Король звезды (джен)

Уставшая летать муха опустилась на парту и медленно поползла по шероховатой поверхности. Карл наблюдал за ней, потом осторожно коснулся кончиком пера. Муха недовольно посмотрела на него и поползла дальше. Даже у неё нет больше сил ни летать, ни бояться, а он должен в такую жару писать экзаменационную работу.

Карл посмотрел на вопросы и снова повернулся к окну. Урик Странный… Кажется, профессор Бинс что-то про него рассказывал, но вот что? И вообще — зачем ему учить их историю? В его мире эти урики и эмерики не сильно пригодятся. Интересно, а они знают о Вильгельме Завоевателе, Ричарде Львиное Сердце, королеве Елизавете, Карле I, Оливере Кромвеле? Они знают, что было две мировые войны? Что они делали, когда была война? Помогли ли они? Или каждый должен жить и воевать на своей половинке?

А где его половинка?

Один экзамен за другим. Целые свитки слов, чужие имена, даты чьих-то рождений и смертей.

А когда его день рождения? Ни в одной книге прочитать нельзя.

Но учителей это не интересует, они снова и снова дают странные задания.

Вот профессор Флитвик потребовал, чтобы Карл заставил плясать лежащий на столе ананас. Зачем? Зачем ананасу плясать? Похоже, ананас был согласен с мальчиком: сколько Карл ни старался, он продолжал неподвижно лежать на столе.

— И что мне делать с вами, молодой человек? — серьёзно спросил профессор.

— Может быть, он спит? — предположил Карл.

— Кто?

— Ананас.

Кажется, этот ответ не понравился профессору: в его сознании ананасы умели плясать, но почему-то не могли заснуть.

— Очень глупая шутка, молодой человек, — сказал он, нахмурившись. — Ну, ладно, попробуйте поднять в воздух перо. Вспомните, как вы делали это на занятии.

Помнится, на занятии Карл придумывал хитроумную систему с балкой и леской — но развернуть её сейчас на глазах профессора было невозможно. Пришлось достать палочку.

- Вингардиум Левиоса!

Вверх полетели зелёные искры. Карл с удивлением смотрел на свою палочку: первый раз у него получилось сразу вызвать зелёные искры. Вот чудеса!

— Молодой человек, вы неправильно произносите заклинание! И движения рукой слишком резкие! Я же объяснял…

Забыв, что сейчас экзамен, профессор в сотый раз начал показывать, как поднимать в воздух перо, а Карл продолжал удивлённо смотреть на палочку, потом махнул — в воздух снова полетели яркие зелёные искры. Жалко, тогда у него так не получилось. Тогда были крошечные — словно светлячки, но единорог должен был увидеть.

— Я вижу, что вы так ничему и не научились, — вздохнул профессор Флитвик. — Идите! Надеюсь, на следующем экзамене вам повезёт больше.

Следующей была трансфигурация. Как только Карл увидел задание, он понял — экзамен ему не сдать. Профессор МакГонагалл хотела, чтобы ребята превратили мышь в табакерку. К концу учебного года Карл справился со своей спичкой, иногда у него даже получалось превращать более крупные предметы, но никогда — живое существо. Как только профессор начинала показывать опыты с животными, Карл испуганно вжимался в скамью, думая о том, что происходит с душой мышки, в то время как тело превращается в табакерку. Душа умирает? Улетает? Или становится частью табакерки? Но тогда почему люди так жестоко обращаются с вещами? А вдруг в книге, которую они читают, или в пере, которым пишут, спрятана чья-то душа? Конечно, священник говорил, что у животных нет души. Но человек ведь раньше тоже был животным. Тогда в каком году у человека появилась душа? И что будет, если превратить в табакерку человека?

Карл посидел немного, делая вид, что вспоминает заклинание, помахал для убедительности палочкой и подошёл к профессору.

— Извините, у меня не получается.

Профессор МакГонагалл тоже вздохнула: по всей видимости, она ничего другого и не ожидала.

— Очень жаль, — сказала она и кивком указала на дверь.

Карл взял сумку и вышел из класса.

А вот ему совсем не жаль! Подумаешь! И вообще — зачем ему табакерка? Он ведь не курит и не нюхает табак! Вот если бы их научили превращать дым в кислород — это другое дело! Или, например, в озон, потому что в школе говорили: над Антарктидой есть большая озоновая дыра. Карл плохо представлял, как выглядит дыра в воздухе, который сам по себе невидим, но, по словам учительницы, это что-то страшное! Вот бы она удивилась, если бы проснулась однажды утром — а никакой дыры нет! А превращать мышей в табакерки — бессмысленное занятие.

Почти все задания на экзаменах казались Карлу бессмысленными. Если бы он поделился своими соображениями с учителями, они бы сказали: ты выучи сначала, а потом поймёшь. Но, похоже, его мозг был устроен неправильно: ему всегда хотелось понять, прежде чем учить.

В рецептах зелий понимать было нечего — щепотка того-то, две чайные ложки того-то. Однако для экзамена профессор Снейп выбрал задание, имеющее большой смысл, — приготовить зелье, отнимающее память.

Раскладывая на столе ингредиенты, Карл думал о том, каким бы он был, если бы у него забрали память. Кем бы он стал без своего прошлого? И можно ли стереть прошлое до конца? Или оно всё равно найдёт тебя?

— Экзамен уже начался! — напомнил профессор Снейп, проходя мимо его стола.

— Да, профессор, — пробормотал Карл и склонился над котлом.

Проблема заключалась в том, что занятие, на котором объясняли способ приготовления зелья, Карл провёл в госпитале. Теперь он отчаянно пытался вспомнить страницу учебника: перед глазами мелькали строки, столбики, цифры.

Просидев полчаса, Карл начал резать и бросать в котёл ингредиенты, сомневаясь, ту ли страницу он вспомнил. Мельком взглянув на другие котлы, он увидел, что по цвету его зелье не сильно отличается от приготовленных ребятами.

Карл осторожно помешал содержимое котла.

Напиток, стирающий память. Если бы ему дали несколько глотков — стал бы он таким же, как они? Всего несколько глотков, и…

— Я вам сказал приготовить зелье, а не пить его! — крикнул профессор Снейп, заметив, что Карл почти опустил голову в котёл.

— Простите, — мальчик быстро выпрямился.

— Боюсь, вы очень льстите себе, считая, что приготовили зелье, лишающее памяти, а не какой-нибудь яд!

Карл растерянно посмотрел в котёл и ещё немного помешал зелье. Зря профессор так говорит, может, оно не идеальное, но вполне сносное. Всё, конечно, не забудешь, но что-то одно — наверняка получится. Вот это — полезная вещь! Можно взять с собой — на всякий случай. Подождав, пока профессор отвернётся, мальчик достал пустой флакончик. Если повезёт, и профессор не заметит.

Карлу повезло: прямо перед концом экзамена в класс зашёл Альбус Дамблдор. Пока профессор Снейп беседовал с директором, Карл наполнил флакончик зельем собственного приготовления. Вернувшись в комнату, он спрятал пузырёк в тумбочке и прикрыл учебниками.

До объявления окончательных результатов экзаменов оставалась неделя. Карл летал с Рабэ, бродил по цветущим холмам и, глядя издали на замок, пытался понять, хочет ли вернуться сюда через несколько месяцев. Пожалуй, в некотором смысле, он привык к Хогвартсу. «Как больной к костылю» говорили в приюте, но здесь это сравнение не очень подходило — скорее как больной к своей болезни. Спички, иголки, танцующие ананасы, искры — всё это не стало частью его мира, частью его самого, но он научился смиряться с этим. Если раньше, в приюте, странные вещи, происходившие в его присутствии, казались Карлу чем-то нереальным, не связанным с ним, то теперь он словно узнал свой диагноз — узнал и смирился. Да, наверное, это было главное, что случилось с ним за этот год. Он так и не узнал, что такое магия, но он понял, что болен ею. И эта болезнь неизлечима. Хроническая, протекающая медленно и слишком незаметно для жителей этого мира, слишком заметно — для жителей его мира.

— Прощаешься с Хогвартсом? — произнёс насмешливый голос.

Драко опустился на траву рядом с ним и посмотрел на заходящее солнце.

— Лично я надеюсь, что тебя выгонят, когда проверят экзаменационные работы, — он бросил взгляд на Карла и снова стал, щурясь, смотреть на солнце. — Но они могут сделать тебе скидку — ты ведь оттуда. Из приюта, — пояснил он, видя, что Карл молчит. — Директор у нас любит сирот.

Карл по-прежнему молчал.

— Я уже говорил с отцом. Объяснил, что такие, как ты, не могут учиться на нашем факультете. Я бы вообще вас в Хогвартс не пускал. Ну, в крайнем случае, на Пуффендуй. Там самое место для никчёмных идиотов вроде тебя!

— Чего ты ко мне пристал? — не выдержал Карл. — Тебе что, делать больше нечего?

— Почему? У меня, в отличие от тебя, есть много дел, которыми я могу заниматься, — улыбнулся Драко, радуясь, что вывел его из себя.

— Вот иди и занимайся ими!

— А может, я именно здесь хочу ими заниматься? — передразнил Драко.

— Я первый сюда пришёл! Это моё место!

— Да неужели? — он вдруг стал серьёзным. — Ты ещё не понял? Для тебя здесь нет места!

Карл вскочил и побежал с холма, чтобы не слышать смех Драко. Но Драко не смеялся. Люди смеются, когда шутят, а он не шутил. Сегодня он говорил правду. Для него здесь нет места. Он болен не так сильно, чтобы стать своим среди этих сумасшедших. Но этого достаточно, чтобы стать чужим в его мире.

И вдруг Карл понял, что такое магия. Это яд! Яд, отравляющий его, отравляющий его жизнь. Может, родители и выбросили его, потому что заметили в нём эту магию! Нужно избавиться от неё. Забыть, что в нём есть магия!

Карл рванул дверь комнаты и огляделся — никого. Он быстро подошёл к тумбочке, открыл и достал маленький пузырёк. Как хорошо, что профессор Снейп дал им такое задание! Но здесь пить нельзя. Кто знает, каким окажется процесс избавления от магии. Нужно спрятаться. Он спустился в один из коридоров и зашёл в пустой класс. Открыл флакон, посмотрел на жидкость, ставшую почти прозрачной. Когда они увидят, что в нём совсем не осталось магии, они отпустят его. Директор вернёт его в приют или куда-нибудь ещё, может, там окажется даже лучше. Может, там будет место и для него.

Сколько пить? Немного или… Франц говорил, нужно пить всё до последней капли, потому что в последней капле весь вкус. Тогда всё.

Сначала ничего не происходило, а потом стены класса начали дрожать и разъезжаться, потолок с тихим скрипом пополз вниз. Карл закрыл уши руками и зажмурился. Это только первое время, надо потерпеть… просто потерпеть…

Когда он спрашивал Франца, зачем тот пьёт, Франц всегда отвечал: «Чтобы забыть». Наверное, это зелье похоже на вино. Пьяных всегда шатает, а у него класс шатается. Смешно, как будто это класс пьяный. Франц говорил… Франц? Кто такой Франц?

Он встал и, держась за стену, дошёл до двери. Открыл и прислушался: тихо. Можно идти… Куда? Куда он идёт? Кто он? Имя… Было какое-то имя…

Коридоры дрожат. Тоже пьяные. Ананас в кабинете профессора Флитвика, наверное, танцует. Почему он помнит какого-то Флитвика, но не помнит своё имя?

Как здесь тускло, только зелёные лампы, с умирающим светом. Зелёный — цвет жизни. Красный — цвет крови. Почему здесь наоборот?

Комната. Зачем он пришёл в свою комнату? Он должен уйти, они должны увидеть, что в нём ничего нет. Они должны отпустить его в… Куда? Куда он собирался идти?

— Ты что, напился?

В их глазах удивление. Три пары глаз — три удивления.

— Зачем тебе волшебная палочка? Занятия закончились!

Действительно — зачем? Если он будет разгуливать с палочкой, его не возьмут… Куда? Куда он хотел попасть?

— Эй, ты куда?

Отстаньте, отпустите! Надо… надо уйти…

— Ты чего? Больно!

Больно… Внутри больно, тяжело. Тонны угля едут по рельсам. Это должно исчезнуть… должно исчезнуть…

Коридоры, коридоры… Как много здесь коридоров. Дороги, по которым больно ходить, дорогие ведущие в никуда. Зачем они строят такие дороги? Кто строит такие дороги? Было какое-то имя…

— Карл, что ты тут делаешь?

Профессор Квиррелл… И совсем не заикается. Почему, почему он никак не забудет этих квирреллов, флитвиков?!

— Школьникам сюда нельзя, забыл?

Забыть… Он хотел забыть. Забыть их, забыть себя. Стать другим. Профессор тоже хочет стать другим. Слабые мечтают о власти, потому что власть — это напиток забвения.

— Карл, возвращайся к себе.

Вернуться к себе… А где находится это «к себе»? Куда ему идти?

Лестницы, как много здесь лестниц. Они поворачиваются, путают тебя. Словно длинные тёмные ленты в… Как называется это место? Где лестницы — как ленты?

Поворачиваются, путают… Сколько времени он уже здесь? На этих лестницах? Почему он никак не может уйти? Он устал. Он хочет спать. Лечь и уснуть. Сон — это тоже напиток забвения. Смерть тоже…

— Карл! Карл, проснитесь!

Почему ему не дают поспать?

— Профессор… Профессор Снейп…

— Вы что, пьяны?

Он спрашивал кого-то, почему тот пьёт. Кто-то всегда отвечал: «Чтобы забыть…»

— Не смейте закрывать глаза! Что вы сделали с собой?

Что он сделал с собой? Что они сделали с ним?

— Профессор!

— Вы что-то выпили? Скажите мне, что!

— Профессор!

— А впрочем… не надо говорить. Вот идиот!

* * *

Карл проснулся в госпитале. В другом конце палаты лежал Гарри Поттер, столик рядом с его кроватью был завален сладостями. Карл с трудом отвернулся и попытался вспомнить, как он здесь оказался. Зелье… Он выпил зелье, приготовленное на экзамене. Гарри Поттер? Почему он всё ещё помнит эти имена? Он должен был забыть! Их и это место.

В палату вошёл профессор Дамблдор. Улыбнувшись Гарри, он остановился у кровати Карла и внимательно посмотрел на мальчика.

— Думаю, ты сам всё понимаешь, — мягко сказал директор, но глаза его остались строгими.

Всегда он так: нет бы — сказать прямо. Откуда он знает, кто что понимает? Может, они понимают совсем разное? И вдруг Карлу показалось, что он понял. От неожиданности он чуть не подпрыгнул на кровати. Его отчисляют из Хогвартса!

— Да, сэр.

— Ты тот, кто ты есть.

Опять! Откуда директор знает, кто он есть, когда он сам этого не знает!

— Я настоятельно тебя прошу не повторять подобного. Надеюсь, ответ, который ты получил, поможет тебе в следующем году добиться больших успехов.

В следующем году? Значит, его всё-таки оставляют? Но он же… он же выпил это, чтобы…

— Желаю тебе скорейшего выздоровления! — директор слегка наклонил голову, снова улыбнулся Гарри и медленно вышел из палаты.

Не может быть! В следующем году он снова должен будет учиться здесь. Значит, не получилось. Наверное, Драко Малфой прав: что бы он ни натворил, ему всегда сделают скидку, потому что он оттуда. Его заставили покинуть приют, потому что он волшебник. А из Хогвартса не разрешают уйти, потому что он подкидыш. Его словно заперли между мирами, потому что на самом деле он не нужен ни одному из миров.

* * *

Карла выписали накануне банкета по случаю окончания учебного года. Медсестра хотела продержать его дольше: у мальчика всё ещё были проблемы с памятью, он плохо спал, а когда засыпал, ему снились кошмары. Но директор сказал, что праздники — лучшее лекарство.

В день праздника в Большом Зале было шумно и весело. Кубок Хогвартса выиграл Слизерин, поэтому зал оформили в серебристо-зелёных тонах, а на стене за преподавательским столом висело знамя с изображением змеи. Карл нашёл взглядом профессора Снейпа — тот казался довольным, не счастливым, этого он, как и Карл, похоже, не умел, но довольным. А место профессора Квиррелла пустовало.

За последние дни замок облетела новость об удивительном приключении Гарри Поттера и его друзей, спасших философский камень. Профессор Квиррелл хотел похитить камень. Зачем? Алхимики Средневековья пытались создать философский камень, чтобы превратить вещество в золото и получить эликсир бессмертия. Вряд ли профессору нужны были деньги, здесь они значат многое — но не всё. Бессмертие? Нет, профессору нужна была сила, а бессмертие… Бессмертие нужно было тому, кто пил кровь единорога. Для него профессор пытался украсть камень. Знал ли об этом профессор Дамблдор? Наверное, знал. Тогда почему он не остановил профессора, пока тот не дошёл до края? Почему не сказал ему что-то вроде: «Ты тот, кто ты есть. Магия не в силе, а в твоём сердце…»?

— А сейчас, как я понимаю, мы должны определить, кто выиграл соревнование между факультетами, — директор начал перечислять количество баллов, которое получил каждый факультет. — А на первом — Слизерин, четыреста семьдесят два очка. Да, да, вы прекрасно потрудились.

Карл посмотрел на лица сидящих напротив учеников. Они светились чуть надменной, но всё же такой детской гордостью! И, сидя рядом с Драко и остальными, Карл вдруг почувствовал, как внутри разливается тёплое чувство благодарности, благодарности за то, что его выходки не лишили факультет этой радости.

— Однако мы не учли последних событий. Итак, в связи с тем что…

Карл, похолодев, уставился на директора. Зачем? Зачем он это делает? Зачем делает сейчас? Ведь эти баллы… Он знал о них и вчера, и позавчера. Зачем же сейчас?

— Таким образом, нам надо сменить декорации, — Албус Дамблдор хлопнул в ладоши, и серебристо-зелёное знамя стало ало-золотым, а вместо змеи появился лев. Профессор Снейп поднялся и с вымученной улыбкой пожал руку профессору МакГонагалл.

Зачем директор так поступил? Он хотел… посмеяться над ними? Он, который знает, где у людей находится магия, который знает, кто такие люди! Неужели ему тоже нравится издеваться? Или он ненавидит их? Ну, его — ладно, его все ненавидят. А другие дети? А профессор Снейп? Зачем было делать так? Зачем он вообще разрешил ему пойти на этот банкет! Карл посмотрел на заставленный праздничными блюдами стол, встал и вышел из Большого Зала.

Далеко уйти он не успел. Чьи-то руки втолкнули его в пустой тёмный класс. Он ударился о парту. Потом его ударили о парту. Потом ещё и ещё.

— Из-за тебя мы проиграли! Если бы не твои идиотские выходки, кубок был бы наш! Ты всё испортил!

Снова парта, потом стул, подоконник, а потом уже просто на полу. Карл смотрел в потолок, которого не было видно, и улыбался разбитым ртом. Его первый год в Хогвартсе заканчивался так же, как начинался.

— Оставайся навсегда в своей дыре!

— Никогда не возвращайся сюда!

— Иначе всю жизнь будешь ползать на четвереньках!

Ботинок прошёлся рядом с глазом, Карл вскрикнул.

— Больно? Сейчас будет ещё больнее!

Всё заканчивается так же, как начинается. Мы живём в круговороте. Мы лечим боль болью, ненависть ненавистью, убийство убийством, войну войной. Может, потому эти болезни до сих пор неизлечимы.

Конец первой части