Можешь звать меня Рони (джен)

Примечания:

Изначально планировала совместить всю историю в одной главе, но вскоре, неоднократно перечитывая, решила, что разумнее будет разбить на две. Продолжению быть!)

P.S. Повествование будет не совсем стандартным. Прошу понять и простить.

P.P.S. Следующая глава выйдет не раньше 3 июля. Спасибо за понимание и терпение.

Сейчас Они немного помолчали, осознавая значимость происходящего момента. Теперь все прежние разговоры казались сущим пустяком.

А если сравнивать с той темой, которую они затронули сегодня, — детским баловством, ведь назревало нечто весомое, существенно отличавшееся от их пустяковых споров и болтовни. И подходить к темной истории, покрытой мраком тайны, следовало осторожно.

Эмма, проявив рассудительность, не торопила, понимая важность их разговора и как трудно порой бывает ворошить прошлое, особенно когда хочешь напрочь о нем забыть.

Она и сама, наверное, долго бы отлынивала от подобных откровений, всячески отказываясь обнажать душу перед другим человеком. Но почему-то Эмме, с трудом доверявшей людям, казалось: Рони ни за что не откажется от своих слов.

И, подтверждая ее трепетную веру, «Злая Королева» уже несколько минут раздумывала над своим рассказом, похоже, до последнего не собираясь опрометчиво бросаться в омут с головой и вываливать всю свою подноготную.

Однако, вопреки ожиданиям Эммы, надолго затягивать с прелюдией ее высочество не собиралась. Прокашлявшись, она, постукивая ручкой по столу, перехватила инициативу, сухо озвучив свое мнение.

— Наверное, мне стоит начать с истории моей семьи, — прямо, не увиливая, решила Рони. Подтверждая свои слова, она тяжело вздохнула, видимо, не решаясь продолжить и слепо надеясь, что Эмма передумает. Но Эмма одобрила ее предложение. Да и что еще она могла сделать?

Вообще такие личные и глубокие разговоры Эмма предпочитала вести с глазу на глаз, но предполагать, что ее злобное высочество согласится встретиться, пропустить по стаканчику чего-нибудь горячительного и перетереть все давнее, укутанное пылью и запрятанное от сторонних глаз в тайные глубины души, было бессмысленно.

Поэтому Эмме пришлось смириться и принять все так, как есть. Как говорится, если изменить уже ничего не можешь, вертись. Так она и стала действовать, подстроившись под ситуацию.

— Конечно, — подбодрила она в ответ Рони, решив, что «Злой Королеве» точно не помешает ее поддержка и всевозможное участие. И Эмма была готова сделать все возможное, чтобы помочь ее высочеству, пускай у нее и не все получалось так, как она хотела.

— Тогда слушай, — прерывисто выдохнула Рони, удивленная напористостью Эммы. И принялась медленно рассказывать, старательно подбирая слова и не скупясь на душещипательные подробности, позволившие бы настойчивой Эмме, добившейся все-таки своего, лучше понять ее мотивы и поступки. — Это началось много лет назад… — вполголоса проронила Рони. Эмма прикрыла глаза, намереваясь слушать сосредоточенно, не упуская ни единого слова.

Тогда — Замуж?! — воскликнула Рони. От неожиданности она едва не уронила букет полевых цветов, собранный отцом для нее на утренней прогулке.

Тяжело вздохнув и пытаясь успокоиться, она в прострации посмотрела на сконфуженного отца, застывшего в дверях и скрестившего руки за спиной. Седовласый Генри старательно избегал взгляда дочери, уставившись в одну точку перед собой, будто бы на него наложили какие-то чары.

Рассчитывать на его помощь было бессмысленно. Придавленный авторитетом своей влиятельной жены, он предпочитал отмалчиваться, зная, как невелико его мнение в этом доме.

Выходит, упрашивать ее мать — Кору — ей предстояло в гордом одиночестве. Не собираясь сдаваться без боя, Рони попыталась отвоевать право на свободу банальным оружием — переговорами.

— Мама, — порывисто вскочив, Рони подбежала к величественно восседавшей в кресле с бархатной бордовой обивкой Коре, надеясь разжалобить ту, но столкнулась с первым же препятствием — непониманием. Идеально изогнутая бровь матери слегка приподнялась вверх, стоило ей взглянуть на ее растерянное лицо.

Губы Коры, свысока смотревшей на трепетно опустившуюся перед ней на колени Рони, растянулись в бесстрастной ухмылке, будоражившей внутренности и заставлявшей ее сердце трепетать от страха.

Никого в жизни Рони не боялась так, как женщину, подарившую ей жизнь. Взволнованно вглядываясь в точно такие же, как и у нее, карие глаза, она до последнего надеялась — все еще образуется.

А вот подоспела и вторая преграда — страх. Нервно сглотнув, Рони вдруг подумала, как прав был ее отец, утверждавший, что властные черты лица Коры внушали трепет и, пожалуй, самый настоящий ужас.

Третьей загвоздкой в ее попытках вразумить мать стали людские пересуды — о честолюбии ее матери в тихом Сторибруке ходили жуткие легенды, превосходящие друг друга в своей масштабности.

Однако у всех слухов, с огромной охотой распускаемых местными жителями, было общее: с Корой лучше не спорить и едва ли стоит переходить ей дорогу. Мстительности Коры, истреблявшей врагов буквально взмахом руки, казалось, не было предела.

Каждый поступок и каждое действие Коры подкреплялись вечной фразой, приевшейся ее домашним: «Я делаю это все для вашего же блага». Вот и в этот раз Кора, не повышая голоса и вложив в аккуратный ненавязчивый жест невысказанное вслух требование, она сжала обеими ладонями ее лицо и спокойно проговорила, будто бы решалась не судьба Рони, а обсуждались планы на ближайшую неделю:

— Поверь мне, дорогая, это для твоего же блага.

Рони, незамедлительно освободившись из железной хватки, казавшейся со стороны нежным материнским жестом, все же попыталась возразить. Сражаясь с собой за каждое предложение, ей удалось донести до сознания Коры: замуж она хотела бы выйти по любви, а не ради денег и статуса.

Недовольно поджав губы, Кора резко встала, кивком головы велев мужу, принявшему сторону Рони и попытавшемуся увещевать ее, убраться прочь.

Появилась и баррикада — нежелание понимать и слушать. Именно это и стало огромной помехой. Конечно, оставшись один на один с матерью, Рони все же постаралась защититься, но без помощи отца сопротивляться стало гораздо труднее.

Теперь, когда все внимание Коры всецело принадлежало ей одной, отбиваться от аргументированных нападок стало трудней. Если ей и удавалось вымолвить хоть слово, противоречащее решению Коры, та жестко прерывала ее резким взмахом руки и, цедя слова, распиналась о том, как важно сделать правильный выбор, чтобы всю оставшуюся жизнь не пришлось прозябать в нищете и терпеть унижения.

Сейчас — Ничего себе! — присвистнула потрясенная Эмма, от удивления уронившая тайком вытащенное из упаковки печенье. — Я думала, такое только в сказках бывает! — на своем веку она успела повидать много всякого дерьма.

С такой диктатурой в семье Эмма сталкивалась не в первые, но ее все равно поражала та деспотичность и своенравность матери «Злой Королевы».

— А как она объяснила причину, почему хочет выдать замуж? — полюбопытствовала Эмма.

— Грезила о пропуске в высшее общество и о богатстве, — отозвалась Рони.

— Да она самый настоящий монстр! — пробормотала Эмма.

Возникла небольшая пауза. Обомлевшая Эмма, ожидавшая от ее высочества чего угодно, кроме таких откровений, успела подумать, что при имеющемся раскладе едва ли удастся вообще остаться добрым человеком.

Лично она бы давно прихлопнула эту деспотичную мамашу и загремела в тюрьму, если бы ей не удалось удрать и начать новую жизнь.

Удивление Эммы было совсем детским, однако ни одной насмешки в свой адрес от Ее Высочества она так и не услышала. Перепугавшись, она хотела было бить тревогу, но запропастившаяся королева, не мешавшая ей и, видимо, погрязшая в воспоминаниях о былом, все же ответила.

— И моя мать, — грустно усмехнувшись, завершила Рони и тут же возмутилась. — Что ты там опять жуешь, Свон? — от неожиданности Эмма вздрогнула. Вопрос вышел под дых в прямом смысле слова — у нее действительно перехватило дыхание.

В одном она была уверена: ее высочество точно недовольна инициативностью изворотливой Эммы и ее любовью к еде. И ей пришлось уступить, признав, что идея была крайне идиотской. И, не собираясь дальше проявлять неуважение к рассказам Рони, она капитулировала.

— Ничего! — выпалила Эмма, мысленно попрощавшись с перекусом. Отодвинув упаковку подальше от себя, чтобы избежать соблазна, она скрестила руки на груди и поудобнее устроилась, откинувшись на спинку стула.

— Прошу, рассказывай дальше, — намного мягче попросила Эмма, про себя отметив, что отца Рони звали как и ее сына — Генри. Эмма быстро сказала об этом и, заметив, как смягчилась Рони, слегка улыбнулась.

А «Злая Королева», подстегивая просьбой и собственным обещанием, продолжила, перебарывая себя.

В ее надламывавшемся с каждой фразой голосе сквозила неприкрытая боль. И Эмма, довольно легко распознававшая эмоции других людей, тотчас же сообразила: горечь прошедших лет до сих пор тяготит ее высочество. Как бы та не силилась доказать обратное.

Тогда — Мы должны сбежать! — твердила Рони, как заведенная. Искусав все губы, она судорожно сжимала руки и изредка поправляла длинное светлое платье, подол которого волочился за ней по полу.

Ее волнистые волосы сильно растрепались, потеряв весь свой лоск, но Рони, казалось, это совсем не волновало. Насущные проблемы были для нее намного важнее, чем внешний вид.

Правда, ее возлюбленный не был готов паниковать. Мечущаяся по комнате Рони вызвала нежную улыбку у конюха, с затаенной тревогой в глубине глаз наблюдавшего за терзаниями возлюбленной.

Хотя бы один из них был уверен в них. Намереваясь успокоить ее, он, вскочив, приблизился к ней, бережно сжав ее руки в своих больших и теплых ладонях.

— Дэниэл… — растерянно прошептала она, широко распахнув глаза, но он не позволил ей договорить, прижав едва слышно всхлипнувшую Рони к широкой груди.

— Мы прорвемся, — заверил он, отстранившись на короткое мгновение, чтобы взглянуть на застланные слезами карие глаза, взиравшие на него с мольбой и слабой надеждой.

— Я верю, что твоя мама поступит благоразумно и выслушает нас. Я уверен, ей, как и каждому из нас, не чуждо благородство, — прошептал Дэниэл, ослепительно улыбнувшись.

Его уверенность передалась и ей. Рони кивнула, соглашаясь с ним. А он, убедившись, что его старания не пропали даром, вновь обнял возлюбленную и бережно сжал руки на ее талии, баюкая Рони в объятиях, словно маленького ребенка. Она, же доверившись ему окончательно, расслабленно выдохнула, уверовав в их победу.

Сейчас — А что с ним стало? С Дэниэлом? — уточнив, перебила ее Эмма, так и не прожевав свой бутерброд.

Захваченная животрепещущей историей, она вернулась к своему прежнему занятию, не продержавшись и пятнадцати минут.

Рони немного истерично рассмеялась, но устраивать застуканной на месте преступления Эмме очную ставку и допрос с пристрастием не стала.

— Слушай, тогда и узнаешь, — наставительно изрекла она. Эмма тут же оскорбленно фыркнула, получив ответный смешок от «Злой Королевы», но все-таки признала: ей не хватает последовательности.

Дав себе торжественное обещание больше не сбивать нить повествования ее высочества и не задавать глупых вопросов, она упросила Рони рассказывать дальше.

Тогда О замужестве Кора, потрясенная молчаливостью и немой покорностью Рони, больше не вспоминала. А влюбленные, проверившие чувства маячившей на горизонте долгой разлукой, проводили все больше времени вдвоем, надеясь, что хрупкое счастье будет с ними всегда. Так и было. До определенного момента, перевернувшего все с ног на голову и закрутившего их в вихре несчастья.

В тот роковой день погода выдалась на редкость прекрасной: потрясающе яркое солнце освещало их излюбленное место для свиданий — старую заброшенную конюшню.

Облака, влекомые тихим ветром, размеренно рассекали небо, как огромные корабли бескрайнее море, веселые птицы вовсю распевали свои затейливые трели, а огромная поляна, усыпанная разноцветными цветами и высокой зеленой травой, и вовсе казалась влюбленным поистине идеальным укрытием, спасавшим их от грозного карающего ока Коры.

Уже пару месяцев они наслаждались миром и спокойствием. Но сегодня идиллия была разрушена раз и навсегда. Сначала Рони думала: ей показалось. Но крик повторился снова. Истошный, молящий. И голос кричавшего был тоненьким, будто бы детским. И это был не кошмарный сон, все происходило наяву.

— Ты слышишь? — вскочив, воскликнула Рони, до этого мирно перебиравшая пальцами лепестки пышного цветка. Лепестки, сорванные ей, небрежно рассыпались по густой траве. Но Рони было не до этого.

Озираясь по сторонам и прислушиваясь с неуемной тревогой, она вскоре заметила источник звука — маячившее вдалеке подвижное белое пятно. Присмотревшись, Рони осознала: ей она не ошиблась. Чудесный день вмиг стал самым мерзким на свете.

— Дэниэл, там ребенок! На лошади! — выкрикнула Рони, в ужасе прижав руки ко рту, но он ничего не ответил ей. Резко обернувшись, она, словно в замедленной съемке, увидела побледневшее лицо Дэниэла, молниеносно сориентировавшегося и взобравшегося в седло.

Дэниэл, не раздумывая и не медля, спешил на выручку крохотному ребенку. Дезориентированная Рони, оставаясь на месте, слышала каждый удар ее сердца.

Короткий миг перерос в вечность, а счет шел на минуты — девочка, насколько она могла судить, едва держалась в седле, вцепившись в гриву своей истошно ржущей лошади, время от времени встававшей на дыбы, чтобы сбросить неумелого наездника.

А ее Дэниэл, поступая крайне благородно, как и положено всякому порядочному человеку, уже давно унесся далеко вперед. Обогнав девчонку, он попытался утихомирить лошадь и постарался дотянуться до перепуганного насмерть ребенка, однако его попытки не увенчались успехом.

Ему точно не помешала бы помощь. Но ждать ее было неоткуда. И последней надеждой девочки и Дэниэла была она.

Прикинув шансы и решив взять ситуацию в свои руки, Рони вскочила в седло и, вжавшись в послушного коня так сильно, что на какое-то мгновение ей даже стало казаться, что они — единое целое — поспешила на помощь, намереваясь сделать все, что было в ее силах.

Стараясь не поддаваться нахлынувшей панике, сжавшей ледяной рукой застывшее сердце, Рони боялась только одного: попытки спасти девчонку, темные кудри которой развевались на ветру, могут быть бессмысленны.

Однако, вопреки всем ее опасениям, благодаря их совместным усилиям, дело увенчалось головокружительным успехом. Вооружившись находчивостью Рони, смекалкой и посильными стараниями Дэниэла, они смогли остановить взбесившуюся лошадь. И все. Дальше была пелена, застилавшая глаза.

Всего остального Рони уже не помнила. Только как соскочила с лошади и крепко обняла девчонку, нашептывая той на ухо что-то ласковое и несвязное, чтобы успокоить.

И вот, прижимая к себе подрагивающее от рыданий хрупкое тельце, она осторожно поставила ребенка на ноги и лучезарно улыбаясь, требовательно сжала маленькие плечи, желая убедиться: со спасенной девочкой все в порядке.

Дэниэл, не торопя ее и их новую знакомую, дожидался неподалеку, приглядывая за лошадьми и рассуждая вслух, что же могло настолько сильно испугать вполне миролюбивую лошадь. Украдкой взглянув на него, Рони, встрепенулась, услышав непривычно громкий голос.

— Близкие и друзья называют меня Снежка, — уверенно сказала розовощекая девочка и протянула небольшую руку с аккуратными миниатюрными пальцами.

Пожав руку знакомой, Рони увидела в ней решительные перемены: Снежка, говорившая до этого удивительно четко, теперь снова щурилась и, видимо, до сих пор не могла окончательно прийти в себя.

Приобняв перепуганную Снежку и утирая побежавшие по ее щекам слезы, Рони подумала, что это, несмотря ни на что, пожалуй, самый лучший миг на свете. Она смогла доказать не только другим, но и самой себе, как важно оставаться сильной и бороться, несмотря на все невзгоды и превратности судьбы.

Сейчас — Подожди, — поспешила уточнить Эмма, ошеломленная собственной догадкой. — Снежка — это, стало быть, Мэри Маргарет?

— Именно, — мрачно процедила «Злая Королева», стиснув зубы. Опасаясь возвращения к старым баранам — проклятиям в адрес Бланшар, Эмма поспешила сменить тему.

— В жизни не каталась верхом! — не к месту заявила пораженная до глубины циничной души Эмма, до последнего старавшаяся сохранять былую невозмутимость, но при эмоциональном повествовании ей, проникнувшейся состраданием к «Злой Королеве», становилось все труднее. Рони, не подозревая об ее истинных эмоциях, рассмеялась в ответ.

— Напомни мне обязательно устроить тебе экскурсию, дорогая, — нежно попросила она, забавляясь реакцией запротестовавшей Эммы, поступившей так же, как и всегда, если ей что-то не нравилось.

— Еще чего! — сделав выпад, отступающая Эмма категорично зарубила идею на корню, не позволив Рони заставить ее сдаться. — После твоего рассказа в жизни к лошадям не приближусь! — заявила она, скрестив руки на груди. «Злая Королева», не сдержавшись, прыснула. И, немного помедлив, призналась:

— Знаешь, я тоже…

Тогда — Мама! — воскликнула она, попятившись к двери. Рони не могла поверить, что все происходит вот так запросто, а все уже предопределено за нее другим человеком. Но противиться приказу Коры не смела, лишь неумело отпиралась. — Но…

— Успокойся, дорогая, — решительно прервала ее Кора, не позволив договорить. Хищно улыбнувшись, она тряхнула головой. Антикварные серьги, украшенные бриллиантами, торжественно качнулись. Кора, отчетливо осознавая свое превосходство, продолжила.

— Ты спасла его дочь. Он хочет познакомиться с тобой и отблагодарить, — спокойно изрекла она, слегка наклонив голову набок и наблюдая за ней, словно кот за мышью.

Рони невольно прижала руки к груди и с опаской попятилась назад. Это было похоже на очередную ловушку Коры, попав в которую ты уже не выберешься.

Теперь она паниковала пуще прежнего — слишком хорошо знала свою мать, чтобы успокоиться после ее уверений.

Нахмурившись, она подумала, что за всем этим запланированным визитом наверняка кроется нечто большее, чем обычный ужин. Наверное, ей стоило бы попытаться отстоять свое право на выбор, но спорить с Корой она не рискнула, смирившись и заставив себя думать только о хорошем.

Сейчас — И чем закончилось? — перебила ее Эмма, которой не терпелось узнать, что произошло в тот вечер.

— Слушайте, мисс Свон, — отрезала Рони, возмущенная дурашливым поведением Эммы. — А если будете меня так часто перебивать, я вообще перестану рассказывать, — для острастки пригрозила она, но и этого было достаточно для того, чтобы Эмма прекратила встревать и позволила ей завершить рассказ.

Тогда Этим вечером Рони выскочила из огромной столовой, заставленной дорогой посудой и уймой приготовленных ради гостей блюд, держась за сердце и тяжело дыша.

Больше всего на свете Рони мечтала об одном — сбежать. Сбежать к чертовой матери и оставить эту жизнь за плечами и забыть о том, что было, так же просто, как о кошмарном сне.

Ее затаенные опасения, не развеявшиеся за день, подтвердились. И все оказалось так, как она и предполагала: у Коры были свои планы. Иначе как еще объяснить, что банальная благодарность слишком стремительно для одного вечера знакомства переросла в предложение руки и сердца?

Сначала, разумеется, все было обыденным и ничего не настораживало: первая встреча, степенные разговоры, приевшиеся шутки и остроумные замечания гостя.

До этого все казалось прежним. Еще несколько часов назад Кора, играющая роль радушной хозяйки дома, порхала из комнаты в комнату в своем красном вечернем платье, украшенным поясом из сапфиров, и дожидалась долгожданного ужина.

Отец весьма успешно притворялся главой семьи, как ему и было велено Корой до приезда гостей. А она так и осталась собой, намеренно облачившись в простое домашнее платье, вызывавшее укоризненные взгляды Коры.

Праздничный вечер начался, когда гости прибыли. Гордо вскинув голову, Рони тогда прикинулась, что не замечает разъяренной Коры, испепелявшей ее неодобрительным взглядом, и первой шагнула навстречу Снежке, бросившейся в ее объятия, как только шофер приоткрыл дверь шикарного черного лимузина.

Появившийся следом седой мужчина, галантно наклонившись, поцеловал ее руку и, заглянув ей в глаза, ласково улыбнулся, назвав свое имя — Леопольд. Вмешавшаяся Кора сразу же завладела его вниманием и, подхватив Леопольда под руку, приказала всем идти за ними, едва шевельнув пальцами, на которых сверкали в свете фонарей кольца с изумрудами.

Тот вечер принес массу положительных моментов. Рони всей душой оценила выдержку и ум отца Снежки, оказавшегося очень умным и обаятельным собеседником. Они болтали обо всяких пустяках, он интересовался ее увлечениями и старательно расспрашивал о всех ее мечтах.

Казалось, ничего не предвещало беды. Но после сытного ужина, наполненного постепенно стирающейся неловкостью, веселой болтовней и задорным дружным смехом, седовласый Леопольд, преклонив колено, сделал ей предложение руки и сердца.

А она так и не смогла ему ответить. Растерявшись и потеряв голову от страшного потрясения, Рони, пролепетав в ответ нечто невразумительное, спаслась бегством, хоть и догадывалась, как разозлилась Кора. Единственное, что спасло ее от карающей руки Коры, — присутствие гостей.

И вот она, загнанная в угол и потерявшая возможность сопротивляться, поняла: у нее нет другого выхода. Ее никто не станет слушать. А значит, нужно взять себя в руки и выиграть время, получив небольшую отсрочку, хорошенько все обдумать.

Хотя она и так уже знала, как стоит поступить. Ей предстояло умело играть, сделав вид, что с ней все в полном порядке. Так она и поступила, вернувшись обратно в столовую, разговоры в которой прекратились, стоило ей переступить порог.

Рони искренне извинилась перед расстроенным мужчиной и заодно утешила растерянную Снежку, не понимавшую, что происходит и почему все взрослые такие напряженные.

Кора покровительственно кивнула ей, молча одобряяее поступок. А отец, напротив, вжавшись в стул, напряженно смотрел в свою пустую тарелку, словно ему пригрозили, что если он хотя бы раз отведет взгляд, его четвертуют. Помощи ждать было неоткуда.

Стиснув зубы и выдавив неуверенную улыбку, Рони твердо решила: они с Дэниэлом обязательно сбегут.

Сейчас — Да она же самый настоящий монстр! — выкрикнула Эмма, не планировавшая говорить ничего такого, что могло бы заставить Рони обозлиться и объявить ей войну. Однако «Злая Королева», видимо, испытывавшая похожие эмоции, и не подумала огрызаться на нее в ответ.

— Наверное, так и есть, — задумчиво согласилась она.

— Иначе как объяснить то, как она поступила со мной? — вслух задалась Рони риторическим вопросом, явно не требующего ответа напряженно молчавшей Эммы, перебиравшей в голове те фразы, которые следовало бы сказать, чтобы поддержать ее высочество.

Но Рони в утешении, похоже, не нуждалась. История продолжилась так же спонтанно, как прекратилась.

Тогда В заброшенной конюшне было бы совсем темно, если бы не скудный свет от маленькой тусклой лампы, принесенной на днях Дэниэлом.

Бушующий ветер нещадно обдувал все снаружи, заставляя склоняться не только крохотные травинки, но и могучие деревья с развесистыми кронами.

Пока погода бушевала, влюбленные, ничуть не боясь ненастья и рискуя всем, стояли внутри старого здания, недалеко от огромных деревянных дверей. Им было не до шуток.

В этот миг решалась их судьба. Времени оставалось совсем мало. Дата помолвки, назначенной Леопольдом, приближалась стремительно, как торнадо.

— У нас нет иного пути! — прошептала Рони, чуть дрогнувшими руками утирая скатившиеся по щекам слезинки. Дэниэл, не отрывавший от нее глаз, молча выслушав, кивнул. Он был необычайно мудр для столь юного возраста.

И, пожалуй, Дэниэл обладал крайне редким талантом — смотреть на все через розовые очки и до последнего надеяться на лучшее. Вот и теперь он, осознавая всю безысходность ситуации и зная, что Кора ни за что на свете не примет его в свою семью, не собирался падать духом.

— Если ты так хочешь, мы сбежим, — согласился Дэниэл, приблизившись к возлюбленной и нежно коснувшись рукой ее щеки. Этот привычный жест почему-то взволновал Рони.

Встрепенувшись, она посмотрела Дэниэлу в глаза, вопрошая, почему же он так спокоен, когда она готова разрыдаться от отчаяния. Он все понял. Ему и не потребовалось бы больше объяснений.

Дэниэл попытался убедить Рони, что все еще образуется. И ему удалось. Сраженная его пылкими речами, она капитулировала и вверила свою судьбу переменчивой фортуне.

И вот, тепло улыбнувшись, он наклонился, чтобы поцеловать ее и развеять последние сомнения. Однако, как назло, в дело вмешался злой рок. И едва Дэниэл нежно накрыл губы Рони своими, а она, привстав на цыпочки, обвила руками его шею, углубляя столь желанный поцелуй, раздался истошный вопль, леденящий душу.

Отскочив друг от друга, они увидели удаляющуюся детскую фигурку, нелепо спотыкающуюся о камни на дороге. Нужно было действовать, пока случайный наблюдатель не выдал их тайну.

— Я догоню ее! — прокричала Рони. Попросив Дэниэла оставаться в конюшне и дожидаться ее возвращения, она бросилась следом за Снежкой, которую узнала сразу же.

Ветер по-прежнему бесновался, и ее легкая шаль взлетала ввысь с каждым его порывом, но Рони все равно бежала так быстро, как только могла.

Она умоляла иногда оборачивающуюся Снежку, бросавшую на нее укоризненные взгляды и заливавшуюся горькими слезами, остановиться и выслушать ее.

Однако упрямая Снежка слушать ее не собиралась. Наверное, главной целью ее существования стало — донести на нее родителям. Или, еще хуже, своему отцу — добродушному Леопольду.

Если бы не тот большой камень, вмешавшийся в их гонку и послуживший препятствием, с которым ей справиться не удалось, кто знает, чем бы все обернулось.

Словно по воле злобного рока, беспомощно вскрикнув, Снежка все-таки рухнула на землю. Наверное, сама судьба позволила Рони выиграть время.

— Боже, милая! — ужаснулась она, наскоро обдумывая как объяснить расстроенной Снежке то, что она недавно увидела в конюшне.

Рони подбежала к все еще рыдающей Снежке, остервенело утиравшей заплаканное лицо грязными руками, не желая выглядеть слабой перед ней. Присев рядом, она сжала плечи Снежки и с мольбой взглянула в зеленые глаза, смотревшие на нее с нескрываемым осуждением.

— Ты предала моего отца! — воскликнула Снежка, яростно пытаясь вырваться из хватки. И в тот момент Рони осознала, что тем своим поступком она невольно разбила детское сердце.

— Я никогда не любила его, — оправдываясь, пробормотала Рони, требовательно сжав плечи Снежки и заглядывая ей в глаза. Она говорила долго и много, но по сей день не могла вспомнить сказанного.

Однако отлично помнила обещание наивной Снежки, просиявшей в конце ее рассказа, молчать и никому не выдавать их с Дэниэлом секрет. Так и вышло.

Какое-то время все шло, как по маслу. Рони подыгрывала матери и проводила дни напролет в компании Леопольда и Снежки. А ночью тайком собирала вещи и постепенно перетаскивала их в старую конюшню, пряча в стойле и прикрывая соломой, чтобы никто не рассекретил тайник.

Там же каждый вечер ее встречал Дэниэл и радовал своими успехами: городом мечты, где их никто и никогда не найдет, уютным маленьким домом, который они не так давно облюбовали, а самое главное — вечной любовью и обещанием провести остаток жизни вместе, не взирая на все невзгоды.

Рони нашла себе временную работу, заверив Кору, взглянувшую на нее с неприкрытым подозрением, что хочет быть сильной и независимой. Леопольд, рассмеявшись, инициативу одобрил, заявив уязвленной Коре: «Это уже не наше дело, она сама способна нести ответственность за свой выбор». На том и порешили.

Стиснув зубы, Кора приняла все, не желая перечить будущему влиятельному зятю. Снежка, ставшая за несколько месяцев ее лучшей подругой, охотно помогала ей и как-то раз стащила одну из многочисленных банковских карт отца, уверяя ошеломленную Рони, прижавшую ладони к груди, что он не хватится. Так и вышло. Если Леопольд и заметил пропажу, то предпочел молчать.

Так пролетело несколько месяцев. Подготовка к приближавшейся свадьбе тоже двигалась своим ходом. Дни летели стремительно, словно лепестки, подхваченные ветром.

И вот, стоя летним днем перед зеркалом в белоснежном подвенечном платье, украшенном драгоценными камнями и неуверенно примеряя диадему, преподнесенную ей в качестве подарка на свадьбу женихом, Рони увидела, как приоткрылась дверь.

Торжествующая Кора, с губ которой не сходила победоносная ухмылка, осторожно вошла в комнату.

— Ты потрясающе выглядишь, — заметила она, окинув ее изучающим взглядом. Рони слегка склонила голову, поблагодарив за комплимент.

Она настороженно реагировала на любое появление Коры — от нее можно было ожидать любого подвоха. А теперь, когда на кону находилась не только ее участь, лишиться всего было страшно.

— Поздравляю, дорогая, — напыщенно выдохнула Кора, неспешно приблизившись и сжав ее руки в своих. — Удачная пара, удачное замужество. Все это для твоей безбедной жизни, милая, — торжественно проговорила Кора, ликующе улыбаясь и отпустив руки дочери.

Невольно Рони, взглянув на свои ладони, подумала, что хоть кто-то из них, исключая Снежку, был по-настоящему рад этой свадьбе.

— Спасибо, мама, — послушно отозвалась Рони, заметив, как искривились губы Коры. Осторожно приблизившись к ней, будто бы опасаясь быть подслушанной стенами, Кора проговорила несколько фраз, резанувших по сердцу Рони, словно нож.

— Твой Дэниэл больше не вернется, — произнесла она. — Прекрати тешить себя глупыми надеждами, дорогая, и возьмись за ум. Все нынешнее тут же стало неважным и до одури бессмысленным, ее волновало только одно — возлюбленный.

— Дэниэл… — встревоженно выдохнула Рони, схватив мать за руки. — Что ты с ним сделала?! — Кора язвительно расхохоталась, откинув голову и всласть насладившись ее отчаянной настойчивостью.

— Он разбился, попав в аварию, — едко изрекла она, заметив побледневшее лицо Рони, прижавшую руки к сердцу и опустившую на стул с бархатной обивкой.

— И так будет с каждым, кто посмеет перейти мне дорогу, — добавила Кора и вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Рони тут же вскочила. Не поверив словам матери, она сначала списала все на желание удержать ее и остановить. И, впервые в жизни намереваясь испортить планы Коры, сбежала из дома. Обыскав все места, где они когда-либо встречались с Дэниэлом и нигде не обнаружив его, она едва не разрыдалась.

До последнего не желая верить в его смерть, Рони обследовала каждый уголок в городе, пока не увидела на одной из улиц знакомую машину, столпившихся зевак и местного шерифа, допрашивающего какого-то пьяницу, размахивающего бутылкой из-под пива.

Пробившись через толпу, она замерла у тела, бережно накрытого белой, как и ее подвенечное платье, тканью. Набравшись смелости, Рони с замиранием сердца, воспользовавшись замешательством людей и шерифа, аккуратно приподняла ткань.

Мир перед глазами поплыл. Сказанное матерью оказалось жуткой правдой. Дэниэл разбился. Он мертв.

Все застыло. Ничего больше не имело значения: ни ее надежды, ни мечты. Однако, заставив себя собраться, она сделала шаг вперед, ведь слезами делу не поможешь.

Единственное, что ей оставалось, — сделать все возможное, чтобы добраться до истинной причины. Так Рони и поступила, разговорив прохожих и выпытав у них, поддавшихся очарованию незнакомки, любопытные детали.

А у следователя, расследовавшего это загадочное дело, ей удалось разузнать кое-что интересное: авария была подстроена, а тормозные шланги — перерезаны. Выбор у Дэниэла был невелик — либо он, либо женщина с двумя маленькими детьми, выскочившая по нелепой случайности ему навстречу. От осознания легче не стало. Спасая чужие жизни, ее возлюбленный пожертвовал своей.

Сейчас — Твою мать, — ляпнула Эмма, позабыв обо всяких приличиях. «Злая Королева» никак не стала комментировать ее высказывание, зациклившись на своей излюбленной теме, — колких оскорблениях.

— Моя мать и твоя обожаемая Мэри Маргарет виноваты в его смерти! — выплюнув последние слова так, словно она практиковалась в метании ядом по невинным мишеням, с ненавистью прошипела ее высочество.

— Прекрати, — не дрогнувшим голосом остановила ее Эмма, выступив в роли вершителя правосудия. — Мы с тобой так не договаривались, — напомнила она Рони, злобно расхохотавшейся в ответ.

— Как же я могла забыть, — язвительно процедила «Злая Королева». — Это же я здесь само зло… — последнее предложение она сказала намного тише, но Эмма все равно ее услышала.

— Я не об этом, — возразила Эмма, поджав губы и запустив руки в пышные волосы. — Пока не выясним всех версий, рассуждать так, как это делаешь ты, — не преминула заметить она, ловко запустив камешек в спину ее высочества, — слишком опрометчиво.

— Не называй меня идиоткой, — с раздражением огрызнулась Рони, смекнувшая, к чему тактично подводит ее Эмма, не ставшая опускаться до откровенных насмешек. — Я говорю о том, что видела и чувствовала! — гаркнула «Злая Королева», разъяренно стукнув кулаком, насколько могла судить Эмма, по столу.

— Не горячись, — тут же остудила ее пыл Эмма. — Я понимаю твои чувства. И знаю, какого это — чувствовать себя преданной и потерянной, но… — она ненадолго замялась, но все же решила договорить. — Во всей этой истории, кажется, есть нечто такое, о чем ты вряд ли догадываешься… И, может быть, ты знаешь лишь ее часть? Мне кажется слишком подозрительным заявление твоей матери… — Рони, не дослушав ее соображения, скептически хмыкнула и тут же холодно проговорила, не позволив Эмме даже вмешаться.

— Слушайте дальше, мисс Свон. Виновник торжества еще не был назван.