Подопечный / Pet Project (гет)

Вектор была обеспокоена. Хотя нет, неверно — она чувствовала нечто среднее между беспокойством и тревогой. Похоже, ей стоит миновать промежуточные стадии и перейти сразу к опасению. Сидя на полу, она смотрела вверх, на главное уравнение. Да, опасение. С этим она в силах справиться.

— Септима? Дитя, почему ты сидишь на полу?

Медленно вставая, Септима попыталась отряхнуть мантию от грязи и мела, прежде чем повернуться к директору. Проклятье! Она так хотела достойно встретить его. Вечно он умудрялся появляться тогда, когда она выглядела не лучшим образом. Она ответила:

— Стулья занимают место. С пола я могу разглядеть все намного лучше.

Альбус доброжелательно улыбнулся ей и ответил:

— Разумеется, дорогая.

Затем посерьезнел. Септима заметила, что в последнее время сквозь его маску старика все чаще проступал настоящий лик Альбуса Дамблдора — одного из величайших волшебников этого времени.

— Ты сказала, у тебя есть новости, Септима, — Альбус рассматривал ее с беспокойством. — Не думаю, что ты позвала бы меня, будь новости хорошими. Расскажи, что тебя заботит.

— Я ввела новую величину. Потребовалось время, но мне наконец удалось вплести ее в матрицу, — Вектор показала на одну из досок. — До этого она была лишь частью группы. После одного... скажем, после того как я увидела ее в новом свете, я решила создать для нее собственное уравнение. И оказалась права.

Альбус прищелкнул языком.

— Септима, ты снова начинаешь с конца. Кого ты добавила?

Она сморщила нос. Септима всегда предпочитала начать с конца и затем вернуться к объяснениям.

— Прости, Альбус. Я ввела Гермиону Грейнджер.

Увидев поднятые брови директора, Септима замахала руками, словно говоря: «У меня не было выбора».

— Знаю, знаю. Я сама удивилась. У мистера Поттера, разумеется, своя величина. Полностью с этим согласна, так же, как и с уравнением, которое представляет его друзей как группу. Но теперь я изъяла оттуда мисс Грейнджер и сделала ее самостоятельной величиной. И, полагаю, мистер Уизли тоже нуждается в отдельном уравнении.

Альбус скептически посмотрел на Септиму.

— Перестановка мисс Грейнджер так сильно повлияла на главное уравнение?

Вектор показала на разноцветный график, парящий в воздухе.

— Суди сам.

Разглядывая линии, Альбус спросил:

— Линия мисс Грейнджер фиолетовая?

Вектор кивнула и фыркнула.

Внимательно рассмотрев график, Альбус через некоторое время нахмурился и повернулся к ней.

— Ты проверила уравнение? Убеждена, что все сходится?

Вектор ощутила, как опасение переходит в страх. Альбус казался обеспокоенным. А если он беспокоится, значит, все влипли в серьезные неприятности.

— Я несколько раз все перепроверяла.

— Септима, все равновесие изменилось. Точка встречи с Томом...

— ...передвинулась на несколько месяцев вперед, — закончила Вектор. — Знаю. Вот только не пойму, как и почему. То, что один человек смог настолько изменить все данные... — она пожала плечами. — Выглядит невероятно, но мои уравнения не врут.

Оба некоторое время молчали, затем Вектор подняла палочку и указала на сияющую точку в графике.

— Что бы ни происходило, оно случается тут, — она ткнула в точку, где фиолетовая линия пересекалась с серой. — Здесь начинается ее взаимодействие с вашим шпионом. А здесь, — Вектор прикоснулась к другим точкам пересечения разных линий, — с двумя-тремя членами Ордена. Вот в этой точке все смещается, все, чему предшествовали годы, теперь случится через год, самое долгое — полтора.

— Гарри еще не готов к встрече.

Септима поиграла куском мела в кармане. Она на самом деле ненавидела такой поворот событий.

— Тогда позаботься, чтобы он был готов. Причем очень, очень скоро, Альбус. Не знаю, что делает мисс Грейнджер, но это значительно снижает число жертв на нашей стороне. Мы не можем разбрасываться таким подарком.

Альбус следил за серой линией, которая представляла его шпиона. Как и до этого, она то появлялась, то исчезала. Альбус посмотрел на серебряную линию, на которую ему указывала Вектор последний раз.

— Аномальная линия осталась.

— Да. Я подумала поначалу, что это мисс Грейнджер, но в таком случае линия исчезла бы после того, как я ввела мисс Грейнджер отдельной величиной. Я до сих пор не знаю, почему она появилась, но что-то в уравнении способствует этому.

— И она все стремится к моему шпиону?

— Да, и самое удивительное — она единственная после появления мисс Грейнджер продолжила двигаться в том же ритме. Но все равно темп этой линии высок. Она делает рывок, потом застывает, чтобы затем снова увеличить скорость. Несколько дней назад линия непрерывно стремилась вперед, но теперь просто зависла. Но даже несмотря на такие остановки, она не сбивается с пути.

Альбус молча рассматривал линии. Задумчиво поглаживая бороду, он взвешивал важность каждой из них. Затем очнулся и напомнил себе, что линии — это люди, а не пешки на шахматной доске между ним и Томом. Гарри должен быть готов.

— Никому ни слова, Септима, — усталым голосом сказал наконец Альбус.

— Разумеется.

Он выдавил из себя улыбку и направился к двери. Перед тем как выйти, Альбус повернулся:

— Септима, создай отдельную величину для Рональда Уизли. Сохрани всю группу, но каждый должен получить отдельное уравнение.

* * *

Гермиона провела руками по ткани, ощущая пальцами жесткость льна. Она представляла, что именно хочет приобрести, и все же до сих пор не находилось ничего достойного в этом царстве хлопка. Каждый из материалов имел какой-нибудь недостаток: слишком тонкий, слишком толстый, слишком жесткий... Список пополнялся и пополнялся, и Гермиона решила, что с нее хватит. Может быть, в маггловском магазине ей повезет больше. К тому же Гарри и Рон ждут ее у «Трех метел». Не хотелось бы объяснять, что она делает в магазине тканей, а не в книжном.

Старая ведьма за прилавком улыбнулась Гермионе, когда та направилась к двери.

— Нашли, что искали, дорогая?

На лице Гермионы явно читалось разочарование.

— К сожалению, нет. Просто не получилось отыскать подходящую ткань.

Ведьма улыбнулась еще больше, вокруг ее глаз собрались морщинки.

— Попробую угадать, — сказала она, — вы ищете материал для новой мантии, чтобы привлечь внимание молодого мага?

Гермиона покраснела.

— Нет-нет, — быстро отозвалась она, — я хочу сшить простыню. — Когда продавщица недоуменно посмотрела на нее, Гермиона добавила: — Традиционным способом.

Недоумение старой ведьмы сменилось радостным блеском в глазах.

— Простыни! — воскликнула она и вышла из-за стойки, чтобы положить морщинистую руку на живот Гермионы. — Поздравляю, милая! Должно быть, вы только недавно узнали.

В первую минуту Гермиона была настолько поражена жестом ведьмы, что просто замерла. Почему каждый готов считать ее беременной? Она собрала в кучу мысли и попыталась ответить.

— Нет, мадам, вы...

Но ей не удалось даже закончить предложение. Ведьма говорила без умолку, совсем не обращая внимания на то, что Гермиона растерянно на нее таращится.

Гермиона смогла воспринимать слова ведьмы, только когда расслышала:

— Будьте благословенны, что еще помните старые традиции. Должна сказать, немногие современные ведьмы придают этому значение. Позор! Я тоже шила такие простыни своим детям и твердо верю, что именно благодаря этому они по сей день здоровы и добились успеха. В нынешнее время все делают быстро. Превращают то, заколдовывают это. А магия, знаете ли, — это не просто какое-то глупое помахивание палочкой.

Гермиона прикусила себя за щеку, чтобы не расхохотаться после этих слов.

— Да, мадам, согласна, — наконец ответила она, надеясь, что выглядит серьезно. — Я даже знаю того, кто полностью разделяет ваше мнение.

Ведьма похлопала Гермиону по руке ладонью, на ощупь напоминавшей мягкий пергамент.

— Следуйте за мной, милая, — ведьма наклонилась и заговорщицки прошептала Гермионе на ухо: — Хорошие вещи находятся в задней комнате.

Гермиона последовала за Агатой, как представилась ведьма. Агата повела ее в помещение, которое выглядело как крохотный склад. Однако первое впечатление было ошибочным, так как речь шла о магическом доме. Они проходили мимо тысяч рулонов с тканями всевозможных расцветок. Агата заводила Гермиону все дальше в лабиринт своего магазина: мимо шкатулок с иголками, коробок, набитых нитками, горами обрезков и наклонившихся валиков с тканями. Гермиона была совершенно уверена, что без заклинания стазиса тут не обошлось — иначе все давно обрушилось бы. Она так старалась все вокруг рассмотреть, что вздрогнула, когда Агата заговорила:

— Мы пришли.

На низкой деревянной полке лежали восемь рулонов. Даже под тонким слоем пыли Гермиона видела, как матово блестит ткань, отражая пламя свечи. Гермиона провела рукой по материалу и удовлетворенно выдохнула, почувствовав нежность шелка.

— Агата, это просто идеально.

Агата загордилась от явной похвалы.

— Непальский паучий шелк, магически вплетенный в хлопок, — объяснила она. — Разумеется, не дешево, но ткань крепкая, прочная и непревзойденная по удобству и мягкости.

Гермиона еще раз погладила рулон.

— Я беру его.

* * *

Удобно устроившись в своем любимом кресле в гриффиндорской гостиной, Гермиона покосилась на текст с рунами викингов, а затем снова перевела взгляд на наволочку в руках. С каждым стежком она мысленно повторяла значения рун и лишь изредка поглядывала на текст, чтобы убедиться в правильности перевода.

Выпускные экзамены приближались, и учеба занимала все время, но Гермиона намеревалась сшить простныю до отъезда, чтобы профессор Снейп мог спать, как младенец. Просто надо поровну делить время между ДУСТом и занятиями. Конечно, не самая лучшая идея, но Гермиона была настроена решительно и принялась осваивать технику стежков.

Агата несколько раз подчеркнула, что Гермионе необходимо выучить кое-какие сложные стежки, и предложила сначала попробовать на простом белье. И так как Агата сшила магические простыни для своих пяти детей, Гермиона решила последовать совету.

Это привело к тому, что она старалась одновременно учиться и улучшать технику шитья. Она не была бы Гермионой Грейнджер, если бы не стала скучать от монотонной работы, и поэтому, чтобы избежать скуки, решила заняться полезным делом. Она только надеялась убедить Ринка не впадать в панику до того, как тот поймет: одежду ему сшили не для того, чтобы дать свободу.

— Гермиона, чем ты занимаешься?

— Повторяю, — пробормотала она отвлеченно, хотя ее тон не оставлял сомнений, что именно она думает о таком глупом вопросе.

Подняв голову, Гермиона уставилась на шахматную доску.

— Осталось всего семь недель. Кое-кто предпочитает не ждать последних дней перед экзаменом, чтобы попытаться впихнуть в голову материал целого года.

Рон помрачнел, а Гарри и две пешки захихикали.

— Гермиона, ты повторяешь с самого первого дня, и я знаю, как это выглядит. Я имею в виду, что вот это такое? — он показал на гору ткани на ее коленях. — Кажется, я еще ни разу не видел, чтобы ты училась и вязала одновременно, — тут Рон нахмурился. — Ты же не вернулась к ГАВНЭ? Эльфы наконец-то снова любят гриффиндорцев. Ты со своими дурацкими шапками опять все испортишь!

Гермиона рассерженно фыркнула.

— Во-первых, Рональд, я не вяжу. Я изучаю технику стежков. Во-вторых, я не возрождала Ассоциацию. В-третьих, семь недель пролетят быстро. На самом деле это слишком мало, особенно когда нужно много учить и делать.

Взглянув на часы, она собрала свои вещи и затолкала ткань, иголки, нитки и книги в рюкзак.

— До скорого. У меня сейчас занятия с группой. А когда вернусь, мы сядем и проверим ваши планы по повторению материала. — Она не обратила внимания на растерянное лицо Рона и разочарованный взгляд Гарри. Еще раз посмотрев на часы, Гермиона добавила: — У вас есть час, чтобы составить план. — Потом закинула рюкзак на спину и вышла из гостиной.

Когда портрет встал на место, Гарри положил свою королеву на доску, давая понять, что сдается. Он бы все равно проиграл так или иначе.

Все еще ворча, Рон сложил фигурки.

— Знаешь, старик, каждый год я говорю себе, что не буду терпеть ее всезнайство. И каждый год так и сижу с планами для повторения и цветным расписанием.

Гарри рассмеялся.

— Но ты же хочешь сдать заклинания?

Рон скривился, а потом улыбнулся.

— Конечно хочу. Но можно хотя бы один год обойтись без разноцветных чернил?

Убрав шахматы, Рон направился в спальню мальчиков, чтобы принести книги и пергаменты.

— Знаешь, Гарри, а ведь она так и не сказала, что же шьет и почему.

* * *

Дверь в Выручай-комнату с грохотом распахнулась, врезавшись в стену. Гермиона не смогла подавить мимолетной ухмылки, заметив, как предсказуемо вздрогнули Колин и Невилл. Ей нравилось так врываться в класс. Хороший способ хоть немного сбросить напряжение.

— Професс...

— Тишина! — прогремела Гермина.

Колин и Невилл выпрямились за своими партами и уставились на доску. Гермиона с гордостью отметила, что Невилл хоть и был напряженным, но не казался напуганным. Пройдя вперед, она развернулась к своим «ученикам».

— Убрать все со стола, оставить только пергамент, перья и чернила.

Когда Колин замешкался, Гермиона рявкнула:

— Минус пять баллов, мистер Криви, за то, что отнимаете мое время. Быстро убрать все со стола!

Оба ученика освободили столы с ошеломляющей скоростью и теперь напряженно ждали. Хотя Гермионе очень хотелось рассмеяться при виде серьезных лиц ее друзей, она сердито, типично по-снейповски, нахмурилась и продолжала молча смотреть на них. Колин начал слегка ерзать. Едва слышным голосом, который заставлял Невилла и Колина напрягать слух, Гермиона произнесла:

— Пришло время заключительного экзамена.

— Экзамена? — воскликнул Колин.

— Да. Того самого, к которому вы готовились весь год. Экзамена, который покажет, что вы выучили мой предмет, и я не просто так тратил ваше и — что важнее — свое время. Заключительный экзамен, — протянула Гермиона, не обратив внимания на тихий смешок Невилла, — пройдет, разумеется, в письменной форме. Практическая часть состоится на следующем уроке.

Дав каждому из них копию заданий, Гермиона села за стол профессора Снейпа, открыла книгу рун и достала наволочку, чтобы вновь заняться повторением и шитьем. Время от времени она поглядывала на своих учеников. Когда прошла половина урока, Гермиона принялась прохаживаться между партами и заглядывать через плечо мальчишек, чтобы поддерживать иллюзию профессора Снейпа.

Через некоторое время Гермиона заметила нечто странное в поведении Невилла. Он писал одной рукой, а вторая была спрятана в складках мантии. Понаблюдав за ним, Гермиона убедилась: он что-то держит и, если она не ошибалась, не просто держит, а крепко сжимает. Задумавшись, она вспомнила, что Невилл тоже слегка замешкался, освобождая стол.

Охваченная любопытством, Гермиона отступила на пару шагов от Невилла и замерла, зная, что он скоро забудет про нее и сосредоточится на задании. Снейп всегда предпочитал именно такую тактику. Как и ожидалось, Невилл слегка расслабился, хотя и не выпустил то, что прятал.

И в этот миг Гермиона неслышно устремилась к нему и схватила за запястье. Невилл испуганно вскрикнул, но не стал сопротивляться, когда Гермиона вытащила его руку. Он держал сверток.

Весьма знакомый черный сверток из ткани.

Отдавая себе отчет, что Колин сидит всего в нескольких метрах от них, Гермиона наклонилась к уху Невилла и прошептала:

— Невилл, это кукла-Снейп?

Невилл, покрасневший, словно мак, покосился на Колина и так же тихо ответил:

— Это всего лишь малыш Сев.

— Малыш... — Гермиона поперхнулась, не в силах закончить. — Невилл!

Невилл только дернул плечом и снова спрятал Сева в складках мантии.

— Мне спокойнее, когда он со мной. Он помогает думать.

— Помогает тебе... — Гермиона замолчала. Так как именно она дала ему эту куклу, зачарованную под Снейпа, она не могла ругать Невилла. Если честно, она совершенно забыла об этом и не думала, что Невилл по-прежнему использует куклу для Снейпо-терапии.

Закатив глаза, Гермиона выпрямилась и разгладила мантию. Заметив, что Колин с любопытством посматривает на них, она рявкнула:

— Смотрите в свой пергамент, мистер Криви!

Затем снова наклонилась к Невиллу и прошептала:

— Об этом мы еще поговорим.

Потирая переносицу, она вернулась к преподавательскому столу. Неудивительно, что Снейп нас так ненавидит.

— Мне кажется, этот экзамен был сложнее, чем настоящий экзамен у Снейпа... Прости, профессора Снейпа. — Колин считал, что он потерял уже достаточно баллов, забывая в присутствии Гермионы называть Снейпа профессором.

Невилл, спрятав лицо в ладонях, согласно промычал. Затем поднял голову и произнес:

— Шесть способов применения лунного камня в зельеварении? По-моему, профессор Снейп не посвятил этой теме и пяти минут!

Гермиона улыбнулась.

— Именно. Поэтому, полагаю, этот вопрос будет на настоящем экзамене. Скорее всего, как дополнительный.

— Профессор Грейнджер-Снейп, раз это была письменная часть экзамена, значит, после практической мы будем готовы?

— Именно, — ответила она. — Вы оба потрудились на славу и многому научились. Невилл, ты теперь намного увереннее и способнее в зельеварении. Я восхищена. Всегда знала, что ты справишься, — тут она строго взглянула на него. — Но насчет кое-чего мы непременно поговорим.

Когда Невилл кивнул, Гермиона повернулась к Колину.

— Колин, ты тоже много добился, особенно после заклинания Vere-Veneficus, — она ухмыльнулась. — Итак, несмотря на то, что вы гриффиндорцы, вы показали впечатляющие результаты, и я присуждаю каждому из вас... пять баллов, — с очень снейповскими интонациями произнесла Гермиона. Невилл и Колин покатились со смеху от такой щедрости. Когда они успокоились, Гермиона продолжила: — У нас осталось семь недель до конца учебного года. Считаю, что пора закончить наши занятия и взяться за повторение других предметов. Я буду по-прежнему использовать Выручай-комнату, и вы можете тоже приходить сюда в любую минуту. В общей гостиной иногда бывает слишком громко.

Гермиона вытащила свою волшебную палочку и направила ее на голову, глаза и грудь, чтобы отменить Снейп-заклинание. Потом раскинула руки и обратилась к мальчикам:

— Нет больше профессора Грейнджер-Снейп. Отныне я просто Гермиона, как раньше.

Немного позже всем троим пришло время возвращаться в гостиную Гриффиндора. И в тот миг, когда за ними исчезла дверь Выручай-комнаты, Невилл повернулся к Гермионе и с ухмылкой спросил:

— Итак, профессор, как насчет следующего года?

* * *

Пару дней спустя Ринк появился в покоях профессора Снейпа. Поставив серебряный поднос с кофейником на небольшой столик, Ринк поклонился и приготовился исчезнуть.

— Подожди, — Северус произнес слово достаточно громко и не сторого, чтобы эльф его услышал, но не испугался.

Ринк повернулся, глядя на него.

— Хозяин еще что-то хочет от Ринка?

Северус прижал пальцем страницу книги и принялся внимательно разглядывать эльфа. Как он заметил, на Ринке было не привычное старое кухонное полотенце, которое тот носил с самого начала службы, а безупречно белая наволочка со специально вырезанными отверстиями для головы и тонких рук. Северус знал, что домовики крайне редко меняют одежду.

— Мне ничего больше не нужно на сегодня. Я всего лишь хотел спросить, что на тебе надето.

Ринк осмотрел себя и гордо выпятил грудь.

— Герми сделала специально для Ринка. — Заметив, что хозяина одолевает любопытство, Ринк подошел ближе и встал на цыпочки, давая возможность разглядеть надпись на левой стороне груди. — Герми вышила имя Ринка и мастера зельеварения, чтобы все знали, кому служит Ринк.

Удивленный столь явной гордостью, Северус провел пальцем по вышивке. Сначала зеленым цветом шло РИНК, а ниже серебряным — СЕВЕРУС СНЕЙП, МАСТЕР ЗЕЛЬЕВАРЕНИЯ.

Ринк довольно улыбался.

— Герми сказала, раз хозяин — глава Слизерина, и Ринк служит хозяину, то Ринк может носить цвета Слизерина. — Увидев нахмуренные брови Снейпа, Ринк опустился на пятки. — Можно Ринку носить цвета хозяина? Если хозяину не нравится, Ринк тотчас же уберет их и накажет себя.

Северус потерял дар речи. Эльф хотел, чтобы все знали, кому он служит? Хотел носить цвета Слизерина? Никто, кроме слизеринцев, не хотел носить эти цвета. Северус довольно быстро справился с удивлением, рассматривая своего эльфа.

По сравнению с другими домовиками, Ринк был молодым, и его определили к Северусу с самого начала его преподавательской деятельности в Хогвартсе. Порой Северус спрашивал себя, за какие же прегрешения ему достался Ринк. Они уже давно договорились насчет того, что эльфу разрешено делать в покоях или личной лаборатории профессора. Поначалу пришлось тяжело — наказания и их частота являлись камнем преткновения. Но упрямый характер Северуса все же победил закоренелую привычку эльфов истязать себя. Ринк не вредил себе, а Северус очень редко заставлял его что-то делать: его собственное положение у Темного Лорда привило ему стойкое отвращение к рабству. Но время от времени Северус напоминал Ринку о правиле «не наказывать себя».

Наклонившись вперед, чтобы быть на одном уровне с эльфом, Северус повторил:

— Ты не будешь себя наказывать, это даже не обсуждается. А если я передумаю, то назначать наказание буду только лично. Но разве я когда-либо требовал его?

Ринк покачал головой.

— Нет.

— Значит, нет смысла повторять. — Затем, чувствуя себя нелепо, Северус добавил: — Тебе очень идет новая одежда, Ринк. Если хочешь, ты можешь носить цвета моего факультета и мое имя.

Наградой ему стала улыбка от уха до уха.

Мерлин, я становлюсь сентиментальным. Или же начинаю страдать размягчением мозгов. Хорошо, что эльфы не общаются ни с кем, кроме своих соплеменников.

Тут Северус вспомнил еще кое о чем.

— Кто такая Герми?

— Герми новенькая среди эльфов Хогвартса. Герми попросила разрешения вместе с Ринком прислуживать мастеру зельеварения.

Северус сопоставил вышивку, восторг Ринка и предположил:

— Герми — эльфа?

Когда Ринк кивнул, Северус продолжил:

— И она хочет помогать тебе и служить мне?

Ринк снова кивнул.

— Герми пришла к Лонни и захотела поговорить с Ринком, чтобы Лонни и Ринк разрешили ей прислуживать мастеру. Лонни согласилась. Ринк очень рад, Герми умная и будет хорошо заботиться о хозяине.

Северус подавил стон. Судя по тому, как восторженно Ринк отзывается об этой Герми, скоро в его покоях будет слышен топот маленьких эльфят. Северус строго — но в меру — посмотрел на Ринка.

— Ты выучишь Герми так, как я вымуштровал тебя. Я не потерплю самовольно наложенных наказаний, а также уборки или изменений в моих помещениях, которые находятся под запретом. Ты ответственен за ее воспитание, и я буду спрашивать с тебя. Понятно?

Эльф кивнул.

— Ринк понял. Ринк позаботится, чтобы Герми стала хорошим эльфом для хозяина.

Взгляд Северуса смягчился, и он слегка улыбнулся Ринку.

— Хорошо. Можешь идти, сегодня твои услуги мне больше не понадобятся.

Ринк поклонился и исчез.

* * *

Поупражнявшись с наволочкой для Ринка, Гермиона решила рискнуть. Она задернула полог, зачаровала кровать, достала книгу о детях и заклинаниях сна и принялась за работу.

Всего два часа спустя Гермиона признала: ее действия с волшебством, шелком и серебряной иглой оказались полным провалом.

На следующий вечер Гермиона почувствовала, что в этот раз точно готова. Она снова задернула полог, окружила кровать необходимыми заклинаниями, достала книгу и принялась за работу, однако быстро выяснила, что не в силах направить свою магию в иголку. Вторая попытка закончилась ужасно спутанной нитью, и только ножницы смогли решить эту проблему. А магическая отдача вылилась в сильную мигрень и поход к мадам Помфри.

Прошел еще день после второй болезненной попытки, и Гермиона вновь рискнула взяться за иглу, но смогла вышить магическую печать лишь наполовину, когда магия внезапно подвела ее, и у Гермионы больше не получилось сосредоточиться на работе. Потеря магических сил была велика — на следующий день на уроке профессора Флитвика Гермиона ни на что не годилась.

Сегодня она попытается вновь. В голове уже мелькнула мысль, что оно того не стоит. Пальцы сводило судорогой от долгого шитья, поясницу ломило, потому что приходилось сидеть, склонившись над тканью, а глаза жгло от напряжения, поскольку света от свечи и палочки явно не хватало.

Это оказалось сложнее, чем она полагала сначала. Она не задумывалась ранее, какое количество магии протекает через ее волшебную палочку. Гермиона стала еще больше уважать профессора Дамблдора — казалось, колдовство давалось ему очень легко, даже без помощи палочки. Гермиона ощутила боязливое восхищение. Какая сила скрывалась под маской чудаковатого старика! Сила, которой она сама не обладала. Разочарованно рыкнув, она отбросила ткань и откинулась на подушку.

Умница Живоглот решил, что сейчас самое время отвлечь хозяйку. После того как он пару раз толкнул ее под руку пушистой головой, Гермиона сдалась и принялась почесывать его за ухом.

— Ну хорошо, Глотик, ты победил.

За закрытым пологом, под защитой заклинания тишины, в обществе безмолвного слушателя Гермиона высказала свое разочарование:

— Это же не так сложно, Глотик. Я прочитала книги. Заклинания очень простые. Я даже не совсем лишена музыкального слуха, значит, и с пением не должно быть проблем. И силы моей должно хватить. Обычные ведьмы, а не могущественные великие маги использовали это колдовство, чтобы защитить близких людей. Так почему же у меня не выходит?

Однако Живоглот был не в силах что-либо ей посоветовать.

Глубоко вздохнув, Гермиона решила попытаться еще раз, прежде чем этот вечер закончится таким же сокрушительным поражением. Ссадив протестующего Живоглота с груди, она снова села и взяла в руки ткань, нитки и иглу.

Гермиона осторожно погладила разноцветные нити, стараясь понять, что же она делает неправильно. Она знала песню, она выучила стежки и была уверена, что печать, которую она придумала, идеальна. Она тщательно выбирала как нитки, так и символы для магического знака. Она даже не остановилась на изображении змеи — символе как знания, так и возрождения, — хотя это подошло бы просто замечательно.

Вместо этого она выбрала дуб, который обозначает силу и выносливость. Черный цвет символизирует защиту, а кольцо голубых звезд вокруг листьев — ее усиливает и подчеркивает покой, мир и одновременно дарит надежду и гармонию.

Все должно получиться.

Гермиона пододвинула поближе «Воспитание юного волшебника» и снова прочитала главу о заклинаниях сна. А вдруг что-то упущено?

Старание — вот самое главное в работе с чарами сна. Нельзя забывать о возможных ошибках и вреде. Тот, кто решит соткать традиционную простыню, должен все время помнить, что он отдает свою магию. И когда швея трудится над печатью защиты, символы олицетворяют ее чувства и волшебство. И в этом колдовстве нет места палочке. Это чистая магия, и к ней нужно относиться с должным уважением. Швея не направляет и не принуждает магию, а лишь является проводником. Выбирайте печать и цвета с осторожностью, думайте о ребенке, о вашей надежде и о том, чего желаете для него. Совершенная вера должна пребывать с вами. Просто петь и шить — ничтожно мало. Швея вплетает себя в нити.

Гермиона разгладила ткань. Вера, намерения и отдача — это она могла. Она вдохнула и выдохнула пару раз, успокоилась и вызвала магию глубоко внутри себя, сосредоточившись на сияющих точках чакры и меридианах, по которым та текла. Взяв в руки серебряную иглу, Гермиона убедилась, что нити не перепутались, и начала тихо петь.

Спи, дитя, и пусть твой сон не знает тревог,

Когда Гермиона вызвала в памяти облик профессора Снейпа, то почувствовала, как всколыхнулась внутри магия. Тщательно стараясь не принуждать силу, Гермиона послала порцию магии через пальцы в серебряную иглу.

Ангелов-хранителей пошлет тебе Бог,

Она думала о тревогах профессора и о том, как наблюдала его бесконечное патрулирование замка по карте Мародеров. Мысли Гермионы затуманились, но магия держала ее, и Гермиона не волновалась. И продолжала петь:

Спят лощины и холмы,

Она вспоминала о том, как устало опускаются его плечи, когда он полагает, что никто не видит. Растворившись в магии, Гермиона уже не замечала, что полностью перестала контролировать ее в себе и вне себя.

Время спит, усни и ты.

Гермиона думала о том, как сильно желает, чтобы он наконец-то спокойно и глубоко уснул.

Пусть любовь моя мирный сон твой охранит,

Спокойно и глубоко.

И луна на звездном небе смотрит и бдит,

Под надежной охраной и защитой, чтобы никто не смог навредить ему.

Сонной дремой мир окутан,

Сладкие сны.

Отложив дела на утро,

И все кошмары остались бы за неприступной стеной.

Спят лощины и холмы,

Время спит.

Усни и ты.

Она продолжала петь, повторяла строку за строкой, вкладывая в слова все свое доверие, беспокойство о его безопасности и желание защитить и помочь, пока нить с легким щелчком не порвалась и магия не перестала течь.

В изумлении Гермиона наклонилась вперед, опершись на руку. Она чувствовала себя так, словно ее переехал грузовик. Тяжело дыша, она боролась с усталостью. Распрямив пальцы, она вздрогнула от боли в мышцах и суставах.

Получилось? Гермиона потерла слезящиеся глаза. Борясь со сном, поднесла ткань к лицу и удивленно уставилась на нее. Эта был не тот рисунок, который она придумала. В книге говорилось, что магия может взять вверх и внести улучшения. Но это не стало улучшением, получилась совсем новая печать!

Дрожащей рукой Гермиона провела по шелку, по крохотным стежкам, которые причудливо сплетались в прекрасный узор. Она не могла этого создать.

На шелке была вышита пригнувшаяся львица, вытянувшая передние лапы. Ее шерсть переливалась коричневыми и золотыми цветами, символизирующими дружбу, силу и здоровье. Голова с напряженными ушами выдавала настороженность. Под шерстью вырисовывались мощные мускулы. А между вытянутых лап отдыхал черный с темно-синим отливом змей, чьи свернутые кольца дышали мощью и силой.

Львица охраняла спящего змея.

Совершенно растерявшись, Гермиона попыталась сосредоточиться на том, что произошло. Но ее тело и разум отказались ей служить. Все еще сидя, Гермиона закрыла глаза. Секунду спустя она упала ничком и заснула.

* * *

Вскоре на кровати Гермионы с легким хлопком появился Ринк. Он ожидал найти свою помощницу склонившейся над книгой или шитьем, но, к своему удивлению, обнаружил ее полностью одетой и спящей.

— Герми, — прошептал он.

Когда она не отозвалась, Ринк отставил поднос с бутербродами и наклонился к девушке. Он потряс ее за плечо, беспокоясь, почему она не просыпается. Ринк еще раз толкнул ее, но когда она снова не отозвалась, он выпрямился и задумался.

Это странное состояние он уже не раз наблюдал у своего хозяина. Обычно такое случалось из-за тяжелого магического истощения. Ринк знал, что его хозяин раз в месяц варил зелье, которое стоило ему магии. Герми не говорила, что ее магия будет настолько истощена. Ох уж эти люди. Постоянно вредят себе. Ринк был уверен, что без поддержки эльфов люди оказались бы совершенно беспомощными. Хорошо, что он решил служить и мастеру зальеварения, и молодой мисс. Он отвечает за нее.

И Ринк поступил так, как обычно делал для своего хозяина в таком случае. Одним щелчком он сменил школьную форму Гермионы на ночную рубашку, которая хранилась под подушкой. И хотя Ринк по привычке действовал осторожно, он всё равно немного переживал, ведь на этом месте хозяин обычно просыпался и ругался, что ему достался эльф, который любит везде вмешиваться. Гермиона же спала как убитая.

И лишь когда он заставил ее свернувшееся тело вытянуться на кровати, Ринк заметил простыню. Вышивка мягко переливалась в пламени свечи. Ринк широко распахнул глаза и несколько раз подпрыгнул на кровати, прежде чем спохватиться и напомнить себе, что шуметь нельзя.

— Герми справилась с магией, — с широкой ухмылкой сказал он.

Теперь он понял. То, насколько была истощена Гермиона, говорило о том, как много она вложила в магическое шитье.

Напевая себе под нос, Ринк продолжил. Щелчок — и Гермиона укрыта покрывалом, еще один — и все книги и пергаменты исчезли с кровати. Он благоговейно сложил новую простыню и спрятал под подушку.

Довольный собой, Ринк снял с кровати заклинания и задул свечу. Потом погладил руку Гермионы, прошептал: «Спи», и исчез.