Крестник (гет)

Дверь спальни мальчиков, на которой теперь висела новенькая табличка с надписью «2 курс», в Гриффиндорской башне распахнулась и лишь чудом не слетела с петель — это Сириус Блэк нашел способ выместить свои чувства, которые обуревали его уже с самого начала церемонии распределения первокурсников по факультетам. Притихшие гриффиндорцы, которые встретились ему в гостиной, лишь недоуменно пожимали плечами: к одному Блэку на своем факультете они привыкли, а вот двоих определенно не потерпят. Сириусу казалось, что Регулус все прекрасно понял, даже начал отзываться о факультете брата со скрытым уважением. Мать, конечно, не уставала промывать ему мозги, и все же вердикт Шляпы «Слизерин!» стал для Блэка-старшего тяжелым ударом.

— Ладно тебе, Сириус, — Джеймс впервые в жизни говорил как-то неуверенно, словно опасаясь за состояние своих зубов, — это все-таки его выбор. Да и ты слышал Шляпу, она ну очень нехотя его туда отправила...

Сириус в ответ лишь сердито засопел и скрылся в душевой, предварительно хлопнув жалобно заскрипевшей дверью. Питер боязливо поежился, словно боялся, что, отыгравшись на дверях, теперь друг примется за него.

Об очередном таинственном исчезновении Ремуса Люпина гриффиндорцы даже не говорили, полагая, что у него заболела еще какая-нибудь троюродная тетя. Сириус долго ворочался, никак не мог заснуть и Питер. Наконец комната погрузилась в мерное сопение спящих мальчишек, лишь только Джеймс, хмурясь, рассматривал полную луну, светившую в окно.

О том, что с его другом определенно было что-то не так, он подозревал давно, но даже не предполагал, насколько все серьезно. Сегодняшнее его отсутствие в Хогвартс-экспрессе, а затем и в самой школе только подтверждало мрачную теорию о возможной ликантропии, которой болен Ремус. Это было жутко, неправильно, но по крайней мере, только ликантропия объясняла отсутствия Люпина во время полнолуний... Джеймс не слишком интересовался оборотнями, но все же в целях развития эрудиции прочел какой-то Мерлином забытый фолиант в семейной библиотеке, особенно в написанное не вникая. Жуткие подробности описывал автор, словно лично присутствовал во время трансформаций вервольфов. За какие-то жалкие секунды человек превращался в кровожадного монстра, способного лишь на убийство даже родной матери. Оборотню было необходимо куда-то выплескивать огромную мощь, поэтому он крушил все, что попадалось ему на глаза, а когда ему становилось ясно, что в этот раз у него не будет жертв, ему ничего не оставалось, кроме как кусать самого себя. Это объясняло никогда не сходящие с тела Люпина шрамы. Все это вызывало такую жалость к подобным людям, выброшенным на произвол судьбы. Если Ремус и вправду один из них, то оставалось загадкой, как ему позволили учиться в Хогвартсе. Или директор попросту не в курсе? Нет, такого определенно не могло быть: недаром у профессора Дамблдора была репутация волшебника, которому известно о человеке даже то, что он сам о себе не знает. Означает ли это, что он доверяет Ремусу? Что дал ему шанс на нормальную жизнь?

Не в силах и дальше думать о том, что где-то в этот самый момент, когда они спят (или пытаются уснуть) в теплых уютных постелях, Ремус, весь обросший шерстью, с тоской воет на луну, Поттер решительно свесил ноги с кровати и прошлепал в тускло освещенную гостиную. Все его домыслы тут же развеялись по ветру, когда у камина он заметил хорошо знакомые русые волосы друга. Ему вдруг стало стыдно за свои мысли. Мало ли что могло произойти, раз Рем опоздал на поезд? Сейчас он прыгал на диване и пытался руками что-то сорвать с люстры. Джеймс перевел взгляд на нее, и у него свело желудок. Ему казалось, что сейчас его стошнит всем, что он когда-либо ел в жизни. Предмет, к которому Ремус Люпин проявил такой живейший интерес, был... чьими-то внутренностями.

— Рем... — в ужасе выдавил Джеймс, зажав нос и рот рукой, — что это?

Ремус обернулся к нему. Вроде бы все как обычно, вполне нормальный и адекватный человек, который, разве что, пытается содрать с потолка чьи-то почки. Джеймсу стало совсем худо. Странно янтарные глаза друга выдавали его волчью сущность: зрачок был вертикальным.

— Кровь... — все, что успел услышать Джеймс прежде, чем потерять сознание. — Мясо...

Поттер резко распахнул глаза, которые тут же заслезились. Во рту стоял отвратительный сладковатый привкус тошноты — Джеймс сто раз пожалел, что слишком плотно поужинал на пиру. Но еще больше он жалел о том, что думал об оборотнях на сон грядущий. По спине градом катился пот, мокрая футболка прилипла к телу. Джеймс не без труда стащил ее и с отвращением швырнул куда-то на пол. Сон был настолько реалистичным, настолько жутким, что ему казалось, что сейчас откуда-нибудь из шкафа выглянет самый настоящий оборотень...

За окном ухнула сова-неясыть. Джеймсу вспомнилась дурацкая присказка старой няньки Маргарет: она утверждала, что когда кричит неясыть, это означает, что где-то в страшных муках умирает человек. Отец не верил в эту чепуху, говоря, что люди умирают ежеминутно, а совы являются чуть ли не членами каждой волшебной семьи. Сейчас это поверье никак не выходило из головы.

И тут Джеймс разозлился на самого себя. Он никогда не верил своим снам, не придавал им значения, а кошмаров не боялся. Гриффиндорец он или кто? Каким бы Ремус страшным монстром ни был, а все-таки он его друг, и плевать что по этому поводу подумают Сириус и Питер. Так решил Джеймс Поттер, со злостью ткнувший подушку кулаком. Как только Ремус вернется в Хогвартс, он обязательно с ним поговорит. Чтобы отвлечься, он стал думать о том, что произошло с профессором Кинкейдом, который вдруг оставил пост преподавателя защиты от темных искусств, и на чье место пришла Элен Стеббинс, старшая сестра их однокурсника с Хаффлпаффа Локи Стеббинса. Впрочем, данная тема мало его интересовала, так что сон наконец объял и его.

Утро он чуть было не проспал из-за своих ночных метаний. Мелькнула слабая мысль, что за ночь Ремус приехал в школу и сейчас преспокойно собирается на уроки, однако, как и следовало ожидать, кровать его оказалась такой же неразобранной, как накануне. За ночь дурное настроение Сириуса сменилось деланным равнодушием, в темных глазах ничего нельзя было прочесть.

Едва ступив в гостиную, Джеймс бросил на потолок беглый взгляд, словно желал убедиться, что больше ничьи кишки оттуда не свисают. Разумеется, белый потолок был девственно чист. На люстре тоже ничего подозрительного не обнаружилось, поэтому Джеймс слегка успокоился и прогнал остатки сна куда подальше.

В Большом зале уже вовсю кипела жизнь, профессор МакГонагалл раздавала расписания своим ученикам. Джеймс изучил его и обнаружил, что первым уроком у них стояла травология с хаффлпаффцами, а затем шла сдвоенная защита от темных сил с рейвенкловцами. Спасибо хоть слизеринцев сегодня в расписании не было, а то Сириус, кажется, готов был вспыхнуть от малейшего упоминания о «факультете змеюк».

После обеда решено было пойти в библиотеку и покопаться в поисках заклинаний для карты Мародеров, хотя Сириус предложил не спешить. Дело в том, что следящие чары, наносимые на подобного рода предметы, делали объект неизменяемым, то есть если, к примеру, вдруг обнаружится еще один тайный ход, нанести его на карту уже будет невозможно.

Ремус появился два дня спустя, не такой бледный как обычно, но все такой же усталый, плюс над правой бровью у него появился свежий грубый шрам. В ответ на прямой вопрос Питера Люпин, не моргнув и глазом, заявил, что тюкнулся лбом о дверной косяк, когда ночью ходил попить воды.

— А лунный свет разве не осветил тебе дорогу? — тихо спросил Джеймс. Ремус в ответ промычал что-то малосвязное, но Поттер буквально кожей чувствовал, что друг очень сильно напрягся. «Сейчас, — как-то отчаянно подумал Джеймс. — Пусть либо подтвердит, либо опровергнет, оставив меня дураком. Лучше бы второе». — Ремус...

— Что? — Люпин не решался поднять на друзей свои янтарные глаза, видимо, что-то понял. У оборотней просто отменный нюх на всякие пакости... Джеймс тут же обругал себя идиотом за подобные мысли. Он сделал глубокий вдох, словно готовился спрыгнуть с тридцатифутовой высоты. Все-таки говорить об этом было крайне сложно.

— Давай поговорим начистоту. Ни у какой больной сестры бабушки ты не был, правда?

Люпин, старательно рассматривающий свои коленки, кивнул. Плечи его задрожали. Питер бросил на Джеймса взгляд, полный немого укора. Сириус оставался бесстрастным, лишь слегка склонился вперед.

Ремус понимал, что это все. Они все поняли, догадались, не идиоты ведь. Было совсем не больно осознавать, что теперь они наверняка будут при всяком удобном случае забрасывать его гнилыми лимонами и изводить насмешками. Гораздо больнее было от того, что у него впервые в жизни появились настоящие друзья...

— Давно? — проглотив ком в горле, спросил Сириус.

Джеймс посмотрел на друга, Ремус остался безучастным ко всему. Что до Питера, он, кажется, пока не понимал, о чем вообще идет речь, но предпочитал молчать.

— С четырех лет, — последовал ответ.

— Кто тебя... так? — в голосе Сириуса было столько боли и сочувствия, что Ремусу пришлось украдкой вытереть застилавшие глаза слезы. Мальчик не плакал с семи лет, когда окончательно понял, что у него нет никакого будущего с его диагнозом. Смысла лить слезы не было — этим вдоволь занималась мама.

— Грейбек, — прошептал Люпин. Эта фамилия была для него самым страшным словом в мире.

— Скотина, — процедил Джеймс. — Так и знал, что он. Несколько лет назад, когда нас еще не было на свете, в Годриковой Впадине был ряд нападений на малолетних детей. Шестеро были заражены ликантропией, двоих загрызли насмерть. Потом нападения прекратились, но уже через полгода возобновились в Коукворте. И ведь никто этого маньяка до сих пор поймать не может!

Из всех сказанных Джеймсом слов до Питера дошло только одно: «ликантропия». Мальчик, выросший в семье маглов, не испытал того ужаса, который обычно сковывал людей, узнавших о подобном диагнозе. И тем не менее, Питеру стало страшно. У него задрожали губы, и он попытался как можно дальше отодвинуться от Ремуса.

Махинации Петтигрю не укрылись от глаз Поттера и Блэка, которые послали ему предостерегающие взгляды. Но с Ремуса было достаточно. Он резко спрыгнул со своей кровати, подозрительно шмыгнув носом, ринулся к своему чемодану и извлек оттуда два маленьких прямоугольных зеркальца.

— Во-возьмите их, — не глядя на Джеймса и Сириуса, он протянул им зеркала. Те послушно взяли их, с любопытством покосившись на друга. Интересно, что у него на уме? И зачем им эти невзрачные девчачьи прибамбасы? — Это Сквозные зеркала. Я попросил папу придумать что-нибудь для вас, чтобы вы могли связаться друг с другом. Вас же часто оставляют после уроков в разных классах, а с ними вам будет не так скучно. На них Протеевы чары, скажете в одно имя друга и сможете поговорить. В общем... спасибо вам за все, ребята...

Оставив зеркальца в руках ничего не понимающих друзей, мальчик опрометью выскочил из комнаты и убежал в неизвестном направлении. Гостиная провожала изумленными взглядами плачущего второкурсника, который вылетел из башни, хлопнув портретом Полной дамы. Дама что-то истерично прокричала вслед убегающему Ремусу, после чего принялась ворчать, разглаживая свое пышное розовое платье...

— Чего он убежал? — Питер, кажется, и сам был недалек от того, чтобы разреветься. — Я же... я ничего не...

— Он просто придурок, — мрачно заявил Джеймс, подышав на зеркальце и протерев его рукавом мантии. — Подумал, что мы с ним дружить больше не захочем.

— Точно придурок, — кивнул Сириус. Глаза его вдруг загорелись. — Блин, да это же круто — дружить с настоящим оборотнем! Теперь у нас есть страшная тайна...

Под грозным взглядом Поттера Блэк стушевался и утих, сообразив, что ляпнул что-то совершенно неприемлемое. Чтобы сгладить момент, он прокашлялся и обратился к Джеймсу:

— А ты... эээ... давно догадался?

— Уже полгода как... Я, конечно, подозревал, что он болен... но не думал, что настолько все плохо.

— Почему плохо? — Сириус был настроен как никогда оптимистично. — Он же человек... самый обычный человек. И очень хороший друг. А то, что в страшилище превращается... так это не беда, моя сестренка Белла вообще по жизни чудовище. А Рем только в полнолуния мехом обрастает. Тоже мне, проблема.

— И что нам теперь с этой мохнатой проблемой делать? — Поттер, однако, не разделял беспечность друга. И тут подал голос Питер:

— Для начала нужно найти его. Вдруг он уже готов с башни астрономии спрыгнуть?

— Типун тебе на язык! — рассердился вдруг Сириус. — Вот же засада... Надо было его к разговору подготовить что ли. А то прямо сразу в лоб — ты оборотень, Рем! Но мы не паримся, и ты не парься...

— Мы-то не паримся, а вот он — очень даже, — Джеймс спрыгнул со своей кровати и направился к двери. — Я пошел искать его.

— Я с тобой, — мгновенно вызвался Питер. Поттер скривился.

— Лучше тогда разделиться. А еще кто-то должен остаться здесь. Мало ли, вдруг он вернется...

В гостиной на мальчишек вихрем налетела разозленная Марлин.

— Не знаю, что вы ему наговорили, но вам лучше пойти и извиниться перед ним сейчас же! — бушевала девочка.

— Как раз собираемся этим заняться, — меланхолично заявил Сириус. — И не смотри на меня... волком! — рявкнул он. — Хватит и одного, — добавил уже едва слышно.

Едва Джеймс и Питер скрылись за поворотом, как прямо возле уха Блэка раздался вопль Поттера:

— Сириус Блэк!

— Ты чего орешь, как оглашенный?! — возмутился Блэк, оборачиваясь, но никого не увидел. Лишь спустя несколько мгновений до него дошло, что Поттер вызывает его по волшебному зеркальцу Ремуса.

Сириус достал его из внутреннего кармана мантии, куда уже успел засунуть, и посмотрел в него, но вместо своей физиономии увидел довольного Джеймса.

— Что, уже нашел? — не поверил Сириус. Джеймс мотнул лохматой головой, растрепав волосы еще сильнее.

— Не-а, просто проверка связи. Блин, удобная все-таки штука! — восхитился мальчик. — Надо будет Рему хоть спасибо сказать, а то в свете последних событий как-то про вежливость забыли...

* * *

Ремус, кусая губы, растерянно топтался возле страшной горгульи, сторожившей покои Дамблдора. Решение явиться к директору с просьбой об исключении далось ему с колоссальным трудом, но так будет лучше. Для всех. И в первую очередь для Джеймса, Сириуса и Питера. Нельзя подвергать их опасности. Они и так целый год прожили в одной комнате с оборотнем и дольше терпеть его присутствие не намерены. Джеймс и Сириус, конечно, храбрятся, но поведения Питера было достаточно. Если в этом замке найдется хоть один человек (а такой найдется, и не один!), который не захочет учиться вместе с оборотнем, то Ремус тут же уедет и будет жить как прежде. Вот только не было у него больше жизни. Всю ее он оставил в Гриффиндорской башне...

Глубоко вдохнув, Ремус наконец решился. И только собирался произнести пароль для горгульи, как понял, что не знает его. Час от часу не легче...

Большие башенные часы пробили девять раз. Второкурсникам разрешалось ходить по школе только до восьми. Рискуя быть обнаруженным Филчем, Ремус упрямо застыл перед горгульей, намереваясь любой ценой увидеть Дамблдора. О Филче он не думал. Завхоз даже не сможет назначить ему отработку, а преподаватели или старосты снять баллы с факультета — все равно его уже завтра здесь не будет.

— Мистер Люпин, — раздался удивленный голос профессора МакГонагалл, которая вышла из кабинета директора, — что вы здесь делаете в столь позднее время? Минус пять очков...

— Профессор, мне нужно к директору. Срочно, — перебил своего бывшего декана мальчик. Брови МакГонагалл взлетели вверх и исчезли за челкой.

— Ваше срочное дело не может подождать до утра? — сердито спросила профессор. Ремус удрученно покачал головой.

— Вот ты где! — раздался громкий радостный вопль, и в поле зрения оторопевшей от такой дерзости МакГонагалл появился еще один гриффиндорец. Сириус тяжело дышал и держался за бок, было такое ощущение, что он только что пробежал марафон. — Ну я так и знал, что если на Астрономической башне тебя нет, то ты потащился к директору...

— Мистер Блэк, что вы забыли на башне Астрономии в такое время? — МакГонагалл, казалось, была близка к обмороку. — Это уже ни в какие ворота... Минус пятьдесят очков Гриффиндору и неделя штрафной работы под руководством мистера Филча! Что касается вас, мистер Люпин...

Сириус не обратил на слова любимого декана ровно никакого внимания. Он схватил Ремуса за руку и потащил в сторону Гриффиндорской башни, попутно вынимая из кармана Сквозное зеркало. МакГонагалл осталась далеко позади, от возмущения не в состоянии даже с места сдвинуться.

— Джим! Джим, елки-палки, ответь! — в зеркале снова возникло лицо Поттера, злое и уставшее. — Нашел я нашего лунатика, можете возвращаться!

— Сириус, мне надо к директору, никуда я...

— Заткнись, — безмятежно улыбаясь, посоветовал Блэк. — С тебя домашка по чарам!

— С какой это радости? — поперхнулся Ремус.

— С такой. Я себе две мозоли натер, пока бегал и искал тебя по всему замку. Ты на кой дементор к Дамблдору потащился?

— Я... — пробормотал Ремус, снова опуская глаза. В животе что-то стремительно разворачивало крылья: они не отвернутся от него! Может, дружить как прежде не будут, но и презирать тоже не будут! От этих мыслей мальчику сделалось так хорошо, что он даже улыбнулся. Сириус заметил это и ухмыльнулся во все тридцать два белоснежных зуба.

— Придурок ты, Лунатик. Вроде умный парень, а все равно такой придурок...

В спальне Ремус улыбался уже вовсю. Питер сбегал на кухню и притащил около двух десятков пирожков с тыквой и шоколадные пирожные, и сейчас вся компания с удовольствием уничтожала все эти вкусности.

— Теперь давайте договоримся, товарищи Мародеры, — торжественно заявил Блэк с набитым ртом, отчего слова звучали в несколько исковерканном варианте. — Секретов друг от друга у нас больше никогда не будет!

— Даже самых-самых личных? — наивно поинтересовался Питер. Сириус расхохотался.

— Ага, даже таких. Давай, Пит, колись. Чего от нас скрываешь?

— Ничего, — порозовел Петтигрю и принялся усерднее работать челюстями. Но спустя пару секунд махнул рукой и сдался. — Я тут привез кое-что... Боюсь, правда, что это не так оригинально, как зеркала Ремуса...

С этими словами, как-то воровито оглянувшись, Питер достал из своего чемодана тщательно завернутую в носки пачку сигарет.

— У отца стащил, — признался Питер. — Я уже даже пробовал немножко курить, — гордо добавил он.

Сириус повертел в руках обыкновенную пачку, на которой был нарисован какой-то тощий конь.

— Моя мамаша дымит не хуже Хогвартс-экспресса. Весь дом провоняла этой гадостью. Главное, знаете, что самое интересное? Сказала, что если узнает, что я курю — оставит без губ.

Всем тут же стало ясно, что если Питер пробовал курить из чистого любопытства, то Сириус будет делать это, чтобы разозлить мать.

Решено было припрятать сигареты для какого-нибудь особого случая. Ремус, правда, и здесь успел отличиться, начав читать занудную лекцию о вреде курения, но был безжалостно прерван.

— Ладно, Рем, это, конечно, все дико интересно, — начал Сириус тоном, который назывался «заткнись и не перебивай», — но что мы с твоей... ммм... пушистой проблемой будем делать?

Ремус посмотрел на него как на полоумного.

— Сириус, ты не хуже меня знаешь, что ликантропия не лечится.

— А если переливание крови? — высказал свои мысли по этому поводу Джеймс. Ремус удрученно покачал головой.

— Во-первых, это мало что даст, если не делать процедуру каждый месяц, а лучше два раза в месяц. Во-вторых, доноров волшебной крови очень мало, и в-третьих, у нас нет на это де...

Мальчик запнулся и покраснел. Остальные тоже молчали. Все понимали, что тема не самая приятная, но не может же такого быть, чтобы болезнь Ремуса не лечилась! Просто глупые колдомедики не там ищут.

— Не время для уныния, — бодро заявил Поттер, потрепав Ремуса по плечу. — Мы что-нибудь придумаем, вот увидишь!

— Да что тут можно придумать? — тоскливо поежился Люпин. — Мои родители нанимали самых лучших целителей, но они только руками разводили...

— Значит, они нанимали не самых лучших, — упрямо твердил Джеймс.

— Поттер, будь ты уже реалистом! — взорвался Ремус. — Если бы эта гадость лечилась, если бы был сделан хоть какой-то научный прорыв, не сомневайся, газеты трубили бы об этом вовсю.

— Так уж и вовсю, — не согласился Сириус. — Подобная информация вообще-то обычно не носит общественный характер. Но людям нужна надежда, вот мельком что-то об аконитовом зелье и упоминается в крупных медицинских статьях. Разработки ведутся уже давно и...

— И когда они закончатся, я уже состарюсь и подохну, — с грустью закончил Ремус.

— Заткнись, — второй раз за вечер посоветовал другу Сириус. — Дохнут обычно мантикоры, а не люди.

Ремус уже было собирался заявить, что он не человек, но благоразумно передумал. Вон как сверкают глаза Поттера за стеклами очков — поди догадался, о чем он думает. Лучше промолчать.

Тема была отложена до лучших времен. Язык Ремуса не уставал в сто пятьдесят девятый раз повторять, что помочь облегчить его муки во время трансформаций не может ничто. Однако в глубине души он смутно подозревал, что Поттер и Блэк не успокоятся, пока не найдут способ сделать его жизнь проще. Собственно, они уже и так это сделали, когда решили, что не станут от него отворачиваться. Глядя на их как никогда серьезные лица, Ремус вдруг ощутил какое-то щемящее чувство в глубине сердца. Друзья... самые что ни на есть настоящие. Сейчас мысль пойти к Дамблдору и попросить его об отчислении из школы казалась донельзя смешной и нелепой.

Потекли размеренные школьные будни. Сириус если встречался с братом, то обычно делал вид, что незнаком с ним. Регулуса это ужасно обижало. Он никак не мог понять, чем заслужил такое к себе отношение, разве что поступление в Слизерин могло объяснить скверное поведение Сириуса. Мать отыгрывалась на нем, а он в свою очередь отыгрывался на младшем брате. За Сириусом еще в детстве такое наблюдалось, но обычно не проходило и часа, как Блэк-старший понуро извинялся перед младшим. Регулус тихо надеялся, что Сириус вот-вот сменит гнев на милость, ведь обычно он был очень отходчивым. И действительно, в конце концов Сириус под давлением друзей и собственной совести сдался и сделал вывод, что отворачиваться от брата из-за того, что он слизеринец, глупо. Не отвернулся же Регулус от него, когда он сам стал гриффиндорцем. В их отношениях наметился небольшой прогресс: во время завтрака Сириус, усаживаясь за свой гриффиндорский стол, удостоил младшего вполне дружелюбным кивком в знак приветствия. Нарцисса, сидевшая рядом с Регулусом, слегка поджала губы, но ничего не сказала. Видимо, дома промыли мозги и ей, поскольку с кузеном-гриффиндорцем она старалась не встречаться. Спасибо хоть Андромеда осталась к нотациям глуха.

Мальчики как и в прошлом году приносили своему факультету призовые баллы и тут же теряли их, попадаясь на очередной проказе. Сквозные зеркала Люпина пришлись очень даже кстати, теперь отработки в разных местах не были такими скучными, как прежде. Поттер и Блэк долго и с хохотом сочиняли благодарственное письмо мистеру Люпину за такой щедрый презент, перечитав текст которого Ремус буквально схватился за голову. Помимо всего Джеймс написал письмо домой с просьбой выслать ему старинный фолиант об оборотнях, в котором, как ему казалось, они точно найдут способ помочь другу.

— Дурака кусок! — вдруг взвыл Поттер и со страшной скоростью умчался в свою спальню. Гриффиндорцы недоуменно переглянулись, кое-кто покрутил пальцем у виска, а Лили Эванс отчетливо прошептала:

— Наконец-то признал это!

Джеймса все не было, и Питер был отправлен в спальню для того, чтобы узнать причины его порыва. Вернулся Петтигрю слегка растерянным и даже взволнованным.

— Ребят, его там нет... Только чемодан разобранный стоит, да окно настежь распахнуто...

Долго ломать голову над решением этой проблемы им не пришлось: на доске объявлений красовался гигантских размеров пергамент, оповещавший о новом наборе охотников в команду Гриффиндора по квиддичу. Судя по всему, Джеймс так увлекся своим эссе по травологии, что совершенно забыл о главном событии нового учебного года, поэтому понесся на квиддичное поле прямо из окна спальни.

Реджинальд Кроткотт, новый капитан команды, ощущая свое превосходство, смотрел на претендентов слегка свысока. Глаза его на миг задержались на запыхавшемся Джеймсе, который был единственным со второго курса.

— Опаздываете, молодой человек, — попенял ему капитан. — Совершенно ненужное качество для хорошего игрока. Ты вообще квоффл-то хоть сможешь поднять? — насмешливо, но беззлобно спросил он, окинув оценивающим взглядом худощавое тело Джеймса. Поттер оскорбился до такой степени, что даже его торчащие в разные стороны волосы поникли. — Ладно-ладно, не бесись. Просто скажу откровенно: впечатления не производишь. Ну что ж, — обратился он уже ко всем претендентам, — посмотрим для начала, как вы держитесь на метле. Потом продемонстрируете ваше умение обращаться с квоффлом и уворачиваться от бладжеров. Ну и напоследок есть ли у вас тяга к командным играм вообще...

Разозленный насмешками Кроткотта, Джеймс выписывал по стадиону немыслимые пируэты. Очень некстати подул пронзительный северный ветер, дождевые капли хлестали по щекам и застилали стекла дурацких очков, словно природа решила помочь Кроткотту испытывать новичков. Была велика вероятность того, что квиддичные матчи будут проходить в условиях и похуже, — из-за ледяного ветра и ливня игру никто переносить не будет, поэтому некоторые изнеженные гриффиндорцы поспешили убраться с поля еще до того, как позабавленный Кроткотт предложил такой вариант. Осталось от силы человек семь, но оптимизма это не внушало. Остальные шестеро были куда старше, поэтому на второкурсника даже внимание обращать не стали. Однако Кроткотт почему-то с самого начала стал к нему придираться. Сейчас ему не понравилось то, что Джеймс явился на тренировку в школьной мантии и форменных брюках, хотя мог бы вырядиться во что-нибудь более подходящее. Теперь он остался недоволен тем, как Джеймс демонстрировал свои летательные навыки. Видите ли, с такой скоростью он в лепешку рано или поздно определенно расшибется, а следовательно, на поле ему делать нечего.

— Хочешь выпендриваться перед девчонками — иди в клуб любителей плюй-камней, а квиддич для серьезных людей, — сурово заявил он.

Высокий, мощного телосложения шестикурсник расхохотался и подмигнул окончательно взбешенному Джеймсу, который понял, что если сейчас же не успокоится, то метла противного Кроткотта вспыхнет от одного его взгляда. Вон прутья уже потихоньку начинают дымиться, несмотря на проливной дождь. Решительно наложив на очки водоотталкивающее заклинание, Поттер снова ринулся в атаку, сжимая ярко-красный мяч заледеневшими пальцами...

Кроткотт выбрал в команду пятикурсницу, габаритам которой позавидовал бы и профессор Слизнорт, мотивировав свое решение тем, что с метлы ее сбить будет не так-то просто, кроме того, девчонка забила с десяток голов. Вторым избранным игроком оказался тот самый шестикурсник, которого рассмешили слова капитана, адресованные Джеймсу. Сам Кроткотт также был охотником, а это означало, что Поттер в пролете. Джеймс изо всех сил постарался сделать вид, что не задет. Подумаешь, какой-то глупый квиддич... В жизни есть дела и поинтереснее. Вот пойдет, к примеру, сейчас и устроит Нюниусу сладкую жизнь...

Закинув метлу на плечо, Джеймс уныло потащился в сторону Хогвартса, шлепая прямиком по лужам. Заклятие давно уже перестало защищать очки от дождя, поэтому перед глазами стояла сплошная стена из воды. Сзади кто-то торопливо догонял его, разбрызгивая вокруг себя грязь.

— Поттер... стой!

Джеймс нехотя обернулся. Перед ним стоял капитан собственной персоной.

— Ну не расстраивайся ты так. На самом деле ты здорово летаешь.

— Спасибо, — вяло буркнул Джеймс. Если Кроткотт притащился, чтобы его утешить, то пусть лучше проваливает.

Проваливать Реджинальд, кажется, не собирался. Он вдруг слегка улыбнулся и протянул Джеймсу ладонь для рукопожатия. Без особенного энтузиазма Поттер пожал ее, после чего резко вскочил на метлу и унесся в сторону замка. Редж какое-то время смотрел ему вслед, после чего заторопился в тепло.

— Забудь, — отрезал Джеймс, захлопнув учебник по астрономии и гневно глядя на кусавшую губы Марлин. — Не взяли, значит, не судьба. И хватит меня уже утешать.

Марлин вот уже полчаса на любой лад ругала противного Кроткотта, пока Поттера это не достало. В гостиной остались только они и Лили Эванс, которая упрямо потирала слипавшиеся глаза и пыталась дописать очередное эссе по своим любимым зельям. Кажется, ничем другим она вообще не интересовалась. Того и гляди скоро из-под ее пера выйдет целый научный трактат.

Вскоре девочки ушли спать. Марлин предварительно пожелала Джеймсу спокойной ночи, а вот Лили не удостоила даже взглядом. Поттер давно привык к ее ужимкам, поэтому это его совершенно не задело. А вот Марлин до сих пор не могла простить однокурснице, что когда-то она отвергла ее предложение подружиться. Хочется ей таскаться со своим Снейпом — на здоровье.

Джеймс снял очки и устало протер глаза кулаками. Процедура была не самой полезной, но приятной. Глаза его за день уставали довольно прилично, поэтому чесать их уголки было одно удовольствие. В камине вспыхнул огонь и тут же погас, а в окно постучала клювом мокрая и донельзя недовольная сова Поттеров, которая принесла долгожданный фолиант об оборотнях. В прилагавшемся письме отец писал, что посылает книгу на свой страх и риск, а так же под полную ответственность Поттера-младшего. Что такого ценного было в старой потрепанной книженции, Джеймс не знал, однако ему пришлось включить фантазию для того, чтобы убедить отца прислать ее ему. Отец удовлетворился объяснением того, что по защите от Темных сил второкурсникам был задан реферат на какую-нибудь интересную тему.

Джеймс без особенного энтузиазма принялся листать ветхие страницы. Впрочем, сейчас он читал книгу с гораздо большим вниманием, чем в первый раз. Ходики на стене негромко пробили двенадцать раз, отчего Джеймс слегка вздрогнул. После того дурацкого сновидения оставаться одному в гостиной ему не хотелось. Злясь на самого себя за глупые фобии, Поттер собрал вещи и поплелся в спальню, где Сириус, Ремус и Питер уже видели двадцатый сон.

Засветив волшебный огонек, Джеймс упрямо листал страницы, вглядываясь в картинки, демонстрирующие превращения. Читал все, что вообще было написано, даже предисловие и сноски. В четвертом часу утра голова нещадно болела, однако о том, чтобы лечь спать, не было и речи. В нем словно проснулся какой-то спортивный азарт, а там вспомнился и квиддич вместе с этим самоуверенным индюком Кроткоттом... дать бы ему квоффлом по башке, а еще лучше бладжером... «Не отвлекайся, Поттер, — мысленно отругал он себя, снова погружаясь в чтение. — Шерсть оборотня входит в состав нескольких сложных зелий, в том числе Феликс Фелицис, зелье от облысения... да, очень сложное зелье... Напиток живой Смерти... черт, чушь какая-то! На фиг мне эти отравы сдались... Лучше бы написали, как совладать с оборотнем в полнолуния...»

И тут ему показалось, что он нашел ответ. Следующий параграф был озаглавлен так: «Отличия анимагов и оборотней», а первая строчка так и кричала: «Превратившись по своему обыкновению в куницу, я проследовал в лес, где, по слухам, обитал кровожаднейший оборотень столетия — Морган Вольф... ого, даже фамилия говорящая... с целью наблюдения за повадками человека-волка, а так же выяснить, в чем же заключаются отличия поведения тех, кто превращается в животных по своей воле, а кто на это обречен. Несомненно, я подвергался огромному риску и приготовился в случае опасности моментально аппарировать прочь, однако Вольф до трансформации не обращал на меня ровно никакого внимания. Когда взошла полная луна и осветила поляну, где мы находились, стали происходить чудовищные метаморфозы с человеком, который являлся объектом моих наблюдений вот уже которую неделю. Сегодня все изменилось в связи с тем, что наблюдал я уже не человека, а самого настоящего волка. Оборотень мгновенно почуял мое присутствие, но нападать не стал, лишь как-то фыркнул, видимо, краем оставшегося сознания понимая, что перед ним никакая не куница. Осторожно я вышел вперед и попытался наладить контакт с волком. Мною двигали животные инстинкты, которые всегда просыпались во время моих перевоплощений, поэтому волк отлично понял, что я хотел ему сказать. Мне даже показалось, что я сам понимаю его рычание, которое, казалось бы, должно служить сигналом к спасению, но волк рычал... дружелюбно. От него волнами исходила какая-то энергия. Но не было самого главного — враждебности...»

Дальше слова слились в одно длинное предложение, которое уже не представляло для Джеймса интерес. Он нашел то, что искал! Оборотни совершенно безопасны для волшебников в точно таком же зверином обличье, больше того, они понимают то, что им хотят сказать, а анимаги в свою очередь понимают оборотней! Просто невероятно, способ помочь Ремусу существовал! Пусть необычный, пусть сложный, но существовал ведь! Значит, осталось только научиться анимагии, и тогда...

Весь восторг Джеймса моментально испарился, когда он осознал размеры стоящей перед ними задачи. Анимагия — наука крайне сложная и даже опасная, кроме того, за незаконные эксперименты можно и в Азкабан загреметь. О том, чтобы регистрироваться в Министерстве, не было и речи. И согласятся ли еще Сириус с Питером? А сам Ремус? Да его же первого удар хватит, когда он узнает о том, что его друзья, возможно, будут проводить ночи полнолуний в компании настоящего оборотня... Это у автора этой книги все прошло гладко, потому что он гораздо более опытный волшебник, ученый, а они кто такие? Трое второкурсников Хогвартса, которым взбрело в голову приручить оборотня... Впрочем, нужно будет завтра первым делом поговорить с ребятами. Решение должно быть коллективным.

Джеймс вытер рукавом пижамы вспотевший лоб, после чего бросил быстрый взгляд на будильник на тумбочке мирно дрыхнувшего Ремуса. Стрелки показывали начало шестого утра. Смысла ложиться уже наверное не было... Вдруг на мальчишку накатила какая-то странная волна сделать какое-нибудь безрассудство, причем прямо сейчас! Миссис Норрис, кошку школьного завхоза, налысо побрили они на прошлой неделе, в сумку какого-то тощего слизеринца, имени которого они даже не знали, тарантула вроде бы тоже подбрасывали... Ага, у них же есть сигареты, приберегаемые для особого случая! Сойдет.

Джеймс пошарил рукой в тайнике, который устроил у себя под кроватью Сириус, и выудил на свет изрядно измятую пачку с коряво нарисованным на ней конем. Наверное, курить в комнате, где спят трое людей, будет не слишком вежливо, поэтому Джеймс поплелся в душевую, где уселся на подоконник и распахнул окно. Тотчас в помещение ворвался мерзкий арктический ветер, который все время тушил огонь, когда Джеймс пытался зажечь сигарету волшебной палочкой. Наконец ему это удалось, он вдохнул едкого дыма, который стремительно наполнил легкие, и тут же закашлялся. Голова противно закружилась, а во рту пересохло. Откуда ни возьмись в голове зазвучал чей-то голос, подозрительно напоминающий Кроткотта: «Эта гадость не для спортсменов!» Поморщившись, Джеймс затушил сигарету и спустил ее в унитаз. Все, курить он попробовал и пришел к выводу, что ему не понравилось. Наверное, в первый раз всегда так... Впрочем, если его часто будет преследовать стресс, то он однозначно превратится в заядлого курильщика.

В комнате все по-прежнему было тихо. Из всей их компании чутко спал только Ремус, остальных же по утрам пушками не добудишься. Джеймс на цыпочках прошел к своей кровати и уже почти улегся, когда в темноте совершенно отчетливо раздался голос Люпина:

— Джим?

Может, лучше сделать вид, что не услышал? Или принял за разговоры во сне? Разговаривать с кем бы то ни было Поттеру сейчас хотелось меньше всего. Голова гудела просто немилосердно, а глаза слипались...

— Что? — все-таки соизволил ответить он.

Ремус приподнялся на кровати, отчего пружины приглушенно заскрипели. Косая черта молнии разделила небо на две части, на миг осветив лицо Ремуса. На нем не было ни малейших признаков сна.

— Даже не думай.

— Лунатик, блин... я сейчас думаю только о том, что дико хочу спать, — в подтверждение своих слов Джеймс широко зевнул и сладко потянулся.

— Ты знаешь, о чем я говорю, — прошептал Люпин дрогнувшим голосом. — Забудь об этой идее.

— О какой? — Поттер недоуменно похлопал глазами. — О том, что я хочу спать?

— Об анимагии.

Джеймс удивился, но не слишком бурно. Сейчас он уже мало что соображал.

— Откуда ты...

Ремус выбрался из кровати и снял с тумбочки книгу, которая стала причиной бессонницы Джеймса. Наспех свернутая из первого попавшегося пергамента закладка торчала в том самом месте, где по прикидкам Поттера начиналась глава об анимагии.

— Я не позволю вам нарушать закон.

Больше всего на свете Джеймсу сейчас не хотелось с кем бы то ни было спорить, поэтому он деланно безразлично пожал плечами.

— Ладно, Рем. Как скажешь. Все равно это долго и сложно.

Ремус был бы не Ремусом, если бы вот так просто взял и поверил другу, так спокойно отказывающемуся от идеи.

Утро Джеймс, как и следовало ожидать, проспал. Первой парой шла занудная история магии, поэтому пропустил он ее с легкой душой. Однако после была трансфигурация, прогуливать которую нельзя было ни в какую, и Поттер, злой на весь мир и самого себя в особенности, никак не мог проснуться и пытался вот уже в десятый раз превратить навозного жука в пуговицу. Даже у Питера уже получилось, а вот бледный невыспавшийся Поттер, под глазами которого залегли синие круги, получил дополнительное задание упражняться в свободное время. Ну что ж, свой школьный график он слегка другим видел, но теперь, когда команда Гриффиндора по квиддичу будет тренироваться без него, можно было вносить в свои планы серьезные коррективы.

Весь день друзья бросали на него непонимающие взгляды. Было прекрасно понятно, что Джеймс не спал всю ночь, вопрос в том, почему? Только ближе к вечеру Поттер наконец более-менее растормошился и рассказал ребятам о том, что узнал из книги, присланной отцом.

Как и следовало ожидать, идею с энтузиазмом подхватил Сириус. На лице Питера был написан священный ужас: он не понимал, как можно научиться такому сложному и тонкому мастерству, как обращение в животных. Не у МакГонагалл же брать дополнительные уроки, в самом деле... Эстафету подхватил только того и ждавший Ремус. Под натиском его аргументов сник даже неунывающий Блэк, вынужденный признать, что на это у них уйдет как минимум три года.

— Но все же это хоть что-то, — протянул он, особенно на успех не рассчитывая.

— Это огромное нарушение закона, — Ремус начал злиться всерьез. — Я не стою того, чтобы из-за меня вас всех упекли в Азкабан!

— Значит, отбрасываем? — подвел итог Джеймс. — Жаль. Хорошая была идея.

Все обреченно кивнули.

Через пару недель Джеймс нашел одного из своих друзей в библиотеке, чему страшно удивился. Нет, если бы это был новоиспеченный Лунатик, Поттер даже внимания бы не обратил. Странность заключалась в том, что этим самым другом оказался Сириус Блэк. На столе перед ним возвышались какие-то фолианты, старые и совсем новенькие, только что доставленные. Всех их объединяло одно слово, написанное на обложках: «анимагия».

— Неосмотрительный ты, — попенял ему Джеймс, усаживаясь рядом и заглядывая в пергамент, на котором Сириус что-то торопливо черкал.

Заметив друга, Блэк обеспокоенно дернулся, но тут же расслабился.

— Черт... нельзя же так пугать... Дело все-таки серьезное.

— Вот именно. А ты расселся тут как на пьедестале. Пошли-ка лучше вон туда, — Джеймс указал на дальний стол, стоявший почти у самого входа в Запретную секцию, который почти не освещался.

Мальчики быстро собрали книги и перетащили их на дальний стол, после чего уселись и склонили друг к другу черноволосые головы.

— Значит, решил все-таки заняться этим делом, — укоризненно прошептал Джеймс, пролистывая один из томов. — А нам ни слова. Свинство это, Блэк.

— Я как раз собирался с тобой поделиться. Пита только надо будет уломать. К Ремусу с подобной темой я даже подходить не хочу, загрызет ведь, не дожидаясь полнолуния. Заладил же: опасно, опасно... Сами знаем, что опасно, но разве у нас есть другие варианты?

— А что это ты тут калякаешь? — Джеймс придвинул к себе пергаменты, исписанные какими-то формулами, а на одном был подробный перечень душевных качеств друга.

Сириус слегка покраснел.

— Ну это я пытаюсь свою анимагическую форму вычислить. Вроде как получается какое-то крупное животное вроде... волкодава что ли...

— Отлично, — хмыкнул Джеймс, — как раз то, что в нашем случае нужно.

— Но это очень и очень неточно. Самым лучшим вариантом было бы зелье, выявляющее в тебе животное, да где его взять?

— Сварить, — очень серьезно ответил Джеймс, пролистывая второй том. Мерлин, сколько же здесь всего учить придется...

— Можно и сварить, — пожал плечами Сириус. — Только где ингредиенты достать? Не лезть же в личную кладовую Слизнорта...

— Надо будет — полезем, — как-то грубовато отрезал Джеймс. — Честное слово, сейчас ты напоминаешь мне нашего Лунатика. Раз уж мы решили научиться этому делу, — он постучал пальцем по одной из книг, — то нам ничего не должно казаться страшным. Самое страшное еще впереди: если что-нибудь пойдет не так, от Азкабана нас даже так называемые титулы не спасут.

Блэк весь как-то сник. Ему вдруг пришло в голову, что мать только обрадуется, если он загремит в тюрьму. Решив, что такого удовольствия ей никогда не доставит, Сириус расправил плечи и заговорщицки понизил голос:

— Тогда чего тянуть волка за хвост? Пошли прямо сейчас наведаемся в кабинет Слизняка...

— Придется либо взять совсем немного, тогда не факт, что зелье получится, либо наоборот умыкнуть кучу всего без разбора. Потому что Слизнорту достаточно будет одного взгляда для того, чтобы понять, какое зелье вдруг срочно потребовалось ворам.

Сказав это, Джеймс ясно представил себе размеры стоящей перед ними задачи и ужаснулся. Но тут же прогнал все сомнения прочь. Один из его лучших друзей мучается каждый месяц, а сидеть сложа руки и понимать, что у тебя был шанс помочь ему, и ты им не воспользовался...

— Значит, действуем? — от серьезности голос Сириуса даже слегка охрип. Джеймс сжал в кармане мантии волшебную палочку и кивнул.