Подопечный / Pet Project (гет)

Северус понимал, что ухмыляться в лицо разъяренной МакГонагалл не стоило. Равно как и указывать, что в гневе она опускается до диалекта, достойного портового грузчика в Эдинбурге. Да, вряд ли это было благоразумно. С другой стороны, разве не он последние двадцать лет обманывал неуравновешенного психопата. И доводил Альбуса Дамблдора до белого каления, только чтобы увидеть, как из сияющих глаз старика пропадает это чертово благодушие. Так что обычно Северус не осторожничал. Конечно, он тщательно продумывал каждый свой шаг. Но для слизеринца вел себя слишком безрассудно с теми, кто обладал властью навредить ему.

Вот и сейчас он решил-таки доконать Минерву МакГонагалл. Тем более что, если он правильно понял (а Северус научился великолепно понимать людей), оставалось совсем немного. И, как истинный слизеринец, Северус уже предвкушал, как заодно ткнет пальцем в старую рану на совести Дамблдора.

— Право же, Минерва, — начал он таким тоном, словно не понимал, из-за чего, собственно, столько шума, — это всего лишь мальчишеская шалость.

— Шалость?! — взвилась Минерва. — Эта малфоевская шалость едва не стоила Гарри жизни! Ни один ученик не вправе намеренно подвергать других опасности! Святые угодники! Если бы мистер Уизли не оттолкнул Гарри, мальчик был бы мертв! Я требую, чтобы Малфоя исключили! И не допущу, чтобы ты и дальше потакал этому зверенышу и прикрывал его! Следует положить конец его безнаказанности!

Северус холодно улыбнулся.

— Забавно. Ты считаешь уместным отзываться о юном Малфое, как о животном. Кажется, твои драгоценные гриффиндорцы называют его хорьком. Кстати, — Северус оскалился, — в истории нашей школы уже были зверюшки, которым прощались подобные шалости.

Он задумался, словно припоминая нечто давно забытое, и повернулся к Дамблдору, который все это время сидел за директорским столом.

— Альбус, будь добр, напомни мне подробности. Кажется, в тот раз речь шла о какой-то псине. Не так ли? А впрочем, — Северус небрежно махнул рукой, не дожидаясь ответа, — какая, собственно, разница. Псина или хорек… В конце концов, это неважно.

МакГонагалл открыла было рот, чтобы возразить, но Северус опередил ее:

— Мистер Малфой не будет исключен. Он не станет приносить никаких извинений, и его привилегии и свобода не будут ограничены. За свой поступок он получит неделю отработок с мистером Филчем. Это все.

Минерва наконец-то совладала с собой и возмутилась:

— Неделя отработок?! Ты думаешь, что такова цена жизни другого ученика?

— Не я так думаю, Минерва. А наш многоуважаемый директор. Именно он однажды решил, что это подходящее наказание. И самое замечательное, пока я не забыл. Мистер Поттер поклянется никогда не упоминать о случившемся ни в присутствии мистера Малфоя, ни с кем-либо еще, в особенности со своими дружками.

Конечно, не стоило так откровенно смаковать ее праведный гнев, но Северусу не терпелось добавить:

— Ах да, и еще. Если Поттер, как обычно, не сдержится, нарушит клятву и заговорит, то будет исключен без права восстановления.

С этими словами Северус обратился к странно притихшему Альбусу.

— С вашего позволения. Я должен известить мистера Малфоя о том, что ему предстоят отработки.

Кивнув Альбусу и усмехнувшись в лицо Минерве, Северус повернулся так, что полы мантии взметнулись черным водоворотом, и покинул кабинет директора.

Как только он вышел, Минерва обратила свой гнев на Дамблдора.

— Альбус, неужели ты поддержишь это… издевательство над правосудием?! Не говоря уже о том, что подобное потакание Северуса своему факультету чуть не стоило жизни ученику!

В волнении Минерва не заметила, как при этих ее словах по лицу Дамблдора скользнула тень сожаления, он вздохнул.

— Пожалуйста, присядь.

Однако Минерва была слишком рассержена и не сдвинулась с места, держа спину прямее обычного.

— Ты всегда так яростно защищаешь своих подопечных. — Альбус мягко улыбнулся. Но улыбка эта быстро померкла, лицо его стало непроницаемым, и он тихо повторил: — Минерва, пожалуйста, сядь. Мне… Я должен кое-что тебе объяснить.

В голосе Дамблдора слышалась усталость. Поэтому Минерва сдалась. Села в кресло и откинулась на мягкую спинку, не сводя с Альбуса настороженного взгляда.

— Тогда говори.

— Я прекрасно понимаю, почему ты хочешь избавиться от мистера Малфоя, но не могу этого позволить. Ты лучше других знаешь, Министерство не очень-то жалует меня, да и Хогвартс тоже. И даже несмотря на сегодняшний инцидент, Северус считает, что мистер Малфой все еще не определился, чьей стороне служить.

— А вот я как раз не понимаю, почему предполагаемое исправление Драко Малфоя дает ему право на твою защиту и покрывательство любых его преступлений. Ты явно чего-то не договариваешь. Как твой заместитель я много лет поддерживала все твои решения. Но защищать ученика, покушавшегося на жизнь другого, не стану. Пусть Северус и думает, что инцидент исчерпан…

Альбус резко оборвал ее:

— Инцидент исчерпан, Минерва.

Ее поразил и резкий тон директора, и жесткий взгляд его голубых глаз. Она давно уже поняла, что он только прикрывается маской престарелого чудака. И все равно, каждый раз, когда Дамблдор на мгновение представал перед ней как самый могущественный волшебник, он заставал ее врасплох.

Вот и сейчас она потрясенно замолчала, хлопая глазами. Но жесткий взгляд директора исчез так же быстро, как и появился. И могущественный волшебник уступил место старому чудаку. Перемена была такой стремительной, что у Минервы захватило дух.

— Прости, — тихо начал Дамблдор, — ты права и действительно многого не знаешь. Северус вправе ожидать от меня… содействия, если угодно, в этом деле. Я постараюсь объяснить. Но, чтобы понять, почему я поступил так, как поступил, нужно помнить, что все началось еще до того, как Том впервые обрел могущество. В те дни он только начал завоевывать известность в кругах чистокровных. Становился все сильнее, и я знал, что через несколько лет он будет такой же угрозой для магического мира, как когда-то Гриндевальд. Уже тогда я видел, во что он превращается. К сожалению, меня никто не слушал. Во многом именно поэтому я сделал то, что сделал. Помни об этом, тогда тебе легче будет понять мои мотивы.

Дамблдор замолчал и потер переносицу. Минерва с беспокойством заметила, как подрагивает его рука. По-видимому, даже после стольких лет он не мог спокойно говорить об этой истории. И хотя Минерва все еще сердилась и ждала ответа, ей захотелось как-то поддержать Альбуса. Так или иначе, он уже давно часть ее жизни.

— Я уверена, что бы ты ни думал в то время, ты был прав. Ты всегда действовал исключительно в интересах магического мира.

Когда Дамблдор, наконец, ответил, Минерва встревожилась лишь сильнее.

— Моя дорогая, как бы я хотел в это верить. Но так уж вышло, что именно мои действия вызвали события, которые я так старался не допустить.

Альбус на мгновение замолчал, глаза его затуманились, будто он погрузился в давнее воспоминание.

— Сейчас я, конечно, ни за что бы так не поступил, — пробормотал он. — Сколько ошибок...

Дамблдор покачал головой, взгляд его прояснился, но в голосе все еще звучала печаль.

— Прости старика за бессвязную болтовню. Я слишком давно не вспоминал эту историю. — Тихо вздохнув, он продолжил:— Видишь ли, я знал, что сулит нам будущее. И заранее к нему готовился. Я давно уже понял, что, как бы мы ни старались, невозможно защитить детей от жестокости и зла этого мира. И дети, за которых я отвечаю, станут солдатами предстоящей войны. В этом-то и была моя первая ошибка. Об одних детях я заботился больше, чем о других.

Теперь Минерва знала, к чему все идет, или, во всяком случае, подозревала. И ее вновь охватила тревога

— Ты говоришь о Джеймсе, Сириусе, Питере и Ремусе.

Альбус кивнул.

— Да. Они были способными, сильными, смелыми ребятами. Я знал, что в грядущих событиях они сыграют не последнюю роль. Они, и такие, как они. — Директор улыбнулся своим воспоминаниям и продолжил:— Ты же помнишь, их дружба была такой крепкой, мечты — такими яркими.

Даже теперь, после стольких лет, Минерва ясно слышала в голосе Альбуса теплоту. Несмотря на то, что в живых остались только Ремус и Питер, пусть последний и перешел на сторону темных сил. Но это не объясняло запутанных отношений между Гриффиндором и Слизерином.

— И все они были из Гриффиндора, — добавила она.

— Да. Как говорит Северус, я неравнодушен к Гриффиндору, — ответил Альбус и неожиданно вскочил с места: — Чаю?

И отвернулся, не дав ей ответить.

Минерва растерянно смотрела на Дамблдора. Она впервые видела своего старого друга в таком смятении. И теперь окончательно убедилась, что история будет непростой. Поэтому решила, что ему нужно собраться с духом, прежде чем начать рассказ.

— Да, чашка чая была бы кстати. Спасибо.

Минерва наблюдала, как он возится у чайного столика в углу кабинета. Как не спрашивая кладет в ее чашку два кусочка сахара и ломтик лимона. Как нарочито тянет время. И только пристальный взгляд заставил Даблдора вручить Минерве чашку с чаем и сесть в свое кресло за столом. Глядя ему в глаза, МакГонагалл произнесла в своей обычной строгой манере:

— Довольно предисловий. — И уже гораздо мягче добавила:. — Я давно тебя знаю. Вижу, ты собираешься признаться в чем-то, что мне наверняка не понравится. Так вот, мне все это уже не нравится. И не думаю, что будет хуже. Поэтому приступай.

Поигрывая чайной ложкой, Альбус откинулся на спинку.

— Ты и вправду слишком хорошо меня знаешь, Минерва. Полагаю, для начала я должен извиниться. Мне следовало еще тогда рассказать тебе обо всем, хотя бы в общих чертах. Единственное мое оправдание — я думал, что справлюсь сам. И сейчас повторил ту же ошибку, именно поэтому Гарри теперь зол настолько, что разочаровался во мне.

Я позволил самоуверенности и пристрастиям влиять на мои решения. Ни с кем не советуясь, принял Ремуса Люпина в школу. Не рассказал всей правды о нем ни тебе, главе его факультета, ни другим преподавателям. Мне казалось, что мы с Ремусом придумали, как дать ему возможность учиться и избавиться от одиночества, в котором он жил. Чтобы он, наконец, нашел друзей среди ровесников, не подвергая опасности других учеников.

Минерва отпила чая, прежде чем ответить:

— Альбус, прости, конечно, но все это я и так знаю. Ты позаботился, чтобы в полнолуние Ремус мог прятаться в Визжащей Хижине. Честно говоря, когда все выяснилось, я очень рассердилась, что ты не рассказал мне все с самого начала.

— Помню, дорогая. У тебя всегда был взрывной темперамент. Как я могу забыть, если все мои носки превратились в тараканов! — Дамблдор криво усмехнулся, но тут же снова помрачнел. — Подозреваю, что когда ты дослушаешь, я вновь останусь без носков. Единственное, что могу сказать, — я должен был сохранить все в тайне. В то время ты только вступила в должность главы Гриффиндора и осваивалась на новом месте. У тебя и так хватало забот, хотя, конечно, это не оправдание. Я не должен был ничего скрывать от тебя. — На мгновение Дамблдор замолчал, а затем снова продолжил:— Если помнишь, именно тогда Джеймс и остальные стали подшучивать над Северусом.

Минерва кивнула, еще не понимая, к чему эта внезапная перемена темы.

— Конечно, помню. Что бы я им ни говорила, как бы ни наказывала, ничего не помогало. Они по-прежнему враждовали. Еще я помню, что Северус швырял заклинаниями не меньше, чем Джеймс или Сириус. По правде говоря, я всегда думала, что четверо на одного — это нечестно. Но Северус умел постоять за себя. Знаю, он никогда не жаловался и не просил о помощи, но я и так делала все, чтобы усмирить их.

Минерва вдруг нахмурилась, словно припоминая что-то. И наконец добавила:

— Мне всегда казалось, что их вражда обострилась к середине года.

— И, как всегда, ты не ошиблась. Именно тогда обычное противостояние между мальчишками переросло в нечто более серьезное. — Директор замолчал, подыскивая слова. — И Сириус чуть не убил Северуса, использовав Ремуса в качестве орудия.

Минерва вскочила:

— Что?!

— В защиту Сириуса скажу: я не верил тогда и до сих пор не верю, что он замышлял убийство. Северус же всегда думал иначе. По правде говоря, полагаю, Сириус просто не понимал, чем все может закончиться.

Минерва начинала понимать, как эта история связана с тем, что произошло утром между Драко и Гарри. И почему Северус так взвился.

— Как это случилось?

— Если вкратце, Сириус использовал слабость Северуса против него самого. Нарушил уговор и рассказал про подземный ход к Визжащей Хижине. Этого было достаточно, чтобы Северус попытался туда пробраться и узнать, что скрывают его враги.

Минерва чуть не задохнулась от ужаса.

— Хочешь сказать, Сириус подослал Северуса к Ремусу, когда тот превратился в оборотня?

— Именно. И если бы Джеймс не заставил Сириуса признаться и не успел вовремя вытащить Северуса… Ремус либо убил бы его, либо сделал оборотнем.

— Я только что сказала Северусу, что ни один ученик не вправе намеренно подвергать других опасности. — Минерва смотрела на директора так, будто видела впервые. — Но Сириусу это сошло с рук, верно?

— Да. К сожалению, иначе было нельзя. Во всяком случае, так мне тогда казалось. Я… испугался. Ведь именно я, полагаясь на свой страх и риск, допустил оборотня в школу. Мальчики и не подозревали, но я знал, что они анимаги и присоединяются к Ремусу во время его трансформаций. И позволил им опекать его. Мне казалось, что так прививаю ответственность, которая потребуется им в грядущей войне. А Сириус... Первый из Блэков, кто не попал в Слизерин. Я видел, как влияли на него друзья. Они помогали ему стать человеком, которым, я верил, он мог стать. Знаю, я опять потакал Гриффиндору. Считал, что спасаю Сириуса от темной стороны Блэков, а он подставил Северуса. Я опасался, что если Сириуса исключат, злость и разочарование уничтожат в нем все хорошее. Боялся проиграть его Тому, который в то время уже набирал популярность. Кроме того, я переживал и за себя тоже. Ведь именно я допустил ошибку с Ремусом, получается, из-за моих действий Сириус чуть не убил другого ученика. Неизбежно последовало бы министерское расследование. Меня, по всей вероятности, сняли бы с должности директора. Но впереди была война, а я не мог так рисковать. Не мог пожертвовать школой и потерять доступ к детям, чья помощь мне однажды понадобится.

— Поэтому ты пожертвовал Северусом.

Это прозвучало как обвинение, но ничего другого он и не ожидал.

— Да. И к моему стыду, тогда мне казалось, что это небольшая потеря. Я был несправедлив к Северусу, и он никогда не даст мне об этом забыть. Да я и сам не могу себя простить. Все свои страхи, весь гнев и разочарование Сириусом я направил на Северуса. И почти убедил себя, что именно он виноват в случившемся. Что он не должен был совать нос в чужие дела, подслушивать и доводить Сириуса…

— Что он сам напросился.

Альбус спрятал лицо в ладонях:

— Да. Я обвинил жертву.

— И то, что сказал сегодня Северус… о том, что Малфой не будет наказан, а Гарри должен хранить молчание?

Альбус поднял седовласую голову, переложил с места на место свитки, лежащие на столе, и только тогда ответил:

— Да, все было именно так. Я знал, что Питер не участвовал в этой проделке и Джеймс тоже. Ремус оказался такой же жертвой, как и Северус. Сириус получил неделю отработок с мистером Филчем, а Северуса я заставил поклясться, что он никому ничего не скажет.

Дамблдор встретился взглядом с Минервой и вздрогнул, увидев закипающий в ее глазах гнев.

— Альбус Дамблдор, то есть ты сказал перепуганному мальчишке, едва избежавшему ужасной смерти, что он… О боги! Каковы бы ни были твои цели и мотивы! По сути ты сказал Северусу, что его жизнь ничего не стоит, и вдобавок даже не позволил рассказывать об этом! Неудивительно, что он выдал секрет Ремуса, когда тот занял пост преподавателя. Значит, дело было вовсе не в том, что Ремус — оборотень! Совсем в другом!

— Я совершил ошибки, которые уже никогда не исправить. Но я должен был защитить…

Минерва прервала его на полуслове, разжав побелевшие от возмущения губы.

— Защитить?! Ты защищал себя и Сириуса. Кто защищал Северуса?

* * *

Несколькими этажами ниже стояла Гермиона Грейнджер, также известная как подруга Гарри Поттера и мозг всея Гриффиндора. Она завороженно смотрела на медленно вращающийся латунный механизм, спрятанный в нише одной из стен библиотеки.

Это устройство она обнаружила совершенно случайно. Несла стопку книг, а когда верхний фолиант упал, попыталась удержать остальные и привалилась к стене. Она задела тяжелый щит с гербом Хаффлпаффа. К ее удивлению, щит не упал, а скользнул в сторону, открыв проем в стене. Профессор Снейп ни за что не поверит, что это была случайность. А поверит ли Дамблдор? Но потом Гермиона подумала, что вряд ли остальные профессора знают о существовании загадочного механизма. И если это действительно какое-то устройство, то в замке наверняка есть и другие такие же.

Хитроумный прибор сразу пробудил в ней врожденное любопытство; через несколько секунд остальные книги тоже оказались на полу. С полированной латунной поверхности на Гермиону уставилось ее собственное искаженное отражение. Теперь, когда механизм не прикрывал тяжелый щит, было слышно тихое жужжание вращающихся на верхушке чашевидных лопастей. А потом Гермиона заметила кнопки. Интересно, если ее решат исключить, сможет ли она оправдать свой проступок непреодолимой тягой нажимать кнопочки? Разумеется, директор не станет возмущаться, когда узнает, как нестерпимо ей хотелось нажать эту маленькую лиловую кнопочку. А то, что переговорное устройство переключилось в подслушивающий режим, произошло совершенно случайно. Испуганный внутренний голос подсказал Гермионе, что она стала невольной свидетельницей перепалки между преподавателями.

Гермиона безуспешно пыталась побороть нарастающую панику. Теперь ее точно исключат. Плохо. Очень, очень, очень плохо. Исключат. Без сомнений. Но она все равно слушала. Не отключила ни после ядовитых замечаний профессора Снейпа, ни во время допроса, учиненного директору Минервой МакГонагалл. Дождалась, когда директор закончит свой рассказ, и только тогда протянула дрожащую руку и еще раз нажала на лиловую кнопку. Звук голосов тут же пропал.

Осторожно уничтожив все следы того, что кто-то прикасался к механизму, Гермиона проверила, чтобы на блестящей латуни не осталось отпечатков пальцев. Затем аккуратно передвинула тяжелый щит на место. Собрала книги и вернулась за свой привычный стол.

В библиотеке было по-прежнему тихо и пусто. Ничего не изменилось — кроме нее самой. Впервые в жизни любознательность предоставила ей знания, с которыми Гермиона не знала, что делать.

О шалости в Хижине она уже слышала перед окончанием третьего курса. Но слова Сириуса и Ремуса не сходились с рассказом Дамблдора. Сириус совсем не жалел о том, что когда-то натворил. И даже заявлял, что Снейп виноват сам. Даже профессор Люпин, добрый, деликатный Ремус, считал события той давней ночи чем-то забавным и незначительным.

А что же профессор Снейп? Почему он отправился в Хижину той ночью, когда туда же пробралась Гермиона с друзьями? Он ненавидел Сириуса и опасался Ремуса. Но думал, что Гарри, она и Рон в опасности. Да, профессор Снейп хотел поймать Сириуса, но еще он хотел защитить своих учеников от того, что представлялось ему серьезной угрозой. И пошел за ними. В одиночку спустился в подземный ход под ивой, зная, что там его поджидают Сириус Блэк, которого он считал убийцей, и Ремус Люпин — оборотень, чуть не убивший его тут же много лет назад. Слизеринцы так не поступают. Слизеринцы ищут союзников и ждут, пока подойдет подкрепление.

Размышления о мужестве Снейпа заставили Гермиону задуматься и о Дамблдоре. Уже к концу пятого курса она поняла, что окружающие взрослые — обыкновенные люди и иногда ошибаются. Нельзя сказать, чтобы это открытие было приятным. Теперь она узнала еще кое-что, что не вписывалось в ее прежние представления. Альбус Дамблдор вовсе не всемогущий волшебник. Да, она давно это подозревала, но теперь получила доказательство. Гермиона предполагала, что директор узнавал обо всем происходящем в Хогвартсе из рассказов эльфов и портретов. Но вращающийся латунный механизм показал, что она заблуждалась. Ну что ж, неудивительно, что Дамблдор всегда обо всем знал.

Гермионе потребовалось несколько минут, чтобы успокоить скачущие мысли. Она понимала, что возмущена вовсе не тайной слежкой за учениками. Конечно, это всего лишь необходимые меры предосторожности. Как иначе десятку преподавателей поддерживать порядок в школе с несколькими сотнями учеников, наделенных магическими способностями? Дело совсем в другом.

При одной мысли о несправедливости, жертвой которой еще подростком стал когда-то Северус Снейп, Гермиона начинала кипеть негодованием. Ее просто трясло от возмущения. Это нелепо, но желание немедленно пройти в кабинет директора и врезать кулаком по длинному кривому директорскому носу не уменьшилось. Даже несмотря на то, что Гермиона всегда бесконечно уважала своих учителей. Она так не возмущалась, даже когда узнала правду про эльфов-домовиков. Да, теперь она понимала, что эльфы искренне гордятся своим призванием. Но ей по-прежнему не нравилось то, как волшебники используют потребность эльфов служить кому-нибудь. И пусть она не могла освободить эльфов, зато может восстановить справедливость и спасти профессора Снейпа. Например, пикетировать кабинет директора. Или наделать пуговиц и продавать их ученикам по галлеону за штуку, а собранные средства пожертвовать в фонд спасения профессора.

Гермиона подозревала, что он будет так же благодарен ей, как и эльфы.

Но, к сожалению, оставить все, как есть, она просто не могла.