Исполнить обещанное (гет)

И разодрал Иаков одежды свои, и возложил вретище на чресла свои,

и оплакивал сына своего многие дни.

(Бытие 37:34)

В графстве Норфолк, неподалеку от городка Ханстэнтон есть большой старинный дом, скрытый от посторонних глаз за деревьями обширного запущенного парка и магглоотталкивающими чарами. Стены из серого камня увиты плющом, окна темны, как будто в доме давно никто не живет. Однако в большом зале у камина сидит, кутаясь в плед, человек с длинной седой бородой. На высохшем лице кажутся живыми только темные глаза, говорящие о том, что он не так уж стар — не годы, а горе состарило его до времени. Костлявая кисть, напоминающая руку скелета, переворачивает страницы альбома с фотографиями, лежащего у старика на коленях.

На одной из фотографий молодые мужчина и женщина держат за руки двух мальчиков — одному лет пять, другому — десять. На другой — те же мальчики, только уже в школьных мантиях с гербом Слизерина, беззаботно улыбаются. А вот свадьба — невеста, черноволосая гордая красавица и жених, не сводящий с нее влюбленных глаз…

Бодуэн Лестрейндж — так зовут старика, сидящего в кресле у камина — отложил альбом, позвал эльфийку Бонни и велел принести ему чаю. Домовуха выполнила приказание, поставила на столик перед камином чайник, чашку, сахарницу, кувшинчик со сливками и печенье.

— Не надо этого ничего, Бонни. Просто чаю…

Эльфийка кивнула, не сводя с хозяина больших и жалостливых зеленых глаз. Потом проворно собрала все лишнее и унесла.

Бодуэн выпил чашку чаю, встал и, опираясь на трость, подошел к окну — серое небо, голые деревья, мелкий дождь… Всю жизнь он не любил февраль — в феврале ему всегда казалось, что зима никогда не закончится, что солнца больше не будет, что никогда уже не станет тепло… Но в его жизни действительно теперь нет ни света, ни тепла. Злой рок настиг его семью — подобно обскуру, уничтожил, обратил в прах все, что было ему дорого. Его сыновья, его мальчики — Руди и Басти — уже больше года в тюрьме, они никогда не выйдут на свободу, похороненные там заживо. А жена, Луиза Лестрейндж, скоропостижно скончалась от кровоизлияния в мозг, узнав, что сыновья арестованы за пытку Лонгботтомов.

Луиза всегда была крупной и ширококостной, а с возрастом располнела, Рудольфус унаследовал от нее плотное телосложение и средний рост, в отличие от Рабастана, который был высоким и худым — в отца. Если бы Рудольфус оставался на свободе, то с годами ему тоже грозило бы превратиться в толстяка. Целители предупреждали Луизу о склонности к апоплексии, но она не придавала этому значения. И правильно делала — разве не лучше умереть так, как она — почти мгновенно, не страдая, не терзаясь бессонными ночами от мыслей, которые все равно уже ничего не изменят? Для чего беречь здоровье, зачем долго жить, если все, чем дорожил — разрушено, если никогда не увидишь родных и любимых? Луиза умерла, а Бодуэн влачит одинокое и безрадостное существование, и Мерлин знает, сколько ему еще осталось…

Старик снова сел в кресло у камина и потянулся к альбому. Да, вот она — свадебная фотография Руди и Беллы. Если бы вернуть время назад — он бы костьми лег, но не допустил бы этой свадьбы. Хотя… Руди был так влюблен, да и Белла, казалось, отвечает ему взаимностью. Нет, против самой Беллатрикс Бодуэн ничего не имел, невестка ему и сейчас нравилась. Как она была хороша в день суда, когда, не опуская глаз с тяжелыми веками, с гордо поднятой головой, увенчанной короной черных волос, бросая вызов и судьям, и всему свету, и самой судьбе, возвестила грядущее возвращение и триумф Темного Лорда… Бедная, сумасбродная Белла…

Кое-кто из старых соратников, как и Белла, верит, что Темный Лорд может вернуться, и тогда он, конечно, освободит своих сторонников. Но когда это случится, и случится ли вообще? Никто не знает. А сыновья могут просто не дожить до этого дня, даже если... Нет, лучше не надеяться.

Бодуэн закатал левый рукав мантии — Метка была едва различима на бледной коже. Голова у него затряслась, как у глубокого старика, от сдерживаемых рыданий. Сколько юношей из благороднейших семей лежат в могилах или навсегда заперты в мрачных стенах Азкабана... Сколько драгоценной чистой крови пролилось — и все зря... Нет, он не считал, что в свое время сделал ошибку — все они боролись, каждый на своем месте, за то, во что верили, за волшебный мир, доставшийся им по праву рождения, чтобы сохранить его в неприкосновенности... К тому же у Бодуэна имелась и личная причина быть до конца жизни благодарным Темному Лорду — однажды он спас маленького Руди от смертельной болезни (1). Но теперь Повелитель исчез, они побеждены, а род Лестрейнджей пресекается...

Дня за два до ареста Руди с женой и Рабастаном, который в то время дни и ночи проводил у старшего брата, навестили родителей. Все трое были молчаливы и как будто подавлены, а Белла, уже стоя в прихожей и собираясь уходить, взглянула на Бодуэна, а потом на Луизу как-то виновато и робко, что было совсем на нее не похоже... Луиза попрощалась с ней очень сухо — она давно была недовольна невесткой по вполне понятным причинам. А Бодуэн растрогался и поцеловал Беллу в лоб — еще тогда его как будто кольнуло предчувствие.

Бодуэн много лет был членом Визенгамота, но когда арестовали его сыновей и невестку, он сложил с себя полномочия судьи и в зале присутствовал как частное лицо. Он все равно не смог бы им помочь — Белла во всем призналась, не только без малейшего раскаяния, но даже с гордостью, а Руди ни за что не остался бы на свободе, если жена в тюрьме. Басти же не оставил бы брата — мальчики всегда были очень дружны.

И все же... лучше бы Руди не женился на Беллатрикс, этот брак был ошибкой, семьи у них не получилось — просто боевые товарищи, соратники. Поэтому Бодуэн после долгих раздумий, как уберечь хотя бы Рабастана от подобной судьбы, решил, что лучше всего будет, если он сам найдет младшему сыну невесту, из хорошей семьи, но не обязательно из Священных двадцати восьми. Вот Беллатрикс взята из дома Блэков, но почти все Блэки отличаются бурным темпераментом и нездоровой экзальтацией — и у Беллы это проявилось в полной мере.

В то время Лестрейндж помог избежать тюрьмы начальнику налогового департамента Министерства магии — Трою МакДугаллу — попавшемуся на колдовстве в присутствии маггла, и тот, желая выразить свою благодарность, пригласил судью с супругой к себе домой на обед. Семейство МакДугалл очень понравилось Бодуэну — он подумал, что хорошо бы Рабастану найти такую жену, как Констанция, хозяйка дома. «Да куда Басти сейчас жениться — балбес балбесом. Вот разве что через несколько лет… — подумал Лестрейндж. — А там и дочка МакДугалла подрастет…» Хорошенькая белокурая девочка, скромная и воспитанная, очаровала старого судью. И однажды он предложил МакДугаллу заключить брачный договор между семьями — Рабастану тогда исполнилось двадцать три, а Изабелле — десять.

Уломать Рабастана не составило большого труда — он накануне в очередной раз проигрался в пух и прах в одном из притонов Лютного переулка. Отцу пришлось заплатить его немалый долг, и сын был тих и сговорчив.

— Ты пойми, Басти, — говорил Лестрейндж-старший, — ведь на самом деле выбор у тебя невелик, чистокровных семей, придерживающихся традиций, не так уж много, да и там не всякая девушка тебе подойдет. Я боюсь за тебя, сынок… Ты посмотри на своего брата — ну разве это семья? Разве это жизнь? А дочка МакДугаллов подрастет и очень красивой станет, уж поверь мне. И посмотри на ее мать.

— Отец, да что вы такое говорите? — покраснел Рабастан. — Она же маленькая, я и подумать об этом не могу, я же не извращенец. Какой смысл сейчас в этом договоре?

— Конечно, она еще мала, и пока никто не говорит о браке в настоящем смысле слова. Но она вырастет в прекрасную женщину. А самое главное — в такой хорошей семье она получит должное воспитание и сделает своего супруга счастливым. И в договоре нет ничего постыдного — в прежние времена, когда был порядок, когда и семьи были крепче — обычно так и вступали в брак.

— Ну, вы бы еще какой-нибудь древний обычай вспомнили, — усмехнулся Рабастан. — Сейчас никто так не делает, кажется. А я вообще не собираюсь жениться.

— Ты не прав, — покачал головой отец. — Разве не за это мы боремся — чтобы сберечь наш мир от пагубного чуждого влияния? Пусть магглы и дальше сами разрушают свои устои, а маги, чтобы выжить, должны держаться старины. И надо сказать, что магглы когда-то были куда умнее, чем теперь. Сейчас у них "свободная любовь", и разводов едва ли не больше, чем браков. У нас хотя бы разводиться еще не настолько в порядке вещей… Грязнокровки и те, кто воспитан магглами, не признают святости брачных уз, и нашу молодежь эти веяния, к сожалению, не обошли стороной... — он тяжело вздохнул. — Когда-то Лестрейнджи принадлежали к британской аристократии, сидели рядом с королем. И в те времена ты бы, не рассуждая, женился на ком сказано.

— Ладно, — махнул рукой Басти. — Делайте что хотите, а там видно будет.

Договор был подписан.

«Только что теперь толку в этом? — думал сейчас старик, сидящий в одиночестве у камина. — Басти уже ни на ком не женится... Если бы хоть у одного из них был ребенок, пусть даже от магглы, неважно...» Все было напрасно. Невыносимой тяжестью давила на сердце пустота и тишина старого дома.

Он встал, взял свечу и медленно двинулся по длинному коридору. Пламя отбрасывало дрожащие тени на стены, где-то слышалось шуршание — должно быть, крысы… Он подошел к окну — уже стемнело. Оглянувшись вокруг, не увидел ничего, кроме серых камней и паутины. Дом как будто тоже умирал, как и хозяин. Никогда больше не услышат эти стены детского смеха, никогда не войдет сюда молодая хозяйка, никогда больше не будет тут радости и веселья… Всему конец.

Утром эльфийка Бонни нашла старого хозяина мертвым в коридоре. Возле него на полу лежал подсвечник с погасшей свечой.

Примечание:

(1) Я считаю, что Темный Лорд вполне мог делать что-то доброе своим сторонникам, мог кому-то и жизнь спасти — потому что настоящая преданность (а Лестрейнджи были ему глубоко и искренне преданы) не может основываться на одном лишь страхе.