Крестник (гет)

Джеймс сидел в библиотеке, когда в дверь просунул длинный острый нос домовой эльф по имени Брейди.

— Мастер Джеймс, прибыла мадам Салливан.

Внутри у Джеймса тут же что-то оборвалось, но вида юный лорд не подал. На это имя у него выработался какой-то отвратный рефлекс. Мадам Салливан — одна из тех женщин, которые определенно засиделись в старых девах, поэтому, не имея возможности поучать бесчисленных дочек, невесток и внучек, занимаются этикетом с детьми магической аристократии. Мадам Салливан «прибывала» в Поттер-мэнор трижды в неделю, и часы, проведенные в ее компании, были для Джеймса сущим адом. За малейшее непослушание или ошибку строгая гувернантка била своего подопечного волшебной палочкой, которая была необычайно длинной и до ужаса напоминала трость. Казалось бы, что может сделать несчастный кусок деревяшки, однако он то ли был так заколдован, то ли Джеймс был излишне изнеженным, но палочка этой ведьмы причиняла ребенку страшную боль. Самое обидное было то, что родители прекрасно знали о методах воспитания и наказания гувернантки, но ничуть не противились им. Чарльз Поттер полагал, что подобное послужит для юного лорда отличной школой на будущее, а Дорея Поттер в силу своего мягкого и покладистого характера во всем потакала мужу, опасаясь навлечь его гнев. Однако после таких «уроков» леди Поттер шептала заживляющие заклинания, гладила сына, у которого все силы уходили на то, чтобы не заплакать, по голове и с улыбкой рассказывала захватывающие сказки о приключениях волшебников и магических существ. Самой любимой историей Джеймса была та, в которой один очень добрый волшебник нашел обессиленного маленького дракона породы «гебридский черный», вылечил его и отпустил на волю, а после уже взрослый дракон прилетел и спас волшебника из лап злобной и беспощадной мантикоры, в роли которой Джеймсу всегда представлялась мадам Салливан...

— Негодный мальчишка, — шипела одна из многочисленных гувернанток, наблюдая, как Джеймс старательно выводит строчку за строчкой на плотном дорогом пергаменте. Сегодня ему требовалось три раза написать аккуратным каллиграфическим почерком основные правила поведения в высшем обществе. Спрашивается, какой почерк может быть у одиннадцатилетнего ребенка? Но мадам Салливан решительно этого не понимала. — Только пергамент зря переводишь! Мерлин, и зачем я только на это подписалась? — у самой себя поинтересовалась она, но Джеймс все равно услышал. Негодование, копившееся в нем все эти пять лет с того момента, как противная гувернантка повадилась ходить к ним и измываться над ребенком, достигло своего пика, и Джеймс отшвырнул черное с золотом вычурное перо.

— Многоуважаемая мадемуазель Салливан, — вежливо начал он, раздумывая, как бы покорректнее послать эту даму ко всем чертям. — Я вижу, как вам противно тратить свое бриллиантовое время на бессмысленную работу. Брейди расплатится с вами за оговоренный срок и проводит до двери.

Гувернантка, которая отродясь не обучала своего подопечного подобным манерам, принялась раздуваться, как лягушка.

— Да как ты смеешь... щенок?! — прошипела она, хватаясь за палочку, отчего Джеймс инстинктивно съежился. Но тут очень кстати в кабинет для занятий снова заглянул Брейди и объявил:

— Мастер Джеймс, прибыл лорд Волдеморт, он ожидает вас в желтой гостиной.

Неизвестно, чего ожидала услышать мадам Салливан, но явно не этого. С поспешностью, которой позавидовала бы самая скоростная метла, нерадивая мадам скрылась в камине и унеслась в неизвестном направлении. Джеймс облегченно вздохнул и проследовал за эльфом, размышляя о том, что визиты крестного, как правило, были очень редкими, но всегда жутко интересными. Сейчас Джеймс был рад ему как никогда прежде.

Юный лорд и его слуга вошли в желтую гостиную. Джеймсу всегда нравилась эта комната. Здесь был отличный мраморный шахматный стол с фигурками из слоновой кости, за которым они проводили время с мамой, когда оба были свободными от обязанностей. Гостиная, как нетрудно догадаться по ее названию, была оформлена в желтых тонах. Такой ее пожелала сделать еще леди Абелла Поттер, прабабушка Джеймса, и с тех пор здесь мало что изменилось. В кресле у камина сидел высокий статный темноволосый мужчина в черной повседневной мантии, расшитой, однако, серебром. При виде крестного сердце Джеймса радостно забилось.

— Милорд, — мальчик слегка склонился в приветствии. Глаза лорда Волдеморта лукаво блеснули. Он тоже был рад видеть своего крестника.

— Здравствуй, Джеймс, — улыбнулся Волдеморт и кивком указал на соседнее кресло, приглашая Джеймса присесть рядом с ним.

— Брейди, — обратился к эльфу Джеймс, — принеси нам чай.

Едва эльф с поклонами удалился, как юный хозяин и его гость отбросили официальный тон и дружно рассмеялись.

— Признаться, весь этот светский пафос весьма утомителен, — заметил Волдеморт, бросая быстрый взгляд на шахматную доску. — Как твои успехи?

Джеймсу очень не хотелось говорить на эту тему, тем более о мадам Салливан, поэтому он ограничился лишь фразой:

— Все идет по плану отца. К поступлению в Хогвартс я буду знать всю школьную программу до пятого курса включительно.

— Ну что ж, это радует, — Волдеморт протянул руку и слегка взъерошил и без того растрепанные волосы Джеймса. — Продемонстрируешь? — он снова взглянул на доску.

Спустя полчаса вернувшаяся Дорея Поттер обнаружила своего сына за шахматной доской в компании лорда Волдеморта. Кажется, между соперниками шел какой-то спор.

— А я тебе говорю, этот ход глупый, — смеясь, объяснял обиженному мальчику Волдеморт. — Смотри, я хожу сюда ферзем, ты съедаешь моего коня, и тогда я легко могу объявить тебе шах...

— А если я не съем коня, а похожу вот сюда ладьей, тогда шах будет вам!

Ответить Волдеморту не дала Дорея, сделавшая реверанс.

— Милорд, — точно так же, как и ее сын, приветствовала она гостя.

— Леди Поттер, — Волдеморт встал и дотронулся тонкими губами до ладони Дореи. — Великая честь для меня снова оказаться в вашем доме.

— Для нас еще большая честь видеть вас в нашем родовом поместье. Чарльз будет с минуты на минуту.

— У меня складывается такое впечатление, будто милорд может явиться сюда только к Чарльзу, — заметил Волдеморт, переводя взгляд своих темных глаз на Джеймса. — А может быть, я просто пришел пообщаться с крестником?

— Неужели у милорда есть свободное время для подобных визитов? — не поверила Дорея, улыбнувшись.

Волдеморт пожал плечами.

— В пятницу Абраксас Малфой устраивает прием в своем поместье. Полагаю, вы уже получили приглашение? — осведомился он.

— Разумеется, сэр, — учтиво ответила Дорея. — Лорд Малфой был так любезен, что оказал нам честь...

— У него был выбор? — раздался голос у двери. Все обернулись и обнаружили хозяина дома, который улыбался гостю, как дорогому другу. Впрочем, именно так и было, по крайней мере, выглядело. Чарльз поцеловал жену в щеку, кивнул сыну и жестом пригласил Волдеморта в свой кабинет. Джеймс выглядел расстроенным.

— А как же... наша партия? — тихо спросил он, съежившись под строгим взглядом отца.

На щеке Чарльза медленно вздулся желвак.

— Не забивай лорду Волдеморту голову подобной ерундой, — строго сказал он, и Джеймс послушно кивнул своим коленям. Волдеморт укоризненно посмотрел на Поттера-страшего, но ничего не сказал.

Отец и крестный удалились в кабинет, и Джеймсу ничего не оставалось, как отправляться в свои покои. До следующего занятия — изучения латыни — у него было еще полтора часа, поэтому мальчик решил посвятить свободное время любимому занятию — полетам на метле. Взяв новенький «Нимбус-1000», Джеймс вылетел прямо из окна своей комнаты и отправился на укромную поляну, где ему ассистировал еще один домовой эльф по имени Данни. Он колдовал над яблоками, чтобы те летали, а Джеймс мог ловить их и развивать спортивные таланты. Разумеется, отец считал полеты на метле занятием недостойным юного лорда, но и не запрещал сыну летать. Сейчас он слишком занят гостем, а потому ворчать не будет.

Лорд Волдеморт устроился в кожаном кресле с удобством и взял протянутый Чарльзом бокал с коллекционным красным вином. Сам Чарльз расположился за антикварным письменным столом и приготовился слушать гостя.

— Тебе не кажется, друг мой Чарльз, что ты ведешь себя резковато по отношению к сыну? — непринужденно поинтересовался Волдеморт.

Чарльз напрягся. Когда в разговоре всплывала тема Джеймса, он обычно заканчивался не очень радужно. И тем более, когда разговор вообще начинался с Джеймса.

— Юный лорд должен быть крайне ответственным и неизбалованным, — Чарльз уже в сотый раз приводил этот аргумент, полагая, что воспитание сына никак не должно касаться Волдеморта. Но сам Волдеморт думал иначе.

— Джеймс скоро станет называть тебя отцом только потому, что этого требует какой-то дурацкий этикет, — насмешливо заметил Волдеморт. — Однажды твоих отцовских чувств хватило для того, чтобы ты пришел ко мне и предложил своего сына мне на службу в обмен на его жизнь. Что же в них изменилось теперь?

— Я люблю своего сына, Том, — только Чарльзу и было позволено называть Волдеморта именем, которое ему дали при рождении, ибо «Волдеморт» в разговоре звучит как-то неэтично и грубо. — И желаю ему только самого лучшего. Как думаешь, он поблагодарит меня, если вырастет избалованным мальчишкой, от которого все будут разбегаться, напуганные его характером?

— Не думаю, что он поблагодарит тебя, если вырастет гордым аристократом, общающимся с людьми только лишь по предписанным этикетом нормам. И убегать от него будут по той же причине.

— Таково воспитание всех аристократов. Посмотри на сына Абраксаса Малфоя. Манеры у мальчика безупречные, в школе его любят...

— Это не показатель, Чарльз, — заметил гость. — Я ведь не просто так тебе это все говорю. Джеймс — не чужой мне человек. Ты знаешь, что я намерен сделать.

— Знаю, и... признаться, меня это пугает, — осторожно отозвался Поттер. Брови Волдеморта удивленно взлетели вверх, и Чарльз поспешил объяснить свою позицию. — А вдруг мальчик не справится? Вдруг он окажется недостаточно хорош для исполнения твоих планов? И... ты уж прости, — Поттер осмелел и взглянул в глаза Волдеморта, — но вдруг он попросту откажется?

— Это будет не так уж просто, — весело сообщил Волдеморт. — Мы с Джеймсом связаны общей магией, часть которой он передал мне еще в младенчестве. У него не останется выбора.

— Но магия вернется к нему в тот момент, когда ему исполнится семнадцать...

— Это мало что изменит. Все равно мы будем связаны своеобразным контрактом. Мне помнится, что мы все это обсудили одиннадцать лет назад, Чарльз, — в голосе гостя послышалось искусно скрываемое раздражение.

— Да, — лоб Чарльза покрылся легкой испариной, — и я от своих слов не отступаюсь, но... мне страшно за сына, понимаешь? Вдруг он... погибнет? Стоила ли игра свеч?

— Я сделаю все для того, чтобы этого не произошло, — Волдеморт со стуком поставил на журнальный столик опустевший бокал. — Думаю, что и сам Джеймс поступит точно так же. Несмотря на то, что большая часть его силы теперь принадлежит мне, пусть и временно, он по-прежнему остался довольно сильным магом.

— Знаешь, почему я хочу, чтобы он вырос таким, каким и подобает быть истиному чистокровному волшебнику? Потому что когда твое так называемое «регенство» потеряет силу, Джеймс наверняка заинтересуется, откуда у него такая магическая мощь. Он начнет совершать ошибки, растрачивая силу попусту. И тогда...

— И тогда мы сможем открыть ему правду, — подытожил Волдеморт.

— Мерлин, почему нельзя сделать это сейчас? — вздохнул Чарльз и налил гостю еще вина.

— Потому что обязательным условием совершенного нами ритуала является сокрытие тайны. Ты должен помнить об этом.

Чарльзу ничего не оставалось, как согласиться с Волдемортом и приступить к обсуждению его последних планов. Но несмотря на ужасно туманное будущее единственного сына, который будет вынужден стать последователем Темного Лорда, Чарльз был благодарен судьбе за то, что она дала Джеймсу шанс на жизнь, когда казалось, что их с Дореей столь долгожданный ребенок был обречен.

* * *

К приему у Малфоев Поттеры подготовились основательно. Это был первый выход их сына в высший свет, который позволен молодым волшебникам с одиннадцати лет. Для волшебниц это разрешение действовало с тринадцати лет. Когда смокинг был идеально выглажен и надет, непослушные волосы приведены в порядок, а лорд и леди Поттер покончили с нравоучениями, камин вспыхнул зеленым пламенем, и семья Поттеров очутилась в богато убранном зале, оформленном исключительно в серо-зеленых тонах. Такая гамма навевала какое-то необъяснимое уныние и желание забиться как можно дальше от посторонних глаз. Несмотря на то, что Дорея Поттер окончила факультет Слизерин в Хогвартсе, эти цвета она не любила в принципе. Отчасти потому, что не хотела вспоминать о тех временах, а отчасти ее мысли по поводу уныния совпадали с мыслями ее сына.

— Лорд и леди Поттер, добро пожаловать, — приветствовала гостей хозяйка дома Андреа Малфой. Джеймс, который впервые оказался в высшем обществе, отметил про себя, что миссис Малфой хоть и красива, но холодна, и еще эта женщина обладала какой-то отталкивающей чертой. Типичная аристократка. Рядом с леди Малфой тут же возник лорд Абраксас Малфой, который приветствовал Поттеров не менее сдержанно, чем его супруга. Рядом вертелся наследник рода Малфоев — Люциус Малфой собственной персоной. В этом году он перешел на седьмой курс Хогвартса, но уже сейчас был помолвлен с Андромедой Блэк, средней дочерью Цигнуса Блэка, которому Дорея Поттер приходилась родной тетей. Зеленый зал был наполнен в основном Блэками, так что куда ни плюнь, везде родственники.

Дорею мгновенно куда-то утащила Друэлла Блэк, Чарльз отправился с Абраксасом Малфоем и Ральфом Лестрейнджем в игорный зал, откуда доносились довольные и не очень выкрики, и Джеймс, предоставленный сам себе, отправился бродить по залу, изучая его. Со всех стен на него грозно взирали многочисленные предки Малфоев. Кто-то из них принимался перешептываться, глядя на незнакомого мальчика, а одна светловолосая (как и все Малфои) девочка вдруг окликнула его. Джеймс замер перед портретом, рассматривая его, чем вызвал его явное недовольство.

— Неприлично так пялиться на юную леди, — с достоинством заметила девочка. Джеймс лишь хмыкнул.

— Ну и зачем ты меня тогда позвала?

— Скучно, — пожала плечами девочка и картинно зевнула, прикрывшись ладошкой. — Я подумала, что ты окажешься чуть более общительным, чем вон тот нахал.

Она указала куда-то за спину Джеймса. Тот обернулся и увидел крайне недовольного мальчишку примерно одного с ним возраста. Он был одет в темно-зеленую мантию, черные волосы до плеч собраны в низкий конский хвост. Заметив, что на него смотрят, мальчишка гордо вскинул подбородок и отвернулся. Джеймс лишь фыркнул и перевел взгляд на сопровождавшую нахального аристократа женщину. Невысокая сухопарая дама вид имела бы весьма благопристойный, если бы не кислое выражение лица, делавшее ее сыночка просто копией мамаши. Джеймс снова повернулся к портрету.

— Да уж, неприятные личности, — заключил он и тут же выбросил парочку из головы. — А как будет ваше имя?

Девочка на портрете оскорбилась еще больше.

— Благовоспитанной юной леди не пристало представляться первой, — изрекла она, кокетливо поправляя шаль. Джеймс откашлялся.

— В таком случае позвольте представиться первому мне — Джеймс Чарльз Поттер к вашим услугам, мадемуазель.

Девочка захихикала, что совершенно непозволительно для аристократки. Но Джеймс не успел напомнить ей об этом, поскольку девочка сделалась совершенно серьезной.

— Айседора Мелани Малфой.

— И сколько же вам лет, леди Малфой? О, простите меня, болвана. Неприлично спрашивать женщину о ее возрасте, — усмехнулся Джеймс. Айседора снова захихикала.

— Вы правы, лорд Поттер. И тем не менее, я родилась в тысяча шестьсот сорок втором году.

— Старушка, — хихикнул Джеймс и тут же осекся. Портрету такое поведение все-таки простительно, а вот живому аристократу — не очень.

— Ты куда? — обиженно протянула Айседора, видя, что ее новый знакомый намеревается уйти.

— Э-э-э... в уборную, — нашелся Джеймс. Разговаривать с чрезмерно общительным портретом ему не хотелось. Айседора разочарованно вздохнула. Видимо, все местные ей порядком надоели.

— Ну ладно... Возвращайся, — великодушно разрешила она и подмигнула Джеймсу. Тот едва подавил желание расхохотаться.

Вечер обещал быть крайне скучным. Из сверстников здесь был только мальчишка с кислой физиономией. Пятикурсница Андромеда вряд ли горела желанием общаться с будущим первокурсником, да и Люциус тоже не испытывал такого желания. Сейчас самое лучшее — сесть за шахматный стол и подумать над комбинацией, которая стала предметом спора с крестным...

— Лорд Волдеморт! — объявил дворецкий. Джеймс радостно улыбнулся — кажется, крестный научился читать его мысли. И тут же весь его восторг сник, поскольку отец строго-настрого запретил ему говорить кому бы то ни было и вообще давать как-то понять, кто является его крестным отцом. Отец мотивировал это тем, что лишнее внимание их семье не нужно, да и неприятели Волдеморта могут этим воспользоваться.

Темный Лорд грациозно вышел из камина и поцеловал руку леди Малфой. Затем начался стандартный обмен любезностями, за которым Джеймс угрюмо наблюдал со стороны. И верно, станет что ли такая заметная и влиятельная фигура, как лорд Волдеморт, тратить свое время на какого-то там дошкольника?

Женщина с недовольным лицом тоже подошла к новоприбывшему, крепко удерживая за руку своего отпрыска, который даже не потрудился нацепить на омерзительно красивое лицо дежурную улыбку. Волдеморт скользнул по мальчишке равнодушным взглядом и ничего не сказал. Внезапно Джеймс почувствовал, как кто-то схватил его повыше локтя и потащил к главному гостю вечера. Обернувшись, мальчик увидел своего отца, который выглядел таким довольным, словно только что выиграл пять сотен галеонов. Впрочем, именно об этом свидетельствовало звякание в его карманах. Аристократы играли не ради наживы, а для удовольствия, но выиграть все равно всегда приятно.

— Милорд! — воскликнул Чарльз, отпуская Джеймса, который тут же принялся потирать руку. Отец что-то еще говорил крестному, но взгляд Джеймса был прикован к недовольной женщине, которая смотрела на двух мужчин так, словно хотела вцепиться кому-нибудь в глотку. Как же, какой-то там Поттер не позволил ей как следует представить своего ненаглядного отпрыска, который выглядел еще более разозленным, чем его мать.

Наконец Чарльз повернулся к сыну и поманил его, но не успел Джеймс сделать и шага, как женщина снова влезла вперед и подтолкнула своего сына, который споткнулся о слишком длинную мантию и чуть не упал. Джеймс не смог подавить смешок и тут же осекся. Женщина и мальчишка наградили его убийственными взглядами, причем чей взгляд был более смертоносным, определить было сложно.

— Милорд! — прокудахтала женщина визгливым до невозможности голосом. Джеймсу мгновенно стало жаль ее сына, который был вынужден жить с такой истеричкой. — Позвольте представить вам моего старшего сына — Сириус Орион Блэк!

Обладатель столь колоритного «звездного» имени изо всех сил старался сделать вид, будто сдерживает рвотный позыв. Мадам Блэк, вероятно, испуганная тем, какую реакцию вызовет у Волдеморта поведение ее сынка, что-то раполебно пропищала, и только Джеймс заметил, как она с силой ткнула сына в бок. Глаза мальчишки расширились от боли, но он справился с собой и выдавил:

— Мое почтение... милорд.

Волдеморт, забавляясь, смотрел на них. Затем снисходительно кивнул, давая понять, что аудиенция закончена. Мадам Блэк убралась восвояси, но, проходя мимо Джеймса, прошипела в адрес сына:

— Готовься, щенок, Круциатус — самое меньшее, на что ты можешь рассчитывать.

Несмотря на то, что программа Джеймса по заклинаниям и Темным искусствам намного превосходила базовую, о Круциатусе он ничего пока не слышал. Решив, что разузнает об этом заклинании позже, он повернулся к своему крестному и улыбнулся.

— Добрый вечер, милорд.

Фраза была более простая, чем та, что использовал Сириус Блэк, зато прозвучала она куда сердечнее. Впрочем, кого в высшем свете волнует твоя сердечность?

— Добрый вечер, лорд Джеймс, — ровно сказал Волдеморт, но Джеймс готов был поклясться, что на мгновение на его губах показалась легкая улыбка.

Мужчины отправились, насколько Джеймс понял, в зал совещаний. «Опять будут обсуждать грязнокровок и исходящую от них опасность», — мелькнуло в голове у Джеймса. Отец чуть ли не с младенчества пытался внушить ему, что грязнокровки — худшее, что когда-либо произошло с магическим миром. Первое время Джеймс покорно верил отцу, а после как-то задал вопрос — а что же они сделали такого ужасного? Отетил ему крестный: «Они крадут наши знания и нашу магию, черпают то, что по праву принадлежит только нам». Джеймс никогда не встречал маглов и маглорожденных, но был уверен в том, что такие волшебники ничем не отличаются от чистокровных. Разве виноват ребенок в том, что родился волшебником? Да он при всем желании не мог украсть магическую силу! Но разве отцу или крестному это докажешь? А Джеймс не такой и дурак, чтобы пытаться.

За размышлениями он не заметил, как снова оказался у портрета Айседоры Малфой.

— Долго же ты, — пробурчала девочка, однако глаза ее засияли. — Кто там еще подошел?

— Лорд Волдеморт, — ответил Джеймс, не глядя на нее. Все его внимание было сейчас сосредоточено на столике с угощением. Ничего привычного — сплошные блюда с фуагра, эскарго и лангустами. Единственное, что из всего этого изобилия можно было есть и не опасаться за свой пищеварительный тракт — маленькие бутерброды-канапе.

— А-а-а... — разочарованно протянула Айседора. — Опять этот... лорд...

— Он тебе чем-то не угодил? — поинтересовался Джеймс, наливая себе апельсинового сока. Слава Мерлину, хоть напитки здесь были приличные.

— Да нет, — Айседора накручивала на палец белокурую прядку. — Просто появляется здесь уж больно часто.

— Неудивительно, ведь твои потомки — очень знатные люди...

— Разговоры с портретом? — ехидно протянул чей-то баритон откуда-то справа. Джеймс повернулся и увидел того самого мальчишку, которому мать угрожала неким Круциатусом.

— Тебя забыли спросить, — подала голос Айседора, надменно глядя на довольного Блэка. Джеймс не преминул это отметить.

— Ты чего такой счастливый, Блэк? Сбежал от матушки-наседки? Гляди, как бы она тебе за непослушание еще один Круциатус не назначила...

Бледное худое лицо Блэка стало совсем серым, а серые глаза наоборот потемнели.

— Не рассуждай о том, чего не знаешь, — прошипел он, сжав руки в кулаки. — Весь из себя такой положительный, да? Да вот только положительным и хорошим людям не место в этом террариуме.

— То-то ты из себя изо всех сил плохого мальчика корчишь, — фыркнул Джеймс. — Переигрываешь чуток.

Неизвестно, что мог бы сделать ему Блэк, но в этот момент на него коршуном налетела его драгоценная маменька и снова принялась кудахтать.

— Ты куда исчез? Позор моей плоти, — сквозь зубы шипела она, но заметив ошарашенное лицо Джеймса, тут же нацепила слащавую улыбку, которая никак не вязалась с ее грозным видом. — Ты уже познакомился с юным лордом Поттером, сынок?

От такого резкого контраста Джеймс совершенно растерялся. Неужели все Блэки такие лицемеры? Или это одному Сириусу так с мамашей повезло?

Вальбурга Блэк продолжала сверкать наклеенной улыбкой, а перед глазами Джеймса еще долго стояло испуганное выражение лица высокого бледного мальчишки, когда мать пообещала ему Круциатус на сон грядущий...