Мятежный дух и игра на выживание (гет)

Прим. авт.: Дополнение к Сцене 10, целиком и полностью оправдывающее рейтинг «R» у этого фанфика :D

* * *

Комната Ханаби. В полутьме вещи приобретают зловещие оттенки и контуры.

Укио обнаруживает себя сидящим на стуле рядом с кроватью. Неужели он так и уснул? Тело затекло и не слушается. Он поднимает глаза и давит хриплый крик в горле. Ибо сцена, разворачивающаяся прямо перед ним, ничуть не приятная!

Он видит самого себя, вернее, своего двойника. Тот, словно коршун, нависает над бедняжкой Ханаби и связывает ей руки первым подходящим предметом — собственным галстуком. В Укио просыпается нехорошее дежавю.

— Готово, — довольно произносит двойник.

Его пальцы нарочно скользят по бархатистой коже притихшей девушки: по рукам и шее, небрежно задевая грудь и останавливаясь на талии. В ту же секунду Укио чувствует прикосновение чего-то мягкого и тёплого к подушечкам своих пальцев. Он смотрит на свои руки и удивляется.

Что происходит? Он чувствует то же самое, что и двойник?!

Тот, как будто услышав его, выпрямляется и смотрит на него.

— Удивлён? Всё ещё не можешь принять, что я — это ты?

Он не победил, схватка ещё не закончена! Голова трещит, мысли путаются. Укио хочет броситься вперёд, чтобы продолжить борьбу, но не может даже просто встать.

— Прекрати! — бессильно повторяет он.

Двойник отворачивается от него, раздеваясь.

— Ты скрипишь, как заевшая пластинка. Придумай что-нибудь новенькое.

Он склоняется к Ханаби, вдыхает цветочный запах её волос. Укио сам ощущает тепло её тела, прикрытого одним лишь нижним бельём. Девушка не сопротивляется, хотя он знает, что руки у неё связаны легко, несильно. Могла бы и выпутаться, если бы хотела…

Откуда он это знает?!

Двойник пробует на вкус её губы, прикусывает, слегка оттягивает. Укио целовал девушку лишь однажды, очень давно. Сколько лет прошло с того дня, а он до сих пор помнит… Воспоминания и настоящее сливаются вместе в головокружительный коктейль. Мир вокруг расплывается. Укио мнит себя наркоманом, которого накрыл очередной приход. Его уносит в страну грёз. Или он уже там?

Через секунду или сто лет — кто сказал бы точно? — он приходит в себя, опираясь на мягкую плоскость кровати. Как он здесь оказался? Поменялся местами с негодяем? Что за игры задумал двойник на этот раз?..

Видно и слышно гораздо лучше. Чуть приоткрытые губы Ханаби, припухлые после покусываний. Румянец, проступивший на её щеках. Судорожные вздохи. Взгляд, полный не высказанных вслух желаний.

Нет, это не может быть правдой! Он всё ещё сходит с ума.

— В осознанных снах есть своя прелесть, — слышит он голос двойника. — Выдумывай что угодно: места, людей, события. Лишь пожелай, обдумай это в рамках сна, и девушка станет твоей. Как удобно, не правда ли?

Он хочет ответить ему, заставить заткнуться, но отвлекается на беспокойно елозящую под ним Ханаби.

— Укио, почему ты остановился… Руки затекли.

Идиот! Как он мог забыть, что она до сих пор связана?

— Подожди, сейчас я развяжу тебя!

Получив свободу, Ханаби прижимается к нему, переворачивает на спину. Теперь и они меняются местами…

Сопротивляться её очарованию совершенно не хочется. Он обнимает её, стремясь каждой клеточкой ощутить и запомнить близость любимой. Целует, сплетаясь с ней языками — необычно, непозволительно, нереально.

Осознанный сон? Кажется, он прочно увяз в его сетях и даже не думает о том, чтобы выпутаться и спастись…

Кошмар превратился в приятное сновидение, напрочь сносящее крышу. Он забывает абсолютно обо всём, даже о том, что двойник всегда рядом и караулит его слабости.

Ханаби отрывает от него раскрасневшееся личико и немного отстраняется. Какая же она милая!

— Укио, я, кажется… — она смущается и проглатывает часть фразы, — м-можно я буду сверху?..

— Конечно, — он гладит её по щеке, потом садится и помогает ей раздеться.

Ханаби робко прижимается к нему и отворачивается, уткнувшись носом в его плечо. И что же делать с этой застенчивостью?.. Укио и сам готов умереть от стыда, но желания берут верх над ним. Частое, рваное дыхание девушки щекочет кожу и сводит с ума.

Если в голове Укио оставались ещё какие-то ограничители, то сейчас они слетают напрочь, а голос рассудка умолкает.

Сгорая от нетерпения, он приподнимает девушку, придерживая её за бёдра.

— Если будет больно, сразу говори, — шепчет он ей на ухо.

— Нет, всё хорошо… А-ах!..

Он плавно входит, заставляя Ханаби невольно ахнуть и обхватить его крепче, сильнее подавшись навстречу. Чуть погодя начинает двигаться — не быстро, пусть она привыкает к новым ощущениям. Укио жадно вслушивается в её дыхание и стоны, ищет чувствительные точки, старается смягчить боль и заменить её удовольствием.

Внутри Ханаби горячо и узко, он весь как будто объят пламенем — не обжигающим, а чертовски приятным и восхитительным. Её чудесный голосок страстно шепчет его имя, просит не останавливаться.

До финала они добираются почти одновременно. Ханаби выгибается, жмётся к нему — и из её горла рвётся наружу сдавленный крик. Крепко держа в объятьях дрожащую девушку, Укио кончает вслед за ней и опускается спиной на кровать. Разгорячённые, мокрые и обессиленные, они нехотя отлипают друг от друга. Ханаби ложится рядом и нежно улыбается ему.

Безграничная любовь переполняет его. Укио почти счастлив, почти убеждает себя в том, что это может быть правдой: он и Ханаби горячо любят друг друга, и ничто на свете не разорвёт эту связь.

Думает ли Ханаби то же самое о нём? Здесь и сейчас — да. Но в реальности?..

В реальности он приносит ей только страдания и смерть. И этот сон навсегда останется выдумкой израненной, одинокой души, раздираемой противоречивыми желаниями.

Как только эта простая и горькая истина вторгается в его опьянённый ум, тёмный поток странных ощущений накрывает его, подхватывает и выталкивает прочь из сна.

* * *

Укио падает на пол, вцепившись в мокрую подушку, и стискивает зубы от боли. Успокоившись, кое-как садится на полу и оценивает обстановку.

Комната Ханаби залита светом утреннего солнца. На кровати никого нет, но из ванной слышен звук текущей воды.

Он всё ещё здесь, словно и впрямь зациклился. Всё ещё не может отделаться от внутренних демонов. Его захлёстывают ярость и желание придушить другую личность.

Тот, услышав проклятья в свой адрес, дико хохочет.

— Смотрю, тебе нравится перекладывать вину на меня! Только ты не учёл кое-что: сон приснился тебе, а не мне.

— Думаешь, я поверю, что такое могло присниться мне? Я даже не умею управлять сновидениями! Ты просто использовал меня!

Другой фыркает, оставляя обвинение без ответа, и говорит:

— Лучше подумай, как теперь будешь в глаза ей смотреть, извращенец! Если ты ещё не понял, у нас небольшая проблема: через несколько минут девчонка вернётся в комнату. Советую как можно быстрее найти салфетки и привести себя в порядок.

В другое время Укио погрузился бы в самобичевание, снедаемый чувством вины и презрением к самому себе. Но сейчас он не ощущает ничего, кроме холодной опустошённости. Этот сон — чей бы он ни был — худший из всех.

— Прекрати рефлексировать и займись делом, — продолжает двойник. — Сегодня тебе удалось остановить меня и спасти честь своей ненаглядной. Достижение, которым следует гордиться. Тебе. Лично я с удовольствием дошёл бы до конца. Только представь рожу Икки, осознающего, что его облапошили! О, мы ещё можем оставить на её шейке парочку автографов, как тебе идея?

— Да пошёл ты со своими идеями!.. — Укио грубо прерывает его бредовые речи и сосредотачивается на других, более важных вещах.

* * *

Позже он не раз вспомнит эту ночь, без конца анализируя её, ища пропущенные и незамеченные детали. Открытие встревожит его: он поймёт, что другая личность пыталась поднять ему настроение и отвлечь от горестных мыслей. Дурацким способом, но разве можно ожидать что-то другое от этого извращённого лицемера?

Немыслимо. Чего он хотел добиться этой «заботой»? Они всегда враждуют и не могут доверять друг другу. Но всего на несколько минут Укио отбросит свою паранойю и улыбнётся. Ему вдруг станет тепло на душе — полузабытое чувство, словно от встречи с давним другом…