Исполнить обещанное (гет)

После ухода Кэтрин Изабелла написала и отправила несколько писем с соболезнованиями родственникам погибших — ей это показалось уместным, хотя она была с ними едва знакома. Басти, наверное, ходил на похороны — без нее. Но почему же он не появляется? Даже важные новости она узнает не от мужа, а от подруги. Яксли должен был все рассказать Рабастану, как только получил ее письмо. А тот не пришел, хотя бы удостовериться, что с женой все в порядке... И даже не пишет.

А ведь у нее в этом месяце день рождения, ей уже двадцать восемь исполнится. Конечно, она была рада, что с мужем ничего не случилось... Но в глубине души чувствовала нарастающую обиду, которая никак не отпускала.

Изабелла так и не написала Рабастану, ни в этот день, ни на следующий. Каждый раз, когда она брала в руки перо и пергамент, на глаза наворачивались слезы, и слова никак не хотели складываться в связные предложения. Как передать ему то, чем переполнено сердце? Какие слова найти, чтобы Басти понял, как она по нему соскучилась, чтобы он вспомнил все, что их связывает, чтобы бросил все и пришел к ней? А что их связывает, на самом деле, кроме нескольких проведенных вместе ночей? Любит ли он ее? Он ведь женился потому, что ему нужен наследник. На ее месте могла быть любая другая девушка из подходящей семьи. А теперь, когда дело, так сказать, сделано — можно и забыть про жену...

Она несколько раз начинала письмо, но комкала листы пергамента и бросала в камин — ей то казалось, что она пишет какие-то глупости, то письмо выходило холодным и чуть ли не деловым по тону. В конце концов она отложила перо, так и не собравшись с мыслями.

Ей вспоминалось, как грубо повел себя Басти при знакомстве, и в первую брачную ночь, и как он после своего второго побега из Азкабана, явившись к ней и ни с того ни с сего заподозрив в неверности, чуть не взломал ей мозг... И как менялось отношение к ней посторонних людей, стоило им узнать, чья она жена. Как будто мало было школьных неприятностей из-за него. Становилось жалко себя до слез.

"Ревнивый тиран и эгоист, — думала она, всхлипывая у себя в комнате и глядя в серое от дождя окно — погода в августе начала портиться. — И дела ему до меня никакого нет... Приходит сюда есть и спать, когда ему хочется. А не хочется — так он и не приходит. Знает, что, раз я беременная, то никуда от него не денусь..."

Потом ей начинало казаться, что она несправедлива к мужу, которому и без того сейчас тяжело, да еще и Руди ранен — и она плакала снова, уже от жалости к нему, и к Руди, и ко всем, кто погиб...

Изабелла вспомнила, что последнее письмо от Нарциссы, пришедшее несколько дней назад, осталось без ответа — сейчас она поняла, что подруга написала ей накануне того дня, когда люди Темного Лорда собирались захватить Гарри Поттера. Именно тогда Басти заходил в последний раз... "А мне Цисси ничего не рассказала, — подумала Изабелла. — Ясно, не хотела волновать. Вот так и живу, ничего не знаю, и никто мне ничего говорить не хочет...". Ей стало даже немного обидно, но, вспомнив, что подруге сейчас ничуть не легче, она почувствовала стыд и укорила себя за то, что до сих пор не удосужилась ответить на письмо.

«Милая Цисси, прости, что пишу тебе только сейчас. У меня столько всего произошло, что не знаю, с чего начать. 29 июля папу арестовали, и к нам домой пришли с обыском. Но маму один папин сотрудник сразу предупредил, и она велела мне где-нибудь скрыться. Я отправилась в Брайтон, потому что знала, что там Кэтрин Роули с детьми.

Однако в Брайтоне мы с Китти не встретились, оказалось, там за ней следят авроры, чтобы задержать ее мужа, когда он там появится. А потом и меня взяли под арест, отобрали палочку, а отпустили только в день переворота. Я писала мистеру Яксли насчет папы, но, видимо, у него руки не дошли. Впрочем, все обошлось, и сейчас я уже дома, и папу тоже освободили.

Сегодня к нам приходила Кэтрин и рассказала все новости. Насколько тяжело ранен Рудольфус? Напиши мне, пожалуйста. Из рассказа Китти я поняла, что с ним что-то серьезное. Басти не появлялся уже давно, а когда я последний раз его видела, он мне ничего не рассказывал о том, что им предстоит — да он и пробыл у нас недолго, и даже не писал ничего с тех пор.

Я хотела написать Басти, но боюсь, ему сейчас не до меня. Мы не ссорились, не думай, просто мне иногда, когда я долго его не вижу, кажется, что мы чужие друг другу люди, которые почему-то поженились. И я не знаю, нужна ли я ему — сама по себе, а не как мать его ребенка — или нет. А мне без него плохо, и все время какие-то дурацкие мысли лезут в голову. Понимаю, что это глупости, и так стыдно, но ничего не могу с собой поделать. Я уже сама себе надоела. Мама говорит, что все хорошо, что перепады настроения бывают у всех женщин в положении, и к тому же сейчас обстановка не самая спокойная.

А еще у меня какие-то тяжелые предчувствия — все время чего-то боюсь. Так жалко всех — вообще всех, и кажется, что будет что-то плохое.

Цисси, а как ты сама, как Люциус? И Драко — пойдет ли он в школу? Наша Мораг ведь тоже идет на седьмой курс. И что теперь будет в Хогвартсе? Не знаешь ли ты, кого назначат директором?

Мама с папой здоровы, от Троя вчера пришла посылка с экзотическими фруктами и гаванскими сигарами для папы, а мне он прислал амулет для беременных женщин, сделанный еще древними инками. Он предохраняет от сглаза. Трой осенью собирается жениться на местной девушке, наполовину индианке. Родители поедут на свадьбу, даже если папе на работе не удастся взять порт-ключ — полетят маггловским самолетом. А я сейчас боюсь так далеко уезжать — может быть, брат с женой потом в Англию приедут. Трой прислал фотографию — он со своей невестой на пороге дома, где они будут жить. Как же там красиво. И ни о какой магической войне местные колдуны даже не слышали.

Ну вот, кажется, и все. Целую. Прости меня, если я тебя расстроила.

Изабелла».

Отправив письмо, Изабелла почувствовала, что ей стало немного легче на душе. К тому же выглянуло солнце, и она предложила сестре выйти прогуляться по Диагон-аллее. Мораг обрадовалась, что Изабелла повеселела — в эти дни она, видя, что сестре не по себе, не знала, как себя вести с ней. К тому же Мораг и сама собиралась в лавку — она уже связала кофточку для племянника и взялась теперь за шапочку, но у нее закончилась шерсть нужного цвета.

Мораг выбрала несколько мотков шерсти, а Изабелла задумчиво перебирала лоскутки белого, голубого и розового батиста. Потом сказала:

— Пожалуй, я займусь шитьем, ведь столько всего нужно будет... Можно уже начинать.

Она купила батиста, льна и ниток для вышивания — все ручной работы. Изабелле хотелось, чтобы у ее малыша было все самое лучшее, и, конечно, она сама, собственными руками, сделает все, что требуется.

Сестры вышли из лавки. Изабелла впервые за последние дни счастливо улыбалась, а мучившее ее беспокойство и тяжелые предчувствия словно растаяли в ярком сиянии солнечных лучей.

Придя домой, она немедленно приступила к раскройке распашонок, с умилением представляя себе, насколько маленькими должны быть ручки, чтобы их можно было продеть в рукава шириной меньше пяти дюймов. Мама присоединилась к ней, а Мораг с вязанием устроилась рядом. Вернувшийся с работы мистер МакДугалл застал в гостиной совершенно идиллическую картину.

— Ну, что нового в Министерстве? — спросила миссис МакДугалл, когда супруг уже переоделся в домашнюю мантию, и все перешли в столовую, где эльф накрывал на стол. Изабелла и Мораг переглянулись и прислушались к разговору родителей.

— Я бы не сказал, что что-то кардинально изменилось, — ответил отец, привычно усаживаясь во главе стола. — Все отделы работают, так же, как раньше. Но люди, конечно, очень обеспокоены, многие боятся потерять работу... А хуже всего, что уже начали личные счеты сводить, доносить друг на друга. Хотя это и при Скримджере было, только теперь тех, на кого доносят, обвиняют в связях с магглами и в подрыве Статута. Я подписал заявления Фергюссону и Келли. Фергюссон уволился и решил уехать в Ирландию, к родственникам. Я сказал ему, что буду рад снова его принять на работу, когда все утрясется... А Келли — в длительный отпуск ушел по состоянию здоровья, они с женой в Швейцарию уедут (1). Конечно, меня за это не похвалят, если узнают — но за Фергюссона и Келли я готов поручиться головой.

— Думаешь, это закончится когда-нибудь? — спросила миссис МакДугалл.

— Уверен в этом. Здравый смысл должен возобладать над крайностями.

— Мне от Мэри Чамберс письмо пришло, — подала голос Мораг. — Ей написал наш декан, чтобы она в школу не приезжала в этом году, объяснил ей все... Мэри пишет, что профессор Флитвик тоже считает, что это не навсегда...(2)

— Ну и правильно, — кивнул отец. — С одной стороны, магглокровки — действительно большая проблема, грозящая раскрытием тайны. Отменить или ослабить Статут никак нельзя, мы тогда просто постепенно исчезнем, растворимся в маггловском мире. Но мы и не можем закрыться от волшебников маггловского происхождения. Так что эти комиссии и отбор палочек — не выход, и когда-нибудь до них это дойдет. Другое дело, что пришельцев из чуждого мира нужно учить по-другому, а в Хогвартсе даже историю магии преподают из рук вон плохо. Что, я не прав? Как спали на уроках Биннса в мое время, так и продолжают спать. А потом, не зная ни истории, ни традиций, и не желая знать, приходят в Министерство или Аврорат, и пытаются управлять... Не считаясь ни с кем и ни с чем.

— Мэри хотела целительницей стать, — возразила Мораг.

— Так я и не говорю, что все такие, как... да хотя бы как тот, который следствие по моему делу вел, — мягко улыбнулся младшей дочери МакДугалл. — "Варварские обычаи", говорит... Мы, мол, все это отменим, упраздним и перевернем — еще когда я учился, то слышал такие речи. А теперь пожинают плоды безответственной болтовни, но пострадать могут и невинные.

— А что, в Министерстве все признали новую власть, никто в отставку не ушел? — поинтересовалась миссис МакДугалл.

— Некоторые ушли, и из Аврората тоже — тем более, там довольно много магглорожденных, и к тому же гриффиндорцев.

— Да, один аврор из тех, что меня караулили в Брайтоне, так и сказал: "Есть люди, которые будут драться", — вспомнила Изабелла. — Что же они собираются делать?

— Война, значит, снова начнется, — нахмурился отец (3).

У Изабеллы сжалось сердце — если так, то Рабастану все время будет грозить опасность. Да когда же, действительно, это все закончится-то? А она еще и сердиться на него вздумала... Стараясь скрыть охвативший ее страх, Изабелла встала из-за стола и начала убирать посуду.

— Сиди, Корки уберет, — сказала мама, но она покачала головой и торопливо направилась в кухню. Там, прислонившись лбом к оконному стеклу, сжала переплетенные пальцы и прошептала:

— Боги... Пусть только он жив будет... — и несколько раз глубоко вздохнула, стараясь не расплакаться.

Вошла мама и, увидев стоящую у окна Изабеллу, обняла дочь:

— Ну, что ты... Боишься за него, да? Не плачь, он ведь жив, Кэтрин сказала. Придет он, обязательно, как же иначе? Ты же знаешь, что у него с братом беда...

Изабелла кивала, слушая маму, она до боли кусала губы, и все же не выдержала — зарыдала на мамином плече. Мама гладила ее по спине, потом достала носовой платок и, как маленькой, вытерла Изабелле глаза и щеки.

— Ну все, поплакала, и будет... Держись. Пойдем распашонки кроить.

Изабелла улыбнулась сквозь слезы.

— Мама... а когда ребенок шевелиться начнет?

— Месяца через два, не раньше...

— Долго еще... Мне хочется чувствовать, что он у меня есть... не просто знать, а чувствовать.

— Понимаю, — мама с улыбкой погладила ее по голове. — Но он все равно уже есть. Ты разговариваешь с ним?

— Да...

— Он все чувствует, что и ты... Поэтому не плачь, все будет хорошо. Пойдем... — и мама увела ее в гостиную.

Вечер закончился мирно и уютно, как всегда. А ночью Изабелле приснился странный сон — как будто она на последнем месяце беременности и почему-то в свадебном платье сидит на уроке истории магии в Хогвартсе. Рядом с ней на скамье профессор Снейп со змеей Лорда на плечах, а на кафедре профессор Дамблдор. Она отчетливо слышит его слова: "Кто не написал эссе о восстании гоблинов, сдайте ваши волшебные палочки. Они вам больше не пригодятся".

Изабелла проснулась и не сразу поняла, что это сон. "Почему мне приснился Дамблдор? Про волшебные палочки — понятно, вчера вечером об этом говорили... И почему Снейп, да еще со змеей Темного Лорда? Эссе по истории магии — это вчера папа вспоминал профессора Биннса...". Изабелле вдруг пришло на ум написанное ею когда-то школьное эссе о том, как восстание гоблинов в пятнадцатом веке было жестоко подавлено Ангерраном Лестрейнджем. Она получила "превосходно", а Меган Хантер потом ее целую неделю опять донимала... Ангерран ведь был предком Рабастана — и в Лестрейндж-холле, после свадьбы, муж показывал ей его портрет, и доспехи — тяжелые, гоблинской работы, из серебра и стали (4).

Ее мысли прервал тихий стук в дверь, и вошла Мораг, протягивая ей письмо от Нарциссы.

Изабелла, обрадовавшись, что подруга ответила так скоро, поблагодарила сестру, распечатала пергамент и начала читать.

"Дорогая моя Изабел! Как я рада была получить от тебя письмо, слава Мерлину, что ты уже дома, и все обошлось и с тобой, и с мистером МакДугаллом. Бедная моя девочка! Но мне не нравится твое настроение. Мне и раньше казалось, что ты своего мужа немного боишься. Почему? Он в тебя очень влюблен, я это видела еще до вашей свадьбы. Меня куда больше удивило, что ты так сразу согласилась за него выйти.

Мне кажется, дело в том, что вы с ним очень мало были знакомы. Мы с Люциусом и в детстве дружили, и учились вместе, поэтому у нас таких проблем никогда не было. Ну и разница в возрасте у вас сказывается. Только ты даже не думай, что он тебя не любит и не ценит. Знаешь, скорее, он просто тебя бережет от всего этого.

Ты спрашивала о Руди. Он был тяжело ранен, и последствия серьезные — он потерял зрение. Но опасности для жизни нет, и его можно вылечить. Однако ему пришлось отправиться в Германию, надолго. Басти и Антонин его сопровождали, и только сегодня вернулись. Их почти сразу же опять отправили по какому-то делу в Лондон, но ничего опасного. Так что скоро ты Басти увидишь, и он тебе подробно все расскажет .

У нас все по-прежнему. Драко в Хогвартс, конечно, поедет. А директором будет Северус. Еще Повелитель говорит, что назначит брата и сестру Кэрроу преподавателями, Амикуса — по ЗОТИ, а Алекто — по маггловедению. Я сначала надеялась, что Темный Лорд так шутит, но увы, похоже, что нет. Они оба, между нами говоря, туповаты, и характер что у него, что у нее далеко не самый приятный. А еще они считают, что в Хогвартсе надо снова ввести телесные наказания — я думаю, они просто не верят, что без этого смогут справиться с поставленной задачей, и намерены таким образом поддерживать дисциплину. Может быть, Северусу удастся их убедить, что не нужно этого делать.

Я очень по тебе скучаю, и если у меня будет возможность побывать в Лондоне, то мы с тобой увидимся. Целую, моя дорогая. Береги себя.

Нарцисса.

P.S. Сейчас зашла Белла, увидела, что я тебе пишу — и передает привет и наилучшие пожелания".

Примечания:

(1) Я не верю, что никто из британских магов не пытался помочь своим хорошим знакомым из магглорожденных как-то избежать комиссии Амбридж. Просто по-человечески не верю, хотя в каноне и Орден Феникса бездействует.

(2) Поскольку в каноне ничего не говорится о том, как в Хогвартсе при Кэрроу гнобили магглорожденных учеников — остается предположить, что никто из них в тот год в школу не приехал. С другой стороны, когда Трио осуществило свой налет на Министерство, среди вызванных на комиссию Амбридж детей и подростков школьного возраста нет. Вполне вероятно, что им написали учителя и предупредили, что в школу в этом году возвращаться не следует.

(3) В каноне нет вооруженного сопротивления власти Темного Лорда, но это даже странно — учитывая, что, например в Аврорате наверняка магглорожденные волшебники и просто сторонники Дамблдора имелись. Конечно, может быть, как в каноне, что они просто сбежали, но тогда нельзя говорить и о Второй магической войне — именно как о войне.

Кстати, тот факт, что отряды егерей искали скрывающихся магглорожденных именно в лесах — можно рассматривать, как косвенное свидетельство того, что партизанское движение все же было.

(4) Честно говоря, даже не знаю, сплавляется ли серебро со сталью — но думаю, гоблины могут все )) А сталь в производстве доспехов использовалась и до 15 века.