Закон противоположностей, или психология счастья (джен)

Огромное тёмное помещение, похожее на какой-то ангар.

В одном из углов на полу — два матраса, положенных углом вдоль соседних стен.

На одном из них лежит укрытый одеялом человек, его горло охватывает толстая белая повязка, а на бледное изможденное лицо, покрытое холодной испариной, налипли темные пряди. Он открывает глаза и стонет — получается плохо, очень хрипло и как-то полузадушенно.

Какое-то время ничего не происходит, потом слышен лязг — открывается дверь, и входит второй мужчина — с такими же темными волосами до плеч, обрамляющими тонкое и весьма привлекательное аристократическое лицо.

Он подходит к лежащему, садится на корточки и светит тому в лицо обычным электрическим фонариком.

— Ага, — говорит он. — Очнулся-таки. Ну здравствуй, Северус.

— Ойген? — хрипит тот.

— Удивлён, да? — весело спрашивает вошедший, переводя луч света себе на лицо. — Я сам обалдел. До сих пор не понимаю, на кой тебя вытащил… Говорили мне в детстве — не подбирать всякую пакость… ну да что уж теперь. Кто ж знал, что ты у нас, оказывается, шпион и герой всей магической Британии, — он снова смеётся. — Погоди, у меня тут где-то лампа была… ага, — он щёлкает выключателем, зажигая круглый белый шар, лежащий на полу между матрасов.

— Герой? — с трудом переспрашивает… ну да, Северус Снейп, похожий на бледную тень самого себя.

— Я тебе там кинул газеты — сам почитай, — веселится мужчина, которого Снейп назвал Ойгеном. — Я так в жизни не перескажу! Спорим, тебе орден Мерлина первой степени вручат? Правда, посмертно, если ты не вернёшься. Ты думаешь возвращаться-то?

Тот пытается что-то ответить, но хрипит и закашливается — мужчина, сидящий с ним рядом на корточках, принимает подчёркнуто виноватый вид:

— Ну извини, не удержался. Я тут тебе целителя какого-то приволок — не самого лучшего, судя по результату, ну уж какого смог, не обессудь. Сейчас поднимешься — сам себя вылечишь. А заодно и меня, а то мне всё-таки прилетело. Пока что молчи лучше — а то я не ты и не МакНейр, повязки толком менять не умею, так и будешь в грязной лежать. А вообще давай-ка ты поскорее вставай — ты мне нужен. Давай для начала я тебя усажу, — говорит он и, не дожидаясь реакции собеседника, с заметным трудом, но всё же приподнимает его — Снейп подставляет согнутый локоть и опирается на него, пока Ойген укладывает к стене подушку и подтягивает самого Северуса повыше. — Всё, читай, — тяжело дыша, говорит мужчина и садится на край матраса. — Чтоб его….

Он заходится кашлем, глубоким и неприятным. Кашляет он очень долго и так сильно, что в какой-то момент сгибается почти пополам и кажется, что вот-вот упадёт. Наконец, он успокаивается и вытирает губы бумажным платком — когда он складывает его, на том видна кровь.

— Как-то мне, видимо, не везёт с лёгкими, — весело говорит он — голос звучит слегка сипло. — Или ты меня после Азкабана всё же не долечил… но прилетело мне в грудь, так что я склонен обвинять не тебя.

— Что именно? — полушёпотом спрашивает Снейп.

— Что прилетело? Понятия не имею! Ты ещё спроси, от кого, — говорит тот. — Ты такие вопросы порой задаёшь — даже странно. Ты хоть представляешь, что в школе творилось, пока ты там в хижине тихонько лежал? Я думал, они её разнесут по камушку… но нет, обошлось. Ты знаешь, что твой Поттер всё-таки убил Лорда?

— Убил, — повторяет Снейп, и глаза его вспыхивают.

— Смотри-ка… обрадовался, — смеётся мужчина. — Так ты, значит, идейно шпионил? — он негромко смеётся. — Убил-убил. Судя по тому, что пишут в газетах — обычным Экспеллиармусом. Подумать страшно, что это должен быть за Экспеллиармус — и какая тогда у него Авада.

Мужчина, названный Ойгеном, встаёт.

— Ладно… читай тут пока. Пойду чай заварю… как смогу. Он тут на редкость противный, но уж какой есть, — он идёт к выходу, но на середине пути Снейп его окликает:

— Мальсибер!

— Что тебе? — откликается тот.

— Спасибо.

— Да не за что. Отработаешь, — смеётся он снова. — Я же тебя вполне по-настоящему спас — я проверял, долг жизни есть. Вот ты мне и отслужишь, — он машет ему рукой и выходит.

Пока его нет, Снейп пытается убедиться, что голос ему все еще служит, и с удивлением обнаруживает, что говорить, в общем-то, ничто не мешает — особенно если не делать этого слишком громко. Рана, судя по всему, сбоку — вернее, ран, по всей видимости, две, во всяком случае, при аккуратной пальпации даже сквозь повязку болят они по обе стороны от трахеи.

Мальсибер, наконец, возвращается, и приносит широкую доску, на которой стоит чашка с какой-то дымящейся жидкостью, которая при ближайшем рассмотрении оказывается чаем.

— Откуда у тебя деньги? — оглядывая его внимательно, спрашивает Снейп: в темноте видно плохо, однако даже в таком освещении наряд Мальсибера на мантию ничуть не похож.

— Какие деньги? — смеётся Мальсибер. Он вообще очень много смеётся и кажется помолодевшим и очень счастливым. — Папенька всегда говорил, что хорошее Империо стоит целого сейфа в Гринготсе… одно Империо — один сейф…

— И всё же?

— Как же приятно, когда хоть что-нибудь в этом мире не меняется, — фыркает Мальсибер, — как был занудой, так и остался… откуда-откуда. Тут полно баров по-близости — маггловских баров. Останавливаю вечером какого-нибудь пьяного маггла, прошу у него кошелёк — и забираю купюры. Ну, или часть. Потом меняю их на продукты в этих их… магазинах. Это-то не проблема… ты мне лучше скажи, как бы нам выбраться отсюда.

— Ты грабишь магглов? — язвит Снейп.

— Граблю, — кивает тот. — Хотя вряд ли это можно назвать ограблением: я ничем им не угрожаю. Просто прошу, — он снова смеётся.

— Какой ты довольный — прямо светишься, — говорит Снейп.

— На себя погляди, — веселится Мальсибер. — Ты тоже, знаешь ли, печальным не выглядишь. Даже странно. Ты как, думаешь возвращаться-то? А то они тебя там хоронить собрались…

— Пусть хоронят, — кивает Снейп — и кривится от боли. — А что именно они собрались хоронить? И где они это взяли?

— Да я там кинул… кого-то. И поджёг хижину. В общем, что не сгорело — то и хоронят.

— Как тебя туда вообще занесло?

— Ну как-как… пришли мы в школу. Начался… ад какой-то. Я отсиделся немного…

— Давай по порядку. Лорд ведь ждал Поттера в лесу.

— Ах, да… ну, что. Ждал. Тот пришёл. Лорд с ним поболтал, по обыкновению — и кинул Аваду. Поттер упал. И Лорд тоже. Представь, красота какая: ночь, луна, запретный лес… и два трупа. Беллатрикс, эта чокнутая, кинулась к Лорду, конечно…

— Погоди, — хмурится Снейп. — Ты можешь нормально рассказывать? Обязательно ёрничать?

— Обязательно, — энергично кивает Ойген — несколько шелковых темных прядей падают ему на лицо. — Потому что без этого я вспоминать этот кошмар не желаю. Так что или так — или никак. А в голову свою я тебя не пущу, даже и не надейся. Рассказывать?

— Паяц, — морщится Снейп. — Говори.

— Ну так вот. Лорд как очнулся — отправил Нарциссу Малфой поглядеть, что там с мальчишкой. Сам не пошёл, — засмеялся Мальсибер. — И ты не поверишь, что она учудила!

— Нарцисса? — удивляется Снейп.

— Нарцисса. Такая вся трепетная и леди… Присела, послушала там чего-то, обернулась, поглядела Лорду в глаза и сказала — спокойно так и уверенна: мёртв, мол.

— Она ему солгала? — поразился Снейп.

— Ты представляешь? Глядя в глаза!

— Надо же, — тихо говорит он, но Мальсибер немедленно портит патетичность момента:

— Но он сам виноват, я считаю. Надо же было среди всех выбрать единственную женщину, которой позарез надо попасть в школу за сыном! Конечно, она соврала — я бы тоже соврал… наверное — если бы был чьей-то матерью, — смеётся он.

Снейп смотрит на него неприязненно, но тому явно наплевать на все мрачные взгляды не свете:

— В общем, Лорд суёт якобы мёртвого мальчишку в руки этому леснику-полувеликану — и мы-таки идём в школу. Шум, треск, фейерверки… вопли и паника, мальчишка вскакивает, а второй срубает башку этой жуткой рептилии…

— Кто? — прерывает его Снейп. — Кто уничтожил Нагини?

— Откуда я знаю? — пожимает плечами Мальсибер. — Это ты их всех пестовал, по мне они все на одно лицо… но точно не девушка. Да наверняка в газетах всё есть.

— Что было дальше? — напряжённо спрашивает Снейп.

— Дуэль была… очень красивая. Жаль, не могу тебе показать — но вот доберёмся до цивилизации, раздобудем пансив — я с тобой поделюсь, — обещает он. — И даже не смотри на меня — не пущу! — он закрывает рукой глаза и смеётся. — Ты мой должник, Северус, и я тебя предупреждаю: любую твою попытку влезть мне в голову я буду воспринимать как серьёзное нападение и угрозу. Так что я бы не рисковал на твоём месте.

— Успокойся, — неожиданно мирно говорит Снейп. — Твоей голове ничего не грозит. Что было дальше?

— Дальше Лорд пал от поттеровского Экспеллиармуса, заслужив, я считаю, приз за самую нелепую смерть в магической Британии — и я решил, что вот сейчас самое время тихо покинуть это миленькое местечко. Поймал какого-то молоденького аурора, наложил на него Империо…

— Всегда было интересно, — шепчет Снейп, — ты другие заклинания вообще знаешь?

— Знаю, — важно отвечает Ойген. — Акваменти и Вингардиум Левиоса. Ещё аппарировать хорошо умею и свет зажигать.

— Ну да. Самый главный набор, — кивает Снейп.

О да. Он помнит это его Акваменти… на всю жизнь запомнил. Дело было в Малфой-мэноре, вскоре после первого большого побега из Азкабана, откуда Мальсибер вернулся совершенно больным — Снейп сам же его и лечил, и довольно долго — и совершенно не похожим на себя прежнего: ходил молчаливый и мрачный, и если вдруг и шутил, то очень ядовито и зло. В рейды его поначалу не отправляли, и он или лежал в своей… предоставленной ему комнате, либо слонялся по дому без всякого дела. В тот вечер они все постепенно собирались в большой гостиной, ожидая прибытия Лорда, который объявил какой-то большой общий сбор, приказав явиться не только ближнему кругу, а, кажется, всем, кто только был тогда с ними. В мэнор понабежала всякая шваль, понатащив на себе грязи: у некоторых на ботинках были целые комья, которые те, ничуть не стесняясь, счищали обо всё, что казалось им для этого подходящим, изгваздав паркет так, что даже рисунок на нём перестал быть различим толком — и вот кто-то из них, очевидно, знать не знавший Мальсибера, и сцепился с ним языками, а потом, быстро проиграв в этой словесной дуэли, разозлился и швырнул в него банальнейшим комом грязи, подцепив его заклинанием с собственных сапог. Снейп помнил, как тогда замолчали все те, кто Мальсибера знал — и как он удивлённо посмотрел на обидчика, потом неспешно достал свою палочку и сказал — вслух:

— Империо.

А потом, почти сразу же:

— Акваменти. Пей.

Из его палочки вырвалась струйка воды. Зачарованный подставил под неё сложенные лодочкой ладони и начал жадно и быстро пить. Он пил и пил — потом начал давиться, но остановиться под внимательным и чуть ли не ласковым взглядом больших чёрных глаз не мог. Хрипел, отплёвывался — и пил, глотал воду, пока его не вырвало ей же и остатками какой-то полупереваренной пищи.

— Пей, — повторил Мальсибер.

И пытка продолжилась… Околдованный уже стоял на коленях, мокрый, в воде и собственной рвоте, он пил и плакал, и продолжал пить… Его снова вырвало, на сей раз уже чистой водой — Мальсибер поморщился, отступил на шаг и сказал снова:

— Пей!

— Хватит! — не выдержала Нарцисса Малфой. — Ойген, пожалуйста.

Мальсибер обернулся, посмотрел удивлённо, потом поклонился и сказал:

— Финита, — и когда заклинание спало, велел, — иди, целуй ноги леди. Я бы тебя утопил, но желание хозяйки дома — закон. И убери здесь всё. Не вставать! — резко велел он. — На коленях ползи. Как живёшь.

И пока тот полз к замеревшей на месте Нарциссе, Мальсибер счистил с себя грязь, посмотрел на остальных, улыбнулся и поинтересовался:

— Ещё кто-нибудь?

Ответила ему тишина. Мальсибер отошёл к камину — как и все те, кто вернулся из Азкабана, он очень мёрз той зимой — и попросил у эльфа чашку горячего чая.