Против Системы (джен)

Нижние уровни Среднего Города уже были царством вечных сумерек — тут никогда не бывало солнечного света, но и полной тьмы здесь нельзя было встретить — вечный свет рекламных вывесок, да и тот, что падал из окон жилых домов, не давал ночи до конца вступить здесь в свои права.

Вечный сумрак.

Великолепно…

Незаметная тень, лёгкое колебание воздуха, словно он там был чуть гуще, приблизилась к валявшемуся на дороге растерзанному трупу кота, до которого брезгливым прохожим не было дела.

Оглядевшись и убедившись в том, что свидетелей этого действа не было, тень материализовалась и оказалась молодым Разнокрылом, который чуть хмурился — только так он мог выразить всю бурю чувств, что играла в нем в тот миг.

Только глаза выдавали сейчас парня.

Злые глаза, жестокие.

Беспощадные.

Сейчас в них была решимость — идти до конца, каким бы он ни был, преподать этим малолетним идиотам урок.

Они станут примером для всех…

Разнокрыл снял одну из перчаток — на левой руке, ведь именно она у него была главной, ведущей, — и прикоснулся кончиком когтя указательного пальца к черепу кота, прямо между тем, что осталось от его ушей.

Вся жизнь животного промелькнула перед глазами парня, и тот, охнув, опёрся правой рукой о поверхность тротуара, найдя в ней опору.

Маленький котёнок, единственный из всего выводка, который выжил, и то — потому что ему повезло потеряться, отстать от матери и братьев с сестрами, которых сбил аэрокар.

Долгое взросление и каждый день — борьба за выживание.

Жестокость и насмешки со стороны дар’ка, которых зверь на уровне инстинкта боялся до безумия, но не мог ничего с собой поделать, ведь голод был сильнее страха.

А дар’ка предлагали еду.

И били потом.

Так прошло три года, в течение которых ему повезло попасть на нижние уровни Среднего Города, где еды было вдоволь — крысы кишели тут, на границе с Нижним Городом, в кварталах нищих и бездомных.

Да, еды было много, но поймать её, не попавшись самому под нож голодного дар’ка было задачей не из простых.

Но в один день коту не повезло попасться компании подростков с верхних уровней — сытые, но жестокие, они, пользуясь своими драконьими чертами, устроили целую охоту на конкретного приглянувшегося им зверя.

И долго скрываться от более развитых хищников ему не удалось.

Лучше бы его съели.

Или просто убили…

Но нет!

Маленькие зверёныши мучали кота, издеваясь над ним и со смехом наблюдая за ими продлеваемой его агонией.

Он уже ничего не видел, боль была сильнее, и вдруг…

Все оборвалось.

Разнокрыл вскочил на ноги и отшатнулся от трупика кота, который, стал ненужным, и его выкинули сюда, на дорогу.

Он, трясущимися руками, достал тюбик со специальным средством — дезинфицирующим раствором, капнул его на левую ладонь и надел перчатку обратно.

Потом он, взяв себя в руки, стал принюхиваться, стараясь запомнить След мучителей несчастного животного.

А ведь этот бедолага их запомнил…

И потому их След врезался в память Разнокрылу, по соседству с лицами убийц несчастного животного.

Вздохнув, парень достал из кармана большой платок, пропитанный, как и его одежда, специальными составами, аккуратно завернул в него труп кота, и, осторожно подхватив его на руки, вновь растворился в воздухе, став лишь тенью, невидимой в этих сумерках.

Конечно, всё это безумие не было свойственно каждому Разнокрылу, но ему, как понимал парень, повезло обладать редким даром.

Настолько редким, что о нем никто не слышал.

Отсюда и появилась привычка всегда носить закрытую одежду и не выходить на улицу без перчаток.

Его дар (или проклятье?) распространялся только на живых, или тех, кто когда-то всё же был живым, даже на кости тысячелетней давности, но — не Разумных.

На зверей, в общем.

Посмотреть жизнь дерева, металлической балки или пластмассового стаканчика он не мог.

Воспоминания дар’ка тоже были для него закрыты.

Или ему просто не хватало сил?

Домой дар’ка не пошел, а, напротив, направился в свою… это место трудно было как-либо назвать, самым близким понятием была «лаборатория», так что пусть будет она.

Там он уложил тело кота на изготовленный из специального металла стол и, включив яркие лампы, стал уже внимательно осматривать труп животного.

— Сломана челюсть и лучевая кость в передней лапе, раздроблены пальцы на ней же, обширные ожоги кожного покрова головы, шеи, колотые раны в животе, выколоты острым предметом глаза, — сходу определил парень, поджав губы.

Нежно погладив кота между тем, что осталось от его ушей, явно оторванных, он провел все необходимые приготовления и отправился в сторону давно раздобытой специальной печи, вечной спутницы моргов, используемой им в качестве крематория.

— Пусть твоя следующая жизнь будет счастливой, — прошептал Разнокрыл, представляя, что сейчас, спустя несколько мгновений, под воздействием плазмы от трупика животного уже ничего не останется, кроме черного, жирного пепла.

Помотав головой, он развернулся спиной к печи и пошел к передатчику — ему надо было связаться с парой знакомых, которые помогут ему найти тех маленьких тварей.

А после этого — домой.

Работу ещё никто не отменял.

А он, Тани-Лив Бейл, свою работу очень любил — не зря же ещё в детстве он выбрал себе профессию ветеринара и всю жизнь шел к своей мечте.

* * *

Когда их вышвырнуло (других описаний произошедшему просто не было) из Круга, Мастер и Ученик на несколько мгновений почти выпали из реальности, такими неожиданными оказались для них окружавшие их обстановка и энергия.

Интерьер помещения, в котором они находились, как раз-таки, удивительным или хотя бы сколько-то примечательным не был, всё такая же Библиотека.

Те же стеллажи с книгами и свитками.

Те же надписи на Языке Древних, украшавшие каменные стены.

Но вот Аши…

Энергия этого места была совершенно незнакома для дарˈка. Она словно имела другой вкус, другой оттенок, запах…

Ни Виит, ни его Мастер не могли бы описать то, что ощущали, ибо просто не существовало в распространённых языках таких слов, что могли бы описать всё это — только афурит, известный слишком немногим Разумным.

Но к местной Аши явно добавлялась энергия Аритума — «запах» Родины трудно был не узнать, столь специфичным и неповторимым он был, особенно для Фурий.

Стараясь не привлекать слишком много внимания, дарˈка очень кстати вспомнили об особенности своего вида — невидимости, которая была доступна только обученным Одарённым, которыми, хвала Небесным Странникам, и Виит, и Ариис уж точно являлись.

А навык скрытности в них воспитывали ещё с пелёнок.

И, что самое замечательное, даже другие Одарённые не могли почуять скрывшихся Фурий, если не имели с ними Связи. Конечно, от Стражей, Странников, Защитников и прочих Высших Одарённых это их не спасёт, но от простых и не совсем простых смертных укроет надёжно.

Эта способность была даже не столько физической, сколько особенностью восприятия — простейший уровень изменения реальности.

Конечно, менять лица они не могли, как и перемещаться между мирами…

Без чужой помощи.

Им ещё предстояло выяснить, кто послал им «пинок» энергии, который активировал Круг, в котором ещё мелькала остаточная энергия предыдущего перемещения, как они теперь понимали.

Так что незримые для кого бы то ни было, Виит и Ариис отправились на поиски выхода из Библиотеки, в которой они так удачно оказались.

Благо, планировка у Великих Храмов Знаний всегда была примерно одинаковой — строили их под руководством одних и тех же или по крайней мере зачастую знакомых между собой Высших.

Так что выбрались из здания они быстро.

Как Виит и предполагал, их уже ждали снаружи — готовые к бою Воины, явно тоже Одарённые, сканировали пространство своей Аши и внимательно вглядывались в темноту помещений библиотеки, которая действительно казалась такой хмурой, сумрачной при ярком свете дня.

Покивав одобрительно этим ребятам, Мастер и Ученик бочком, стараясь не дышать, не задеть крыльями или хвостом кого-то, постарались выбраться из окружения, что им, на удивление, даже удалось.

И они помчались подальше от этого места…

А оказавшись на свободе (относительной, конечно) и достаточно далеко от библиотеки, Фурии наконец-то решились попытаться разобраться во всей этой ситуации, во всём произошедшем и понять, как им теперь быть, что делать дальше.

Но прежде… они огляделись.

Жёлтое, словно рассветное небо, казалось невозможно чужим, и от этого становилось жутко и невыносимо одиноко.

Они — одни в этом чужом для них мире, и как вернуться домой, они не знали, и было истинным чудом то, что они могли дышать в этой атмосфере, а не погибли, отравившись непригодным для их организмов воздухом в первые же мгновения их пребывания в этом мире.

И ещё…

Два солнца.

Две яркие звезды светили на этот мир — голубое и зеленоватое.

Да, сомнений быть не могло — если различия во флоре и фауне можно было списать на разницу в расположении островов на Аритуме, то сами по себе облака, мирно проплывавшие где-то внизу или на уровне поверхности, говорили ясно и чётко — они далеко.

На Аритуме нет и никогда не было настолько высоких гор.

Как же страшно…

Ариис и Виит сроднились за те месяцы, что существовала между ними Связь, за всё то недолгое время ученичества парнишки, который теперь и не надеялся исполнить одну из своих мечт — найти родных.

Но с Мастером было не так жутко, появлялась хоть какая-то надежда.

В конце концов, раз им удалось попасть в этот мир, значит, он не был отрезан от подобных перемещений, и это означало, что они явно были не первыми, кто это сделал, а значит можно было найти других таких бедолаг…

Других…

Наследник Берка и его телохранитель!

Они ведь тоже попали сюда!

Значит, они уже не единственные дарˈка в этом странном мире, и, следовательно, можно будет попытаться найти сородичей, а уж потом…

Они вернутся домой.

Обязательно.

* * *

Глупые, глупые мальчишки!

Тани рассматривал голо-изображения жертв собственной глупости и жестокости, не сумевших противостоять своей природе и поддавшихся своим хищникам, что жили внутри каждого дар’ка, и Бейл исключением не был.

Но он научился справляться с собственной жестокостью.

И даже не прибегая к повсеместно распространённому Мукафилину, который ему, вообще-то, достать, как для ветеринара, было очень просто.

Но сомнительный препарат выходом из ситуации не был совершенно, в этом Тани был уверен на все сто. Он придерживался мнения, что необходимо было учиться контролировать собственную агрессивность, держать в узде свои эмоции, а иначе — никак.

Трое подростков.

Из хороших семей — у всех по пятеро-шестеро Безвольных, сами учились в престижных для этого уровня Школах, и притом неплохо учились, выше среднего.

Что же их толкнуло на такое?

Что же заставило их стать маленькими зародышами монстров?

Ведь те, кто были так жестоки к беззащитным животным, были ещё более беспощадны к Разумным.

А это — недопустимо.

Себя Тани предпочитал называть «санитаром леса», вычищавшим этот город от тех, кто в будущем потянулся бы ко дну сам, да и своих близких туда непременно утянул бы.

У Бейла было несколько знакомых фармацевтов, как-никак профессия обязывала, и лекарственные препараты для своих пациентов закупать где-то надо было, так что он прекрасно знал, из чего изготавливалась эта проклятая Голубая Ярость, и так же как именно эта дрянь действовала на организм дарˈка.

Всё же Тани — врач…

И, надеялся он, — хороший врач.

Потому осознавать, насколько была губительна для каждого из этих мальчишек ещё по сути (всего пятнадцать лет же) хоть одна такая вот безобидная с виду голубая продолговатая таблетка, было неприятно — страшнее был только Алый Сон, ведь он продлевал агонию своих жертв на неопределённо большое количество времени.

Вообще, Алый Сон был создан не так давно, около сотни лет назад и, как ни забавно, совершенно случайно, каким-то безумным гением, не иначе, и, что главное, — на основе всё того же Мукафилина (не в том ли крылась причина неприятия Тани этого препарата?).

На первый взгляд Алый Сон не вредил организму дарˈка — наоборот, укреплял иммунную систему, помогал справляться даже с ранее считавшимися неизлечимыми заболеваниями.

Ежели так глянешь — гениальное, по сути, лекарство.

Но был «маленький» побочный эффект.

Привыкание.

И дело было даже не в том, что возникала психологическая зависимость, а в том, что со временем, спустя пару месяцев регулярного приёма этого препарата, и не дешёвого, между прочим, организм постепенно переставал выполнять свои функции без него.

Уже не состояние психики — сама жизнь зависела от того, принял ли ты дозу красных таблеток или нет.

И, как считалось, нынешняя медицина, при всём своём невероятном уровне развития, была бессильна против этой зависимости — процессы в теле такого дарˈка были уже необратимыми.

На то, чтобы спастись, у ребят было только два месяца.

Те два месяца, что истекли год назад.

Голубая Ярость была не менее страшным препаратом, но, в отличие от Сна, она, напротив, организму как таковому, не вредила, но она была невероятно разрушительна для психики.

Цветы Мукафия и Драконий Корень…

Ну, а если принимать Сон и Ярость одновременно, то становится неудивительным поведение этих паршивцев.

Исчезни они — мир станет чуточку чище.

Исчезни такие, как они — доброты, возможно, станет хоть немного, но больше.

Он не убийца…

Он — спаситель.

* * *

Бесследно пропавших Ученика и Учителя так и не нашли.

Конечно, Братство Детей Тени не могло бросить двоих своих детей в такой ситуации, даже если их разум был поражён крамолой, а потому они всё же отправились на тот таинственный остров, на котором наблюдалась та странная «чёрная дыра» в энергетическом поле, но вероятную ошибку своих уже скорее всего безвременно погибших братьев совершать не стали и отправили вместо себя разведывательных дронов.

И те не обнаружили ничего.

Всё привычный для всех Одарённых Круг, следы длительного пребывания там дарˈка, неучтённая Библиотека, приближаться к которой теперь явно не стоило…

Это особенно расстраивало.

Но попасть в Сокровищницу Знаний, исследовать её теперь не представлялось возможным — рисковать своей жизнью ради сомнительного успеха им никто не позволит…

Сиив до сих пор с ужасом вспоминал доклад о произошедшем, когда он едва сам не слёг с сердечным приступом, так страшна была ярость Магистров, растерянных и не понимающих, что происходило в мире, где они мнили себя хозяевами.

Они из принципа решили выяснить судьбу двоих непокорных.

Но…

Кто они против воли Небесных Странников?

* * *

Сао-Лар даже не удивился, когда по его деревне прокатилась новая волна слухов о всплеске энергии в местном Храме.

Однако, на сей раз никакие странные иномирцы не побеспокоили Защитников Храма своим прибытием на АˈКсаан, причём прибытием варварским, грубым.

Для кого Владыка строил Коридоры?

Впрочем, в том, что предполагаемые чужаки пришли именно к нему просить о крове и помощи, тоже ничего удивительного не было — артефакторы всегда жили на окраине поселений, и Сао-Лар исключением не был.

Конечно, у этого был сугубо практическое объяснение — в процессе создания некоторых приборов и механизмов могли происходить такие же всплески энергии, как и недавно, пусть и в гораздо меньших масштабах — где это видано, чтобы даже самый сильный, но бестолковый артефактор ошибся настолько, что создал бы Бурю?

К Сао-Лару постоянно, если можно так выразиться, захаживали чужаки, рассказывая интересные истории о своих странствиях, о мирах, в которых побывали, о своей Родине…

Мир Странницы из них был самым примечательным.

Но мир странных гостей из Круга тоже интриговал.

Смотря на стоявших у ворот его двора иномирцев, именно таких, какими их описывали очевидцы из Храма, молодой артефактор тихо ахал про себя, ведь пара-тройка промелькнувших по дороге прохожих на этих чудиков внимания не обратили совершенно.

Отводят глаза?

Одарённые, стало быть.

Да это и не удивительно — чужаки зачастую, почти всегда, были или Стражами, или Защитниками, как ни странно, ведь, казалось бы, именно Странникам полагалось скитаться по мирам.

Но эти, пожалуй, из всех виденных парнем были самыми удивительными.

Высокие.

Выше любого из людей — строение их ног было иным, чем у местных, самих по себе приземистых и щуплых, и потому виднелись издалека.

Большие чёрные крылья (тяжёлые, наверное, как они не перевешивали?), длинные и сильные хвосты и ушные отростки на голове (а человеческих ушей не было, или они просто не видны были за длинными волосами, неужели все эти странные чужаки были такими патлатыми?).

Смесь Ночных Фурий и людей, в общем.

Неужели те самые легендарные жители Мира Изгнанных?

— Мир дому вашему, — с некоторым шипящим акцентом сказал старший из этих непонятных существ.

Смотрели так спокойно, доброжелательно, неловко и со странной надеждой, смешенной с мольбой своими истинно драконьими глазами — такие же, говорили, были и у самого Аксаанского Владыки.

— Проходите, гостями будете, — кивнул Сао-Лар и отошёл, пропуская иномирцев во двор.

А в дом они прошли с трудом — если потолки были им ещё более-менее нормальными, по крайней мере они не бились о них головами, то вот через дверной проём они протиснулись явно с трудом — лишние с точки зрения человека конечности им в этом явно мешали.

— Чужаки нередки в ваших краях? — спросил вдруг младший.

— Нет, не редки, — ответил артефактор. — Моё имя Сао-Лар, а как вас называть?

— Это мой Ученик — Нов’Вии’Тар, — представил парнишку старший. — Я меня можете называть Ша’Рии’Сс. Мы — дарˈка, жители Аритума.

Такое количество шипящих и рычащих звуков в речи этих… дарˈка… не было удивительным — стало быть строение их зубов (восемь клыков, вот это улыбочка!) накладывали свой отпечаток.

— Местные все схожи своей энергетикой, ведь наша Аши протекает через Владыку, — пояснил вдруг своим гостям Сао-Лар. — Вас же с ним Нити не связывают.

— Мы случайно здесь оказались и не знаем, как вернуться домой, — вновь подал голос мальчишка.

Теперь стало явно, что он был действительно — совсем юн.

Артефактор улыбнулся.

— Недавно к нам ещё пара таких же, как и вы, заявилась — нагло и бесцеремонно раскидала Защитников и скрылась в неизвестном направлении.

— Мастер, это же он!

— Вы знаете их? — прищурился Сао-Лар.

А мальчишка затараторил восторженно, да с такой скоростью, что разобрать в его речи что-то было задачей нетривиальной, но парень и не с такими задачами справлялся!

— Это один из гениальнейших Разумных нашего мира!

— Не знаю насчёт его ума, а силой его Праматерь явно не обделила, — заявил Артефактор со знанием дела, вспоминая сплетни о том, чем обернулся для Библиотеки визит незваных гостей.

— Наверное.

— Зря вы в полдень по улице бродили — ШессˈВодˈе таких ошибок не прощают. Вам, с вашей шевелюрой вообще не стоит высовываться на свет дневной.

— В ваших словах есть смысл. Может, нам стоит передвигаться в ночное время?

— Может, — кивнул Сао-Лар. — А вообще я вам советую найти Западную Стаю Фурий — она ближайшая к этой деревне, всего пять суток лёту, а уж там вам помогут. Может быть и Владыка обратит на вас свой взор.

— Боюсь спросить, но… как называется этот мир?

— АˈКсаан, — чуть удивлённо ответил парень.

Старший из дарˈка замер на половине движения. Тихо выдохнул…

И резко обернулся, глядя внимательно, испытывающе, пронзительно.

— Мир Стража?!

* * *

Ришши Тавиш внимательно рассматривал лицо стаявшего перед ним дарˈка, сжимая в кулаке несколько пластиковых купюр, гадая — обманут или нет, будет он страдать дальше, или придёт долгожданное облегчение?

Мышцы нещадно ломило, внутренности словно желали вывернуться наизнанку, сердце бешеной птицей билось о прутья-рёбра своей клетки и Риш с отчаянием понимал, что обмануть его сейчас, забрать деньги и оставить ни с чем — раз плюнуть, ведь в этот миг он был не боец.

Возможно, в прежние времена, когда он ещё не скатился до того уровня, на котором был теперь, он мог бы за себя постоять, но…

Не сейчас.

Не когда хотелось поскорее окунуться в блаженное ничто, в радужные сны, или умереть, чтобы больше не мучиться, ведь ещё чуть-чуть, и его сердце просто не выдержит.

Лопнет, как воздушный шар.

Печальный был бы исход…

А тот дарˈка, Ужасное Чудовище, совсем неприметное по меркам этого вида, тоже явно разглядывал его, решая что-то про себя.

Да, он уже всё понял.

И что же теперь ждало Риша?..

Видимо, Чудовище решил не портить репутацию своего начальства, даже перед таким отребьем, как Тавиш, а потому протянул парнишке непрозрачный мешочек с неопределённым содержимым.

Верно, на самом деле.

Даже если бы Ришши и захотел ускользнуть вместе с этим мешком, не заплатив, то удрать от этого Ужасного Чудовища у него не получилось бы.

— Считай, — оскалился дарˈка.

И Риш стал считать.

Одна… четыре… девять… четырнадцать… семнадцать…

Двадцать.

Ровно двадцать кассет таблеток, в красной упаковке и без маркировки.

Конечно, Алый Сон в представлении не нуждался, и все знающие дарˈка без проблем могли его распознать даже без единой надписи.

Протянув Чудовищу деньги — засаленные, бывшие когда-то ярко-синими купюры — тоже демонстративно пересчитанные, Риш отправился прочь из той грязной подворотни Нижних Уровней, в которой и проходила эта оставшаяся неизвестной для всего мира встреча.

Доковыляв до дома (не отапливаемой даже в это холодное время комнатушки в нижнем этаже одного из жилых зданий этого Уровня), промокший под внезапно зарядившим дождём, продрогший до костей, внезапно, но весьма закономерно ещё сильнее занывших, парень сразу схватился за первую попавшуюся из тех кассет и выдавил себе на ладонь три алых, полупрозрачных таблетки, которые тут же отправил в рот.

Обманчивая сладость, отравлявшая его организм, но дарившая блаженное забытьё, наконец-то было у него.

Словно кипяток он проглотил — тепло опустилось вниз по горлу, до самого желудка, а потом словно разлилось по венам, согревая даже ледяные в тот миг кончики пальцев.

А потом, словно на контрасте, ледяные стрелы ударили в голову, и Риш упал на пол, уже ничего не видя, не чувствуя, ощущая только великолепное ничто.

Скоро, совсем скоро, блаженная тишина станет звонче шума крови в ушах, громче стука сердца, и его разум уйдёт вслед за болью в никуда, и тогда, когда исчезнет всё, только такой невинный запах Драконьей Мяты будет витать в грязном, промокшем и холодном помещении.

Но всем плевать.

Никто не придёт.

Никто не поможет…

И только одна мысль проблеснула у него в голове, прежде чем сознание помутилось окончательно.

Как он докатился до такой жизни?

* * *

— Дженет?

— Здравствуй, Аран…

— Где-то слышал я уже эти слова, Странница.

— Ох, Страж! Я сейчас всё объясню!

— Действительно, объяснишь. Как это понимать?

— Что именно?

— Мой мир — не свалка для всяких Одарённых, мне бы со своими управиться.

— Но ведь они — твои братья. Тебе с ними и возиться.

— Не только им ты помогла попасть на АˈКсаан, Дженет.

— Так надо!

— Ещё скажи, что так решила Авен.

— Старшая здесь ни причём!

— Скажи мне, для чего я на пару с твоею сестрой создал постоянно действующие коридоры между мирами? Для того, чтобы такие, как ты, рвали ткань пространства и нарушали законы реальности?

— Что?

— Одно дело — гиперпространственные тропы, на это ты, как молодая Странница, способна. Но создавать Коридоры для тех, кто Путь не прошёл, тебе ещё не под силу. И хвала Праматери, что ребят не расщепило. Точнее хвала их собственным силам.

* * *

Незаметная во вновь наступивших сумерках тень неслышно скользила вслед за решившей поразвлечься компанией трёх подростков, ступая незаметно, плавно, словно плывя, никем не замеченная.

Да и кому было замечать?

Простые обыватели в этот час мирно ехали домой на монорельсе или уже сидели в своих тёплых кухнях, попивая чай и мило беседуя о прошедшем дне.

Да, день закончился.

Но вот ночь только начиналась.

И, как это всегда было, несмотря на почти полное отсутствие разницы в освещении, ночью нижние уровни Среднего Города преображались, становясь опасным местом, полностью оправдывая своё страшное соседство с Нижним Городом, в который ходу не было никому в здравом уме.

Нижний Город — билет в один конец.

Нижний Город — пристанище отчаяния и обитель преступности.

А нижние уровни Среднего Города — лишь пародия на своего соседа, но при том, как ни странно, более опасная для самих преступников пародия, ведь хоть и редко, но патрули Карателей наведывались сюда, чтобы попытаться навести хотя бы видимость порядка.

Их можно было бы уважать, если бы они и взаправду приносили порядок и закон, а не бессмысленное насилие и собственную маленькую власть над простым населением.

Обывателям было плевать, но мало их тут было, на нижних уровнях.

Слишком мало.

А местные Карателей всем сердцем ненавидели.

Возможно, где-то наверху они действительно были гарантом спокойствия и безопасности, но здесь они активно мешали дарˈка заниматься единственным, что они умели хорошо тут делать — выживать.

Но дни, когда патрули радовали своим присутствием жителей этого уровня, прошли и до следующего месяца их можно было не ждать.

И потому тень таилась не от Карателей или, смешно подумать, случайных свидетелей.

Даже если тень выйдет на улицу, схватит первого встречного и перережет ему глотку — всем будет плевать. Прохожие только обойдут по дуге, чтобы кровью не запачкаться.

Как же он ненавидел этот Город.

Как же он ненавидел этот мир.

Мир, обречённый на них.

Мир, не достойный этих прекрасных, невинных существ, что лишь страдали по вине дарˈка…

А преследуемых тенью подростков не смущал хлеставший их по плечам дождь — он смывал запахи и не позволял им быть обнаруженными, но совершенно не препятствовал тому, чтобы они смогли выследить свою жертву.

Молодые хищники.

Юные охотники…

Всем плевать было на тонкий шлейф аромата Драконьего Корня, который не смыл и не заглушил дождь, и который просто кричал, что ребятишки находились под воздействием Голубой Ярости, а потому приближаться к ним было опасно если не для жизни, то для здоровья точно.

Ничего…

Не только они были хищниками в тот миг.

И тень их не боялась.

Она тоже была охотником.

Мстителем…

Бластер в руках лежал, как влитой, кнопка под пальцем лежала столь удобно, что он задумывался на миг, почему не пошёл учиться на Карателя, но потом, понимал, где он находился и что в тот миг происходило, и, выставив бластер на парализующий решим, направил его на самого высокого из подростков, явно почуявшего свою жертву.

Он тоже её чуял — беременную кошку, оказавшуюся неспособной сбежать от своих преследователей и забившуюся в угол в надежде, что не заметят, что помогут…

Помогут, меленькая.

Спасут.

Ты не виновата, что родилась в этом жестоком мире.

Не дрогнувшей рукой тень выстрелила три раза — в затылок своим жертвам, не оставляя им и шанса остаться в сознании и не давая опомниться ребятишкам, рухнувшим мешками мяса на тротуар.

Может, скормить их его любимцам?

Нет, это — слишком.

Пока — слишком…

Как хорошо, что они были в тот миг в одной из неосвещённых подворотен подозрительного типа, куда даже на крики о помощи не сунутся неосмотрительные идиоты, потому что здесь — каждый сам за себя, а жить всем хотелось.

И даже тем несчастным, трупы которых он собирал и хоронил.

Мысль о невинно убитых его пациентах взбесила и придала ясности сознанию, которое стало заволакиваться бессмысленной ненавистью, которая не несла пользы делу.

Он был здесь не просто так.

Нельзя срываться.

Нельзя…

Если выстрелить шоком ещё раз, то жертва очнётся, это он знал уже давно, и потому не стал совершать ошибку, желая «понадёжнее усыпить», а лишь вытащил кинжал и посмотрел на первую свою жертву.

Тот самый дарˈка, который выколол глаза и сломал кости тому коту.

Что же…

Он был старше и намного сильнее — ломать кости голыми руками было достаточно трудно, но это приносило немалое моральное удовлетворение — и влажный хруст, когда они дробились, и сам по себе вид открытых переломов, глаза же маленькой твари он выколол всё же кинжалом — снимать перчатки для того, чтобы сделать это своими когтями, он побрезговал.

Каша из стекловидного тела, крови, и мышц выглядела малоаппетитно, но специфика работы позволила сохранить спокойствие.

Кажется, мальчишка очнулся от его действий — задёргался весь, но почему-то не кричал, не плакал…

И вдруг такая ярость обуяла его, что он схватил дарˈка за горло и стал душить, неспособного сопротивляться от боли в раздробленных костях и в том, что осталось от его глаз.

Так же, в гневе, голыми руками он содрал со второго скальп и, облив его специальной горючей жидкостью, поджёг.

Третий удостоился лишь семи ножевых ранений в живот.

Пылало ярко, но недолго — дождь погасил взвившееся пламя, заглушая собой и крики его жертв, и всё остальное.

Всё.

Дело сделано.

Он обернулся и побрёл к углу, куда забилась в ужасе та кошка.

Аккуратно взяв её на руки, он погладил её, сопротивлявшуюся и вырывавшуюся, но после первого же прикосновения замершую не то в страхе, но то по ещё какой-то причине.

— Такая вот судьба, маленькая, — нежно пробормотал он. — Их пример заставит задуматься остальных.

Не знал он, конечно же, что только через две недели патрульный отряд Карателей наткётся на обглоданные уличными животными трупы трёх молодых дарˈка.