Против Системы (джен)

Всего на Чистку ушёл месяц, и самой ужасной была последняя неделя.

Неделя кровавого ада, когда их уже ждали во всеоружии, готовые до конца драться за свою свободу, так и не поняв, что единственное, что нужно им было — смерть их целей. Отточенный клинок оказывался всё чаще более предпочтительным, чем бластер, ведь им завершить начатое можно было быстрее и эффективнее — чик, и всё. Никакой личный щит доступный на этих уровнях не защитит от физических тел, и удар кинжала был результативнее, чем выстрел.

Запах крови, страха, ненависти, отчаянья и продуктов чужой жизнедеятельности (содержимое вспоротого кем-то очень неаккуратным кишечника) казалось, пропитал его броню, проник в её сколы и трещины, навсегда оседая на ней, помечая собой, смертью и чужим, сделанным за них выбором. Они — убийцы, монстры на службе государства, и тут действительно было не до морали, но, признаться, он мог с горьким смешком сказать, что по количеству жертв в его собственном отряде он далеко опередил всех остальных.

Не зря учёные говорили, что Ужасные Чудовища более азартны и жестоки, более лояльны насилию, чем большинство иных распространённых видов.

Разнокрылы выслеживали жертву, Пристеголовы — терпеливо поджидали, Змеевики полагались на свою скорость и яд шипов, и только его сородичи использовали свою силу, будучи самыми опасными, пожалуй, хищниками из вышеперечисленных видов.

Но страшнее всего было, пожалуй, то, что только половина ими убитых, а то и только треть, были преступниками, вторая же являлась простыми, самыми обыкновенными Жутями, у которых не было регистрации, а, следовательно, для закона их просто не существовало, и их ликвидировали как бродячих животных. Впрочем, по документам они так и проходили.

Больше полутора тысяч жертв за месяц.

И только силами их отряда…

Конечно, были группы и более результативные, но своё они брали за счёт бродячих Жутей, уничтожать которых было просто, ведь по сравнению с ними они, переносчики заразы, распространители эпидемий, не вакцинированные и не разборчивые в пище, не чуравшиеся местных крыс и даже каннибализма, были совершенно беспомощны.

И, признаться, самым страшным было то, что именно их Сайману было совершенно не жаль — осознавать этих тварей кем-то большим, чем простыми умными животными было слишком сложно, ведь они, лишённые должного воспитания и образования, по уровню своего интеллекта были ниже даже школьников, многие даже не умели не то что читать — разговаривать! Да и редко доживали такие вот твари до двадцати лет, впрочем, этот недостаток они, подвластные самым низменным инстинктам, в коей-то мере компенсировали своей небывалой плодовитостью, так что, популяция Диких вскоре, воле-неволей, восстановится обратно, и их потомкам будет чем заняться.

Сейчас идя по поверхности Берка, по улице, когда в самом начале видевшей солнечный свет, Сайман ощущал, что весь Нижний Город, ставший невероятно пустым и тихим… мёртвым!.. пропах так же, как и его броня — страхом, ненавистью, кровью и, почему-т, пеплом.

И теперь неприметные дарˈка в серой спецодежде, похожей на ту, что была присуща патологоанатомам, рыскали по улицам, собирая тела, убирая все их следы, отмывая кровь, сопровождая трупы в крематории, работавшие сейчас на полную мощность… все знали, что потом станет с прахом. У Берка тоже были свои фермы — их остров (естественно, со всеми прилегавшими, принадлежавшими ему) мог быть совершенно автономен.

…Как же было прекрасно то, что каждый на земле рождённый снова должен стать землёй!..

У их ищеек тоже теперь будет чем заняться — понять, кто из Среднего и Верхнего Города покрывал всех этих дарˈка, арестовать их и устроить показательные суды. Всё как везде и всегда.

Скоро пустые улицы вновь станут чистыми, и на целый век они смогут выдохнуть спокойно, занявшись делами насущными, вроде разгребания тех массивов информации, что были здесь обнаружены, что, впрочем, было дело аналитиков, а не их, простых боевиков.

Самым страшным, на самом деле, было то, что, похоже, они разворошили своими действиями осиное гнездо, мимоходом разгромив и разорив штаб какой-то явно оппозиционной организации, которую, осведомлённую об их истинной силе, теперь будет поймать и выжечь гораздо сложнее, хотя это были уже не их проблемы — им дали недвусмысленный приказ и они выполнили его безупречно.

Как удобно нахолодись на распутье иметь правила — не нужно было случать совесть, только следовать этим самым правилам и всё было хорошо, насколько это вообще возможно.

Но на анализ Торстонам он всё же образцы своего «боевого коктейля» отнёс, пусть посмотрят, скажут, чем их так накачали, что им, его пятёрке, так корёжило сознание, отключая всё, кроме инстинктов и охотничьего азарта.

Близнецы молодцы.

Они сумеют найти ответы.

* * *

Этини было страшно встречаться с Чистокровными, даром, что те были Ночными, якобы более терпимыми к остальным дарˈка, — эти двое Фурий казались полукровке сильнее всех Магистров всего их храма вместе взятых, а ведь один из них был только Учеником…

Было хорошим вопросом — откуда такая сила в их эпоху потерянных знаний и канувших в Лету сил.

Но этот вопрос, похоже, так и остался бы без ответа, заставив её безуспешно гадать, не скажи эти двое сразу о том, что являлись посланниками самого Стража, проводниками Его Воли, и Воли Его Учеников. И почему-то Этини, как и десятки, а то и сотни иных Фурий и прочих Одарённых Дарˈка поверила им, в глубине душе готовая следовать за Драконьим Королём, бывшим хоть и страшной легендой для многих, но реальной исторической фигурой.

Впрочем, личность этих самых посланников тоже была крайне занимательно, особенно в свете того, что полукровка слышала о конкретно этих… Детях Неба.

Выходцы из Центрального Храма, они, дуэт из бунтарей, Мастер и Ученик, в кругах Братства Детей Тени были известны достаточно, чтобы она, обыкновенный и ничем не примечательный Аколит из маленького Храма о них слышала, и при том немало.

В том числе и о том, что они, как бы, вообще-то, тоже считались погибшими, как и Наследник Берка, коим, свои двоюродным братом, Дагур был практически одержим, что тоже было причиной некоторого беспокойства.

Мастер Ариис же вообще был символом вольнодумия для всех Фурий, практически мучеником, павшим по глупости и злому умыслу Совета их Храма (но, видимо, недостаточно, раз он с учеником был сейчас перед ней), и, официально, лишь потому девушка решилась увидеться с этими дарˈка, а не вовсе из-за собственного любопытства. В общем, она их приглашения встретиться и обсудить возможность сотрудничества приняла, хоть и сразу обозначила, что лояльность её принадлежала конкретно Дагуру Вереску, давшему ей, безродной полукровке, безопасное убежище в обмен на её знания.

И обмен это был весьма честным, справедливым — о нём она никогда не жалела, ведь за два года она было более нужной, чем за всю жизнь до этого…

А эти странные дарˈка же, в свою очередь, этому только обрадовались, согласившись на переговоры и с её… работодателем, предложив что-то такое, от чего было нельзя отказаться, и самому Дагуру от имени всё того же таинственного Охотника, кем бы он ни был, хотя Этини подозревала, что это был тот самый сбежавший и вроде как якобы погибший беркский Наследник.

Арииса и Виита тоже считали погибшими, и что? Те били живы, здоровы и тем, судя по всему, весьма и весьма довольны, воплощая в жизнь задумки своих покровителей, кем бы они ни были.

В конце концов Высшие и Небесные Странники не обращали своего внимания на бездарности, и раз Иккинг Хеддок сумел заинтересовать Высшую Одарённую настолько, что она снизошла до бесед и странных намёков о нём с простым смертным, то судьба его ждала самая удивительная из всех возможных, да и сомневаться в возможностях юного гения не приходилось, стоило только вспомнить его творения.

Значит, Хеддок был жив.

Судя по всему, это было по-настоящему хорошо — то, как воспарял духом Вереск красноречиво о том говорило.

Дагур же стал похож на взявшую след гончую, и гонял он своих подчинённых нещадно, руками собственной службу безопасности и преданных только клану Вересков дарˈка роя информацию на всех, и ту, что была зашифрована или записана на неизвестных языках, передавая последние ей.

Работать с отнёсшимися к ней тепло, как к равной Ночными было просто и легко — они, помимо прочего, давало ей записи (оцифрованные копии, естественно) столь древние, что, пожалуй, они были старше второй аритумской цивилизации, датируясь временами, даже предшествовавшими Великому Переходу А’Ксаана — многие сотни, а, возможно, даже больше трёх тысяч лет.

Эти бессовестные сразу поняли её слабость к информации и знаниям!

От этих мыслей хотелось улыбаться — Этини не осмеяли за её происхождение, дали новые знания и желание идти дальше, пусть теперь не только ради спасшего её в своё время Вождя Берссити, но и для Детей Неба.

Полукровка устало вздохнула, осматривая заваленный книгами и планшетами свой стол, находившейся в её же кабинете, на последнем этаже Верхнего Города Берссити. Комнату заливал пробивавшийся сквозь стекло окон закатный свет солнца, придавая обстановке какую-то нереальность, сказочность, даря ощущение сна.

Вдруг давящее ощущение чужого присутствия, направленного на неё внимания, пронзили разум девушки, заставляя её, напрягшись и выхватив бластер, обернуться, чтобы встретиться с взглядом пронзительно-зелёных глаз первого хозяина Аритума.

Ну… Это было неожиданно.

Ощущение сковывавшей тело Аши внезапным уже не был — это уже было как раз очевидным и ожидаемым, учитывая общую невероятность происходящего.

— Ну здравствуй, дитя… Думаю, ты расскажешь мне, что я пропустил.

Почни нежный оскал на красивом и почти юном лице аксаанца заставил вздрогнуть и плавно кивнуть.

* * *

Громадное поле, обманчиво плоское, расположившееся на громадном плато, утонувшее в облаках и голубом закатном свете, было уже не сочно-зелёным, как в самом конце весны, но целое море диких цветов покрывали его, соседствуя с уже начавшими выгорать под жёстким светом ШессˈВодˈе травами, и пахло всё это великолепие просто невероятно — голова кружилась от этого сладковатого аромата, и только несколько часов, на протяжении которых она пересекала плато, позволили ей привыкнуть к этому.

Арека наслаждалась тишиной, разбиваемой воем ветра и шелестом листьев в видневшемся впереди лесу. Она шла быстрым шагом, не делая остановок уже несколько суток — усталость, порою всё же накатывавшая, но всё же больше присущая перегруженному новыми (или забытыми старыми?) ощущениями разуму, быстро смывалась ощущением циркулировавшей сквозь неё силы.

Да, точкой, фокусировавшей в себе энергию их мира, всегда был и будет его Король, но теперь Арека стала вторым полюсом.

Второй точкой, через которую циркулировала вся сила этого мира, пусть и власть над ней всё ещё была в руках законного (ведь трофеи, даже если это планета, принадлежали победителям!) хозяина А’Ксаана.

И при этом её не могла не восхищать и пугать сила брата — ведь если она была условно мертва, и вполне возможно её первый Малый Круг был замкнут, а она стала Старшей, и это много объясняло, то Деврон выдерживал эту нагрузку будучи простым смертным.

Собственная сила не пугала, скорее была неприятным грузом, ведь прятаться, полноценно используя новые, а точнее многократно усиленные старые способности она не могла, а потому всё ещё оставалась практически беспомощной, особенно в свете того, что людей брата она убивать не хотела — они совсем недавно были людьми их отца, и… ведь это был всё ещё их родной А’Ксаан, и сражаться с собственным народом было просто… недопустимо.

Насчёт своего бессмертия, как предполагаемой Старшей, Арека не обманывалась, ибо отец тоже был Старшим, и Деву это не помешало, и если явно охваченный безумием Король решит от неё избавиться, то если не до конца, то на несколько веков он точно сумеет это сделать.

А может и навсегда.

Злиться оставалось только на себя, но выбора теперь не было — идти оставалось ещё несколько дней, которые она бы за пару часов преодолела бы верхом на драконе, но увы, это теперь было невозможно, ибо все Гнёзда, наверняка, присягнули новому Королю, и теперь, даже будучи Первенцем Стража, она оставалась вторым претендентом на трон, конкурентом и… врагом.

И будь она хоть тысячу раз Княжной, отданный Девом приказ поймать и привести в столицу, судя по всему, будет иметь высший приоритет, и тот, кто признал бы её власть выше королевской, стал бы предателем.

Подставлять простой народ или любого из рыцарей не хотелось, и не было пути на Леду, где точно было бы безопасно, ибо Дев никогда идиотом не был, и точно не пошёл бы против многотысячелетней цивилизации, развитой и сильной, чей мир хранила Высшая.

Оставалось только единственное абсолютно нейтральное место этого мира.

ФриоˈТал.

Алый Орден.

Орден, состоявший на немалую долю из ледианцев, в том числе и тех, с кем она была лично знакома по ученичеству в одном из Храмов Тау-Ри.

Единственное «но» — здесь же недалеко должно было располагаться Западное Гнездо, некогда возглавляемое теперь уже убитым Тагушем, и пусто оно было совсем небольшим, всего около полусотни Ночных Фурий, даже одно Дитя Ночи было бы проблемой, а уж столько…

Слишком уж сильно она была воспитана в духе своего отца, слишком хорошо помнила Драконий Край и то, как ей прививали любовь к драконам, и если пересилить себя и покалечить, а то и убить человека она могла, то причинить вред главным любой стае означало бы осквернить, предать память отца, а этого она допустить не могла — предательство было самым страшным грехом, страшнее была, пожалуй, только трусость.

Странно…

Она спустя столько лет наконец-то стала свободно, без кома в горле и потаённого страха называть отца отцом, а не… Владыкой. Быть может, это было потому, что она наконец-то сравняла свои силы с его, по крайней мере, на тот момент, когда её разум так переклинило.

Дев мог быть сколь угодно могущественным, но он всегда побеждал всё же хитростью, и именно она помогла ему в последней дуэли Стража, ведь не видел брат всей мощи их Короля, не видел, как толь ставил армии на колени щелчком пальцев или силой собственной воли сжигал города… Чёрный Князь никогда не видел всей силы их отца, и, увы, теперь, наверное, никогда и не увидит.

Отец…

Папа.!

Почему таким далёким, таким недосягаемым и полузабытым казалось то, полузабытое лицо, улыбчивое и в то же время суровое, не застывшее ещё равнодушной маской.

И такими нереальными теперь казались несколько месяцев его затворничества в пещере перед Переходом, когда отец создавал свой последний дар их родине, их глупой, покинутой земле — свой дневник с историей его жизни, в надежде, что когда-нибудь эта книга кому-нибудь да поможет.

Она помнила, каким было нежным выражение его лица, когда он дописывал своё творение.

Она помнила…

Помнила!

Помнила, как все ни были счастливы, как не было этого проклятого А’Ксаана, и их семья была меньше, но дружнее, целее, и теперь почти никого не осталось из них.

Даже если какие-то Связи и оставались, то её смерть их оборвала, и что-то (здравый смысл и не свойственная ей осторожность, наверное) не позволяло ей их восстановить, во всеуслышание объявив этому миру, что она — есть, что она — существовала и существует.

А ведь связи были не только с людьми, но и с драконами…

Даже того же Тагуша Арека помнила прекрасно, но самые счастливые дни остались в детве, когда он катал их с братом на своей спине, подобно жеребцу, да и вообще он стал первым драконом, который летал с ними.

Его ярко-жёлтые глаза навсегда застыли в её памяти.

Так почему она теперь смотрит в эти же глаза?..

Стоп. Что?!

Девушка резко остановилась, замерла, словно вкопанная, смотря в глаза стоявшей перед ней Фурии, слишком похожей, слишком знакомой, но — слишком молодой. Та же в свою очередь с любопытством осматривала Ареку, и, к ей ужасу, с явным узнаванием.

— Мир тебе, Госпожа, — раздался у неё в голове почтительный голос дракона, а сам он склонил голову, признавая ей главной. — Моё имя Итуш. Я — Вожак Западного Гнезда.

Арека замерла.

Итуш… Младший сын Тагуша, и, действительно, получается, теперь новый глава Гнезда, унаследованного у его отца.

— Мир дому твоему, Итуш, Вожак Западного Гнезда, — настороженно, но тоже почтительно ответила Арека, глядя прямо в глаза дракону, напружиненная и готовая броситься наутёк или в атаку, в зависимости от ситуации. — Кому же принадлежит твоя преданность?

— Преданность моего гнезда принадлежит Крови Стража, но именно вы — Первенец, и выбор между смертным и Старшей, полагаю, очевиден, — столь же аккуратно и настороженно сказал дракон, тоже не спеша разрывать зрительный контакт и прерывать их «гляделки». — Но присягу приносят один раз, и мы готовы идти за тобой, Княжна.

Арека словно забыла как дышать.

— Вы станете предателями для Короля, — устало заметила девушка, уже зная, что отговорить Фурию не получится, да и зарождавшееся в сердце чувство надежды не позволяло отказываться от помощи, которую ей прямо предлагали, и оставалось одно — заглушить голос совести, но на это она уж точно была способна. — Предателей не прощают. Особенно Деврон.

— Мы обещали служить во благо А’Ксаана, и именно это мы и будем делать. Король безумен. Нужно суметь… спасти его, вернуть его разум или хотя бы освободив от этих страданий.

— Вы хотите не убить…

— Только спасти нашего Короля. От него самого.

* * *

О своём решении прислушаться к доводам разума и интуиции Крис не пожалел — осознание силы, настоящей, могущественной и всеобъемлющей силы за спиной, дарящей ощущение уверенности в завтрашнем дне и… страшно сказать — надежду, было именно тем, что нужно было им сейчас. Особенно в свете того, что словно сама судьба мешала Северным драконам, вставляя им палки в колёса.

То непонятные шевеления на самой верхушке, в рядах руководства СББ и СВБ, то странные, разрозненные, но всё равно организованные акции «Сумеречных Мстителей» на юге, то, теперь, эта непонятная резня в Нижнем Городе.

Признаться, это было по-настоящему неожиданным и очень ощутимым ударом по Северным Драконам — на целый месяц организация потеряла связь с Дном Берка, только раз получив судорожную, сумбурную мольбу о помощи, но странные, предположительно относившиеся к СББ отряды дарˈка патрулировали и охраняли все официальные, тайные и даже предполагаемые выходы из этой части Города, и попасть туда и выяснить, что происходило, было просто невозможно.

А когда вся неожиданная деятельность прекратилась так же резко, как и началась, Нижний Город Берка был практически стерильно чист, аккуратен и абсолютно пуст.

Мёртв.

Эти шевеления так и не коснулись каторжан и их детей — то есть зарегистрированных граждан, работников заводов, но они жили и в принципе находились в отдельном секторе, откуда выйти было, конечно, при определённых условиях можно, но ощутив опасность. Все они решили просто переждать беду, продолжая делать вид, что всё хорошо.

И все молчали… Даже те, кто хоть что-то видел.

И даже самая верхушка Северных Драконов была в растерянности, пусть они и старалась этого не показывать, дабы не селить смуту и страх в сердца и умах своих дарˈка.

Самое близкое к произошедшему понятие — Чистка, знакомая всем жителям Городов, где распространялось влияние скрытой от широкой публики части ГримКом, в числе которых был и его родной Берссити, но… Чистильщики работали грязнее — они не спешили убирать за собой кровь или гарь, забирая только тела убитых ими Жутей, и потому был хороший вопрос — что это, собственно говоря, было.

Дагур, например, не знал, как и сам Крис, как и тот дарˈка, Ночная Фурия, представившаяся как Ариис, передававший привет от Охотника.

Охотник…

Иккинг…

Было ли возможно то, что он всё же выжил?

Если предположить, что Наследник в очередной раз сделал то, что удавалось ему всегда лучше всех — совершил то, что считалось невозможным, и сумел спастись, то многое становилось хоть чуть-чуть более понятным, особенно в свете того, что тело не нашли, и нанятый им парнишка-Фурия на связь так и не вышел, а ведь полтора года уже прошло с тех печальных событий.

Своими догадками Фаер пока поделился только с Сарой, прекрасно понимая, как безответственно было бы давать своим ребятам ощутить это страшное, это беспощадное чувство… надежду.

Была ли она у них?

Неужели их шанс на мир, на жизнь, на свободное и счастливое будущее для их потомков, для грядущих поколений, все же не канул в Лету, а лишь затаился, чтобы набраться сил, знаний и последователей, и в определённый, точно выбранный миг нанести решительный удар.

Оставалось только ждать… Но теперь они были в числе самых опасных существ.

Тех, кому было нечего терять, но было к чему стремиться.

* * *

Астрид встретилась с Сайманом совершенно случайно — это было торжество в честь свадьбы её кузины, Джайны Вейнн (а теперь уже Рувел), старшей дочери Иена Вейнн, который, будучи родным братом её матери, приходился ей, соответственно, дядей. Её совершенно не интересовал жених сестры, парнишка смирный и какой-то совсем уж пришибленный, но зато из хорошей, достаточно известной в своих кругах семьи Змеевиков, входившей в Великую Дюжину Берка.

Кажется, только сейчас Хофферсон впервые осознала, что они с Сайманом были родственниками — ведь, как и у неё, его мать, Миера, была из Вейнн, пусть та была Амелии, кажется, троюродной сестрой. Мёртвых в их семье не обсуждали, и потому этот факт до недавнего времени был скрыт от Астрид, и потому это открытие оказалось по-настоящему шокирующим для неё.

Йоргенсон, кажется, тоже удивился.

Впрочем, Иен рассказал ей по секрету, что пригласил его практически шутки ради, а тот взял и согласился, мотивируя это тем, что со стороны отца у него был из родичей только дядя, а семьёй не разбрасываются, и пришла пора налаживать отношения с семьёй матери.

Глава Клана Вейнн (самого, чтоб их, плодовитого!) только смахивал с глаз слёзы умиления и с радостью принимал нового-старого родственника.

Как оказалось, против общения с Вейнн в своё время был сам Стивен, причины подобного своего решения, впрочем, не объясняя и ставя сына просто перед фактом, и то, что Сайман был сейчас здесь как ничто иное говорило о том, что теперь Йоргенсон был вне власти своего отца, самостоятельно решая за себя.

Это… радовало.

Вот только усталая печаль в глазах… брата? Почему-то практически пугала.

Её заметила и тётя Белла, женщина, несмотря на свой достаточно боевой характер, весьма чуткая, но слишком тактичная, чтобы указывать на это, просто шепнув о своих наблюдениях племяннице.

Но в ответ на прямой вопрос о том, что произошло, Сайман только горько покачал головой и промолчал, вымученно улыбаясь.

Что же его сломало?..

* * *

Давно забытое, но такое родное… такое естественное для неё ощущение полёта было отдушиной в окружавшем её безумии, и оно было именно тем, чего ей по-настоящему не хватало — наследница Драконьего Короля, она всегда была близка по духу с Крылатыми, понимая их намного лучше, чем окружавших её людей.

Арека с улыбкой смотрела, как из затерявшихся в облаках «Парящих Гор» неторопливо выплывает древний монастырь ФриоˈТал.

* * *

Дагур уже не ожидал ничего хорошего от идеи всё же встретиться с тем, кто назвался Охотником — пусть Этини и доверяла этим Ариису и Вииту, да и сотрудничество его дарˈка с Детьми неба приносили свои плоды, но что-о бередило душу Скрилла, словно предупреждая о надвигавшемся… изменении.

И никто не мог сказать — плохим оно было или же хорошим. Что оно им сулило.

Самое именное и одновременно с тем жуткое, пожалуй, было то, что они хоть и куда-то летели на специальном транспорте порядка поры часов, но пределы их родного Северного Архипелага так и не покинули — остров, где они оказались, незаметный, маленький и затерянный в холодном море, был, казалось, в самом его сердце.

Типичная картина для всех диких земель этой части света — непролазный лес, неприступные, хищно ощетинившиеся уступами скалы, изредка разбитые особо живучими травами, способными расти даже на голом камне, и множество запахов, сопровождавших столь редкие сейчас дикие, заповедные территории. Если не приглядываться, впрочем, даже если внимательно всё оглядывать, невозможно было понять, что здесь что-то есть.

Как понял Дагур, остров был экранированным, скрытым от всевидящего ока всех специальными глушилками, не находим ни с воды, ни с воздуха, ни с орбиты — связаться с ним, казалось, было невозможно.

Невозможно традиционными способами.

Видимо, у этих дарˈка были свои собственные, сильно отличавшиеся от привычных ему, технологии, которые они успешно скрывали.

Безликий, совершенно не запоминающийся пилот виртуозно завёл их транспорт в неприметную пещерку, оказавшуюся на деле очень глубокой, и на другом конце этого своеобразного подземного лабиринта был громадный шлюз, с который они и влетели.

И оказались в громадном ангаре.

Дагур забыл как дышать.

Это помещение казалось совершенно фантастическим — его предназначение не ставилось под вопрос, но вместе привычных материалов стены были высечены в скале, и, судя по всему, этот подземный комплекс был намного старше аритумской цивилизации… И это было совершено поразительно, ведь одно дело — слышать о том, что ещё до землян на этой планетке были люди, и совершенно другое — видеть перед собой вещественные доказательство этого.

Стены были украшены вязью непонятных рун, но некоторые из них казались смутно знакомыми. Впрочем, это было вполне объяснимо, ведь, возможно, он уже видел их в книгах Этини.

Величественный камень этих самых стен словно дышал стариной, ушедшими в прошлое великими эпохами, и кто знал, что они видели, что происходило здесь когда-то… Хотя Дагур слышал от всё той же своей Фурии-полукровки о том, что бывали дарˈка с даром видения памяти предметов, если это можно так назвать. Хотелось забыть обо всём и просто идти, касаясь этих неровных, шероховатых узоров, не обращая внимания ни на что, позабыв и о цели его нахождения здесь, и о том, кто его ждал, и о всех тех дарˈка, что перемещались по ангару, встречая прибывающие и провожая улетающие транспорты.

Да, видимо Дети Неба были намного более многочисленны, чем он мог себе представить, объединяя в себе многих действительно желавших перемен… И вот он, Дагур Вереск, шёл по сердцу их организации, по коридорам этого, наверняка, громадного подземного комплекса, надёжно скрытого от всего остального мира.

Так странно было видеть в этом месте множество Фурий — не меньше тридцати дарˈка этого вида, включая даже четырёх полукровок, а ведь доселе единственным Сыном Ночи, виденным им, был только Иккинг… ну, не считая того парнишки-телохранителя.

Обо всём этом Дагур думал, пока его вели по лабиринту узких коридоров с почему-то очень высоким потолком, и конечным пунктом его пути оказался большой и практически полностью погружённый во мрак зал, своды которого подпирали колонны, почему-то происхождение которых казалось ему естественным, хотя, вспоминая все увиденные им в последнее время чудеса, он не исключал, что, вполне возможно, этим сталагнатам помогли вырасти.

У дальней стены было возвышение, на котором было высокое кресло, вполне современное, и пусть помещение почему-то казалось древним тронным залом, всё не казалось неправильным, ведь тот дарˈка, что невозмутимо восседал на том кресле, властный и невозмутимый, как нельзя соответствовал всему его окружавшему.

Его лица было не разглядеть, но Дагур уже знал, что увидел бы, да и нависший хмурой тенью второй дарˈка был неразличим, но знаком. Сердце Скрилла вновь пропустило удар.

Эти двое Фурий казались идеальными сынами Тьмы — они терялись в ней, растворялись, и единственными источниками света, впрочем, вполне достаточным, чтобы различать их силуэты, были два ярка-зелёных, как и их глаза, кристалла. Отблески этих странных камней отражались в светлом металле протеза, частично заменявшего сидевшему в кресле дарˈка левую ногу.

Левую ногу…

Дагур молча всматривался в глаза прищурившегося воскресшего мертвеца и гадал, как же он докатился до такой жизни.

— Ну здравствуй… Братец.

* * *

Он старался не обращать внимания на толпу, его окружавшую, быстрым шагом идя вперёд по тронному залу, в конце которого у, собственно, трона скалой возвышался Мастер, лукаво стреляя своими ярка-зелёными глазами. Плащ тёмными крыльями развивался за спиной, и с каждым мигом становилось тяжелее идти, словно воздух становился густым, вязким, словно он шёл против течения бурной реки.

Чужих лиц он не замечал и не запоминал, считая это сейчас чем-то неважным, ненужным.

Оставалось лишь оглушительное биение собственного сердца и ощущение практически запредельной концентрации энергии в этом месте — возле Мастера стояла, чуть ухмыляясь, Княжна, но смотрела она подбадривающе, одобряюще, довольная своим выбором, судя по всему.

Дойдя до конца, он плавно, привычным жестом, приклонил колено, услышав, наконец, эту гремящую тишину, его окружавшую, и под многозначительный хмык он ощутил, как ему на голову водрузили тяжёлую золотую корону, и в этот же миг на него обрушился этот мир.

Как было не потеряться в этом практически бесконечном потоке силы, шума и информации? Как было не потерять себя, не слиться с этим великолепием?

Кто он?..

Он — Лувеˈнˈавир, когда-то его называли Тёмным Королём.

Он — Нави, Ученик Арана, и теперь он — новый Король А’Ксаана, новая веха в его истории.

Отдышавшись, он встал на ноги и, гордо вскинув голову, развернулся лицом к народу, но в тот же миг он встретился с шокированным взглядом таких знакомых, таких родных золотых глаз.

…Мира?