, указывающее на ее арабские корни. Собственно, в окружении Того, чье имя не должно быть упомянуто, ее и знали, как госпожу Расальхаг.

"Неужели Вы забыли и нашу госпожу?" — отчаянный возглас Эвиты пробивался к нему, будто издалека. — "Она жива, она все еще где-то здесь!"

Том встряхнул головой, избавляясь от морока. Все это выглядело слишком неправдоподобно, чтобы быть правдой. Если Тони Сакс — и в самом деле, один из Розье, как ему позволили на столько лет покинуть магический мир и жить в светском браке с самой обыкновенной, пусть и невероятно обаятельной магглой? Том успел прочитать достаточно, чтобы представить себе отношение к подобным бракам среди старых семей, а уж тем более — в ближайшем окружении лорда Волдеморта.

И все же, самое очевидное доказательство сейчас висело на шее Филлис. Она не просто прельстилась красивой побрякушкой. Судьба распорядилась таким образом, что в руки Филлис попал медальон ее ближайшей родственницы по отцовской линии.

— Она тоже была Пожирательницей смерти? — как можно более ровным голосом поинтересовался он. — Неужели организация существует так давно?

— Причастность Друэллы к делам Того, кого нельзя называть, никогда не была доказана, — возразил Олливандер. — К тому же, организация напрямую заявила о себе лишь после прихода к власти Миллисент Багнолд и проведенных ею не слишком удачных реформ. Однако, — он замялся, — когда Тот, кого нельзя называть, только начинал свою деятельность, Друэллу, тогда еще мадемуазель Розье, нередко можно было увидеть в его обществе, а также среди магов, которым он оказывал покровительство.

— Но чем она занималась кроме того, что поддерживала его на словах? — нахмурился Том. — Как я понимаю, общество в то время было расколото. Вряд ли Друэлла Розье единственная, кто высказывался в поддержку... этого человека.

— Я уже и без того сообщил больше, чем вам достаточно знать о палочке мисс Сакс, — вдруг рассердился Олливандер. — Я понимаю Ваше беспокойство, мистер Сандерс, однако смею заверить, что ни мадам Розье... Блэк, ни ее дочь не представляют для мисс Сакс никакой угрозы. Беллатрикс Блэк осуждена пожизненно, ее палочка была переломлена. Друэллу Блэк не видели уже больше десяти лет, и есть все основания предполагать, что она мертва. На сегодняшний день палочка мисс Сакс существует в единственном экземпляре. А теперь уходите, у меня много работы.

— Но сэр, — не отступал Том. — Что же я скажу Филлис? Она наверняка захочет узнать больше о связи этих палочек. Даже есть одна из них была уничтожена...

— Если когда-нибудь Вы станете моим учеником, мистер Сандерс, я расскажу Вам о связи палочек и других не менее увлекательных вещах. Однако Вашей подруге ни к чему забивать себе этим голову. Ее ничто не может и не должно объединять с волшебницами, так бездумно растратившими свою жизнь и свой талант. Их больше нет, а значит нет и той эпохи, — Олливандер помолчал. — Знаете, она ведь была очень красива, Расальхаг. Необыкновенно выразительные глаза, они завораживали, даже когда она вовсе не хотела очаровать собеседника. Такой контраст с нынешними безликими бюрократами из министерства и Визенгамота... Все они уходят на покой, злодеи старой закалки. Почти никого уже не осталось, способного на поступок. Злодейства, несправедливости хоть отбавляй, а злодеев нет, — старик невесело усмехнулся и, тяжело поднявшись, зашагал в смежную комнату.

Уже на пороге, повернувшись, он добавил:

— Вы сюда просто так не приходите, мистер Сандерс. Вы способный юноша, талантливый, но нет у меня времени с Вами болтать.

Том и Джастин остались одни в помещении, из которого как будто за долю секунды откачали все звуки, оставив лишь пустоту. Тому необходимо было подумать над услышанным, Джастин же выделил для себя главное: какие бы отговорки не изобретал Олливандер, палочка Друэллы Розье счастья Филлис точно не принесет.

Так мальчики и удалились, молча. Мистер Олливандер отрешенно провожал им взглядом, не отходя от эркера, — он знал, что в противном случае окажется под прицельным огнем глаз куда более пронзительных и цепких.

— Кажется, Вы, Гаррик, истолковали мою просьбу с точностью до наоборот? — белокурая волшебница, возраст которой отчаялся бы определить и эксперт, разгневанно расхаживала по комнате, и огонь горящих свечей играл разноцветными бликами в многочисленных перстнях, которыми были унизаны ее пальцы. — Или попросту издеваетесь?

— Вы призываете меня лгать детям, идти против собственных убеждений? — Олливандер усмехнулся. — Не кажется ли Вам, что я недостаточно стар для этого, Нэлли?

— Как Вы смеете наносить мне такое оскорбление! — ведьма раздосадованно хлопнула рукой по столу. — Вы могли хотя бы воздержаться от того, чтобы так откровенно вредить! Расальхаг не получит эту девочку, Гаррик. Она станет последней из магрибских Розье и секреты Тома уйдут вместе с ней.

— Я сказал достаточно, чтобы у разумной девочки, воспитанной магглами, не возникло желания продолжить "семейную традицию", — ответил Олливандер. — Полно, Нэлли, у Расальхаг нет ни единого шанса вернуться в игру. Историю Темного Лорда поздно переписывать. Его время прошло, так же, как и наше.

— Пока медальон Расальхаг не найден, мы не можем спать спокойно, — отчеканила Нэлли. — А ведь Вы говорили о ней, как о непризнанном гении, Гаррик. Это прозвучало обидно. Я думала, Вы на нашей стороне. У этой женщины не было ни морали, ни сердца.

Олливандер пожал плечами. Рядом с Пернеллой Фламель он всегда чувствовал себя провинившимся мальчишкой.

— В Ваших интересах, Нэлли, чтобы я всегда оставался на стороне госпожи Расальхаг. Этот мир слишком прогнил для того, чтобы она попыталась изменить его во второй раз.

Пернелла возмущенно фыркнула, но никак не прокомментировала слова мастера.

— А что это за дети? — вспомнила она. — Одного, Финч-Флетчли, я знаю. Вечером я ужинаю в доме его матери и попытаюсь донести наше предложение до Донны Кортазар. А вот второй мне незнаком...

— Самый обыкновенный маггл, мадам, — Олливандер снова отвернулся к окну, за которым начиналась настоящая метель. — Родители отказались его обучать. Я уже видел его здесь в обществе мисс Сакс и мистера Финч-Флетчли. У него даже нет палочки.

— Это хорошо, — одобрила Пернелла. — Коль скоро мы не можем удержать девочку в стороне от Хогвартса, не нарушая закона, важно, чтобы она не теряла связи со старыми друзьями и семьей. Знаешь, а эти Майерсы — очень милые люди, — она рассмеялась своим мыслям. — Я даже начинаю понимать "журналиста Тони Сакса".

Пернелла сняла с вешалки плащ, опуская на лицо черный капюшон.

— И все-таки, я сама встречусь с Раканати. Алкиона Кэрроу может не нравиться, но она выгодно отличается от своих родственников и, к тому же, никогда не страдала от галлюцинаций. Я говорила об этом Альбусу, Гаррик, скажу и Вам: если Расальхаг хоть на пушечный выстрел приблизится к мальчику, ее необходимо будет уничтожить.

* * *

Уже через десять минут после появления профессора Снейпа Шерил с радостью отметила, что может позволить себе немного расслабиться. Несмотря на мрачный внешний вид, профессор, вопреки предупреждениям Джастина, не плевался ядом, не отпускал колкости и не смотрел на свою собеседницу, как на внезапно заговорившее экзотическое насекомое. К сожалению, познания Шерил в ментальных науках ограничивались вызубренным словом "легиллименция", и она не могла в полной мере оценить масштаб предстоящей дочери работы. Зато, похоже, всей серьезностью момента прониклись Флитвик и сам Снейп, и ей оставалось лишь подписать свое официальное согласие на дополнительные занятия.

И все же что-то подспудно беспокоило Шерил — предчувствие, неуловимое настолько, что даже она со своей природной наблюдательностью не смогла бы сразу определить источник тревоги. Разговор вращался вокруг школьных будней, Флитвик восхищался чрезвычайно способными первокурсниками, Снейп с кислой физиономией высказывал сомнения в их профпригодности на его уроках, Филлис за обе щеки уплетала суп, — словом, встречу можно было бы описать одним словом — успешная. Шерил лучше других знала цену успеха, поэтому наблюдала, делала выводы — и ждала.

Сакраментальный вопрос задала Наоми Флитвик — и Шерил могла бы поклясться, что старая ведьма сделала это намеренно.

— Филлис, милая, выходит, ты однокурсница Гарри Поттера? — ни капли меда в ее голосе, только чистое любопытство. — Он и вправду настолько необыкновенный мальчик, как все говорят?

Улыбка на лице Снейпа выцветала, как в замедленной съемке.

Вероятно, Филлис уже знала об антипатиях профессора, потому что о Поттере, так или иначе мелькавшем чуть ли не в каждом письме, которое приносила Ровена, отозвалась довольно сдержанно.

— Он гриффиндорец. Мы почти не общаемся вне класса. Но он находчивый и смелый, и неплохо играет в квиддич.

— Поглядим после праздников, моя девочка, — погрозил ей пальцем Флитвик. — Наша Чжоу, смею заметить, дебютировала ничуть не хуже, так что у Рэйвенкло неплохие шансы. Хотя насчет Гарри ты права, он скромен, приятен в общении, старателен... Думаю, он унаследовал лучшие качества своих родителей.

От взгляда Снейпа даже молоко могло скиснуть, и Шерил еще больше забеспокоилась. Ей, конечно, нравился Гарри, но она совсем не хотела, чтобы неприязнь профессора повлияла на работу ее дочери. В конце концов, им предстоят долгие семь лет сотрудничества.

— Его тетушка, как я слышал, тоже очень приятная женщина, — продолжал Флитвик. — Заботливая, внимательная и весьма похожа на Лили.

— Вы преувеличиваете заслуги Петуньи Дурсли, Филлиус, — Снейп, наконец, заговорил, и в голосе его звучала неприкрытая злоба. — Не забывайте, что какое-то время мы были соседями. Уже тогда ее сложно было охарактеризовать, как "приятную". Между ней и Лили нет ничего общего! Она же ненавидит волшебников!

— Право, Северус, вы всегда были настроены предвзято, — Флитвик посмотрел на Снейпа с упреком, за которым, похоже, скрывалось что-то, известное лишь им двоим. — Да, я припоминаю рассказы Минервы, поначалу семья Дурсли произвела на нее отталкивающее впечатление, но, — заключил со значением, — Молли Уизли видела сестру Лили на вокзале Кингс Кросс, и ей показалось, что между Дурсли и их племянником сложились теплые отношения.

— Либо Вы плохо информированы, Филлиус, — насмешливо фыркнул Снейп, — либо их отношения настолько теплые, что Дурсли, в силу своей привязанности, спрятали племянника в небесами забытом домике на острове, лишь бы не расставаться с ним на целый год. Директор и здесь не преминул подчеркнуть исключительность Поттера и задействовал всех школьных сов, чтобы доставить ему письмо.

— Так вот почему Гарри не было на встрече с профессором Макгонагалл, — поняла Филлис. — Значит, Хагрид забрал его с того острова? И после этого они вместе делали покупки?

— Хагрид? — удивился Флитвик. — Обычно Минерва сама ведет работу с новичками из мира магглов... ну или в таких случаях, как у Гарри. Не знал, что это задание было поручено именно Хагриду.

— Так я слышала, — пожала плечами Филлис, растерянно глядя на мать. Шерил едва заметно отрицательно качнула головой. Она не знала, кто такая Молли Уизли, и отчего эта женщина приняла ее за какую-то неизвестную Лили, и меньше всего желала, чтобы ее вдруг принялись отождествлять с этой незнакомкой. — Он интересовался... своими корнями, а Хагрид оказался единственным, кто был готов рассказать ему хоть что-то.

Флитвик возмущенно переглянулся с женой.

— Странно, что никто не подумал об этом раньше, — недовольно проговорил он. — Нам ведь ничего не стоит поделиться с бедным мальчиком воспоминаниями о его семье. Лили и Джеймс были моими учениками и, кстати, Вашими однокурсниками, Северус.

— Не думаю, что удачная идея — привлечь к этому меня, — процедил Снейп. — Вряд ли воспоминания о его отце, которыми я располагаю, окажутся полезными для Поттера. Он и без того убежден, будто школьные правила существуют не для него. Кроме того, — добавил он, — не думаю, что миссис Сакс интересен наш разговор.

— Не совсем верно, — возразил Флитвик. — В какой-то степени мы сейчас обсуждаем чары, исследовать которые и предстоит Филлис. Сохранение и передача воспоминаний — начальная ступень в ментальных науках. Вам известно, миссис Сакс, что воспоминания можно извлекать и хранить?

— Как любопытно, — изумилась Шерил. — А это не вредно? И что происходит с тем, чьи воспоминания Вы извлекли? Он обо всем забывает?

— О нет, для этого существует более сложная магия, — объяснил Флитвик. — Восприятие событий лишь немного притупляется, это может быть очень полезно, если человек пережил серьезное эмоциональное потрясение или же хочет защитить свои мысли от вмешательства извне. Сведения о многих великих деятелях дошла до нас лишь благодаря тому, что они оставили свои воспоминания не только на бумаге.

— И как они выглядят? — заинтересовалась Шерил. — Мы привыкли думать, что мысль никак не может обладать физической формой. Это же нечто нематериальное.

— Обычно они имеют облик воздушных серебристых нитей, — постарался описать Флитвик. — Едва заметные энергетические потоки, похожие на легкий дымок. Как правило, их хранят в фиалах и флаконах из особого небьющегося стекла. Ну а просматривают при помощи специальных артефактов. Если дела у Филлис пойдут хорошо, мы уже на втором курсе познакомимся с Омутом памяти...

Флитвик продолжал говорить, но не Филлис, ни сама Шерил уже не вслушивались в его слова, вместо этого напряженно глядя друг на друга. Разумеется, думали они об одном и том же.

Разбирая вещи покойного мужа, среди бумаг, ежедневников, черновиков статей и прочего канцелярского хлама, Шерил обнаружила несколько одинаковых на вид бутылочек, запечатанных так прочно, что как она ни билась, так и не сумела их открыть. Казалось, что пробка намертво приросла к пузырьку, а определить назначение серебристой жидкости — или дыма? — внутри сквозь стекло Шерил не могла. Она справедливо рассудила: что бы это ни было, мужу оно уже не понадобится, а в их семье нет места колдовским изобретениям, — и без сожалений выбросила находку. Должно быть, следов ее уже не сыщешь ни на одной городской свалке. Впрочем, если это стекло нельзя уничтожить... Шерил и думать не хотела о том, что за воспоминания предпочел зашифровать таким странным способом Тони, и что будет, если они попадут не в те руки.

Увлеченные профессора могли бы долго обсуждать последние достижения в области ментальных наук, нисколько не беспокоясь о том, что даже бедная Филлис уже давно потеряла нить их разговора, но тут их дискуссию прервал тихий вопрос Наоми Флитвик.

— Что это за девушка, дорогой? Ваша ученица? Мне кажется, или она идет прямо к нашему столику?

Филлис оглянулась и поморщилась. Если бы Джемма Фарли, рекомендовавшая их проект Снейпу, не настояла на том, что каникулы — вещь неприкосновенная, а потому она не обязана тратить несколько часов личного времени на обсуждение учебных вопросов, и присутствовала бы сейчас на этой встрече, здесь пролилось бы немало яда, а возможно, и чьей-то крови.

— Алкиона Кэрроу, — понизив голос, сказал Флитвик. — Слизерин, шестой курс. В этой части города сложно встретить тех, кто не был бы нашими учениками и ученицами, не так ли, Северус?

— Мисс Кэрроу, — сдержанно кивнул Снейп, когда девушка остановилась возле них, и Шерил, наконец, смогла ее рассмотреть. Лицом Кэрроу была похожа на рыбу. Имя казалось знакомым — верно, дочка писала о ней с неприязнью, но вот почему, вспомнить не удавалось.

— Профессор Снейп, — голос ее оказался под стать внешности: глухой и неприветливый, что шло вразрез с вежливой улыбкой. — Профессор Флитвик. Леди.

— Здравствуйте, Алкиона, — а вот Флитвик, в отличие от многих, радовался буквально каждому встречному. — Отдыхаете?

— Я здесь с отцом, решила воспользоваться случаем и поздравить вас с праздником. Папа сейчас на втором этаже, у него деловая встреча.

— Я давно не видел Вашего отца, мисс Кэрроу, — по выражению лица Снейпа нельзя было сказать, что он сильно об этом сожалеет. — Надеюсь, его дела идут хорошо?

— Ну, насколько возможно после отъезда Фоули, — Алкиона Кэрроу рассматривала носки своих туфель. — Мы еще взяли к себе тетю из провинции, близняшки уже большие, кто-то должен заниматься ими, пока я в школе.

— Вы имеете в виду мисс Алекто Кэрроу? — вспомнил Флитвик. — Как летит время! Кажется, я совсем недавно принимал у нее Совы... Жаль, что она не продолжила учебу после пятого курса.

— Дедушка хотел выдать ее замуж, — вздохнула Алкиона. — Правда, не успел. Папа считает, что у тети Алекто есть подход к детям. Девочки, правда, пока к ней не привыкли, но для этого нужно время.

— У вас какое-нибудь дело ко мне, мисс Кэрроу? — к удивлению Шерил, Снейп прервал ее довольно резко. Однако Алкиона нисколько не смутилась, будто специально дожидалась именно этого вопроса.

— Раз уж мы так кстати встретились, профессор, я хотела внести предложение. Насчет квиддича.

— С такими вопросами, мисс Кэрроу, Вам следует обращаться к капитану команды, — иронично заметил Снейп. — Не хотелось бы оспаривать авторитет мистера Флинта.

Ну Алкиона не собиралась сдаваться так просто, поэтому сделала вид, что не услышала его комментария.

— Я могла бы дождаться семестра и спросить сначала у Марка, но подумала, что Вам будет интересно услышать первым. Тем более, скоро об этом буду говорить не только я. Знаете, Марк ведь хочет предложить место ловца Джемме Фарли. У меня есть альтернативная кандидатура. Немного неожиданная, зато очень выгодная для команды. Ведь как запасной игрок я имею право высказать свое мнение.

— Какие страсти кипят вокруг этой игры, — рассмеялась Наоми Флитвик. — Что же, нам счет должны принести с минуты на минуту. Уделите внимание барышне, Северус, все важное мы ведь уже обсудили.

— Позже, мисс Кэрроу, — Снейп наградил слизеринку испепеляющим взглядом, и та, нагло кивнув, отошла к лестнице. — Вам не следует поощрять эту фамильярность, мадам. Мисс Кэрроу, увы, не принадлежит к числу самых беспроблемных моих студенток.

— У девочки непростой характер, — посетовал Флитвик. — И отец ее был таким же в шестнадцать лет. Постоянные инциденты, жалобы, конфликты... А я не знал, что Алекто так и не вышла замуж. Сколько ей сейчас, около тридцати? Почему Амикус не займется этим?

— У них свои сложности, -негодующе пояснил Снейп. — Дела их плохо пошли еще при Багнолд, благодаря Эдвину Фоули удавалось держаться на плаву, их жены — родственницы. Из Амикуса зельевар весьма посредственный, в их общем деле он выполнял совсем другие функции. Теперь надеется, что какая-то польза будет от дочери. Совы по зельям у нее довольны приличные. Хотя этого явно недостаточно для того, что он собирается варить.

— Хотел бы похвалить способности мисс Кэрроу к чарам, но не могу, не могу, — пожаловался Флитвик. — А что это за история с Джеммой Фарли?

Филлис насторожилась. Если Снейп и знал что-то, он не выдал своей осведомленности ни единым жестом.

— Я не знаю. И я хотел бы как можно реже слышать о проблемах, так или иначе связанных с мисс Фарли. Сейчас у нее еще прибавится работы. Промежуточные итоги своего исследования вы будете представлять ей, мисс Сакс. Каждые две недели, я полагаю.

— Тринадцать дней, так заведено школьным уставом, — уточнил Флитвик. — Позвольте сделать вам комплимент, миссис Сакс, — обратился он к Шерил. — Вы вырастили замечательную и очень талантливую дочь. Я верю, что Филлис нас всех еще удивит.

— Если бы Вы только знали, профессор, — рассмеялась Шерил, — что именно этого я и опасаюсь!

Филлис не разделяла всеобщего благодушного настроения. Краем глаза она следила за нетерпеливо расхаживающей вдоль стены Алкионой. Едва заметно та шевелила губами, словно в последний раз репетируя заранее заготовленную речь.

* * *

Остаток дня пролетел для Тома, как в тумане. Джастин не отставал ни на шаг, словно задавшись целью максимально усложнить его поиски. Прогулка по книжному магазину оказалась фактически бесполезной: попытка расспрашивать продавца об известной Пожирательнице Смерти мало походило на решение рационального человека, а стереть тому память после разговора было бы еще большей глупостью. Исторические книги предсказуемо ограничивались общей информацией об организации, а времени на изучение более фундаментальных томов сейчас не было. И без того они едва успели добежать до ресторана, прежде чем оттуда вышли Шерил и Филлис.

Профессоров в этот день Том так и не увидел. Флитвик с женой отбыли домой через камин — Наоми жаловалась, что очень устала и еще не пришла в себя после похорон подруги. Снейп, как позже рассказала Филлис, задержался ради разговора с одной в высшей степени несимпатичной слизеринской старшекурсницей и ее отцом.

— По-моему, твоя мама что-то подозревает, — заметил Том вечером. Шерил накрывала на стол на кухне, Джастин весьма кстати вызвался ей помогать. Филлис сидела напротив, а на полу между ними лежал медальон Друэллы Расальхаг Блэк.

— Только то, что мы интересуемся происхождением моей палочки, — поспешила успокоить его девочка. — Вполне естественный интерес, на ее взгляд. Мама даже удивлялась, что еще раньше я не послала Олливандеру письмо. Как будто о таком пишут!

— Думаю, она просто не ожидала, что результаты окажутся такими необычными, — Том помолчал. — Ты расскажешь?

— Мама имеет право знать, — твердо произнесла Филлис. — Только ведь прямых доказательств у нас все равно нет. Говорят, та женщина умерла, значит, отец все эти годы виделся с кем-то другим. Если только...

— Если только что? — подался вперед Том.

— Недавно ночью мы с девочками случайно оказались в классе, которым давно не пользуются. Там стояло волшебное зеркало, показывающее самые заветные желания. Я видела там отца, маму, бабушку с дедушкой, всех своих кузин, тебя, школьных друзей. Целая толпа народа, все вместе. Я подумала, это от того, что я сильно скучаю и устала разрываться между двумя мирами. А потом они вдруг исчезли, и появилась женщина. Вся в черном и какая-то странная. Не похожая на другие отражения. Она пыталась мне что-то сказать, я уверена. Но зеркало молчало, а потом прибежал мастер Раканати, зеркальщик, и прогнал нас. Он ночами работает в замке и делает что-то с этим зеркалом.

— Ты думаешь, это была твоя тетя? — Том широко раскрыл глаза.

— Я не знаю, что думать. Честно говоря, сначала я решила, что это Черная дама. Некоторые в школе считают, что она привидение на портретах. У дамы нет своей рамы, холста и даже имени. Учителя не верят, говорят, что это невозможно, и мы все выдумали. Я и сама не верила, когда впервые услышала от Джастина. Можешь сам у него спросить. Но той ночью я даже испугалась. Джемма тоже ее видела. Она посмотрела в зеркало, когда подошла, чтобы увести меня, и даже в лице переменилась.

— Вы это обсуждали? — нахмурился Том. — Может быть, ее поразило что-то свое. Ведь это зеркало, как ты утверждаешь, считывает мысли.

— Это меня и заинтересовало. В тот самый вечер мы впервые заговорили о проекте. Вот что это, если не судьба?

— Совпадение? — предположил Том. — Или же эта дама из зеркала — действительно твоя родственница. Ты не узнала ее? Она не похожа на женщин с колдографий, которые хранил твой отец?

— Может быть, — неуверенно замялась Филлис. — Она могла бы быть их старшей родственницей. Я не так хорошо ее рассмотрела и запомнила. Хотя колдографии старые, и она вполне могла измениться за эти годы. Тем более, в зеркале...

— Я могу ее увидеть? — помедлив, спросил Том. Филлис ненадолго задумалась, а потом кивнула.

Честно говоря, Том впервые видел настолько неприятные воспоминания. Филлис не чувствовала страха — ее эмоции были на этот раз практически неуловимы, но облик ночного замка Тома не привлек. Каменные коридоры, освещенные тусклыми факелами, голубой свет Луны, заливающий заброшенный класс, огромное зеркало в грубой оправе — все это казалось декорациями к дешевому фильму ужасов.

Филлис стояла прямо перед зеркалом, не шевелясь. Ее подружки стояли чуть поодаль и оживленно болтали об учебе — странно, но их артефакт совершенно не заинтересовал. Том отметил про себя эту странность: какая это девчонка, пройдя мимо зеркала, не покрутится возле него хотя бы несколько секунд?

Том приблизился и заглянул Филлис через плечо. Однако, он не увидел в зеркале ни мистера Сакса, которого помнил по фотографиям в газетах и непременно бы узнал, ни многочисленного клана Майерсов, родственников Шерил. Он не увидел вообще никого, кроме худощавого бледного мужчины в мантии волшебника. У ног мужчины с удобством устроилась Нагайна. Том и представить себе не мог, что некоторые артефакты способны функционировать даже в чужих воспоминаниях, однако выражение, с которым смотрела на него Нагайна, было откровенно глумливым.

"Я думаю, сейчас неподходящее время для того, чтобы разбредаться по школе, девочки", — Том безразлично отметил появление Джеммы Фарли, которая тут же мобилизовала девочек подумать над предназначением зеркала. Филлис быстро сообразила, как оно работает, и Джемма моментально напряглась и поспешила увести свою подопечную подальше.

Том уже хотел оставить воспоминание подруги, как Фарли сама заглянула в зеркало. Мужчина, все так же молчаливо взирающий на Тома, никуда не исчез, зато из-за края рамы к нему шагнула Филлис. Повзрослевшая Филлис из давнишнего видения Тома, с головы до ног одетая в черное и державшая в руках не то книгу, не то тетрадь. На шее ее не было знакомого медальона, и неожиданно Том понял, что это вовсе не Филлис, а Расальхаг.

Неизвестно, видела ли ее Фарли, но появление Раканати здорово напугало девушку — к слову, Том и сам не пожелал бы встретиться с таким типом в темном переулке. Либо в его родословную затесались какие-нибудь отвратительные магические расы, либо он страдал от неизвестной болезни — природа просто не могла породить настолько уродливого человека.

В то же время, Том не слишком удивился. Может быть, дело в том, что Филлис подробнейшим образом описала зеркальных дел мастера, когда рассказывала о зеркале Еиналеж.

А может, неведомые силы переплели будущее Тома с судьбой этого человека, так же, как с судьбами покойной Галатеи Меррисот и десятков незнакомцев, являвшихся к нему в сновидениях.

На крошечной кухне что-то кипело и шкварчало, а из духовки доносился аромат запеченной с яблоками утки, но Том чувствовал себя так, будто кто-то настежь распахнул все окна, и морозный ветер проник в каждый уголок этой комнаты.

— Ну что? — Филлис морщилась от легкой головной боли и растирала виски. — Ты видел Черную даму?

— Видел, — не покривил душой Том. — Немного похожа на тебя. И совсем не похожа на твоего отца.

— Я снова раскладывала карты, — призналась Филлис. — Мама их спрятала и не разрешает доставать. Говорит, магия магией, кто-то бегает на огромные дистанции, кто-то знает наизусть десятки книг, а кто-то умеет превращать жуков в пуговицы. А вот предсказание будущего — большой грех. Но я просто не могла удержаться.

— И что ты увидела? — Том относился к гаданиям, как к бесполезной забаве, отчего-то увлекающей буквально всех девчонок, что он знал, но Филлис выглядела по-настоящему расстроенной.

— Мне не понравился этот расклад. Плохо, когда часто выпадает масть мечей, а у меня она преобладала. Может быть, я колоду плохо перетасовала... Карты сказали, что меня ждет печаль и разочарование. И сложный, изматывающий выбор. Там была и дама мечей. Богиня Морриган.

— Морриган? — они оба не заметили, как в комнате появился Джастин. — И вы туда же!

— От кого ты слышал о Великой королеве? — устало поинтересовалась Филлис. Удивительно, но счастливые расклады она забывала уже через несколько часов, если не записывала в специальную тетрадку, а вот неудачные долго преследовали ее, лишая покоя. Возможно, не такая уж и странная эта идея — разливать воспоминания по хрустальным бутылочкам и прятать в дальний ящик стола, как поступал папа.

— От Ханны, — Джастин залез на стул, доставая с полки коробку, которую попросила его принести Шерил. — Она с самого распределения о ней говорит.

— Вот как? — от волнения Филлис даже привстала. — И что она тебе сказала?

Шерил с кухни нетерпеливо окликнула Джастина. Мальчик виновато пожал плечами.

— Я уже и не помню. Вроде бы что Морриган ходит среди нас. Я так понял, это метафора. Люди всегда воюют друг с другом, и все такое... Ты извини, Филлис, там твоя мама... — и он поспешил прочь из комнаты.

— Кто такая эта Морриган? — нахмурился Том. — Что о ней известно, кроме того, что она богиня? Чья богиня, кстати?

— Представления не имею, — вздохнула Филлис. — Но надеюсь, она ничем не насолила действующему министру, чтобы он пожелал и ее имя удалить из всех книг.

— Больше, чем нам рассказал Олливандер, в энциклопедиях мы бы все равно не прочитали! Если никто не может даже с точностью сказать, жива ли мадам Розье, какую правду ты рассчитываешь найти в книгах? Если бы я только был один...

— Нет, Том, — воспротивилась Филлис. — Так нельзя! Чужая память — это не игрушка. Рано или поздно ты нарвешься на более сильного мага, который тебя с легкостью обезоружит и может даже убить. Я уже не говорю о том, что это незаконно. Снейп несколько раз повторил маме, какая это ответственность!

— Но у нас нет другого выхода! — не согласился Том. — Если даже эти твои гриффиндорцы заинтересовались мадам Розье, ты тем более должна быть в курсе дела. А если они узнают о тебе? Или о твоем отце? Или родственниках отца, если они живы?

— И заткнут за пояс лучших специалистов Скотланд-Ярда? — рассмеялась Филлис. — Перестань паниковать, Том. Ну что они втроем могут? У Гермионы нет другого выхода, кроме как продолжать искать в библиотеке, Рона туда на аркане не затащишь, а Гарри вбил себе в голову, будто бы профессор Снейп спит и видит, как украсть то, что охраняет цербер.

— Кстати, о профессоре Снейпе, — вспомнил Том. — Эти уроки могут быть опасны. Ты ведь пока не умеешь защищать свое сознание, и кто знает, что он может увидеть.

— Ой, правда, — ахнула Филлис. — И о папе, и о палочке, и о собаке, и о мадам Розье...

— Я уже не говорю о Нагайне и Эвите Селвин, — мрачно заключил Том. — Или Табите Меррисот, что особенно легко проверить.

— Но я не могу отказаться от уроков! Половина нашего исследования строится на умении работать с памятью! Сейчас уже будет некрасиво перепоручить это Мораг или Падме. Как жаль, что я не могу сделать эти воспоминания недоступными для всех, — Филлис подняла на него горящий взгляд: — Как это сделала Рэйвенкло. Профессор Флитвик сказал оставить эти сказки и сосредоточиться на магической стороне проекта, но мы с девочками верим, что Рэйвенкло каким-то образом заключила часть своего блестящего ума в той диадеме.

— Пропавшей диадеме? — невыразительно уточнил Том. Разговор с подругой пугал его даже больше, чем мастер Раканати или незнакомец из зеркала Еиналеж. Сама того не зная, Филлис в точности повторила слова своей взрослой копии, однажды явившейся ему во сне.

— Было бы здорово сохранить на будущее частицу своих воспоминаний, — продолжала мечтать Филлис. — Чтобы, когда это будет безопасно, взять эту вещь в руки и снова вспомнить...

— ... кто ты такая, — автоматически закончил за нее Том. Филлис радостно улыбнулась.

— Да, именно это я и хотела сказать, — она застегнула на шее цепочку медальона. — Скажи, Том, а ты можешь как-нибудь закрыть мои воспоминания от Снейпа? Сделать так, чтобы их никто не мог прочитать, кроме меня и тебя?

Том рассеянно смотрел на медальон. Частица воспоминаний... Идея казалось до странности знакомой, а попытки Флитвика отрицать очевидное — и вовсе наивными. Тому вдруг подумалось, не могла ли похожая идея некогда прийти в голове приближенной Того, кого нельзя называть, Расальхаг? И так ли прост этот "подарок" от пропавшей тети, как кажется на первый взгляд?

Том вновь упрекнул себя в том, что не записывал самые первые видения. Расальхаг и Донна говорили о каких-то детях. На ум упорно не приходили подробности, и это лишь дополняло список того, что не нравится Тому.

Ему не нравилось зеркало. Не нравились мечтательные интонации в голосе Олливандера, когда тот вспоминал о мадам Розье. Не нравилась скорость, с которой старик выдавал ответы, будто специально выверенные и предназначенные для того, чтобы попасть в уши Филлис. Не нравился Гарри Поттер с его бессмысленным стремлением докопаться до истины. Не нравилось внезапное безумие Эвиты Селвин, которое вдруг начинало обретать еще не совсем ему понятный смысл. Не нравился Снейп, хоть он его никогда и не встречал.

— Том, — снова позвала его Филлис. — Ты витаешь в облаках! Ты вообще слышал то, о чем я тебе говорю уже пять минут?

Девочка рассерженно отошла к окну.

— Конечно, — заверил ее Том. Собрать свои мысли воедино можно и позже. — Снейп. Ты хочешь, чтобы я что-то сделал с твоей памятью.

— Такое возможно? Из сегодняшнего разговора я поняла, что сильный легиллимент может даже психические расстройства лечить, не то что гипнотизировать.

— Это не гипноз и это не так просто, — Том внимательно взглядывался в глаза подруги. Он знал, как это сделать. Невероятно, но нужные знания приходили сами собой, будто только и выжидали момента напомнить о себе. — Я сделаю это. Чуть позже, чтобы никто не мог помешать. Такие процессы нельзя прерывать на полпути.

— Жаль, что ничего нельзя сказать маме, — вздохнула Филлис. — Думаю, ей бы такая процедура тоже не повредила.

Популярная телеведущая с энтузиазмом расхваливала автомобиль последней модели — главный приз в бестолковой, с точки зрения Гермионы, лотерее. Все, что ожидается от участников, — это скорость реакции и элементарное везение! Что они знают о настоящем логическом мышлении — попробовали бы разобраться в загадках, которые ставила перед своим интеллектом Гермиона!

Звуки еженедельного шоу доносились даже сквозь плотно закрытую дверь. При других обстоятельствах Гермиона сидела бы сейчас с родителями и гостями, однако неожиданно прибывшая почта резко изменила ее планы. Хорошо еще, сова Лонгботтомов была достаточно выдрессирована для того, чтобы не привлечь нежелательного внимания Муров.

— Расальгети, — медленно прочитала девочка непривычное для слуха имя. — Рас Альгети. Альфа Геркулеса. Кратная звезда. Голова Коленопреклонного, в переводе с арабского.

Она чуть подвинула маггловский справочник по астрономии и перевела взгляд на письмо Невилла, которое, казалось, уже успела выучить наизусть. Друг не поздравлял ее с Рождеством заблаговременно — вероятно, подарок будет ждать под елкой, как и заведено, — однако, сдержал слово, честно расспросив домашних о родителях Гарри, и немного рассказал о своей семье. А именно — о тетях, так интересующих Гермиону.

"...Тетино полное имя — Энид Расальгети. Она училась в Шармбатоне, но поддерживала переписку с Дореей Блэк, бабушкой Гарри. Когда Дорея вышла замуж за Чарльза Поттера, тетя Энид была приглашена на их свадьбу. Джеймс Поттер рос буквально у нее на глазах. Но, как сказала тетя, по-настоящему с Поттерами была дружна ее сестра-близнец. Ее звали Друэлла Расальхаг..."

Гермиона на минуту прикрыла глаза, уставшие от чтения в полумраке, а затем снова взяла в руки книгу.

— Рас Альхаг. От арабского "Рас-уль-Хавва". "Голова Заклинателя Змей". Альфа Змееносца. Двойная звезда.

"...Ее звали Друэлла Расальхаг, и она была замужем за племянником Дореи. В свою очередь, ее племянник, Сириус, был лучшим другом Джеймса Поттера и даже жил у них, когда сбежал из дома. Потом дядя Альфард взял его к себе. Не знаю, что случилось с ним дальше, но после войны он оказался в Азкабане. Тетя Энид сказала, по той же причине, что пришли за родителями Табиты".

Гермиона задумчиво закусила губу. Пока что история волшебных семей представлялась ей сплошным змеиным клубком. В голове с трудом укладывалось, как могла Расальхаг одновременно быть подругой Дореи и приближенной человека, который придет убивать ее сына и внука. Вероятно, Дорея к тому времени уже покинула этот мир, иначе Гарри не отдали бы на воспитание магглам. А как вам нравится лучший друг его отца — Пожиратель смерти? Определенно, Поттеры не умели правильно подбирать себе окружение.

Забавно, она всего полгода в Хогвартсе, а обычные книги с неподвижными изображениями уже кажутся чуть ли не экзотикой. На картинке в нелепой позе застыл младенец, сжимая в каждом кулачке по ядовитой змее. Маленький Геркулес расправляется с посланцами разгневанной богини. Что за странный выбор имен для сестер, подумалось Гермионе. Будто родители изначально намеревались вырастить соперниц: жизнь одной проходит под созвездием Асклепия, целителя с посохом, увитым змеями, а другой покровительствует герой, поразивший лернейскую гидру.

Да и путь бога врачевания не был увит розами. Асклепий мог возвращать к жизни души умерших, помнила Гермиона из своих любимых мифов. За это он и был наказан, прежде чем сам получил дар бессмертия. Отчего-то девочке казалось, что Расальхаг очень подходит ее имя.

"У тети Друэллы было три дочери, — продолжал Невилл свой рассказ. — Беллатрикс Лестрейндж в тюрьме. Тетя Андромеда замужем, ее дочка учится на Хаффлпаффе. Ее зовут Нимфадора Тонкс. Тетя Нарцисса тоже замужем. Драко Малфой — ее сын. Как видишь, мы с ним дальние родственники".

Гермиона тихо рассмеялась. По всему выходило, что и Гарри, с первого дня в волшебном мире проникшийся к Драко неприязнью, состоит с ним в кровном родстве. Какие еще сюрпризы преподнесет им их расследование?

"Бабушка рассказала чуть больше о Джеймсе Поттере. Они с папой вместе служили в аврорате. Мистер Поттер, я имею в виду дедушку Гарри, очень осуждал этот выбор, как и мой дядя Элджи. Оба они считали, что бороться с Тем, кого нельзя называть, бессмысленно и безответственно, ведь и папа, и Джеймс были единственными сыновьями".

Тихи й стук в дверь отвлек Гермиону от размышлений.

— Милая, все в порядке? Ты почему глаза портишь? — войдя в комнату, мама немедленно включила свет и открыла форточку: — Как здесь душно! Чья это сова прилетала?

— Невилл написал, — кивнула Гермиона на свиток пергамента. — Ты же знаешь, у них в поместье нет телефона.

— И для того, чтобы прочитать письмо, тебе понадобились энциклопедии? — с сомнением протянула Джин. — Вы что же, и на каникулах обсуждаете уроки?

— Мы работаем в паре на астрономии, — нашлась с ответом Гермиона. — Сейчас как раз ночь. Будет лучше, если я напишу ответ сразу.

— Неужели? — странно посмотрела на нее Джин. — Но ты отпустила сову. А Хелен уже спрашивала, куда ты пропала. Вы не виделись с лета, а ведь были лучшими подругами.

Гермиона устало вздохнула. Ну что за неподходящий момент для нотаций, когда она только настроилась на нужную волну и немного разобралась в хитросплетениях родословных.

— Мы никогда не были подругами с Хелен, мам. Это ты дружишь с миссис Мур. Папа по воскресениям играет в покер с мистером Муром. Я не знаю, о чем с ней говорить, особенно теперь.

— Особенно теперь это важно вдвойне, — возмутилась Джин. — Гермиона, я не могу понять этого упрямства. Что ты пытаешься доказать? Или ты считаешь, что можешь уезжать на полгода в свою школу, заниматься там невесть чем, а после отделываться от меня невразумительными отговорками и вести себя так, словно ты остановилась в отеле, а не в родном доме?

— Ничего подобного я не делаю, — запротестовала Гермиона. — Но я всегда считала, что могу сама выбирать себе друзей.

— Друзей, которых мы с отцом никогда не увидим, естественно? — прищурилась Джин. — Детка, мне недостаточно твоих еженедельных отчетов о школьной программе. В какой вселенной ты там существуешь, что даже Андреа Сандерс ничего о тебе не знает?

Гермиона оскорбленно выпрямилась.

— Так и думала, что ты будешь выспрашивать обо мне! Если ты мне не доверяешь, надо было оставить меня дома. И повесить замки на мою комнату! Кстати, знаешь, что первое сказала мне Хелен, как только пришла? Что теперь она лучшая ученица в классе. Так что будь уверена, она только счастлива возможности видеть меня как можно реже.

Джин заметно расстроилась. В планы Гермионы вовсе не входили конфликты с родителями, напротив, возвращаясь домой, она целенаправленно убеждала себя не спорить, идти на компромиссы, держаться естественно, словно и не было этих месяцев разлуки. В одночасье все добрые намерения летели коту под хвост.

— Милая, но ведь вы с Хелен всегда шли вровень, — примирительно проговорила мать. — Если ты ушла из класса, кто-то ведь должен был занять твое место.

— Да, вот только Хелен и ее мама считают, что я учусь в пансионе для девочек, делаю особый акцент на математику и не снижаю планку. Мы с Хелен всю жизнь вместе делали уроки и обсуждали школу! И что мне остается теперь? Заменить в каждом предложении слово "трансфигурация" на "арифметику"?

— Гермиона, это обычный ужин, — у Джин начинала болеть голова. — Никто не собирается принимать у тебя экзамен за средную школу, тем более, Хелен. Говорите об увлечениях. Говорите о друзьях.

Гермиона хмыкнула. Хотела бы она увидеть лицо Хелен Мур, своей школьной заклятой подруги, расскажи она ей о трехголовой собаке, зеркале, показывающем заветные желания, или горном тролле в подземельях. Хелен не представляет ощущений при полете на метле, самое захватывающее ее приключение, связанное с библиотекой, заключалось в том, что она забыла сдать в конце года учебник и после была вынуждена заплатить штраф, а разговоры их школьной компании — Гермиона помнила это до сих пор — вращались вокруг походов в кино, постеров популярных групп и домашних любимцев. Хелен дружила с Гермионой по инерции: их семьи и жизненные пути до поры до времени были слишком похожи.

Мама не понимала главного: Хелен сколько угодно могла называть Гермиону своей подругой, но у нее всегда был кто-то ближе, тот, кого она понимала намного лучше. Сестра, кузены, девочки из параллельного класса. Гермиона привыкла быть сама за себя. Может быть, поэтому ее уже не настолько задевал тот факт, что похожую картину дружбы она перенесла и в Хогвартс. У Гарри был Рон. У Лаванды была Парвати. У Джеммы — Табита и Иоли. У Невилла — бабушка, тетя и память предыдущих поколений. У Сакс... Гермиона предпочитала не думать о ней, чтобы не расстраиваться еще больше.

Она же проводила Рождество со старыми книгами и звездными картами. Истории жизни могущественных волшебников прошлого ее завораживали. И все же, сегодня ей предстоит пойти еще на одну уступку — хотя бы ради папы, который совсем не заслужил проводить праздник в тягостном, обиженном молчании.

— Мама, — она коснулась поникшего плеча Джин. — Ты когда-нибудь слышала о Николасе Фламеле?

— Николас Фламель? — Джин медленно поднялась, не слишком вдумываясь в вопрос дочери. — Артист такой, да?

Гермиона снова вздохнула.

— Да, что-то вроде этого. Знаешь, я подумала, письмо Невиллу подождет. Я ему с утра отвечу. Заодно лучше обдумаю, что написать.

— Вот и умница, — просияла Джин. Надо отдать ей должное, она не умела долго сердиться на Гермиону. — Пойдем, пока весь пудинг не съели без нас. Кстати, — подмигнула она, — можешь рассказать Хелен, что вы проходите по астрономии. У них этот предмет начинается только в старших классах.

— Вот бы профессора Синистру к ним, — усмехнулась Гермиона. — Пара уроков, и они бы даже днем находили на небе Полярную звезду без всякого волшебства.

Что же, надо признать, идея мамы была весьма неплоха.

* * *

Андреа сняла с подноса бокал шампанского и сделала маленький глоток. В последние годы она ненавидела вкус любого алкоголя, но, по крайней мере, теперь ее не атаковали предупредительные официанты.

Организация этого праздника точно забрала несколько лет ее жизни. В который раз Андреа зареклась делать что-либо вместе с Констанс, заранее догадываясь: случись что, она снова не сможет отказать. Конни виртуозно умела подбирать неопровержимые аргументы. И сейчас, глядя на отца подруги, чувствовавшего себя среди высокопоставленных гостей, как рыба в воде, Андреа понимала, что с генами не поспоришь.

Каким-то чудом ей удалось оказаться в одиночестве и перевести дух. Вовсе не являясь хоть сколько-нибудь заметной персоной, она все же постоянно была кому-то нужна. Сначала Даррен встретил университетских друзей, что были у них на свадьбе. Потом Билл втянул ее в долгую и бессюжетную беседу с семьей, которую она, предполагалось, должна помнить с детства. Следом появилась Донна в элегантном черном платье, одинаково уместно выглядящем и среди волшебников, и среди магглов. На счастье, Энид Лонгботтом она с собой не привела, что вдвое облегчало стоящую перед Андреа задачу.

Наконец, проходящий мимо Билл успел шепнуть ей на ухо о приезде Нэлли Фламель, хоть Андреа и не поняла, кто из вошедших в зал пожилых леди является загадочной подругой Ее Величества. Предпочтя стратегическое отступление, она устроилась у окна, скользя взглядом по залу и нетерпеливо крутя ножку бокала между пальцами.

Констанс, как и полагалось хозяйке вечера, выглядела великолепно. Благодарность ее за помощь была крайне мимолетной и лаконичной, впрочем, зная ее столько лет, глупо было бы обижаться. Стоило начаться празднику, только Андреа ее и видела, и это позволяло питать робкую надежду на то, что вечер обойдется без происшествий.

Очень скоро она поняла, что поторопилась с выводами. Конни как раз беседовала с экстравагантного вида мужчиной, несмотря на вечер, не снимавшим темные очки, когда к ней подошел кто-то из персонала. Вежливо извинившись, она отошла в сторону.

Как бы прекрасно Конни не умела держать лицо в любой ситуации, даже со своего наблюдательного поста Андреа заметила: сообщили что-то неприятное. На несколько минут Конни исчезла, а когда вернулась, поверх праздничного платья был накинут легкий норковый полушубок.

Билл был столь увлечен разговором с коллегами, что не замечал взволнованной жены. Конни в задумчивости замерла посреди зала, а потом поспешила прямо к Андреа.

— Что случилось? — сердце в груди екнуло. — Что-то с детьми?

— Да, — испуганно ответила Конни. — То есть нет. Не с Джастином. Амихан звонила, какие-то проблемы с Джереми. Она не может его успокоить.

— Боже, — ахнула Андреа. — Тебе помощь нужна? Доктора вызвали?

— Он не болен, — покачала головой Конни. — Амихан и сама ничего не понимает. Играл себе ребенок, играл — и вдруг истерика. Я должна сама проверить, ты знаешь, эти няни такие ненадежные...

— Амихан работает у вас уже много лет. Никогда раньше такого не случалось.

— Посмотрим, — Конни огляделась по сторонам. — Я еще вернусь, если папа будет спрашивать, ты меня не видела. Биллу пока ничего не говори, не нужно его зря волновать. Придумай что-нибудь, если он заметит мое отстутствие.

— Конни, может быть, и мне поехать? — с готовностью вызвалась Андреа. — Мало ли что.

— Перестань, Энди, никто, слава Богу, не умирает, — отказалась Конни. — Лучше побудь здесь, а то мне неудобно. Донна почти никого не знает, а я бросаю ее одну.

— Да, ты права, — вздохнула Андреа. — Оставлять Донну без присмотра чревато последствиями. Но ты звони, если что не так.

— Я мигом, — пообещала Конни.

Андреа обеспокоенно смотрела ей вслед, а затем вернулась к своей главной обязанности. К слову, исполнить ее было не так-то просто, учитывая, что Донна куда-то исчезла. Андреа обошла зал, вглядываясь в лица гостей, но обнаружила лишь Даррена с тарелочкой крошечных бутербродов.

— Очень рекомендую, — предложил он ей угощение. — До ужина еще долго, а судя по размеру порций, по возвращению домой снова придется заказывать пиццу.

— Ты внимательнее, чем я, — обратилась к нему Андреа. — Расскажи, как выглядит Нэлли Фламель. Не могу ее найти.

— Потому что ее здесь нет, — объяснил Даррен. — Вышла минут пять назад. Я за ней присматриваю одним глазом.

— Донны Забини тоже нет. И мне это совсем не нравится, Даррен. Готова поспорить, что там, где сейчас одна, непременно найдется и вторая.

— Нас не поймут, если мы начнем обыскивать дом, — усмехнулся муж. — А я даже не при исполнении.

— Вот вы где! — словно из ниоткуда появился взбудораженный Билл. — Я вас всюду ищу!

— Что на этот раз? — флегматично осведомился Даррен. — Конни снова по ошибке поставила на стол кусающийся чайник, и он достался принцессе?

— Забини и Фламель сейчас разговаривают в кабинете моего свекра, — с укоризной сообщил Билл. — Между прочим, там установлено подслушивающее устройство. Несколько небольших радиомикрофонов.

Андреа и Даррен переглянулись. Что же, этот предмет обихода отлично вписывался в интерьер дома родителей Констанс. Неудивительно, если подобной аппаратурой оснащены все комнаты в особняке.

— Вы собираетесь и дальше стоять тут и ухмыляться? — разозлился Билл. — Я, между прочим, мог бы вас и не звать.

Отчего-то, надевая наушники, Андреа боролась с приступом неудержимого смеха. Еще немного, и она в совершенстве освоит навыки шпионажа: только улеглись внутри эмоции, пережитые в Кордове, а до этого — в Хогсмиде, как новое приключение не заставило себя ждать. Даррен, очевидно, был куда более привычен к таким вещам — держался он с невозмутимостью человека, противоправно лишенного законного ужина, но стоически решившего до конца сносить все превратности судьбы. Тарелочку с бутербродами он предусмотрительно захватил с собой.

Билл нервничал, что было вполне объяснимо. Происходит-то все на его территории, с любыми непредвиденными ситуациями разбираться именно ему.

— ... целых шестьсот пятьдесят восемь лет!

Голос Нэлли Фламель был Андреа незнаком, но слыша его через микрофон, она бы никогда не представила себе даму старше самой королевы. Мадам Фламель оказалась весьма живой и бодрой старушкой, моментально соображающей и предугадывающей ответ собеседницы раньше, чем та заканчивала предложение.

— И все же я не понимаю, к чему этот разговор, миледи, — смиренно проговорила Донна. — Простите мою дерзость, но Вы, кажется, заговариваетесь.

— Знаете, вот мой муж — он большой дипломат, — ответила Нэлли. — Один наш старый друг, Александр Калиостро — Вы, конечно, слышали о нем, — шутил, что если Николя бросить в яму со змеями и скорпионами, он в момент с ними договорится, и тогда уже несладко придется его тюремщикам. А я совсем не такая. В чем-то я даже его противоположность. Не люблю ходить вокруг да около. Мы ведь обе понимаем, чего Вы хотите, Донна. Не совсем, правда, ясно, чего добиваетесь, но чего хотите — знаем наверняка.

— И чего же я хочу, миледи? — Донна сменила тон на язвительный. — Раскройте мне эту тайну. Некоторые всю жизнь проживают, так и не получив ответа на этот вопрос.

— Как я уже говорила, Донна, мне шестьсот пятьдесят восемь лет. А открытию Николя, которому мы обязаны нашим долголетием — шестьсот тридцать четыре года. И неужели Вы, такая умная и предусмотрительная особа, хоть на миг поддались заблуждению, будто за почти шесть с половиной столетий камень ни разу не пытались похитить? Мы, конечно, всегда дружили с директорами Хогвартса, но далеко не все они были такими приятными и благородными людьми, как Альбус. Если бы мы каждый раз прятали камень в замке, разве бы он считался по сей день самым надежным местом в мире волшебников?

На несколько минут воцарилось молчание. Андреа нервно выдохнула и взяла еще один бутерброд. Удивление почему-то провоцировало голод.

— Не хотелось бы делать Вам незаслуженных комплиментов, — продолжала Нэлли, — но мне хорошо известен тот тип авантюристок, к которому относитесь Вы и Ваша покровительница. Я опытнее, Донна, поэтому я в выигрыше, но я никогда не обладала таким выдающимся умом, как миссис Блэк. Последняя война, которую мы пережили, показала, что она не склонна к бессмысленному риску. Вам ведь не нужен философский камень. Расальхаг не алхимик, а в своем нынешнем состоянии, даже зная как, она не сможет изготовить эликсир жизни, и Вы ей в этом не помощница. Так с какой целью Ваш блаженный помощник кружит вокруг защиты камня, объясните мне?

Донна холодно рассмеялась.

— Если я правильно понимаю, Вы пытаетесь убедить меня в том, что я замыслила украсть нечто, принадлежащее Вам, миледи? Какая чудовищная и несправедливая ложь. У меня нет ни помощников, ни покровителей, я бедная вдова, и вовсе не стремлюсь жить вечно. Должно быть, на камень действительно посягали слишком многие, раз Вы начали повсюду видеть недоброжелателей!

— Не стану отрицать, на этот раз они подобрались даже слишком близко, — голос Нэлли чуть дрогнул. — Скажите только, чем провинилась бедная Тилли, если Вы не пощадили даже ее? Ведь это Вы пытались проникнуть в мой дом и выкрасть эликсир, не отрицайте, сеньора Кортазар, — ехидно добавила она. — Конечно же, я узнала Вас. Кто еще мог навести Расальхаг на идею о камне? Ваша семья ведь живет в Кордове. Николя, в свою бытность начинающим алхимиком, объехал все еврейские общины Испании, стремясь разгадать секрет "Книги иудея Авраама". А потом использовал полученные знания в своих опытах. Наверняка, был знаком и с кем-то из ваших предков.

— Еще одна ошибка, миледи, — возразила Донна. — Моя семья не имеет отношения к еврейским общинам, не так уж давно мы именно в этой части Испании. Дом достался маме после войны. Прежние владельцы, увы, его спешно оставили. Не каждый мог ужиться на одном континенте с Вашим другом Геллертом, Вы ведь это тоже помните, Пернелла?

— Зачем вам камень? — процедила Нэлли. — Вы все равно не сможете его использовать.

— А вы не сможете создать заново, если он будет уничтожен, — парировала Донна. — Месье Фламель слишком стар, этот эксперимент неизбежно окажется последним, что он сделает в своей бесконечной жизни.

— Николя никогда не боялся смерти, в отличие от Вашего хозяина, Донна. Мой муж всегда повторял, что для высокоразвитого ума смерть — еще одно увлекательное приключение.

— Вот интересно, к кому, в таком случае, он отказался себя причислять, к высокоразвитым умам или к искателям приключений? — развеселилась Донна. — Допустим, месье Фламель готов — теперь. А что Вы скажете о своем сыне, который, если я верно осведомлена, вовсе даже не алхимик? Или тех Ваших правнуках и далеких потомках, которые прибегают время от времени к помощи эликсира? Они тоже разделяют теорию Вашего мужа? Не нужно блефа, миледи, я знаю, что камень Вы не уничтожите, и знаю, что Вы перехитрили саму себя, поместив в Хогвартс не подделку, а оригинал. После несостоявшегося ограбления Гринготтса что еще Вам оставалось?

— Так в этом была Ваша цель? Вы и не собирались грабить банк?

— Зачем мне это, если даже крошечного переполоха среди гоблинов оказалось достаточно, чтобы камень перекочевал прямо в замок. Вы, конечно, можете снова его спрятать, миледи. Но магия такого рода всегда оставляет след. Не завтра, так через год, какая, в сущности разница для тех, кто ждал так долго?

— Для госпожи Расальхаг, в самом деле, разницы никакой, — подхватила Нэлли. — Портреты хранятся много столетий, а зеркала и того дольше, если регулярно протирать поверхность уксусом. Держитесь подальше от школы и ее учеников, Донна, иначе последствия могут быть ужасными. Я верю, что Расальхаг будет крайне обидно потерять даже такое жалкое посмертие.

— Снова Вы бредите, миледи, — вздохнула Донна. — Считайте, что эликсир мне нужен для себя. Вы правильно заметили: поддерживать иллюзию нынешней внешности, пить зелья в таком количестве, притворяться, лгать, — подобная жизнь расшатает даже сказочное здоровье. И потом, какая Вам, в сущности, разница, для чего я стану использовать свой трофей? Победитель получает все, таковы правила.

— А что, если я согласна дать Вам эликсир? — неожиданно спросила Нэлли. Андреа чуть не подавилась очередным мини-сэндвичем. На другом конце комнаты закашлялся Билл.

Донна на миг тоже растерялась.

— Сдобренный кантареллой?

— Не судите по себе, — вернула ей шпильку Нэлли. — Я и в самом деле готова поделиться с Вами достаточной порцией эликсира. Я вижу, что ни Вы, ни Ваша госпожа не гонитесь за вечной жизнью. Этого количества хватит вам, чтобы закончить свои дела в Англии. У Вас семья в Испании, миссис Блэк с радостью примут ее родные, во Франции или в Марокко. Война закончилась на бумаге, пора уже завершить ее и в душах. Соглашайтесь, Донна. Вы от этого выиграете больше остальных.

— Страшусь предположить, что Вы потребуете от меня взамен этой царской милости, — саркастично отметила Донна. — Не иначе, как человеческих жертвоприношений ради общего блага.

— Все намного проще и гуманнее. У Вашей госпожи был медальон. Он станет залогом вашей свободы, я хочу получить его. О ваших проделках забудут, Ваш сын сможет даже продолжить учиться в Хогвартсе, или Вы переведете его в любую другую школу на свое усмотрение. Это правильный выбор, Донна. Это умный выбор. Это благополучная, сытая, осмысленная жизнь.

— Как у Вас? — перебила ее Донна. — Мы уже столько раз вспоминали Кордову, миледи. Вы ведь помните, что Андалусия когда-то входила в состав Эль-Магриба? Я такая же магрибская колдунья, как и госпожа Расальхаг, и мне не чуждо понятие верности и лояльности.

— Ваша госпожа принесла нам худшее, что только существовало в магрибской магии! — воскликнула Нэлли. — Давно забытое, омерзительное колдовство! Она отравила души множества достойных магов!

— Не менее достойные маги обязаны ей жизнью, я среди них, — отозвалась Донна. — Как можете Вы после этих слов заверять меня в том, что не станете преследовать госпожу, заполучив ее медальон? Или он настолько ценный, что без него госпожа не представляет для вас угрозы? — вкрадчиво добавила она.

— Расальхаг давно не представляет угрозы ни для кого, кроме самой себя, — с достоинством ответила Нэлли. — Вы забываетесь, Донна. Тома Риддла больше нет. Вступиться за вас будет некому, не то что бы он раньше считал безопасность своих слуг приоритетным вопросом.

— Темного Лорда нельзя победить. И, в отличие от ваших любезных родственников, его жизнь не зависит от вовремя принятого лекарства. Считайте, что Вам не удалось меня заинтересовать, миледи.

Пернелла Фламель помолчала.

— Жаль. Очень жаль. Сообщите мне, если передумаете, Донна. Эсперанса огорчится, если еще кто-то из ее семьи окажется в Азкабане.

— Я всегда считала, что моей сестре очень повезло с мужем, — Донна не могла не оставить последнего слова за собой. — Счастливо оставаться, миледи. Я бы пожелала месье Фламелю всего наилучшего, но вот незадача — не желаю.

Хлопнула дверь. Андреа стащила с головы наушники и с сожалением посмотрела на пустую тарелку. Если они сейчас спустятся, как раз успеют к ужину.

— Что вы об этом думаете? — нарушил тишину Даррен. — Что за бардак творится в этой вашей школе, Билл?

— Я ожидал чего-то подобного от Забини, — признался Билл. — Там все одной веревочкой повязаны, особенно те, кто знатного рода.

— Они с мадам Фламель два сапога пара, если кого-то интересует мое мнение, — заметил Даррен. — На редкость пронырливая старуха. Шестьсот пятьдесят восемь лет! Услышал бы от кого — не поверил.

— Вы понимаете, что это значит? — подняла на них дикий взгляд Андреа. — Все, что со мной приключилось у мамы, — чистая правда. Эвита действительно угрожала стереть мне память. Что-то помешало ей довести свои намерения до конца. Похоже, кто-то меня спас и переубедил ее рассказывать Донне правду.

— Но кто это мог быть? — нахмурился Билл. — В сущности, никто и не знал, что ты у Эвиты. К тому же, Том подтвердил, что ты была дома, с ним. Эвита и вашему сыну затуманила мозги.

Андреа показалось, что Даррен еще больше помрачнел и хотел, было, что-то возразить, но передумал.

— А кто такая госпожа Расальхаг? Они постоянно повторяли ее имя.

— Это нам предстоит выяснить, — пообещал Билл.

— Они действительно хранят у себя философский камень? — жалобно спросил Даррен. — Тот, что превращает вещи в золото?

— А вот об этом нам вряд ли расскажут.

— Теперь понятно, что за задание дала Донна Квирреллу, — догадалась Андреа. — И что за зелья она принимает. Нет, все-таки странно, что на Хэллоуин в школе не произошло ничего необычного. Успокаивает только то, что если Квиррелл и пытался похитить камень, это ему не удалось.

— Думаешь, если камень получит Забини, для нас это хуже, чем если он останется у Фламель? — пристально взглянул на нее муж. — Непременно нужно им в этом воспрепятствовать?

— Я ничего не собираюсь предпринимать, если ты об этом, — пожала плечами Андреа. — Наш сын от этого безобразия, к счастью, далеко. Но как быть с остальными? Забини явно не возводит перед собой особых моральных преград, если речь идет о камне.

— Детям-то откуда об этом знать! — усомнился Даррен. — Если за шестьсот лет камень не украли, вряд ли на этот раз что-то изменится. Мы ничего не знаем о Фламелях, ничего не знаем об этой госпоже Расальхаг. Лично я не вижу между ними никакой разницы.

— Пока новой информации не поступило, предлагаю пойти поужинать, — подытожил Билл. — Кстати, кто-нибудь видел Конни?

Андреа помассировала виски. Что за безумный вечер — а ведь и полутора часов не прошло!

— Я все это время была здесь, с вами, — напомнила она другу. — И, честно говоря, жалею, что Конни всего этого не слышала.

* * *

Если сама Констанс о чем-то и жалела в настоящий момент, то лишь о том, что не приняла накануне вечером таблетку снотворного, чтобы проснуться только на следующий день, когда праздничная суета останется позади. Рождество у Сандерсов всегда было исключительно домашним и умиротворяющим. Дети играли и носились по дому в предвкушении подарков, мужчины лениво обсуждали политику и спорт, можно было даже вытерпеть разговоры с Энди, благо, на этот раз она пригласила и свою мать.

Конни уже много лет не отмечала праздники с родными. После смерти второй жены отец окончательно разучился улыбаться. Леди Маргарет была душой этого дома, хоть Констанс и относилась к ней с детской ревностью. Родная ее мать уже много лет жила в Париже, практически по соседству с одной из сестер Конни, популярной актрисой, преуспевшей назло всем скептикам и недоброжелателям. Еще одна сестра не давала о себе знать уже несколько лет, путешествуя из одной страны в другую и нигде не находя покоя. Для Конни оставалось секретом, почему отец так щедро финансирует эти поездки, при том что обычно от начала разговора с дочерью до их первой ссоры проходило не больше десяти минут.

Конечно, прием, благодаря помощи Андреа, не мог не оказаться идеальным. Отец, насколько Конни умела читать по его лицу, был доволен. Гости тоже были довольны, а это означало хорошие отзывы и выгодные для Финч-Флетчли слухи. И как же некстати пришлось это неожиданное недомогание Джереми!

Констанс еще с улицы услышала детский плач и ускорила шаг. В прихожей ее уже встречала перепуганная Амихан.

— Я ума не приложу, что на него нашло! — в отчаянии залепетала няня. — Ничто ведь не предвещало! Джереми играл на чердаке, как обычно, а потом расплакался и ничего не хочет слушать. Что-то его сильно напугало!

— Что могло напугать девятилетнего мальчика до такой истерики? — возмутилась Констанс. — Почему мой сын вообще оказался на чердаке один? Вы чем занимаетесь вместо того, чтобы за ним присматривать?

Сунув окончательно растерявшейся Амихан шубу, она поспешила в комнату. Джереми, съежившись, сидел на кровати в полной темноте. Обняв его, Констанс поразилась, какие у сына холодные руки.

— Ну что же ты, — прошептала она в темную макушку. — Ни на минуту нельзя из дома отлучиться. Что у вас тут произошло?

— Мне страшно, — еле слышно признался Джереми. — Эти люди кричали и падали, все мертвые. Я не знаю, откуда они появились. Я ничего не брал без разрешения.

— Конечно, не брал, — быстро согласилась с ним Конни. — Может быть, это просто плохой сон?

— Нет, — замотал головой мальчик. — Это все папины пузырьки.

— Какие еще папины пузырьки? — нахмурилась Конни. — Ты заходил в кабинет к папе?

— Нет, — расстроился Джереми ее непониманию. — Я нашел их на чердаке. Ты сама сказала, на чердаке можно брать все.

— Ну да, я сама проверяю, что мы выбрасываем, а что храним, — удивилась Конни. — Покажи мне, что за пузырьки ты нашел. Не бойся, пойдем. Мы же вместе. Там никого больше нет.

— Только ты включи свет, — предупредил Джереми. — А пузырьки — из желтой коробки. Она там давно стоит в углу, целый год уже.

Коробка, и в самом деле, стояла на указанном месте, вот только Констанс никак не могла припомнить, откуда она вообще появилась в их доме.

— Почему ты считаешь, что она папина?

— Потому что там бумаги с цифрами, документы. Папа иногда приносит такие с работы.

Конни опустилась на пыльный пол. Прислуга совсем обленилась: такое впечатление, что в последний раз уборку на чердаке делали, по меньшей мере, месяц назад. Джереми держался за ее плечо. Судя по всему, чердак не скоро вновь станет его любимым местом для игр.

Она наспех просмотрела бумаги. Ничего особенного: старые банковские счета, договоры, огромная стопка таблиц с адресами и телефонами. Конни продолжала выкладывать из коробки документы, пока, наконец, не увидела несколько темных хрустальных фиалов, наподобие тех, в которые арабские торговцы разливают ароматические масла. Одна из бутылочек была пуста, а крышка от нее валялась на полу чуть поодаль.

Конни поднесла запечатанный фиал к глазам. Внутри серебрилась и переливалась неизвестная жидкость.

— Надеюсь, ты не попытался это выпить? — с подозрением взглянула она на мальчика. — Не вдыхал запах, не наносил на кожу? Билл ведь не мог принести сюда... — она не решалась закончить предложение.

— Я только открыл, — потупился Джереми. — А потом... Я не знаю, что было потом. Я увидел их. Это были люди. Их всех убили. Как в фильме ужасов. Они падали один за другим. Там был страшный старик с железной ногой. У него все лицо изуродовано. И глаз. Ненастоящий глаз, как у робота. Я испугался. У него была волшебная палочка, как у Джастина. Он направил ее на парня, и тот упал. А потом я снова оказался в этой комнате.

— Галлюцинации? — прошептала Констанс. — Или какое-то зелье? Откуда Билл раздобыл эту гадость и почему прячет от меня?

Она поддела пробку ногтем, но та не поддавалась. Даже нож для бумаги, что Конни всегда носила с собой, не помог открыть пузырек. Удивительно, как это удалось Джереми. Вероятно, крышечка того фиала держалась неплотно.

— Я боюсь его, — снова захныкал Джереми. — Боюсь старика с железной ногой.

— Ты просто задремал во время игры, — твердо произнесла Конни. — Нет никакого старика, он тебе приснился. Надо устроить Амихан нагоняй, она разрешает вам с Джастином смотреть разную гадость, от которой потом тебе снятся кошмары.

— А как же пузырьки? — засомневался Джереми. — Что с ними будет?

— Все это старый, никому не нужный мусор, — решила Конни. — Амихан! — громко позвала она. — Ну и где вы пропадаете теперь? Согрейте Джереми молока. Я уложу его и поеду. Праздник в самом разгаре.

— А старик не придет? — не успокаивался мальчик.

— Не придет, — отрезала Конни. — А если кто-то и появится, Амихан будет сидеть рядом с твоей постелью всю ночь и прогонит его, не так ли, Амихан?

— Но у меня нет волшебной палочки, — шепотом пожаловался Джереми. — И у Амихан тоже нет. А Джастина ты отправила.

— Джастин приедет завтра. И ты будешь под надежной защитой брата. А сегодня уже никто не придет. Мама не позволит.

Джереми все же дал увести себя вниз, а Конни вернулась к заброшенной коробке.

Бутылочек было всего три, не считая той, что так бездумно опустошил ее сын. Конни аккуратно сложила их в сумку, а затем вернула на место бумаги и поставила коробку обратно в угол.

Билл бы ни за что не стал хранить дома опасные зелья, но ей, в любом случае, не помешает удостовериться. И коль скоро единственным компетентным в волшебстве человеком в ее окружении была и остается Донна, она просто обязана показать подруге эти пузырьки, пока они не навредили никому в доме.

* * *

— А вот и Конни, — с нескрываемым облегчением заметила Андреа, когда они с Дарреном и Биллом спустились вниз по лестнице. Леди Финч-Флетчли вернулась довольно быстро и заняла подобающее ей место за столом. Подавали горячее.

— Что там с Джереми? — спросила Андреа при первой же возможности. Не отвлекаясь от своего собеседника, Конни подняла на нее удивленный взгляд ничего не выражающих глаз.

— Как я предполагала, насмотрелся на ночь этих ваших сумасшедших мультфильмов, против которых я уже устала бороться. Поверь мне, Энди, я молюсь только о том, чтобы скорее настал тот день, когда Джереми тоже отправится в Хогвартс. Моя жизнь станет намного спокойнее... Кстати, а где Донна?

— Она покинула праздник вскоре после твоего отъезда. Сказала, что неважно себя чувствует. Передавала привет.

— Как неудачно, — прошептала Констанс. Она всерьез рассчитывала избавиться от проклятых пузырьков раньше, чем мужу взбредет в голову проверить их сохранность. Впрочем, не исключено, что Билл и думать забыл об этом хламе.

Жаркое из птицы оказалось очень вкусным. Андреа неподдельно наслаждалась ужином, пока Даррен не прошептал:

— Видишь вон ту блондинку в синем платье за столиком напротив? Это и есть Пернелла Фламель. Похоже, ей беседа с Забини аппетит не испортила.

— Зато мой аппетит под угрозой, — возмутилась Андреа. — Зачем ты показал мне ее? Я же теперь весь вечер буду ее рассматривать!

Мадам Фламель, однако, ничего подозрительного не совершала и невозмутимо съела все предложенные блюда, включая десерт, после чего тепло простилась с хозяевами и уехала на машине с личным водителем. Интересно, подозрительно прищурилась Андреа, она вообще ведьма или просто жена удачливого алхимика?

Как позже рассказала сеньора Мерседес, Шерил привезла детей к одиннадцати, как и договоривались. Когда Сандерсы и Финч-Флетчли вернулись домой, Джастин сладко спал на диване в обнимку с книгой. Сама Мерседес дремала перед телевизором с выключенным звуком, а Тома, предположила Андреа, искать следует в обществе Нагайны. Он и так все каникулы выгадывал моменты перекинуться парой слов со змеей, пока бабушка не видит.

Мерседес проснулась и тут же настояла на том, чтобы Билл и Конни выпили хоть по чашке чая. Дома витали божественные ароматы пирога с черносливом, запеченного гуся и других ее фирменных блюд. Андреа оставалось только восхищенно ахать — рождественское дерево в этом году было особенно нарядным.

Поднявшись наверх, она постучала в комнату Тома. Как она и ожидала, сын не спал.

— У нас Финч-Флетчли, — предупредила она. — Конни заберет Джастина, так что не увлекайся тут, приди попрощаться. Пока мы на кухне, бабушкин пирог пробуем.

— Я тоже приду, — оживился Том. — Как было на празднике?

— Скучно, — вздохнула Андреа. — А вы как погуляли?

— Погуляли здорово, — загорелись глаза Тома. — Были в книжном, накупили конфет, подарков. А Филлис все очень хвалили.

— Это справедливо. Про тебя что-то говорили профессора?

— Я их не видел. Мы с Джастином были в магазине метел.

— Возможно, это и к лучшему, — успокоилась Андреа. — Так я тебе отрежу кусочек, спускайся.

Том кивнул. Но едва шаги матери затихли на лестнице, резко повернулся к Нагайне.

— Значит, я прав? Насчет медальона? Мои подозрения верны?

— Змеям неподвластна магия двуногих, — Нагайна степенно покачивала головой. — Иногда я чувствую знакомую магию, но не могу объяснить, откуда она приходит. Медальон держала в руках женщина с множеством лиц, но что за чары он в себе заключает, объяснить способна лишь она.

— Об этом я и говорю! — воскликнул Том. — Расальхаг спрятала в медальон некую важную для себя информацию! Поэтому Меррисот так не хотела с ним расставаться! Наверно, Расальхаг почему-то не может появляться в Косом переулке, вот они и послали Меррисот.

— Я не знаю, что означают эти странные сочетания звуков, — возразила змея. — Но новый хозяин наконец начал задавать правильные вопросы.

— И что это значит? — испытующе взглянул на нее Том. — Ты расскажешь мне что-то новое о своем прежнем хозяине?

— Ступайте к своей матушке, господин, — прошелестела Нагайна. — Окажите уважение ее просьбе. Когда Вы вернетесь, вы узнаете то, о чем просите.

Том закатил глаза. Иногда манеры этой змеи приводило его в состояние бешенства. Почему нельзя сообщить все сразу?

К счастью, леди Финч-Флетчли не стала засиживаться допоздна, отговорившись усталостью и предстоящим назавтра рождественским ужином. Том не слишком понимал, в чем необходимость забирать Джастина домой, чтобы на следующий день привезти его снова, но Констанс выглядела еще более странно, чем обычно, и он решил, что лучше ей не перечить.

— Что это с Конни? — похоже, отец тоже заметил неладное. Андреа, проводив бабушку Мерседес в гостевую комнату, собирала чашки со стола.

— Джереми приболел. Она близко к сердцу воспринимает все, что с ним связано, ты же знаешь.

— Не хотел бы я оказаться рядом, когда Конни поймет, что удача дважды не стучится в одну и ту же дверь, — хмыкнул Даррен. Андреа сердито повернулась к нему.

— Ты способность колдовать называешь удачей?

— А вот тут решай сама, дорогая, — усмехнулся он. — По-всякому выходит верно.

Тому едва удалось незаметно выскользнуть из-за стола. Отчего-то отец буравил его мрачным, подозрительным взглядом, как бывало всякий раз, если Том допустил оплошность и пытался скрыть или отрицать свою очевидную вину.

Нагайна терпеливо дожидалась на своем привычном месте, но только Том хотел наброситься на нее с расспросами, как взгляд его остановился на предмете, которого, он мог побиться о заклад, еще час назад на столе не было.

Свет тусклой лампы отражался в многогранном флаконе из темного стекла. Том плотнее прикрыл за собой дверь и вопросительно посмотрел на Нагайну.

— Где ты взяла это?

— Гостья моего господина принесла в дом наследство старого хозяина, — прошипела змея. — Я не смогла принести все воспоминания. Я выбрала одно. Одно воспоминание в обмен на один правильный вопрос.

— Ты выползала из комнаты? — ужаснулся Том. — Ты с ума сошла! Тебя же могли увидеть! Бабушке бы плохо сделалось, ее никто о тебе не предупреждал! Я ведь запретил!

— Не понимаю, чего хочет от меня господин, — обиделась Нагайна. — Старый хозяин поручил мне беречь его вещи. Новый хозяин сам пожелал знать правду. Глупая гостья хозяина унесла бы воспоминания туда, откуда мне их уже не вернуть.

— Ты хочешь сказать, что взяла это у леди Финч-Флетчли? — поразился Том. — Но откуда у нее могли взяться вещи Тони Сакса? Тем более, волшебные вещи! Ты уверена... уверена, что это принадлежало ему? И дядя Билл ничего не знал?

— Я своими глазами видела, как хозяин разливал по фиалам отпечатки своей памяти, отягощающие сердце, — ответила Нагайна. — Гостья господина напрасно их похитила. Ни один из простецов, даже наделенный великой силой, не может освободить заключенную в фиалах тайну. Только волшебник способен открыть подобный флакон.

Том с сомнением покосился на Нагайну, но осторожно вытащил пробку. И комната погрузилась во тьму.

Все было, как во время его видений, только на этот раз Том точно бодрствовал и отдавал себе отчет в происходящем. Он попытался ущипнуть себя за руку, но дымка чужих воспоминаний не развеивалась.

Теперь Том остро чувствовал, что эти мысли принадлежат не ему: слишком много эмоций, слишком динамичное течение мысли — точь-в-точь Тони Сакс, каким он представал на страницах газет и в телевизионных интервью. Человек холерического темперамента, балансирующий между безумием и гениальностью. Том порой боялся, что в один прекрасный день Филлис вдруг сбросит с себя оцепенение, не оставлявшее ее с дня похорон мистера Сакса, и вспомнит, что похожа на отца не только внешне.

Дом, в котором он оказался, не был ему знаком и меньше всего походил на воплощающий собой традиционность и классику старый особняк Саксов. Сквозь приоткрытое окно доносился горячий, будто на пляже, воздух, полы были застелены множеством ковров бежевых и терракотовых оттенков, вдоль стен расставлены низкие и широкие деревянные диваны со множеством подушек. Витражная дверь бесшумно отворилась, и Том повернулся следом за совсем еще молодым мужчиной, которого сопровождал маленький мальчик в белых одеждах.

На этот раз Расальхаг не надела черное платье, в котором Том привык ее видеть. На ведьме был укороченный светлый сюртук, перехваченный поясом, и свободные брюки, а также множество ярких украшений.

— Посмотрите только, кто здесь, — голос Расальхаг звучал иначе, чем в прежних воспоминаниях Тома, намного беззаботнее и нежнее, словно она была искренне рада встрече с этим человеком.

— Позвольте сделать вам комплимент, сестра, — мужчина склонился, чтобы поцеловать ей руку, и в глазах его сверкнули веселые искорки. — Должно быть, наш достойный отец научился извлекать золото из песков Сахары, чтобы Вы могли позволить себе самый прекрасный шатер в округе.

— О нет, мне пришлось засучить рукава и поработать, — усмехнулась Расальхаг, жестом приглашая гостя присесть. — Подай чай, — щелчком пальцев она вызвала странное существо в серой робе, которое тут же поспешило выполнить ее приказ. — Мне всегда нравилось украшать дом, даже если это не более, чем временная палатка. В конце концов, что есть постоянное в этом мире? — философски заключила она и взяла с подноса кусочек засахаренного фрукта.

— Наша преданность Темному Лорду, — торжественно произнес волшебник. — Надеюсь, Вы получили письмо о том, что я навещу Вас, сестра моя?

— Получила, да подписанное самим Лордом, — улыбнулась Расальхаг. — Подумать только, какие нужны формальности для воссоединения семьи. Так или иначе, все готово, — она взмахнула палочкой, и лежавший до сих пор на комоде сверток плавно опустился на чайный столик. — Диадема здесь, в этом ларце, там же мое личное письмо Повелителю.

— Вам удалось изучить чары, наложенные на диадему Ровеной Рэйвенкло? — глаза мужчины жадно сверкнули. — Ей и вправду удалось это чудо? Она сохранила свой интеллект для потомков?

— Чары не так сложны, но бесполезны для тех, кто не является Ровеной Рэйвенкло, — пояснила Расальхаг. — Я было думала огорчиться, но потом рассудила: ведь я никогда не стремилась превзойти леди Ровену. Отец всегда учил меня жить своим умом. Однако, кое-что и мне удалось позаимствовать, — и из массы украшавших ее шею и грудь ожерелий она вытянула неприметный медальон на тонкой цепочке.

— Что это, сестра? — волшебник подался вперед, осторожно касаясь медальона. — Что Вам удалось сделать?

— В этот медальон, дорогой братик, я поместила самое важное знание, которое когда-либо могла удостоиться обрести, — довольно сообщила ему Расальхаг. — Идея в том, что я помню о нем, лишь пока этот медальон при мне. Его нельзя потерять или украсть, но я сама могу отказаться от этой вещицы во имя лучшей ее сохранности.

— Неужели Вы опасаетесь ареста? — поразился брат. — Имя Темного Лорда боятся произносить на трех континентах, и наше положение надежно, как никогда.

— Что слышно о новом министре? — вместо ответа Расальхаг бросила на него острый взгляд, и Том буквально почувствовал, как не по себе сделалось от этого мужчине.

— Достойный ученик Дамблдора, — разочарованно бросил он. — Чистокровный, но нам не следует возлагать на него особенных надежд. Старых традиций эта семья не чтит. Признаться, я едва вспомнил его фамилию.

— Я предупреждала Абраксаса, чистота крови здесь не имеет никакого значения, — насмешливо заметила Расальхаг. — Нобби Лич, даром что магглорожденный, был готов на любые уступки, лишь бы сохранить должность. Не нужно было ускорять его отставку. Не скоро еще нам выпадет шанс назначить такого удобного министра.

— Преемник Лича не пойдет нам навстречу и сделает все, чтобы дискредитировать Повелителя в глазах общества, — обеспокоенно заметил ее брат. — Гринделвальд и его злодейства еще слишком живы в памяти людей. Убедить их в том, что Повелитель намерен вновь развязать войну, не составит большого труда.

— Поживем — увидим. Министры нынче не более, чем формальность, но они множатся, как грибы после дождя, а их частая смена несколько деморализует. Иногда мне кажется, что я на всю жизнь хотела бы остаться здесь, среди песков. Ваша мышиная возня совершенно теряется на фоне пустыни.

— Но сестра, — мужчина заметно растерялся, — как Вы можете допускать такие мысли? Если Повелитель узнает...

— Повелитель прекрасно осведомлен о моих упаднических настроениях, — весело улыбнулась Расальхаг. — Я с самого начала утверждала, что в то время, как он занят гениальными исследованиями магии, которая вам и не снилась, в Англии творится полный беспредел. Вы ленивы и неорганизованны, иначе я давно бы могла бы вернуться, не опасаясь неприятных последствий. После известных событий в Хогвартсе, по случайности, разумеется, пришедшихся на год нашей с сестрой эвакуации, мне не следует лишний раз злить Дамблдора. Но все проходит, его могущество в том числе.

— Кстати, о Дамблдоре, — вспомнил ее брат. — Вы уже читали недавно вышедшую монографию в соавторстве с Фламелем? Весь научный мир сейчас обсуждает только ее.

— Двенадцать способов применения крови дракона? Конечно, отец одним из первых получил свой экземпляр прямо из рук Фламеля. У этих ученых такая короткая память, — Расальхаг хихикнула. — Война закончилась всего десять лет назад, а они уже забыли о славных подвигах этих двоих. Ну да пока это неважно. Важно другое: ты должен передать Повелителю диадему прямо в руки. И убедиться, что он в безопасности доставил ее в Хогвартс, как и собирался.

— Повелитель оскорбится, если мы усомнимся в его силах и вызовемся сопровождать его...

— Чепуха. Дамблдор небезопасен, и глупо утверждать обратное. Я не призываю тебя действовать напрямую. Просто добейся того, чтобы ты оказался среди тех, кому выпадет честь быть в этот момент рядом с Повелителем.

— Я думаю, он призовет своих старых друзей, — склонил голову брат. — Мальсибера, Долохова, возможно, Лестрейнджа...

— Сделай все, чтобы среди них значилась фамилия Розье, и я буду тебе глубоко признательна... Я вижу, ты привел моего племянника, — Расальхаг, наконец, обратила внимание на мальчика, слушавшего их разговор со все возрастающим вниманием. — Напомни, как тебя зовут, малыш?

— Эван, моя госпожа. Эван Альдерамин Розье, — мальчик церемонно склонился, подражая отцу, и Расальхаг снова улыбнулась.

— Какой очаровательный ребенок. Его уже начали учить?

— Его мать занимается подбором учителей, сестра моя, — поспешил заверить ее Розье-старший. — Если Вы сочтете целесообразным высказать свои пожелания...

— Да, у меня есть несколько людей, чьи советы ты найдешь полезными, — кивнула ведьма. — Надеюсь, Эван унаследовал семейный дар в полной мере?

— Не извольте беспокоиться, — с гордостью ответил Розье. — Наш отец уже имел возможность оценить его способности и остался доволен.

— Твои слова радуют мое сердце. Когда диадема будет доставлена, напиши мне обо всем. Это очень важно, брат. Повелитель долгие годы искал ее.

— Расальхаг, — впервые волшебник обратился к сестре, как к равной, и оттого его голос звучал еще серьезнее. — Повелитель не говорил, какие у него планы на эту диадему? Что за надобность оставлять ее под самым носом у Дамблдора, если она так необходима?

Расальхаг неторопливо встала, оправляя складки на одежде. Розье поднялся следом, заискивающе взглядываясь в ее лицо. Похоже, он не столько ожидал правдивого ответа, сколько надеялся хотя бы понаблюдать за реакцией ведьмы и прийти на основании этого к своим выводам. Маленький Эван отстраненно разглядывал разноцветных улиток в аквариуме.

— Я всегда придерживалась одного простого принципа, которому научилась у Повелителя, — загадочно ответила Расальхаг. — Там мы скроем нашу тайну, где никто и никогда не додумается искать к ней разгадки. Если диадема и попадет когда-либо в руки Дамблдора, шансы на то, что он распознает, что именно нашел, практически равны нулю.

— А что именно он найдет? — вновь попытался Розье. — Вам известно, какое значение диадема имеет для Повелителя? И не связано ли это с той чашей, что он поручил нам беречь, как зеницу ока?

— Чаша не должна занимать твоих мыслей, мой дорогой брат. Это был подарок Повелителя. Приданое для моей средней дочери.

— Почему Андромеда? — удивился Розье. — Разве ты не должна оставить такой ценный дар Беллатрикс?

— Беллатрикс получит мою старую палочку, и хватит с нее. Андромеде всего три года, но я подозреваю, наш дар будет передаваться именно по ее линии. Думаю, уже этим она заслужила особую милость Повелителя... А теперь ступай. С этого дня я буду особенно следить за успехами Эвана.

Странное видение исчезло так же скоро, как и появилось. Том снова был в своей комнате, наедине с невозмутимой Нагайной, мучимый новыми неразрешимыми сомнениями.

— Так вот, значит, кто был отцом Филлис, — медленно проговорил он. — Этот маленький мальчик по имени Эван Розье. И медальон... он действительно артефакт. И только Расальхаг может им воспользоваться. Ты с самого начала знала об этом, — обвиняюще уставился он на змею.

— Пусть хозяин не гневается на меня за верность тем, кому я обязана жизнью, — прошипела она в ответ. — Говорящий приказал молчать. Прежний хозяин приказать держать ответ лишь перед Говорящим. Я не знаю, где глупая гостья хозяина раздобыла воспоминания, но я исполнила часть своего долга.

Том присел на корточки перед террариумом, глядя на Нагайну, как на старого верного друга.

— Что я должен сделать, чтобы ты открыла мне всю правду? Ты ведь знаешь, как я связан с этими людьми. Ты знаешь, почему Расальхаг являлась мне во сне и в том зеркале.

Глаза Нагайны расчетливо блеснули.

— Говорящий обещал, что я удостоюсь предстать пред ликом Короля. Приведи меня к нему, господин, и клянусь, что не утаю от тебя ничего.

— Но я не знаю, о каком Короле ты все время говоришь! — растерянно восклинул Том. — Я вообще не подозревал, что у змей бывают Короли.

— Уже много столетий Короли — редкость, — сокрушенно призналась Нагайна. — Но я чувствую, что он спит... и скоро снова проснется... И заговорит с каждым, кому достанет мужества ему внимать.

Том безнадежно махнул рукой. Змея вернулась к своему излюбленному стилю речи, а это означало, что толковой информации от нее не добьешься до следующего приступа откровенности. В конце концов, подумать о Короле змей он может и позже, к его услугам все равно пока что нет библиотеки.

Куда больше Тома занимала другая мысль: как, во имя всех святых, он должен сообщить Филлис, что знает имя ее настоящего отца. И должен ли он вообще это делать?

* * *

Возвращение в Хогвартс оказалось для Гермионы едва ли не более радостным событием, нежели первая поездка на красно-золотом экспрессе. И пусть на этот раз ей пришлось прибегнуть к куда менее приятному и вдохновляющему способу путешествия, переместившись в Хогсмид при помощи летучего пороха, она пришла в детский восторг, вновь увидев деревянные столы и увитые плющем балки в пабе мадам Розмерты. Трактирщица доброжелательно ей подмигнула, а рядом тут же оказался Перси Уизли.

— Грейнджер, отлично, отмечаю тебя, — староста дисциплинированно поставил галочку напротив ее фамилии в длинном списке. — Посиди пока здесь. Ждем остальных. Я отведу вас в школу.

— А как же чемодан? — Гермиона смущенно кивнула на свой поправившийся за каникулы багаж.

— Здесь оставь, — Перси уже успел переключиться на следующего прибывшего. — О нем позаботятся.

К еще большей радости, Гермиона заметила и старост других факультетов. Среди группы хаффлпаффцев лидировали Иоли Дэвис и Джоэл Бэрк. Доркас Труман всеми силами старалась подчеркнуть, что главная здесь все-таки она, но первокурсники ее явно недолюбливали и, словно в отместку, буквально стояли на ушах.

Рэйвенкловцы держались серьезнее. Филлис Сакс с подругами была тут как тут и уже о чем-то увлеченно рассказывала Пенелопе. Роберт Хиллиард взял на себя организационную часть, встречая первокурсников, а Бриенна Урхарт, у которой была в Хогсмиде семья, пришла, скорее, за компанию и теперь шепталась с мадам Розмертой. Джеммы Фарли, которую Гермиона рассчитывала увидеть больше всего, как ни странно, не было, — Диллонсби справлялся своими силами, хотя и работы у него было меньше, чем у остальных. Как шепнула Гермионе Парвати, для многих слизеринцев их декан открыл камин в своем кабинете.

— Гермиона, садись с нами, — позвала ее Иоли. — Рассказывай, как отпраздновала Рождество!

Гермиона широко улыбнулась — известная роль была неоднократно отрепетирована в разговорах с мамой, и она не видела никакой причины быть более искренней здесь.

— Отпраздновала отлично! Встретилась со всеми друзьями, пообщалась с родителями, съездила к родственникам, прошлась по магазинам.

— Книжным, наверно? — со смешком уточнила одна из рэйвенкловских второкурсниц. Гермиона понятия не имела, кто эта девочка, но замечание ей очень не понравилось, хотя она и предпочла его проигнорировать.

— Что ты, Мариэтта, по книжным у нас теперь Мораг специалист, — заметила Чжоу Чанг. — Макгонагалл ей дала такой список литературы до летних каникул — до самого выпуска не управиться. И я даже боюсь спрашивать у Филлис, как прошла встреча профессора Снейпа с ее семьей.

— Нормально прошла, — неподдельно удивилась Филлис. — А вы другого ожидали? По-моему, давно ясно, что по зельеварению бесполезно читать книги. К тому же, мне не придется для практики использовать волшебную палочку, так что, в отличие от той же Мораг, я смогу преспокойно тренироваться и летом.

Гермиона демонстративно уставилась в окно. За эти пару недель она уже успела позабыть, как сильно ее раздражает Сакс, и только встретившись с Хелен Мур, смогла, наконец, понять причину. Филлис ужасно напоминала ей зазнайку Хелен.

Гермиона попыталась было поговорить дома о дополнительных занятиях и научном проекте, наивно рассчитывая, что не отягощенные излишними знаниями о магическом мире родители, не задумываясь, дадут свое согласие. И вот тут мать ее по-настоящему удивила, ответив категорическим отказом.

— Тебе всего одиннадцать и посмотри, как ты исхудала! — возмущенно отрезала Джин Грейнджер. — Дай себе отдых! Ты только начала учиться и не отдыхала еще ни дня. Проект твой никуда не убежит. Ты сама говоришь, что серьезно над ним трудиться девочки начнут только с третьего курса. Вот и ты подожди, пока тебе исполнится хотя бы четырнадцать.

Как Гермиона ни старалась переубедить маму, в школу ей пришлось отправляться ни с чем. И теперь ложная скромность Сакс бесила особенно.

Встреча с Гарри и Роном, впрочем, моментально заставила ее позабыть о доме и связанных с ним проблемах. Если Рон посвятил каникулы отдыху, усиленному питанию и здоровому сну, лишь ненадолго заглянув в учебники, Гарри, напротив, припас для нее целую кучу интересных историй.

— ... и тогда я спросил его, что Вы видите, когда смотрите в зеркало, — рассказывал он. — Сам понимаю, что это личное, я не должен был лезть. Но не удержался.

— И что он ответил? — с ужасом уточнила Гермиона. Ее поражало, что друг может так спокойно говорить о том, что был пойман директором за явным нарушением режима. Она до сих пор побаивалась, что мастер Раканати, намеренно или случайно, проболтается об их ночном вояже по спящему Хогвартсу.

А еще она удивлялась. Разве после того инцидента зеркало не должны были надежно запереть подальше от любопытных глаз? Если Раканати не застал Гарри на месте преступления, значит, он больше не работает ночами в замке? И если так, почему директор не поставит зеркало, скажем, в свой кабинет, где до него уж точно никто не доберется?

— Он сказал, что видит пару шерстяных носков, — прыснул Гарри. — Пожаловался, что все дарят ему только книги. Не думаю, что он сказал правду.

— Какое это имеет значение! — возмутилась Гермиона. — Я вообще не верю, что тебя не исключили из-за твоего необдуманного поведения! Надеть на себя подарок незнакомца! Ты что, вообще не слушаешь профессора Снейпа на уроках? А если бы мантия была пропитана ядом?

— Гермиона, не начинай, — закатил глаза Рон. — Вот я думаю, что Дамблдор и прислал Гарри эту мантию. Почему иначе он ее не забрал?

— Вот и я не могу понять, — мрачно констатировала Гермиона. — Верх неосмотрительности — доверять такую вещь первокурснику. Но коль скоро она попала в руки Гарри, как можно было так глупо чуть не попасться Снейпу в Запретной секции? Ты три ночи бродил по школе, в любой момент рисковал встретить Филча, но так и не узнал, кто такой этот Николас Фламель.

— Зато я узнал кое-что другое, — парировал Гарри. — Снейп действительно хочет украсть то, что спрятано в коридоре на третьем этаже.

— Ты что, следил за ним? — поразилась Гермиона. — Гарри, ты в своем уме? А если бы он догадался? Думаешь, отделался бы так же легко, как в случае с директором?

— Он встречался с Квирреллом в лесу, ясно? — огрызнулся Гарри. — И он ему угрожал! Я был на метле и спрятался среди деревьев! И оттуда своими ушами слышал, как Снейп пытался заставить Квиррелла перейти на его сторону. Кажется, он знает, как усмирить трехголовую собаку Хагрида! Снейп сказал Квирреллу, что ему не нужен такой враг, как он, и что скоро они встретятся снова, и Квиррелл должен будет дать ответ. Мне показалось, он был очень напуган.

— Любой бы испугался, если бы Снейп принялся ему угрожать, — поежился Рон.

Гермиона одарила его мрачным взглядом.

— Я все еще не вижу мотивов профессора Снейпа. Ему и так неплохо живется. Он профессор в престижной школе, известный мастер зельеделия, имеет определенную репутацию. Ради чего ему отказываться от всего этого, чтобы стать обыкновенным вором? Да еще и на таких условиях, где даже мы, дети, можем разгадать его намерения? Ведь ему придется бросить работу, скрываться, не говоря уже о том, что если вещь редкая, ее даже продать нельзя. Может быть, у него даже семья есть, в какое положение он поставит их?

— У Снейпа? Семья? — скривился Рон. — Если только престарелая бабушка. Подумай сама, кто его вытерпит? А мотивы... Вдруг это супермощное оружие? Что-то, что поможет захватить власть, например? Или получить кучу денег!

— Не знаю, мальчики, — расстроенно вздохнула Гермиона. — Ведь в школе профессор Дамблдор. Снейп не осмелится действовать под его носом. Профессора Дамблдора даже Сами-знаете-кто боялся!

Гарри медленно поднял голову.

— А это мысль. Хагрид ведь тогда сказал мне, что никому не известно жив или мертв, на самом деле, Волдеморт. Что, если эта вещь нужна не лично Снейпу, а кому-то, кому он служит. Например, Волдеморту.

— Гарри, прекрати, — Гермиона нешуточно рассердилась. — Твое воображение не знает границ. Сами-знаете-кто уже десять лет не давал о себе знать, и если бы эта вещь была ему так необходима, он бы попытался украсть ее намного раньше. Лучше скажи мне, с какой стати тебя вообще понесло в лес на метле? Если бы профессор Макгонагалл увидела, что ты самовольно покинул поле...

— Гермиона, не нуди, — отрезал Рон. — Ты не знаешь, что тут было.

— Что еще? — нахмурилась она. — Когда вы все успеваете?

— На этот раз не мы, — надулся Рон. — Это Фарли.

— Джемма? — удивилась Гермиона. — Не знала, что вы общаетесь.

— Не общаемся и, надеюсь, не будем, — Рон изобразил глубокое отвращение. — Мы в тот день собрались немного полетать, Гарри, я, близнецы, Кэти Белл из нашей команды. И только мы взлетели, как туда же притащились рэйвенкловские загонщики, а с ними Фарли с какими-то девчонками. Фарли вроде как дружит с кем-то из этих ребят. Ну и Фред немного переборщил...

— Не переборщил, Рон, — впервые вмешался Гарри. — Ему не следовало так с ней разговаривать. Не удивительно, что она разозлилась.

— Да что у нее, совсем плохо с чувством юмора? — хмыкнул Рон. — Я думал, она сбросит Фреда с метлы, а он всего лишь пошутил, что если бы Фарли меньше бегала на свидания в Хогсмид и уделяла это время квиддичу, Слизерин бы не проигрывал так позорно в этом сезоне. Ну и что-то добавил вполголоса, я не расслышал. Скажи он такое любой из наших, все бы посмеялись и забыли, а Фарли побелела от злости и предложила сыграть один на один. Конечно, Гарри не мог отказаться.

— И что было дальше? — кажется, Гермиона уже знала ответ.

— Я не смог ее победить, — признался Гарри. — Она поймала все снитчи до одного. Я даже и не представлял, что можно так летать.

Гермиона взяла его за руку.

— Послушай, Джемма через полгода переходит на седьмой курс. Конечно, она знает много приемов и, к тому же, когда-то уже летала за команду факультета. Скоро ты будешь не хуже. Да и на поле тебе все равно не придется выходить против нее. Ты же не переживаешь, что летаешь хуже... я не знаю... да назови любого известного игрока в квиддич!

— Она еще и гадостей потом наговорила, — пожаловался Рон. — Заявила, что наша сборная никуда не годится, и кубок мы получим, только потому что она сделала нам одолжение.

— Между прочим, она права, — мрачно добавил Гарри. — Если бы она согласилась на уговоры Флинта, мне бы помогло только чудо. А через несколько дней мы играем с Хаффлпаффом.

— За эту игру волноваться незачем, — ободряюще улыбнулась Гермиона. — Я слышала от девочек, они никогда и не считались сильной командой. Постарайся как можно скорее поймать снитч и закончить игру. Подумай сам, ну что такого особенного может там произойти?

— Лучше не произноси этого вслух, Гермиона, — нарочито испуганно выпалил Рон. — Кстати, во время игры вся школа будет на трибунах. Идеальные условия для Снейпа, чтобы украсть — что он там собирается украсть?

Гермиона застонала. Гарри выглядел таким подавленным и взволнованным, что поговорить с ним о родителях прямо сейчас, в присутствии Рона, она не решилась. Правильнее будет сделать это после матча. В конце концов, Невилл тоже задолжал ей некоторые объяснения.

* * *

Филлис и не подозревала, что призыв Наоми Флитвик приступить к работе над проектом как можно скорее, профессор Снейп воспримет настолько буквально. На следующее утро после возращения в замок, Пенелопа передала ей просьбу слизеринского декана посетить его после уроков и захватить все имеющиеся у нее записи с начала года. Оставалось лишь порадоваться, что Филлис всегда была дисциплинированной студенткой и конспекты, по большей части, регуляно вела.

Она предложила Энтони пойти вместе — вряд ли первая же встреча затянется надолго, а вот возвращаться одной по пустым коридорам и непредсказуемым лестницам совершенно не хотелось. Зеркало Еиналеж и женщина в отражении все еще беспокоили Филлис, и кто знает, не припасены ли в многочисленных аудиториях школы другие непонятные вещи.

— Мама сказала, чтобы мы попробовали попроситься домой весной на праздник, — радостно рассказывал Энтони, шагая в подземелья. — Вроде бы у них нет причин нам отказывать. На Самайн же всех отпускают. Приедете с мамой к нам в гости на всю неделю. Папа велел обязательно вас пригласить.

— Приедем с удовольствием, — обрадовалась Филлис. Перспектива проводить любимый праздник весны и свободы в школе, где это едва ли кого-то волнует и интересует, была более, чем нежелательной. Наверняка профессор Флитвик подпишет разрешение. Если их проект хорошо пойдет, согласно заверениям Джеммы, они с девочками не будут ни в чем знать отказа у учителей. А Энтони сам по себе хорошо учился и всем нравился.

К кабинету Снейпа они подошли точно к назначенному времени, но профессор был не один. По классу взволнованно расхаживал Маркус Флинт и явно пытался в чем-то переубедить своего декана.

— Одно дело — я. Меня она не слушает. Но Вас-то послушает! Вы понимаете, в какое болото нас затягивает? Я не собираюсь сдавать кубок Вуду и этому мальчишке.

— Извольте держать себя в руках, мистер Флинт, — хладнокровно возразил ему профессор. — Я уже не раз напоминал Вам, что любой спорт в нашей школе не является обязательной дисциплиной. И я не вправе оказывать давление на решение мисс Фарли.

— Но тогда мы в полном дерьме, — раздраженно хлопнул Флинт рукой по стене. Филлис переглянулась с Энтони и робко постучалась.

— Мисс Сакс, — коротко кивнул Снейп. — И мистер Гольдштейн с Вами. Очень кстати, мистер Гольдштейн, не торопитесь уходить. Раз уж Вы сопровождаете свою подругу, не грех использовать то время, что она будет занята, с пользой. У меня на столе лежит Ваше эссе, просмотрите мои ремарки сейчас, а после обсудим. Вы свободны, мистер Флинт.

— И Вы ничего не предпримете? — оскорбленно выдохнул Маркус. — Даже не попытаетесь?

— Если Вы и с мисс Фарли беседовали в подобном стиле, неудивительно, что она ответила Вам отказом, — усмехнулся Снейп. — Коль скоро будущее команды так тревожит Вас, советую сосредоточиться на тренировках. Я прислушался к пожеланиям некоторых членов команды. В следующем году у Вас будет новый ловец.

— Хорошо Вам рассуждать! Мне даже выбирать не из кого — или ловцом будет Джемма, или занимать нам вечное второе место!

— Вы не поняли, мистер Флинт, — покачал головой Снейп. — Я нашел для Вас ловца. Вам не нужно будет проводить отборочные испытания — это место уже зарезервировано за одним из наших студентов.

— Что? — не поверил Флинт. — Вы выбираете ловца, не спросив моего мнения?

— Разве не Вы только что предлагали мне вынести решение, не спросив мнения мисс Фарли, которую оно затрагивает напрямую? — прищурился Снейп.

— Тогда я снимаю с себя обязанности капитана, — вышел из себя Флинт. — Сами проводите тренировки, сэр, сами следите за тем, чтобы Вашего ловца не сожрали сразу же после того, как он упустит снитч! Я не хочу иметь к этому никакого отношения!

— Громкие слова, мистер Флинт, — ничуть не смутился Снейп. — К метлам новейшей модели, которые получит команда, Вы тоже не желаете иметь отношения? Возможно, одному из охотников следует остаться тем единственным, кто продолжит летать на школьном "Чистомете"?

Флинт резко замолчал. Филлис буквально могла видеть, как напряженно трудится его мозг, взвешивая все за и против, и со стороны это смотрелось довольно забавно.

— Новый ловец покупает метлы для всей команды? — тупо переспросил он. Снейп поморщился от прямолинейной формулировки.

— Школьный совет счел целесообразным выделить средства для некоторых обновлений. Я не большой ценитель, мистер Флинт, но даже из садового гнома можно сделать успешного ловца, усадив на такую метлу.

— Могу я хотя бы узнать имя этого гнома? — фыркнул Флинт. Вопреки обыкновению, даже Снейп растянул губы в некоем подобии улыбки.

— Можете. Узнаете, когда придет время.

Флинт покосился на рэйвенкловцев и понимающе кивнул. Но, уходя, все же не удержался, чтобы не добавить:

— Неделю назад Фарли играла с Поттером. Школьная метла против его "Нимбуса". Мне ведь не нужно уточнять, что все снитчи были ее.

— Настоящий талант дорого стоит, мистер Флинт. Странно, что мне приходится объяснять Вам очевидные вещи, — что-то в голосе Снейпа неуловимо изменилось, и Маркус быстро ретировался.

Филлис с любопытством посмотрела на Энтони. Кандидатура нового ловца слизеринской сборной весьма интриговала. Хотя, честно говоря, Филлис не представляла, кто до такой степени мог стремиться участвовать в этой опасной и, как выяснилось, еще и дорогостоящей игре.

— Что же, теперь, когда вопросы с квиддичем решены, — Снейп прошел к шкафу и достал с одной из полок увесистую папку с материалами, — настало время подумать о Ваших будущих успехах, мисс Сакс. Для начала предлагаю Вам изучить этот список. Программу занятий, которую Вы видите, изначально составил не я, а мой предшественник, профессор Слагхорн. Я счел возможным внести в нее некоторые изменения. А пока мисс Сакс занята, поговорим с Вами, мистер Гольдштейн. К сожалению, на своих уроках я слышу Вас куда реже, чем хотел бы...

Судя по взгляду, который Энтони бросил на подругу, сегодня был первый и последний раз, когда кто-либо провожал Филлис на дополнительные занятия у Снейпа.

Хотя предстоящая игра с гриффиндорцами была для их факультета решающей, накануне матча в гостиной Хаффлпаффа царило на редкость умиротворенное настроение. Если ребята помладше еще и выдвигали некие предположения относительно постоянства удачливости Гарри Поттера, то старшекурсники словно и думать забыли о квиддиче. Кто-то занимался самоподготовкой, четверо мальчиков под неусыпным руководством Доркас тренировали клеящие чары, размещая скопированные из полезных книг материалы на ярко-желтой доске для объявлений, Джоэл Бэрк помогал Ханне Аббот рисовать астрономическую карту. Иоли в простом домашнем платье сидела на полу у камина и ела мороженое. Джастину было холодно даже на нее смотреть.

— Эй вы там, сворачивайте лавочку, — позвала она Эрни и Смита, весь вечер игравших во взрывающиеся карты. — И не забудьте убрать за собой. Декан собиралась зайти, а она в таких вопросах хуже Филча.

Лицо Доркас вытянулось от досады.

— Что, собрание будет? Профессор Спраут предупредила бы меня.

— Не все на свете касается тебя, — отмахнулась от нее Иоли. — Кстати, Джастин, она обещала занести разрешение находиться вне гостиной после отбоя. Так что к Синистре пойдешь сегодня. Я тебя провожу.

— А обратно тоже ты? — тут же спросил Джоэл. — У нас завтра контрольная у Снейпа первой парой, тебе надо выспаться.

— Обратно Табита отведет, — потянулась Иоли. — Она сегодня до рассвета на башне. Какие-то уникальные наблюдения. Джастин, выйдем тогда пораньше, я все равно хотела спуститься повидать сестру, заодно и Табите скажу насчет тебя.

— А может быть, я сам? — усомнился Джастин. Лично общаться с Меррисот ему никогда не приходилось, но мама Тома считала ее тетку Энид чуть ли не монстром, и это не слишком воодушевляло.

— Никаких "сам", — вмешалась Доркас. — Думаешь, получил разрешение и можешь делать все, что взбредет тебе в голову? Я слышала, на каникулах кто-то пытался пробраться в Запретную секцию библиотеки. А учитывая, что студентов в школе кот наплакал, выводы получаются очень некрасивые. Наши сестры Эпплби под горячую руку попали.

— Их все-таки наказали? — возмутился Саммерби. — Сдалась им ваша Запретная секция! Только идиот полезет читать эти книги, да еще и ночью. Разве что искали что-то конкретное...

— Мелочь балуется, я бы смотрела среди них, — пожала плечами Доркас. — Тамсин и Лианна получили замечания. Как и все, кто старше первого курса. Малышня, считают наши наивные учителя, просто неспособна незаметно сотворить такую пакость. Я ходила поговорить с директором, но что толку? Улыбается и меняет тему разговора.

— Короче, пойдешь с Табитой, — подытожила Иоли. — Она тебя не съест.

Профессор Спраут появилась в сопровождении Филча и трех домашних эльфов, чтобы осмотреть малый камин, на неисправность которого давно жаловались. Филч злобно зыркал глазами по сторонам, явно подозревая всех и каждого в злонамеренной порче школьного имущества. Его верная спутница, миссис Норрис, шныряла по гостиной и всюду совала свой нос. Собрав свои вещи, Джастин от греха подальше перебрался в спальню, чтобы закончить, наконец, недописанное письмо домой.

Мама пребывала в исключительно хорошем настроении. Джастин умел определять это по почерку: когда Конни радовалась, буквы становились изящнее и стремительнее, а строчка бежала вверх. Это были хорошие новости: после праздничного ужина в доме дедушки ему казалось, что мама выглядит озадаченной и даже подавленной. На следующий день у Сандерсов она мало ела и общалась очень сдержанно, особенно с отцом. Ссорились родители редко, но молчать друг с другом после этого могли неделями, и Джастин с Джереми уже приготовились к унылому окончанию каникул.

Через несколько дней, однако, Констанс взяла их с собой навестить Донну Забини и ее сына. Дома Блейз был намного более приятной личностью, нежели в школе, и даже на безграничное любопытство Джереми смотрел снисходительно. Джастин не слышал, о чем разговаривали их матери за закрытыми дверями, но вернулась Констанс весьма воодушевленной и даже накупила море сладостей и деликатесов по дороге домой. Никто так и не понял, что именно они празднуют.

Приятно было видеть, что чудесное настроение матери не развеялось с его отъездом. Констанс писала, что ездила в Косой переулок и привезла множество подарков для него и особенно для Джереми — младшему сыну она даже заказала полный комплект мантий в "Твилфит и Таттинг".

Джастин едва успел описать злоключения сестер Эпплби, как в дверь постучал Джоэл, передав ему разрешение от Спраут и просьбу Иоли быть готовым за полчаса до отбоя. Тяжело вздохнув, он сунул письмо в карман и принялся собирать вещи для астрономии.

Трейси Дэвис, сестра Иоли, была известна у них на факультете, как девушка самостоятельная. Иоли любила рассказывать историю о том, как Трейси, будучи всего семи лет от роду, решила, что настало время и ей отправиться в школу. Выбор она сделала в пользу Дурмстранга, где последний год доучивался ее любимый кузен, а добираться, не зная точного местоположения школы, предпочла самым бесхитростным способом — позаимствовав первую профессиональную метлу, подаренную Иоли родителями.

Уйти далеко путешественнице, разумеется, не удалось. Пока страсти вокруг нарушения Статута о секретности не улеглись, Иоли была убеждена, что по сестре плачет Гриффиндор. И только когда оказалось, что малышку Трейси и не думают наказывать, а напротив, умильно улыбаются и пересказывают историю знакомым во всех подробностях, она поняла: не все столь однозначно, как может показаться на первый взгляд.

На Слизерине Трейси находилась под опекой лучших подруг Иоли — Джеммы Фарли и Табиты Меррисот. Джастин вообще подозревал, что и старшую сестру все воспринимают, как типичную слизеринку, которой всего лишь в личных целях понадобилось оказаться на Хаффлпаффе. В какой-то степени, так оно и было. И все же Трейси вышла поговорить в коридор — посторонних в слизеринской гостиной не любили.

— Малфой ушел куда-то злой, — вполголоса поделилась она последними новостями. — Говорят, они так разругались с Марком... А досталось, как всегда Панси.

— Что ты говоришь, — удивилась Иоли. — Уж с Марком-то что они могли не поделить?

— Без понятия, я не слышала, как это было. Вроде бы что-то связанное с Поттером. Ты же знаешь, их вечные стычки... Наверно, это стало надоедать даже Марку. Он сказал Драко, что если тот вместо того, чтобы заниматься делом, будет сводить личные счеты, то пожалеет, что родители не услали его в Дурмстранг.

— Какие страсти, — едва сдерживала смех Иоли, а Джастин нахмурился. Флинт, конечно, мог ратовать лишь за школьную дисциплину, хотя непохоже, чтобы это волновало его раньше. Если бы Филлис и Энтони по секрету не рассказали ему о новом слизеринском ловце, Джастин не придал бы значения этому инциденту, но теперь поведение Флинта подводило его лишь к одному выводу. Похоже, Джемме и в самом деле предпочли Драко Малфоя. Учитывая их соперничество с Поттером, вполне логично. Неудивительно, что Флинт взбесился.

Из-за угла вышла долговязая девица, которую Джастин видел в Косом переулке на каникулах.

— Дэвис, отбой через пять минут, марш спать, — скомандовала она, неприязненно взглянув на Трейси. — А вы уже не успеете дойти до гостиной, — ядовито добавила она, обращаясь к хаффлпаффцам.

Джастин уже приготовился к скандалу, но Иоли и рта не успела открыть, как портрет, скрывавший вход в общую комнату, подвинулся в сторону, и в коридор шагнула Табита Меррисот.

Коридор как будто бы стал немного меньше.

— Кэрроу, ты упала и ударилась головой? — участливо осведомилась Табита. — Или возомнила, что ты помощница старосты? Джемма прекрасно справляется и без тебя, так что иди, куда шла.

— Я-то пойду, — слащаво проговорила Кэрроу. — Только недолго твоей подружке осталось изображать из себя святую невинность. Очень скоро нам может понадобиться новая староста.

— Точно совсем сдурела, — констатировала Табита. — Мечтай, Кэрроу, мечтай.

Кэрроу непонятно усмехнулась и прошла за портрет. Иоли проводила ее задумчивым взглядом.

— Не нравится мне ее самодовольный вид, — сказала она. — Не к добру это. Подумай, когда это Кэрроу радовалась чему-то хорошему для нас? Видно же, что замышляет гадость.

— Ничего у нее не выйдет, — отмахнулась Табита. — Что толкового может придумать тупая, завистливая дрянь? Джемму на факультете уважают, а эта только грызется со всеми. Неудивительно, что Марк ее терпеть не может.

— Марк ее терпеть не может, покуда у мистера Кэрроу дела идут неважно, — возразила Иоли. — Стоит чему-то измениться, и спрашивать Марка никто не станет. Фарли не местные, их здесь не было во время войны. На этом Алкиона и сыграет.

— Кэрроу тоже не участвовали, — возразила Табита. — Формально, по крайней мере. Хотя я слышала, что Кэрроу был не слишком щепетилен в отношении того, кому продавать зелья, которые варил Фоули.

Иоли недовольно взглянула на сестру.

— Смотри, чтобы никому не слова. Не хватало еще дать стерве повод для козней. И все-таки я бы с нее глаз не спускала. Табита, ты ведь знаешь Бриенну Урхарт с Рэйвенкло?

— Это которая родственница Макгонагалл? — задумалась та. — Ну да, представляю, о ком ты. И что она?

— Они же из Хогсмида. Так Бриенна говорит, видела Кэрроу в "Трех метлах" во время каникул. Как раз в тот выходной, когда приходили ребята из школы. И что она там делала, спрашивается?

— А кто был?

— Из ваших только Джемма и Виктория Флюм, дочка владельца "Сладкого королевства". Наши сестры Эпплби, Кэти, подружка Лианны, Фред и Джордж Уизли с Гриффиндора, рэйвенкловцы из сборной... Ну, может, еще кто. И вот Кэрроу там крутилась вокруг них. Кто знает, чего наговорила. Во всяком случае, как раз после этого у Джеммы с Фредом что-то там произошло.

— Вот зараза, — злобно оглянулась через плечо Табита. — Что надо? — она посмотрела на часы. — Так, друзья мои, все это, конечно, очень важно, но Синистра ждет. Иоли, иди отдыхай. Доведу я парня и доставлю обратно. Не переживай.

Сестры Дэвис задержались в коридоре, а Табита, не глядя, кивнула Джастину, приглашая следовать за ней. Дорога до Астрономической башни была неблизкой. И это Джастина весьма беспокоило.

— Как тебя зовут, ребенок? — скучающе спросила Табита. — Постоянно вылетает из головы.

— Джастин Финч-Флетчли, — пробормотал он, с трудом удерживаясь от того, чтобы добавить "мэм". Табита выглядела слишком взрослой и представительной, чтобы воспринимать ее, как такую же студентку.

— Да, теперь припоминаю. Сын той самой магглы, чье имя у всех на слуху.

Не слишком обнадеживающее начало, подумал Джастин. До сих пор все будто договорились не обращать внимания на его происхождение — даже знакомые со Слизерина. В этот момент он подумал не о себе, а о маме. Конни расстроится. Она так хотела, чтобы ее детей воспринимали, как полноправных членов магического сообщества.

Но Табита неожиданно не стала скандалить, а лишь высокомерно обронила:

— Не каждому повезет, чтобы на него тратила силы и внимание такая волшебница, как Иоланта. Надеюсь, ты сознаешь.

Джастин не нашелся с ответом и молча кивнул. Табита утратила к нему интерес, и они уже почти добрались до башни, как услышали узнаваемый злорадный голос Драко Малфоя.

— Ясно, наконец, для чего в школе такой жалкий сквиб, как ты, Лонгботтом. По крайней мере, мне теперь есть, на ком практиковать заклинания. Ты даже можешь идти, у тебя остается пять минут, чтобы не попасться Филчу.

Табита на миг замерла, а затем яростно устремилась к библиотеке.

— Малфой! — ее голос звенел от гнева. — Что это ты вытворяешь, позволь узнать?

Напуганный Невилл безуспешно пытался подняться с пола, цепляясь за стену — задача не самая простая, если у тебя склеены ноги. Двое громил, всюду ходивших следом за Малфоем, — Джастин не знал их имена — наблюдали за этой сценой с глупыми ухмылками. Впрочем, один уже, кажется, начал понимать, что встреча с Табитой вряд ли сулит им приятное продолжение вечера.

Сам Малфой явно не ожидал, что у его выходки будут свидетели, да еще такие. Джастин спешно пытался припомнить, что ему известно о слизеринце. Донна Забини нередко поминала эту фамилию, и отнюдь не всегда добрым словом. Мистер Малфой возглавлял Попечительский совет, хотя Джастин ни разу не слышал, чтобы тот посещал школу — куда чаще сюда наведывалась мать Захарии Смита. Гляда на миссис Забини, можно было подумать, что когда-то Малфои серьезно перешли ей дорожку, хотя Донна уверяла, что приехала в Великобританию лишь год назад и познакомилась с главой семейства на одном из светских мероприятий.

— Меррисот, — заюлил Малфой. — Ты все не так поняла. Это была шутка. Всего лишь шутка.

— Шутка, — подтвердил тот из громил, что показался Джастину чуть умнее.

— Шутка, значит? — взорвалась Табита. — Ты у меня узнаешь, что такое шутки! Как ты посмел напасть на моего родственника, да еще и оскорбить его! Ты, маленькая, злобная тварь!

Малфой выглядел еще несчастнее Невилла. Табита была старшекурсницей, и он ее заметно побаивался. А может быть, здесь замешано и еще что-то.

— Расколдуй его и проси прощения, — приказала Табита. — Иначе можешь попрощаться со школой.

Малфой колебался, явно не зная, какая из двух перспектив унизительнее.

— Никто не исключит меня за драку в коридоре, — решил он, наконец, вздернув подбородок. — Только снимут баллы. В крайнем случае, назначат какое-нибудь дурацкое наказание.

— Хорошо, что ты напомнил мне о баллах, — согласилась Табита. — Вот только тебе не этого тебе надо бояться, Малфой. Ты даже сам не представляешь, как крупно подставился.

— Если ты что-то мне сделаешь, — злобно сверкнул глазами Малфой, — то тебе самой придется паковать вещи. Отец этого так не оставит.

— Да ты никак хочешь войны, мальчишка? — елейным голосом проговорила Табита. — Так тете только дай повод. Или ты веришь, что она встанет на вашу сторону?

Джастин сильно подозревал, что не будь в этом коридоре их с Невиллом и банды Малфоя, тот бы уже давно сбежал от Табиты, поджав хвост. При посторонних он еще старался сохранить остатки достоинства.

— Моя мать и я — ее кровные родственники, — вздернул он подбородок. — В отличии от тебя и этого придурка Лонгботтома. Вы никто. У вас даже родителей нет.

Табита вздрогнула, будто ее ударили, но справилась с собой так быстро, что только очень внимательный наблюдатель мог бы заметить, насколько она уязвлена.

— Похоже, маленький мальчик до сих пор верит в сказки, которые ему читали на ночь, — пропела она. — Даже мне тетушка не рассказала, что такого из ряда вон выходящего натворила твоя мамаша, что никто из Розье вот уже десять лет не желает и слышать ее имени.

— Не смей так говорить о моей матери, — бледное лицо Малфоя пошло пятнами от гнева. — Ты пожалеешь об этом, Меррисот, я обо всем напишу отцу!

Табита в запальчивости вскинула палочку, у Джастина внутри все замерло.

— Что здесь происходит? — раздался строгий голос Авроры Синистры. Впервые Джастин был так счастлив ее видеть.

— Профессор, — Малфой пулей метнулся за ее спину: его незадачливые телохранители сбежали, и некому было подтвердить виновность Табиты, — она пыталась заколдовать меня, профессор! Она психопатка, ее надо лечить!

— Тебе лучше спрятать свою спальню под Фиделиусом и носа из нее не показывать, мерзавец, — вопила Табита. — Только попробуй еще что-нибудь сделать моей семье!

Профессор Синистра недолго прибывала в растерянности и быстро решила проблему, лишив обе стороны конфликта способности выкрикивать оскорбления. Затем она повернулась к шокированным этой сценой Джастину и Невиллу и потребовала объяснений.

— Мы шли на отработку к Вам, профессор, — с готовностью пояснил Джастин. — И посмотрите, в каком состоянии нашли Лонгботтома. Табита пыталась его защитить.

— И сделала это в своем неповторимом стиле, — саркастично заметила Синистра. — Да, мисс Меррисот, могу только констатировать, что ни одна из моих учениц не приносила мне столько нежданных проблем. Что же мне прикажете делать с Вами, мистер Малфой? Мы не поощряем применение магии в неучебное время, тем более, по отношению к товарищам по учебе.

Малфой злобно сверкнул глазами в сторону Меррисот. За окном гулко завывал ветер.

— Значит, шли на отработку? — протянула Синистра. — Мисс Меррисот, выдайте мистеру Финч-Флетчли оборудование и приступайте. А вы двое, — обратилась она к Малфою и Невиллу, — отчитаетесь перед вашими деканами. Я не обязана заниматься вашим воспитанием, раз уж о нем не позаботились ваши семьи. У вас есть время до утра, чтобы придумать, как вы объясните сокурсникам потерю тридцать баллов.

— Но профессор Синистра, — взвыла Табита. — Это же несправедливо! Мой кузен ни в чем не виноват.

— Ваш кузен уже не ребенок, — с явным сомнением произнесла Синистра. — Пора учиться ответственности и осторожности. Если бы мистер Лонгботтом вовремя вернулся в общую комнату, этого инцидента бы вовсе не произошло. К тому же, пятнадцать баллов из тридцати честно принадлежат Вам, мисс Меррисот. Вы, в отличие от этих ребят, взрослая девушка и должны быть умнее.

Табита беспрестанно ругалась всю оставшуюся дорогу до башни, и Джастин не знал, куда себя деть от неловкости. Его не покидало неприятное чувство, будто он стал свидетелем чего-то, не предназначенного для его глаз. Раньше он и не догадывался, что Невилл и Малфой принадлежат к одной семье — настолько они были разными. И что самое любопытное — речь идет о семье Розье, вероятно, тех самым Розье, о которых рассказывал им Олливандер. Хоть и не похоже, что Малфои пользуются их любовью и расположением.

— Заносчивый мерзавец, — когда Табита настраивала телескоп для Джастина, у нее даже руки тряслись от злости. — И ведь, как пить дать, Снейп его отмажет! Назначит символическое взыскание, еще и мне влетит. Вся надежда на Макгонагалл. Сама не верю, что это говорю!

— Почему он назвал Невилла сквибом? — спросил ее Джастин. — Пусть он не лучший студент на курсе, но он может здорово колдовать. Просто ему не хватает уверенности в себе.

— Что бы ты в этом понимал, — огрызнулась Табита. — Ты вырос в такой среде, где любое проявление магии — это "ах как здорово", "что за чудеса"! Совсем не так у Лонгботтомов. Его бабку до сих пор боятся, а мамаша в аврорат попала не за красивые глаза. Дядю Элджи все знают, он глава рода, и его дети и внуки — могущественные колдуны и волшебницы. Самое поганое в этой ситуации, что Малфой абсолютно прав! Но, черт побери, он не в том положении, чтобы делать громкие заявления!

— Ты так разозлилась не только из-за того, что он напал на Невилла? — рискнул предположить Джастин. Табита неприязненно поджала губы.

— Все в их семейке стоят друг друга. Малфой пытается бравировать тем, что его мать — родная племянница тети Энид. Что не помешало тете десять лет о ней не вспоминать. И этого мелкого гаденыша она видела только в младенчестве. Какие еще родственные чувства он может в ней вызывать?

— Почему так? Они в ссоре?

— Тебе что за забота! — рявкнула вдруг Табита. — Ты пришел сюда на звезды смотреть — вот и займись делом. А у меня своих полно. Нет, в следующий раз пусть Иоли сама с тобой возится.

Джастин поспешил последовать ее совету. Странно все это, подумалось ему. Надо бы завтра рассказать Филлис, раз уж подруга так интересуется всем, что связано с Розье. В гостях у Саксов Джастину почти не пришлось нормально пообщаться с друзьями, но он слышал, как то Филлис, то сам Том называли периодически эту фамилию. Неплохой шанс проявить себя.

Ветер гонял по небу темные снежные тучи, и только через волшебные линзы телескопа можно было разглядеть мерцающие колючие звезды.

* * *

Отец нечасто встречал Тома из школы, и обычно такие сюрпризы не предвещали ничего хорошего: даже при самом плотном графике Андреа выкраивала час, чтобы отвезти сына домой. Заметив хмурое лицо Тома, Даррен поспешил объясниться.

— Бабушка хотела перед отъездом повидать родственников. Мы договорились, что в этот раз мама ее отвезет. Ты ведь помнишь Мардж, троюродную сестру твоего дедушки? Мы однажды были у нее проездом, ты был тогда еще совсем маленьким.

— Помню, — скривился Том. — Собаки...

— Собаки, — усмехнулся Даррен. — Вероятно, они пробудут у нее до вечера. Сеньора Мерседес неплохо ладила с Мардж в молодости, но боюсь, с годами ее характер лишь испортился.

— Поэтому ты не захотел ехать? — Том хотел было рассмеяться, но что-то в выражении лица папы его остановило.

— На самом деле, я хотел поговорить с тобой, — признался тот. — Так, чтобы ни мама, ни бабушка нам не помешали.

— Что произошло?

Машина остановилась на светофоре, и Даррен повернулся к сыну. Выглядел он непривычно серьезным.

— Это ты мне расскажи. Я считал, что ты дороже ценишь свое слово.

На мгновение повисла тишина.

— Уточни, — осторожно сказал Том. Глупо было отнекиваться и делать вид, что он ничего не понимает, отец давно вынашивал идею этого разговора, еще с праздника у Финч-Флетчли. Первая мысль Тома была о Нагайне. Он до сих пор содрогался от ужаса, представляя, что кто-то из семьи или гостей застукал бы огромную змею за похищением воспоминаний мистера Сакса из сумочки Констанс. Но ведь отец все время был с ними, даже курить не выходил.

Даррен тоже находился в задумчивости.

— Когда-то я разрешил тебе хранить палочку Тони, — произнес он. — Твоя мать бы меня осудила, но я решил, что честность и доверие должны быть вознаграждены. Но если помнишь, мое условие заключалось в том, что ты не станешь использовать магию втайне от меня. Ради твоей же собственной безопасности.

— Кто тебе сказал, что я использую магию? — нахмурился Том. Даррен улыбнулся.

— Я не первый день живу на свете, сын. Может, я не самый внимательный отец, но, как говорят, все еще неплохой следователь. Я знаю, что ты колдуешь. И, вероятно, именно тебя я должен поблагодарить за спасение твоей мамы.

Том недолго колебался. Если бы отец хотел его наказать, разговаривал бы сейчас совершенно иначе.

— Вы с бабушкой спали, и я не мог вас разбудить. Даже если бы у меня была сова, до дяди Билла она летела бы слишком долго, да и что бы он мог сделать из Лондона? Эвита Селвин опасна, а мама рассказала ей слишком много. Ей пришлось выдать всех: тебя, меня, дядю Билла, Филлис и Шерил. Я сделал то, что было правильным. И я не жалею.

— Ты и не должен жалеть, — покачал головой Даррен. — Помнишь, когда ты получил письмо из Хогвартса, я эту идею вначале поддержал. Магию можно применять в благих целях. Важно, однако, понимать, что большая сила предполагает большую ответственность. Ты не обязан целиком и полностью возлагать ее на себя. У тебя есть родители, и наш долг направлять тебя и советовать. Я бы хотел в будущем быть среди тех, к кому ты обратишься за помощью, прежде чем так рисковать.

Том благодарно сжал руку отца. Только сейчас он понял, как все это время тяготила его эта тайна.

— Однако мне любопытно, — продолжал Даррен. — Откуда ты узнал, где искать дом Эвиты? И что именно ты с ней сделал? Ведь она, если я правильно понимаю, ведьма не из последних.

— Я могу читать мысли, — после недолгого раздумья сообщил Том. — Могу как бы влиять на человека. Заставить его принять то или иное решение, или что-то забыть, к примеру. Но я никогда не делал этого с тобой, — быстро добавил он.

— А с кем делал? — прищурился Даррен.

— С мамой, — виновато понурился Том. — Я знаю, что она ездила в Хогсмид с Констанс Финч-Флетчли и ее подругой. Так мне удалось найти дом, в котором живут Кортазары. Они перестроили его под хогсмидский. Во время обеда я пытался читать мысли Эвиты, но не смог. Она умеет как-то защищаться от этого. Но когда я пришел спасать маму, она натравила на меня железную змею. Я приказал змее не нападать на меня, разговаривал с ней, как с Нагайной. Змея меня послушалась и бросилась на саму Эвиту. Она так растерялась от этого, что я смог внушить ей ложные воспоминания. Она теперь считает, что маме ничего не известно о Донне Забини, — Том вздохнул. — Еще была одна ведьма в Косом переулке. Девчонка из Хогвартса. Она хотела перекупить медальон, который я подарил Филлис.

— И ты заставил ее отказаться от покупки? — уточнил отец.

— Не только. Я увидел, что она оскорбляет магглорожденных в школе. Она говорила Филлис и Гермионе Грейнджер разные... неприятные вещи. Смеялась над тем, что их родители — магглы. Я запретил ей это делать, — Том благоразумно умолчал о том, что причинил Меррисот боль. — И еще я просматривал воспоминания Филлис. С ее разрешения. Я должен был убедиться, что она в безопасности.

Даррен впечатленно молчал. Откровенно хвалить сына было бы не слишком педагогично — это означало дать ему зеленый свет на использование волшебной палочки, но где бы сейчас были все они, если бы не колдовские способности Тома?

— Это так же, как и со змеиным языком? — уточнил он. — Получается само собой, без подготовки и тренировок?

— Если я злюсь, — ответил Том. — Или волнуюсь. Знания сами появляются в моей голове. Мне кажется, будто все это я уже делал когда-то.

— Похоже, Шерил права, ты действительно очень сильный волшебник, — констатировал Даррен. — Вон сколько их дети учатся, и то не уверен, что все умеют делать то же, что и ты. Вопрос в том, как ты намерен этим распорядиться.

— Филлис не нравится, если я колдую чаще необходимого, — сказал Том. — Мы недавно были с Джастином у Олливандера. Спрашивали о волшебной палочке Филлис. Мне кажется, это могло бы вывести нас на ее родственников. Сначала я хотел использовать магию, чтобы знать наверняка, что Олливандер не врет. Но потом подумал, что Филлис бы это осудила, и не стал. Старик сам все нам рассказал.

— Он сказал что-то полезное? — Даррен внимательно смотрел на дорогу, но не пропускал ни слова из рассказа сына. — Я правильно понял, что у вас есть свои идеи?

И снова Том задался вопросом, имеет ли он право раскрывать этот секрет Филлис? Однако и рисковать доверием отца он тоже не мог.

— У волшебников есть такая семья — Розье, — в итоге, он решил не говорить всей правды. — Мы подозреваем, что Тони Сакс мог быть одним из них. Женщине из рода Розье принадлежала такая же волшебная палочка, как сейчас есть у Филлис. Потом она передала ее своей старшей дочери, а потом палочку уничтожили.

— Вот как? — хмыкнул Даррен. — Что же, эта версия не лишена некоторого смысла... А женщину, случаем, звали не госпожа Расальхаг?

Хотя Том не мог посмотреть на себя со стороны, он подозревал, что выглядит, должно быть, очень глупо с приоткрытым от удивления ртом. Отец тихо посмеивался.

— Так ее и звали, — кивнул Том. — Друэлла Расальхаг Розье. И она была... была...

— Называй вещи своими именами, — посоветовал отец. — Она была сторонницей того темного мага, о котором писали в учебнике истории. В доме Финч-Флетчли, Том, нам с твоей мамой и Биллом довелось стать свидетелями очень необычного разговора между Донной Забини и леди по имени Нэлли Фламель.

— Фламель? — не помня себя, ахнул Том. — Женой Николаса Фламеля? Кто он вообще такой?

— Ему принадлежит философский камень, Том, — взволнованный Даррен припарковал автомобиль у обочины — после того, как повернулся разговор, он уже не мог невозмутимо вести машину. — И этот камень сейчас находится...

— ... в коридоре третьего этажа Хогвартса, — закончил Том. — И его охраняет гигантский трехголовый пес с огромными клыками. И его пытаются сейчас украсть.

Даррен бессмысленно уставился в окно. Они помолчали.

— Гигантский, говоришь?

— Трехголовый, — подтвердил Том. — По сведениям Филлис.

— Она что, его видела? — поразился Даррен. — К нему так легко попасть? Или его не прячут?

— Прячут, — раздосадованно бросил Том. — Филлис рассказали об этом цербере. Есть там одна компания... Им вроде как совсем делать нечего, и эти придурки ошиваются возле Филлис и пытаются ее втягивать в свои злоключения. Кстати, Гермиона Грейнджер — одна из этой троицы.

— Гермиона? — не поверил Даррен. — А мне она показалась такой спокойной девочкой.

— Идеи, конечно, принадлежат не ей. Ей просто не повезло подружиться с этими Поттером и Уизли. Они спасли ее от тролля. Горного тролля, который проник в школу, якобы для того, чтобы отвлечь всеобщее внимание от охраны камня, — пояснил он, заметив ошарашенный взгляд отца. — Это случилось на Хэллоуин.

— И вы молчали все это время? — возмутился Даррен. — Том, ты хотя бы понимаешь, насколько это безответственно?

— Мы не молчали, — обиделся Том. — Я все равно не ученик Хогвартса. Филлис тут же написала миссис Сакс. А Констанс Финч-Флетчли сама видела тролля. Я думал, дядя Билл в курсе.

— Ты ошибаешься, — хмыкнул отец. — Билл и понятия не имел. А с Конни я еще поговорю. Какая актриса в ней пропадает!

— Я просил Филлис быть осторожнее, — продолжал Том. — К счастью, она не интересуется делами Фламеля. Эти ее "друзья" как раз пытаются выяснить, кто он такой. Подозревают профессора Снейпа в том, что он — предполагаемый злоумышленник.

— Это не он, — качнул головой Даррен. — Камень нужен Донне Забини, и действует она чужими руками. Пусть Филлис внимательнее присмотрится к профессору Квирреллу. Твоя мама в Хогсмиде подслушала их разговор. Тогда они и запланировали этого тролля на Хэллоуин. Вот почему Забини так важно было присутствовать на пиру. А Конни они взяла для отвода глаз.

— Но зачем Забини этот камень? — не понимал Том. — Что он вообще дает? В книгах пишут правду, это золото?

— Не только золото. Судя по разговору Забини и Фламель, из этого камня путем алхимических опытов можно получить вещество, которое называют эликсиром жизни. Нэлли Фламель принимает его уже больше шестиста лет.

— Бессмертие, — прошептал Том, вспоминая свои странные сны и предчувствия. — Забини нужно бессмертие?

— Причем не думаю, что для себя, — сказал Даррен. — И Фламель, и сама Забини вполне однозначно заявили, что эликсиром хочет завладеть эта, как вы считаете, родственница Филлис Сакс.

— Расальхаг? — усомнился Том. — Разве они не считают, как все остальные, что она мертва?

— Очевидно, что ее дееспособность чем-то ограничена, — согласился Даррен. — Но нет, сын, слухи о ее смерти оказались преувеличенными. И Фламель очень боится, что она может пробраться в Хогвартс.

— И не напрасно, — Том повернулся к отцу со странной улыбкой. — Она уже это сделала.

* * *

На следующий день Джастина ждал неприятный сюрприз. Вечером к нему подошел хмурый Джоэл и сообщил, что профессор Синистра уже успела пожаловаться их декану на безобразную драку, в которой принимал участие ее студент, и потребовать назначить ему взыскание наравне с Малфоем, Лонгботтомом и Табитой Меррисот.

— Но это же несправедливо! — возмутился Джастин. — Из всех нас один Малфой виноват!

— Не сомневаюсь, — скривился Бэрк. — Синистра, чтобы ты знал, лебезит перед его семьей. А Табита скорее удавится, чем подтвердит, что ее кузен валялся на полу в жалком состоянии и оказался неспособен даже двинуть Малфою в челюсть.

— Я полночи просидел на башне, и Синистра хоть бы словом обмолвилась, что я тоже наказан, — расстроился Джастин. — А Меррисот? Она же вообще ее любимая ученица!

— Табиту наказала не Синистра, — покачал головой Джоэл, — а Снейп. Вроде как у них очередной скандал случился. У Табиты и Джеммы с Кэрроу. И закончилось все банальным рукоприкладством. Никто даже не подумал воспользоваться магией. Снейп был в ярости. Это Джемма рассказала.

Помимо воли Джастин улыбнулся. Хоть Меррисот и была далека от совершенства, он не сомневался в том, что Кэрроу заслужила то, что получила.

Джоэл, похоже, придерживался того же мнения.

— Не расстраивайся из-за баллов, — посоветовал он. — Недели за полторы наберем. Но Синистру больше постарайся не злить. Твоих родных она не знает, и окажись ты снова не в то время, не в том месте, отдуваться придется одному. Хоть десять раз будь ни в чем не виноват.

— Но есть же директор, — удивился Джастин. — Он тоже не станет разбираться в том, что произошло?

Джоэл поморщился.

— У директора полно других дел, Доркас уже пыталась пробиться к нему. Профессор Спраут сказала, о взыскании для вас сообщат позднее. А пока постарайся не накликать на себя новых бед.

Джастин послушно кивнул. Не написали родителям — и на том спасибо. Интересно, что представляют из себя эти их взыскания? Меньше всего хотелось отбывать их под присмотром Снейпа или самой Синистры. Да и компания подобралась не самая приятная. Если с робким Невиллом он еще ладил, то Малфой был ему глубоко несимпатичен, а старшекурсницы вряд ли успокоятся и так и будут цеплять друг друга.

Собственно, как раз на это он и жаловался Филлис перед совместным уроком гербологии, когда вспомнил о родственниках Невилла.

— Кстати, угадай, что я услышал от Меррисот? — довольно улыбнулся он. — Розье — родственники Малфоя.

Филлис широко раскрыла глаза.

— Как это? Кем они ему приходятся?

— Подробностей я не знаю, — извиняющимся тоном ответил Джастин. — Меррисот была так зла, что, наверно, сама не поняла, зачем мне об этом рассказала. Если я понял все правильно, у Меррисот есть тетка. И вот она, как раз, урожденная Розье. А мать Малфоя — ее племянница.

— А как зовут мать Малфоя? — уцепилась за эту мысль Филлис. — Раз она из рода Розье, значит, наверняка знает Беллатрикс Блэк. И ту, другую, тоже.

— У Малфоя ведь не спросишь, — развел руками Джастин. — Представь его лицо, если бы он узнал, что у тебя такая же волшебная палочка, как у его родственницы. Он ведь ненавидит магглов.

Филлис рассеянно улыбнулась, но ничего не ответила на это.

— Ты могла бы спросить у наших девочек, — предположил Джастин. — Или у этой своей Фарли, она уж точно знает.

— Я подумаю, — кивнула Филлис. — Джастин, спасибо, ты мне очень помог.

— Только одного не пойму, — озвучил Джастин так давно беспокоющую его мысль. — Почему ты так интересуешься семьей Розье? Олливандер ведь уже все рассказал о палочке. Ну узнаешь ты, что конкретно натворили эти ведьмы. Дальше-то что?

Филлис молчала достаточно для того, чтобы Джастин успел почувствовать, что перешел за грани допустимого, и уже успел решить, что ответа он не получит.

— А дальше ничего, — равнодушно проговорила она. — Хочу знать, чего ждать от будущего. Не очень уютно, знаешь ли, понимать, что две предыдущие хозяйки твоей волшебной палочки плохо кончили. Не с моей наследственностью отмахиваться от таких совпадений.

Филлис отрешенно смотрела в окно на темную полосу леса, простирающуюся до самых гор, и со своего места Джастину казалось, что глаза ее стали еще темнее, чем обычно.

— Интересно, у него есть другое название? — задумался вдруг он. — Я имею в виду лес. Ведь он только для студентов запретный. Вряд ли его так же называют жители Хогсмида.

— Беллерофонтский лес, мистер Финч-Флетчли, — послышался за спиной голос профессора Спраут. — После урока задержитесь, пожалуйста.

— Почему Беллерофонтский? — шепотом спросил он у Филлис, когда они заходили в теплицу.

— Был такой греческий герой, Беллерофонт, — быстро пояснила она. — Летал на крылатой лошади. Ясно же, что придумали кентавры.

Джастин прошел на свое место и вскоре и думать забыл о запретном лесе. Растения в новой теплице оказались с характером, и приходилось держать ухо востро, чтобы не стать объектом козней какой-нибудь хищной лианы или колючего папоротника. Разговор с профессором Спраут не слишком его тревожил: наверняка, она скажет ему, на какой вечер Филч припас для них парочку мерзких заданий. Ему уже приходилось слышать от других, как завхоз определял их убирать школьные помещения или чистить серебро в зале наград.

Однако, декан выглядела заметно встревоженной, и в душу Джастина закрались недобрые подозрения.

— Мистер Финч-Флетчли, потрудитесь быть готовым сегодня вечером к одиннадцати часам. Старосты проводят Вас к выходу из школы, где Вас будет ждать мистер Филч для отбытия наказания.

Джастин еле слышно застонал. Еще одна бессонная ночь явно не прибавит ему работоспособности и концентрации на предстоящей контрольной у Снейпа, к тому же на следующий день в их расписании значилась астрономия.

— Но почему ночью, профессор! — пожаловался он. — Я даже готов отработать в выходной, только дайте мне выспаться!

— Увы, я ничего не могу с этим поделать, Джастин, — помрачнела Спраут. — Меня, так же, как и Вас, поставили перед фактом. Я только прошу, не усугубляйте свое положение на этой отработке. Не ведитесь на провокации мистера Малфоя.

— Значит, Вы верите, что я не виноват в том, что случилось с Невиллом? — с надеждой спросил Джастин.

— Разумеется, нет, я не первый год работаю в школе, Джастин, — вздохнула Спраут. — Но подумайте сами, если за мистера Лонгботтома не вступилась даже его кузина, какой вес будет иметь Ваше слово?

Иоли провожала Джастина на отработку и ворчала всю дорогу до центрального входа в замок.

— Развели здесь бардак! Как кто-то вернулся в общую комнату минутой позже, так все знают и видели, где он был и чем занимался. А как дуэль на волшебных палочках посреди коридора, так ни одного адекватного свидетеля! Это я во всем виновата! Надо было самой тебя на астрономию отвести.

— Не злись на себя! — возразил Джастин. — Синистра меня давно невзлюбила. Еще бы и тебе досталось за компанию.

— Я бы не сожалела, окажись я среди вас этой ночью, — усмехнулась Иоли. — Готова хоть каждый вечер ходить на свидания к Филчу ради возможности как следует врезать Кэрроу. Табита может быть иногда большой свиньей, но в этом она молодец.

Ехидное выражение лица Филча не оставляло сомнений: задание, которое они получат, будет виртуозным в своей неприятности. Странно только, что слизеринские старшекурсницы были тут же, с ними. Обычно отработки для разных курсов назначали отдельные.

— Готов поспорить, что теперь вы серьезно задумаетесь, прежде чем нарушить школьные правила, — затянул Филч привычную злорадную нотацию. — Если вы спросите меня, я вам отвечу, что лучшие учителя для вас — это тяжелая работа и боль... Жалко, что прежние наказания отменили. Раньше провинившихся подвешивали к потолку за запястья и оставляли так на несколько дней. У меня в кабинете до сих пор лежат цепи. Я регулярно смазываю их на тот случай, если они еще понадобятся. Ну все, пошли! И не вздумайте убежать, хуже будет!

Джастин заметил, что Джемма Фарли и Табита переглядываются, едва сдерживая смех, и успокоился. Не посмеет же Филч издеваться над ними в присутствии одной из старост? Авторитет Джеммы простирался намного дальше порога слизеринской гостиной.

Невилл, однако, не чувствовал себя в безопасности. Малфой посматривал на него недобрым взглядом, и Табита не была ему надежной защитницей — слишком много посторонних, чтобы проявлять родственные чувства. О чем думает Кэрроу, и вовсе нельзя было понять. Она шла чуть поодаль, засунув руки в карманы мантии, и размышляла о чем-то своем.

В небе сияла полная луна, и снег чуть поблескивал в свете тусклой лампы в руках у Филча и скрипел под ногами. Несмотря на темноту, Джастин понял, что они приближаются к хижине лесника. До сих пор ему не приходилось общаться с Хагридом, но его неплохо знала Филлис и называла добрым и безвредным.

— Это ты там что ли, Филч? — окрикнул их великан. — Давай поживее, пора уже начинать!

Филч повернулся к ним с недоброй ухмылкой и произнес:

— Надеюсь, вы не думаете, что будете развлекаться с этим идиотом? Не угадали, ребята. Вам предстоит пойти в запретный лес. И я сильно ошибусь, если скажу, что все вы выйдете оттуда целыми и невредимыми.

Услышав это, Невилл застонал, а Малфой резко остановился, побледнев от ужаса.

— В лес? — спросил он не своим голосом. — Но туда нельзя ходить ночью! Это опасно. Я слышал, там водятся... оборотни.

Филч излучал неподдельную радость.

— Помяни мое слово, мальчик, там можно встретить нечто пострашнее оборотней. Но об этом надо было думать прежде, чем правила нарушать.

Пообещав вернуться к рассвету, чтобы забрать то, что останется от нашкодивших студентов, Филч отправился в замок, довольный своими злобными шутками.

— Думаете, он не соврал? — Невилл набрался смелости и заговорил с кузиной и ее подругами. — Там правда есть кто-то страшнее оборотней?

Джемма рассмеялась, глубже кутаясь в свою мантию, явно не соответствующую погоде.

— Это вряд ли, людям запрещено там жить, — прощебетала она. — Хогсмидский мэр каждый месяц егерей гоняет, чтобы никто хижин не строил и территории чарами не огораживал. Я бы и насчет оборотней губу не раскатывала. Самый опасный наш враг на сегодня — холод. Если бы знала, что в лес пойдем, шубу бы надела. И что стоило Снейпу нас предупредить? Или сам не знал?

— Я в лес не пойду, — уперся Малфой, которого оптимизм Джеммы не воодушевил. За его капризами и увещеваниями Хагрида прошло еще минут десять, и Джастин начал осознавать на собственной шкуре всю правоту Фарли. От мороза потрескивал даже воздух, и невозможно было долго стоять без движения на насквозь промерзшей земле. Только собаке Хагрида, Клыку, было все нипочем, и он радостно носился по сугробам.

— А теперь слушайте, да внимательно, потому как опасная работа — то, что нам надо сегодня сделать, — торжественно провозгласил Хагрид, приглашая их следовать за ним в чащу. — А мне не надо, чтобы с кем из вас что случилось.

Хагрид вывел их на узкую тропку, теряющуюся среди деревьев, и указал на светящиеся серебристые капли, которые Джастин бы и не заметил, проходя мимо, и принял бы за снег.

— Это кровь единорога, — как и следовало ожидать, Хагрид не сообщил им ничего хорошего. — Где-то здесь раненый единорог бродит. Уже не первый раз такое. Это не дело. Надо нам с вами его найти. Помочь или добить, если вылечить нельзя.

— А если то, что ранило единорога, найдет нас? — впервые подала голос Алкиона Кэрроу, и Малфой яростно закивал в знак солидарности.

— Нет в лесу никого такого, кто бы вам зло причинил, если вы со мной и Клыком пришли сюда, — убежденно заявил Хагрид. — Не сходите с тропы — и все с вами будет в порядке. А теперь нам надо разделиться на две группы, так оно дело быстрее пойдет. Тот, значит, кто найдет единорога, пусть зеленые искры посылает в воздух, ну а ежели попадете в беду — то красные. Справитесь, девочки? — спросил он слизеринок.

Те осторожно кивнули.

— Мы возьмем собаку, — решила Табита. — И кого-то из малышни. Джемма, что скажешь?

— Пусть будет Финч-Флетчли, — выбрала Фарли. — Возможно, так оно и обойдется без кровопролития. Хагрид, с Вами тогда пойдет Кэрроу и эти двое. Может быть, Вас они будут слушаться...

Хагрид не имел ничего против такого разделения, хотя Джастину на миг показалось, что скомандуй сейчас Фарли всем дружным шагом отправиться по комнатам и лечь спать — и никакого наказания не состоится. Уверенно ухватив Клыка за ошейник, она двинулась в одну сторону по развилке. Джастин обменялся с Невиллом тоскливыми взглядами, а затем Табита больно сжала его плечо и потянула за Фарли.

— Ни шагу с тропы, иначе так здесь и останешься, — предупредила она сурово. — Обездвижу и оставлю валяться до утра.

— Табита, довольно, — осадила ее Фарли. — Или ты у Филча нахваталась дурных манер? Весело у нас учиться, не находишь?

— Тетя Энид с ума сойдет, — хмыкнула Табита, но хватку на рукаве Джастина ослабила. — Первый раз я здесь ночью. И вообще в лесу. Ищу единорога. Сдуреть можно.

— Ты обратила внимание на то, что он сказал? Помочь или добить. А на то, как он добивать будет, первокурсникам тоже прикажут смотреть?

— Воспитательные меры, доведенные до совершенства, — съязвила Табита. — Мол, в следующий раз на его месте будете вы.

— И никакие цепи Филчу не понадобятся, — подхватила Фарли. — А если серьезно, я вот как-то не готова морально объясняться с кентаврами. Как думаете, если мы просто отсидимся здесь на опушке, нам это засчитают, как отработку?

— Можно еще в Хогсмид пойти, — предложила Табита. — От хижины Хагрида даже быстрее, чем от ворот. Десять минут, и мы на месте.

— Розмерта в двенадцать закрывается, — отклонила ее идею Фарли. — А в "Кабанью голову" противно соваться. После полуночи там пьянствует всякое отребье. Кому дома делать нечего.

— Навроде нас, — прыснула Табита. — А вот нам так и не сказали, как далеко мы должны зайти в своих поисках. Когда поворачивать назад, если никого не найдем?

— Скоро и повернем, — пожала плечами Фарли. — Там, дальше, уже начинаются тропы кентавров. Путаница в следах страшная. И на эту собаку я бы не рассчитывала. Что-то он растерял всю свою смелость, непонятно, то ли он меня ведет, то ли я его волоку за собой.

Табита хотела что-то возразить, когда Джастин издал вдруг сдавленный звук. То ли дело было в шорохах ночного леса, то ли в его разыгравшемся воображении, но мальчику вдруг почудилось, будто совсем близко крадется кто-то в длинных шуршащих одеждах.

Фарли тоже услышала что-то подозрительное и метнулась за ближайшее дерево, жестом призывая их последовать ее примеру.

— Что это? — позабыв об осторожности, затрясла ее Табита. — Джемма, я тебя убью, пошли сейчас же обратно! Подождем этого долговязого придурка у хижины!

— Заткнись и ни звука, — рявкнула на нее Фарли. — Ты совсем дура? Здесь чихнешь — и слышно на другом конце леса! Где мелкий?

— Здесь я, — поспешил заявить о себе Джастин. — Молчу.

— Вот и молчи, — Фарли принялась пристально вглядываться в темную дымку между деревьями. — Кажется, обошлось? — она осторожно вытянула из рукава волшебную палочку и произнесла заклинание, которое Джастин не знал. Вопреки его ожиданиям, ничего не произошло, но Фарли заметно расслабилась.

— Люди поблизости, — успокоила она Табиту. — Хагрид и компания недалеко. Хорошо бы с ними сейчас не встретиться. Срежем путь до хижины и отсидимся на крыльце.

— Разве вы не будете посылать искры? — удивился Джастин. — Нужно предупредить Хагрида о том, что мы слышали.

— А что мы слышали? — сделала Фарли невинное лицо. — Думаешь, Хагриду очень помогут наши заверения в том, что тут кто-то шагал? Он и без того понимает, что по лесу шатается какая-то невменяемая дрянь. И лучше, если нас не будет рядом в момент их встречи. Я уже адски замерзла, а тут даже волшебный огонь не развести. Сухое дерево кругом и полно психов.

— А ты уверена, что так мы выйдем именно к хижине? — не успокаивался Джастин. Фарли сошла с основной тропы и сейчас пробиралась по узенькой дорожке между деревьями. — А если мы заблудимся?

— Вот тогда и настанет время посылать искры, — отрезала Табита. — Ты и вправду дрыхнешь на астрономии? Первое, чему нас научила Синистра — это как сориентироваться на местности и из любой точки в округе выйти к замку. Джемма движется в правильном направлении.

Соревноваться с Табитой в чтении звездного неба было не менее рискованно, чем уверять Снейпа в том, что существуют более совершенные методы изготовления зелий, нежели те, которых придерживается он. Джастин поспешил за девушками, стараясь не отставать. Именно поэтому он сам не заметил, как врезался в спину застывшей на месте Фарли.

Позже Джастин и сам не мог поверить, что нечто подобное могло происходить в двух шагах от границы леса, от охраняемой чарами территории замка. Прямо перед ними между деревьями метался загнанный в угол единорог. Некая сила приводила его в ужас и одновременно мешала покинуть пределы заколдованного круга. Глаза Джастина уже успели привыкнуть к полумраку, поэтому он смог рассмотреть худощавую фигуру в темном балахоне, капюшон которого скрывал лицо. В руках у нападавшего поблескивал клинок: слишком большой для кинжала, недостаточно представительный для меча, он все же был смертельно опасен для единорога, однако тот не намерен был сдаться без боя.

От страха и напряжения Джастин позабыл, как дышать. Меньше всего в данный момент он думал о безопасности животного, но и удариться в бега не мог. Без помощи девочек ему никогда не найти дорогу до замка, к тому же, самый верный путь лежит мимо обезумевшего зверя и зловещего охотника.

Именно в этот момент Табита Меррисот совершила поступок, абсолютно не вписывающийся в то представление, которое успел составить о ней Джастин. Издав полузадушенный возглас, она вдруг выхватила волшебную палочку и, толкнув в сторону Фарли, бросилась наперерез фигуре.

— Не убивайте его! — прорычала она, заставив ошарашенного неожиданным вмешательством охотника чуть отступить. — Или будете иметь дело со мной!

Фарли трясло, а трусливый пес, наконец, вырвался и умчался прочь, оставив в ее руке разорванный ошейник.

— С тобой? — в мгновение ока вместо клинка в руке охотника появилась волшебная палочка с зажженным огоньком. — С несдержанной импульсивной девчонкой? Твои товарищи оказались умнее, — он осветил мертвенно бледное лицо Фарли и заплаканного Джастина. — Что же вы держитесь в стороне? Проходите ближе.

— Вы ничего не посмеете нам сделать, — похоже, эмоции настолько захватили Табиту, что она сама не соображала, кому угрожает. — За убийство возле Хогвартса вас посадят в Азкабан. Оставьте единорога в покое! Если вам нужен волос из его гривы, так вы достанете его у любого торговца в Лютном.

— Ни за что не сообразил бы без твоей помощи, — иронично похвалил ее охотник. — Но мне не волос его нужен, а кровь.

— Разве вы не знаете эту легенду? — прошептала Табита. — Убийство единорога считается страшным преступлением. Тот, кто использует его кровь в зелье или в качестве снадобья, будет навеки проклят.

Охотник помолчал. Единорог, до сих пор отчаянно бившийся о невидимые стены, будто чувствуя, что сейчас решается не одна судьба, вдруг оставил свои попытки и затравленно забился в колючий кустарник.

— Вы так хотите спасти эту тварь, что не боитесь за свою жизнь? — спросил охотник. — И за жизнь своих друзей, что не менее важно?

— Он ни в чем не виноват, — упрямо возразила Табита. — Он даже не может защититься, в отличие от нас. Я не верю, что нет другого выхода. Ничто не стоит того, чтобы платить такую цену.

Похоже, выступление Табиты произвело впечатление на охотника. Даже Джастину он уже не казался таким отпетым злодеем.

— Кровь, отданная единорогом добровольно, не несет на себе печати проклятия, — глухо произнес он. — Проблема в том, что эти капризные звери подпускают к себе лишь невинных девушек. Похоже, сами небеса послали вас сюда в эту ночь, — он снова выхватил клинок, но протянул его эфесом к Табите. — Жизнь этого единорога в ваших руках, мисс Меррисот.

— Вы знаете мое имя? — поразилась Табита. — Откуда?

— Я также знаю, что вас сопрождают мисс Фарли и мистер Финч-Флетчли, — заметил незнакомец. — А еще вы оставили за спиной четверых спутников. Они ушли на восток, следуя за пятнами крови.

— Вы все-таки ранили одного единорога? — ахнула Табита. — Он жив? Его можно вылечить?

— Это не настоящая кровь, мисс Меррисот, не беспокойтесь, — ответил охотник. — Я купил этот состав, чтобы приманить единорога. Обычно они не подходят к границам леса — слишком боятся людей. Это вещество настолько легко спутать с настоящей кровью, что мне удалось ввести в заблуждение даже вашего лесничего. Я надеюсь покончить с этим делом сейчас. Не сегодня-завтра по моему следу пустят егерей, и уже нечего будет взять с этого леса.

Табита приняла из его рук меч, но беззащитно оглянулась на Фарли.

— Джемма, будет лучше, если это сделаешь ты. Я боюсь лошадей, боюсь крови, к тому же, это ты брала у мадам Помфри курс по оказанию первой помощи и сможешь залечить рану.

— Маньяков ты, значит, не боишься, а лошадей еще как? — возмутилась Фарли. — Ни за что.

— Джемма, я тебя очень прошу! — захныкала Табита и попыталась всучить подруге клинок. — Попробуй ты, я что угодно для тебя сделаю, если мы поскорее выберемся отсюда!

— Прекрати истерику сейчас же, — зашипела на нее Фарли, нервно косясь на охотника. — Единорог меня не подпустит, ясно тебе? Делай, что собралась, и будем думать, как уйти живыми и в здравом уме!

Джастин не совсем понял, почему Табита уставилась на Фарли с таким очевидным изумлением. Затем, неожиданно твердо кивнув, она уверенно направилась к единорогу.

— Ну же, не бойся меня, — ласково уговаривала его Табита. — Это будет совсем не больно. Я не причиню тебе вреда. Наоборот, я спасаю твою жизнь. И ты тоже спасешь кому-то жизнь. Вот так, молодец, — она погладила его по голове, пропуская гриву между пальцами. — Хороший единорог. Джемма, что мне теперь с ним делать?

— Отойти в сторону, — Фарли послала в сторону единорога еще одно неизвестное заклинание, и на глазах Джастина неглубокая рана на шее зверя затянулась, не оставив и следа. Табита, пятясь, приблизилась к незнакомцу и протянула ему наполовину заполненную серебристой кровью бутылочку.

Охотник взмахнул палочкой, и невидимые чары спали. Благодарно кивнув Табите, единорог умчался в чащу леса. Фарли, словно избавившись от оцепенения, бросилась к подруге, направив на охотника свою палочку.

— Мы помогли Вам, а теперь Вы оставите нас в покое, — процедила она. — Иначе я немедленно вызываю подмогу, и тогда Вам уже не отделаться так легко!

Незнакомец и не думал защищаться. Посмеиваясь, он убрал пузырек в карман мантии и отер о ее край окровавленный клинок.

— Любопытно, что я встретил здесь именно мисс Меррисот, — проговорил он. — Не знаю, говорили ли Вам, что Вы очень похожи на свою прославленную бабушку? Леди Галатея так же бесстрашно бросалась на амбразуру, если речь шла о борьбе с темными силами. Правда, что понимать под темными силами, она, как и Вы, определяла сама.

— Вы знали мою бабушку? — вскинула голову Табита. — Кто вы, черт побери, такой?

— Я не имел чести быть знакомым с леди Галатеей, — покачал головой незнакомец. — Но я слышал о ней достаточно, чтобы проникнуться глубоким уважением. Вам не стоит бояться меня, мисс Меррисот. Идите с миром, пока Вас не хватились.

Табита растерянно взглянула на озадаченную Фарли. Охотник вел себя совсем не так, как полагалось кровожадному убийце, искать которого они отправились в запретный лес, и теперь она не знала, что ему сказать.

— Тот, кому вы хотите помочь, — она кивнула на клинок, на котором еще серебрились кровавые разводы. — У вас осталось так мало надежды?

Охотник помедлил с ответом.

— Еще несколько минут назад я считал, что игра не стоит свеч, мисс Меррисот. Но, раз вы спрашиваете меня теперь, скажу, что у меня есть надежда. Определенно, еще есть надежда.

Незнакомец чуть склонил голову, прощаясь, и аппарировал. Фарли минуту постояла неподвижно, а затем рухнула в снег, будто невидимая рука перерезала поддерживающие ее до сих пор в вертикальном состоянии нити.

— Меррисот, сейчас ты лично доставишь меня в больничное крыло, — с трудом выговорила она. — С подозрением на простуду, нервный срыв и сердечный приступ. А затем свалишь оттуда подальше, пока я тебя не прокляла, дура несчастная.

— Может быть, послать искры? — вновь попытался предложить свою помощь Джастин. Девушки на него посмотрели, как на идиота.

— Финч-Флетчли, — ласково начала Фарли, поднимаясь из сугроба и отряхивая облепленную снегом мантию. — Честно тебе скажу, я сначала даже как-то не подумала, что надо уточнять. Ты никому, ни одной живой душе не расскажешь о том, что видел здесь. Ни слова о единороге и психе, что охотился за его кровью. У Меррисот нет мозгов, с ней разговор отдельный, но тебе проблемы со мной не нужны. Иначе, уверяю, твоя жизнь в школе превратится в настоящий кошмар.

— Я и не думал болтать, — обиделся Джастин. — Скажем Хагриду, что видели, как единорог мимо пробегал. Не раненый.

— Не раненый, — передразнила Фарли. — А Хагрид, который в следах разбирается куда лучше нас, мигом вычислит, что на поляне потоптался кто-то четвертый. И скажи спасибо, если сюда на следующий же день не заявятся егеря.

— Пойдемте уже, — до Табиты стало доходить, какую яму себе она только что чуть не вырыла, — Вот будет глупо, если Кэрроу и мелочь уже пьют чай в домике этого верзилы и смеются над нами.

Фарли кивнула и продолжила их прерванный путь. Очень скоро деревья расступились и перед их взором предстал спящий замок. Даже замерзший и напуганный Джастин не мог не признать, как Хогвартс красив.

— Надеюсь, Хагрид не обидится за собаку, — предположила Джемма. — Говорят, они сами находят дорогу домой. У моего дяди так было. Он продал гончую другу, тот увез ее в свое поместье, а она сбежала и преодолела огромное расстояние до дядиного дома. И ведь даже след не могла взять, оттуда аппарировали. Собачья преданность...

Табита рассеянно кивала и вдруг невпопад выпалила:

— Джемма, скажи мне, только честно. Почему ты не подошла к единорогу?

— Я же объяснила, — Фарли не смотрела ей в глаза, а Джастин по-прежнему ничего не понимал. — Я боюсь незнакомых животных. Удивляюсь, как это ты осмелилась.

— Только не надо мне врать, — попросила Табита. — Я же вижу, что дело не в этом. Думаешь, я забыла, что ты отличная наездница?

— Ах да, — раздосадованно хмыкнула Фарли. — Ты ведь была в поместье. Видела наших жеребцов.

— У меня только один вопрос. Как давно это длится?

— Не слишком, — сдержанно ответила Фарли. — Тебя не смущает, что тут ребенок? Опозорить меня перед тем сумасшедшим из леса показалось тебе недостаточным?

— Что он понимает, — отмахнулась Табита. — А ты завтра сделаешь вид, что я навоображала невесть что от страха. Что значит "не слишком"? Джемма, тебе шестнадцать недавно исполнилось!

— Тебе-то что за дело! — возмутилась Фарли. — Ты бы вообще ничего не узнала, не случись этой дурацкой истории!

— Он ведь не из школы, — наступала на нее Табита. — Я бы такое ни за что не пропустила. Кто еще знает?

— Снейп знает, — бесцветно проговорила Фарли. — И догадывается миссис Забини. Так случайно вышло.

— А Кэрроу? Значит, все ее намеки имеют под собой серьезные основания? А я на нее с кулаками накинулась?

— Уже жалеешь? — вздернула подбородок Фарли. — Пойди извинись.

— Я же за тебя переживаю! — обняла ее Табита. — Ты представляешь, что будет, если все откроется? Твои родители с ума сойдут. Тебя выдадут замуж.

— На это даже не надейтесь, — вырвалась из ее объятий Фарли. — Я скорее умру, чем позволю распоряжаться своей жизнью.

— Значит, он сам хочет жениться на тебе? — широко раскрыла глаза Табита, отводя подругу в сторону. Джастин неловко топтался на месте, теперь до него не долетало и половины слов.

— Он уже женат, — донеслось сквозь завывания ледяного ветра. Его порывы путали роскошные волосы Фарли и трепали зеленый шарф Табиты, набивая в ее капюшон комья снега.

Джастин всегда плохо разбирался в девчоночьих делах. Из этого странного разговора ему удалось понять лишь то, что Джемму отчего-то должны выдать замуж против ее воли, а тот, в кого она влюблена, не может ответить ей взаимностью. Такое случалось в слезливых фильмах, которые любили смотреть мама и — втихомолку — Амихан, но непонятно, отчего Табита так переживает из-за этого. В конце концов, разве Фарли, и в самом деле, еще не слишком молода для замужества?

Девушки довольно долго спорили о чем-то, стоя на крыльце хижины Хагрида, поэтому Джастин первым заметил появившуюся из леса замерзшую и злую компанию. Доволен был один Хагрид — по пути они встретили кентавров, которые заверили их в том, что раненых единорогов в лесу нет и быть не может, и ровно о том же говорят почитаемые ими звезды. Табита тут же забыла о Фарли и принялась сокрушаться, что они не повстречали этих звездочетов и хранителей тайн космоса — слишком о многом она, ученица астронома, хотела их расспросить.

— Только кентавров не хватало, — недовольно буркнула Фарли и закашлялась. Похоже, мадам Помфри и вправду придется поделиться своими запасами бодроперцового зелья.

Табита поравнялась с Джастином на подходе к замку и еле слышно произнесла, наклонившись к его уху.

— Финч-Флетчли, я не стану повторять дважды. Пока ты не вспоминаешь об увиденном и услышанном этой ночью, я не вспоминаю о том, что ты маггл. Мне даже думать не хочется о том, что такой милый и воспитанный мальчик может захотеть строить козни мне или Джемме.

— Я не стану этого делать, — серьезно посмотрел на нее Джастин. — Не нужно условий. Я помню о том, что я маггл. И это не то, чего я бы стал стыдиться.

Табита ухмыльнулась.

— Достойно уважения. По крайней мере, ты не пытаешься уверять, что ты такой же, как мы. Возможно, Иоли права, и ты не безнадежен, Финч-Флетчли. Возможно. Мы еще посмотрим.

— Меррисот, — все же спросил он, пока еще представлялся такой шанс. — Как ты думаешь, кому это мы помогли там, в лесу?

— Я похожа на ясновидящую, Финч-Флетчли? — закатила она глаза. — Я видела и слышала ровным счетом то же, что и ты.

— То есть, ничего? — усмехнулся Джастин. — Но подумай сама, он сказал, что не первый день выслеживает этого единорога. И он знает по именам нас троих. Допустим, у тебя и Фарли куча разных знакомых вне школы, но я-то знаю не так много магов. Значит, это кто-то из Хогвартса. Из студентов или учителей.

Табита нервно закусила губу. Видимо, она еще не успела разложить все по полочкам, и слова Джастина застали ее врасплох.

— Не забивай себе этим голову, Финч-Флетчли, — посоветовала она, наконец. — Единорог так просто в руки не дается. Если бы я не появилась вовремя, этот человек убил бы его. Кто бы ни пошел на такую крайность, он очень и очень опасен. Он сохранил нам жизнь, лишь потому что понимал, какую бурю вызовет это убийство.

Джастин серьезно кивнул, и Меррисот отошла в сторону, взяв под руку задумчивую Фарли. Хагрид продолжал болтать какую-то ерунду, обращаясь, преимущественно, к терпеливо слушавшей его Кэрроу.

— Вот страху мы там натерпелись, — признался Невилл. — Когда прибежал Клык, без ошейника, вообще чуть с ума не сошли! Хагрид кинулся вас искать, а кентавры сказали ему, что вы к хижине ушли! Они такие странные! Говорят загадками!

— Что они вам сказали? — заинтересовался Джастин.

— Что-то о ярком Марсе и тайнах, которые скрывает лес, — поежился Невилл. — Ничего не понятно.

Джастин нахмурился. Как раз ему многое было ясно из намеков кентавров. Не далее, как позапрошлой ночью он наблюдал за этой планетой в телескоп и исправлял эссе под зорким оком профессора Синистры. Марс считался злотворной, воинственной планетой, порождал конфликты, несчастные случаи и разрушения. В те редкие дни, когда Марс подлетал к Земле ближе любой другой планеты, не рекомендовалось варить зелья и проводить ритуалы.

Огонь, война и смерть. Джастину вдруг вспомнилась кельтская богиня Морриган с карт Таро, припрятанных Филлис. За спиной дамы с мечами легко можно было рассмотреть кроваво-красную планету. Он пожалел, что не сможет поделиться своими мыслями с Ханной. Девочка в последнее время ходила по школе с таким видом, словно ей известно куда больше, чем простым смертным.

Джоэл Бэрк дремал в кресле перед камином, но не пропустил его появления в общей комнате.

— Наконец-то, — потянулся он, откладывая в сторону недочитанную книгу. — Я уж думал, будете гулять до рассвета. В оранжерее, что ли, были?

— В лесу были, — мрачно буркнул Джастин. Джоэл широко раскрыл глаза.

— В лесу? В запретном лесу, ты хочешь сказать?

— Другого я здесь не обнаружил. Хотя, судя по всему, не такой уж он и запретный.

Хотелось спать, а до этого выпить чашку горячего бульона. Словно прочитав его мысли, Джоэл вдруг улыбнулся и позвал за собой обратно к выходу.

— А ты меня куда ведешь? — безучастно поинтересовался мальчик. — Утопить в озере за то, что испортил рейтинг факультета?

— Не в этот раз, — рассмеялся староста. — Сначала расскажешь мне все в подробностях.

Он привел Джастина к небольшому натюрморту совсем недалеко от гостиной. Пощекотав изображенную на нем грушу, Джоэл замер в ожидании — а затем груша глупо расхохоталась и превратилась в зеленую ручку. За портретом открылась потайная дверь.

— Добро пожаловать на кухню! Цени, ты первый на моей памяти первокурсник, которому открывают эту страшную тайну! Храни ее и поклянись в нужный момент передать достойному!

— Круто! — восхитился Джастин, оглядываясь по сторонам. Он оказался в помещении размером с большой зал, только вокруг сновало множество необычных существ, похожих на того, что открывал двери в "Твилфитт и Таттинг". Вот в чем был секрет вкусных обедов и ужинов в Хогвартсе — над приготовлением пищи трудились сотни домашних эльфов. Начищенные кастрюли и котлы сверкали медными боками, а с плит и из духовок доносились умопомрачительные ароматы. Эльфы окружили их, наперебой предлагая разные сладости, однако Джоэл потребовал сперва чего-нибудь горячего, и один из эльфов тут же исчез, чтобы мгновение спустя появиться с тарелкой дымящегося супа.

— Угощайся, — по-хозяйски предложил Джоэл. — Я смотрел на термометр. Вам, беднягам, не позавидуешь. И что же, Табита без скандала пошла в лес?

— Кто-то пытался спорить, — поделился Джастин. — Но ты же знаешь Филча. Он и так нам пообещал, что вернутся не все.

— Узнаю старика, — рассмеялся Джоэл. — Вообще-то не такой уж он и злобный. Наши обычно с ним в хороших отношениях. Он не любит, когда в школе разводят грязь, воспринимает это, как личное оскорбление. Не думай, он не убирает руками весь замок, этим обычно заняты эльфы. Но все равно, согласись, мало приятного.

— Еще бы, — кивнул Джастин. — Моя мама готова убить, если забудешь вытереть ноги и наследишь в прихожей. У нас дома все белое. У мамы пунктик на чистоте. Раньше она всегда говорила, что у нее нет волшебной палочки, чтобы вернуть все в прежний вид. Теперь молчит...

— Ты скучаешь по ней? — с пониманием проговорил Бэрк. — Я очень скучал на первом курсе. А Иоли вообще целый семестр ревела и просилась домой. Рождество, конечно, встречала со своими.

— А ты?

— А меня не взяли. Родители ожидали, что я попаду на Слизерин. Это старая семейная традиция. Старшие братья учились там, папа и дедушка, естественно. А я оказался черной овцой. Со временем они смирились. Я ведь не наследник рода, к тому же, Иоли пошла за мной. А летом я сделал ей предложение, и они вообще успокоились.

— Но вы же еще школьники, — удивился Джастин. Отец любил повторять, что ранние браки неизбежно заканчиваются разводами и разочарованиями. — Ты уверен, что через год ты не передумаешь?

Джоэла этот вопрос заметно удивил.

— С чего бы мне передумать? Иоланта — хорошая девушка, красивая, из достойной семьи, чистокровная волшебница. Ни в каких скандалах Дэвисы не замешаны. Мне все равно придется жениться, уж лучше пусть это будет та, кого я хорошо знаю и с кем мне приятно быть вместе. Дедушка говорит, из нее получится отличная жена, а у него в таких делах глаз наметан. Он был женат трижды, пережил всех трех жен.

— Не поспоришь, — улыбнулся Джастин, за обе щеки уплетая вкуснейший суп. — А здесь что, все так рано женятся? Подруги Иоли тоже выйдут замуж сразу после школы?

Джоэл вернул эльфам свою пустую тарелку и попросил блинчики к чаю.

— Все зависит от семьи. Те, кто из старых семей, обычно не тянут с помолвками. Табиту Меррисот, как пить дать, просватают еще до окончания школы. Пока она на четвертом курсе, все же рановато. А вот насчет Джеммы не знаю. Она ведь хочет быть независимой. Даже работу нашла.

— Что-то связанное с магическими популяциями? — вспомнил Джастин разговор из незапамятных времен. — Она рассказывала об этом миссис Забини на квиддиче.

— Да, верно, — подтвердил Бэрк. — Неженская профессия. Хотя от Фарли я бы и не ждал чего-то стандартного. Марк зря надеется. Не выйдет она за него замуж.

Даже до Джастина долетали слухи о том, что Флинт ценит в Фарли не только ее выдающиеся способности к игре в квиддич. Бэрк задумчиво барабанил пальцами по столу.

— Почему? Он ей не нравится? — хоть Джастин и пообещал Табите навсегда забыть о разговоре возле хижины Хагрида, никто не запрещал ему задавать вопросы.

— Ты еще маленький, чтобы понять, — поморщился Джоэл. — Может, в какой-то степени и нравится. Только для Меррисот этого было бы достаточно, чтобы выскочить замуж и быть счастливой, а для Джеммы нет.

Воцарилось неловкое молчание. Джастин доедал свои блинчики, а Бэрк развлекался тем, что царапал стол деревянным ножом. Вероятно, поверхность его была заколдована особым образом, потому что свежие порезы рассасывались так же быстро, как и рана на шее единорога.

Джастин встряхнул головой. Такое чувство, что эта сцена никогда не изгладится из его памяти.

— Так что вы делали в запретном лесу? — спросил его Бэрк.

— Искали единорога, — эту часть Джастин скрывать не видел смысла. — Хагрид нашел следы крови на снегу. Он решил, что животное ранено, вот мы и бродили по окраине леса, проверяли.

— Небезопасная затея, — присвиснул староста. — Единороги совсем не безобидны, если их разозлить или напугать. Нас как-то Кеттлберн водил в лес. Профессор Кеттлберн по уходу. Мне бы не хотелось туда снова вернуться.

— К счастью, мы никого не встретили, — поспешил уточнить Джастин. — Вот Невилл и Малфой видели кентавров.

— Знаю я одного кентавра, — усмехнулся Джоэл. — Вроде бы как он дружен с нашим лесничим. А вообще, мутный они народец... И волшебников не любят. Так что лучше не слушать их разговоров, — он взглянул на часы и покачал головой. — Вот это уже никуда не годится. Завтра, между прочим, и у тебя, и у меня уроки с утра пораньше. Так что, если ты уже поужинал...

Джастин горячо поблагодарил домовиков. Горячий суп спас его от простуды, а тот факт, что Джоэл не поленился дождаться его возвращения с отработки, поселил в душе приятную уверенность в том, что он не одинок в этой школе. Искренне надеясь, что он не увяз, помимо воли, в любовных интригах старшекурсников, Джастин наощупь добрался до постели и уснул, едва опустив голову на подушку.

За окном занимался рассвет.

* * *

Гермиона и рада была бы сказать, что зима прошла для нее мирно и благополучно, вот только спокойные дни можно было пересчитать на пальцах. Сначала Рона угораздило подраться с Малфоем прямо во время матча с хаффлпаффцами, и только чудом их безобразное поведение не привлекло внимания профессора Синистры. Гермиона знала о несправедливом взыскании, заработанном Невиллом, и вовсе не хотела предоставлять зловредной профессорше повод издеваться над ее друзьями. Несмотря на издевательские прогнозы Малфоя, Гарри поймал снитч, принеся победу сборной Гриффиндора, хотя был при этом не так весел, как в прошлый раз. Гермиона от всей души пожелала, чтобы к следующей игре он позабыл недобрые слова Джеммы Фарли.

Отработка Невилла превзошла худшие ожидания девочки. Не один день прошел, прежде чем друг вообще смог без дрожи вспоминать эту промозглую страшную ночь. Гермионе удалось разговорить его в библиотеке, когда нужные эссе были написаны, а до отбоя оставалось больше часа. Гарри и Рон отправились в гости к Хагриду, без особого энтузиазма восприняв ее идею о заблаговременной подготовке к экзаменам. Порой Гермионе казалось, что и Невилл с ней лишь потому, что не успел вовремя убежать.

— Хагрид говорит, что они с кентаврами большие друзья, — нехотя проговорил Невилл, устав от нескончаемого потока рассуждений подруги. — Мне вот так не показалось. Бэйн разве что открыто не сказал, как он всех нас ненавидит.

— Я прочитала, что у кентавров периодически случаются трения с министерством, — охотно подхватила Гермиона. — Иногда с ними даже пытаются заключать что-то вроде соглашений. Вот только проходит время, меняется министр, и все возвращается на круги своя. Зато они сотрудничают с гоблинами. Гоблины поставляют им оружие: луки, стрелы, а кентавры взамен продают им травы, которые растут только в Беллерофонтском лесу.

— Хорошо устроились, — хмыкнул Невилл. — Я слышал об этом от тети Энид. Лет двадцать пять назад вокруг кентавров разгорелся нешуточный скандал. Сама знаешь кто пытался убедить их присоединиться к его армии. К тому времени на его сторону уже встали дементоры и великаны. А Миллисент Багнолд только-только стала министром и первые несколько дней их наступления, говорят, просидела в своем особняке в состоянии, близком к истерике, и никого не принимала.

— Ничего себе, — ахнула Гермиона. — Этого не было в книгах! А не тогда ли Барти Крауч взял на себя руководство делами и отбросил великанов глубоко в горы?

— Да, все так и было, — кивнул Невилл. — А тетя знает, потому что лично ездила к Багнолд и уговаривала ее взять себя в руки и не предоставлять такого шанса ее врагам. Ее ведь многие не хотели видеть министром. Смирились с ее назначением, потому что предыдущий министр был еще хуже. Ну то есть, смотря для кого, — быстро поправился он. — Магглорожденных он не обижал.

— Кентавры ведь не перешли на темную сторону? — задумалась Гермиона. — Чего они тогда хотят?

— Волшебные расы сложно понять, — признался Невилл. — Они никому не служат, думают только о своих интересах. В общем-то, как и люди. Ты бы тоже не стала сражаться за какого-нибудь старейшину гоблинов или вампирского князька. У них своя магия, свои законы. Сама знаешь кто обещал им земли, но люди и так не рискуют бродить по их лесу без особой надобности.

— Что все-таки сказал вам Бэйн? — спросила Гермиона. — Ты после вашей встречи на себя не похож.

Невилл замялся.

— Мы же разделились там, в лесу, — неуверенно начал он. — Я пошел с Хагридом в одну сторону, а кто-то взял Клыка и отправился в другую. Потом мы должны были встретиться. И стоило нам зайти подальше в чащу, как Клык прибежал один, напуганный, принялся лаять, весь лес переполошил. Хагрид подумал, что с девочками и Джастином что-то случилось, велел нам ждал и побежал на выручку.

— Какой ужас! — Гермиона прижала ладошку к губам. — На них ведь и правда могли напасть. Я читала, что в этом лесу водятся...

— Кто бы там не водился, Хагрид вскоре вернулся успокоенный. Он встретил Бэйна, который сказал ему, что они вернулись к замку. Вот только, — вздохнул Невилл, — еще один кентавр появился, пока мы ждали Хагрида. Его звали Флоренц. Он был моложе остальных и добрее. И он говорил с нами... со мной...

— Говорил? — Гермиона нетерпеливо подалась вперед. — Ты хочешь сказать: не загадки, не пророчества, а нормальный человеческий... почти человеческий разговор?

— Что-то вроде того, — потупился Невилл. — Он меня окончательно запутал. Сначала велел мне уходить. Сказал, что в лесу опасно, особенно для меня. Потом долго смотрел на небо. Говорил, как ярко сегодня сияют камни в небесной короне. И добавил, что если люди позволяют себе вмешиваться в движение звезд и планет, то и его долг — помочь нам в борьбе с неслыханном злом.

— Как странно, — удивилась Гермиона. — О каком зле он говорил?

— Он спросил меня, не знаю ли я, что спрятано в школе, — ответил Невилл. — Я сказал, что бы то ни было, его охраняет цербер, мимо которого не пройти. Он долго молчал, а потом сказал, что бывало, движение звезд неверно истолковывалось даже кентаврами, и что он надеется, этот случай — один из них. Посоветовал мне быть внимательнее, так как щупальцы зла днем и ночью тянутся к школе.

— Ты рассказывал об этом кому-нибудь? — спросила впечатленная Гермиона. — Тете с дядей или бабушке?

— Я думал поговорить с Табитой. Она после той прогулки тоже на себя не похожа. Не знаю, говорит, они бесцельно шатались по лесу и при первой возможности свернули на короткую дорожку к школе, но я ей не верю. Табита всегда нервничает, если врет.

— Но зачем ей врать? — пожала плечами Гермиона. — С другой стороны, что-то ведь испугало Клыка, раз он убежал от них.

— Ее подруга, староста, утверждает, что такое бывает у собак. Будто бы они не любят гулять без своих хозяев, с посторонними. Но мне кажется, они что-то видели в лесу. И знаешь, Гермиона, теперь я думаю, не все так просто с этим цербером.

Гермиона не могла сказать Невиллу, насколько он близок к истине. Странные речи кентавра слишком многое меняли в ее видении общей картины — ведь если даже эти мудрые существа полагают, что вещи, принадлежащей Николасу Фламелю, угрожает серьезная опасность, это означает лишь одно: их с ребятами логические выкладки не лишены смысла. Кто-то и в самом деле охотится за тем, что спрятано в закрытом коридоре, и вероятность того, что похититель — никто иной, как Снейп, очень высока. Хотя бы потому что никого другого Гермиона заподозрить не могла.

Она снова задумалась о том, не пора ли переложить груз их тайн на плечи профессора Макгонагалл.

Впрочем, уже этим вечером взбудораженные замаячившим на горизонте новым приключением Гарри и Рон поведали ей, что Хагрид где-то раздобыл драконье яйцо и намеревается вырастить нового любимца. Рассказ Невилла отступил на задворки ее памяти, а спустя какое-то время и вовсе забылся до поры.

Несмотря на холодные рассветы и редкие ночные снегопады, в Хогвартсе уже вовсю чувствовалось дыхание приближающегося апреля. Филлис и Энтони Гольдштейну удалось получить разрешение на недельное отсутствие по семейным обстоятельствам, и оба теперь с нетерпением вычеркивали в календаре дни, оставшиеся до праздников. Идея эта исключительно понравилась Падме, и вскоре профессор Флитвик выписал еще одну бумагу, позволявшую ей встретить индийский Холи вместе с любимой прабабушкой. Мораг, как и другие студенты, возвращалась домой только на Пасху, но и она нашла свой способ извлекать выгоду из учебного проекта: и Снейп, и Синистра, скрепя сердце, вычеркнули ее из своего личного списка бестолковых идиотов, даром занимающих место в школе, и донимали придирками исключительно работающую с ней в паре Лизу Турпин.

Новости из другой жизни приходили обнадеживающие. Шерил удалось выплатить самый крупный и беспокоящий их долг, тетя Талия родила уже третьего по счету сына, Том признался отцу в своем колдовстве и нашел неожиданные понимание и солидарность. Каждую неделю старшекурсники приносили из Хогсмида сладости и забавные безделушки. Львиную долю подарков Филлис переправляла домой: раз уж мама не могла увидеть чудеса своими глазами, хотелось передать хотя бы частичку этой атмосферы в письмах и посылках.

Джемма Фарли на несколько тонов осветлила волосы и выглядела счастливой и весенней. Табита отчего-то слушала ее с хмурым видом и обеспокоенно прожигала глазами каждое полученное Джеммой послание, будто пытаясь читать его сквозь конверт. Гермиона Грейнджер держала оборону в библиотеке, и волей-неволей Гарри и Рону приходилось составлять ей компанию в подготовке к экзаменам. Филлис считала их суету преждевременной: вот ей действительно стоило бросить на учебу все свои силы.

Перед праздником они должны были представить на справедливый суд результаты своей зимней работы. Если их экзаменаторы останутся довольны, Филлис сможет перейти к следующему этапу: начать занятия по ментальным наукам. Джемма то и дело напоминала, что это она поручилась за успех девочек перед профессорами, поэтому считала своим долгом устраивать им внеплановые проверки. В тот день они засиделись в пустом классе недалеко от слизеринской гостиной: Мораг никак не могла понять принцип действия одного из законов трансфигурации, что тормозило им всю работу.

— Поттеру точно теперь конец, — послышался из коридора самодовольный голос Малфоя. — Он сам себе выкопал яму. Тут его сам Дамблдор не отмажет.

— Но почему ты так уверен, Драко? — с сомнением протянула Панси Паркинсон. — Для Поттера всегда сделают исключение, это же очевидно!

— Только на этот раз речь пойдет об исключении из школы, — отрезал Драко. — На его месте я бы сам попросился домой, чтобы не позориться.

Девочки переглянулись. Малфой имел обыкновение периодически угрожать Гарри унизительным изгнанием из волшебного мира, и на его выпады уже давно никто не обращал внимания. Однако Джемма раздраженно забарабанила пальцами по столу и резко окрикнула его:

— Малфой! Подойди-ка ко мне. Я все слышала.

За дверью наступила тишина, а потом Малфой недовольно заглянул в класс. Очевидно, объяснения со старостой не входили в его планы.

— Ты все никак не успокоишься? — внимательно посмотрела на мальчика Джемма. — Или тебе так понравилось гулять по запретному лесу, что не терпится туда вернуться?

Малфой злобно сверкнул глазами.

— Я ничего не сделал. Тебе не в чем меня обвинить, Фарли.

— Ты меня недооцениваешь, — нехорошо улыбнулась Джемма. — Лучше тебе не проверять, в чем именно я могла бы тебя обвинить, если бы не закрывала глаза на некоторые мелочи. Так что там снова с Поттером?

— Ничего, — слишком быстро ответил Малфой, и Филлис сразу поняла, что дело дурно пахнет. Если бы речь шла о рядовой каверзе, Малфой не преминул бы перед ними похвастаться своими мнимыми ловкостью и находчивостью.

— Ничего так ничего, — мирно согласилась Джемма. — А теперь содержимое сумки на стол.

Малфой переменился в лице.

— Ты не имеешь права обыскивать мои личные вещи! — возмутился он. — Это нарушает мои права, между прочим!

— Я староста и имею право предпринимать любые действия, нацеленные на предотвращение нарушений школьного устава, — парировала Джемма. — Тем более, после случая с Лонгботтомом. Можешь потом пожаловаться на меня декану. Или, хочешь, вместе к нему пойдем?

Покрасневший от гнева Малфой принялся демонстративно швырять на стол учебники и обрывки пергамента. Джемма флегматично наблюдала за его тихой истерикой.

— А вот с этим осторожнее, — подняла она учебник, неприглядно отличавшийся от новеньких книг Малфоя в блестящих обложках. — Портить библиотечные книги тоже запрещено школьными правилами. А это еще что? — и к величайшему ужасу Малфоя она за уголок вытянула исписанный клочок бумаги.

— С любовью, Чарли? — с непередаваемой иронией прочитала она подпись. — Как трогательно, Малфой, ты даже на занятия носишь с собой личные письма? — она скользнула взглядом по неровным строчкам, и неожиданно ее брови поползли вверх. Малфой вздохнул и принял складывать книги обратно. Очевидно, дальнейший обыск не имел смысла: Джемма уже нашла то, что он надеялся от нее скрыть.

Когда девушка закончила читать письмо, она напоминала разозленную кобру.

— Что ты собирался предпринять, позволь спросить?

— Привести туда Макгонагалл, — буркнул Малфой в надежде заслужить одобрение. Джемма презрительно скривилась.

— Детский сад.

— А что, вот так оставить? — огрызнулся Малфой. — Даже без комментариев этого рыжего придурка я знаю, что это нарушение закона.

— Свидетели нужны, — пояснила Джемма, хотя Филлис по-прежнему не могла понять, что же такого раскопал Малфой. — Учителя Поттера отмажут, это тебе Паркинсон правильно говорит. Еще и сам огребешь за компанию. А терять баллы под конец года — полная глупость. Мы и так идем с небольшим отрывом от Рэйвенкло. Без обид, девочки, — кивнула она первокурсницам.

— Декана тоже позвать? — предположил Малфой. — Он уж точно не станет заступаться за Поттера.

— Я бы не поручилась за это, — покачала головой Джемма. — Поэтому сейчас ты вернешься в гостиную и до выходных думать забудешь о письме и всем, что с ним связано. Если дело выгорит, я сама расскажу, какой ты изобретательный и невероятно прекрасный в своей мстительности, но сейчас не вмешивайся.

— Что ты придумала? — глаза Малфоя загорелись, и даже его известная неприязнь к Джемме больше не имела значения.

— Узнаешь, — отмела староста все расспросы. — Запомни главное, Малфой, никакой самодеятельности. В ночь субботы ты должен мирно спать в своей постели. То, насколько хорошо ты справишься с этим заданием, покажет, можно ли вообще положиться на тебя в деле.

— А они? — Малфой нетерпеливо кивнул на Филлис, Мораг и Падму.

Филлис не сомневалась, что ее подруги понимают в происходящем еще меньше нее. Она, по крайней мере, могла предположить, что Гарри и компании не удалось скрыть от слизеринца тот или иной пункт своего грандиозного расследования. Вот только что за Чарли им теперь помогает? Судя по всему, он не школьник — иначе зачем бы ему посылать ребятам письма? В то же время, они явно хорошо знакомы, подпись говорит сама за себя.

— А это не твоя печаль, — отмахнулась Джемма. — Письмо, с твоего позволения, я оставлю себе. Кстати, как тебе удалось его получить?

— Этот кретин Уизли оставил его в книге, которую зачем-то потащил с собой в больничное крыло и бросил на самом видном месте, — фыркнул Малфой. — Странно, как это Дамблдор еще сам обо всем не догадался, с такой-то конспирацией. Видно, он окончательно выжил из ума, раз не видит, что творится у него под носом.

— Даже если ты прав, старик при этом втрое умнее десятерых таких, как ты, — сердито ответила Джемма. — Я бы не просила тебя не дергаться, если бы не опасалась, что Дамблдор уже обо всем знает. Впрочем, так гораздо лучше.

— Они проболтаются, — упрямо повторил Малфой. — Что взять с девчонок? К этой Поттер вечно таскается, — покосился он на Филлис.

— Что из слов "не твоя печаль" ты не понял? — Джемма резко поднялась, намекая на окончание разговора. — Если через пять минут тебя не будет в общей комнате, Малфой, сниму баллы.

Когда слизеринец вышел, затворив за собой дверь, девушка нетерпеливо прошлась по классу, обхватив себя руками. Филлис и Падма молча ждали, пока она заговорит, а Мораг незаметно собирала вещи. Ясно было, что сегодня всем уже не до занятий.

Первым порывом Филлис было немедленно послать весточку Гарри. Очевидно, что письмо было настолько ценным для гриффиндорцев, что Рон всюду носил его с собой. Интересно, что это он делал у мадам Помфри? И о каком нарушении закона говорил Малфой? Филлис надеялась, что разговор с Гарри расставит все по местам.

— Падма, Мораг, — попросила вдруг Джемма. — Оставьте нас наедине с Филлис. Мне нужно сказать ей пару слов. Потом я хотела бы поговорить с вами.

Еще более заинтригованные, девочки все же вышли. Джемма выждала несколько минут, а затем наложила на класс заглушающее заклятие.

— Даже самый честный человек в такой ситуации будет подслушивать под дверью, это жизнь, — усмехнулась она. — Не удивлюсь, если они там встретились с Малфоем и Паркинсон. Непростая меня ждет неделька, что сказать.

— Все, на самом деле, так серьезно? — уточнила Филлис. — Малфой любит приукрашивать.

— Не в этот раз, — покачала головой Джемма. — Ты ведь уже мысленно на полпути в гриффиндорскую башню, правда?

Филлис потупилась. Лгать не было смысла.

— Я хотела перехватить Гарри по дороге на завтрак, с утра.

— Не надо этого делать, — мягко возразила Джемма. — Не позволяй вмешивать себя в межфакультетские интриги. Вообще не торопись принимать чью-либо сторону. Тебе разве своих забот мало?

Филлис невольно подумала о тете, информацию о которой нельзя было отыскать ни в одной книге, о предстоящем экзамене, о растущих способностях Тома... В самом деле, если замыслы Малфоя рухнут, ему не придется долго гадать, кто стал тому виной. А превратиться в главную мишень его злых козней на ближайшие шесть лет Филлис себе позволить не могла. Даже ради друзей. Особенно ради друзей.

— Мне редко кто-то по-настоящему нравится, Филлис, — добавила Джемма. — Но ты далеко пойдешь, если не дашь себя запутать. Меньше всего я бы хотела, чтобы мы однажды стали врагами.

Филлис рассеянно улыбнулась. Хотя на словах Джемма предлагала ей сохранять нейтралитет, в действительности выбор приходилось делать уже сейчас. Она попыталась думать, как Том, — вот кто бы ни за что не растерялся в такой ситуации.

— Пусть у вас у всех не слишком болит голова за Поттера, — сказала им Джемма на прощание. — Победителя Темного Лорда не исключат из школы, даже если он въедет в большой зал голым верхом на мантикоре. Но некоторым настало время преподать хороший урок. Я очень рассчитываю, что не ошиблась в вас, девочки.

В общую комнату они возвращались молча, сплоченные еще одной общей тайной.

— Ну что за невезуха, что я уезжаю уже завтра! — пожаловалась расстроенная Падма, прежде чем уснуть. — Представить не могла, что захочу остаться в школе на Холи. А ведь так ждала этот день!

— Почему ты передумала? — удивилась Лиза Турпин, вяжущая в постели цветастый шарф. — Тут по выходным скука смертная. Готова поспорить, нас ждет такая же тоскливая суббота, как и все предыдущие. То ли дело на третьем курсе...

Филлис ободряюще кивнула Падме. Что бы ни припасла для них судьба, скучной предстоящую субботу уж точно не назовешь. Даже обидно, что, как и Драко Малфою, им Джемма приказала тихо сидеть себе в гостиной и ждать новостей. Всевозможные догадки теснились в воображении, и девочка долго ворочалась с боку на бок, прежде чем ее сморил беспокойный, хрупкий сон.

* * *

Джастин в эту ночь чувствовал себя не лучше рэйвенкловских первокурсниц, хоть и не мог предположить, какую роль невольно сыграл в этой истории. Они с ребятами сидели на полу, играя в плюй-камни, хотя никому так и не удалось сосредоточиться на игре. Недовольный портрет на стене глухо ворчал о полуночниках, но, к счастью, не спешил жаловаться профессору Спраут.

Все началось с радостных возгласов Эрни Макмиллана за завтраком. Несколькими минутами раньше крошечная сова принесла ему весточку от сестры, и Джастин с Захарией тут же догадались, что вопрос, о благополучном исходе которого все они молились не одну неделю, был, наконец, решен в пользу Дины Макмиллан. Что с готовностью подтвердил и сам Эрни, едва закончил перечитывать письмо.

— Уже и приказ подписали, — просиял он. — Мама, наверно, на седьмом небе от счастья! Заведующая целого отделения в Мунго! Кто со мной рассказать Поппи?

— После уроков пойдем, — решил Смит. — Поздравляю, Эрни! Магическая травмотология — это вам не шутки. Дина — классный специалист, раз ей доверили вести такое. Да не доведется проверить на своей шкуре, конечно, — поспешил добавить он.

— Мне уже приходилось, — поежился Эрни. — Меня в детстве флоббер-червь укусил... Что вы ржете? То, что мы на зельях режем, это ерунда, а не черви. Отбирают специально самцов, для зелий, для удобрений всяких, на корм... А самки у них жирные, злобные, со жгучими присосками, и выделяют какую-то вонючую жидкость, на которую у многих проявляется аллергия. Я маленький любил в дедовых теплицах возиться. А садовник у него как-то эту самку и пропустил, а я, не глядя, в рассаду руку засунул. Палец раздулся, к вечеру опухоль выше пошла. Мама не знала, что и думать, подозревала проклятие, а Дина только посмотрела, пошла в лабораторию, что-то сварила, намазала руку, и через час уже ни следа не осталось. Правда, велела целую неделю пить гадкую микстуру. Сказала, они опасные, если вовремя воспаление не снять.

— Уволили садовника? — живо поинтересовался Захария. — Мои предки бы за такой непрофессионализм самого его червям скормили.

— Конечно, уволили, — подтвердил Эрни. — Секреция этих тварей для капризных растений вообще смертельный яд. А у дедули там карликовые баобабы, которые ему специально привозили из Африки.

— Вот интересно, есть ли в волшебном мире хоть одно приятное животное? — пожаловался Джастин. — Черви жалятся, царапины от книззлов воспаляются, пеплозмеи устраивают пожары...

— Драконы жгут людей, — подхватил Смит.

— Драконы жгут людей, — кивнул Джастин. — Грифоны едят. Химеры едят. Горгульи едят.

— Единороги не причиняют вреда, — вспомнил Эрни. — Девчонкам. Если их не злить.

Джастин с сомнением фыркнул.

— Совы, — кивнул Смит на нахохлившегося филина семьи Финч-Флетчли и попытался его погладить. Беовульф с невыразимым презрением ущипнул его палец.

К мадам Помфри они отправились после неожиданно интересной лекции профессора Биннса о древних наземных колониях гоблинов, существовавших задолго до появления на Британских островах магов. Даже Джастин не спал и не рисовал чертиков на полях тетради, а Эрни прекратил свою безудержную болтовню об успехах Дины и впервые за этот год обратил внимание на призрака.

В больничном крыле в этот день был настоящий аншлаг. В дверях они столкнулись с Драко Малфоем. Джастин тут же напрягся: совместная отработка отнюдь не укрепила их и без того не идеальные отношения. Джастин серьезно подозревал, что своей спокойной жизнью отчасти обязан Табите и ее предложению о перемирии.

На этот раз Малфой или не узнал его, или был настолько поглощен какой-то мыслью, что ничего вокруг не замечал. В руках он рассеянно крутил книгу в потрепанной обложке.

Захария Смит тут же завязал с Малфоем мало кому интересный разговор. Джастин терпеливо ждал, пока они разойдутся, и глазел по сторонам, поэтому заметил, как из книги Малфоя вылетел исписанный листочек и плавно спикировал к его ногам.

— Ты обронил, Малфой, — протянул он слизеринцу обрывок пергамента. Малфой неприязненно посмотрел на него.

— С чего ты взял, что этот мусор принадлежит мне?

Джастин пожал плечами.

— Предположил, что это было бы логично, учитывая, что листок выпал из твоего учебника. Или книга тебе тоже не принадлежит?

Малфой взглянул на книгу так, будто бы видит ее впервые, а затем его лицо просветлело.

— Конечно. Я совсем забыл об этой записке. Я могу взглянуть? — и он взял пергамент из рук Джастина.

— Пойдемте обрадуем Поппи, пока она домой не ушла, — предложил Эрни. — Если пациентов и других дел нет, она обычно открывает камин, а сама в Хогсмиде.

— У нее там Уизли, — сообщил Малфой. Отчего-то он выглядел очень довольным. — Не буду вас задерживать, ребята! Эрни, Захария, Джастин, хорошего дня!

— Поппи! — радостно завопил Эрни, влетая в палату. Следом, закатывая глаза, прошел Смит. Джастин же недоверчиво оглянулся, провожая взглядом удаляющегося Малфоя. Не к добру эта неожиданная любезность...

Решив поразмыслить над странностями чуть позже, Джастин поприветствовал мадам Помфри. Больничное крыло производило куда более суматошное впечатление, чем при их первом визите. В воздухе парили многоуровневые подносы с аккуратно расставленными по окружности бутылочками и колбами, нестерпимо пахло настойкой бадьяна, а на одной из кроватей сидел очень недовольный Рон Уизли. Рука его свободно лежала на белоснежном валике, и мадам Помфри наносила на рану густую бордовую мазь.

— Вот это да, — присвистнул Смит, подаваясь вперед. — Кто это тебя так, Уизли?

— Собака, — пробурчал Рон, и его уши покраснели. Джастин недоверчиво хмыкнул. Пусть, как они решили утром, магические животные, по большей части, зловредны и склонны преподносить человечеству неприятные сюрпризы, он все же не знал такой собаки, зубы которой могли заставить руку в несколько раз раздуться и позеленеть.

О том же, похоже, думал и Смит.

— Какая злая собака, — приподнял он брови. — Я не помню, чтобы в Хогвартсе разрешали держать собак. Где ты ее нашел, Уизли?

— Это было бездомная собака, неужели неясно? — Рон начинал нервничать. — Наверно, забежала из леса.

— Наверно, — закивал Смит. — Из леса кто только не забегает. Сначала лесные тролли. Теперь собаки с ядовитой слюной. Кто следующий, пауки-мутанты?

На лице Рона живо отразился неподдельный ужас.

— Перестаньте нести чепуху, мистер Смит. — тут же вмешалась мадам Помфри. — А Вам придется остаться под наблюдением, мистер Уизли. Бездомные собаки, да будет Вам известно, даже у магглов являются разносчиками всевозможных бактерий. А теперь постарайтесь поспать. Это не госпиталь, а проходной двор! Мальчики, пройдите в мой кабинет, расскажете, что у вас за новости.

Успехам Дины Макмиллан Поппи искренне порадовалась и тут принялась сочинять поздравительное письмо, а хаффлпаффцы отправились в общую комнату. Рон Уизли крепко спал и даже не пошевелился, когда они проходили мимо его кровати. Мадам Помфри не рискнула перевязывать руку, утверждая, что так она быстрее заживет. Пока что эффекта от лечения Джастин не замечал.

— Как считаете, кто его так хапнул? — первым делом спросил Смит, стоило им вернуться в гостиную. — Укус хищника, сразу видно. Мне кроме бестолковой собаки лесника никто не вспоминается, но та псина скорее утопит тебя в слюне, чем всерьез укусит.

— Не просто хищник, — уточнил Эрни. — Магический хищник. Помните, я утром рассказывал про аллергию? У меня было также. Правда, цвет кожи тогда не изменился...

— Сомневаюсь, что Поппи выдаст Уизли директору, — с сожалением заметил Смит. — Иначе бы уже миллион проверок назначили. И собаку бы отловили, или кого он там еще умудрился найти.

— Но почему он врет? — удивился Джастин. — Неужели охота валяться с больной рукой?

— Уизли что бы ни делать, лишь бы на занятия не ходить, — возразил Смит. — Но дело сейчас не в этом. Гриффиндор — это диагноз. Наверняка Уизли влез, куда не надо, вот и заработал. Меня больше беспокоит, как бы то, что укусило его, не вошло во вкус и не перекусало всех нас.

— По идее, такие твари не должны свободно бродить по школе, как считаешь? — усомнился Эрни.

— По идее, тут и троллям делать нечего, — ухмыльнулся Смит. — А вот как минимум одному забыли об этом сообщить. И там, если вы помните, тоже Уизли рядом вертелся.

— Предлагаешь сказать Спраут? — потер подбородок Эрни. — А не подло с нашей стороны бегать ябедничать взрослым?

— Как думаешь, Макмиллан, — ядовито протянул Смит, — сколько по времени с руки будет сходить зелень?

Эрни недолго колебался.

— Решено, пацаны. Идем к Спраут.

Джастин и сам не понял, как позволил втянуть себя в это неблаговидное предприятие, как уже предстал перед весьма обеспокоенной Помоной Спраут в домашнем халате и тапочках. Раньше ему никогда не приходилось бывать в ее личных комнатах и видеть ее мужа, чудаковатого старичка с кустистой бородой, подозрительно напоминавшего одного из обитателей профессорских закрытых теплиц.

— Эрнест, так вы уверены? Мне бы не хотелось обижать бедного мальчика беспочвенными подозрениями...

— Если это зрительный обман, профессор, значит, мы трое — его жертвы, — уверенно вмешался Смит. — Финч-Флетчли подтвердит. Это совершенно не выглядит, как собачий укус.

— Я уверена, что Поппи уже осведомила Минерву, — осторожно заметила профессор Спраут. — Рональд Уизли ведь не мой студент. С другой стороны, я могла бы навестить его в больничном крыле... Поппи давно обещала подготовить для меня список нужных ей растительных ингредиентов для лекарственных настоек... Ох, мальчики, озадачили же вы меня.

Джастин покинул комнаты декана с двойственным чувством. Хотя Захария уверял, что они поступили правильно и ответственно, что-то подсказывало ему, что его друг руководствовался вовсе не этими принципами, донося на Уизли. Кроме того, Джастина не оставляло недоброе предчувствие, зародившееся еще в ночь в Беллерофонтском лесу. В школе что-то назревало. И он очень рискует оказаться в самом эпицентре событий, если вовремя не отойдет в сторону. В противном случае, весьма вероятно, что происшествие с Роном Уизли покажется ему еще цветочками.

Встретить Филлис ему удалось только через день, и к тому времени ничего существенно не изменилось: Уизли по-прежнему не появлялся на занятиях, а профессор Спраут держалась так, будто и не было их разговора.

— Ты не знаешь, что там с Уизли? — поинтересовался Джастин после классических вопросов о Шерил и о Томе. — Ты была у него?

Филлис удивленно повела плечом.

— Я слышала, что он нездоров. Гарри и Гермиона приходят в библиотеку без него. Вроде бы он простудился.

— У него что-то с рукой, — зашептал Джастин. — Его кто-то укусил. Кто-то жутко злобный и волшебный.

Филлис несколько мгновений растерянно молчала, а потом неожиданно рассмеялась.

— Не будет подозревать других во всех смертных грехах, — ехидно произнесла она, не обращаясь ни к кому конкретному. — Ну что же теперь поделать? До свадьбы заживет.

— Что тебя так обрадовало? — настал черед Джастина недоумевать. — Ты знаешь, кто это сделал?

— Ну что ты, — покачала головой Филлис. — Если бы ты мне не рассказал, я бы и не догадалась. А Дина Макмиллан — большая умница. Восхищаюсь такими женщинами.

Оптимизм Филлис Джастина не успокоил. Тучи над их головами продолжали сгущаться, но, по крайней мере, Филлис была настроена отсидеться на берегу, и это внушало некоторую надежду.

* * *

Гермиона нервничала. В каждом приветственном кивке ей чудилось обвинение, в каждом дружеском подколе — завуалированная насмешка. Ей казалось, что буквально каждый обитатель замка, будь то человек, портрет или призрак, осведомлен об их преступных намерениях переправить на континент дракона и дожидается лишь подходящего случая, чтобы предъявить ей готовый счет к выплате. Еще и Рон, в своих лучших традициях, умудрился заболеть. Выйди события из-под их контроля, и нести ответственность придется им двоим, причем только Гарри обладает необходимым иммунитетом на все случаи жизни. Гермиона не побеждала темных волшебников и не отправляла в нокаут горных троллей, она вообще ничем не выделялась среди сверстников, кроме исключительной памяти. И это вряд ли спасет ее, если Малфой все же донесет на них профессору Дамблдору.

Гарри категорически отказался идти на попятную.

— Менять планы уже поздно, — заявил он. — Мы не успеем послать Чарли еще одну сову, а другого шанса избавиться от Норберта может и не представиться. Нам придется рискнуть. К тому же, у нас есть мантия-невидимка, и вот о ней Малфой ничего не знает.

Рациональная, рассудительная девочка внутри Гермионы возмущенно кричала, что Хагрида в свое время исключили из школы и сломали палочку, и даже тогда профессор Дамблдор не предпринял ничего, чтобы удалить великана от школы. Ей доставало здравого смысла, чтобы сообразить: основания для столь суровых мер должны были быть поистине серьезными. Разведение драконов, впрочем, тянуло на полновесное преступление, и Гермиону ужасала сама мысль о том, что она стала невольной соучастницей. Если об этом узнают родители, мама ее убьет. Никакие доводы, никакие аргументы не переубедят Джин Грейнджер — школа влияет на дочь из рук вон плохо.

Гермиона думала, что никогда не дождется этой субботы. С наступлением темноты они отправились претворять в жизнь свой план. Прощание с Норбертом далось Хагриду непросто — зловредный дракон дышал пламенем и нещадно кусался, а лесник упорно продолжал величать себя его мамочкой и проливать горькие слезы. Гермионе подумалось, что Хагриду давно пора завести семью, вместо того, чтобы продолжать ставить эти небезопасные эксперименты. Наконец, с сантиментами было покончено, и Гарри с Гермионой встали по обе стороны от большого деревянного ящика и набросили сверху мантию.

Очевидно, Хагрид отлично кормил своего питомца: хоть дракончик и не достиг больших размеров, ящик оказался просто неподъемным. Гермиона и сама не могла впоследствии объяснить, как подняла эту махину и дотащила ее от опушки леса до самого замка, а затем — по нескольким лестницам на вершину астрономической башни. Весь их путь прошел, как по маслу: не пришлось прятаться от патрулирующих школы старост, телескопы профессоры Синистры были затянуты в защитные пыленепроницаемые чехлы, замок и сам был похож на огромного дремлющего дракона.

Они опустили покачивающийся ящик на каменный пол и подошли к парапету. К счастью, им не пришлось долго дожидаться друзей Чарли. Их было четверо, и они оказались очень веселыми и симпатичными ребятами. Перевозка дракона казалась им забавным приключением, практически развлечением. Веселье драконологов оказалось заразительным, и впервые за последний месяц у Гермионы было так легко на душе. Она даже начала приплясывать на месте, готовая обнять весь мир. Норберт улетал, Малфой, видимо, не осмелился зайти дальше пустых угроз, осталось только поправиться Рону, и эту страницу их истории можно смело перевернуть и со временем даже вспоминать с улыбкой.

Однако, как часто случается, падение лавины началось с крохотного камешка.

Неожиданно вспыхнул яркий свет.

— Ни с места! — раздался резкий голос незнакомого мужчины. — Вы окружены. Департамент по надзору за магическими животными, комитет по избавлению от опасных существ, Дилан Аберкромби.

В глазах у Гермионы прояснялось. Она с ужасом уставилась на рыжеволосого волшебника в форменной министерской мантии, направившего в их сторону волшебную палочку, и лишь потом заметила, что метел друзей Чарли уже нет на месте. Они парили в воздухе рядом с другим магом, лицо которого она не могла разглядеть за парапетом башни.

— Вот зараза, — выругался Джон, воровато оглядываясь.

— Авроры? — вполголоса поинтересовался Стэн.

— Хрен их знает, — Джон безнадежно махнул рукой. — Ну мы и влипли, ребята.

От колонны отделилась темная фигура, и Гермиона узнала в ней профессора Синистру.

— Так-так, — протянула Синистра, с нескрываемым удовольствием наблюдая за происходящим. — Надеюсь, после этого директор Дамблдор не станет оспаривать необходимость лучшей защиты астрономической башни? Раньше сюда приходили заниматься всякими непотребными вещами, теперь промышляют контрабандой. Что дальше, господа, убьют кого-нибудь и сбросят вниз?

— Что в ящике? — Дилан Аберкромби не решился приблизиться к пристанищу Норберта, благо, тот почувствовал, что находится в центре внимания, и принялся активно рваться на свободу. — Драконов, значит, перевозим?

— Что-то маловат для дракона, — хмыкнул второй контролер. — Неужели норвержский горбатый?

— Если верить полученному свидетельству, дракон вылупился совсем недавно и еще не успел достигнуть ожидаемых размеров, что существенно облегчает нашу работу, — вкрадчиво заметил третий волшебник, до сих пор державшийся в тени. Гермиона отчего-то сразу запомнился этот высокий мужчина с немного вытянутым лицом и насмешливыми черными глазами. — Впрочем, оставим этот вопрос специалистам. Британским специалистам, ведь дракон, как редкое, охраняемое животное, не подлежит вывозу с территории страны. Кажется, вы сотрудники румынского питомника. Разрешение на работу в Британии имеется?

— Имеется, — с вызовом бросил Стэн и сунул высокому волшебнику документ. — Мы не собирались вывозить дракона из страны. Мы лишь хотели убрать его из школы. Это небезопасно, тут полно детей.

— Любопытно, как дракон вообще появился в Хогвартсе, — не слушая его, продолжал волшебник. — Природа Беллерофонтского леса весьма разнообразна, но не настолько же?

— Это возмутительно, — снова встряла Синистра. — Обратите внимание, мистер Макнейр, что это беспрецедентное правонарушение было совершено с участием двух несовершеннолетних, хуже того, первокурсников! Я не могу представить, где вы двое раздобыли дракона, но имейте в виду, вам придется за это ответить!

В самый разгар ее пламенной речи появилась профессор Макгонагалл.

— Что здесь происходит, вы можете мне объяснить? — всплеснула она руками.

Следом за Макгонагалл по винтовой лестнице поднялся Снейп, а завершала шествие Джемма Фарли. Увидев Гермиону, слизеринка лишь укоризненно покачала головой и подошла к Макнейру, тихо сказав ему несколько слов.

— Благодарю, мисс Фарли, — кивнул Макнейр и улыбнулся Макгонагалл: — Профессор! Сколько лет, сколько зим!

— Не ожидала увидеть вас здесь в столь неожиданной обстановке, Уолден, — Макгонагалл клокотала от с трудом сдерживаемого гнева. — Я правильно понимаю, что вы намереваетесь произвести задержание моих студентов?

— Для начала я думал услышать их версию происходящего, — ухмыльнулся Макнейр. — Не далее, как несколько минут назад мы с Авророй, мистером Аберкромби и мистером Гримстоуном имели возможность наблюдать, как ваши студенты передают сотрудникам румынского питомника незарегистрированного в министерстве дракона, выведенного и до настоящего момента обитающего на территории Хогвартса, однако не исключено, что я впал в чудовищное заблуждение, и все, на самом деле, не так, как кажется. А вот этих ребят, — он кивнул на Джона, Стэнли и их друзей с непривычными для слуха Гермионы румынскими именами, — допрашивать буду в аврорате. Мои коллеги немедленно препроводят их в соответствующее ведомство.

Аберкромби кивнул и принял изготавливать портключи. Бледная от ярости Макгонагалл повернулась к Гарри и Гермионе.

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, немедленно объяснитесь! Как вы только посмели сотворить такое? Я никогда бы не поверила, что вы способны на такой поступок!

— Я всегда утверждал, что попустительское отношение к выходкам ваших студентов не доведет до добра, Минерва, — не преминул заметить Снейп. — Однако я считаю принципиально неверным разбирать такие вопросы без директора.

— Такие вопросы, мой дорогой Северус, неверно разбирать вне зала Визенгамота, если кому-то интересно мое мнение, — ядовито прокомментировала Синистра. — Однако, поскольку и там мы предстанем пред светлые очи Альбуса, рекомендую не откладывать дело в долгий ящик. Сегодня мой единственный выходной, и я бы хотела вернуться домой до рассвета.

Гермиона никогда не переживала такого позора и унижения, как в те невыносимо долгие минуты, что их процессия шагала до кабинета профессора Дамблдора. На Макгонагалл лица не было, Синистра и Снейп соревновались в отточенных навыках злословия, а Макнейр беседовал с Фарли, которая оказалось его протеже и будущей сотрудницей департамента, который он представлял.

— Если бы не своевременно поступивший сигнал от мисс Фарли, преступники могли бы уйти безнаказанными, — злорадно заявил Макнейр профессору Макгонагалл. — Такой удар по популяции драконов в Великобритании, ведь норвежский горбатый балансирует на грани исчезания, как вид!

— Возмутительно, — прошептала Макгонагалл, не глядя на гриффиндорцев. — Вам, молодые люди, лучше подумать над достойным объяснением своих действий. Хотя лично я не смогу принять ни одного. Мне никогда не было так стыдно за Гриффиндор.

— Вы снимете с нас баллы? — несчастным голосом осведомился Гарри. Макгонагалл даже рассмеялась.

— Баллы? Вы все еще печетесь о баллах? Гриффиндор уйдет в минус, если Вы хотите представить всю глубину моего разочарования, мистер Поттер. Однако на Вашем месте я бы молилась о том, чтобы вообще остаться в школе. Это даже не ночные вылазки, за которые мы назначаем взыскания! Если бы вы были совершеннолетними, отправились бы в аврорат вместе с вашими друзьями.

Гермиона плотнее сжала губы, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего. В одном из детективов, которые так любит читать мама, адвокат советовал подсудимому хранить молчание и не говорить вещей, которые могут быть использовать против него. Сейчас эта тактика доказывала свою эффективность.

Наконец, они остановились возле стены, у которой сидела каменная горгулья. Взрослые переглянулись: они не знали сегодняшнего пароля.

— Если только он его не сменил, — пробормотал Снейп, — сливочные тянучки!

Горгулья отъехала в сторону, и за ее спиной Гермиона увидела еще одну винтовую лестницу. Только сейчас она поняла, как устала. Мыслимое ли дело — поднять ящик, который даже Аберкромби левитировал при помощи магии. У нее начинали трястись ноги — не то от переутомления, не то от страха перед встречей с директором.

В своих мечтах Гермиона не раз беседовала с профессором Дамблдором. Разница состояла в том, что обычно Гермиона представляла, как директор делает комплимент ее знаниям, обсуждает с ней новейшую научную разработку или даже предлагает ей, единственной во всем Хогвартсе, ученичество. Если бы еще месяц назад кто-то сказал девочке, что во время их первого разговора Дамблдор будет смотреть на нее, как на несостоявшуюся преступницу, она бы рассмеялась в лицо этому фантазеру.

Когда лестница закончилась, Гермиона была готова выдать Хагрида, Рона, Чарли Уизли и хоть самого Мерлина, лишь бы директор оставил ее в школе и не смотрел таким разочарованным взглядом, как профессор Макгонагалл.

Новости в этом замке и вправду разносились очень быстро. Несмотря на поздний час, директор не спал и явно ожидал гостей. На столе стояли чайный сервиз на несколько персон и вазочки со сладостями. Впрочем, Гермионе даже смотреть не хотелось на что-либо съедобное.

— Вот, Альбус, полюбуйтесь, — с порога начала профессор Синистра. Гермиона и прежде не симпатизировала этой вздорной женщине, а теперь и вовсе ее возненавидела. — Юные контрабандисты! Это кого же мы воспитываем?

— Мистер Макнейр, — приветственно кивнул Дамблдор, игнорируя Синистру. — Минерва, Северус. Аврора. Гарри, Гермиона. Джемма. Может быть, присядем? Чаю? Угощайтесь, прошу вас.

Синистра немедленно налила себе чаю и продолжила обличительную речь, словно уже не первый год ждала возможности сделать выговор Дамблдору.

— Я сначала даже не поверила, когда мистер Макнейр попросил разрешения воспользоваться моим камином! Я была убеждена, что эта история с драконом — детский лепет! Сами понимаете, мальчишки выясняют отношения, пытаются друг друга подставить, возмутительный факт, но оно хотя бы подлежит дисциплинарным взысканиям, а вот что делать с этим, ума не приложу...

— Как мне ни прискорбно признавать, Альбус, Аврора права, — вздохнула Макгонагалл. — Только ты сможешь разобраться. Я теряюсь в догадках.

Снейп молчал, но многозначительно посматривал на присутствующих. Гермионе вдруг показалось, будто все ее мысли видны Снейпу, как на ладони. О профессоре ходили слухи, будто бы он умеет читать мысли...

— Не мне вам напоминать, что говорит закон о таких случаях, — внес свою лепту и Макнейр. — Если бы я был один — пошел бы Вам навстречу, Альбус, не сомневайтесь. Я уверен, мистер Поттер и мисс... простите, не знаю Вашего имени, действовали без злого умысла, возможно, сами были обмануты, но посудите сами, мои сотрудники буквально поймали их на месте преступления. Я не вправе покрывать ваших студентов, хоть в их случае наказание не будет столь суровым.

— Вы совершенно правы, мистер Макнейр, — Дамблдор серьезно кивнул. — Хогвартс — это не просто школа. Это модель взрослого мира, в котором нашим студентам предстоит жить. Каждый должен нести ответственность за свои поступки. Однако я хотел бы знать, почему вы так поступили? — он впервые обратился прямо к Гермионе, и ее вновь задушило чувство оглушительного стыда. Она отчаянно смотрела на директора и не могла выдавить из себя ни слова. В похожем замешательстве пребывал и Гарри: рассказать правду о драконе, не упомянув Хагрида, было невозможно, признание же в том, что крошка Норберт был их собственностью, лишь усугубляло вину. Пока что Макнейр не выказывает готовности забрать их в Азкабан, но ведь ничто не мешает ему изменить свое решение.

— Похоже, наши обвиняемые не настроены сейчас говорить, — заметил он с неприятной усмешкой. — Может быть, я помогу начать? Я бы хотел узнать, когда вы вступили в сговор с мистером Уизли, и кто еще замешан в этом деле.

— Мистер Уизли? — изумилась Макгонагалл. — Мерлиновы кальсоны, причем же тут Артур?

— Артур здесь, может быть, и не причем, хотя при детальном рассмотрении вопроса... — незаконченная фраза угрозой повисла в воздухе. — Основанием для нашего визита в Хогвартс послужило письмо, написанное Чарльзом Уизли, как известно, профессиональным драконологом, его брату Рональду, вашему, профессор, студенту. В этом письме они согласовывали детали операции по незаконной перевозке дракона. Спешу заметить, что мистер Уизли осознавал противоправность своих действий и, тем не менее, направил группу своих людей, чтобы забрать дракона. Ради соблюдения секретности мы воспользовались камином профессора Синистры и прибыли как раз вовремя, чтобы побеседовать с Помоной Спраут. Профессор Спраут была очень обеспокоена состоянием Рональда Уизли и описывала некий подозрительный укус. Как утверждает мистер Гримстоун, в свое время немного изучавший драконов, эти симптомы очень хорошо ему знакомы из личного, так сказать, опыта.

Профессор Макгонагалл закрыла лицо руками. Гермиона же неверяще смотрела на абсолютно спокойную Джемму Фарли. Пришлось признать: они крупно недооценили Малфоя и поплатились за это. В то время, как они считали, что их давний недруг подстроит им мелкую подлость в духе засады Филча в зале наград, Малфой за год существенно усовершенствовал свой подход к вредительству. Гермиона и представить себе не могла, что он обратится за помощью к Фарли.

Поведение Фарли как раз таки не удивляло. Если бы она упустила такой шикарный повод выслужиться перед будущим начальством, она не была бы истинной дочерью своего факультета. Гермиона с горечью подумала, что Снейп еще и баллов прибавит Слизерину, за участие в разоблачении и поимке "особо опасных преступников".

А потом она представила заголовки газет. Ведь Гарри, как ни крути, личность известная. Возможно, ее имя забудут упомянуть, обозначив просто как школьную подругу. В то же время, Гермиона знала, что такие истории не забываются. А это значит, что даже если ей повезет остаться среди волшебников, в ближайшие годы на репутации можно будет поставить жирный крест.

За мрачными размышлениями она не заметила, что Дамблдор и Макнейр продолжают спорить.

— ... разговаривать с министром, а не со мной. Однако если члены Попечительского совета школы посчитают необходимым задать мне вопросы, я не стану скрывать ничего, что не противоречит интересам следствия, — по-прежнему невозмутимо излагал Макнейр. — Сожалею, но эта история доставит Вам немало проблем, профессор.

— Прежде я должен понять, какова дальнейшая судьба мистера Поттера и мисс Грейнджер. Пока они находятся под опекой Хогвартса, мы несем за них ответственность. Они не могут быть арестованы.

— Я безгранично далек от мыслей об аресте, — запротестовал Макнейр. — Мне, в сущности, безразлично, будете ли вы их наказывать. Моя миссия здесь ограничивалась изъятием дракона. Теперь он будет доставлен в английский питомник, где сможет расти и развиваться без ущерба для человеческого населения, — хмыкнул он. — Детьми я не занимаюсь. Так что, если у вас все, и Вы не скрываете других опасных животных...

Гермиона чуть не подавилась бесвкусным чаем, который все же пыталась пить крошечными глотками.

— Мисс Фарли, я могу занять несколько минут Вашего времени? — обратился Макнейр к слизеринке. — Возможно, Вы забыли упомянуть какие-то обстоятельства, имеющие значение для следствия.

— Разумеется, мистер Макнейр, — поспешно поднялась Джемма. — С Вашего позволения, профессор Дамблдор.

— Вы можете отправляться отдыхать, Джемма, — устало кивнул директор. — Час уже поздний. Завтра утром зайдите ко мне. Пароль останется прежним.

— Спокойной ночи, — явно обрадовалась Фарли и удалилась следом за Макнейром.

Как ни странно, с их уходом улетучились и остатки спокойствия Гермионы. Макнейр кривлялся и иронизировал, но он однозначно не был настроен против них с Гарри. Вот противостоять натиску Снейпа, Синистры и разгневанной Макгонагалл было куда сложнее.

— Мы хотели помочь, — заговорил вдруг Гарри, убедившись, что остались вокруг только свои. — Это был дракон Хагрида. Мы случайно узнали о том, что он выиграл в трактире драконье яйцо и решил вывести дома малыша-дракона. Он назвал его Норбертом. Мы понимали, что дракона не спрячешь в деревянном доме, что Хагрид не сможет правильно за ним ухаживать, и тогда Рон решил написать Чарли. Малфой видел нас в хижине Хагрида, а потом ему в руки попало письмо. Видимо, он отдал его Фарли.

— Больно признать, но мисс Фарли проявила большое мужество и сознательность, сообщив об этом, — через силу произнесла Макгонагалл. — Как могли вы, глупые дети, решить, что в состоянии одни справиться с этой проблемой? Мисс Грейнджер, неужели история с троллем ничему Вас не научила? А вы, мистер Поттер? Я понимаю, что Вы привязаны к Хагриду, но первое, что Вы должны были сделать, узнав о драконе, это прийти ко мне. Возможно, нам удалось бы решить эту проблему, не привлекая министерство магии.

— Оставьте, Минерва, — поморщился Дамблдор. — Министр давно выказывал обеспокоенность обстановкой внутри Хогвартса. Вы знаете, ситуация с преподаванием защиты у нас тревожная, да и эта беда не единственная. Полагаю, Корнелиус вновь поднимет вопрос о назначении инспектора. На какое-то время, думаю, основные заботы по управлению школой лягут на деканов.

— Видите, Поттер, что Вы наделали? — сказала профессор Синистра. — Из-за вас все в школе пойдет вверх дном.

— Я бы не был настроен столь критично, Аврора, — возразил Дамблдор. — Уверяю, инспектор пойдет нам всем только на пользу.

— Вы уже знаете, кого нам ждать? — осторожно поинтересовался Снейп.

Дамблдор весело улыбнулся.

— Некоторые прикидки у меня имеются. Однако сейчас речь идет о Гарри и Гермионе. Вы, а также мистер Уизли, будете отстранены от занятий до вынесения решения руководством школы и Попечительским советом. Кроме того, семьи мистера Уизли и мисс Грейнджер будут проинформированы о случившемся. В понедельник я пошлю сову Вашим родителям, Гермиона. Если они пожелают после этого увидеться с Вами, сообщите мне.

— Не забудьте о баллах, Альбус, — мстительно добавил Снейп. — Такое вопиющее хулиганство не должно оставаться безнаказанным.

— Это прерогатива декана, — мягко заметил Дамблдор, глядя на Макгонагалл. Та лишь прикрыла глаза.

— Сто баллов, — твердо произнесла она. — Сто баллов с каждого.

— Профессор, пожалуйста... — взмолилась Гермиона. Такой коллосальный штраф не оставлял им никакой надежды на победу в первенстве факультетов.

— Вы не можете! — подхватил Гарри. Ему еще обиднее было терять баллы, ведь он приложил так много сил для того, чтобы завоевать их во время матчей по квиддичу.

— Не говорите мне, что я могу и чего не могу, Поттер, ясно Вам? — гневно осадила его профессор Макгонагалл. — А теперь возвращайтесь в свои спальни. Скоро рассветет.

Гермиона встала с дивана на негнущихся ногах. Она была в полном отчаянии. Жизнь ее рушилась буквально на глазах, и никто из присутствующих, похоже, не испытывал по отношению к ней ни малейшего сочувствия.

Рон ждал их в общей комнате бледный и измученный бессонной ночью.

— У Чарли будут неприятности, — пробормотал он. — И у отца тоже. Он ведь работает в министерстве магии. Макнейр своего не упустит.

Гермиона не смогла и дальше слушать о предполагаемых последствиях их грандиозного провала. Гарри и Рон еще оставались в гостиной, когда она, отговорившись ужасной головной болью, поднялась в свою спальню.

— Гермиона, — Парвати с трудом подняла голову с подушки и уставилась на нее бессмысленным взглядом. — Ты куда в такую рань собралась? Снова в библиотеку? Вот сумасшедшая! Неужели нельзя потише?

Гермиона улыбнулась однокурснице слегка безумной улыбкой и упала на кровать, как есть, в мантии и туфлях. Как ей удалось заснуть, девочка уже не помнила.

* * *

Утро нового дня началось для Филлис со слухов. Слухи вились вокруг нее стайками колибри, стоило ей открыть глаза в своей спальне. Мораг и Лиза успели проснуться раньше и заправляли постели, оживленно беседуя.

— Мэнди Брокльхерст, из Шармбатона, которая в этом году распределилась на наш второй курс, утром делает гимнастику на свежем воздухе, — рассказывала Лиза. — Она и мою сестру приучила, и Чжоу, и Мариэтту, всю их спальню. Встает, естественно, ни свет ни заря. Так вот, я только что слышала, как она рассказывала, будто бы с гриффиндорскими часами что-то случилось! За ночь их рейтинг упал на двести баллов!

— Вот это да! — присвистнула Филлис. — Может, чья-то шалость?

— Что-то сомнительно, — со значением взглянула на нее Мораг. — Если бы такое было возможно, все бы давно прибегали к этому методу, чтобы нагадить друг другу.

— Кто же мог так набедокурить в субботу? — протянула Филлис и тут же осеклась. За интенсивной учебой из головы совершенно вылетела та история с Малфоем.

Некое скандальное предприятие, о котором говорилось в письме, планировалось именно на субботу, и Джемма обещала принять необходимые меры. Результаты превзошли все их ожидания: Рэйвенкло неожиданно занял второе место в школьном первенстве, и от пальмы лидерства их отделял символический барьер. А вот дела гриффиндорцев, похоже, были плохи. Филлис искренне порадовалась, что сегодня воскресение. Есть хотя бы призрачная вероятность того, что до их следующего урока трансфигурации Макгонагалл успеет остыть.

— С Мэнди занимаются ее подруги с других факультетов, — загадочным тоном продолжала Лиза. — Говорят, ночью в школе были авроры, делали обыск на астрономической башне. Видимо, что-то нашли.

Филлис замерла. Астрономическая башня находилась слишком далеко от коридора, в котором был заперт цербер. После рассказа Джастина она была убеждена, что Рон пострадал именно от зубов трехголовой собаки, и Малфою удалось как-то выйти на ее след, но, похоже, школа скрывала куда больше секретов, чем она могла себе представить...

— Да что там могли найти? — нервно рассмеялась Мораг. — Если только целующуюся парочку поймали.

— Лучше поскорее пойти на завтрак и выяснить, — решила Филлис. — Постойте, я мигом.

Никогда она не одевалась и не чистила зубы с такой невероятной скоростью. Спустя короткое время девочки уже спускались в общую комнату, где нашли Пенелопу Кристалл.

— Пенелопа, тут ведь нет никакой ошибки? — тут же набросилась на нее Лиза. — Часы не врут?

— Похоже, все правильно, — староста и сама ничего не понимала. — Эдуард и Бриенна пошли узнавать, что к чему. Эдуард у декана, а Бри — у своих гриффиндорских подружек. Скоро нам все станет ясно.

— Еще одна такая ночь, и победа сама приплывет к нам в руки, — заметила Мораг. — Что же такого натворили гриффиндорцы? Спутали Макгонагалл с миссис Норрис и отвесили ей пинка?

— Двухсот баллов это не стоит, — покачала головой Пенелопа. — На моей памяти так еще никого не наказывали, даже близнецов Уизли, а это показательно.

Гостиная начинала заполняться народом, жаждущим подробностей. Вскоре вернулись Эдуард и Бриенна, и их рассказ произвел ошеломляющее впечатление. Филлис шокированно повернулась к Мораг, жалея, что Падма, и в самом деле, пропустила все самое интересное.

— Малфой-то не впустую сотрясал воздух, — прошептала она так, чтобы не слышал никто, кроме подруги. — Это и вправду пахнет исключением.

— Ладно Поттер, — возразила Мораг. — Яйцо дракона ведь не он в школу приволок. Представь, какая подстава для остальных, для директора, для деканов... Министр сейчас не на хорошем счету, в связи с обысками в домах у некоторых чистокровных. Он уцепится за эту историю, чтобы отвлечь внимание от себя.

Похожие идеи высказывала и Бриенна. В обычные дни старшекурсников по воскресеньям отпускали в Хогвартс, однако на этот раз Флитвик запретил покидать школу, и больше всего Бри сожалела о невозможности посплетничать с Розмертой о случившемся.

— А мэра будут трясти, — предположила она. — Нормально вообще, в Хогсмиде так, между прочим, среди бела дня проиграли в карты драконье яйцо, как в каком-нибудь Лютном. По ходу, этот незнакомец — законченный кретин. Он мог бы продать его за такие деньги, на которые можно купить пол Хогсмида!

— Что на Гриффиндоре говорят, Бри? — осведомилась Пенелопа. — Поттеру, наверно, бойкот объявили?

— И ему, и этой девице, что была с ними, и, естественно, Уизли. Говорят, дракон его укусил, — хихикнула она. — Авроры сначала не поверили, а когда увидели его руку, помчались устраивать засаду. Надо бы пробиться к Фарли, она, как никак, видела все своими глазами.

Старшекурсники продолжали спорить и высказывать свои предположения, а Филлис, Мораг и Энтони, сообразив, что большего они здесь не добьются, спустились на завтрак. Несмотря на ранний час и выходной день, за столами почти не было свободных мест. Каждый предпочел лично убедиться в скандальном падении Гриффиндора на последнее место в турнирной таблице. Поттер и Гермиона Грейнджер благоразумно не появлялись, зато Фарли купалась во всеобщем внимании. Большинство ее дружно осуждало, некоторые, напротив, хвалили и ставили в пример. Филлис с трудом удалось перехватить ее на выходе из большого зала.

— Я тебя ждала, — милостиво кивнула ей Джемма. — Мы собираемся с девочками к валунам у озера. Можешь пойти с нами, если хочешь.

Филлис подала Тони знак, чтобы мальчик не ждал ее. Подруги Джеммы были и оставались единственной компанией, где можно было получить хоть сколько-нибудь достоверную информацию. За время завтрака она услышала столько невероятных теорий потери гриффиндорцами баллов, что впору было собирать вещи и бежать прочь из Хогвартса.

Табита Меррисот ждала их у выхода из школы. Иоли появилась чуть позже, у камней, и если и удивилась присутствию Филлис, виду не подала.

— Школа гудит, словно пчелиный рой, — констатировала она, усаживаясь на землю рядом с подругами. — Я слышала от Труман, что Дамблдора могут отстранить.

— Как все замечательно складывается, — Фарли улыбалась и бросала камешки в озеро. — Я уж думала, мне никогда снова не повезет после исчезновения того проклятого зеркала.

— Так вы не Поттеру отомстить хотели? — поняла Филлис. — Настоящей целью был директор?

— Неужели ты считаешь, я буду встревать в мальчишеские разборки? — удивилась Джемма. — Впрочем, мелкий Малфой счастлив, Слизерин на первом месте — вполне заслуженно, на мой взгляд, и это способствует приятной, мирной обстановке. Во время подготовки к экзаменам это важно.

— Мне не по себе от того, что я все знала и не сделала ничего, чтобы предотвратить, — призналась Филлис. — Я не говорю о том, что нужно было позволить этим парням улететь с драконом. Возможно, я бы смогла убедить Гарри попросить профессора Дамблдора помочь? Тогда наказали бы только Хагрида, ведь он один во всем виноват.

— Ну уж нет, — возразила Джемма. — Ты не видела дракона, и еще не факт, что Поттер признался бы тебе, как на духу. Они бы затаились и нашли другой способ выгородить Хагрида. Пусть теперь Уизли покрутится, доказывая, что не имеет отношения к авантюрам его сыновей.

— Я почти уверена, что его законопроект теперь спустят на тормозах, — ехидно добавила Табита. — А значит, дела чистокровных снова пойдут в гору, и смогут вернуться такие семьи, как Фоули.

— Не беги вперед паровоза, — остановила ее Джемма. — Для этого еще многое предстоит сделать. Но Уизли, конечно, не выдадут за это звездочку в конце дня, спасибо его недоумкам-сыновьям. Перси ходит с таким видом, будто кол проглотил, Макгонагалл все утро его пилила, как это он не в курсе того, чем занимается младший брат.

— И Помфри влетит, — задумалась Иоли. — Если она не распознала укус дракона, какой она, к черту, колдомедик. Если распознала и не сказала директору, то для чего ее держат в школе. А если сказала — боюсь, проблемы Дамблдора намного серьезнее, чем может показаться на первый взгляд.

— Уолден глазам своим не поверил, когда Спраут заставила Уизли показать поврежденную руку. Сразу спросил, не Кеттелберн ли дракона в школу пронес. За ним ведь водится страсть к разным тварям. Когда услышал, что лесник, сказал, о таком подарке мы и мечтать не могли.

— Ну надо же, какой молодец Уолден, — ядовито заметила Меррисот. — Другой бы посмеялся, а этот явился с аврорами по первому требованию, как будто школьники-контрабандисты — обычное дело.

Джемма раздраженно фыркнула, а Иоли удивленно посмотрела на Табиту.

— Мистер Макнейр — действительно молодец, если бы он не поверил Джемме, кусал бы потом локти от досады. Люциус Малфой дорого заплатит за такую информацию, он давно ищет, на чем бы подловить Дамблдора. Тем более, в особняке Ноттов, как говорит Джоэл, недавно тоже устроили обыск и все по наводке Уизли с его законом. Вот только, Джемма, если все и вправду будет развиваться по оптимистичному сценарию Табиты, ты, похоже, сыграла на руку Кэрроу. Ее семья больше других выиграет, если Фоули и старые семьи вернутся.

— Вот и чудесно, — отрезала Джемма. — Может, Алкиона хоть немного подобреет и оставит меня в покое.

— Но что же теперь будет с ребятами? — осведомилась Филлис. — У нас правду говорят, исключение?

Джемма лениво потянулась, подставляя лицо солнечным лучам.

— Для острастки их, конечно, попугают, но недолго. Я бы на месте девочки иллюзий не строила, окажись она на башне без Поттера, но его счастливая аура распространяется на многих. Вот только Хагриду не повезло, но школа в его лице немного потеряет. А ты не забивай себе голову, — вдруг сурово посмотрела она на Филлис. — Вот была бы ты сейчас с ними — и кому с того выгода?

Филлис невесело вздохнула. Выгоды, и в самом деле, не было никакой.

* * *

Гермиона пребывала в полном отчаянии. Разумеется, Дамблдор целиком и полностью принял на себя ответственность за случившееся, и немедленное отчисление ребятам не грозило, но чувство стыда перед директором и профессорами с каждой минутой становилось все сильнее.

На следующее же утро Макгонагалл вызвала к себе старост и добрый час распекала их за недобросовестное исполнение своих обязанностей. Перси ходил, как в воду опущенный: семье и без того грозили нешуточные неприятности, не хватало еще лишиться значка старосты в расплату за безрассудство братьев. При других обстоятельствах близнецы не упустили бы возможности его подколоть, но только не теперь, когда впервые в истории семьи Уизли шалость не удалась.

С утра пораньше сова доставила Рону необычное послание от матери, вызвавшее оживление у всех, кто только смог рассмотреть ярко-красный конвертик. Рон стоически выдержал несколько минут позора, пока под сводами большого зала раздавался многократно усиленный заклинаниями голос миссис Уизли. За другими столами перешептывались и посмеивались. Соблазн бросить проклятие в ликующего Малфоя был особенно велик.

На Гермиону вопиллер произвел угнетающее впечатление. С ее родителями Макгонагалл была твердо намерена связаться завтра, и хотя Джин Грейнджер не могла наказать дочь, прибегнув к магии, с нее вполне станется воплотить в жизнь угрозы Молли Уизли и забрать ее из школы, не дожидаясь следующего проступка.

— Грейнджер, — окликнул ее Перси, прежде чем она покинула большой зал. — В восемь часов сегодня приходи к кабинету профессора Макгонагалл.

Она судорожно кивнула, но все же не смогла удержаться от вопроса:

— А ты не знаешь, зачем?

— Отчитываться перед попечительским советом, вот зачем, — раздраженно буркнул Перси. — Смотри не опаздывай!

— А как же Гарри и Рон? — удивилась Гермиона. — Их ты не приглашаешь?

— Ты магглорожденная, Грейнджер, — принялся растолковывать ей Перси. — Тебе полагается беседа с членом совета, представляющим ваши права. Профессор Макгонагалл считает, причем совершенно справедливо, что новости навроде твоих не сообщают родителям совиной почтой. Вот этот представитель и выступит посредником.

Вероятно, эта новость была призвана успокоить Гермиону, но она, напротив, еще больше занервничала. Если судить по долетающим до нее слухам, Попечительский совет представлялся ей драконом об одиннадцати головах, в каждую из которых на протяжении множества поколений закладывались идеи превосходства чистокровных. Если ее защитником окажется кто-нибудь вроде тетушки Невилла, нет никаких сомнений, ситуацию маме представят в наихудшем свете.

Воскресный день оказался неожиданно длинным. Старшекурсников, к их вящему недовольству, не отпустили в Хогсмид, и Гермиона не раз ловила на себе недружелюбные взгляды — ведь вся школа была прекрасно осведомлена о том, кому они обязаны потерянным выходным.

Возвращаться в общую комнату не хотелось — может статься, не так уж долго ей осталось гулять по школе, — поэтому Гермиона отправилась к озеру и с огромным трудом избежала встречи с Джеммой Фарли и ее подругами. Среди них вопреки всем законам здравого смысла оказалась Сакс, и вот тут самообладание Гермионы иссякло. С Сакс по определению не могло произойти ничего подобного, равно как с Паркинсон, Гринграсс или любой из Патил. Лишь ее неудачи преследовали по пятам.

В библиотеке впервые с начала года не нашлось свободного местечка, и, взяв первый попавшийся под руку справочник по чарам со старыми экзаменационными билетами, Гермиона вышла в коридор в поисках ближайшего удобного подоконника. Подоконник обнаружился спустя два коридора, а на нем — Иоли Дэвис. На Гермиону она посмотрела недовольно и даже разочарованно, но все же убрала ноги и подвинулась, уступая ей место.

— Что ты здесь делаешь? — буркнула она, пряча в сумку газету, которую внимательно изучала. — Где твои друзья?

— Играют в шахматы наверху, — бесцветно ответила Гермиона. — Я хочу побыть одна. Подумать.

— Подумать стоило, прежде чем носиться с нелегальным драконом, — фыркнула Иоли. — Тебе, конечно, предлагали найти себе какого-нибудь идиота. Но не настолько же!

Гермиона неожиданно рассердилась.

— Все бы получилось, если бы Малфой не додумался объединиться с вами. Его крошечных мозгов не хватило бы на подлость такого масштаба.

— Если тебя это немного утешит, — оскорбленно обронила Иоли, — я не имею никакого отношения к этой истории. Даже Джемма представить себе не могла, что ты окажешься в такой сомнительной компании. Люди Макнейра ждали контрабандистов из Румынии и этих глупых мальчишек, Уизли и Поттера. Никто не строил тебе козней, ты пала жертвой собственной неразумности.

— Иоли, я не хочу домой, — тихо сказала Гермиона. — Я не хочу, чтобы все закончилось вот так. Глупо.

Дэвис пожала плечами и встала.

— Тогда молись, чтобы все обошлось. Я прекрасно отношусь к тебе, Гермиона, но не ношу в кармане хроноворот и ничем не могу тебе помочь.

— Но это несправедливо! — главным сейчас было не заплакать. Она уже плакала при Фарли, и та ни секунды не колебалась прежде, чем ее предать. — Несправедливо!

Иоли, вероятно, догадалась, о чем думает девочка.

— Джемма поступила так, как должна была поступить, — твердо произнесла она. — Ты действовала бы так же, будь ты старостой. Научись принимать последствия, Гермиона, несправедливости в нашей жизни хоть отбавляй.

Гермиона осталась одна, но даже книга не могла отвлечь ее от мрачных мыслей. Рано или поздно это должно было случиться. Странно, что судьба до сих пор столько раз предоставляла ей вторые шансы: впрочем, на фоне контрабанды драконьих яиц вылазки в гости к церберу или к зеркалу Еиналеж казались детским лепетом.

Она подумала о Хелен Мур, и ей снова захотелось плакать. Придется выдумывать правдоподобное объяснение для заклятой школьной подруги. Гермиона Грейнджер возвращается из своей элитной школы, не продержавшись там и года. Более того, пропустив целый пласт школьной программы. Возможно, ей придется остаться на второй год. И снова завоевывать авторитет, которого у нее и не было никогда...

К кабинету Макгонагалл она пришла, так и не придумав ничего нового в свое оправдание. Благие намерения могли произвести впечатление на склонного к сентиментальности директора, но что ждало ее за этой дверью — оставалось лишь гадать. Робко постучавшись, она недолго подождала, прежде чем услышала приглашение войти.

Макгонагалл одобрительно кивнула — девочка пришла минута-в-минуту. Гермиона перевела взгляд на второе кресло и обомлела: перед ней сидела та, с кем она не чаяла увидеться так скоро.

— Мисс Грейнджер, — устало заговорила декан, — с леди Финч-Флетчли Вы уже хорошо знакомы. Думаю, Вам приятно будет узнать, что Попечительским советом учреждена новая должность. Отныне леди Финч-Флетчли является его двенадцатым членом и представляет интересы наших магглорожденных студентов.

Для Гермионы такое развитие событий оказалось полной неожиданностью, похоронившей все надежды на благополучный исход. Конни уже выражала свое желание никогда больше не слышать ее имени. И вот она оказывается первым ее серьезным делом сразу же после вступления в должность.

— Поздравляю, леди Финч-Флетчли, — с трудом произнесла она. — Это большая удача для нас.

— О, не сомневаюсь, Вы верите в то, о чем говорите, — усмехнулась Констанс. — Профессор, я могу попросить Вас?...

— Да-да, разумеется, — поджала губы Макгонагалл. — Вы снова хотите побеседовать с мисс Грейнджер наедине. Я оставлю вас, вернусь через полчаса. Надеюсь, вы придете к взаимопониманию.

— Конечно же, — невинно улыбнулась Констанс. — Я близко к сердцу принимаю проблемы мисс Грейнджер.

Макгонагалл явно не купилась на эту ложь, но сухо кивнула и вышла из комнаты. Гермиона не решалась поднять глаз на все еще улыбающуюся Констанс.

— Когда Вы собираетесь меня отчислить? — еле слышно спросила она. Ни к чему было давать этой женщине повод поглумиться.

Констанс помолчала и покрутила пустую чашку на блюдце, явно не намереваясь сделать этот разговор более легким.

— Отчисление стало бы простейшим способом избавиться от тебя, — мило проговорила она. — А я всегда считала, что самое очевидное решение, как правило, еще и самое глупое.

— Когда мама узнает о драконе, тролле и обо всем, что я скрывала от них с папой, мне все равно не позволят вернуться в школу на следующий год, — девочка, наконец, подняла голову. — Видите, как все просто, леди Финч-Флетчли. Вы оказались правы. Каждому свое. Наверно, это была не моя сказка.

— Поэтому ты готова сдаться и сбежать? — удовлетворенно отметила Конни. — В какой-то степени, разумный рационализм. Но мы могли бы договориться... снова. Я ведь так и не рассказала твоим родителям о тролле.

Гермиона удивленно уставилась на Констанс.

— А Вам какой интерес мне помогать? Разве не Вы сами хотели, чтобы я держалась подальше от Вашего сына?

— И ты верна своему слову, как я могла заметить, — кивнула Констанс. — Что касается моего интереса — разве я здесь не для того, чтобы защищать магглорожденных студентов от любых проявлений неравенства? Ведь мальчиков, попавшихся вместе с тобой, не отчисляют. И даже если при самом невероятном раскладе это и случится, их никто не оставит недоучками. Мистеру Поттеру любая школа предложит новый контракт, ведь он знаменит и подает большие надежды... Я слышала, вы много времени проводите вместе.

— С Гарри мне общаться тоже нельзя? — вызывающе вздернула подбородок Гермиона. Пока что она упорно не понимала, к чему клонит Конни.

— Напротив, — леди Финч-Флетчли легко усмехнулась. — Я считаю, ты очень удачно вписываешься в компанию мистера Поттера. Я настолько одобряю вашу дружбу, что буду очень рада периодически получать разнообразные ее подтверждения.

— Что это значит? — нахмурилась Гермиона.

Констанс добавила кофе в свою чашку.

— Письма, колдографии, новости. Мне интересно, о чем думает мистер Поттер, чем он занят, как предпочитает проводить свободное время, какие строит планы на будущее. Если тебе удастся меня удивить — я очень люблю приятно удивляться — думаю, мне захочется, чтобы ты оставалась рядом с мистером Поттером как можно дольше. И уж, конечно, я найду подходящие слова, чтобы договориться с твоими родителями.

— И они не узнают о драконе? — уточнила Гермиона. Предложение Констанс выглядело гнусным, и внутренний голос призывал немедленно его отклонить, но, с другой стороны, все это было и в интересах самого Гарри, ведь она не могла оставить его здесь одного. Им и так объявил бойкот весь факультет, и атмосфера вокруг царила невыносимая.

— Не узнают, я тебе обещаю, — заверила ее Констанс. — Если, конечно, ты будешь добросовестно исполнять свою сторону договора.

Гермиона задумчиво закусила губу. На душе царило премерзкое ощущение.

— Почему Вас так интересует Гарри?

В глазах Констанс сверкнули злобные искорки, но она быстро справилась с собой и мило проворковала:

— Вряд ли я единственная, кто стремится к дружбе с героем. Можешь не волноваться, моя дорогая, я не намерена использовать полученную от тебя информацию во вред мальчику. Да и что я могу сделать, посмотри на меня, я самое слабое и беззащитное создание в этом замке.

Гермиона могла бы серьезно поспорить с последним утверждением, однако вместо этого она заговорила:

— Гарри — очень скромный, добрый, воспитанный мальчик. Он настоящий друг. Из него получится отличный волшебник.

Конни выжидающе уставилась на нее.

— Ему нравятся чары... И не нравится зельеварение, как предмет. Он не доверяет профессору Снейпу, а тот, в свою очередь, с первого урока несправедлив к Гарри. У Гарри сложные отношения с его родственниками, магглами. Они были против его обучения в Хогвартсе. Пытались даже помешать ему получить письмо.

— А лесник? — поинтересовалась Констанс. — Что вас троих связывает с этим верзилой? Почему вы решили ему помогать?

— Хагрид рассказал Гарри о том, что он волшебник. До этого он жил, ничего не зная о своей семье и своих силах. Считал выбросы магии чем-то ненормальным и по возможности старался скрыть их от дяди с тетей. Когда Хагрид приехал за ним, для Гарри началась новая жизнь. Здесь все относятся к нему совершенно иначе, чем дома. Перед Рождеством он признался мне, что именно Хогвартс и считает своим настоящим домом.

— Однако у него не так много друзей, — заметила Констанс. — О драконе знали только ты и Уизли.

— Остальные бы не смогли помочь, — рассудила Гермиона. — Невилл только недавно отбывал взыскание за то, что лишил факультет тридцати баллов. А Сакс бы все равно с нами не пошла.

Лицо Констанс изумленно вытянулось.

— Сакс? Ты говоришь о Филлис Сакс? Она тоже дружит с Поттером?

— Не сказала бы, что дружит, — недовольно скривилась Гермиона. — Гарри ценит ее мнение. Иногда она приходит к нам поболтать. Чаще ходим мы к ней. Не уверена, что она сама считает нас своими друзьями.

— Значит, с Филлис Поттер советуется, а грязную работу поручает тебе, — злорадно отметила Констанс. — Что же, в основном, задачу ты поняла. Присылать письма будешь со школьными совами. У тебя ведь нет пока своей совы.

Гермиона промолчала. Что же, если в ближайшее время тенденция продолжит расти и крепнуть, материалов для писем леди Финч-Флетчли будет хоть отбавляй.

— В конце концов, — добавила та, — если мистер Поттер все еще находится под опекой своих маггловских родственников и вырос в нашем мире, мои обязанности некоторым образом распространяются и на него. Кто бы мог подумать, что ты окажешься полезной.

— Но как Вы поступите с моими родителями? — робко поинтересовалась Гермиона. — Что Вы скажете им и Макгонагалл?

— Это уже не твоя забота, — качнула головой Констанс. — Найду, что сказать, не тревожься. У меня великолепный дар убеждения. К тому же, лишняя информация им ни к чему. А теперь ступай. И не спускай глаз со своего друга.

Когда дверь за расстроенной Гермионой закрылась, Констанс выждала несколько минут, а затем трижды стукнула в прикрытую дубовую дверь, ведущую в смежную комнату. Донна Забини грациозно прошла в гостиную, ежась от холода.

— В спальне Макгонагалл настоящий ледник. Как можно спать в таких отвратительных условиях?... Она ничего не заподозрила?

— Нет, и к счастью, не обмолвилась при Грейнджер, что ты тоже здесь, — ухмыльнулась Констанс. — Так ты услышала то, что хотела?

— Даже больше, — глаза Донны торжествующе сверкнули. — Рассказ этой девицы меня позабавил. Любопытно, как повторяется история...

— О чем это ты? — удивилась Констанс. — Грейнджер тебе кого-то напоминает?

— Не Грейнджер, — покачала головой Донна. — Когда-нибудь я расскажу тебе. В другой раз.

* * *

О происшествии с драконом Филлис не решалась рассказывать даже в письмах домой, и ситуация с каждым днем тяготила ее все сильнее. Вот Мораг, похоже, вовсе не мучилась моральными дилеммами: с Гарри она с начала года и парой слов не перекинулась, Рона знала только за счет того, что в последнее время его имя не было на устах разве что у абсолютно равнодушных к школьным делам лентяев. Филлис же казалось, что ее непременно кто-нибудь выдаст: тот же Малфой, который ни перед чем не остановится, желая уязвить Гарри еще сильнее. Казалось, предательство было написано у нее на лице.

Гарри и Рона она встретила в библиотеке за день до экзамена. Мальчики шли прямо к ней, возбужденно о чем-то переговариваясь.

— Ну как вы? — спросила она о главном. — Что решила комиссия? Что говорят родители?

— Что сказать, — трагически закатил глаза Рон. — Мы все еще ученики Хогвартса. Похоже, они считают, что худшим наказанием будет позволить нам доучиться.

— И взыскания до конца года, — добавил Гарри. — Вот Филч порадуется. Но у нас плохие новости. Дамблдор...

Филлис широко раскрыла глаза.

— Ты же не хочешь сказать, что...

— Нет-нет, — успокоил ее Гарри. — Но Макгонагалл сказала, что в школу пришлют инспектора от министерства. Она приедет познакомиться в пятницу. А с лета приступит к своим обязанностям.

— В пятницу утром я уезжаю, — огорчилась Филлис. — Жаль, не удастся на нее посмотреть.

— Важно другое, — возразил Гарри. — Если в школе появится посторонний наблюдатель, Дамблдор поторопится убрать тайну Фламеля из школы. А это значит, у Снейпа остается не так много времени.

— Поверить не могу! — всплеснула руками Филлис. — Я думала, мы уже договорились, что оставим Снейпа в покое. После того, что случилось, все подумают, что ты просто ему мстишь. Ты бы еще Синистру обвинил!

— У Синистры алиби, — возразил Гарри. — Ее в ближайшее время в школе не будет. Вот примет у вас с девочками завтра экзамен и уедет в горы наблюдать какую-то там туманность с коллегами из разных стран. Перси с утра рассказал.

— Если бы ты хорошо подумал, пришел бы к тем же выводам, что и я. Это не может быть Снейп.

— Кто бы это ни был ребята, — прекратил Рон ненужные споры, — он воспользуется первым же удобным случаем. Стоит Дамблдору хоть ненадолго оставить школу или отвлечься на что-то постороннее — да хоть на встречу этой самой инспекторши, как он отправится за той вещью в коридоре.

— И ты предлагаешь?... — отчего-то Филлис ужасно не нравился его тон.

— Добраться до нее первыми, конечно, — радостно заключил Гарри. — А затем спрятать ее до тех пор, пока Дамблдор не сможет обеспечить ей безопасность.

— И вы двое рассчитываете справиться лучше самого сильного волшебника современности? — недоуменно воззрилась на них Филлис. — Младенцу ясно, что цербер — это лишь вишенка на торте. Эту вещь охраняют от преступников, а не от скучающих школьников, и колдовство там соответствующее.

— Это полоса препятствий, — рассказал Гарри. — Мы снова разговаривали с Хагридом. Он тоже разозлился, что после неудачи с Норбертом мы ищем новые неприятности, и решил нас так успокоить. Каждый профессор установил в этом коридоре свои ловушки. И Снейп, между прочим, среди них.

— Вот видишь, — пожала плечами Филлис. — Откуда тебе знать, что он пытался что-то похитить, а не проверял надежность защиты коридора. Может быть, ее требуется регулярно обновлять.

— Ты готова во всем его выгораживать! — возмутился Рон. — Только подумай, ему ничего не стоило узнать, какие заклинания использовали другие профессора, и как их преодолеть. Похоже, Квиррелл сопротивлялся дольше остальных, вот это и заняло у Снейпа больше всего времени!

Филлис рассмеялась бы, если бы могла. Она немедленно сожгла письмо Тома, в котором тот сообщал, что профессор Квиррелл как-то связан с ее родственниками и охотится за философским камнем по их поручению, однако помнила наизусть каждую строчку. Разумеется, она и не думала сообщать об этом Гарри и Рону, но и пускать дело на самотек не следовало.

— Неужели Гермиона думает так же? — поразилась она, одновременно пытаясь сообразить, к кому обратиться за помощью. Том далеко, а ей катастрофически не хватает союзников внутри замка. Ведь еще неизвестно, что представляет из себя эта таинственная тетя, где она находится и как думает использовать камень.

— Она даже говорить запретила на эту тему, — признался Гарри. — Сказала, родители очень злы на нее за то, что случилось с Норбертом, и велела сосредоточиться на экзаменах, чтобы не потерять еще больше баллов. Придется идти без нее.

— Непросто же вам придется, — иронично заметила Филлис. — Ни один из вас не знает столько заклинаний и хитростей, сколько Гермиона.

Гарри и Рон смущенно переглянулись.

— Вообще-то мы хотели попросить тебя пойти с нами.

— И тогда он спросил, не могла бы я пойти с ними, — Филлис говорила, отвернувшись к окну, и Джастин мог только догадываться, насколько нехорошо теперь на душе у подруги. — Я даже не сообразила, что можно было немедленно отказаться, настолько растерялась.

— Эти идиоты что, не знают о вашем экзамене? — возмутился он. — Вот где они сейчас? Почему с тобой только я и Тони?

— Ничего они не знают, — фыркнула Филлис. — Джастин, ты понимаешь, что Джемме хватило бы намека, чтобы окончательно утопить нашего директора? Не знаю, за что они так на него взъелись, лично я бы и не подозревала, кто руководит школой, если бы нам не показали его на пиру после распределения. Но уже третье по счету опасное создание в Хогвартсе — это подарок для комитета и лично мистера Макнейра.

Словно в подтверждение ее слов, вспышка молнии озарила сумеречное небо, и по окнам забарабанили крупные капли. Филлис недолго любовалась внезапным дождем, а затем медленно прошлась по коридору. Джастин поспешил следом.

— И почему ты вечно должна думать о чужих проблемах, когда у тебя своих навалом? — проворчал он. — Дома Том морочит тебе голову, здесь Поттер. Хорошо, что на праздники вы с мамой у Гольдштейнов, хоть отдохнешь спокойно.

Филлис попыталась изобразить осуждение, однако комментарий Джастина заметно ее развеселил.

— Ты сейчас точь-в-точь повторяешь слова моей мамы, — призналась она. — Жалко, что совы так медленно летают, пригодился бы ее совет... Ну где же там Тони с пирожными?

— Надеюсь, он не перепутал картины? — огляделся Джастин. — Я ведь предельно ясно объяснил ему, как попасть на кухню. Я правильно понимаю, что при нем не стоит говорит о трехголовой собаке?

— Не надо, не вмешивай Тони, — покачала головой Филлис. — Я бы предпочла, чтобы и ребята держались подальше от моих родственников. Кто знает, на что они способны.

— Неужели два дурака пойдут туда одни? — спросил Джастин. — Поттер и Уизли очень посредственно колдуют. Вряд ли эта тварь их сожрет, но если, как ты говоришь, она даже Снейпа искусала...

— Гермиона составит им компанию. Она появилась в самом конце нашего разговора. Сначала ругалась, но потом сказала, надо все хорошенько обдумать. В любом случае, если они и решатся, то вечером. Завтра вся школа принимает контролера от министерства магии, а после ужина наш директор встречается по этому поводу с Фаджем. Так сказала Джемма, а она знает от мистера Макнейра.

— Вижу, Фарли тебе очень доверяет, — заметил Джастин. — Я бы не удивился, будь ты слизеринкой, но тебе не кажется это странным? Ты первокурсница, ее не будет в школе через год, что у вас может быть общего?

Филлис только пожала плечами. Вот уже целый семестр она ломала голову над мотивами Фарли, и ей все равно не удавалось приблизиться к разгадке. Джастин умолчал о главном: формально она считалась магглорожденной, однако все делали вид, будто упорно не замечают этого факта. И если со стороны Табиты такое поведение отнюдь не выглядело удивительным, Джемма с Томом не беседовала, а значит, действовала совершенно осознанно.

— Я чуть было не рассказала ей о планах Гарри, — тихо проговорила Филлис. — Если бы не мои сомнения и не то письмо...

— Письмо? — не понял Джастин. — Что еще за письмо?

— От ее старой подруги, Вивиан, кажется, — ответила девочка. — Она учится во Франции и живет где-то в Европе, в гости приезжает редко, а тут написала, что в выходные будет в Хогсмиде. Джемма предупредила, что если кто-то снова помешает им провести воскресенье нормально, он пожалеет, что на свет родился.

— Лучше бы тогда Поттеру не попадаться, — поежился Джастин. — Не то ждет нас скандал похлеще того, что вышел из-за дракона.

Филлис хотела что-то ответить, но тут дверь в кабинет профессора чар отворилась, и в коридор выглянул сам Флитвик.

— Мисс Сакс, вот и славно, что Вы здесь, — обрадовался он. — Ждете результатов, я так понимаю? А где же мисс Макдугалл и мисс Патил?

— Мораг побежала в совятню, родители ждут от нее новостей, а Падма так нервничала, что мы отправили ее в общую комнату, — сказала Филлис. — Хотите, я схожу за ней?

— Не стоит, — улыбнулся Флитвик. — Вы произвели большое впечатление, Филлис. Все мы очень довольны, даже профессор Снейп. Не вижу причин, по которым бы Вы не могли начать изучение ментальных чар со следующего семестра.

— Как здорово! — просияла Филлис. — Так я побегу, обрадую девочек! Мы хотим устроить праздник, профессор, и Вы тоже приходите!

— С большим удовольствием, — подмигнул ей Флитвик. — Но Вы не спешите, Филлис, профессор Снейп хотел поговорить с Вами. Прямо сейчас.

— Что-то не так? — удивилась Филлис. — Или это по программе?

— Это не займет много времени, — уклончиво ответил декан. — А я пока буду рад составить компанию мистеру Финч-Флетчли, ведь его экзамены еще впереди, а заколдованная им кисточка на прошлом занятии летала недостаточно убедительно и уж точно не должна была рисовать на стенах и портретах моих предшественников на посту.

Джастин покраснел — неудача, пережитая на прошлом уроке, послужила поводом для множества насмешек со стороны Смита.

— Не стоит унывать! — добавил Флитвик. — Я понял, в чем ваша основная ошибка, Джастин, и сейчас отличное время разобрать ее.

Филлис рассмеялась и прошла в кабинет профессора. Джастин еще скажет ей спасибо за этот внеплановый урок. Впрочем, лично она считала, что главная проблема друга состояла в том, что мысли его в тот день витали где угодно, только не в классе чар.

Синистра и Макгонагалл уже покинули кабинет через камин, и Снейп оставался один. В светлой, по-домашнему обставленной комнате он смотрелся довольно неуместно, и Филлис вдруг задумалась, как мог бы выглядеть собственный дом профессора. Ведь он, несомненно, не живет в замке круглый год, и за эти годы наверняка обзавелся и семьей, и жилищем.

Отчего-то дом Снейпа представлялся девочке мрачным, запустелым строением с темной мебелью, множеством книг и паутиной по углам. Во всяком случае, вряд ли там часто можно было услышать смех детей или радостные голоса гостей. Этим Снейп напоминал ей отца. Мама часто повторяла, что если бы не она, Тони Сакс никогда не женился бы и жил исключительно своей работой, витая в облаках и разрабатывая немыслимые стратегии.

Снейп бросил на нее острый, неприятный взгляд, и, вспомнив советы Тома, Филлис принялась усердно думать о пирожных, которые Тони должен был попросить у эльфов. Если бы профессору удалось прочитать хоть малую толику ее мыслей, ситуация стала бы очень неудобной.

— Хочу Вас поздравить, мисс Сакс, — глухо проговорил он. — За эти месяцы Вы добились определенных успехов. Однако, — отметил он, — не льстите себе мыслями о том, что теперь Вы можете остановиться и предаваться безделью. Работа только начинается.

— Я знаю, сэр, — кивнула Филлис. — Мы будем стараться и дальше.

— Надеюсь, там, где Вы проводите лето, есть условия для того, чтобы читать магические книги? — строго поинтересовался он. — Я составил этот список и надеюсь, что Вы успеете изучить его к сентябрю.

— Мы с мамой живем вдвоем, сэр. Если мне разрешат взять эти книги в школьной библиотеке на лето, я, конечно, прочитаю их. Мы не сможем все это купить, ведь остаются еще и учебники.

Филлис с трудом сдерживала радость: ведь если Снейп заблаговременно подготовил для нее список книг, значит, он не сомневался в том, что экзамен пройдет успешно. Принимая во внимание его обычный скептицизм, такое отношение льстило даже больше, чем высокие баллы.

Снейп недолго помолчал, обдумывая ее слова.

— Не беспокойтесь, я уже говорил с Ирмой Пинс, она обеспечит Вас всем необходимым, — после паузы он все же спросил: — Вы единственный ребенок в семье?

— Да, сэр, — подтвердила Филлис. — Но у меня много кузенов и кузин.

— И среди них никогда не было магов, не так ли? — продолжал Снейп расспросы.

— Насколько мне известно, нет, сэр, — честно сказала Филлис. В самом деле, она понятия не имела, были ли у дочерей Расальхаг дети ее возраста и учили ли их магии так же, как ее.

— А Ваш отец? Вы говорили, он скончался. От чего?

— От остановки сердца, — тихо проговорила Филлис. — Мы нашли его в кабинете. Было уже поздно вызывать докторов.

— Он не знал о Вашем даре?

— Думаю, он предполагал, — осторожно ответила Филлис. — Вокруг нас периодически происходили разные странные вещи. Но письмо я получила уже после похорон.

— Мне жаль, — отозвался Снейп. — Ваши родственники Вам помогают?

— Конечно, немного помогают, сэр. Спасибо, что интересуетесь.

Снейп нахмурился. Похоже, вопросы давались ему не легче, чем Филлис — ее ответы.

— Если по мере чтения у Вас будут возникать вопросы, присылайте сову. И не пренебрегайте упражнениями. Без регулярных тренировок у Вас ничего не выйдет.

Филлис стоило больших усилий не улыбнуться: если бы профессор хотя бы мог представить, кто и каким образом будет учить ее окклюменции, он был бы поражен.

— Я отнесусь к вашему заданию серьезно, сэр. Не беспокойтесь за меня.

— Мне бы хотелось не беспокоиться, — задумчиво проговорил Снейп. — А вот что беспокоит Вас, мисс Сакс? Вы выглядите встревоженной.

Филлис склонила голову набок. Разумеется, домашнее чтение не было единственной целью их разговора.

— Это все из-за экзамена, сэр, — спокойно ответила она. — Вы еще Падму не видели.

— Значит, экзамен, — понимающе кивнул Снейп. — А с Поттером и Уизли вчера в библиотеке Вы тоже спорили из-за экзамена? Мне показалось, к моменту появления мисс Грейнджер Вы были весьма огорчены.

Филлис судорожно выдохнула. Гриффиндорцы, даже являясь ее близкими друзьями, умудрялись создавать массу проблем. Не хватало ей только Снейпа с его наблюдательностью.

— Нет, здесь дело в другом, — поспешила выкрутиться она. — Ребята очень злятся на то, что Джемма Фарли пожаловалась на них в министерство. А меня часто видят рядом с ней после этого случая. Мы поспорили... по поводу того, как ко всему этому относиться.

— Я бы рекомендовал Вам держаться подальше от Поттера и его компании, — отрезал Снейп. — Дружба с ними не принесет Вам ничего, кроме бед. Даже в этом Поттер немыслимо похож на своего отца.

— Вы хорошо знали отца Гарри? — посмотрела на него Филлис. Профессор еще больше помрачнел.

— К несчастью, мы учились вместе все семь лет. Я знал и его мать, и всю ее семью.

— Гарри, конечно, не придет в голову обратиться к Вам лично, — задумалась Филлис. — Знаете, ведь ему никто и никогда не рассказывал о родителях. Его тетя не говорила о них ничего хорошего. По-моему, она не слишком рада, что Гарри — волшебник. Она обходилась с ним очень грубо.

— Петунья всегда была такой, — рассеянно произнес Снейп. — Еще в детстве она завидовала Лили и в глубине души хотела оказаться на ее месте. Маловероятно, что с возрастом она вдруг чудесным образом изменилась. Однако, Вы напрасно стараетесь меня разжалобить, мисс Сакс. Если Поттер хочет больше узнать о своем отце, трудно вообразить себе худшего рассказчика. Здесь и без меня хватает желающих присоединиться к хору восхвалений героя.

— Думаю, Гарри неинтересны восхваления, — возразила Филлис. — Что толку от пустых слов? Люди всегда говорят одно и то же на похоронах. По-моему, ему важнее сейчас узнать, как жили его родители, а не как они трагически погибли. Хотя до недавнего времени он верил, что это была автокатастрофа.

Взгляд Снейпа казался абсолютно нечитаемым. Филлис не до конца понимала, почему он все еще не выставил ее за дверь, но ее небольшое выступление пора было заканчивать. По крайней мере, профессор будто бы забыл о разговоре в библиотеке.

— Простите, сэр, я не должна была вмешиваться не в свое дело, — быстро добавила она. — Я лучше пойду. Скажите, а что с баллами?

— С баллами? — профессор взглянул на нее так, будто она говорит на незнакомом языке. — Да, вас известят. Получите результаты вместе с остальными.

— А на место факультета в турнирной таблице наш проект не повлияет? — задала Филлис давно не дававший им покоя вопрос. — Что-то вроде внеклассной деятельности. Джемма рассказывала, что были прецеденты.

Снейп понимающе ухмыльнулся.

— В этом году разрыв между Рэйвенкло и Слизерином минимален. Любая мелочь может склонить чашу весов в ту или другую стороны.

Филлис молча ждала.

— Что же, такое решение может принять только директор. Дождитесь подведения итогов, мисс Сакс.

Из-за двери доносился голос оптимистично о чем-то рассуждающего Флитвика. Джастин предпринимал слабые попытки ему возразить, но Филлис не могла разобрать слов.

— Спасибо Вам, сэр, — Филлис положила список книг в сумку и направилась к двери. — До встречи через неделю.

— Хороших Вам праздников, мисс Сакс, — Снейп скривился так, словно сама идея праздников была от него бесконечно далека.

— О чем так долго? — напустился на нее Джастин в коридоре. — Я уже начал волноваться, еще чуть-чуть и Флитвик принялся бы экзаменовать меня за будущий год. Тони сказал эльфам перенести сладости в башню, все ждут только тебя!

— Сладости — это аргумент, — усмехнулась Филлис. — Тогда не будем заставлять всех ждать! У меня такое отличное настроение, какого не было уже очень давно!

* * *

Андреа посмотрела на часы, а затем снова на электронное табло. В то же мгновение приятный женский голос объявил, что самолет, прибывший из Рима, только что совершил посадку в аэропорту Лондона.

Встречать Билла ей приходилось нечасто: обычно друг предпочитал ночные рейсы и вызывал своего постоянного водителя. Однако в последнее время им настолько редко удавалось встретиться и поговорить по душам, что идея обоим показалась весьма удачной. По крайней мере, по дороге домой можно обсудить последние новости без посторонних ушей и неуместных комментариев Конни.

— Как долетел? — Андреа привстала на цыпочки, чтобы чмокнуть его в щеку. — Ты плохо выглядишь, тебе нужно взять выходной и хоть раз нормально выспаться.

— Мечтать не вредно, — усмехнулся Билл, перекидывая через плечо ремень дорожной сумки. — Чем плохи два выходных, полагающихся мне каждую неделю?

— Даже не знаю, — протянула Андреа. — Может быть, тем, что если в твоем домашнем кабинете поставить раскладной диван, ты и спать будешь в обнимку с компьютером? Вспомни, когда в последний раз ты говорил о чем-то, кроме работы?

Билл сделал вид, что всерьез обдумывает ответ на ее вопрос.

— Да вот хоть сейчас! Весь полет общался с исключительно милой леди, а теперь меня встречает другая милая леди, и в ближайшие несколько часов мне точно будет не до работы.

— Ловлю тебя на слове, — погрозила ему пальцем Андреа. — И что это за милая леди из самолета? Знала бы Конни, не отпускала бы тебя так спокойно.

— Шутить изволите, — фыркнул Билл. — С тех пор, как моя жена состоит в Попечительском совете школы, такие мелочи ее больше не интересуют. А леди здесь проездом, на пару дней. Путешествует с дочерью. Я бы вас представил, вот только они обе как сквозь землю провалились, стоило нам выйти из самолета.

— Быстро же она от тебя сбежала, — рассмеялась Андреа. — Поедем, пока не стемнело. Лучше расскажи мне пока про Попечительский совет. Как это Конни удалось...

Билл развел руками и принялся пересказывать подруге события последних недель. Они были так увлечены разговором, что не заметили красивой белокурой женщины, провожавшей их взглядом из-за колонны.

— Мама, нам пора, — миловидная девушка лет шестнадцати-семнадцати потянула ее за руку. — Зелье вот-вот прекратит действовать, и тогда проблем не оберешься. Здесь слишком много лишних глаз, а нам еще нужно найти мистера Малфоя.

— Подождем, пока эти двое уберутся подальше, — блондинка с невыразимым презрением посмотрела на Билла и отвернулась. — Как тесен мир. Уже во второй раз встречается мне эта маггла.

— Ты ведь решила, что она не представляет угрозы, — девушка пожала плечами. — К тому же, при вашей единственной встрече ты выглядела иначе. Вас с леди Малфой сложно спутать.

— Этот недоумок, мой попутчик, слишком привязчив, — возразила ее мать. — Если он решит начать нас знакомить, никакого зелья не напасешься, а ты знаешь, как я ненавижу его принимать. Вот теперь, думаю, можно двигаться.

Две путешественницы заскользили в толпе, двигаясь к выходу из зала прилета. Девушка явно нервничала, все ускоряя шаг, и сквозь зубы бормотала слова извинения, то и дело налетая на людей. Мать держалась спокойнее, и с ее лица не сходила кислая мина, словно каждая секунда пребывания в чужом облике вызывала у нее немыслимое отвращение.

К тому моменту, как они оказались в дамской комнате, лицо женщины исказила гримаса мучительной боли. Ухватившись обеими руками за раковину, она резко наклонилась, не в силах справиться с головокружением. Затем, переведя дыхание, она включила воду и умылась. Когда женщина вновь взглянула на себя в зеркало, ее смуглое лицо обрамляли уже темно-каштановые непослушные кудри.

— Радуйся, что мы прошли паспортный контроль, и не придется предъявлять документы, — недовольно буркнула дочь. — В следующий раз не изображай из себя зельевара, а заказывай оборотку у тех, кто действительно умеет ее варить.

— Говори громче, с нашим везением станется встретить здесь знакомых волшебников, — одернула ее мать. — Люциус сказал, что будет ждать нас у фонтана. А ты смотри по сторонам и запоминай, мадам Максим писала, что у тебя непозволительно низкий балл по маггловедению. Позор для девушки, выросшей в историческом центре маггловской Кордовы!

Прошло целых двадцать минут, пока они, и в самом деле, добрались до фонтана. В этот час в аэропорту было полно народа, но все же девушка сразу же узнала старого знакомого матери, чья жена любезно предоставила им волос для зелья.

— Ты соображаешь, что ты делаешь? — без предисловий начал возмущаться Люциус. — Вы приземлились час назад, я уже начал опасаться, что вас арестовали прямо на выходе из самолета.

— В следующий раз снова еду поездом, — в тон ему ответила женщина. — Как я вообще согласилась на это испытание, если даже метлы ненавижу? Одна радость — погуляли немного по Риму.

— Лучше бы вы там и остались, — пробормотал Люциус. — Какой смысл из года в год переживать столько сложностей и унижений ради сомнительного удовольствия полчаса лицезреть мужа, арестованного исключительно по собственной глупости.

— Мы уже это обсуждали и не раз, — тряхнула волосами женщина. — Я надеюсь, мы тут ждем не заказанное такси? С меня хватит маггловской техники на сегодня. Вивиан вообще переживает культурный шок.

— С прибытием, мисс Селвин, — Люциус улыбнулся очень раздраженной Вивиан и извлек из кармана старинный ключ на цепочке. — Брось, Эвита, тебе не жаловаться надо, а удивляться, что без приключений долетела. Это портключ до имения.

Как и всегда при перемещениях, Вивиан прикрыла глаза, а открыла их уже в светлом, со вкусом обставленном доме. После шумного аэропорта тишина особняка действовала завораживающе.

— Ваши комнаты готовы, Добби перенесет вещи, ужин будет скоро, — скороговоркой пробормотал Люциус, просматривая оставленные на каминной полке письма. — Добби, скажи хозяйке, что гости уже прибыли. Вивиан, Вам будет интересно познакомиться с моей женой. Вы ведь ни разу у нас не были?

— В далеком детстве, — ответила за дочь Эвита. — Вот Азкабан моя девочка действительно посетит в первый раз.

— Надеюсь, и в последний, — поспешил добавить Люциус. — Нарцисса будет рада показать Вам город.

— Я бы хотела увидеть Хогсмид, мистер Малфой, — сказала Вивиан. — Там учится моя лучшая подруга, Джемма Фарли. Возможно, Вы слышали об этой семье.

Люциус странно улыбнулся.

— Конечно, я слышал о мисс Фарли. Она сыграла заметную роль в одной любопытной истории, приключившейся недавно в Хогвартсе. Многообещающая девушка и исключительно сообразительная.

— Вы говорите о драконе? — догадалась Вивиан. — Об этом писали даже в некоторых французских газетах. Правда, везде по-разному. Скажите, в этом и вправду замешан директор школы?

— Не к лицу тебе задавать такие вопросы, милая, — сурово одернула ее Эвита. — Если бы этого старого лиса было просто поймать на таких вещах, твой отец сейчас был бы с нами, а не кормил дементоров. Не нужно поощрять ее любопытство, — обратилась она к Люциусу. — Я и без того слишком долго сомневалась, прежде чем привезти ее сюда.

Обстановку разрядило появление Нарциссы Малфой. Быстро сообразив, что к чему, она наговорила Вивиан комплиментов, принялась расспрашивать о жизни во Франции, показывать фотографии сына, и Вивиан моментально потеряла интерес к разговору Эвиты и Люциуса.

— Фарли — ее подруга по переписке, — вполголоса пояснила Эвита, когда Нарцисса увела ее дочь показывать дом. — Я наводила справки, это приличная семья с хорошей репутацией. Ее отец — один из семи магов страны, владеющих русалочьим языком. Но сейчас это неважно. Не могу думать ни о чем другом, пока не увижу Варда.

— Тебе осталось ждать несколько часов, — успокоил ее Люциус. — Эвита, ты должна понимать, что устраивать эти встречи при Фадже неизмеримо сложнее, чем было возможно во времена Багнолд.

— Деньги ничего не стоят, когда речь идет о моем муже, — Эвита судорожно вздохнула. — Люциус, когда Вард выйдет на свободу, мы отплатим тебе сторицей за все, что ты делаешь для нас.

— Ты не должна убеждать себя и дочерей в том, что это когда-нибудь произойдет. Вард осужден пожизненно. С его послужным списком амнистии не будет.

— Если Повелитель вернется, все возможно, — упрямо повторила Эвита. — Ты утратил веру, я еще нет. Я не собираюсь всю оставшуюся жизнь прятаться в доме матери. Метки ведь никуда не пропали, значит, Он не умер.

— Моя теща, как выяснилось, тоже не умерла, — резонно заметил Люциус. — Однако целых десять лет мир ничего не слышал о ней. Так должно продолжаться и впредь.

— Не могу поверить, что ты ничего не рассказал Нарциссе, — покачала головой Эвита. — Я не больше твоего мечтаю о новом возвышении Расальхаг. Но если Повелитель узнает, что она исчезла во время ритуала по твоей вине...

— В этом нет моей вины, — яростно сверкнул глазами Люциус. — Госпожа Расальхаг ошиблась. Такое случается при проведении ритуалов, особенно малоизученных.

— Ты не знаешь, что именно она пыталась сделать, — напомнила Эвита. — Ты не смог извлечь из дневника Повелителя информацию об этом ритуале. Вероятно, Расальхаг все предусмотрела.

— Хочешь сказать, мне следует позаботиться о завещании? — холодно осведомился Люциус. — И даже если я выстрою Фаджу особняк из чистого золота и выкуплю свободу всему ближнему кругу, это не спасет положения?

— Нет, конечно, я не это имела в виду, — Эвита потерла виски. — Я нервничаю, неужели не ясно? Ты же помнишь, как на меня действуют дементоры.

— Отлично помню, — поморщился Люциус. — Именно поэтому продолжаю удивляться, что ты все еще навещаешь Варда.

В Азкабан они отправились ближе к полуночи. Визиты леди Селвин к мужу всегда проходили в обстановке полной секретности, но впервые она привела с собой старшую дочь. Вивиан послушно шагала по размытой дождями дороге следом за матерью и их провожатым, безликим человечком в грязно-сером плаще, немногим превосходящим по качестве те, что носили дементоры.

Она старалась не смотреть по сторонам. Несомненно, и днем Азкабан мало походил на место, подходящее для приятных прогулок, но ночью он производил особенно угнетающее впечатление. Все вокруг: чернильные воды моря, поеденный солью камень крепостных стен, свист ледяного ветра и ужасающие полупризраки, парящие вокруг тюрьмы, — вызывало отчаянное желание закричать и броситься прочь. Отчего-то вспомнился арест отца, вспышки заклинаний во время непродолжительной схватки во внутреннем дворе их дома, бесконечные допросы, на которых на нее никто не обращал внимания, а мама много плакала...

Вивиан нервно отломила еще кусочек от таявшей в кармане плитки шоколада. Изучать дементоров в школе было достаточно неприятно — чего стоили колдографии их несчастных жертв, — но даже врагу она не пожелала бы увидеть их своими глазами. Бедный отец, вот уже десять лет не знавший ни минуты отдыха! Вивиан было позволено изучить материалы его дела, лишь когда ей исполнилось четырнадцать. В ее глазах никакое преступление не заслуживало такой страшной расплаты.

Мама напрасно считала, что она сможет наслаждаться каникулами в Британии. Вивиан ненавидела каждого волшебника, каждого маггла, каждого несчастного муравья на этих островах. Они улыбались солнцу, дышали свежим воздухом, радовались своим ничтожным способностям, в то время, как самый близкий ее человек был лишен этого только потому, что его убеждения расходились с общепринятыми.

Вивиан смяла шуршащую фольгу. Они еще не зашли в крепость, а у нее уже закончился шоколад. Дорога до камеры отца показалась ей вечностью.

Пока надзиратель звенел ключами в кармане, она обняла мать и даже сквозь перчатки почувствовала, как холодны ее руки.

* * *

Вивиан не плакала. Она не чувствовала жалости или боли, только обжигающую ненависть.

— Он выглядит ужасно. Похудел вполовину. Черные синяки под глазами. Человек не может жить в таких условиях. Милосерднее сразу убить.

Нарцисса Малфой погладила ее по голове.

— Это ты сейчас так думаешь, милая. Пока жизнь не оборвалась, еще остается надежда. Есть она и для твоего отца.

— Мама верит, что однажды его освободят, — с горечью произнесла Вивиан. — И ей все равно, кто это сделает: министр, судья, Темный Лорд... Но этого ведь никогда не случится! Я видела, что она возвращается из Англии подавленной, но не ждала такого, — она кивнула на кровать, на которой без сознания лежала Эвита.

— Так тяжело еще никогда не было, — возразила Нарцисса. — Обычно я готовлю для Эвиты снотворное зелье, ночь после встречи с дементорами — всегда кошмары. Но в этот раз его оказалось недостаточно. Вард не рассказывал ничего необычного? Может быть, он болен? Твоя мать говорила о чем-нибудь наедине с ним или надзирателем?

— Я не обратила внимания. Я не могла поверить, что нахожусь там.

— Тогда дождемся утра. Я прикажу домовику посидеть с ней до рассвета. Так мы узнаем, если ей что-нибудь понадобится.

Вивиан обняла Нарциссу.

— Не надо. Проснуться под вопли ваших ненормальных домовиков — что может быть ужаснее. Я сама с ней посижу. Пусть Добби принесет вещи из комнаты, которую вы приготовили для меня.

— Сейчас все будет, — вздохнула Нарцисса. — Спите спокойно, девочки.

Спокойной ночи, однако, не получилось. Эвите снился один кошмар за другим, а Вивиан так и не смогла сомкнуть глаз и до рассвета размышляла, как скоро она сошла бы с ума от бессонницы и приступов паники в Азкабане.

Эвита пришла в себя только на следующий день.

— Я больше тебя не пущу! — было первым, что сказала ей Вивиан. — Буду ездить сама, на следующий год возьму Элейну! Отец все поймет, ты же себя убиваешь!

Эвита медленно села на кровати. Выражение ее лица пугало. Волшебница выглядела так, будто на нее снизошло страшное озарение.

— Люциуса мне позови, — не своим голосом проговорила она. — Немедленно.

— Мама, но ты же не одета...

— Подай платье и делай, что я тебе сказала. Если только я не сошла с ума, нам больше не придется приходить в это ужасное место. Ни мне, ни тебе, ни нашим девочкам.

— Я не понимаю, — Вивиан застыла посреди комнаты. — Отца хотят выпустить оттуда? Ты поэтому вчера вела себя так странно? Но почему ты говоришь об этом только теперь?

— Вивиан, ты сводишь меня с ума своей болтовней, — прошипела Эвита. — Что за глупые мысли приходят в твою голову? О твоем отце помним лишь мы и парочка близких друзей. Я должна поговорить с Люциусом.

Лорда Малфоя Вивиан нашла в кабинете и обеспокоенно рассказала о странном поведении матери. Люциус не выглядел слишком удивленным — ведь он не понаслышке знал, в каком состоянии Эвита возвращается из тюрьмы. Девушка надеялась, что ей позволят присутствовать при разговоре, однако дверь закрылась перед самым ее носом.

— Доброе утро, — Люциус бросил скептический взгляд на растрепанную Эвиту. — Вижу, ты все еще в образе?

Эвита не обратила на его насмешку никакого внимания.

— Повелитель жив, — срывающимся голосом сообщила она. — Он в Англии.

Люциус внимательно прочитал надпись на полупустом пузырьке из-под зелья, что оставила вчера Нарцисса, и даже понюхал его содержимое.

— Не спорю, — мирно согласился он. — Кажется, мы уже говорили об этом.

— Вчера я предполагала, — веско заявила Эвита. — А теперь знаю наверняка. Я узнала его, и он попытался заставить меня замолчать. Вероятно, он действует инкогнито.

— Ничего не понимаю, — озадаченно уставился на нее Люциус. — Это что, случилось вчера в Азкабане?

— Не говори ерунды, — огрызнулась Эвита. — Это случилось в Кордове.

— Темный Лорд был в Кордове? — переспросил Люциус. — Селвин, может быть, ты сначала примешь свои лекарства и успокоишься?

Эвита легко улыбнулась и заговорила деловым тоном:

— Несколько месяцев назад Донна попросила меня проверить семью соседей моей матери. Я всегда считала их обыкновенными магглами, но прошлым летом их сын получил письмо из Хогвартса. Родители отказались его учить и записали в какую-то элитную школу. Зато в Хогвартс поехали его друзья, а мать, хоть и называет волшебство пустой тратой времени, вовсе не так проста, как кажется. Она начала совать свой нос в дела Донны, разведала, кто она на самом деле. Люциус, она знает о Розье.

Впервые с начала разговора лорд Малфой не улыбался.

— Как много она знает о Розье?

— Достаточно, чтобы начать беспокоиться. Эта маггла очень умна. И я могу понять, почему Повелитель избрал их семью в качестве убежища, не обратившись ни к одному из нас.

— Говори по порядку. Повелитель что, скрывается в их доме?

— Люци, не будь идиотом, — рассердилась Эвита. — Повелитель принял облик этого ребенка, Тома Сандерса. Расальхаг ошибается, считая, будто бы душа Лорда вселилась в мальчишку Поттера. Я пригласила к себе эту магглу и наложила сонные чары на ее дом. Уснули все, кроме мальчика. Он нашел мой дом, вошел внутрь, минуя защитные чары, смог меня обезоружить палочкой Повелителя и натравил на меня мою же собственную медную змею, заговорив с ней на парселтанге. Люци, дети магглов не учат парселтанг в школе.

— Ты пытаешься уверить меня в том, что Темный Лорд предпринял это все для спасения маггловской женщины? — протянул Люциус. — Смерть его сильно изменила.

— Он был очень зол на меня, — поежилась Эвита. — Применил Круциатус. Невербальный Круциатус, Люци, такого я не припоминаю даже из былых времен. К счастью, он не стер мои воспоминания, а лишь приказал мне не думать об этом. Если мы воспользуемся омутом памяти, ты сам все поймешь. Я бы не вспомнила о том дне, если бы не дементоры. Раньше мне всегда снился арест Варда, самое страшное, что я пережила в этой жизни. Но на этот раз я увидела нашу встречу с Повелителем.

— Но если Лорд все это время был где-то поблизости, почему он не заявил о себе? — резонно спросил Люциус. — Не хотел появляться перед нами в облике ребенка? Копил силы? Кем ему приходятся эти магглы?

— Все это очень странно, Люци, — задумчиво произнесла Эвита. — Можешь считать это простым совпадением, но семья Сандерсов была довольно-таки близка с Эваном. Повелитель знаком с его дочерью, и сейчас девчонка в Хогвартсе.

— Девчонка ничего не знает о том, кто она такая, — небрежно отмахнулся Люциус. — Темный Лорд может принимать участие в ее судьбе, поскольку она племянница госпожи Расальхаг. Я правильно понимаю, что она не унаследовала ее способностей?

— Донна ничего не говорила об этом. Но Люци, когда я заговорила о Расальхаг с Повелителем, он сделал вид, будто не понимает меня. Или моя помощь его совершенно не интересует, или — я допускаю такой вариант — события на Хэллоуин все же как-то отразились на нем и его памяти.

— Ты полагаешь, что у него частичная амнезия? — Люциус произнес это так, будто сама мысль об амнезии у Лорда казалась ему кощунственной.

— Подумай, если это правда? — глаза Эвиты фанатично горели. — Подумай, что может получиться из волшебника такой силы и способностей под правильным руководством. Я никогда не была по-настоящему предана Расальхаг, и если Повелитель ее не помнит, сейчас идеальное время избавиться от нее раз и навсегда. Мы не можем допустить ее повторного возвышения.

— Но и убить ее ты тоже не можешь, — напомнил Люциус. — Ты не знаешь, где физически она находится. Я, признаться, не слишком верю этим школьным страшилкам про Черную Даму, но понимаю, что она не исчезнет, если просто разбить зеркало.

— Госпожа всегда славилась своим умением выпутываться из сложных ситуаций, — усмехнулась Эвита. — Вот пусть и старается в меру своих теперь скромных сил. Донна похоронила семерых мужей и совсем не занимается сыном, а вот мне, в отличие от нее, есть что терять. Так же, как и тебе, мой дорогой Люци. Пусть продолжает поддерживать Гарри Поттера. Пусть своими жалкими попытками пробудить в нем силы Повелителя сосредоточит на Поттере внимание Дамблдора, Фламелей, Фаджа. А мы займемся нужным мальчиком. Я уверена, что среди нас достаточно заинтересованных лиц. Время Расальхаг прошло. Настает наше время, Люци. Мы сравняем Азкабан с землей и мы будем править этой страной.

Люциус все еще не выглядел убежденным.

— А если Темный Лорд лишь притворился? — спросил он. — Кто ты такая, чтобы он посвящал тебя в свои планы? Ты даже Метки не удостоилась. Что, если он знает, где находится госпожа Расальхаг, а Донна действует по его указке? Может быть, ему выгодно, чтобы Гарри Поттера считали новым Темным Лордом?

Эвита помолчала, прикрыв глаза, воскрешая в памяти образ маленького мальчика с недетски серьезными глазами.

— Нет, Люци, я думаю, что не ошибаюсь. Ему была по-настоящему дорога эта маггла. И если мы можем как-то привлечь его на нашу сторону, действовать нужно через семью.

— Откуда же у Лорда его палочка, если не от госпожи Расальхаг? — прямо спросил Люциус. — Это ведь она ее хранила.

— Уверена, у Донны есть объяснение, пусть я пока и не могу ее расспросить. Если Эван знал правду о мальчике, он мог лично передать палочку Повелителю. Более того, — воскликнула она, пораженная внезапной догадкой, — что если волшебная палочка и вернула ему часть воспоминаний?

— В таком случае, и другие вещи Лорда повлияют на его картину восприятия мира? — развил ее мысль Люциус. — У меня сохранилось кое-что, принадлежавшее Ему. Та самая тетрадь, которую госпожа Расальхаг пыталась использовать во время ритуала. Ее необходимо уничтожить, Селвин.

— Наоборот! Нужно отдать ее Повелителю! Он знает, как использовать содержащуюся в ней информацию. Возможно, в ней ключ к его возвращению.

— Когда-то я хотел убить свою тещу, чтобы помешать этому возвращению, — медленно проговорил Люциус. — А сейчас ты снова пытаешься воскресить это ужасное прошлое.

— Повелитель уже жив, Малфой, — процедила Эвита. — Забудь о ритуале, забудь о Расальхаг. Если все выйдет, как я придумала, Повелитель увидит в ее лице лишь свихнувшегося призрака. Расальхаг своими руками сделает то, что отвечает интересам Повелителя — приведет Гарри Поттера к его жалкому финалу. А мы займем место, полагающееся нам по праву. Нам, наследникам магов, создавших эту страну, а не безродной магрибинской колдунье!

— Ты забываешь одну важную деталь, — вздохнул Люциус. — Энид Лонгботтом.

Эвита рассмеялась.

— Энид Лонгботтом растворилась в детях и внуках, Энид Лонгботтом превратилась в глупую домохозяйку, она лишь тень своей знаменитой сестры, и ее бросает в дрожь, если припомнить ей это родство. Она утратила всякую связь с Розье. Ты же не думаешь, что она осмелится противостоять наследнику Слизерина, когда он обретет все свои силу и могущество? Она или ее воспитанник, который, по словам Донны, взрывает котлы и водит дружбу с грязнокровками?

Люциус бездумно бродил по комнате, а Эвита продолжала говорить. О том, как важно не упустить идеальный момент для начала действий — сейчас, когда Дамблдор сосредоточен на неприятностях в школе, Фламели усиленно охраняют свою собственность, министр всеми силами старается укрепить свое положение, и даже Артур Уизли решает проблемы сыновей, вместо того, чтобы заниматься законом о защите магглов. О том, что в их силах сформировать новый ближний круг — в соответствии с собственными интересами. О том, что у Темного Лорда наверняка всюду шпионы, и если Люциус попытается снова стереть ей память, он навсегда зарекомендует себя, как подлого предателя.

— Если я тебя все еще не уговорила, — добавила она в качестве завершающего аккорда, — Вард признался мне в том, что Метка несколько раз беспокоила его в течение этого года. Ты промолчал об этом, Люциус, но ты не мог не вспомнить. Твое право остаток дней заискивать перед сменяющимися министрами и незыблемым Дамблдором, ругаться с ним из-за качества книг в библиотеке Хогвартса, строить детские каверзы... Я предлагаю вам жить настоящей жизнью, но выбирать, конечно, тебе.

Люциус долго молчал.

— Нам лучше спуститься к завтраку, — наконец, проговорил он. — Вивиан вылетела отсюда с таким лицом, что еще немного, и Нарцисса соберет целый консилиум в твою честь.

— Ты не ответишь мне сейчас? — изогнула бровь Эвита. — Сколько времени мы потеряем из-за твоей нерешительности?

— А ты предлагаешь немедленно аппарировать домой к этому мальчику и обрадовать его новостями? — язвительно осведомился Люциус. — Все нужно делать постепенно, Селвин. Если ты доверяешь мне, ты не задаешь ненужных вопросов. И не делаешь глупостей. К тому же, нам понадобится помощь моей жены.

— Ты собираешься привлечь Нарциссу? — поджала губы Эвита. — Это глупо. Как только она узнает о Расальхаг, сделает все, чтобы ее разыскать и защитить.

— Для того, чтобы помочь, Нарциссе не обязательно знать всю правду, — рассудил Люциус. — Поэтому я заранее предупреждаю тебя, Селвин. Говорить буду я.

* * *

Когда Гермиона стучалась в дверь личных комнат профессора Квиррелла, она чувствовала себя полной дурой. Всю дорогу пререкаясь с Гарри и Роном, она не продумала достойных объяснений их действиям и не знала даже, с чем начать. К тому же, никогда прежде ей не случалось разговаривать с Квирреллом, иначе как во время устных опросов. К сожалению, подобные ситуации не были оговорены ни в одном учебнике.

Убедить Гарри обратиться к Квирреллу за помощью было непросто.

— Ты еще Макгонагалл позови! — возмущался он. — Никто из учителей нам не поверит, они высмеют наши подозрения, как это сделал Хагрид, и уж точно не позволят никуда идти!

— Может быть, так оно и к лучшему? — возражала Гермиона. — Зачем делать все непременно самим? Мы ничего не знаем ни о ловушках, ни о том, что они защищают! Если мы провалимся, не расстроится никто, кроме наших близких.

— Но у меня нет близких, — упрямился Гарри. — И я никого не тащу за собой.

— Бери пример со слизеринцев! — не сдавалась Гермиона. — Если бы Малфой все делал сам, он бы только заработал наказание с нами заодно. Если мы окажемся в этом коридоре с учителем, никто не сможет нас обвинить в нарушении правил. А если взрослые все сделают за нас, вообще рисковать не придется.

— Это оправданный риск! — вмешался Рон. — Если за вещью Фламеля охотится Тот, кого нельзя называть...

— А вдруг это Гриндевальд? — прищурилась Гермиона. — Или Салазар Слизерин? Или фея Моргана? Мало ли в истории было злых волшебников! Думаешь, твое появление обратит их в бегство, Рональд Уизли?

— Ничего я не думаю, — насупился Рон. — Вот только Квиррелл их тоже не остановит. Он боится даже монстров, от которых должен учить нас защищаться!

— Бездумная храбрость еще никому не помогла победить, — назидательно произнесла Гермиона. — Сакс с вами не пошла и правильно сделала. И ни один другой учитель не станет нас слушать, потому что мы дискредитировали себя из-за дракона. Вот это было очень храбро, и кому от этого хорошо? У директора неприятности, у нас неприятности, Хагрид пьет целую неделю, а Слизерину достанется кубок школы.

— Уговорила, — буркнул Гарри. — Идем к Квирреллу.

И вот теперь, добившись своего, Гермиона не знала, как действовать дальше. Большие надежды она возлагала на то, что трусоватый Квиррелл поднимет тревогу, как в случае с троллем, а их отправят обратно по комнатам ждать у моря погоды. И ясно было, что ребята рассчитывают совсем на другое развитие событий.

Квиррелл открыл дверь не сразу и выглядел недовольным их неожиданным вторжением. Гермиона обратила внимание на еще тлеющие угольки в камине. Видимо, профессор разговаривал с кем-то, прежде чем они нарушили его покой. Похоже, разговор не задался: Квиррелл выглядел растерянным и напуганным, а на ребят отчего-то смотрел так, будто сам дьявол явился по его душу.

— Что привело вас ко мне? — запинаясь, выговорил он. — Час уже поздний, недолго и до отбоя. Если вы о контрольных, мисс Грейнджер, то я проверю их к следующему уроку.

— Мы не о контрольных пришли говорить, сэр, — взял дело в свои руки Гарри. — А о вещи, спрятанной в коридоре на третьем этаже. У нас есть основания полагать, что ей угрожает опасность.

На лице Квиррелла одновременно отразился спектр таких эмоций, которые Гермиона ранее и не подозревала в этом нелепом человечке.

— Что вы т-т-такое говорите, м-м-мистер П-п-поттер? — от волнения он даже начал заикаться. — Школьникам не п-п-положено интересоваться т-т-такими вещами...

— Должен же кто-то побеспокоиться о тайне мистера Фламеля, если ее никто толком и не охраняет, — невозмутимо отрезал Гарри, и Гермиона с удивлением взглянула на друга, раскрывшегося ей с неизвестной до сих пор стороны. — Вы знаете, о ком я говорю, сэр. Мы с самого Хэллоуина следим за профессором Снейпом.

— Вы подозреваете Снейпа? — диковато посмотрел на них Квиррелл. — В том, что он хочет украсть философский камень?

— Что украсть? — переспросил Рон, а Гермиона едва не хлопнула себя ладонью по лбу. Теперь ясно, почему фамилия Фламеля все это время казалась ей смутно знакомой. Конечно же, знаменитый создатель философского камня молодцевато улыбался со старинной гравюры в одной их библиотечных книг, в последнее время позабыто пылящихся на ее тумбочке.

— Камень, превращающий все металлы в золото и дарующий вечную жизнь, — торжественно провозгласила она. — А ведь я считала, что это всего лишь легенда...

— О нет, мисс Грейнджер, — возразил Квиррелл. — Камень существует, и вот уже шесть столетий месье Фламель вынужден противостоять попытками посягнуть на это сокровище. Думаю, он мог бы написать неплохой учебник по защите от темных сил, — добавил он с ухмылкой.

— Теперь версия о профессоре Снейпе обретает смысл, — обрадовалась Гермиона. — Все-таки он тоже алхимик, пусть в последнее время больше преподает, чем занимается исследованиями. Он не мог не заинтересоваться камнем! Возможно, его цель повторить эксперимент Фламеля.

— Честное слово, Гермиона, — вздохнул Рон. — Только ты могла подумать о науке, когда на кону неиссякаемый источник богатства.

— Эликсир жизни, — тихо произнес Гарри под внимательным взглядом Квиррелла. — Вот единственная истинная ценность философского камня. Снейп слишком высокомерен, чтобы пользоваться чужими достижениями, и недостаточно корыстен, чтобы так явно охотиться за золотом. Ему нужен эликсир. Для того, чтобы достичь бессмертия. Своего или чьего бы то ни было еще.

Гермиона прижала ладонь к губам, не решаясь произнести имя, одновременно пришедшее в голову всем троим. Квиррелл о чем-то напряженно размышлял.

— Я знаю, что Снейп угрожал Вам, профессор, — добавил Гарри. — Я слышал Ваш разговор в лесу. Странно, почему он не попытался расспросить самого Хагрида.

— Гарри! — воскликнул Рон. — Вот оно! Дракон!

Гарри вскочил на ноги, взволнованный догадкой.

— Как же мы сразу не подумали! Хагрид всю жизнь мечтал о драконе! И вдруг так кстати появляется незнакомец с драконьим яйцом в кармане! Да еще и спокойно предлагающий его в качестве ставки в игре.

— Ваши обвинения очень серьезны, мистер Поттер, — слабо возразил Квиррелл. — Уверяю Вас, профессор Снейп никогда бы...

— Гарри, но это означает, что его положение очень отчаянное, — Гермиона даже не заметила, как перебила профессора. — Драконьи яйца стоят кучу денег, да и приобрести их не так просто! Столько затрат и сложностей ради камня — выглядит так, будто он очень нужен Снейпу, так, что никакие препятствия его не остановят. Но почему именно сейчас? Почему не в прошлом году?

— Сэр, вы видите, что нельзя терять ни минуты? — Гарри пристально посмотрел на Квиррелла. — В любой момент камень может быть украден.

— Но профессора Дамблдора нет в школе, — жалобно ответил Квиррелл. — Он сейчас у министра Фаджа, обсуждает назначение инспектора. Зная Фаджа, можно предположить, что споры растянутся допоздна. Вот что, молодые люди, отправляйтесь в свои комнаты, я сам все проверю.

— Вы не можете пойти один, — резко возразил Гарри. — Снейп опасен. Если Вы встретите его там, внизу, вам понадобится помощь. Мы могли бы пойти с Вами.

— И вы думаете, что справитесь лучше Минервы или Филлиуса? — Квиррелл неприятно усмехнулся. — Что можете Вы против взрослых волшебников?

— Мы справились с троллем при помощи заклинания, предназначенного для того, чтобы левитировать книги с полки, — парировал Гарри. — Нам удавалось ухаживать за драконом, и до последнего момента никто ничего не заметил. От нас может быть польза, сэр,

— Профессор прав, Гарри, — нахмурилась Гермиона. — В отсутствие профессора Дамблдора профессор Макгонагалл отвечает за школу.

— Есть еще кое-что, — после небольшого колебания признался Гарри. — Мой шрам. Он уже несколько раз беспокоил меня. Я думаю, это предупреждение. Здесь все не так просто, Гермиона. Я чувствую, что должен пойти.

Квиррелл замер на месте, обдумывая решение.

— Что же, мистер Поттер, — протянул он. — Если Вы так настаиваете, я приму Вашу помощь. Что-то подсказывает мне, любые попытки удержать вашу троицу в стороне приведут к прямо противоположному эффекту.

— Но мы не умеем сражаться, — рассудительно заметила Гермиона. — Вместо того, чтобы защищать камень, Вам придется тратить силы на то, чтобы защитить нас, профессор.

Квиррелл поморщился, словно беспокойство Гермионы и даже само ее присутствие вызывают у него немалую досаду.

— Я участвовал в создании этой полосы препятствий. Уверяю, ловушки не причинят вреда, если знать, как с ними обращаться. Что касается нашего противника... здесь, полагаю, мы обладаем некоторым временным преимуществом. Мистер Снейп не придет за камнем раньше нас.

— Но как же цербер? — не сдавалась Гермиона. — Мы целый год пытались разговорить Хагрида, но он так и не выдал нам секрета. Даже вчетвером нам не уследить за всеми его головами.

— Я преподаю защиту от темных сил, мисс Грейнджер, — Квиррелл, похоже, окончательно успокоился, так как голос его обрел неожиданную твердость. — В мои обязанности входит умение обращаться с подобными существами.

С точки зрения Гермионы, вся школа недаром перешептывалась о том, что и Снейп весьма поднаторел в темных искусствах и с большим рвением желает их преподавать, хотя бы для того, чтобы опровергнуть слухи о проклятии, но она не стала смущать профессора.

Пока они поднимались к закрытому коридору, Гермиона вспоминала разговор с Невиллом. Казалось, с отработки в Беллорофонтском лесу прошла уже тысяча лет, хотя в действительности мальчик все еще был полон впечатлениями после встречи с кентаврами. Гермиона не слишком верила в предсказания: мама всегда высмеивала наивных дурочек, считающих, что их судьбой управляют далекие звезды или колода карт, к тому же, подобный фатализм слишком перекликался с идеями порой чересчур мистически настроенной Сакс, а меньше всего Гермиона хотела в чем-либо походить на нее. Однако, был ли Снейп настолько важной птицей, что о нем были осведомлены даже обитатели леса? И отдает ли Квиррелл себе отчет в том, в какую западню они могут угодить, спустившись в люк?

И все же, Гермиона не могла отказаться от участия в этой авантюре. Она знала, что выдавать секреты Гарри леди Финч-Флетчли подло. Однако, она не могла гарантировать, что кроме нее этим не занимается кто-то другой.

В неформальной атмосфере профессор Квиррелл оказался еще более странным, чем выглядел на уроках. Гермиона представить не могла, что в кабинете защиты может делать миниатюрная арфа. Сложно было предположить, что в свободное от преподавания время Квиррелл музицирует.

Разумеется, ожидать, что все пройдет гладко, было бы непозволительной роскошью, и все же Гермиона еле слышно застонала, едва заслышав знакомый неприятный голос.

— Профессор Квиррелл! А я Вас всюду ищу!

Им навстречу, постоянно одергивая свою собирающуюся на бедрах в складки мантию, спешила Табита Меррисот.

— Профессор, вот удача! Меня к Вам делегировали от курса. Мы с Седриком Диггори разделились, он пошел в учительскую, а я решила сначала проверить в личных комнатах. Нам кое-что непонятно по одной из тем к экзамену, хотела пригласить Вас зайти к нам ненадолго. Пятикурсники тоже Вас просили.

Рон и Гарри страдальчески закатили глаза, а Квиррелл терпеливо вздохнул.

— Не сейчас, мисс Меррисот. Меня ждут неотложные дела этим вечером.

Табита недовольно поджала губы и обратила злой, колючий взгляд на Гермиону и компанию.

— А первокурсников Вы провожаете в гостиную? До отбоя осталось не так долго, я могла бы Вам помочь.

Квиррелл если только не заскрипел зубами.

— Благодарю за любезность, мисс Меррисот, но эти студенты пойдут со мной. Возвращайтесь в общежитие своего дома, не пристало бродить по замку одной в поздний час. Профессор Макгонагалл весьма определенно высказалась на этот счет на последнем педсовете. Или Вам было мало Беллерофонтского леса?

Гермиона и ранее знала, что чувство реальности Меррисот порой бывает совершенно не свойственно, но та вдруг пораженно уставилась на Квиррелла, будто увидела его впервые в жизни.

— Что Вы, сэр, — не своим голосом пробормотала она. — Беллерофонтского леса было более, чем достаточно. Я лучше пойду.

Квиррелл рассеянно ей кивнул и продолжил путь. Гарри и Рон поспешили следом, а вот Гермиона, прежде чем подняться по лестнице, все же неуверенно обернулась. Меррисот так никуда и не ушла, застыв на месте, подобно жене Лота, и с любопытством наблюдала за ними. Заметив интерес Гермионы, она поспешила нацепить свою привычную презрительную гримасу и постаралась удалиться с максимальным достоинством. В данном случае, комплекция работала на нее.

— Лучше бы нам накинуть мантию-невидимку, — предложил Рон. — А то по закону подлости всю школу встретим по дороге.

Если Квиррелла и заинтересовал необычный артефакт, он проявил удивительное для молодого ученого отсутствие любопытства.

Из-за двери раздавалось глухое рычание — цербер спал. Убедившись, что они в коридоре одни, Квиррелл открыл дверь и неслышно скользнул внутрь. Гермиона досчитала до десяти и только затем выпустила рукав Гарри, в который до этого вцепилась мертвой хваткой. После заклинания профессора арфа заиграла приятную мелодию, которую Гермиона уже где-то слышала, хоть и не могла припомнить имя композитора. А ведь Квиррелл преподавал маггловедение, кажется, даже жил какое-то время среди магглов, как и она... Гермиона слышала разговоры среди старшекурсниц, вроде бы, была с этим связана какая-то история...

— Мисс Грейнджер, Вы еще можете отказаться, — Квиррелл смотрел ей прямо в глаза, снова спутав ее мысли. — Хотя, если надумаете возвращаться в свои комнаты, я бы не рекомендовал рассказывать подругам о том, где вы сегодня побывали.

— Я иду с Гарри, — твердо заявила Гермиона. — Я не отпущу его одного.

— Тогда я по очереди отлевитирую вас вниз, — серьезно ответил Квиррелл. — Там вы найдете предоставленное профессором Спраут растение, дьявольские силки.

— Дьявольские силки? — Гермиона нахмурилась. — Я читала о нем зимой, когда готовилась к экзамену по гербологии. Подождите, я сейчас вспомню... Оно любит мрак и влажность, — радостно объявила она.

— И что с того? — фыркнул Рон. — Как это поможет его убить?

— Нужно разжечь огонь, — Гарри вопросительно взглянул на Квиррелла. — Верно? Гермиона, помнишь то синее пламя, которое ты показывала нам еще осенью? Оно ведь подойдет?

— Верно, мистер Поттер, — одобрил Квиррелл. — Вы хотите попытаться самостоятельно справиться с силками?

— Жалко, что это не засчитают нам за экзамен, — вздохнул Рон, свешивая ноги в люк перед прыжком. — Но Вы-то все запоминаете, профессор?

— Конечно, мистер Уизли, — неожиданно ядовито ответил тот. — И с нетерпением жду первой же проявленной Вами инициативы.

Гермиона приземлилась на что-то мягкое и склизкое и тут же поспешила отползти к стенке. Зловредное растение попыталось обвить ее лодыжки своими щупальцами, но огонь предсказуемо его напугал. Квиррелл спустился вниз последним и с удовлетворением оглядел проделанную девочкой работу.

— Злоумышленника должен был смутить эффект неожиданности, — пояснил он. — Многие маги пренебрегают естественными науками, вроде гербологии, причем совершенно напрасно.

Коридор резко уходил вниз. Квиррелл шел впереди, и в их молчаливом шествии было что-то зловещее. Пару раз Гермионе казалось, что она слышит шуршание у себя за спиной, и она резко оборачивалась, но со всех сторон на нее смотрела лишь пронзительная пустота. Интересно, водятся ли в этой части замка привидения? Гермионе совсем не хотелось бы встретить тут кого-то похожего на Кровавого Барона. Впрочем, и Пивз причинил бы достаточно вреда.

Шуршание возобновилось, только теперь оно доносилось сверху. Оно становилось все громче, пока компания не оказалась в ярко-освещенном зале с дугообразным арочным потолком. Над их головами парили десятки разноцветных птиц, и от хлопанья их крыльев раздавался мелодичный перезвон. В дальней части зала располагалась массивная дубовая дверь.

— Это загадка на знание чар, — со знанием дела сообщил Квиррелл. — Видите крылатые ключи? Один из них отпирает дверь, другие будут мешать и запутывать.

— Я могу попытаться поймать нужный ключ! — с энтузиазмом вызвался Гарри. — Здесь и метлы приготовлены!

— Странно, — задумчиво протянула Гермиона. — Если цель — затруднить путь к камню, зачем оставлять здесь эти метлы? Ведь без них преступнику не так просто дотянуться до ключа.

— Метлы — отвлекающий маневр, — отмахнулся Квиррелл. — На них наложены сигнальные чары. Еще один способ поднять переполох в том случае, если кто-то посторонний отважится на вылазку. Довольно легко открыть дверь, вообще не пользуясь ключом, если знать, как она была зачарована. Не торопитесь, мистер Уизли. Здесь не сработает простая Алохомора. Предоставьте дело мне.

Квиррелл принялся выписывать пасы волшебной палочкой, пока замочная скважина не засветилась особым цветом. Дверь отворилась, и профессор довольно улыбнулся.

— Прошу за мной, господа. Нас ждет игра в волшебные шахматы.

Рон просиял — уж в шахматах он разбирался куда лучше всех присутствующих, в том числе и Квиррелла, слишком уж неуверенным выглядел профессор, когда каменные фигуры на огромной доске ожили.

— Потрясающий уровень трансфигурации, — не могла не отметить Гермиона. — В "Истории Хогвартса" я читала, что каменные гиганты и горгульи, украшающие школу, зачарованы по тому же принципу, что и эти шахматы.

— И они тоже могут ожить? — поежился Гарри. Только что белая королева на их глазах весьма жестоко расправилась с вторым черным всадником, и выглядело это настолько реалистично, что каждый мог почувствовать себя в эпицентре средневекового сражения.

— В том случае, если школе будет угрожать опасность, — сказала Гермиона. — Например, нападение врага. Правда, такого не случалось со времен гоблинских восстаний.

— Какая отвратительная игра, — пробормотал Квиррелл, по мере того, как количество черных фигур все убывало. — После того, как узнал о ее волшебном аналоге, так и не смог ее полюбить.

Гермиона была солидарна с профессором, как никогда. Игра была по-настоящему жестокой. У края доски скапливалось все больше тел, черных и белых. Преимущество их противника было весьма незначительным, что не мешало ему злонамеренно преследовать людей, втянутых в шахматную партию. Уже несколько раз Рон лишь в самый последний момент успевал спасти их от опасности.

— Профессор, а здесь не получится, как с ключами? — робко поинтересовался Гарри. — Мы теряем время и силы, и кто знает, что нас ждет впереди.

— Загадка Снейпа, — вполголоса проговорил Квиррелл. — И мы окажемся в хранилище с камнем. Надеюсь, что нас никто не опередил...

— Мы почти у цели, — перебил их Рон. — Я все обдумал. Есть только один способ. Я должен пожертвовать собой.

— Не говорите глупостей, мистер Уизли, — сердито начал Квиррелл. — Как учитель, я несу за вас троих ответственность. Это верно, если белая королева почувствует, что человек выбыл из игры, она сочтет свою миссию выполненной, однако я предпочитаю, чтобы этим человеком был я.

— Не удастся, профессор, — развел руками Рон. — Вы неудачно стоите. Если мы упустим момент, другого случая победить может и не представиться. И тогда кто знает, ограничится ли королева кем-то одним или решит поквитаться со всеми присутствующими. Это шахматы. Здесь приходится идти на жертвы. Если я сделаю шаг вперед и она заберет меня, ты, Гарри, сможешь объявить королю шах и мат.

— Но Рон, — дружно запротестовали Гарри и Гермиона.

— Если вы не поторопитесь, камень окажется у Снейпа, — возмутился Рон. — И профессор Квиррелл вам там нужнее, чем я. Бросьте, Дамблдор не поместил бы сюда ничего по-настоящему смертельного! Ведь ему надо поймать вора, а не уничтожить его!

Спорить с Роном в данном вопросе было трудно, хотя Гермиона слишком живо помнила странное чувство юмора директора. Кто знает, как далеко готов он был зайти ради защиты школы.

Рон сделал шаг вперед, и белая королева опустила на его голову каменную руку с выражением злобного удовлетворения на отсутствующем лице. У Гермионы слезы брызнули из глаз. Рон тяжело осел на пол, и кровожадная фигура стащила его с доски.

Ощущая дрожь во всем теле, Гарри перешел на три клетки влево. Белый король бросил корону ему под ноги. Гарри медленно поднял ее и покрутил в руках.

— Шах мат, — пробормотал он себе под нос. — Это значит "король мертв" по-арабски. Филлис говорила, когда мы с Роном играли в библиотеке. Помнишь, ты тогда писала эссе?

— Сакс еще и арабский знает? — ревниво заметила Гермиона. Гарри рассмеялся.

— Обычно она говорит, что шахматы — единственное арабское слово, которое она надеется услышать в своей жизни.

— Тогда она опоздала, — с ехидцей подметила Гермиона. — Или же ей следует отказаться от уроков Синистры.

Квиррелл, тем временем, внимательно осмотрел потерявшего сознание Рона.

— Мистеру Уизли необходимо оказать помощь, — решительно заявил он. — В то же время, мы не можем терять ни минуты. Кто-то должен остаться с ним, полагаю, будет лучше, если это возьмете на себя Вы, мисс Грейнджер.

Гермиона замялась. Она не знала, что пугает ее сильнее: путь в хранилище или перспектива остаться на шахматной доске, в окружении обломков каменных тел.

— Не беспокойтесь, мисс Грейнджер, — мягко добавил Квиррелл. — Мистер Поттер в абсолютной безопасности, пока я рядом. Мы не можем бросить мистера Уизли здесь одного.

— Но и от меня пользы будет немного, — заспорила Гермиона. — Без Вас я не смогу вернуться и выбраться из люка: Пушок только и поджидает тех, кто водил его за нос... носы. А сиделка из меня неважная, я даже не знаю, как привести Рона в сознание. А вдруг у него сотрясение мозга?

— Но и продолжить путь Вы не сможете, — объяснил ей Квиррелл. — Снейп приготовил зелье, которое позволит преодолеть огненную защиту и пройти в хранилище. Только один человек сможет это сделать, и это буду я. Я старше и опытнее. Вместе с Гарри мы сможет идентифицировать это зелье, а потом...

— А потом Вы избавитесь от свидетелей и уйдете с камнем, верно?

И без того громкий голос Табиты Меррисот под каменными сводами подземелья прозвучал подобно грому. Вот только саму слизеринку Гермиона не видела. Впрочем, загадка разрешилась спустя мгновение.

— Отличная вещь, Поттер, — и она сбросила с плеч мантию-невидимку Гарри. — С твоей стороны было очень любезно оставить ее рядом с люком. Так же, как и арфу.

— Ты шла за нами всю дорогу, — прошипел Квиррелл, бросаясь вперед, но реакция Табиты была быстрее. Сильный сногсшибатель ударил Квиррелла о каменную стену, и он безвольно повалился на пол рядом.

— Ты напала на учителя! — ахнула Гермиона. — Ты представляешь, что теперь с тобой будет?

— О себе беспокойся, глупая грязнокровка, — разозлилась Табита. — Нет бы поблагодарила меня за спасение своей жалкой жизни! Этот человек опасен! Вы, безответственная мелюзга, понятия не имеете, на что он способен!

— Ты прошла все ловушки, — заметил Гарри. — Мы недооценили нашего противника, Гермиона. Почему я не подумал, что за камнем мог охотиться кто-то из студентов? Это ведь была ты, правда? — он удивленно посмотрел на Табиту. — Ты хотела украсть философский камень. Ты со Снейпом заодно.

— Ну ты и тупица, Поттер, — фыркнула Меррисот. — Эти ловушки пройдет любой старшекурсник, даже Марк, хоть он и не видит ничего, кроме квиддича и хватает одного тролля за другим. Потрудиться пришлось, охотясь за этим чертовым ключом. Квиррелл не дурак, раз поспешил закрыть за собой дверь. Устраивать матчи и принимать непосредственное участие в игре — конечно, понятия неравнозначные, но я справилась. Можете считать, мне повезло, но у правильного ключа немного смято крылышко. Что касается Снейпа — конечно, мы заодно. Он, вообще-то, мой декан. И я послала ему весточку, прежде чем отправиться выручать вас, так что через несколько минут он будет здесь. И лучше бы вам подготовить достойные объяснения своему поведению.

— Все это время мы искали не там, — Гарри почти ее не слушал. — Ты не помешаешь нам, Меррисот. Вы не получите камень.

— Я понятия не имею, о чем ты там толкуешь, — начала была Табита, но тут ее глаза расширились, и, нелепо взмахнув руками, она тоже упала без чувств. Гермиона не верила своим глазам. За спиной Табиты стоял бледный, как смерть, Рон и сжимал в руке каменный наплечник белого всадника.

— Вот теперь шах и мат, — выдохнул он, опускаясь на пол. — Гарри, тебе лучше поторопиться. Нет времени возиться с Квирреллом. Идите же, ищите зелье. Я постараюсь задержать Снейпа, если он придет.

Гарри обеспокоенно посмотрел на друга, но поспешил в последнюю оставшуюся им комнату.

Их встретил отвратительный запах, от которого даже слезились глаза. И старый знакомый, отнюдь не воскрешавший в их памяти приятных событий.

— О нет, — простонала Гермиона.

— Почему Квиррелл не предупредил нас о тролле! — прорычал Гарри.

Тролль этот, однако, оказался более чем странным. Во взгляде его читалась вселенская печаль. На Гарри и Гермиону он взглянул, как на пару надоедливых мух, и демонстративно отвернулся к стене.

— Что это значит? — изумилась Гермиона. — Он что, не собирается на нас нападать?

— Идем, — скомандовал Гарри и, взяв ее за руку, быстро повел к следующей двери. — Скорее, тут нечем дышать.

Тролль настороженно следил за их перемещениями, но не предпринимал никаких действий. Однако, стоило Гарри взяться за ручку двери, он неожиданно оживился и предупреждающе зарычал. Ребята моментально юркнули в соседний зал, пока их глуповатый противник не сообразил, что к чему.

— Нам повезло, — усмехнулся Гарри. — Даже если Рон не справится, будет, кому задержать Меррисот... или Снейпа.

Комната, в которой они оказались, выглядела, как обычный заброшенный класс. В центре стоял простой деревянный стол, на котором в ряд было расставлено семь сосудов, а также лежал кусок пергамента. Однако, стоило им сделать несколько шагов к столу, как из ниоткуда возникла стена фиолетового колдовского огня, заключившего их в ловушку. Пути назад и вперед были отрезаны.

Настроение Гарри стремительно портилось. Текст, написанный на пергаменте, показался ему полной бессмыслицей совершенно не в духе Снейпа. Гермиона, однако, считала иначе.

— Гениально, — с восхищением прошептала она. — Это не магия — это логика. Логическая задача. Между прочим, многие великие волшебники были не в ладах с логикой и остались бы здесь навечно.

— Как и мы, — мрачно подытожил Гарри. — Если, конечно, Снейп не найдет нас раньше, тогда вечность будет очень короткой.

— Вот и нет, — показала ему язык Гермиона. — Глоток из маленькой бутылочки даст тебе возможность пройти вперед, в хранилище. Но Квиррелл был прав. Здесь хватит только на одного. Ты уверен, что не будет лучше, если пойду я?

— Уверен, — коротко кивнул Гарри. — Я чувствую, что должен быть там, Гермиона. Это невозможно объяснить, но мне необходимо пойти.

Гермиона слабо улыбнулась и неожиданно обняла его.

— Я буду ждать тебя здесь, Гарри, — сказала она. — Зелье из крайней колбы позволит нам вернуться к Рону, когда ты заберешь камень. Я не рискну одна соваться к троллю. Хватит с меня приключений. А ты береги себя.

— Ну разумеется, — смутился Гарри. — Ведь мы уже прошли ловушки всех учителей, охранявших камень. В хранилище меня вряд ли ждет что-то опасное.

— Ты забываешь о профессоре Дамблдоре, — напомнила Гермиона. — И о самом Николасе Фламеле. Думаю, испытание в хранилище окажется посложнее любой логики или шахмат. Директор — хороший психолог. И загадки его будут соответствующими.

— Я уже сталкивался с загадками профессора Дамблдора, — улыбнулся Гарри. — Как и ты, хоть и не придала этому значения. Спасибо, Гермиона. Жди меня, я скоро.

Гермиона замялась, будто желая и одновременно смущаясь что-то сказать. Наконец, она ободряюще сжала руку Гарри и отступила на шаг. Гарри одним глотком осушил бутылочку с зельем и шагнул в черное пламя. Ледяные языки охватили его со всех сторон, и Гермиона вскрикнула. Однако, так же быстро пламя улеглось, словно его и не было, и перед Гарри появилось зеркало.

— Зеркало Еиналеж, — выдохнула Гермиона. — То самое, в которое смотрелись Сакс и Джемма Фарли.

— То самое, — как-то обреченно отозвался Гарри. Он напряженно взглядывался в его глубины, ожидая увидеть родные лица родителей, однако на этот раз зеркало не торопилось открыть ему тайные желания его души. Вместо этого он увидел путь.

Гарри понял, что ему нужно делать. И решительно шагнул вперед, прежде чем Гермиона успела его остановить.

Девочка с ужасом смотрела, как ее друг проходит сквозь стекло, и за его спиной смыкается стена черного обжигающего огня. Обхватив себя руками, она несколько раз обошла вокруг стола, перечитывая загадку. Затем дрожащей рукой взяла один из пузырьков с вином и, морщась, сделала небольшой глоток сладковатого красного напитка.

Ей оставалось лишь терпеливо ждать.

* * *

Внутри зеркала было тепло и удивительно спокойно. Никаких зловещих бликов и множественных отражений. Никаких пугающих теней и стремления потеряться среди ведущих в никуда коридоров. Гарри будто перешел в соседнюю комнату и оказался в параллельном измерении.

Отсюда он мог видеть нервничающую Гермиону, тщетно старающуюся разглядеть его сквозь пламя. Но его не слишком интересовало то, что осталось за спиной. Нужно было найти камень, а пока что вокруг была лишь пустота.

Гарри двинулся вперед, но убедился, что блуждать по просторам Зазеркалья он может до бесконечности. Это место существовало вне времени и пространства. Стрелки на его часах вели себя подозрительно, то непоследовательно замирая на месте, то перескакивая на несколько делений вперед, то и вовсе начиная вращаться в обратную сторону. В воздухе витал отчетливый запах тяжелых восточных духов с терпкой примесью не то лилии, не то похожего цветка с удушливо-сладким ароматом.

— Не уходи далеко от рамы, — женский голос доносился словно из ниоткуда. Гарри закрутил головой по сторонам.

— Кто Вы? — громко позвал он, поморщившись от вторящего ему эха, как в комнате, из которой вынесли всю мебель. В ответ на его вопрос воздух перед ним замерцал и сгустился, и из тумана выступила размытая фигура, похожая на призрака.

— Здравствуй, Гарри Поттер, — ласково проговорила Черная Дама.

Никогда прежде Гарри не видел таких красивых и роскошно одетых женщин. Черная Дама будто не принадлежала их эпохе. Она носила свободное платье из атласа и черный бархатный плащ, ее волосы покрывала черная кружевная шаль, а шею обвивала нитка бус из блестящего черного камня.

— Это оникс, — улыбнулась Дама, проследив за взглядом мальчика. — Камень красивый и печальный. В переводе с языка моего народа означает "скорбь". Я ношу его со дня моей смерти.

— Вы умерли? — вырвалось у Гарри. — Мне очень жаль.

— Полно, за десять лет я успела примириться с этой мыслью, — мягко возразила Дама. — Все же мне досталось не худшее посмертие. Дамблдор, вероятно, уже рассказывал тебе красивые истории о жертвенной любви? Не стоит недооценивать старика, он знает, о чем говорит, иначе я не оказалась бы здесь.

— Вы живете внутри этого зеркала? — ужаснулся Гарри. — И не можете выйти отсюда?

— Я живу на картинах, в зеркалах, в воспоминаниях, — улыбка на призрачном лице выглядела странно, в особенности же запоминались яркие и выразительные черные глаза собеседницы. — И, конечно же, я живу в своих потомках. Каждый, так или иначе, находит свою дорогу к бессмертию. В какой-то степени живы и твои родители.

— Вы их знали? — затаил дыхание Гарри. — Вы ведь поняли, кто я, едва взглянув.

— Ты многое унаследовал от своих близких, — подтвердила Дама. — В твоих чертах немало характерного для Поттеров.

— Все говорят, что я похож на папу, — признал Гарри, — только глаза мамины.

— Твою мать я не встречала, не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, — сказал Черная Дама. — Что касается отца... думаю, в тебе больше от лорда Чарльза, твоего деда. Когда-то мы были очень дружны с ним и леди Дореей, твоей очаровательной бабушкой. Чарльз был красив и по-своему безрассуден. Виртуозно летал на метле. Был первым на охоте и не знал такого чувства, как страх. Блэки не хотели отдавать за него Дорею, и тогда он выкрал ее из родительского дома. Многие ей завидовали — такая красивая романтическая история. В Джеймсе уже не было этого огня. Он разменивался по мелочам. И слишком торопился жить, хотя в его случае это простительно, ведь шла война.

Гарри слушал Черную Даму, как завороженный, но слова о похищении вернули его к действительности.

— Вы первая, кто рассказывает мне о семье, — признался он. — Но я должен спасти философский камень. Если Снейп ворвется сюда...

— Не беспокойся, — Дама дотронулась до его щеки, и прикосновение ее было холодно, как лед. — Проход закрыт. Здесь больше нет подлинного камня. Фламель давно забрал его обратно. Ничто не помешает нам побеседовать, Гарри Поттер, ведь я так долго ждала этой возможности. К тому же, вынуждена тебя разочаровать, вовсе не Северус Снейп пытался завладеть камнем. Это была я.

— Вы? — глаза Гарри неверяще расширились. — Но как? Вы ведь призрак. Простите, что напоминаю о Вашей смерти...

— Действовала я, разумеется, чужими руками, — признала Черная Дама. — Просто однажды наступил такой момент, когда мне слишком захотелось вернуться к своим близким. Смерть разлучила нас внезапно. Я попыталась с ней торговаться, а она не терпит подобных вольностей. Впрочем, свою роль в этом сыграл и мой обожаемый зять. Думаю, он был очень счастлив, полагая, что спровадил меня на тот свет.

— Ваш зять Вас убил? — потрясенно переспросил Гарри. — А Ваша дочь на это...

— Она слишком его любит, чтобы взять на себя труд анализировать его поступки, — взмахом руки Дама наколдовала такое же призрачное кресло и уселась в ней. Только теперь Гарри заметил, что все это время она держала в руках небольшую тетрадку, такую же черную, как и все ее одеяние. — У них растет сын. Своя семья, свои интересы. К тому же, его нельзя упрекнуть в том, что он пролил мою кровь. Нет, он всего лишь вмешался в ход ритуала, который я поклялась провести ценой своей жизни. И вот я здесь, боюсь, уже навсегда.

— Профессор Квиррелл привел нас сюда, — медленно проговорил Гарри. — Так вот о чем говорила Табита! Это его Вы попросили украсть камень у Фламеля?

— Ты имеешь в виду забавного человека, которому принадлежал тролль, которого Вы так впечатляюще одолели в канун Самайна? — усмехнулась Дама. — Я его не знаю, но, судя по всему, хорошо знает моя подруга, к которой я из последних сил и обратилась за помощью. После Йоля стало совершенно ясно, что даже эликсир жизни не вернет мне моей молодости и моего тела. Приятно, однако, сознавать, что хотя бы частица моего интеллекта осталась в вашем мире и еще может сослужить свою службу.

— Но зачем здесь мы? — обеспокоенно спросил Гарри. — И какую роль во всем этом играет Снейп?

— Северус Снейп — слуга Альбуса Дамблдора, — вздохнула Дама. — Ты был прав в одном, этому человеку нельзя доверять. Хотя слово защищать камень он держал честно. Как я уже говорила, я потеряла интерес к этому артефакту задолго до того, как его хозяйка, мадам Фламель, догадалась о моих намерениях. Милый профессор Квиррелл оказал мне большую услугу: он смог добыть добровольно отданную кровь единорога, необходимую для зелья, позволяющего мне ненадолго принимать более или менее материальную форму, как это делают полтергейсты. После этого в замке меня интересовало лишь несколько его обитателей, и ты один из них.

— Почему? — прошептал Гарри. — Зачем я Вам понадобился, и почему мы должны были встретиться именно здесь?

— Потому что слишком многим наше знакомство совсем не понравится, — вкрадчиво произнесла Черная Дама. — Когда профессор Дамблдор узнал, что я обрела способность появляться в школе, он немедленно наложил заклятия на портреты, помешав мне говорить с кем-либо из студентов. Он пригласил мастера Раканати, потомственного зеркальщика из Хогсмида, чтобы тот зачаровал все зеркала в замке — в особенности, зеркало Еиналеж. Изначально он хотел поместить камень сюда. Злая ирония, — Дама рассмеялась, — я бы могла пройти сквозь философский камень тысячи раз и при этом не имела бы возможности даже прикоснуться к нему.

— Директор не хотел, чтобы Вы говорили со мной? — растерялся Гарри. — Но почему?

— Альбус считает тебя неразумным ребенком, — разъяснила Дама. — Материалом, из которого пока что можно вылепить все, что заблагорассудится. Все эти годы ты воспитывался вдали от волшебного мира. Думаю, старик очень огорчился бы, если бы ты укрепил в себе те черты, что делают тебя похожим на Чарльза Поттера и Дорею Блэк. Благородство. Великодушие. Бескомпромиссность. Приверженность традициям. Вместо этого ты живешь с магглами, и не ошибусь, если предположу, что ты не слишком счастлив в своем доме.

— Этот дом никогда не был моим, — твердо заявил Гарри. — Хогвартс — вот мой настоящий дом. Другого я не знал.

Глаза Черной Дамы странно блестнули, словно она ожидала услышать именно эти слова.

— Я знаю, мой дорогой, — ласково произнесла она. — Эти люди никогда не примут таких, как мы. Редкие магглы способны уживаться с магами и при этом не питать к ним зависти или ненависти. За свою долгую жизнь я встретила лишь одну такую магглу. Любопытно, но именно она дала жизнь одной из моих внучатых племянниц.

— Тетя Петунья всегда говорила мне, что я обуза, — Гарри вдруг почувствовал необходимость выговориться. — Что мой отец был пьяницей, и они с мамой разбились на машине. Что мой шрам — он тоже из той аварии. Когда со мной случались все эти странности... за ночь отрастали волосы, я внезапно исчезал из одного места и появлялся в другом... они наказывали меня. Как будто я мог этим управлять! А после того, как они решили, что я натравил удава на Дадли, жизнь стала совсем невыносимой. А я ведь просто поговорил со змеей, и ничего не делал для того, чтобы стекло исчезло...

— Ты разговариваешь со змеями? — спросила Черная Дама. — Надеюсь, ты никому об этом не рассказывал?

— Только Филлис, — потупился Гарри. — Моей подруге с Рэйвенкло. Если Вы можете перемещаться по школе, возможно, Вы видели ее?

— Разумеется, — кивнула Дама. — Что же, она, я верю, сохранит твою тайну. Признаться, я была удивлена, что ты не привел с собой эту девочку.

— Она не захотела пойти, — тепло улыбнулся Гарри. — Филлис предпочитает не ввязываться в истории. Считает, что мы ведем себя, как дети. И с самого начала твердила, что Снейп ни в чем не виноват.

— Снейпа сложно не заподозрить в чем-нибудь мерзком, — признала Дама. — Мне приятно слышать, что ты не строишь иллюзий на его счет. Кстати, сейчас мисс Грейнджер приходится непросто.

Гарри обернулся. В комнате с зельями прибавилось народу: Снейп тряс Гермиону за плечи, а Дамблдор пытался этому воспрепятствовать, тут как тут была Табита Меррисот, и хотя Гарри не мог слышать того, что происходит по другую сторону зеркала, наблюдать за ее беззвучными воплями было довольно забавно.

— Мне не стоит надолго задерживать тебя, — сказала Черная Дама. — Я должна немедленно покинуть это зеркало. Не хочу в один прекрасный день обнаружить себя в новой ловушке. Я счастлива, что смогла повидаться с внуком моей дорогой Дореи.

— И больше я Вас не увижу? — вырвалось у Гарри. Черная Дама вопросительно изогнула бровь.

— А ты бы хотел увидеть меня снова?

Гарри покраснел.

— Если это возможно. Я не хочу надоедать Вам, но Вы единственная, кто связывает меня с моей семьей... моей настоящей семьей. Профессора помнят моих родителей, но говорят все одно и то же. Папа здорово играл в квиддич, мама хорошо училась. Я не знаю, как они полюбили друг друга, почему решили пожениться, были ли у отца другие родственники и почему никто из них никогда не пытался меня найти... Ни тогда, ни сейчас...

— Бедное дитя, тебе, должно быть, очень одиноко, — с пониманием произнесла Дама. — Возвращайся с миром. Я тебя не оставлю. На какое-то время мне придется исчезнуть из замка, но не успеет наступить твой двенадцатый день рождения, как мы снова встретимся.

Гарри радостно улыбнулся и тут же снова погрустнел.

— Как только я окажусь там, — он кивнул на пустую раму, — на меня накинутся с расспросами. Где я был, что я делал... Почему не принес камень. Что, если они как-то узнают про Вас? Я ничего не скажу, но Снейп каким-то странным образом всегда все узнает.

— Что же, я лишилась тела, но не магии, — загадочно ответила Дама. — Когда-то важный для меня человек научил меня закрывать часть воспоминаний от тех, кому знать о них не следует. Не тревожься насчет Северуса. Что касается камня... следуй за мной.

Черная Дама заскользила по бесконечной зеркальной глади, и Гарри шел за ней, чувствуя, как невидимое пространство обволакивает его подобно шелковой ткани. Вскоре Дама остановилась и указала вниз.

— Эту обманку Фламель изготовил на тот случай, если бы моим людям удалось осуществить задуманный план. Возьми его. Ты сможешь сказать Дамблдору, что пришел спасать камень от Снейпа. Вспомни, как ты верил в это еще полчаса назад, и никто не усомнится в твоей искренности.

Гарри кивнул. Рама была совсем близко, в двух шагах, и отчего-то сделать их было невероятно сложно. Казалось, что с Черной Дамой они знакомы уже не один десяток лет, и расстались буквально вчера. Сколько ему хотелось рассказать, сколько спросить... Пальцы сжали поддельный камень. Он был шершавым и тяжелым, молочно-белого цвета, совсем не похожий на ониксы в ожерелье Черной Дамы.

— Я не спросил, как Вас зовут, — робко заметил он.

— Мое имя — Расальхаг, — Дама погладила его по голове. — Если хочешь снова меня увидеть, никому обо мне говори. Даже Филлис. Даже своим друзьям, которые пришли сюда за тобой. Некоторые истории должны оставаться нерасказанными.

— Обещаю Вам, — прошептал Гарри, чувствуя особую торжественность этого момента.

Зазеркалье опустело так незаметно, что Гарри и сам не понял, в какой момент Расальхаг просто растворилась в воздухе. Гарри не знал, как можно чувствовать магию, однако именно ее чудесного мерцания теперь не хватало в безлюдном зале. Решительно повернувшись, он переступил раму и, едва завидев Снейпа, выхватил волшебную палочку.

— Я Вас предупреждаю, — как можно более убедительно рявкнул он. — Я не позволю Вам отдать Волдеморту философский камень!

И в наступившей тишине даже Табита Меррисот впервые не нашлась с ответом.

* * *

Гарри пришел на банкет, когда большой зал уже был полон. Гермиона радостно улыбнулась, едва завидев его в дверях, и подвинулась, освобождая место между ней и Роном.

Иногда ей казалось, что та страшная ночь в подземельях замка еще не закончилось, и им лишь предстоит поставить финальную точку. Слишком нереальным казался настолько сказочный исход. Директор Дамблдор не снял с них баллы, не написал ее родителям и даже не пожаловался леди Финч-Флетчли. Профессор Снейп оказался им не врагом, а защитником. Она, как человек абсолютно рациональный, не слишком поверила в историю о закоренелой вражде между профессором и Джеймсом Поттером. Детские обиды, Гермиона знала по себе, превосходят по силе самую мощную магию, однако она так и не смогла отделаться от ощущения, что профессор Дамблдор многого им не договаривает.

К сожалению, Рону не удалось помешать Квирреллу скрыться. Дамблдор рассказал им, что профессор защиты от темных сил действительно рассчитывал завладеть камнем и передать его опасным темным волшебникам, последователям Волдеморта. Увы, предусмотрел он и возможность разоблачения, поэтому заблаговременно запасся портключом. Перенесясь за пределы замка, Квиррелл несколько раз аппарировал, запутав следы, и залег на дно. Табита Меррисот в свойственной ей эмоциональной манере заявила, что давно заподозрила за Квирреллом неладное, и лишь ждала случая подтвердить свою гипотезу. Джемма Фарли сопровождала ее всюду, и Табита искоса посматривала на подругу, прежде чем ответить на очередной вопрос. Рона после вылазки в подземелья она возненавидела лютой ненавистью.

Гарри удалось вынести из Зазеркалья философский камень. По словам Дамблдора, Фламель решил его уничтожить, чтобы более не провоцировать соблазнов. Гермионе было жаль старого алхимика. Впрочем, еще неизвестно, сколько эликсира жизни тот успел приготовить для себя и своей жены.

— Профессор, — спросил Дамблдора Гарри, когда они отлеживались в больничном крыле под строгим надзором мадам Помфри, — но как же мне удалось пройти сквозь стекло и найти камень в Зазеркалье?

— Я рад, что ты задал этот вопрос, — просиял директор. — Это была одна из моих самых гениальных идей! Видишь ли, я сделал так, что только тот, кто хочет найти камень — найти, а не использовать, — сможет это сделать. А все прочие могли видеть в зеркале, как они превращают металл в золото и пьют эликсир жизни, но не более того. Иногда мой мозг удивляет даже меня самого!

Гермиона не могла с этим не согласиться. Она снова оказалась права — испытание Дамблдора оказалось сложнее всех остальных ловушек, вместе взятых. И порой ей казалось, что Гарри до сих пор не преодолел до конца это загадочное испытание.

Поскольку всю пятницу их компания провела в больничном крыле, Гермиона не видела инспектора, которого навязало им министерство магии. Не было в школе и Филлис, она уезжала домой, а Лаванда и Парвати ничего толком и не рассказали.

— Ее зовут Долорес Амбридж, — Парвати скривилась в неподражаемой гримасе. — Тут и добавить нечего. Сама увидишь на праздничном пиру. Она приедет дать нам напутствие перед каникулами. Эх, не было печали!

И теперь Гермиона с любопытством рассматривала полную дамочку в ядовито-розовой мантии с расклешенными рукавами. Даже издалека можно было заметить множество ярких перстней и звонких браслетов с массивными камнями на ее руках. Долорес Амбридж сидела между Дамблдором и Флитвиком и о чем-то переговаривалась с волшебниками. Флитвик был настроен весьма дружелюбно и, кажется, совершенно искренне посмеивался в ответ на ее шутки. Что же, вздохнула Гермиона, возможно, эта затея министра и не окажется полным провалом.

— В этом году нам и праздновать нечего, — кисло заметил Рон, когда Гарри уселся рядом с ними. — Разумеется, соревнование между факультетами выиграл Слизерин. Мы на последнем месте, без Гарри даже квиддич не потянули. Ребята из Рэйвенкло взяли кубок.

— То-то Сакс такая довольная, — хмыкнула Гермиона, покосившись на соседний стол. — А говорила, спорт — это глупости, спорт — это для малышей.

— Гермиона, но ты ведь и сама так говоришь, — удивился Рон. Гермиона сердито на него зыркнула, но промолчала.

— Итак, еще одни год позади, — торжественно провозгласил Дамблдор. — Но перед тем, как мы начнем наш фантастический пир, я немного побеспокою Вас своим брюзжанием и старческой болтовней. Итак, позади остался отличный учебный год. Я надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Что же, у вас впереди целое лето для того, чтобы привести свои головы в порядок и полностью опустошить их до начала следующего семестра! Итак... — Дамблдор выдержал небольшую паузу, — для тех, кто по тем или иным причинам пропустил нашу предыдущую встречу, я рад рекомендовать всем присутствующим профессора Долорес Амбридж, которая в будущем учебном году будет преподавать часть курса истории магии, а также исполнять почетные обязанности инспектора и контролера за образованием в Хогвартсе, представляя министерство магии.

Профессор Амбридж приторно улыбнулась в ответ на жиденькие апплодисменты зала. Конечно, части студентов больше всего хотелось приступить к чествованию победителей, а большинству — к пиру. Дамблдор понимающе улыбнулся и подробно изложил плачевную для Гриффиндора ситуацию на турнирной таблице. Гермиона старалась не поднимать глаз от сцепленных в замок рук. Она знала, что многие однокурсники до сих пор продолжают винить ее в неудаче факультета. Это Гарри после инцидента с Квирреллом не осмелился бы обвинить даже начисто лишенный совести Малфой, который как раз сейчас хвастливо разглагольствовал о чем-то в кругу своих подпевал.

— Да, да, вы прекрасно потрудились, — обратился Дамблдор к столу Слизерина. — Однако, мы не учли последних событий...

За столами зашептались. Гермиона посмотрела на слизеринцев и увидела, как яростно подалась вперед Джемма Фарли.

— Итак, настало время присудить некоторым ученикам честно заработанные ими баллы, — развивал Дамблдор свою интригу. — Начнем с мистера Рональда Уизли. За лучшую шахматную партию в истории Хогвартса я присуждаю факультету Гриффиндор пятьдесят очков.

Гриффиндорцы восторженно завопили. Рон густо покраснел, особенно после того, как Перси принялся громогласно его расхваливать.

— Далее... мисс Гермиона Грейнджер, — продолжал Дамблдор. — За способность использовать холодную логику перед лицом пламени я присуждаю факультету Гриффиндор шестьдесят очков.

Гермиона расплакалась. В последнее время она плакала непозволительно много, но впервые то были слезы радости.

— И, наконец, мистер Гарри Поттер. За умение принимать сложные решения и нести ответственность не только за свои, но и за чужие поступки, а также фантастическую храбрость я присуждаю факультету Гриффиндор семьдесят очков.

Слизеринский стол разразился воплями протеста. Все, кто умел считать, уже сообразили, что Гриффиндор вышел на первое место в соревновании факультетов.

Дамблдор вскинул руку, останавливая возмущение.

— Храбрость бывает разной, — назидательно проговорил он. — Большое мужество необходимо для того, чтобы противостоять врагу. Но порой намного сложнее бывает победить самого себя. И за это я присуждаю десять баллов мисс Табите Меррисот.

Теперь даже обычно сдержанные слизеринцы дружно загалдели. Гермиона прыснула со смеху, когда до нее донеслись возмущенные возгласы Табиты:

— Только десять? Я полезла спасать этих обормотов за десятку? О, я их сама убью за такое унижение!

В зале творилось нечто невообразимое. Слизерин и Гриффиндор сравняли счет, явного победителя не наблюдалось, однако Дамблдор не спешил садиться на место.

— А теперь, после того, как мы отметили наших героев, пора воздать заслуженные почести тяжелому труду тех, кто весь год посвятил кропотливой работе. Работе, которая не являлась их обязанностью, не сулила им ни легкой славы, ни заметных привилегий. Мисс Падма Патил, мисс Мораг Макдугалл и мисс Филлис Сакс сегодня, возможно, и сами не сознают всю важность открытий, которые они сделали в этом году, — Дамблдор недолго помолчал. — Выслушав рекомендации профессорского состава и ряда студентов с разных факультетов, я присуждаю каждой из девочек по сорок баллов за неординарный ум и любовь к познанию и науке. Таким образом, — Дамблдор возвысил голос, стараясь перекрыть бурные апплодисменты, — нам следует сменить декорации.

Рэйвенкловцы, совершенно не рассчитывавшие на победу, радостно поздравляли первокурсниц и друг друга. Ребята из квиддичной команды хором распевали популярную песню. Падма Патил важно кивала и обнималась с Пенелопой Кристалл. Хохотушка Мораг вскочила со скамьи и принялась кружиться в проходе в совершенно диком танце. Сакс... Гермиона задумчиво закусила губу, наблюдая за девушкой. Сакс была, несомненно, счастлива, но примешивалась к этому и толика непонятной Гермионе грусти.

Впрочем, возможно, так лишь кажется со стороны. Воспитанники дома леди Ровены не отличались бурной эмоциональностью.

— Во Дамблдор дает! — ликовал Рон. — Такой щелчок по носу Слизерину! Не будут задаваться! Хотя мог бы и начислить нам баллов побольше.

— Рональд, ты ведешь себя, как Меррисот, — неожиданно для себя возмутилась Гермиона. — Девочки заслужили победу. В конце концов, Хогвартс — в первую очередь, школа, и баллы должны начисляться за учебу, а не сумасбродства в свободное время.

Гарри только смеялся, не участвуя в их споре. Почему-то Гермиону посетило неприятное чувство, что в этот момент он куда комфортнее ощутил бы себя в обществе Филлис Сакс. Однако, Невилл тут же втянул ее в разговор о том, какое сказочное лето приготовит ему Табита в отместку за выходку директора, и размышления о Сакс Гермиона решила оставить на потом.

* * *

— Я пожалуюсь отцу! — выговаривал Драко Малфой по дороге к слизеринской гостиной. — Дамблдор совсем рехнулся! Что это за достижения? Игра в шахматы? Умения принимать сложные решения и фантастическая храбрость? Мы даже не знаем, что такого фантастического сделал Поттер! В тот коридор запрещено было ходить ученикам! Что он вообще там забыл?

— Умолкни, — раздосадованно бросила Джемма Фарли, которая шла к нему ближе других. — Саму злит. Тамсин Эпплби с Хаффлпаффа только недавно закончила отрабатывать взыскания за прогулки Поттера по запретной секции. Теперь-то уж ясно, что это делал он, со своей волшебной мантией. Надеюсь, директор конфисковал эту игрушку. Ведь там были опасные книги, манускрипты... Страшное оружие в руках глупого маленького мальчика.

Драко Малфой недовольно фыркнул. С одной стороны, он, конечно, ненавидел Поттера, но с другой стороны, ему совсем не хотелось, чтобы и его приравнивали к категории малолетних идиотов.

— Да что там могут быть за книги, в этой убогой школе, — скривился он. — Все по-настоящему темное Дамблдор попрятал, едва стал директором. Вот у нас в поместье настоящая библиотека. И старинные книги, и говорящие, и те, что отец держит под замком. Около года назад я нашел у отца простую черную тетрадку, так она со мной разговаривала на уровне взрослого человека.

— Ты бы поменьше заливался тут соловьем, болтун, — одернул его Джоэл Бэрк. — Как раз твоему отцу такая откровенность очень не понравится. Или хотите, чтобы и к Вам заявились с обыском? У Уизли-то дела поправляются помаленьку. Особенно теперь, когда стало известно, кто подбросил Хагриду дракона.

Драко помрачнел. Уизли своими ничтожными шахматами умудрился свести на нет работу, которую они вели в течение целого года.

— Ладно, до встречи в поезде, ребята, — Иоли махнула слизеринцам рукой и позвала: — Джастин, а ты куда собрался? Нам здесь поворачивать, покажем вам с Ханной короткий путь до наших бочек.

Поведение Ханны беспокоило Джастина еще с праздничного пира.

— Все в порядке? — заботливо спросил он. — Не нравится мне твое настроение. Ты же не из-за последнего места расстроилась.

— Я об это и не думала, — рассмеялась Ханна. — Перед каникулами грустно. Не увидимся целых три месяца. Ты приезжай в "Дырявый котел", только сову пришли. Дядя мне всегда рад.

— Договорились, — широко улыбнулся Джастин. — А там и не заметим, как лето пролетит, и следующий учебный год настанет.

— Я очень жду, — ответила Ханна. — Мне интересно посмотреть на профессора Амбридж на лекциях. Кстати, она не показалась тебе странной?

— Амбридж? — Джастин попытался представить волшебницу в розовом и пожал плечами: — Да не особо. Я толком ее и не разглядел. А что?

— Просто я же ее знаю, — объяснила Ханна. — Она родственница жены профессора Флитвика. И хорошо знает жену моего дяди. Как-то она на себя не похожа. Или просто уставшая? Не пойму.

— Ну, мало ли какой у нее был день, — отмахнулся Джастин. — У тебя будет много времени к ней присмотреться. Еще успеет надоесть!

— Пожалуй, — кивнула Ханна и заинтересовалась разговором Джоэла и Иоли. Джастин тоже прислушался к старшим друзьям — разговоров с ними ему будет серьезно не хватать.

— ... Если детишкам приятно, пусть празднуют победу, — неторопливо рассуждала Иоли. — Хотя чем быстрее они поймут всю бессмысленность этой стадной конкуренции, тем лучше для них.

— Скоро здесь такие вещи начнут происходить, что всем будет не до баллов, — ухмыльнулся Джоэл, и Джастину впервые стало не по себе. — Кстати, Малфой наконец-то вякнул что-то весьма интересное.

— Я обратила внимание, — отозвалась Иоли. — И то, что Черная Дама стала появляться в школе примерно год назад, тоже заметила. Совпадение?

— Ты веришь в совпадения, когда речь идет о Малфоях? — с сомнением протянул Джоэл. — Не думаю.

— Тогда поглядим, — оптимистично заключила Иоли и невинно улыбнулась ничего не понимающим Джастину и Ханне. — Ну что, впечатлены? Довольно-таки мрачный и безлюдный путь, зато мы на месте всего за семь минут. А если поторопиться, и за пять можно управиться. Запоминайте, детки.

Джастин запомнил. Третий коридор направо от лестницы в подземелья, а затем все время прямо.

Натюрморт рядом с бочками был пуст. Джастин надеялся перед отъездом снова увидеть Черную Даму, но она в последнее время не удостаивала их своим обществом.

* * *

В банковском кабинете Уильяма Финч-Флетчли горела одинокая лампа. Погода за окном портилась, и он надеялся, что встречать завтра сына из школы не придется под проливным дождем. Констанс придавала большое значение их семейному выходу и уже несколько раз переменила приготовленный к этому случаю наряд. Биллу следовало осознавать всю возложенную на него ответственность: как-никак теперь он сопровождал не просто жену, но члена Попечительского совета Хогвартса.

Ждал брата и Джереми, которому, к тому же, не терпелось взглянуть своими глазами на волшебный поезд и скрытую от посторонних глаз платформу. Младшего сына Констанс планировала нарядить, как маленького принца. Спорить с женой, пожалуй, было бесполезно: больше всего Билл боялся, что Конни обратит внимание на его чересчур маггловский стиль и вознамерится как-либо его изменить.

Билл вычеркнул карандашом несколько неверных цифр, указанных его сотрудником в отчете. Нет, это работу придется полностью переделать. С самого начала был выбран неверный принцип. Никуда не годится.

Телефон зазвонил неожиданно, и Билл потянулся, разминая затекшие мышцы, прежде чем ответить. Наверняка, это Конни, как обычно, возмущенная его поздними возвращениями из офиса.

Однако, голос по ту сторону телефонной трубки принадлежал другой женщине.

— Уильям, — проворковала та с сильным акцентом. — Как я рада, что смогла дозвониться до Вас! Вы меня не узнали? Мы с Вами вместе летели из Рима. Вы сказали, я могу обратиться к Вам в случае необходимости. Ваше предложение еще в силе?

— Разумеется, — улыбнулся Билл. — Где я могу найти Вас, Нарцисса?