Король звезды (джен)

Теперь все дни текли одинаково: занятия, домашнее задание, вечер в классе зельеварения. И со временем Карл начал привыкать к этому однообразию. Было даже забавно прийти на урок и увидеть, как другие используют для приготовления зелий ингредиенты, которые он разложил по банкам вчера.

Профессор Снейп на него больше не ругался. На самом деле он почти не разговаривал с мальчиком: давал задание, потом проверял — и всё.

Зато профессор Локхард говорил постоянно. Он никак не терял надежды заставить Карла принять участие в своём спектакле, и только когда тот заявил, что болен неизлечимо — вроде бы отстал. Наверное, боялся заразиться. Карл усмехался про себя: профессор не знал, что сам давно уже болен.

Однако любовь Гилдероя Локхарда к театру оказалась столь же неистребимой, как и его любовь к ярким нарядам. Порепетировав в классе, он решил, что пора переходить к большой сцене. Представление называлось «Дуэльный клуб» и имело целью научить школьников защищать себя, если того потребуют обстоятельства. Но Карл понимал: профессору Локхарду просто хочется выступить перед большим количеством зрителей.

Зрителей, и правда, собралось много — почти вся школа. Взобравшись на золотые подмостки, Гилдерой Локхард с улыбкой рассказывал, какой он замечательный дуэлянт. Карл смотрел на него и думал: может быть, в этом и есть секрет счастья?.. Может, ему, как профессору, нужно выйти вперёд и сказать себе и всем, что он — прекрасный ребёнок, подобный звезде, упавшей на землю!.. И небо, и вода, и ветер радуются ему!.. Цветы распускаются, когда он идёт по траве, и все матери мира протягивают к нему руки!..

Карл рассмеялся хриплым, простуженным смехом.

Гилдерой Локхард тем временем сообщил, что его помощником в этом представлении согласился стать профессор Снейп.

— Вот было бы здорово, если бы они прикончили друг дружку! — шёпотом сказал Рон Уизли своему другу.

Карл, нахмурившись, начал пропихиваться вперёд. Он не собирается сидеть по вечерам с другими преподавателями — даже если все наследники волшебного мира будут охотиться за ним.

Но профессору Снейпу нечего было опасаться. Наоборот, глядя, как Гилдерой Локхард летит к противоположному концу подмостков, Карл испугался, не было ли это последним спектаклем великого актёра.

Профессор Локхард с трудом поднялся. Показательная часть на этом, понятное дело, закончилась, и он предложил ученикам отрабатывать заклинание Разоружения в парах. Карл опасался, что Драко Малфой решит потренироваться на нём, но профессор Снейп поставил его в пару с Гарри Поттером, а Карлу достался полноватый мальчик из Пуффендуя, который смотрел на палочку так, словно не знал, что с ней делать.

— Надо произнести Экспеллиармус! — подсказал Карл.

— Экспеллиармус! — послушно повторил мальчик.

Ничего не произошло.

— Экспеллиармус! — сказал в свою очередь Карл.

Тоже ничего.

— Может, просто посмотрим? — предложил Карл.

Мальчик согласился.

Оказалось, с заклинанием Разоружения у остальных тоже были проблемы. Во всяком случае, отрабатывали они совсем другое: заклинание щекотки, вечного танца, приёмы рукопашного боя.

Видя, что затея не удалась, профессор Локхард решил пригласить на подмостки двух студентов. Профессор Снейп снова предложил Гарри Поттера и Драко Малфоя.

Карл стоял внизу и грустно смотрел на своего учителя. Зачем он это делает? Гарри и Драко и так будут ненавидеть друг друга, зачем увеличивать количество ненависти между ними?.. Профессор тем временем наклонился и что-то прошептал на ухо Драко, тот понимающе кивнул.

Гилдерой Локхард проговорил торжественно:

— Три... два... один!

Драко был первым. Но он произнёс вовсе не заклинание Разоружения. При слове «Серпенсортиа» из палочки вылетела длинная чёрная змея и упала на золотые подмостки. Карл заворожённо смотрел на блестящую чешую — чёрное на золотом, красиво... Профессор Снейп хотел убрать змею, но вмешался Гилдерой Локхард. По приказу его палочки змея, конечно, не исчезла. Она взмыла в воздух, упала, поползла к Джастину Финч-Флетчли и уже приготовилась броситься на замершего от страха мальчика, когда Гарри Поттер закричал:

— Пошла прочь!

Змея послушалась: свернулась в кольцо и, казалось, заснула.

Но Джастин, похоже, не был рад своему чудесному спасению. Он смотрел на Гарри Поттера взглядом, полным ужаса и неприязни. Потом воскликнул:

— Устроил тут представление! — и пулей выскочил из зала.

Вообще-то представление устроил профессор Локхард. Ну, и профессор Снейп. Карл был уверен, это он предложил Малфою произнести такое заклинание. А Гарри помог Джастину — он прогнал змею. Но все смотрели на Гарри со страхом.

«С ума они что ли сошли?» — подумал Карл.

Занятие Дуэльного клуба тем временем закончилось. Все разошлись, беспокойно перешёптываясь.

А на следующий день пошёл снег, и Джастин Финч-Флетчли превратился в камень. Ещё пострадало привидение — Почти Безголовый Ник, но в отношении него Карл меньше беспокоился. Ведь привидение было уже мертво, может, Бог просто хотел намекнуть, что ему пора умереть окончательно.

И ещё все почему-то решили, что наследником является Гарри Поттер. Большей глупости Карл не слышал. Как Гарри Поттер может убивать грязнокровок, когда его лучшая подруга — грязнокровка?! Нет, он слышал, что в кризисных ситуациях у людей отказывает мозг, но чтобы отказать настолько и сразу у всех!.. И дружба длиной в полтора года, и история с философским камнем, и заслуги в квиддиче — всё было забыто. Глядя в напуганные лица детей, Карл пытался понять, что с ними произошло. Гарри никогда не был его другом, но Карл знал — он не мог совершить такое. Почему же другие так легко предали Гарри? И чего стоит такая дружба?.. Эти люди, радующиеся его победам, благодарящие за выигранный кубок школы, — готовые бросить в первую же минуту!..

Говорили, Гарри может приказывать змеям. И что?.. Он же не приказал змее броситься на Джастина, а спас его!.. Но им всё равно. Всё равно, как ты используешь то, что тебе дано. В школе Карлу рассказывали об инквизиции. Инквизиторам тоже было всё равное — лечила ли ведьма своим даром или убивала. Они считали дар злом, а зло должно быть уничтожено. Прекрасный пример того, что человечество способно сделать ради добра!..

Разумеется, все собрались покинуть Хогварст на каникулы. Карл долго сомневался. С одной стороны, ему не хотелось оставлять замок, с другой, — Тэд и Софи, наверное, обрадуются, если он приедет... Но вопрос решился сам собой. Вернее, его решил профессор Снейп. В конце очередного вечера он сказал:

— В связи с создавшейся ситуацией, думаю, вам лучше будет уехать на каникулы из Хогвартса.

Если бы эти слова произнёс профессор Дамблдор, Карл перевёл бы их так: «В связи с создавшейся ситуацией, думаю, для меня будет лучше, если вы уедете на каникулы из Хогварста». Но слова профессора Снейпа ему переводить не хотелось.

— Хорошо, я уеду... — тихо ответил мальчик.

Вот так и получилось, что накануне Рождества Карл снова сидел в Хогварстком экспрессе. Народу тут было столько — едва удалось найти свободное место. Дети позапирались в своих купе, и даже тележка со сладостями не пользовалась обычной популярностью. Боялись, что из коридора вдруг выскочит Поттер со змеёй. Карл смотрел в потолок и улыбался, представляя, как бедный Гарри несётся за поездом, чтобы покусать пассажиров. Ерунда!.. К тому же Гарри с друзьями остался на каникулы в Хогварсте. Тут не было ничего необычного — его родители умерли, поэтому ему некуда возвращаться. А то, что Драко решил остаться, — странно. Вот уж кому точно известно про наследника. Наверное, Драко сам мечтает им быть. Но это всего лишь мечта. Драко не наследник. Да, он похож на принца — движения, жесты, манера речи. Красивый, дорогой портрет. Но у художника словно заканчивались краски — и ему пришлось добавить слишком много воды. Красивый портрет, написанный водой...

Шум воды сменился стуком колёс, а потом ему приснился ребёнок, склонившийся над картой. Рядом лежали краски, и маленький художник пытался нарисовать свой портрет поверх океанов и материков. Ребёнок сидел к нему спиной, Карл не видел лица, только портрет. Но рисовал малыш плохо — в рваных линиях и пятнах гуаши трудно было узнать человеческое лицо.

Проснулся Карл за несколько минут до прибытия на вокзал Кингс Кросс. Взяв свой рюкзак, он вместе с остальными школьниками вышел на платформе 9 и ¾. Соскучившиеся родители обнимали детей, а Карл думал, обрадуются ли его приезду Тэд и Софи.

Они обрадовались. И ещё как! Тэд чуть не выпрыгнул из своей коляски, а Софи никак не могла перестать хлопать в ладоши. Глядя в их светящиеся счастьем и любопытством глаза, Карл ощутил боль. Конечно, они ждали не его — они ждали сказку. Что ж... Он улыбнулся и обнял друзей. На несколько дней он согласен превратиться в сказку.

Забравшись в старую комнату-склад, они сели в кружок, словно маленькие заговорщики, и стали рассказывать друг другу, как провели это время.

— Ну, как там? — спросил Тэд, сжимая подлокотники кресла.

— Ничего... То есть лучше, чем в прошлом году... Я вроде привык... И ко мне... привыкли...

— А футбол? Ты ходил на футбол?

— Да... да, ходил... — протянул Карл, вспомнив о словах Оливера Вуда. — Знаешь, в нашей команде теперь новый... нападающий, — остановив своим мысли, сказал он. — Драко Малфой.

— Тот выскочка? — надулся Тэд.

— Не выскочка... Он хорошо играет, — пожал плечами Карл. — И его отец купил всем игрокам... новую форму, кроссовки специальные — чтобы бегать быстрее... и не скользить на траве!..

— Вот это да! — было видно, что Тэд больше всего мечтает о таких кроссовках.

— Но новая форма, к сожалению, всё равно не помогла. Гарри Поттер... забил им... решающий гол!

— Вот это да! — восхищённо повторил Тэд: Гарри Поттер явно стал его героем.

Карл хотел рассказать про героическое падение Гарри с метлы, но передумал: к сожалению, в его мире не умели лечить переломы так, как в волшебном.

— А русалочка? — жалобно спросила Софи, устав слушать о футболе. — Ты видел русалочку?

— Нет, русалочку я не видел, — вздохнул Карл. — Но привет передал — мысленный.

Софи тоже вздохнула, представляя свою любимую героиню. Карл заметил, что красных оспин на её коже стало больше. Наверняка, в школе нашлись те, кто решил проверить, насколько девочка не любит солнце. Его руки сжались... — и разжались. Карл подумал: а что он сам готов сделать ради добра?..

— А что ещё нового? — хлопнул его по плечу Тэд. — Ученики, учителя?

— В нашем... классе новеньких нет. А учителя... Знаете, один учитель, он у нас преподаёт что-то вроде основ безопасности жизнедеятельности... Он такой странный! Всё время про себя рассказывает! Только про себя. И сценки на уроках разыгрывает — из своей жизни!..

— Вот псих! — удивился Тэд.

— Да, иногда мне кажется, он немного не в себе... Вообще в этом году много странного... В школе... в школе эпидемия...

Софи испуганно распахнула глаза.

— Я не запомнил названия болезни, но заболеть ею могут только... только... грязные люди. Как раньше была чума — и думали, что она... только для грешников...

— А как они определяют, кто грязный, кто нет? — спросил Тэд и невольно посмотрел на свои руки.

— Зависит от того, кто у тебя родители...

— Они решили, что твои родители алкоголики или наркоманы? — нахмурился мальчик.

— Наверное...

— Но ты ведь не заболел.

— Нет, наш... классный руководитель оставлял меня после уроков в классе.

— Как продлёнка? — вставила Софи.

— Да, вроде того... Это чтобы я... не заразился. И на каникулы меня попросили уехать — чтобы не заболел.

— Хороший руководитель, — деловито кивнул Тэд.

— Да, хороший... — медленно ответил Карл.

— Конечно, хороший! — поддержала Софи. — Он заботится о тебе!.. — девочка прижала руки к груди и мечтательно посмотрела вверх. Ей очень хотелось, чтобы о ней тоже кто-то заботился.

Карл промолчал. Мальчик не был уверен, что здесь подходит слово «заботится», но оно тоже было частью сказки.

Ребята задали ему ещё много вопросов. И он рассказывал им о мандрагорах, о раздувающих растворах, о печальной Миртл (умолчав, конечно, о её смерти), о корнуэльских пикси и йоркширских йети (вот когда пригодились истории профессора Локхарда)... Где-то в небесах наступило Рождество, но они этого не заметили. Сейчас сказка была совсем рядом.

Потом пришла воспитательница и отправила всех спать. Софи как самой маленькой пришлось подчиниться, а Карлу с Тэдом удалось улизнуть по дороге в спальню.

Забравшись в пустой класс, они сели поближе к стынущим батареям.

— Знаешь, Тэд, я только не могу понять, — заговорил Карл, обняв колени, — почему они так поступили с Гарри. Кто-то один решил, что он... принёс эту болезнь, и все поверили. Неужели в них так мало доверия? А то хорошее, что он сделал?.. Оно сразу исчезло, потеряло значение?.. Даже если бы он действительно был... виноват в этой болезни, хотя это не так, но даже если!.. Неужели одно... одна ошибка может перечеркнуть всё?..

— Может, — с непривычной для него серьёзностью произнёс вдруг Тэд.

Карл пристально посмотрел на мальчика. Он понимал, о чём сейчас думает друг.

Тэд рассказал ему летом. Он был не обычным подкидышем — не тем, кого выбрасывают сразу после рождения. В отличие от большинства детей Тэд помнил своих родителей. Сейчас их лица превратились в бледные пятна, но он помнил время, когда эти пятна склонялись над его кроватью, брали на руки, целовали. Потом пятно-папа стало появляться всё реже и однажды исчезло. Осталось только пятно-мама, смотрящее на него с ненавистью и отвращением. Тэд не знал, в чём его вина, но, наверное, он совершил что-то ужасное, потому что через несколько дней пятно-мама взяло его и принесло в это место.

Теперь Тэд понимал, что у папы появилась любовница и он ушёл жить в новую семью. А униженная и брошенная мама возненавидела папу. Если бы она могла — она бы тоже бросила его. Но для папы это уже не имело значения. И мама решила бросить последнее, что осталось от папы.

Тогда Тэд не знал, в чём его вина. Теперь он понимал: достаточно одной ошибки, чтобы перечеркнуть всё. Достаточно одного предательства, чтобы сын стал просто бледным пятном...

Из-за облаков вышла луна и засеребрила морозные узоры на окнах.

— Смотри, как красиво... — прошептал Карл, касаясь холодного, чуть влажного стекла.

— Правда... А я и не замечал... — Тэд тоже потрогал узоры.

И Карлу на мгновение показалось, что он действительно волшебник, способный превратить в чудо это печальное, тоскливое место. Тэд подышал на пальцы — и нарисовал на окне рожицу: две точки и улыбка-лодочка.

Все каникулы они играли в снежки, лепили йоркширских йети, строили ледяной Хогвартс. Рабэ послушно играл с детьми, молчаливо соглашаясь прожить несколько дней без полётов. Время летело быстро, как падающий снег, и когда пришла пора возвращаться, Карл не почувствовал внутри обычной тоски. Он несколько раз спросил себя, что изменилось. И ни разу не отважился ответить на свой вопрос.

Накануне отъезда он отправился в приютскую библиотеку. Шансов было мало, но он всё-таки решил попробовать. Книгу «Потерянное поколение» Карл уже прочитал и сдал. Там было много красивых и грустных стихотворений, но больше всего ему запомнились «Ноябрьские боги», может, потому что это было стихотворение из его снов. Он попросил мадам Пинс дать ей сборник стихотворений Альфреда фон Дитриха, но такого не оказалось. Шансов, что библиотека приюта окажется богаче библиотеки Хогвартса, было мало, но Карл решил попробовать. Мисс Кембелл, библиотекарь, ещё не вернулась из отпуска, поэтому искать пришлось самому. Перебирая карточки с именами авторов и названиями книг, многие из которых были списаны из городских библиотек, Карл сомневался, что сможет найти среди них стихотворения волшебника. Но на одной старой карточке он с удивлением прочитал: фон Дитрих Альфред. Ангел усталый покинет меня поутру: Сборник стихотворений. Найдя нужную полку, Карл притащил огромную деревянную лестницу и начал карабкаться вверх. Книга стояла высоко — пожелтевшие страницы, обложка давно отвалилась. Карл взял её в руки и осторожно раскрыл. Никаких сведений об авторе. Только даты жизни — 1920-1949. Двадцать девять лет...

Наверное, Альфред тоже был грязнокровкой. Закончил обучение в Хогвартсе и вернулся к обычной жизни. Поэтому в волшебном мире от него осталось всего одного стихотворение, а в неволшебном — целая книга...

Двадцать девять лет... Проживёт ли он столько же?.. Что будет, когда он вернётся в свой мир?.. Как он будет жить в этом мире?.. Сможет ли он жить здесь?.. Или будет потерянно бродить между двумя мирами?.. А когда умрёт, от него не останется даже стихов...

Последнюю ночь Карл спал плохо. Ему снова снились странные сны. Стаи чёрных ворон разрезали крыльями снежное небо — и оно падало на землю белыми хлопьями. Плакала Миртл, потом вьюга, потом другой голос — некрасивый, но добрый — тихо запел колыбельную.

Когда мир уснёт,

закрой глаза и ты.

Пусть он тоже увидит

сиянье твоих серебристых снов.

Пусть тоже пройдёт

по сплетённому из тонких трав мосту

к той далёкой звезде,

где тебя ждёт счастье...

Сквозь сон Карл подумал, что голос ошибается. Ему никогда не снятся серебристые сны. Он не знает, где искать мост, сплетённый из трав. А звезды, где его ждёт счастье, наверное, не существует...