Новое пристанище (A New Place To Stay) (джен)

Гарри проснулся с колотящимся в груди сердцем, заглушая подушкой собственные вопли. Оцепенев от кошмарного сна, в ужасе от того, что, вероятно, разбудил Снейпа, он минут двадцать напряжённо прислушивался, прежде чем позволил себе расслабиться. Скорее всего, он не так уж сильно кричал, раз профессор его не услышал, и слава Богу.

К своему удивлению, Гарри увидел в открытой клетке Хедвиг. Он не ждал её ещё несколько дней. Сияя от счастья, Гарри бросился к сове и погладил подругу, свой самый лучший подарок. Она ухнула, её янтарные глаза радостно заблестели. Гарри передвинул клетку в угол и решил оставить окно открытым, если только Снейп не потребует закрыть его. Впервые Хедвиг смогла летать летом, и ей явно понравилось.

За окном было жутко тихо и темно. Взглянув на часы, Гарри увидел, что ещё только три часа ночи. Это был самый долгий сон в его жизни, особенно учитывая, что он лёг очень рано. Понимая, что больше не заснёт, Гарри взял с полки книгу, достал пергамент и чернила и включил лампу, надеясь, что Снейп не войдёт и не увидит это — Гарри сойдёт с ума, если снова попытается уснуть.

В течение следующих трёх часов он работал над эссе по чарам, а поскольку читал о них, то знал, что писать. Гарри ничего не списывал из учебника, понимая, что это посчитают обманом: он должен был изложить всё своими словами, что, в принципе, сейчас и делал. В кои-то веки он выполнил работу не спеша — написанный на скорую руку пергамент вечно был усеян кляксами из-за сорвавшихся с пера чернил, а главное — сейчас эссе было без ошибок. Гарри действительно гордился собой: только первый день летних каникул, а он уже написал одну работу. Гермиона, несомненно, тоже гордилась бы им. Он гадал, напишут ли они ему этим летом?

Было шесть часов, когда Гарри закончил. Оставив эссе, чтобы высохли чернила, он тихо собрал все туалетные принадлежности, коих было немного: придётся экономить шампунь и использовать буквально по капельке. Гарри умылся, оттерев чернильные пятна с пальцев: он не хотел, чтобы его выпроводили из столовой, не разрешив поесть.

Как только всё было сделано, Гарри надел школьную рубашку и брюки. Он ни при каких обстоятельствах не надевал обноски Дадли… во всяком случае, не показывался в них. Разве что зимой, но тогда они были скрыты зимней мантией, никто не видел, чтобы он носил что-либо, кроме школьной формы. Гарри всегда так делал, поэтому никаких вопросов ни у кого не появлялось. Он был героем, неким трендом, что было хорошо для Гарри — это помогало ему скрывать свой позор.

Одевшись и умывшись, он спустился к завтраку ― оставалось всего пять минут. Профессор Снейп уже был там, пил чёрный чай или кофе, в зависимости от того, что он предпочитал, но Гарри не смог определить наверняка. Сказав очень тихое «доброе утро», мальчик сел за стол. Северус лишь коротко кивнул и вернулся к своей газете. Гарри не предложили прочитать после того, как Снейп просмотрит её, а он и не спрашивал.

Был подан завтрак: вместо большого разнообразия блюд, как в прошлый раз, эльфы просто принесли тарелку с едой. Гарри действительно пытался съесть всё, но не смог осилить даже половины того, что лежало перед ним. Сосиска, кусочек бекона, немного омлета, солнечно-жёлтого сверху и подрумяненного снизу — ему не нравились кровяная колбаса, фруктовый пудинг или жареные помидоры. Гарри с удовольствием выпил стакан молока ― опять же, не часто ему такое удавалось, разве что с кукурузными хлопьями в школе, но там чаще всего подавали только апельсиновый или тыквенный сок.

Гарри подпрыгнул от испуга, когда поставил посуду и вытер салфеткой губы, а профессор зелий рявкнул на него:

— Поттер, идите наверх и переоденьтесь во что-нибудь, что вы не боитесь испачкать!

Подавив ужас, Гарри усилием воли прогнал румянец смущения с лица. Пока он смотрел на тарелку, мозг лихорадочно работал, пытаясь придумать оправдание. Но только одно пришло ему на ум.

— Простите, сэр, у меня нет ничего подходящего, — прошептал Гарри.

— Смотрите на меня, когда я с вами разговариваю! — потребовал Северус, злясь на ребёнка. Разве дети не знают, что нужно смотреть на взрослых, когда разговаривают с ними? Что за наглость?

— Простите, сэр, — извинился Гарри, широко раскрыв глаза и молясь, чтобы не облажаться.

— Получается, ваша школьная форма вам подходит, а обычная магловская одежда нет? — вкрадчиво спросил Северус, словно пытаясь уличить подростка во лжи.

— Я получил свою магловскую одежду много лет назад, а школьную форму — только в октябре, — честно ответил Гарри, и в этом Северус Снейп не смог распознать ложь. Гарри много лет не получал от Дурслей никакой одежды. Вещи становились всё более изношенными, и он начинал опасаться, что скоро у него ничего не останется.

— Замечательно, — фыркнул Северус, — значит, позже нужно будет купить вам новую одежду. А пока я уменьшу пару спортивных штанов и футболку, — Снейпу не нравилась идея уменьшать собственные вещи для этого паршивца, но он не хотел, чтобы мальчишка разгуливал в парадной одежде всё лето — в жару, грязный и потный.

Гарри хотел возразить, что у него достаточно денег даже на то, чтобы не ходить в школьных вещах — если бы он мог попасть в своё хранилище. Он не знал, что это было именно то хранилище, которое родители создали для него на школьные годы. В конце концов, его отец, Джеймс Поттер, был чистокровным Поттером, у него было больше денег, чем у большинства чистокровных просто потому, что Джеймс и Лили скромно жили в доме, которым Джеймс уже владел в Годриковой впадине. Он также был аврором, поэтому деньги накапливались долгие годы — ещё одна вещь, в которой Альбус Дамблдор подвёл Гарри, не просто отправив его к Дурслям, но и скрыв от него его наследство.

— Да, сэр, — почтительно ответил Гарри, гадая, нужно ли ему до седьмого курса найти работу, чтобы иметь возможность позволить себе школьные принадлежности. Одежда была дорогой, вот почему он не покупал её. Ему нужны были те деньги, которые у него были, чтобы учиться в школе, Гарри брал только на самое необходимое, ещё немного — на туалетные принадлежности и, пожалуй, на некоторые вкусности во время походов в Хогсмид. Его предполагаемый лучший друг, к сожалению, решил, что Гарри просто не хочет делиться с ним. Рон был чересчур наивным и крайне узколобым. Если он не изменит своего отношения, то окажется без лучшего друга.

— Хорошо, я положу их в вашу комнату, они будут вам по размеру, — коротко сказал Северус, встав и оставив пустую тарелку и чашку для домашних эльфов. Выбирая одежду, он прикидывал список дел, которыми можно будет занять мальчишку.

Северус удивился, когда, войдя, обнаружил, что Поттер ждал его в своей комнате, но просто протянул парню два выбранных комплекта одежды: две пары чёрных спортивных штанов и коричневую и чёрную футболку. Поттер взял их на удивление нерешительно, как будто опасался подвоха. Преодолевая гневную вспышку, Северус рявкнул мальчишке, чтобы спустился на кухню, когда переоденется, и, развернувшись в своей обычной манере, взметнув мантией, ушёл.

Гарри, не желая злить Снейпа ещё больше, быстро переоделся в чёрную одежду. Если бы на нём не было ужасных носков и дырявых боксеров, он бы действительно чувствовал себя довольно комфортно. Нужно найти способ узнать, как Снейп зачаровал одежду. Однако в ближайшее время Гарри не собирался спрашивать об этом, по крайней мере, не с тем настроением, в котором был Снейп сейчас.

Одетый, в кроссовках, Гарри быстро спустился на кухню, гадая, не там ли он будет работать сегодня.

Гарри пришлось сдержаться, чтобы не сказать «я здесь, сэр» и не заявить очевидное. В конце концов, Снейп мог ясно видеть это сам. Гарри сдвинул очки на нос и несколько раз моргнул, пытаясь избавиться от постоянной головной боли. У него не было правильного рецепта на очки — тётя притащила их для него бог знает откуда. Они помогали ему видеть лучше, чем ничего, поэтому он не жаловался, хотя и мог бы. Головные боли стали настолько постоянными, что мальчик больше не ощущал их, если только не снимал очки в течение длительного периода времени, как тогда, когда писал своё эссе по чарам.

— Это то, что нужно будет сделать сегодня. Звать вас я не буду, и если вы не явитесь к обеду, то это не моя проблема, — коротко сказал Северус, вручив Гарри небрежно исчёрканный листок бумаги.

— Да, сэр, — сказал Гарри, задаваясь вопросом, где ему взять семена и инвентарь, чтобы разбить грядки в огороде и посеять травы — очередные ингредиенты для зелий Снейпа.

— Всё необходимое найдёте в сарае, — добавил Северус перед уходом.

Гарри вышел под чудесное солнышко, казалось, не беспокоясь о работе, которую ему предстояло сделать. Она нисколько не напрягала — он действительно наслаждался работой в саду у тёти и дяди, хотя ничто из этого не было таким захватывающим, как посев семян на грядках. Войдя в сарай, Гарри обнаружил, что тот очень аккуратный и ухоженный, как и всё остальное. Ничего не валялось в беспорядке, как в сарае на Тисовой улице, хотя этот был примерно в пять раз больше, чем тот, которым владели Дурсли.

Гарри нашёл корзину, в которой поместятся все необходимые семена без риска уронить их. Взяв две лопаты, большую и поменьше, он также прихватил и маленькие грабли с длинными зубьями, с помощью которых будет намного легче внести семена в почву. Гарри вышел из сарая и направился туда, где ему было велено разбить новый огород.

С таким настроем он начал копать. Это была грязная, тяжёлая работа, но Гарри привык к тяжёлой работе — в пятилетнем возрасте он стриг газон с помощью огромной чудовищной машины, которая была больше и сильнее его. Срезая пучки травы, он сгребал её в сторону, не зная, что ещё с ней делать. Зона посадки должна была быть около восьми футов в обе стороны, так что это будет довольно долго, и ему потребовалось несколько часов, чтобы всё сделать.

Гарри не мог снять рубашку, боясь, что Снейп увидит шрамы: кнут и ремень оставили на его спине множество пересекающихся отметин. Обычно Гарри снимал рубашку только на Тисовой улице, так как сад был уединённым, с очень высоким забором… хотя и не слишком высоким, поскольку Петунии нравилось подглядывать поверх ограды — Петуния была высокой костлявой женщиной. Да никого и не волновало, даже если бы кто-нибудь и увидел шрамы. Все думали, что он ходит в школу Святого Брутуса для неисправимых подростков с криминальными наклонностями.

* * *

Северус наблюдал за работой Гарри со второго этажа своего поместья, хмурое выражение омрачало его обычно суровые стоические черты. Это должно было стать наказанием не за всё, конечно, совершённое мальчишкой, но для того, чтобы показать ему, что жизнь несправедлива. Что он, Северус Снейп, не собирается преподносить ему всё на блюдечке с голубой каёмочкой, как все остальные. Северус знал, какой будет жизнь для этого отродья. Нравился он ему или нет, ни один ребёнок такого не заслуживал. Он хотел забрать серебряную ложку, с рождения вложенную в рот Поттера. Тяжёлая работа заставит мальчишку лучше всё ценить и вселит в него некоторую стойкость, и всё, что Северус мог сделать, это надеяться, что Поттеру удастся перехитрить Тёмного Лорда.

Он ожидал, что мальчишка будет стонать или жаловаться на длинный перечень работ или на их тяжесть, но Поттер оставался инертно покорным, и Северус начал опасаться, что возвращение Волдеморта повлияло на ребёнка сильнее, чем кто-либо мог себе представить. Северус ожидал, что сегодня Поттер закапризничает, после того, как преодолеет шок от перспективы жить со своим самым ненавистным профессором, или ещё лучше — когда до Гарри дойдёт, чего от него требуют.

Северус наблюдал за работой мальчишки в течение нескольких часов — тот не остановился, не расслабился и даже не сделал перерыв. По его лицу струился пот, и Северус не испытывал удовлетворения, видя это. Поттер противоречил всему, что, по мнению Северуса, он знал о нём или имел хоть какое-то представление.

Работа, порученная мальчишке, должна была занять его на весь день, но он уже наполовину закончил, собрал всю траву и сгрёб её в сторону. Поттер никогда в жизни не выполнял тяжёлую работу, Северус был уверен в этом, но здесь он работал усердно. Неужели зельевар внушал ученику такой страх, что тот боялся расслабиться? Где, чёрт возьми, истерики и отказы работать? Где угрозы рассказать Блэку, а ещё лучше — Дамблдору? Это бесконечно раздражало Северуса. Он мог читать Поттера как открытую книгу в течение четырёх лет — или он так думал.

Северус спустился в подвал, где начал варить зелье, и не выходил до обеда. Обедал он в одиночестве, так как Поттер не явился, однако Северус не собирался, как и обещал, бегать за мальчишкой: если тот хотел пропустить обед, так тому и быть. Он отбросил беспокойство и приказал домашним эльфам всё убрать. Те были недовольны, но сделали, как велел хозяин.

Поднимаясь обратно в комнату, откуда он наблюдал ранее, Северус заметил, что Поттера нигде нет. Его охватило чувство удовлетворения. Вот, это был мальчишка Поттер, которого он слишком хорошо знал, Северус даже удобно забыл, что ребёнок работал три часа без перерыва. Однако всякое чувство удовлетворения стремительно исчезло, когда он увидел, как мальчишка тащит две полные до краёв лейки к недавно вскопанной земле. Поттер ведь не мог посадить все эти семена так быстро? Он же не мог сделать всю работу за день? За шесть часов? Северус нахмурился, глядя на мальчика, чувствуя себя явно неуютно, как будто это его вина.

* * *

Гарри совсем вымотался, но отказывался останавливаться — раньше он делал намного больше. В прошлом его усталость мало что значила для кого-либо, и он был более чем уверен, что это едва ли расстроило бы сурового Мастера зелий. Его давно мучила жажда, и ему не терпелось добраться до ванной и напиться — пить воду из найденного колодца он не рискнул.

Из последних сил Гарри поднял очень полную металлическую лейку, начал поливать семена, зная, что им нужно много воды для роста, и вздохнул с облегчением, когда лейка немного опустела и с ней стало легче справляться. К сожалению, ещё оставалась добрая половина участка для зелий, как он его окрестил, требующая полива, и Гарри пожалел, что у него нет другого способа доставить сюда воду — колодец был довольно далеко. Несмотря на усталые, ноющие мышцы, он поднял обе пустые лейки и вернулся к колодцу.

Излишне говорить, что Гарри был очень рад, что всё было сделано, но он также знал, что поливать придётся, вероятно, дважды в день, если только не пойдёт дождь. Гарри втайне надеялся на дождь — у него уже просто отваливались руки. Он гадал, который сейчас час, но в этом и заключалась особенность лета: невозможно было сказать наверняка. Тачка! Это помогло бы, но он не видел ни одной… а что, если спросить? Нет, он не мог, содрогнувшись от одной только мысли, задаваясь вопросом, что произойдёт, если он попросит о чём-нибудь.

Никогда в жизни он ни о чём не просил — Вернон избил бы его до синяков. Снейп? Да у него характер хуже, чем у Вернона, если такое вообще возможно. Когда дело касалось мальчика, они были одинаковыми, и всё, что Гарри когда-либо знал: вечно хмурые взгляды, презрительные ужасающие оскорбления в адрес его родителей и его самого, хотя Снейпу, вероятно, не понравилось бы, что его сравнили с огромным толстым моржеподобным маглом.

Гарри прикидывал, какое удовлетворение получит Снейп, если поговорит с дядей о его отце? Они оба ненавидели того с пылкой страстью. Когда Гарри тащил тяжёлые лейки, он не мог не задаться вопросом, каково было бы, если бы Волдеморт вообще не родился. Жизнь Гарри сложилась бы совсем по-другому, хотя он и сейчас знал, что родители его любили.

Даже спустя четыре года это всё ещё удивляло. Любовь захлёстывала его, когда он думал о своих родителях, вместо отвращения и стыда, которые испытывал раньше, считая, что родители были пьяницами. Нет, его родители не погибли пьяными в стельку в автокатастрофе, которая чуть не унесла и его жизнь… нет, они любили его больше жизни и умерли за него. Он всё ещё помнил благоговейный трепет, который испытал, когда Хагрид всё ему объяснил.

Вот почему после всех этих лет насмешек и унизительных колкостей Гарри очень ожесточённо и гневно реагировал, когда упоминались его родители. Тётя Мардж узнала об этом из первых рук. К сожалению, отвратительная толстая женщина не могла вспомнить об этом. О, Гарри был в ужасе, когда сделал это… И думал, что его исключат. Он скорее умрёт, чем снова окажется у Дурслей на постоянной основе: они не позволят ему ходить в школу, до семнадцати лет он проведёт время в рабстве у них, а затем его выгонят при первой же возможности. Гарри знал, что дядя отдаст его самому Волдеморту, если это спасёт его жалкую задницу.

Полив всё, Гарри удовлетворённо отступил, его зелёные глаза горели гордостью, когда он посмотрел на свою работу. Сняв очки, Гарри вытер пот со лба и повёл плечами, чтобы стереть немного пота и с шеи. Его так мучила жажда и было до того жарко, что отчаянно хотелось выпить чего-нибудь ледяного и принять холодный душ. Однако он не был уверен, позволит ли Снейп пользоваться ванной, когда ему этого захочется.

Гарри не хотел испытывать судьбу, в конце концов, он был рад возможности пользоваться туалетом и даже принимать ванну. У Дурслей он мылся, как мог, в раковине, холодной водой. Туалетом он мог пользоваться только по указанию, когда его не запирали в комнате, а тётя глазами-бусинками следила за ним, выкрикивая страшные угрозы пожаловаться Вернону, что Гарри бездельничает, и перспектива получить двадцать ударов ремнём заставляла его работать быстрее и усерднее. И всегда Гарри чувствовал, как тётя наблюдает за ним со злобным ликованием и отвращением.

Решив сходить в ванную, чтобы освежиться, Гарри со вздохом облегчения напился прохладной воды из-под крана. Увидев, сколько прошло времени, он боялся худшего — профессор наверняка взбесился. Было три часа, Гарри пропустил обед, совершенно забыв про него. Ему ничто не напоминало о голоде, желудок больше не урчал из-за отсутствия еды, он привык к тому, что его не кормят. У Гарри не было часов или чего-нибудь ещё, чтобы определить время. Неужели он сейчас не поужинает? Снейп сказал, что он ничего не получит, если опоздает. Включало ли это все приёмы пищи в течение дня? Недели? Или просто обед, на который он не успел вовремя?

Вот что Мастер зелий имел в виду, говоря о новых правилах? Гарри не знал правил Снейпа и боялся неизвестного. Он оставался в ванной, желудок скрутило узлом, хотелось хоть что-то знать.

Гарри решил, что, сделав всё по списку, сможет поужинать, если будет хорошо себя вести — в конце концов, тётя иногда давала ему, маленькому, объедки за хорошо выполненную работу. Несмотря на усталость, Гарри приступил к работе над своей новой задачей, спустившись в подземелья и проскользнув внутрь — нужно было приготовить много ингредиентов для зелий. К счастью, на стене висели часы, это поможет ему — он действительно хотел поужинать. Еда была такой вкусной, при мысли о том, что, может быть, Гарри получит больше фруктов, которые он ел вчера, потекли слюнки.

Следующие три часа он работал в лаборатории, нарезая и измельчая ингредиенты для зелий, потом положил в соответствующие контейнеры, на которых уже были чары сохранения, подписал их чётким почерком. Ему потребовалось всего полтора часа, чтобы всё это сделать. Гарри открыл шкаф с зельями и, к своему ужасу, увидел, насколько отвратительно грязно было внутри. Было ли это частью его работы? Наверное, он должен всё вычистить, это не повредит.

Покачав головой, Гарри решился, подойдя к раковине, налил горячей воды в таз с моющим раствором. Найдя хорошую щётку, он принялся чистить шкаф с зельями, начав с самого низа. К сожалению, Гарри не мог ничего сделать с большей частью стенок — мешали деревянные полки. Сняв куском ненужного пергамента паутину с потолка шкафа, Гарри начал осторожно извлекать контейнеры и банки с ингредиентами, затем менее чем за час отскрёб полки до безупречной чистоты и следующие полчаса расставлял всё по алфавиту: ингредиенты для зелий — с одной стороны, травы — с другой, опять же в алфавитном порядке. Именно так тётя всегда заставляла его заполнять её шкаф со специями, к которому она почти не прикасалась, так как Гарри всегда готовил достаточно прилично, несмотря на побои и угрозы с её стороны из-за «неправильного» или «некачественного» приготовления.

Вообще Гарри готовил бы с удовольствием, если бы не получал по голове проклятыми кастрюлями, или скалкой, или сковородками. Петуния всегда чем-то его била: сначала газетой, когда ему было два года, затем, когда он стал старше, она перешла к более тяжёлым и неприятным предметам. Гарри рано понял, что Петуния, вероятно, слишком слаба, чтобы тронуть его просто рукой. У неё не было сил ударить его физически. Она бы только навредила себе, пытаясь причинить ему боль, и действительно ненавидела прикасаться к нему.

Закончив со всем, что было в списке, Гарри проверил его, чтобы убедиться наверняка — в нём действительно были только грядки в огороде и ингредиенты для зелий. Поэтому Гарри снова поднялся по лестнице и наскоро ополоснулся в душе, позаботившись тщательно вымыть после себя ванну. Снова одевшись в школьную одежду, Гарри оставил свои грязные вещи сложенными на кровати, не зная, есть ли здесь стиральная машина. Он подумал, не спросить ли Снейпа, но, как обычно, отказался от этого: он никого ни о чём не спрашивал, давно научившись не задавать вопросов, а это определённо был вопрос.

Спускаясь по лестнице, Гарри молча размышлял, замечал ли кто-нибудь из учителей, что он никогда не поднимал руку в классе и ничего не спрашивал. Отбросив праздные мысли, мальчик нерешительно вошёл в столовую, гадая, впустят ли его. Снейпа ещё не было, и он не хотел рисковать, садясь, поэтому просто замер в дверном проёме.

— Садитесь, Поттер, — раздался за его спиной вкрадчивый голос. Гарри напрягся всем телом, стараясь не вздрагивать от непосредственной близости Мастера зелий. Это вызовет тревогу или заставит Снейпа ухмыльнуться, чего он не хотел.

— Да, сэр! — отозвался Гарри. Облегчение в этих зелёных глазах было поразительным, но, к сожалению, Снейп этого не заметил. Он стоял позади мальчика, и Гарри быстро отошёл от учителя, по длинной дуге обогнув стол. Ему не нравилось находиться слишком близко ко взрослым, по крайней мере, когда он был один. Едва он оставался наедине с Верноном, Квирреллом, Локхартом, Грюмом или Волдемортом, с ним происходили неприятности. Снейп сам по себе ничего не сделал, но ведь Гарри раньше с ним не жил.

— Вы всё сделали? — бесстрастно спросил Северус, не показывая своих чувств.

— Да, профессор Снейп, — поспешно ответил Гарри. Он не любил бесстрастие и предпочёл бы насмешливого, саркастичного Снейпа — по крайней мере, тогда он знал, чего ожидать. Этот же Снейп мог быть близок к тому, чтобы потерять самообладание, или находиться в хорошем настроении — угадать было просто невозможно.

— Очень хорошо, приступайте к летнему домашнему заданию, — распорядился Северус. Ему не нравилось, когда его сбивали с толку, особенно в том, что касалось этого сопляка. Мальчишка не должен был так быстро обработать огород. С помощью магии это заняло бы у Северуса не больше получаса, но сделать такое вручную? Он ожидал, что в первый раз это займёт у ребёнка остаток дня. А ещё ведь были ингредиенты для зелий, которые он добавил для Гарри после обеда, несмотря на то, что тогда мальчишка ещё не закончил с огородом. Теперь и то, и другое было сделано, и очень своевременно. Его крестник не смог бы сделать это, и он не думал, что любой ученик Хогвартса справился бы так быстро. Северус знал, что мальчишка не использовал магию — он всё-таки наблюдал за ним — что тоже хорошо, иначе бы Поттера обвинили в использовании волшебства.

— Да, сэр, — машинально ответил Гарри, у него оборвалось сердце — значит, еды для него не будет. Он встал со стула, намереваясь начать ещё одно эссе, чувствуя, как его охватывает разочарование. Он ненавидел это ощущение, ненавидел предчувствие чего угодно, когда дело касалось взрослых, которые продолжали его третировать.

Однако Гарри следовало бы знать лучше, да он и знал — Снейп был человеком слова. Гарри молча пожалел, что не пришёл пообедать. Но ведь он был очень занят! Он должен был всё сделать, а еда никогда не была приоритетом. В доме Дурслей это была не необходимость, а заработанная чертовски тяжёлым трудом привилегия. Он знал, что должен быть просто благодарен за то, что ему здесь вообще что-то дали.

— Куда это вы собрались? — раздражённо рыкнул Северус, скрывая своё замешательство и возмущение тем фактом, что мальчишка встал из-за стола, не извинившись. Неужели эти маглы не привили ему хотя бы толику хороших манер? Северус понимал, что так оно и есть, если судить по вчерашнему дню… или мальчишка привыкает к нему, наконец, проявляя своё прежнее я? Северус предпочёл бы сопляка, с которым он мог бы справиться, а не уважительного, молчаливого Поттера, с которым это не получалось.

— Делать домашнее задание, сэр, — сглотнув, ответил Гарри, гадая, в чём он ошибся, и не удержав хмурого взгляда — крайне редко он показывал взрослым недовольство. Случись это под крышей Вернона Дурсля, Гарри уже увидел бы звёзды.

— После ужина, Поттер — я не позволю вам вернуться в Хогвартс тощим, чтобы меня обвинили в жестоком обращении с вами! — рассерженно отрезал Северус, несмотря на охватившее его недоверие. Мальчишка действительно думал, что должен сделать домашнее задание прямо сейчас? Пропустив ужин? После того, как пропустил обед? Несомненно, мир сдвинулся со своей оси. Насколько же, чёрт возьми, Гарри Поттер боялся его, что без возражений делал всё, что ему говорили?

Обычно Северус только порадовался бы при мысли о том, что отродье Поттеров его боится, но сейчас… это было довольно пугающее зрелище, учитывая, что Поттер сражался с Волдемортом в общей сложности четыре раза, три из которых он мог вспомнить, и это произошло за последние четыре года. Единственная отсрочка, которую Поттер когда-либо получал, была на третьем курсе, но даже тогда всё равно был кто-то, кого считали Пожирателем Смерти, желающим добраться до него.

— Да, сэр, — сказал Гарри, и Северус услышал облегчение в голосе мальчика.

После этого воцарилось молчание. Погружённый в свои мысли, Северус почти автоматически ел ужин. Он не знал, что и думать. Гарри Поттер, которого он знал в Хогвартсе, сильно отличался от того, которого он видел сейчас. Ему хотелось знать, было ли это из-за того, что сопляк боялся его, или из-за Тёмного Лорда. Мысль о том, что это чёртово отродье боится его, непомерно раздражала. Он хотел, чтобы мальчишка ненавидел его, даже презирал, но бояться? Северус никогда не задумывался об этом. Прямо сейчас эта идея не доставляла удовольствия — он никогда раньше не видел мальчишку таким подавленным и испуганным. Он ведь не мог сломать его тяжёлым трудом? Нет, ребёнок был тихим и угрюмым с тех пор, как приехал.

После десерта Северус, рыкнув, вышел из комнаты, чувствуя себя рассерженным и взбудораженным по причинам, которых не мог понять.

Гарри осторожно поднялся по лестнице в свою комнату, не спуская глаз со Снейпа. Настроение, в котором пребывал профессор, напомнило ему Вернона до того, как тот начинал избивать его без уважительной причины. Гарри содрогнулся при воспоминании о последнем разе, после которого у него оказались сломанными три ребра, нос (который он вылечил сам, что было весьма болезненно), рука и подбит глаз. Но при этом, разумеется, он был вынужден выполнять свою работу по дому, только она занимала у него больше времени, чем обычно.

Оказавшись в своей комнате, Гарри закрыл дверь и выдохнул с таким глубоким облегчением, что его затрясло, когда он сел на стул, отложил теперь уже высохшее домашнее задание по чарам и начал эссе по трансфигурации. Гарри не отвлекался, пока не набрал необходимую длину, добавив чуть больше, чем необходимо. Он дрожал и едва был способен держать глаза открытыми. Сердце колотилось слишком быстро, даже полтора часа спустя, так что он не смог бы уснуть, хотя и очень хотел.

Оставив домашнее задание, чтобы просохли чернила, Гарри накормил и напоил Хедвиг, угостил её лакомствами. Хедвиг привыкла к воде из-под крана — другой у Дурслей Гарри просто не мог ей дать. Иногда ему удавалось купить бутылку воды в магазине, когда он делал покупки для тёти, но не часто. К счастью, Хедвиг могла по большей части охотиться сама, так что еды, которую он покупал, обычно хватало ей на год.

Окно было открыто, клетка тоже. Убедившись, что всё в порядке, Гарри вышел из комнаты и отправился в уборную — ещё не было девяти, так что ему ничего не грозило.

Закончив приготовления ко сну, Гарри скользнул в кровать, выключив свет, и пожелал Хедвиг спокойной ночи. В конце концов страх прошёл, но рычание профессора без всякой на то причины напрягало его, как бомба, готовая взорваться. Даже сейчас Гарри ждал, что Снейп придёт и выместит на нём своё раздражение — это было всё, что мальчик когда-либо знал, поэтому не ожидал другого.

Широко раскрытые зелёные глаза уставились на дверь. Мерно тикали часы, звонко, раздражающе. Время шло, вскоре наступила почти полночь. Нервы Гарри были натянуты, как тетива лука, когда он наконец начал погружаться в забытьё, охватывавшее утомлённое тело, смывавшее усталостью все страхи. Гарри просто хотелось почувствовать оцепенение, как тогда, когда он сбежал от Волдеморта: адреналин схлынул после возвращения в Хогвартс, и даже когда Грюм превратился в Крауча, Гарри просто оцепенел, а не испугался, как следовало бы. Гарри хотел всегда быть таким, он ненавидел, что ему всё время страшно — страшно и больно.

Теперь, когда он испытал счастье, любовь и радостное волнение, было ещё хуже чувствовать боль или бояться. В течение одиннадцати лет у Дурслей он был в состоянии справиться с этим. Только после года, проведённого в Хогвартсе, Гарри начал ненавидеть страх и боль. Четыре года спустя всё оставалось так же, однако что-то неуловимо изменилось. Может быть, появилась надежда? Он не знал.

В пять утра Гарри проснулся от собственного вопля. Охваченный ужасом, что разбудил Снейпа, он затаил дыхание и почти двадцать минут, не двигаясь, напряжённо прислушивался. Подавив тревогу и страх, он встал и занялся опять домашними заданиями, на этот раз по прорицанию — зелий Гарри избегал. Он знал, что должен будет когда-нибудь выполнить и это задание, но ему хотелось сделать всё возможное, чтобы отложить его, чтобы у Снейпа не было повода причинить ему боль. Они были не в Хогвартсе, и благодаря Дамблдору Гарри оказался полностью во власти Снейпа. Снейп знал это, и ему сойдёт с рук всё, что бы он ни сделал. Эта мысль до смерти пугала Гарри. Так что нет, он не даст этому человеку никаких поводов, просто будет делать всё, что ему скажут, даже если это вымотает его — он к этому привык. Главное — делать всё правильно, чтобы Снейпу не к чему было придраться и поколотить его, как всегда было с Верноном, за исключением худших дней, когда дядя требовал невозможного с огромным количеством обязанностей по дому.

Затем Гарри заметил одежду, ту, в которой работал вчера. Оба комплекта, чистые и выглаженные, были сложены на стуле возле его стола. Гарри почувствовал облегчение, теперь стало одним беспокойством меньше.