Солнце над пропастью (гет)

Гермиона и сама не могла с точностью сказать, что именно еще разбудило: не то неуловимая тревога, вкравшаяся в ее смутные сновидения, не то вполне осязаемое и реальное чувство опасности на уровне животных инстинктов, от которого волоски на затылке невольно встают дыбом. Потянувшись, будто пытаясь распробовать это смутное томление на вкус, она открыла глаза и едва не вскрикнула от неожиданности, встретившись с нечитаемым взглядом старого домовика, притаившегося возле вечно запертого платяного шкафа.

— Кричер! — укоризненно воскликнула она, призывая на помощь всю свою выдержку. — Ты меня ужасно напугал! Что ты делаешь в моей спальне?

— Кричер сожалеет, что побеспокоил гостью юного хозяина, — недовольно прокаркал эльф, недвусмысленно демонстрируя свое истинное отношение к девушке. — Кричеру придется себя наказать, но он должен был исполнить волю Повелителя.

— Что? — Гермиона села на кровати, кутаясь в одеяло. — Так тебя Том прислал? Что произошло? Мы ведь всего несколько часов назад попрощались.

— Повелитель просит мисс Грейнджер незамедлительно встретиться с ним возле ее дома, — снизошел до скупых пояснений Кричер. — Похоже, у мисс Грейнджер нежданные гости.

Еще никогда, даже в Хогвартсе, Гермионе не приходилось собираться в такой спешке. Она слишком хорошо знала Тома: тот не стал бы беспокоить ее по пустякам, тем более, вовлекая в это дело домовика, который при определенном раскладе все еще мог выдать своим хозяевам море совершенно лишней для них информации. Не хватало еще, чтобы Гарри, после всех испытаний, что выдержала их дружба, заподозрил бы ее в двойной игре. Гермиона не считала свои действия предательством: ради Гарри она пожертвовала многим, — но отчего-то чувствовала, что все больше запутывается между интересами двух близких ей людей.

Кричер перенес ее на тихую улочку в нескольких минутах ходьбы от дома. Том уже ждал ее здесь, раздраженный и усталый.

— Старой карге не спится, а я должен страдать, — непонятно выразился он и пнул ногой камешек. — Кричер ввел тебя в курс дела?

— Конечно, мы очень мило и по-приятельски поболтали, как любим делать всегда, — язвительно отозвалась Гермиона. — Говорит, гости, а мне показалось, что пожар.

— Твоя мама позвонила моей и спросила, как с тобой связаться, не считая совиной почты, — Том тяжело вздохнул. — Ты бы могла потратить несколько минут и объяснить ей, что доставка писем занимает меньше часа и вовсе не подразумевает необходимость птицы совершать полный и длительный перелет.

— Я объясняла, — Гермиона безнадежно махнула рукой. — Мама совсем не разбирается в магии. Извини, что вовлекли в это вас. Так что именно она хотела? Чтобы я срочно вернулась?

— У тебя в гостиной сидит Иделиса Флюм, — пояснил, наконец, Том. — И Джин Грейнджер совершенно не представляет, что с ней делать. Зрелище то еще, как я понял. Эта ведьма заявилась сюда в том же виде, как гуляет по западному кварталу. Сдается мне, это вообще первый раз, как она его покинула за всю свою жизнь.

— Иделиса Флюм приехала в Лондон ради того, чтобы встретиться со мной? — поразилась Гермиона. — Но почему? Разве Виктории не проще было написать?

— А уж это ты сама у нее спроси, — посоветовал Том. — И коль скоро я был вынужден подняться в такую рань, надеюсь, я заслужил возможность присутствовать при разговоре?

— Не знала, что ты мечтаешь познакомиться с Флюмами, — удивилась Гермиона. — Но я, конечно, ничего не имею против. Вот только Гарри… надеюсь, Блэки не начнут меня разыскивать?

— Положись на Кричера, — успокоил ее Том. — Объяснит все так, что у них не возникнет и тени подозрений. А теперь не заставляй свою гостью ждать. Любопытно узнать, что заставило дракона покинуть свое логово.

Уже позвонив в дверь, Гермиона пожалела, что не подготовилась к встрече должным образом и предстанет перед матерью Виктории в обычных джинсах и спортивной куртке с капюшоном. Не то что бы Иделиса не знала о ее параллельной жизни среди магглов — в ходе обедов, на которые приглашали ее Флюмы, не раз поднималась тема прошлого так называемых “подмененных детей”, — зато мама о традициях западного квартала и ее отчаянных попытках претендовать на родство с Дагворт-Грейнджерами понятия не имела и могла успеть наговорить много неуместного. Или — от таких мыслей Гермиона содрогнулась — узнать, что школьные будни дочери отличаются от мирной картины, расписанной в посланиях домой.

Неудивительно, что стоило Джин впустить ее, как Гермиона вцепилась в нее коршуном.

— О чем вы говорили? — прошипела она. — Папа дома? Она его видела? Она сказала, зачем она здесь?

— А что случилось? — Джин непонимающе захлопала глазами. — Не нужно было ее впускать?

— Сама не знаю, — Гермиона расстроенно накрутила на палец прядь волос. — Расскажи мне подробно, как это случилось?

— Гермиона, может быть, сначала поздороваешься? — с нажимом произнес Том. — Нехорошо задерживать леди Иделису. Интересно, как она отыскала твой дом без помощи магии?

— Без помощи магии? — Джин нахмурилась. — Так миссис Флюм не из Хогвартса? Я подумала, что она одна из твоих учительниц. Она назвалась наставницей…

— Мы подруги с ее дочерью, — нехотя призналась Гермиона. — Они часто приглашают меня в гости по выходным. В Хогсмид, там находится их дом. И да, они колдуют немного меньше, чем принято в моей школе. Меньше и по-другому.

— Очень милая женщина, — с неожиданным одобрением произнесла Джин. — Такая обходительная и скромная... Только, мне показалось, что ей здесь все в новинку. Она с таким изумлением смотрела на телевизор…

— В доме Флюмов не пользуются техникой, — усмехнулась Гермиона. — Возможно, сейчас она считает тебя в большей степени волшебницей, чем саму себя. Ладно, пойдемте в гостиную, а то Том скоро испепелит меня взглядом.

Леди Иделиса сидела в кожаном кресле возле окна и листала альбом со старыми фотографиями. При виде этого Гермионе немедленно захотелось аппарировать куда-нибудь на край света — ничего более обыденного и далекого от волшебства Джин просто не могла ей предложить. Невозможно было не отметить, что для встречи леди Флюм выбрала лучшие свои одежды и сейчас напоминала настоятельницу какого-нибудь средневекового монастыря — если рассудить, лучшая маскировка, чтобы затеряться в городе со столь пестрым населением.

— Леди Флюм, — Гермиона изо всех сил попыталась изобразить радушное приветствие. — Какой приятный сюрприз! Не могу поверить, что вижу вас в Лондоне.

— Мама не хотела меня отпускать, — Иделиса отложила альбом в сторону и подошла, чтобы обнять девушку. — Старшее поколение до сих пор не верит, что инквизиция осталась в прошлом, и ведьм больше не сжигают на кострах. Еще и наша Виктория подлила масла в огонь своими письмами из Африки. Она сейчас работает над журналистским расследованием на тему Уагаду.

— Уагаду? — заинтересованно переспросила Джин. — Это такой город?

— Это академия магии, — Иделиса укоризненно прицокнула языком. — Я с осуждением отношусь к таким вещам, но Виктория всегда была особым случаем. Ей уже довелось посетить несколько деревень ведьм, в которые изгоняют за практику магических ритуалов. Как правило, речь идет о женщинах, не нашедших себе места в общине волшебников, сквибах или вовсе магглах. Печальное зрелище.

— Как вы нашли мой дом, леди Флюм? — с любопытством спросила Гермиона. — Вас перенес Атти, ваш домовик?

— Приехала на поезде, — покачала головой Иделиса. — Сейчас я сознательно воздерживаюсь от любого использовании магии, особенно родовой, связывающей домовиков с хозяевами. Виктория после возвращения из Африки выходит замуж за Мориса Нотта, и я готовлюсь к предсвадебным ритуалам. Меня сопровождал мистер Фрост, односельчанин, который в Лондоне по делу.

— Вы приложили так много усилий, — поразилась Гермиона. — Должно быть, речь о чем очень важном?

— Что может быть важнее, чем убедиться, что ты чувствуешь себя хорошо после истории с Каро, — возразила Иделиса. — Это ведь так?

Гермиона почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, а желудок буквально сжался в предчувствии крупных неприятностей. Дать ответ, который Иделиса найдет удовлетворительным, не выдав при этом себя, представлялось практически невыполнимой задачей. К тому же, в глазах матери уже загорелся такой знакомый огонек любопытства — когда-то, ведомая им, Джин подробно расспрашивала всех, кто мог хоть что-то сообщить ей о волшебном мире, и сердилась на Гермиону, желающую удержать ее в стороне от этой части своей жизни.

— Что это за история? — пристально посмотрела она на Иделису. — И почему она должна была отразиться на самочувствии моей дочери?

Пауза грозила затянуться — и вот тут леди Иделиса по-настоящему удивила Гермиону, сделав то, чего она не ожидала от нее ни при каких обстоятельствах, — она вдруг решила ей подыграть.

— Племянница моей близкой подруги этой весной погибла при пожаре, — с сожалением поведала она. — Их летний домик охватило пламя, сделать ничего уже было нельзя. Дети остались сиротами.

— О, примите мои соболезнования, — смутилась Джин. — Гермиона, ты знала эту женщину?

— Почти так же хорошо, как саму себя, — Гермиона с благодарностью посмотрела на Иделису, но ведьма лишь сердито поджала губы. — Это очень заботливо с вашей стороны проведать меня. Я в порядке. Провожу каникулы у друга, в особняке Блэков.

— Я слышала, Сириус, наконец, образумился и вот-вот заключит помолвку, — Иделиса холодно кивнула. — Радостно слышать, что он, наконец, оправился после тринадцати лет в тюрьме.

Гермиона зажмурилась. Светская беседа с леди Флюм слишком напоминала хождение по минному полю, где почти каждый шаг заключал в себе смертельную опасность. Она могла физически ощущать полный возмущения и шока взгляд матери, буравящий ее спину.

— Мистер Блэк сидел в тюрьме? Но что он натворил?

— О, вы все неправильно поняли, миссис Грейнджер, — поспешно вмешался Том. — Мистер Блэк был клиентом моего отца. Его посадили в тюрьму для волшебников по ложному обвинению. Папа помог разоблачить настоящего преступника, а мистер Блэк вернул себе доброе имя.

— Гермиона ничего мне не рассказывает, — пожаловалась Джин Иделисе. — Представляете, за эти четыре года я еще ни разу не побывала в ее школе. Мы с ее отцом с утра до вечера заняты работой, дочь видим всего пару месяцев в году. Все, что нам остается, — редкие письма.

— В большом мире дети вырастают, чтобы покинуть родительский дом, — пожала плечами Иделиса. — Мы, старые семьи волшебного мира, живем совсем по-другому. Наши сыновья и дочери обучаются на дому, а потом заводят семьи и селятся по соседству.

— Ну, как вы сами рассказали, одну из ваших дочек занесло аж в Африку, — поправила ее Джин. — Вот и я боюсь, что в один прекрасный день Гермиона уедет на другой конец света, а мы даже и не узнаем об этом. Так и продолжим изо дня в день ходить на работу в клинику, покупать продукты, готовить ужин и вспоминать те годы, когда она еще была совсем маленькой…

— Мама, ну перестань, — Гермиона сейчас остро чувствовала себя виноватой и совсем не хотела показывать эту слабость перед Иделисой. — Ты же знаешь, по-другому образование не получить.

— Вы работаете в клинике? — заинтересовалась Иделиса. — Целительство всегда было сильной стороной вашей семьи.

— Это правда, у мужа в роду одни медики, — с готовностью подтвердила Джин. — А вот я первая в семье выбрала эту профессию. С детства хотела быть стоматологом. Ну… зубы лечить, — пояснила она, верно истолковав непонимающий взгляд ведьмы. — Гермиона рассказывала, что у вас такие вещи исправляются одним взмахом волшебной палочки или зельями, но скажу честно, я не верю во все эти плацебо.

— Не верите? — Иделиса рассмеялась, будто решив, что хозяйка дома ее разыгрывает. — Полно, как можно не верить в то, что вы видели собственными глазами?

— Ну, что вы такое говорите, — запротестовала Джин. — Я с уважением отношусь к закону. Гермиона объяснила мне, что колдовство за пределами школы — против правил.

— Чьих правил? — взгляд Иделисы сделался острым и холодным. — Министерства узурпаторов, возомнивших, будто магия принадлежит им единолично, и лишь они вправе ею распоряжаться?

— Ох, миссис Флюм, я ведь ничего не понимаю в вашей политике, — покачала головой Джин. — Энди, мама Тома, объясняла мне когда-то, но сколько уже лет с тех пор прошло. Как бы то ни было, магия в нашем доме неуместна. Мне бы не хотелось объясняться с соседями.

— В этом не могу с вами не согласиться, — поддержала ее Иделиса. — Но если хотите знать мое мнение, Хогвартс еще меньше подходит для ворожбы, нежели ваш дом. Хорошо, что скоро все это останется в прошлом.

— Не так уж и скоро, Гермионе учиться еще три года, — начала было Джин, но Иделиса лишь растянула губы в зловещей улыбке.

— Домашнее обучение вам в помощь. Через три года на месте Хогвартса вы увидите лишь каменные круги, и им будет, наконец, выказано заслуженное уважение.

Том и Гермиона переглянулись. Представители старых семей не раз заговаривали о том, что замок, возведенный вопреки их представлениям о магии, должен быть разрушен. Особенной популярностью такие дискуссии пользовались во время предвыборной кампании леди-мэра Шаффик, которая, впрочем, с момента своего избрания заметно смягчила формулировки и, по слухам, водила дружбу с Дамблдором, что позволяло Визенгамоту сквозь пальцы смотреть на ее эксцентричность. Но что-то в голосе леди Иделисы отличалось от обычных досужих разговоров. О грядущих изменениях в волшебном мире она говорила, как о свершившемся факте.

— Как это? — удивилась Джин. — Вы хотите сказать, что школу закроют? Но что же тогда… Гермиона, ты не говорила мне об этом! — она всплеснула руками, обращая негодования к покрасневшей от досады дочери.

Девушка была в самой настоящей ярости. Сейчас она не желала принимать во внимание никакие благие намерения леди Флюм — парой неуместных фраз та поставила под сомнение благополучную картину, что она рисовала для родителей все эти годы. И подумать только, после этого Иделиса, как ни в чем не бывало, укатит обратно в Хогсмид, оставив Гермиону разбираться с последствиями в одиночестве.

Том предостерегающе посмотрел на нее, словно не позволяя ввязаться в бессмысленный спор, и со всей доброжелательностью попытался разрядить обстановку.

— Поверьте мне, миссис Грейнджер, за тысячу лет существования Хогвартса он переживал и не такие угрозы. Как бы леди Флюм ни желала обратного, такие решения не принимаются единолично.

— Я никогда не видела вас в Хогвартсе, молодой человек, — и все же Гермионе не почудилось, недоброжелательность Иделисы не была игрой ее воображения. — А в нашу деревню вы пробираетесь украдкой, как вор. Бродите отдаленными тропами, водите дружбу разве что со змеями, а иногда и вовсе необъяснимо исчезаете. Откуда же вам знать, что там происходит?

Глаза Тома предостерегающе сощурились. Гермионе нечасто приходилось наблюдать, как приятель выходит из себя: обычно его самоконтролю можно было позавидовать. И все же в их разговоре с леди Иделисой чувствовалось нечто непонятное: предубежденность, которой Гермиона не находила объяснений, недосказанность, словно их не разделяли многие десятки лет и разные миры, давшие им знания и убеждения. Словно то было не первая их встреча, а продолжение давнего спора, бесконечно растянувшегося во времени.

— Сужу по своему богатому жизненному опыту, — ледяным тоном отозвался Том. — Иделиса Сеир всегда была очень наблюдательны в отношении меня.

Гермиона чуть было не ахнула от такой фамильярности, но на лице леди Флюм ни дрогнул ни единый мускул, разве что бледные пальцы чуть сильнее сжались вокруг узловатой клюки, которую ведьма зачем-то притащила с собой, хоть и прекрасно ходила без трости.

— Вас с трудом можно назвать интересным объектом для изучения, молодой человек, — спокойно отозвалась Иделиса. — Вы ведь совсем не меняетесь. Так и бродите, потерянный, в краю холодных холмов, где трава увяла и не слышно пения птиц.

Том чуть было не зашипел от ярости, а Гермиона лишь недоуменно переглянулась с матерью. Выходит, леди Флюм тоже была посвящена в эту странную головоломку, элементы которой девушка старательно собирала из туманных объяснений Черной Дамы, намеков Фарли, загадочного поведения Кричера и необычайных познаний ее друга в магии, выходящей за пределы школьной программы. Сейчас она ловила каждое слово, не в силах отделаться от ощущения, что пропускает самое главное. И почему бы этим двоим не решать свои проблемы в другом месте, подальше от ушей Джин?

— Вы слишком высокого мнения о своей подруге, — неизвестно к чему вдруг заявил Том. — До королевы ши ей бесконечно далеко, так что ваши намеки на la belle dame sans merci неуместны. Впрочем, даже из Хогсмида ее выдворило всего-навсего мое воспоминание!

— Теперь все становится на свои места, — леди Иделиса рассмеялась. — Фоули пришлось бежать из Британии как раз накануне странной истории об открытии Тайной комнаты… Позже говорили о найденных в замке темных артефактах, о нападениях на студентов, окаменевших детях… Теперь аврорат выделяет специальную группу для охоты на василиска, едва ли не питомца самого Салазара Слизерина… И девочки Кэрроу в этом замешаны… Неужели ты использовал Амикуса? И все это было спланировано только ради мести Шайлих?

Том вдруг встряхнул головой, словно отгоняя морок, и взглянул на презрительно рассматривающую его ведьму с таким невинным видом, словно и для него разговор утратил всякий смысл.

— Я понятия не имею, о чем вы, леди Флюм, — пожал он плечами. — Шайлих Фоули не имеет к делу никакого отношения. Зачем мне мстить той, с кем я даже не знаком?

— Я лучше других представляю, что нанесенных тебе оскорблений ты не забываешь, — Иделиса вдруг встала и поправила мантию, явно намереваясь уходить. — Но должна предупредить: ковен переживал и не такое. Мы выстояли против угрозы тогда, справимся и сейчас. Шайлих ушла не так далеко, как ты думаешь. Ей известно о пророчестве, и в ее распоряжении та сила, о которой ты не знаешь. Ты даже Каро не знал.

— Господи, я сейчас с ума сойду, — всплеснула руками совершенно растерянная Джин. — Что же это вы такое говорите, леди Флюм? Выходит, вы уже знакомы с Томом?

— Лучше, чем вы можете себе представить, — раздраженно бросила Иделиса. — И куда лучше, чем мне бы хотелось. Не трудитесь меня провожать, миссис Грейнджер. Если бы я знала, что за знакомства водит ваша дочь, не появилась бы в этом доме.

— Леди Иделиса, позвольте мне объяснить, — попыталась запротестовать Гермиона, но была остановлена повелительным взмахом руки.

— Я должна выразить соболезнования Гекате, — процедила Иделиса. — По случаю поразительной неразборчивости ее семейства. Прежде мы все винили дурную кровь Принцев. Что же, сегодня я получила еще одно доказательство того, что кровь ничего не решает, одно лишь воспитание.

С этими словами леди Иделиса сделала то, чего Гермиона никак не могла от нее ожидать: без всяких прощаний и церемоний попросту растворилась в воздухе без характерного хлопка аппарации. Похоже, старая ведьма и вправду вышла из себя, что переступила через собственные принципы, открыто использовав магию. Или у этого вида магии иная природа, не оскорбляющая убеждения жителей западного квартала? Похоже, теперь Гермионе даже некому будет задать такой вопрос — не к Фарли же обращаться за помощью, пусть они и пережили вместе такое рискованное приключение. К слову об этом, почему Иделиса вдруг заговорила о Каро?

Гермиона глубоко вдохнула и сердито взглянула на заметно побледневшего Тома.

— Ну и подставил ты меня, дорогой друг, — гневно подытожила она. — Что на тебя нашло? Что на нее нашло? Ты знал, что она так поведет себя? Поэтому искал этой встречи?

— Из всего старого ковена Иделиса всегда была наименее уравновешенной, — без тени раскаяния, отрешенно пояснил Том. — Сеиры все немного чокнутые. Мне пришлось разыграть небольшой спектакль, чтобы ее спровоцировать. Заодно и выяснил кое-что для себя.

— Что Иделиса не в своем уме, как и большая часть ее соседей, я и так знала, — язвительно заметила Гермиона. — Что она принимает тебя за покойного Темного Лорда — ясно, как дважды два. Я уже сыта по горло этими глупостями. Что-нибудь еще?

— Ты не умеешь читать между строк, — Том смотрел куда-то сквозь нее. — Шайлих наблюдает за мной. Ей известно содержание пророчества… она могла что-то вытянуть из Талиты, это было бы вполне в ее духе. И если я верно истолковал намеки относительно Каро, обскур, извлеченный из этого недоумка Лонгботтома, тоже мог попасть в ее руки. Крауч мог предать… или ему просто не оставили выбора.

— Но зачем ей обскур? — справедливо изумилась Гермиона. — Фоули ведь обосновались в Норвегии, оборвав все связи с родиной. Ведут там мирный образ жизни, зельями торгуют. Я о них даже статью в “Магическом Еженедельнике” читала!

— Не добравшись до них, этого не выяснить, — кивнул Том. — Но связи еще остаются. Дети Уолдена Макнейра и Каро. Шайлих занимается их воспитанием, но их отец еще жив и теперь свободен. Мне придется воспользоваться советом Эвиты Селвин и встретиться с ним.

— Все это, конечно, прекрасно, — раздался вдруг угрожающий голос Джин. — Но я, видите ли, тоже выяснила “кое-что” любопытное. И теперь вам придется объясниться, убедительно объясниться, молодые люди, иначе кто-то может попрощаться с Хогвартсом навсегда!

* * *

Эвита наскоро пробежала взглядом неровные строчки письма, адресованного сестре, и отложила пергамент в сторону. Сегодня эпистолярный жанр явно не был сильной ее стороной — больше всего хотелось встретиться с Донной лично, отбросить маски и вечную необходимость притворяться даже друг перед другом, поговорить по душам, облегчить груз, отныне камнем лежащий на ее сердце. Обычно в таких сложных ситуациях лучшим советчиком для нее был Вард — стоило только вообразить мужа, представить его циничный насмешливый голос, его виртуозную способность с убийственным равнодушием говорить о наболевшем, как проблемы разом переставали казаться такими уж неразрешимыми. Увы, именно в этой ситуации Вард никак не мог ей помочь — более того, она даже не была уверена, что вышла бы живой из такого разговора, случись ему происходить в реальности. Вард возводил верность в особый культ — и измен не прощал.

И зачем она только затеяла эту авантюру с поисками Регулуса? Конечно же, хотела успокоить совесть, уничтожить последние ростки надежды, поставить точку в этой бессмысленной, обреченной заранее истории. А потом она получила сову от Сириуса, и мир в очередной раз рухнул. Эвита порядком устала раз за разом возводить его из руин.

Регулус появился на портрете своей матери внезапно — и также, как и леди Вальбурга, хранил молчание. Для Эвиты стало особым испытанием спустя годы вернуться в лондонский дом Блэков, и особенно унизительно было плакать на глазах всех этих детей, наблюдавших за ней с откровенной жалостью. Подумать только, мальчишка Поттер, косвенный виновник всех их бед, в котором глупцы пытаются узреть отражение образа Повелителя, его подруга-грязнокровка, за неизвестные заслуги удостоившаяся самого высокого покровительства, будто она может быть на равных с ее, Эвиты, дочерью, глупая и болтливая дочка Мэдди, первой сплетницы в их кругах… И даже понимая это, Эвита не могла сдержать слез, понимая, что ее единственная любовь мертва, и за это, скорее всего, ей тоже придется благодарить именно Повелителя и никого другого.

Звезды небесные, ее лишили даже права нормально с ним попрощаться!

— Если ты будешь столько плакать, испортишь цвет лица, Эви.

Конечно, теперь его голос будет мерещиться ей постоянно. Так уже было после его исчезновения: каждый мужской силуэт казался ей до боли знакомым, она несколько раз порывалась преследовать совершенно посторонних людей, обознавшись на улице, с учащенным сердцебиением вскрывала послания, принесенные незнакомыми совами. Не хватало только галлюцинаций — вот над этим бы Вард посмеялся с особой жестокостью.

— Тетушка немного подпортила холст моей матери, иначе я бы непременно заговорил с тобой, Эви, — галлюцинация оказалась настойчивой. — Но так даже лучше. Ежедневных бесед с Сириусом я точно не перенесу.

Эвита резко развернулась. Голос отчетливо доносился от огромного старого зеркала на стене. С трудом сдерживая дрожь, она приблизилась и зажала рот рукой, чтобы не закричать.

Регулус, ничуть не изменившийся за эти годы, смотрел на нее и по-мальчишески улыбался.

— Теперь пробираться в твою спальню стало еще проще, чем пятнадцать лет назад, — с ухмылкой заметил он. — Мой братец от зависти бы удавился.

— Это правда ты? — жалобно уточнила Эвита. — Или я все-таки сошла с ума?

— Ты сошла с ума, если все, что рассказал Сириус, правда, и все эти годы ты надеялась на мое возвращение, — серьезно отозвался Регулус. — Ты могла бы устроить свою жизнь.

— Каким образом? — Эвита невесело рассмеялась. — Мой муж осужден пожизненно. Я ни на секунду не поверила в инициативу Карактакуса. Таким бедолагам, как Сириус, или мелким сошкам это еще может помочь. Но не в нашем случае. Не нам.

Она снова заплакала и подошла ближе к зеркалу, неверяще касаясь рукой холодной поверхности. Так хотелось поверить, что Регулус, стоящий за ее плечом в отражении, настоящий, и обернувшись, она увидит не пустоту своей комнату, а человека, которого ждала так долго.

— Ты все тот же мальчишка, — она постаралась добавить бодрости в свой голос. — Ты ведь призрак, правда? И это она тебя нашла? Госпожа?

— Я сам не знаю, что я, — Регулус пожал плечами. — Некоторые говорят, что я умер. Тетя считает, что пока мне будет лучше в зеркалах, в ее владениях. Я чувствую себя… наверно, как обычно. Как будто проснулся после долгого сна. Повелитель меня нашел.

— Сам, лично? — Эвита удивленно распахнула глаза. — Не ожидала от него. Что ты тогда натворил, когда исчез?

— Вмешался не в свое дело, — Регулус раздраженно поморщился. — Возомнил себя спасителем мира. У нас с Повелителем оставалось незаконченное дело. Поэтому он меня и разыскал. Знаешь, я сам себе кое-в-чем поклялся. Глядя назад, думаю, что клятва и удерживала меня в живых до сегодняшнего дня. Повелитель сказал, что мы в расчете. А несколько дней назад я выяснил, что это не так, вот только Повелитель пока ничего не знает.

— Неужели, — Эвита нахмурилась, пытаясь представить реакцию Тома Сандерса, и не нашлась с ответом. Этот юноша был непредсказуем — она до сих пор ощущала на себе последствия его проклятия, — и он же, если верить дочери, мог быть хорошим и верным другом, любящим сыном и вполне ординарным на вид мальчишкой. — И ты думаешь сказать ему?

— Тетя считает, что сделать это следует в правильный момент, иначе Повелитель снова наломает дров, — Регулус, спрятав руки в карманы, качнулся на мысках. — Это касается Гарри Поттера.

— Гарри Поттер — всего лишь легенда, сказка для отвлечения внимания, — улыбнулась Эвита. — Пока Дамблдор и его подпевалы верят в Поттера, они не обращают внимания на истинного Темного Лорда.

— Гарри Поттер не так прост, — возразил Регулус. — Ты знаешь, что это он помог мне из инфернала стать разумным отражением, иначе я бы не разговаривал с тобой сегодня? И сделал это, всего лишь протянув мне руку?

— Следуя подсказкам Госпожи, конечно же? — фыркнула Эвита. — Это не делает его особенным. Даже из сквиба под руководством мудрого наставника можно сделать Мерлина.

— То, что сделал Поттер, Госпожа бы сделать не смогла, — покачал головой Регулус. — Знаешь, по ту сторону зеркал многое выглядит иначе. Люди, их поступки… их магия… А потом я осознал еще одно преимущество жизни портрета. Все, не задумываясь, обсуждают рядом с тобой свои секреты. Вчера Сириус и его невеста допоздна засиделись в библиотеке. Они говорили о Поттере. И их наблюдения слишком совпадают с моими.

— Что это значит? — Эвита нахмурилась. — Только не говори, что Темный Лорд — все-таки Поттер, а Сандерс все это время водил нас за нос?

— Темный Лорд — Сандерс, — мрачно проговорил Регулус. — А Поттер — его хоркрукс. Живой хоркрукс, а потому представляет большую ценность для Повелителя.

Эвита замерла на месте. О магии, упомянутой Регулусом, она знала лишь понаслышке, справедливо полагая, что существуют на свете такие чары и ритуалы, которыми лучше никогда не интересоваться, даже чисто теоретически.

— Час от часу не легче, — прошептала она. — И Темный Лорд ни о чем не догадывается?

— Мне сложно судить, — вздохнул Регулус. — Живые хоркруксы ненадежны, но Поттер, кажется, все еще осознает себя и свободно распоряжается своей волей. А Повелитель не торопится от него избавляться, хотя заверил меня в том, что намерен ликвидировать свои хоркруксы.

— Так Поттер еще и не единственный? — Эвита прикрыла глаза в немом ужасе. — Я не знаю, восхищаться ли мне им или падать в обморок. По всем законам магии он уже должен был обезуметь и разрушить самого себя.

— А разве не это мы наблюдали накануне его падения? — усмехнулся Регулус. — Повелитель нашел таки способ обмануть смерть. Когда хоркруксы не сработали, он родился заново, и тетушка, как я успел понять, приложила к этому руку. Обе тетушки.

— Значит, придется присматривать краем глаза и за Поттером, — философски заметила Эвита. — Впрочем, он и так ни на секунду не позволяет о себе забыть… Неужели он стоял рядом с тобой в этом зеркале? — ее тон вдруг изменился — в нем снова появились нотки надежды. — Это означает, что живой человек тоже может оказаться в этом мире, мире зазеркалья?

Лицо Регулуса потемнело. Идея Эвиты определенно не казалась ему удачной.

— Теперь мы принадлежим разным мирам, Эви. Ты должна сосредоточиться на своей жизни.

— Моя жизнь принадлежит Темному Лорду, — Эвита дерзко вскинула подбородок. — Так же, как и твоя. Никакая смерть, никакой апокалипсис этого не изменят. Но если среди всей этой боли остается место для светлых воспоминаний, в моем случае они всегда были связаны только с тобой.

— Знаешь, когда-то я хотел убить Варда, — Регулус снова улыбнулся. — И думал, что ничто и никто не встанут между нами. Но теперь в этой реальности мне места нет. Теперь для меня имеет значение только моя клятва.

— Если ты знал о хоркруксах, видимо, ты поклялся их уничтожить, — проницательно заметила Эвита. — Это так на тебя похоже. Ты хочешь, чтобы Повелитель исчез навсегда?

— Тот Повелитель, смерти которого я так желал, действительно исчез навсегда, — отозвался Регулус. — И если из его нового воплощения может выйти то, о чем мы все мечтали, я бы хотел иметь к этому отношение. И вместо того, чтобы пытаться уничтожить хоркрукс, мой долг — помочь его сохранить. У Поттера слишком много врагов и определенно недостает понимания.

— Значит, теперь ты будешь заботиться о Поттере? — Эвита горько хмыкнула. — А как же я? Ты мне нужен, Рег. Очень нужен.

— Тебе давно уже никто не нужен, Эви, — Регулус отвернулся. — Но я всегда буду рядом, если ты позовешь. Ты и сама об этом знаешь.

Эвита долго сидела в пустой комнате, гипнотизируя взглядом опустевшее зеркало. Воссоединение с возлюбленным все же состоялось, и от осознания этого хотелось рыдать в голос.

От погружения в мрачные мысли ее спас внезапно оживший камин. Не многие знакомые осмеливались беспокоить Эвиту Кортасар именно таким образом, и она тут же подобралась и напряглась, не ожидая более хороших новостей.

— Невыносимо видеть, как блистательная госпожа Селвин предается пороку уныния, — промурлыкал Уолден Макнейр, как только она открыла ему доступ. — Вы должны подавать нам пример стойкости, Эвита. Ваш супруг верит в Вашу силу.

— Макнейр, вы в своем репертуаре, — Эвита против воли фыркнула. — Чем обязана столь приятной встрече?

— Люциус сказал, ты посвящена в наши планы, — Макнейр щурился, как объевшийся сметаны кот. — Ни за что не угадаешь, кто дал о себе знать этим вечером.

— Регулус Блэк? — наугад бросила Эвита, но Макнейр лишь изумленно приподнял бровь.

— Благодарю, мне уже хватило вернувшихся с того света в лице собственной ныне покойной жены. Нет, я имею в виду Темного Лорда. Он пожелал со мной увидеться. Мы с Джеммой, как бы безумно это ни звучало, ждем его на ланч.

— Ланч с Темным Лордом, — Эвиту уже ничто не могло удивить. — Что же, желаю удачи. Постарайтесь его не злить. Его Круциатусы по-прежнему очень болезненны.

— Надеюсь, обойдется без крайних мер, — искренне пожелал Макнейр. — Видишь ли, Эвита, Повелителя с некоторых пор очень интересуют мои дети.

* * *

Сириус Блэк искренне полагал, что ничего хуже Азкабана в его жизни приключиться уже не может, и коль скоро справедливость восторжествовала и его доброе имя восстановлено, он может с чистой совестью броситься наверстывать упущенное и предаться всем возможным порокам. Очень скоро выяснилось, что пороки сами по себе интереса для него не представляют: школьные приятели выросли и завели собственные семьи, обзаводиться новыми, находящими какие-то особые выгоды в дружбе с крестным самого Гарри Поттера было чревато, а развлекаться одному — довольно таки скучно. Возвращаться на работу в аврорат Сириус ни на каких условиях не желал — впрочем, его и не приглашали. Ничего другого делать он не умел.

В этот непростой момент Мэдди внезапно и начала играть в его жизни особенную роль, совершив, казалось бы, невозможное: Сириус, наконец-то, увидел неоспоримые преимущества в том образе жизни, к которому его так неудачно пыталась подготовить леди Вальбурга. И надо же было такому случиться, что именно в этот момент судьба в лице его лучшей подруги решила спутать все карты и поставить его перед необходимостью решения задачи, с которой не факт, что справились бы даже маги уровня Дамблдора. К слову, привлекать к этому делу Дамблдора Сириус тоже не мог. Вряд ли Верховного Чародея Визенгамота обрадовала бы новость о том, что враг всего волшебного мира не повержен и, возможно, готовит триумфальное возвращение при помощи его крестника.

Мэдди считала, что его тревоги преувеличены. Если за столько лет беспокойный дух Темного Лорда никак не заявил о себе, вполне возможно, что осколок души погиб или был поглощен более сильной личностью Гарри. До сих пор в истории не были зафиксированы случаи создания живых хоркруксов, если не принимать во внимание легенды, которые Аврора собирала для Амбридж.

— Мистер Блэк, а вы были знакомы с мамой Табиты?

Своим вопросом Невилл застал его врасплох. Сейчас Сириусу тяжело давались светские беседы: самой приятной дружеской встрече он бы предпочел еще несколько часов работы в библиотеке. Иногда он по-настоящему сердился на мать: стоило ли собирать такую обширную коллекцию колдовских книг, если ни одна из них не в состоянии ответить на его вопрос и спасти его крестника, если не от Темного Лорда, то от многочисленных врагов последнего, которые ни за что не позволят его душе существовать где-либо в любом виде.

И все же Сириус не мог не присутствовать сейчас в поместье Лонгботтомов. Фрэнк, Алиса и еще, пожалуй, Ремус были его единственными друзьями из прошлой жизни. В память о тех, кого уже не было рядом, он был обязан отдавать дань уважения этой дружбе. Сегодня Геката Дагворт-Грейнджер снова осматривала своих самых непростых пациентов, а Сириус терпеливо ожидал результатов в компании их сына, несостоявшегося чемпиона Хогвартса.

— Мы одна семья, — он так и не смог посмотреть мальчику в глаза. — Конечно, был.

— Расскажите про нее? — Невилл не сдавался. — Мне важно знать.

— Ее смерть стала ударом для всех, — Сириус прикрыл глаза, вспоминая. — Даже моя матушка плакала. Талита была доброй, мягкой, отзывчивой. Насчет ее дара я мало что понимал. Считал все это девчоночьими глупостями. Да, ты же знаешь Аврору, мою подругу… профессора Синистру.

Невилл невольно поежился, вызывая у Сириуса улыбку. До сих пор ему трудно поверить, что Аврора с успехом может бросить вызов Нюниусу по части наведения ужаса на студентов.

— Так вот, Аврора всегда была прирожденным ученым. И ее страшно бесило, что ее любимые звезды кто-то может использовать, как инструмент для прорицаний. Сколько раз она заводила разговор о том, что пророчества Талиты касаются слишком отдаленного будущего, потому их и невозможно проверить… Многие так считали.

— А вы? — Невилл пристально посмотрел ему в глаза. — Вы ей верили?

— Мне она никогда ничего не предсказывала, — покривил душой Сириус. Талита действительно не спешила разглашать тайны прошлого, но всегда разговаривал с ним с какой-то затаенной жалостью. В Азкабане Сириус не раз вспоминал этот взгляд — и был почти уверена, что она знала. Каким-то непостижимым образом знала и никак не могла изменить. Он бы ни за что не пожелал идти по жизни с такой ношей.

— Когда меня похитили, они говорили о тете Талите, много говорили. И Барти Крауч, и Каро. Будто бы это мой папа ее убил, — ресницы Невилла чуть задрожали. Сириус тяжело вздохнул. И почему это он должен вести с мальчиком подобные разговоры? Неужели Энид никогда не объясняла ему?

— Фрэнк был аврором, — попытался он смягчить формулировки. — Он был при исполнении. Иллирий и Талита служили Тому-кого-нельзя-называть. Выбора не было. Они сражались. Таков был приказ министра. К тому же, проклятие, поразившее Талиту, выпустил не Фрэнк.

— Но она была его кузиной, — возразил Невилл. — Я бы не смог убить Табиту, кому бы она ни служила. И не смог бы сражаться плечом к плечу с тем, кто попытался бы совершить такое.

Возразить на это Сириусу было нечего. Невилл сильно отличался от всей своей семьи. Точно так же, будучи другом Гарри, он не смог бы навредить ему, даже если бы узнал о нем страшную правду.

Что там говорить, Сириус и сам не смог бы. И сейчас им руководила одна мысль — защитить крестника любой ценой. А время не оставляло пространства для маневра — по словам Авроры, признания великанши Амриты слышали слишком многие, чтобы информация осталась только между ними.

— Я пытался спрашивать папу, вы знаете? — Невилл виновато потупился. — А ему плохо стало. Я думал, дядя Элджи меня не пощадит, так он разозлился. А целитель Геката сказала, что это знак прогресса. Что только то, что способно чувствовать боль, не мертво.

— С этим не поспоришь, — пожал плечами Сириус. — Геката — один из лучших известных мне целителей, и она всегда была очень близка к вашей семье. Честно говоря, я не ожидал, что она согласится помочь Фрэнку. Именно по озвученным тобой причинам. Энид еще была студенткой, когда они подружились.

— Она не любит вспоминать про те времена, — Невилл ссутулился. — Дядя Элджи, бывает, вспомнит, если выпьет, и каждый раз получает за это по шее. А вот про тетю Талиту они никогда не вспоминают. Ни они, ни другие их дети или внуки. Не то что бы я часто с ними виделся…

— Послушай, смерть близкого человека каждый переживает по-своему, — попытался растолковать ему Сириус. — Я сам несколько дней назад во второй раз потерял брата. Энид я, конечно, ангелом не считаю, но думаю, она поступает правильно, отказавшись от мести и сосредоточившись на живых. На Табите, на тебе. Талите она уже ничем не поможет, вам — другое дело.

— Она уехала и оставила меня с бабушкой Августой, — удрученно возразил Невилл. — А еще с родителями, которые ничего обо мне не знают, а я ничего не знаю о них. Я не понимаю, что с ними делать, Сириус. Я думал, все лето после турнира я буду тренироваться с Табитой в чарах и переписываться с Ханной, слушать, как дядя Элджи ругает министра, а тетя Энид принимает в поместье своих странных подруг. А сейчас все они в Африке, а я с утра до вечера чувствую себя виноватым. Это говорит о том, что я ужасный человек?

Сириус подумал, что его посещали похожие мысли после того, как детектив Сандерс доставил в его дом совершенно неадекватного Регулуса, и ободряюще сжал плечо мальчика, внезапно решившего излить именно ему свою душу.

— Это говорит о том, что ты нормальный человек, нормальный подросток. И ты должен продолжать вести нормальную жизнь, общаться с друзьями, встречаться со своей подружкой. И вместе с тем — воспользоваться возможностью получше узнать своих родителей. Не нужно становиться их сиделкой, им нужен сын, а не еще один целитель. И не слушай Августу, она вечно всем недовольна.

— Она боится, — Невилл вздохнул. — Что нам будут мстить за тетю Талиту. Говорит, что для папы безопаснее было бы оставаться в Мунго.

— С равным успехом можно заявить, что мне было бы безопаснее оставаться в Азкабане, — разозлился Сириус. — Говорю же, Августа давно выжила из ума. Твои опекуны — первые, в чьих интересах было бы за что-то Фрэнку мстить, но, как видишь, они этого не сделали. И что бы там ни говорила тебе Каро, поверь моему опыту, трагическая судьба Талиты — последнее, что ее беспокоило. Они даже подругами никогда не были.

— Правда? — Невилл слабо улыбнулся. Сириус немного искусственно рассмеялся.

— Каро любую девушку в радиусе десяти километров воспринимала как потенциальную соперницу. Забудь обо всем, что она тебе наплела. О, а вот и наша дорогая Геката!

— Целитель Геката, попрошу без фамильярностей, мистер Блэк, — ведьма чопорно поджала губы, хотя глаза ее торжествующе блестели. — Невилл, ваши родители меня сегодня очень порадовали. Если дело так дальше пойдет, ваша мама совсем скоро сможет практиковать простейшую магию.

Лицо Невилла озарилось неподдельной радостью. Сириус и сам почувствовал, что у него прибавилось сил: уж если удалось спасти Алису и вытянуть ее из долгих лет мрачного забытья, неужели его крестник не заслужил хотя бы толики подобной удачи?

Геката будто бы разглядела что-то новое в его тяжелом взгляде.

— Здесь последующие указания, которые я попрошу вас передать Августе, — она протянула Невиллу небольшой свиток, перетянутый синей лентой с бронзовой каймой. — Ваш отец хотел вас видеть. Думаю, сейчас уместно не пренебрегать его просьбами. Можете меня не провожать.

— Благодарю, целитель Геката, — Невилл порывисто сжал ее руку и поспешил в комнату родителей. Сириус, как того и желал, остался с ней один на один, вот только слова как будто застряли у него в горле.

— Я догадываюсь, зачем вы здесь, — Геката решила действовать на опережение. — Мой ответ — нет. Я не беру пациентов. Случай Лонгботтомов — исключительный.

— Так вы знали? — глаза Сириуса неверяще расширились. Геката пожала плечами.

— Знала ли я, что ваш дядюшка-сквиб уже долгие годы обживает палату в Мунго? Конечно, я же сотрудник клиники.

Сириус усмехнулся — впервые на его памяти Геката ошиблась.

— А я не о дядюшке Мариусе пришел поговорить. А о своем крестнике. Вы ведь осматривали его после дуэли с Драко Малфоем?

— Я осматривала? — Геката нахмурилась, будто воспоминания давались ей с большим трудом. — Ах да, конечно. Там была еще эта девочка, талантливый менталист.

— Оставим пока девочку, — жестко оборвал ее Сириус. — Я бы хотел, чтобы вы снова его обследовали. Настолько срочно, насколько это возможно. Речь идет о жизни и смерти, целитель Геката.

— Мистер Поттер тяжело болен? — изумилась Геката. — Странно, по итогам прошлого осмотра он показался мне здоровым и жизнерадостным молодым человеком.

— Не показался, — возразил Сириус. — Вот только потом вам стерли память, и хотел бы я знать, кого отблагодарить за это вмешательство.

— Вы бросаетесь опасными утверждениями, мой дорогой, — Геката растерянно потерла виски. — По-вашему, я бы такое допустила?

— Вы не всесильны, целитель Геката, — вздохнул Сириус. — И если увидев моего крестника, вы скажете, что я нафантазировал невесть чего, как сверх-опекающий родитель, обещаю взять свои обвинения обратно и принести вам извинения.

— Да о каких извинениях речь, Сириус, — Геката торопливо надела верхнюю мантию. — Если вы опасаетесь за жизнь крестника, вы должны немедленно доставить его к целителям. Что за блажь дожидаться именно меня?

— Есть вещи, которые можем понять только мы с вами, целитель Геката, — Сириус посмотрел ей прямо в глаза. — Только люди нашего круга. И из них лишь вы связаны тайной целителя.

— Считайте, вы меня заинтриговали, — сдержанно кивнула Геката. — Молодой человек знает о своем предполагаемом недуге?

— Нет и пока что не должен, — ответил Сириус. — Мне и самому ложь не по душе, но нам придется устроить небольшой спектакль.

* * *

Джемма несколько раз обошла гостиную, в которой они планировали принимать Тома Сандерса, чтобы убедиться в том, что все выглядит идеально. В известной степени она сейчас копировала поведение собственной матери — Глория всегда была ответственной за организацию вот таких полуофициальных встреч, на которых, порой, решалось куда больше важных вопросов, нежели в кулуарах министерства магии. И хотя всей ее природе претила роль безмолвной тени Уолдена, в данном случае единственным благоразумным поведением было бы поддерживать светскую беседу по мере необходимости и не демонстрировать излишне свои амбиции.

Уолден потягивал зелье, составом которого Джемма предпочла не интересоваться, и казался настолько невозмутимым, словно в его дом в порядке вещей наведывались темные лорды. О своей роли во время прошлого витка войны он рассказывал скупо, и тогда Волдеморт, хоть и выделял Уолдена из числа своих многочисленных последователей, в особняке его появлялся нечасто, отдавая предпочтение таким влиятельным семьям, как Розье, Малфои и Лестрейнджи.

— Ты нервничаешь, — заметил он, когда Джемма в очередной раз переложила стопку книг с одной полки на другую и поправила вышитую салфетку на комоде. — Тебе придется принять его правила игры. Теперь он предпочитает вести себя, как обычный подросток.

— Мне страшно, когда я задумываюсь о том, что скрывается за маской обычного подростка, — пожала плечами Джемма. — Возможно, мне проще было бы разговаривать с Поттером. Его я помню первокурсником, знаю, чего от него ожидать. А этот юноша для меня загадка.

— Тогда подумай о том, что мне предстоит не только убедить его в нашей лояльности, но еще и защитить моих детей, — нахмурился Уолден. — Не то что бы им что-то грозило под опекой Шайлих. Вот только я подозреваю, именно до нее он на этот раз и хочет добраться.

— А что, если он скажет все отменить? — Джемма все же не выдержала и задала главный мучающий ее вопрос. — Дело с василиском так замечательно складывалось, удалось договориться с министерством, гарантировать невмешательство леди Гвендолин, а после экспедиции Сесила все вдруг пошло наперекосяк! Этот болван даже не в состоянии объяснить, что произошло с ним в лесу! По всему выходит, что они, вместо того, чтобы искать логово монстра, играли в кошки-мышки с огромной змеей! Кстати, я ее видела в ашраме.

— Эта змея принадлежит Повелителю, — Уолден поморщился. — Известная в определенных кругах тварь по имени Нагайна. Повелитель назвал ее в память о какой-то девице, которая вроде бы тоже умела превращаться в змею…

— Значит, он уже в курсе того, о чем рассказала нам Амрита, — кивнула Джемма. — Теперь я еще больше боюсь того, о чем он может нас попросить.

— Уклониться мы не можем, — развел руками Уолден. — Если кем-то придется пожертвовать, я предпочту, чтобы это был Поттер, а не мои дети.

— Думаешь, он захочет убить его? — Джемма на миг замерла. — Нет, это не имеет смысла. Если Поттер, в какой-то степени, его новое воплощение… или якорь… Зачем его уничтожать?

— Ты же сама принесла мне почитать эти истории о частицах Шивы, — невозмутимо возразил Уолден. — Тот недолго колебался, прежде чем уничтожить шиванджей, что перестали выполнять свою роль.

— В чем же роль Поттера? — внимательно посмотрела на него Джемма. — Если допустить, что в прошлый раз Темный Лорд не пытался его убить, а хотел провести ритуал, по каким-то причинам вышедший из-под контроля… Почему именно этот мальчишка важен? Полукровка, сын Джеймса Поттера, который, если верить воспоминаниям очевидцев, никакими редкими талантами не выделялся…

— Надеюсь, ты понимаешь, что мы не можем устроить Повелителю допрос с пристрастием? — Уолден хмыкнул. — Во всяком случае, я не могу. Ты в наших кругах человек новый, в верности ему не клялась, Метку не принимала. Возможно, он оценит твою непосредственность.

— Как это напоминает школу, — Джемма невесело скривилась. — Только там мы Табите отводили роль гласа справедливости. И, кажется, не было такой вещи, которую она бы постеснялась заявить учителю, оставаясь при этом безнаказанной.

— Мисс Меррисот неподражаема, но ее Повелителю лучше пока не представлять, — похоже, Уолдену стало неуютно от одной только мысли о знакомстве Сандерса и Табиты. — Эта юная леди так не похожа на родителей, что возникают кощунственные вопросы о супружеской верности ее матери.

— Странно требовать от Табиты сходства с женщиной, которую, спасибо нашему доблестному аврорату, она практически не знала, — ощетинилась Джемма. — Как бы то ни было, прямолинейности и честности ей не занимать.

— Равно как и тебе, — Уолден мягко улыбнулся. — Наш старый приятель, которому довелось встретиться с Повелителем за бокалом тропического коктейля, — известный наглец, но в ходе той встречи наглость эта лишь сыграла ему на руку. Молодость, Джемма, имеет неоспоримые преимущества. В этом возрасте еще отвратительны лицемеры.

Джемма могла бы поспорить с этим заявлением, вспомнив некоторых бывших коллег из министерства или знакомых по Хогвартсу, но негромкий стук в дверь резко и оглушительно отозвался в ее сердце. Уолден торопливо отставил в сторону бокал с зельем и неестественно выпрямился. Нет, ее даже самой профессиональной актерской игрой не обманешь — встречи с Темным Лордом он боялся не меньше ее. И открывать дверь, судя по всему, придется именно ей на правах хозяйки дома.

— Добрый день, — юноша, стоявший на пороге, совершенно не производил впечатления вернувшегося с того света хтонического зла. — Джемма, верно? Рад, наконец-то, с тобой познакомиться.

Джемма механически кивнула, не сводя возмущенного взгляда со спутницы Лорда. Право, если бы она могла представить, что Сандерс приведет с собой одну из ближайших ее подруг, она куда лучше подготовилась бы к этому разговору. Но как же этой негодяйке удалось подобраться так близко к Волдеморту?

— Знаю, вы хорошо знакомы с Вивиан Селвин, — Сандерс явно наслаждался ее растерянностью. — Я взял на себя смелость предложить ей присоединиться к нашему ланчу, тем более, что она все равно собиралась в Хогсмид, чтобы навестить сестру. Элейна Уоррингтон ведь ваша соседка?

— Добро пожаловать в наш дом, — Джемма с трудом изобразила доброжелательную улыбку. — Простите, как я могу обращаться к вам?

— Том, конечно, — Сандерс удивленно пожал плечами. — Я столько слышал о тебе от Вивиан и от отца, Джемма, что мне кажется, будто мы уже давно знакомы.

— Чудесно, что это, наконец, произошло в реальности, — Джемма спохватилась, осознав, что до сих пор не пригласила гостей войти. — Пожалуйста, располагайтесь. Уолден ждет вас в гостиной.

Да уж, не при таких обстоятельствах она рассчитывала впервые пригласить Вивиан к себе в гости. Цепкий взгляд подруги молниеносно отмечал несовершенства и промахи, и, нет никаких сомнений, уже этим вечером жизнь Джеммы станет предметом детального обсуждения не только в семье Селвин, но и среди всех, кто с ними связан.

— Так когда именно вы планируете свадьбу? — ангельским голоском осведомилась Вивиан, еще раз подтверждая правильность выводов Джеммы.

Том держался настолько дружелюбно, насколько можно ожидать от пятнадцатилетнего подростка, совершенно по-магловски пожал руку Уолдену, отказался от вина, отдавая предпочтение газировке, и всерьез принялся расспрашивать Джемму о том, нравится ли ей тихая и размеренная жизнь в Хогсмиде. Стараясь не выдавать изумления, она с уважением высказалась о леди-мэре, предположила, что последние события прямо ведут к восстановлению влияния ковена, и, не удержавшись, напомнила Лорду о том, что число ее соседей недавно пополнилось четой Снайд, выпущенной из Азкабана вследствие многолетней борьбы их дочери. Том заинтересовался.

— Мерула училась на несколько курсов старше меня, — рассказала Джемма. — Чуть ли не с первого года взяла курс на профессию ликвидатора проклятий. Добилась больших успехов, получила награду за заслуги перед школой, говорят даже, сделала какое-то важное открытие.

— Об освобождении Снайдов многие ходатайствовали, — подтвердил Уолден. — Люциус приложил все усилия, чтобы их вытянуть, Мерула когда-то оказала ему услугу. Бэрк подключился, а в свете дела Блэка это было совсем легко. Скажу прямо, на пожизненное Снайды не заработали.

— Брат Сесила Ли тоже был освобожден совсем недавно, — заметила Джемма. — Он теперь в своем имении, правда, всеми делами там заправляет сын. А Снайды уже неплохо освоились. Мерула навещает их при первой возможности… все остальное время она раскапывает гробницы то в Африке, то в Южной Америке. Часто видится там с Пенелопой, нашей бывшей старостой.

— Гермиона мне говорила об этом, она тоже общается с мисс Кристалл, — неожиданно признался Том. — Я не придал значения. Выходит, это дочка Патрика и Бельвины… Я бы хотел увидеть их.

— Только с Бельвиной… поосторожнее, — не слишком уверенно посоветовал ему Уолден. — Она на зельях… но до сих пор впадает в чрезмерное воодушевление, если кто-то или что-то напоминает ей о старых временах.

Том мрачно кивнул. До сих пор вопрос его истинной личности они дипломатично обходили стороной, но этот танец королевских кобр не мог длиться вечно.

— Джемма, как обстоят дела с василиском? — внезапно и без предисловий поинтересовался Темный Лорд. — Ты ведь стоишь за этой историей, так?

Вот и настал момент истины. Джемма кожей чувствовала встревоженный взгляд Уолдена, но не могла заставить себя повернуться к нему. Сейчас ей предстояло дать самостоятельный ответ, не обманываясь невинным видом мальчика, сидящего перед ней.

— Василиск опасен, даже когда скрывается в дебрях леса, — каким-то чудом голос ее не дрожал. — Он продолжает питаться магией своих выживших жертв. От него пострадала, например, Грейнджер, которую ты упомянул. Леди Гвендолин только рада избавиться от такого опасного соседа, но не хочет, чтобы ее потом обвинили в ликвидации редкого магического существа. Она предпочитает, чтобы грязную работу выполнили люди министерства.

— Министерство тоже не хочет марать руки, поэтому и дало добро бездарности Сесилу, который даже с Фенриром не смог совладать, — презрительно хмыкнул Том. — Моя змея наблюдала за ним в действии, немного погоняла его по лесу… возможно, переусердствовала. Не исключено, что вам придется взять правосудие в свои руки. Разве у тебя, Уолден, не возникало ощущения, что ты засиделся без работы?

Уолден озадаченно моргнул.

— Я хотел бы уточнить, мой Лорд…

— Том, Уолден, — Сандерс повелительно вскинул руку. — Том.

— Прошу прощения, Том, — эти слова явно давались Уолдену непросто. — Я хотел бы уточнить: вы поддерживаете инициативу Джеммы?

— Разумеется, — Том пожал плечами. — Гермиона — мой друг. Я не желаю ей смерти.

— Но василиск, если верить легенде, принадлежал вашему предку, Основателю нашего факультета, — прошептала Джемма. Не такой реакции она ждала от Темного Лорда.

— По задумке Слизерина, василиск должен был стать фамильяром его наследников, — пояснил Том. — Но затем планы его изменились, он покинул замок, покинул королевство, проклял тех потомков, что решат связать свою судьбу с Хогвартсом. Связь была разорвана столетия назад. Я думал о том, чтобы ее восстановить, но Король Змей рассудил иначе и решил, тем самым, свою судьбу.

— Вы предлагаете мне непростую задачу, Том, — Уолден рассмеялся. — Макнейры — потомственные охотники, но мои предки не могут похвастаться тем, что ходили на василиска. Никто из ныне живущих в Британии волшебников не может.

— Я не буду присутствовать при этом по ряду причин, — ответил Том. — Но мою поддержку в нужный момент ты получишь, не сомневайся.

— А что делать с остальными змеями? — растерянно спросила Джемма. — Они не попытаются защитить своего Короля?

— Из того, что я успел понять, они уже достаточно насладились прелестями жизни при абсолютной монархии, — усмехнулся Том. — Змей предоставьте мне. В моем окружении недавно появилось целых три одаренных волшебницы, желающих исследовать их язык и магию. Мне же будет гораздо спокойнее, если в лесу, где Филлис Сакс и ее подруги проводят свои опыты, не будет ползать тысячелетний змей со смертоносным взглядом. Было большой глупостью освободить его.

— А как быть с… — начал было Уолден, но Том, словно прочитав его мысли, прервал его ленивым кивком головы.

— Половину ингредиентов можешь оставить себе, за исключением клыков и яда. Поскольку ты не зельевар и не ассасин, ценности они для тебя не представляют. Соглашение заключим по всем правилам.

Джемма и Уолден быстро переглянулись и синхронно кивнули. Расслабляться было рано — едва ли Темный Лорд удостоил их своим визитом, чтобы поговорить о будущем василиска.

— Однако, прежде чем ты приступишь к выполнению моего поручения, — вкрадчиво начал Том, подтверждая их подозрения, — я бы хотел попросить тебя об одном одолжении.

— Какие могут быть разговоры, Том, — Уолден, уже приступивший к мысленному подсчету грядущей прибыли, был готов обещать Лорду все на свете. — Чем я могу быть полезен?

— Мне нужен один день твоего времени, — улыбнулся Том. — А также времени твоей очаровательной невесты.

— Что нужно сделать? — тихо спросил Уолден, уже зная ответ.

— Поехать в Норвегию, — развел руками Том. — Думаю, общество не будет удивлено желанием Джеммы познакомиться с твоими детьми. Вы ведь теперь как-никак одна семья. Точнее, совсем скоро станете ею.

— Это непросто будет устроить, — нахмурился Уолден. — Дети находятся на попечении Фоули. Я не уверен, что после всего, что натворила Каро, леди Шайлих одобрит мое появление в их жизни. Будь все иначе, мы бы отправились туда, не дожидаясь вашей просьбы.

— Не из железа ведь сердце леди Фоули, не так ли? — криво усмехнулся Том. — Уверен, отец, тоскующий по детям, только что переживший трагическую гибель их матери, сумеет подобрать правильные слова. А когда вам удастся добиться разрешения на этот визит, я был бы рад, если бы в образе Джеммы вас сопровождала моя подруга Вивиан.

Джемма чуть не подавилась соком. До сих пор хранившая молчание Селвин виновато улыбнулась — похоже, она не была в восторге от идеи Тома, но выбора ей не оставили. Что же, во всяком случае, теперь стало ясно, для чего Сандерс вообще ее пригласил.

— Вивиан отдает себе отчет в том, что если леди Фоули раскусит ее актерскую игру, даже я не смогу гарантировать ее безопасность? — спросил Макнейр. Глаза Тома сверкнули.

— Герой, бесстрашно идущий в бой против василиска, не может бояться пожилую ведьму, почтенную мать семейства. Я уверен как в тебе, так и в Вивиан. А чтобы Джемма в твое отсутствие не скучала, заранее скажу, что ее аналитический ум пригодится мне здесь, в Лондоне.

— Неужели? — только и могла сказать Джемма. Где-то на подсознательном уровне билась странная мысль о нелогичности происходящего: как это они, взрослые маги, оказались вдруг в услужении у этого выросшего среди магглов мальчишки? И возможно ли найти в себе силы ответить на его просьбы отказом?

— Я собираюсь навестить Отдел Тайн, — бесхитростно признался Том. — Люциус взялся устроить это без свидетелей. И необходима для этого ты. Кажется, в Отделе Тайн хранится несколько артефактов авторства семьи Фарли?

— В самом деле, но это очень дальние родственники… — начала было Джемма. Том ухмыльнулся.

— Вот и отличный повод познакомиться с историей семьи.

Джемма на мгновение прикрыла глаза. Нет, в самом деле, в его речи даже не звучит вопросительных интонаций.

Может быть, им еще предстоит пожалеть о том, что Темным Лордом оказался не Поттер.

Кстати, о Поттере.

— Том, то, о чем я хочу сказать, совсем скоро станет секретом Полишинеля, — вздохнула она. — Предсказания великанши Амриты расходятся быстрее, чем гороскоп в “Еженедельном пророке”. Это касается Гарри Поттера.

Том устало прикрыл глаза рукой.

— Разумеется, — пробормотал он. — Это всегда касается Гарри Поттера.

* * *

Такси высадило Андреа в нескольких минутах ходьбы от особняка Финч-Флетчли, и она с удовольствием прогулялась по улице, подставляя лицо обжигающим лучам июльского солнца. С погодой этим летом повезло, и больше всего хотелось дождаться отпуска и всей семьей сорваться к маме в Испанию, подальше от неприятностей и пугающих новостей.

После того, как Даррен поведал ей о печальной судьбе Регулуса Блэка, Андреа не уставала благодарить Бога за то, что Том сохраняет здравомыслие и держит дистанцию между собой и всем, что связано с волшебниками и магией. Невозможно было поверить в то, что молодой человек немногим старше ее собственного сына волей судьбы превратился в бездушного монстра, так и не сумевшего выжить в реальном мире и оставшегося в памяти близких лишь молчаливым образом на портрете. Пусть исчезнуть и начать новую жизнь вдали от этих ужасов они не могли, в их силах было выбрать правильную сторону.

Встречи с Констанс также оставляли в ее душе неприятный осадок. Подруга со своей иллюзией причастности к жизни высшего света магического общества напоминала избалованную девочку, не желающую отказываться от глупой и опасной игры ради того, чтобы произвести впечатление на подружек. После их поездки в Италию Андреа еще больше остерегалась Донну Забини, хотя Даррен над ее страхами только посмеивался.

— Энди, дорогая, имей хоть каплю сострадания к несчастной Донне, — шутил он. — Магия — это единственное, что она может противопоставить нашей Конни, иначе та бы ее с потрохами съела.

— Похоже, ты забываешь о том, что мы говорим о женщине, которая, по слухам, прокляла или отравила семерых мужей, — сердито отзывалась Андреа. — Ей достаточно принести старинную на вид бутылку вина и сказать Конни, что оно эльфийское, чтобы та без тени сомнения его выпила.

— Донна же не глупа, — пожимал плечами Даррен. — И не живет в изоляции, вроде тех ведьм из Хогсмида. Ее жизнь напрямую связана с миром магглов. А в мире магглов мертвая Конни может быть куда опаснее живой — и Донна это отлично понимает.

Обычно Андреа лишь качала головой, полагая, что муж, привыкнув постоянно иметь дело с опасностью и даже смертью, начинает их существенно недооценивать. Увы, она и представить себе не могла, что грядущая встреча призвана продемонстрировать ей со всей прямотой, что это именно она не всегда правильно оценивает текущее положение вещей и чрезмерно идеализирует свою далеко не простую подругу.

Отказавшись от чая, Андреа, по своему обыкновению, стала подниматься в детскую, где, по словам горничной, была сейчас Констанс. В доме Билла она давно чувствовала себя, как в своем собственном, — надо отдать должное, и друг ее обладал неограниченным правом приехать к ним в любое время дня и ночи без предупреждения и занять комнату для гостей, случись вдруг такая необходимость. И меньше всего она ожидала стать свидетельницей разговора, не предназначенного для ее ушей.

— … так не разговаривают с леди, — Конни с негодованием отчитывала сына, так что Андреа даже замедлила шаг, раздумывая, не спуститься ли вниз, чтобы не смущать мальчика. — Она не предложила тебе ничего оскорбительного.

— Она предложила мне шпионить за моими друзьями! — неожиданно резко ответил ей Джереми. — Можно подумать, ей сдался маггл в учениках!

— Ты не маггл, не смей себя так называть, — запротестовала Конни. — Тебя должен осмотреть целитель. Это какая-то болезнь.

— То, что вытащила из меня Пернелла Фламель, — точно болезнь, — охотно подтвердил Джереми, а Андреа беззвучно ахнула. — Я такое раньше только в фильмах видел. Об изгнании бесов. Зачем отец принес это домой?

— Это все Саксы, — буквально выплюнула эту фамилию Констанс. — Тони даже с того света не мог не подложить свинью. А Донна-то все знала, ей покоя не давали эти воспоминания. Я думала, там спрятан какой-то компромат, а поди же, частица самого Волдеморта. Интересно, что теперь Фламель намерена с ней делать... Джереми, ты должен написать Пернелле, что передумал.

— Ни за что на свете! — повысил голос мальчик. — Я не вернусь в тот дом. И не вернусь в Хогвартс. Я хочу пойти в нормальную школу, как Том. Он уж точно знает, как отвадить эту ненормальную Фламель.

— Ты ничего не скажешь Тому, ясно? — железным тоном отрезала Конни. — Не смей обсуждать дела семьи с друзьями Джастина. Ты даже Джастину не скажешь, на его молчание я не рассчитываю.

— Я не верю твоим подругам, — Джереми был готов расплакаться. — Я целый год таскал в себе эту гадость, никто даже не заметил. Или дружно сделали вид, что не заметили, как это сделала сама Фламель.

Андреа понимала, что уже успела услышать достаточно, чтобы передать сообщение сыну. Что же, следовало ожидать, что мадам Фламель не выйдет из игры по доброй воле. Такие, как она, привыкшие считать себя нерушимой константой в истории, не отступают и не сдаются. И все же она продолжала слушать, про себя возмущаясь двуличием и наглостью Констанс.

— Джереми, — Конни, чувствуя, что события развиваются не по ее плану, сменила тон на обманчиво-ласковый, — мой дорогой, с каких это пор ты стал вести себя так, будто я тебе враг? Ты знаешь, что я жизнь свою отдать готова, лишь бы ты был счастлив.

— Конечно, мама, — как-то устало отозвался Джереми. — Тогда давай уже согласимся с тем, что Мерлина из меня не получится. Джастин еще может попытаться.

— Сомневаюсь, — Конни хмыкнула. — Ты оказался куда сильнее и упрямее него. Магия — это ведь не только волшебная палочка и внешние атрибуты.

— Профессор Снейп тоже так говорит, — Джереми вздохнул. — Магия — это еще и выбор. А я свой выбор сделал.

— Будем считать, что ты еще немного подумаешь, — сделала вид, что сдалась, Констанс. — А пока что мы с папой подготовим все необходимое для Итона. Один выпавший год — в сущности, не катастрофа.

Затаив дыхание, Андреа поспешила в прямо противоположном направлении от дверей детской. Благоразумнее всего будет дождаться Констанс в ее комнате — ведь горничная видела, как она поднимается по лестнице. Встреча с подругой уже утратила всякий интерес в ее глазах — и что за жалость, что именно сегодня она не взяла с собой золотую подвеску, чтобы немедленно передать сообщение сыну! В этой системе связи существовал только один существенный недостаток: подвески терялись, забывались и оказывались вне досягаемости в самый неподходящий момент. Тому следовало что-то придумать на этот случай.

— И как много ты успела подслушать? — Констанс начала разговор совершенно непредсказуемо, и у Энди тут же появилось тянущее неприятное чувство в области желудка. — Что ты прячешься? Думаешь, я не в курсе, что происходит в моем собственном доме?

— Если между нами нет доверия, Конни, — вздохнула Андреа, — не вижу причины, по которой я должна отвечать на твои вопросы.

— Я мать, — Констанс упрямо вздернула подбородок. — Ты не можешь осуждать меня за желание защитить ребенка.

— Тогда тебе должны быть понятны мои мотивы, — прищурилась Андреа. — Я тоже мать. Том все равно узнает.

— Поступай, как знаешь, — Конни поджала губы. — Только не приходи сюда плакать после того, как навсегда потеряешь сына из-за своей болтливости.

— Я, конечно, понимаю, что мадам Фламель ничем не побрезгует ради исполнения своих планов, — поморщилась Андреа. — На редкость подлая и беспринципная женщина. Но в чем здесь твой интерес, Конни? Ваши отношения с самого начала строились на шантаже, она играла судьбой твоего любимого сына! Из-за того, что случилось в Хогвартсе с ее попустительства, мог погибнуть любой из наших детей! После этого ты ее еще и защищаешь?

— А что ты можешь мне предложить? — внезапно ощетинилась Конни. — Посмотрите только, святая и непогрешимая Андреа Сандерс, живущая в сказочном мире, который создали для нее муж и сын, явилась, чтобы читать мне мораль! Ты хотя бы представляешь себе, под каким колпаком мы находимся с тех пор, как Джастин получил это проклятое письмо из Хогвартса? Да еще и сдружился с твоим сыночком, который сам по себе ходячее проклятие для всех, кто имеет несчастье его знать? Билл, твой якобы лучший друг и названный брат, задыхается, наши жизни нам фактически не принадлежат, я каждый день боюсь получить пулю в лоб за малейшую ошибку, а ты не видишь дальше своего носа!

— Вы сами выбирали, с кем сотрудничать, — разозлилась Андреа. — Даррену приходится не слаще, он рискует жизнью, ведет расследования там, где сдался аврорат, его десятки раз могли убить, а он даже магией не владеет, чтобы защититься! Чем таким рискованным занимался все эти годы Билл? Приезжал на дорогой машине в роскошный кабинет и под запись пересказывал там школьные байки? А ты, тем временем, угощала чаем Донну Забини?

— Ради своих детей я бы угостила чаем самого дьявола! — щеки Констанс раскраснелись. — Выбирали? По-твоему, в нашем положении может быть выбор? Твой сын, моя милая, может разрушить все, над чем мы работали эти годы. И вместо того, чтобы избавиться от Фламель и тех, кто стоит за ней, мы все пустим наши усилия коту под хвост ради амбиций мальчишки, чья душа не сегодня — завтра будет окончательно поглощена личностью Темного Лорда!

— Что за ерунду ты несешь! — возмутилась Андреа, гадая, что могли разболтать Джастин или Донна гораздой на скоропалительные выводы Конни. — Том контролирует свою магию. Темный Лорд, где бы он ни находился, не имеет на него никакого влияния. Я могу за него ручаться!

— Ты можешь ручаться, что пятнадцатилетний мальчик сильнее одного из самых могущественных колдунов столетия? — Констанс усмехнулась. — Да ты и в самом деле веришь в это, милая. Даже после того, как сама видела его в действии в доме Винды Розье.

Андреа вздохнула. Конечно, глупо было думать, что Забини притворятся глухими и слепыми даже за самое лучшее вознаграждение. Том будет в ярости и, конечно, обвинит во всем Эвиту, разболтавшую сестре больше положенного.

— Да что ты об этом знаешь, Конни? — возмущенно возразила она. — Даррен должен был обыскать этот дом, Том всего лишь его подстраховал. Кстати, мы даже не смогли выяснить, жива ли до сих пор госпожа Розье.

— О, я уверена, что Том выяснил все и даже больше, — глаза Конни потемнели от гнева. — В самом деле, Энди, ты настолько наивна? Он в совершенстве владеет ментальными науками. Он убедит вас во всем, чем угодно, и вы ни на секунду не усомнитесь, что сами дошли до таких выводов. Это понимаю даже я, неужели ты думаешь, что не понимает Пернелла Фламель?

Андреа устало вздохнула. Спорить с Констанс, уже загоревшейся какой-либо идеей было бессмысленно, разумнее всего было для вида согласиться с ее требованиями, выяснить, каких безумств следует ожидать от нее в ближайшее время, а дальше действовать по обстоятельствам. И больше никогда, никогда не выходить из дома без подвески.

— Что имел в виду Джереми? — спросила она. — Когда говорил, что Пернелла излечила его от какой-то болезни, связанной с Волдемортом, что это было?

— А вот это, моя дорогая, уже не твоего ума дело, — резко отозвалась Конни. — Что было, того уже нет.

— Как нет и его магии, верно? — Андреа прищурилась. — Ты не можешь бесконечно отрицать очевидное. Джереми — не сквиб. Он обычный человек и в этом ничем не отличается от нас. Ты не можешь сделать его учеником волшебницы.

— Николас Фламель объявился, — вдруг призналась Конни. — Собственнолично предложил Джереми помощь. Как я могу сказать нет? Фламеля не видели и не слышали со времен второй мировой. Он известен тем, что не вмешивается. Говорят, он поклялся в том, что война с Гринделвальдом станет его последним сражением, последней попыткой повлиять на ход истории.

— А теперь ты скажешь, что причина его возвращения снова в Томе? — хмыкнула Андреа. — Что великие мира сего вдруг увидели угрозу в ребенке? Знаешь, сам Волдеморт погорел на том, что принялся преследовать младенца.

— Нет, Том тут не причем, — покачала головой Констанс. — Полагаю, Фламель все еще верен своей клятве, это-то и пугает. Проблема Тома не в том, что как потенциальный Темный Лорд он может захватить мир или развязать новую войну. Знающие люди, с которыми мы беседовали, считают, что все это уже вчерашний день. Но Том, по незнанию или из собственных представлений о справедливости, может спутать правила игры, которые сложились задолго до его рождения. И тогда жизни каждого из нас уже ничего не будут стоить.

Андреа молча слушала подругу, которую до сих пор втайне считала эгоистичной пустышкой, и удивленно думала о том, что истинная Конни, прячущаяся за образом светской львицы, была достаточно безумна для того, чтобы бросить вызов Фламелям без всякой магии. Даррен вечно шутил, будто его первая любовь толстокожее слона и опаснее крокодила, если речь заходит о ее личном комфорте, но только теперь она могла в полной мере осознать истинность его слов. И это ставило Андреа перед очень непростым вопросом: могла ли она принять условия Финч-Флетчли, которые, судя по всему, негласно разделял и сам Билл, ради безопасности Тома, или же ее сын давно перерос эту стадию опеки и своим молчанием она могла только навредить ему и его друзьям? Конечно, Андреа не могла воспринимать всерьез эту легенду о Темном Лорде, все это не имело к Тому никакого отношения, он лишь поддерживал убеждения тех недалеких магов, с которыми сводила его жизнь, — но имела ли она право умалчивать о том, что Фламель каким-то невероятным образом заполучила контроль над частицей этой легенды?

Но что если, вдруг, холодея, подумала Андреа, именно с этой целью Конни, сама пригласившая ее в гости, и завела такой неожиданный разговор с Джереми за пару минут до ее прихода? Вдруг вся эта история — вымысел, рассчитанный на то, чтобы спровоцировать Тома на действия? Что если и не было тут никакого Фламеля, а Конни одурманена или находится под проклятием?

— Нам нужно действовать сообща, Энди, — подруга, словно почувствовав ее сомнения, вдруг накрыла ее руку своей ладонью. — Наши интересы здесь совпадают. Послушай, что мы придумали.

* * *

Уагаду и Хогвартс отличались друг от друга, как небо и земля. Ничего похожего Табита не видела в своей жизни. Турнир Трех Волшебников должен был познакомить их с укладом других магических школ, но по сути Дурмстранг и Шармбатон повторяли привычный ей стиль с поправкой на географию. Уагаду придерживался принципиально иного подхода к изучению магии, и Табита не была уверена, что жизнь ее к такому готовила. Если бы не Кассиус, возможно, она бы уже спешно паковала чемоданы и обивала пороги местного представительства МКМ с просьбой организовать ей срочный портключ до Лондона.

Да, встреча с Кассиусом Уоррингтоном, как, возможно, и ожидала бабушка, в корне меняла дело. В его присутствии Табите хотелось казаться лучше и сильнее. В его присутствии невозможно было сдаться, едва взявшись за дело. Здесь Элейна Селвин — Табита так и не смогла заставить себя называть ее фамилией мужа, — казалась фантомом, отголоском дурного сна, а они с Кассиусом будто возвращались в те годы, когда самой серьезной проблемой были козни завистницы Алкионы Кэрроу и перепалки в слизеринской гостиной.

И когда жизнь успела стать такой непоправимо сложной?

Основное здание Уагаду казалось будто вырезанным из камня и плывущим в воздухе в окружении тумана. Лунные горы, воспетые в старинных легендах, были прекраснее самых сказочных представлений о них. В своем путешествии Табита видела и менее значительные школы магии, по виду мало отличающиеся от обычных африканских деревень, поэтому замок ее буквально заворожил. Казалось, что создать его могли только потусторонние существа, но никак не окружающие ее люди.

— У меня предчувствие грандиозного провала, — мрачно поделилась она с Кассиусом своими ожиданиями. — Местные детишки с тринадцати лет анимаги, меняют погоду по щелчку пальцев, а я уже начинаю забывать, что мы учили на первом курсе. У меня среди них такое чувство, будто лет десять жизни пролетели впустую.

— Мне тут по началу тоже было неуютно, — признался Кассиус. — Все в новинку, волей-неволей повзрослеешь. Не ожидай легкой жизни, не придется разочаровываться. Думаешь, мне легко работается со Снайд? Она старше всего на несколько лет, а по навыкам оставляет меня далеко позади.

— Еще бы, учиться у лучших, потом набираться опыта в команде талантливых археологов, — начала загибать пальцы Табита. — Я один раз поговорила со Снайд, потом мне месяц плакать хотелось. А профессора Экинбада я хоть еще и не видела, но боюсь.

— А его-то почему? — удивился Кассиус. — Экинбад очень приятный человек. Я сам с ним познакомился практически на бегу, но у меня есть приятели среди студентов, и наш финансовый управляющий — выпускник Уагаду. Все они говорят о нем только хорошее.

— Есть у меня дурное предчувствие, вот что, — закусила губу Табита. — Я не готова к сегодняшнему собеседованию. Я никогда в жизни никуда не собеседовалась и разрази меня гром, если я знаю, кем вижу себя через пять лет. А ведь не обойдется без этих их кретинских вопросов. Вот когда помянешь добрым словом Дамблдора, тот хоть и любил трепаться не по делу, но хотя бы от нас обратной связи не требовал.

— Экинбад — нигериец, с северо-востока, — задумавшись, проговорил Кассиус. — У себя в стране он выступает за расширение прав волшебников под маской местных традиционных религий. Среди последователей его убеждений есть и мусульмане, и христиане, которых в тех краях, правда, гораздо меньше. Все это перемешано, и человеку со стороны трудно судить, но ты поговори с ним о политике. Недаром он метит в главы МКМ.

— Я будущий астроном, причем здесь политика, — Табита поморщилась. — Вроде бы он старый приятель моего прадеда, а тетя Энид мне так ничего о нем толком и не рассказала. Вот только там, где прадед разбивает свою палатку, как правило, немедленно начинается война, да и Экинбад ничем не лучше. Дядя Элджи так спланировал маршрут, чтобы держаться подальше от его родины.

— Маггловские газеты на что? — сделал страшные глаза Кассиус. — Брось, я раньше тоже брезговал, но у Снайд научился смотреть на вещи шире. Кстати, ее родители теперь мои соседи. Если, конечно, я когда-нибудь вернусь в Хогсмид.

— А что, этого может не случиться? — удивилась Табита. — Как же твоя жена?

— У Элейны есть моя фамилия, прекрасный дом, положение в обществе, — пожал плечами Кассиус. — Вечно отсутствующий муж вполне укладывается в ее картину мира. Моя обожаемая теща уже тринадцать лет в таком режиме.

— Нашел с кем сравнивать, — фыркнула Табита. — Твой тесть — маньяк-убийца, которого даже Темный Лорд считал отъявленным психопатом. Но разве тебе не нужна жена, домашний очаг, уют, вот это все?

— А кто сказал, что нельзя получить все это здесь? — легкомысленно махнул рукой Кассиус, и Табите сделалось не по себе. Встреченные ими во время путешествия волшебники, ведущие образ жизни, схожий с тем, что избрали для себя Уоррингтоны, отличались крайне свободным взглядом на проблему супружеской верности. Какой бы отталкивающей особой ни была Элейна, находиться рядом со своей первой любовью, явно не считающей себя обремененной обязательствами, было неуютно. Хорошо, что скоро почти все ее время будет занимать академия.

Экинбад пожелал встретиться с ней не в замке, а в студенческой деревне, и Меррисот тут же почувствовала себя идиоткой, явившись туда в традиционной английской черной мантии. Одежда была отдельным поводом для ее мучений. Африканские ткани и яркие принты ей чудовищно не шли, местный крой превращал ее и без того несовершенную фигуру в бесформенную тушу, а привезенный из дома богатый гардероб мог послужить только в комплекте с постоянными охлаждающими чарами и притягивал странные взгляды. После Леопольдвиля Табита беспрерывно боялась, что кто-нибудь непременно захочет ее ограбить.

Экинбад выглядел так, будто кто-то опрокинул на его тогу несколько банок флуоресцентной багровой краски. Позже выяснилось, что сразу после их интервью он собирался на похороны.

— В традициях некоторых народов переход в мир иной считается большим праздником, — пророкотал он дружелюбным басом. — Приглашаются друзья, родные, играет музыка, все танцуют, иногда несколько дней. Мой старый приятель — он гробовщик, — зарабатывает на этом огромные деньги. В Уагаду, разумеется, не занимаются такими вещами, мы академия международного уровня, но некоторые местные школы чародейства и волшебства даже специализируются на этом направлении.

Челюсть Табиты сама собой поползла вниз.

— Я не поняла, — пробормотала она, — на похоронах?

— На магии смерти, — глаза Экинбада сверкнули. — Некромантия, вуду, ритуалы. От призыва душ предков до шуточных заклинаниях для дизайнерских гробов. Посмертные браки… в некоторых племенах это до сих пор практикуется, сам недавно был приглашен на такую свадьбу, но не успел, как раз состоялись важные слушания в Международной Конфедерации магов.

— Весело здесь у вас живется, — поежилась Табита. — И не живется тоже. Я и подумать не могла.

— Вы уже успели составить впечатление об академии? — Экинбад вежливо улыбнулся. — На моей памяти впервые Аврора Синистра рекомендовала кого-то с таким жаром.

— Небо здесь другое, — Табита постаралась быть честной. — Все не похоже на Хогвартс. Оборудование, с которым я никогда не работала, интуитивная магия, которая у меня хромает, мы вроде бы говорим на одном языке, но я не всегда понимаю, чего от меня хотят. И это еще не начался учебный год.

Экинбад рассмеялся — похоже, ответ Табиты пришелся ему по душе.

— Вы напоминаете мне Расальгети вот этим полным отсутствием желания понравиться. Персонал академии считает вас забавной.

Меррисот помрачнела — вот уж к такой репутации она точно не стремилась.

— Я рассказала им один из анекдотов нашего прошлого директора. Знаете, нечто в духе “заходят однажды в бар ведьма, тролль и лепрекон”. Рассказала как пример не самого удачного английского юмора. Так знаете, они, мне кажется, до сих пор смеются.

Отвечая ее худшим ожиданиям, Экинбад и сам разразился хохотом, лишь подтверждая, что глупую шутку ему уже передали и, вероятно, не один раз.

— Я всегда говорил, что среди астрономов острая нехватка ребят с превосходным чувством юмора, — заявил он. — И немудрено, если чаще имеешь дело с телескопами, чем с живыми людьми. Вы это не растеряйте, Табита, в жизни пригодится.

Табита кашлянула, задаваясь вопросом, почему именно таких странных людей судьба приводила на самые высокие должности. Во всяком случае, становилось ясно, что этот волшебник уж точно может потягаться с Дамблдором хоть в склонности к странной одежде, хоть в чудачествах.

— Но довольно светских бесед, перейдем к делу, — Экинбад продолжал улыбаться, но в его черных глазах больше не играли лукавые огоньки. — Расальгети хочет, чтобы вы держались подальше от Англии и научились быть полезной семье. У меня есть некоторые соображения на тему того, как вы можете это сделать.

— В самом деле? — Экинбад смотрел выжидающе, но Табита пока что не понимала его намеков. — Вы хотите меня о чем-то попросить, профессор?

— Мои просьбы к вам, не касающиеся изучения астрономии, могут носить лишь факультативный характер, мисс Меррисот, — Экинбад усмехнулся. — Однако, как ответственный педагог, я проявляю большой интерес к тому, чем наши студенты заняты вне школы. Мне известно, что по дороге сюда вы встречались с Альтаиром Розье.

Табита вспыхнула, чувствуя, как заливающий щеки румянец выдает ее с головой. Такой вариант развития событий они с бабушкой не обсуждали, и сейчас ей предстояло как-то выплывать самой. С другой стороны — разве встретиться с прадедушкой, которого не видела прежде никогда в жизни, — преступление? Может быть, и так, принимая во внимание, чем он занимается в Мали.

— Можете не отвечать, — Экинбад успокаивающе поднял руку, понимая ее замешательство. — Меня не интересует, как мой старый приятель принял блудную дочь после долгих лет разлуки, я знаком с ним достаточно хорошо, чтобы представить себе эту картину. Но в этом-то и состоит моя проблема, мисс Меррисот. Нас с Альтаиром связывает многое, чтобы я понимал: есть вопросы, на которые он никогда не даст мне ответа. Зато этот ответ я могу получить от вас.

— Что это значит? — Табита нахмурилась. — Я ничего не знаю о делах Розье. Я там была всего лишь гостьей.

— Скажу прямо: Альтаир Розье располагает информацией, которая может сделать невозможным дальнейшее пребывание Альбуса Дамблдора на посту главы Международной Конфедерации магов, — пояснил Экинбад. — Доступ к этой информации — залог моей дальнейшей политической карьеры. По своим соображениям делиться этими сведениями Альтаир не желает.

— Так чего же вы от меня хотите? — удивилась Табита. — Спрашивайте хотя бы мою бабушку.

— Альтаир ничего не рассказал Расальгети, и вам это отлично известно, — парировал Экинбад. — Другое дело — вы. Пусть даже не сам Альтаир… но его супруга Бетельгейзе питает к вам определенную слабость. Если вам, к примеру, потребуется помощь в учебе… обращение к ним, как к мудрым наставникам, не будет выглядеть странным. Программа Уагаду может оказаться чрезвычайно сложной для выпускницы Хогвартса.

— Позвольте мне убедиться, что я поняла вас правильно, — Табита глубоко вздохнула. — Вы хотите, чтобы я шпионила за собственными прадедом и прабабкой, и это условие моего обучения в Уагаду?

— Выражения грубые, но отражают суть, — Экинбад кивнул. — Насколько я понимаю, Расальгети и сама не прочь узнать, что скрывает ее отец. У меня нет намерений играть в игры за ее спиной. Все, что вы узнаете, вы вольны сообщить любому члену своей семьи, подругам, молодому человеку… Он ведь тоже живет и работает неподалеку, так? У Уоррингтонов дела в последние годы шли неважно. Я слышал, что у них конфликт с местным чифом...

— Уоррингтон не мой молодой человек, он вообще женат! — взвилась Табита. — Да если прадед Альтаир догадается, что я пытаюсь выведать его секреты, он меня в порошок сотрет!

— Женат или нет, будет обидно, если он потеряет земли, которыми ему поручил управлять его отец, — пристально посмотрел на нее Экинбад. — Решать вам, мисс Меррисот. Мне хорошо знаком скверный характер Альтаира. Совсем скоро нас с ним ждет совместное паломничество в Мать городов. Я дам вам время на это задание. Но если я увижу, что вы не стараетесь, мисс, любоваться звездами вам придется из дома вашей уважаемой бабушки.

Табита вышла из хижины, в которой проходила встреча, совершенно раздавленной. Что-то подсказывало ей, что она при всем желании не смогла бы с большим размахом провалить самое важное собеседование в своей жизни. Посоветоваться ей было решительно не с кем: ни тетя Энид, ни дядя Элджи, ни Кассиус не должны были знать о просьбе Экинбада, на которую она так и не ответила однозначным отказом.

Писать подругам тоже не имело смысла. У Джеммы сейчас собственных проблем выше крыши, а рассказать Иоли автоматически означало предоставить развернутый доклад на стол Карактакуса Бэрка, имевшего фантастический талант усложнять любую проблему до категории нерешаемой. Да и имела ли она право объявиться со своими жалобами после несколько месяцев формальных отписок? Как ни смешно звучит, у Табиты оставался только один человек, с которым она могла позволить себе быть откровенной.

Спустя несколько часов экзотическая птица с оперением таким же пестрым, как и местные платья, уносила в Англию лаконичное послание следующего содержания:

“Дорогой мой кузен, оставшийся за главного,

Надеюсь, ты не спалил дом, не довел до инфаркта леди Августу, не встречаешься с подружками в спальне дяди Элджи и не жалеешь о том, что тетя Белла не довела свое черное дело до конца.

Я попала в ситуацию. Можешь представить, как плохо мое дело, если я обращаюсь за помощью именно к тебе.

Серьезно, Невилл. Надо поговорить. Будь сегодня ночью у камина.”