Подопечный / Pet Project (гет)

Гермиона медленно брела из библиотеки. Она все еще кипела от негодования и настолько погрузилась в свои мысли, что почти ничего вокруг не видела. Однако портреты на стенах коридора сразу заметили ее отсутствующий вид и озабоченно перешептывались. Они привыкли видеть ее решительной, шагающей с высоко поднятой головой. Сейчас же она даже не смотрела, куда идет, и скорее по привычке выбирала нужную дорогу. Портреты на все лады обсуждали ее сердито сдвинутые брови и мрачное лицо.

Казалось, не только портреты, но и сам замок заметил, что Гермиона не в себе. Заколдованные лестницы, вопреки обыкновению, не стали блуждать туда-сюда между этажами. Вместо этого все пролеты послушно перемещались в нужную сторону, чтобы поскорее привести ее к башне в целости и сохранности.

— Пароль, милочка.

— Что?.. — Гермиона подняла голову, сама не понимая, как оказалась у входа в Гриффиндорскую башню.

Полная Дама давно привыкла к сумасбродным подросткам. К тому же другие портреты уже предупредили ее, что мисс Грейнджер сегодня сама не своя. Поэтому Полная Дама просто повторила вопрос.

Гермиона слегка покраснела, догадавшись, что ее смятение не осталось незамеченным. И ответила с натянутой улыбкой:

— Двойная работа — двойная забота.

Каждый раз, называя пароль, Гермиона гадала, уж не увлекалась ли часом профессор МакГонагалл Шекспиром.

В гостиной было шумно и многолюдно — обычная суматоха. По своей природе гриффиндорцы считались самым шумным из четырех факультетов. И хотя галдеж и неразбериха иногда раздражали Гермиону, такая обстановка лучше всего отвлекала от тяжелых мыслей. А размышления о том, что ей довелось подслушать, и в самом деле были не самыми приятными.

В дальнем углу гостиной она заметила Гарри и Рона, занятых волшебными шахматами. Гермиона направилась к мальчишкам. Пока шла через гостиную, она слышала обрывки разговоров.

— Восемь способов применения болиголова? Да он издевается! Я нашел только пять. Точно говорю, Снейп просто выдумал остальные три…

— … думаешь Пушки Педдл победят в этом сезоне? Особенно если О’Рейли так и останется в запасных…

— Снейп назначил мне отработку с Филчем на завтра…

— Мне очень нравится твой лак. Покажешь заклинание…

— Слыхали, сегодня он довел до слез очередного первокурсника из Хаффлпаффа…

Пока Гермиона брела по коридорам, ее яростный порыв немного поутих. Но внутри она все еще кипела от гнева. И теперь, каждый раз, когда кто-то произносил имя профессора Снейпа, гриффиндорское чувство справедливости бунтовало, требуя немедленно действовать.

Рон и Гарри так были поглощены игрой, что едва взглянули на нее. Гермиона устроилась в уютном мягком кресле со старой, традиционно красной обивкой и протертыми подлокотниками, видавшими не одно поколение студентов. Даже хорошо, что мальчишки не обращали на нее внимания — собеседник из нее сейчас неважный. Она свернулась в кресле и снова задумалась о словах директора — исповеди, вовсе не предназначенной для ее ушей.

Только после того, как ладья Рона отрубила голову пешке Гарри, тот, наконец, обратился к Гермионе.

— Пожалуйста, скажи, что ты пришла спасти меня от бесчеловечной расправы.

В шахматы Гарри выиграл один-единственный раз, когда Рон был в полубессознательном состоянии из-за лихорадки. Поэтому Гермиона ответила без капельки сочувствия:

— Гарри, если ты заранее знаешь, что проиграешь, почему упорно продолжаешь играть с ним?

Гарри добродушно пожал плечами:

— Надежда умирает последней. Я всегда думаю, что на этот раз уделаю этого рыжего громилу.

Рыжий громила возмущенно выпрямился:

— Эй!

Гарри в ответ ухмыльнулся без малейшего раскаяния.

Рон надулся и переключился на Гермиону.

— Ну что, ты наконец закончила копаться в библиотеке? Ты обещала, что пойдешь с нами завтра в Хогсмид, если сделаешь все задания. Тем более нам есть что отпраздновать. Хорька теперь точно исключат за то, что чуть не убил Гарри! — Рон оскалился в предвкушении. — Как думаете, Дамблдор сделает специальное объявление? О, а может, Малфоя даже проведут на выход через Большой зал, на глазах у всей школы?

Улыбка Рона стала еще шире, а глаза засияли совсем как у не к месту помянутого Дамблдора.

Гарри тоже расплылся в довольной улыбке.

— Не-е, я думаю, трусливый змееныш тихо сбежит ночью. Вот кого надо пожалеть, так это Крэбба и Гойла. Кто теперь будет за них думать?

Гермиона хотела было сказать, что Малфоя не исключат, но не произнесла ни слова. Просто не смогла. Иначе Рон и Гарри обязательно спросят, откуда ей это известно. И тогда придется выложить все, а Гермиона не хотела выдавать такие подробности частной жизни профессора. Это все равно что пнуть лежачего. В конце концов она решила, что это не так уж и важно — скоро и так будет известно, что Малфоя оставили в школе.

К тому же она сомневалась, стоит ли вообще рассказывать о подслушивающем устройстве. После смерти Сириуса Блэка Гарри впал в такое отчаяние, что до сих пор малейшая мелочь выводила его из себя. Он то приходил в ярость по пустякам, то начинал хандрить. Поэтому несколько недель рождественских каникул стали настоящим адом: Гарри или замыкался в себе, или набрасывался на своих друзей. И теперь вряд ли будет в восторге, если узнает, что за ним следят. Пусть и не только за ним — за всеми студентами. Так у Гарри появится еще один повод не доверять взрослым, которые просто стараются защитить его и дать те знания и умения, что помогут в свое время победить Волдеморта.

— Так что, Гермиона, мы идем в Хогсмид? — уточнил Рон.

Хорошо, что Рон заговорил о Хогсмиде, потому что Гермиону так и подмывало рассказать мальчишкам обо всем, что узнала в библиотеке.

— Конечно, пойдем.

Но тайна, которую она решила хранить от своих лучших друзей, не давала покоя. Поэтому Гермиона подумала, что если сейчас же сбежит от них, то не придется им врать — она всего лишь утаит часть правды.

Она встала и собрала библиотечные книги.

— Увидимся в Большом зале за завтраком, а потом в Хогсмид. Спокойной ночи!

Рон и Гарри рассеянно ответили, не отрывая глаз от доски, и Гермиона направилась в спальню.

* * *

Гермиона лежала, уставившись на тени в складках балдахина, и слушала тихое похрапывание Лаванды с соседней кровати. Похоже, уснуть не получится. Так обычно и бывало, когда Гермиону занимал какой-то нерешенный вопрос. На этот раз — подслушанная история профессора Снейпа. Гермиона и сама не понимала, что именно ее так задело. Но что-то в обстоятельствах этой давней истории не давало покоя. Особенно то, как судили о молодых Сириусе, Джеймсе и профессоре Снейпе. Точно такое же негодование заставило ее когда-то заступиться за эльфов, потому что больше за них некому было заступаться.

Гермиона села в темноте, сердито ткнула ни в чем не повинную подушку кулаком и улеглась обратно. Наощупь отыскала спящего Живоглота и запустила пальцы в теплый мех. Когда-то точно так же возмутившись несправедливостью, она выбрала этого рыжего кота в Волшебном Зверинце в Косом Переулке. Живоглот тогда был шипящим кусачим чудовищем с некрасивой плоской мордой и отвратительным характером. От полукнизлла шарахались все покупатели. Гермионе же хватило одного взгляда, чтобы купить его. Тогда она что-то увидела в этом рыжем коте. И с тех пор ни разу не пожалела.

Она поглаживала шелковистое ухо, пока Живоглот не дернул им, сонно выскользнув из-под ее пальцев.

Так что же насчет профессора Снейпа? Гермиона улыбнулась в темноте, представив профессора зельеварения в образе шипящего злого бродячего книзлла черной масти. Конечно, это не совсем подходящее сравнение. Да и Снейп — слишком сложный человек. Это тебе не кот-фамилиар и не домовые эльфы, хотя кое-что общее между ними все-таки было.

Гермиона вообще никогда особо не задумывалась о профессоре Снейпе. В ее сознании к нему был прикреплен аккуратный ярлык — Учитель Неприятный, Обращаться Осторожно, Дамблдор Ему Доверяет. Этот ярлык и определял ее отношение. Но она видела только оболочку. Теперь ей хотелось заглянуть поглубже. Разумеется, то что она задумала, было глупой и типично гриффиндорской традицией — соваться в воду, не зная броду. Но и отказаться от своей идеи Гермиона не могла. А значит, нужно как можно больше узнать о Снейпе. И сведения такого рода не почерпнешь из книг. Следовательно, необходима информация из первых рук. Выходит, ей придется шпионить. Шпионить за шпионом. Тайно следить за самым грозным и опасным профессором Хогвартса, главой дома Слизерин. Трудно себе представить более безрассудное занятие для не в меру любопытной ученицы.

Но любопытство давно уже заглушило опасения, а оставлять вопросы без ответов было не в характере Гермионы. За подобострастной услужливостью домовиков и дурным нравом Живоглота ей удалось разглядеть нечто большее. Если так же присмотреться, каким на самом деле окажется профессор Снейп?

* * *

Хотя накануне ночью Гермиона почти не спала, она появилась в Большом зале гораздо раньше Рона и Гарри. Так, чтобы у нее было несколько минут и она могла спокойно понаблюдать за учительским столом. Решив действовать по плану, она обошла гриффиндорский стол и села напротив своего обычного места. Отсюда она могла видеть преподавательский стол. Иначе Снейп наверняка заметит, что она вместо завтрака выворачивает шею, чтобы лишний раз взглянуть на него.

Итак, Гермиона грызла тост и исподтишка изучала преподавателей. И с удивлением заметила застывшую на лице профессора МакГонагалл неодобрительную гримасу, которая появлялась, только когда декан Гриффиндора была рассержена. Гермиона полагала, что директор и его заместитель успели помириться после вчерашнего тяжелого разговора. Но, похоже, ошибалась. Судя по напряженной осанке МакГонагалл, что бы ни сказал директор после того, как Гермиона перестала подслушивать, этого было недостаточно. Жаль, что нельзя заглянуть под профессорский стол и проверить, остались ли у директора носки. Вряд ли — слишком уж сердита МакГонагалл.

Гермиона перевела взгляд на Снейпа, апатично ковыряющего вилкой завтрак. И силилась разглядеть человека, а не зловещего мастера зелий. И неожиданно ей это удалось. Профессор, который был для нее воплощением жесткой силы, выглядел отрешенным и сникшим. Синяки под глазами, усталое, болезненно бледное лицо. Гермиона всегда думала, что эта бледность от беспрерывного сидения в подземелье, без солнца. Но сейчас он выглядел не просто бледным, а изнуренным, как если бы не высыпался и не ел как следует много дней подряд.

Трудно сказать, как долго Гермиона разглядывала его. Но очень скоро Снейп неожиданно поднял глаза и внимательно оглядел Большой зал. Гермиона тут же опустила голову и сосредоточилась на размазывании масла по тосту. И только покончив с тостом, рискнула снова поднять взгляд. И снова не прошло и минуты, как Снейп почувствовал, что на него смотрят. На этот раз он успел поймать ее взгляд. И тут же скривил губы в усмешке.

Громкое приветствие Рона разорвало эту зрительную связь.

— Эй, Гермиона, привет!

Гермиона боялась теперь даже взглянуть на Снейпа и сосредоточилась на завтраке. Так или иначе, Снейп заметил, что она его разглядывала. И будет настороже. Так что в следующий раз ей придется как-то усыпить его бдительность.

Поэтому она решила пока не смотреть на загадочного профессора и повернулась к Рону и Гарри, устроившимся напротив. Рон тут же нагрузил тарелку яичницей с беконом, а Гарри потянулся за тыквенным соком.

К середине завтрака, как раз когда Рон подумывал, не взять ли еще одну порцию бекона, Гермиона сообразила, что обнаружила нечто важное, всего раз понаблюдав за Снейпом. Похоже, он был взбудоражен. Как породистая скаковая лошадь, вздрагивающая от малейшего прикосновения. Казалось, он физически ощущает, когда за ним наблюдают — слишком уж быстро почувствовал, что кто-то из трехсот студентов внимательно посмотрел на него. Это только доказывало, как далеко зашла его паранойя, как обострены все чувства и насколько сильна его магия. Все это немного пугало.

Гермионе пришло в голову, что по изнуряющему нервному напряжению его жизнь похожа на неделю перед сдачей ТРИТОНов, только бесконечно растянутую во времени. Неудивительно, что он так легко выходил из себя и кидался на студентов. Если бы ей пришлось жить в постоянном напряжении, она тоже наверняка стала бы на всех кидаться.

В то время как Гермиона сидела, погрузившись в раздумья, Гарри и Рон мирно обсуждали предстоящие покупки в Сладком королевстве. Рон доедал последний ломтик бекона, когда к ним подошла профессор МакГонагалл.

— Мистер Поттер, пройдите, пожалуйста, со мной.

Рон начал было вставать из-за стола, но МакГонагалл остановила его:

— Нет, мистер Уизли.

Гарри с легким беспокойством переглянулся с Роном и Гермионой, и направился вслед за стремительно удаляющейся МакГонагалл.

Проводив Гарри тревожным взглядом, Рон уселся на свое место.

— Как думаешь, что случилось? Похоже, МакГонагалл чем-то недовольна.

— Думаю, Гарри вернется и все расскажет, — ответила Гермиона. — Может, это насчет занятий.

Гермиона внутренне поморщилась. Уж она-то точно знала, о чем пойдет речь. И была уверена, что добром этот разговор не кончится.

Ее опасения оправдались. Гарри в бешенстве влетел в Большой зал, а воздух вокруг него искрился от едва контролируемой магии.

Рон открыл было рот, чтобы спросить, что произошло, но Гарри оборвал его на полуслове и процедил:

— Не здесь.

Метнув раздраженный взгляд в сторону многочисленных учеников, с любопытством наблюдающих за ним, Гарри схватил свою мантию, сунул мантию Рона ему в руки и добавил:

— Пошли!

Гермиона торопливо набросила свою мантию и устремилась за мальчишками, спешившими к выходу.

Гарри быстрой нервной походкой направился к воротам. Оказавшись снаружи, он сразу замедлил шаг и аура, заряженная неконтролируемой магией, угасла.

Рон решил, что настало время задавать вопросы, и, как обычно, перешел сразу к делу:

— Так что произошло-то?

— Его не исключают. — Пояснять, о ком идет речь, не требовалось.

— Не может быть! Они обязаны его исключить.

— Как выяснилось, ничего они не обязаны. — Гарри повысил голос, передразнивая МакГонагалл: — Поймите наше положение, мистер Поттер. Мы должны действовать осмотрительно, мистер Поттер. Я уверена, что это был обычный розыгрыш, мистер Поттер. — И уже обычным голосом продолжил: — Розыгрыш! МакГонагалл и Дамблдор пытаются убедить меня, что это была безобидная шутка!

Теперь Рон выглядел таким же разъяренным, как и Гарри.

— Ты что, шутишь?! Малфой чуть не вышиб тебе мозги! Как им только в голову пришло оставить его в школе?

Гарри остановился, развернулся и стал нервно описывать круги вокруг друзей. Гермиона поворачивалась так, чтобы он все время оставался в поле зрения.

— О, это еще не все, — фыркнул Гарри. — Нашего Слизеринского Принца не просто оставляют в Хогвартсе. Я даже не могу никому рассказать о том, что случилось. Никому, кто уже и так не знает. Как, интересно, они себе это представляют? Как я смогу покончить с Волдемортом, если Малфой случайно угробит меня в следующий раз?

Рон был настолько возмущен, что даже не вздрогнул, когда Гарри произнес настоящее имя темного волшебника.

— Да они свихнулись!

Зная, что это безнадежно, Гермиона все-таки попыталась рассуждать здраво:

— Дамблдор и МакГонагалл правы. Гарри, у них нет выбора, они не могут привлекать внимания к Хогвартсу. — Гермиона понизила голос, и закончила быстрым шепотом: — Не говоря уже о том, что если Малфоя отчислят, профессор Снейп окажется в смертельной опасности. В-Волдеморт наверняка накажет его за то, что он не защитил Малфоя. Ты же сам это понимаешь.

Взгляд Гарри не смягчился.

— Что посеешь, то и пожнешь! Он это заслужил. Он сам решил стать Пожирателем смерти. Так этому нетопырю и надо!

Гермиона в ужасе отступила. За плечом Гарри ей было видно обеспокоенное лицо Рона. Она чувствовала, как краснеет от ярости. Все тревожные утренние размышления вернулись с новой силой и выплеснулись гневным потоком.

— Гарри, довольно! Снейп совершил ошибку в восемнадцать лет! Ужасную ошибку, да, но он всю жизнь пытается ее исправить! Он нам ничего не сделал, кроме как спасал раз за разом от опасности. Может, нам не нравится, как он это делал, но, во всяком случае, мы все еще живы!

Она вспомнила слова директора о том, что до сих пор неизвестно, как Малфой решит распорядиться своей жизнью, и добавила:

— И мы не знаем, что задумали Дамблдор и Снейп. Может быть, важно, чтобы Малфой остался в Хогвартсе. И потом, Дамблдор же не исключил Сириуса, после того, как он чуть не убил Снейпа. Ты считаешь, что за одно и то же гриффиндорца простили, а слизеринца должны исключить?

Она сама не знала, зачем прибавила две последних фразы. Но тут же поняла, что совершила ошибку. Гарри побледнел, потом покраснел.

— Это не одно и то же! — процедил он. — Снейп лез не в свое дело, и Сириус проучил его. Малфой же пытался меня убить.

— Но… — Гермиона заставила себя заткнуться, потому что стало ясно: Гарри больше не слушает. Весь ее гнев иссяк, оставив странную горечь. Порочный круг, возникший двадцать лет назад, так и не разомкнулся.

Но Гарри еще не закончил.

— В одном ты права. Кое-что общее в этих историях действительно есть. И тогда, и сейчас. Это все Снейп подстроил.

— Гарри!

Гермиона опять отступила, испугавшись выражения его лица.

— Без него тут не обошлось. Я же говорил, ему нельзя доверять. И знаешь что? Мне надоело, что ты его все время защищаешь! Этот ублюдок такого не достоин!

Гарри резко развернулся и зашагал по направлению к Хогсмиду. Гермиона словно застыла на месте; его слова отдавались звоном в ушах. Рон переводил отчаянный взгляд от нее к стремительно удаляющемуся Гарри, не зная, что делать.

Внезапно на Гермиону навалилась усталость. Она посмотрела Рону в глаза и кивнула в сторону Гарри.

— Иди, догони его. Поговори… Успокой его. — Она сделала неопределенный, беспомощный жест. — Сделай, что сможешь. Я возвращаюсь в замок.

Рон внимательно посмотрел на нее, прежде чем кивнуть. Развернулся и пошел следом за Гарри.

Было холодно. Январский ветер развевал ее плащ и путал волосы — теперь на то, чтобы привести их в порядок, понадобится не меньше часа. Еще холоднее, чем от ветра, ей было от слов, которые произнес Гарри, прежде чем ушел.

«Этот ублюдок не достоин, чтобы его защищали».

Но разве так можно? Каждый достоин того, чтобы кто-то встал на его сторону. Охранял сон, например. Заботился или хотя бы беспокоился. От следующей мысли Гермиона скривилась: даже у Волдеморта был Петтигрю.