Можешь звать меня Рони (джен)

— Подмени меня, пожалуйста, Свон!

Эльза буквально влетела в кабинет шерифа, сверкая от счастья. Эмма, отложив книгу, удрученно вздохнула: ну вот, начинается.

Стоит лишь подумать о том, что все замечательно, раз ничего не происходит. И решить, что этим прекрасным моментом абсолютного безделья можно наслаждаться вечно, как тут же находится человек, способный моментально обломать кайф.

И сейчас это Эльза: запыхавшаяся, с растрепанными волосами и в идиотском розовом свитере с синими бабочками — подарком ухлестывающего за ней парня, имени которого Эмма до сих пор так и не узнала.

Знала лишь то, что они познакомились на свадьбе сестры Эльзы — Анны. Этот таинственный ухажер оказался хорошим другом жениха. Обо всем остальном Эльза, которая обычно была откровенна с ней, почему-то предпочитала умалчивать.

— Так что случилось? — поинтересовалась Эмма, уже мечтая о том, чтобы Эльза ушла. И, если можно, прямо сейчас.

До ее прихода Эмма сидела в абсолютной тишине, изредка прерываемой шелестом оберток шоколадных конфет, и читала дурацкий детектив, который ей подкинула соседка — Мэри Маргарет Бланшар, когда Эмма пожаловалась ей, что вынуждена целыми днями плевать в потолок от скуки.

Детектив, конечно, был сопливым и местами слишком наивным, словно его написала девочка лет пятнадцати, но Эмма не могла не признать, что сюжет, хоть и простенький, ее захватил. В абсолютной тишине она проглотила половину книги, а потом решила полакомиться конфетами, которые вчера притащила Руби Лукас — ее новая помощница.

Эмма читала два часа, изредка прерываясь, чтобы позвонить Генри и узнать, как у него дела в школе. Хоть Мэри Маргарет, работавшая учительницей в местной школе, и обещала за ним приглядывать, на душе у Эммы было неспокойно: для Сторибрука — небольшого городка в штате Мэн — они пока лишь гости, которые приехали из шумного и многолюдного Нью-Йорка. И кто знает, сколько еще они пробудут здесь.

Раньше им с Генри часто не везло, и из-за ее работы они много переезжали, не задерживаясь подолгу на одном месте. Однако тут они приближались к рекордному для них сроку — два месяца. Столько они продержались в этом небольшом городе. И в последнее время Эмма ловила себя на мысли, что этот переезд уж явно должен принести им хоть что-то хорошее.

И здесь, в Сторибруке, им наконец-то улыбнулась удача: Эмма практически сразу же познакомилась с Мэри Маргарет.

Радушная Мэри Маргарет предложила ей и Генри обосноваться в ее небольшой квартире, пока они, конечно же, не найдут жилье, которое придется им по душе.

Чуть позже Эмме подвернулось объявление в газете. Она тут же помчалась на собеседование и благополучно его прошла. И вот уже практически полтора месяца Эмма протирала штаны, сидя в участке.

Нужно было признать, что предыдущий шериф, который внезапно умер при загадочных обстоятельствах, был человеком надежным, стабильным и немного педантичным: личные дела граждан Сторибрука были разложены по разноцветным папкам, каждая из которых соответствовала характеру владельца. А еще все эти многочисленные папки были пронумерованы и расставлены по алфавиту.

Увидев такое, Эмма тихо присвистнула в глубине души надеясь, что никто не будет ждать от нее подобной аккуратности. Она, конечно, никогда не была неряхой, но была твердо уверена, что не сможет быть такой же педанткой, как предыдущий шериф.

Больше всего Эмму покоробило, что день ее предшественника был буквально расписан по часам; его расписание она обнаружила случайно, когда искала наручники. Однако вместо них нашла темно-синюю записную книжку с расписанием дел на несколько недель вперед.

Она жутко удивилась, гадая, как это предыдущему шерифу удавалось что-то планировать. Лично она никогда не могла угадать, что произойдет с ней за ближайший час. Поэтому предпочитала жить, избегая четкого плана — у всех ее планов границы были размытыми.

Разумеется, поначалу Эмма старалась придерживаться графика предыдущего шерифа, но у нее это слишком плохо выходило. Поэтому она предпочла наплевать и подстроила график под себя — так было проще.

В Нью-Йорке у нее всегда было много дел, однако Сторибрук оказался тихим и спокойным. Здесь практически ничего не происходило, кроме мелких краж шкодливых детей и пьяных драк Лероя, — местного дебошира.

Там, в Нью-Йорке, Эмма всегда находилась в гуще событий, подрабатывала, где только можно было, чтобы у них с сыном все было не хуже, чем у других. Просиживая на работе с утра и до поздней ночи, Эмма успевала лишь поцеловать спящего сына в макушку и, на цыпочках, стараясь не шуметь, исчезнуть в своей комнате, чтобы повторить ритуал утром, оставив ему на столе завтрак, немного денег и записку с очередными извинениями.

Но тут все было иначе: никакой жуткой спешки и тотальной занятости. Зарплаты шерифа хватало, чтобы жить, ни в чем себе не отказывая и не искать дополнительный заработок. Кроме того, теперь у нее было свободное время, которое она могла провести вместе с Генри. А это значило для Эммы куда больше, чем все те потери, которые ей довелось испытать.

Как бы там ни было, но постепенно Эмма все же привыкла к тихой и размеренной жизни Сторибрука. И сейчас искренне не понимала, как могла выживать в бешеном ритме Нью-Йорка. Тут, в Сторибруке, она успевала подвезти Генри до школы на старом желтом «жуке» — подарке бывшего мужа Нила Кэссиди. Иногда даже проводить Генри, поцеловав на прощание.

В перерывах она заезжала за Генри, и они вместе обедали в кафе «У Бабушки». А вечером дома их всегда ждала неизменно счастливая, словно принцесса из сказки, Мэри Маргарет.

В последнее время Эмма ловила себя на мысли, что она расслабилась. Нет, конечно, она не бросила свои тренировки. Эмма по-прежнему каждое утро отправлялась на пробежку, иногда в компании Дэвида Нолана — парня, с которым у Мэри Маргарет был роман.

Эмма была уверена, что Дэвид неплох: симпатичный, умный, улыбчивый. Даже Генри счел его самой подходящей кандидатурой для Бланшар. Помимо этого, Нолан был хорошим компаньоном. Благодаря их совместным занятиям, Эмма все так же, как и раньше, была в прекрасной физической форме.

Что же касается ее умственных способностей, они тоже не изменились — недавно она при помощи дедукции нашла потерянную перчатку Генри. И это стоило ей каких-то пяти минут.

Однако Эмме все равно казалось, что она теряет время, «протирая» штаны в полицейском участке ежедневно. Мэри Маргарет и Дэвид, конечно, пытались убедить ее в обратном, но Эмма была твердо уверена, что, если так будет продолжаться и дальше, она отупеет и превратится в старую калошу.

Хоть Эмма и маялась от безделья, она все же была жутко рада, что давно не происходило ничего плохого, даже если и не хотела признаваться в этом другим и самой себе. Казалось, так будет всегда.

Но сейчас, кажется, назревало нечто глобальное. И почему что-то начинает происходить, стоит ей лишь выдохнуть и расслабиться? Скорее всего, придется думать или что-то делать, а не коротать время за детективом, наслаждаясь вкусными конфетами, буквально тающими во рту.

Очень не хотелось признавать, но Эмме такое вынужденное времяпрепровождение очень даже нравилось, хоть она и бурчала при всех, что ей ужасно скучно и нечем заняться.

— Очень нужна твоя помощь! — выпалила Эльза, пытаясь отдышаться. Она плюхнулась на стул напротив стола Эммы и принялась рассказывать. Однако ее рассказ не имел никакого отношения к преступлениям и правонарушениям.

Эмма хмыкнула и приподняла брови. Бывает же такое. Она тепло улыбнулась своим воспоминаниям. Казалось, это было вчера, но с Эльзой они познакомились месяц назад. Тогда Эмма с Генри искали, где можно купить мороженое. Именно самое вкусное, как хотел Генри.

Они обшарили весь Сторибрук, но так ничего и не нашли и, отчаявшись, возвращались домой, громко обсуждая постигшую их неудачу. Девушка с пепельными волосами, собранными в аккуратную косичку, случайно услышала их разговор и предложила им попробовать мороженое в кафе у ее тети — Ингрид. Так и завязалась их закадычная дружба.

Хоть Эмма и не отдавала себе отчета, но ее она полюбила, как родную сестру — милая, добрая и отзывчивая Эльза мгновенно завоевала ее сердце, хотя обычно она с огромным трудом сближалась с людьми.

Рассказ Эльзы она слушала с неослабевающим вниманием и с каждым разом все больше и больше удивлялась. Так уж вышло, что Эльзе внезапно подвернулась счастливая возможность отдохнуть недельку-другую на солнечных и теплых островах и встретиться с возлюбленным, а не любоваться «прекрасной» дождливой погодой Сторибрука, где осень, как назло, выдалась холодной и дождливой.

Острова были такими теплыми, солнечными и манящими. А перспектива хоть ненадолго погреться под лучами солнца и встретиться с парнем грела душу Эльзы хлеще обогревателя. Но вот в чем была загвоздка: начальник не согласился отпустить Эльзу, если она не найдет себе замену.

— «Дорогуша, — вкрадчиво проговорил мистер Голд со своей фирменной улыбочкой за которой таилось ехидство, злорадство и что-то еще, что Эльза так и не смогла понять и описать, а вовсе не понимание и сочувствие. — Я плачу вам за то, что вы сидите на своем месте и выполняете свою работу».

— Вот так и сказал! — воскликнула Эльза, в отчаянии заламывая руки, словно проживая эту ситуацию снова. — Мне так повезло, что вмешалась Белль и уговорила его войти в мое положение! Если я найду себе замену, смогу увидеться с парнем и немного отдохнуть.

Эмма наконец поняла, к чему она клонит: Эльза пришла уговаривать ее и явно настроена решительно. И хочет, чтобы заменила ее именно она. Вот это поворот — такого подвоха Эмма не ожидала.

— Ты ведь поможешь мне, правда? — Эльза схватила ее за руки, крепко сжав их в своих ладошках.

Она смотрела на Эмму, как маленький щеночек. И если бы Эльза еще изредка поскуливала, то у нее было бы намного больше шансов быстрее разжалобить Эмму, которая не горела желанием вмешиваться в то, в чем она совсем не разбиралась.

Эльза работала в центре психологической поддержки мистера Голда и его жены Белль. Основной ее миссией было выслушивать людей, подбирать для них нужные слова и давать советы.

Словом, то, в чем Эмма была слаба, — несколько недель назад она любезно посоветовала мистеру Голду не нарываться лишний раз, если он не хочет провести остаток жизни в тюрьме. И сочла, что, пожалуй, она была даже очень тактична, хоть Мэри Маргарет, Дэвид и Генри уверяли ее в обратном.

Ответ Эммы пришелся по душе лишь Руби, но ее мнению доверять было слишком опасно. Тогда Эмма и задумалась о том, что разговоры по душам, особенно тактичные, ей не даются. А если говорить о словах поддержки, то и в этом она была плоха: банальное утешение давалось ей с трудом.

А сейчас перед ней открывалась перспектива встретиться с мистером Голдом вновь. Только уже в качестве замены Эльзы, а именно его служащей. И Эмма не знала, что ее угнетает больше: то, что ей придется побыть психологом и выслушивать других, давая им советы, или встреча с Голдом, поэтому и сделала самое рациональное решение — попыталась отмазаться.

— Эльза, послушай, — как можно мягче начала она, заметив, как воодушевилась та, широко распахнув красивые голубые глаза. Эльза смотрела на нее.

Ее губы широко растянулись в блаженной улыбке, словно душой она давно была в объятиях возлюбленного на теплом солнечном пляже.

«Черт! — мысленно ругнулась Эмма. — Не делай этого больше, Эльза, иначе я не смогу тебе отказать!»

Эмма продолжила отпираться:

— Я не умею говорить красивые слова. А еще не разбираюсь в психологии.

Она аккуратно высвободила свои руки, потирая запястья. Эльза, услышав ее слова, крепко схватила ее руки снова, словно надеялась, что это заставит Эмму передумать.

— И я вспыльчивая. Думаешь, клиенты будут рады, если я вдруг нахамлю им в ответ? — Эмма виновато улыбнулась, глядя, на расстроенное лицо Эльзы.

Ее сердце сжалось от жалости к ней. У Эльзы ведь и впрямь была возможность увидеться женихом, однако из-за нее она не сможет даже этого. Эмма ощутила свою вину. Но тут же попыталась избавиться от этого дурацкого чувства — она не виновата, совершенно не виновата.

Поддержка и утешение — это не ее специальность, эти два слова и рядом не стояли с поимкой преступников, допросами и раскрытием преступлений.

— Пожалуйста, Эмма! — Эльза в отчаянии заломила руки, глядя на нее большими, как у кота из Шрэка, глазами.

Этот мультфильм они недавно посмотрели вместе с Генри и Эльзой на выходных. И Эльза явно пользовалась своей схожестью с милым и очаровательным котом.

Правда, если Эльза была котом, то Эмма выступала в роли грубого, отвратительного зеленого монстра, живущего в своем огромном болоте «Не могу, прости. И оставь меня в покое».

— Мне больше некого попросить, — Эльза утерла скатившуюся по щеке слезинку и Эмма поняла — «козыри пошли». Эмма напряглась, ожидая дальнейшей развязки, ведь Эльза прекрасно знала: она не выносит слез и старается сделать все, чтобы человек не чувствовал себя паршиво, вот и давила на этот рычажок, как могла. — Эмма, пожалуйста, это всего лишь на три недели!

— А как же моя работа? — Эмма использовала свой последний аргумент. Самый логичный. Точно. Вот о нем она должна была вспомнить раньше. Это было словно зароком ее неприкосновенности.

Однако и это не сработало. Эльза улыбнулась, посмотрев на пустые камеры, и адресовала многозначительный взгляд Эмме, наконец-то заметив у нее на столе книгу и коробку открытых шоколадных конфет.

— Я думаю, ты справишься, тем более, ты же сама говорила, что тебе нечем заняться. Эмма, пожалуйста!

Эмма приготовилась отпираться, но именно в этот момент громко хлопнула дверь. В комнату неспешно вошла Руби с огромным пакетом еды — недавнее поручение Эммы младшему помощнику шерифа — и, широко распахнув глаза, с любопытством посмотрела на них, выглянув из-за широкого фирменного пакета «У Бабушки».

— Я что-то пропустила? — поинтересовалась Руби, недоуменно похлопав ярко-накрашенными глазами с черной подводкой. Эмма мысленно сделала заметку, что нужно будет попросить Руби краситься не так вызывающе и не приходить в мини-юбке, если то, что было на ней, вообще можно было так назвать.

Руби, будто не заметив напряжение на лице Эммы, как ни в чем не бывало, вытащила бургер из пакета и протянула его ей со словами:

— А вот и твой любимый сырный бургер, шериф. Я справилась со своим первым заданием? — она кокетливо улыбнулась растерявшейся Эмме в замешательстве наблюдавшей за ней.

Небрежно поправив красно-черную клетчатую рубашку и подтолкнув пакет к Эльзе, Руби жестом дала понять их гостье, что она тоже может выбрать все, что только пожелает. Руби Лукас всегда была щедра. В прямом смысле слова.

В возникшей напряженной тишине Руби поставила еще один стул к столу и присела на него с наслаждением откинувшись на жесткую спинку. Прикрыла глаза, наблюдая за Эммой и Эльзой, ожидая, что ее попросят выйти. Но этого не произошло, и Руби тут же водрузила локти на стол и загадочно улыбнулась, переводя взгляд с подозрительно притихшей Эммы на расстроенную Эльзу.

— О чем секретничаете? — прямой и беспардонный вопрос — в духе этой яркой девушки с темно-каштановыми волосами. Зеленые глаза Руби искрились от предвкушения захватывающей истории — в городе давно не происходило ничего интересного.

И Руби временами начинала скучать по работе в кафе у бабушки. Ей казалось, что там было веселее, чем здесь. Раньше хоть было с кем заигрывать и кому дерзить, а еще доставать бабушку, выдувая из жвачки огромные пузыри. Теперь же все изменилось. И жизнь стала скучнее.

Когда Эмма предложила Руби стать помощником шерифа, она сразу согласилась, надеясь, что бабушка наконец-то перестанет ее пилить. Да и возможность погоняться за преступниками казалась Руби заманчивой.

Однако вместо этого они с Эммой то разбирали старые дела, то перебирали бумаги. И ничего интересного, кроме редких драк, не происходило. Эмма в такие моменты ободряюще улыбалась Руби и говорила, что все еще впереди. И, может, даже к лучшему, что ничего не происходит.

Руби даже думала, что так все и останется. В последнее время она все чаще выпрашивала у Эммы всевозможные дурацкие задания, лишь бы делать хоть что-то. В целом, больше ничего не менялось.

Но сейчас явно было что-то нетипичное: у них был посетитель. И, судя по расстроенному лицу Эльзы, у нее произошло что-то плохое. А, может, и не очень. Но, глядя на смущенное лицо Эммы, Руби сделала выводы, что случилось нечто неординарное. Что-то, остававшееся пока за гранью ее понимания.

— Да так, — Эмма тут же попыталась уйти от темы, понимая, что вмешательство Руби может все испортить. Только она хотела спровадить Руби на улицу с каким-нибудь дурацким поручением, как Эльза, словно поняв ее намерение, быстро пересказала Руби все, о чем они говорили.

Как и предполагала Эмма, Руби встала на сторону Эльзы, поддержав ее идею еще с большим воодушевлением.

— Все равно нам с тобой тут нечем заняться, — Руби широко улыбнулась. Этот убийственный аргумент был правдивым. — Ты скоро растолстеешь, если продолжишь сидеть целыми днями на стуле и тоннами поглощать бургеры и конфеты, — а Руби умела убивать словами. Надо же, как быстро срубила фишку.

Эмма проследила за взглядом Руби и втянула небольшой живот, пообещав себе удвоить количество утренних упражнений. Разговор явно совершил поворот не туда, не в ту сторону.

Эмма пожалела, что не сошла на предыдущей станции, потому что сейчас поезд «поможем Эльзе» поменял маршрут, взяв на вооружение нового машиниста — Руби Лукас. Заметив ее замешательство, Эльза и Руби переглянулись и начали «войну» для завоевания неприступной крепости — сердца Эммы Свон.

Уговаривать им пришлось долго, пока все слова не исчерпали себя. Тогда они переглянулись: упрямая Эмма не собиралась так просто сдавать свои позиции. И обе замолчали, заметив, как напряглась Эмма, которую затишье напугало больше, чем сотни фраз.

— В конце концов, — непривычно тихим голосом добавила Руби, ободряюще коснувшись сложенных на коленях рук Эльзы, — она заслужила это счастье. И ты должна ей помочь, Эмма! — в грудь Эммы словно вонзились тысяча копий.

Если именно это приступы самобичевания, помноженные на вину, то Эмма предпочла бы всегда соглашаться на просьбы, лишь бы не чувствовать это снова.

Эмма, не найдя, что ответить, предпочла промолчать, чтобы ненароком, придумывая отмазки, не подкинуть двум гарпиям, объединившимся против нее, темы для обсуждения.

А Эльза, заручившись поддержкой Руби, принялась уговаривать Эмму с удвоенной силой. Не сломаться и не сказать: «Ладно, я сделаю это для тебя» становилось все труднее. Объединившись, они не оставили Эмме никаких шансов к сопротивлению и попыток к бегству.

— Давай так, — Руби наклонилась к Эмме, как хищник к загнанной в угол жертве, в глубине ее зеленых глаз плескалась странная жажда азарта и новых впечатлений. Это не укрылось от Эммы, — я побуду шерифом, а ты подменишь Эльзу. И, если что случится, ты будешь первой… — Руби Лукас на секунду задумалась и подытожила: — … второй, кто узнает об этом! — она лукаво улыбнулась, в ее глазах отплясывали джигу чертики.

Эмма хотела уже сопротивляться, но не смогла. «Черт! Черт! Черт!» — мысленно ругалась Эмма, прекрасно понимая, что отпираться дальше смысла уже нет. Эльза, воодушевленная поддержкой Руби, переводила взгляд с напряженного лица Эммы, зажатой в угол собственными попытками вывернуться, на спокойное с уверенной улыбкой лицо Руби.

— Это слишком ответственная работа, — Эмма сделала последнюю попытку отмазаться. Она словно хотела намекнуть Руби: «Я не могу доверить это непрофессионалу, у тебя мало опыта».

Однако Эмма не могла не признать, что уплетать конфеты и бургеры за обе щеки, запивая их колой, сможет и Руби.

Однако не успела она подумать о чем-то еще, как Руби жестко ее одернула:

— Я справлюсь, Эмма.

Эмма моментально поддалась вперед, практически столкнувшись с Руби носами. Со стороны это выглядело так, будто Эмма допрашивает ее, но она просто хотела убедиться, что Руби специально успокаивает ее и лжет.

Они встретились взглядами: Руби с честью выдержала это не совсем легкое испытание. И ни разу не отвела глаз, лишь задорно улыбнулась, не сомневаясь, что успешно пройдет и эту проверку.

Так и вышло. Эмме не за что было зацепиться. К несчастью для нее, уверенности Руби можно было только позавидовать. И Эмме пришлось капитулировать. Окончательно.

Крепость из аргументов и отмазок была захвачена совместными усилиями Эльзы и Руби. В большей степени, конечно, благодаря невозмутимости и вере в себя Руби.

Именно из-за этих качеств Эмма выбрала именно ее: Руби могла успокоить и вселить надежду, что все будет хорошо. И она, черт возьми, знала, что делать.

— Хорошо, сдаюсь! Вы выиграли! — признала свое поражение Эмма. Эльза с Руби тут же восторженно захлопали в ладоши, как маленькие дети, радуясь одержанной победе.

Эмма махнула в их сторону руками и откусила огромный кусок бургера, надеясь, что сытный обед хоть как-то компенсирует ей последующие мучения. А если нет, она знает, кто будет страдать от скуки в кабинете шерифа вместо рождественских выходных.

Примечания:

* Имеется в виду популярная игра в мафию.

---

— Кажется, кто-то говорил мне, что все будет просто. Но, знаешь, просыпаться в шесть утра — уже трудно, — не удержалась от язвительного замечания Эмма, скрестив руки на груди. Эльза виновато улыбнулась и достала электронный пропуск.

На часах было ровно семь утра, хотя рабочий день начинался в девять, они прибыли в офис Голда на два часа раньше.

Эльза надеялась: она успеет за это время объяснить, что нужно делать, и потом Эмма обязательно справится с любой трудностью.

А Эмма искренне верила, что сможет крупно облажаться. Да так, чтобы мистер Голд выгнал ее в первый же рабочий день и попросил никогда больше не приходить.

Но пока этого не произошло. И сейчас они с Эльзой стояли в кабинете, который сейчас должен был стать ее временным местом работы.

Кабинет был небольшим, но уютным. Наверное, поэтому Эльза так любила свою работу. Осматриваясь, Эмма лишь покачала головой. Недурно. Просто и со вкусом: красивый современный стол с белым компьютером и маленькой лампой, отдаленно смахивающей на снежинку и темно-синее кресло на колесах — рабочее место Эльзы.

Эмма наклонилась, чтобы рассмотреть пол. Заглянув под стол, она обнаружила небольшое мусорное ведро с нарисованным забавным снеговиком. Поджав губы, Эмма принялась осматриваться дальше. Чем больше она смотрела, тем занимательнее казался ей кабинет.

Было здесь и что-то, похожее на маленький гербарий: около десяти цветов в горшках и на стене, прямо в углу, рядом с темно-синим диваном. И хотя Эмма и не любила растения, и обычно ей казалось, что они только мешают на работе, здесь все смотрелось уместно.

«Интересно, откуда столько денег у Голда?», — почему-то подумала Эмма и осознала, что Генри был прав: она слишком вовлечена в свою работу и не умеет отвлекаться. Даже сейчас какие ассоциации у нее возникли.

Эмма невольно поморщилась и принялась рассматривать цветы, пообещав себе читать не только детективы, а книги по ботанике, например. Хотя парочку цветов она все же знала — герань и фикус. И все, ее познания на этом заканчивались.

Рядом с цветами на небольшой подставке стояла синяя лейка. Эмма невольно отметила, что земля в цветах была мокрой. Значит, их недавно поливали. Выходит, не так уж и плохо у Голда идут дела.

Черт. Она ведь не должна. Прекратив об этом думать, Эмма продолжила изучать кабинет: над диваном был размещен белоснежный стеллаж с парой кактусов и несколькими книжками, на полках, помимо прочей психологической бурды, лежали красивые разноцветные камни: те самые, которые Эльза привезла с собой из последней командировки.

Но даже не это интересовало Эмму. Она получше присмотрелась, слегка сощурив глаза, чтобы разглядеть названия книг. Может, здесь удастся откопать какое-нибудь чтиво для нее? Все-таки Генри был прав: ей определенно по душе придется эта работа. Особенно, если звонков не будет. Тогда она сможет спокойно читать и залипать в интернете.

Пока Генри был единственным человеком, с которым Эмма поделилась произошедшим. К ее несчастью, сын отнесся к этому по-философски. Что, впрочем, было вполне в его духе. Он посмотрел на нее так серьезно, словно это он был взрослым двадцативосьмилетним мужчиной, а она — маленькой десятилетней девочкой, и сказал:

— Ма, все, что делается, то к лучшему, — а когда Эмма хотела возразить, он скорчил смешную рожицу и добавил, пожимая плечами: — Может, это полезный для тебя опыт.

И Эмме просто нечем было крыть. Она даже не смогла подобрать нужные слова. Впрочем, в чем-то ее парень и был прав. Отказываться уже поздно. И Эльза очень на нее надеется — раз согласилась, нужно держать слово.

И сейчас Эмма добралась до объекта своего вожделения — окон. А окна в здании были просто огромными. Это она заметила сразу. Еще в тот момент, когда они подъезжали на ее желтом «жуке». И уже тогда Эмма подумала, что было бы круто посмотреть на город из этого окна.

До этого Эмма никогда не была на работе Эльзы — не приходилось. И вот она встала у окна, любуясь потрясающим видом — они были на четвертом этаже, но Эмме казалось, что намного выше.

Она будто бы очутилась в Нью-Йорке. Снова. Город лежал, как на ладони. Невольно вспомнился бешеный ритм, толпы снующих по улицам угрюмых и не очень людей, шум, гам, ругань и звонкий, задорный смех.

Они с Генри и Нилом обычно любили бродить по улицам и смотреть на людей. Нил учил его видеть в каждом случайном прохожем личность. И Эмма это одобряла. Конечно, это было не то, чему бы она сама хотела научить Генри, однако Нил в каком-то смысле мог дать Генри больше, чем она.

Пока Эмма бродила по кабинету, засунув руки в карманы штанов, и осматривалась, временами бубня что-то себе под нос, Эльза терпеливо ждала.

Когда она застыла у окна, Эльза решила не мешать ей. Но Эмма смотрела в окно уже минут пятнадцать, задумавшись о чем-то своем. И, взглянув на часы еще раз, попутно осознав, что времени осталось не так уж много, Эльза тихо окликнула ее.

Эмма широко распахнула зеленые глаза, вздрогнув от неожиданности, — огромный путь она проделала в своих воспоминаниях к тому времени, которое уже не вернуть. И сейчас ей было трудно сконцентрироваться на происходящем.

Однако, увидев, что Эльза выглядит слишком взволнованной и опасаясь ее реакции, Эмма растерянно кивнула.

— Нам нужно начинать, — извиняющимся тоном добавила Эльза, от которой не укрылось, что Эмма временно впала в какую-то странную прострацию. Кажется, об этом им нужно будет поговорить потом, когда она вернется. Сейчас же нужно было сосредоточиться на работе. И Эльза приступила к решительным действиям:

— Уже половина восьмого, — всем своим видом она дала понять, что время не ждет. И нужно незамедлительно приступать к делу.

— А, да, — Эмма тут же согласилась с ней, спрятав руки в карманы красной кожаной куртки. — С чего начнем? — Эмма стояла, переминаясь с ноги на ногу, что говорило о ее смятении.

Эльза внезапно вырвала ее из потока воспоминаний. Буквально через несколько секунд Эмма стала предельно собранной и сфокусировала взгляд на лице Эльзы, приготовившись слушать внимательно, не упуская ни слова.

— Вот такие вот дела, парень, — Эмма только что закончила рассказывать Генри о своей новой работе и принялась за огромный сырный бургер.

Генри слегка поддался вперед, чтобы их не услышали другие, и серьезно спросил:

— Как тебе красавица и чудовище, мам?

Эмма поперхнулась. Черт. Ведь хотела отложить эту тему, а не поднимать ее прямо сейчас. Но в глазах Генри плескался неподдельный интерес, поэтому Эмма решила ему ответить, очень осторожно подбирая слова, чтобы ненароком не обидеть его.

— Мистер Голд очень похож, — шепнула она, подмигнув воодушевленному Генри. И тут же строго спросила, подумав, что знать все ей бы не помешало: — Что это за истории со сказками, приятель?

— Белль рассказала? — Генри лукаво улыбнулся, подмигнув матери точь-в-точь, как и она ему. Эмма кивнула, пережевывая огромный кусок бургера.

— Хорошо, но я и сам хотел тебе об этом рассказать, — Генри почесал нос — он делал так всегда, когда чувствовал себя неловко. Жест, перенятый от Нила.

Эмма сделала вид, что занята своим обедом, чтобы не смущать его еще больше, однако Генри, казалось, не собирался отмалчиваться или неловко переводить тему. Он шел напролом, как и она, не любившая ходить кругами.

— А еще я нашел Мэри Маргарет и Дэвида, — продолжил Генри и, заметив изумленный взгляд Эммы, прекратившей жевать и сейчас напоминавшей хомяка, запрятавшего за щеки огромный кусок, принялся терпеливо объяснять.

Он разжевывал ей все, как маленькой девочке, ничего не смыслившей в жизни. Эмма в очередной раз ощутила себя ребенком.

— Мэри Маргарет — Белоснежка, а Дэвид — принц, — с ажиотажем сообщил Генри.

— Прекрасный, — вставила Эмма, вытирая жирные пальцы салфеткой. Все-таки Руби в чем-то была права. Если она продолжит питаться одним фаст-фудом, любой преступник сможет удрать от нее через дверной проем, в котором она и ее килограммы благополучно застрянут и простоят до приезда эвакуатора в лице подшучивающей над ней Руби, встревоженной Мэри Маргарет и вечно неунывающего Дэвида, которого прихватят за компанию.

— О, так ты читала, — Генри воспрянул духом, и Эмма поспешила остудить его пыл, сообразив, что сболтнула лишнего. Возможно, не стоило этого говорить.

— Нет, парень, просто предположила. Еще кого-нибудь нашел? — как бы между прочим спросила Эмма, подумав, что было бы неплохо посоветоваться с Мэри Маргарет и спросить, что она думает о его странном увлечении сказками.

Но Генри, похоже, не заметил, что она выглядит чересчур озабоченной: Эмма нахмурилась, слушая его. Между ее бровей залегла глубокая морщина.

Эмма не могла понять, как ей нужно относиться к этому его увлечению: насторожиться или, как обычно, поддержать затею. А беспечный Генри продолжил болтать.

— А других я пока ищу. А вот Руби, помнишь, да? — он спрашивал на всякий случай. Еще бы Эмма не помнила это жующее в трубку бедствие! Да она работала с ней каждый день, пока не ввязалась в эту сомнительную акцию «помоги подруге».

Эмма прекрасно знала, что Генри Руби очень нравилась. Вернее, он любил ее. Потому что Руби была классной и всегда знала, чем его развлечь. Они часто рубились вместе в приставку, когда Руби приходила к ним в гости. Поэтому Эмма лишь промычала в знак согласия, принимаясь за большую колу.

— Она Красная Шапочка!

Эмма поперхнулась во второй раз. И поспешила уточнить:

— Та, которую волк съел?

Генри улыбнулся как чеширский кот:

— Нет, мам, это та, которая сама была волком.

Эмма лишь приподняла брови, выразив свое изумление таким странным способом. «Дельная мысль», — подумала она про себя. Иногда улыбка Руби и правда напоминала ей хищный оскал. Интересно, а если она будет называть Руби «волчица» как можно чаще, может, помощница придушит ее на месте и тогда не придется работать вместо Эльзы?

Они проболтали еще минут двадцать. Генри делился с ней чудесными соображениями, а она делала попытки расспросить его об учебе. Затем Эмма отдала деньги подошедшей к ним миссис Лукас. Вдова Лукас, прищурившись, будто бы невзначай прищурилась и поинтересовалась, как дела у них в участке, вскользь выпытывая, как же там Руби.

Эмма намек поняла. И в подробностях расписала ей, какой замечательный Руби сотрудник. Проболтав еще с миссис Лукас еще несколько минут, Эмма и Генри, не забыв заодно прихватить перекус для Руби, вместе вышли на улицу.

По дороге до дома Мэри Маргарет Генри, как и всегда, рассказывал Эмме о том, насколько поразительно окружающие их люди похожи на героев из сказки, которую он читает.

Как и водилось, итогом их поездки стало очередное обещание Эммы прочесть то, что так нравится Генри. Если не целиком, то хотя бы те части, которые он для нее отметит.

После этого Эмма заскочила к Руби, застав ту за сном на рабочем месте. Поборов желание назвать Руби «волчица» и умереть в первый рабочий день, Эмма водрузила огромный пакет с едой на стол и осмотрела участок, проверяя, все ли в порядке.

Все-таки свою работу она успела полюбить, вот и беспокоилась за сохранность вещей. Однако, вопреки ее ожиданиям, все оказалось отлично, исключением была лишь спящая Руби, которая, видимо, всю ночь шлялась по клубам.

— Просыпайся, соня, — Эмма разбудила Руби, потрепав ее по голове. И тут же предложила: — Если тебе скучно, можешь заменить меня. А я с удовольствием посплю вместо тебя.

Эмма натянуто улыбнулась, вложив в улыбку ту фразу, которую так и не смогла сказать вслух: «Если ты так и будешь спать на рабочем месте, я тебя просто убью или ты будешь вместо меня отвечать на эти долбаные звонки».

Руби, которую подобное не устроило, категорически отказалась. И продолжила заедать скуку бургером, который привезла ей Эмма.

Эмма снова отправилась на свое новое рабочее место. И весь оставшийся день маялась от скуки, продолжая метко попадать скомканными листами бумаги в корзину, которая после обеда оказалась абсолютно пустой.

Наверное, местный уборщик оценил потенциал Эммы в полной мере и решил заранее обеспечить ее занятием.

Потом Эмма уткнулась в телефон, успев ответить Генри, закидавшему ее сообщениями. Немного позже поболтала с Мэри Маргарет и предупредила, что остается на ночную смену, выслушав от той, что Голд — самое настоящее чудовище. Эмма криво усмехнулась: Мэри Маргарет даже не представляет, как права.

Закончив разговаривать с ней, Эмма написала Руби, надеясь, что хоть что-нибудь произошло. Сейчас она была бы рада даже пьяной драке, это было бы веселей, чем страдать здесь от скуки, однако, к ее огромному разочарованию, ничего так и не произошло.

Посидев еще немного, Эмма решила почитать что-нибудь из тех книг, которые стояли в кабинете Эльзы. «Ты, здесь, сейчас»*, «Влиять на других — искусство или безобразие»*, «Измени сознание — измени себя»* отпугнули ее и показались обычной промывкой мозгов.

Такое она не любила. А может, ей просто не нравились другие точки зрения, поэтому остальные книги она даже не стала смотреть, благополучно позабыв свое обещание читать не только детективы.

Конечно, ее работа предполагала знание основ психологии, ей ведь приходилось работать с преступниками. Однако Эмма всегда хорошо справлялась, она словно чувствовала людей. Четко знала, когда ей врут и кому можно доверять.

Это было что-то, смахивающее на предчувствие. Оно возникало бессознательно в самый нужный момент, как бы абсурдно это не звучало. И, что поразительнее всего, это странное предчувствие еще ни разу ее не подводило. Генри на полном серьезе называл эту ее способность «даром», чем смущал отрицавшую все сверхъестественное Эмму еще больше.

Страдая от скуки, Эмма где-то час смотрела в окно, любуясь на город, пока ее нехитрое развлечение не прервал стук в дверь. Сконфуженно улыбающаяся Белль протянула ей книгу сказок, которую забросили по дороге в кино Дэвид и Генри.

Эмма испытала легкую зависть, зная, что они сейчас будут смотреть фильм про тачки, а она так и останется страдать в этом кабинете. Подумав, что жизнь вообще штука несправедливая, Эмма от души поблагодарила Белль за хоть какое-то развлечение на вечер.

Взяв в руки огромный тяжелый том, она прочла название подкинутой ей книги и улыбнулась: Генри расстарался. Все страницы сказок, которые ей предстояло прочесть, он разметил цветными закладками, написав на каждом вкладыше, на что ей нужно обратить внимание.

В этот раз Эмма решила не откладывать обещание в долгий ящик и сразу же принялась за чтение, подумав, что книга «Однажды в сказке» — не самый плохой способ убить время.

Усевшись за стол, Эмма включила лампу и открыла страницу с нежно-розовой заметкой. История начиналась с Белоснежки и Прекрасного Принца, истории их любви и проклятья, наложенного Злой Королевой.

Эмма зачиталась, не заметив, как быстро пролетело время. Единственное, о чем она помнила и не могла забыть: ночное дежурство. В офисе должны были остаться десять человек вместе с ней. Им предстояло дежурить до восьми утра.

Лишь мысль о том, что придется проторчать на этой работе еще несколько недель, когда пошел только первый рабочий день, угнетала Эмму. И она лихорадочно пыталась придумать себе убедительную отмазку и свалить.

Не потому что ей не нравилась эта работа или коллектив, а потому что тут она чувствовала себя не в своей тарелке. Звонки заставляли ее нервничать, а потом подкатывало осознание, что в плане советов она иногда полный профан. Хоть и справляется.

Вот поэтому сейчас Эмма искренне радовалась, что приходится сидеть без дела, искренне надеясь, что звонков больше не будет. Совсем. В конце концов, город маленький. Может, никому больше не будет нужна помощь.

Наконец рабочий день подошел к концу: это Эмма поняла по гулу голосов, приоткрыв дверь, она с завистью понаблюдала какое-то время за людьми, которых дома ждал горячий ужин, теплый душ и мягкая кровать. А все, что оставалось ей, — жуткий кофе, крекеры и раздача советов. Последнее временами пугало Эмму похлеще кофе.

Самыми последними уходили Арчи и Белль. Тихо болтая о погоде, они заглянули к Эмме, чтобы пожелать ей удачи на первой ночной смене.

Белль выразила свое искреннее сожаление и пообещала поговорить с мужем о его диктаторских замашках. Сказала Белль, конечно, не так, но интерпретация нравилась Эмме намного больше.

Эмма, в свою очередь, заверила Белль, что все будет в порядке. И решила, что после всего этого она обязательно прижмет «Чудовище» к стенке.

Когда Арчи и Белль, попрощавшись с ней, ушли, Эмма тряхнула головой и отодвинула книгу в сторону. Пора бы уже перестать читать, а то скоро она будет не хуже Генри. Еще только не хватало сравнивать персонажей из книги с людьми.

Она зевнула и посмотрела на часы: было только шесть вечера. Тяжело вздохнув, Эмма сходила за кофе, прихватив по дороге сырные крекеры. Она устроила себе законный перерыв, затянувшийся на полчаса. В конце концов, их осталось мало, Голда и звонков нет, можно и расслабиться.

Время тянулось медленно. Иногда ей казалось, что она и вовсе попала в сказку «Аленький цветочек», а ее вымышленные злые сестры дожидаются, когда она утратит бдительность, и всякий раз переводят время на час назад. Однако даже склока с выдуманными сестрами теперь казалась ей занимательной идеей — хоть было бы не так одиноко.

Страдая от скуки, Эмма принялась кружиться в кресле, пока все перед глазами не поплыло. Она даже несколько раз выгружала из корзины для мусора скомканную бумагу и забрасывала обратно, но потом и это ей наскучило.

Эмма полила цветы, негромко включила музыку и попробовала тройку танцевальных движений, которые они разучили вместе с Генри на прошлых выходных. Так Эмма провела два часа, а затем снова вернулась за стол, прочитала еще пару страниц из книги Генри и устроила очередной перекус. Она коротала время, надеясь, что звонков до утра так и не будет.

Ближе к часу ночи Эмма облокотилась на стол и положила голову, внезапно ставшую тяжелой, на руки. Жутко хотелось спать.

Только ее глаза стали слипаться, а мысли, лихорадочно мелькающие в голове, пропадать, раздался резкий и требовательный писк.

Спохватившись, Эмма резко проснулась: начались звонки. Приглушенные голоса в соседних комнатах беседовали с людьми, нуждающимися в помощи.

Эмма с облегчением выдохнула: хорошо, что другие успели ответить раньше нее. Но на всякий случай надела свои наушники и уставилась на экран. Долго ждать не пришлось. И вот он — ее первый ночной звонок.

Прежде чем ответить, она взглянула на часы — два. Проворчав себе под нос и гадая, кому же не спится ночью, Эмма оглянулась в поисках ежедневника Эльзы, выручавшего ее несколько раз за этот день. Но его нигде не было видно. И на звонок, кроме нее, никто так и не ответил.

В голове тут же закрутились тяжелые мысли в духе: «Ох, кто же сегодня облажается сейчас. Не знаешь, кто это может быть?». Эмма мысленно прорычала самой себе: «Ты справишься, не унывай» и ответила.

— Здравствуйте! Меня зовут Эмма Свон. Что у вас стряслось? — это было так типично для нее, что она даже не обратила внимание на свои же слова, ведь следовало говорить иначе. В рекомендациях Эльза четко указала ей, как лучше отвечать.

Но помнила бы она еще эти чертовы записи. Вот чем надо было заниматься — наизусть их зубрить, а не устраивать брейк-данс в офисе. А еще вопрос прозвучал намного резче, чем ей хотелось.

Возможно, потому что Эмма жутко устала и хотела спать — даже сейчас ее глаза слипались так, будто она не спала несколько суток. Ругнувшись, Эмма торжественно дала себе обещание никогда больше не терять ежедневник и обязательно отоспаться, как только окажется дома.

— У вас все сотрудники такие вежливые? — тихо спросил приятный женский голос. Казалось, незнакомка была чем-то расстроена. Она говорила тихо, приглушенно. Эмме показалось, что ей очень плохо. А это означало, что сейчас будет то, что она не любила больше всего в своей жизни — нытье и слова поддержки.

Честное слово, ей проще было предложить новой знакомой пропустить по стаканчику и во всем разобраться. Выпивка, пьяный разговор — это то, что нужно. Утром, конечно, будет паршиво, но точно станет легче.

Однако нужно было отвечать. И прямо сейчас. Эмма невольно зажмурилась. Черт. И что сказать? Лихорадочно соображая, чтобы не сболтнуть лишнего, она ответила в своей манере.

— Только я. Но обещаю исправиться. Как вас зовут?

Незнакомка запнулась всего лишь на секунду, а потом быстро сориентировалась. Это показалось Эмме немного подозрительным, но она не стала акцентировать на этом внимание, могло ли это значить, что ей скажут не настоящее имя? Вполне. Имело ли это какое-то значение? Нет.

Нетерпеливо дожидаясь ответа, Эмма поерзала в своем кресле, пока тот же тихий голос не продолжил:

— Зовите меня Рони, Эмма.

Эмма машинально отметила, что женщина, представившаяся Рони, внимательна к деталям. Мало того, она запомнила ее имя.

Хороший трюк, если хочешь расположить к себе собеседника изначально. А может, она просто привыкла обращаться к людям по имени, вот и все. Настала ее очередь думать, что сказать.

Ни капли не теряясь, Эмма продолжила, чтобы поскорее разобраться со звонком:

— Так что случилось, Рони?

Хотела ли она это знать? Нет. Эмма мечтала о теплой и уютной постели с красивым синим мягким пледом Мэри Маргарет. И еще неплохо было бы выпить кружку какао с корицей. Но нет, она ввязалась в это все. Ради подруги…

Эмма поймала себя на мысли: если бы был шанс вернуться в прошлое, она бы все равно согласилась. Ради Эльзы она и не на такое была готова. Но, черт, она припомнит этой хитрой заднице об этом, когда та вернется.

— Мне… — Рони запнулась и заговорила еще тише, ее голос звучал как-то неестественно странно, будто бы она сдерживалась из последних сил, чтобы не зарыдать. Она помолчала, в трубке было слышно лишь ее тяжелое дыхание.

— Мне хотелось бы поговорить хоть с кем-нибудь, — внезапно Эмма ощутила сострадание.

Ей, видимо, действительно одиноко, раз она звонит в такое позднее время в службу поддержки. Наверное, у нее совершенно никого нет. Ни друзей, ни родных. Но спрашивать об этом было, как минимум, нетактично. По крайней мере, в самом начале беседы.

Однако кто сказал, что она — мастер такта, а? И где же этот чертов ежедневник?Но вместе с желанием сбросить вызов Эмма почему-то ощущала и острое желание помочь.

Хоть она и не видела Рони, но знала, что она не врет. Ей действительно плохо. Эмма ответила чуть мягче, чем всегда. Ей захотелось постараться помочь и поддержать. Да, она не мастер говорить красивые речи. И, если она это сделает, можно ей памятник, пожалуйста? Эмма вложила всю свою искренность в ответ. Пожалуй, всю.

— У вас есть я, — это прозвучало так просто и непринужденно, что Эмма и сама удивилась. Оказывается, она может и так.

— О чем хотите поговорить, Рони? — Эмма тоже продемонстрировала свою хорошую память. Но запомнить ей было не так-то сложно — это был ее первый ночной звонок.

Пока она пыталась предугадать, что же будет дальше и глазами рыскала по столу, надеясь найти эту чертову гадость с подсказками и заветными фразами, Рони молчала. Наверное, глубоко задумалась. Но лишь на несколько минут.

Эмма, воспользовавшись продолжительной паузой, сделала попытку отыскать ежедневник Эльзы, но перерыв все на столе, она чуть не упала с кресла и опять, повторяя утренний ритуал, едва не уронила кружку.

Чертыхнувшись про себя, Эмма в очередной раз поерзала в кресле, пытаясь поудобнее устроиться. И на всякий случай отодвинула кружку куда подальше, а затем и вовсе убрала в ящик стола. Рони молчала.

И Эмма уже было подумала: «Все, пронесло», как Рони продолжила, словно потеряв нить разговора.

— Мне одиноко, — тихо и невпопад проговорила Рони и тут же замолчала.

«Твою ж мать! И мне теперь это из нее вытаскивать!» — тихо ругнулась про себя Эмма. Что она должна сказать? Вот на допросах ей было куда проще: запугать, подбодрить, поддержать, блефовать.

А тут что? Шоу «Поговорим» с Эммой Свон в главной роли началось. Только нужно бы переименовать его. «Потупим» — самое то. Стиль жизни просто. И куда подевалась эта чертова книжка, когда она так нужна!

Пауза после слов Рони затянулась. Эмма молчала какое-то время, не зная, что сказать, пока не решила действовать по наитию. Жутко хотелось признаться, что она не психолог, а шериф. И лучше бы Рони ограбили, преследовали или запугивали. Тут бы Эмма развернулась. Это была ее стихия.

В голове Эммы маленькая обезьянка постукивала в тарелки, пока она не ухватилась за единственную доступную ей тему — одиночество.

— Простите, — извинилась Эмма. Чутье, свернувшись в шипящий клубочек, твердило, что нужно узнать больше подробностей. Разговорить.

— Как часто вам одиноко? — Эмма проявила неожиданную чуткость, потому что тема одиночества была ей близка. Она, можно сказать, в каком-то смысле была чемпионом по одиночеству.

— Постоянно… Я… — Рони запнулась, видимо, подбирая слова. Эмма не стала ее торопить, терпеливо дожидаясь ответа.

Спустя какое-то время Рони продолжила:

— Я чувствую себя одинокой все время.

Ее голос предательски надломился в середине фразы, но она быстро взяла себя в руки и, когда она закончила фразу, в ее голосе звучала сталь.

— В кругу друзей и семьи вам тоже одиноко? — возможно, это было нетактично. Да, черт, это было ужасно грубо, ведь она даже не удосужилась уточнить, а есть ли у Рони семья и друзья.

Однако Эмма твердо решила спрашивать все, что думает. Она привыкла действовать прямо. И, может, это было нагло так бесцеремонно лезть в чужую жизнь, но иначе она не могла поступить. И вопрос был по существу, ведь из Рони в буквальном смысле этого слова все приходилось «вытягивать».

Почему-то у Эммы сложилось впечатление, что даже нуждаясь в помощи, она будет от нее отказываться. На этот вывод ее натолкнули и банальные попытки Рони говорить обтекаемо, соскакивая с главной темы.

Эмма и сама так часто делала: отвечала, но не по существу. И, если подумать, лишь Мэри Маргарет, Дэвиду и Эльзе удавалось разговорить ее. Она могла поделиться с ними практически всем, что ее волновало.

— У меня нет друзей. И семьи, — сейчас голосом Рони можно было колоть лед. Она зло цедила, стиснув зубы. — И к чему этот дурацкий вопрос? Вас этому учат на ваших курсах? Или где вы там получили свое образование? — Рони словно плевалась ядом, желая выместить свою злобу. Вполне справедливую.

Заметив такую резкую перемену настроения, Эмма скептически выгнула левую бровь, радуясь, что Рони не может ее видеть. Да, она облажалась. И по-крупному. И Эльзе об этом лучше не говорить.

А что касается Рони, видимо, она считает, что лучшая защита — это нападение. А может, привыкла так общаться. Но не с той связалась. Конечно, в ежедневнике Эльзы было крупно написано синей блестящей ручкой «Эмма, дорогая, не хами, пожалуйста!», причем на каждой странице.

Однако Эмма, несмотря на свой собственный косяк, не могла не признать, что мнение Рони было таким же грубым, как и ее вопрос. Если подумать, проучись Эмма хоть немного на психологических курсах, может, ответила бы иначе.

Но откуда она, черт дери эту Рони, должна была узнать, есть ли у нее семья и друзья? Она что, телефонный экстрасенс и сканирует всех глазами-лазерами на расстоянии? Черта с два.

Хоть Эмма и понимала, что нужно остановиться, но усталость, помноженная на желание спать и чувство «я не в своей тарелке», заставили ее ответить грубо.

— О, простите, — не сдержалась Эмма. — Наверное, это я, страдая от одиночества, звоню в два часа в службу психологической помощи? — она говорила тихо. И резко. И била по больному. Была у нее такая дурацкая привычка — всегда правду говорить. — Если вам одиноко и плохо, кусаться не нужно. Вопросы я задаю по существу. И вы сами начали разговор об одиночестве. А то, что вытекло из него, уже не моя проблема.

— О, правда? И как же вы после этого психолог? — голос Рони звучал холодно. Она сделала такой нажим на последнем слове, от которого у Эммы в буквальном смысле слова по спине побежали мурашки. Ей стало немного жутко.

Не было ничего общего между этим голосом и тем, который Эмма услышала в самом начале. Словно она разговаривала с другим человеком. Действительно, какой она психолог. А никакой.

Хотя Рони не повышала голоса, однако все ее слова, сказанные дальше, прозвучали крайне убедительно: она пообещала уничтожить их контору и уволить всех сотрудников. В ее голосе появились какие-то зловещие нотки, а сам он стал ледяным, будто его обладательница была не человеком, а айсбергом.

Эмма четко понимала: нужно было что-то делать, выкручиваться, пока не стало хуже. Они ссорятся из-за какой-то фигни. И она бы не была Эммой Свон, если бы не смогла разрулить этот конфликт. Идиотский спор должен был кто-то закончить.

Больше всего Эмма боялась только за Эльзу. Еще неизвестно, чем обернется эта противоречивая ситуация для нее, тоже проявившей себя не с самой лучшей стороны. Рассуждая так, Эмма тяжело вздохнула и решила первой зарыть топор войны, проговорив:

— Простите, вопрос был действительно ужасным. И я должна была спросить иначе. Но, пожалуйста, мы можем закрыть эту тему?

Голос Эммы предательски дрогнул, когда она подумала о том, какими последствиями может обернуться ее хамство для подруги. Нет, она не собиралась рыдать. Просто нахлынувшее осознание последствий заставило ее переживать. Не хватало еще для полного счастья, чтобы Голд вышвырнул Эльзу из-за нее.

— Я работаю здесь первый день, поэтому не знаю, что говорить и как. И я потеряла ежедневник подруги с заметками, — призналась Эмма, сдавая позиции и открывая карты, однако, тем не менее, все еще сохраняя свое достоинство.

— Я не должна была хамить вам в ответ, — Но, Рони, понимаете… Если вам нужна помощь, вы должны мне довериться и открыться. Только тогда я смогу вам помочь, — Эмма потерла переносицу кончиками пальцев и часто заморгала, пытаясь прогнать сон, внезапно вспомнив, как сегодня Генри делал тоже самое — тер переносицу. Губы Эммы невольно растянулись в улыбке.

Рони, выслушав ее признание, почему-то замолчала. А Эмма гадала, что же она замыслила. Учитывая ее крутой нрав, наверняка уже успела подготовить коварный план мести.

Эмма попыталась сконцентрироваться на разговоре, но безуспешно. Жутко хотелось только одного — спать. И прямо сейчас. Что же делать? Она уже принесла свои извинения и даже предложила помощь.

А вот Рони, видимо, предпочитала отмалчиваться. Тогда Эмма, решив рискнуть и воспользоваться тактикой, которой научила ее на днях Мэри Маргарет, принялась решительно действовать, вспоминая, как поступила Бланшар.

Припомнив, как какой-то неотесанный и грубый мужчина, стоявший рядом с ними на улице, обернулся к ней и без причины разразился нецензурной бранью. Эмма уже даже не могла вспомнить причину его ругани, однако хорошо хорошо свою ярость и раздражение.

Ей тогда хотелось лишь хорошенько врезать нахалу или закрыть его на двое суток за решеткой, однако Мэри Маргарет ей этого не позволила и разрешила ситуацию безо всякого насилия.

По дороге домой, когда Эмма, не удержавшись, потребовала объяснений. Мэри Маргарет уверенно сказала, что криками и дракой проблему можно решить не всегда. Кто знает, какие были причины у этого человека, которые заставили его поступить подобным образом. Тогда она молча переварила эту информацию.

А сейчас решила убедиться в правдивость слов подруги и испробовать метод «Мэри Маргарет» в действии. Может быть, агрессия Рони связана вовсе не с ее вопросом? Может, тут дело в чем-то другом? Кто знает, почему она так отреагировала? Никто, кроме самой Рони.

— Рони, — мягко проговорила Эмма, удивляясь, что та так до сих пор ничего не сказала ей после ее тирады. — Я хочу помочь, — она вложила всю свою искренность, всю любовь, на которую только была способна, в эту незамысловатую фразу. — Попробовать помочь, — Эмма не хотела это признавать, но она любила помогать другим, делать что-то для них просто так, не требуя ничего взамен.

Рони долго молчала. Эмма уже подумала было, что сейчас она пошлет ее ко всем чертям и отключится. Однако перемена в настроении Рони, последовавшая за словами Эммы, была слишком резкой, будто это не она с минуту назад угрожала уничтожить их контору и стереть всех сотрудников в порошок.

— Простите, Эмма, — вдруг тихо сказала Рони. Ее голос медленно затухал, как свечка. Она говорила все тише и тише. — Не очень удачный день. И мне… — Рони словно подбирала слова. А может, не решалась продолжить. — Мне… очень трудно сближаться с людьми. И открываться им. Я… я давно этого не делала, — возникла неловкая пауза. Эмма, успевшая устыдиться своей раздражительности, тоже торопливо пробормотала.

— Извините меня тоже. Не нужно было так грубо реагировать. Я все испортила?

— Нет, почему же, — в голосе Рони появились веселые нотки. — Мне даже понравилось.

— Сыпать угрозами? — Эмма не сдержала ехидный комментарий.

— И это тоже, дорогая. Но больше всего мне понравилось, что я нашла достойного оппонента, — Эмма поняла, что Рони улыбается. Вот поняла. И все. Выходит, Рони очень понравилась ее выходка.

Вот бы рассказать об этом Эльзе! Вот она, наверное, удивится, когда узнает, что и хамство иногда приносит свои плоды. В виде похвалы, разумеется. Правда, о своих извинениях и совершенно искреннем рассказе о ситуации незнакомому человеку она решила умолчать.

— Значит, порядок? — Эмма уточнила так, на всякий случай. Ей нужно было быть уверенной, что все хорошо и Эльзе ничего не угрожает. Верила ли она в эти угрозы? Да. Они были нешуточными. И Эмма знала, что Рони не врет — она сотрет их в порошок. Если, конечно, она влиятельнее Голда.

Внезапно Эмма ощутила признательность к своему «дару», который помогал ей распознавать ложь. Кто знает, чем бы все обернулось, если бы не он. Возможно, все было бы намного хуже, чем сейчас.

Эмма почему-то припомнила любимую фирменную фразу Мэри Маргарет: «Лучше хрупкий мир, чем война». Теперь она была согласна с этим утверждением.

— Конечно, — ответ Рони не заставил себя ждать, а значит, можно было твердо сказать, что мир заключен. Пусть и хрупкий, но какой есть. На первое время хватит и этого, а дальше они уж точно разберутся.

— Если вам трудно сразу рассказывать о проблемах, давайте познакомимся поближе? — предложила Эмма, не особо горя желанием. Но, что поделать, она сама подписалась на это.

— О чем бы вам хотелось поговорить со мной, Рони? — Эмма всегда плавала в темах для беседы и искренне надеялась, что у Рони будет идея, однако она прогадала.

— Мы можем просто поболтать? — попросила Рони. — Может, так мне будет проще открыться, Эмма, — последнее слово прозвучало как-то… нежно?

Эмма нахмурилась, но напрягло ее вовсе не это. Поболтать. С этим у нее тоже были проблемы. В подборе тем для беседы она не плавала не только брассом, но и кролем.

— Эмма? — в голосе Рони таилась скрытая тревога. Она волновалась, хоть и старалась не подавать вида. — Все хорошо? — Рони явно была встревожена ее молчанием.

— Да, простите, — Эмма тяжело вздохнула, забыв прикрыть рукой микрофон. — Нет, нет, это не от скуки, — торопливо добавила она, опасаясь нового конфликта. Только же старый замяли. — У меня проблемы с подбором тем для разговора, — созналась наконец-то Эмма.

Рони это почему-то развеселило, и она громко расхохоталась.

— Выходит, не мне одной трудно открываться, — тихо подытожила Рони, однако по ее голосу Эмма слышала, что та снова улыбается. — Могу спросить о личном?

— Конечно, — нехотя согласилась Эмма, думая о том, а хочет ли она вообще откровенничать с незнакомкой. Наверное, нет. Но смысла лгать и отказываться от разговора с человеком, настроение которого меняется чаще, чем погода, было рискованно.

— Вам ведь тоже знакомо одиночество, правда? Вы так отреагировали… — Рони говорила тихо. Еще тише, чем раньше. В такие моменты она казалась Эмме маленькой и хрупкой. Сломленной. Ей хотелось помогать, заботиться, однако, когда она принималась кусаться, Эмма была готова ее прибить.

— Рони, — осторожно начала Эмма, опасаясь спровоцировать новую вспышку разрушаюшего гнева, — уверены, что хотите об этом говорить? — она все еще надеялась, что Рони откажется. Но реакция последовала незамедлительно.

— Мне казалось, я четко обозначила свою позицию, — холодно отозвалась Рони. Так что, мисс Свон, — Эмма резко дернула плечами, — может, это вы не хотите со мной говорить об этом? Или слабо? — она потешалась или издевалась. И это «мисс».

С горько усмехнулась. О, нет. Она уже давно не «мисс», но говорить об этом Рони у нее не было никакого желания. И Эмма, заметив, что Рони предпочитает доминировать в разговоре, твердо решила расставить все точки над i.

Пускай все катится к черту. Прогибаться она не станет. Ни за что. Эмма дала себе слово, что больше никогда и никому не позволит давить на нее. И плевать, что будет потом. Да, именно, плевать на последствия.

— Рони, — совершенно спокойно начала Эмма. Без ярости, раздражения. — Либо мы общаемся на равных, либо прощаемся. И мне плевать на все последствия, — Эмма была до жути убедительна.

Она знала, что, если вдруг что-то случится, Эльза поймет ее. Расстроится, но поймет. И будет с ней солидарна: такое отношение она и сама не стала бы терпеть. Множество раз Эльза рассказывала ей, сколько людей ежедневно звонит им, чтобы выплеснуть раздражение. Обычно подруга решительно прерывала разговор с ними, мешая издеваться над ней.

Поэтому решение, принятое Эммой, было осознанным. Конечно, Эльзе будет неприятно, но она сама виновата, раз попросила Эмму подменить ее. И все же Эмма знала: она, в свою очередь, сделает все, чтобы подруга устроилась потом как можно лучше, если Эльзу вдруг все-таки уволят.

Если потребуется, будет бегать вместе с ней по собеседованиям. А может, даже возьмет ее к себе. А что, работы обычно много. Это сейчас какое-то временное затишье.

Эмма нахмурилась. Отлично. С этим решено. Сначала она действительно испугалась, что подруге может грозить потеря работы. Однако, если хорошо подумать, стоит ли ей терпеть такое отношение лишь бы Эльзу не уволили? Эльза бы сказала, что она права и поддержала бы ее.

— Хочешь меня в собеседники, меняй стиль общения, — резко добавила Эмма, перейдя на «ты», словно они были всю жизнь знакомы. На другом конце воцарилась тишина. Но Эмма услышала стук каблуков по паркету. И то, как резко что-то отодвигалось мгновением ранее. Видимо, до этого Рони сидела и плевалась ядом. А сейчас решила встать и пройтись. Растрясти яд, так сказать.

Рони не замедлила с ответом. По ее голосу Эмма поняла, что она чертовски недовольна, однако ей удалось заинтриговать эту «Злую Королеву» — такое прозвище Эмма придумала специально для нее. Пусть и только что, но оно чертовски ей подходило.

Эмма решила, что будет называть ее именно так. Все-таки эта книжка Генри оказалась как нельзя кстати. И очень даже пригодилась. Интересно, какой бы оказалась в жизни сказочная Злая Королева? Такой же, как Рони, которая показалась Эмме чрезвычайно тяжелым человеком? Не в плане веса, нет. Хотя одно не может исключать другого. Говорят же, что тем меньше, тем злее. А может, в этом случае все наоборот?

Эмма ухмыльнулась: вот он, повод подлить масла в огонь и феерично завершить беседу насовсем. Однако она не стала ничего говорить, предоставив последнее слово Рони.

Теперь ей оставалось только ждать вердикта «Злой Королевы», который покажет: придется ли ей помогать или нет. Эмма уже приготовилась к угрозам и проклятиям в свой адрес, но этого не произошло.

— Хорошо, — внезапно согласилась с ней Рони.

И Эмма даже не представляла, как ей удалось заинтриговать ее — так интересен «Злой Королеве» не был никто из жителей Сторибрука.

— Я хочу общаться с вами, мисс Свон.

---

Примечания:

*все названия выдуманы автором

Примечания:

Кодовые имена, которые придумывает Эмма для каждого героя, будут отмечаться в кавычках. И нет, вы меня не переубедите! :)

---

— Хорошо, — внезапно согласилась с ней Рони.

И Эмма даже не представляла, как ей удалось заинтриговать ее — так интересен «Злой Королеве» не был никто из жителей Сторибрука.

— Я хочу общаться с вами, мисс Свон.

Эмма с трудом сдержалась, чтобы не выкрикнуть пару крепких словечек. Вот это поворот. Как поразительны бывают люди: ты разговариваешь с ним по-хорошему, а они тебя презирают, но стоит тебе показать зубы или вести себя, как полное дерьмо, так все тут же готовы прыгать вокруг тебя на задних лапках и плясать под твою дудку.

Взять, к примеру, Рони. Сначала она пыталась доминировать и даже издеваться над ней. Однако стоило Эмме продемонстрировать не самую лучшую черту своего характера — абсолютный пофигизм, как все тут же изменилось. А может, причина даже не в этом была?

Впрочем, разбираться Эмме жутко не хотелось. Ее мало беспокоили последствия. Обещание самой себе — это все, что у нее осталось. И подобного отношения терпеть она не хотела, раз уж Рони решила снизойти до разговора с ней.

Эмме невольно стало интересно, чем же ей удалось зацепить эту «Злую Королеву», раз она вдруг захотела с ней общаться? Уж не своим ли хамством? А может, Рони просто покорила ее уверенность в себе?

Эмма подумала, что на месте «Злой Королевы» она бы прорычала в трубку несколько матерных фраз и бросила бы трубку. И на этом бы все закончилось. Эмма едва слышно вздохнула, мысленно укорив себя в проявленной слабости.

Все-таки вспыльчивость тоже не самое ее лучшее качество. Однако думать об этом ей было некогда, нужно скорее возвращаться к разговору, пока «Злая Королева» не объявила ей войну.

«У нас проблемы, Хьюстон», — Эмма поджала губы. В голове назойливо крутилась фраза Рони: «Я хочу общаться с вами, мисс Свон». Общаться-то она хочет, но о чем они будут разговаривать? Рони же ведь четко дала понять, что из нее и лишней фразы не вытянешь.

Однако она была бы не Эммой Свон, если бы не перла напролом. Нил всегда смеялся над ней в такие моменты и говорил, что она похожа на упрямого барана, который бьется лбом в новые ворота при открытой калитке.

Обычно она отмахивалась от него, недовольно поджав губы, потому что привыкла добиваться своего любой ценой. И к черту все. Но сейчас, видимо, не тот случай. Нужно осторожно подбирать слова.

Мозг сразу же услужливо отключился, наглядно демонстрируя ей, что идея изначально обречена на провал. В голову, как назло, ничего дельного не приходило, какие бы усилия она не прикладывала.

— Знаешь, лучшее лекарство от одиночества — выпивка, — вдруг произнесла Эмма, поймав себя на мысли, что мечтает о стакане виски. Боже, она так давно не пила, что впору идти в клуб анонимных алкоголиков и делиться своими успехами.

Эмма мысленно сделала заметку: пора бы пригласить Мэри Маргарет и Руби в бар пропустить пару стаканов на выходных. Иначе кто знает, что ждет ее дальше — трезвость, здоровый образ жизни и правильное питание?

Нет уж, спасибо. Ничего хуже этого Эмма и представить не могла. Иногда нужно и расслабляться, а значит, пришло время выпить и посидеть в приятной компании.

— Алкоголь для тебя — выход из любой ситуации? — съязвила Рони. Эмма четко слышала стук каблуков. Выходит, она куда-то идет. Открылся замок, едва слышно скрипнула дверь, потом что-то громко звякнуло. «Похоже на звук ключей, которые небрежно оставили на столе», — почему-то подумала Эмма. И тут же не удержавшись, посоветовала:

— Все равно ты не дома, могла бы и в бар заехать.

— Что? — Рони опешила. — Откуда… — она запнулась и уставилась на телефон широко распахнутыми глазами, но Эмма, к сожалению, не могла об этом узнать.

Совладав с собой, Рони задала волнующий ее вопрос, стараясь, чтобы ее голос не дрогнул:

— Откуда ты узнала?

Нужно было узнать, на кого она нарвалась. Эмма с самого начала показалась ей крепким орешком, а теперь ее смелое заявление показалось ей, как минимум, подозрительным.

— Ну, скажем так… — Эмма тщательно подбирала слова, поймав себя на мысли, что ей, как минимум, удалось вывести «Злую Королеву» из равновесия. И, возможно, даже шокировать.

Это заставило ее невольно улыбнуться. Надо же. Теперь Рони не казалась ей непробиваемой каменной стеной. Уж Эмма-то знала, что любую крепость, даже самую прочную, можно запросто сломать.

— Я просто догадалась, — спокойно произнесла она.

— Очень любопытно, мисс Свон, — отчеканила Рони. Эмма попыталась понять: злится она на нее или нет, но Рони продолжила, удвоив свой напор.

— Я хочу, — это слово прозвучало так властно, что Эмма аж распахнула рот от изумления. Нет, ну надо же. Ей бы такой талант. И все бы у нее было.

— Хочу… — упрямо повторила Рони, — … знать, откуда вы узнали, — она снова резко увеличила дистанцию между ними, резко перейдя на жутко фамильярное «вы». Примерно так Эмма соскочила на «ты» несколько минут назад.

Эмма презрительно фыркнула. Надо же, какие мы правильные. Можно было, конечно, еще немного поиздеваться, «поизображать» загадочность и заставить Рони нервничать еще больше, однако Эмма решила не злить ее злобное высочество еще больше. Кто знает, чем все может обернуться.

Точно Эмма знала лишь одно: она не желала больше травмировать свою не совсем нежную психику и выходить на очередной конфликт.

— Открываю карты, мадам, — криво ухмыльнувшись, Эмма ехидно продолжила, поймав себя на мысли, что она все же издевается, и поспешила исправиться, услышав в ответ нетерпеливый порывистый вдох.

Хихикнув в кулак, Эмма стала рассказывать дальше.:

— Стук каблуков, — это раз. — Конечно, я допускала, что ты — сноб, который спит и моется в обуви.

Оскорбление Рони невозмутимо проигнорировала, пропустив мимо ушей. Наверное, это был весьма щедрый жест с королевского плеча.

— Но дома, как минимум, ходят в тапочках, — неспешно рассуждала Эмма. И тут же, подумав, что это было бы очень смешно, бросила Рони очередной вызов: — А спорим, они у тебя отвратительно розовые с каким-нибудь уродливым пушком?

— Что?! Откуда ты это знаешь?! — воскликнула Рони. Эмма услышала приглушенный хлопок. Видимо, Рони в сердцах ударила по столу. Ого, какая эмоциональная. И, кажется, кто-то немного параноик. Это показалось ей забавным. И она продолжила свою игру.

— Боже, какая гадость… — на лице Эммы появилась брезгливая гримаса. Если кто-нибудь еще раз скажет, что у нее отвратительный вкус, она обязательно расскажет ему о женщине с уродливыми тапками.

— Они что, действительно розовые? Это отвратительно. Надеюсь, ты не сама их купила?

— Да как ты смеешь! — прорычала Рони, загнанная ее наглостью в угол. — Откуда ты узнала про них? И что я не дома? Ты что, следишь за мной?! — Эмма представила, как Рони оглядывается по сторонам, чтобы увидеть, как за ней подглядывают. Усмехнувшись, Эмма подумала, что было бы неплохо развлечься еще немного.

— Конечно, — молниеносно съязвила она. — Я робот. И давно просканировала тебя глазами-лазерами, — Рони как-то испуганно вздохнула, но ничего не сказала.

— Да расслабься, — поспешила успокоить ее Эмма, которую реакция «Злой Королевы» только позабавила. — Смотри, какая последовательность: каблуки, ключи, потом паркет этот и стул, который ты отодвинула. Про каблуки я уже объясняла. Ключи… Ну, тут вполне логично, смекаешь? Если ты сидишь дома, зачем тебе ключи? Как вариант, чтобы выйти на улицу, если ты, конечно, живешь в квартире, — кашлянув, добавила она.

— Но, судя по угрозам, которые я выслушала совсем недавно, — Рони еще не в курсе, что теперь при каждом удобном случае она будет ей напоминать об этом, — можно сделать выводы, что ты не нуждаешься. Предполагаю, что у тебя свой дом, а его запирать каждый раз необязательно. Чтобы побыть на улице, достаточно просто выйти во двор. Все просто, — Эмма не стала объяснять остальные пункты. Достаточно и того, что она рассказала. Но даже эти ее слова произвели впечатление на Рони.

— Это удивительно, Эмма, — мягко проговорила Рони. — Ты знаешь, что у тебя талант?

Эмма широко открыла рот от изумления. Она что, только что похвалила ее? Да быть этого не может. Рони не казалась ей добрым и отзывчивым человеком.

Однако дальнейшие слова Рони лишь подтвердили ее догадку. И это действительно было сказано искренне. Эмма даже слегка покраснела, услышав первые слова. Вот оно — признание.

— Ты могла бы стать хорошим шерифом и заменить ту бездарность, которая скучает в своем кабинете, — ехидно добавила Рони, словно бросая вызов шерифу, которого ни разу не видела.

Уж в этом-то Эмма была уверена. Она запомнила бы эту «Злую Королеву», если не прибила бы ее на месте. Больше всего Эмму покоробила только ужасающая уверенность Рони, что шериф — никчемность.

Это было даже немного обидно, учитывая, что с момента появления Эммы в городе все старые дела были разобраны и закрыты, а в Сторибруке воцарились мир и спокойствие.

Эмма почувствовала себя оскорбленной. Рони что, назвала ее «бездарностью»? А события набирали оборот. От такой откровенной наглости и хамства Эмма опешила. Хотелось прокричать в трубку, что она и есть та самая «бездарность».

Именно она и вычислила буквально за несколько минут разговора: Рони не дома. Хотелось, черт подери, еще раз напомнить про стремные розовые тапки и сказать, что она очень даже способная «бездарность».

Эмма удрученно вздохнула. С огромным трудом ей удалось взять себя в руки и оставить сладкое признание на долгое и скучное «потом», перерастающее в «никогда». Да и кто сказал, что Рони нужно это знать?

— Спасибо, конечно, — отрезала она, заметив, что Рони больше ничего не говорит. Скорее всего, внимательно слушает. Даже не возражает. Наверное, еще не догадалась, что ей буквально одной фразой удалось вывести ее из себя, а Эмма, в свою очередь, не спешила докладывать об этом ее злобному величеству.

Абстрагировавшись, Эмма отвечала немного отстраненно:

— Но моя работа меня устраивает. Полностью.

Еще бы не устраивала, сидеть и скучать в кабинете — дело не из легких. Ответив, шериф внимательно прислушивалась к звукам, надеясь расслышать еще хоть что-то, но Рони вдруг почему-то замолчала. Эмма уже решила, что умудрилась опять чем-то ее разозлить и приготовилась слать все к черту.

— А что, вариант напиться и правда поможет? — вдруг невпопад спросила Рони, словно потеряв нить разговора. Эмме захотелось выскочить на улицу и завыть на луну. Да что она сделала не так?! Однако потом, чуть позже, до нее дошло, что сказанное не имеет никакого отношения к ней.

— Черт, — ругнулась Эмма и услышала легкий смешок. Она явно веселила Рони. Интересно, а то, что она еще и клоуном работает, как-то скажется на зарплате Эльзы? Можно было бы попросить свою честно заработанную долю.

— Не смейся, я не успеваю за ходом твоих мыслей, — совершенно искренне возмутилась она. Рони сдавленно прыснула. И вдруг громко расхохоталась.

— Прости, дорогая, — выдавила Рони сквозь смех, заметив, что Эмма не торопится больше отвечать и не говорит ничего. — Просто ты смешная.

— Надеюсь, что доплатят за клоунаду, — и как только Эмме удалось сохранить невозмутимое выражение лица, если очередная ее шутка показалась очень смешной даже ей.

Рони снова громко рассмеялась и шмыгнула носом. Она что, плачет? Может, показалось? Однако второй короткий всхлип лишь подтвердил ее подозрения. Эмма напряглась. Боже, только не это.

Она была готова ко всему: к нашествию зомби, первому свиданию Генри, концерту классической музыки, вязать с Мэри Маргарет носки и шарфы, но только не к чужим слезам. И что, блин, теперь ей делать? Оставалось лишь одно — действовать по ситуации.

— Я тебя обидела? — и если бы кто-то сейчас сказал ей, что спрашивать надо совсем не это, она бы его пристрелила, не задумываясь. А что еще тут можно подумать?

— Нет, нет, — поспешно заверила ее Рони. Эмме даже показалось, что она немного испугалась.

Однако Рони продолжила необычайно мягким и глубоким голосом:

— Нет, Эмма, нет, ты меня очень порадовала.

Она сделала небольшую паузу и продолжила после глубокого вдоха. Казалось, признание дается ей с трудом:

— Знаешь, впервые за несколько лет я искренне рассмеялась…

Эмма мысленно сделала заметку. Об этом ей придется подумать потом, если она, конечно, сможет помочь Рони. Возможно, в ее жизни было больше боли, чем она могла себе представить. И с этим ей предстоит разобраться до возвращения Эльзы. А это значит лишь одно: времени катастрофически мало.

— Не паникуй ты так, больше смеяться не придется, — Эмма пожала плечами, в глубине души радуясь, что не она причина слез Рони. Эмма и правда не хотела бы кого-то обидеть или оскорбить.

— Мне тут птичка нашептала, что за работу клоуна не доплачивают.

— Эмма… — только выговорила Рони и снова громко рассмеялась. — У тебя потрясающее чувство юмора, ты знаешь? — и это тоже было похвалой. Совершенно искренней, произнесенной низким, чувственным голосом. Рони умела делать комплименты. И голос новой знакомой определенно пришелся по душе Эмме.

— Обычно меня просят не шутить, но кое-кому мои шутки очень даже нравятся, — подумав о Генри, Эмма ощутила, как в ее груди разливается тепло. Он, наверное, уже спит.

И тут она поняла еще кое-что: они с Генри снова вернулись к тому времени, когда она, крадучись, поцелует его в макушку и ляжет спать. Единственным отличием от прежней жизни будет лишь завтрак, приготовленный для Генри Мэри Маргарет.

В том, что Мэри Маргарет пожалеет ее и не станет будить, дав возможность отоспаться, Эмма даже не сомневалась. Такая уж она. Вечная альтруистка с огромным сердцем и такими же амбициями.

Однако Эмма твердо была уверена: она ни за что не допустит, чтобы все снова стало как в Нью-Йорке. Теперь ни за что не допустит. Они с Генри нужны друг другу даже больше, чем она могла себе представить.

— Правда? Кому? — Рони спрашивала искренне, а не просто для поддержания беседы. Возможно, ей хотелось узнать об Эмме побольше. А может, просто было любопытно.

— Одному очень дорогому мне человеку. Его зовут Генри, — почему-то Эмма даже не подумала о том, что надо сказать Рони, что Генри — ее сын.

— Это так здорово, Эмма, — Рони, кажется, улыбалась. По крайней мере, Эмме показалось, что она услышала эту улыбку. Услышать, конечно, бред полнейший, но Эмма четко поняла: она улыбнулась. Эмма мысленно присудила себе награду «знаю, когда улыбается Рони» и запустила руки в волнистые волосы.

Интересно, сколько они уже проговорили? Впервые она вспомнила о времени. Четыре. Они что, проговорили два часа? Быть этого не может. Возможно, дело в том, что ночью время движется иначе.

А еще она где-то читала о том, что ночные разговоры самые искренние. И их разговор казался ей именно таким. Они говорили мало, но постепенно открывали друг другу душу. И, кажется, хитрая Рони узнала о ней даже больше, чем она. Наверное, Рони думала об этом же, поэтому тоже молчала.

— Хэй, — Эмма прервала тишину первой. Она любила быть первой. Любила добиваться того, что не могли другие. Поэтому Эмма и была лучшей в своей сфере.

— У тебя там все в порядке? — обычный вопрос, за которым скрывалось ее неподдельное беспокойство.

— Почему ты спрашиваешь? — Эмма заметила, что Рони уже давно перешла с ней на «ты», сократив дистанцию между ними.

— Молчишь, — объяснила Эмма. — Точишь клыки? — вопрос с подвохом. Вопрос, чтобы задеть и заставить ответить.

— Тогда уж когти, — беззлобно поправила ее Рони, рассмеявшись. — Нет, — все же ответила она. — Я просто думала, какая ты счастливая, Эмма, — Рони заговорила тише.

— Правда? — искренне удивилась Эмма. Надо же. Как во многом разнится счастье для людей. Однако, если хорошо подумать, она действительно была счастлива.

— У тебя есть тот, кто тебе дорог, — тихо объяснила Рони. — Это самое лучшее, что только может быть.

— Ты права, — согласилась Эмма. И поняла, что их разговор утекает в очень мрачное русло «столетний депрессняк Эммы Свон». О, нет, черт, только не это. Она не может этого допустить. Никакого упаднического настроения.

Она же обещала Генри. Жизнь нужно начинать заново. Даже если Нил… Запретив себе даже думать о Ниле, Эмма решила, что пришло время встряхнуться и согнать с себя остатки сна.

— Будешь сырные крекеры? — предложила она, встав. Эмма оперлась о стол ладонями, дожидаясь ответа Рони, который последовал незамедлительно.

— Ты что, собираешься есть эту гадость? — Рони была шокирована. И, возможно, Эмме показалось, но ее в голосе слышалось омерзение. Забавненько.

— Да, — невозмутимо ответила Эмма. Улыбнувшись, она обрадовалась, что «Злая Королева» не видит ее лица. Однако она уж точно хотела бы посмотреть на лицо Рони. Наверняка на нем сейчас красуется крайне брезгливое выражение, будто у нее под боком лежит гора отвратительного зловонного мусора. Или, что еще хуже, сама Эмма с упаковкой злосчастных сырных крекеров.

— Я мигом, подожди, — пообещала Эмма. Сняв наушники, она даже не дослушала ответ Рони. Вприпрыжку, как маленькая девочка, Эмма спустилась по лестнице.

Вернулась она минут через десять с крекерами и стаканом крепкого кофе. Надела наушники, и на нее градом посыпались претензии от обозленной «Злой Королевы».

— Я так понимаю, за кофе вы в Бразилию ходили, мисс Свон? — тут же съязвила Рони, стоило лишь Эмме выйти на связь.

Однако Эмма лишь улыбнулась: «Брешешь. Если бы тебя это разозлило по-настоящему, ты бы отключилась, а не ждала бы меня все это время». Это натолкнуло Эмму на размышления: за своей агрессией Рони скрывает истинные эмоции?

— Но ты же все-таки меня дождалась, — парировала она. Рони резко захлебнулась воздухом и замолчала. В голове Эммы звякнул непрошенный колокольчик. Выходит, она была права. И «Злая Королева» не такая уж и злая… Как бы тривиально не прозвучало, но это действительно было так.

— Вот же зараза, — совершенно беззлобно ругнулась Рони. И, фыркнув, продолжила: — Заняться мне больше нечем, как тебя ждать десять минут и тридцать две секунды!

Эмма прыснула и звонко рассмеялась. И тут же испуганно огляделась, представив, что подумают другие, услышав ее смех.

Не хватало, чтобы еще Голду донесли об этом. Уж кто-кто, а он точно положит конец ее веселью. Чудовище оно и есть чудовище, как ни крути, лучше оно все равно не станет.

— Эй, я на работе все-таки, — укоризненно шепнула она Рони, которая тут же хмыкнула. И даже это прозвучало, как вызов. Эмма ухмыльнулась. Справедливо, теперь ее очередь ерничать.

— Что, новый работодатель ввел табу на смех? — в голосе «Злой Королевы» появились ехидные нотки. Ага, уже. Издевается. Ну, ничего. Сейчас узнаешь наших. И не таких оспаривали.

— Как и всякое чудовище, он не любит радость и смех, — Эмма откусила крекер, звонко захрустев им прямо в микрофон, представляя искаженное гримасой лицо Рони. Хотелось запить крекер кофе, но Эмма решила выждать еще немного и похрустеть, как следует. Реакция «Злой Королевы» не заставила себя ждать.

— Где твои манеры, Свон? — возмутилась Рони. — Ты что, собираешься есть и разговаривать со мной?

— И пить, — добавила Эмма, чувствуя, что она выиграла еще одно сражение. И завершила победным — отхлебнула горячий кофе.

От стакана, завиваясь струйкой, поднимался вверх легкий дымок. Мерно тикали стрелки часов. Дружеская перепалка продолжалась.

— Ах, спасибо за уточнение, — похоже, «Злой Королеве» совершенно не понравилась ее выходка. Однако парировать ей было нечем, поэтому она поступила так, как взрослые делают с детьми: привела аналогию.

— Тогда я тоже возьму яблоко и буду его есть. И посмотрим, понравится тебе это или нет.

Эмма замерла и даже прекратила жевать. Это что, вызов? Или ей показалось? Эмма широко ухмыльнулась. А ты не простая. Но и я тоже.

— Давай, перекусишь. Сил наберешься, чтобы загрызть меня окончательно, — сохраняя прежнюю невозмутимость, легко согласилась она, небрежно пожимая плечами, словно Рони могла ее видеть.

— Это некорректно, — укоризненно произнесла «Злая Королева», словно ее долгом было следить за манерами всех людей на свете.

— Зато вкусно.

— Ты как ребенок, Свон.

— А ты как скучный взрослый.

— Замечательно, — огрызнулась «Злая Королева». — Я еще и скучная. А ты умеешь делать комплименты, Свон. Сомнительные комплименты.

Эмма ухмыльнулась. Конечно, она всегда хорошо говорила людям гадости. Однако Рони ошибалась: Эмма не считала ее скучной. Напротив, с ней Эмме было весело.

— Ты забыла «мисс», — с набитым ртом подсказала Эмма, отхлебнув уже теплый кофе. А совсем недавно он еще был горячим. Эмма посмотрела на часы: пять утра. И ей снова жутко захотелось спать. А ведь этот чертов кофе должен был помочь ей взбодриться.

Эмма щелкнула пальцем по стакану. Что-что, а кофе в этом месте был крайне мерзким. Брезгливо поморщившись, она подумала, что было бы здорово, если бы у нее был маховик времени, как в Гарри Поттере. Взял и откатил время назад. Или мотнул вперед, чтобы смена подошла к концу. А еще лучше — прокрутил вплоть до приезда Эльзы.

И Эмма совершила очередную оплошность — зевнула. Она сжалась: неизвестно, что грянет. И какая жестокая расправа ждет ее за содеянную ошибку. Конечно, она не останется в долгу, но все же лишний раз цапаться не хотелось.

— Устала? — вдруг совершенно неожиданно спросила Рони, в ее голосе появилась нежность. Это что, попытка о ней позаботиться? Эмма поперхнулась дерьмовым кофе. Боже, за что? Если и смерть, то только не такая. Прокашлявшись, она с трудом выдавила:

— Совсем немного.

— Вы часто работаете по ночам? — Рони настойчиво продолжала выспрашивать. В ее голосе было нечто мягкое и такое нежное, похожее на заботу. Примерно так о ней пеклась Мэри Маргарет. И это, подкупив, заставило Эмму отвечать совершенно искренне.

— Я знаю, что многие работают по сменам: часть ночью, часть днем, — объяснила она, с сожалением глядя на опустевшую пачку крекеров. Вот черт, закончились.

— А ты работаешь ночью?

Да что за настойчивость, черт возьми? И вообще, с чего это ее злобное высочество вдруг так резко сменила тему?

— Ну, я пока не знаю, как буду работать, — честно ответила Эмма. Да она и правда не знала. «Чудовище» могло выкинуть все, что угодно. И Эмма не представляла, чего ждать от завтрашнего дня.

— Почему? — голос Рони предательски дрогнул. Похоже, перспектива попрощаться с Эммой ее совершенно не радовала. Однако она больше не спросила ничего. И замолчала. Эмма нахмурилась. Замечательно. Придется все-таки рассказывать.

— Сегодня меня оставили на дополнительную смену, — неохотно объяснила Эмма. Хотя ей ужасно не хотелось в этом сознаваться. Но почему-то ей казалось, что Рони лучше не врать. А то как проедется по ней танком своей заботы. И мало потом точно не покажется.

— То есть? — теперь Рони заговорила резко и отрывисто. Ух ты, ее не устроил этот расклад. А Эмма уж было хотела получить дополнительную порцию издевательств.

— Ты хочешь сказать, — «Злая Королева» буквально цедила каждое слово, — что ты работала днем? И еще и ночью? — последние слова она практически прошипела.

— Ну… — Эмма не хотела сознаваться. Да и чего такого, в конце концов? Подумаешь. Та еще липовая трагедия. С кем не бывает.

— Не увиливайте, мисс Свон! — приказала Рони. В ее голосе появились металлические нотки. — Я права? — не получив ответа, Рони включила режим «Злая Королева».

Ух ты, автоматический датчик. Поражал и разгон от «белой и пушистой Рони» до «Ваше злобное Высочество».

— Ответь мне, Свон! — это прозвучало, как чертов приказ, и Эмма обозлилась. Никто не имеет права ей приказывать и указывать, что и как она должна делать. Однако, подумав, что не стоит злить и без того разъяренную гарпию Рони, она ответила необычайно спокойно.

— Да, — это прозвучало безразлично. Рони резко выдохнула. Похоже, ей не понравился тон Эммы, но она не стала ничего комментировать и лишь продолжила свой допрос.

— Тебя заставили? — это больше походило на разговор со следователем, чем на оказание психологической помощи. И сейчас главным вопросом, пожалуй, был: «А кому ее оказывают вообще?»

Эмма вышла навстречу восходящему солнцу. Ей хотелось только материться, кричать и топать ногами. Новый день не предвещал ничего хорошего: вестей от Руби так и не было, даже Лерой «порадовал» ее отсутствием драк.

Еще и бессонная ночь принесла Эмме свои последствия, плавно перетекшие в головную боль. Ее голова была готова расколоться на две ровные половинки.

Эмме казалось, что там, внутри ее черепной коробки, поселилась мартышка, настукивающая по барабанам обеими лапами.

Грядущий день обещал быть солнечным и ярким. Впервые за эту противную дождливую осень. Ветер, конечно, все еще был прохладным, но, впрочем, погоду не портил.

Эмма поплотнее запахнула свою легкую кожаную куртку, будто та могла ее согреть, и остановилась понаблюдать за восходом солнца. Ей точно стоило притормозить и осознать, что время идет, а не стоит на месте. Кроме того, Эмме нужно было взвесить все и хорошенько пораскинуть мозгами.

Стоя на улице, Эмма и впрямь думала о ночном разговоре и его возникших последствиях. Она ведь собиралась помочь Рони. А это значило лишь одно — надо было действовать. Но первым делом нужно отоспаться. А потом уже смело выходить на ночную смену и решать все проблемы.

Эмма была бесконечно благодарна Белль, которая оказалась крайне недовольна самодурством своего мужа и его решением. Этим утром миссис Голд (она же «Красавица», Эмма не знала, почему она вдруг стала придумывать всем кодовые имена, наверное, во всем было виновато дурное влияние книги Генри, иной причины она не видела) бесшумно зашла в ее кабинет и растормошила задремавшую от усталости Эмму.

— Эмма, дорогая, — мягко заговорила Белль. — Иди домой. Отоспись. Отдохни денек.

— Нет, — уперлась не проснувшаяся окончательно, но не потерявшая свой боевой настрой Эмма. — Я приду на ночную смену.

Белль попыталась еще что-то возразить, выглядя при этом не очень убедительной, однако Эмма даже не дослушала ее. Наскоро собравшись, она как можно быстрее покинула место своего заточения, где провела практически сутки.

Оставаться там ни минутой дольше ей больше не хотелось. Да и многое нужно было обдумать, переварить. Но было кое-что, в чем она ни капли не сомневалась: и сейчас, и тогда Эмма твердо могла сказать лишь одно: Рони позвонит сегодня ночью. Почему она была так в этом уверена — вопрос. Эмма знала, вот просто знала, что именно так и будет.

Поморщившись от головной боли и неотвратимости происходящего, Эмма переползла через дорогу, кивнув проходящему мимо Арчи, который в знак приветствия снял свою шляпу и жизнерадостно улыбнулся.

Эмма поморщилась. Она не была готова сейчас радоваться жизни. Ей хотелось выпить какао с корицей и заснуть. И скорее. Какое ей дело до этих выспавшихся и жизнерадостных людей, если сама она жутко устала и хочет спать.

Когда с ней поздоровались еще несколько новых коллег, Эмме моментально захотелось смыться в свое депрессивное болото и сидеть там безвылазно, изредка недовольно поквакивая на проходящих мимо.

К ее счастью, больше никого из новых знакомых она не встретила. И небольшой путь от здания до парковки Эмма проделала в не очень жизнерадостном молчании, мысленно смакуя каждый момент блаженной тишины и прекрасного одиночества.

Однако стоило Эмме подойти к «жуку» и нежно погладить старого желтого друга по капоту, как подоспела новая неприятность. Огромная, жуткая и страшная, в кожаной куртке и рваных джинсах — Киллиан Джонс. И эта самая неприятность, пожалуй, была гораздо ужаснее всех предыдущих людей.

Каждый раз, когда они встречались, Киллиан пытался всячески с ней сблизиться. В ход шло все: странные подмигивания — порой ей казалось, что у него просто судороги, ведь не может глаз у человека дергаться несколько раз за секунду. Неуместные и пошлые шутки — она лишь улыбалась и кивала головой, лишь бы это быстрее закончилось, а однажды Джонс даже попытался ее поцеловать — вопиющая наглость. Вот тогда-то Эмме было где развернуться. Она чуть не сломала ему руку.

Эмма отшивала его множество раз. Но Киллиан Джонс все равно не оставлял попыток завоевать ее сердце: часто выл серенады под окнами, встречал ее с букетами цветов у полицейского участка до тех пор, пока она не пригрозила ему пистолетом и судебным запретом на приближение к ней.

Но даже это его не остановило. Этот льстец умудрился понравиться Мэри Маргарет и теперь каждую субботу приходил к ним в гости с огромным тортом. Киллиан подружился и с Генри, который в нем души не чаял.

Не поладил он только с Дэвидом, который с момента первой встречи презрительно называл его «Пират». Эмма была солидарна с ним и разделяла его убеждения: Киллиан был последним человеком на свете, которому она бы доверила свою жизнь и Генри.

Глядя на смешную походку Киллиана, Эмма подумала, что в нем действительно есть кое-что от храброго покорителя морей. Например, Киллиан Джонс был большим любителем выпить ром, приударить за юбками, но сейчас почему-то бегал за ее штанами. Он, что казалось Эмме слишком странным, умел фехтовать. И достаточно хорошо.

Помимо всего, в его речи часто проскакивали странные фразы в духе «сушим весла», «берем на абордаж», «бросаем якорь». Последним, пожалуй, решающим фактором пожизненного клейма «Пират» в ее глазах стала его любовь к пиратским прикидам. Каждый раз на вечеринках он появлялся в знаменитом костюме Капитана Крюка, веселя детей.

Пока Эмма, хлопая глазами, молча наблюдала за ним, Киллиан все же заметил ее. И тут же направился прямо к ней.

— Эй, Свон! — вот черт. Она до последнего надеялась, что они с ним разминутся. Сейчас же удирать было бы крайне глупо. И, как минимум, слишком трусливо. А трусихой Эмма никогда не была. Именно поэтому она остановилась у машины, решительно распахнув дверь, всем своим видом показывая, что она чертовски занята и у нее нет на него времени.

— Ты потрясающе выглядишь, Свон, — он облизнул пересохшие губы, заглядывая ей в глаза, как преданный пес. Она ненавидела этот его фирменный собачий взгляд. Вот серьезно, почему он считает, что этим можно ее пронять?

Присмотревшись повнимательней, Эмма заметила у него едва различимую черную подводку под глазами. Вот черт. Он что, еще и красится? С трудом сдержав смешок, Эмма поборола желание закатить глаза так глубоко, в надежде, что они не выкатятся: растрепанные волосы, синяки под глазами, как у панды, желание жить и общаться на нуле. А он заявляет ей, что она хорошо выглядит. Чертов льстец.

Но, с другой стороны, ей даже было интересно, что он придумал на этот раз. Чем решил ее еще добить?

— Что тебе нужно? — резко поинтересовалась она. Эмма оперлась рукой о дверь машины, постукивая ногой по земле, демонстрируя ему, что она торопится и у нее нет желания с ним разговаривать. Киллиан усмехнулся, наблюдая за ней, двусмысленно повел бровями, словно оценивая ее настрой.

— Только ты, любовь моя, — его брови, кажется, станцевали джигу. Черт, прекрати так шевелить бровями, Джонс, иначе они от тебя сбегут.

Киллиан, воспользовавшись секундным замешательством Эммы, приблизился к ней. Расстояние между ними сократилось до шага, они стояли практически вплотную. Киллиан привычно улыбался, она же напряглась — слишком близко.

Скосившись на дверь «жука», она подумала, что в крайнем случае можно будет заехать Джонсу дверью и уехать, вдруг что-то пойдет не так. На всякий случай Эмма решила остановить Киллиана, не зная, что он придумал на этот раз.

— Без глупостей, ковбой, — предупредила Эмма его, сверкнув глазами. Опа, они все-таки как лазеры. В такие моменты она жалела, что не может испепелять взглядом. Это бы сейчас пригодилось. И на месте доставшего ее Киллиана оказалась бы горка пепла.

— Так что ты хотел? — устало переформулировала свой вопрос Эмма, надеясь, что у этого придурка просто не окажется какой-то глобальной темы.

— Хотел поговорить с тобой, — Джонс внезапно стал слишком серьезным. Идиотская усмешка, украшавшая его лицо, куда-то пропала. Да ладно? Эмма нахмурилась. Бывает же такое. И уже подумала, что все-таки случилось что-то плохое. Но своим следующим вопросом он довел ее до белого каления.

— Скажи, Свон, ты все-таки в меня влюбилась? — Киллиан многозначительно повел бровями. И решительно сократил расстояние между ними, шагнув еще. Теперь его горячее дыхание обжигало ей губы, потому что он был выше, чем она.

Эмма, растерянная, но непоколебимая резко вздернула голову и отчеканила:

— Последнее предупреждение.

— И ты станешь моей? — не растерялся Джонс, самодовольно улыбаясь. Да уж. Только Киллиан Джонс мог быть таким идиотом, чтобы не понимать, как он ее уже достал.

Эмма вздохнула, уговаривая себя успокоиться, иначе тут и до мордобоя может дойти. Не хватало еще шерифу стать зачинщиком драки. Вот Руби ухохочется! А этого Эмма жутко не хотела. Особенно сейчас.

Что с этим Джонсом не так? Любой нормальный человек, увидев бы злую Эмму, удрал бы как можно дальше, но только не Киллиан Джонс. Может, он просто не любил пасовать перед обстоятельствами, а, возможно, этому кретину нравилось действовать ей на нервы.

Эмма смотрела на него и думала, что больше всего хочет задать ему лишь один вопрос: «Почему ты такой идиот?»

— Это все? — Эмма с трудом сдерживалась, чтобы не зарядить ему кулаком в нос. А что, ему бы очень даже пошли побои. Синяк под глазом, к примеру, был бы прекрасным стимулом, чтобы отвалить от нее и лишним украшением его смазливой физиономии.

Она отстранилась, однако Киллиан тут же дотронулся до ее руки, пустив в ход свой самый собачий взгляд. Только не это. И почему он такой раздражающий?

— Дай мне шанс, Свон, — этот потенциальный инвалид хочет сказать, что он проделал такой путь, ведь Киллиан жил далеко от нового места работы Эммы, уж она-то знала, где его дом, чтобы никогда не оказаться в том районе, чтобы сказать ей это? Такая настойчивость до глубины души поразила Эмму. Даже Нил, пожалуй, не был таким настырным.

— Я тебе уже все сказала, — заявила Эмма, резко оттолкнув Киллиана. Воспользовавшись его замешательством, она села в машину, думая о том, какой же он все-таки придурок.

Круто развернувшись, Эмма проехала мимо него, удивившись, что он не предпринял еще попыток подействовать ей на нервы. Но, посмотрев в зеркало дальнего вида, увидела: он улыбается.

Киллиан Джонс, словно догадавшись, что она на него смотрит, в этот же самый момент прокричал вслед что-то, похожее на:

— Люблю, когда у тебя такой настрой, Свон!

Чертов придурок, как предпочитала называть Киллиана Эмма, организовал ей замечательное начало дня. Отличное утро, ничего не скажешь. Эмма подумала, что не хватает еще парочки каких-нибудь отвратительных происшествий и новостей, чтобы добить ее окончательно. Но больше ничего не произошло. Видимо, жизнь услышала ее мольбы и сжалилась над ней.

Когда Эмма приехала домой, было уже десять часов. Ее встретила встревоженная Мэри Маргарет в белоснежной пушистой кофте. Такая же мягкая и уютная, как вся ее квартира и тот мягкий пушистый синий плед, которым Эмма так любила укрываться.

Мэри Маргарет, не сказав ни слова, тут же заключила ее в объятия. Эмма вдруг подумала, что сейчас она похожа на мать, прождавшую загулявшегося ребенка всю ночь.

А Мэри Маргарет ласково погладила ее по спине и, отстранившись, проговорила:

— Пойдем, Эмма.

Мягкий и чудесный голос. Как же она была рада ее видеть, хоть одно приятное событие произошло за это утро. Особенно Эмма скучала по заботе своей новой подруги на работе. Ей не хватало этого уюта и тепла, которое исходило от соседки.

Эмма покорно последовала за Мэри Маргарет на кухню, не пытаясь сопротивляться и отпираться. На круглом столе стоял завтрак: омлет, пара тостов и кружка горячего какао с корицей. Эмма выдохнула. Мэри Маргарет… Какая же она все-таки хорошая. И заботливая.

— Поешь и ложись спать, — посоветовала Мэри Маргарет, дотронувшись до плеча Эммы кончиками пальцев.

Эмма кивнула, чувствуя, что в горле собрался тугой комок. Она что, растрогалась настолько, что готова заплакать? Какая же она все-таки стала сентиментальная.

— Посидеть с тобой? — предложила Мэри Маргарет. И, заметив, что Эмма какая-то странная, встревоженно переспросила:

— Эмма?

— Д-да? — Эмма, потерявшись, лишь кивнула, заметив на красивом круглом лице соседки счастливую улыбку. Мэри Маргарет понимающе улыбнулась, однако Эмма заметила в глубине ее зеленых глаз затаенную тревогу. Похоже, она переживала за нее.

— Я посижу с тобой, — Мэри Маргарет решительно отодвинула стул и присела, поправив длинную белую юбку. Она оперлась локтями на стол и задумчиво наблюдал, как Эмма с аппетитом поглощает нехитрый завтрак.

— Как Генри? — первым же делом поинтересовалась оклемавшаяся Эмма, когда в ее желудке появилось что-то, помимо крекеров и кофе. Все-таки Мэри Маргарет права: пора таскать с собой нормальную еду и прекратить питаться всякой дрянью. Может быть, это одна из причин ее усталости.

Правда, где-то на задворках сознания билась мысль, что ее усталость больше связана с переутомлением и долгим ночным разговором. Сосредоточенно жуя, Эмма слушала отчет соседки о похождениях Генри.

— Дэвид отвез его в школу, — четко отрапортовала Мэри Маргарет, как солдат, отчитывающийся своему начальнику. Эмма нахмурила брови, отправляя в рот кусочек чудесного омлета и только кивнула, показав, что слушает внимательно.

— Вчера он выучил все уроки, выпил какао с корицей и лег спать в десять часов, — продолжила Мэри Маргарет. Эмма невольно улыбнулась. Конечно, лег. А сам ли?

Упросить Генри вовремя улечься в постель было под силу только Мэри Маргарет и Нилу. Она же всячески торговалась с сыном, чтобы уговорить его лечь спать пораньше. Раньше Эмма пыталась быть строгой, но при ее «раздолбайском» образе жизни этого никак не получалось: то пицца на завтрак, то яичница.

Эмма часто не успевала готовить. Нормой для нее было оставить сыну денег, чтобы он купил еду по дороге в школу.

Генри, прощупавший атмосферу вседозволенности, легко договаривался с матерью, идущей у него на поводу всякий раз. Только после заключения словесного договора он был готов лечь спать.

Просил он самую малость, конечно: как-нибудь сводить его в кино или на прогулку. Но Эмма почему-то была уверена, что такого быть не должно. Однако как можно прекратить то, что стало уже частью их привычного образа жизни?

Мэри Маргарет и Дэвид никогда не лезли в их взаимоотношения с сыном, не давали ей советов, если она не просила их об этом сама. И поэтому Эмма все сильней любила их.

Руби переживаний Эммы не понимала. «Да брось, хороший у тебя пацан растет», — всякий раз твердила она, стоило ей узнать об этом от Эммы. Эльза постоянно говорила, что Генри просто не хватает мужской руки.

Но Эмму все равно эта ситуация напрягала: сын, который обычно был послушен во всем, до последнего отпирался и отказывался спать, пока она не обещала ему что-то взамен. И ей казалось, что правильным было бы прекратить это, однако она не могла.

Что же касается Мэри Маргарет, вот ей как-то удавалось уговорить Генри лечь спать просто так. Ее он слушал беспрекословно: не канючил и не упрашивал, лишь тяжело вздыхал и молча поднимался по лестнице к себе в комнату. В такие моменты Эмма и Дэвид шокировано переглядывались и позже в шутку просили Бланшар научить их такому же фокусу.

— Спасибо, — поблагодарила Эмма, взяв теплую кружку с какао в руки. И, подняв глаза, заметила, что ее соседка до сих пор чем-то взволнована.

Эмма догадалась, о чем хочет поговорить выжидающая нужного момента Мэри Маргарет. И решила остановить еще не начавшийся допрос имени Мэри Маргарет.

— Я все расскажу, — пообещала она, отхлебнув какао. — Но потом, ладно? — Мэри Маргарет, сосредоточенно смотревшая на нее, лишь кивнула. Нахмурившись, Эмма поняла, что разговора все же не избежать. Ну и ладно. Зато он будет не сейчас. Эмма облегченно откинулась на спинку стула. Отлично. Допить какао и в постель.

Перед тем, как лечь в объятия теплой кровати и пушистого пледа, Эмма спросила у Мэри Маргарет, не было ли звонков от Руби. Да и вообще каких-нибудь происшествий.

Мэри Маргарет заверила ее, что ничего не произошло и, наспех собравшись, убежала в школу к ученикам, с которыми они собирались на экскурсию в госпиталь Сторибрука.

Эмма же все равно позвонила помощнице, чтобы лично убедиться в том, что все в порядке. И бедной Руби она устроила самый настоящий допрос с пристрастием. В конце концов, разозлившаяся Руби, которую Эмма чуть не назвала в разговоре «волчица» заявила, что сообщила бы ей сразу же обо всех происшествиях и отключилась.

Надо же, поговорили. Эмме явно удалось разбудить в Руби зверя. Интересно, а в книге Генри есть самый глупый персонаж? Кажется, Эмма нашла себя. Или кто там первая жертва волка?

* * *

Проснулась Эмма от звонка будильника и требовательного: «Мам!». Эмма села в постели, отказываясь покидать свою территорию еще минут пятнадцать, как минимум, и непонимающе уставилась на сына.

— Я так рад, что ты проснулась! — молниеносно отреагировал Генри, запрыгнув к ней на кровать с огромной книгой сказок в руках. — Тебе же скоро на работу, ты помнишь, да? — и он продолжил жизнерадостно болтать, не замечая, что Эмма готова унестись обратно в царство Морфея.

Обычно Эмма вставала тяжело. Очень тяжело. И поэтому Генри всегда приходил будить ее своей веселой болтовней.

— Звонила Эльза, — сообщил Генри, заметив, что она погружается в сон.

— Что?! — от неожиданности Эмма окончательно проснулась. Крепко схватила сына за плечи и, слегка встряхнув, попросила: — Рассказывай, приятель.

Но Генри лишь пожал плечами:

— Сказала, что все в полном порядке. И она приедет с радостной новостью недели через три-четыре, как и обещала.

— Как же долго, — разочарованно протянула Эмма и встала с кровати. А уж она надеялась, что Эльза решила вернуться пораньше. Но, видимо, не судьба ей удрать с этой работы.

Вспомнив о Рони, Эмма устроила себе резкий приступ самобичевания. В любом случае она должна. Костьми ляжет, но поможет. Обещала же.

Генри, заметив, что она проснулась и хаотично собирает вещи, удрал вниз, к Дэвиду, неспешно готовившему ужин. И, когда Эмма спустилась вниз, ее уже ждала ее порция макаронов с сыром.

С аппетитом уминая макароны и отбиваясь от заковыристых вопросов о новой работе, Свон вдруг подумала, что Дэвид идеален во всем: готовка, уборка, он и прекрасный собеседник, не пьет, не курит, хочет серьезных отношений и любит детей. Уж в этом Эмма не сомневалась.

Хотя бы взглянуть на Генри, который с обожанием смотрит на Дэвида, заменившего ему и старшего брата, и отца, и деда. Не ровня наглому Киллиану Джонсу. талант которого выводить людей из себя не мог не поражать.

Погрузившись в свои мысли, Эмма краем уха прислушивалась к разговору Дэвида и Генри. Они с ажиотажем обсуждали спортивные гоночные машины. Раньше Эмма с удовольствием присоединилась к беседе, однако сейчас ее мысли были заняты совершенно другим: она думала, как помочь Рони.

Перебрав сотни вариантов, Эмма так и не нашла нужного. И не придумала ничего лучше, как плыть по течению. В конце концов, она не психолог, чтобы знать все их профессиональные штучки.

Ее задумчивость немного насторожила Дэвида, но он не проронил ни слова, решив позже разузнать у Эммы, что ее так волнует. Когда с ужином было покончено, Дэвид принес всем по стакану какао с корицей. Надо же, не забыл.

Эмма невольно улыбнулась: даже какао Дэвид варил лучше Мэри Маргарет. И в сотый раз за этот вечер подумала, как же ей повезло. Наверное, Эмма и сама хотела бы чего-то такого. И это когда-то было и у нее. Было. Но сейчас-то нет.

Запретив себе даже думать об этом, Эмма решила, что пора бы собираться на новое место отбывания тюремного срока. И нужно бы позвонить Руби, чтобы разведать обстановку. Но, учитывая то, насколько сильно она разозлила свою помощницу, лучше всего будет отправить ей сообщение по дороге на работу.

— Спасибо за ужин! — от всего сердца поблагодарила Эмма, встав из-за стола. Эмма потянулась, разминая затекшие мышцы и украдкой бросила взгляд на часы. Почти шесть, а ее смена начинается в восемь. Еще уйма времени.

— Не пора бы вернуться Мэри Маргарет? — Эмма даже не заметила, что произнесла это вслух. Она задумчиво сообрала тарелки в стопку и поставила в раковину.

Размышляя о странном исчезновении своей подруги, Эмма, неспешно засучив рукава, приготовилась мыть посуду. Однако Дэвид мягко вмешался и, погладив Эмму по голове, как маленького ребенка, отправил ее отдыхать перед будущей сменой

— Мы с Генри с удовольствием помоем посуду. Правда, дружище? — Дэвид говорил мягко и не требовал, но и не просил. Но Генри, поняв намек, тут же закивал.

Пока Эмма спала, у них с Дэвидом состоялся серьезный разговор. Дэвид объяснил Генри, что долг мужчины — быть помощником и надежной опоры своей женщины.

Генри, сообразительный не по годам, все понял и согласился с ним. Они договорились во всем помогать Эмме и Мэри Маргарет.

Ведь Дэвид был уверен, что в этом и состоит вся суть любых взаимоотношений: доверие, взаимовыручка и поддержка. И этому же стал учить Генри, обнаружив, что именно эти зачатки сумел привить ему и отец.

Сейчас они вдвоем позволили Эмме, не спавшей до этого на работе сутки, отдохнуть и сами принялись за мытье посуды. Сегодня по плану у них еще была уборка. И ей они решили заняться, когда Эмма уедет на работу.

Однако Эмма уходить без ответов не собиралась, она посмотрела на них, и в ее взгляде застыл немой вопрос. Она хотела знать, где ее подруга и соседка.

— Мэри Маргарет сказала, что задержится, — ответил Генри, вытирая голубую тарелку махровым полотенцем. Эмма встрепенулась.

— Что-то случилось? — столько беспокойства было в этом простом вопрос, что Дэвид, старательно не смотревший все это время на Эмму, вдруг устремил на нее задумчивый взгляд серых глаз.

Заметив, что Эмма смотрит на него с затаенной тревогой, лишь нежно улыбнулся ей, будто бы она была его маленькой дочерью, переживавшей по пустякам.

— Все в порядке, Эммс, — мягко ответил Дэвид, щелкнув подскочившего к нему Генри по носу. И Эмма напряглась еще больше — «Эммс». Так он говорил, если ситуация была совсем ужасна. «Ауч!» — обиженно воскликнул Генри, потирая нос. Он наградил Дэвида укоризненным взглядом, а затем юркнул за спину Эммы и крепко обнял ее.

Эмма рассмеялась, отстранилась и погладила Генри по голове. И притворилась, что это простой материнский жест: присела, нежно взяла Генри за плечи и едва слышно шепнула:

— Расскажешь потом, что происходит?

Генри тут же закивал. Ему эта затея пришлась по душе. Он любил шпионские игры. А еще больше ему нравилось разговаривать с матерью по рации, представляя себя самым настоящим копом.

Общаться по рации — самое потрясающее, что когда-либо приходило в голову Эмме. Обнаружив на работе давно списанную рацию, она упросила Дэвида починить ее. Прикупила себе вторую. И все. Дело в шляпе. А точнее, в кармане.

Новую рацию Эмма использовала для переговоров с Генри, если вдруг случалось что-то странное. И ей хотелось, чтобы он всегда был на связи, раз уж она не может быть вместе с ним постоянно, оберегая и защищая его.

А Генри все это нравилось. В последнее время он каждый раз выходил на связь с громким «Сказочник на связи». Эмме оставалось лишь поражаться фантазии ребенка, каждый раз придумывавшего разные названия для операций, кодовые фразы и имена.

Вот и сейчас Генри пришел в абсолютный восторг, сообразив, что пришло время достать из тайника рацию. Все же Эмма настаивала, что рация — это не игрушка. И не стоит часто ей злоупотреблять. Ее они со временем стали использовать в самом крайнем случае — для всего остального есть телефон.

— Время для новой операции, да, мам? — с азартом прошептал Генри ей в ответ, едва не прыгая от радости. Эмма взглядом приказала ему успокоиться и не палить их новое творческое объединение «мы лезем в вашу жизнь».

— Назовем ее «Секрет Принца и Белоснежки», — тут же продолжил Генри, на которого ее увещевания подействовали, как на быка красная тряпка. Эмма закатила глаза.

— Слишком долгое название, пацан, — она бросила многозначительный взгляд в сторону Дэвида, намекнув Генри, что их подслушивают. Именно в этот момент Дэвид, словно почувствовавший что-то неладное, старательно стал прислушиваться к их разговору.

Генри восторженно закивал, соглашаясь с ней. Они оба знали, что договорятся чуть позже, избавившись от лишних ушей. Поэтому Эмма, нарочито громко зевнув, сообщила Дэвиду, что собирается вздремнуть еще часок перед работой, и ушла наверх, дожидаясь, когда Генри присоединится к ней.

Пока Эмма сидела на кровати в своей комнате и ждала Генри, она вспомнила, как въехав сюда в первый день, присела на это же самое место и думала, как же им повезло, что в доме Мэри Маргарет было четыре свободных комнаты, и каждый из них мог выбрать ту, что придется по душе.

Особенно это обрадовало Генри, который теперь мог часами торчать в своей «обители» с кучей друзей. Генри выбрал небольшую комнату с солнечной стороной, тогда как Эмма, любившая поспать подольше, остановила свой выбор на той, в которую попадали лишь косые лучи заходящего солнца.

Долго ждать ей не пришлось. Генри, прервав ее размышления, на цыпочках зашел в комнату. Бесшумно закрыл дверь и присел на кровать рядом. Они помолчали какое-то время, а потом Генри все же спросил:

— Тебе тоже не нравится эта ситуация, да?

Он пристально смотрел на Эмму, ища поддержки и опоры. Эмма невольно смягчилась, глядя на него. Она грустно улыбнулась ему и крепко обняла единственного родного ей человека. Поцеловала Генри в макушку и замерла, приобняв его за плечи.

— Тоже, приятель, — прошептала Эмма. Ее голос почему-то стал хриплым. Генри, словно почувствовавший растерянность Эммы, вдруг схватил ее за руки и заглянул в глаза. Серьезно, словно взрослый мужчина, произнес:

— У тебя есть я, мам.

Эмма, увидев в его взгляде лишь решимость, кивнула. Все-таки от Нила он унаследовал больше, чем она могла подумать. «Не время раскисать», — сказала себе она. И нарочито бодро произнесла:

— Ну что, время новой операции?

— Точно! — Генри тут же переключился. Он вскочил и принялся расхаживать по комнате, скрестив руки на груди, подражая Дэвиду. Шаги были уверенными и большими, а еще он пару раз смотрел на нее долго, изучающе. Эмма лишь едва улыбнулась. Да, похож. И все-таки хорошо, что у них есть Дэвид.

Не успела она погрязнуть в размышлениях, как Генри резко остановился и стукнул кулаком о кулак. — Назовем операцию «Тайна», — вдруг выдал он.

Понятно. Название он уже придумал. С этим разобрались. Эмма кивнула ему, соглашаясь с ним, а Генри снова задумался. Оставались еще кодовые имена, чтобы не проколоться. А еще Эмма планировала подключить к их бессмертному тандему свежую кровь. Правда, пока не стала говорить об этом Генри. Вдруг не выгорит. Эмма не была уверена, что все получится.

— Я буду «Сказочником, — наконец проговорил Генри. Эмма, покачав головой, улыбнулась снова. Надо же, привязался он к этому кодовому имени. — А ты будешь… — Генри задумался и внимательно, изучающе посмотрел на нее.

— «Спасительница»! — восторженно воскликнул Генри, едва не выпрыгивая от энтузиазма из штанов. — И как я раньше не понял, что ты — «Спасительница»! — Эмма недовольно нахмурилась. Только этого еще не хватало.

Примечания:

Если есть ошибки, неточности, опечатки — исправляйте, пожалуйста, при помощи ПБ.

---

Примечания:

* Эмма вспомнила про плюю́щихся кобр (общее название нескольких видов змей, обитающих в саваннах и лесных районах Африки и Южной Азии и способных «выстреливать» ядом в глаза врага). В данном случае имеется в виду черношеяя кобра, которая может сделать до 28 «выстрелов» подряд, каждый раз выпуская около 3,7 мг яда.

* Терки — напряженное общение (с предполагаемыми проблемами).

* Вперить — устремить пристальный взгляд куда-либо.

---

— О, как трогательно, — казалось, голос Рони стал сосредоточением сарказма, а сама она — настоящей «Злой Королевой».

Рони говорила тихо, практически шепотом, но все ее слова звучали, как угроза.

— Чем еще порадуешь, дорогая? — в банальном вопросе, заданным самым обыденным тоном, будто бы они обсуждали погоду за завтраком, была лишь откровенная насмешка. И ненависть.

«Твою ж мать! Еще только этого не хватало, особенно сейчас!» — Эмма в сотый раз проверила, не пришло ли сообщение от Руби, но помощница порадовала ее лишь своим молчанием.

— «Черт! Наверное, уже спит», — Эмма оглянулась на часы: три. Удивительно, у них с Рони практически рекорд: теперь они «собачатся» через час. Куда катится это общение и что дальше? Ссоры через полчаса, пятнадцать минут и через пять?

Ставки понижаются, господа. Конечно, Эмма давно могла сказать Рони: «Все, хватит, заканчивай эту трагедию». Но она помнила о своем обещании и действительно хотела помочь, если сможет.

Поэтому все, что оставалось сейчас, ждать и надеяться, что Руби не страдает фигней, а занимается делом. И, разумеется, попытаться самой узнать хоть что-то о малолетних беглецах.

Эмма свято верила: просто так дети не удирают, на все должна быть причина. И сейчас она занималась именно поиском обстоятельств, из-за которых могли сбежать дети.

Ее порадовало кое-что: у каждого ребенка был свой аккаунт в социальных сетях. Вот он, век технологий. Тем проще ей. Хакнуть страницы — и читай на здоровье. Что ж, этим она и займется, пока «Злая Королева» злится и попросту тратит нервы.

Сосредоточившись на работе, Эмма абстрагировалась на какое-то время от ненужных эмоций, а вот Рони наоборот.

«Злая Королева» не на шутку разозлилась и сейчас бросалась словами так, будто они были наполнены ядом и могли убить или травмировать Эмму.

Оторвавшись от изучения страницы Николаса Зиммера, Эмма недовольно нахмурилась. Расклад, конечно, ужасный, но неожиданно ей даже стало смешно. Нет, ну правда.

Эмма с трудом сдержала некстати пробивающийся смех. Вот о таком совпадении она и подумать не могла. Где-то год назад она прочитала статью о кобрах, которые могут плеваться ядом.

Тогда ее, помнится, поразил тот факт, что один из видов этих змей может сделать двадцать восемь «выстрелов» подряд.* Почитав побольше об этих противных существах, Эмма захлопнула крышку ноутбука и твердо решила: они с Генри ни за что и никогда не приблизятся даже к возможным местам обитания этих змей.

Но чертовка-судьба свела ее с Рони, которая плевалась ничуть не хуже. Разве что словами. И ее яд, правда, словесный убивал медленно и мучительно. Интересно, а она, как и все змеи, добивает свою жертву? Эмма едва не хмыкнула, но вовремя сдержалась и промолчала.

Как удивительна бывает жизнь. Почему-то, когда категорически зарекаешься делать что-либо, это обязательно тебя находит. В ее случае — встреча с коброй. Чем черт, как говорится, не шутит.

Эмму так и подмывало спросить Рони, какого это — быть змеей, но ее разумная часть помешала ей это сделать, чтобы не усугублять и без того дерьмовую ситуацию. Кстати, о «выстрелах» в ее сторону, первый уже был. Осталось пережить всего лишь двадцать семь. Эмма промолчала, надеясь, что пронесет. Но «Злая Королева», кажется, жаждала крови и не собиралась останавливаться.

— Помогаем бедным и обделенным, мисс Свон? — этот высокомерный тон немного выбил Эмму из седла равновесия. Рони говорила так, будто она в чем-то провинилась и теперь должна на коленях умолять ее высочество смилостивиться и простить.

Эмма даже невольно поморщилась. Она, конечно, знала, что со временем люди сближаются, границы между ними стираются, и тогда они становятся хорошими знакомыми, а затем уже друзьями.

Но в их случае все летело прямиком в бездну. Ну не прелестно ли? Вот он — совершенно новый поворот в их закадычных отношениях, выход на новый уровень и отдаление друг от друга одновременно — пресловутое «мисс».

Эмма давно догадалась, что Рони обращается к ней так, когда ее злобному высочеству что-то жутко не нравится, либо когда она хочет оттолкнуть Эмму.

Не сказав в ответ ни слова, Эмма принялась взламывать страницу Авы Зиммер, если уж у ее брата пусто, а переписки и фотографии ничем ее не порадовали, то у девчонки точно должно быть что-то интересное. Да и вряд ли она такая скрытная, как Николас.

Зная современных подростков, изливающих душу друзьям и знакомым, Эмма надеялась найти хоть что-то у Авы. И интуиция ее не подвела. Бинго! Кажется, она знает, где нужно искать маленьких беглецов в первую очередь.

Но что-то так и не давало ей покоя. Эмма нахмурилась и, пораскинув мозгами, решила найти информацию о родителях брата и сестры. Пока она занималась поисками, «Злая Королева» своими словами заново отстраивала свою стену из одиночества, в которой усилиями Эммы появилась первая трещина.

Каждая из них сейчас делала то, что у нее получалось лучше всего. Эмма — искала. Рони — строила.

Эмма понимала: Рони отдаляется от нее, закрываясь в своей скорлупе. И, пожалуйста, прямое тому доказательство — «мисс», тут даже ходить далеко не надо.

В случае Эммы все как на ладони. Ладно. С тоном Свон могла смириться — не каждый день «Злая Королева» узнает, что хотела сблизиться с подругой заклятого врага.

Но одного все же Эмма, даже призвав на помощь логику, не могла понять: а в чем ее вина, собственно? В том, что она дружит с «Белоснежкой», с которой Рони что-то там не поделила в далеком прошлом?

— Ты считаешь меня виноватой? — спросила Эмма, надеясь услышать что угодно, кроме обвинений и ядовитых плевков. Но иногда, наверное, лучше ничего не ждать, чтобы не разочаровываться лишний раз.

Вопрос, конечно, Эмма задала по существу, но не в тот момент, а если бы она немного повременила, возможно, реакция Рони была бы другой.

— Именно! — рявкнула «Злая Королева», мгновенно ощетинившись, видимо, дождалась наконец-то ответа от Эммы, получила столь необходимую ей отдачу.

А Эмма почему-то ощутила, как сердце предательски дрогнуло. Надо же, какая недопустимая наглость — быть подругой Мэри Маргарет и не сказать ее высочеству об этом ни слова.

У Эммы был наготове встречный вопрос, который она решила не задавать: «А ты спрашивала меня о моих друзьях?». Был даже ответ на этот вопрос, так и оставшийся только в ее голове: «Разумеется, нет».

— Все это время ты лгала мне! — выкрикнула Рони, даже не пытаясь держать свои эмоции в узде. Она чувствовала себя обескураженной и ошеломленной одновременно, ведь Эмма проявила удивительное терпение и даже не организовала ответную акцию «получай, Рони». Вот это и было странным — молчание Эммы.

Радуясь, что Рони не может ее увидеть, Эмма скорчила недовольную рожицу. А выслушав еще претензии, испытала жуткое желание треснуть «Злой Королеве» чем-нибудь тяжелым по голове.

Это она-то еще и виновата?! Вот, видимо, и второй «выстрел». Осталось пережить еще двадцать шесть и не заехать кулаком по охреневшей сказочной роже.

Пытаясь сохранять спокойствие, чтобы не уплыть вместе с Рони по течению «мои эмоции», сражаясь за место в лодке «логика», Эмма промолчала еще раз, выслушав очередную порцию проклятий в их с Мэри Маргарет сторону.

Когда «Злая Королева» сделала передышку, наверное, для того, чтобы проверить свой список и выбрать те ругательства, которые она еще не использовала, Эмме удалось вставить несколько слов.

— Но я же не знала, что у вас с ней терки*, — искренне призналась она, мысленно умоляя Рони прекратить все это, убрать ненужные сопли и обиды. Но в это же время Эмме казалось, она понимала Рони: когда ты слишком сильно расстроен и чувствуешь себя преданным, трудно мыслить логически, эмоции берут верх. Когда-то Эмма сама проходила через это. Но это уже совсем другая история.

Эмма хаотично перебирала в голове сотни вариантов, и, пожалуй, лучшим из них было решение достучаться до Рони. Попросить ее услышать и понять. Сейчас не время и не место для старых обид.

И решила: действовать стоит не напрямик, это слишком рискованно, хотя и сэкономило бы время. Придется искать какой-то другой путь. Но какой? Что ей сделать, чтобы «Злая Королева» ее услышала?

— Послушай, — осторожно, чтобы не спровоцировать очередную волну негатива, начала Эмма. — Я понимаю, как паршиво это выглядит и звучит, но проблемы не только у Мэри Маргарет. Сбежали дети. И им нужна помощь, — если не сработает это, Рони можно будет назвать самым бессердечным существом на свете.

Эмма замолчала. Свою часть она выполнила, дело оставалось за малым — ответом «Злой Королевы».

— Мне нет никакого дела до этих детей, — резко отрезала та. Эмма тяжело вздохнула. Это было ожидаемо. У «Злой Королевы» и правда нет сердца. И она лично в этом убедилась.

— Это неправильно, — заметила Эмма, стараясь сделать так, чтобы ее голос ожидаемо не дрогнул. Она представила, что на месте этих детей мог быть Генри. Ее Генри. А что, если бы он вот так внезапно взял и сбежал из дома?

Помешав себе мыслить в подобном русле, Эмма вернулась к разговору, упустив из-за размышлений какую-то его часть.

— Конечно, как же я могла забыть, во всем же всегда виновата я! — тем временем злобно прошипела Рони и продолжила распинаться о своей ненависти к Мэри Маргарет. А затем почему-то резко переключилась на Эмму, перебрав и ее косяки.

Под конец реплик «Злой Королевы» Эмма даже вскинула брови от искреннего изумления, поразившись этой удивительной наглости. Нет, ну надо же. Посмотрите, какая обиженная.

Еще и винит во всем именно ее, хотя сама та еще заноза в заднице. И это чертово «мисс», буквально убивающее все их попытки подружиться и все хорошие моменты, что между ними были. Эмма снова посмотрела на часы.

Если когда-нибудь ей предложат написать книгу, она обязательно это сделает. И назовет ее «Как бездарно убить двадцать минут жизни». В роли эксперта обязательно должен выступить такой профессионал, как Рони. Кто еще лучше нее умеет тратить время, которого у Эммы сейчас нет.

И Свон совершила очередную оплошность: тяжело вздохнула. «Злая Королева» же расценила это как очередной вызов ее персоне и попытку захватить власть.

Пока Рони выплевывала очередную порцию оскорблений, Эмма сидела и молчала, терпеливо ожидая, когда же все это наконец-то закончится, прикидывая в уме варианты поиска двух несносных детей.

Время шло. Эмма с трудом поборола очередное желание послать Рони и решила перекинуть Руби все, что ей удалось найти, искренне надеясь, что она уже вовсю ищет детей.

Тяжело вздохнув, Эмма беспокойно поерзала в кресле. Когда вернется Эльза, с этой благотворительностью тут же будет покончено. И черта с два она еще раз согласится кого-нибудь подменить. Эмма так и не проронила ни слова, но «Злая Королева» ее благородный порыв в виде молчания не оценила.

— Оу, я так понимаю, словарный запас иссяк, а Мэри Маргарет рядом нет, чтобы подсказать, что нужно говорить, — дьявольски нежным голосом промурлыкала Рони, заметив, что она до сих пор так и не ответила.

— Ах, куда же она пропала! Наверное, бегает по городу и ищет глупых детей! — в притворном ужасе воскликнула «Злая Королева», не теряя надежды расколоть крепкий орешек «Эмма Свон».

Эмма нахмурилась. Кажется, подоспел третий «выстрел». И он стал достаточно болезненным: песочить ее и Мэри Маргарет двадцать минут и свято верить, что ее сказочной персоне ничего за это не будет? Да и кто она такая, чтобы судить?

Эмма, стиснув зубы, промолчала и в этот раз, но сжала руки в кулаки с такой зверской силой, что аж пальцы хрустнули. Воспользовавшись внеплановой передышкой, которую организовала ей Рони, видимо, не терявшая надежды, что Эмма все-таки ответит, она пыталась решить, как поступить.

Сидеть и ждать, пока все это закончится? Если это вообще когда-нибудь закончится. А может, просто помочь «Злой Королеве» найти дорогу в свой сказочный замок? Или где она там живет?

Все больше Эмма склонялась к этому варианту: поджимало время. Мэри Маргарет и детям нужна ее помощь. В этом Эмма была уверена. Она четко осознавала: где-то по городу (главное, чтоб не за его пределами) шляются двое маленьких детей, а они примерно ровесники Генри.

Эмма содрогнулась. Даже страшно представить, что было бы с ней, если пропал бы ее сын. Наверное, она бы давно сошла с ума и послала Рони куда подальше. Потому что важнее Генри нет ничего. Не было и не будет.

Эмма закрыла глаза и попыталась успокоить проснувшуюся так некстати ярость. Двое детей на улице, пока она тут занимается своим самым любимым делом — выясняет отношения с Рони.

Эмма даже заметила тенденцию их общения и теперь не могла понять: радоваться ей или, наоборот, расстроиться. Все просто — ни дня без ссоры.

«Черт, черт, черт», — ругнулась про себя Эмма, еще раз спешно проверив сообщения и посмотрев на часы. Они убили уже тридцать минут на этот бесполезный разбор полетов и поиск виноватых.

Правда, виноватых искала только Рони и вполне успешно с этим справлялась, пока Эмма играла с ней в молчанку, исключая лишь те несколько фраз, что ей удалось вставить.

Хоть Эмме и удавалось сохранять напускное спокойствие, ее нервы были уже на пределе, не так далеко от заветной черты «к черту все». Не было у нее времени на это бесполезное выяснение отношений.

Но бросить все так и уйти мешало лишь обещание, которое она дала Рони недавно. Эмма хлопнула себя по лбу. Черт, если бы не это! Ну надо же было так облажаться. Она сказала себе, что больше не будет разбрасываться словами в духе «хочу помочь» и продолжила отмалчиваться, как истинный партизан.

Рони разозлилась еще сильней, потому что ее бесило молчание Эммы. Такую только в ад — чертей пугать. Пробудут они с ней пять минут — от силы — и тут же удерут, а та узурпирует власть и станет полноправной владычицей.

Эмма невольно ухмыльнулась. А это похоже на правду, наверное, именно этого и стоит ждать от «Злой Королевы».

— Что, мисс Свон, сказать нечего? — голос Рони теперь звучал гораздо тише, она практически шептала, заметив упорное молчание Эммы.

Эмма могла поклясться, что ее злобное Высочество гордо вскинула голову. И Эмма определенно играла с огнем, поглощающем все на своем пути.

Эмма глубоко вздохнула. Ее попытки игнорировать выпады Рони бесполезны. Спокойствие только что помахало ей рукой и, собрав пожитки в котомку, ушло в закат.

Эмма чувствовала, что была готова взорваться в любой момент: настолько она устала от этой ненависти и претензий. Теперь, хоть Рони пока об этом и не знала, они поменялись местами. И «Злая Королева» прямо сейчас играла с закипавшей яростью Эммы.

Конечно, Эмма не могла не признать, что нужно узнать, почему Рони так не любит Мэри Маргарет, но сейчас у нее не было на это времени. И Эмма приняла единственное рациональное решение, как ей тогда показалось, — не лезть хотя бы в этот старый конфликт и не ворошить чужое грязное белье.

«Ты шериф, ты шериф, — твердила Эмма себе, словно мантру, надеясь, что напоминание о текущей должности помешает ей как-нибудь заглянуть к Рони на огонек. — Ты — закон. И ты не имеешь права его нарушить. Даже если тебе очень сильно хочется ее избить».

Эмма снова сжала руки в кулаки, сделав два глубоких вдоха. Вот так, спокойно. Ты молодец. Ты справишься. Но Рони будто бы поставила перед собой цель — испытать нервы Свон на прочность и проверить, сколько она выдержит.

— Я хочу помочь и тебе, и всем им. Но сейчас мне гораздо важнее быть там, а не здесь, выясняя отношения с тобой, будто бы мы семейная пара на грани развода, — Эмма чуть не хлопнула себя ладонью по лбу. Вот это глупость она сказала!

Но Рони неожиданно притихла. Наверное, фраза Эммы шокировала ее. Она получила передышку. В это время сотовый Эммы запищал. От неожиданности Эмма чуть не упала со своего кресла. Надо же, хоть что-то хорошее за весь вечер — на связь вышла Руби: они с Мэри Маргарет, Дэвидом и группой из других учителей ищут пропавших детей.

Руби уверенно отчиталась о полученной информации и просила Эмму не покидать свое рабочее место, уверяя, что справится сама. Что ж, отлично. Хоть кто-то занят полезным делом.

— Так предоставь это шерифу, который протирает штаны, — злобно прошипела Рони в трубку, пока Эмма спешно печатала Руби дальнейшие указания. Эмме оставалось только надеяться, что Руби справится.

Но, услышав еще одно оскорбление в своей адрес, Эмме пришлось подавить очередное желание послать «Злую Королеву» в ее далекий сказочный замок далеко, надолго и качественно. В конце концов, ей за это не платят.

И, раз уж на то пошло, за этот вечер Эмма имела полное право требовать моральную компенсацию, причем судебный процесс она бы выиграла с явным преимуществом — ее реплики можно было сосчитать на пальцах.

Перечитывая то, что отправила Руби только что, Эмма обнаружила кое-что интересное о семье Зиммер. Эмма застыла на своем месте, не обращая внимания на «Злую Королеву».

И как она могла упустить это в первый раз?! Усвоить информацию не получилось. Рони тут же напомнила о себе и в очередной раз задела по больному.

Эмма, прекратив читать и пытаясь переварить весь этот неожиданный шквал информации, открыла рот, собираясь высказать все, что думает. Но «Злая Королева» снова не позволила ей вставить даже слова: она продолжила говорить дальше, разговаривая больше сама с собой, чем с ней.

Слушая ее, Эмма чувствовала, как ее собственная подавленная ярость закипает с прежней силой. Давно она так не злилась. Хотелось надеяться, что больше и не придется. Но нет, пришлось. И еще как.

Эмма снова сжала руки в кулаки. Вот так глупо она тратит свое время? Свон еще раз оглянулась на часы: убить сорок минут на выяснение тупых отношений! Да за это время она давно могла бы найти этих мелких зачинщиков неприятностей Мэри Маргарет и доставить их домой прямиком к родителям. Но чем она занимается сейчас? Правильно. Какой-то фигней. Хотелось встать и уйти.

И Эмма разозлилась. По-настоящему. Да так, что кровь в жилах забурлила с новой будоражащей силой. Давно с ней такого не было. Больше всего ее бесила ненависть, адресованная ее подруге. И жутко беспокоила нерешенная участь бедных сбежавших детей, которая из-за этой истерички теперь под вопросом.

Эмма стояла перед дилеммой, как лучше поступить. Конечно, ее рациональная часть уверяла, что бывают и такие обстоятельства, которые простить невозможно, однако эмоциональная требовала вмазать Рони кулаком в лицо безо всяких объяснений. И, если бы «Злая Королева» была поблизости, именно этим Эмма занялась бы в первую очередь.

Под давлением эмоций Эмма ударила кулаком по столу. И тут же остановилась. Что происходит? Куда подевалась уравновешенная и уверенная в себе женщина, умеющая контролировать свои эмоции? Что она творит?

Эмма горько усмехнулась: ее поведение чертовски непрофессионально. А что сказал бы Нил, если бы увидел ее такой? Чувство вины подействовало на нее немного отрезвляюще и позволило сохранить мысли чистыми и ясными.

Эмма невольно поразилась. Это она-то постоянно твердила себе, что нужно стараться сохранять спокойствие, а сейчас была готова избить человека? Но, подумав о словах Рони, она ощутила прежнюю ярость, забурлившую внутри, как вода в чайнике.

— Слушай сюда, — рявкнула Эмма, даже не пытаясь вновь успокоиться. Она не считала это нужным — на кону судьба ее подруги и двух детей, а приходится тратить время на чужое прошлое и бесполезные ссоры.

— Мне по барабану, какие у тебя терки с Мэри Маргарет, а еще меньше меня волнует ваша взаимная неприязнь, — яростно отчеканила Эмма. В ее голове засела картинка, как она стреляет из пистолета, но вместо обычных пуль вылетают произнесенные слова. Хороший поворот, ничего не скажешь.

Однако Эмма не чувствовала себя виноватой. Не она это все начала, у Рони было время, чтобы выговориться, а сейчас настала ее очередь катать претензии. Шах и мат, сучка.

«Злая Королева», не ожидавшая от странно притихшей до этого Эммы такого напора, потрясенно молчала, не пытаясь вставить ни слова.

— Мне все равно, что ты еще хочешь сказать, — категорично заявила Эмма. — И я больше не собираюсь тебя слушать, — холодно заметила она, встав из-за стола. Все. Точка. Пробил ее час. — Я отправляюсь искать детей, на судьбу которых тебе плевать!

— Эмма! — воскликнула Рони, которой реплики Эммы явно не пришлись по душе. Возможно, она ожидала чего-то другого. К примеру, извинений. Эмме показалось, что сейчас «Злая Королева» подольет масла в огонь, но этого не произошло.

— Ты действительно собираешься это сделать? — уже намного тише просила Рони, словно надеялась, что решимость Эммы — временное явление.

— Да, — непреклонно отозвалась Свон. Конечно! Она все-таки шериф. И это ее обязанность — искать этих детей. И узнать об этом побеге двух начинающих нарушителей Эмма должна была от Мэри Маргарет, а не от Рони. Но с этим она разберется потом.

— Не ходи одна! А вдруг это опасно? — кажется, пора читать статьи о биполярном расстройстве. Иначе поведение Рони объяснить она не могла. Был у нее, конечно еще один вариант. Запасной. Но почему-то Эмма с трудом верила, что «Злая Королева» о ней беспокоится.

— Обещаю никого не бить, — на всякий случай Эмма скрестила пальцы за спиной, словно студентка, обещавшая матери перед переездом в общежитие не пить алкоголь и не пробовать никаких запрещенных веществ. Они обе замолчали.

— Прости меня, — вдруг тихо попросила Рони. — Я такая эгоистка, — ее голос затих, она всхлипнула, и Эмма услышала приглушенные рыдания. Да черт. Только ее слез сейчас не хватало для полного счастья.

Но «Злая Королева» на удивление быстро взяла себя в руки:

— Я так разозлилась на тебя… И не подумала о маленьких детях…

Вау, это что, королевское раскаяние? Эмма поджала губы. И стоила вот эта нервотрепка этого? Нет, конечно. Но все же она знала: Рони не врет.

Что ж, какой эксклюзивный момент. Пожалуй, нужно было записать на диктофон это признание, вдруг она такого больше никогда не услышит. Эмма взглянула на часы еще раз и припечатала железным:

— Мне пора, больше я не могу ждать.

—И вот еще что… — это нужно было произнести, чтобы дать Рони еще один шанс. Последний. — Если действительно хочешь со мной общаться, — проговорила Свон, — звони.

Эмма завершила разговор, не дав Рони вставить ни слова в ответ. Все. На сегодня с нее достаточно.

Она сняла наушники и выключила компьютер. Затем схватила куртку и, приоткрыв дверь, выглянула в коридор: пусто и тихо, как в морге ночью. Невесело ухмыльнувшись своим непрошеным мыслям, Эмма выскочила из кабинета, закрыв за собой дверь.

Она побежала по этажу, не заботясь о том, услышит ее кто-нибудь или же нет: есть вещи гораздо важнее, чем возможное вмешательство Голда. Эльза бы поступила так же.

Эмма не сомневалась, что подруга ее поймет и не осудит. Она шериф, а не какой-то там психолог, которому приходится тратить время на всяких клинических идиотов. Вспомнив, как поступила с Рони, Эмма укорила себя в излишней жестокости, но тут же напомнила себе, что она и так сделала все, что могла: не усугубила их конфликт и дала возможность «Злой Королеве» позвонить еще раз. И тогда, и сейчас Эмма не собиралась тратить ни единой лишней минуты.

Эмма сбежала по лестнице, перескакивая через ступени, чтобы выиграть как можно больше времени. Но судьба действовала не хуже Рони — занималась корректировкой ее планов.

У выхода Свон столкнулась с незнакомым чернокожим мужчиной невысокого роста. Одет он был не по погоде: легкий пиджак, шляпа.

Эмма невольно замерла. Этого только не хватало. Она внимательно посмотрела на незнакомца, пытаясь вспомнить, могла ли видеть его где-то. Но, кажется, они с ним все-таки не встречались. Это было удивительно.

За несколько месяцев Эмма успела познакомиться практически с каждым жителем Сторибрука, кроме него. По спине пробежал неприятный холодок. Кто это? Может, это охранник Голда, проверяющий сотрудников, решивших сбежать во время смены?

Эмма нервно ухмыльнулась. Приплыли. Проблемы на работе у Эльзы начались едва она покинула свой кабинет.

— Эмма Свон? — внезапно поинтересовался мужчина, окинув ее изучающим взглядом, словно она была экспонатом в музее, а он — опытным оценщиком, способным доказать, что она не стоит ни единой потраченной на нее копейки. Почему-то Эмма решила, что врать ему не стоит. И сказала чистую правду.

— Да, это я, — Эмма невольно нахмурилась и скрестила руки на груди, вызывающе вздернув подбородок: она больше не потеряет время.

— Что нужно? — в любой другой день Эмма постаралась бы проявить больше такта, но она и так слишком много упустила сегодня. У нее не было времени церемониться. Как ни странно напускная дерзость лишь повеселила незнакомца. Проигнорировав ее выпад, он так и не ответил на вопрос.

— Сидни Гласс, — представился он, по-старомодному сняв шляпу и поклонившись. — К вашим услугам, мэм, — добавил Сидни абсолютно серьезно, лишь его глаза лукаво сверкнули.

Он выпрямился и галантно придержал дверь, жестом приглашая Эмму присоединиться к нему. Но Эмма не сдвинулась с места, устремив на него самый недоверчивый взгляд, на который только была способна.

— Что вам нужно? — интуиция подсказывала ей, что ему можно доверять, но она отправила ее далеко и надолго. Не хватало только таинственных незнакомцев, горящих желанием помочь. Да и черт знает, что за человек этот Сидни.

— О, — Сидни дружелюбно улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов. Эмма едва не присвистнула: вот везет же некоторым. А Сидни Гласс продолжил говорить, заметив на ее лице сомнение, видимо, вызванное его осведомленностью.

— Можете не беспокоиться, — добавил он, сощурившись, как сытый кот, не переставая улыбаться и внимательно наблюдая за Эммой.

— Ваша подруга, — на секунду Сидни замялся, будто бы вспоминая. — Рони… — услышав знакомое имя, Эмма широко распахнула глаза. Вот это поворот. Рони испугалась за нее настолько, что отправила своего прихвостня? Да кто она такая? Откуда такие связи? Но Сидни не дал ей подумать и продолжил:

— Попросила меня приглядеть за вами и помочь, чтобы вы не наделали глупостей,

— И вот я здесь, — закончил Сидни, от которого не укрылась странная реакция Эммы.

Эмма в буквальном смысле приросла к полу, не в силах пошевелиться. Вот Рони дает. Такого она уж точно не ожидала. Похоже, Рони и правда к ней привязалась. И это казалось Эмме слишком странным, потому что она к своей закадычной знакомой тоже успела привыкнуть.

Свон вперила* в Сидни испепеляющий взгляд. Было бы у нее больше времени, можно было бы пробить его по базе. Интересно, чем таким занимается этот Сидни Гласс, если Рони посчитала его достойной кандидатурой для помощи Эмме.

Да и вообще, почему «Злая Королева» вообще решила, что ей нужна помощь? Возможно, она боится, что с ней что-то случится? А может, это такая своеобразная попытка загладить вину за все то, что Рони наговорила? Если да, к черту ее и этого мистера Гласса.

Эмма поняла бы, если бы «Злая Королева» приехала сама, но она просто прислала свою ручную собачонку. Взглянув на Сидни, внимательно смотревшего на нее, словно ожидавшего указаний, Эмма разозлилась и активировала запрещенный режим «крутая шишка». Меньше всего ей хотелось производить впечатление крутого копа.

— Я предпочитаю работать одна, — немного холодно, как ей показалось, заметила Эмма. — С дороги, — отчеканила она, но Сидни даже не подумал отойти. Он остался стоять на прежнем месте, но снял шляпу и посмотрел на нее взглядом преданной собаки.

Эмма увидела седину в его волосах и невольно проявила чуть больше уважения.

— Мистер Гласс, дайте мне пройти, — уже намного мягче попросила она. — У меня нет времени.

— И все же, позвольте помочь, — Сидни смотрел ей в глаза, не мигая. Он сглотнул и продолжил. — Иначе ваша подруга меня уволит. А мне, — Сидни вытащил из кармана пиджака клетчатый носовой платок, — совсем немного до заслуженной пенсии осталось, — Свон посмотрела на его расстроенное лицо и тяжело вздохнула.

Она знала: он не шутит. Рони может его вышвырнуть. Сжалившись, Эмма кивнула. Кто знает, может быть, он и пригодится. Сидни в ответ галантно поклонился и придержал дверь для Эммы, позволяя ей пройти.

— Поедем на моей машине, — распорядилась Эмма, заметив, что Сидни следует за ней, не отходя ни на шаг. Телохранитель, блин. Вопрос лишь в том, кто кого будет охранять.

Но она не могла не признать: было в Сидни что-то располагающее, подкупающее. Наверное, он хорошо умеет втираться в доверие. И Эмма решила не терять бдительности и понаблюдать за прихвостнем Рони.

— Как скажете, — тут же согласился с ней Сидни, приближаясь к автомобилю Свон. Он окинул машину неодобрительным взглядом и в нерешительности застыл: «жук» канареечного цвета не внушал ему доверия.

Заметив это, Эмма, уже успевшая распахнуть свою дверь, оперлась на нее и, окликнув мужчину, предложила:

— Поезжайте домой, мистер Гласс, а Рони я скажу, что вы были со мной.

Свон выдавила жалкое подобие улыбки и слегка прикрыла глаза. Ей казалось, что это замечательный вариант, но Сидни вдруг как-то странно посмотрел на нее. Было в его взгляде что-то, похожее на недоверие. Распахнув дверь, он сел в машину и пристегнул ремень безопасности.

На его лице неизгладимым отпечатком красовалась абсолютная покорность судьбе. Эмма пожала плечами и последовала его примеру, матеря про себя «Злую Королеву», дернувшую поздней ночью бедного пожилого мужчину. С трудом верилось, что он пришел по доброй воле.

Она взглянула на Сидни, вытащившего ручку и записную книжку в светло-коричневой обложке и включила зажигание.

Все время, что они ехали, Сидни увлеченно что-то писал, временами яростно чиркая ручкой по странице. Сначала Эмма наблюдала за ним, но потом забила и сконцентрировалась на дороге.

Они оба молчали. И лишь когда остановились у полицейского участка, Сидни внезапно спросил:

— Что вы собираетесь делать, мэм?

Эмма резко повернулась к нему. Объяснять свои действия ей не хотелось. Она ушла от ответа на вопрос, попросив Сидни называть ее по имени и прекратить уже «мэмкать», в конце концов.

Эмма вышла из машины и направилась прямиком к полицейскому участку, Сидни, помедлив несколько секунд, присоединился к ней. Теперь они оба стояли у запертой двери.

Свет в участке не горел. Эмма мысленно похвалила предприимчивую Руби, не забывшую закрыть дверь на всякий случай. Руби поражала ее все больше. Наверное, стоит немного позже повысить ей зарплату. Она это заслужила.

Сидни, по-прежнему молчавший, внимательно наблюдал за ней. И это, признаться, даже напрягало: без него она справилась бы гораздо быстрее. Кстати, пора бы отпереть дверь.

Порывшись по карманам куртки и так и не найдя ключей от участка, Эмма поняла: она забыла их у Голда. Ну не возвращаться же ей за ними. Что ж, видимо, ничего другого, кроме фирменного метода Нила, не остается.

Эмма воровато оглянулась, и, покопавшись у сигнализации, отключила ее. Гласс широко распахнул глаза, наблюдая за ее действиями. Да уж, страшно представить, что он потом расскажет Рони. Но кого это волнует? Правильно. Точно не Эмму Свон.

С прежней невозмутимостью Эмма вытащила из кармана одну из любимых отмычек Нила, которую по старой привычке всюду носила с собой. Именно эта отмычка не раз выручала ее в сложных ситуациях.

Сидни, заметив, что она собирается взламывать дверь и настроена очень решительно, запаниковал и попытался ее отговорить.

— Эмма, — он выглядел встревоженным, — не нужно этого делать, давайте поищем другой вариант, — надо же, а что же он молчал, когда она отрубила сигналку? Эмма с трудом сдержала парочку неприятных слов, которые ей хотелось высказать в адрес этого блюстителя справедливости.

Между прочим, она взламывает свою территорию. Все относительно законно. Наверное. Эмма не была уверена, наказывается ли такое, но все же это больше вынужденная мера, чем собственная прихоть. Не возвращаться же ей обратно в кабинет Эльзы за ключами, потеряв еще больше времени!

Правда, Руби лучше об этом маленьком инциденте не рассказывать, а то засмеет. Или, что еще хуже, попросит научить. И тогда Эмма может попрощаться со всеми запрятанными упаковками конфет.

— Мне нужен пистолет, — уперлась Эмма, не обращая внимания на взбудораженного Сидни, которому происходящее жутко не нравилось. А она ведь предлагала ему уйти, пока не поздно.

Присев перед дверью на корточки, Эмма внимательно осмотрела скважину, отметив про себя, что не помешало бы поставить новый замок, а то этот слишком примитивный.

Сидни снова сделал попытку вразумить ее, он говорил сбивчиво и тяжело дышал. Интересно, а это старческое или от нервов? Эмма внимательно посмотрела на него и сделала интересный вывод: волнуется.

— Если это вас пугает, мистер Гласс, можете идти, — категорично отрезала она, осознав, что, наверное, сейчас поступает, как Рони: приказывает и пытается манипулировать. Но у нее не было времени, чтобы возиться еще и с ним.

Эмма ощутила едва заметные угрызения совести и понадеялась, что Сидни все же сдастся и уйдет. Она видела, насколько сильно ему это не нравится. И своими словами давно развязала ему руки, предоставив полную свободу действий. Ей вряд ли пригодится его помощь, в этом Эмма твердо была уверена.

К ее удивлению, Сидни немного нерешительно помялся, похоже, взвешивая «за» и «против». Переступая с ноги на ногу, он наблюдал за ней чуть меньше минуты, а потом встал, как сам выразился, на «пост», собираясь предупредить в случае опасности, пока Эмма возилась с замком. Видимо, Рони знала, кого нужно посылать: человека, способного заключить сделку с совестью.

Время шло, а Эмма все еще пыталась взломать замок и винила себя за утрату сноровки. Черт знает, сколько теперь ей придется провозиться.

В последний раз она занималась этим десять лет назад. Упрямый замок, пускай и самый простой, все никак не собирался поддаваться. Эмма недовольно поморщилась, прошептав в пустоту едва слышное:

— Давай, приятель.

Главное, чтобы никто не засек ее за подобным занятием. Еще больше ей не хотелось быть застуканной Руби, которая любила появляться внезапно в самые неловкие моменты.

Именно так не вовремя она возникла в тот самый день, когда Эльза уговаривала Эмму подменить ее.

Но сейчас, к счастью, их никто не потревожил, а спустя десять минут наконец-то раздался едва различимый щелчок. Есть. А Эмма уж думала, что потеряла сноровку без практики.

Сидни, похоже, был шокирован ее способностями. Но все же последовал за ней: огляделся по сторонам и юркнул в помещение, когда Эмма, широко открывшая дверь, пригласила его легким кивком головы.

Эмма поспешила за ним, на всякий случай неплотно прикрыв дверь. Пока он осматривался, она вытащила из ящика стола запасной комплект ключей, заметив на лице Сидни искреннее изумление.

Похоже, его беспокоила ее излишняя осведомленность и способность ко взлому «чужого» имущества. В любой другой ситуации Эмма, может быть, снизошла бы до нескольких реплик, в которых бы обрисовала ему, что вообще происходит.

Но сейчас ей было плевать, что еще там он про нее подумает. Пускай рассказывает Рони все, что ему угодно. А в том, что он доложит своей начальнице обо всем, Эмма даже не сомневалась.

Поэтому, похвалив себя за предусмотрительность и спрятав ключи в карман куртки, она обошла стол и постучала по нему кулаком три раза, заметив, что Сидни смотрит на нее, как на клиническую идиотку.

С невозмутимым выражением лица, не прерывая их с Сидни установленного зрительного контакта, Эмма слегка пнула по одной из створок стола. А затем снова обошла стол и стукнула еще раз, — и вот он — потайной ящик. Тот самый, который им с Руби сделал пожилой столяр Марко.

Вытащив из ящика пистолет, Эмма с изумлением отметила, что взгляд Сидни изменился: теперь он смотрел на нее с неодобрением. Наверное, прикидывал, каковы его шансы выжить после знакомства с ней.

Эмма засунула пистолет в кобуру, которую по чистой случайности забыла снять с ремня. Увидев шокированное лицо Сидни, она прикинула, что он расскажет Рони и ухмыльнулась. Может, это и к лучшему.

Оглянувшись по сторонам, словно проверяя кабинет, Эмма решила, что еще не помешали бы наручники. Их она стащила с крючка за вешалкой, которую недели три назад притащила Руби, и коротко бросила: «Все».

Эмма вышла на улицу, Сидни последовал за ней. Он выглядел взволнованным. Ему явно не нравилось происходящее. Эмма

заперла дверь, попутно набирая Руби, чтобы разведать обстановку и возможные накаляющиеся страсти, но сотовый помощницы был отключен. Черт. Руби!

Грязно выругавшись, Эмма вытащила рацию, которая все это время надежно была прикрыта курткой. Глаза Гласса стали похожи на два огромных блюдца. Эмма поражала его все больше.

Когда ему давали указания, никто и словом не обмолвился, что она окажется настолько крутой и, можно сказать, профессионалом. Эмма даже не замечала его, не считая пары реплик, произнесенных ей, его для нее будто бы не существовало.

Сидни подумал, что она, возможно, раньше работала в полиции. Тем временем Свон, подтвердив его догадки, заправила прядь волос за ухо и настроила рацию. Давай же, Руби, давай!

— Прием, Руби, — Эмма и не надеялась на ответ, но Руби откликнулась моментально, словно всю жизнь ждала этого звездного часа.

— Эмма! Ты вовремя! — воскликнула Руби, которую, кажется, обрадовало ее появление.

Сидни, приблизившийся к Эмме тихо, как кот, напряженно слушал их разговор. А она не так проста, как кажется. Он не мог не признать, что когда только приехал, думал, что придется возиться с какой-то истеричкой, вбившей себе в голову, что ее главная цель — помочь подруге.

Сидни был готов ко всему: слезам, упрекам, претензиям и к тому, что ему придется взвалить на себя поиски детей. Но Эмма Свон поразила его сердце окончательно, когда умело спрятала пистолет в кобуру, будто бы проделывала это каждый день. Поэтому он просто отдал ситуацию в ее руки и следовал за ней, словно был ее тенью. Эмма ему нравилась.

— Где вы? — требовательно спросила Эмма, крепко сжав руку в кулак. Она нахмурилась, уголки губ Эммы предательски дрогнули, опустившись вниз. — Мэри Маргарет и Дэвид с тобой?

— Да, мы в с ними в парке. Ищем детей, — тихо прошелестела рация голосом Руби. Кратко и по делу. Молодец Руби. Связь временами прерывалась. Рация шикнула.

— С кем Генри? — даже в такой ситуации Эмма ни на секунду не забывала о сыне. Если Мэри Маргарет и Дэвид с Руби, значит, Генри оставили с бабушкой Руби. Хоть Эмма и знала это, но все равно хотела удостовериться.

— Мы попросили бабушку, — ответила Руби. Эмма с облегчением выдохнула. И Гласс это заметил. С самого момента их встречи он пристально наблюдал за ее словами и действиями.

Ему стало интересно, кто такой этот Генри и почему Эмма так переживает за него, но он тактично промолчал, понимая, что сейчас не время и не место для дополнительных вопросов.

— Где вы уже искали? — Эмма моментально перешла к делу, этим она ввергла Сидни в шок. Надо же, как хорошо она умеет концентрироваться на своей работе. Она даже не смотрела на него, полностью сосредоточившись на диалоге с Руби.

— На пляже, в библиотеке, обшарили школу от и до, проверили все магазины, где дети часто торчали, — покорно отчиталась Руби. — Я лично, — она интонационно выделила слово, акцентировав на этом внимание, — все осмотрела, —

Свон нахмурилась. Дело принимало совершенно новый оборот. Дерьмовый. Если Руби ничего не нашла, то это хреновая ситуация. Интуиции Руби и ее способности искать людей Эмма доверяла.

Иногда ей даже казалось, что Руби идет по следу, словно настоящая волчица — она мгновенно распознавала запахи, следы и могла определить, кому конкретно они принадлежат.

— Что говорят родители? — ответа на этот вопрос Эмма ждала больше всего.

— Отец мечется вместе с нами, как сумасшедший, — намного тише, чем обычно, ответила Руби. — А вот мачеха предлагает свернуть поиски и уверяет, что дети вернутся утром, — хоть Эмма не видела Руби, но была уверена, что она закатила глаза и состроила недовольную гримасу.

Оно и понятно. Руби устала сидеть на одном месте, а сейчас у нее поле возможностей. Практически в буквальном смысле слова. И есть где применить навыки, перенятые от Эммы.

— Их нет в парке, — Эмма наморщила лоб. Не то это. Руби просто так тратит время. Дети в другом месте. И, кажется, она знает где.

Пока они с Рони ссорились, ей удалось найти кое-что интересное о семье Зиммер. Эмма хотела сказать об этом Руби, но ей помешали два до боли знакомых голоса тех людей, на которых она была ужасно зла. И Эмма решила повременить.

— Здесь пусто, — услышала Эмма голос Дэвида, похоже он подошел к Руби. И могла поспорить, что в этот самый момент он приобнял за плечи Мэри Маргарет, не отходившую от него ни на шаг, пытаясь подбодрить ее.

Эмма тяжело вздохнула: жутко хотелось накричать на них. Ну не понимала она, почему эти голубки решили скрыть от нее такую важную информацию. К голосу Дэвида присоединился встревоженный Мэри Маргарет.

— Мы их найдем, — видимо, Мэри Маргарет не собиралась сдаваться. И пыталась убедить всех, что все будет хорошо. Эмма улыбнулась. Оптимистка.

Эмма бы опустила бы руки после нескольких неудачных часов поиска. Но Мэри Маргарет даже не представляет, насколько права. Они найдут детей.

— Конечно, все так и будет! — воскликнула Руби, энтузиазму которой теперь не было конца. — Я в этом не сомневаюсь, с нами Эмма.

Эмма могла поспорить, что Мэри Маргарет и Дэвид переглянулись и теперь чувствуют себя максимально неловко. Но в этом они виноваты сами.

— Есть идеи, шеф? — одна лишь Руби была рада ее внезапному появлению. И она верила, что теперь, когда к ним присоединилась Эмма, искать станет намного проще.

У Эммы всегда были хорошие идеи. И она точно не потратит время зря. Но у Эммы были другие планы, поэтому она ничего не ответила.

— Эмма! — хором произнесли Дэвид и Мэри Маргарет, явно сконфуженные и не ожидавшие, что она все-таки узнает все и вмешается.

Эмма едва сдержалась, чтобы не высказать им все и сразу же. И заставила себя промолчать, иначе она будет не хуже Рони, думавшей тогда только о себе. Сейчас важнее найти детей, а все ссоры и скандалы — потом.

Эмма коротко бросила Руби в рацию:

— Жду вас у леса Сторибрука.

Она спрятала рацию в карман куртки и, резко повернувшись к Сидни, произнесла:

— Я знаю, где дети. Едем.

Примечания:

* антипод — человек, противоположный кому-либо по взглядам, убеждениям, качествам, вкусам.

* абордаж — способ ведения морского боя, заключающийся в сближении кораблей до соприкосновения с последующей высадкой на вражеский корабль штурмового десанта.

* Клео Фокс — поручитель, встречается в эпизоде «Жар-Птица».

---

— Эмма! — едва увидев ее, Руби бросилась к ней и крепко обняла немного растерявшуюся Эмму, не ожидавшую такой теплой встречи.

Эмма высоко подняла брови, не зная, как ей стоит отреагировать. Помявшись несколько секунд, она нерешительно приобняла Руби в ответ.

Сидни, от которого замешательство Эммы не укрылось, ухмыльнулся. Когда ему рассказывали об Эмме, он представлял ее другой: нежной, сентиментальной, преданной, отзывчивой и немного впечатлительной.

Но сейчас перед ним стоял рассудительный и хладнокровный человек. Полный антипод* той, которая попросила его помочь ей. Эмма совсем другая. Однако он не мог не признать: его босс тоже хорошо умела контролировать свои эмоции, правда, часто была крайне вспыльчива и все время до одури раздражительна.

Чтобы услышать от нее несколько добрых слов, Сидни приходилось пахать, как проклятому, впутываясь в ее дьявольские игры.

Подумав о Рони, он невольно вспомнил ее слова и обещание спустить с него шкуру, если с «мисс Свон» хоть что-нибудь случится и поежился. До сих пор его пробирала дрожь — она всегда выполняла свои угрозы.

Больше всего Сидни пугало, что он может стать ненужным и тогда его точно вышвырнут и перекроют кислород, не позволив устроиться даже в самое захудалое издательство. И никто не посмотрит, что раньше он возглавлял редакцию Сторибрука.

Его жизнь и карьера прервется на финальной точке. И она, обещавшая ему звезды с неба, раздавит его, как маленькую букашку. Он не сомневался, что Рони и не на такое была способна.

Еще ему не давало покоя кое-что другое: увидев Эмму в деле, он понял, что ей можно доверять. Почему-то Сидни был уверен: она справится и сделает все так, как нужно.

Возможно, даже лучше, чем кто-либо другой. И он невольно был готов поддаться соблазну и принять предложение Эммы разойтись, как в море корабли. И единственное, что тогда помешало ему сбежать к себе в уютный теплый дом и сидеть с чашкой кофе у камина, просматривая свежий выпуск газеты, — сообщение с напоминанием о том, что с ним будет, если он ослушается. Сидни знал: босс не шутит.

Если Эмма попадет в неприятности, ему и его карьере придет конец. Он попрощается со своими мечтами о тихой, спокойной и уединенной старости, игрой в шахматы и чтением газет по утрам.

И Сидни решил остаться, даже не представляя, что ждет его дальше: взлом участка шерифа, Эмма, умело обращавшаяся с рацией и пистолетом, и небольшое приключение — поездка в лес.

Сейчас уходить уже было поздно. Сидни окончательно покорился своей судьбе и принялся осматриваться, глазея по сторонам и гадая, почему Эмма привезла их именно сюда. Точно не на прогулку. В этом он был уверен.

Однако мотивов Эммы до сих пор не понимал, как и ее странных предположений о том, что дети вообще могут быть здесь, в этом темном и страшном лесу.

Сидни поправил плащ. Какими же идиотами нужно быть, чтобы прятаться именно тут. И почему Эмма так уверена, что правильно все проанализировала? Вот он бы искал детей в парке и у друзей. Скорее всего, они просто заигрались и забыли предупредить родителей о том, что останутся у кого-нибудь с ночевкой.

Все плохие версии казались ему бессмысленными, ведь в Сторибруке еще ни разу за все время его существования ни один ребенок не пропал. Серийных маньяков у них тоже не водилось, а туристов не было уже лет десять, если не больше, — все объезжали небольшой город стороной. Исключением стал лишь новый шериф, приехавший вместе с сыном.

Но, когда Сидни заикнулся об этом в машине, Эмма, не ответившая ему на все убедительные доводы ни единого слова, притормозила у обочины и резко сказала, что он может катиться на все четыре стороны. И прямо сейчас. Никто его здесь не держит. Если боится за свою задницу, она согласна его прикрыть перед Рони.

Сидни, взглянув на ее сдвинутые брови, плотно сомкнутые губы и сердитый взгляд, понял: она не шутит. И свои слова вполне спокойно претворит в жизнь. Оставаться посреди дороги одному ему не захотелось, а еще меньше он горел желанием возвращаться в Сторибрук пешком. Где же сейчас в такое время он поймает попутку?

Но больше всего его пугало то, что может с ним сделать та, которая представилась Эмме под придуманным именем «Рони», если узнает, что он смалодушничал и сбежал, пользуясь обещанием не сдавать его.

Пока они ехали, Эмма недолго разговаривала по рации. Сидни внимательно прислушивался к каждому ее слову и понял, что отца детей уговорили остаться дома. Начало показалось ему неплохим: обойдется без лишних истерик. Но он не знал, что ждет его дальше.

Наш выбор — это наши ошибки. Ошибки, за которые приходится расплачиваться. И, пожалуй, он ошибся, когда согласился ехать вместе с ней сюда и искать детей ночью в жутком лесу. Но он не мог не признать: Эмма была довольно мила и производила впечатление человека, на которого можно положиться.

Глядя на ее серьезное лицо, он даже невольно поразился, настолько уверенной она может быть. Но в это же время, Сидни не мог думать о другом. О том, где они оказались, благодаря ее уверенности и категоричности, — в жутком и кошмарном месте.

Сидни даже не сомневался, что в лесу уйма грязи и сухих листьев, которые будут противно хрустеть под ногами.

Кто знает, сколько им придется искать этих несносных детей, если они вообще спрятались здесь. Мало ему того, что он весь вечер провел в этом жутком катафалке канареечного цвета, который удивил его вообще своей способностью проезжать большие расстояния, так теперь еще и компания собралась не самая приятная.

Гласс нахмурился: неподалеку от них стояла Мэри Маргарет. Он сначала даже не узнал ее. Ему понадобилось некоторое время, чтобы в этом абсолютно чужом человеке узнать ту, с которой он когда-то был знаком.

С внезапной ностальгической грустью он подумал о том, как много времени прошло с момента их последней встречи. А ведь когда-то он хорошо знал ее отца Леопольда — понимающего и отзывчивого мужчину — и даже водил с ним дружбу. Именно он познакомил Гласса с Мэри Маргарет и ее очаровательной мачехой, покорившей его сердце.

Сидни грустно улыбнулся, иногда воспоминания намного важнее происходящего момента. Мэри Маргарет он помнил еще с длинными красивыми черными волосами. Сейчас же она обзавелась короткой стрижкой под «мальчишку», не сменила, разве что, цвет волос.

Сидни подумал, как много воды утекло с момента их последней встречи. Теперь она была иной. Тогда глаза Мэри Маргарет горели огнем, она взывала к справедливости, была смелой и решительной, боролась за свое право на счастье.

Сейчас в ней он увидел совершенно другие черты: она стала тихой, возможно, угомонилась бурлящая в юности кровь, понимающей и была, как самая настоящая школьная учительница. Все же профессия накладывает свой отпечаток.

Сидни отметил, что, в целом, Мэри Маргарет выглядела не совсем уверенной себе. Но, может быть, так сказалось волнение: все-таки, как он понял, дети пропали в ее смену.

Сидни принялся осматривать остальных людей, к которым решительным шагом направились Руби и Эмма. Последняя, обернувшись к нему, махнула рукой и крикнула, дав понять, что скоро он присоединится к ним. Он все понимал и не спешил.

Воспользовавшись предоставленной возможностью, Гласс наблюдал за всеми. Рядом с Мэри Маргарет стоял высокий светловолосый парень, скрестивший руки на груди и неодобрительно смотревший на него.

Весь его вид, его поза и язык жестов твердили: «Я не собираюсь тебе доверять». А его легкая куртка была неплотно застегнута, тогда как Мэри Маргарет поплотнее закуталась в темное пальто и огромный белоснежный, как снег, шарф. Но на этом их компания не заканчивалась.

Неподалеку от него и Мэри Маргарет, облокотившись на капот автомобиля, скучал небритый темноволосый мужчина в кожаной куртке и черных джинсах. На его лице играла глуповатая ухмылка.

Стоило Свон приблизиться к компании, он заиграл бровями так, будто танцевал чечетку. И выглядел жутко довольным собой. Но Эмма, кажется, удостоила его лишь беглого взгляда. А он, не унывая, шагнул к ней, по-прежнему улыбаясь.

Сидни вздохнул. Что ж, можно поздравить себя. Он только что обнаружил главного клоуна сегодняшнего вечера. От него можно ожидать всего: глупых шуток, выходок и неуместных комплиментов, судя по тому, как он буквально пожирает глазами в упор не замечающую его Эмму. И, кажется, их личный юморист уже сболтнул лишнего.

От Сидни не укрылась странная реакция Эммы, которая сразу же после его слов что-то сказала компании и, схватив Руби за руку, оттащила ее в сторону. Они вдвоем отошли от своих друзей шагов на десять и стали яростно перешептываться, оглядываясь то на него, то на того смазливого красавчика, подмигивающего Эмме каждый раз, когда она смотрела на него.

Сидни удалось услышать обрывок их разговора. Не зря он столько лет прослужил журналистике: его зрение и слух были отменными.

— Какого хрена ты притащила Джонса?! — яростно прошептала Эмма, взмахнув руками. Она с трудом сдерживалась, чтобы не начать кричать: такая важная операция, а Руби взяла этого идиота. Да он же испортит им все, даже не начав ничего делать. На то он и Киллиан Джонс.

Эмма была согласна взять любого жителя Сторибрука, кроме этого пирата-неудачника. Руби ее выпад не оценила.

— Потому что он тот, кто сможет помочь! — вполголоса проговорила она, оглянувшись на Джонса, принявшегося насвистывать что-то себе под нос. Он смотрел на них и улыбался, словно знал, что сейчас они спорят именно из-за него. Эмму передернуло: до чего же раздражающий. Руби это заметила и пошла на абордаж*.

— Знаешь, чего не могу понять я? — Руби скрестила руки на груди и вздернула подбородок: она тоже была недовольна поступком Эммы. И дала ей это понять.

— Зачем ты взяла с собой этого сборщика сплетен? — наехала в ответ Руби, решив, что лучшая защита — это нападение. Руби умудрилась сохранить абсолютно спокойное выражение лица, хотя ей хотелось прибить Эмму.

Глаз Эммы задергался. О ком говорит Руби? О Сидни? Так и знала, что с ним что-то не то. Ей даже стало интересно, почему Руби не любит его, но спрашивать она не стала. Не до этого сейчас.

Руби скрестила руки на груди и нетерпеливо постукивала каблуком сапога, ожидая ее ответа. Эмма вздохнула, хлопнув себя ладонью по лбу. И что она, черт возьми, должна сказать ей? Рассказать все про Рони? О том, что Сидни приехал по чужому приказу? Не найдя нужных слов, Эмма промолчала.

Заметив, что Эмма стушевалась, Руби немного смягчилась. Она взяла ее за плечи и слегка встряхнула, взглянув ей в глаза.

— Давай разберемся после? — предложила Руби, слегка улыбаясь. Ей было немного стыдно. Кажется, она наговорила лишнего. Эмма выглядела растерянной.

Эмма лишь кивнула, так и не проронив ни слова. Теперь ей не давала покоя информация, полученная от Руби. «Сборщик сплетен». Эмма могла поклясться, что Сидни был каким-то образом связан с журналистикой.

Впрочем, может быть, он начинающий писатель? Обычно такие и лезут в чужие жизни, надеясь почерпнуть там вдохновение.

Они с Руби вернулись к притихшей компании, которая до этого напряженно наблюдала за их словесной перепалкой, но стоило лишь им приблизиться, все сделали вид, что ужасно заняты.

Киллиан снова подошел к машине и бесцельно пялился вдаль, задумавшись о чем-то. Мэри Маргарет выглядела крайне виноватой и старалась не смотреть Эмме в глаза. Дэвид вел себя точно по-прежнему, разве что уставился в одну точку.

Складывалось впечатление, что если он хоть на секунду отвлечется, весь мир разлетится на мелкие кусочки. Эмма поняла — между ними тремя явно установился какой-то невидимый барьер.

Эмма тяжело вздохнула: так она и думала. Больше всего на свете ей хотелось залепить Дэвиду хорошую оплеуху, потому что взял и помог, когда вообще не нужно было, а потом накричать на Мэри Маргарет. Тоже ей, шпионы под прикрытием. Агенты ФБР паршивые.

Эмма покачала головой, осуждая их решение. Но сейчас нужно что-то делать, как-то восстановить связь между ними, заставить всех почувствовать себя частью единого целого — их команды. Поэтому первую трещину в этой стене ошибок и вины сделала именно Эмма. Шагнув ближе к Мэри Маргарет, она кивнула ей, шепнув:

— Потом поговорим.

Мэри Маргарет облегченно выдохнула и подняла голову, посмотрев Эмме в глаза. Понятно. Она плачет. Эмма улыбнулась и дотронулась до ее руки.

Мэри Маргарет утерла слезы и погладила Эмму по щеке, словно маленького ребенка. Эмма тряхнула головой и хотела отстраниться, но в этот момент Дэвид, не произнесший ни единого слова, молча обнял их обеих. В его глазах тоже стояли слезы. Семейка плакс какая-то собралась.

Мэри Маргарет казалась умиротворенной и даже счастливой, а лицо Эммы выражало лишь абсолютное недоумение. Она не любила, когда ее трогают безо всякого на то повода даже друзья. Ты умираешь, уезжаешь навсегда, прощаешься? Нет. Тогда лучше не прикасайся ко мне.

Но Дэвиду, кажется, было все равно, что думает об этом Свон: он лишь крепче прижал ее к своей груди, почувствовав попытки к сопротивлению. Эмма чертыхнулась. Все-таки придется обнять и их.

Эмма неловко обхватила их обоих руками, стиснув как можно крепче, не теряя надежды, что теперь они ее отпустят. Но Мэри Маргарет и Дэвид, казалось, ничего не заметили. А может, просто не стали ничего говорить.

Небольшую идиллию прервал Джонс, возвестивший:

— Это, конечно, мило и все такое…

Он улыбнулся, подбрасывая вверх крупную монету. И где он взял этот раритет? Заметив, что Эмма и влюбленная пара голубков посмотрели на него, он продолжил. — Может быть, перейдем к делу? Дети сами себя не найдут.

Киллиан ловко увернулся от мелкого камешка, который бросила в него Руби, призывая ему заткнуться и не встревать. По сути, он сказал сущие пустяки, лишь констатировал факты.

Но даже этого было достаточно, чтобы Эмма моментально выпуталась из объятий Дэвида, неловко похлопав его по плечу. Она натянуто улыбнулась Мэри Маргарет, попытавшейся поправить ее растрепавшуюся прическу.

Пожалуй, стоит задуматься о табличке «Не трогать без разрешения» прямо на лбу. Сейчас Эмма была даже благодарна Киллиану, не умевшему держать рот на замке. А то кто знает, сколько еще бы это длилось. Пора действовать.

Эмма взглянула на Сидни и что-то тихо сказала компании. Все дружно обернулись и посмотрели на него.

Киллиан окинул Сидни безразличным взглядом и уставился на Эмму, Дэвид, напротив, всматривался так долго, будто хотел прожечь в нем дырку. Руби взглянула на Сидни с плохо скрываемым презрением и отвернулась, переключив свое внимание на Мэри Маргарет, которая будто бы застыла.

Мэри Маргарет смотрела на Сидни, сдвинув брови. И его лицо казалось ей до боли знакомым. Но она не могла вспомнить, где могла его видеть. Прошло много лет. Полностью погрязнуть в воспоминаниях ей помешала Эмма, подозвавшая Сидни к ним.

Кто знает, что было бы, если бы Мэри Маргарет смогла подольше покопаться в своей памяти и вспомнить, с кем именно водит дружбу Сидни. Этого Сидни боялся больше всего.

Но ничего не произошло. Она его не узнала. И Сидни, опасавшийся, что может стать жертвой очередного в его жизни скандала — мало ему было недавней перепалки — с облегчением вздохнул.

Он приблизился к компании, неодобрительно смотревшей на него, с едва заметной высокомерной ухмылкой. Похоже, профессионалом среди них была лишь Эмма, все остальные — массовка, основное назначение которой — уменьшить траекторию поисков. Впрочем, ничего другого он и не ожидал от этой авантюры.

— План такой, — представив его компании, возвестила Эмма, а Сидни, кивнув всем в ответ на прохладные приветствия, встал между Киллианом и Эммой.

Лицо последнего выразило искреннее недовольство: он явно не рассчитывал, что его место рядом с ней кто-то займет. Зато Эмма выглядела довольной и даже с благодарностью улыбнулась Сидни.

Когда Эмма стала излагать свой план, все слушали ее, не перебивая, лишь на лице Киллиана Джонса по-прежнему красовалась глупая улыбка, стоило ему только посмотреть на Эмму.

Эмма же прикидывалась, что не замечает его подмигиваний и кривляний.

— Разделимся по двое и будем искать. Руби, раздавай рации! — приказала Эмма. Выяснилось, что предусмотрительная Руби взяла с собой несколько раций, чтобы облегчить связь во время поисков.

Пока все неумело крутили рации в руках, Эмма продумывала их дальнейший план. Хорошо. Они разделились. Теперь нужно идти в разных направлениях, обыскивая лес. Эмма нахмурилась настолько сильно, что между ее бровей залегла глубокая морщина, выдавшая, что ей совсем скоро тридцать.

Никто не говорил ни слова, ожидая ее распоряжений. Сидни, наблюдавший за Эммой, слегка склонил голову, выразив таким странным образом свое почтение. Теперь он не сомневался, что она — настоящий профессионал, который лишь зря тратит свое время в центре Голда. Но Эмма не замечала ничего, в том числе и его благосклонность к ней.

— Вопросы? — Эмма выждала несколько секунд, дав им время сориентироваться. Мэри Маргарет и Дэвид переглянулись, но промолчали.

Они оба выглядели крайне сосредоточенными, словно должны были к утру доставить коробки с редчайшим хрусталем в целости и сохранности в Сторибрук, а за любую трещинку их ожидала смертная казнь.

Руби была жутко недовольна, она бросила на Сидни испепеляющий взгляд, словно хотела сказать, что ему тут не место. А он, улыбнувшись ей в ответ, скрестил руки за спиной, сохраняя прежнее невозмутимое спокойствие.

Киллиан, вопреки своему обыкновению, стал жутко серьезным и теперь крутил рацию в руках так, словно она была неотъемлемой частью его жизни.

Эмма заметила все это, но ничего не сказала, лишь обвела компанию взглядом «я в вас сомневаюсь». Никто так ничего и не спросил. Значит, ей остается лишь надеяться, что они все поняли.

— Найдете первыми, предупреждайте остальных, — добавила она, посмотрев на каждого из них. Эмма хотела убедиться, что все по-прежнему настроены заниматься поисками детей.

Меньше всего ей хотелось кого-то принуждать. На какое-то мгновение она задержала взгляд на лице Киллиана. Он широко улыбнулся и подмигнул ей. Если он потом всем скажет, что Эмма намекала ему на отношения, она его точно прибьет.

Эмма с трудом сдержалась, чтобы не треснуть его сейчас. Авансом. Руби! Черт! Сейчас все, как обычно, разобьются на пары. И что делать, если ей в напарники достанется этот клоун? А она уже и не сомневалась, что именно вот так все и будет.

Нужно как-то откосить от этого ужасного подарка судьбы «отправляйся искать детей в темном лесу с подкатывающим к тебе клоуном-пиратом». И в голову Эммы же пришла замечательная идея: отправить Руби вместе с Киллианом.

А что, пускай расплачивается, раз так уверена, что он сможет им помочь. В конце концов, и в ее жизни должно случиться фееричное шоу из тупых комплиментов и танца бровей.

Эмма сосредоточилась на преподнесении этой «чудесной» для помощницы новости, но Дэвид помешал ей окончательно сформулировать эту замечательную мысль.

— Что мы хоть ищем, Эмма? — спросил Дэвид, приобняв за плечи Мэри Маргарет, закивавшую головой и выразившую свое молчаливое согласие с ним.

Эмма загрузилась. Пока она искала нужные слова, чтобы лучше объяснить, все выжидающе на нее смотрели, не издавая ни звука. Один Сидни лишь едва не хмыкнул: вопрос Нолана казался ему чересчур наивным. Ему казалось, что и так все ясно: кого, а не что.

Дэвид, заметив пренебрежительное выражение лица Сидни, словно говорившее «тупой здесь только ты», смерил его испепеляющим взглядом, но ничего не сказал, лишь крепче прижал к себе Мэри Маргарет.

Теперь в их компании для него было два подозрительных типа: «Пират» и «мистер Гласс». И ни одному из них он не горел желанием доверить Эмму. Стоило ему только подумать, что можно отправить этих двух странных субъектов вдвоем, взяв Эмму к ним с Мэри Маргарет, Эмма коротко ответила.

— Дом, может, хижину. Что-то похожее на жилье, — Эмма выпустила пар изо рта и поплотнее застегнула свою кожаную куртку, надеясь согреться хоть так.

Все-таки зря она не послушала Генри и не купила себе пальто. В нем было бы не так холодно. Мэри Маргарет, заметив, что она замерзла, сняла свой шарф и отдала его ей.

Дэвид, последовав примеру возлюбленной и их обоюдному желанию помочь, стянул свою куртку и протянул ее протестующей Эмме, которой все же удалось уверить его, что шарф Бланшар очень теплый и ей уже не холодно. Да и она не маленькая девочка, могла бы подумать головой и захватить теплые вещи.

Когда с этим было покончено, а куртка возвращена хозяину, Эмма встала в центр образованного ими круга и посмотрела на каждого из них, слегка сощурившись.

— Делимся, — произнесла она, решая, кого с кем можно отправить. Может, послать Руби вместе с Мэри Маргарет? Взглянув на Руби, яростно гримасничавшую, Эмма ухмыльнулась: она поняла ее замысел и сейчас организовывает протест. Ладно. Будь по-твоему.

Эмма с трудом сдержала ехидную ухмылку. Видит Бог, она пыталась помочь Руби и отправить ее не с Киллианом Джонсом. Но та выбрала свою участь самостоятельно, отказавшись от компании прелестной учительницы начальных классов.

Внутри Эмма торжествовала, но снаружи была абсолютно спокойна. Вот она — выдержка копа.

— Дэвид пойдет вместе с Мэри Маргарет, —Эмма вскинула руки вверх, сдаваясь, но на самом деле чувствуя, что в этом раунде она одержала победу, хоть никто об этом, кроме нее, не знает.

Руби подпрыгнула от радости. Эмма улыбнулась. Ничего, сейчас она ее огорошит. Мэри Маргарет и Дэвид лишь переглянулись и кивнули ей, одобрив ее выбор. Они всегда держались вместе. Очень редко Эмма видела их друг без друга. И со временем ей даже казалось, что они — две половинки единого целого. Эмма тепло улыбнулась им и продолжила:

— Я пойду с мистером Глассом…

Все молча посмотрели на нее, Мэри Маргарет и Руби обменялись многозначительными взглядами. Руби тут же прервала Эмму, не дав ей договорить.

— Это слишком рискованно! — Руби шагнула вперед, взмахнув руками и высоко подняв брови. Она была похожа на волка, собиравшегося биться насмерть. Эмма резко повернулась к Руби, оценивая ее боевую готовность. И ей не повезло.

Руби была во всеоружии: аргументы, доказательства и поддержка враждебно настроенной к Глассу большей части компании. Начинается. Только разногласий не хватало.

— Я тебя одну с ним не отпущу! — Руби скрестила руки на груди. Невольно Эмма поразилась, как сильно переживает за нее Руби, если сейчас рискнула выступить против слова шерифа.

Но сейчас было не время об этом думать и восхищаться смелостью Руби. Обстоятельства выстраивались против нее. К тому же, у Руби появился единомышленник.

— Эмма, она права, — Мэри Маргарет шагнула вперед, встав плечом к плечу с Лукас. Удивительные метаморфозы произошли с обычно тихой и доброй Мэри Маргарет. В ее глазах горела отчаянная решимость.

Виновато взглянув на Эмму, она обратилась к Сидни, прижав руку к груди.

— Простите нас, мистер Гласс, — ее голос звучал нежно и тихо, но контрастировал с действиями.

Мэри Маргарет резко вскинула голову и плотно сжала губы. Было видно, что ради Эммы она и не на такое была способна.

— Мы с вами едва знакомы и не знаем, можно ли вам доверять, — Мэри Маргарет выглядела уверенной и знала, на что идет. И Сидни это заметил. Все-таки она осталась собой, лишь немного усмирила буйный нрав.

Сидни улыбнулся ей, словно хотел сказать, что прекрасно понимает ее мотивы и совершенно не собирается встревать между ней и Эммой.

— А я не доверяю Джонсу, — заявил Дэвид, выбравший сторону Эммы. Он подошел к Эмме и, положив руку ей на плечо, добавил:

— Кто угодно, только не этот…

Он хотел сказать еще что-то, но, заметив укоризненный взгляд Мэри Маргарет, осекся и лишь кивнул в сторону Киллиана, который сделал вид, что схватил его угрозу пальцами и откинул подальше, язвительно улыбаясь.

Дэвид нахмурился: ему не нравился Киллиан. Всем. Сидни Гласс, конечно, тоже не внушал доверия, но Эмма выбрала его сама, значит, у нее есть на это причины.

Эмма с благодарностью посмотрела на Дэвида. Она не ожидала, что он, обычно солидарный во всем с Мэри Маргарет, окажет ей решительное сопротивление.

И внезапно Эмме захотелось крепко обнять его, чтобы хоть как-то отблагодарить за поддержку, но вместо этого она лишь сдержанно кивнула Дэвиду. Он это заметил и подмигнул ей, словно говоря: «Ничего, мы свое отвоюем».

Киллиан, увидев, сколько разногласий вызвала его персона, улыбнулся. Ничего другого он и не ожидал. И решил привлечь к себе внимание: раз уж обсуждают Киллиана Джонса, пускай считаются и с его мнением.

— А я тоже против, чтобы Свон шла с этим подозрительным типом, — нагло заявил он, подойдя к Эмме и приобняв ее за плечи. Его улыбка стала еще шире, стоило ему заметить негодующий взгляд Эммы, которая раздраженно смахнула его руку.

Дэвид тут же встал между ним и Эммой. Киллиан ухмыльнулся. Кое-кто ведет себя, как заботливый папаша. Он открыл рот, собираясь озвучить пару нелицеприятных словечек, но ему помешали.

— Тебе я доверяю еще меньше, — опередил его Дэвид, не обращавший внимания на попытки Мэри Маргарет и Руби успокоить его: они схватили его за руки, надеясь предотвратить назревающую драку хотя бы таким образом.

Эмма отступила на шаг назад, она явно не хотела стать соучастницей избиения Киллиана Джонса, хотя ее кулаки так и просили хозяйку: «Вмажь ему, вмажь».

Хладнокровное спокойствие сохранял лишь Сидни. Он лишь тяжело вздохнул: уж было надеялся, что хоть что-то пройдет гладко. Но все, видимо, только начиналось. Что ж, у него есть шанс все исправить. И Сидни знал, как он поступит. И у него даже было предложение. Но он не успел.

— Нам нужно что-то сделать… — инициативу в руки ловко перехватила Мэри Маргарет, встав между Дэвидом, сжавшим руки в кулаки, и Киллианом, угрожающе похрустывающим костяшками пальцев.

— Голосование! — возвестила она. — Решим все мирным путем без мордобоя! — Мэри Маргарет оттолкнула Киллиана и Дэвида друг от друга, увеличив между ними расстояние.

Киллиан и Дэвид тяжело дышали, но злить Мэри Маргарет ни один из них не осмелился. Эмма, странно притихшая, молча наблюдала за ними, ожидая развязки конфликта.

— Хорошо, тогда проголосуем! — Руби тут же поддержала идею и вышла в середину образованного ими небольшого круга, как делала Эмма совсем недавно.

— Напоминаю: за себя голосовать нельзя! — выкрикнула Руби, тоже не собиравшаяся сдаваться. Она улыбнулась насупившейся Эмме и подмигнула ей.

Эмма тяжело вздохнула. Понятно. Она собирается оспорить ее решение, вооружившись настроенными против Сидни людьми.

— Кто за то, чтобы Эмма пошла с мистером Глассом? — Руби специально растянула фамилию Сидни и с вызовом посмотрела на Эмму. Ничего другого от нее и не стоило ждать. Если Руби не нравился человек, она никогда этого не скрывала.

Мэри Маргарет скрестила руки на груди. Она, конечно, поведение Руби не одобряла, но сейчас вмешиваться не собиралась. Руку поднял только Дэвид — непоколебимый и уверенный, что хуже Киллиана Джонса нет никого.

Эмма молча присоединилась к нему. Сейчас их с Дэвидом объединяло одно прекрасное и общее чувство — неприязнь к Киллиану.

— Отлично! Двое! — подвела итог Руби. Эмма хотела сказать ей, что это голосование само по себе — абсурд, но промолчала. Сейчас лучше не злить Руби, а то вон она как разошлась. Такая прибьет и не заметит.

— Кто за Джонса? — крикнула Руби. Киллиан ухмыльнулся.

Эмма поджала губы так, что они стали одной сплошной линией. Да и так все ясно: по результатам голосования двое против двоих. Ничья.

Руби и Мэри Маргарет подняли руки. Эмма раздраженно фыркнула и закатила глаза. Этого и стоило ожидать. Отлично. И что теперь они будут делать? Голосовать до последнего? Она могла поклясться, что к тому времени дети выберутся из леса сами и спросят у них, какого хрена они тут стоят.

Эмма хотела послать всех к черту и напомнить, что у них есть дело, которое намного важнее, чем ее компаньон для поисков. Однако случилось то, о чем она не могла и подумать.

Сидни сухо кашлянул за ее спиной. Стремительно обернувшись, Эмма увидела, что он медленно поднял руку. Тотальное поражение. Трое против двоих. Пришлось стиснуть зубы и согласиться с решением большинства.

* * *

— Заткнись и иди за мной, — приказала Эмма Киллиану, на лице которого тут же появилась глупая ухмылка.

Остальная часть компании уже давно разошлась. Они разделились, договорившись все время быть на связи.

Жутко довольная собой Руби и невозмутимый до чертиков Сидни отправились на юг. Сосредоточенная Мэри Маргарет и Дэвид, который был не в духе после результатов их голосования, — на север.

Им же с Джонсом, если расчеты Эммы были верны, нужно, как выразился ее спутник по несчастью, «нужно держать курс на запад».

Эмма, не собиравшаяся тратить на этого клоуна, доставшегося ей в напарники, ни минуты своего времени, молча повернулась к Киллиану спиной и ушла вперед, матеря про себя чертову демократию.

Киллиан последовал за ней, пытаясь вывести ее на разговор, но упрямая Эмма игнорировала каждую его попытку сблизиться. Она смотрела под ноги и осторожно разгребала листья сапогами, надеясь найти хотя бы следы, чтобы знать: они следуют в верном направлении.

Разноцветные сухие листья, перемешанные с грязью, хрустели под ногами не так громко, как Эмма себе представляла. Что ж, им это только на руку. Есть шанс добраться незамеченными возможным похитителем детей.

Эмма уверенно шла вперед. Теперь ее не могла остановить ни одна трудность. Пару раз она спотыкалась о палки, но больше ничего необычного не происходило. И дома или хижины видно не было тоже.

Чтобы им не пришлось не возвращаться обратно и тратить зря драгоценное время, неунывающий Киллиан молча вытащил из кармана куртки перочинный ножик и принялся оставлять зарубки на деревьях.

Как он объяснил Эмме, это для их же блага, вдруг они тоже заблудятся. Но она лишь покачала головой, потому что не видела во всем этом смысла, а их местоположение легко мог отследить и Генри через ее ноутбук.

Но Эмма стала держать ухо востро: ее напугало то, с какой легкостью и небрежностью «Пират» обращался с ножом. Вот сюда бы Мэри Маргарет и Руби, чтобы показать им, кому на самом деле вряд ли стоит доверять.

С каждым шагом идти становилось все труднее. Грязь прилипала к ее сапогам с такой скоростью, будто планировала побить мировой рекорд. Листьев меньше не становились, они приклеивались ко всему до чего успела добраться грязь.

Сапоги Эммы после блужданий по лесу выглядели, как те аппликации, которые она делала с Генри, когда он был совсем крохой. Киллиан же, напротив, даже в такой ситуации умудрялся выглядеть опрятно: на его черных ботинках не было такого же кошмара, что у нее.

Но, к своему удовольствию, Эмма отметила, что он еле передвигает ногами, следуя за ней. Эмма улыбнулась, злорадствуя над его страданиями. Ничего. Потерпит. Однако вскоре она сама, устав месить ногами грязь и блуждать по лесу, устроила небольшой перерыв, чтобы связаться с командой и узнать, удалось ли им хоть что-то найти.

— Отлично, мы вовремя бросили якорь, — пропыхтел Киллиан, прислонившийся к дереву, чтобы отдышаться. Он наклонил голову и оперся руками о колени.

Эмма лишь подняла брови, наблюдая за ним, отвечать ему она изначально не собиралась, но этот пройдоха все равно пытался вывести ее на разговор. Поразительная настойчивость. Она бы даже сказала — наглость.

Но Эмма не могла отметить и кое-что другое: Киллиан выглядел не очень. Это было неудивительно, они проблуждали по лесу несколько часов, пытаясь найти хоть какие-то следы детей.

Эмма и сама чувствовала себя жутко уставшей. Будто из нее дементоры высосали не только всю радость, но и желание что-либо делать. Но у нее были уважительные причины: работа и несколько часов сна. А у этого клоуна она подобного списка не наблюдала.

Дав Киллиану заслуженную передышку, Эмма связалась с группой и выяснила, что у них тоже пусто. Мэри Маргарет и Дэвид настаивали на продолжении поисков и были намерены блуждать по лесу столько, сколько понадобится.

Другая часть команды Эмму тоже ничем не обрадовала. Правда, Руби обнаружила какой-то странный детский ботинок, но, судя по скептическому комментарию Сидни, тот пролежал в лесу, как минимум, несколько месяцев и наверняка, если пробудет здесь еще столько же, умрет естественной смертью.

Эмма тяжело вздохнула и дала всем задание продолжать поиски. Никто из них так никого не нашел, хотя в лесу они проторчали несколько часов. Отряд у них небольшой, конечно, но пришло время мобилизовать все силы.

Промедление ни к чему хорошему не приведет. «Дети где-то здесь», — твердило ее чутье. И Эмма решила не сдаваться и верить в себя до последнего.

— Бравады закончились? — поддела она Киллиана, убирая рацию в карман и стараясь как можно тише перевести дыхание, чтобы он не понял, что ее силы тоже на исходе.

Эмма спрятала руки в карманы штанов и встала, широко расставив ноги — так она чувствовала себя увереннее. Киллиан лишь мельком взглянул на нее и улыбнулся. Его смешила ее реакция.

Эмма посмотрела на Киллиана с пренебрежением. Она была права. Помощи и толку от него — ноль. Кажется, нужно проучить двух особ прекрасного пола, решивших, что с ним ей будет намного лучше. Да от Сидни гораздо больше пользы, чем от этого идиота.

Эмма решила, что обязательно целую неделю, как минимум, будет напоминать Мэри Маргарет и Руби, к чему привела их инициатива. К вот этому вот эпичному позору. Да он выдохся через несколько часов!

Киллиан уставился на нее и покачал головой, будто бы прочел ее мысли, но тут же отвернулся, чтобы скрыть улыбку, не хватало ему еще больше разозлить ее. Она и так не в восторге, что шататься по лесу ей пришлось с ним.

— До твоих прекрасных форм мне далеко, Свон, — ответил Киллиан, он взглянул на нее исподлобья и медленно выпрямился, подмигнув ей. Эмма отметила, что его дыхание выровнялось и перестало быть шумным и порывистым. Отлично. Отдышался.

Эмма закатила глаза и отвернулась от него. Удивительный человек, только пришел в себя, как уже умудряется действовать ей на нервы.

Эмма старалась не оборачиваться, чтобы он не заметил явное раздражение на ее лице и, блуждая взглядом по земле, она заметила кое-что интересное. То, что точно было достойно ее внимания.

— Киллиан, посмотри! — воскликнула она. Вот оно! Бинго! Так она и знала: дети здесь. Киллиан приблизился к ней и с сомнением взглянул на небольшую кучу листьев. Он вскинул брови и отреагировал с обычной язвительностью.

— Что за бурный восторг, Свон? — Киллиан ухмыльнулся, взглянув на ее лицо: Эмма поджала губы и нахмурилась. Он играл на ее нервах талантливо и виртуозно, будто был великим пианистом, но специализировался не на клавишах, а на ее терпении.

И прежде, чем она успела осознать, что происходит, Киллиан кончиками пальцев дотронулся до пряди ее волос, поправляя спутавшиеся локоны. Эмма моментально отпрянула, будто он был проклятым и любое его прикосновение могло ее убить.

Киллиан, заметив ее реакцию, лишь улыбнулся краешками губ. Эмма нахмурилась. Выходка этого пройдохи шокировала ее, но ненадолго. Ну и наглец! Все же она сумела взять себя в руки.

— Еще раз вытворишь что-то подобное, почувствуешь вкус наручников, — пообещала Эмма, с трудом поборов желание треснуть ухмыляющемуся Киллиану по лицу. Но того, казалось, ее слова нисколько не задели, он отреагировал с долей сарказма, выдав очередной подкол.

— Решила поразвлечься, радость моя? — Эмма с трудом сдержала рвущиеся на свет маты в адрес несносного Киллиана и мгновенно вернулась к своей находке.

— След, — кивком головы она указала на то, что было надежно сокрыто листьями. Это ее основная находка. Спустя несколько часов им наконец-то улыбнулась удача. Эмма искренне уповала, что это правильная наводка — белые бусины с браслета Авы Зиммер. Точь-в-точь.

— Уверена, что это принадлежит одному из детей? — Киллиан осмотрелся по сторонам, словно надеялся, что сейчас малолетние беглецы выскочат из-за деревьев и сами сознаются в побеге. Эмма посмотрела на него и молча покачала головой. Самовлюбленный красующийся индюк.

— Уверена, — отчеканила она и резко пошла вперед, но, не услышав рядом его шаги и глупые шутки, обернулась. Киллиан стоял и молча наблюдал за ней, перестав улыбаться. Он задумался о чем-то и молча смотрел ей вслед. Эмма раздраженно вздохнула. Нашел время.

— Пойдем, — сказала ему она, вынуждая Киллиана вернуться с небес на землю. И он, придя в себя, покорно последовал за ней. Минут пятнадцать они шли по следам из бусин, которые Эмма весьма успешно находила под листьями, а потом услышали приглушенные женские голоса.

Эмма удивилась: кто-то, кроме них ищет детей? Вряд ли. Она бы знала. Это показалось ей подозрительным. Разве есть люди, предпочитающие прогулки по лесу в такое время? Да и что тут можно делать? Грязь под ногами месить?

Непроизвольно ее рука потянулась к пистолету — с ним безопаснее. Киллиан, как ни странно, ничего не испортил, он тоже замолчал. Вскоре они услышали хруст веток и едва различимый шелест листьев. Голоса стали громче. Они идут к ним!

Невольно Эмма застопорилась, соображая, как лучше поступить: спрятаться или остаться здесь. Но Киллиан сориентировался быстрее. Он подскочил к Эмме и, крепко схватив ее за локоть, потащил в огромные кусты с еще не опавшими листьями.

— Ты что творишь?! — оказавшись в укрытии, яростно прошептала Эмма. Пытаясь высвободить руку из его хватки, она слегка ударила Киллиана по плечу. Другую же она по-прежнему держала у пистолета, чтобы схватить его в случае чего.

Киллиан промолчал. Он сосредоточенно прислушался и приложил палец к губам, призывая ее помолчать хоть немного. Эмма повиновалась и вместо пистолета вытащила из кармана куртки телефон. Чутье подсказывало ей, что чудо техники сейчас сослужит им хорошую службу.

— Они точно оттуда не выберутся, дорогая? — услышав незнакомый голос, Эмма с телефоном в руках слегка привстала, выглянув из-за кустов, чтобы получше рассмотреть говорящего.

Она увидела двух женщин. Прическа одной из них настолько изумила Свон, что ее брови практически встретились с волосами — так высоко их она в жизни не поднимала.

Эмма слегка приоткрыла рот и захлопала глазами, надеясь, что ей просто показалось, но нет. Это была жуть наяву. Вот у кого точно нет вкуса. Куда до этой особы Рони с ее розовыми тапками.

У высокой и болезненно худой женщины часть волос была черного цвета, другая — белого. Вопреки погоде, которая вообще не располагала к оголению частей тела, она шла по лесу в длинном черном платье с разрезом, а на ее плечи была небрежно накинута белоснежная меховая накидка.

Эмму затошнило. Умопомрачительное сочетание. Остатки ее рассудительности едва не помахали шерифу рукой, но ей удалось взять себя в руки и продолжить наблюдение, оставаясь незамеченной.

Женщина-«Зебра», как окрестила ее Эмма, держала под руку невысокую блондинку со странноватой взлохмаченной прической. Эмма сощурилась, чтобы лучше разглядеть лицо незнакомки и сразу же узнала ту, в которой изначально увидела главную подозреваемую. Так и она думала. Дети не сбежали. Их обманули и похитили.

— Уверена, — раздраженно отозвалась ее спутница и небрежно провела рукой по голове, испортив и без того ужасные волосы. Она была полнее и ниже «Зебры». И походила на злую колдунью из сказок, которую так сильно боялся Генри в четыре года. Подоспело и новое кодовое прозвище, когда Эмма сопоставила два и два. Блондинку Эмма нарекла «Ведьма».

— А их папаша? — поинтересовалась «Зебра», подав подруге руку, она помогла той перелезть через огромное бревно. Блондинка, приподняв длинную черную юбку, чтобы не испачкать ее в грязи, звонко расхохоталась.

Эмма вздрогнула. Неожиданно. Хорошо, что у нее есть выдержка, иначе она бы вскрикнула. Эмма затаила дыхание: они были недалеко от них с Киллианом и любое неверное действие могло выдать и их.

Киллиан, похоже, подумал об этом же и схватил ее за руку. Но Эмма отмахнулась от него. Киллиан ухмыльнулся и покачал головой, однако больше попыток вразумить шерифа не делал.

А разговор между двумя подругами продолжался.

— Спит и видит, как его драгоценные детишки к нему вернутся, — «Ведьма» улыбнулась. Было в этой улыбке что-то дьявольское и плотоядное, и Эмма едва сдержалась, чтобы не выскочить и не треснуть ей по лицу, как следует. Вот же дрянь.

«Зебра» тут же расхохоталась, положив руки подруги на плечи, она произнесла, потрясая огромными бриллиантовыми сережками, свисавшими до самых плеч:

— Давим на папашу, он отдает нам все бабки, мы возвращаем ему его отбросов и валим отсюда к чертовой матери.

Подружка «Зебры» согласно закивала. Эмма скрипнула зубами. Ага, сейчас. Разбежались. Эмма поклялась, что поймает обеих и лично доставит в Нью-Йорк, передав в руки своей старой подруге. Уж Клео Фокс*, которая забросила поручительство и за сравнительно небольшой срок стала начальником полиции, обеспечит этой парочке прекрасные тюремные условия.

Задумавшись, Эмма застыла и едва не спалилась, если бы не вовремя спохватившийся Киллиан, ее бы точно заметили.

— Вернись на место, Свон, — прошептал он, потянув Эмму за руку, возвращая ее в реальность. Эмма нехотя повиновалась и села рядом с ним.

Женщины встали не так далеко от них, продолжая разговаривать. Киллиан тяжело вздохнул: ему их болтовня уже порядком надоела.

Свон, заметив, что ее напарник раздражен, затаила дыхание сама и схватила его за руку, чтобы контролировать еще и его. Киллиан ухмыльнулся, слегка сжав ее руку в ответ, но не проронил ни слова, лишь кивнул ей, заверив, что не натворит глупостей.

«Зебра» и «Ведьма», проговорили еще немного и, решив, что будут делать дальше, разошлись. Одна отправилась «обрабатывать» отца пропавших детей. А другая, кажется, собралась развеяться и заглянуть в бар.

Когда они ушли, Эмма с облегчением выдохнула. Наконец-то, а то она уже вся извелась и практически перестала дышать. Эмма тут же резко отпустила руку Киллиана и спрятала телефон в карман. Теперь у нее есть доказательства и свидетель.

— Ты знаешь их? — она резко повернулась к Киллиану, который после ее вопроса немного привстал, наблюдая за уходящими от их укрытия ночными гостьями леса. Настала очередь Эммы напоминать ему о том, что их все еще могут заметить. Схватив его за рукав куртки, она потянула его обратно.

— Не смей высовываться, пока они не уйдут, — прошипела Эмма, — ты все испортишь, — но Киллиан лишь улыбнулся ей. Эмма закусила губу. Ей бы такую невозмутимость.

Киллиан, полностью проигнорировав вторую реплику, ответил на вопрос.

— Могу поклясться, что не видел разноцветную, — Киллиан задумался и почесал щетину на подбородке пальцем. Блондинка казалась ему знакомой. С ней он точно где-то пересекался.

— А я, кажется, знаю, кто они, — Эмма выглянула еще раз. Убедившись, что поблизости никого нет, она вышла из кустов и размялась: им пришлось сидеть на корточках практически полчаса.

Ноги Эммы предательски гудели, словно она провела в засаде несколько дней и встала впервые за все время. Киллиан вышел вслед за ней, отряхивая штаны от прилипших к ним листьев. Заметив, что он в норме, Эмма решила идти дальше.

— Пойдем, — теперь она знала, где нужно искать детей. Киллиан, не сопротивляясь, пошел за ней. Какое-то время они шли молча, пока Киллиан первым не нарушил затянувшуюся тишину. Ему казалось, что нет ничего лучше обыкновенной человеческой речи в напряженные моменты.

— Знаешь, — произнес он, — любой другой обиделся бы на твою молчаливость, а мне даже нравится, — Эмма никак не отреагировала на его реплику. Его улыбка тут же скисла, как молоко, простоявшее в теплой комнате.

Кажется, Эмма вообще не была разговорчивой. А может, болтала с кем угодно, но не с ним. Он не мог видеть, как Эмма улыбнулась. Это стало неожиданностью для нее самой. Она что, смеется над его тупыми подкатами? Удивительно, как быстро скатилась. А ведь они провели в лесу чуть меньше пяти часов.

— Я всего лишь сосредотачиваюсь, — холодно ответила Эмма, выпрямив спину. Но тут же смягчилась, отметив, что этот идиот все-таки старается ради нее. Она обернулась и подмигнула растерянному Киллиану, явно не ожидавшему от нее такой реакции.

— А ты мешаешь мне, между прочим, — укоризненно добавила Эмма, замедлив шаг и присматриваясь к следам. Практически пришли. Осталось решить, стоит ли им разделяться.

Киллиану она все еще не доверяла, поэтому окинула его внимательным взглядом.

— Днем я еще лучше, — нагло заявил он, заметив, что она пристально на него смотрит. И продолжил незавершенный разговор.

— Сосредотачиваешься, говоришь? — Киллиан смерил ее полушутливым взглядом. — Да нет, ты просто боишься разговориться, открыться, довериться, — когда он принялся перечислять, Эмма ощутила закипающее раздражение.

И ей в это же время стало стыдно. Совсем немного. И недолго. Злость взяла верх. Сейчас бы эта маргинальная личность чему-то ее учила. Иди-ка лесом, парень. И, желательно, этим.

— Кто бы говорил о доверии, — парировала она и молча пошла вперед, радуясь, что подружки-неудачницы хорошо наследили. Пока они шли, лес становился все гуще, деревьев все больше и больше.

Постепенно они приближались к финишной прямой. Раздвигая огромные густые ветки вечнозеленых елей, Эмма с огромным трудом протиснулась между ними.

Киллиан, что-то пропыхтевший себе под нос, последовал ее примеру. Эмма специально придержала подольше одну из колючих веток, чтобы она хлестнула Киллиана по наглой роже, но тот, словно догадавшись о ее намерении, ловко увернулся. Вот чертяга.

Эмма хмыкнула. Шагнула вперед и застыла. А вот и награда победителям. Пришли.

— Нам было бы проще, — пожал плечами догнавший ее Киллиан, упрямо продолжавший их незавершенный разговор, и тут же осекся, посмотрев туда же, куда и она. Они стояли напротив небольшой деревянной хижины.

— Какой у нас план? — он заиграл бровями. Ему так нравились местоимения, сближающие его с Эммой. И он все чаще старался их использовать, чтобы позлить ее и привлечь побольше внимания.

Но в этот раз Эмма, проигнорировав его, отправилась к хижине. И ему ничего не оставалось, как идти за ней. У хижины они застопорились. Эмма прижала ухо к двери и прислушалась. Тишина. Но интуиция твердила: дети там.

Сердце Эммы сжалось. Бывают же такие люди, как эта парочка. Надо же было додуматься похитить детей! Эмма подняла голову, осматриваясь. Может быть, есть смысл забраться на крышу и пробраться через трубу? Нет, это слишком рискованно. Нужно искать другой вариант.

Киллиан, решив напомнить ей о себе, дотронулся до ее плеча и шепотом спросил:

— Разве мы не должны предупредить их, что они спасены?

Эмма мотнула головой и жестом приказала идти за ней. Когда они отошли от хижины подальше, она ему ответила.

— Нет, —Эмма сдвинула брови так, что они практически сказали «привет» друг другу у ее переносицы. — Вдруг у этой парочки есть еще один сообщник… — объяснять дальше ей не пришлось. Киллиан все сразу понял.

— Он может быть внутри, — кивнул он, поймав ход ее мыслей. Эмма отметила про себя, что он не так уж и плох. Пытаясь решить, что нужно делать, она обошла постройку, ища лазейку. Но все окна были заколочены наглухо.

Эмма попыталась содрать пару досок, но лишь разодрала руки. Киллиан мягко отстранил ее.

— Может, я выбью дверь, а ты скрутишь того гада? — предложил он, прикидывая, с какой силой нужно ударить, чтобы эта огромная деревянная преграда с замком убралась с их пути. Но Эмма его идею не одобрила. Слишком наивно.

— Нельзя. Он может навредить Аве и Николасу, — больше всего Эмма боялась того, что может сделать предполагаемый сообщник с маленькими детьми. Был у нее еще и другой вариант. Получше. И она надеялась на него. А вдруг дети в хижине одни?

Эмма понимала: когда они с Киллианом снесут дверь, даже если потом поставят ее обратно, преступницы это сразу же заметят и, не обнаружив маленьких «узников», удерут безнаказанными, не оставив и следа.

А этого допустить нельзя. Кто знает, скольким людям они еще успеют напакостить. И она рассказала Киллиану о своих предположениях.

— Если они вернутся и не найдут детей, пропадут из города, — объяснила Эмма, заметив, что Киллиан уставился на нее с изумлением. Он от нее такого не ожидал. Думал, она сразу же разнесет всех обидчиков невинных и беззащитных, но Эмма его шокировала с каждым разом все больше. Сейчас она казалась ему неплохим стратегом.

— Нам нужен другой вариант, — Эмма засунула руку в карман куртки и ее озарило: отмычка все еще с ней. Нил даже не мог представить, как сильно она была ему признательна в этот момент.

Если бы не он, научивший ее этому, кто знает, как обернулась бы сейчас жизнь. Зато теперь Эмма знала, что нужно делать. Осталось дело за малым — вытащить детей, связаться с группой и восстановить справедливость.

— Встань на шухер, — коротко распорядилась она, кинув Киллиану рацию. Он ловко ее поймал и посмотрел на Эмму с долей уважения во взгляде. Поправив волосы, Эмма села на корточки у двери и осмотрела замок. Отлично. С таким она справится минут за пять.

— И, пока стоишь, свяжись с нашими. Попроси Руби привезти сюда Марко, — добавила заданий Эмма, вынув отмычку. Брови Киллиана поползли вверх. Такого от нее он, видимо, не ожидал.

Но Киллиан промолчал. Только присвистнул и принялся выполнять указания, не задавая лишних вопросов. И заслужил уважение Эммы. Больше всего в помощниках она ценила доверие. И сейчас Киллиан в ее глазах стал выглядеть немного лучше.

— Ну же, — проворчала Эмма. Старый железный замок не хотел поддаваться. Но и она не собиралась сдаваться. И неважно, сколько времени потратит на это. Важнее детей нет ничего.

— Давай же ты, мать твою, — ругнулась Эмма. Киллиан, закончивший свою часть заданий, присел рядом с ней и терпеливо ждал. Эмма провозилась еще несколько минут, уже сомневаясь, что у нее получится вскрыть замок, но делать что-то было для нее намного лучше, чем бездействовать.

В лесу было тихо, и они старались не шуметь, не зная, что ждет их там, за закрытой дверью. Напряжение, которое казалось ощущаемым, пробирало до дрожи. И словно повисло в воздухе.

Эмма и Киллиан даже не разговаривали, не до этого было. Услышав внезапно прозвучавший в тишине резкий щелчок, они оба чуть не подпрыгнули. Но это всего лишь поддался непокорный замок.

Кивнув Киллиану, Эмма отворила дверь и, вытащив на всякий случай пистолет, уверенно шагнула в темноту.

Примечания:

*мандражировать — бояться, переживать, нервничать.

*препирательств — спорить (обычно о пустяках).

Пожалуйста, если замечаете какую-либо ошибку, используйте ПБ, так мне будет проще! Спасибо за понимание! :)

---

Кивнув Киллиану, Эмма отворила дверь и, вытащив на всякий случай пистолет, уверенно шагнула в темноту

Знала ли она, что ждет ее там? Нет. Было ли ей страшно? Да. Ее сердце колотилось с бешеной силой, будто бы хотело выскочить из груди.

Ноги Эммы немного дрожали от испытываемого напряжения, однако внешне она сохраняла спокойствие — руки, державшие пистолет, не дрогнули.

Киллиан последовал за ней, не говоря ни слова, будто всю жизнь участвовал в подобном. Эмма не заметила у него даже намека на волнение. Он был спокоен, словно его накачали успокоительным.

Невольно Эмма поразилась его выдержке и ощутила нечто, подозрительно похожее на зависть. Ей бы так, чтобы не мандражировать*, как школьница в первый учебный день.

Выдохнув, чтобы успокоиться, Эмма признала, что самое ужасное чувство для нее — страх. Его она никогда не могла контролировать окончательно.

Страх будто бы проникал до костей, обволакивая внутренности и вынуждая придумывать все худшие версии происходящего. Правда, благодаря своей выдержке, она еще ни разу не теряла голову.

С другой стороны, во время каждого опасного дела, требующего ее максимального умственного и физического напряжения, Эмма приходила в восторг. Наверное, если бы не это, ее работа казалась бы ей не такой привлекательной.

Но все же Эмма прекрасно понимала: она не видит себя в другой сфере. Все остальное ей вряд ли подойдет. Конечно, пришлось признать, что ее работа полна неожиданностей.

Именно поэтому, радуясь своей находке, она гадала, что ждет ее дальше. Раньше она могла просчитать действия преступников, но об этих двух женщинах пока что мало чего узнала.

Конечно, ей только удалось найти кое-что о «Ведьме», однако это была капля в море. А вот ее подружку — «Зебру» — придется пробивать по базе, чтобы понять, какого полета эта дивная черно-белая птица.

Почему-то вдруг Эмма подумала, что пора бы придумать для этой дружной компании кодовое слово. Ее мозг не сгенерировал ничего лучше банального «Злодейки», но этот вариант показался ей приемлемым. И как после этого ей и дальше смотреть Генри в глаза?

Но так будет проще для нее же, пока она, разумеется, не узнает их имена, а затем временно не предоставит парочке отменные места в камере Сторибрука с последующим переездом в не менее замечательный Нью-Йорк под покровительством Клео Фокс.

Но это все потом. Сначала нужно разобраться с похищенными детьми и придумать, как поймать эту злодейскую корпорацию. Видимо, придется действовать по ситуации, ведь Эмма не знала, чего ожидать. И эта неизвестность жутко ее напрягала.

Невольно Эмма нахмурилась и поджала губы. За всю свою жизнь она усвоила одно: сколько бы ты не гонялся за преступниками, все равно будешь нервничать. Только в фильмах бывают крутые копы и следователи, которые ничего и никого не боятся.

А на практике ты трясешься даже в засаде, потому что факторов, способствующих скоропалительному провалу операции, может быть чуть больше сотни. К тому же, не все преступники оказываются милыми и сговорчивыми людьми, а многие нарушители закона так вообще отвратительные личности.

Среди них существуют и самые настоящие трусы, но есть и такие, которых вообще ничем не запугать, — те еще крепкие орешки. И иногда их невозможно расколоть.

Помимо возни с преступниками, конечно, есть еще масса других неприятных вещей: отчетность, допросы, свидетели и их бесконечное нытье. А еще ее работа, как сейчас вот, к примеру, может привести к жуткому и давно заброшенному месту.

И, если бы Эмма верила в призраков, было бы гораздо хуже. Но, к счастью, она не была суеверной и считала, что всей этой мистической чуши вовсе не бывает. Поэтому и могла держать свой страх в жестких рукавицах.

Да и кого бы обрадовало появление шерифа-истерички на месте преступления? Встряхнувшись, Эмма повела плечами, заставив себя мыслить рационально. Не время предаваться размышлениям о том, чего нет.

Собравшись, она тут же укорила себя в слабости и потакании собственным дурным мыслям. Пора действовать.

Эмма вытащила из кармана куртки маленький красный фонарик — подарок Нила. И с благодарностью подумала о бывшем муже. Он выручает ее уже не в первый раз за этот день, впрочем, как и раньше.

Нил всегда приходил ей на помощь в трудный момент. Но теперь, когда его нет, ей приходилось разбираться со всем самой. Быть сильной ради себя и Генри — их сына. Еще не время сдаваться и опускать руки.

Осторожно, затаив дыхание, Эмма сделала еще шаг. И вытащила пистолет на всякий случай. К своему огромному удивлению, она отметила, что Киллиан до сих пор ничего не испортил: не споткнулся, не ударился, не закричал, не нашел им никаких новых неприятностей. И на него никто так и не напал.

А она уже боялась, что придется выбирать между Киллианом и пистолетом, потому что сомневалась, что последний сумеет уклониться даже от самой банальной атаки. И в этом случае ей нужно будет пожертвовать оружием в обмен на его жизнь.

Что она будет делать, если Киллиана схватят, Эмма думала еще когда возилась с замком. И как ей придется выкручиваться. Она отметила для себя, что было бы неплохо разработать запасной план.

Разумеется, Эмма не могла не предположить: ее могут заставить выбирать. Тогда придется сделать огромное одолжение «Пирату» и спасать его задницу. Потому что это правильно.

Хотя она была вынуждена признаться самой себе, что с огромным удовольствием оставила бы Киллиана в заложниках. Эмма ухмыльнулась. А что, ему бы это пошло на пользу. И преступникам тоже.

Такого, как он, любые потенциальные похитители сами отпустят с огромным удовольствием часа через два, если протянут столько в компании этой подозрительной личности с подведенными глазами. И, наверное, доставят до дома, чтобы никогда с ним не пересекаться и не слушать его тупые шутки.

С трудом сдержавшись, чтобы не прыснуть, Эмма прислушалась: в хижине стояла гробовая тишина и было жутко холодно, как в старом заброшенном склепе. От порыва разгулявшегося ветра дверь скрипнула и закрылась. Надо же, какое здесь все старое. И страшное.

Эмма на мгновение растерялась: они с Киллианом оказались практически в полной темноте, не считая скудного желтого пятнышка от ее фонарика и тоненькой полосочки света, пробивавшейся из-за едва приоткрытой двери.

Сделав еще один шаг, Эмма остановилась, собираясь с силами и ожидая нападения в любой момент. Но ничего не произошло, никто не выскочил из темноты и не набросился на нее. Значит, она была права: «Ведьма» и «Зебра» работают вдвоем.

Эмма простояла несколько секунд, пытаясь разработать дальнейший план действий. Она четко понимала: откладывать поиски больше нельзя. Кто знает, когда решит вернуться эта преступная группировка.

Пора осматривать хижину, вытаскивать детей и валить отсюда к чертовой матери. Эмма искренне уповала, что Руби сможет их найти и уговорит Марко им помочь. Тогда удастся реализовать ее придуманный наспех план, который казался Эмме неплохим вариантом.

Но он вряд ли понравится Мэри Маргарет и Дэвиду. Но все, что они ей скажут, ее совершенно не волновало. Их стремление к самостоятельности тоже не особо впечатлило Эмму, учитывая, во что вылилось все это.

Эмма задумалась и едва не ударила Киллиана, дотронувшегося до ее руки. Она резко дернула плечом, повернулась к нему и позволила себе единственную маленькую слабость — глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

Заметив это, Киллиан слегка приподнял брови и тут же улыбнулся, будто бы все понял. Эмма, недовольная своей выходкой, поджала губы. Надо же было так спалиться! Не стоило реагировать и давать этому идиоту лишний повод для глупых реплик.

Однако она не могла не заметить, что сильно напряжена. И, признаться, во время размышлений совершенно забыла о своей главной головной боли — Киллиане Джонсе.

Если быть абсолютно честной, ничто не пугало и не напрягало ее больше, чем он. Поэтому, чтобы выиграть время и не дать этому идиоту шанс достать ее и умереть молодым, она посветила фонариком прямо ему в лицо.

Киллиан поморщился и отступил. Он поднял руки, защищаясь от бьющего в глаза света.

— Ну же, Свон! — искренне возмутился Киллиан. — Если я тебе нравлюсь, так и скажи! Не нужно бороться со своими чувствами, любовь моя, — Эмма фыркнула и закатила глаза.

Нашел время для тупых подкатов. Вот умеет же он действовать на нервы. Свон не знала, что бесит ее больше: его мимика, «игра» бровями или вечно довольная физиономия.

Киллиан, взглянув ее серьезное лицо, повел себя как обычно — рассмеялся. Пришлось убрать фонарик. Хотя хотелось заехать ему в челюсть кулаком.

— У меня не настолько отвратительный вкус, — парировала Эмма, пожав плечами. Она постаралась вложить в свои слова максимальное презрение, чтобы этот «Пират» наконец-то понял — ему ни черта не светит.

И, отвернувшись от него, осторожно ступая по скрипящему деревянному полу, продолжила обыскивать комнату, пытаясь понять, есть ли тут вообще что-то, что можно было бы включить или, на худой конец, зажечь.

Найдя свет, они бы расширили траекторию поисков и им бы удалось выиграть время. Но Киллиан, неудовлетворенный качеством их беседы, не собирался сдаваться так просто. И решил разговорить обычно молчаливую в его компании Эмму любым способом.

— Какой у нас план? — догнав ее, спросил Киллиан, не догадывающийся о мыслях Эммы. Он подошел к ней практически вплотную, озираясь по сторонам, будто в этой кромешной тьме без света фонаря можно было что-то разглядеть.

Он что, издевается? И собирается вечно за ней ходить? Давно бы вытащил свой смартфон, если, конечно, он у него есть и помог бы ей, а не мешался под ногами.

Повернувшись к нему, чтобы прошипеть пару крепких словечек, Эмма досадливо поморщилась: Киллиан стоял слишком близко. Она отступила на шаг, увеличив дистанцию и по привычке потянулась за смартфоном, чтобы узнать время. Но он был разряжен. Вот же черт.

Можно было бы отдать его Киллиану, если у него, конечно же, не окажется своего мобильника, а в этом она не сомневалась, и отправить его в самостоятельное плавание по комнате.

Эмма убрала свой смартфон в карман. Не жизнь, а сплошное разочарование. Теперь у нее нет возможности узнать, как долго они тут проторчали.

Одно она знала точно: пока они бродили по лесу и искали зацепки, прошло два часа. Уже наступило утро. Темное и привычно серое осеннее утро.

Киллиан выжидающе уставился на нее. Затаив дыхание, он ждал, когда она все же соизволит поделиться с ним дальнейшими планами.

— Обыщем здесь все, — тихо ответила Эмма, когда поняла, что иначе отделаться от него у нее не получится. Он так и будет ходить за ней и мозолить глаза, напоминая о себе своим присутствием. Значит, нужно придумать ему какое-нибудь задание. И, кажется, она уже знала, чем можно заставить его заняться.

— Постой на стреме, — сказала Эмма слегка раздраженно, стараясь сделать так, чтобы он наконец-то прекратил испытывать ее терпение.

Киллиан понятия не имеет, что может провернуть она, если ему удастся по-настоящему ее разозлить. Дав ему скупые указания, она отвернулась.

— Это же скучно, Свон, — он издевается. И почему каждый раз, когда он называет ее «Свон», ей хочется засадить ему пулю в лоб?

Эмма фыркнула и, обернувшись, чуть было не столкнулась с Киллианом, незаметно подобравшимся поближе к ней. И как он так тихо перемещается? Она не слышала его шагов.

Обычно он громко топал или шаркал ногами в стремных ботинках, но сейчас почему-то решил вообразить себя ниндзя. И развить навык бесшумности. Чертов подозрительный тип.

А еще Эмма прекрасно поняла кое-что: они бы стукнулись лбами, если бы «Пират» неожиданно ловко не увернулся. Он отскочил от нее на несколько шагов, криво улыбаясь, но, застыл, заметив странное замешательство Эммы.

Он моментально приблизился к ней и сжал плечи Эммы руками, встревоженно вглядываясь в изумленное лицо — ему показалось, что он испугал ее.

— Ты как? Цела? — спросил Киллиан непривычно хриплым и низким голосом. Было в его интонации что-то интимное и доверительное, будто бы они были знакомы не один год.

От неожиданности Свон потеряла дар речи. Надо же. Она не ожидала от него такой хорошей реакции. И этот его голос, буквально перевернувший что-то у нее внутри. Эмма не хотела признаваться самой себе: ей понравилась его забота. Это было трогательно.

И Эмма сочла его поступок довольно милым, мысленно приписав на его счет несколько дополнительных бонусных очков. Может же, когда хочет. И, кажется, «Пират» не так прост, как она думала.

Однако, вопреки всему, Эмма все еще ожидала какого-то подвоха — Киллиан до сих пор казался ей жутко подозрительным типом.

Главное, чтобы он не оказался сообщником той замечательной парочки, иначе у нее будут серьезные проблемы, похлеще грядущих неприятностей, когда Голд узнает, что она удрала в разгар рабочего времени.

— Да, — сухо ответила Эмма, отступив от Килллиана на несколько шагов. На всякий случай. Какой-то он странный, кто знает, что от него ждать.

— И не смей ко мне подходить, я за себя не ручаюсь, — припечатала она железным аргументом, заметив, к своему огромному недовольству, что этот гад отреагировал на ее реплику по-прежнему — «затанцевал» бровями, не прекращая улыбаться. Вот же черт. Повезло с помощником!

Ругнувшись про себя, вспомнив парой крепких словечек людей, заваривших всю эту кашу с Киллианом Джонсом в роли ее компаньона, Эмма стала обследовать помещение.

Пока она, аккуратно ступая, ходила по хижине, роясь во всем, что казалось ей подозрительным, Киллиан нашел спрятанный на стене выключатель. Чисто случайно. Споткнувшись обо что-то.

Все это кратковременное представление сопровождалось гулким грохотом, словно били по чему-то металлическому. Если бы Эмма, к счастью Киллиана, не успела вовремя схватить его за руку и удержать от последующего падения, она бы подумала, что это звук после удара его чугунной головой.

Киллиан оказался довольно тяжелым. Пытаясь устоять на ногах и неловко размахивая конечностями, Киллиан, не забывая отчаянно поднимать брови, организовал им потрясающее освещение. Как по взмаху волшебной палочки.

От неожиданно вспыхнувшего яркого света, ослепившего ее на несколько секунд, — это было непривычно для глаз, привыкших к темноте, — Эмма едва не вскрикнула и чуть было не отпустила Киллиана, позволив тому поближе познакомиться со стеной, — настолько были напряжены ее нервы.

Но Эмма смогла сдержаться, напомнив себе, что нужно молчать. Потому что сейчас молчание, как и хорошая реакция, — на вес золота. Укоризненно посмотрев на улыбающегося Киллиана, она отпустила его руку.

Теперь ей не давало покоя кое-что другое: в заброшенной хижине не может быть такого хорошего электричества. Кажется, секреты есть не только у нее, но и у того, кому раньше принадлежала эта обитель. Были у нее догадки, которые она хотела бы проверить, когда будет время. Эмма нахмурилась и загрузилась: все это было слишком странно.

Спасенный Киллиан не задумывался ни о чем и решил разрядить обстановку не совсем удачной шуткой.

— Ты влюблена в меня, Свон. Иначе я не знаю, как объяснить такую медвежью хватку, — приподняв брови и кинув на нее лукавый взгляд, невозмутимо проговорил он, продемонстрировав ей чуть покрасневшую руку.

Подумаешь, крепко схватила. Но в этом он виноват был сам. Нечего было изображать Пизанскую башню. Эмма раздраженно хмыкнула и закатила глаза, засунув руки в карманы штанов.

— Смотри под ноги. Я не смогу вечно тебя спасать, — с долей иронии посоветовала она ему и, повернувшись к Киллиану спиной, продолжила обследовать хижину, но уже спрятав фонарик в карман, раз уж теперь у них есть свет.

Мысленно она не прекращала ругать Киллиана. Тоже ей, бравый пират. Пират-неудачник — вот это про него. А она ведь недавно восхищалась его способностями и радовалась, что он ничего не испортил.

Наверное, не стоило преждевременно нахваливать Киллиана, это явно не пошло ему на пользу. Однако она не знала, что опасности впереди поджидали не только Киллиана но и ее саму.

Казалось, жизнь решила вдоволь над ней поиздеваться: сначала ссора с Рони, потом прогулка в ночи по дивному лесу в компании Киллиана и, наконец, это ужасное место. Хотелось верить, что дальше будет хоть что-то хорошее.

Не догадываясь о том, что ее ждет, Эмма уверено шла вперед, глядя под ноги и заодно озираясь по сторонам, — раз уж стало светло, как днем, стоит проверить все.

Хижина оказалась на удивление просторной. И, судя по всему, намечался второй этаж. Хотя это, возможно, был всего лишь чердак. С трудом верилось, что в подобной рухляди раньше кто-то жил: кругом куча пыли, старая мебель, укрытая пленкой.

Посреди комнаты — насмешка над остальным убожеством — стоял огромный роскошный обеденный стол со старым серебряным подсвечником. Эмма приподняла брови, похоже, кто-то воображал себя аристократом. С каждой минутой все то, что она видела, казалось ей смешным.

Комната была похожа на склад ненужных вещей, которые какой-нибудь заядлый скряга не желает выбрасывать: старые вещи, полотенца, зеркала, дешевая бижутерия, картины, судя по всему, копии подлинников и куча другой абсолютно ненужной шняги. Эмма пожала плечами. Бывает и такое.

Больше ничего примечательного, кроме небольшого отверстия в полу, тщательно запрятанного под старые тряпки и ковры, не было. Присев на корточки, Эмма разобрала все и обнаружила под тряпьем небольшой тайник с коробкой каких-то старых вещей. Киллиан, заметив ее находку, присвистнул и уселся рядом с ней.

— Присмотрела себе что-то себе, любовь моя? — он многозначительно повел бровями, но Эмма проигнорировала его реплику, поймав себя на мысли, что ей немного смешно. Но, черт, это серьезная и ответственная операция! И развлекаться в такой момент — самое ужасное, что она могла бы сделать.

Поэтому Эмма, сохраняя крайне невозмутимое выражение лица, которое Клео и Нил, потешаясь над ней, называли «И что дальше?», медленно повернулась к притихшему Киллиану, ожидающему ее ответа. Сначала он немного застопорился, не представляя, что можно от нее ожидать. Помолчав подольше, Эмма все же ответила.

— Мне казалось, обноски — это по твоей части, — она выдавила натянутую улыбку.

Киллиан усмехнулся и отвернулся от нее. У Эммы Свон оказался не только острый ум, но и язык. Таким, пожалуй, можно и убить, если использовать вместо ножа.

Киллиан приподнял брови и, не переставая улыбаться и кривляться, не остался в долгу.

— Твои слова ранили меня прямо в сердце, Свон, — прошептал он, подмигнув Эмме, смотревшей на него с неподдельным раздражением во взгляде. Кажется, он знатно действует ей на нервы.

Хоть Киллиан и не подал виду, но все же расстроился. Ему хотелось хотя бы не вызывать у нее неприязни.

— Не знала, что оно у тебя есть, — съязвила Эмма. Она бегло осмотрела содержимое небольшого свертка, а затем спрятала его в карман куртки. Первая стоящая находка за все время. Теперь оставались только дети.

Она посмотрела на непривычно хмурого Киллиана, но не произнесла ни слова. Эмма не хотела думать о причинах исчезновения его жизнерадостности, но все же заметила, что энтузиазм Киллиана куда-то испарился.

Разбираться в причинах его внезапной угрюмости она не спешила. Не до этого было. Но не заметить, что Киллиан как-то сник и больше не разбрасывается бессмысленными бравадами, было не так уж и сложно.

Все эмоции Киллиана были написаны на его лице. Конечно, следовало узнать, что случилось, но делать этого она не стала.

Эмма нахмурилась. Она встала, отряхнула штаны и решила проверить комнату еще раз, уже догадываясь, где могут быть дети — на чердаке.

Теперь Эмма была уверена, что это не второй этаж. Либо спрятались там, услышав, что в хижине кто-то появился, либо в отключке. Но Эмма знала: дети целы. И, похоже, здорово напуганы, раз не спешат выходить. Ей не хотелось верить в другую версию событий.

Эмма посмотрела на лестницу, оценив ее надежность по десятибалльной шкале. На троечку. Твердую. Остается надеяться, что эта конструкция не сломается под ее весом.

Представив свое падение, Эмма невольно содрогнулась, а подумав о том, как громко будет смеяться над ней Руби, если увидит ее в куче обломков того, что раньше было лестницей, ужаснулась.

Нет, этого допустить нельзя. Был еще один вариант, но он ей не нравился. Она не доверяла Киллиану, который мог прикарманить что-нибудь, поэтому отмела желание отправить его на чердак первым.

Эмма подошла к лестнице, намереваясь взобраться наверх, но остановилась. Кажется, у них еще есть время. И, может быть, она ведет себя эгоистично и грубо по отношению к детям, но ей показалось, что стоит еще раз осмотреть все здесь. Вдруг удастся найти еще что-нибудь стоящее.

Этим она и занялась. Киллиан изумился: он думал, она собирается в первую очередь спасти детей, но Эмма бродила по комнате. Возможно, он недооценил ее хладнокровность.

Эмма не замечала странное выражение его лица. Привыкнув выжимать из ситуации по максимуму, она намеревалась получить все и сразу. Да и догадывалась, смутно осознавая это в душе, почему дети до сих пор никак не отреагировали на их появление. Оставалось надеяться, что все не так плохо.

Эмма рационально распределила все время, хоть Киллиан об этом и не догадывался. Они должны были успеть все, если ее догадки верны. Она надеялась на это.

Осматривая комнату, Эмма отвлеклась всего на мгновение, чтобы взглянуть на странно притихшего Киллиана, неожиданно заткнувшегося после ее слов, и оступилась. Она упустила свой шанс отскочить — старый пол не выдержал. Чертов Джонс!

Хотя Эмма не могла не признать, что в этом его вины не было совершенно, намного проще было свалить весь груз ответственности за этот несчастный случай на него. По его вине, а именно из-за его молчания, небольшой каблук безнадежно застрял в гнилых деревянных досках. Сплошное невезение.

Эмма едва не упала, но смогла устоять на ногах. «Вот черт! — ругнулась она про себя. — Хоть сапог снимай!».

Эмма провозилась бы куда дольше, если бы Киллиан тут же не подоспел на помощь, как рыцарь в детских сказках, и не протянул нуждающейся принцессе руку помощи в трудный жизненный момент.

— Я сама, — запротестовала Эмма, но Киллиан не собирался ее слушать. Теперь его очередь помогать ей. Он видел, что она не в восторге от проявленной им инициативы, но оставлять ее один на один со старым полом он не планировал.

— Осторожно, — нежно шепнул Киллиан, словно хотел заверить ее, что все будет хорошо и ему можно доверять. Аккуратно приобняв Эмму за талию, он помог ей выбраться. Доски недовольно заскрипели, будто не хотели ее отпускать.

Киллиан, не улыбаясь, сосредоточился на застрявшей ноге Эммы. В этот момент он не думал о последствиях и о том, что может устроить ему Эмма, не терпевшая подобных выходок в принципе. А от него — особенно.

Когда Эмма выбралась, она тут же отстранилась, будто бы по слышному лишь ей сигналу, и наступила Киллиану на ногу, гордо вздернув подбородок. Это была ее маленькая месть, которую она могла себе позволить, раз уж не может треснуть ему по роже.

Киллиан едва не помянул морского дьявола, но вовремя прикусил язык — с ним же дама. Хоть Эмма казалась ему потрясающей и раньше, но теперь она нравилась ему намного больше. И каблук-то у нее оказался не такой простой, как он мог подумать — ногу Киллиана пронзила острая боль, будто на нее упал тяжеленный кирпич.

Киллиан тяжело вздохнул. Вот она — благодарность Эммы Свон. Он хотел сострить, выдав очередную колкость, но, взглянув на ужасно довольное лицо Эммы, едва сдержался, чтобы не рассмеяться. А еще он подумал, что его выпад разозлит ее еще сильнее.

И Киллиан, пропыхтев что-то неразборчивое себе под нос, согнулся пополам, переводя сбившееся дыхание. Ему уже не было больно, но он не хотел, чтобы она видела его улыбку. Эмма стремительно отвернулась, взмахнув красивыми локонами, и стала подниматься по хлипкой лестнице на чердак. Вот упрямая.

— Спасибо за помощь, — нехотя произнесла она, обернувшись всего на мгновение. Видимо, все-таки оценила его поступок, пускай и банальным словом. Но даже такому ответу он был рад.

Киллиан, вздохнув и восхищенно взглянув на ровную спину в вечно красной кожаной куртке, последовал за ней.

Это казалось ему немного странным, но он давно заметил, что каждый раз, даже когда Эмма его отталкивала, он все равно шел за ней так, будто она была его путеводной звездой. И, наверное, так и было.

С ее появлением в Сторибруке, в его жизни появился смысл. Раньше он никогда так упрямо не добивался внимания девушки, неизменно делающей вид, что она не понимает его намеков и посылающей его к черту.

Киллиан был вынужден признать: она не похожа на всех других. И таких, как Эмма, ему встречать еще не доводилось. Обычно девицы вешались ему на шею сами, но она — нет. Эмма не только за ним не бегала, но ей, кажется, было еще и совершенно наплевать на него.

Взбираясь вслед за ней по шаткой лестнице, Киллиан улыбнулся, радуясь, что она не смотрит на него. Ей бы не понравилась его ухмылка.

Но ее реакция была такой смешной. И то, как она каждый раз отпрыгивала от него, как отвечала ему и корчила потешные рожицы, думая, что он этого не замечает.

И вот в такой важный момент, к примеру, строптивая Эмма старалась свести их взаимодействие на минимум, словно он был лишним и самым бесполезным звеном.

Киллиан взглянул на нее еще раз. Как бы она себя не вела, его мнение о ней не менялось. Эмма Свон — потрясающая.

Эмма забралась первой и застыла в дверном проеме. Разглядеть бы что-то в этой темноте еще. Она включила фонарик и огляделась: куча паутины, пыли и коробок. Да что это за дом такой?

Эмма невольно отступила назад и столкнулась с Киллианом, решившим использовать подвернувшуюся возможность, чтобы сблизиться с ней.

— Эй, Свон, уже соскучилась? — протянул он, обнимая Эмму, которая тут же стукнула его по наглым рукам и повернулась к нему с презрительным выражением на лице. Однако Киллиан заметил, что уголки ее губ слегка подрагивают — она пытается не улыбнуться.

— Да брось, — рассмеялся он, все же отступив от разъяренной Эммы на шаг. — Я ведь тебе нравлюсь.

— Ты не сырный бургер, чтобы мне нравиться, — холодно отрезала Эмма и кивком головы приказала «Пирату» следовать за ней, хотя ей очень хотелось столкнуть его с лестницы и выдать все за несчастный случай.

Этому придурку не помешало бы сломать пару конечностей. Может быть, это научило бы его в будущем держать руки при себе, а не на ее талии.

— Так, значит, сырный? — уточнил Киллиан. Догнав ее, он приобнял ее за плечи. Эмма моментально скинула его руку. И собиралась ему врезать. Но передумала, придумав кое-что получше.

Она решила, что стоит проучить надоедливого «Пирата», покончив с его приставаниями раз и навсегда. По крайней мере, Эмма надеялась, что это поставит решительную точку в этих односторонних ухаживаниях.

Недолго поборовшись с собой, она реализовала свою задумку. Киллиан, ожидавший от нее очередную колкость или удара (последнего он ждал больше), приготовился уклоняться, но Эмма, не говоря ни слова, повернулась к нему. И вдруг притянула его к себе за ворот кожаной куртки.

Это было крайне неожиданно, и Киллиан не успел уклониться или отскочить. Их лица оказались буквально в миллиметре друг от друга. Теперь его и Эмму разделяло совсем крошечное расстояние, разрушить которое никто из них так не рискнул.

И у каждого были свои причины. Киллиан от неожиданности затаил дыхание: настолько близко он еще никогда Эмму не видел. Кто бы мог подумать, что у нее такие красивые глаза и длинные густые ресницы.

А ее потрясающие слегка приоткрытые губы так и просили его поцеловать ее. Они словно твердили ему: «Ну же, решайся! Эмма первый шаг не сделает!» Но играть с судьбой Киллиан не рискнул.

В прошлый раз она врезала ему с нечеловеческой силой, будто была огромным накачанным мужиком, а не милым шерифом, которого он так любил доставать. Киллиан заметил, что Эмма тяжело дышит и решил, что это нервы.

Его сердце тоже было готово выскочить из груди, хоть он и не спешил демонстрировать ей, что взволнован не меньше. Однако он не догадывался, что это все это происходит из-за того, что она разъярена его выходками.

И сейчас Эмма с трудом сдерживается, чтобы провернуть свой хитроумный план, а не надавать ему по роже, чего он, конечно же, заслуживал больше.

Словно убеждая себя не отступать, Эмма крепко сжала его куртку двумя руками, не позволяя ему отстраниться. Впрочем, он и сам не собирался этого делать. Разве можно оставить такую красотку, как она?

Отметив, что Эмма выглядит такой же потрясенной, как и он, Киллиан радостно улыбнулся ей. Но Эмма никак не отреагировала на его улыбку. И этим удивила Киллиана.

Когда она только повернулась к нему, ему показалось, что между ними пролетела искра, а стоило ей властно схватить за куртку, он ощутил себя так, будто его снова ударили электрошокером.

Кстати, в прошлый раз, когда он попытался поцеловать Эмму, именно это она и сделала. Помнится, он назвал ее чертовкой, а она молча показала ему неприличный жест.

Тогда Эмма заставила его поверить, что ему не удастся завоевать ее сердце. Но сейчас она только что дала ему надежду, что между ними что-то может быть.

Однако Эмма думала о другом. Вблизи Киллиан Джонс оказался таким же раздражающим и противным, но вот его голубые глаза… Было в них то, чего она раньше не замечала вовсе — горечь и боль.

Эмма замерла. Кто бы мог подумать, что за этой маской клоуна скрывается человек, прошедший через многое. Ее интуиция твердила, что на самом деле он не такой придурок, каким хочет казаться.

Эмма разрывалась между желанием отступить и преподать урок этому идиоту, увидев, что он совершенно другой человек. Но сомневалась она недолго: больше всего на свете ей хотелось проучить его. Плевать на все, сам напросился. И она решилась.

Эмма, заметив, что Киллиан застыл, улыбнулась ему, поманив его пальцем, и, вынудив наклониться к ней поближе, прошептала, обжигая мочку его уха горячим дыханием:

— Если ты еще раз так сделаешь, я не смогу себя контролировать…

Киллиан приподнял брови от искреннего изумления и ликующе улыбнулся. Вот она — взаимность. Все его старания были не зря. Кажется, Эмма питает к нему романтические чувства, в которых не хочет признаваться даже самой себе. Он мысленно поздравил себя с завоеванием неприступного фрегата Эммы Свон. Теперь осталось дело за малым — пригласить ее на свидание.

—… и сломаю тебе что-нибудь, — добавила Эмма, схватив его за ворот куртки одной рукой, а второй для убедительности взмахнула перед носом.

— Не вынуждай меня, Киллиан. Я тебя предупредила, — Эмма отвернулась от него, оставив его в жутком смятении. Вот такого он от нее не ожидал.

Киллиан часто заморгал. Иронизировать происходящее ему не хотелось, но выходить из своего амплуа он не собирался.

— Не знал, что ты любишь пожестче, Свон, — двусмысленно пошутил он, а Эмма тихо прошипела себе под нос несколько неприличных слов. И решила, что с нее хватит. С этого момента она просто не будет с ним разговаривать.

Метнув на Киллиана очередной злобный взгляд, она отвернулась. Пускай идет к черту. Идиот. Никогда в жизни Эмма не хотелось настолько сильно засадить кого-то за решетку так, как его.

Киллиан, заметив ее ярость, самодовольно ухмыльнулся и выдал очередную порцию подколов. Эмма с огромным трудом заставила себя сосредоточиться на главном, уверив себя, что избить Киллиана она сможет и потом.

Эмма стала ходить по чердаку и тщательно проверять каждый угол. Киллиан же даже не шевелился, он глазел на потолок, но на самом деле ему не хотелось злить ее еще больше. И он решил дать ей передышку, а потом, развеселившись, понял, что она снова играет с ним в его любимую игру — игнорирование.

Эмма, не замечая его, продолжала искать. Она знала: брат и сестра где-то здесь. И не ошиблась. Почти сразу внимание Свон привлекла странная ширма. Эмма заглянула за нее и обнаружила там детей, укрытых теплыми одеялами.

Они спали безмятежным сном на надувных матрасах. Так она и думала. Их накачали снотворным. И сделали это специально, чтобы они не подняли бучу, если вдруг проснутся.

Эмма покачала головой. Получается, она была права. Все это время, что они с Киллианом бродили внизу, дети мирно спали на чердаке.

Присев рядом с ними, Эмма проверила у каждого ребенка пульс и зрачки. Убедившись, что все в порядке, она взглянула на Киллиана и хотела попросить его связаться с остальными. Все-таки рация осталась у него.

Но, увидев его ехидную ухмылку, вспомнила о своем решении с ним больше не разговаривать. Вздохнув, она встала и сама подошла к Киллиану, изумленно приподнявшему брови, когда она принялась ощупывать его карманы. Киллиан, заметив ее плотно сжатые губы, тихо рассмеялся.

— Что, радость моя? — только и спросил он, разведя руки в стороны, чтобы ей было удобнее искать. Эмма, не ответив ему ни слова, в свою очередь, наградила его испепеляющим взглядом. Она точно мечтает его убить.

Киллиан широко улыбнулся. Эмма потрясающая. И неприступная. Он едва не рассмеялся, взглянув на сердитую Эмму: надо же, какая она бывает серьезная.

Конечно, он не возражал, когда она решила его обыскать. И был бы не против, если бы это она проделывала постоянно, но Эмма, судя по всему, не в восторге от своей же идеи.

Взглянув на ее дергающийся в непроизвольном тике глаз, Киллиан пошел на уступки: жестом указал, где находится рация. Эмма все поняла и просто кивнула, так и не удостоив его и парой слов.

Она вытащила рацию из внутреннего кармана куртки Киллиана и коротко бросила:

— Руби, прием, мы нашли детей. У меня есть план.

* * *

После недолгих препирательств*, в ходе которых каждый упорно пытался отстоять свою точку зрения, было решено: Мэри Маргарет, Руби и Сидни доставят детей в больницу, оставшиеся же устроят преступникам ловушку.

Так они и поступили, хотя Мэри Маргарет и Дэвид не скрывали, что ее решением они категорически недовольны.

Особенно Дэвиду не понравилось присутствие Киллиана, но он не рискнул поделиться своими соображениями с остальными, потому что Эмма наградила его угрюмым взглядом, объяснившим ему лучше всяких слов, что лучше не лезть. Зная, что со злой Эммой лучше не связываться, он благоразумно решил не встревать.

Мэри Маргарет, предложив Эмме отойти на минутку, все равно высказала ей все, что думает, поделившись всеми своими переживаниями.

Она говорила уверенно и временами бросала беспокойные взгляды на Киллиана и Дэвида, уже намеревавшихся устроить очередную потасовку.

Они все чаще напоминали ей двух упрямых баранов, не собиравшихся уступать друг другу. Однако больше всего Мэри Маргарет боялась, что они смогут как-то сорвать придуманный наспех план. И тогда Эмме придется туго.

— Эмма, с тобой может что-то случиться, — упрямо твердила она. — Они не лучшие помощники! Мы же обе видим, что они друг с другом не ладят! — но Эмма не собиралась корректировать свою задумку.

Выслушав Мэри Маргарет, она приобняла ее и заверила, что все будет хорошо. Эмма пыталась доказать ей: она уверена в том, что Киллиан и Дэвид смогут сработаться. Правда, сама она сомневалась в этом, но ей не хотелось, чтобы Мэри Маргарет беспокоилась еще больше.

— Не переживай, — добавила Эмма. — Я не маленькая девочка и как-нибудь смогу разобраться и с ними, — она крепко сжала плечи Мэри Маргарет, заглянув ей в глаза.

— Ты веришь мне? — Мэри Маргарет закивала. Кажется, ей все же удалось убедить ее.

Сама же Эмма знала только то, что Дэвид в любом случае сможет ей помочь, если вдруг что-то пойдет не так, как задумывалось. Такой уж у него характер. На худой конец есть Киллиан.

Правда, она не рискнула бы доверить ему даже бракованные наручники — ни секунды не сомневалась: в его руках они бы заработали, но не так, как нужно. В лучшем случае, он бы приковал сам себя, в худшем — кого-нибудь другого. Вроде нее.

Мэри Маргарет бросила на Эмму недоверчивый взгляд и скрестила руки на груди. Хоть она и смирилась с ее решением, но менять свою точку зрения Мэри Маргарет не хотела и настояла, чтобы Руби, когда освободится, присоединилась к ним.

Мэри Маргарет привела еще пару аргументов в пользу Руби. И заверила Эмму, что так точно будет знать, что она в безопасности. Эмма поняла — иначе отделаться у нее не получится и, к огромной радости Мэри Маргарет, согласилась.

После этого они разделились. Эмма отправилась провожать тех, кто должен был уехать. Они с Сидни и Руби осторожно перенесли детей в машину.

Руби сразу же захватила власть и уселась за руль под ворчание Сидни и увещевания Мэри Маргарет, толкающей речи в духе: «Мы одна команда, давайте не будем ссориться, нам нужно быть единым целым».

На прощание Руби махнула Эмме рукой и задорно подмигнула, Мэри Маргарет крепко обняла ее, а Сидни сдержанно кивнул ей и сел рядом с Руби.

Мэри Маргарет устроилась на заднем сидении вместе с мирно посапывающими детьми, не догадывающимися, что сейчас с ними происходит. Руби, пообещав быстро вернуться, увезла дружную компанию в госпиталь.

Эмма, тяжело вздохнув, спрятала руки в карманы штанов, наблюдая за исчезающей вдали машиной. Хотя бы от одной головной боли она отделалась. Но оставалась еще огромная и противная неприятность — Киллиан.

Разговаривать с ним Эмма по-прежнему не собиралась. И надеялась, что хотя бы в присутствии Дэвида он прекратит свои пошлые намеки, которые иногда ее смешили. Эмма тут же запретила себе об этом думать.

На этого замороченного «Пирата» может запасть кто угодно, только не Эмма Свон. И сосредоточилась на текущей ситуации.

Она хотела вернуться к Киллиану и Дэвиду, пока они не поубивали друг друга в ее отсутствие, но вспомнила о кое-чем важном. Ей предстояло сделать один важный звонок.

Не откладывая дело в долгий ящик, Эмма вытащила из кармана смартфон, который незадолго до этого одолжила у Руби, не потребовавшей никаких объяснений.

— Мне нужна твоя помощь, — произнесла Эмма, когда ей ответили после второго гудка. Эмма знала, что для этого человека она на первом месте. Именно поэтому не так давно она дала ей номер Руби, чтобы, если не получится дозвониться до нее, она всегда могла связаться с ее заместителем.

— Поможешь? — Эмма улыбнулась, услышав утвердительный ответ. В этом можно было и не сомневаться. Теперь она была спокойна. Все у них получится.

Эмма вернулась к хижине и еще раз осмотрела дверь. Затаившиеся в кустах Киллиан и Дэвид, увидев, что это она, вышли ей навстречу.

Эмма заговорила с Дэвидом, упорно игнорируя Киллиана. Она старательно делала вид, что раздражающего ее Джонса вовсе не существует. А он, казалось, догадался о намерении игнорировать его и всячески пытался переключить ее внимание на себя.

Заметив недовольные взгляды, которые Эмма время от времени бросала на него, «Пират» отпустил пару непристойных шуточек в ее сторону. За это он получил несколько раз от Дэвида кулаком по лицу.

С огромным трудом Эмме удалось разнять драку и уговорить Нолана не убивать Киллиана раньше времени, хотя сама она страстно мечтала присоединиться к Дэвиду и оставить огромный лиловый фингал на этой надоедливой роже.

Привезенный чуть позже оживленной Руби, впавшей в радостный ажиотаж после того, как Эмма разрешила ей остаться, Марко, поворчав, все же смог восстановить дверь и даже подобрать точно такой же замок.

Все уже были готовы и разошлись по местам, а предусмотрительная Эмма заранее достала пистолет, чтобы потом не упустить ни секунды. И теперь им оставалось только ждать.

Вот это Эмма ненавидела больше всего на свете. Не так-то просто сидеть в засаде. Тем более, собралась не самая лучшая компания: вечно все портящий Киллиан, Руби, подпрыгивающая от распирающего ее энтузиазма, потому что это первое ее дело, напряженный Дэвид и, пытающаяся сохранить рассудок, она.

Эмма была уверена: после этой ночи ей самой придется звонить в службу психологической помощи Сторибрука и рыдать, умоляя о помощи.

Все заняли свои места. Руби забралась за старый шкаф, чтобы выскочить и наброситься на вошедших преступников, как она уверяла, с «элементом внезапности». Дэвид притаился за длинной пыльной бордовой шторой. Эмма с пистолетом в руках стояла за дверью, чтобы задержать женщин, как только они появятся.

Киллиан, зашуганный ей и Дэвидом, молча сидел неподалеку от нее, облокотившись спиной о стену, и подкидывал ту же самую монету, которую Эмма видела у него еще до начала их лесных приключений.

В хижине царило напряженное молчание. Эмма отметила, что ее помощники нервничают. Если бы здесь была Мэри Маргарет, она наверняка толкнула бы одну из своих воодушевляющих речей, убедив всех, что все будет хорошо.

Теперь же это предстояло сделать ей. И это, пожалуй, Эмма ненавидела больше всего. Но все равно заставила себя.

Кашлянув в кулак, она тихо произнесла, стараясь, чтобы ее речь звучала не так пафосно, как в каком-нибудь крутом боевике, где главным героям предстоит спасти весь мир.

— Я верю в вас, — в эту простую фразу Эмма вложила всю свою любовь к окружающим ее людям, оставшимся с ней до последнего. Только сейчас она осознала, что каждый из них давно мог отказаться помогать ей, оставив ее самостоятельно бороться с преступниками. И своей речью заслужила одобрение компании.

Руби молча показала Эмме большой палец. Она оценила доверие своего босса. Впрочем, Руби еще ни разу не сомневалась в ней. Дэвид кивнул Эмме и улыбнулся — он и не сомневался, что они смогут справиться с любой трудностью. С ними же она.

Эмма перевела взгляд на Киллиана, который, заметив, что она смотрит на него без прежней враждебности, подмигнул ей и криво ухмыльнулся.

Эмма ощутила несказанное облегчение. Теперь она не сомневалась, что у них все получится. Значит, дело остается за малым — дождаться эту прекрасную парочку.

«Злодейки» не заставили себя долго ждать. Услышав приглушенные голоса, все в хижине притихли, стараясь не шевелиться. И в этот раз и Киллиан не сплоховал и не напортачил.

Эмма улыбнулась. Отлично. Все идет по плану. У двери «Ведьма» и «Зебра» застопорились. Низкий женский голос с хрипотцой недовольно бормотал проклятия, пока его обладательница пыталась открыть замок. Чертыхнувшись, она уступила место подруге, вызвавшейся помочь.

Свон едва сдержалась, чтобы не хмыкнуть, она ведь вскрыла старый при помощи банальной отмычки гораздо быстрее, чем они ключом. Все-таки как хорошо, что у них есть Марко.

Если бы не он, им бы не удалось убедить этих обворожительных нарушительниц закона, что все в полном порядке и их никто не вычислил. Наконец дверь открылась. Эмма вжалась в стену, не выпуская из напряженных рук пистолета.

Заскрипели старые половицы под ногами «Злодеек», вернувшихся в свою временную обитель.

— Включай свет, чего стоишь, — прошипела одна из них. Кажется, это была «Зебра», она у них за главную. Ее подружка, как успела заметить Эмма, особым боевым настроем не отличалась. Но это только им на руку.

Эмма довольно улыбнулась. Вот оно. Сейчас. Как они и договаривались, Киллиан, не утративший свою природную нахальность, выполнил просьбу. Комната озарилась ярким светом.

«Пора!» — Эмма захлопнула дверь и шагнула вперед. Потрясенные женщины, вскрикнув, отступили на несколько шагов. Но растерялись ненадолго.

Как Эмма и ожидала, завязалась потасовка. «Зебра» набросилась на нее, пытаясь выбить пистолет из рук, но она не могла так просто сдаться, успех этого дела всецело зависел от нее. Другие люди из ее компании не обладали такими же боевыми навыками. И вряд ли бы смогли дать преступнице отпор.

Изогнувшись и высвободившись из неожиданно крепкой хватки худой женщины, Эмма ударила ту кулаком в челюсть. «Зебра», не ожидавшая такого сильного удара, отлетела, прижимая к ушибу руку с огромными перстнями на пальцах.

Она свирепо посмотрела на Эмму и хотела напасть на нее снова, но ей помешал Киллиан, запустивший в преступницу какой-то тряпкой.

Эмма вскинула брови, заметив, что этим он и ограничился. Похоже, Киллиан не собирается вмешиваться. И вовсю наслаждается развернувшимся представлением. Вот чертяга! Впрочем, на другое она и не надеялась. Хорошо, что с ними есть Руби, теперь вся надежда на нее.

А тем временем происходящие события набирали оборот. Преступницы оказались не такими простыми птицами, как они думали.

— Круэлла! — выкрикнула тонким писклявым голосом «Ведьма», руки которой скрутил за спиной Дэвид, подоспевший на помощь Эмме. — Беги! — надрывно прокричала она и, наступив Дэвиду на ногу, развернулась и ударила его, потерявшего всякую бдительность, в пах.

Дэвид, не ожидавший такой подставы, согнулся от резкой боли. Эмма едва не бросилась к нему, но удержалась от внезапного порыва. И вовремя.

В этот момент Руби, неожиданно, как она и собиралась, выскочила из-за шкафа в самый разгар боя и пришла Дэвиду на помощь, повалив «Ведьму» на пол.

Она невозмутимо уселась на нее сверху, придавив «Ведьму» ногами в ярко-красных штанах и мешая пошевелиться. Но та до последнего пыталась вырваться, проклиная улыбающуюся Руби, вообще не реагирующую на угрозы.

Киллиан поморщился, наблюдая за оклемавшимся Дэвидом, и в этот раз не остался в стороне — помог «Ведьме», как он выразился, «примерить потрясающие браслеты от их шерифа».

«Зебра», однако, последовала совету своей подруги и, оттолкнув Эмму со зверской силой, бросилась наутек. Злосчастный сверток едва не вывалился из кармана ее куртки. Но Эмме, не ожидавшей такого подвоха и сильно ударившейся головой о стену, было не до него.

Поморщившись от боли, Эмма, едва придя в себя, когда поняла, что мир перестал кружиться так, словно она торчит на карусели, неспешно последовала за сбежавшей преступницей, торжествуя в душе.

«Зебра» еще не знала, что у хижины ее ждет «приятный» сюрприз. И не ошиблась. Глава преступной группировки, выскочившая из хижины первой, замерла, встретившись с наведенным прямо ей в лицо дулом пистолета.

— Куда собралась, красавица? — Клео Фокс, не переставая улыбаться и щуриться, медленно щелкнула затвором. «Зебра» прорычала что-то сквозь стиснутые зубы и разразилась звонкой бранью.

Двое рослых парней, которых Клео привезла с собой, мгновенно скрутили ее, не обращая внимания на требования Круэллы, имя которой им так вовремя подсказала «Ведьма», отпустить ее и вызвать адвоката. Эмма, выйдя следом, крепко обняла Клео, спрятавшую пистолет сразу же после задержания главы банды.

— Нам есть о чем поговорить, да, Свон? — спросила Клео, широко раскинув руки для очередных объятий. Они долгое время не виделись. И, честно признаться, Клео скучала по нахальной Эмме.

Эмме только кивнула ей, прошептав короткое: «Да».

Обнимая Клео, она заметила, маячившего недалеко от них улыбающегося Сидни со смартфоном в руках. Интересно, что ему нужно здесь? Г

Гадая, почему Сидни, который, как она думала, после всего произошедшего, не приблизится ни к ней, ни к лесу появился здесь снова, Эмма сразу же подошла к нему.

Она немного шокировано взглянула на Сидни, будто хотела потребовать объяснений, но не решалась. Эмма засунула руки в карманы куртки и напряженно смотрела на него, видимо, ожидая плохих новостей. Но Сидни, заметивший в ее глазах искреннее недоумение, проговорил:

— Она будет рада, — и, не став больше ничего объяснять, протянул Эмме смартфон.

Эмма, ни секунды не колеблясь, взяла его в руки и ответила.

— Да? — интересно, кому она понадобилась сейчас? Эмма даже не представляла, насколько сильно может шокировать ее тот человек, которого она уже успела заклеймить в своей голове образом сказочного персонажа.

— Господи, Эмма, — выдохнула в трубку встревоженная до чертиков Рони. — Ты в порядке?

Примечания:

* адских псов — отсылка к сериалу «Сверхъестественное».

Благодарю за ваши отзывы! Уверена, они помогут мне двигаться в правильном направлении! Благодарю каждого из вас еще раз!

---

Утро было необычайно ярким, солнечным и теплым. Когда Эмма подняла голову, чтобы посмотреть на небо, она увидела огромные белоснежные облака и не заметила ни единого намека на грозовые тучи с приближающимся ливнем.

Даже ветер, как ни странно, был легким и нежным, словно теплый бриз. Он не обдувал уже ставшими привычными ледяными порывами, пронзавшими насквозь и заставлявшими стучать зубами от жуткого холода.

В какой-то момент все кардинально изменилось. И, пожалуй, это ее напрягало: то, как гладко прошло дело, эти удивительные метаморфозы, произошедшие с погодой за несколько часов.

Радужное настоящее никак не укладывалось в голове Эммы. Она ожидала другого — грозы, бури, ливня и землетрясения, потому что во всем должна быть закономерность.

«Ужасная ночь — ужасный день», — думала Эмма, скрестив руки на груди. Она ожидала подвоха, чтобы торжествующе воскликнуть: «Так и знала!» Но погода будто издевалась над ней и не собиралась оправдывать ее ожидания.

Пока все остальные наслаждались солнечным теплом, ставшим редкостью для их хмурой и пасмурной осени, радовавшей жителей Сторибрука постоянными дождями, слякотью и грязью, Эмма хмурилась и чувствовала себя не в своей тарелке.

Да и настроение ее было «отстойным», как сказала бы Руби, поделись она с ней своими ощущениями. Настойчивая мысль, твердившая, что вот-вот произойдет очередное дерьмо, не оставляла Эмму ни на минуту.

Эмма уныло подумала, что для ее абсолютного ужаса не хватает только набухающих почек на деревьях, зеленеющей травки и веселого щебета птиц — вот и весна. Такой поворот событий ее не устроил. Поэтому Эмма сразу решила: все ужасно. Определенно.

Больше всего ее настораживал контраст между отвратительной ночью и прекрасным утром — не может быть все настолько хорошо. И Эмма была уверена: что-то скоро пойдет не так. Ее нервы походили на натянутые тугие струны, буквально от всего она ждала подвоха. Но пока все шло гладко.

Не поссорившись с Рони, а это уже само по себе было удивительным, и уверив ее, что все в полном порядке, Эмма пообещала обязательно дождаться звонка «Злой Королевы» и не заснуть на ночной смене, заодно убедив взволнованную Рони, что все с ней в полном порядке — руки, ноги целы, голова варит. Когда небольшой допрос закончился, она облегченно выдохнула и подумала, что это самый странный день в ее жизни.

Если бы ее попросили объяснить, Эмма тут же бы привела убедительные аргументы: встревоженная Рони, судя по всему, не спавшая всю ночь; не испортивший ничего Киллиан, а для человека, который обладал талантом находить неприятности на свою задницу, не напортачить — огромное достижение.

Удачное стечение обстоятельств — на месте преступников Эмма проверила бы все, а те даже не удосужились посмотреть, стоят ли где-то чужие машины, находка, переданная в руки Клео Фокс, задержание двух заядлых преступников, и, конечно же, фаворит текущего дня — ее внезапная вспыхнувшая только что, словно яркий огонек, любовь ко всему живому.

Эмма пыталась найти своему странному ощущению логическое объяснение. Возможно, так повлияли на нее ночные события. Может быть, а в это Эмма верила больше всего, она просто сильно ударилась головой.

Но, тем не менее, ей казалось, что внутри нее что-то неизбежно перевернулось, и это странное чувство она сравнила с той радостью, которую испытала, когда недавно на их улице опрокинулся фургон с ее любимым мороженым.

Тот день был потрясающим. Давно она не была так счастлива. Мороженщик раздал остатки уцелевших сладостей всем желающим, благодаря предусмотрительному Генри, захватившему лишнюю порцию, перепало и ей. Они ели мороженое и смотрели на веселившихся детей, уминавших свои рожки, смеялись, болтали и гуляли. Как самая настоящая семья, когда с ними еще был Нил.

Теперь же это чувство — странное и непонятное — снова поселилось в ее сердце. Эмма могла свернуть горы, стоило ей только пожелать. Ломая голову и пытаясь понять, что же произошло, Эмма выглядела жутко недовольной. Ошеломляющее ощущение счастья мешало и немного раздражало.

Но ей все же удалось взять себя в руки и сконцентрироваться не на внезапном приливе воодушевления, а не текущих событиях.

Эмма заметила, как Сидни многозначительно взглянул на нее и, кашлянув в ладонь, отошел к пышному кусту с кучей разноцветных не опавших листьев, чтобы не мешать ее разговору.

Она видела, что Сидни всячески старался не прислушиваться к ее словам, зная, что его боссу это точно не придется по душе. Эмма, наблюдая за ним, лишь приподняла брови и улыбнулась.

От Рони можно ожидать всего. Да и Сидни не промах — тактичен и, похоже, не лишен смекалки. Эмма сочла его довольно милым человеком, хотя Руби несколько часов назад уверяла ее в обратном, утверждая, что сарказмом этого «писаки», как пренебрежительно отозвалась она о нем, можно убить и без ружья.

Договорив, Эмма подошла к Сидни и, немного помявшись, отдала ему телефон. Нужно было что-то ему сказать, но она даже представления не имела, что будет уместно. Пришлось выкручиваться и благодарить за помощь.

Когда и эти скупые слова иссякли, Эмма замолчала, не представляя, что еще можно добавить. А еще ее терзали смутные сомнения, правильно ли она поступает, собираясь сблизиться с Сидни.

Эмма прекрасно осознавала, что их дальнейшее общение маловероятно и совершенно бессмысленно. Вряд ли они смогут подружиться. Эмма не была ясновидящей и не могла узнать, встретится ли она еще с Сидни. Скорее всего — нет. Если, конечно же, Рони опять не втянет бедного пожилого журналиста в очередную сомнительную авантюру.

И Сидни Гласс, кажется, тоже все это прекрасно понимал. Поэтому и сделал первый шаг, которому суждено было поставить решительную точку в их взаимоотношениях.

— Было приятно сотрудничать с вами, Эмма, — сказал Сидни, сообразив, что пришло время прощаться. Он, как и при первой встрече, снял шляпу и слегка поклонился, а затем обаятельно улыбнулся. Но в этот раз в этой его улыбке было нечто искреннее, давно забытое, пережитое и знакомое, а не напускная вежливость и, возможно, неподдельное беспокойство.

Сидни встревоженно вглядывался в лицо Эммы и пытался понять, что же с ней произошло. Она выглядела как-то иначе, она больше не походила угрюмую Эмму, с которой он познакомился. Сидни даже казалось, что от нее исходят лучи света. И это она сияет, освещая все вокруг, а не солнце.

Эмма понравилась ему не сразу. За суровой и скупой на эмоции оболочкой скрывался растерянный человек, не представляющий, какой подставы ожидать от жизни. И этим она, пожалуй, была похожа на его босса. Но в то же время он знал, что Эмма лучше, чем та, на кого он работал.

Сидни мучительно хотелось оставить Эмме свой номер и попросить ее с ним как-нибудь связаться, чтобы просто поболтать или попросить о помощи. Он был согласен на все, лишь бы встретиться с ней еще раз.

Общение с Эммой придало ему уверенности в себе и своих силах, напомнило о том, кем он был раньше. И кем мечтал стать до сих пор, не признаваясь в этом даже самому себе.

Эмма нахмурилась и взглянула на Сидни. Он — молчаливый и растерянный —застыл, не решаясь ни уйти, ни остаться. Эмма улыбнулась ему. Она давно не чувствовала себя такой сильной. Казалось, ей по плечу все на свете. Наверное, сказалось успешно раскрытое преступление и спасение детей.

По крайней мере так было разумно предполагать. Но все же Эмма была уверена, что произошло кое-что еще, чего она никак не могла понять. Поэтому все казалось ей жутко нереалистичным. Она до сих пор ожидала внезапной угрозы ее благополучию.

Но на этом странности не заканчивались. Посмотрев Сидни в глаза, Эмма вздрогнула от неожиданных ощущений и насторожилась: она будто бы общалась с другим человеком — честным, храбрым, принимающим все лживые слова за чистую монету.

Вероятно, Сидни стал преданным и обманутым, разочаровавшимся под давлением обстоятельств, времени и людей. И, что хуже всего, Эмма разделяла его чувства. Уж она-то знала, как трудно удержаться на правильном пути и не свернуть на кривую дорожку.

В глазах Сидни она увидела былое добродушие, спрятанное за маской безразличия и спеси. Все-таки Руби неправа насчет него. Если так судить обо всех, Руби пришлось бы внести в черный список и ее, ведь она любила сквернословить, пить и огрызаться.

Эмма не знала, что произошло с Сидни за эти годы, но могла только предположить. Наверное, на его пути было много боли и обмана. Но, несмотря на это, включая его возможное темное прошлое, он ей нравился. Но Эмма не спешила демонстрировать это ему.

Окинув Сидни оценивающим взглядом, она просто кивнула. И, повинуясь странному желанию, поступила не так, как раньше. Эта ночь определенно что-то изменила в ней и напомнила о том, как важно помогать другим, быть собой, любить своих друзей и ценить то, что имеешь.

Сейчас Эмма думала только о том, как важно вовремя остановиться и не свернуть на дурную тропу. Если она может стать той, кто в состоянии помочь Сидни Глассу, пускай все так и будет.

— Позвоните мне, — это было неожиданное решение. Спонтанное, непроизвольное, но она чувствовала в этом острую необходимость. Преисполненная верой в свои силы, Эмма вытащила визитку из кармана куртки. И вдруг подумала, что таких совпадений просто не бывает — последняя. Больше визиток у нее не было. Неспроста это.

Генри бы утверждал, что это провидение, не иначе. Генри бы улыбался и вопил от восторга, узнав, какое решение она приняла. Эмма поджала губы. Для человека, относившегося ко всяким сверхъестественным штучкам с нездоровым скепсисом, она, на удивление, не передумала. И плевать ей, что скажут другие.

Все равно, что это. Хоть судьбоносный знак или банальная случайность. Для нее это значит лишь одно — она может помочь. Не совсем так, как бы ей хотелось, но немного изменить чью-то жизнь ей под силу.

Сидни испуганно вздрогнул и посмотрел на ее протянутую руку, стараясь не встретиться взглядом с Эммой.

Эмма сдвинула брови и плотно сжала губы. Вот так и заканчиваются ее благие мотивы, даже не успев начаться. Но она не догадывалась, какие противоречивые чувства бушуют в душе Сидни, насколько ему трудно принять предложение и довериться ей.

Когда он наконец осмелился взглянуть на нее, Эмма удивилась, увидев в его глазах слезы. Если бы знала, что все так и будет, позвала бы сентиментальную Мэри Маргарет с упаковкой салфеток.

Нет, серьезно. Они бы вдвоем отлично сработались, посочувствовали, поболтали по душам, но нет же. С этим пришлось столкнуться ей.

Эмма приготовилась к сентиментальным и бессмысленным речам, но Сидни ее не разочаровал — взял визитку и спрятал ее в карман своего плаща, не говоря ни слова.

Они долго смотрели друг на друга. Сидни улыбался, Эмма хмурилась, не зная, что делать дальше. Она могла поклясться, что Мэри Маргарет бы на ее месте крепко обняла его, Эмма же этого делать не собиралась. Не ее профиль.

Она лишь молча переминалась с ноги на ногу. Чтобы чувствовать себя увереннее, даже засунула руки в карманы штанов и сощурилась от ослепительных лучей яркого солнца.

Эмма уже стала подумывать, как завершить эту беседу, чтобы скорей уйти, но Сидни не позволил ей ступить и шагу, кратко попросив остаться и дать ему еще немного времени. Удивившись его странной просьбе, Эмма все же выполнила ее.

Сидни еще раз окинул ее оценивающим взглядом и, приняв решение, от которого, судя по всему, зависела его жизнь, вытащил ежедневник из огромного кармана пальто. И, не замечая удивленного взгляда Эммы, написал в нем пару строк, как тогда, в машине, а потом, вырвав страницу, протянул ей.

— Если вам что-то понадобится, я к вашим услугам и днем, и ночью, — тихо проговорил Сидни. Он дотронулся до ее плеча и тепло улыбнулся. У Эммы защемило сердце, и вдруг она крепко обняла Сидни, но тут же отпрянула, словно осознав, что натворила нечто непростительное. Они оба расхохотались.

Сидни, немного смущенный, собрался уходить, чтобы, как он выразился, «не испортить такой трогательный момент». Сняв на прощание шляпу и не забыв поклониться, как при первой встрече, Сидни побрел к черной машине.

Эмма только наблюдала за ним, не понимая, что вообще с ней происходит и с чего вдруг она занялась благотворительностью. А еще эти объятия… Пожалуй, нужно рассказать Генри обо всем и посоветоваться с ним. Ему точно понравится, в этом можно было и не сомневаться. Он же вообразил ее «Спасительницей», поэтому точно оценит ее поступок.

Эмма улыбнулась: до недавнего времени она испытывала любовь, когда думала о Генри. Он был ее лучиком света в кромешной тьме не один год. А теперь она сама собиралась быть кем-то подобным для других людей.

Подумав, что все происходит так, как должно быть, Эмма уже хотела уйти к своей компании, столпившейся около «жука» и терпеливо ждавшей ее, но не успела.

Сидни окликнул ее. Эмма резко повернулась и захлопала глазами, уставившись на него. Он остановился и смотрел на нее, будто бы сомневаясь, стоит говорить или нет. Сидни то хмурился, то плотно сжимал губы и щурился, словно внутри него шла борьба.

Вскоре в неравной схватке между желанием поделиться с Эммой и осторожностью победило первое. Нервно сглотнув, Сидни произнес несколько фраз, которые перемешали у Эммы все внутри. К таким откровениям она пока не была готова.

— Знаете, — издалека начал Сидни, — вы очень сильная женщина, Эмма, — заметив, что она собирается возразить, он остановил ее жестом руки и продолжил дальше. — Я говорю то, что думаю, — Сидни тепло улыбнулся. — Вы не замечаете свой потенциал, и то, как можете менять других людей, — Эмма попыталась прервать его и сказать, что все это совершенно не так и он плохо знает ее.

— Поверьте, это правда, — мягко добавил Сидни, — я убедился в этом лично. Она становится лучше. И это все из-за вас, — он спрятал руки в карманы пальто и крепко сжал визитку Эммы в кулаке.

Если босс узнает, для него эта откровенность будет чревата последствиями. Но теперь, когда у него появился надежный друг, а после этой богатой приключениями ночи он предпочитал считать Эмму своим боевым товарищем, ему ничего не грозит. Сидни чувствовал себя защищенным и мог ручаться: Эмма не даст его в обиду.

— По крайней мере… — Сидни запнулся, перед тем, как назвать имя ее новой знакомой. Это натолкнуло Эмму на мысль о том, что «Злая Королева» в момент знакомства не была откровенна с ней до конца, — … Рони ни о ком так не беспокоилась, как о вас, — завершив свою небольшую речь, Сидни посчитал, что для сообразительной Эммы и этого будет достаточно.

Он не испытывал ни малейшего сомнения в том, что она сможет помочь его боссу измениться и стать прежней. Увидев Эмму в деле, а еще ее искреннее желание прийти на выручку нуждающимся, Сидни был уверен: скоро грянут перемены.

Уходя, он чувствовал необычайную легкость на душе, будто сбросил огромный камень, который таскал с собой за пазухой все это время. И вот Сидни уехал, оставив Эмму в смятении и растерянности. Она думала над его словами и пыталась понять, почему он возлагает на нее такие надежды.

Эмма впала в короткое замешательство, выбраться из которого ей помог Киллиан, не прекращающий попыток сблизиться с ней. А возможно, эта «заноза в заднице», как про себя стала называть его Эмма, преследовал другую цель — довести ее до белого каления. Что, впрочем, ему и удавалось. Назойливый и беспардонный Киллиан потрясающе выводил ее из себя парой емких фраз.

Устав ждать ее со всеми, тем более, учитывая враждебную настроенность к нему Дэвида, он решил поторопить застывшую, словно статую, Эмму. А она и не заметила его приближения, наблюдая за машиной Сидни Гласса.

Киллиан подумал, что сейчас не помешало бы разрядить обстановку. И сделал все, что в его силах.

— Это называется безысходность, Свон, — сообщил Киллиан, приблизившись к Эмме и подмигнув ей, когда она обернулась к нему, едва не подпрыгнув от испуга. Она пыталась выглядеть не застигнутой врасплох этой ходячей неприятностью.

Эмма нахмурилась и сощурила глаза, наблюдая за ним. Он тихо рассмеялся и кивком головы указал на клочок бумаги, который Эмма тут же спрятала в карман куртки, чтобы он не успел разглядеть, что там написано.

Она подумала, что не хватало еще всяким маргинальным личностям учить ее жизни. Хотелось напомнить Киллиану, что он ей никто. И любые ее взаимоотношения, как с мужчинами, так и с другими людьми его касаются в последнюю очередь.

Но в последний момент решила следовать своей вечной традиции «игнорируй этого клоуна, пока это возможно» Эмма лишь тяжело вздохнула. Увидев его счастливую улыбку, едва не спросила, чему он так радуется, но смогла промолчать.

Связываться с Киллианом лишний раз — сомнительное удовольствие. Еще меньше ей хотелось знать, что задумал этот потенциальный инвалид, не терявший надежды, что однажды она все-таки пойдет с ним на свидание. Умопомрачительная уверенность. Но, если быть абсолютно честной, в одном Эмма не сомневалась: если Киллиан скажет что-нибудь еще, она лично поможет ему стать калекой.

Киллиан, не догадывающийся о ее мыслях, выкинул пару глупых шуток и предложил как-нибудь, например, сегодня развеяться. Эмма с трудом сдержала пару грубых слов и тихо прорычала их себе под нос, однако смогла взять себя в руки и немного холодно, с нотками безразличия в голосе, как ей показалось, ответила, будто открыла ежедневник и просматривала планы на ближайшие два месяца:

— Как насчет никогда? Тебя это устроит?

Она надеялась, что этого будет достаточно, чтобы Киллиан отвязался от нее, но он был находчив и умел удивлять. Что ж, ей стоило быть предусмотрительней и, возможно, нужно было промолчать. В конце концов, игнорирование — лучшая политика и для нее, и для «занозы в ее заднице» в черной кожанке.

— Если «никогда» произойдет в ближайшее время, я не против, — парировал Киллиан с обаятельной улыбкой.

Разочарованно вздохнув, Эмма хотела разразиться долгой и нудной тирадой, объяснив глупому Киллиану, что между ними ничего не может быть, а потом подумала, что зря потеряет столь необходимое ей время. На этот день у нее уже были свои планы. И перепалка с ним в них не входила.

— Я предупреждала тебя, — напомнила она ему, сохраняя умопомрачительное спокойствие. Эмма не злилась, не была раздражена, ей просто стало плевать. Представив, сколько времени она бы потратила на него, она едва не присвистнула. Как же хорошо, что у нее не было ни сил, ни желания препираться с ним, поэтому Эмма просто хлопнула его рукой по плечу.

Киллиан, от которого не укрылось необычное поведение Эммы, посылавшей его куда подальше всякий раз, приподнял брови и улыбнулся, не теряя надежды на лучшее. Может быть, именно сегодня его счастливый день.

Они стояли рядом, будто были старыми приятелями, встретившимися случайно на улице. По крайней мере, со стороны складывалось впечатление, что они просто по-дружески болтают.

— Иди к черту, — произнесла Эмма и убрала свою руку. Она не ударила его, не оттолкнула. Предпочла не связываться. И в этом Киллиан увидел плюс. Похоже, их отношения вышли на новый уровень.

Но Эмма не позволила ему взять реванш и прекратила их изысканную словесную перепалку, которую он любил. И, прежде чем Киллиан успел опомниться и ответить ей, что они с чертом старые друзья, Эмма с громким криком: «Дэвид, как насчет надрать задницу Джонсу?» побежала к друзьям.

* * *

Они ехали домой. Теперь, когда все дела, включая сущие формальности, были улажены, она могла выдохнуть и расслабиться. Но не тут-то было. В машине вовсю велись дискуссии, пока Эмма молча смотрела вперед, временами барабаня пальцами по рулю.

Друзья болтали и делились друг с другом соображениями. Дэвид, севший рядом с ней, обсуждал с Мэри Маргарет и Руби события прошедшей ночи. Иногда Дэвид отчаянно жестикулировал, взмахивая руками, и Эмма боялась, что он случайно заедет ей в глаз.

Эмма посмотрела на свое осунувшееся лицо в зеркало и нахмурилась, подумав, что ее вполне можно спутать с пандой, если она наберет еще несколько лишних килограммов, ее сходство с этим милым животным будет стопроцентным.

Друзья ее задумчивость заметили, но лезть не стали, Эмма не терпела вмешательств без приглашения. И они самостоятельно пытались понять, что подтолкнуло закадычную парочку на совершение преступления, а заодно надеялись разговорить Эмму, именно поэтому порой звучали самые немыслимые варианты.

Эмма тяжело вздохнула. От их трепа ей легче не становилось. Конечно, ее порадовало отсутствие в их рядах Киллиана, но на этом все положительные моменты заканчивались.

Киллиан отчалил от их пристани сразу же, как они решили, что будут делать с преступниками, не изъявив ни малейшего желания помогать им. Да и выглядел он каким-то серьезным, даже не пошутил на прощание.

У Эммы сложилось четкое впечатление — у «Пирата» возникло дело особой важности. Но, если хорошо подумать, волновало ли ее это? Едва ли. Если бы ее спросили, куда отправился неугомонный Киллиан, она бы, не задумываясь, ответила: «Черт его знает».

Обрадовавшись, что ей больше не придется терпеть его, она даже очень дружелюбно с ним попрощалась, уверовав на тот момент — день точно будет прекрасным. И, возможно, она обведет его в календаре красной ручкой. Кто знает, когда еще Киллиан Джонс добровольно откажется от лишней возможности досадить ей.

— Попутного ветра! — крикнула Эмма под одобрительные кивки солидарного с ней Дэвида, скрестившего руки на груди и пристально наблюдавшего за «Пиратом».

И на этом все положительные моменты закончились. А совсем недавно ей казалось, что вот оно — минули все невзгоды. Что-то было не так.

По крайней мере, так казалось Эмме, не участвовавшей в обсуждении. Она молчала пыталась понять, что именно кажется ей странным, но болтовня друзей мешала.

— Пожалуйста, потише! — громко взмолилась Эмма, поворачивая к дому Мэри Маргарет и заодно прерывая разгоряченную дискуссию. Нервы Эммы были на пределе с того самого момента, как они доставили преступников в участок шерифа и оставили под наблюдением Клео Фокс.

А все потому что Мэри Маргарет, Дэвид и Руби только и делали, что перебирали мотивы и возможные причины, подтолкнувшие преступников к «неправильному пути», как выразилась Мэри Маргарет, которая, в принципе, никогда не отключала в себе образцовую учительницу.

Друзья, жаждавшие подробностей, едва не ходили за ней по пятам. Наверное, им хотелось, чтобы Эмма рассказала им о своих догадках, но она не собиралась этого делать. По крайней мере, сейчас.

С каждым разом версии дружной компании становились все ужаснее, и Эмма чуть не заскулила. Удивительно, сколько глупых идей может подкинуть человеческий мозг. Что она только не выслушала от них за этот час!

Эмма зажмурилась и потерла переносицу. Тихий ужас. Иначе это не назовешь. Ее собственная голова трещала от огромного количества фактов, которые не помешало бы скомпоновать, поставив все на свои места, а тут еще эти любители поболтать.

Хоть ее друзья беззлобно спорили между собой, приводя вполне убедительные аргументы, они все равно мешали думать. Да, именно, они не давали ей сосредоточиться и поймать за хвост ускользающую из головы каждый раз мысль.

Никто из них даже предположить не мог, насколько близка Эмма была к разгадке будоражащего их события. Если бы они помолчали хотя бы пять минут, она бы раскрыла это дело раньше взявшихся за него федералов.

Эмма усиленно пыталась абстрагироваться, но почему-то не выходило. Она прекрасно понимала причину — усталость. После всех приключений с прогулкой по ночному лесу и поимкой преступниц, ей хотелось лишь одного — сдохнуть. И это желание еще было оптимистичным для ее состояния.

Эмма могла поклясться чем угодно: никогда в жизни она так не уставала. Казалось, ее руки и ноги налились свинцом. По крайней мере, шевелила конечностями она с огромным трудом.

Больше всего на свете ей хотелось принять душ и заснуть, натянув одеяло до макушки. Но ей еще предстояло сопровождать Клео в Нью-Йорк. Остальных же ждал любопытный десятилетний сын.

И Эмма была вынуждена признать: ей повезло больше, чем им. Учитывая, что сегодня выходной, ее друзьям хана. Генри просто так никогда не сдается. И точно не упустит случая разузнать все подробности дела.

Эмма не любила его вопросы — заковыристые, пытливые. Генри, определенно, знал толк в допросах. Из самой малозначительной выпытанной информации мог сделать умопомрачительный, но правильный вывод. Оставалось лишь надеяться, что Мэри Маргарет и Дэвид справятся с назойливым детским любопытством.

— Пожалуйста, ни слова Генри, — еще попросила она, когда они остановились у дома Бланшар и вышли из машины. Конечно, Эмма уже говорила им об этом, но ей хотелось убедиться, что все будет в порядке.

Раз уж она не может остаться, то имеет полное право быть уверенной: все будет хорошо. Дело не должно всплыть, напугав жителей Сторибрука, которые, в этом Эмма не сомневалась, захотят устроить над преступниками самосуд.

И этого она боялась больше всего — один разъяренный Лерой чего только стоил ей испорченных нервов и подбитой самооценки, когда они с Руби разнимали драку в баре.

После той ужасной ночи Эмма вернулась домой с огромным синяком на лбу и долго терпела насмешки Руби, заливавшейся звонким хохотом, стоило только ей посмотреть на нее. Не хотелось бы повторять плачевный опыт, особенно сейчас, когда она жутко устала и валится с ног.

Эмма спрятала руки в карманы красной куртки. На улице было тепло, как весной, но ее почему-то слегка знобило. Для полного отвратительного комплекта ей не хватало только заболеть, узнать, что Эльза не приедет совсем, и ей придется замещать подругу в центре Голда всю оставшуюся жизнь, а ее непосредственным начальником станет Киллиан Джонс. От таких ужасных мыслей Эмму передернуло.

Отличный денек намечается: ни выспаться, ни отдохнуть, ни поесть толком у нее не получится. Эмма питала слабую надежду, что успеет перекусить где-нибудь по дороге в Сторибрук до начала ночной смены, иначе все, что ей останется, — довольствоваться крекерами и кофе. При мысли о последнем желудок Эммы сделал сальто, и она ощутила на языке этот мерзкий вкус.

Невесело усмехнувшись, она подумала: «Какой хозяин, такой и кофе». Кажется, у нее созрела замечательная шутка, которую обязательно нужно рассказать Голду. И посмотреть, оценит ли «Чудовище» юмор.

Немного подумав, Эмма все же решила не рисковать. У нее не было ни малейшего желания оставаться на незапланированную дневную смену.

Задачи, стоявшие перед Эммой, требовали незамедлительного решения, чего стоила только поездка в Нью-Йорк и бумажная тягомотина, которой ей еще предстояло заняться.

Ни на секунду Эмма не забывала, что ее ожидает еще и ночная смена. А еще на горизонте маячил разговор с Генри, от которого деваться было некуда. В тот момент, когда она уже была готова сдаться и опустить руки, на помощь пришли ее друзья.

Эмма была признательна каждому из них. Теперь у нее хотя бы на одну проблему меньше — они разберутся с Генри и ему не придется сидеть одному целые сутки, дожидаясь ее возвращения. О нем есть кому позаботиться. И ее компания убеждала ее в этом с каждым разом все больше.

— Не переживай, Эмма, — Мэри Маргарет всегда с материнской нежностью произносила ее имя.

Эмма улыбнулась. Однажды они разоткровенничались с Бланшар и та призналась, что свою дочь, если она, конечно же, у нее будет, обязательно назовет Эммой, потому что это удивительное и красивое имя.

— Мы справимся, — заверила Мэри Маргарет, обнимая ее на прощание. Она нежно поцеловала Эмму в щеку и отступила на шаг, уступив место Дэвиду, стиснувшему Эмму в крепких объятиях.

— Мэри Маргарет права, Эмма, — Дэвид ободряюще улыбнулся, похлопав ее по спине, и приобнял за плечи Мэри Маргарет. В улыбку он вложил невысказанную фразу «Мы команда, справимся». Эмма поняла его и кивнула.

— Держите меня в курсе, — она отдала последнее распоряжение. И повернулась к Руби, не вмешивающейся до этого в их разговор, увлеченно рассматривающей сломанный ноготь, — последствия сражения и заслуженной победы.

— Руби, ты за главную! Пока меня нет, отвечаешь за Сторибрук! — Эмма говорила громко и с расстановкой, демонстрируя Руби важность упавшей на ее плечи миссии.

— Отоспись хорошенько, — напоследок посоветовала Эмма, обнимая Руби, повисшую у нее на шее. У Руби оказались очень сильные руки, а может, она просто перестаралась, но Эмма невольно поймала себя на мысли, что хватка у нее, как и у волка, крепкая.

— Есть! — просияла не подозревающая о ее мыслях Руби. Отпустив Эмма, она приплясывала от энтузиазма — ей было где развернуться и что рассказать по секрету многочисленным друзьям и бабушке.

— А ты позвони! — взамен потребовала Руби, лукаво подмигнув. Она тоже волновалась, хоть и не спешила этого демонстрировать. Эмма, сообразив, к чему клонит Руби, кивнула.

Да, именно так она и собиралась поступить, зная, что если она не позвонит сама, Руби и Мэри Маргарет, посовещавшись и объединив усилия, пойдут по ее следу не хуже адских псов.*

— И будь осторожна, — дружно добавили Дэвид и Мэри Маргарет, встревоженно переглянувшись. Иногда ей казалось, что они общаются при помощи телепатии.

Эмма нахмурилась. Она понимала их опасения — ее поездка в Нью-Йорк с двумя опасными преступниками беспокоила их гораздо больше, чем предстоящий разговор с Генри.

Все житейские трудности казались им до ужаса простыми после увиденного ночью. И то, насколько сурова работа Эммы, пугало их больше, чем любая глобальная катастрофа.

Эмма улыбнулась им и, сощурившись, поднесла ладонь козырьком ко лбу — солнечные лучи беспощадно били в глаза. Оставалось еще кое-что важное. Заниматься этим она хотела меньше всего, но все равно сделать это предстояло. И неважно, что потом они о ней подумают. Никто не давал им права рисковать чужими жизнями и самостоятельно разбираться со всем.

— Когда вернусь, нам о многом нужно поговорить, — Эмма посмотрела на странно притихших Мэри Маргарет и Дэвида, видимо, все еще чувствовавших перед ней свою вину. Они прекрасно понимали: ее гнев был бы абсолютно справедливым. Но не догадывались, что кричать на них она не собиралась. Может, совсем немного. Для острастки.

Решив не зацикливаться на неприятном, Эмма подумала о том, что ждало ее впереди и грустно улыбнулась. Хорошо, что она будет не одна, а с Клео, с которой они не виделись уже год, если не больше. Им еще многое предстояло обсудить.

— Увидимся, — махнув друзьям на прощание рукой, она села в машину и включила зажигание.

«Вот мы и снова встретимся, Нью-Йорк», — с внутренним содроганием подумала Эмма. Ей предстояло отправиться в город, с которым у нее было связано слишком много тяжелых воспоминаний.

* * *

— И чем вы думали, мисс Свон? — это явно был риторический вопрос, потому что разъяренная Рони не позволила ей вставить ни единого слова и продолжила цедить слова с легкой издевкой в голосе. — Можете не отвечать, я и так знаю чем, — Рони была не в духе и не собиралась этого скрывать. Эмма вдруг подумала, что для прекрасного начала дня ужасное его завершение — всего лишь жалкая закономерность, которую она так ждала.

Днем все шло, на удивление, гладко: они добрались до Нью-Йорка безо всяких происшествий. Она лично захлопнула дверь камеры за преступниками, тепло попрощалась с Клео, вручив ей напоследок сверток с самым настоящим, а в этом она ничуть не сомневалась, алмазом.

Даже успела заскочить домой и крепко обнять сына, проигнорировав шквал его вопросов, захватить с собой на смену пару бутербродов Мэри Маргарет и большую колу, купленную для нее Руби.

А потом, выйдя из дома, убедиться, поговорив с Дэвидом, что Генри так ничего и не удалось узнать о их ночных похождениях. Все складывалось удачно. Первая половина дня была отличной.

И, как всегда бывает, вечером ее поджидала расплата. Правду говорят — после хорошего всегда идет плохое: сначала ей пришлось успокаивать несколько рыдающих подростков и пожилую женщину, уверявшую, что за ней прилетят инопланетяне и похитят, чтобы проводить опыты.

Потом выслушивать претензии от дозвонившегося только со второго раза мужчины, который, как выяснился, был недоволен всем на свете, в том числе и качеством работы службы психологической помощи.

Эмме пришлось приложить немыслимые усилия, чтобы не ответить хаму так, как положено отвечать людям, перешагнувшим границу. Единственное, что удержало ее от осознанной грубости, — появление Белль, ловко перехватившей инициативу и успокоившей грубияна. Пообещав ему пару плюшек за проявленное «терпение», которого Эмма, кстати, не наблюдала, Белль запросто решила эту проблему.

Глядя на спокойное и доброжелательное лицо Белль, Эмма с завистью подумала, что хотела бы быть настолько же тактичной, как она. Но ее максимум, к сожалению, — огрызаться и дерзить в ответ, используя не совсем приличные выражения.

Как выяснилось позже, все произошедшее с ней за вечер, — это еще цветочки. Впереди маячило кое-что похуже возмущенных, расстроенных и параноидальных личностей.

Больше всего настроение Эммы испортил внезапный звонок, прервавший ее легкий перекус. Отложив бутерброд, она удрученно вздохнула и приняла вызов. Узнав с первых фраз знакомый и до одури раздражающий голос Киллиана, она едва не высказала тому все, что о нем думает не самыми приличными словами, но, вовремя вспомнив, что любая грубость просто так с рук ей не сойдет, принялась тактично с ним беседовать, намекая, что ему не помешало оставить ее в покое.

Хитрый Киллиан, смекнувший, что на работе Эмма ему дерзить не будет, воспользовался предоставленной судьбой возможностью и в очередной раз пригласил ее на свидание.

Взбешенная его настойчивостью, Эмма зашипела в микрофон и, прикинувшись, что не слышит его, наверное, как объяснила она ему, возникли какие-то помехи на линии, отключилась.

Сбросив наушники, Эмма закружилась в кресле, мечтая как-нибудь подкараулить Киллиана в темном переулке и избить. Она подумала, что было бы неплохо предложить Дэвиду составить ей компанию, он точно не откажется.

Главное, чтобы Дэвид не проболтался и об их договоренности не узнала Мэри Маргарет. Она точно вмешается и помешает им изувечить Киллиана. Что касается Эммы, она не испытывала ни малейших сомнений или угрызений совести — «заноза в ее заднице» все это заслужил.

Дальше все шло, как обычно: она, ужасный кофе, вкусные сырные крекеры и тишина. В два часа ночи, как и всегда, позвонила Рони. Сначала Эмма обрадовалась ей — единственное приятное событие за вечер, но разочаровалась чуть меньше, чем через минуту, когда на нее градом посыпались претензии.

Едва «Злая Королева» назвала ее «мисс Свон», она тут же испытала желание послать все к черту и удрать отсюда, наплевав на все. Эмма давно мечтала, чтобы Эльза приехала как можно скорей, тогда она бы сбросила с себя лишнюю ответственность и прекратила заниматься тем, к чему у нее вообще нет способностей.

Эмма нахмурилась и почему-то вспомнила их разговор в машине с Клео, утверждавшей, что у каждого в жизни есть чередующиеся черные и белые полосы — так за падениями следуют взлеты.

Эмма с унынием подумала, что в ее жизни все точно идет иначе. Говоря проще — через задницу. И, отбиваясь от нападок «Злой Королевы», она, усмехнувшись, отметила для себя, что была права — в ее случае полосы не меняют друг друга, а черная за этот вечер приобретает с каждым часом лишь более насыщенный оттенок.

— Ты с ума сошла?! — прошипела тем временем Рони, вырвав ее из потока размышлений о том, насколько ужасна и несправедлива жизнь. Эмма встрепенулась, с ужасом осознав, что «Злая Королева» не просто злится, как в прошлый раз. Она разъярена.

Инстинктивно Эмма представила себя матадором, Рони же в ее воображении выпал шанс выступать в роли быка, роющего копытом землю. Красную тряпку в их случае замещала небольшая ночная вылазка. А чем не предлог для нападения? И только от ее действий зависел итог боя: поражение, победа или ничья.

Эмма засомневалась, но только на секунду. Конечно, она могла поспорить с ее злобным высочеством, однако что это даст? А ничего. Кроме испорченного настроения и жуткой головной боли, а после того удара о стену в хижине ее голова и так ужасно ныла.

Эмма потерла виски прохладными руками. Похоже, она сильно ударилась, нужно как-нибудь заскочить в госпиталь и проверить, все ли в порядке.

Пытаясь не уснуть от усталости, она сосредоточилась на разговоре. И не зря, потому что именно в этот момент «Злая Королева» уже собиралась исполнить одну из произнесенных угроз.

— Все в порядке, — поспешно вставила Эмма и постаралась придать своему голосу ту твердость, которую ощущала глубоко внутри. Вот если она в чем-то и была уверена, так это в том, что поступила правильно.

И плевать ей на все, включая последствия и головную боль. Она просто выполняла свои обязанности, правда, Рони об этом не знала, вот и наседала на нее, надеясь понять причины такого странного поведения.

— О, прекрасно! — громко воскликнула Рони. — Ты точно идиотка, Свон! — Эмма грустно ухмыльнулась. Жалкая констатация факта, который она и так знала. Но ее обрадовало, что темой их разговора стала она сама, а не ее ночная прогулка под полной луной в компании Киллиана Джонса.

Вот об этом рассказывать «Злой Королеве» Эмме хотела меньше всего. Но переубедить Рони точно не помешало бы, иначе этот вечер закончится еще хуже, чем Эмма могла предположить, ее сказочное высочество та еще истеричка.

Эмма не сомневалась, что у Рони наверняка найдется козырь в рукаве, которым она и прихлопнет ее, как жалкую букашку, если придет в бешенство.

Эмма угрюмо подумала, что так и не спросила у Генри, что вытворял сказочный прототип Рони с людьми. Впрочем, похоже, она сама скоро узнает ответ на свой вопрос, если талантливо доведет «Злую Королеву» до точки кипения. Пора умело выкручиваться, как и всегда. Но сначала нужно придумать, как именно это сделать.

Эмма тяжело вздохнула и приподняла брови. Если учесть, что это только начало разговора, ее дела плохи. Без сомнений, Ее сказочное Высочество жутко недовольна и, как минимум, мечтает придушить ее.

Прикинув, каковы шансы выжить в этом бою, Эмма решила не отмалчиваться в этот раз, а изящно парировать контраргументами и стоять на своем.

— Я должна была помочь, — спокойно ответила она. По привычке облокотившись на спинку кресла, закружилась, как юла. Кабинет перед глазами тут же поплыл, и ее затошнило. В затылке запульсировала неприятная боль.

Эмма с досадой подумала, что прогулку до госпиталя откладывать в долгий ящик не стоит и заставила себя заняться чем-нибудь другим. Например, пошарить в столе Эльзы.

— О, правда? — язвительно поинтересовалась Рони, но больше ни слова не произнесла, перестав «плеваться» ядом. Эмма не могла не сравнивать ее с плюющейся коброй. И вдруг, оторвавшись от изучения ящиков с их содержимым, резко выпрямилась и ухмыльнулась, потому что кое-что поняла. Жаль только, что так поздно.

«Злой Королеве» категорически не понравилось, что она срывается и несется на помощь Мэри Маргарет — к ее заклятому врагу, рискуя своей жизнью.

Сложив все пришедшие в голову факты, Эмма сообразила: ее поступок здорово ударил по самолюбию Рони. А вот это уже плохо — кто знает, во что ей выльется такая оплошность.

В одном Эмма ни капли не сомневалась: «Злая Королева» все-таки рада, что с ней все в порядке. Просто не представляет, как сказать об этом, вот и свирепствует. Что ж, кажется, все решилось само собой.

— Давай закроем эту тему? — взмолилась она, прикладывая ко лбу прохладную руку. Ругаться с Рони лишний раз ей не хотелось.

— У меня и так был омерзительный вечер, — насчет этого Эмма не преувеличивала и сказала чистую правду. Все именно так и было — хуже звонка Киллиана не могло быть ничего. Именно он пугал ее похлеще всяких аномальных явлений и грядущего конца света.

«Всадник апокалипсиса какой-то получился», — подумала Эмма, чуть не прыснув. Приготовившись защищаться, она вдруг растерялась, когда ее злобное высочество пошло на уступки.

— Ладно, — неожиданно согласилась с ней Рони, которой, видимо, и самой приелось на нее кричать. Эмма высоко приподняла брови. Надо же, бывает и такое. Но «Злая Королева» поспешила ее огорошить.

— У меня есть одно условие, — Эмма напряглась и вся превратилась вслух. Не хватало презентовать Рони еще одно опрометчивое обещание, о котором придется жалеть. Но ее закадычная знакомая, кажется, была поразительно умной, хоть и очень вспыльчивой.

— Расскажи мне все в подробностях, — уже намного мягче попросила «Злая Королева», постукивая каблуком. Эмма хмыкнула: опять она не дома. Однако зацикливаться на местонахождении Рони не стала, раз дело пошло на лад, нужно постараться и ничего не испортить хотя бы в этот раз.

Устроившись в кресле поудобнее, она принялась рассказывать. «Злая Королева» практически не прерывала ее, только иногда задавала уточняющие вопросы, если не понимала каких-то деталей.

— Значит, одна из них втиралась в доверие к детям и их отцу, — уточнила Рони, когда Эмма закончила свой рассказ, — а потом заманивала детей в лес? — «Злая Королева» не была шокирована, словно ежедневно сталкивалась с такими происшествиями. А может, у кого-то стальное сердце.

Едва не рассмеявшись, Эмма подумала, что Рони вполне могла бы быть хорошим дровосеком, себе же она выбрала роль поскромнее — Страшила — пугало без мозгов. Похоже, ей нужно рассказать об этом Генри, ему понравится: она чокнулась настолько сильно, что теперь верит во всякую сказочную муть.

— Типа того, — поразмыслив, согласилась Эмма. Она бы употребила немного другие слова, не такие тактичные. Но, тем не менее, Рони уловила суть. Значит, пора заканчивать. И Эмма вкратце изложила сухие факты.

— Предлагала детям найти древнее сокровище в каком-нибудь укромном месте. Она и ее подружка угощали их чаем со снотворным, а дальше ты сама знаешь, — неловко заключила Эмма, покрутив в руках ежедневник Эльзы, который она вытащила, пока излагала Рони свою версию событий.

— Эмма… — восхищенно выдохнула «Злая Королева». — То, что ты делаешь — восхитительно, — Эмма едва сдержалась, чтобы не присвистнуть от удивления. Почему-то, пообщавшись с Сидни, она уверовала, что любые хорошие слова от Рони — редкость.

Чтобы добиться одобрения этой королевы нужно, как минимум, заключить сделку с дьяволом. И то может не прокатить — у «Злой Королевы» слишком много требований и жесткие условия — даже дьявол может не согласиться.

— Ну… Эм… — Эмма неловко замялась. Она никогда не знала, что говорить в таких случаях. Поэтому всегда предпочитала исчезать еще до того, как поток комплиментов выльется на нее, если же не успевала удрать, бормотала что-то несвязное себе под нос.

Но она понимала: Рони лучше ответить, иначе ей что-нибудь не понравится и придется уворачиваться от ядовитых плевков. И метить Ее змеиное Высочество наверняка будет в и так пострадавшую сегодня голову.

— Наверное, спасибо? — немного неуверенно выдавила Эмма. Но даже эта простая фраза показалась ей максимумом ее способностей. Но ее знакомую и такой ответ устроил.

— Прекрати, дорогая, — Рони улыбалась. Эмма слышала это по ее голосу. Может, она, конечно, надумала себе, но «Злой Королеве» нравилось ее хвалить. — Лучше расскажи мне вот что, — вкрадчиво продолжила Рони, — что там у тебя с симпатичным брюнетом?

Эмма резко подскочила, лихорадочно соображая, что лучше ответить. И вообще, откуда «Злая Королева» узнала о Киллиане Джонсе? Чертыхнувшись про себя, Эмма сообразила: Сидни! Предатель! Словами нельзя было передать ее разочарование в Сидни, оказавшимся сущим треплом. Но нужно было как-то избежать этой ужасной темы, поэтому Эмма сделала первую попытку соскочить.

— О ком ты? — она не нашла варианта лучше, чем прикинуться идиоткой. А что, это ее профиль, в этом Эмма всегда хорошо шарила. Иногда это было удобно, особенно в ее работе — симпатичную блондинку все считали глупой простушкой, ей доверяли и делились при ней секретами, разбалтывали любую чушь.

Правда, потом жутко удивлялись, когда Эмма появлялась в форме, с табельным оружием и скручивала огромных мужиков с татуировками и материлась хлеще всех преступных группировок вместе взятые.

Эмма и не подозревала, что Рони тоже оказалась не так проста, как казалось на первый взгляд, и с помощью Сидни разведала несколько интересных деталей, выяснив, что Киллиан давно приударяет за игнорирующей его Эммой.

Ее позабавил рассказ Сидни о том, как Эмма реагирует на ухаживания Киллиана, шутки и приставания. И ей показалось, что было бы забавно понаблюдать, как изменится мнение Эммы, если им с Киллианом удастся узнать друг друга поближе.

— О Киллиане Джонсе, дорогая, — нежно пропела она, показав, что совершенно не удивлена реакцией Эммы.

Эмма едва не выругалась назойливо крутившимися на языке похабными словами. Вот бестолковая. Сама загнала себя в хитро подстроенную ловушку коварной Рони. Теперь у нее не было даже шанса отвертеться. Пришлось честно ответить.

— Он раздражающий, — отрезала она и села в кресло, выпрямившись. Ее напрягали такие разговоры, как и возможные отношения с Киллианом. — И совершенно не в моем вкусе, — поспешила уточнить Эмма, зажмурившись и прогнав непроизвольное воспоминание о грустных голубых глазах.

Тряхнув головой, которая тут же жутко загудела, она заставила себя не зацикливаться на том ощущении, что Киллиан — другой. И не такой идиот, каким кажется.

— Уверена в этом, дорогая? — ехидно поинтересовалась Рони, растягивая слова. Замешательство Эммы не осталось незамеченным и лишь больше укрепило ее уверенность в том, что она бегает от собственных чувств, о которых пока даже понятия не имеет.

Эмма, выслушав «Злую Королеву» нахмурилась: к чему она клонит? Чего добивается своими словами?

— Чего ты хочешь? — Эмма прибегла к своей любимой тактике — не можешь ответить, сам задавай вопросы. Она часто пользовалась этим «запрещенным приемом», как говорил Генри, чтобы не отвечать на неудобные вопросы, но находчивость Рони она точно недооценила — ее злобное высочество ловко раскусила попытку уйти от темы.

— Судя по рассказу Сидни, между вами есть искра, — безапелляционным тоном заявила Рони, не испытывая в высказанном никаких сомнений. Ей не требовалось глупых опровержений, она была уверена, что все именно так и есть — уж у него глаз наметан.

И верный подчиненный еще ни разу ее не подводил и не ошибался, кстати, тоже. Потому что знал: она не потерпит косяков и сотрет его в порошок.

Эмма, ничего не ответив, тяжело вздохнула. И этот вздох лишь укрепил предположения «Злой Королевы».

— Ты бегаешь от своих чувств, — назидательно произнесла Рони, будто у нее за спиной был багаж из огромного любовного опыта. А может, так и было. Ничего толком не зная о подробностях личной жизни своей закадычной знакомой, Эмма не могла с ней поспорить. Но и отмалчиваться тоже не собиралась.

— Это не так, — все равно уперлась она, упрямо решив отвоевать свое право не ввязываться в любые романтические отношения. Однажды они у нее были. И чем все закончилось? Уймой ее слез и постоянными переездами.

Из всего пережитого Эмма сделала вывод: любые отношения ничего хорошего не приносят. И в своих убеждениях была непреклонна долгое время. Уверяя в этом больше себя саму, чем остальных, она замкнулась и закрылась в своем обособленном мире, место в котором долгое время было только для Генри. Но со временем, поборовшись с собой, впустила в свое сердце и других людей: Мэри Маргарет, Дэвида, Руби и Эльзу.

— Именно так, — не согласилась с ней Рони, и Эмма высоко оценила ее умение отстаивать свою точку зрения. Отступать просто так «Злая Королева», кажется, тоже не собиралась.

«Упрямая», — грустно улыбнувшись, подумала она и тут же нахмурилась. Не время для сентиментальности. Пока они будут прыгать вокруг темы, потеряют время. А такой расклад Эмму не устраивал. Лучше уж ее убьют сразу, чем это все растянется на несколько часов. Умирать, так сразу.

— Чего ты хочешь? — прямо спросила она, скрестив руки на груди. Ей надоели замысловатые фразы, читать которые нужно между строк. Уж лучше сразу узнать, к чему усиленно подталкивает ее Рони, устроившая благотворительную акцию в пользу Киллиана Джонса.

Эмма непроизвольно напряглась и, затаив дыхание, ожидала ответа, как вердикта, определявшего всю ее жизнь. «Злая Королева» незамедлительно удовлетворила ее любопытство, удивившись, что сообразительная Эмма сразу не поняла намеков.

— Сходи с ним на свидание, — стараясь казаться безразличной, проговорила она, но с губ, очерченных бордовой помадой, в этот момент не сходила улыбка. Эмма не могла это знать и не оценила ее предложение, которое прозвучало так, будто было не просьбой, а приказом. Очередным чертовым приказом.

Это взбесило Эмму больше всего, потому что она терпеть не могла, когда ей указывали, что стоит делать. Пару раз Эмма глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и не наброситься на Рони сразу же и не разорвать в клочья.

Она немного успокоилась и уже собралась высказать все, что она успела и собиралась подумать. Однако ее высочество неожиданно произнесла еще несколько фраз, заставивших Эмму застыть и изумленно хлопать глазами.

— И, если я ошибаюсь, — спокойно начала «Злая Королева», выдержав недолгую паузу, будто не решаясь продолжить, завершила нежным и глубоким голосом, — можешь задать мне любой вопрос.

Эмма поджала губы. Такого она не ожидала. Пришлось признать, Рони умела удивлять. Эмма и не собиралась требовать ничего взамен. Но озвученный вариант, о котором она даже не могла и подумать, был неплохим.

Если с Киллианом все пройдет ужасно, а в этом Эмма не сомневалась совершенно, зная «занозу в ее заднице», иначе и быть не может, она хотя бы сможет узнать, почему «Злая Королева» ненавидит Мэри Маргарет. И, возможно, Эмма не хотела загадывать, не взявшись за дело, у нее даже получится помирить их.

Она не могла не признать: предложение Рони было заманчивым, но идти на свидание с Киллианом Джонсом… Эмма зажмурилась. Худший кошмар наяву — так она представляла их совместное времяпрепровождение.

Рони, заметив нерешительность и молчаливость Эммы, ударила по одному из ее слабых мест — неумению проигрывать. И, если бы «Злая Королева» знала, как легко взять Эмму «на слабо», пользовалась бы этим все время.

Не дав Эмме опомниться и ответить, поинтересовалась, не подозревая, что после этой фразы ей не откажут.

— Тебе что, слабо, Свон?

Эмма сощурила глаза и сдвинула брови. А вот это уже звучало, как вызов. Эмма хлопнула себя ладонью по лбу. Какая же она идиотка! Сама вручила «Злой Королеве» все карты в руки.

Оставалось только надеяться, что Рони не срубит фишку и не будет пользоваться ее слабостью. Но проиграть она не могла. Ни за что. Эмма Свон еще ни разу в жизни не сдавалась и не собиралась делать этого сейчас.

— Хорошо, — отчеканила она и этими словами подписала себе смертный приговор. Теперь у нее не получится и дальше игнорировать Киллиана Джонса. Однако Эмма позволила себе небольшую поблажку — предоставила их с Киллианом встречу фатуму.

— Если он пригласит меня на свидание еще раз, я соглашусь.

Примечания:

* пиете́т — глубокое уважение, почтительное отношение к кому-либо, чему-либо.

* постфактум — нареч. [от латин. post factum — после сделанного] (книжн.). После того, как что-н. уже произошло.

* непростительные заклинания — отсылка к «Гарри Поттеру».

* размусо́ливать. разг. говорить, рассуждать о чём-либо с излишними подробностями, растянуто.

* Dictum factum — (лат.) сказано — сделано.

Почитав отзывы и подумав над ними, решила изменить концепцию работы. Объективные замечания учла и усиленно работаю. Смотрим и наблюдаем вместе с вами, что из этого выйдет. Всем откликнувшимся тогда — отдельная благодарность.

Непосредственный источник вдохновения: 7eventh Time Down — Hopes and Dreams (делюсь, как и обещала, Анна Хэйс!)

P.S. Возможны незначительные изменения (поправки) через несколько дней после публикации. Спасибо за понимание.

P.P.S. Кстати, с 8 марта! :)

---

— А ты умнее, чем я думала, — заметила «Злая Королева», не скрывая раздражения. Эмма радостно улыбнулась. Рони наконец-то поняла, кто из них «мозг», именно так она предпочитала называть себя. А что, подходит же. По крайней мере, в сообразительности ей точно нет равных. В изворотливости тоже.

И ее сказочное высочество уже успела в этом убедиться, понаблюдав с помощью своего «Зеркала» (новое кодовое имя для Сидни, успешно «отзеркаливавшего» Рони обо всем, что происходило с Эммой за это время), как замечательно она умеет бегать. И в прямом, и в переносном смысле.

Эмма показала Рони язык, радуясь, что она не может ее видеть. За такую детскую выходку можно было лишний раз получить пару-тройку оскорблений, приправленных сарказмом.

Эмма этого не добивалась, но не могла не признать — препираться с ее высочеством было забавно. Эмме немного нравились их споры. Наверное, это то, чего ей так долго не хватало. По крайней мере, она чувствовала себя абсолютно счастливой, когда они по очереди друг друга «покусывали».

— И чем это ты там занимаешься? — резко поинтересовалась Рони, которую молчание ее напрягало — кто знает, какой еще фортель может выкинуть сумасшедшая женщина, бродившая всю ночь по лесу, чтобы найти детей.

В тот раз, переживая за нее, «Злая Королева» не смыкала глаз всю ночь и периодически кричала на Сидни, изредка выходившего на связь.

Памятуя о прошедшем, каждая ее нервная клетка была на пределе. Эмма — непредсказуемый и способный на героические — Рони предпочитала «идиотские» — выходки человек.

— Ну… — протянула Эмма и с ехидной улыбкой отодвинула стакан с кофе. Перегнувшись через стол, дотянулась до заветной упаковки с купленными ей до начала смены сырными крекерами, мысленно поблагодарив «Злую Королеву» за «помощь», о которой она наверняка сама же скоро и пожалеет.

Эмма улыбнулась. А что, чудесная идея и возможность лишний раз осадить Рони, снова заставив возмущаться, но уже по другому поводу.

— Эмма! — прикрикнула «Злая Королева», которую ответ не устроил. Эмма с трудом сдержала рвущийся наружу смех. Пришлось прикусить кулак, иначе ее затея сорвалась бы, не начавшись.

— Ничем, — успокоившись, поспешно ответила Эмма, надеясь, что пронесет, но добилась обратного — заставила «Злую Королеву» засомневаться в своих же собственных словах. «Черт, — ругнулась про себя Эмма. — Знатно я накосячила, она же все поймет». И ее подозрения подтвердились.

— Ты врешь, — холодно заявила Рони, стукнув по столу ручкой. Сначала Эмма поежилась — меньше всего хотелось устраивать очередную стычку, а потом наплевала. Можно подумать, в первый раз будут грызться — для них это дело привычное, напоминающее повседневный ритуал «ни дня без перепалки».

— Так чем вы занимаетесь, мисс Свон? — повторила свой вопрос «Злая Королева» с претензией на умопомрачительное спокойствие, но Эмма все равно догадалась, что она усиленно пытается скрыть свое волнение.

Глупые фортели Эммы — это то, что оставалось за гранью понимания королевы. Они же неизбежно доводили ее до белого каления каждый раз.

Как утверждала сама Рони, она — спонсор ее седеющих волос. И часто Эмма, выслушав все претензии, громко смеялась и требовала доказательств, но «Злая Королева» категорически отказывалась обосновывать свои слова и демонстрировать седые волосы.

Эмма понимающе кивала, хоть и осознавала, что Рони не может ее увидеть. Она не сомневалась — «Злая Королева» боится сближаться. И сама тоже не стремилась форсировать события. Пускай все идет своим чередом.

Эмма прекрасно знала: Рони редко злится на нее, хоть все время и ведет себя так, будто ужасно взбешена ее поведением.

Эмма широко улыбнулась. В их взаимоотношениях с ее сказочным высочеством наметился значительный прорыв: они подружились. И она успела привязаться к своей закадычной знакомой.

Кажется, Рони испытывала похожие чувства, поэтому оскорбляла Эмму больше обычного, периодически называя зловещим «мисс». Когда Эмма попыталась отмазаться от приевшегося обращения, сказочное высочество резко осадило ее. И Эмме не оставалось ничего, кроме как смириться и периодически показывать Рони язык, радуясь, что она не может ее увидеть.

Но в одном Эмма была уверена: если с ней что-нибудь случится, «Злая Королева» собственноручно всех придушит. По крайней мере, когда один раз Эмма не смогла выйти на смену, Рони подняла на уши всех в центре, устроив бедному Арчи взрыв мозга.

Она сквернословила и вопила, отказываясь общаться с другими сотрудниками до тех пор, пока не услышала осипший голос простывшей Эммы.

Эмма любила напоминать об этом случае ее высочеству, а та каждый раз угрожающе шипела, требуя немедленно замолчать.

И вот, интуитивно предчувствуя, что сейчас их беседа вернется в прежнее русло, Эмма, внутренне торжествуя, ведь в этот раз ей, может быть, удастся избежать ужасного разговора, попыталась открыть упаковку крекеров так, чтобы «Злая Королева» не услышала шелест обертки.

Поражать — так основательно. Больше всего Эмма любила внезапность. И у ее высочества была уйма возможностей в этом убедиться.

— Придумываете новый план побега? — вкрадчиво спросила Рони, по-своему растолковавшая молчание Эммы. Если бы она только знала, чем сейчас занимается Эмма, сразу перестала бы разговаривать и выждала более подходящего момента. Однако «Злая Королева» не догадывалась, чем на этот раз она решила ее «добить».

— Ничего подобного! — с жаром выпалила Эмма и сама не заметила, как они с ее злобным высочеством в очередной раз умудрились поцапаться. По-дружески. Никто никого не обвинял и не оскорблял, скорее, это походило на небольшую перебранку.

Но факт оставался фактом — они опять сталкивались лбами, словно упрямые бараны. Честное слово, обе друг друга стоили. Ни одна не собиралась уступать другой. Каждый вечер Рони затрагивала одну и ту же тему, а Эмма всячески пыталась ее избежать. И пока у нее это получалось.

— Но ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю, — проворковала Рони. Эмма закусила губу. Да, она знала, к чему клонит ее высочество. Но не собиралась сдаваться. По крайней мере, так быстро.

Кто знает, может, однажды Рони откажется от своей фанатичной задумки и к ней в голову придет другая не менее замечательная идея. И от одной мысли об этом Эмму бросало в дрожь. Черт его знает, что еще придумает ее сказочная — или не очень — королева.

А началась их перепалка, ставшая уже привычной для обеих, вот с чего: неделю назад Эмма пообещала Рони, что обязательно пойдет на свидание с Джонсом, если он ее пригласит.

И с того самого момента хитрая Эмма делала все, чтобы даже случайно не пересечься с Киллианом. Совсем. Если же встреча была неизбежна — Эмма умудрялась исчезать так, словно могла перемещаться по мановению руки.

И так продолжалось бы очень долго, если бы Эмма сама же не выкопала себе могилу, случайно проговорившись об этом ее высочеству. Слишком поздно Эмма осознала, что у каждого слова существует своя цена. И за все в жизни приходится платить. Но после ее откровения Сидни начал следить за ней, видимо, по приказу своего босса.

— И что ты скажешь в свое оправдание? — по-прежнему наседала Рони, которую текущее положение вещей не устраивало и, кажется, жутко бесило. Еще бы — дать слово и не сдержать.

Эмма ухмыльнулась. Конечно, она обещала, но есть пара нюансов: они с Киллианом не виделись уже неделю. И неважно, что это была лишь ее инициатива. Факт все еще оставался фактом.

Хмыкнув, Эмма решила: пора бы ответить, пока в нее не полетели ядовитые плевки. Интересно, как ее злобное высочество оценит фразу: «У меня талант сваливать от таких неприятностей, как Джонс»?

Наверняка придет в бешенство и прихлопнет ее, как назойливую муху. Эмма нахмурилась. А может, стоит сказать: «Мы не договаривались, что я не буду от него бегать»? Нет, тоже не вариант. Если, конечно, она не горит желанием умереть сегодня.

Эмма прекрасно понимала — по сути, условия сделки она не нарушила. Но говорить об этом и злить еще больше «Злую Королеву» не стала. А все потому что как-то на досуге поинтересовалась у Генри, что сказочный прототип ее знакомой вытворял с врагами.

Генри, удивившись, оторвался от книжки со сказками и, приподняв брови, изумленно проговорил:

— Мам?

В его глазах блестели озорные искорки. Эмма, испугавшись, что он расколет ее, выпытав все подробности знакомства с Рони, соскочила с опасной темы и сделала вид, что ей вообще-то все равно. И спросила так, любопытства ради, только потому что она хорошая мать и интересуется его жизнью.

Прикрывшись благими намерениями, Эмма упустила главное — у нее умный сын.

Генри, смекнувший истинное положение вещей и что она проявляет интерес не просто так, не стал отвечать сразу. Решив посмотреть на реакцию Эммы, он приберег пару интересных деталей напоследок.

В тот момент, когда Эмма, разочарованная и недовольная его сияющей улыбкой, уже собиралась выскользнуть из гостиной и спрятаться в своей комнате, сделав вид, что ни о чем его она не спрашивала, Генри невозмутимо сообщил, будто отчитывался о своих успехах в школе.

— Она вырывала им сердца, мам, — волосы Эммы буквально встали дыбом. Она всегда смеялась над этой фразой — «волосы встали дыбом» — несуразное какое-то выражение, как казалось ей.

Но, ощутив всю силу этой фразы на себе, пришла в искренний ужас. Обычно, чтобы ее напугать, нужно было очень хорошо постараться. Однако рассказ о сказочном прототипе Рони справился с этим в два счета.

«Неприятная дамочка», — подумала Эмма и застыла в дверях, пытаясь проанализировать и переварить полученную информацию. К Генри она обернулась с непроницаемым выражением лица.

Нельзя позволить ему догадаться, какие противоречивые чувства бушуют у нее внутри — она разрывалась между желанием наплевать на все и выпытать интересные детали.

Но, вспомнив, с кем имеет дело, пришла к выводу, что нужно постараться не дать Генри лишний повод для рассуждений. Конечно, ей хотелось узнать побольше, например, дружила ли сказочная Злая Королева с кем-нибудь, но это было слишком опасно. Генри тот еще сыщик. И точно докопается до правды.

— Не шутишь? — встревоженно переспросила она. Генри лишь кивнул и прикинулся, что не замечает ее странной реакции. Он вернулся к сказке, которую читал, и спокойно добавил:

— Это еще не все, что она делала.

После его слов Эмма сказала самой себе, что с нее на сегодня хватит. И, не дослушав, поспешила ретироваться — достаточно и того, что он ей рассказал, других подробностей можно и не знать — понятно, кто будет следующей жертвой Ее сказочного Высочества — она. Если так и не согласится на свидание, конечно.

Но Эмма прекрасно знала себя. И что с Киллианом Джонсом она никуда и ни за какие коврижки не пойдет. Если бы ей предложили встречу с Киллианом или прыгнуть в барьер со змеями, Эмма, не сомневаясь ни секунды, выбрала бы второе. А что, с Рони же они поладили. Может, с ее родственными душами она тоже сможет найти общий язык?

— Свон! — возмутилась «Злая Королева», которой категорически не нравилось, когда ее игнорировали. Слегка улыбнувшись, Эмма пришла к выводу, что в последнее время она точно нарывалась и, как минимум, находилась в немилости, что, признаться, ее совершенно не волновало.

Сама Эмма тоже была не промах. И за словом, если что, в карман не полезла бы, сумев постоять за себя, поэтому спокойно крутила в руках ручку Эльзы и молчала, изредка поглядывая на упаковку крекеров, которую отложила для «худших времен» — момента, когда Рони снова начнет на нее кричать и обвинять в несоблюдении договоренности.

«Злая Королева», находясь в полнейшем неведении планов Эммы, продолжала возмущаться. И претензии ее были обоснованными, не признать этого Эмма не могла.

— То есть, ты считаешь, что вылезти из окна, забраться на дерево и прыгнуть в воду — это замечательные идеи?! — воскликнула Рони, не преминув отметить, что категорически недовольна поведением Эммы. — И это я еще не перечисляю все твои идиотские выходки, Свон, — тоном матери, отчитывающей нашкодившего ребенка, добавила «Злая Королева».

Эмма, несмотря на серьезный разговор, едва не расхохоталась. Да, это она и делала, когда видела Киллиана поблизости. К своим глупым достижениям недели Эмма могла прибавить еще пару интересных проделок, которыми она недавно поделилась с Руби, смеявшейся до слез над ее рассказами.

— Могу продолжить список, — с нескрываемым энтузиазмом предложила она, заметив, что у Рони больше нет вариантов. «Злая Королева» презрительно фыркнула, проворчав что-то типа: «Избавьте меня от подробностей, мисс Свон, я и так все знаю».

Эмма хмыкнула. Конечно, знает. Возможно, Сидни — неплохой информатор, но хреновый шпион, которого она засекла в первый же день. Возник вполне логичный вопрос — кто из них за кем наблюдал.

Каждый раз, стоило только Сидни отвлечься, Эмма умудрялась удрать и заодно замести за собой следы. Это было весело, однако этим шпионским играм пора в отставку.

В конце концов, она не заказывала персональную тень. Похоже, пришло время вывести Рони и ее помощника на чистую воду. Эмме уже порядком надоело его постоянное присутствие в тех местах, где была она. А еще приближалось время для маленькой запланированной шалости. И не воспользоваться такой замечательной возможностью и не «загрузить» ее высочество было бы крайне непростительно.

— Скажи мистеру Глассу, что ему не идут те очки, в которых он был вчера, — попросила Эмма, затаив дыхание, и наконец-то разобралась упаковкой, радуясь, что хотя бы в этом маленьком сражении между ней и ужасно шелестящей оберткой победила она.

Но еще больше Эмма обрадовалась дополнительному способу поразвлечься. И возможность сменить тему. Однако, пораскинув мозгами, пришла к выводу, что не помешало бы выждать более подходящий момент и с сожалением вернула лакомый хрустящий кусочек обратно в упаковку.

— Откуда… Боже… — похоже, Рони растерялась и не услышала знакомый шелест. Эмма выдохнула. Отлично, «Злая Королева» не успеет сориентироваться и будет вынуждена терпеть ее и крекеры. Неплохое начало, если учесть, что изначально собирались прижать к стенке ее. Кажется, теперь они поменялись местами. И Эмму это радовало.

— Откуда ты знаешь?! — потрясенно воскликнула Рони, не пытаясь скрыть, что она крайне обескуражена ее заявлением. Эмма невозмутимо усмехнулась. Хороший вопрос. Действительно, очень трудно не заметить шпиона, когда за тобой постоянно следует фигура в сером плаще и темных очках. Да Сидни просто «мистер невидимка».

— Слишком плохая маскировка, — пожала она плечами и отхлебнула кофе. В последнее время ее злобное высочество с благосклонностью относилась к ее перекусам во время их беседы, но моментально раздражалась, если Свон добиралась до крекеров.

Едва услышав хруст, Рони изображала из себя глубоко оскорбленного человека и отказывалась разговаривать, пока Эмма не выплюнет эту, как она утверждала, «гадость». И переубедить ее было невозможно.

Но сдаваться Эмма не собиралась — у нее был прекрасный повод сменить приевшуюся тему о Киллиане. И, несмотря ни на что, она была уверена: настанет тот день, кода «Злая Королева» сама решит разделить с ней божественные крекеры.

— Болван, — тем временем с яростью процедила Рони. — Идиот… — кажется, назревал новый поток обидных и очень неприятных слов. «Бедный Сидни», — подумала Эмма и заступилась за него, пожалев беднягу.

Не хватало, чтобы Сидни перепало от разъяренного босса. В способностях Рони морально уничтожить подчиненного она ни капли не сомневалась.

— Он не виноват, — спокойно заметила Эмма, отхлебнув кофе из кружки Эльзы. Свою чашку она недавно умудрилась разбить. Белль, бесшумно подкравшаяся к ней, чтобы рассмотреть рисунок в ежедневнике Эльзы, жутко ее напугала.

После того случая Эмма стала пользоваться пластиковыми стаканами, но Голду не понравилась ее инициатива, и он избавился от «всего светлого и хорошего в ее жизни», как рассказывала потом Эмма, жалуясь Мэри Маргарет и Дэвиду.

— И что ты имеешь в виду? — Рони недовольно цокнула языком. — И с чего вдруг ты решила за него заступиться? — язвительно выплюнула она, надеясь побольнее ужалить Свон по самолюбию. — Он в твоем вкусе?

— Не исключено, — легко согласилась с ней Эмма. Рони подавилась воздухом, но после следующей фразы успокоилась, убедившись, что Сидни всего лишь приятель. И больше этому находчивому старикашке ничего не светит.

По крайней мере, «Злая Королева», уже распланировавшая светлое и совместное будущее Эммы и Киллиана, не планировала наткнуться на препятствия.

— Эмма? — встревоженно обратилась к ней Рони, мигом потеряв всю спесь. Она и подумать не могла о том, что Эмма может быть влюблена в кого-то другого. И, наверное, именно поэтому она не хочет давать Киллиану Джонсу ни единого шанса.

— Полагаю, мы друзья, — уловив перемены в настроении ее высочества и не став измываться над ней, ответила Эмма и улыбнулась, вспомнив свое обещание помочь Сидни.

О нем Эмма еще ни разу не пожалела: она чувствовала себя удивительно счастливой в компании находчивого и остроумного мистера Гласса..

«Злая Королева», напротив, поджала губы и задумалась. В последнее время Сидни стал уверенным и не боялся ей перечить, словно обзавелся сильным союзником.

Но больше всего ее покоробила его безусловная любовь к Свон. Поначалу он отказался шпионить за Эммой, но Рони была убедительна в своих угрозах. И Сидни, скрепя зубы, согласился с ней, однако непреклонно заявил, что докладывать обо всех подробностях не станет, поэтому она обладала лишь теми общими сводками, что он ей предоставил.

И как она на него не давила, прибегая даже к шантажу, Сидни сохранял прежнюю невозмутимость, а однажды и вовсе предложил ей самостоятельно следить за Эммой, раз ее так интересует личная жизнь «мисс Свон».

Сообразив, на что намекает мистер Сидни, она разозлилась еще больше и временно отстранила его от работы. А Сидни, всегда принимавшийся умолять ее вернуть его на прежнее место, с безразличием пожал плечами и заявил совсем как Эмма: «Отлично, благодарю, я давно мечтал об отдыхе».

Не найдя слов, она тогда замолчала и свирепо посмотрела на него, сощурив глаза и плотно сжав губы так, что они слились в одну линию. Этот трус должен был прогнуться под нее и сделать так, как ему велели, однако этого не произошло.

Сидни молча сняв на прощание шляпу, дал понять, что разговор закончен. И ушел, не поклонившись. Больше всего ее взбесило, что он не выразил ей свое почтение поклоном. Сидни всегда преклонялся перед сильными людьми, демонстрируя так безусловный пиетет*. А ей кланяться не стал.

В тот день она металась по кабинету и проклинала Эмму Свон так, как только могла. А потом, хорошо подумав, успокоилась и решила, что верный помощник рано или поздно все равно приползет к ней, умоляя дать ему возможность исправиться. Тогда она и отыграется, припомнив ему все.

Эмме об этом Рони решила не рассказывать. И теперь с трудом заставила себя проглотить пару издевок в адрес Эммы, непонятно кем себя возомнившей.

Но она не могла не признать, что только благодаря Эмме Свон, Сидни изменился и с каждым днем все больше напоминал прежнего себя.

— Друзья… — задумчиво процедила «Злая Королева», мечтая высказать Эмме, что она ужасно влияет на Сидни. Но, подумав, не стала этого делать, а то она обрадуется, найдет Гласса и объединит с ним усилия. И они оба талантливо и виртуозно сведут ее в могилу.

Если она еще сомневалась в Сидни, то в Эмме — нет. Прежде никому не удавалось вывести ее из себя несколькими словами или идиотскими поступками так, как это делала она.

Эмма, не подозревая, что все это время Рони думает о ней и мечтает придушить, широко улыбнулась, радуясь собственным догадкам, закравшимся к ней в голову. Похоже, кое-кто не в восторге от их дружбы с Сидни.

Эмма развела руками — что поделать, она ведь не набивалась. Он сам стал инициатором их периодического общения.

Ее высочество все еще молчала, и Эмма решила, что пора бы пустить в ход смертельное оружие и ощутить пьянящий вкус победы. Но чутье подсказало ей, что стоит еще немного повременить. Осторожность не помешает. Нужно перестраховаться. В любом случае, Эмма была готова к контратаке — «Злая Королева» слишком поздно поняла, с кем связалась.

— Знаешь, я не понимаю, что меня больше раздражает, — медленно протянула Рони, явно подбиравшая все это время слова. Эмма тут же, молниеносно среагировав, вытащила крекер и звонко захрустела, решив, что вот он — нужный момент. Да и «врага» нужно добивать окончательно, а это она всегда все делала на высшем уровне.

Кроме того, самый лучший способ отвлечь внимание от поднятой темы, которая ей не нравилась, — подействовать ее злобному высочеству на нервы.

Это Эмме удавалось лучше всего. Иногда ей казалось, что она нашла свое призвание — досаждать «Злой Королеве». Что может быть лучше?

— Прекрати, — тут же прошипела Рони. Ее раздражал хруст. Она скривилась, переходя на более зловещий тон, надеясь, что после этого Эмма наверняка уберет крекеры и прекратит дурачиться.

— Ты ведешь себя, как ребенок, Свон! — с нажимом произнесла «Злая Королева», чувствуя, что проигрывает в этой схватке. Эмма широко улыбнулась. Вот она — победа.

Ей наконец-то удалось переключить внимание Рони с других неприятных тем на самую ужасную — себя. Уж лучше так. В конце концов, Эмма решила, что сможет как-нибудь выкрутиться, если речь пойдет о ней.

— Довольна? — негодующе прорычала «Злая Королева». И, нарушив их традицию, «выстрелила» ядом на поражение.

— Так и будешь убегать от своих же собственных обещаний, Свон? — Эмма нахмурилась. Обычно Рони заявляла, что у нее нет желания с ней разговаривать, но сегодня что-то явно пошло не так. Как и тогда, когда Руби уговорила ее подменить Эльзу.

«Дерьмо», — выругалась про себя Эмма, лихорадочно соображая, каковы ее шансы выжить после удачного ядовитого плевка. Придумав, как можно выкрутиться, она решила идти в наступление и брать измором — сдаваться Эмма не собиралась. Да и козыри в рукаве у нее были.

— Я сказала, что пойду с Джонсом, если он меня пригласит, — Эмма знала, что издевается и испытывает нервы «Злой Королевы», которые и так ни к черту, на прочность. — Он не пригласил, — флегматично обронила она, будто ей было все равно. И этим досадила «Злой Королеве» еще больше, чем следующим вопросом. — В чем проблема?

— Ну ты и… — возмущенно выдохнула Рони, взбешенная ее ответом. Пока она хватала ртом воздух, пытаясь подобрать цензурные выражения, Эмма, смекнув, что ситуация хуже некуда, тут же схватила второй крекер и отправила его в рот. Звонкий хруст перекрыл все последующие слова «Злой Королевы».

— Ну что ты за человек такой, Свон? — простонала Рони, дождавшись, когда Эмма прекратит свое мероприятие «очередной седой волос».

— Не знаю, — Эмма развеселилась. Почему-то ей стало смешно. Она громко расхохоталась. Раунд. Победила.

— Убери эту гадость, — злобно процедила «Злая Королева». — Сейчас же! — Эмма приподняла брови и хмыкнула.

— И не подумаю, — нагло заявила она, сообразив, что если сейчас послушается, они снова вернутся к ненавистному для нее разговору. А этого она хотела меньше всего на свете. Да и вообще, никто не смеет ей указывать. Никто, кроме закона, конечно.

Поэтому Эмма молча вытащила третий крекер и откусила его, проигнорировав всю ругань в свой адрес. Ей-то что? Она может сколько душе угодно наслаждаться своими любимыми крекерами.

И никто не в праве требовать от нее другого, ведь в центре Голда не было правила, запрещавшего перекусы во время разговоров с клиентом.

«Злая Королева» здесь бессильна, ведь непосредственный начальник — мистер «Чудовище». Конечно, у Рони есть выход — завершить звонок и пожаловаться на Эмму. Возможно, тогда мистер Голд задумается о своде правил для сотрудников.

Но Эмма по-прежнему стояла на своем, словно упертый баран. Ее было практически невозможно переубедить — она всегда билась за свое. Зная об этом, «Злая Королева» часто сдавалась первой. И поступила точно так же и в этот раз.

— Ладно! — рявкнула Рони. Текущее положение вещей ее жутко раздражало, однако ей не хотелось прекращать их разговор с Эммой, поэтому она пошла на уступки, как и всегда.

— Сдаюсь! Только убери их!

Эмма ухмыльнулась. Выигрывать всегда приятно. А вот «Злой Королеве», похоже, совсем не нравится этот разгром. Эмма могла ручаться: если бы ее высочество могла бы хоть как-то повлиять на распространение этих крекеров по Сторибруку, она бы, наверное, сделала все, чтобы эту «гадость» никогда и никому больше не поставляли.

Но, к счастью, это не ее прерогатива. И, что гораздо важнее, Рони сделала свой первый шаг. Пришла очередь Эммы «сдавать» позиции.

— Убираю, — громко сообщила она, спрятав упаковку в стол, чтобы не было больше соблазна подергать за ниточки нервов «Злой Королевы». Окрыленная очередной победой, она радостно улыбалась.

Схватив тосты с джемом, которые вручила ей перед ночной сменой щепетильная Мэри Маргарет, настоявшая, чтобы она обязательно их взяла, Эмма откусила большой кусок, восторженно протянув: «Ммм». Ее вкусовые рецепторы были готовы танцевать, как и она сама. Пока что все складывалось удачно.

— Замечательно! — воскликнула Рони, раздосадованная привычным завершением их дискуссии. — Это подло, мисс Свон! — не преминула заметить «Злая Королева», удрученно вздохнув, только так и выразив свое разочарование.

Эмма закатила глаза — начинается. Снова нотации. Однако все резко изменилось. Словно собравшись с силами и приготовившись к внезапному нападению, ее высочество резко проговорила следующее, и это точно был постфактум*:

— Вы вообще трусливая натура, как я посмотрю.

Эмма вспыхнула. Надо же, потрясающий вывод. Почему ее сказочное и пока еще живое высочество пришло к подобному умозаключению? Ответ напрашивался сам собой — свидание так и не состоялось, а она только и делала, что отлынивала.

Свон прекрасно понимала причины такого грубого заявления, но все равно разозлилась. Какое маниакальное стремление свести их с Киллианом. «Злой Королеве»-то с этого что? Или хочет лично удостовериться, что каждый житель в ее городе страдает?

— Он не пригласил, — упрямо повторила Эмма, ощущая себя попугаем, усиленно твердящим недавно выученную фразу, чтобы заслужить одобрение хозяев.

— Или ты не дала ему этого сделать, — категорично произнесла Рони. По ее голосу было слышно, что она находится на грани взрыва. Эмма запустила руки в волосы и, взъерошив и без того спутанные кудри, прорычала себе под нос что-то в духе: «Какой кошмар, это повторяется!» Страшный сон наяву. И Эмма уже знала, чем все закончится — ее ждет, как минимум, уик-энд с Киллианом Джонсом.

— Пожалуйста, давай не будем говорить об этом, — взмолилась она, надеясь на благосклонность ее высочества, но та, видимо, была не в духе. И собиралась отыграться за все то время, когда она ловко водила ее за королевский нос.

— Я же сказала, — фыркнула Рони. «Черт, — пронеслось в голове у Эммы. — Думай, — приказала она себе. — Думай, как ты выкрутишься».

Эмма судорожно перебирала варианты возможных ответов, пока внезапно на нее не снизошло озарение — «врага» нужно добивать его же оружием.

— А ты сама разве не хочешь пойти на свидание с кем-нибудь? — и почему этот чудесный вопрос никогда не приходил в ее загруженную работой голову? Эмма мысленно присудила себе медаль за находчивость.

— О чем ты? — Рони, кажется, занервничала. И это было только на руку Эмме, всячески пытавшейся перевести стрелки, лишь бы говорили не о ней. Упустить предоставленную судьбой возможность она не смогла.

— Ты с кем-нибудь встречаешься? — не увиливая, спросила Эмма, которой показалось, что она наконец-то поняла, почему «Злая Королева» так интересуется ее личной жизнью.

Может быть, причина проста — недостаток своей. Говорят же, что влюбленные не замечают никого, кроме своей пассии. Наверное, Рони не страдает подобным, вот и акцентирует свое внимание на ней. Лично Эмме бы очень хотелось, чтобы сказочная королева хоть ненадолго о ней забыла.

— Сейчас? — голос Рони дрожал. Она не ожидала от нее таких прямолинейных вопросов о самом сокровенном.

— Да, — Эмма уже пожалела о своей затее. Возможно, не стоило так прессовать ее высочество. Вдруг сейчас распсихуется и начнет раскидываться оскорблениями, как непростительными заклинаниями*.

— Нет, — тихо ответила Рони. Эмма сдвинула брови и потерла руками виски. «Злая Королева» казалось какой-то подавленной. И, возможно, причина резкой перемены ее настроения заключалась именно в том ужасном вопросе.

Эмма напряглась. Не хватало только затронуть какую-нибудь болезненную тему для Рони. Ее сердце сжалось. Какая же она идиотка!

— Прости меня, — искренне попросила Эмма, прижав руку к тревожно стучащему сердцу. — Меньше всего хотелось тебя обидеть, но ты так интересуешься моей личной жизнью, что…

— Эмма, — требовательно прервала ее «Злая Королева», не дав договорить. — Я все понимаю...

Эмма тяжело вздохнула. Ага, как же. Видела она все это «понимание», больше можно было и не размусоливать. Но до нее только что дошло другое: «Злая Королева» желала ей счастья!

Совесть помахала Эмме рукой — даже Руби сразу бы поняла, что все это Рони делала не просто так, а она, опытный коп, не сразу срубила фишку. Если точнее, с опозданием на неделю.

— Правда? — брови Эммы поползли наверх, она в искреннем шоке приоткрыла рот. Надо же. И такое бывает. И почему она не догадалась раньше? У нее на душе стало как-то необычайно мерзко. Теперь Эмма не чувствовала себя такой уж уверенной, как несколько минут назад.

— Конечно, дорогая, — смягчилась Рони, заметив, что Эмма сконфужена. — И, кажется, мне не стоило вообще во все это лезть? — еле слышно проронила она, разговаривая, скорее всего, сама с собой, а не с ней.

Эмма хлопнула себя ладонью по лбу. Вот так обычно и бывает, когда не просчитываешь все наперед. А еще, кажется, объясняться предстоит и ей.

— Я не уверена… И дело не только в Джонсе, — издалека начала она, надеясь, что «Злая Королева» скажет ей, что им совсем необязательно говорить об этом прямо сейчас, но Рони молчала.

«Предательница!» — мысленно обозвала ее Эмма и стала говорить, перебарывая себя, — открываться перед другими людьми ей всегда было трудно.

— Возможно, Киллиан неплохой человек, но то, что я вижу, отталкивает меня, — призналась она, браня про себя болтливого Сидни, не умевшего держать язык за зубами.

Из-за него ей приходится поднимать ту завесу тайны, за которую она не заглядывала долгие годы.

— Он раздражает меня, — созналась Эмма, сжав руки в кулаки. Она была напряжена. Откровение далось ей непросто. И хотелось верить, что все рассказанное не будет потом использовано против нее.

— Но ты же догадываешься, с чем это может быть связано? — Рони проявила удивительное чувство такта. Она говорила мягко и нежно — ее голос стал другим, в нем не было ядовитого сарказма. Рони больше не использовала тех изящных оскорблений, которые обычно заставляли ее дерзить в ответ.

— Да, — заметив резкую перемену в настроении Рони, Эмма кивнула, но, вспомнив, что «Злая Королева» не может ее увидеть, решила уточнить. — Возможно, дело еще и в этом. Но… — она попыталась говорить легко и максимально непринужденно, чтобы доказать Рони — эта тема ее нисколько не волнует.

— Киллиан Джонс точно не в моем вкусе.

— Правда? — рассмеялась «Злая Королева». — А, по-моему, вы друг друга стоите.

— Прости? — переспросила Эмма, надеясь, что ей всего лишь послышалось. Или что Рони оговорилась. А что, неплохой вариант.

— Я знала Киллиана Джонса раньше, Эмма, — не замедлила с признанием Рони. — И, честно говоря, в последнее время он ведет себя, как отпетый негодяй. Я бы сказала… — немного помедлила она, подбирая максимально точное определение для брюнета. — Как лихой пират.

Эмма вздрогнула. Прозвучало кодовое имя Киллиана Джонса. Все это выглядело подозрительно. Как «Злая Королева» могла познакомиться с Киллианом?

— Что ты имеешь в виду? — уточнила Эмма, не зная, что и думать. Был у нее вариант, о котором страшно было говорить вслух, — Киллиан нашел «Злую Королеву». И теперь они вдвоем придумывают, как завоевать ее сердце.

Но Рони не спешила опровергать ее подозрения, лишь тяжело вздохнула. И, когда «Злая Королева» принялась рассказывать, Эмма могла поклясться, что та тщательно подбирает и обдумывает каждое свое слово.

Это подтолкнуло Свон к непрошеному выводу — ее высочество настолько сильно боится быть откровенной, поэтому все время старается контролировать себя? Эмме захотелось посмотреть на Рони в экстремальной ситуации, чтобы понять, что на самом деле представляет из себя этот человек, с которым она поделилась сокровенным.

— Джонс был другим, не таким, как сейчас, — голос Рони звучал тихо. И она часто замолкала, будто боялась сболтнуть лишнего. — Я знала честного и преданного своей возлюбленной мужчину, — челюсть Эммы едва не встретилась со столом. «Злая Королева» точно говорит о «занозе в ее заднице»?

— Не знаю, что подтолкнуло его к кривой дорожке, но думаю, что ему не повезло оказаться в одном ряду со мной, — еле слышно добавила Рони. Эмма тяжело вздохнула. Рони расстроилась.

Меньше всего Эмма представляла, как успокаивать того, кто далеко от нее. Если она всегда могла обнять Руби, Эльзу или Мэри Маргарет, то как быть с Рони? Глупо пошутить или попытаться заверить, что все будет хорошо?

Ничего толкового придумать Эмма так и не смогла. Да ей и самой бы не помешал «мозгоправ», теперь, когда в ее голове настойчиво застряла интересная подробность из жизни Киллиана. И почему-то у нее сложилось о нем немного иное впечатление. Он такой же, как Сидни и Рони. Человек, вынужденный скрывать ото всех настоящего себя, чтобы с ним считались.

Изначально у нее, конечно, было другое впечатление о Киллиане, но, вспомнив тот интимный момент в хижине, согласилась с Рони, хотя ей очень не хотелось это признавать.

За маской клоуна-Джонса скрывался грустный, разбитый и потерянный человек. Эмма вспомнила его взгляд с горечью и невысказанной болью. И резко выпрямилась. Кто знает, может быть, этот разговор сейчас — очередной знак судьбы? Может, она должна помочь и ему?

— И я его прекрасно понимаю. Окунувшись во зло, обратной дороги уже можно не искать, — твердо произнесла «Злая Королева», не догадывавшаяся о ее мыслях, которая, услышав знакомые металлические нотки в голосе знакомой, присвистнула.

Признаться честно, Эмма невольно восхищалась ее высочеством, независимость и сила которой поражали больше всего. Рони никогда не требовала, чтобы ее успокаивали или жалели. И всегда справлялась со всем сама. Даже со своими эмоциями.

Эмма с ужасом подумала, насколько сильно они похожи со «Злой Королевой». Она сама повела бы себя точно так же. Так и было до ее встречи с Мэри Маргарет, сумевшей пошатнуть ее убеждения.

Но сейчас не об этом. Наметился примерный план действий. И первым делом предстоит объяснить ее высочеству, что в слабости нет ничего зазорного. Это свойственно всем людям.

— Ты знаешь, что произошло? — Эмма не хотела этого спрашивать, но слова сами сорвались с языка. Конечно, глупо было рассчитывать, что «Злой Королеве» известны все подробности из жизни Киллиана, но было бы глупо не попытать удачу.

Загрузившись упадническими мыслями, она едва не упала со стула: а с чего это она так заинтересовалась Киллианом Джонсом? Уж не после рассказа Рони? От себя подобного Эмма не ожидала. И, к своему вящему недовольству, изумилась: ей что, нравятся парни с криминальным прошлым? Бред какой-то.

— К сожалению, нет, — немного сухо ответила Рони и тут же поспешила исправиться. — О том, что случилось, можно лишь догадываться, дорогая, — намного мягче сказала она.

Эмма взяла ручку Эльзы в руки и покрутила ее, задумавшись. Слишком много вопросов. И так мало ответов. Но вот кое-что она все же может узнать.

— Могу я задать тебе вопрос? — неожиданно для самой себя спросила Эмма. Слова вырвались непроизвольно, она не смогла себя остановить. Оставалось лишь надеяться, что она не торопит события и не давит на ее высочество.

— Какой? — тут же отозвалась Рони, дожидавшаяся все это время ее вердикта, если точнее, очередного категоричного заявления. Но необычное поведение Эммы огорошило и ее, выбив из колеи.

— Почему ты считаешь, что обратной дороги нет? — вопрос гулко отдавался в голове «Злой Королевы». Она и сама хотела бы знать на него ответ. Эмма, изумившись собственным словам, закрыла глаза, прислушиваясь к непривычным ощущениям.

С той минувшей ночи она иногда чувствовала себя странно, будто бы стала другим человеком. Словно в ней пробудилась какая-то невероятная сила. И прямо сейчас Эмма ощущала необычайный прилив воодушевления и знала, что стоит сказать. Ей будто указывали путь.

— Зло обладает могущественной силой, которой невозможно противостоять, Эмма, — заметила Рони, придя в себя и выговорив ее имя с улыбкой. Эмма знала, что она не сердится на нее, а значит, нечего переживать просто так.

Эмма потерла лоб рукой, раздумывая, что можно предпринять. Ей безумно хотелось лишь одного — помочь.

— Ты говоришь так, потому что боролась и потерпела поражение, — над следующей фразой ей не пришлось думать, но голос Эммы задрожал. И это была минутная слабость. Потому что она всегда была воином. И верила, что за свое счастье приходится бороться.

— Иногда невозможно избежать крушения, — грустно заметила «Злая Королева», видимо, вспомнив печальное прошлое. Эмма кивнула, соглашаясь с ней.

— Самое главное — встать и найти выход из этой дерьмовой ситуации, — мудро подытожила Эмма, слегка прикрыв глаза. Рони укоризненно воскликнула «мисс Свон!», потому что любые грубые выражения, кроме собственных оскорблений, ей не приветствовались.

Но Эмма этого не заметила, она боролась с собственными страхами, не решаясь продолжить. Рони больше, как ни странно, не торопила ее и не вмешивалась, будто бы поняла все, что творилось на душе у Эммы.

И вот, взяв себя в руки, Эмма решила рассказать Рони немного о себе.

— В моей жизни все шло не так гладко, как мне хотелось бы до тех пор, пока я не познакомилась с человеком, перевернувшим мою жизнь, — Эмма тепло улыбнулась и утерла скатившуюся по щеке слезу. Вспоминать о муже всегда было тяжело. — Этот человек… его звали Нил… Он пытался научить меня верить в добро. В бескорыстных людей. И в чудеса, — Эмма прикусила губу, в ее горле застрял мучительный комок. Казалось, если скажет еще одно слово — точно польются слезы. Зато, если затопит офис Голда, может быть, ей перепадет выходной. Невольно она развеселилась — хорошее чувство юмора — ее лучшая ее черта.

— Нил учил меня никогда не сдаваться и подниматься после каждого падения. И быть сильной, — Эмма посмотрела в окно. — Он говорил, что любая ситуация, происходящая с нами, чему-нибудь да учит. Нил всегда утверждал, что даже в кромешной тьме прячется лучик света. И, если будешь искать, обязательно найдешь, — она с чувством воодушевления завершила свой рассказ. Быть может, Эмма и отрицала точку зрения своего мужа раньше, но теперь наконец-то поняла, о чем именно все время говорил Нил.

— Милая, — ласково прошептала Рони, когда Эмма договорила. — Я уверена, он — хороший человек. И необычайно мудрый. Не каждый день услышишь такие вещи, — проникновенно высказалась она. Я рада, что он есть в твоей жизни, — «Злая Королева» говорила от всего сердца. И Эмме впервые за все время стало хорошо, будто бы она скинула с плеч непосильный груз, который несла все эти годы.

— Был, — вполголоса неразборчиво пробормотала она, но Рони расслышала ее.

— Что с ним случилось, дорогая? — участливо спросила «Злая Королева». И Эмма знала: ее не жалеют. Понимают. Да, точно. Впервые за все это время. Значило ли это, что у Рони была похожая ситуация? Кто знает. Эмма могла сказать точно одно: ее хотят выслушать.

— Он был пожарным. И погиб, — Эмма изложила лишь сухие факты, потому что былая боль вновь давала о себе знать. Пережитое, словно проклятье, следовало за ней по пятам. И напоминало о себе. — Будто с кровоточащей раны содрали пластырь… — вслух проговорила Эмма и встрепенулась, сообразив, что она несет.

— Казалось бы, должно пройти, — внезапно продолжила Рони. Эмма понимающе закивала. — Но все равно болит…

— Болит, — согласилась с ней Эмма. И решила спросить сразу. Кто знает, вдруг больше не будет подобных откровений. — Ты тоже кого-то потеряла?

— Да, — непривычно мягким голосом ответила Рони. — У нас похожие потери, дорогая, — Эмма зажмурилась. Вот почему «Злая Королева» сразу поняла ее. Представить, что испытывает человек, потерявший того, кого любил, трудно. И не каждому это под силу.

— Поэтому ты изменилась? — Эмма не знала, что сподвигло ее на такие «подвиги», но она тоже решила выудить из Рони все детали, которые только сможет. А потом ей же будет легче сопоставить все и придумать, как помочь ее знакомой.

— Возможно, — «Злая Королева», похоже, сама была не рада своей разговорчивости. И Эмма ее понимала: обнажать душу перед едва знакомым человеком — тяжело.

Ей оставалось только надеяться, что Рони не разозлится и не замкнется — это было бы оправданной реакцией. Но, учитывая, анонимность их общения и то, что Эмма не знает ее имени, «Злая Королева» могла не волноваться о сохранности своей репутации. Да Эмма и не стала бы никому выбалтывать чужих секретов — не в ее это принципах.

— Мы можем не говорить об этом больше, — произнесла Эмма, заметив нежелание Рони отвечать на ее вопрос. Наградив себя орденом за чувство такта, она подумала, что было бы неплохо потом снова заговорить об этом.

— Спасибо, — поблагодарила ее Рони. Эмма услышала вздох облегчения. Похоже, она не прогадала со своим предложением.

— Мне кажется, когда-нибудь я расскажу тебе свою историю, Эмма, — она знала, что ее высочество улыбается. Слышала это по ее голосу. Эмма только кивнула — каждому нужно время, чтобы решиться. И не всякий сможет так просто рассказать то, о чем хочется забыть.

— Тогда я буду ждать, — пообещала она.

— Но не все так просто, — тут же добавила «Злая Королева» уже совершенно другим тоном, в котором Эмма уловила неприкрытое ехидство. — При одном условии, — Эмма закатила глаза. Господи, что на этот раз? Очередное озарение? Гениальные идеи, которые посещали ее знакомую, заставляли Эмму внутренне содрогаться.

— Только не свидание с Джонсом, пожалуйста! — взмолилась она, скрестив пальцы на руках и до последнего надеясь, что все обойдется.

— О, дорогая, я придумала кое-что получше, — ласково пропела Рони, поспешив осадить ее. А Эмме захотелось провалиться сквозь землю. Но, подумав, что там наверняка встретит Голда, распивающего чай с Сатаной, она ужаснулась еще больше.

— И? — кратко поинтересовалась Эмма, стараясь не выдать своего волнения и заметив, что «Злая Королева» не торопится делиться с ней подробностями своей задумки. Это уже было подозрительно.

— Попробуй-ка взглянуть на Киллиана Джонса другими глазами, — торжествовала Рони, явно пребывая в восторге от собственной идеи.

Эмма скептически приподняла бровь. Хотелось воскликнуть: «Бред!», но, памятуя о злопамятстве сказочной королевы, решила не рисковать.

— Это членовредительство, — не преминула заметить Эмма, которой категорически не нравилось происходящее. Одна идея ужасней другой.

— Мисс Свон, — ехидно произнесла Рони, — я не прошу вас никому вредить. И не отправляю на свидание с Джонсом. Вы уже успешно «сходили» в первый раз после нашего договора, — поддела она Эмму, но не стала напоминать о том, как старательно и часто та избегала встреч с Киллианом.

Эмма это заметила. И уныло подумала: «И на том спасибо. Час от часу не легче, а тут еще ты с фантастическими выдумками».

— Вам всего лишь нужно понаблюдать за Джонсом и найти в нем плюсы, которые вы не желаете замечать, — объяснила «Злая Королева», не сомневаясь, что Эмма точно согласится.

Все-таки это мало к чему обязывает — не свидание же. А следить за Киллианом можно и на огромном расстоянии — так она и сделает, в этом Рони была уверена. Эмма от ее идеи в восторг не пришла. Сначала протестовала, но, спустя полчаса угроз, увещеваний и просьб согласилась.

— А что мне за это будет? — угрюмо спросила Эмма, надеясь получить хоть какую-то компенсацию за свои будущие мучения. Все, что каким-то образом было связано с Киллианом, казалось ей жутко отвратительным и таким же противным, как и он.

— Как я и обещала — любой вопрос, — будничным тоном отозвалась Рони, будто Эмма спрашивала у нее блинчики с какой начинкой она предпочтет на завтрак.

Эмма смекнула, что у нее все еще есть шанс отмазаться. И сделала последнюю попытку вразумить Рони, вынудив ту отказаться от установки свести их с Киллианом любой ценой.

— Тогда я хочу, чтобы ты рассказала мне, почему ненавидишь Бланшар, — Эмма криво ухмыльнулась. ее высочество что, скрипнула королевскими зубами? Раньше они не обговаривали, какова будет цена. Кажется, Рони совершенно не понравилось ее условие.

— Я не собираюсь отвечать тебе на этот вопрос! — яростно воскликнула «Злая Королева», пораженная ее наглостью. — Что вы за человек такой! — Эмма сняла наушники и немного покрутилась в кресле. Лучше уж так, чем слушать очередную ругань.

Вернулась к монологу «Злой Королевы» она под конец эпичной речи.

— И что вы себе позволяете, мисс Свон! — прорычала Рони, до сих пор ошарашенная ее наглым заявлением.

— Не больше, чем ты, — Эмма пожала плечами, стараясь говорить расслабленно и непринужденно. — Ты не думала, что я могу задать этот вопрос в тот момент, если выполню свою часть сделки? — Рони не ответила ей ни единого слова. Она глубоко задумалась, взвешивая «за» и «против».

— Я не собираюсь больше откровенничать с вами, мисс Свон. И вообще, идите… — отрезала она. И в этот момент звонок оборвался по непонятным причинам. Эмма сначала прыснула — короткие гудки. Какая показательная истерика.

Повезет же кому-то с ее высочеством. Эмме даже стало немного жаль бедного мужчину — ему-то деваться уже будет некуда. Потом разозлилась. Почему Рони считает, что все замашки сойдут ей с рук?

Эмма попыталась успокоиться и отвлечься. Но у нее не вышло. Она прошлась, постояла у окна, наблюдая за ночным Сторибруком, потом вернулась на свое законное место, пытаясь успокоить лихорадочно прыгающие мысли, села в кресло.

Подумав еще немного, Эмма пришла к выводу, что, по всей видимости, вот так красиво решила уйти «Злая Королева». Что ж, придется подождать, может быть, успокоится и перезвонит?

Эмма тяжело вздохнула. Своей вины она не видела в упор. Даже если бы ей объяснили, где конкретно она ошиблась, Эмма бы отказалась это признавать.

Через полчаса, когда злость улетучилась, она ощутила внезапную усталость и пустоту. В голову закрались смутные подозрения. И, как Эмма не пыталась от них отделаться, у нее ничего не вышло. Похоже, спета песенка. Впрочем, этого и следовало ожидать.

Эмма откинулась на спинку стула и потерла руками виски. Пока она видела только два пути решения проблемы: первый — послать все к черту — удобный и простой вариант, позволяющий сэкономить нервы и время; второй — вычислить номер, с которого звонила Рони, и попытаться все исправить — затратный и ужасный способ выяснить отношения с тем, кто не хочет говорить.

Эмма прождала несколько минут, пытаясь выбрать между двумя вариантами. И, решившись, вытащила из кармана куртки телефон. В этот момент, как назло, на экране компьютера высветился новый входящий звонок.

Чертыхнувшись про себя, Эмма ответила на него, питая слабую надежду, что разговор не продлится долго и будет, как минимум, несложным. У нее было кое-что поважнее — искать номер не так-то просто. Но, услышав знакомый голос, опешила окончательно.

— Прости, дорогая, — сконфуженно произнесла Рони. Она запнулась после слова «прости», и Эмма представила, каким усилием воли ее высочество заставила себя извиниться, — у меня что-то со связью, — немного волнуясь, это было слышно по ее голосу, продолжила она.

— Эмма, я бы ни за что не исчезла вот так, — последнее предложение Рони прошептала.

Эмма, потрясенная происходящим, развела руками. Кто бы мог подумать, что Рони способна и на такое.

— И ты меня, — поспешно вставила она, решив, что в этом споре нет правых и виноватых, раз уж «Злая Королева» извинилась перед ней, это говорит о многом. От этого человека было невозможно добиться подобного — она никогда не считала себя виноватой и, видимо, совсем не испытывала угрызений совести.

— А я уже думала, что все, — призналась Эмма, стараясь не рассмеяться. Теперь произошедшее казалось ей смешным. Если бы она рассказала кому-нибудь, кто хорошо знал Рони, например, Сидни, он наверняка не поверил бы ей. И, как минимум, потребовал вещественных подкреплений. Поражала ее и собственная обида. Не хуже ребенка, у которого отобрали пирожное и дали брокколи.

— Я бы не смогла, — улыбнулась «Злая Королева», тяжело вздохнув, чтобы успокоиться. Рони обрадовало, как спокойно Эмма отреагировала на ее внезапное исчезновение и появление, но, что еще лучше, совсем не горит желанием послать все к черту.

Эмма потерла переносицу и недовольно насупилась. Вырисовывалось нечто странное. И ее высочество, определенно, могла штурмовать внезапностью — то исчезнет, то появится.

— Почему? — фантазии Эммы хватило на один скудный вопрос. Но Рони все равно ответила ей.

— Ты вытащила меня, заставила почувствовать себя нужной. Не такой одинокой. И мне нравится с тобой общаться, — объяснила она бархатным, чувственным голосом. Эмма, не ожидавшая подобного, изумленно захлопала глазами.

А ведь совсем недавно она думала, что все, закончилось их совместное времяпрепровождение. Кто бы мог подумать, что «Злая Королева» привяжется к ней настолько сильно, что даже найдет в себе силы извиниться?

— Удивительно, — пробормотала Эмма себе под нос. И впервые за все время задумалась о том, сколько усилий прикладывает Рони, стараясь сохранить их общение. Для человека, который боится сближаться с другими, боится обид, разочарований она, на удивление, трепетно относится к их возникшей дружбе.

— На чем мы остановились? — задорно осведомилась «Злая Королева», возвращаясь к старому разговору, который прервался из-за внезапного стечения обстоятельств. Эмма хмыкнула. И кто из них настырный?

— Ты отказалась со мной откровенничать, — Эмма показала Рони язык, радуясь, что она не может увидеть ее, иначе все примирение было бы бессмысленным. «Злая Королева» сделала вид, что не замечает обиженной интонации, и сама ответила на свой вопрос.

— Я собиралась отправить тебя наблюдать за Джонсом, — наставительно сказала она, будто поучала маленькую девочку, как нужно себя вести в компании понравившегося ей мальчика.

Опять они вернулись к прежним баранам. Эмма подперла руками подбородок. Что ж, по крайней мере, у нее тоже припасен козырь.

— Ты знаешь мое условие, — немного сухо отозвалась она, представляя, как «Злая Королева» отказывается от своих же слов. Это будет самый эпичный провал в истории.

— И я согласна, — непреклонным тоном объявила Рони, у которой, похоже, было время подумать и многое переосмыслить.

— Правда? — Эмма недоуменно захлопала ресницами. Если уж ее высочество и на такое готова, нужно пойти ей навстречу. — А знаешь, давай сделаем вот что… — она немного помедлила, пытаясь сформулировать мысль и подобрать такой вариант, который устроил бы их обеих. — Я буду искать в Джонсе плюсы, а ты постепенно рассказывать мне о своем прошлом, — предложила Эмма, особо не надеясь, что «Злая Королева» с ней согласится. Но, кажется, таково было желание самого фатума, не иначе.

— Dictum factum*, — напыщенно ответила ей Рони. Эмма нервно сглотнула — латынь. Кажется, она только что заключила сделку с дьяволом.

Примечания:

Building 429 — End of Me — та самая песня, слова которой встречаются в тексте.

Помимо этого, ломаю традиции и выправляю текст еще до публикации. Спасибо всем за терпение и понимание.

P.S. Незначительные поправки по ходу работы все еще возможны.

---

Моросил дождь. Холодные капли стучали по крыше «жука», медленно стекая на запотевшие стекла. День выдался премерзкий: с самого утра небо застилали грозовые тучи, спрятав где-то далеко яркое солнце, и вскоре начался жуткий ливень с гулкими раскатами грома.

Разъяренная стихия немного угомонилась к обеду. И теперь повсюду были огромные лужи с плавающими в них засохшими листьями. Жители Сторибрука притаились, спрятавшись от непогоды по своим домам. Лишь изредка самые отчаянные выбегали на улицу, вооружившись зонтами и дождевиками.

Наблюдая за теми, кому сегодня тоже не повезло, как и ей, Эмма тяжело вздохнула и включила радио. По салону разнесся нарочито бодрый голос ведущего, что, впрочем, было неудивительно для разгара рабочего дня.

Но, в отличие от неунывающего диджея, Эмма чувствовала себя бесконечно уставшей, будто бы прошла пешком пару миль. У нее был первый выходной за все время. И его она, конечно же, решила провести с пользой: заскочила к Руби, разняла по дороге в участок драку и засадила за решетку взбунтовавшегося Лероя, словно сорвавшегося с цепи. И только потом приступила к своей основной миссии — наблюдением за Киллианом Джонсом.

— Неплохой день для слежки, — многозначительно изрек Сидни, оторвавшись от своего блокнота, в котором увлеченно что-то писал, временами поглядывая на нахмурившуюся Эмму.

Эмма внимательно посмотрела на него и ухмыльнулась. Несколько дней назад, когда она сидела и листала книгу сказок Генри, пытаясь понять, что за персонаж такой эта «Спасительница», ее внимание привлек звонок с неизвестного номера. Не колеблясь ни секунды, Эмма ответила. И ничуть не удивилась, услышав знакомый низкий голос с едва различимой хрипотцой. Звонивший попросил ее об одолжении.

Эмма заставила Сидни, ведь звонил именно он, крадущегося к сути обходными путями, сразу же перейти к делу. Тогда Сидни, сообразив, что она не любит долгих разговоров, попросил ее оказать ему услугу и придумать для него какое-нибудь занятие.

Эмма практически сразу же нашла способ его развлечь. И теперь была только рада своей идее — не придется коротать время в одиночестве. Именно поэтому сейчас Сидни и сидел с ней в машине.

— Не совсем, — не согласилась она с его высказыванием. Сидни поднял брови и взглянул на нее. Эмма тяжело вздохнула и принялась объяснять своему новому помощнику нюансы.

О своем решении взять его с собой Эмма так и не пожалела — пожилой журналист ей нравился и был неплохим собеседником, в чем она уже успела убедиться.

— Плохая видимость, — заметила Эмма, многозначительно указав Сидни на окна, по которым сбегали струйки усиливающегося дождя. Временами небо пронзали яркие вспышки молнии, а разъяренный ветер подхватывал опавшие листья и кружил их в вихре своего безумного танца.

Эмма тяжело вздохнула. Что может быть ужаснее, чем такая мерзкая погода? Ответ пришел сразу же. Только следить за Киллианом Джонсом в этот день.

— Разве это не на руку? — поинтересовался любознательный Сидни, проследив за ее жестом. Сидни оказался сообразительным, схватывающим на лету. А еще неплохим слушателем и галантным кавалером — вот уже несколько раз он доставал черный зонтик и, приоткрывая дверь «жука», выскальзывал за кофе, уверяя Эмму, что ему все ужасы погоды нипочем. А она знала, что все это Сидни делает для того, чтобы ей не пришлось выходить на улицу. И была рада его заботе.

— Лишь с одной стороны, — Эмма нахмурилась, побарабанив пальцами по рулю. Раз шесть подряд она срывалась с места, торопясь за Киллианом, которому приспичило помотаться по всему городу под проливным дождем.

— Для нас такая погода тоже не выгодна, — заметила она, поглядывая на часы.

И что Джонс делает в аптеке уже двадцать минут? Флиртует с фармацевтом? Но эту мысль она тут же отмела — едва ли Киллиану нравятся мужчины. Ему по душе больше приходятся «неприступные и хамоватые блондинки», как любезно сообщила ей Рони.

Вспомнив об этом, Эмма улыбнулась. Сидни это заметил и поинтересовался, что ее так радует. Свон рассказала ему об очередном выпаде ее высочества. Они вместе с Сидни дружно рассмеялись.

— Мы рискуем его упустить, — догадался мистер Сидни, утирая слезы, выступившие на глазах от долгого смеха. Эмма только кивнула ему. Он умен. И это хорошо. Не придется лишний раз ему все разжевывать, раскладывая по полочкам.

Попросив Сидни приглядеть за улицей и сообщить ей, как только появится Киллиан, Эмма вытащила телефон, решив узнать у Мэри Маргарет, что нужно купить, раз уж все равно она выбралась из дома, хоть и не по своей воле.

Как назло, когда она была не готова и пыталась сформулировать мысль, печатая сообщение, Сидни тихо ее позвал.

Эмма вздрогнула от неожиданности и повернулась к своему помощнику. Сидни надвинул шляпу, с которой не расставался никогда, на глаза, опасаясь быть замеченным глазеющим по сторонам Киллианом.

Эмма, смекнув, что происходит, посмотрела вперед и увидела, как из аптеки вальяжно вышел Киллиан Джонс, насвистывая себе что-то под нос. Он вертел головой, словно отряхивающийся пес, и, казалось, промок насквозь: вода сбегала по его волосам и куртке, которую он расстегнул, чтобы прикрыть два огромных пакета.

Создавалось впечатление, что Киллиан стоит под водопадом. Эмма инстинктивно нервно сглотнула — сомнительное удовольствие гулять в такую погоду.

Киллиан же выглядел абсолютно спокойным, будто принимал горячий душ, а не торчал под ледяным дождем. Эмма раздраженно выдохнула, позабыв о том, что Сидни все еще в машине: «Вот же придурок!».

Но тут же опомнилась. Сидни обо всем может донести ее высочеству, а она естественно, все растолкует по-своему и припишет ей любовь к этому идиоту.

С ненавистью наблюдая за Киллианом, Эмма принялась чихвостить его про себя. Чертова «заноза в ее заднице»! Он что, не мог побыть в аптеке еще немного? Или хотя бы взять с собой зонт? И почему эта неприятность в черной кожанке продолжает над ней издеваться, не зная, что он это делает?

Эмма включила зажигание, наблюдая за Киллианом, задиравшим голову, будто бы специально, чтобы позлить ее еще больше. Он шел медленно, словно прогуливаясь. А Эмма медлила. Пока было опасно ехать вслед за ним, особенно на ее машине.

Правда, «жук» при таких погодных условиях уже не был желтым, у него появилось жалкое подобие военной формы: ее боевого товарища украшали грязные разводы — следы недавней борьбы с огромными лужами, затопившими дороги Сторибрука.

Сидни, тоже напряженно смотревший за Киллианом, чтобы не упустить ни малейших деталей, молчал, не задавая никаких вопросов. Он знал: Эмма ответит на все потом, а если он начнет уточнять и спрашивать, лишь помешает ей.

Когда Киллиан, не прекращая насвистывать себе под нос — им с Сидни не было слышно, но Эмма в этом не сомневалась ни секунды — свернул за угол, она сорвалась с места. Эмма ехала медленно, не рискуя приближаться к Киллиану вплотную, — нельзя позволить ему засечь их.

Эмма не представляла, как будет выкручиваться и что скажет надоедливому и достаточно находчивому «Пирату», который, наверное, сразу же сообразит, что все это время она шпионила за ним.

Но едва ли примет за чистую монету — слишком уж неправдоподобно звучит эта версия. Скорее решит, что она не теряет надежды засадить его за решетку, как и обещала.

Успокоив себя этим, Эмма стала чувствовать себя немного уверенней. Да она и сама не могла поверить, что согласилась добровольно наблюдать за Джонсом. Потому что еще неделю назад она бы с огромным удовольствием заехала ему кулаком по ухмыляющейся наглой роже.

«Жук» познакомился еще с парой луж, пока Киллиан Джонс уверенно вышагивал по улице фирменной походкой бывалого пирата, продолжая жизнерадостно улыбаться. Эмма недовольно фыркнула. И откуда у него столько энтузиазма?

Сидни, заметивший раздражение на ее лице, сделал очередную пометку в своем блокноте.

— Интересно, куда он идет? — вслух пробормотал он, разговаривая сам с собой, но Эмма его услышала. Не прекращая держаться на приличном расстоянии от ничего не подозревающего Киллиана, она скосила взгляд на задумчивое лицо Сидни и подкинула ему рациональную, как ей казалось, пищу для размышлений.

— Судя по маршруту, в ближайший бар, — Эмма неопределенно кивнула головой на шатающиеся на ветру винтажные вывески.

Все-таки было в Сторибруке нечто сказочное: миловидные улочки, жители. В Нью-Йорке вряд ли встретишь похожих). А еще ее внимание неизменно привлекала огромная башня со старинными часами.

И сейчас Эмма ненадолго отвлеклась, чтобы взглянуть на нее, возвышающуюся над всеми строениями города. Если верить словам Мэри Маргарет, часы «стояли» до их с Генри появления в городе.

Эмма прекрасно помнила, как в первый раз испугалась, услышав гулкий бой, едва они с сыном пересекли черту города. Генри тогда счел это хорошим знаком, заставив и ее поверить в это. И, кажется, не прогадал: здесь они нашли свой дом. По крайней мере, Эмме хотелось в это верить.

— С двумя пакетами лекарственных препаратов? — изумился Сидни, немного помедлив, он черкнул пару строк.

Свон вернулась в безжалостную реальность и сконцентрировалась на дороге — она еще успеет вспомнить то, что было. Сидни, заметив, что Эмма так и не смотрит на него, поспешно спрятал блокнот и ручку в карман плаща — не хватало только привлечь ее внимание, она точно заинтересуется, чем он занимается.

Но Эмма проявила удивительную тактичность и не стала ничего спрашивать.

— Неделю не планирует выходить оттуда, — безжалостно припечатала она, нахмурившись. Дождь мешал — по лобовому стеклу жука стекал ручей, оставляя грязные разводы.

Это не давало ей следить за Киллианом. И она боялась, что упустит его, если отвлечется еще раз. «Прекрасная погода!» — воскликнула про себя Эмма.

Разозлившись на Рони и Киллиана, она слегка стукнула по рулю. Один вечно все портит, а вторая, кажется, хочет свести ее в могилу.

Сидни недоумевающе поднял брови, окинув Эмму изучающим взглядом, и не рискнул нарываться, вдруг попадет под горячую руку. Он не ошибся.

— Вот и закупился, — сухо подытожила немного остывшая Эмма, ответив на так и не прозвучавший вопрос. Она недовольно поджала губы, плотно сжав челюсти. И так все ясно: Киллиан Джонс — вор и алкоголик.

Решено. Вот так она и скажет Рони. Обязательно. А если только ее высочество посмеет возразить — мигом заменит Сидни. И тогда уж она устроит «Злой Королеве» замечательную прогулку по всему Сторибруку. Было бы неплохо, если бы погода в этот день была такой же мерзкой, как сегодня.

Пока Эмма предвкушала эпичное поражение ее сказочного высочества, Киллиан резко поменял маршрут. Это не входило в планы Эммы: он должен был добрести до ближайшего бара и остаться там.

Но Киллиан Джонс, не подозревая об этом, отредактировал ее замечательный план. Эмма сдвинула брови, пытаясь сориентироваться. И что же он придумал на этот раз?

Происходящее заставило Эмму насторожиться, едва стоило Киллиану скрыться от них в ближайшей подворотне. Оторопев, она подумала, что он, возможно, заметил слежку.

Но, поразмыслив, пришла к выводу, что они с Сидни были крайне осторожны, никто из них друг друга не спалил. И, если бы «Пират» их засек, давно бы «нарисовался» рядом с ее «жуком», ехидно улыбаясь.

Значит, тут другое: Киллиан решил поменять маршрут. Что сподвигло его на такие подвиги — вопрос. И как угадать, где теперь искать «занозу в ее заднице»?

— Я, кажется, понял, куда нам нужно, — вдруг проговорил Сидни. Он сощурил глаза и попросил Эмму выехать на главную улицу.

Эмма, посомневавшись немного, все же кивнула ему и сделала так, как он ее просил — вдруг повезет. И, вырулив, куда нужно, лавируя среди луж не хуже маленькой яхты, сразу же увидела знакомую косолапую походку.

Все встало на свои места: он срезал путь, не догадываясь о том, что за ним следят. Облегченно выдохнув, Эмма улыбнулась Сидни.

— Хорошая работа, — искренне похвалила она его. Сидни широко улыбнулся.

— Мне выпала честь работать с лучшими, — мягко ответил он. Эмма широко распахнула глаза и повернулась к нему, отчетливо ощущая, как ее щеки заливаются краской. От смущения ей стало немного жарко.

Хмыкнув в знак благодарности, она уставилась на широкую спину в черной кожаной куртке, мечтая испепелить этого идиота. Подкинул проблем, не догадываясь об этом! Но, к счастью, благодаря Сидни, все обошлось, им удалось его найти.

Эмма крепко сжала руль. Ей вдруг стало интересно, куда «намылился» Киллиан, целеустремленно шагающий по улицам? Она мысленно сделала ставку на ближайший бар, следуя за ним. Потом на ночной клуб.

Предполагала, что он хочет толкнуть все в ближайшей подворотне, но снова не угадала. Сидни давился хохотом, слушая ее новые версии.

— Вы слишком много думаете, Эмма, — заметил он, доверительно улыбаясь ей. — Может быть, вам просто хочется его подозревать? — Сидни задал философский вопрос и, довольный собой, откинулся на спинку сиденья.

Она промолчала. Но слова Сидни заставили ее задуматься. Кто знает, быть может, журналист в чем-то прав. «Вдруг Джонс купил все это для себя?» — размышляла Эмма, но тут же вернулась к своей излюбленной манере поведения и спустилась с небес на землю.

Два пакета лекарств? «Ага, верится с трудом», — бескомпромиссно решила она. И это значило лишь одно — нужно узнать, что он задумал. Наверняка очередную каверзу. Киллиан производил на нее не самое приятное впечатление.

И Эмма, привыкнув думать о людях так, как они того, на ее взгляд, заслуживали, не могла не чернить его в своих же глазах. Поэтому, гадая, что же вытворяет Киллиан, она, находясь вне зоны его убийственных идиотских шуток, следовала за ним, словно тень.

К ее огромному удивлению, Киллиан не заглянул ни в бары, ни в кафе и не развернул торговлю медикаментами на улице. Он добрел до больницы и, воровато оглядевшись, оставил пакеты около дверей. Эмма от искреннего изумления широко открыла рот, а ее брови уползли наверх, встретившись с волосами.

Она ущипнула себя, чтобы убедиться, что все это не сон, но происходящее было реально. Тогда Эмма посмотрела на сидящего рядом с ней Сидни, который, как и она, был порядком удивлен.

Кажется, они оба такого не ожидали. Если бы не Сидни, который самоотверженно наведался в аптеку и сообщил ей, что Киллиан, кажется, планирует скупить всевозможные таблетки и лекарства, которые только существуют, она бы давно выскочила из машины и засадила «Пирата» за решетку, решив, что в пакетах какая-нибудь дрянь.

— Сейчас будет красоваться, — Эмме все же удалось взять себя в руки и выдать свой скептический настрой ехидным комментарием. Ее воображение нарисовало, как картинно Киллиан привлекает к себе внимание, демонстрируя всем свою неслыханную щедрость. Эмма ожидала очередного клоунского выступления и жалела, что не захватила попкорн.

Сидни, заметив враждебный настрой Эммы, улыбнулся, не став ничего говорить. Он задумался о чем-то своем, наблюдая за склоняющимися от сильного ветра деревьями.

Эмма устроилась поудобнее и приготовилась к спектаклю одного актера, но Киллиан, не оправдав ее ожидания уже в который раз за этот день, молча ушел, не привлекая к себе никакого внимания.

Он встал у дерева и потер рукой подбородок, запустив руки в мокрые волосы, словно размышляя о чем-то. Эмма чертыхнулась. Да что за день-то такой, а?

Сидни и Эмма переглянулись, они оба подумали, что теперь каждому из них предстоит работать поодиночке.

— Нам нужно разделиться, — Эмма высказала их общую мысль вслух, лихорадочно соображая, как лучше поступить. Нужно было что-нибудь придумать, пока они не потеряли Киллиана из поля зрения.

Но все же Эмма не была уверена, что ей действительно этого хочется.

— Одному придется узнать о судьбе этих пакетов, — она снова нахмурилась, не сводя глаз с Киллиана, спрятавшегося наконец-то от ливня под навес.

Хоть здесь и попахивало благородством, Эмма почему-то с трудом верила, что «Пират» способен на бескорыстные поступки. «Скорее всего, — предположила она, — его ждет какая-нибудь выгода». И убедила себя в этом.

Сидни промолчал, ему всегда казалось, что любые предположения лучше держать при себе и высказывать лишь в крайнем случае. К этому приучил его босс, на которого он теперь больше не работал. А еще Сидни хотелось, чтобы Эмма изменила свою точку зрения самостоятельно и без чужой помощи. В этом же, как он понял, суть ее сделки с Рони.

Глядя на Киллиана, разговаривающего с кем-то по телефону, Эмма задумалась. Дело обрастало новыми деталями, которых она раньше не замечала.

Возможно, ей понадобится больше времени, чтобы узнать Киллиана поближе и найти в нем плюсы. Но то, что она увидела недавно, все же немного, но заставило ее изменить свое отношение к нему. Теперь он был просто «неприятностью в кожанке».

Свон смилостивилась и выбросила ставшее лишним прилагательное — «огромной». Все-таки он, возможно, не по своей наводке, но совершил доброе дело. Теперь нужно только убедиться, правда ли это. Если нет, можно и дальше с чистой душой называть его «занозой в ее заднице».

Дождь усилился, затем полыхнула яркая вспышка молнии, разрезав небо на две части. Эмма тяжело вздохнула, ей жутко не хотелось выходить на улицу, а еще меньше она мечтала провести пару-тройку часов в больнице. Да и у жителей могли возникнуть вопросы, почему она так старательно выпытывает о пакетах.

И, что напрягало ее больше всего, так это то, что она не знала о том, что все это время кто-то протаскивал лекарства в больницу, а врачи отмалчивались, не говоря ей об этом ни слова.

Верить, что это инициатива Киллиана, Эмме не хотелось. Проще было думать о том, что идея принадлежит другому человеку. Не сводя глаз с Киллиана, до сих пор разговаривавшего по телефону и весело смеявшегося, Эмма потарабанила пальцами по рулю, размышляя, как лучше поступить. Но Сидни снова проявил потрясающее душу чувство такта.

— Давно мечтал наведаться в больницу, — прикрывшись благовидным предлогом, он решил взять не самую приятную часть миссии на себя. В конце концов, его появление вряд ли вызовет лишние вопросы — пожилой человек с кучей старческих болячек. Он посидит в очереди и, не привлекая лишнего внимания, разузнает все, что нужно. Эмма встрепенулась и широко распахнула глаза.

— Сидни? — только и спросила она. А он ласково потрепал ее по плечу и поправил свою шляпу. Слегка склонив голову, Сидни выскользнул на улицу, условившись обязательно позвонить ей, если вдруг ему удастся хоть что-нибудь узнать. Эмма с благодарностью посмотрела на него, подумав, что он все-таки хороший человек. Но его помощь — небольшая капля в море.

Эмме предстояло дальше следить за Киллианом Джонсом, чем она и занялась, стоило только Сидни покинуть салон «жука». Правда, она не догадывалась и едва ли представляла, какие сюрпризы ждут ее дальше.

* * *

Эмма плюхнулась на постель ничком, зарывшись головой в подушки.

— Ужасная неделя! — простонала она, пожаловавшись на жизнь встревоженной Мэри Маргарет, присевшей рядом с ней.

Мэри Маргарет нежно погладила ее по плечу, стараясь не перешагнуть ту границу, которую в отношениях с Эммой переходить было категорически нельзя, иначе та замыкалась в себе еще больше, — демонстрировать жалость или слишком сильно давить, требуя откровений.

— Что случилось, дорогая? — робко спросила она, не особо надеясь, что Эмма хоть что-нибудь ей расскажет. Эмма пожала плечами и пробормотала что-то бессвязное, но затем тут же исправила свою оплошность — не хотелось обижать ранимую Мэри Маргарет, а еще ей нужен был совет. И, желательно, не от заинтересованного лица.

— Все дерьмово, — вынесла вердикт Эмма и уселась на кровати, прижав одну из белоснежных подушек к животу, словно стараясь защититься. Мэри Маргарет сочувственно взглянула на нее и, приобняв Эмму за плечи, укутала их обеих в темно-синюю шаль.

Эмма осторожно положила голову на плечо Мэри Маргарет. Ей хотелось кричать. Она запуталась и не знала, что делать. А главное — с кем поделиться этим.

Явно не с Рони, которая только и делала, что осыпала Эмму оскорблениями всю эту неделю, будто лепестками роз, пытаясь вытрясти из нее подробности, которыми та не спешила с ней делиться.

И точно не с Дэвидом, который при одном упоминании о Киллиане принимался засучивать рукава и озираться по сторонам.

У нее еще оставались Генри и Руби, но первый казался Эмме слишком наивным, а вторая — слишком спонтанной. К тому же способность Руби хранить секреты можно было описать просто: «Знали двое — я и город».

Если уж Руби что-то узнавала, вскоре эта новость, которая, естественно, никогда не являлась тайной, о которой нельзя разбалтывать, долетала до всех жителей Сторибрука, которым Руби с нескрываемым энтузиазмом пересказывала одну и ту же историю.

Всю неделю Эмма пыталась обрести равновесие и заставить себя смотреть на происходящее с прежней долей скептицизма, но с каждым разом это становилось все труднее.

Дойдя до пика безысходности, она решила наведаться к Арчи, чтобы посоветоваться с ним. Но в последний момент спасовала. И, так и не набравшись смелости и не постучав в его дверь, поспешила ретироваться.

Делая попытки реанимировать рассудительную и категоричную часть себя, Эмма пыталась сформулировать свои мысли на бумаге. Ей казалось, так будет проще. Но, забрасывая очередной смятый пустой лист в корзину, она осознавала, что еще одна ее попытка разобраться в собственных чувствах и мыслях была бессмысленной.

Казалось, все было против нее. Встреча с Сидни и обсуждение совместно нарытых фактов совершенно не помогли ей вернуться в прежнее русло.

— В больнице говорят, что нужные и лекарства появляются примерно раз в месяц, — Сидни переплел пальцы рук между собой и, кивнув официанту, поставившему на стол две чашки с горячим кофе, неспешно продолжил рассказывать, глядя на сдвинутые брови Эммы. — Кто их приносит — тайна за семью замками. Но, что интересно, — добавил он, заметив, как дернулась челюсть Эммы, — кто-то покупает лекарства для одиноких и тяжело больных людей.

— Не факт, что это все делает Джонс, — резко осадила его Эмма, которой не понравилось то, что откопал Сидни. Она с громким стуком поставила стакан с кофе на столик и скрестила руки на груди.

— Мы можем лишь предполагать, — спокойно Сидни, никак не отреагировав на ее выпад. Эмме стало стыдно — чуть не сорвалась, теперь она ведет себя совсем как Рони.

Поэтому, стараясь исправиться, Эмма искренне извинилась перед немного растерявшимся Сидни. Хоть она и не хотела верить его словам, ей все же пришлось согласиться, скрепя сердце, — у нее не было никаких доказательств, которые могли бы все опровергнуть.

Но все же, по-прежнему наблюдая за Киллианом, она не могла не признать: он не такой плохой, каким хочет казаться. Нет, конечно, Эмма не могла отрицать, что он ведет себя, как полный придурок, но, как утверждал Сидни: «За масками, что мы носим, все мы не такие, какими хотим казаться».

И Киллиан Джонс и правда был другим — не таким наглым, заносчивым, самодовольным и высокомерным.

По крайней мере, он делал для жителей Сторибрука добрые дела, совершенно не афишируя, что бескорыстные поступки принадлежат именно ему. Например, когда сильный ветер разрушил вывеску у кафе-гостиницы вдовы Лукас, он, насвистывая под нос раздражавшую Эмму песню, починил все впотьмах.

Когда на следующее утро Руби с ее бабушкой пытались найти таинственного доброжелателя, Эмма, не отходившая все это время от помощницы и ее бабушки, приготовилась к пафосному появлению Киллиан, стоявшего среди толпы, но он скрылся сразу же, как только увидел, что вдова Лукас довольна его работой.

Через несколько дней Киллиан, соблюдая ту же анонимность и нагло пользуясь принципом внезапности, заменил стекло в витрине у Марко (владельца местной мастерской), которое разбили маленькие хулиганы. Он же провел с мальчишками поучительную и вполне тактичную беседу.

Эмма, спрятавшаяся тогда за деревом, удивилась, как легко ему удалось найти общий язык с командой местных сорванцов. И, к ее огромному удивлению, они его послушали. Эмма поймала себя на мысли, что если бы разговаривать пришлось ей, она, наверное, бы долго подбирала слова.

А чудеса все продолжались и с каждым днем она натыкалась на что-то новое, выбивающее ее из колеи. Например, Эмма ужасно удивилась, увидев, как мистер Голд, прогуливающийся со своей неизменной тростью, слегка прихрамывая, остановился недалеко от Киллиана, сидевшего в парке на лавочке и наблюдавшего за закатом, и, подойдя к нему, сел рядом с ним.

О чем они разговаривали Эмма не знала, но, судя по улыбкам на лицах, могла предположить, что беседа была дружеской, в этом ее убедило их рукопожатие и то, как они друг другу кивнули на прощание.

Некоторые подробности знакомства Киллиана и «Чудовища» она разузнала у Белль, которая охотно рассказала ей о том, что он — старый друг их семьи, приятель пропавшего сына Голда.

Эмма тогда жутко изумилась — она и подумать не могла, что у мистера «Чудовище» был ребенок. Но, что ошарашило ее больше всего, так это то, что Киллиан дружил с этим мальчиком.

Она и подумать не могла, слушая рассказ Белль о том, что когда-то давно именно Киллиан помог им пережить утрату. Еще больше Эмма удивилась, узнав, что все эти годы Киллиан и «Чудовище» безуспешно пытались отыскать Бея — так звали сына Голда, словно провалившегося сквозь землю.

Несколько дней после разговора с Белль она была в смятении — ей нужно было выговориться хоть кому-нибудь. И, желательно, тому, кто не стал бы над ней смеяться, или восклицать, как Рони: «А я ведь говорила вам, мисс Свон!».

Эмма и не сомневалась, что ее высочество именно так и скажет. И, если честно, ничто на свете не коробило ее больше, чем пресловутое «мисс Свон», но поделать с этим она уже ничего не могла — в этом случае «Злую Королеву» невозможно было переупрямить.

— Если ты хочешь, мы можем поговорить об этом, — мягко проговорила Мэри Маргарет, от которой не укрылось, что Эмму что-то гложет. Она предлагала свою помощь с неугасающим энтузиазмом каждый раз, не сомневаясь, что Эмма, скорее всего, откажется. Не любила она откровений, а от серьезных разговоров и рассказов о себе предпочитала сбегать, поспешно меняя тему.

— Хочу, — неожиданно согласилась с ней Эмма, крепко обнимая ее в ответ. Мэри Маргарет изумленно вскинула брови. В последнее время она находила поведение Эммы немного странным.

Эмма стала больше доверять ей и Дэвиду, немного рассказывать о том, что ее беспокоит, о терках с Голдом, с которым она никак не могла ужиться.

А еще Эмма недавно кивнула в магазине Киллиану Джонсу, махнувшему им рукой, но не ставшему приближаться. И вот это пугало Мэри Маргарет больше всего — Эмма, внезапно проявившая дружелюбие к Киллиану, — противоестественное явление. Все в городе знали, что если кто-то и ненавидит его больше всего на свете, так точно их шериф.

— Я не понимаю, Эмма… — Мэри Маргарет немного виновато взглянула на нее и закусила губу.

Эмма грустно ухмыльнулась. Еще бы. Она и сама едва ли могла себя понять. Ей бы хотелось, чтобы кто-нибудь вроде Арчи разобрался с ее мыслями. Но она была слишком осторожной и гордой, чтобы кричать, умоляя о помощи.

Поболтать по душам с Мэри Маргарет намного проще, чем явиться на прием к психологу и честно выложить специалисту о своих проблемах.

— Скажи, — осторожно начала Эмма, крепче обнимая Мэри Маргарет, словно опасаясь, что она уйдет или передумает, — ты когда-нибудь меняла свое мнение о человеке, наблюдая за ним? — она напряженно затаила дыхание, дожидаясь ответа. Мэри Маргарет тепло улыбнулась и погладила Эмму по голове, совсем как маленького ребенка.

— Конечно, — выдержав небольшую паузу, ответила она. Эмма резко вскочила, выпутавшись из шали, и крепко схватила ее за руки. Кажется, она нашла решение своей проблемы — Мэри Маргарет точно знает, что нужно делать.

Добродушная Мэри Маргарет, испугавшись за Эмму, не на шутку заволновалась и попыталась узнать, что же так гложет ее.

— Дорогая, я все еще не… — начала было она, но Эмма не дала ей договорить.

— И что ты сделала? — торопливо перебила Эмма, которую волновал не сам процесс, а результат. Она крепче сжала руки Мэри Маргарет, испуганно распахнувшей глаза. Смутившись, Эмма запоздало ослабила свою хватку — у Мэри Маргарет слишком нежная кожа, вдруг останутся синяки.

— Ты изменила о ком-то свое мнение? — осторожно спросила Мэри Маргарет. Эмма ухмыльнулась. Сюда бы Рони, уж она-то бы мигом развопилась и, обвинив ее во всех смертных грехах, вытрясла все подробности.

Мэри Маргарет же, не догадываясь о мыслях Эммы, настороженно смотрела на нее, не говоря ни слова. И неудивительно — Эмма проявила слишком много ненужных эмоций.

Эмма могла ручаться — наверняка Мэри Маргарет уже обо всем догадалась.

— Не совсем, — уклончиво ответила она, опасаясь последующего скоропалительного разоблачения. Но ей повезло — Мэри Маргарет и понятия не имела, о ком они говорят. А если и предполагала, то предпочитала держать свое мнение при себе.

— Милая, — улыбка заискрилась на губах Мэри Маргарет, ласково заключившей лицо Эммы в свои ладони. — Это же очень здорово, ты увидела лучшее, что есть в человеке.

Эмма нахмурилась. И как только Мэри Маргарет догадалась о том, что она увидела хорошее? Хотя, зная ее, до сих пор верившую в то, что в мире еще остались добро и справедливость, можно было этому и не удивляться.

— Возможно, — ушла от прямого ответа Эмма. И повторила свой вопрос, переформулировав его. — Так как ты поступила тогда?

— Приняла все так, как есть, — понимающе проговорила Мэри Маргарет, догадываясь, какого рода проблемы возникли у Эммы. Смущенно взглянув на нее, она неуверенно улыбнулась, надеясь, что хоть как-то смогла помочь.

— А кто это был? — поинтересовалась Эмма, смекнувшая, что затрагивает достаточно щепетильную тему, но все равно допытывалась, надеясь на откровенный разговор.

Пора бы уже. Они с Мэри Маргарет давно толком не разговаривали. И текущая обстановка располагала к раскрытию старых секретов и тайн.

Мэри Маргарет вспыхнула и покраснела, ее щеки залил ярко-розовый румянец. Она прижала руки к лицу, видимо, надеясь его остудить.

— Дэвид, — созналась Мэри Маргарет. — Сначала он мне не понравился, — добавила она. — А потом показался замечательным человеком. Эмма выпучила глаза, не обращая внимания на рассмеявшуюся Мэри Маргарет, которую позабавила ее реакция.

— Я думала, у вас все было идеально с самого начала, — с долей сомнения в голосе протянула Эмма, прищурившись. — А как так получилось? — удивительно, почему она никогда не спрашивала у Мэри Маргарет об этом раньше.

Ответ пришел сам — всему свое время. Наверное, этому было суждено случиться именно сейчас. Эмма едва не фыркнула — тоже ей, очередной знак. Чертов фатум!

— Мы встретились не при лучших обстоятельствах, — печально проговорила Мэри Маргарет, заметив искреннее изумление на лице Эммы. — Мне тогда пришлось уйти из дома, — произнесла она вполголоса. — Я долго скиталась по городу, надеясь найти свое место, а потом познакомилась с Лероем… и его друзьями, — Эмма слушала ее, приоткрыв рот. Она и подумать не могла, что у Мэри Маргарет за спиной такая печальная история.

Мэри Маргарет всегда производила впечатление до одури правильного и домашнего человека. С трудом верилось, что когда-то она была оторвой и выживала на улицах города.

— А потом я столкнулась на улице с Дэвидом. Если точнее, угодила в его ловушку, — закончила Мэри Маргарет, тихо рассмеявшись. Она выглядела немного смущенной.

— Ловушку? — недоверчиво переспросила Свон. Происходящее все больше смахивало на сказочный сюжет. Генри было бы где развернуться. Эмма же до последнего надеялась, что Мэри Маргарет говорит образно, но ее ожиданиям не суждено было сбыться.

— Да, — подтвердила Мэри Маргарет и погладила Эмму по щеке. — Мне тогда были нужны деньги. И я украла у него кольцо для его невесты, — с горечью произнесла Мэри Маргарет.

Подобное признание немного подкосило мировоззрение Эммы. Оказывается, даже у хороших людей, которых она считала примерами для подражания, есть то, о чем явно не стоит разбалтывать общественности.

— Ты шутишь! — отказываясь верить ее словам, потрясенно воскликнула она. Вскочив на ноги, Эмма принялась расхаживать по комнате. Вся эта история никак не укладывалась в ее голове.

Знакомство Мэри Маргарет и Дэвида она представляла совершенно по-другому: они сталкиваются случайно в парке или, например, он, как истинный джентльмен приходит ей на помощь, отыскивая чью-нибудь потерявшуюся кошку.

Но жизнь распорядилась иначе. Эмма мельком взглянула на Мэри Маргарет, старавшуюся не смотреть на нее и изучавшую витиеватые узоры на ковре.

— Поверить не могу, что все было именно так! — Эмма с трудом перевела дух. И задалась рядом извечных, волнующих ее вопросов. Если уж у Мэри Маргарет есть мутное прошлое, какой смысл тогда осуждать Киллиана или Рони?

Темные пятна в биографии есть у каждого, даже у нее. Похоже, необходимо принять, а главное — осознать, что история Мэри Маргарет — это не выдумка.

— Ты, должно быть, шутишь? — потрясенно вслух высказалась Эмма, засунув руки в карманы штанов. Она застопорилась, размышляя об услышанном. «Быть такого не может!» — упрямо твердила себе она.

— Нет, Эмма, — резко ответила Мэри Маргарет.

Эмма вздрогнула и обернулась — Мэри Маргарет встала и смотрела на нее, видимо, наскучило пялиться на ковер.

В глазах Мэри Маргарет мерцали стальные искры, волевой подбородок был высоко вздернут, а осанка выглядела практически королевской.

— Я не отрицаю, что вела себя не самым лучшим образом, — металлическим голосом отчеканила она. Эмма поежилась — а они с Рони случайно не родственники? Удивительное сходство.

Разве что Мэри Маргарет нравилась Эмме намного больше, она хотя бы не поддевала ее ехидными высказываниями через каждые пять минут и не называла «мисс Свон», когда хотела задеть.

— И я сожалею, что тогда вела себя подобным образом. Но, надеюсь, мне удалось хоть немного исправиться… — Мэри Маргарет скрестила руки на груди и смотрела ей в глаза, не мигая.

Эмма выдержала ее тяжелый взгляд, прожигающий нутро, с достоинством. И не сдалась, лишь слегка сощурила глаза — единственная маленькая слабость, которую она себе позволила.

— Это мое прошлое, Эмма. Оно принадлежит мне. Это та часть меня, от которой я никогда не смогу избавиться, — закончила Мэри Маргарет и тут же утратила свой боевой настрой.

— Извини меня, — она тяжело вздохнула, ее плечи поникли. Она села на кровать и принялась складывать плед, стараясь не смотреть на нее.

Эмма, сообразив, к чему все свелось, поспешила убедить Мэри Маргарет, что ее рассказ никак не повлиял на их дружбу. Она молча подошла к ней, присела и, взяв ее за руки, произнесла:

— Я понимаю тебя. И не буду осуждать. Обещаю.

Нужные слова быстро нашлись. Эмма сказала их так искренне и проникновенно, что сама удивилась своему таланту — она и не подозревала, какой потенциал был заложен в ней.

— Спасибо, — по щекам Мэри Маргарет скатились непрошеные слезы. И она, расчувствовавшись, крепко обняла Эмму, не пытающуюся сопротивляться.

Эмма молча погладила Мэри Маргарет по спине. Иногда каждому нужен человек, который не станет ни в чем обвинять. Она вспомнила о Рони. Начало неплохое — ей удалось принять часть прошлого Мэри Маргарет.

Но как быть с ее высочеством, на жизненном пути которой, похоже, много кровавых пятен? Подобного вопроса немного позже удостоился и Киллиан. Но все возникшие проблемы предстояло решать по мере их поступления.

И, решив, что с этим она разберется потом, Эмма прекратила обо всем думать, чтобы еще больше не усугублять ситуацию. Конечно, оставалось еще кое-что, о чем она хотела бы поговорить с Мэри Маргарет, но, увидев, как та расстроилась, не стала давить на больное.

Она спросит позже, почему они так враждуют с Рони. Да и сомневалась ЭМма, что Мэри Маргарет знает ответ. Уж она бы точно постаралась положить этой ссоре конец. Поэтому сначала не помешало бы узнать версию «Злой Королевы» и предупредить ее о том, что она еще планирует расспросить обо всем «Белоснежку».

Зная вспыльчивость ее высочества, она способна устроить самый настоящий скандал из маленького повода, лучше перестраховаться. Видимо, переживания Эммы отразились на ее лице, поэтому Мэри Маргарет решила отвлечься и заодно немного разнообразить их вечер.

— Я знаю, что нам нужно, — она лукаво улыбнулась, подмигнув ей. Эмму ее слова повергли в смятение. Она не знала, что и думать.

— Генри и Дэвид уехали к Марко, а мы с тобой… — протянула Мэри Маргарет, встав и расправив длинную юбку. Она невозмутимо взяла Эмму за руку и потянула за собой, — … выпьем.

Эмма растерялась, но ей удалось взять себя в руки. Вот это поворот. От Мэри Маргарет, ведущей трезвый (Эмма предпочитала «праведный») образ жизни, она такого не ожидала.

И вот сейчас, когда они устроились в уютной кухне, она с огромным трудом наконец-то поверила, что происходящее ей не снится. Пока Мэри Маргарет откупоривала бутылку, Эмма смотрела в окно и думала, что эта неделя все-таки была жутко странной. И вечер в компании с алкоголем только подтверждал это.

— Я включу музыку? — неожиданно спросила Мэри Маргарет, в нерешительности замерев перед старым приемником. Эмма мотнула головой, соглашаясь с ней. Она прикрыла глаза, слушая, как жизнерадостный ведущий вещал что-то о прекрасной солнечной погоде, а за окном в это время сгущались тучи.

«Вот и верь после этого прогнозам», — угрюмо подумала Эмма. Подперев голову руками, она от скуки стала смотреть на Мэри Маргарет.

Она выглядела мило и непринужденно всегда, когда занималась любимым делом, — возилась на кухне, в саду или беспечно болтала с детьми. В этом было что-то чарующее и притягивающее взгляд, словно магнит железо.

Немного повозившись у кухонного шкафа, Мэри Маргарет, вытащила два красивых пузатых бокала. После наскучившей Эмме болтовни ведущего заиграла песня, видимо, звучавшая в эфире не в первый раз. Она тихо полилась, заполнив собой тишину, нарушаемую лишь стуком дождевых капель.

Эмма предполагала, что музыка звучит лишь для фона, чтобы им было удобно и их разговор не выглядел слишком серьезным и пафосным, но вскоре поймала себя на мысли, что постукивает ногой в такт словам. И соглашается с ними.

And now the new me is stronger day by day

And I will never be the same

Once upon a time the story goes

I laid it all down and let it go

To lose it all, to lose it all

It took a step of faith to say goodbye

And everything I had I left behind

To find true life

Эмма закрыла глаза, внезапно подумав, что это, возможно, один из тех знаков, посланных ей какой-нибудь чушью вроде вселенной или судьбы. Ее охватило ужасающее чувство ностальгии. Эмме показалось, что ее горло сдавила металлическая рука, мешающая дышать.

— Так всегда, — объяснила Мэри Маргарет, заметив ее упадническое настроение. Эмма тут же вскинула брови, недоумевая, к чему она клонит.

— Когда ты ищешь ответ, он непременно находится. Появляются какие-то знамения, возможно, люди, которые говорят тебе, что нужно сделать, как лучше поступить… — разъяснила Мэри Маргарет.

Они обе замолчали, прислушиваясь к словам песни. Эмма невольно подумала о Рони, внезапно ворвавшейся в ее жизнь, об Эльзе, стремительно покинувшей Сторибрук именно в этот момент, а не позже. О Киллиане, который оказался просто «неприятностью в кожанке». И, конечно же, не забыла про обходительного Сидни ставшего ей неплохим другом.

Года два назад Эмма бы ни за что не поверила, если бы кто-то сказал ей, что она будет радоваться жизни в небольшом провинциальном городишке.

It took a step of faith to say goodbye

And everything I had I left behind

To find true life

Well all I longed for I found finally

At the end of me

Мэри Маргарет и Эмма слушали и молчали. Ни одна не решалась заговорить, каждая думала о чем-то своем, смакуя пережитые моменты в одиночестве. Побыв наедине со своими мыслями, Эмма с грустью пришла к выводу, что ничто не может скрасить вечер лучше, чем алкоголь, хорошая компания и правильная песня.

Она могла подписать что угодно, лишь бы уверить всех, что каждая чертова строчка — про нее.

В этот вечер Эмма поняла кое-что важное о себе. Как бы трудно ей не было, она не собиралась унывать и опускать руки, помня, что любое окончание — это всегда начало чего-то нового. Эмма боролась всю свою жизнь. И кто знает, может быть, пришло время взглянуть на обновленную себя. По крайней мере, именно такой настрой диктовала ей песня.

— Эмма? — всполошилась Мэри Маргарет, осторожно приблизившись к ней, она дотронулась до ее плеча, заглянув в глаза — внимательно, настороженно. Эмма встрепенулась. «Так, пора выпутываться! — строго приказала она себе. — Думай о том, что будет и отпусти, черт возьми, прошлое. Хватит уже за него цепляться. Его пора вышвырнуть к дьяволу».

— Мне нравится смысл, — отозвалась она, подмигнув растерянной Мэри Маргарет, которую, видимо, пугала ее задумчивость. И, пытаясь компенсировать собственную отстраненность, выстроила полушутливый тон их дальнейшей беседы — лучше смеяться и веселиться, чем думать о смысле жизни и киснуть.

— Так, говоришь, кольцо украла? — спросила она, когда Мэри Маргарет поставила на стол бокалы.

Мэри Маргарет мечтательно вздохнула и приглашающим жестом указала на бутылку. Свон не нужно было повторять дважды, она тут же взяла бутылку.

— Да, — ответила Мэри Маргарет. Они обе сидели спиной к двери и смотрели за медленно накрапывающим дождем, стучавшим по окнам.

Мэри Маргарет подперла рукой голову, Эмма откинулась на спинку стула и думала о своем.

— Я его тогда успела продать… — почему-то созналась Мэри Маргарет, видимо, решившая поделиться с ней былыми «подвигами». Они тут же дружно рассмеялись, встретившись взглядами.

— Правда? А Дэвид что? — Эмма сделала первый глоток, наблюдая за Мэри Маргарет, поправляющей кружевные салфетки.

— «Мы должны найти это кольцо! Ты не представляешь, что ты натворила! Я должен жениться!» — передразнила своего парня Мэри Маргарет, прыснув. Она немного пригубила вино и, набравшись смелости, стала рассказывать дальше.

— Мы потом нашли кольцо, — ее губы едва дрогнули в легкой улыбке. — И разошлись тогда с ним в разные стороны. Я думала, он женится, — сбивчиво повествовала она, а Эмма внимательно слушала, стараясь не упустить ни единой крошечной детали. — И что мы никогда с ним больше не увидимся. А потом… Он снова появился в моей жизни. Оказалось, его невеста, как и он, — Мэри Маргарет глубоко вздохнула, видимо, старые переживания до сих пор напоминали о себе, — влюблена в другого человека.

— Это романтично, — попыталась подбодрить ее Эмма и дотронулась до руки Мэри Маргарет. — Я думаю, у вас с ним все будет хорошо. Вы любите друг друга, — констатировала она, залпом осушив стакан.

Мэри Маргарет погладила ее по плечу, соглашаясь. Дождь усиливался, шумел ветер. В комнате было уютно и тепло. Эмма сочла, что этот вечер точно нельзя сделать лучше, но не представляла, как сильно заблуждалась.

— Я тоже так подумал, когда она врезала мне при нашей первой встрече. Если это не знак истинной любви, предопределивший наше будущее, то я не знаю, что еще можно сказать, — испуганно вздрогнув, они обе дружно обернулись на голос. За их спинами стояли до жути довольный Генри и улыбающийся Дэвид, которому, похоже, пришлась по душе их беседа.

Эмма и Мэри Маргарет растерянно переглянулись. Эмма, обычно быстро ориентировавшаяся в любой ситуации, толкнула Мэри Маргарет локтем в бок, и она первой обрела дар речи:

— А ты в отместку подвесил меня на дереве, — насмешливо ответила она Д

виду, поцеловавшему ее в щеку.

А он поставил на стол два больших пакета и, хлопнув в ладоши, громко возвестил:

— Ну что, время заняться ужином?

— Я помогу! — оживилась Мэри Маргарет и вскочила, смущенно взглянув на Эмму, словно извиняясь за прерванную беседу.

— Поговорим потом, хорошо? — шепнула она на ухо Эмме.

Эмма лишь махнула рукой. Она и так узнала больше, чем планировала. И не видела смысла обижаться. Все счастливы. И это главное.

Мэри Маргарет и Дэвид, оживленно переговариваясь, хозяйничали у плиты, успевая обсуждать еще и предстоящий ужин. А Эмма улыбалась, наблюдая за ними. Она не вмешивалась, опасаясь нарушить идиллию.

Генри, улучивший возможность побыть в курсе последних событий, подскочил к ней и радостно прошептал:

— Ты же расскажешь мне, о чем вы говорили, да, мам?

Но, заметив, что она приподняла брови и посмотрела на него с привычным скепсисом во взгляде, тут же использовал другую тактику — принялся упрашивать.

— Пожалуйста! Пожалуйста! — твердил он, как заведенный, подпрыгивая от распирающего его энтузиазма. Эмма устало выдохнула. Дэвид, возившийся с продуктами, заметил ее недовольное лицо и громко рассмеялся, потешаясь над ней. Чуть позже к нему присоединились все, включая ее.

— Расскажешь? — шепнул после ужина Генри, улучив момент, когда Мэри Маргарет и Дэвид, перешептываясь о чем-то, выскользнули в гостиную.

Они вместе мыли посуду. Генри уже, как и всегда, умудрился измазаться в пене от моющего средства, но так и не утратил свойственную ему жизнерадостность. И, глядя в его горящие от искреннего любопытства глаза, Эмма сдалась.

— Неплохая попытка, парень, — она потрепала Генри по голове, отложив очередную тарелку. — Но сначала сгоняй в душ, а то ты похож на жертву пенного монстра, — она щелкнула Генри по носу. А потом, так и быть, расскажу, — пообещала она. Генри торжествующе улыбнулся.

* * *

— Спасовала? — ехидно поинтересовалась Эмма, криво ухмыляясь. Кажется, Ее Высочество подумывала отказаться от собственной гениальной идеи. А может, Рони не ожидала, что ей удастся найти хоть что-то хорошее в Джонсе?

Или она изначально предполагала, что ее собственная затея обречена на провал, потому что Эмма не желает выполнять свою часть условий?

— Еще чего! — уязвленно фыркнула «Злая Королева». Эмма приподняла брови. Ей до жути нравилось чувство собственного достоинства Рони — уж она-то умела красиво выбраться из любой ситуации.

И, кажется, сейчас «Злая Королева» пыталась избежать неприятного разговора, как совсем недавно Эмма. «Ничего у тебя не выйдет, — упрямо твердила про себя она, не собираясь так просто сдаваться.

— Если считаешь, что можешь так легко соскочить, глубоко заблуждаешься». Однако все же кое-что казалось ей странным: Рони, обычно порывавшаяся разузнать об Эмме все, каждый раз замыкалась, когда наступала ее очередь делиться или что-то рассказывать.

Казалось, разговоры о себе давались Ее Высочеству крайне тяжело, иной причины ее замкнутости она не видела. И старалась сделать все, чтобы сломать ту стену, за которой пряталась от нее «Злая Королева».

— Из-за тебя я отморозила зад, пока часами торчала на улице, — заявила Эмма, стараясь выглядеть глубоко оскорбленной. Она прекрасно понимала, как глупо прозвучала ее фраза, но ничего не могла с собой поделать — это был последний рычажок давления на ее высочество.

— Вы сидели в машине, мисс Свон, — отрезала Рони. «Вот же черт!» — ругнулась Эмма, догадываясь, кто мог ее сдать. Кажется, Сидни снова переметнулся на темную сторону. Но «Злая Королева» поспешила огорошить ее следующим заявлением и убедить в безукоризненной преданности Сидни силам добра — шерифу.

— Сидни говорил мне, что у вас есть машина.

— Когда? — только и спросила Эмма, устало откинувшись на спинку стула.

— В ту замечательную ночь, — с издевкой проронила Рони. Эмма тяжело вздохнула. Приплыли. И чем она теперь заслужила королевское неодобрение, интересно? Уж не тем ли, что нечаянно напомнила ей о Мэри Маргарет?

— И что ты имеешь в виду? — Эмма все же решила уточнить, чтобы тот фундамент, который сейчас талантливо закладывала ее высочество, дал хотя бы слабую трещину.

— Я думаю, вы достаточно сообразительны, чтобы не торчать на улице в жуткий холод, — разъяснила ей Рони. — Если уж в чем-то я не сомневаюсь, так это в ваших умственных способностях, — холодно отчеканила она.

Эмма хмыкнула: начинается. Комплимент, завуалированный под оскорбление. Похоже, кое-кто не в духе. И, спрашивается, что так разозлило «Злую Королеву»?

— Могла бы просто похвалить, — флегматично обронила Эмма, закатив глаза и думая о том, что такими темпами она и сама скоро начнет на всех набрасываться. С кем поведешься, как говорится.

Она потерла нос и щелкнула пальцами — внезапно на нее снизошло озарение. Рони не злится. Она напугана. И пытается скрыть свой страх за издевками и оскорблениями.

Свон подумала, что эта мысль не лишена смысла. И ухватилась за нее, как за спасительную соломинку, приняв решение проверить свою догадку любой ценой.

— Увольте, — злобно отмахнулась Рони, которая не представляла, что задумала Эмма. — Не желаю тешить ваше самолюбие, — поддела она, запустив в нее очередной ядовитый плевок.

— Я заметила, — огрызнулась Эмма. — Именно поэтому ты решила растоптать мою самооценку? — она поставила вопрос ребром, намекнув «Злой Королеве», что удары по ее самоуважению — не пустяковое развлечение. И за них можно и расплатиться.

— Прости, — сразу же смягчилась Рони. — Я не хотела тебя обидеть, — ее голос дрогнул, когда она не услышала ответа. — Эмма? — встревоженно переспросила Рони, заметив, что та упрямо молчит.

Эмма улыбнулась, подумав, что их общение явно пошло на пользу «Злой Королеве» — она хотя бы начала извиняться перед ней.

— Эмма? — требовательно повторила Рони, видимо, испугавшаяся, что она разозлилась и больше не собирается с ней разговаривать. Но Рони заблуждалась. Эмма специально выдержала небольшую паузу, чтобы дать время ее высочеству остыть и испытать чувство вины.

— Ладно, — помедлив, отозвалась Эмма. Сжалившись над Рони, она решила закрыть неприятную тему.

— Проехали. Давай о нашем договоре. Твоя часть условий. Ты помнишь?

— Разумеется, — согласилась с ней «Злая Королева» и поспешила отбить удар. — Но ты мне так ничего не рассказала, дорогая, — укоризненно пропела она, похоже, не теряя надежды, что Эмма так ничего и не откопала.

Эмма ухмыльнулась. Скоро настанет ее очередь ерничать. А пока что пришло время открывать карты и делиться мудрыми мыслями.

— Он оказался не таким уж мудаком, — призналась она. «Злая Королева» внимательно слушала ее рассказ, стараясь не перебивать. Изредка она все же задавала уточняющие вопросы, впрочем, никак не отвлекавшие Эмму от повествования.

Эмма рассказала практически все, упустив пару крошечных деталей: свои мысли и ощущения. Она умолчала и о своем новом помощнике — Сидни, посчитав, что Рони об этом знать не нужно, раз уж та потеряла контакт со своим верным «Зеркалом». Кто знает, как она отреагирует, вдруг разозлится еще больше. Тогда Сидни точно не поздоровится.

— Итак, — подвела итоги Эмма, завершив свою эпичную речь, — я нашла у него шесть плюсов. Согласись, это слишком много для «неприятности в черной кожанке», — не преминула заметить она и адресовала ее высочеству пару вопросов по существу. — Ты готова? Я могу спрашивать?

— Полагаю, что да, — подтвердила «Злая Королева», признавая собственное поражение. Эмма победоносно вскинула вверх сжатую в кулак руку. Первая стычка за ней, но Рони, словно подумав об этом же, решила взять реванш и отыграться.

— Только сделай одолжение, не вспоминай при мне о твоей святой подружке, дорогая, — злобно процедила она.

Эмма хмыкнула. Именно этого она и ожидала. И на этот случай у нее всегда был план «Б» — доведем ее высочество до белого каления, раз уж она так старательно втыкает палки в колесах их общей телеги «откровенный разговор».

— Тогда начнем с самого детства, — беззаботно сообщила Эмма, будто всю жизнь только и занималась тем, что выслушивала истории о чужом прошлом. Рони, услышав ее пожелание, возмущенно фыркнула.

— Или кто-то боится говорить о себе? — с вызовом бросила Эмма, не сомневаясь, что этот удар был ниже королевского пояса.

— Я?! — воскликнула «Злая Королева», подтвердив ее догадки. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Почему ты так решила? — Эмма услышала, как дрогнул ее голос. Так она и думала. — Эмма? — с затаенной тревогой переспросила сказочная королева.

— Сначала ты была согласна на все, а теперь… Мне кажется, ты боишься, — созналась Эмма, стараясь говорить мягко, чтобы не спугнуть Рони. Но та и не стала ничего отрицать.

— Наверное, ты права… — тихо пробормотала «Злая Королева». Она прерывисто вздохнула и продолжила говорить, стараясь выглядеть непринужденной и спокойной, но ее затаенное волнение сдал дрожащий голос. — Мне трудно говорить о себе и о моем прошлом.

— Почему? — обеспокоенно спросила Эмма, надеясь, что ничего не испортит своим любопытством. Эмма не знала, чего ожидать от ее высочества и как она отреагирует.

— Ты уйдешь, если узнаешь, что я натворила, — с трудом выговорила Рони, явно борясь с собой. — Я ужасный человек, Эмма, — созналась она. И, кажется, это далось ей с трудом. С каждым словом она говорила все тише, будто надеялась, что Эмма не сможет ее расслышать или, передумав, сжалится и позволит ей не выполнять свою часть договора. Но Эмма поступила иначе, выступив в роли настоящей «Спасительницы», с которой совершенно не стремилась себя сравнивать.

— Ты можешь мне довериться, правда, — она доверительно понизила голос, не заметив, как проникновенно он зазвучал. — Я обещаю, что не стану осуждать, — заверила Эмма и сделала еще один решающий шаг, убедивший «Злую Королеву» в своей безукоризненной преданности.

— Если хочешь, могу тоже рассказывать о себе, — без особого энтузиазма предложила она, не надеясь, что Рони согласится.

Ее высочество, похоже, была готова спасовать. Но откровенность Эммы и ее желание помочь тронули некогда каменное сердце и заставили довериться в последний раз.

— Дорогая… — нежно прошептала «Злая Королева». — Это… было бы здорово, — Эмма качнула головой. Этого и следовало ожидать.

Заручившись ее поддержкой, Рони почувствовала себя уверенней. Значит, дело осталось за малым — постепенно выяснить, что же произошло много лет назад и попытаться зарыть топор войны между «Злой Королевой» и «Белоснежкой» — в этот раз в ход пошло и кодовое имя Мэри Маргарерт.

— Я не уйду. Веришь? — спросила Эмма, окончательно убеждая Рони в правдивости своих слов.

— Да, — заверила ее Рони. И, набравшись смелости, глубоко вздохнув, предложила сама. — Начнем? Я жду вопросов, Эмма.

Примечания:

* Фрэнк Синатра — американский киноактёр, кинорежиссёр, продюсер, шоумен, певец.

* конфронтация — жесткое противостояние, противоборство, столкновение взглядов, принципов, социальных систем.

* Бон Джови — американская рок-группа из Нью-Джерси, образованная в 1983 году.

P.S. Незначительные поправки по ходу работы все еще возможны.

---

Шестеренки в голове Эммы лихорадочно закрутились. Пытаясь придумать что-нибудь не слишком банальное, а заодно поощрить решившуюся на откровенный разговор «Злую Королеву», она решила поступить по их с Генри излюбленному принципу — от простого к сложному.

Поэтому первый вопрос должен быть легким. Таким, чтобы ее высочество смогла ответить на него сразу же, не задумываясь и не опасаясь, что вся их болтовня накроется.

Обычно, если Эмма хотела кого-то отвлечь, она принималась говорить о каких-то банальных вещах: погода, цветы и книги, животные, растения. Теперь же все было иначе.

И в этот раз Эмма решила немного усложнить задачу и заодно помочь Рони расслабиться и хоть немного забыть о грядущем разговоре, подкинув ей не совсем простую тему для размышлений, которая бы заставила «Злую Королеву» задуматься, ей — помогла понять, кто ее высочество по жизни: злодей или жертва обстоятельств, неустанный романтик или прожженный скептик.

— Какую музыку ты любишь? — спросила Эмма. Музыкальные предпочтения — это шанс узнать о человеке многое. Эмма напряглась, ожидая скоропалительного завершения их беседы — она ожидала от Рони чего угодно, в том числе и категорического отказа отвечать.

Собственный вопрос зазвучал гулко, отдаваясь эхом в голове. Теперь он не казался ей таким оригинальным, но она не могла не признать: это хорошее начало, а главное — отличный способ завязать беседу.

Содержательную, как хотелось надеяться Эмме, вовремя вспомнившей, какое количество яда было выплюнуто в адрес бедной Мэри Маргарет, когда Рони узнала, что она ее подруга.

Значит, подбираться к сути их беседы — к прошлому Рони — нужно медленно и постепенно. Это все равно что взбираться на гору — трудоемкий процесс, требующий огромных усилий.

Но Эмма была готова биться и не собиралась опускать руки. Впервые за долгое время она почувствовала себя по-настоящему нужной кому-то, исключая Генри и Мэри Маргарет с Дэвидом. И это необычное ощущение придавало ей сил.

— Прости? — Эмма поняла по голосу Рони, что она растерялась и явно не ожидала такого внезапного перехода.

Какое-то время «Злая Королева» молчала, но это длилось не так долго, как показалось Эмме, считавшей про себя секунды и загибавшему пальцы. Ожидая скоропалительного крушения, она, так и не услышав ответа, ругнулась про себя, уже не надеясь, что Рони ей ответит.

— Что ты имеешь в виду, дорогая? — словно прочитав ее мысли, поспешила уточнить Рони, похоже, подумав, что она шутит. Или снова издевается, пытаясь вывести ее из себя.

Но Рони все же не ушла. Не закричала, не отказалась от разговора, не обвинила ее во всех смертных грехах. Она немного нерешительно шагнула ей навстречу, только не забраковав начало, а это уже многое значило для Эммы.

— Это мой первый вопрос, — Эмма пожала плечами, мысленно поздравляя себя успешным провалом операции — разговор не успел начаться, а она уже все разрушила: ввела в ступор «Злую Королеву» и растерялась сама.

Но все же Эмма заставила себя попробовать еще раз, может быть, во второй раз ей лучше удастся сформулировать свои мысли.

— Я спрашиваю, что тебе нравится, — разъяснила она, стараясь, чтобы ее голос звучал максимально непринужденно, а не как на допросе, вдруг еще спугнет Ее Высочество. — Песни там, джаз, классика… — объясняя, Эмма почувствовала себя неуверенно. Стало жутко неловко. Наверное, она переборщила со своим стремлением ничего не испортить.

— Извини, я, наверное… — запинаясь, пробормотала Эмма, решив, что дело плохо и пора срочно менять тему, но Рони перехватила инициативу, сообразив, к чему клонит Эмма.

— Мне нравится Фрэнк Синатра*, — мягко перебила ее Рони, рассмеявшись. Ее смех звучал нежно и глубоко. И, похоже, она одобрила инициативу Эммы начать с чего-то попроще.

Эмма облегченно выдохнула, надеясь, что в этот раз все пойдет так, как нужно. Но она поспешила с выводами. И их минута откровений снова была безнадежно испорчена, как и всегда.

— Тебе он тоже нравится? — спросила Рони, видимо, решив, что нашла в ее лице единомышленника. Эмма, чтобы не сболтнуть лишнего, ведь на любой жизненный случай у нее было свое огромное мнение, зажала рот руками, но все равно не смогла промолчать — слова сами сорвались с языка.

— Скука смертная, — невозмутимо ляпнула Эмма, вспомнив, как они с Нилом и Генри слушали его песни на рождество. Генри и Нил с наслаждением закрывали глаза и подпевали, наблюдая за снежинками, а она сидела в кресле и старалась не заснуть, чтобы не испортить родным праздник.

Казалось, так будет всегда, но потом все изменилось и дружище Фрэнк навсегда пропал из ее жизни. Эмма первое время наивно думала, что кошмар закончился и больше не повторится, однако он только начинался — ее высочество оказалась ценителем исполнителей старой закалки.

— О, конечно же, я должна была догадаться, что вы так и скажете, — едко процедила Рони. Услышав ее презрительный тон, Эмма тяжело вздохнула. Начинается. Компенсируя желание огрызнуться, она молча показала ее высочеству язык.

А чего такого? Она сказала так, как думала. Лучше честная неприязнь, чем фальшивая симпатия. От своих слов отказываться Эмма не собиралась и Рони, кажется, это поняла.

— И что же нравится вам? — настойчиво принялась выпытывать «Злая Королева», переадресовав Эмме этот же вопрос, видимо, намеренно собираясь «забраковать» ее певца, чтобы отыграться.

— То, под что точно не захочется спать, — упрямо объявила Эмма, чертыхаясь про себя. И кто ее за язык тянул? Вот они и приплыли. Точнее, приехали. Намечалось новое противостояние. И начала его в этот раз она.

Ее высочество всего лишь отреагировала, не самым лучшим образом, конечно, но Эмме было проще спихнуть всю вину в этой жестокой конфронтации* на Рони, чем признать собственный косяк.

— Конкретнее, мисс Свон, — с нажимом проговорила «Злая Королева», явно задетая наглым заявлением Эммы.

«Плохо дело», — подумала Эмма, с ужасом представив, что ей еще как-то предстоит успокоить сказочную королеву и выкурить с ней трубку мира.

А пока что воображение Эммы стремительно нарисовало огромный стадион и шумящую толпу, пришедшую «поболеть» за нее и Рони, столкнувшихся в смертельном бою. Эмма досадливо поморщилась, отогнав непрошеное видение.

— Бон Джови*, — ответила Эмма, пожав плечами. Сказочное высочество не стала медлить и, не выдержав даже небольшую паузу для усиления драматизма, унизила и ее музыку.

— Это невозможно слушать, — безапелляционно отрезала «Злая Королева», выплевывая ядовитые слова. — Ужасные вопли, громкие звуки… Это же какой-то ужас, мисс Свон! Отвратительно, — с искренним возмущением добавила она, будто узнала, что Эмма на досуге балуется запрещенными веществами, а ее предназначением было следить, чтобы каждый житель Сторибрука вел праведный образ жизни.

Реплики Рони ударили по самолюбию Эммы. Она сжала руки в кулаки, безуспешно напоминая себе, что нельзя просто так взять и избить человека, ущемившего ее вкусы.

Эмма не могла не признать, что она с пристрастием Ее Высочества так не обходилась. Может быть, выразилась грубо, но не так, как это сделала Рони.

— И ваши песни бессмысленны, — высокомерно возвестила оскорбленная до глубины дьявольской души «Злая Королева», заметив, что она до сих пор молчит.

Эмма раздраженно выдохнула: она, в отличие от Рони, хотя бы не отзывалась о ее музыке с такой ошеломляющей категоричностью. Просто выразила свое мнение, а не била по главному, заявляя, что все это крайне глупо и не несет в себе ничего содержательного.

Рони явно нарывалась. Она могла оскорбить кого угодно, включая ее, но не любимого исполнителя, друзей и сына. Эмма хмыкнула. Похоже, начиналась безжалостная схватка.

Под головокружительные аплодисменты и улюлюканье толпы на ринг вышла ее злобное высочество в обнимку с устаревшим Фрэнком. Под одобрительные крики появились Свон и ее «отвратительный» музыкальный вкусом и «бессмысленные» песни.

— Послушаем? — тут же предложила Эмма, не собираясь сдаваться. И решила, что она любой ценой докажет Рони, что она заблуждается.

— Ты шутишь?! — воскликнула потрясенная Рони, не ожидавшая от нее такого напора. Ее высочество, похоже, до сих пор не понимала, с кем она связалась. Эмма не желала отступать. Если уж кому и суждено капитулировать, то точно не ей.

— Я серьезно, — спокойно подтвердила Эмма. — Учти, если я засну, в этом будешь виновата ты, — выпалила она, ожидая чего угодно, только не того, что произошло дальше.

Выслушав ее, «Злая Королева» весело рассмеялась. Это стало для Эммы неожиданностью, как прогремевшая вспышка молнии среди ясного неба.

— А ты настырная, — с нежностью в голосе заметила Рони, когда поняла, почему Эмма стала задавать такие странные вопросы — это попытка ей помочь. Она не хотела давить на нее, окуная в омут прошлого с головой. Эмма планировала медленное погружение.

— Эмма, я не хочу тебя пытать, — мягко добавила Рони, стараясь свести их противостояние к простой дружеской беседе.

— Не очень-то похоже, — парировала Эмма. «Злая Королева» прыснула. Но Эмма никак это не прокомментировала, и Рони пришлось выкручиваться самостоятельно.

— Ты как ребенок! — возмутилась она, ухватившись за последнюю возможность примириться с Эммой, воображение которой уже нарисовало окончательную победу над ее высочеством.

— Ничего подобного! — уперлась Эмма, окончательно решившая стоять на своем. «Злая Королева» неспроста предполагала, что теперь строптивая Эмма уж точно пойдет на все, лишь бы доказать ей, что она права. И решила сдаться снова.

— Ладно, ладно, — примирительно заговорила Рони, делая шаг вперед к примирению враждующих сторон — себя и Эммы, которая вдруг стала подозрительно молчаливой и, видимо, обиделась, услышав грубые высказывания. Ее Высочество попыталась сгладить свою вину, непомерным грузом свалившимся на королевские плечи.

— Я слишком резко высказалась о твоей любимой музыке, мне не стоило так себя вести, — признала «Злая Королева», вмиг ставшая покладистой. — Прости меня за это, — вполне искренне попросила Рони.

Она понимала: Эмма старалась ради нее. Может быть, делала это неумело, но так, как могла. Сердце Рони преисполнилось нежности — она и забыла, когда для нее что-то делали просто так, не ожидая ничего взамен. Именно так сейчас и поступала Эмма.

— И спасибо тебе, что пытаешься помочь мне расслабиться и не думать о плохом. У тебя это получилось, — заискивающе добавила «Злая Королева», надеясь, что заслужила прощение Эммы. И не прогадала.

Эмма, слушая ее, испытывала аналогичные чувства. Никто не мог помочь ей отвлечься от проблем так, как Рони. И едва ли другие могли понять ее так же хорошо, как «Злая Королева».

— И ты меня извини, — сконфуженно пробормотала устыдившаяся Эмма, совесть которой помешала уложить ее высочество на лопатки, выйдя из боя окончательным победителем.

— Это я все начала. Мне нужно было извиняться первой, — заметила она, тяжело вздохнув. Пришлось признать, что в ее мысленной схватке у них все же ничья.

— Ничего страшного, дорогая, — подбодрила ее Рони, явно довольная исходом беседы. — Полагаю, мы закрыли тему? — она спрашивала просто так, не надеясь на ответ, предполагая, что это подразумевается с окончанием их очередной перепалки, но в этот раз все было не так просто.

— Хорошая попытка, — поощрила ее Эмма, ухмыльнувшись. И ввела новые правила, которые с этой ночи стали неизменными для обеих женщин. — Обещаю, что оценю по достоинству старину Фрэнка, — она чопорно склонила голову, прижав руку к груди.

— А ты дай слово, что обязательно ответишь мне тем же и когда-нибудь включишь в своем скучном кабинете мою ужасную музыку, — ловко поддела она ее высочество.

Подбив «Злую Королеву» на очередную авантюру, Эмма практически силком вытрясла из нее согласие. Правда, стараться ей не пришлось — Рони была готова на все, лишь бы заключить с ней мир.

— Договорились, — приняв условия игры, напыщенно выдохнула «Злая Королева», стараясь не рассмеяться, чтобы не испортить торжественность момента.

— Поклянись! — потребовала Эмма, безуспешно пытаясь выключить в себе проснувшегося так не вовремя ребенка. В подобные моменты она не могла вести себя иначе. Будто бы впадая в детство, вытворяла всякие забавные и глупые вещи, о которых ей потом было стыдно вспоминать.

— Конечно, дорогая, — охотно подыграла ей Рони. — Что я должна сделать? Плюнуть на ладонь? Расписаться кровью? — она ерничала, но старалась не обидеть Эмму и не бить по ее самолюбию хотя бы сейчас. И предпочла не откровенные издевки, а дружеские подколы. Дурачившаяся Эмма ее лишь умиляла.

Эмма понимала, что она сейчас до жути очаровательна и нагло этим воспользовалась, беспардонно влетев с инициативой.

— Это все формальности, — презрительно фыркнула Эмма, вспомнив, как она когда-то в детстве пожимала слюнявую ладошку своего лучшего друга — Августа Бута, обещая ему, что они всегда будут дружить, невзирая на любые невзгоды. Так у них с ним и вышло.

Было бы здорово, если бы и эта клятва обладала подобным эффектом, тогда ее высочество бы точно выполнила свою часть обязательств. Но это было не так важно. Прямо сейчас ей предстояло решить, что говорить дальше.

«Злая Королева» покорно молчала, видимо, смирившись со своей судьбой и ожидая ее вердикта.

Эмме, медлившей с ответом, пришлось признать, что, конечно, идеи у Рони неплохие, но вряд ли «Злая Королева» по достоинству оценит собственные предложения, когда их нужно будет реализовать. Развопится — это точно. И, пожалуй, будет права. Они — две взрослые женщины. Это не детство, где возможно все, если только пожелаешь. Тут нужны другие условия.

— Достаточно слов, — напыщенно произнесла Эмма.

— Правда? — Рони, похоже, снова улыбалась. И не собиралась спорить, а это уже было удивительно — удача наконец-то перебралась на сторону Эммы.

— Ну же! — подстегнула Эмма. Ей не терпелось, чтобы затея увенчалась головокружительным успехом. — Твоя очередь! — тоном, не терпящим отлагательств, заявила она и радостно улыбнулась — все складывалось потрясающе.

— Хорошо, дорогая, — безропотно отозвалась «Злая Королева», которая, похоже, не возражала, что ситуация полностью оказалась в руках Эммы. Ей нравилась та настойчивость Эммы, с которой она на нее наседала, требуя ответной клятвы. — Тогда… — немного неуверенно пробормотала «Злая Королева», пытаясь решить, что сказать. Она ненадолго замялась, будто бы застопорилась на какое-то мгновение, подбирая нужные слова, но все же ловко сориентировалась.

— Клянусь, что послушаю. Так лучше, дорогая? — с затаенным беспокойством Рони ожидала ответа внезапно замолчавшей Эммы.

Эмма не торопилась отвечать, слушая, как терпеливо дожидается ее высочество ответа.

И Эмма, раздумывая, одобрить эту речь или заставить «Злую Королеву» придумать что-нибудь похлеще, схватила огромный фирменный сырный бургер, и откусила огромный кусок. Все-таки ночные разговоры и еда — это лучшее, что только может быть.

Вспомнив, что Рони все еще ждет ее решения, она поспешила исправиться.

— Ага, — патетично буркнула Эмма с набитым ртом, тщетно пытавшаяся прожевать как можно быстрее свой поздний ужин. «Злая Королева» облегченно выдохнула, радуясь, что она оценила ее клятву, и, не выдержав, громко рассмеялась.

— Эй! — запротестовала Эмма, вытирая жирные руки о бумажную салфетку.

Эмма нахмурилась — ей не понравилось, что над ней потешаются столь наглым образом, особенно, когда она решила устроить себе маленький ночной перекус.

— У нас, между прочим, серьезный разговор! — возмущенно сообщила она, показав Рони язык во второй раз за эту ночь.

— Я заметила, — сквозь смех выдавила Рони, безуспешно пытаясь успокоиться. Но, уловив в голосе Эммы искреннюю обиду, поспешила исправиться. — Ты то впадаешь в детство, то жуешь… — нежно объяснила она причину своего веселья. — Это кажется довольно милым, дорогая. Ты словно большой ребенок, — поддразнила Рони.

— Еще слово, и я пущу в ход секретное оружие, — пригрозила ей Эмма, скрипнув выдвижным ящиком стола. — Они все еще у меня, ты же помнишь? — она извлекла на свет заветную упаковку с крекерами.

— Нет, ты правда ребенок! — раздраженно бросила Рони, сообразив, к чему все идет, но так и не сумев удержать язык за зубами.

— А я предупреждала, — ехидно ответила Эмма, сжав упаковку в руке.

— Боже… — прошептала «Злая Королева», основательно сдавая свои позиции. Здесь она была бессильна. И они обе это знали. Эмма нагло узурпировала власть и была жутко собой довольна. Ей удалось одержать победу в очередном раунде.

— Ты когда-нибудь избавишься от этой гадости? — недовольно пробурчала Рони. Вопрос явно был риторическим, но Эмма все равно на него ответила, окончательно убедив «Злую Королеву» в серьезности своих намерений, — довести ее до седины в волосах раньше положенного срока.

— Никогда, — ультимативно отчеканила она, открывая упаковку.

— Я должна была догадаться, что ты именно так и скажешь, — Рони тяжело вздохнула, а услышав знакомый шелест, запротестовала. — Нет, нет! Убери их! — Эмма медленно вытащила один крекер и слегка надкусила его. Вышло громко. Ей самой казалось, что хрустит у нее не во рту, а в голове.

Но основная миссия пока не была завершена: «Злая Королева» не была повержена. И все, что оставалось Эмме, — наслаждаться крекерами и приближающим триумфом. Пытку едой Рони обычно выдерживала не дольше тридцати секунд. И в этот раз она же сложила оружие первой.

— Хорошо! — сдалась «Злая Королева», понимая, что в этом бою ей светит лишь поражение. — Пускай будет по-твоему, все! Убирай! — рявкнула она.

Самодовольно ухмыляясь, Эмма, подумав, что довести Рони до белого каления можно и потом, с сожалением взглянув на упаковку с крекерами, спрятала их в стол.

— Сделано, — отрапортовала она притихшей королеве.

— Замечательно, — съязвила та, недовольно хмыкнув, но тут же поспешила исправиться, ведь Эмма могла пойти на принцип и снова начать грызть ужасные крекеры, доставая ее хоть до самого утра. — Поздравляю с очередной победой, дорогая, — намного мягче добавила Рони, к собственному ужасу осознавая, что она рада за неугомонную Эмму. — Ты снова выиграла.

— Это все мои волшебные крекеры, — нагло споясничала Эмма, смекнув, что в этот раз ее высочество не планирует наносить ответные удары.

И, пользуясь вседозволенностью, упавшей к ее ногам с королевского плеча, резко перешла к основной теме их беседы, больше не плутая и не делая поблажек, но стараясь быть крайне деликатной, чтобы ненароком не обидеть «Злую Королеву».

— У тебя есть братья или сестры? — Эмма так спонтанно переключилась, что сама подивилась своей сноровке — она явно тоже сильна во внезапности, как и Рони.

— Насколько знаю я, нет, — настороженно ответила «Злая Королева», явно шокированная резкой сменой темы. Но даже в такой момент она не желала упускать возможность узнать побольше и об Эмме, которая казалось ей человеком-загадкой. — А у тебя?

— Не знаю, — Эмма с безразличием пожала плечами, она говорила легко и непринужденно, словно ей было плевать. Возможно, все именно так и было. — Может быть, и есть, — не позволив Рони вставить ни единого слова и помешав ей начать расспрашивать, она резко обезоружила ее высочество следующими вопросами:

— Ты всегда жила здесь? Расскажешь о своей семье?

— Ну, — колеблясь, протянула Рони. — Это очень личная тема, дорогая, — мягко попыталась отказаться она. Эмма почувствовала, как хорошо продуманный разговор ускользает из ее рук.

Рони заартачилась и, похоже, собиралась спрятаться за своей стеной и забаррикадироваться, помешав ей пробиться.

— Ты же обещала мне, — с мольбой в голосе напомнила Эмма, пораскинув мозгами и подумав, что силой она едва ли вытрясет хоть что-нибудь из ее высочества. Значит, теперь ей придется применить другую тактику — не давить, но настаивать. Эмма тяжело вздохнула, показывая «Злой Королеве», как она удручена.

— Прости, что расстроила тебя, дорогая, — тихо попросила Рони, явно удивленная странным поведением Эммы.

И, вспомнив былую решимость открыться в последний раз, стала рассказывать. До Эммы эту историю знал лишь один человек, но он при всем желании не мог никому разболтать. Мертвецы — самые надежные хранители тайн.

Но Эмма, ждавшая ее откровений, казалась такой живой, такой настоящей и искренней. Ей невозможно было не верить. Рони невольно утерла сбежавшую по щеке слезу, вспомнив, как чертовски больно было терять тех, кто стал ей дорог.

Больше всего на свете она боялась, что Эмма, узнав о том, что она натворила, отвернется от нее и уйдет. И «Злая Королева» не стала грузить ее своим темным прошлым.

Она быстро пробежалась по верхам, надеясь, что сможет таким образом удовлетворить любопытство Эммы.

— Мои родители перебрались сюда задолго до моего рождения. Отец был влиятельным человеком, но робким, — медленно начала она, до последнего надеясь, что Эмма сжалится над ней.

Однако этого не произошло. Похоже, ее прошлое было жутко интересно Эмме.

— Мать — жесткий диктатор, — Рони грустно усмехнулась и продолжила, мысленно отметив, что Эмма внимательно ее слушает и не пытается перебивать, понимая, с каким трудом ей дается этот рассказ.

— Я очень любила отца, хоть он и боялся перечить моей матери. Можно сказать, он был одним из тех людей, которые помогли мне тогда, — закончила «Злая Королева», глубоко задумавшись, стоит ли говорить о том, что ее отца не стало несколько лет назад, а она тогда потеряла самого дорогого человека, оставшись после его смерти в кромешной тьме и абсолютном одиночестве — он был ее единственным другом.

Рони открыла было рот, желая поделиться своей болью с Эммой, но огромным усилием воли заставила себя замолчать — они успеют еще это обсудить. А еще ей хотелось оградить Эмму от лишних переживаний хотя бы в этот раз.

— Мужчины лучше, чем он, найти вряд ли удастся, — заключила Рони. — Это все воспоминания, Эмма, — грустно созналась она. — И это то, о чем я бы не хотела помнить.

Эмма решительно сдвинула брови.

Ей ужасно хотелось растормошить Рони, воскликнув: «Эй, это что за настрой?! Взбодрись, все будет хорошо!», но Эмма приказала себе остановиться и не поддаваться порывам. Сейчас любое неосторожное действие может все испортить — «Злой Королеве» с огромным трудом далось это признание.

Помолчав немного, Эмма, анализируя полученную информацию, все же решила разрядить обстановку, но не так, как собиралась раньше. Ей не давало покоя, что Рони стала жутко серьезной, это могло значить лишь одно — эти воспоминания ничего хорошего не принесли. И единственный выход, который видела Эмма, — посмеяться и встряхнуться. Но оставить сказанное ее высочеством без внимания тоже нельзя.

— Прошлое не стоит таскать с собой в котомке за плечами, но и забывать о нем не нужно, — глубокомысленно изрекла она, подумав, что было бы неплохо немного пофилософствовать.

Потрясенная ее мудрым высказыванием, «Злая Королева» не стала комментировать ее фразу, она лишь с трудом выдавила из себя согласие.

— Зато теперь я понимаю, на кого ты похожа, — пошутила Эмма, на которую история Рони произвела неизгладимое впечатление. Судя по рассказу, у ее матери был паршивый характер.

Эмме она сразу не понравилась. Она терпеть не могла, когда ей указывали. Хоть ее высочество больше ничего и не сказала, не составило труда догадаться, что все детство Рони приходилось «прогибаться», чтобы существовать в одном мирке с матерью.

— Вылитый отец, да? — игриво спросила Рони, позволив Эмме перехватить инициативу в их беседе.

— Одно лицо, — поддержала Эмма, обрадовавшись, что «Злая Королева» ничуть не сердится и не пытается отстроить по кирпичикам треснувшую стену.

Эмма внезапно поняла кое-что еще: Рони просто необходимо поощрить — она отважилась на этот разговор только из-за ее просьбы. А это значило только одно — пришло время для кодовой фразы.

— Я тобой горжусь, — Эмма сказала то, что обычно слышал только Генри. Это были те слова, которые произносились ей для сына, чтобы показать ему ее искреннее восхищение.

— Эмма? — она услышала, как дрогнул голос ее высочества, явно недоумевающей, что происходящее реально. Еще бы. Эмма и сама не могла не признать, что тоже не сразу сообразила бы, что к чему.

— Это похвала, — разъяснила Эмма. Теперь она говорила со «Злой Королевой» так, словно она была маленьким непонятливым ребенком.

— Что ж, — растерянно пробормотала Рони, не представлявшая, что можно ответить. Ее редко хвалили. Но говорить об этом Эмме она не стала.

И в отместку решила узнать хоть немного и о родителях Эммы. О тех людях, которых она очень хотела обнять и поблагодарить за прекрасную дочь.

— А что насчет тебя? — а вот этот вопрос не понравился Эмме, чертыхнувшейся про себя несколько раз подряд. Так она и знала, что к этому все и сведется. Но что отвечать — не представляла.

Рони не торопила ее и, затаив дыхание, терпеливо дожидаясь ответа. Эмма же приподняла брови. Отлично. Теперь придется рассказывать то, о чем она собиралась умолчать.

— Я не знаю своих биологических родителей, — «Злая Королева» тихо ахнула, но никак не прокомментировала, дожидаясь, когда она закончит — ее же не перебивали, вот она решила проявить такое же потрясающее чувство такта, как недавно Эмма.

А Эмма пыталась не выглядеть жалкой. И, борясь с собой, решила поделиться со «Злой Королевой» самым сокровенным.

— Это, конечно, грустно, — нехотя признала она, разведя руками. Ей всегда было важно казаться сильной и независимой. Эмма всеми фибрами души ненавидела запрятанную в глубине души слабость.

Долгое время она старалась вести себя так, будто ей плевать на все. Однако любовь тех прекрасных людей, о которых она вспоминала сейчас, стремительно ворвавшихся в ее жизнь, изменила ее. Эмма знала об этом и говорила прямо. Она не кривила душой, зная, что все это правда.

— Но у меня есть человек, заменивший мне мать и отца, — Эмма нервно сглотнула. Видимо, придется как-нибудь поощрить ее высочество еще раз — открывать душу перед другим человеком и правда трудно.

Прогнав глупые страхи и вспомнив о Клео, она широко улыбнулась.

— Клео когда-то вытащила меня из неприятностей и взяла под присмотр. Я благодарна ей за все то, что она сделала. Если бы не Фокс, не представляю, как сложилась бы моя жизнь. Благодаря ей меня окружают замечательные люди, — голос Эммы звучал спокойно, а сама она источала сногсшибательную уверенность, потому что знала, что те, кого она любит, ни за что ее не бросят. И вот она замолчала, не зная, что еще можно сказать.

— Ты любишь их? — Эмма задумалась, услышав от Рони такой странный вопрос. Сначала она гадала, пытаясь понять, к чему клонит «Злая Королева», а потом ее озарило — нет никакого подвоха. Ее Высочеству стало любопытно.

Быть может, всего лишь хотела убедиться, что у нее все в полном порядке. Эмма чувствовала: она за нее переживает, хоть и старательно утверждает обратное.

— Да, — твердо ответила Эмма.

— И это замечательно, — в голосе Рони промелькнули странные радостные нотки. Будто бы она догадывалась, о чем говорит Эмма.

— Иногда чужие люди становятся нам ближе родных по крови, — наставительно заметила «Злая Королева». — И я рада, что у тебя все хорошо, — Рони замолчала, но ненадолго. Решив окончательно удовлетворить свое любопытство, она спросила прямо, без обиняков.

— Кто такой Генри?

«Злая Королева» задала давно волнующий ее вопрос. С того момента, как она услышала это имя, оно не давало ей покоя. Рассказ Сидни о том, как переживала Эмма, уточняя, с кем остался этот человек, никак не выходил у нее из головы, беспрестанно напоминая о себе долгими осенними вечерами.

Устав гадать, ее высочество рискнула, пойдя ва-банк, — слишком трудно было представить, разозлится ли на нее Эмма которая, в принципе, не любила рассказывать о себе и близких, или нет.

— Мой сын, — стоило Эмме вспомнить о Генри, она сразу же тепло улыбнулась.

Интересно, как он там дома? Эмма каждый раз испытывала угрызения совести, оставляя его одного в Нью-Йорке. В Сторибруке он хотя бы был под присмотром Мэри Маргарет и Дэвида, заботившихся о нем не хуже родителей.

Порой Эмме казалось, что из них вышли бы неплохие бабушка с дедушкой, но она каждый раз прогоняла эту настойчивую мысль. Главное, что Генри к ним привязался и искренне полюбил. И все. Большего и не нужно.

— Эмма… — потрясенно прошептала Рони, шокированная такой развязкой. — Я и подумать не могла…

— Что у меня есть сын? — невозмутимо спросила Эмма, многозначительно приподняв брови. Она уже приготовилась к веренице бесконечных вопросов, но Рони, похоже, растерялась, услышав, как безэмоционально прозвучал ее ответ.

— Я не хотела, чтобы все так вышло! — оправдываясь, воскликнула «Злая Королева», смущенная и задетая ее бесстрастностью. Эииа прижала ладонь ко рту, стараясь не прыснуть.

— Прости меня… — пролепетала Рони, почему-то вмиг утратившая свой великолепный боевой настрой. Эмма растерянно заморгала — ну вот, приплыли. И такое бывает — обезоружила ее высочество безо всяких усилий, не поведя и бровью, а сама этого не заметила. Похоже, пора успокаивать активировавшую режим «паникерша» королеву.

— Расслабься, — засмеялась Эмма. — Все в порядке, я не обижаюсь. Ты же не знала.

— Правда? — уточнила Рони.

— Конечно, — просияла Эмма и, усмехнувшись, добавила: — Я думаю, ты бы ему понравилась.

— Он бы придумал тебе сказочный прототип, — не подумав, сболтнула она весьма сокровенную информацию. — И скакал бы вокруг тебя, приплясывая от энтузиазма, — «Злая Королева» тихо рассмеялась, пораженная внезапной откровенностью Эммы.

Обычно Эмма мало рассказывала о себе. Но, кажется, только что ей удалось обнаружить маленького мальчишку, о котором она могла болтать часами.

— Я бы хотела как-нибудь с ним познакомиться, — совершенно серьезно произнесла Рони.

— Это легко можно устроить, — ответила Эмма, заметив, что «Злая Королева» медленно шагает ей навстречу. Чего стоило одно только желание познакомиться с ее парнем.

— А его нахальную маму я тоже увижу? — поинтересовалась Рони, старательно сдерживая ехидный смешок. Она сегодня вела себя довольно мило. И не могла не заметить, что Эмма поступала точно так же по отношению к ней.

— Его мама — бесплатное приложение к прекрасному парню, — задумчиво сказала Эмма, понимая, что, пожалуй, так и есть. Они с Генри прекрасно дополняют друг друга. Да и он вряд ли согласится встретиться с Рони без нее.

— Так что? — Эмма поторопила «Злую Королеву», чтобы все быстрее разрешилось. И правду говорят, что ждать — невероятно тяжело. Нетерпеливо постукивая ногой, она скрестила пальцы, надеясь, что хотя бы в этот раз ничего не сорвется.

— Хорошо, — отозвалась Рони. — Я думаю, было бы здорово познакомиться с вами обоими, — голос Ее Высочества звучал необычайно тихо. — Когда придет время, — торопливо оговорилась она.

Эмма хмыкнула. А вот этого следовало ожидать. Впрочем, прогресс «Злой Королевы» и так был огромным: она немного рассказала ей о прошлом, о себе, научилась извиняться и, в конце концов, стала намного мягче, прекратив указывать ей, что делать, стала уступать и делала это порой лучше нее.

Рони не давила. Приняла дружбу с Мэри Маргарет, любое упоминание о которой до сих пор вызывало у нее потребность убивать. Рони выразила желание познакомиться с Генри, похвалила Нила и узнала немного о Клео, о которой до этого дня Эмма не рассказывала никому, кроме сына. А самое главное — ценила их дружбу. О большем Эмма не могла и мечтать.

— Ловлю на слове, — Эмма откинулась на спинку стула и, взглянув в окно, увидела пушистые снежные хлопья. — Смотри! — вскрикнула она, желая поделиться с Рони внезапной радостью. — Снег!

Эмма мечтательно улыбнулась, взглянув в окно. Она любила зиму. Иногда. Чаще всего, конечно, бурчала и злилась на жуткий холод. Но не унывая и не погружаясь в хандру, как делала это осенью.

Зима казалась ей поводом начать что-то новое. Да и разве можно унывать, когда все вокруг выглядит потрясающе белоснежным? Кажется, после смены она вытащит Генри во двор, чтобы устроить с ним настоящий снежный бой.

— И правда, — согласилась «Злая Королева», повернувшись к окну и увидев хоть что-то, помимо бумаг и собственного стола, впервые за несколько лет. Ее высочество и забыла, когда в последний раз чем-то восхищалась. Эмма постепенно учила ее заново замечать необыкновенные вещи.

— Красиво, — заметила Рони, наблюдая, как маленькие снежинки, подхватываемые ветром, кружатся и плавно опускаются на землю.

— Еще бы! — поддержала ее Эмма, в голову которой только что пришла замечательная идея, реализовать которую она собиралась незамедлительно. А пока они с Рони любовались начинающимся снегопадом, который, если верить прогнозу, должен продлиться в Сторибруке несколько дней.

Закрыв глаза и наслаждаясь рассказом «Злой Королевы» о том, как однажды она попала впросак, выйдя на работу в легкой кофте, а вечером столкнулась с горами снега и заночевала от безысходности в офисе, Эмма весело хохотала, подкалывая ее высочество, сразу же принявшуюся огрызаться и требовать от нее подобных смешных историй.

Она была счастлива сейчас. О большем Эмма и не смела мечтать. Для абсолютного счастья не хватало всех ее друзей и сына.

* * *

Поговорив с Эммой, Рони тяжело вздохнула, взглянув на огромную стопку ожидавших ее бумаг. Начинался очередной день, наполненный рутиной. И сегодня у нее было много дел. Но сначала нужно поспать хотя бы несколько часов, чтобы приступить к работе.

Еще раз взглянув в окно, она улыбнулась — предсказание Эммы сбылось. Огромные сугробы появились за одну ночь, словно по волшебству.

Еще несколько недель назад «Злая Королева» принялась бы выплевывать нецензурные слова, обнаружив, что снег повлиял на ее планы. Но сейчас она чувствовала себя намного лучше. Наверное, так на нее влияло общение с Эммой.

Напевая себе под нос и взяв ключи, она решила поработать дома. Схватив со стола все свои документы, Рони подошла к двери и, уверенно распахнув ее, вздрогнула от неожиданности — стоявший напротив нее Сидни Гласс, сжавший руку в кулак, видимо, намереваясь постучать, ловко сориентировался и, протянув ей небольшую красную флешку, тепло улыбнулся.

— Это Бон Джови. Вам просили передать, — мягко сказал он, сняв на прощание новую черную шляпу. Она, замерев от неожиданности, успела заметить, что образ ее помощника изменился, может быть, не кардинально, но Сидни, сменивший осенний плащ на серое пальто, выглядел спокойным и уверенным в себе.

Он по-прежнему улыбался, но в чертах его лица не было привычной слащавости, которую она всякий раз замечала раньше. И Сидни не пытался заискивать перед ней, стараясь угодить.

Сидни, так и не поклонившийся бывшему боссу. Выполнив свое поручение, Сидни спешно ретировался, оставив ее в искреннем недоумении.

Легкой походкой он, вышагивая и записывая что-то в блокнот с красной обложкой, словно вспомнив о чем-то, резко остановился и, обернувшись, произнес:

— Если желаете, можете передать что-нибудь Эмме через меня.

Сидни впервые предлагал ей свою помощь сам, не она заставляла его что-то делать. Обычно он слепо следовал ее указу, а теперь, кажется, обзавелся собственным мнением.

«Злая Королева» замотала головой, не представляя, что ответить. Слишком внезапное появление бывшего союзника повергло ее в смятение. Она растерялась. Но, заметив, как быстро Сидни, принявший ее молчание за отказ, спускается по лестнице, бросилась вслед за ним и окликнула его.

— Мистер Гласс, — Рони обратилась к нему с уважением и без должного презрения во взгляде, как поступала всякий раз, разговаривая с ним раньше. — Благодарю вас, — величественно вскинув подбородок, произнесла она, заметив, как он кивнул ей, пораженный внезапными переменами в ее поведении.

— Скажите Эмме, что я обязательно послушаю, — попросила Рони. Сидни снял шляпу еще раз и отвесил ей легкий, практически небрежный поклон. Он ушел, поплотнее запахнув пальто. А она так и осталась стоять, сжимая в руках то, что передала ей Эмма Свон.

Примечания:

* артачиться — упрямиться

Главы будут выходить чуть реже, прошу отнестись к этому с возможным пониманием. Спасибо, что вы до сих пор со мной.

---

С момента их последнего откровенного разговора с Рони прошло несколько дней. Эмма старалась не давить на нее и не выпытывала подробностей о прошлом. «Злая Королева», в свою очередь, тоже не торопилась делиться с ней своими воспоминаниями.

И они с Эммой пришли к единодушному молчаливому мнению: успеется. Ни одна не поднимала во время их беседы тяжелых или душещипательных тем, а последние два дня они и вовсе болтали о всяких пустяках, не забывая, конечно, о привычных для обеих шуточных перепалках.

Но теперь им предстоял небольшой перерыв в общении. У Эммы наметился долгожданный выходной.

Бесшумно прикрыв за собой дверь, она выскользнула из кабинета, воровато оглянувшись по сторонам, высматривая, не маячит ли на горизонте «Чудовище», с которым она совершенно не горела желанием встретиться, ведь в последнее время у него появилась странная и немного непонятная привычка нагружать ее новыми сменами всякий раз, стоило им пересечься.

Вот и сейчас, не собираясь торчать на работе в свой законный выходной, Эмма поспешила смыться, как можно скорее, чтобы «Чудовищу» не удалось поймать ее хотя бы в этот раз.

Пока что все складывалось удачно. Голда нигде не было видно. Эмма обрадовалась и поспешила ретироваться, решив, что он, должно быть, давно ушел. Но, второпях спустившись по лестнице, она поняла: жизнь снова виртуозно над ней издевается — ее подстерегала очередная неудача.

«Чудовище», беззаботно разговаривая о чем-то с улыбающимся Арчи, поджидало ее в холле. Скрестив руки и елейно улыбаясь, он кивал Арчи, соглашаясь с его словами, и изредка окидывал небрежным взглядом проходящих мимо сотрудников, видимо, пытаясь отыскать ее среди них.

«Черт», — выругалась про себя Эмма, мысленно подыскивая новые пути к отступлению. На повестке дня незамедлительно возник новый вопрос, как выбраться наружу и остаться незамеченной.

Ловко сориентировавшись, она нагло воспользовалась толпой суетящихся и спешащих людей, намереваясь проскочить мимо «Чудовища». Но, к ее несчастью, об уходе помышляла лишь небольшая группа, остальные планировали еще немного задержаться на работе.

Скрепя зубы, Эмме пришлось подыскивать другие варианты. Риск, что он заметит ее среди шести отчаянных безумцев, как окрестила собравшихся улизнуть домой пораньше, был слишком велик.

Однако ей, незамеченной зорким глазом мистера Голда, все же удалось проскользнуть к расставленным недалеко от входа горшкам с огромными цветами и карликовыми деревьями — нововведение Белль, посчитавшей, что суровый и скучный офис ее мужа нужно хоть как-то украсить.

Идея Белль оказалась как нельзя кстати. Хоть Эмма и была равнодушна к растениям, сейчас инициатива «Красавицы» пришлась ей по душе и заодно послужила отличным укрытием.

Эмма, мысленно поблагодарив Белль за свое спасение, притаилась за гигантским цветком, названия которого она не знала. Чуть раздвинув широкие листья, она, сощурившись, пристально наблюдала за «Чудовищем»

Не отрывая взгляда от улыбающегося мистера Голда, Эмма нахмурилась, прикидывая, как долго он планирует тут проторчать и каковы ее шансы проскользнуть мимо него.

Его чуть прилизанные и завивающиеся волосы натолкнули ее на рвотные позывы — внешность «Чудовища» она, мягко говоря, считала отвратной. И не представляла, насколько отчаялась Белль, раз связала жизнь с ним.

Эмма увлеклась размышлениями о возможных причинах, почему «Красавица» все-таки выбрала «Чудовище» и упустила самое главное — в своем временном убежище она оказалась, как выяснилось, не одна.

Эмма едва не выскочила из-за цветка, вздрогнув от неожиданности, когда кто-то требовательно потянул ее за рукав кожаной куртки.

Резко развернувшись, Эмма замахнулась левой рукой, чтобы нанести потенциальному нападающему удар на опережение. Говорят же, если не знаешь, что делать, — бей.

Так Эмма и поступила, сжав руку в кулак и круто обернувшись. Сначала она, правда, планировала врезать неизвестному локтем по челюсти, но передумала, посчитав, что потенциальный самоубийца, решивший связаться с ней, должен знать, на что способна Эмма Свон. И чуть не зарядила ошеломленному Киллиану в челюсть со всей силы.

Если бы Киллиан не обладал отменной реакцией и не успел вовремя блокировать ее выпад, кто знает, как долго он бы провалялся в нокауте.

Они уставились друг на друга, часто моргая. Ситуация складывалась достаточно неловкая. Иначе и не скажешь: оба прячутся за цветами. И, что еще хуже, Эмма чуть не вырубила Киллиана.

Тогда, несомненно, дело бы приняло новый оборот — еще более щекотливый, ведь бросить избитого ей же «Пирата» Эмма бы не смогла. Киллиан, размышлявший об этом же, с облегчением выдохнул и, набравшись смелости, криво ухмыльнулся тяжело дышащей Эмме, подумавшей, как будет ужасно, если хоть кто-нибудь из офиса застукает их вместе.

Сразу было понятно только одно: по городу поползут соответствующие слухи. Эмма удрученно вздохнула. Жутко не хватало Руби и ее способности появляться в ненужный момент. И, конечно же, умения хранить чужие тайны.

Обрисовав в мыслях довольно мрачное будущее, Эмма отметила, что начало дня — «потрясающее». И, опасаясь вероломства своего сотоварища по несчастью, стала думать, как запугать Киллиана, который своим приглушенным смехом дал понять — отмалчиваться он-то уж точно не собирается.

Киллиан, кивнув, отпустил ее руку, убедившись, что бить его во второй раз она не будет.

— Хороший удар, — не разделяя ее мрачного настроения, заметил он, сверкнув белоснежной улыбкой. Эмма приоткрыла рот от изумления и высоко приподняла брови. Она вот не была уверена, что проявила бы такое же потрясающее чувство такта в данной ситуации.

На языке у Эммы вертелась парочка нелицеприятных выражений, которыми она хотела поделиться с Киллианом.

Но не стала, ведь он не ерничал и не издевался, а хвалил. Это было неожиданно — от него она ожидала другого. Например, пошлых шуток, глупых замечаний, очереди каламбуров или того, чем обычно награждал ее Киллиан в конце каждой их встречи, — приглашения на свидание. Однако все складывалось иначе.

Киллиан не проронил больше ни единого слова, ограничившись максимально немногословным предложением. Бросив короткое: «Подвинься, Свон!», он чуть прижал листья, выглянув из-за цветка. И, видимо, заметив что-то неприятное, раздосадованно выдохнул.

Эмма незамедлительно высунулась, чтобы своими глазами увидеть, что же так чудовищно огорчило Киллиана. Остановив проницательный взгляд на двух осточертевших ей за утро фигурах, она подумала: они с Джонсом, кажется, в одной лодке. И, взглянув на «Пирата», поняла, что так и есть.

И в своих предположениях не ошиблась. Однако тревожный звоночек в голове заставил Эмму задуматься, почему вдруг этот любимец «Чудовища» скрывается от него же?

Пока она гадала, что же творится, Киллиан времени зря не терял. Откинувшись назад, он облокотился о цветочный горшок спиной, выудив из кармана кожанки металлическую флягу.

Небрежно скинув крышку, «Пират», собравшийся было сделать первый глоток, вдруг осекся и, протянув бутыль Эмме, многозначительно приподнял брови, видимо, вспомнив о приличиях, — дамы вперед.

Эмма, поджав губы, взяла флягу, гадая, где Киллиан откопал этот сохранившийся раритет и поднесла ее к носу. Резкий запах сразу же ударил в ноздри. Принюхавшись, Эмма поняла, чем собирался залить разочарование Киллиан Джонс — крепким ромом.

Наверное, во всем виноваты его чертовы пиратские замашки. В ее же планах пункта «напиться с утра» не было. Да и собиралась делать она совершенно другое — возиться с Генри во дворе и играть в снежки.

Поэтому сначала Эмма хотела отказаться и оставить «Пирата» спиваться в одиночестве, но, подумав, что хуже уже точно не будет, а Голд вряд ли быстро сдастся и уйдет, все-таки сделала свой первый глоток и вернула бутыль хозяину, отсалютовавшему ей рукой в знак одобрения.

И они с Киллианом, не сговариваясь, стали по очереди нести вахту, осторожно высовываясь из их совместного убежища. Эмма, посомневавшись немного и потерпев поражение в схватке между своим же любопытством и нежеланием знать что-либо о жизни «Пирата», все же решила сразу открыть все карты, чтобы знать, от кого прячется несносный Киллиан.

— Ты что здесь делаешь? — прошептала Эмма, нахмурившись. Она осторожно выглянула и тоскливо вздохнула: «Чудовище» и Арчибальд, похоже, никуда не торопились. Даже беседу вели размеренно.

Киллиан, заметив ее недовольное лицо, улыбнулся и махнул рукой, не став испытывать нервы Эммы на прочность.

— Прячусь, — ответил он, подмигнув ей. Эмма холодно посмотрела на него и, никак не отреагировав на очередной знак пиратского внимания, слегка приподняла бровь, требуя продолжения.

Хитрый Киллиан, смекнув, что без ответов она от него не отстанет, поспешил выкрутиться и хоть немного реабилитироваться в ее глазах.

— И не ожидал, что ты решишь ко мне присоединиться. Но компания дамы всегда приятна, — шепотом заметил Киллиан, шутливо поклонившись застывшей Эмме.

Эмма невольно улыбнулась. Четко подметил. Она и сама не заметила, как удачно вписалась в его общество. Однако, прикрывшись лестным отзывом о ней, на вторую часть прозвучавшего вопроса он так и не ответил. И Эмма, собравшись докопаться до правды, стала действовать так, как привыкла.

— И от кого, если не секрет? — прямо спросила она, юркнув за фикус, когда внимательный взгляд Голда задержался на импровизированном ботаническом саде Белль.

— От благочестивого зануды, — неохотно отозвался Киллиан, похоже, не горевший желанием делиться с Эммой подробностями.

«Пират», подтверждая свои слова, указал рукой на чуть смущенного, насколько Эмма могла судить, Арчи Хоппера — на щеках главного психолога выступил едва заметный розовый румянец, он, улыбаясь, крепче прижал свой портфель к груди и что-то торопливо пробормотал Голду в ответ.

Его слов Эмма не расслышала, собственно, как и весь разговор, но, что насторожило ее больше всего, так это дружелюбие «Чудовища», наверное, уже распланировавшего, как замечательно она проведет еще несколько дней, не вылезая из его центра. А вот именно этим Эмма сейчас и занималась — не вылезала.

Чертыхнувшись, она поняла: нужно действовать быстрее и как-то, как выразился бы Дэвид, «делать ноги». Но пока что Эмма не представляла, как проскочит мимо бдящего Голда, не сводившего глаз с лестницы.

Лихорадочно обдумывая, как обойти препятствие, именуемое ей «Чудовище», Эмма пыталась решить, что предпринять. Киллиан, тоже помышлявший о свободе, привлек к себе ее внимание требовательным: «Свон!».

— Чего тебе? — прошипела ему в ответ Эмма и неодобрительно нахмурилась. Кому-кому, а Киллиану Джонсу она доверяла еще меньше, чем обещаниям Лероя не устраивать пьяных дебошей.

Но, вспомнив о всем, что она успела увидеть, наблюдая за «Пиратом, она, немного смягчившись, поняла: иных вариантов, кроме сотрудничества с Киллианом, у нее нет. И согласилась выслушать его.

Киллиан, сообразив, что в этот раз Эмма особо артачиться* не станет, предложил объединить усилия и «рвать когти», пока их не засекли. Мысль показалась Эмме дельной, но, что смутило ее больше всего, так это отсутствие плана, который им еще предстояло совместно разработать. Но пока что она хотела узнать только одно: почему этот пройдоха скрывается от дружелюбного доктора Хоппера.

— И почему ты не хочешь пересекаться с Арчи? — не без доли насмешки поинтересовалась Эмма, окинув усмехнувшегося Киллиана ехидным взглядом.

— А ты с Голодом? — незамедлительно адресовал он ей встречный вопрос, чуть приподняв брови. Поразившись его проницательности, Эмма не нашла достойного ответа и не стала ничего ему объяснять.

— Не твоего ума дела, — моментально отрезала она, слегка стукнув потешающегося Киллиана ладошкой по плечу. Он прикинулся, что умирает в муках, преданный ее безапелляционным отказом делиться подробностями.

Эмма же саркастически улыбнулась ему. Размечтался. Не дождется «Пират» от нее душевных разговоров.

— Я думал, сообщники должны доверять друг другу, любовь моя, — словно прочитав ее мысли, назидательно произнес Киллиан. Эмма в ответ выразительно закатила глаза.

Меньше всего на свете она хотела, чтобы какой-то там проходимец вроде Киллиана Джонса учил ее жизни. Но потраченные зря сорок минут жизни диктовали новые условия.

Если хочет удрать отсюда, ей нужен «Пират», который наверняка бывает здесь почаще нее, он же в хороших отношениях с «Чудовищем.

Скорее всего, Киллиан может знать потайные выходы или подкинуть какие-нибудь другие варианты, которые помогли бы им выбраться.

— Хорошо, — покорно отозвалась Эмма, смирившись со своей участью и бросив быстрый взгляд на Голда и Арчи, активно что-то обсуждающих. Пока что шансов прорваться и ускользнуть из поля зрения «Чудовища» и главного психолога у них не было, а значит, можно и поговорить.

— Я расскажу, но только после тебя, — ультимативно отчеканила она. Киллиан удивился и чуть не уронил вытащенную из кармана флягу. Но, заметив, что Эмма настроена твердо и не шутит, пожал плечами и ответил с наигранным безразличием.

— Святоша пытается меня исправить, — кивнув в сторону Арчи, вытирающего клетчатым носовым платком лоб, Киллиан снова приложился к фляге. Эмма, понаблюдав за ним, пришла к выводу: нервничает.

«Пират», перехватив ее внимательный взгляд, продолжил говорить.

— Учит жизни, рассказывает о том, как важно поступать правильно, — поведя плечами, сообщил он, сократив все свои годы мучений во время встреч с доктором Хоппером до одной лаконичной фразы. И, отсалютовав Эмме флягой, сделал большой глоток.

— Портит мою репутацию плохого парня, — завершил Киллиан, приподняв брови и наконец-то прекратив напиваться.

Вздохнув, Эмма подумала, что портить особо-то нечего. Да и Киллиан, пытающийся красоваться перед ней, ее особо не впечатлил. Уж она-то знала, кто втихаря делал добрые дела по всему Сторибруку. Только почему-то не хотел, чтобы другие об этом узнали.

С грустью посмотрев на замолчавшего Киллиана, она решительно выхватила у него флягу, рявкнув: «Завязывай с выпивкой, а то вышвырну отсюда».

Но «Пират» и не подумал сопротивляться и Эмма поняла кое-что еще: он рисовался перед ней, старательно оправдывая отвратительную репутацию плохого парня.

Невольно в душе Эммы поселилось подозрение, что, быть может, Рони все-таки права насчет него. Но, мотнув головой, она послала все сомнения к черту — с ними она разберется потом.

— А ты? — спросил Киллиан, любой ценой мечтавший узнать, почему Эмма так внезапно присоединилась к нему, если в любой другой день она избегала его компании. И Эмма не подвела его ожидания. Не спасовала, когда пришла ее очередь отвечать. Бросив Киллиану его флягу, она поджала губы, обмозговывая, что лучше сказать.

— Мистер Голд считает, что я мало работаю, — не преминула съязвить Эмма, матерясь про себя: «Чудовище» и Арчи, казалось, никогда не наговорятся. Да и что можно обсуждать уже практически час?

— Что ты имеешь в виду? — обеспокоенно переспросил Киллиан, окинув Эмму встревоженным взглядом.

Эмма подавила желание изысканно нахамить ему в ответ, когда заметила его неподдельное удивление. Надо же, а Голд не все рассказывает своему хорошему дружку.

— Кучу дополнительных смен, которыми он меня радует каждый раз, когда мы встречаемся, — с нескрываемым сарказмом выговорила она, поймав себя на мысли, что отвечает совсем как Рони.

Чертыхнувшись, Эмма поспешила исправиться. В конце концов, это все дурное влияние ее злобного высочества. Еще несколько месяцев назад она бы не стала прибегать к изысканным формулировкам, а просто отправила бы Джонса парой цепких фраз к дьяволу.

— Прости, — чуть мягче добавила Эмма. Киллиан, не ожидавший от нее извинений и вовсе плюхнулся бы на пол, уронив отданную обратно флягу, но Эмма помешала ему, как и тогда, в хижине, крепко схватив за руку и сурово шикнув, она призвала его соблюдать тишину и не привлекать к ним ненужное внимание.

— Я и подумать не мог, что он так поступает, — неразборчиво пробурчал Киллиан, но Эмма, сосредоточившаяся на наблюдении, его уже не слушала — она пыталась разобрать, о чем же так долго болтают Голд и Арчи.

Свон вся обратилась в слух, но до ее ушей долетали лишь обрывки их трепа о хорошем сотруднике, с которым многие клиенты любят болтать о своих проблемах. Тоже ей, достижение. Хмыкнув, Эмма повернулась к «Пирату», терпеливо дожидавшемуся, когда она обратит на него внимание.

— Есть идея, — заявил он, насмешливо посмотрев на нее. — Если ты, конечно, согласишься на небольшой маскарад, любовь моя, — проигнорировав его выпад, Эмма напряженно кивнула. Она была готова на все, чтобы выбраться.

* * *

— Ненавижу тебя, — яростно прошипела Эмма, оглядев себя в зеркале. — Ты где откопал этот ужас? — она резко крутанулась вокруг себя, чтобы доказать ему — она не иронизирует.

Длинная черная юбка незамедлительно надулась, как огромный парус. Теперь Эмма походила на огромный черный воланчик. И, если хорошо подумать, из нее бы получилась неплохая замена ему — юбка и без движений походила на парашют. Пока что было ясно одно: в таком ужасе далеко не убежишь.

— Ты же сама отказалась от розового платья, любовь моя, — ехидно отозвался Киллиан, подойдя к ней и оглядывая ее с легкой усмешкой. — Тебе бы оно, между прочим, больше подошло, — заметил он, отвесив разъяренной Эмме низкий поклон, до сих пор удивлявшейся, как «Пират» вообще смог влезть в узкие ковбойские штаны, сделанные, судя по всему, из настоящей кожи.

— И ты думаешь, это не привлечет к нам внимание? — не без доли скепсиса спросила Эмма, презрительно посмотрев на свое отражение. Кто бы мог подумать, что она опустится до такого.

Эмма едва ли могла вспомнить, когда в последний раз вообще надевала платье. Наверное, это было около года назад. На ее первом за все время рабочем свидании. Ей нужно было задержать одного придурка. Тогда эта маскировка была вынужденной и только.

Сейчас же Эмма пыталась понять, как сильно она отчаялась, если согласилась на этот черный раздутый ужас. Генри бы помер со смеху, увидев ее в таком прикиде.

— Есть другой вариант, — уверенно сообщил Киллиан, заметив, что Эмме не нравится происходящее. Она критически оглядывала юбку и пыталась смять ее руками, всячески вертясь.

— Валяй, — разрешила ему отчаявшаяся Эмма, повернувшись к зеркалу спиной, она приподняла подол юбки, намереваясь засунуть его в джинсы.

— К черту все эти тряпки. Выходим и смотрим им в глаза, — серьезно сказал Киллиан. Спрятав флягу обратно в карман, он лишь пожал плечами и молча приподнял брови, слегка ухмыльнувшись.

Эмма угрюмо взглянула на него: «Пират» забавлялся происходящим и не собирался этого скрывать. Хорош помощник, ничего не скажешь.

— Так что же ты сам спрятался, а? — с насмешкой поинтересовалась она. Плотно сжав челюсти и гордо вздернув подбородок, она шагнула ему навстречу. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, пока Киллиан не принял вызов.

— Подумал, что будет весело, — не стушевавшись, сознался он, пожав плечами. — А еще мне хотелось, чтобы ты поняла… — он осекся и не договорил, видимо, побаиваясь разозлить ее еще больше.

— И? — приподняв бровь, поторопила его Эмма, разгоряченная от раздражения и любопытства, но до последнего старающаяся не продемонстрировать «Пирату», какие чувства обуревают ее внутри, и внешне сохраняла напускное безразличие.

— Скрываться от опасности — не по твоей части, — непреклонно ответил Киллиан, посмотрев ей в глаза.

Эмма и вовсе приоткрыла рот. Получается, этот проходимец решил преподать ей урок? Что ж, ему удалось.

— И я не понимаю, почему такая прямолинейная и честная женщина ведет себя именно так, — продолжил «Пират», не представляющий, как безумно разозлилась на него Эмма, дожидавшаяся, когда он закончит.

Сжав кулаки, Эмма поборола закипавшую внутри ярость. Первым ее порывом, естественно, было вмазать Киллиану. Но, постаравшись рассуждать логически, она вдруг поняла, что он все-таки прав. Не во всем, конечно.

Однако в его словах есть доля истины, которую она не хотела признавать. И, отдавая себе отчет о каждом своем совершенном действии, Эмма понимала, что страшно напортачила.

Например, докатилась до включения во всю эту игру с переодеванием, лишь бы не встретиться с Голдом и не сказать ему ненароком все, что думает о нем, его центре и дополнительных сменах. И все это вместо того, чтобы честно поговорить с «Чудовищем» с глазу на глаз. Смирившись, Эмма нехотя признала свою неправоту.

— Ты прав, — согласилась она, растерянно кивнув. — И что делать? — вслух задалась она волнующим ее вопросом. Теперь, когда выяснилось, что переодевание — игра, придуманная Киллианом, нужно было подыскивать другой способ выбраться.

И обычно решительная Эмма немного спасовала — трезво мыслить мешала очередная бессонная ночь. Но «Пират», проявив немыслимое благородство, вовремя пришел ей на помощь.

— Развлечемся, — охотно отозвался Киллиан, с лукавой улыбкой размашисто махнув перед ее лицом париком. — Не зря же я стащил костюмы, которые Белль припасла для Хэллоуина. И, поверь мне, — добавил он, подмигнув Эмме, — там есть и нормальные вещи.

— Ворюга, — бросила Эмма и внезапно рассмеялась, заметив, каким довольным выглядел Киллиан, поделившийся с ней своей проделкой. — Не забудь вернуть, — посоветовала она. — А то это будет мое первое дело, которое раскроется сразу же, потому что я знаю, кто украл, — пригрозила Эмма, примеряя протянутый ей подозрительно молчаливым Киллианом парик.

И в этот раз Киллиан Джонс не подвел. Новая одежда и правда оказалась вполне сносной. И не такой ужасной.

Поплотнее запахнувшись в красное пальто и поправив каштановый парик с чуть завивающимися прядями у плеч, Эмма улыбнулась: если бы не знала, что это она, сама бы не поверила.

Насколько разительно Эмма изменилась внешне, заметил даже Киллиан, пробормотавший еле слышное: «Ого!». Сам он тоже принарядился, как следует: шляпа, плотно надвинутая на глаза, теплое серое пальто и массивная трость.

Теперь бывший бродяга и «Пират» выглядел вполне солидно, будто бы старый джентльмен, приехавший повидать новый свет. Ему не хватало только монокля, чтобы сходство стало стопроцентным.

Закончив сборы, сообщники торопливо оглядев друг друга и не обнаружив в маскировке никаких прорех, заодно условившись не подводить друг друга в случае провала общей миссии, чинно спустились по лестнице, стараясь ничем себя не выдать.

Если верить источнику Киллиана, в центр «Чудовища» частенько наведывалась чета аристократов, которых они сейчас собирались изображать. Голд с этой парой не был знаком, на это Эмма и делала ставку, доверившись уверениям Киллиана.

Голд и Хоппер до сих пор стояли внизу, как она и предполагала. И Эмма сначала даже немного испугалась, но, вспомнив, что и сама с трудом узнала свое отражение в зеркале, уверенно двинулась вперед.

Киллиан, подхвативший ее под руку, завел чинную беседу о погоде. А когда они проходили мимо Арчи и «Чудовища», так и не прервавших свой занимательный диалог, Киллиан, решив испытать судьбу, кивнул доктору Хопперу, поклонившемуся хитро улыбающемуся «Пирату» в знак приветствия.

Они вздохнули свободно, только миновав неизбежное препятствие. Оказавшись на улице, Эмма сразу же отчитала его за незапланированную выходку и долго ругалась на смеявшегося Киллиана, пока сама не расхохоталась вместе с ним.

Теперь, когда опасности больше не было, она расслабилась и наконец-то задышала полной грудью, наслаждаясь падающими пушистыми хлопьями снега, оседавшими на рукавах пальто и на парике.

Было необычайно тепло, хотя изо рта при разговоре вырывался пар. Сама погода благоволила ее планам на оставшееся утро, которые у нее не получилось бы осуществить, если бы не изобретательный Киллиан, уверявший Эмму, собравшуюся отдать ему маскировочный комплект, что нет особой необходимости возвращать вещи сразу же.

А потом он и вовсе предложил оставить пальто и парик на память об их совместном утреннем приключении. И Киллиан, не сделавший ни единой попытки пригласить ее на свидание за все проведенное вместе с ней время, вторя жесту Арчи Хоппера, кивнув ей на прощание и чуть приподняв шляпу, медленно побрел по заснеженной улице.

Наблюдая за удаляющейся фигурой ковыляющего «Пирата», Эмма вдруг почувствовала, будто бы упускает нечто ценное. То, чего вернуть уже не сможет. Кто знает, может быть, они неспроста встретились именно сегодня? Вдруг их встреча — очередной знак судьбы?

Пораскинув мозгами, Эмма признала, что Киллиан мог бы и не помогать ей сегодня, а выбраться сам, оставив ее на произвол фатума. Или, что еще хуже, сдал бы ее Голду. Но он поступил по чести, правда, немного проучив ее, однако это уже было не столь важно. Набравшись смелости и не став терять ни минуты, она решила действовать.

— Стой! — громко выкрикнула Эмма, бросившись за Киллианом вдогонку. Удивленный Киллиан, круто обернувшись, остановился и дождался ее, перебросив мешавшую ему трость через плечо.

Переминаясь с ноги на ногу, он тихо стоял, дожидаясь, когда она догонит его. И вот, задыхаясь от бега, Эмма встала напротив него, пытаясь отдышаться. Киллиан не стал торопиться и в этот раз. Высоко приподняв брови, он смотрел на нее изумленно и немного с затаенной тревогой.

— Знаешь, а ведь наши планировали печь пирог, — выдохнула Эмма, переводя дыхание, мысленно проклиная себя. В ее голову, как назло, не лезло ничего толкового. — Я думаю, они будут рады, если ты зайдешь, — выпалила она, не соображая, что несет. Но Киллиан и так все понял. Ему и не понадобилось бы иного приглашения.

— Правда? — спросил он, широко улыбнувшись. Эмма, не зная, что сказать, закивала, осознав, что она только что дала ему шанс попытаться занять место в ее жизни. И он догадался, что у него есть возможность стать с ней хотя бы хорошими приятелями для начала.

Но не мог не позлить ее напоследок. Кто знает, доведется ли ему еще возможность поиспытывать нервы Эммы на прочность.

— Ну... — притворившись, что сомневается, Киллиан задумчиво покачал головой, однако, увидев, что Эмма нахмурилась и поджала губы, сразу же согласился с ее предложением. Уж он-то знал, что с ней лишний раз лучше не спорить. — Договорились!

Пообещав обязательно зайти к ним и принести комиксы для Генри, о которых он так давно мечтал, Киллиан, широко улыбнувшись на прощание, ушел.

Эмма осталась одна. Размышляя о произошедшем, Эмма гадала, как отреагируют ее друзья и сын. Наверное, жутко удивятся, когда к ним вечером заявится Киллиан, которого она и пригласила.

Пока что Эмма была уверена лишь в одном: начнутся вопросы. Мэри Маргарет уж точно примется выпытывать подробности. Уж от нее-то не укрылось: Эмма немного, пусть и не совсем кардинально, но поменяла свое отношение к «Пирату».

И Эмма поймала себя на мысли, что если бы все это случилось с ней пару недель назад и она хоть кому-нибудь рассказала, как «здорово» началось ее утро, ей бы никто не поверил. И тут же подумала, что все, должно быть, к лучшему.

Эмма не сомневалась: все ее друзья несказанно удивятся, если она скажет им об истинных причинах, подстегнувших ее дать Киллиану попытку лучше ее узнать. Ну, кроме Рони, разумеется. Она решение Эммы бы одобрила.

А еще больше ее высочеству понравилось бы начало дня Эммы: ром, «Пират», хлипкое убежище и маячащий на горизонте сокрушительный провал их общей миссии.

Улыбнувшись, Эмма посмотрела на небо. Может быть, зимой жизнь и правда начинается заново.

* * *

Закончив повествовать обо всем, что с ней случилось, Эмма откинулась на спинку стула и, схватив бутерброд, откусила внушительных размеров кусок. Рони, внимательно слушавшая ее все это время, нежно рассмеялась.

— Поздравляю, дорогая, — мягко проронила ее высочество, явно гордившаяся успехами Эммы. — Тебе удалось обнаружить у Джонса больше плюсов, чем я предполагала, — признала она. — И я горжусь тобой, — тихо завершила «Злая Королева». Эмма же чуть не подавилась. Откашлявшись, она только и просипела робкое: «Что?».

— И не проси, — твердо отказала Рони, расценив вопрос Эммы, как просьбу повторить сказанное, — еще раз это говорить я не буду. Знаешь ли, такие щекотливые признания даются мне… нелегко, — Эмма понимающе улыбнулась.

«Злая Королева» и не догадывалась еще, что и в этом она не одинока. Эмма могла бы составить ей хорошую компанию и потрясающую команду поддержки. И Эмма, на которую нахлынуло желание поделиться с Рони сокровенным, рассказала, как однажды глупо и нелепо признавалась Нилу в любви.

Ее высочество долго потешалась, буквально рыдая от смеха над процитированными дословно словами нерасторопной Эммы, до сих пор не решавшейся напомнить «Злой Королеве», что теперь, когда она выполнила свою часть договора, а именно — увидела в Киллиане Джонсе положительные качества, которые он тщательно скрывал, в свои законные права вступила вторая часть их сделки — история Рони о ее прошлом.

— Знаешь, — медленно начала «Злая Королева», когда Эмма, расхрабрившись, собиралась призвать ее высочество к ответу и заставить выполнить свои обязательства. — Это я сказала Джонсу, что ему не стоит притворяться мерзавцем, чтобы привлечь твое внимание, — созналась она, в ее голосе промелькнуло затаенное беспокойство, но Рони тут же взяла себя в руки.

— Извини меня за это… — попросила «Злая Королева», пока пораженная ее действиями Эмма хватала ртом воздух. — Я предложила Джонсу недолго побыть собой… Ну, — замявшись, словно не решаясь продолжить, бормотала Рони. — Пригрозила, что испорчу его и без того гадкую жизнь, — буквально выплюнув последние слова, завершила королева.

И замолчала, ожидая упреков Эммы, бесконечных претензий и, в принципе, обоснованной агрессии — она же вмешалась в ее жизнь без разрешения. Но Эмма в очередной раз поразила ее.

— Хорошо, что хоть сердце ему не вырвала, — засмеялась Эмма, подумав, что «Злая Королева» действительно о ней заботилась и старалась для нее же. Ей и самой хотелось ответить ее высочеству тем же — вниманием и участием. И хотя бы постараться помочь разрешить старые проблемы.

— О, — тем временем ядовито процедила Рони, обрадовавшись, что Эмма ничуть на нее не сердится, — я хотела. Но он божился, что больше так не будет, — пропела она со зловещей интонацией, растягивая слова. Обе тут же прыснули, а потом и вовсе расхохотались.

— Спасибо, — первой заговорила Эмма, преисполненная благодарности к ее высочеству, которая, видимо, готовилась к другому.

— Эмма? — тут же встревоженно переспросила Рони, не понимавшая, почему Свон не злится на нее.

— Знаешь, — вдруг задумчиво добавила «Злая Королева», выдержав небольшую паузу для усиления эффекта, но Эмма и не попыталась ее перебивать. — А Бон Джови ничего. Мне понравились твои песни, — призналась ее высочество.

Эмма победоносно вскинула вверх руку, сжатую в кулак. Ей тоже было, что сказать. И теперь, видимо, пришла ее очередь удивлять «Злую Королеву».

— Фрэнк Синатра, хоть и устаревший, — не преминула заметить она, Рони тут же недовольно хмыкнула и попыталась вставить ответный саркастический комментарий, но Эмма ей помешала, не позволив и рта открыть. — Но поет все-таки круто, — невозмутимо договорила она, представив, в каком шоке, наверное, находится «Злая Королева»

И правда, пару минут Рони, казалось, проигрывала в уме всевозможные варианты — устроить истерику или обойтись малой кровью. Но, придумав кое-что получше, ее высочество и вовсе решила обратить их трогательные признания в шутку.

— Ах ты, выскочка! — наигранно возмутилась «Злая Королева», притворившись, что жутко обижена из-за грубого высказывания Эммы о своем любимом исполнителе. Эмма ухмыльнулась, ведь пришла ее очередь отвечать.

— У меня хороший учитель, — двусмысленно сделала замечание Эмма, намекая на нее.

Рони тихо рассмеялась, явно довольная ее словами. И Эмма поняла, что вот он — такой нужный момент. И, решив, что оттягивать неизбежное смысла нет, напомнила «Злой Королеве» об их соглашении, пока та пребывала в отличном настроении.

— Ты помнишь свое обещание? — спросила Эмма, затаив дыхание и ожидая всяческих отговорок или, что еще хуже, категоричных отказов, к которым ее высочество прибегала каждый раз, только они заговаривали о чем-то из королевского прошлого.

Но сегодня удача была на стороне Эммы. Как, впрочем, и расположение «Злой Королевы», преисполненной угрюмой решимости. Кажется, ей и самой надоело бегать от откровенного разговора.

— Конечно, дорогая, я не забыла, — моментально помрачнев, ответила Рони, видимо, понимая, что тянуть дальше нельзя. Однако, боясь потерять дружбу с Эммой и их доверительное общение, порывисто вздохнув, нерешительно проговорила.

— Только пообещай, что после того, как я поведаю тебе свою историю, ты не отвернешься от меня, — запнувшись, прошептала «Злая Королева». Эмма сдвинула брови, прикидывая, готова ли она и дальше общаться с этим человеком. И, не думая долго, поняла: да.

— Обещаю, — уверенно ответила Эмма, устраиваясь поудобнее. Рони лишь тяжело вздохнула, похоже, раздумывая, с чего лучше начать. Эииа подумала, что подстегивать ее высочество в такой решающий момент не стоит и молчала.

«Злая Королева», замявшись, неуверенно предложила рассказывать с истоков, чтобы потом не возникло больше никаких вопросов. Эмма согласилась. Подбодрив Рони, она приготовилась слушать. Эта ночь обещала быть долгой.

Примечания:

Изначально планировала совместить всю историю в одной главе, но вскоре, неоднократно перечитывая, решила, что разумнее будет разбить на две. Продолжению быть!)

P.S. Повествование будет не совсем стандартным. Прошу понять и простить.

P.P.S. Следующая глава выйдет не раньше 3 июля. Спасибо за понимание и терпение.

---

Сейчас Они немного помолчали, осознавая значимость происходящего момента. Теперь все прежние разговоры казались сущим пустяком.

А если сравнивать с той темой, которую они затронули сегодня, — детским баловством, ведь назревало нечто весомое, существенно отличавшееся от их пустяковых споров и болтовни. И подходить к темной истории, покрытой мраком тайны, следовало осторожно.

Эмма, проявив рассудительность, не торопила, понимая важность их разговора и как трудно порой бывает ворошить прошлое, особенно когда хочешь напрочь о нем забыть.

Она и сама, наверное, долго бы отлынивала от подобных откровений, всячески отказываясь обнажать душу перед другим человеком. Но почему-то Эмме, с трудом доверявшей людям, казалось: Рони ни за что не откажется от своих слов.

И, подтверждая ее трепетную веру, «Злая Королева» уже несколько минут раздумывала над своим рассказом, похоже, до последнего не собираясь опрометчиво бросаться в омут с головой и вываливать всю свою подноготную.

Однако, вопреки ожиданиям Эммы, надолго затягивать с прелюдией ее высочество не собиралась. Прокашлявшись, она, постукивая ручкой по столу, перехватила инициативу, сухо озвучив свое мнение.

— Наверное, мне стоит начать с истории моей семьи, — прямо, не увиливая, решила Рони. Подтверждая свои слова, она тяжело вздохнула, видимо, не решаясь продолжить и слепо надеясь, что Эмма передумает. Но Эмма одобрила ее предложение. Да и что еще она могла сделать?

Вообще такие личные и глубокие разговоры Эмма предпочитала вести с глазу на глаз, но предполагать, что ее злобное высочество согласится встретиться, пропустить по стаканчику чего-нибудь горячительного и перетереть все давнее, укутанное пылью и запрятанное от сторонних глаз в тайные глубины души, было бессмысленно.

Поэтому Эмме пришлось смириться и принять все так, как есть. Как говорится, если изменить уже ничего не можешь, вертись. Так она и стала действовать, подстроившись под ситуацию.

— Конечно, — подбодрила она в ответ Рони, решив, что «Злой Королеве» точно не помешает ее поддержка и всевозможное участие. И Эмма была готова сделать все возможное, чтобы помочь ее высочеству, пускай у нее и не все получалось так, как она хотела.

— Тогда слушай, — прерывисто выдохнула Рони, удивленная напористостью Эммы. И принялась медленно рассказывать, старательно подбирая слова и не скупясь на душещипательные подробности, позволившие бы настойчивой Эмме, добившейся все-таки своего, лучше понять ее мотивы и поступки. — Это началось много лет назад… — вполголоса проронила Рони. Эмма прикрыла глаза, намереваясь слушать сосредоточенно, не упуская ни единого слова.

Тогда — Замуж?! — воскликнула Рони. От неожиданности она едва не уронила букет полевых цветов, собранный отцом для нее на утренней прогулке.

Тяжело вздохнув и пытаясь успокоиться, она в прострации посмотрела на сконфуженного отца, застывшего в дверях и скрестившего руки за спиной. Седовласый Генри старательно избегал взгляда дочери, уставившись в одну точку перед собой, будто бы на него наложили какие-то чары.

Рассчитывать на его помощь было бессмысленно. Придавленный авторитетом своей влиятельной жены, он предпочитал отмалчиваться, зная, как невелико его мнение в этом доме.

Выходит, упрашивать ее мать — Кору — ей предстояло в гордом одиночестве. Не собираясь сдаваться без боя, Рони попыталась отвоевать право на свободу банальным оружием — переговорами.

— Мама, — порывисто вскочив, Рони подбежала к величественно восседавшей в кресле с бархатной бордовой обивкой Коре, надеясь разжалобить ту, но столкнулась с первым же препятствием — непониманием. Идеально изогнутая бровь матери слегка приподнялась вверх, стоило ей взглянуть на ее растерянное лицо.

Губы Коры, свысока смотревшей на трепетно опустившуюся перед ней на колени Рони, растянулись в бесстрастной ухмылке, будоражившей внутренности и заставлявшей ее сердце трепетать от страха.

Никого в жизни Рони не боялась так, как женщину, подарившую ей жизнь. Взволнованно вглядываясь в точно такие же, как и у нее, карие глаза, она до последнего надеялась — все еще образуется.

А вот подоспела и вторая преграда — страх. Нервно сглотнув, Рони вдруг подумала, как прав был ее отец, утверждавший, что властные черты лица Коры внушали трепет и, пожалуй, самый настоящий ужас.

Третьей загвоздкой в ее попытках вразумить мать стали людские пересуды — о честолюбии ее матери в тихом Сторибруке ходили жуткие легенды, превосходящие друг друга в своей масштабности.

Однако у всех слухов, с огромной охотой распускаемых местными жителями, было общее: с Корой лучше не спорить и едва ли стоит переходить ей дорогу. Мстительности Коры, истреблявшей врагов буквально взмахом руки, казалось, не было предела.

Каждый поступок и каждое действие Коры подкреплялись вечной фразой, приевшейся ее домашним: «Я делаю это все для вашего же блага». Вот и в этот раз Кора, не повышая голоса и вложив в аккуратный ненавязчивый жест невысказанное вслух требование, она сжала обеими ладонями ее лицо и спокойно проговорила, будто бы решалась не судьба Рони, а обсуждались планы на ближайшую неделю:

— Поверь мне, дорогая, это для твоего же блага.

Рони, незамедлительно освободившись из железной хватки, казавшейся со стороны нежным материнским жестом, все же попыталась возразить. Сражаясь с собой за каждое предложение, ей удалось донести до сознания Коры: замуж она хотела бы выйти по любви, а не ради денег и статуса.

Недовольно поджав губы, Кора резко встала, кивком головы велев мужу, принявшему сторону Рони и попытавшемуся увещевать ее, убраться прочь.

Появилась и баррикада — нежелание понимать и слушать. Именно это и стало огромной помехой. Конечно, оставшись один на один с матерью, Рони все же постаралась защититься, но без помощи отца сопротивляться стало гораздо труднее.

Теперь, когда все внимание Коры всецело принадлежало ей одной, отбиваться от аргументированных нападок стало трудней. Если ей и удавалось вымолвить хоть слово, противоречащее решению Коры, та жестко прерывала ее резким взмахом руки и, цедя слова, распиналась о том, как важно сделать правильный выбор, чтобы всю оставшуюся жизнь не пришлось прозябать в нищете и терпеть унижения.

Сейчас — Ничего себе! — присвистнула потрясенная Эмма, от удивления уронившая тайком вытащенное из упаковки печенье. — Я думала, такое только в сказках бывает! — на своем веку она успела повидать много всякого дерьма.

С такой диктатурой в семье Эмма сталкивалась не в первые, но ее все равно поражала та деспотичность и своенравность матери «Злой Королевы».

— А как она объяснила причину, почему хочет выдать замуж? — полюбопытствовала Эмма.

— Грезила о пропуске в высшее общество и о богатстве, — отозвалась Рони.

— Да она самый настоящий монстр! — пробормотала Эмма.

Возникла небольшая пауза. Обомлевшая Эмма, ожидавшая от ее высочества чего угодно, кроме таких откровений, успела подумать, что при имеющемся раскладе едва ли удастся вообще остаться добрым человеком.

Лично она бы давно прихлопнула эту деспотичную мамашу и загремела в тюрьму, если бы ей не удалось удрать и начать новую жизнь.

Удивление Эммы было совсем детским, однако ни одной насмешки в свой адрес от Ее Высочества она так и не услышала. Перепугавшись, она хотела было бить тревогу, но запропастившаяся королева, не мешавшая ей и, видимо, погрязшая в воспоминаниях о былом, все же ответила.

— И моя мать, — грустно усмехнувшись, завершила Рони и тут же возмутилась. — Что ты там опять жуешь, Свон? — от неожиданности Эмма вздрогнула. Вопрос вышел под дых в прямом смысле слова — у нее действительно перехватило дыхание.

В одном она была уверена: ее высочество точно недовольна инициативностью изворотливой Эммы и ее любовью к еде. И ей пришлось уступить, признав, что идея была крайне идиотской. И, не собираясь дальше проявлять неуважение к рассказам Рони, она капитулировала.

— Ничего! — выпалила Эмма, мысленно попрощавшись с перекусом. Отодвинув упаковку подальше от себя, чтобы избежать соблазна, она скрестила руки на груди и поудобнее устроилась, откинувшись на спинку стула.

— Прошу, рассказывай дальше, — намного мягче попросила Эмма, про себя отметив, что отца Рони звали как и ее сына — Генри. Эмма быстро сказала об этом и, заметив, как смягчилась Рони, слегка улыбнулась.

А «Злая Королева», подстегивая просьбой и собственным обещанием, продолжила, перебарывая себя.

В ее надламывавшемся с каждой фразой голосе сквозила неприкрытая боль. И Эмма, довольно легко распознававшая эмоции других людей, тотчас же сообразила: горечь прошедших лет до сих пор тяготит ее высочество. Как бы та не силилась доказать обратное.

Тогда — Мы должны сбежать! — твердила Рони, как заведенная. Искусав все губы, она судорожно сжимала руки и изредка поправляла длинное светлое платье, подол которого волочился за ней по полу.

Ее волнистые волосы сильно растрепались, потеряв весь свой лоск, но Рони, казалось, это совсем не волновало. Насущные проблемы были для нее намного важнее, чем внешний вид.

Правда, ее возлюбленный не был готов паниковать. Мечущаяся по комнате Рони вызвала нежную улыбку у конюха, с затаенной тревогой в глубине глаз наблюдавшего за терзаниями возлюбленной.

Хотя бы один из них был уверен в них. Намереваясь успокоить ее, он, вскочив, приблизился к ней, бережно сжав ее руки в своих больших и теплых ладонях.

— Дэниэл… — растерянно прошептала она, широко распахнув глаза, но он не позволил ей договорить, прижав едва слышно всхлипнувшую Рони к широкой груди.

— Мы прорвемся, — заверил он, отстранившись на короткое мгновение, чтобы взглянуть на застланные слезами карие глаза, взиравшие на него с мольбой и слабой надеждой.

— Я верю, что твоя мама поступит благоразумно и выслушает нас. Я уверен, ей, как и каждому из нас, не чуждо благородство, — прошептал Дэниэл, ослепительно улыбнувшись.

Его уверенность передалась и ей. Рони кивнула, соглашаясь с ним. А он, убедившись, что его старания не пропали даром, вновь обнял возлюбленную и бережно сжал руки на ее талии, баюкая Рони в объятиях, словно маленького ребенка. Она, же доверившись ему окончательно, расслабленно выдохнула, уверовав в их победу.

Сейчас — А что с ним стало? С Дэниэлом? — уточнив, перебила ее Эмма, так и не прожевав свой бутерброд.

Захваченная животрепещущей историей, она вернулась к своему прежнему занятию, не продержавшись и пятнадцати минут.

Рони немного истерично рассмеялась, но устраивать застуканной на месте преступления Эмме очную ставку и допрос с пристрастием не стала.

— Слушай, тогда и узнаешь, — наставительно изрекла она. Эмма тут же оскорбленно фыркнула, получив ответный смешок от «Злой Королевы», но все-таки признала: ей не хватает последовательности.

Дав себе торжественное обещание больше не сбивать нить повествования ее высочества и не задавать глупых вопросов, она упросила Рони рассказывать дальше.

Тогда О замужестве Кора, потрясенная молчаливостью и немой покорностью Рони, больше не вспоминала. А влюбленные, проверившие чувства маячившей на горизонте долгой разлукой, проводили все больше времени вдвоем, надеясь, что хрупкое счастье будет с ними всегда. Так и было. До определенного момента, перевернувшего все с ног на голову и закрутившего их в вихре несчастья.

В тот роковой день погода выдалась на редкость прекрасной: потрясающе яркое солнце освещало их излюбленное место для свиданий — старую заброшенную конюшню.

Облака, влекомые тихим ветром, размеренно рассекали небо, как огромные корабли бескрайнее море, веселые птицы вовсю распевали свои затейливые трели, а огромная поляна, усыпанная разноцветными цветами и высокой зеленой травой, и вовсе казалась влюбленным поистине идеальным укрытием, спасавшим их от грозного карающего ока Коры.

Уже пару месяцев они наслаждались миром и спокойствием. Но сегодня идиллия была разрушена раз и навсегда. Сначала Рони думала: ей показалось. Но крик повторился снова. Истошный, молящий. И голос кричавшего был тоненьким, будто бы детским. И это был не кошмарный сон, все происходило наяву.

— Ты слышишь? — вскочив, воскликнула Рони, до этого мирно перебиравшая пальцами лепестки пышного цветка. Лепестки, сорванные ей, небрежно рассыпались по густой траве. Но Рони было не до этого.

Озираясь по сторонам и прислушиваясь с неуемной тревогой, она вскоре заметила источник звука — маячившее вдалеке подвижное белое пятно. Присмотревшись, Рони осознала: ей она не ошиблась. Чудесный день вмиг стал самым мерзким на свете.

— Дэниэл, там ребенок! На лошади! — выкрикнула Рони, в ужасе прижав руки ко рту, но он ничего не ответил ей. Резко обернувшись, она, словно в замедленной съемке, увидела побледневшее лицо Дэниэла, молниеносно сориентировавшегося и взобравшегося в седло.

Дэниэл, не раздумывая и не медля, спешил на выручку крохотному ребенку. Дезориентированная Рони, оставаясь на месте, слышала каждый удар ее сердца.

Короткий миг перерос в вечность, а счет шел на минуты — девочка, насколько она могла судить, едва держалась в седле, вцепившись в гриву своей истошно ржущей лошади, время от времени встававшей на дыбы, чтобы сбросить неумелого наездника.

А ее Дэниэл, поступая крайне благородно, как и положено всякому порядочному человеку, уже давно унесся далеко вперед. Обогнав девчонку, он попытался утихомирить лошадь и постарался дотянуться до перепуганного насмерть ребенка, однако его попытки не увенчались успехом.

Ему точно не помешала бы помощь. Но ждать ее было неоткуда. И последней надеждой девочки и Дэниэла была она.

Прикинув шансы и решив взять ситуацию в свои руки, Рони вскочила в седло и, вжавшись в послушного коня так сильно, что на какое-то мгновение ей даже стало казаться, что они — единое целое — поспешила на помощь, намереваясь сделать все, что было в ее силах.

Стараясь не поддаваться нахлынувшей панике, сжавшей ледяной рукой застывшее сердце, Рони боялась только одного: попытки спасти девчонку, темные кудри которой развевались на ветру, могут быть бессмысленны.

Однако, вопреки всем ее опасениям, благодаря их совместным усилиям, дело увенчалось головокружительным успехом. Вооружившись находчивостью Рони, смекалкой и посильными стараниями Дэниэла, они смогли остановить взбесившуюся лошадь. И все. Дальше была пелена, застилавшая глаза.

Всего остального Рони уже не помнила. Только как соскочила с лошади и крепко обняла девчонку, нашептывая той на ухо что-то ласковое и несвязное, чтобы успокоить.

И вот, прижимая к себе подрагивающее от рыданий хрупкое тельце, она осторожно поставила ребенка на ноги и лучезарно улыбаясь, требовательно сжала маленькие плечи, желая убедиться: со спасенной девочкой все в порядке.

Дэниэл, не торопя ее и их новую знакомую, дожидался неподалеку, приглядывая за лошадьми и рассуждая вслух, что же могло настолько сильно испугать вполне миролюбивую лошадь. Украдкой взглянув на него, Рони, встрепенулась, услышав непривычно громкий голос.

— Близкие и друзья называют меня Снежка, — уверенно сказала розовощекая девочка и протянула небольшую руку с аккуратными миниатюрными пальцами.

Пожав руку знакомой, Рони увидела в ней решительные перемены: Снежка, говорившая до этого удивительно четко, теперь снова щурилась и, видимо, до сих пор не могла окончательно прийти в себя.

Приобняв перепуганную Снежку и утирая побежавшие по ее щекам слезы, Рони подумала, что это, несмотря ни на что, пожалуй, самый лучший миг на свете. Она смогла доказать не только другим, но и самой себе, как важно оставаться сильной и бороться, несмотря на все невзгоды и превратности судьбы.

Сейчас — Подожди, — поспешила уточнить Эмма, ошеломленная собственной догадкой. — Снежка — это, стало быть, Мэри Маргарет?

— Именно, — мрачно процедила «Злая Королева», стиснув зубы. Опасаясь возвращения к старым баранам — проклятиям в адрес Бланшар, Эмма поспешила сменить тему.

— В жизни не каталась верхом! — не к месту заявила пораженная до глубины циничной души Эмма, до последнего старавшаяся сохранять былую невозмутимость, но при эмоциональном повествовании ей, проникнувшейся состраданием к «Злой Королеве», становилось все труднее. Рони, не подозревая об ее истинных эмоциях, рассмеялась в ответ.

— Напомни мне обязательно устроить тебе экскурсию, дорогая, — нежно попросила она, забавляясь реакцией запротестовавшей Эммы, поступившей так же, как и всегда, если ей что-то не нравилось.

— Еще чего! — сделав выпад, отступающая Эмма категорично зарубила идею на корню, не позволив Рони заставить ее сдаться. — После твоего рассказа в жизни к лошадям не приближусь! — заявила она, скрестив руки на груди. «Злая Королева», не сдержавшись, прыснула. И, немного помедлив, призналась:

— Знаешь, я тоже…

Тогда — Мама! — воскликнула она, попятившись к двери. Рони не могла поверить, что все происходит вот так запросто, а все уже предопределено за нее другим человеком. Но противиться приказу Коры не смела, лишь неумело отпиралась. — Но…

— Успокойся, дорогая, — решительно прервала ее Кора, не позволив договорить. Хищно улыбнувшись, она тряхнула головой. Антикварные серьги, украшенные бриллиантами, торжественно качнулись. Кора, отчетливо осознавая свое превосходство, продолжила.

— Ты спасла его дочь. Он хочет познакомиться с тобой и отблагодарить, — спокойно изрекла она, слегка наклонив голову набок и наблюдая за ней, словно кот за мышью.

Рони невольно прижала руки к груди и с опаской попятилась назад. Это было похоже на очередную ловушку Коры, попав в которую ты уже не выберешься.

Теперь она паниковала пуще прежнего — слишком хорошо знала свою мать, чтобы успокоиться после ее уверений.

Нахмурившись, она подумала, что за всем этим запланированным визитом наверняка кроется нечто большее, чем обычный ужин. Наверное, ей стоило бы попытаться отстоять свое право на выбор, но спорить с Корой она не рискнула, смирившись и заставив себя думать только о хорошем.

Сейчас — И чем закончилось? — перебила ее Эмма, которой не терпелось узнать, что произошло в тот вечер.

— Слушайте, мисс Свон, — отрезала Рони, возмущенная дурашливым поведением Эммы. — А если будете меня так часто перебивать, я вообще перестану рассказывать, — для острастки пригрозила она, но и этого было достаточно для того, чтобы Эмма прекратила встревать и позволила ей завершить рассказ.

Тогда Этим вечером Рони выскочила из огромной столовой, заставленной дорогой посудой и уймой приготовленных ради гостей блюд, держась за сердце и тяжело дыша.

Больше всего на свете Рони мечтала об одном — сбежать. Сбежать к чертовой матери и оставить эту жизнь за плечами и забыть о том, что было, так же просто, как о кошмарном сне.

Ее затаенные опасения, не развеявшиеся за день, подтвердились. И все оказалось так, как она и предполагала: у Коры были свои планы. Иначе как еще объяснить, что банальная благодарность слишком стремительно для одного вечера знакомства переросла в предложение руки и сердца?

Сначала, разумеется, все было обыденным и ничего не настораживало: первая встреча, степенные разговоры, приевшиеся шутки и остроумные замечания гостя.

До этого все казалось прежним. Еще несколько часов назад Кора, играющая роль радушной хозяйки дома, порхала из комнаты в комнату в своем красном вечернем платье, украшенным поясом из сапфиров, и дожидалась долгожданного ужина.

Отец весьма успешно притворялся главой семьи, как ему и было велено Корой до приезда гостей. А она так и осталась собой, намеренно облачившись в простое домашнее платье, вызывавшее укоризненные взгляды Коры.

Праздничный вечер начался, когда гости прибыли. Гордо вскинув голову, Рони тогда прикинулась, что не замечает разъяренной Коры, испепелявшей ее неодобрительным взглядом, и первой шагнула навстречу Снежке, бросившейся в ее объятия, как только шофер приоткрыл дверь шикарного черного лимузина.

Появившийся следом седой мужчина, галантно наклонившись, поцеловал ее руку и, заглянув ей в глаза, ласково улыбнулся, назвав свое имя — Леопольд. Вмешавшаяся Кора сразу же завладела его вниманием и, подхватив Леопольда под руку, приказала всем идти за ними, едва шевельнув пальцами, на которых сверкали в свете фонарей кольца с изумрудами.

Тот вечер принес массу положительных моментов. Рони всей душой оценила выдержку и ум отца Снежки, оказавшегося очень умным и обаятельным собеседником. Они болтали обо всяких пустяках, он интересовался ее увлечениями и старательно расспрашивал о всех ее мечтах.

Казалось, ничего не предвещало беды. Но после сытного ужина, наполненного постепенно стирающейся неловкостью, веселой болтовней и задорным дружным смехом, седовласый Леопольд, преклонив колено, сделал ей предложение руки и сердца.

А она так и не смогла ему ответить. Растерявшись и потеряв голову от страшного потрясения, Рони, пролепетав в ответ нечто невразумительное, спаслась бегством, хоть и догадывалась, как разозлилась Кора. Единственное, что спасло ее от карающей руки Коры, — присутствие гостей.

И вот она, загнанная в угол и потерявшая возможность сопротивляться, поняла: у нее нет другого выхода. Ее никто не станет слушать. А значит, нужно взять себя в руки и выиграть время, получив небольшую отсрочку, хорошенько все обдумать.

Хотя она и так уже знала, как стоит поступить. Ей предстояло умело играть, сделав вид, что с ней все в полном порядке. Так она и поступила, вернувшись обратно в столовую, разговоры в которой прекратились, стоило ей переступить порог.

Рони искренне извинилась перед расстроенным мужчиной и заодно утешила растерянную Снежку, не понимавшую, что происходит и почему все взрослые такие напряженные.

Кора покровительственно кивнула ей, молча одобряяее поступок. А отец, напротив, вжавшись в стул, напряженно смотрел в свою пустую тарелку, словно ему пригрозили, что если он хотя бы раз отведет взгляд, его четвертуют. Помощи ждать было неоткуда.

Стиснув зубы и выдавив неуверенную улыбку, Рони твердо решила: они с Дэниэлом обязательно сбегут.

Сейчас — Да она же самый настоящий монстр! — выкрикнула Эмма, не планировавшая говорить ничего такого, что могло бы заставить Рони обозлиться и объявить ей войну. Однако «Злая Королева», видимо, испытывавшая похожие эмоции, и не подумала огрызаться на нее в ответ.

— Наверное, так и есть, — задумчиво согласилась она.

— Иначе как объяснить то, как она поступила со мной? — вслух задалась Рони риторическим вопросом, явно не требующего ответа напряженно молчавшей Эммы, перебиравшей в голове те фразы, которые следовало бы сказать, чтобы поддержать ее высочество.

Но Рони в утешении, похоже, не нуждалась. История продолжилась так же спонтанно, как прекратилась.

Тогда В заброшенной конюшне было бы совсем темно, если бы не скудный свет от маленькой тусклой лампы, принесенной на днях Дэниэлом.

Бушующий ветер нещадно обдувал все снаружи, заставляя склоняться не только крохотные травинки, но и могучие деревья с развесистыми кронами.

Пока погода бушевала, влюбленные, ничуть не боясь ненастья и рискуя всем, стояли внутри старого здания, недалеко от огромных деревянных дверей. Им было не до шуток.

В этот миг решалась их судьба. Времени оставалось совсем мало. Дата помолвки, назначенной Леопольдом, приближалась стремительно, как торнадо.

— У нас нет иного пути! — прошептала Рони, чуть дрогнувшими руками утирая скатившиеся по щекам слезинки. Дэниэл, не отрывавший от нее глаз, молча выслушав, кивнул. Он был необычайно мудр для столь юного возраста.

И, пожалуй, Дэниэл обладал крайне редким талантом — смотреть на все через розовые очки и до последнего надеяться на лучшее. Вот и теперь он, осознавая всю безысходность ситуации и зная, что Кора ни за что на свете не примет его в свою семью, не собирался падать духом.

— Если ты так хочешь, мы сбежим, — согласился Дэниэл, приблизившись к возлюбленной и нежно коснувшись рукой ее щеки. Этот привычный жест почему-то взволновал Рони.

Встрепенувшись, она посмотрела Дэниэлу в глаза, вопрошая, почему же он так спокоен, когда она готова разрыдаться от отчаяния. Он все понял. Ему и не потребовалось бы больше объяснений.

Дэниэл попытался убедить Рони, что все еще образуется. И ему удалось. Сраженная его пылкими речами, она капитулировала и вверила свою судьбу переменчивой фортуне.

И вот, тепло улыбнувшись, он наклонился, чтобы поцеловать ее и развеять последние сомнения. Однако, как назло, в дело вмешался злой рок. И едва Дэниэл нежно накрыл губы Рони своими, а она, привстав на цыпочки, обвила руками его шею, углубляя столь желанный поцелуй, раздался истошный вопль, леденящий душу.

Отскочив друг от друга, они увидели удаляющуюся детскую фигурку, нелепо спотыкающуюся о камни на дороге. Нужно было действовать, пока случайный наблюдатель не выдал их тайну.

— Я догоню ее! — прокричала Рони. Попросив Дэниэла оставаться в конюшне и дожидаться ее возвращения, она бросилась следом за Снежкой, которую узнала сразу же.

Ветер по-прежнему бесновался, и ее легкая шаль взлетала ввысь с каждым его порывом, но Рони все равно бежала так быстро, как только могла.

Она умоляла иногда оборачивающуюся Снежку, бросавшую на нее укоризненные взгляды и заливавшуюся горькими слезами, остановиться и выслушать ее.

Однако упрямая Снежка слушать ее не собиралась. Наверное, главной целью ее существования стало — донести на нее родителям. Или, еще хуже, своему отцу — добродушному Леопольду.

Если бы не тот большой камень, вмешавшийся в их гонку и послуживший препятствием, с которым ей справиться не удалось, кто знает, чем бы все обернулось.

Словно по воле злобного рока, беспомощно вскрикнув, Снежка все-таки рухнула на землю. Наверное, сама судьба позволила Рони выиграть время.

— Боже, милая! — ужаснулась она, наскоро обдумывая как объяснить расстроенной Снежке то, что она недавно увидела в конюшне.

Рони подбежала к все еще рыдающей Снежке, остервенело утиравшей заплаканное лицо грязными руками, не желая выглядеть слабой перед ней. Присев рядом, она сжала плечи Снежки и с мольбой взглянула в зеленые глаза, смотревшие на нее с нескрываемым осуждением.

— Ты предала моего отца! — воскликнула Снежка, яростно пытаясь вырваться из хватки. И в тот момент Рони осознала, что тем своим поступком она невольно разбила детское сердце.

— Я никогда не любила его, — оправдываясь, пробормотала Рони, требовательно сжав плечи Снежки и заглядывая ей в глаза. Она говорила долго и много, но по сей день не могла вспомнить сказанного.

Однако отлично помнила обещание наивной Снежки, просиявшей в конце ее рассказа, молчать и никому не выдавать их с Дэниэлом секрет. Так и вышло.

Какое-то время все шло, как по маслу. Рони подыгрывала матери и проводила дни напролет в компании Леопольда и Снежки. А ночью тайком собирала вещи и постепенно перетаскивала их в старую конюшню, пряча в стойле и прикрывая соломой, чтобы никто не рассекретил тайник.

Там же каждый вечер ее встречал Дэниэл и радовал своими успехами: городом мечты, где их никто и никогда не найдет, уютным маленьким домом, который они не так давно облюбовали, а самое главное — вечной любовью и обещанием провести остаток жизни вместе, не взирая на все невзгоды.

Рони нашла себе временную работу, заверив Кору, взглянувшую на нее с неприкрытым подозрением, что хочет быть сильной и независимой. Леопольд, рассмеявшись, инициативу одобрил, заявив уязвленной Коре: «Это уже не наше дело, она сама способна нести ответственность за свой выбор». На том и порешили.

Стиснув зубы, Кора приняла все, не желая перечить будущему влиятельному зятю. Снежка, ставшая за несколько месяцев ее лучшей подругой, охотно помогала ей и как-то раз стащила одну из многочисленных банковских карт отца, уверяя ошеломленную Рони, прижавшую ладони к груди, что он не хватится. Так и вышло. Если Леопольд и заметил пропажу, то предпочел молчать.

Так пролетело несколько месяцев. Подготовка к приближавшейся свадьбе тоже двигалась своим ходом. Дни летели стремительно, словно лепестки, подхваченные ветром.

И вот, стоя летним днем перед зеркалом в белоснежном подвенечном платье, украшенном драгоценными камнями и неуверенно примеряя диадему, преподнесенную ей в качестве подарка на свадьбу женихом, Рони увидела, как приоткрылась дверь.

Торжествующая Кора, с губ которой не сходила победоносная ухмылка, осторожно вошла в комнату.

— Ты потрясающе выглядишь, — заметила она, окинув ее изучающим взглядом. Рони слегка склонила голову, поблагодарив за комплимент.

Она настороженно реагировала на любое появление Коры — от нее можно было ожидать любого подвоха. А теперь, когда на кону находилась не только ее участь, лишиться всего было страшно.

— Поздравляю, дорогая, — напыщенно выдохнула Кора, неспешно приблизившись и сжав ее руки в своих. — Удачная пара, удачное замужество. Все это для твоей безбедной жизни, милая, — торжественно проговорила Кора, ликующе улыбаясь и отпустив руки дочери.

Невольно Рони, взглянув на свои ладони, подумала, что хоть кто-то из них, исключая Снежку, был по-настоящему рад этой свадьбе.

— Спасибо, мама, — послушно отозвалась Рони, заметив, как искривились губы Коры. Осторожно приблизившись к ней, будто бы опасаясь быть подслушанной стенами, Кора проговорила несколько фраз, резанувших по сердцу Рони, словно нож.

— Твой Дэниэл больше не вернется, — произнесла она. — Прекрати тешить себя глупыми надеждами, дорогая, и возьмись за ум. Все нынешнее тут же стало неважным и до одури бессмысленным, ее волновало только одно — возлюбленный.

— Дэниэл… — встревоженно выдохнула Рони, схватив мать за руки. — Что ты с ним сделала?! — Кора язвительно расхохоталась, откинув голову и всласть насладившись ее отчаянной настойчивостью.

— Он разбился, попав в аварию, — едко изрекла она, заметив побледневшее лицо Рони, прижавшую руки к сердцу и опустившую на стул с бархатной обивкой.

— И так будет с каждым, кто посмеет перейти мне дорогу, — добавила Кора и вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Рони тут же вскочила. Не поверив словам матери, она сначала списала все на желание удержать ее и остановить. И, впервые в жизни намереваясь испортить планы Коры, сбежала из дома. Обыскав все места, где они когда-либо встречались с Дэниэлом и нигде не обнаружив его, она едва не разрыдалась.

До последнего не желая верить в его смерть, Рони обследовала каждый уголок в городе, пока не увидела на одной из улиц знакомую машину, столпившихся зевак и местного шерифа, допрашивающего какого-то пьяницу, размахивающего бутылкой из-под пива.

Пробившись через толпу, она замерла у тела, бережно накрытого белой, как и ее подвенечное платье, тканью. Набравшись смелости, Рони с замиранием сердца, воспользовавшись замешательством людей и шерифа, аккуратно приподняла ткань.

Мир перед глазами поплыл. Сказанное матерью оказалось жуткой правдой. Дэниэл разбился. Он мертв.

Все застыло. Ничего больше не имело значения: ни ее надежды, ни мечты. Однако, заставив себя собраться, она сделала шаг вперед, ведь слезами делу не поможешь.

Единственное, что ей оставалось, — сделать все возможное, чтобы добраться до истинной причины. Так Рони и поступила, разговорив прохожих и выпытав у них, поддавшихся очарованию незнакомки, любопытные детали.

А у следователя, расследовавшего это загадочное дело, ей удалось разузнать кое-что интересное: авария была подстроена, а тормозные шланги — перерезаны. Выбор у Дэниэла был невелик — либо он, либо женщина с двумя маленькими детьми, выскочившая по нелепой случайности ему навстречу. От осознания легче не стало. Спасая чужие жизни, ее возлюбленный пожертвовал своей.

Сейчас — Твою мать, — ляпнула Эмма, позабыв обо всяких приличиях. «Злая Королева» никак не стала комментировать ее высказывание, зациклившись на своей излюбленной теме, — колких оскорблениях.

— Моя мать и твоя обожаемая Мэри Маргарет виноваты в его смерти! — выплюнув последние слова так, словно она практиковалась в метании ядом по невинным мишеням, с ненавистью прошипела ее высочество.

— Прекрати, — не дрогнувшим голосом остановила ее Эмма, выступив в роли вершителя правосудия. — Мы с тобой так не договаривались, — напомнила она Рони, злобно расхохотавшейся в ответ.

— Как же я могла забыть, — язвительно процедила «Злая Королева». — Это же я здесь само зло… — последнее предложение она сказала намного тише, но Эмма все равно ее услышала.

— Я не об этом, — возразила Эмма, поджав губы и запустив руки в пышные волосы. — Пока не выясним всех версий, рассуждать так, как это делаешь ты, — не преминула заметить она, ловко запустив камешек в спину ее высочества, — слишком опрометчиво.

— Не называй меня идиоткой, — с раздражением огрызнулась Рони, смекнувшая, к чему тактично подводит ее Эмма, не ставшая опускаться до откровенных насмешек. — Я говорю о том, что видела и чувствовала! — гаркнула «Злая Королева», разъяренно стукнув кулаком, насколько могла судить Эмма, по столу.

— Не горячись, — тут же остудила ее пыл Эмма. — Я понимаю твои чувства. И знаю, какого это — чувствовать себя преданной и потерянной, но… — она ненадолго замялась, но все же решила договорить. — Во всей этой истории, кажется, есть нечто такое, о чем ты вряд ли догадываешься… И, может быть, ты знаешь лишь ее часть? Мне кажется слишком подозрительным заявление твоей матери… — Рони, не дослушав ее соображения, скептически хмыкнула и тут же холодно проговорила, не позволив Эмме даже вмешаться.

— Слушайте дальше, мисс Свон. Виновник торжества еще не был назван.

Примечания:

* Туше — в фехтовании — укол (удар), нанесённый в соответствии с правилами; в борьбе — прикосновение борца обеими лопатками к ковру, знаменующее его поражение.

Спасибо тем, кто терпеливо ждал продолжения.

P.S. Следующая глава в конце августа.

---

Тогда За день до помолвки Рони стояла у зеркала и отрешенно смотрела на свое отражение: бледная, потерянная, пережившая утрату. Невольно Рони задавалась давно терзающим ее вопросом — правда ли все то, что происходит?

Раньше она верила — все невесты счастливы. Да и, казалось, разве может быть иначе? Выяснилось, что может. И убедиться в этом ей пришлось самой на горьком опыте.

Сейчас Рони твердо осознала: тысячи изумрудов, великолепные наряды и миллионы долларов не заставят кого-то стать счастливым.

Одернув себя, она, чуть прикрыв глаза, отвернулась от зеркала. Качнулись серьги, зашелестело пышное платье, вторя ее движению. А красотка, наблюдавшая за ней из зеркала, чуть качнула головой, повторив непроизвольный короткий жест.

Рони резко развернулась и взглянула на себя с едва уловимым презрением во взгляде: роскошное белоснежное платье, сапфировое колье, диадема, преподнесенная родителями, как свадебный подарок, аккуратно собранные в практически идеальный пучок волосы с чуть выбившейся волнистой прядкой.

Да, прекрасно, несомненно. Она была словно сошедшая с небес звезда — молчалива, красива и загадочна.

Злополучный день остался позади. Постепенно Рони возвращалась к привычному укладу жизни, однако смерть возлюбленного осталась неизгладимым отпечатком на ее душе: боль, утрата, злоба смешались в плотный комок и засели глубоко внутри.

До того момента Рони и не подозревала, на что она способна. Если бы ей сказали об этом несколько лет назад, Рони бы ни за что не поверила. Вероятно, сказалось строгое воспитание. А быть может, дело было в чем-то другом.

Но, к своему же огромному изумлению, ей удалось в тот роковой день взять себя в руки и, попрощавшись с Дэниэлом, вернуться домой.

Что было тогда Рони помнила смутно. Правда, в памяти отчетливо отпечаталось, как неимоверным усилием воли она выдавила улыбку, перебросившись парой фраз с выбежавшей ей навстречу Снежкой.

Поцеловав Снежку в щеку, растерянно захлопавшую глазами и громко позвавшую ее пару раз по имени, Рони спряталась в комнате, заявив встревоженному отцу: ей нездоровится.

Нужно было попытаться хоть что-то предпринять. А время шло. Стрелки часов неумолимо тикали, все больше отделяя радостное прошлое от ужасного настоящего.

Отсидевшись взаперти два дня, Рони поняла: нужно смириться и соглашаться на брак. Сбежать у нее вряд ли получится — Кора жестко пресечет все ее попытки вырваться на свободу и, возможно, навредит тем людям, которые станут ей помогать.

Вскоре Рони заставила себя фальшиво улыбаться и все-таки вышла из старой комнаты, ставшей для нее кратковременной отдушиной.

Так и было положено начало новому человеку. Она первое время об этом даже не подозревала, но ее окружение, внимательно наблюдавшее за ней, улавливало необратимые перемены в поведении Рони.

Каждый из близких, включая будущего мужа, считая своим долгом подбодрить ее, говорил ей, что она становится самой настоящей аристократкой.

Рони благосклонно кивала и благодарила всех, мысленно придумывая для каждого из лицемерной компании жестокую кару, ведь она невольно тоже все замечала. Правда, с их подачи. И, наверное, страшнее всего было, пожалуй только то, что, это происходило именно с ней, а не с кем-то другим.

Никакие увещевания и попытки переосмыслить произошедшее и взглянуть на все иначе не срабатывали и, сжав кулаки от охватывающей все ее существо тихой ярости, Рони до крови прикусывала губы, ведь она все видела иначе.

И далеко не в позитивном ключе, как остальные, — ей казалось, что сорвавшись с неба, она упала на жесткую землю и теперь вынуждена влачить жалкое существования, не смея вознестись обратно на небосклон.

Пока Рони практиковалась в молчании, ее близкие много говорили. И часто делали ей искренние комплименты. Все бы ничего, однако никто не раздражал ее больше, чем собственная мать.

Кора, свысока взирая на глупую дочь со снисходительной улыбкой, твердила, что любые новшества, подталкивающие ее ребенка к богатой и безбедной жизни, — лишь к лучшему.

Рони отмалчивалась, не смея перечить деспотичной матери и втихую переживала свою утрату. Поделиться своей болью ей было не с кем. Отец, конечно, понимал ее и всячески поддерживал, но его заверений и нежных объятий разбитому сердцу было мало.

С каждым днем она чувствовала, будто в ее сердце постепенно проникает тьма — мягко и осторожно, крадучись. И Рони ничего не могла поделать — она слишком сильно устала, чтобы бороться.

Пустив все на самотек, она стала молчаливым наблюдателем, уверенным: то, что происходит с ней, — чужих рук дело. И ее вины в этом нет, она лишь жертва обстоятельств.

Подбадривая себя этими мыслями, Рони втайне вынашивала план мести, надеясь однажды осуществить его и заставить Кору страдать так же, как и она. Но не была уверена, что все же сумеет свершить возмездие и заставить ее покаяться в своих ошибках. Рони путалась все больше, неизбежно погружаясь во тьму.

С того самого момента, как ее надежды раскололись на крошечные кусочки, Рони ощущала себя необычайно опустошенной и уставшей. Сражаясь с собой, она все равно знала, что проигрывает. Боль все не отступала, будто бы с заживающей раны день за днем сдирали пластырь.

Проклиная тех, кто говорил ей, что время лечит, Рони ночами металась по комнате, зажав рот руками, чтобы ненароком не разрыдаться. Но дни сменялись неделями. И откладывать дальше было некуда. Настал роковой день, как бы она не хотела его отсрочить.

Рони с нескрываемой ненавистью посмотрела на свое отражение: под ее глазами залегли едва заметные темные тени — следы ночных переживаний, лицо слегка осунулось, скулы обострились, а в глазах — судорожный блеск обреченности.

Можно сказать, с каждым мгновением она теряла частичку себя. И теперь из зеркала на нее смотрела незнакомка, в которой она едва ли узнавала прежнюю себя.

Рони с отвращением сорвала колье с груди и швырнула на пол. Сапфиры, не удержавшись на тонкой золотой цепочке, тихо застучали, как маленькие капли накрапывающего дождя, и раскатились по углам.

Еще месяц назад Рони, раскаявшись, метнулась бы все собирать и чихвостить себя за необдуманный поступок, но вместо этого она лишь вгляделась в свое же отражение и, заломив от отчаяния руки, безжалостно отправила следом и семейную реликвию — диадему, зашвырнув ее на кровать.

Разъяренно распустив и растрепав густые волосы, Рони вдруг решила, что выбираться нужно любой ценой. Все это — не та жизнь, которую она хотела. Ее мечты уж точно были не о браке с мужчиной, который гораздо старше и точно не о том, чтобы воспитывать еще его избалованного отпрыска от первого брака.

Она, напротив, грезила о другом: маленький уютный дом, потрескивающие в камине бревна, приглушенно льющаяся из старого приемника музыка. И они вдвоем с Дэниэлом любуются закатом. Теперь же этому сбыться было не суждено, ведь Дэниэл Колтер мертв. И виновата в его смерти ее собственная мать.

Сейчас — Могу я задать вопрос? — не выдержав, прервала размеренное повествование Эмма. Изначально она и не думала влезать, но раз уж нечаянно так вышло, все же посчитала необходимым до конца разобраться. Иначе она бы не была Эммой Свон.

Задумчиво нахмурившись, Эмма скрестила руки на груди. Нутром она чуяла подвох, но вот где он скрывался? В чем конкретно? Она четко понимала: Рони ей не врет. А если и так, какой ей резон?

Нет смысла обманывать человека, с которым никогда и не увидишься, если сам того не пожелаешь. Да и не походила ее высочество на отъявленную лгунью, обожавшую потрепать языком по всяким пустякам.

В ее рассказе все было гладко, но пара незначительных, казалось бы, деталей до сих пор не давали Эмме покоя.

Однако решающий выбор остался не за ней — определить участь Эммы и заодно исход их откровенной беседы предстояло Рони. И она, ощутив важность момента, проявила поразительное великодушие.

— Ладно, — на удивление легко согласилась «Злая Королева», не подумав сопротивляться и подбирать причины для отказа. Она, напротив, развязала Эмме руки. — Спрашивай все, что хочешь.

А вот это уже звучало, как призыв к активным действиям. И Эмма не спасовала. Не став долго тянуть, она мысленно досчитала до десяти и, уняв внутренний трепет, поделилась своими впечатлениями со «Злой Королевой», начав издалека и подробно разложив для ее высочества все по полочкам, заодно поделившись своим мнением о «темном прошлом» — так виртуозно Эмма окрестила услышанное.

Если Рони что-то и не понравилось, она предпочла промолчать. После реплик Эммы не последовало ни единой издевки. И это поистине было удивительно. И подстегнуло ее действовать дальше, подбираясь все ближе к сути.

— Хорошо, — тяжело вздохнула Эмма, представляя, как рассвирепеет ее высочество, когда поймет, о чем она действительно собиралась спрашивать и к чему усиленно подбиралась кривыми дорожками.

— Пообещай, что не начнешь плеваться ядом, — слова сорвались с языка раньше, чем она успела сформулировать свою мысль.

— Постараюсь, — прошипела Рони, раздраженная выпадом Эммы, но скандала так и не устроила.

— Почему ты обвиняешь Мэри Маргарет и свою мать, если корень проблемы кроется в тебе? — на одном дыхании выпалила Эмма и замолчала. Если бы она стреляла по движущейся мишени, точно попала бы в цель.

— Что?! — вскрикнула «Злая Королева», задетая ее суждением. Эмма могла поклясться и расписаться кровью, что именно в этот момент она слышала звон бьющейся посуды.

Но акцентировать внимание на этом не стала. Ее высочество и без этого напоминала связку динамита. А подносить зажженную спичку Эмма точно не намеревалась.

— Значит, ты считаешь, что виновата была я?! — повысив голос, в котором Эмма отчетливо различила истерические нотки, рыкнула Рони.

Эмма театрально развела руками и хлопнула себя рукой по лбу. Не в это должен был перетечь их разговор по душам. Уж точно не в очередную ссору, назвать которой пустяковой у нее не поворачивался язык.

И пока словесная перебранка не переросла в ужасающее побоище, нужно было срочно все исправить. А то вдруг она невзначай умудрится отыскать в кармане зажигалку или вообще запалить фитиль без посторонней помощи.

— Постой! — заторопилась Эмма, помешав Рони, гордо отмалчивающейся теперь, наверное, лишь для того, чтобы потом вывалить поток бранной ругани на ее светловолосую голову и выбить почву из-под ног.

— Не перебивай и выслушай! — потребовала Эмма, нагло помешав Рони встрять. — Ты говорила о том, что ощущала то, как изменяешься. Так?

— Так, — согласилась с ней «Злая Королева», по голосу которой она поняла: Рони жутко недовольна тем, что она ей говорит. Но поделать с собой Эмма ничего не могла, даже если бы и попыталась все замять. Стоило прояснить все сейчас, чтобы избежать недомолвок и драматических пауз потом.

— Я понимаю, как тяжело кого-то потерять, — намного мягче продолжила Эмма, всего лишь на короткий миг сжав пальцы рук. Она надеялась сломить крепость, которую сама же помогла отстраивать вновь, проникновенностью. И теперь тщательно продумывала, что стоит сказать.

— Да, я не исключаю вину твоей матери, но во всех изменениях, которые случились с тобой, виновата одна лишь ты, — медленно проговорила Эмма, откинувшись на спинку кресла. А откровенность стоила больших потуг, чем она предполагала.

— Порадуйте меня своими оригинальными соображениями еще, мисс Свон, — едко отреагировала в ответ Рони, вероятно, не ожидавшая от нее подобного.

— Может, еще что-нибудь хотите сказать? У вас хорошо получается судить о других, — не скрывая сарказма, промурлыкала «Злая Королева».

Эмма вскинула бровь. А уже можно сказать, что время было потрачено зря? Похоже, они с подачи Ее Высочества опять вернулись к прежним истокам. И был ли смысл продолжать?

Подумав немного, Эмма рассудила, что стоит. Рони и до этого довольно часто перескакивала на «вы», особенно если ей не нравились ее остроумные высказывания.

Но и Эмма была не промах и не желала подстраиваться под других. Тем более, нравиться ее высочеству она вовсе не стремилась. Да и ничуть не боялась предполагаемой ужасной мести, которая могла последовать потом.

— Ты могла не поддаваться тьме и бороться за себя, — ультимативно отчеканила она, сохраняя поразительную хладнокровность, пока Рони метала молнии и чертыхалась.

— Думаешь, я не пыталась?! — наконец, немного угомонившись, прорычала взбешенная «Злая Королева». Эмма тут же прикусила губу, опасаясь наговорить лишнего. Она уже ляпнула то, о чем успела пожалеть, однако отказываться от своих слов по-прежнему не хотела.

— Думаю, что пыталась недостаточно, — парировала Эмма, не заметив выступивших на глазах слез. — Ты позволила себе упасть, обвинила других в том, что они сделали тебя такой. Но почему же ты не хочешь признать, что во всем этом виновата и ты?

— Я?! — изумилась Рони. — Да вы издеваетесь, мисс Свон! И обвиняете меня, как и все они! Конечно, намного проще свалить вину на меня! Это же я здесь само зло!

— Этого я уж точно не говорила! — отрезала Эмма. — Я всего лишь сказала, что в той ситуации ты тоже виновата. Может, тебе так и не кажется, но я думаю, что это так.

— Предположим, — с раздражением бросила «Злая Королева», видимо, вздумавшая все отрицать. Эмма напряженно прислушалась, но никаких посторонних звуков различить ей не удалось. А ее высочество, использовав эффект неожиданности, напала на нее, безжалостно припечатав.

— Если и так, то только в том, что доверилась гнусной девчонке! — выкрикнула Рони. Запал Эммы тут же поугас. А вот появились и таинственные обстоятельства, окутанные мраком тайны, которые ее и беспокоили больше всего. Как раз вовремя. К огоньку.

— Мэри Маргарет? — тихо спросила Эмма, опасаясь еще больше оттолкнуть ее озлобленное высочество. Но Рони, кажется, и не думала слать ее к черту или отключаться, осыпав оскорблениями, как конфетти. Напротив, она принялась вываливать секреты один за другим, как Генри открытки на Рождество.

— Именно! Эта дрянь, — «Злая Королева» ненадолго запнулась, но продолжила говорить, не скрывая своей неподдельной неприязни к Мэри Маргарет, — выболтала моей матери все мои секреты!

— Ты думаешь, это правда? — пробормотала Эмма, приоткрыв рот и хватая им воздух, словно рыба, выброшенная волной на берег.

Она верила в это с трудом. «Белоснежка» казалась ей положительным персонажем во всей этой истории, к подобной особе и не прикопаешься, а тут — такой подводный камень.

— Как ты об этом узнала? О том, что Мэри Маргарет все рассказала? — с тревогой поинтересовалась Эмма, чуть поддавшись вперед и вся обратившаяся в слух.

— А это уже совсем другая история, — с легкой издевкой ответила Рони.

Тогда Снежка, насвистывая свадебный марш, беспардонно заглянула в комнату и взглянула на лихорадочно собиравшую вещи Рони: растрепанные волосы, мелко трясущиеся руки, смятое платье, чуть потекшая тушь.

Она, вероятно, слишком уж смахивала на героиню драматического фильма. И, возможно, именно это ненадолго ввело в ступор приподнявшего брови от изумления Снежку, едва ли понимавшую, что невеста ее отца сейчас делает.

А Рони все еще упорно складывала кофты в распахнутый черный чемодан. Она, видимо, не замечала ничего творящегося вокруг и Снежку, пока последняя не привлекла к себе ее внимание громким укоризненным воплем.

— Куда ты уезжаешь?! — воскликнула Снежка. Рони тут же стремительно обернулась и, вздрогнув от испуга, бросилась к ней.

Опустившись на колени и сложив в умоляющем жесте руки, она, прижав палец с небольшим ноготком к губам, без слов призвала ее помолчать хотя бы немного.

А затем, воспользовавшись кратковременным замешательством болтливой Снежки, проворно подскочила к двери и плотно прикрыла ее.

С облегчением выдохнув, ведь на крик Снежки могли сбежаться все многочисленные обитатели огромного фамильного особняка и прислуга, Рони устало сползла на пол. Вроде, пронесло. Но не тут-то было.

Снежка не собиралась отступать, все больше поражая ее упорством. Впрочем, для того, кто не так давно испытал трагическую потерю, — смерть матери — это было абсолютно нормально.

Рони приоткрыла было рот, чтобы оправдаться перед Снежкой, но та опередила ее — для своих лет она была чересчур сообразительна.

— Так ты уезжаешь? — вполголоса пробормотала Снежка, покачнувшись и сжав в руках подол платья. Она едва сдерживала рвущиеся наружу слезы, едва заметными каплями все же стекавшие по ее щекам.

Посмотрев на покрасневшее лицо своей новой подруги, Рони ощутила поразительные муки совести, очнувшейся так некстати и подстегивающей ее к действиям.

— Да, — вполголоса прошептала она, осторожно приблизившись и нежно дотронувшись руками до пухлых щек Снежки, услышавшей окончательный ответ, и теперь безотчетно утиравшей нос длинным рукавом просторного белого платья.

— Надолго? — сразу же спросил Снежка. Рони грустно усмехнулась. Что ж, она не могла ее порадовать.

— Надеюсь, навсегда, — Рони осеклась, мягко улыбаясь Снежке, которая вдруг подпрыгнула на месте и с энтузиазмом захлопала в ладоши.

Рони с нескрываемым удивлением наблюдала за своей маленькой подругой. Подобной реакции она, признаться, не ожидала. Ей казалось, что Снежка устроит истерику или нажалуется своему отцу. Но этого не произошло.

Улыбнувшись краешками губ, Рони рассудила: все к лучшему. Иначе как объяснить необычайную удачу? Правда, она еще не подозревала, как быстротечно счастье.

— Правда? — угомонившись, просияла Снежка, восторженно взглянув ей в глаза. — Она все-таки разрешила тебе, да? — сердце этой фразы сердце Рони странно екнуло. На короткое мгновение ей показалось — эта девчонка знает больше, чем она сама. И Рони решила напоследок расспросить Снежку обо всем, что ей известно. Правда, она до конца не представляла, чем все обернется.

— О чем ты говоришь, милая? — поддавшись спонтанному порыву и опустившись на колени, Рони ласково взяла ее руки в свои. Однако Снежка вырвалась и тут же радостным смехом заключила стушевавшуюся Рони в крепкие объятия.

— Я верила, что все получится! Она такая добрая! — восхитилась Снежка. Рони, нахмурившись, все же сочла, что ей необходимо во всем разобраться до ее незапланированного ночного побега. В конце концов, уезжать нужно навсегда, распрощавшись с прошлым и прервав связующую нить навсегда.

Принятое ранее решение далось ей нелегко. Однако ее моральные силы фактически находились на грани истощения. И кто знает, сколько она смогла бы еще протянуть здесь, превосходно играя свою роль невесты богача. А еще ей выпал отменный шанс досадить Коре. Или, как минимум, ее разочаровать.

Подтверждением тому служила короткая записка всего с двумя словами, написанными аккуратным почерком, которая давно лежала в кармане ее платья. И Рони непреклонно была уверена, что шокированное выражение лица Коры, когда она узнает, что ее дочь сбежала прямо из-под венца, будет обсуждать весь город. И, возможно, до конца ее жизни.

А это только укрепляло желание Рони загадочно раствориться в ночи и отправиться в путешествие. Вырваться на долгожданную свободу и власть насладиться самостоятельностью.

Трудности ее нисколько не пугали, а всего остального она не боялась — после жизни с Корой ей все неприятности, которые могли с ней произойти, казались ей сущими пустяками, о которых не стоит и переживать.

Правда, она немного беспокоилась о тех хороших людях, которые останутся здесь: Снежка, ее отец и будущий супруг. Она ничуть не сомневалась, что они расстроятся, но все равно простят ее поступок и поймут, как тяжело ей было.

Если о ком она сильно и переживала, только о Снежке, которая сейчас буквально душила ее в объятиях и самозабвенно вопила.

— Дорогая, я все еще не понимаю, — запротестовала Рони. Слегка отстранившись, она настороженно взглянула на довольно улыбавшуюся Снежку, в глазах которой сияли миллиарды звезд.

— О твоей маме, конечно же! — упоенно ответила девчонка и закружилась. И, наверное, она бы принялась с энтузиазмом отплясывать, если бы Рони не удержала ее, крепко схватив за плечи.

— Что ты имеешь в виду? — Рони показалось, что говорит кто-то чужой. Слова сами слетали с языка, она не контролировала себя.

— Твоя мама же разрешила тебе уехать с Дэниэлом, да? — полюбопытствовала Снежка, пытливо взглянув ей в глаза.

— Это она тебе сказала? — только и спросила Рони, едва шевеля губами.

— Нет, я догадалась! Когда мы говорили с ней об этом, я и подумать не могла, что она позволит вам уехать и быть счастливыми! — восхитилась девочка. Мир покосился, надломился и треснул.

Пораженная до глубины души Рони, казалось, впала в прострацию. Осознание захлестнуло ее безжалостной волной, стало трудно дышать. Будто бы она слишком туго затянула корсет.

Былое воодушевление испарилось, как по взмаху волшебной палочки. И ничто не смогло бы ее развеселить. Наверное, похожее чувство испытываешь лишь однажды, когда выходишь из дома в ясную солнечную погоду, а после, застигнутый врасплох, попадаешь под жестокий шторм.

Едва соображая, Рони все равно решила добраться до истины любой ценой. Следовательно, она должна была убедиться, что Снежка ничего не путает. Впрочем, в этом она и не сомневалась. Быть может, источник ее несчастья, из-за которого все полетело в бездну, — это не только ее властная мать?

— Ты рассказала ей обо мне и Дэниэле? — взволнованно проговорила Рони, надеясь, что Снежка всего лишь шутит. Но Снежка охотно закивала и стала, не скупясь ненужные мелочи, рассказывать, как Кора как-то поздним вечером предложила ей поболтать за чашечкой чая. Пересказав всю беседу, Снежка уставилась на отскочившую от нее Рони, словно впавшую в транс и прижавшую руки груди.

А Рони невольно попятилась к закрытой двери. Первым ее порывом было убежать, разрыдаться, найти свою мать, потребовать объяснений, выговориться отцу. Или стерпеть и это, а вечером, наплевав на все, сбежать.

Однако этого так и не произошло — то, о чем она давно подозревало в глубине души, вдруг взяло верх, одержав победу над ней.

Самообладанию Рони позавидовала бы даже Кора, у которой едва ли нашлось бы столько хладнокровия и достоинства, чтобы с честью все снести.

Вдруг остановившись и выпрямившись, как натянутая струна, Рони окинула Снежку полным презрения взглядом, однако быстро сумела это скрыть, подавив бушующие эмоции безжалостной рукой.

Язвительно улыбнувшись, она чуть приподняла подбородок, взглянув на Снежку свысока так, как всегда смотрела на нее Кора.

— Так ты уезжаешь? — повторила волнующий ее вопрос Снежка, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Рони скрипнула зубами от досады, но злые слова так и не вырвались. И она быстро переиграла все свои планы. О побеге Рони теперь и не мечтала, все ее помыслы кружились вокруг мести и драгоценного возмездия, маячившего на горизонте.

— Нет, — с фальшивым сожалением отозвалась она, грустно улыбнувшись. — К сожалению, мы с Дэниэлом больше не вместе.

— Почему? — невинно захлопала глазами Снежка. Едва сдержав появившееся вновь раздражение, Рони солгала. Меньше всего на свете она мечтала обнажать душу перед поломавшим ее жизнь чудовищем, не сумевшим держать длинный язык за зубами.

— Он оказался подлецом, — Рони повторила заученную фразу, которую вечно слышала от матери. Заметив вытянувшееся от изумления лицо Снежки, она поспешила исправиться и прикрылась благими намерениями. И это прокатило.

— А я поняла, что мой долг — растить и воспитывать тебя, — пропела она, а наивная Снежка, слушавшая с открытым ртом, быстро подбежав к ней, вновь обняла ее, бормоча неразборчивое: «Я так рада, что ты останешься!».

Все это было слишком мило. Ничего, кроме неприязни, ни Снежка, ни ее мать у Рони не вызывали. Всхлипнув, Снежка сильнее прижался к ней, а она поморщилась, выслушивая ненужные ей сентиментальности от человека, которого мечтала придушить.

А Снежка и не думала затыкаться, она тараторила все больше, действуя ей не нервы. Но час расплаты еще не настал, поэтому ей нужно было терпеть.

Скривившись от отвращения, Рони невольно взглянула в зеркало. Казалось, на нее смотрел другой человек. А не она. Присмотревшись получше, Рони заметила, как незнакомка, взглянув на нее, торжествующе улыбнулась.

Сейчас — Мне удалось отомстить ей после смерти Леопольда. Но эта дрянь все равно умудрилась подпортить мне жизнь, — яростно рыкнув, завершила Рони.

Эмма округлила глаза. Она это надумала? Или действительно только что прямо на ее глазах произошел поворот не туда? Такому «чудесному» прошлому обзавидовался бы любой бездарный начинающий писатель: драма, предательство, испорченная личная жизнь, море неприязни и сарказма.

— Твою мать! — вслух ругнулась Эмма. История никак не хотела укладываться в ее голове, хотя она старательно пыталась ее впихнуть и, самое главное, — вникнуть.

Делалось Эммой это с одной лишь целью — проанализировать рассказ и понять, кто прав, а кто заблуждался все эти годы. А ворошить все ей, как она прикинула, ей предстояло долго. Такие проблемы вряд ли разрешатся по щелчку пальцев.

Ни на секунду не забывая, что на самом деле — она не обычный работник поддержки, который способен лишь утешать и уверять других, что все образуется, а профессионал в своем деле, Эмма приступила к должностным обязанностям — допросу. Правда, немного видоизменив его форму и не используя прессинг.

— Ты спрашивала у Мэри Маргарет, о чем именно она рассказала твоей матери? — задав вполне уместный вопрос, Эмма мысленно приготовилась к последовавшим за ним желчным плевкам. И не прогадала. «Злая Королева» действовала напрямик, в своей излюбленной манере — огрызаясь и отрицая.

— Вы все слышали, мисс Свон, — ультимативно отрезала Рони, подтверждая ее догадки. Эмма запустила руки в волосы, небрежно пропуская сквозь пальцы светлые пряди.

А чего она, собственно, ожидала? Распростертых объятий и проникновенных диалогов? Ее высочество совершенно не походила на человека, жизнерадостно встречавшего незваных гостей на пороге дома. Она, скорее, отстреливалась и посылала всех к черту.

— Или, может, вы меня не слушали, как делали это всегда? — подтверждая ее раздумья, «Злая Королева», похоже, предпочитавшая камни потяжелее, ловко запустила увесистый булыжник в Эмму.

Но ее это не поразило. Не трудно сопоставить факты и понять, что Рони, когда ей самой было плохо, наносила удары другим.

— Вот только срываться на мне не надо, — ледяным голосом парировала Эмма. Черта с два она бы позволила кому-то вытирать об себя ноги. Не в этот раз. И не в другой.

— О, вот как мы заговорили, — со злостью процедила сквозь зубы Рони. — Святую подружку защищаешь? — подкинула она дров в затихающий огонь, с таким трудом усмиренный вспыльчивой Эммой не так давно.

Устало вздохнув, Эмма промолчала, тщательно продумывая, что скажет. Провоцировать очередную схватку, в которой не будет победивших и проигравших — бессмысленно. Но не все рассмотрели ее запрятанные благие намерения.

— Так я и думала, — небрежно бросила «Злая Королева», не оценившая молчание Эммы. И, распаляясь, перебрала косточки бедной Мэри Маргарет, вряд ли догадывающейся, что она — самая обсуждаемая персона этой ночи.

— Мэри Маргарет же само воплощение доброты и всего самого лучшего, что есть в Сторибруке, — оскалилась Рони. Эмма же сжала кулаки, умоляя себя не наведаться по заветному адресу и не разукрасить ненароком «Злой Королеве» лицо. Поразительная настойчивость!

— Я не говорила этого, — безапелляционно заметила Эмма, утешая себя мыслью о том, что в своем воображении она все еще может прихлопнуть сказочную королеву, как назойливую мошку.

— Да брось, — рассмеялась Рони, истолковавшая все, как вызов. — Сидни немного рассказал мне о вас, пока работал на меня. И то, что я услышала, дало мне повод думать о вас, как о практически полноценной семье. Может, все так и есть, — ловко поддела она Эмму, поджавшую губы, чтобы не вставить пару крепких словечек и не осадить «Злую Королеву» до того, как она окончательно добьет ее терпение.

— А знаешь, — вдруг ехидно проговорила Ее Высочество, до последнего стараясь нанести Эмме, напряженно ожидавшей животрепещущей развязки, смертельный удар, — вы с ней действительно похожи. Что она, что ты… Обе забрали у меня все, что было. Она — жениха, ты — Сидни.

— Что?! — прорычала Эмма, вскочив и стукнув кулаком по столу.

Если бы и раздался грохот, то, вероятно, это взорвалась бы Эмма.

— Ты хоть понимаешь, что несешь, черт тебя подери?!

— А что, хотите сказать, что я заблуждаюсь? — с издевкой спросила Рони, сообразив, что вычислила ее слабое место.

— Я никого у тебя не отбирала, — отбила Эмма и, попытавшись совладать с охватившим ее праведным гневом, прикусила губу. Но этого оказалось мало. — Это ты вечно играешь роль жертвы и портишь жизни другим! — воскликнула она. — Кто запугал Сидни настолько, что он сорвался ради меня ночью? Да бедняга тебе и перечить не смел!

— А после того, как повелся с вами, разучился молчать! — рявкнула Рони.

— Зато хоть стал похож на человека, а не на твое личное зеркало! — ультимативно отчеканила Эмма.

— Вот как! — уязвленно выдохнула Рони. — Разве я виновата, что он — бесхребетный? — интонационно она чуть сильнее выделила последнее слово, затронув Эмму за «живое».

— А другой с тобой удержится? — запустила ответный камень Эмма и, сама того не зная, поднесла зажженную зажигалку к воображаемой связке динамита, о которой она давно позабыла.

— Что вы себе позволяете, мисс Свон! — возмутилась Рони, ошеломленная ее дерзостью.

— Простите, Ваше Высочество, — бойко отрубила Эмма, будто отчитывалась перед начальством о завершенном деле.

— Как ты меня назвала? — пораженно переспросила Рони, но Эмма, не зацикливаясь на сказанном и поддавшись эмоциям, выпалила то, о чем ни за какие коврижки не стала бы говорить потом.

— Знала бы, что так все обернется, ни за что бы в эту муть не сунулась. А я еще думала, что смогу помочь! Наивная идиотка! — в сердцах выругалась она. Возникла неловкая пауза, которую первой нарушила Рони, видимо, много переосмыслившая за небольшую передышку.

— О, Эмма… — смущенно ответила «Злая Королева», которой, похоже, было слишком трудно признать свою неправоту. Но, перебарывая себя, она степенно заговорила: — Я и вообразить не могла, что ты решишь копаться во всем этом ради меня.

Эмма скептически хмыкнула. Ну да, логика — это не по части Рони. А вообще, если прикинуть, какой еще идиот на это осмелился бы? Вердикт напрашивался сам собой: только Эмма Свон.

Особенно если воспылала страстным желанием помочь. Иначе с какой стати она бы начала добровольно копаться в этом дерьме? Уж явно не из любопытства, ведь иногда ворошить прошлое вообще не стоит, а если на нем уйма черных пятен — тем более.

Эмма постоянно делила мир на белое и черное. И здесь она видела только один выход — закопать все, поджечь и уйти, чтобы хотя бы напоследок красиво сгорело. А вот Рони, видимо, предпочитала всевозможные оттенки всех цветов, раз так настойчиво пыталась растоптать и испепелить все ее старания.

Но все же «Злая Королева» отметила ее усилия. И это не могло не радовать, ведь она практически одержала победу.

— Простое не всегда лежит на поверхности, — обиженно проворчала Эмма, смекнув, что наконец-то настала ее очередь строить из себя униженную и оскорбленную.

И тут же, пораскинув мозгами, поспешно добавила:

— Извини, наверное, мне вообще не стоило вмешиваться.

— И ты прости, что вспылила, — вторя ей, пристыженно попросила «Злая Королева». — Мне казалось, ты такая беспардонная, самоуверенная и наглая… — протянула она, перечислив ключевые недостатки Эммы.

Эмма вместо того, чтобы вернуть сомнительные комплименты обратно, криво ухмыльнувшись, взмахнула руками и, чуть повернувшись к окну, посмотрела на косые лучи солнца, заглядывавшие в кабинет. А вот и рассвет. Впервые они проговорили так долго, что она совсем потеряла счет времени.

— Не без этого, — вяло отшутилась Эмма. А Рони, памятуя о недавней грубости, негромко прыснула, дав понять — воевать она не настроена. Это значительно облегчало дело. Эмма открыла было рот, чтобы предложить закрыть эту тему и никогда больше не затрагивать ее, однако «Злая Королева» опередила ее.

— Вспомним былое: если хочешь посеять вражду, открой ящик с обидами, — задумчиво пробормотала Рони, будто вырвав цитату из контекста какой-то мудрой книги, наверняка напичканной всевозможными советами психологов и других «душеедов», как иногда называла их про себя Эмма.

Не зная, как отреагировать на подобную реплику, Эмма, по-прежнему храня молчание, вскинула бровь. Но надолго ее не хватило.

— Что ты имеешь в виду? — брякнула она.

— Я вывалила на тебя все то, о чем не рассказывала вообще никому, — терпеливо разъяснила «Злая Королева». Складывалось впечатление, что она разговаривает с маленьким ребенком, объясняя ему, почему небо голубое, а трава — зеленая.

— И мы чуть было не поссорились навсегда, — сорвавшимся голосом заключила Рони. Эмма нервно вздохнула. Только сантиментов им не хватало, чтобы безнадежно угрохать зарождающееся утро.

— Знаешь, — сразу же сменив опасную тему и опасаясь возможных лишних слез, вымолвила она, — мне кажется, Мэри Маргарет не виновата.

— Опять ты за свое! Я же твердила тебе… — пробурчала Рони, но Эмма не позволила ей договорить.

— Я чувствую, если врут. И могу определить практически любой подвох, — проникновенно вставила она, прижав руку к груди.

«Смелое заявление, ничего не скажешь», — эхом пронеслось у нее в голове. Однако Эмма упрямо проигнорировала собственное смятение.

— Работая в службе поддержки? — не преминула съязвить «Злая Королева». Эмма же презрительно фыркнула. Выходит, настало время открыть все карты и ей. Но как тактично сказать об этом Рони, чтобы та не объявила ее врагом всех народов?

— Только не вопи, — на всякий случай попросила Эмма, скрестив пальцы и надеясь, что пронесет. — Я не агент поддержки, а местный шериф, — признание вырвалось само, спонтанно.

Однако рассказать все равно бы пришлось, если она, разумеется, была готова идти до конца. И, судя по всему, откровение вышло не совсем удачным — «Злая Королева» вмиг растеряла весь свой скепсис.

Рони тихо ахнула, однако вмешиваться не стала, позволив Свон рассказать малую часть своей истории.

— Я здесь, потому что заменяю подругу. Она просила меня подменить ее, когда уезжала в отпуск, — зачастила Эмма, растеряв под конец всю неспешность. — Уже совсем скоро она должна вернуться, а то ее каникулы порядком затянулись, — скупо подытожила она, с шумом втянув воздух.

— Так ты не психолог? — прошептала пораженная открывшейся ей тайной «Злая Королева».

— Нет. И никогда не планировала им быть, — заявила Эмма, уже представляя, как ее высочество начнет рвать и метать. Но пока что этого не происходило. Может, у Рони скандалы строго по расписанию?

Хотя неизвестность немного пугала, но Эмма все равно старалась сохранять невозмутимое спокойствие. В конце концов, не в умышленном преступлении сознается.

— Кем ты работала раньше? — без прежнего боевого настроя спросила Рони. Свон же возвела глаза к потолку. Хорошая новость: истерика оттягивается. Плохая — черт знает, когда начнется буря.

— Отпахала копом десять лет и свалила с сыном из Нью-Йорка, чтобы удрать от воспоминаний, — невозмутимо ответила она, навострив уши и приготовившись к нападкам и укоризненным высказываниям, но ее высочество ничего не говорила. Видимо, тщательно переваривала ответ.

Да и немудрено — вывалить столько личной информации представителю закона, думая, что болтаешь с хранителем человеческих тайн. Впрочем, неужели она не знала, с кем общается? Хотя, признаться, Эмма и сама не пыталась узнать, где работает Рони.

Вот и не была уверена, что смогла бы простить подобное. Однако, впрочем, она все равно считала, что не сделала ничего предосудительного. Оправдавшись перед собой, Эмма ощутила спокойствие и внушила себе — все хорошо. Она прорвется. А вот у «Злой Королевы» была иная точка зрения.

— Получается, — промолчав минут десять, нерешительно начала Рони, словно сама сомневалась в своих вердиктах, — ты мне лгала? — в ее севшем голосе не было ни намека на милосердие. Эмма, распознав первый тревожный звонок, замахнулась на крайние меры — защищайся, но не нападай.

— Нет, — опровергла вывод Эмма. — Ты не спрашивала, а я не говорила. Это меняет суть, — выкрутилась она. Но и «Злая Королева» оказалась не промах.

— Не меняет, — с нажимом отразила удар ее высочество. — Иногда скрывать правду тоже ложь. Ложь, которая бьет гораздо больнее, чем уйма вранья.

Эмма слушала, затаив дыхание. Отчасти ее высочество была права. И могла обижаться и дуться, сколько ей будет угодно. Умолчать о себе, требуя полного доверия, — гнусный поступок. Но они не договаривались рассказывать друг другом о прошлом.

Эмма отдавала себе в этом отчет. А вот Рони, видимо, нет. Но кто же знал, что подобная оплошность обернется им обеим же боком. И Эмма решила «дожать» и Рони, чтобы не остаться в проигравших.

— Ты тоже не была честна со мной до конца, — не преминула заметить она. Рони красноречиво отмолчалась. — Настоящего имени ты мне так и не сказала, — Эмма пожала плечами. Если «Злая Королева» и пережила минуты шока, узнать об этом ей было не суждено.

— Не вам меня судить, мисс Свон, — официально-подчеркнутым тоном ответила Рони, будто они обсуждали статистику совершенных преступлений за текущий месяц. Эмма поджала губы. Туше*. Она действительно не могла упрекать Рони в сокрытии малозначительного факта, когда сама напортачила гораздо хуже.

И Эмма отступила в тень. Похоже, из них двоих только «Злая Королева» могла предрешить, чем закончится закадычное знакомство, переросшее в своеобразную, но довольно крепкую дружбу между двумя абсолютно разными людьми.

Однако отказаться ото всего так просто Эмма тоже не могла. Отпускать кого-то, к кому привык, — тяжело. Она в этом многократно убеждалась. Единственный выход, чтобы все исправить, который предстал перед Эммой во всей красе, — искреннее раскаяние.

Но ее высочество шла на абордаж и не позволила ей толком встрять и объясниться.

— Вот почему ты так быстро нашла детей, разобралась с пистолетом… — прохрипела Рони, видимо, щепетильно анализируя подозрительное поведение Эммы.

— Послушай, ты никогда не спрашивала. Давай попробуем все уладить? — тут же живо попросила Эмма, однако попытка урезонить «Злую Королеву» была не совсем удачной. Ее высочество проигнорировала старания Эммы.

— И вот откуда такая уверенность в себе, пистолет за поясом, угроза вычислить мой адрес… — перечислила все ее огрехи Рони. Эмма сдавленно простонала. Ее прижало собственными же оплошностями.

— Черт, ты меня даже не слушаешь! — выругалась она, ударив ладонью по столу. Из стакана выплеснулся остывший чай.

Чертыхнувшись, Эмма потянулась за салфеткой, поймав себя на мысли, что Рони поразительно терпелива. И не мечет проклятиями, как Голд дополнительными сменами. И пока что не устраивает эпичный скандал.

— Я не отрицаю, что в какой-то мере поступила подло, мне следовало рассказать тебе все, но я и подумать не могла, что это так огорчит тебя. Мне жаль, что так вышло, — искренне раскаялась она.

— А если твоя подруга приехала бы, ты бы просто пропала, так ничего и не сказав, да? — поддела ее Рони.

— С чего ты взяла? — поразилась Эмма, недоуменно захлопав глазами. — Я не поступила бы так!

— Да бросьте, мисс Свон, — голосом, в котором звучала сталь, осадила ее высочество. Уже привычных разборок не было. Эмма сдвинула брови. Поведение «Злой Королевы» в этот раз было, конечно, жутко необычным.

Но Эмма же рассудила, что так гораздо лучше. Чем черт не шутит. Она, разумеется, могла бы объясниться еще, однако ей больше нечего было сказать в свое оправдание. И Эмма, предоставив бразды правления ее высочеству, не вмешивалась. Оставалось только терпеливо ждать и верить в лучшее.

— За свою жизнь я совершила множество плохих дел… — вскоре кое-как вымолвила Рони. Эмма же опять нахмурилась: ей показалось, что ее высочество едва сдерживает слезы. Хотя, впрочем, она могла и ошибаться.

— Но когда мы начали общаться, я и представить не могла, что все обернется вот так, — сбивчиво перескочив с темы, сломанным голосом проговорила «Злая Королева».

Эмма, скрестив руки на груди, зябко повела плечами. Происходящее настораживало ее. В голове Эммы возникла уйма версий, но самая вероятная из них была ясна и без обиняков: Рони бесило, что все это время ее ловко водили за нос.

— Это как? — перестраховавшись, осведомилась Эмма.

— О том, что тот, кто стал другом, может оказаться не тем, за кого себя выдает, — выдавила Рони.

— И ты считаешь это предательством? Я о тебе тоже ничего не знаю! — пылко возразила Эмма. Ей показалось, будто что-то глухо стукнуло на другом конце. И после ее вопроса воцарилась зловещая тишина.

«Злая Королева», казалось, боролась с самой собой. Словно одна часть нее хотела продолжить общение с Эммой, а другая — отправить псевдопсихолога, оказавшегося шерифом, к дьяволу.

Эмма не стала встревать. Видимо, Рони старалась предопределить ее участь.

— Да! — гаркнула «Злая Королева». — Полагаю, меня действительно предали опять.

— Но ты же понимаешь, что это все бред! — вспылила Свон, но тут же взяла себя в руки, опасаясь испортить все еще больше. — Мне правда жаль, — в последний раз преподнесла извинения Эмма. — Я не хотела, чтобы так получилось. Но мне и в голову не приходило, что стоит рассказать тебе обо мне…

— Вас это не спасает, мисс Свон, — равнодушно перебила ее Рони. — Вы могли, однако почему-то не стали!

Эмма, дослушав претензии, потерла виски и прекратила оправдываться — наконец-то дала знать о себе задетая гордость. Она не виновата. Унижаться дальше не было смысла.

Скрестив руки на груди и твердо приняв решение не лезть ни в коем случае и уважать любой исход, каким бы он ни был, она выжидала, будто была в засаде. Весь груз ответственности пал на плечи ее высочества.

Как назло, в этот момент предательским колокольчиком зазвенела очнувшаяся совесть, мягко укоряя Эмму не хуже праведной Мэри Маргарет: «Вы же подруги. Можно было раньше сказать, тогда бы ты не предала доверие «Злой Королевы».

Однако Эмма сразу же отмахнулась от нравоучений. Что сделано, то сделано. Обратного пути нет. Всем нам когда-либо придется платить за свои поступки.

А вот Рони, в отличие от нее, никуда не спешила, тщательно все обдумывая. Эмма же, нервничая, заерзала в кресле. Однако собственная нервозность ее немного позабавила — волнуется, как маленькая девочка перед первым свиданием.

И она, сконцентрировавшись, заставила себя успокоиться и не давить на «Злую Королеву», чтобы позволить ей сделать выбор за двоих.

И Эмма попыталась отвлечься. Ей ведь было о чем поразмыслить. Например, о книге сказок, подкинутой Генри для чтения на досуге. Или о том, как удивительно, что Рони и в жизни, словно следуя по пятам своего сказочного прототипа, оказалась мачехой Мэри Маргарет.

Но в глубине души Эмма, не отдавая себе отчета, бессознательно пыталась придумать различные вариации концовки. Однако предугадать, что случится, если попытаешься повлиять на судьбу — невозможно.

Кто знает, может, если Эмма вмешалась раньше, все было бы иначе, но иногда жизнь преподносит сюрпризы, неумолимо расставляя все по законным местам.

— Прощайте, мисс Свон, — коротко сказала Рони. Эмма же широко распахнула глаза. Она, конечно, допускала подобное, но не думала, что разочарование ее высочества и отказ с ней общаться будет смахивать на удар под дых.

Слегка подавшись вперед корпусом и навалившись на стол, Эмма сжала руки в кулаки, собираясь уговорить «Злую Королеву» дать ей хотя бы еще одну попытку. И начать все заново.

Эмма была готова клясться чем угодно, чтобы ничего не испортить, но уже было слишком поздно, как и бывает всегда. В ответ на её просьбу раздались короткие гудки. Рони бросила трубку.

Эмма горестно ухмыльнулась. Да, сегодня, видимо, не ее день — из-за крохотного недоразумения потерять друга. Правда, от «Злой Королевы», трепетно относившейся к их дружбе, она подобного исчезновения не ожидала.

Примечания:

* откладывать в долгий ящик — откладывать дело на неопределенное время.

---

Не медля ни секунды, Эмма вскочила со стула и, схватив свою куртку, выскочила из кабинета так быстро, будто он был проклят. Оставаться здесь она не хотела — слишком уж сильно было ее разочарование.

Да и очнувшаяся совесть порядком успела ей поднадоесть. Эмма не могла не думать о том, что в какой-то степени она поступила подло, так толком и не рассказав ничего о себе Рони. Впрочем, это было взаимно. Но все равно ничего не меняло. А значит, нужно было попытаться все исправить.

Хоть Эмма и не желала этого признавать, однако именно ссора со «Злой Королевой» подстегнула ее к активным действиям. Расслабившийся в ней коп оклемался впервые за долгое время.

Вряд ли в любой другой момент она бы набралась столь страстной решимости — внутренне Эмма ощущала, что готова свернуть горы и высушить все моря. А еще, разумеется, помириться с Рони, ведь ссора, как ни крути, была глупой. Правда, кто знает, что об этом думала «Злая Королева».

Разумеется, Эмма предполагала, что безапелляционное решение распрощаться навсегда было принято ее высочеством сгоряча. И, возможно, ей следовало дать «Злой Королеве» чуть больше времени остыть и одуматься, а затем уже явиться с повинной и принести свои искренние извинения, но сидеть без дела Эмма попросту не смогла бы. Уж она-то прожигать время зазря больше не станет.

Давно нужно было разобраться со всем этим дерьмом, а не откладывать в долгий ящик.* Если подумать, из-за ее оплошности уйма времени была потрачена просто так — проблемы Рони были решаемы, а она оттягивала ответственный момент, опасаясь откровенных разговоров.

Эмма не могла не упрекать себя, напоминая, что, возможно, если бы она была немного благоразумнее, а Рони спокойнее, такого эффектного прощания бы не было.

Памятуя о своей феноменальной способности входить в одну и ту же реку дважды, Эмма уже и не сомневалась, что при любом другом раскладе все равно бы вышло ужасно. Они бы разругались.

Быть может, не обошлось бы и без кровопролития или ее выпущенных кишок, например. «Злая Королева» казалась Эмме чересчур опасным противником, способным уничтожить любого потенциального обидчика. А с ней она обошлась как-то поразительно деликатно — попрощалась и бросила трубку.

Ломая голову, что же это значило и пытаясь предвидеть возможные плачевные последствия этой выходки, Эмма попыталась отключить эмоции, чтобы мыслить трезво. К счастью, у нее получилось.

Взглянув на историю со стороны и тщательно обдумав мельчайшие детали, Эмме все же удалось отыскать в их общении со сказочной королевой огромный плюс — она, к своему огромному удивлению, поняла, что умудрилась за столь короткий срок добиться доверия Рони, которое, правда, чрезвычайно быстро потеряла по собственной же глупости. Или по стечению обстоятельств.

Однако настойчивая Эмма не утратила надежды, что все еще можно переиграть. И она была готова пойти даже на крайние меры, чтобы восстановить утерянную дружбу.

Поэтому единственное, чего ей теперь хотелось всей душой, — поскорее разобраться во всей этой неприятной и мутной истории из прошлого, наверняка погубившей жизни многих людей.

А если точнее, Эмма намеревалась как можно скорее поставить огромную точку во всей затянувшейся сказочной канители и помочь двум непримиримым врагам наконец-то простить друг друга. Или хотя бы попытаться заключить перемирие.

Возникшая задача казалась невыполнимой, но сложности совершенно не пугали Эмму. Ей было не привыкать. Она была готова ко всему, кроме первого свидания Генри.

Быстро накидывая порядок действий, Эмма поспешно спускалась по лестнице, перепрыгивая через ступени и обгоняя еле волочивших ноги сотрудников. И выходило с планом дальнейших действий у нее пока что, мягко говоря, дерьмово.

Проанализировав ситуацию целиком, Эмма моментально зашла в тупик — вариантов у нее оказалось не так уж и много. И все они не производили на нее должного впечатления и были до жути абсурдными.

К примеру, одна ее из глупых идей предполагала попытку добиться королевского прощения, но параллельно с ней задорно пританцовывал и риск разгневать ее высочество, принявшуюся бы плеваться ядом сразу же, стоило бы ей, главному обидчику, появиться на горизонте, еще больше.

Эта задумка не прокатила — такой расклад категорически не устраивал Эмму, ведь тогда все стало бы гораздо хуже, потому что обиженная Рони и разговаривать бы с ней не стала.

Или, напротив, ей пришлось бы наслушаться всевозможных издевок. И это еще в лучшем случае. В худшем — «Злая Королева», прихлопнув приставучую Эмму, словно мелкую мошку, послала бы ее к черту. Уж в этом-то она ни капли не сомневалась.

Второй мыслью, не уступавшей в гениальности первому замыслу, оказалась попытка заманить Рони и Мэри Маргарет в местное кафе или, на худой конец, в пустую комнату, где нет острых и тупых предметов, способных нанести несовместимые с жизнью травмы, и запереть их обеих там, чтобы они обо всем поговорили.

Однако вероятность того, что временное пристанище, в котором окажутся две враждебно настроенные друг к другу женщины (вот в этом у Эммы не было ни малейших сомнений, разве что Мэри Маргарет не стала бы распускать руки, чего она не сказала бы о ее высочестве), не будет разнесено до мелких щепок была крайне велика.

Если кафе казалось Эмме самым надежным местом, потому что при свидетелях никто никого точно избивать не будет, то комната, в которой «Злая Королева» останется наедине с «Белоснежкой», такого гарантировать не могла.

Перебрав в голове все обходные пути и лихорадочно поразмыслив, как будет лучше, Эмма пришла к одному верному выходу: ей лучше обратиться за помощью к Мэри Маргарет. Обсудить все и разузнать, что же произошло в далеком прошлом. И только после того, как все станет ясно, наседать на ее высочество, требуя откровенного разговора.

Конечно, Эмма пока что не представляла, как подступиться к непробиваемой крепости, которую Рони наверняка уже умудрилась отстроить по кирпичику вновь и для надежности забаррикадироваться в одной из высоченных башен, проклиная ее и вынашивая план изощренной мести, но до последнего надеялась на лучшее.

Им предстояла грандиозная работа. И все они, включая незаметно влившегося в их сплоченный коллектив Генри, заявившего, что он готов сделать все, что в его силах, если только это заставит Эмму вновь улыбнуться, готовились бороться до последнего.

И никто из них не собирался сдаваться. Особенно Генри. Эмма, будучи честной с собой, не смогла отказать ему — она побоялась оттолкнуть еще одного близкого человека. Не в этот раз. Может, ей пора и Генри рассказывать о своих проблемах.

В конце концов, он был значимой частью ее жизни и имел право быть в курсе того, что происходит. А еще так было гораздо проще для нее же — Генри все равно бы стал докапываться до правды и рано или поздно узнал все.

Возможно, он был бы обижен на нее, если бы обнаружил, как много от него утаивали. Теперь же все проще: если он будет с ними, ей не придется ему врать или прибегать к всевозможным отговоркам.

Намного легче ей, как ни странно, было довериться друзьям, поделиться с ними переживаниями, а не остаться вновь одной. И Эмма поведала Генри и Дэвиду практически обо всем, умолчав о паре ключевых деталей, знать которые им точно не стоило — об обвинениях Рони, ее мутном прошлом. И о том, что Рони, с которой она разругалась, — мачеха Мэри Маргарет.

Для них история выглядела банально: Эмма поссорилась со своей подругой, потому что сглупила и не была откровенной, когда это было необходимо. Хотя, впрочем, этой откровенности от нее никто и не требовал.

Напряженно слушавшая Мэри Маргарет, сообразив, что Эмма не открыла все карты намеренно, кивнула головой, дав ей понять: она права. Хоть правильная Мэри Маргарет и не одобряла лжи, но все равно они с Эммой, переглянувшись, дружно решили, что так будет лучше.

По крайней мере, первое время, пока они во всем не разберутся и не утрясут все сами. Впутывать других не стоит. В любом случае, так считала Эмма — мысли Мэри Маргарет остались для нее за завесой тайны.

Эмма сама же знала лишь одно: она порядком устала от одиночества и тайн. Ей надоело переносить все невзгоды, рассчитывая лишь на себя. Впервые в жизни Эмме хотелось, чтобы ее поддерживали и помогали ей. Наверное, поэтому она доверилась Мэри Маргарет и Дэвиду. Открылась Генри.

Даже если они вчетвером и не смогут ничего сделать, Эмма все равно верила, что будет благодарна им. Каждому из них. Хотя бы потому что они не отвернулись от нее и были рядом, когда ей была нужна помощь.

Впрочем, как бы то ни было, она сильно полагалась на своих друзей. И знала — им можно доверять. Они не предадут.

А время поджимало. Эмме иногда казалось, что она теряет годы, хотя шли часы. Но каждая минута словно увеличивала пропасть между ней и Рони. И Эмме это совершенно не нравилось. Действовать нужно было решительно, а не тратить драгоценные минуты на пустые пересуды.

Прервав перешептывания, Эмма резко подняла руку вверх и призвала дружную компанию поломать головы над загадкой века — извинениями. Незамедлительно начался галдеж.

Уйма замыслов тут же окатила ее с ног до головы. Эмма, сохраняя хваленую непредвзятость, попыталась обдумать все, что ей довелось услышать за это утро.

Мэри Маргарет и Дэвид, первое время удивленно смотревшие на нее, когда она, не тушуясь, озвучила им свои сокровенные чувства и возложила радужные надежды на объединенные умственные усилия, переглянулись и принялись гадать, порой договаривая бестолковые идеи друг за друга.

Генри, вообразивший себя детективом, периодически поддакивал и подкидывал безумные варианты, больше смахивающие на сюжеты из сказок, которые он так любил читать.

Эмме выпала главная роль — она отвечала за итог хаотичных предложений. И она, провозгласив себя драматической актрисой, выразительно возводила глаза к потолку всякий раз, стоило ей услышать по-настоящему бредовые идеи.

Они перебрали сотни вариантов, но ни один из них Эмма не сочла подходящим. Категоричная Эмма не видела смысла звонить Рони, как предлагал Дэвид, утверждавший, что так для всех же будет лучше. Гораздо проще, как высказался он, решить проблему сразу, а не оттягивать.

Эмма, выслушав его, грустно ухмыльнулась. Бедняга и не догадывался, как все запущено. Нет, банальным звонком с извинениями делу не поможешь. И, отшутившись, что звонок слишком уж смахивает на очередную провальную попытку довести ее высочество до инфаркта, потребовала еще предложений, которые тут же быстро отмела.

Версия «Белоснежки», аккуратно намекнувшей, что им вдвоем, возможно, стоит навестить «Злую Королеву» и поговорить с ней при личной встрече по душам, повергла Эмму в шок.

Она приоткрыла рот и развела руками — у нее не было цензурных слов, чтобы выразить все свои мысли. А еще Эмме ужасно хотелось сказать Мэри Маргарет, что Рони и на порог их не пустит.

Но, взглянув в зеленые глаза, смотревшие на нее с собачьей преданностью, она проглотила возражения и, осуждающе покачав головой, снизошла до банального предложения:

— Не думаю, что это хорошая идея.

И больше слов не потребовалось. Мэри Маргарет явно не была идиоткой и точно смекнула, почему она отказалась. Что же касается Эммы, она правда с трудом верила, что ее высочество, увидев их обеих на пороге своего дома вместе, не захочет собственноручно придушить каждую.

Да и у этой наглой выходки выходки — появиться на чужой территории без приглашения — могут быть печальные последствия. А значит, им нужен другой план, который обошелся бы без кровопролития.

Нет, Эмма не отрицала, что найти место, где живет Рони, — дело техники, но не могла заявиться вот так просто, учитывая, как сильно она разочаровала «Злую Королеву». Подобные выходки не сработают, если доверие было безвозвратно потеряно.

Она отчасти корила себя за чрезмерную откровенность — нужно было выбрать другое время для признаний, а не рубить сгоряча, не подумав. Иногда Эмма жалела, что у нее нет таланта вовремя затыкаться.

Если бы ей сейчас сказали, что она может искупить свою вину, пройдясь по Сторибруку с плакатом «Я — разочарование», она, наверное, именно так и поступила бы. Но погружаться в самобичевание ей было некогда — гораздо важнее было уговорить Рони хотя бы выслушать ее.

Отвечая Генри, завалившему ее уймой вопросов, на которые ей еще предстояло найти ответы, Эмма, попутно прислушиваясь к разговору Мэри Маргарет и Дэвида, трясла головой и прятала руки в карманы штанов.

Переминаясь с ноги на ногу, она порядком загрузилась. Эмма не представляла, как деликатно объяснить Генри, как сильно она напортачила, ведь ему едва ли стоило знать о таких вещах.

А Генри, не сдаваясь и рассуждая наравне с остальными, все же подкинул Эмме интересную мысль — поговорить с тем, кто хорошо знаком со «Злой Королевой» и попытаться выведать у него, как лучше подмазаться к ней. Или, например, попросить кого-нибудь замолвить за нее словечко перед ее высочеством.

Эмма улыбнулась. Она не жалела, что рассказала друзьям все. Совет Генри оказался дельным. И это, пожалуй, показалось бы ей немного странным, если бы Эмма не знала, насколько умным он был.

Именно настойчивость Генри и его искренняя вера в то, что все вскоре образуется, заставляли и ее надеяться на счастливый исход. Мэри Маргарет и Дэвид, солидарные с Генри, моментально подхватив инициативу, тут же предложили Эмме обдумать новую версию, как следует. И, возможно, реализовать. Эмма, подумав, что так для всех будет лучше, согласилась.

Ухмыльнувшись, она потрепала засмеявшегося сына по голове, шепнув ему краткое: «Спасибо, парень». Генри, не говоря ни слова, бросил красноречивый взгляд на часы.

Спохватившись, Эмма заторопилась в участок, осознав, что уже давно опаздывает. Хоть на нее и многое навалилось, ей все еще нужно было помнить о своих обязанностях и обязательно проверять, как справляется со своей работой непосредственная Руби, так охотно перехватившая функции шерифа своей крепкой волчьей хваткой.

Помимо обязанностей, была и другая причина, почему Эмма мечтала удрать из дома — ей хотелось побыть одной и хорошенько обдумать то, о чем сказал ей Генри. В его словах, как ни крути, была доля здравого смысла.

Надев куртку, она, уставившись на свое же отражение в маленьком круглом зеркале, вдруг поняла, что на нее снизошло озарение, как и бывает всегда в самый неподходящий момент. Со всеми этими разборками было еще и то, о чем она так и не удосужилась узнать раньше.

Этот факт по-прежнему казался ей странным, но Эмма не зацикливалась на нем. А вдруг эта деталь тоже важна? И она, взглянув на Мэри Маргарет, маячившую за ее спиной, тяжело вздохнула.

Закутавшись в теплый шарф, вовремя подсунутый ей заботливой Мэри Маргарет, она прикусила губу, наблюдая за ее отражением в зеркале. Мэри Маргарет, стоило ей покорно накинуть шарф на шею, сразу же просияла и счастливо улыбнулась.

— Мы что-нибудь придумаем, — напоследок пообещала она, перейдя на шепот.

— Знаю, — отозвалась Эмма, кивнув. И, осторожно подбирая слова, все же поинтересовалась. — Почему именно «Снежка»? Знаю, что не спрашивала об этом раньше, но мне интересно… — Мэри Маргарет, казалось, давно ждала этот вопрос.

Она отреагировала спокойно. Мэри Маргарет грустно улыбнулась и, помедлив, многозначительно указала пальцем на свою светлую кожу, коснувшись рукой румяной щеки.

— Наверное, поэтому. Из-за цвета кожи. Знаешь, так называла меня моя мама. Еще до ее смерти… — тихо разъяснила она, уставившись на пушистый синий коврик с белыми звездами.

Эмма же испытала жуткое желание треснуть себя по лбу. Она что, так и будет все портить?

Эмма потупила взгляд. О семье Мэри Маргарет она толком ничего не знала, а соваться еще и в эти дебри, пока не разобралась с предыдущими, — чрезвычайно абсурдная идея. Похоже, ей лучше ретироваться, пока не поздно.

Поджав губы и понимающе закивав, Эмма, так и не найдя нужных слов, сжала плечо Мэри Маргарет рукой в знак поддержки и быстро выскочила из дома, проклиная себя за чрезмерное любопытство.

* * *

— Ты пришла! — просияла Руби, бросившись навстречу опешившей Эмме, растерянно захлопавшей глазами. — Мне как раз нужно уйти! — заявила она, лукаво подмигнув Эмме и перекинув черную сумку через плечо. — Буду через два часа! И у нас гость, — вполголоса добавила она, кивком головы указав на облокотившегося на стол Киллиана Джонса, искусно делавшего вид, что он не прислушивается к их разговору с Лукас.

Эмма приподняла брови и открыла рот, намереваясь высказать Руби все, что она о ней думает и, как минимум, немного задержать ее, но у той были другие планы.

— Удачи! — заключила Руби. Хлопнув Эмму по плечу, она выскочила на улицу, плотно закрыв за собой дверь.

Эмма, замявшись, засунула руки в карманы штанов. Конечно, она стала намного лучше относиться к Киллиану, когда узнала его поближе и когда он прекратил к ней подкатывать, но оставаться с ним наедине ей все еще было неловко.

Киллиан, молчавший все это время, повел бровями и ухмыльнулся. Эмма насторожилась.

— Что случилось? — спросила она. Киллиан впервые за все время посмотрел на нее. И его взгляд стал осознанным. Он осмотрел комнату, словно лихорадочно что-то обдумывая.

Казалось, Киллиан сомневался, стоит ли рассказывать ей. И Эмма, нахмурившись, подумала, что у него, наверное, есть нечто важное, раз он пришел к ней на работу.

— Забавно, — подтверждая ее предположения, заговорил Киллиан. Почесав переносицу, он с улыбкой уставился на Эмму. Она выгнула бровь и скрестила руки на груди. Неужели он знает, что произошло? Может быть, Рони тоже нужно было поделиться с кем-нибудь. И она выбрала его.

— Я пришел сюда, потому что хотел спросить об этом же тебя, — уверенно сказал Киллиан, не сводя с нее задумчивого взгляда.

— Меня? — изумилась Эмма, часто заморгав. Вот и все. Но она по-прежнему старалась выглядеть невозмутимой. И, сделав вид, что с ней все в полном порядке, неспешно расстегнула куртку.

— А что не так? — вскользь обронила она, пытаясь придумать, как лучше объяснить все «Пирату», если вдруг ее высочество посвятила его во все детали их ссоры. Киллиан, поразившись ее настороженности, почесал затылок и пожал плечами, перейдя к сути своего визита, чтобы не нервировать Эмму еще больше.

— Утром я виделся с Голдом. Он сказал мне, что ты была чем-то взбудоражена. И фактически отправила его к черту, — договорил он, наблюдая за тем, как она стягивает свою куртку.

Эмма, услышав настоящую причину его появления в участке, испытала облегчение, но, следуя своей традиции, наградила Киллиана фирменным скептическим взглядом и быстро подошла к столу.

— Тут важные документы, — заметила она, коснувшись пальцем папки, рядом с которой так удобно устроился «Пират». Киллиан развел руками и сразу отодвинулся.

Эмма, прикусив губу, схватила пачки бумаг и небрежно отложила их в сторону. Выходит, Рони ничего не рассказала ему. Интересно, ее высочество что, предпочитает со всем справляться сама?

Однако настойчивая Эмма, опасаясь подвоха, посчитала своим долгом разузнать у Киллиана все, что только можно, раз уж он добровольно пришел к ней. И, присев рядом с ним, она пристально посмотрела на него и поинтересовалась:

— И что ты хотел? — озадаченный вопросом «Пират» вскинул брови, встретившись с Эммой взглядом.

— Узнать, что произошло. Не каждый день мистер Голд хочет кого-то похвалить, — ответил он, не сводя с нее глаз, словно не надеясь на ее откровенность. Эмма же вздрогнула и уставилась на Киллиана, пытаясь совладать с собой.

— Похвалить? — переспросила она, вдруг осознав, почему же «Чудовище» говорило так долго и так пафосно, задерживая ее. Значит, «Пират» здесь только из-за Голда. Или из-за нее. Похоже, он всерьез волнуется, раз набрался смелости и заглянул к ней. Но главное — он не знает, что они разругались с Рони.

— Пытается похвалить, — рассмеялся Киллиан, не преминув напомнить Эмме, чем закончились старания Голда.

Эмма возвела глаза к потолку, продемонстрировав «Пирату» свое отношение к его шуткам, но краешки ее губ предательски дрогнули — ей пришлось сдержаться, чтобы не улыбнуться. Мастерский подкол был засчитан.

— А ты здорово его отшила, — похвалил ее Киллиан. Эмма поджала губы. Разобралась с Голдом она, разумеется, отлично. Правда, не учла, что в этот раз ей собирались делать лестные комплименты.

Теперь же она едва ли представляла, какую жестокую расправу устроит разъяренное «Чудовище», когда они встретятся еще раз. А если объединит усилия с негодующей Рони, выжить у жителей Сторибрука вряд ли получится. Им им придется отдать ее на растерзание. От одной только мысли об этом ее передернуло.

— Черт, — простонала Эмма, схватившись за голову. — Я снова облажалась! — воскликнула она, осознав, что в ее копилке с проблемами мастерски нарисовалась новая, созданная ей же. Эмма удрученно вздохнула и подумала, что если у нее и есть талант, то явно все портить.

Тактично отмалчивавшийся Киллиан взглянул на нее с явным интересом и, засунув руки в карманы кожаной черной куртки, окинул Эмму изучающим взглядом, будто пытался угадать, что же ее гложет. Эмма напряглась. Проницательность «Пирата» не шла ей на пользу.

— Снова? — уточнил Киллиан, заиграв бровями. Он ехидно улыбнулся, располагая Эмму к обмену колкостями, но она не собиралась цапаться еще и с ним. Рассердившись, Эмма слегка стукнула его по плечу кулаком и обиженно насупилась.

— Не смейся надо мной! — потребовала она, уставившись на свои ноги. Киллиан, почувствовавший, что дело не чисто, приподнял руки ладонями вверх в примиряющем жесте. Он не хотел ссориться с ней и наживать себе врага.

— Я и не собирался смеяться. У меня еще были планы на день, — заверил он в своей привычной манере. Эмма недоверчиво посмотрела на него.

Эмма, хмыкнув, поправила выбившуюся из огромного хвоста прядь светлых волос. Да, их отношения и правда прогрессировали — он уже не раздражал ее и не казался таким же навязчивым, как и раньше.

И в этом улучшении лишь заслуга Рони, которой удалось убедить ее присмотреться к Киллиану получше и разглядеть в нем положительные качества.

Нахмурившись, Эмма с силой сжала челюсти, вспомнив, как из-за своей же безрассудности потеряла хорошего друга.

— Может, могу помочь? — вдруг предложил Киллиан, наблюдавший за ней.

Эмма, гордо вскинув голову, собиралась ответить уже привычным отказом, но остановилась, когда поняла, что вот он — тот человек, который мог бы посоветовать ей, как помириться с ее высочеством.

Насколько она помнила из рассказов Рони, они с Киллианом были знакомы в прошлом. И, возможно, он сможет оказать услугу.

Однако Эмма не хотела бы впутывать в их разборки кого-то из своих друзей или приятелей. Рассказать и попросить о помощи — это одно, другое — если друзья начнут вмешиваться и пытаться помирить их.

Эмма, конечно, не была уверена, что Киллиана можно считать другом, но за короткое время «Пират» все же сумел убедить ее, что на него можно положиться — взять хотя бы его помощь, когда ей нужно было удрать из офиса. Да, он поиздевался над ней, проучив, но делалось это исключительно из благих побуждений.

Она смотрела на Киллиана и не могла выбрать, как поступить. Но решать нужно было уже сейчас. И, пораскинув мозгами, Эмма подумала, что Сидни, на которого она втайне рассчитывала, едва ли сможет сцепиться с Рони в озлобленной схватке. А вот Киллиан — вполне. Ему не привыкать к подобным боям — он дружит с Голдом.

— Можешь, — твердо сказала Эмма, посмотрев на Киллиана, наблюдавшего за ней с неподдельным удивлением во взгляде.

Он вскинул брови, без слов попросив ее продолжать. Эмма же встала — она не могла спокойно сидеть на месте, когда вспоминала о недавней ссоре.

— Но тебе придется меня выслушать. И я не расскажу всего, — сообщила она, искоса бросив взгляд на Киллиана

А он, не выражая ни капли сомнений, кивнул расположился на диване для посетителей. А Эмма, расхаживая по комнате, посвятила его в историю, изложив все максимально кратко.

Она избегала подробностей, поведав ему ту же самую версию, что и Дэвиду с Генри. Но смекалистый Киллиан и сам все понял, сопоставив сухие факты.

— Напиши ей письмо, — посоветовал он, когда она, закончив рассказывать, тяжело вздохнула и присела на стул, запустив руки в волосы. Эмма приподняла голову и взглянула на него с нескрываемым осуждением во взгляде. Она не одобряла его затею. И не скрывала этого.

— Нет, правда, — медленно заговорил Киллиан. — Поможет. Я ее знаю. Если ты приедешь, она не станет тебя слушать. Будешь звонить — не ответит. Ей нужно время остыть, — Эмма понимающе закивала, не став его прерывать. Были в его словах разумные доводы. Она и сама не сомневалась, что все было бы именно так, как он сказал.

Киллиан, сдвинув брови, внимательно всмотрелся в ее лицо и, помедлив, сказал:

— Знаешь, я когда-то тоже поссорился с одним человеком. И с того момента у меня выработался один принцип…

Он поднес руку к подбородку, словно раздумывая, как лучше объяснить Свон, — Назовем его «Принцип шести шагов», — закончил Киллиан, переплетая пальцы на руках между собой.

Эмма, не сводя с него глаз, полюбопытствовала:

— И что это за принцип? В чем его смысл?

Сдвинув брови, она, затаив дыхание, ждала ответов. И Киллиан не подвел.

— Смысл в том, чтобы успокоить свою совесть и приложить усилия. Если же повезет, то вновь поприветствовать того, кого ты мог потерять навсегда. А, и не быть съеденным собственной совестью, любовь моя, — не преминув поддеть ее, выговорил он.

Эмма недоверчиво прищурилась. Киллиан, казалось, отшутился, но вот его взгляд был серьезным. Да и сам Киллиан выглядел собранным и немного настороженным. И он, почесав подбородок, стал рассказывать дальше, глядя Эмме в глаза.

— Первый шаг — это время. Вам обеим нужно остыть, дождаться, когда эмоции улягутся. Если начнете выяснять что-то прямо сейчас, станет лишь хуже. Потому что вы обе вспыльчивые, — вставил он, скорчив потешную гримасу.

Эмма погрозила ему кулаком, но торопливо одернула себя. Киллиан, проследив за ней, ухмыльнулся и уставился на стену. Просидев пару минут в тишине, «Пират», встрепенувшись, заметил ее шокированное лицо и ободряюще ей кивнул.

— Второй шаг — невозмутимо продолжил он, будто и не было никакой паузы, — проявить инициативу. Так ты будешь знать, что хотя бы пыталась, а не сдалась просто так. Третий — быть откровенной. Возможно, рассказать о себе, о своих чувствах, ощущениях, эмоциях, — хриплым голосом перечислял он, поочередно загибая пальцы на руках.

Эмма наблюдала за ним, поражаясь. Она не ожидала, что давать ей советы будет человек вроде него. Но говорил «Пират» толковые вещи. Этого Эмма не могла не признать. А Киллиан, не догадываясь о ее мыслях, вещал:

— Четвертый шаг — это позволить ей самой решить, хочет она тебя слушать или же нет.

— Пятый — ждать, надеяться и верить, — прыснув, сказал он. Эмма скрестила руки на груди. Похоже, он намекает, что ей нужно какое-то время не тормошить Рони, предоставив ей сполна насладиться одиночеством и принять решение.

Киллиан приподнял брови и грустно ухмыльнулся. Его эпичная речь неуклонно подходила к вполне ожидаемому завершению.

— Шестой, — с нажимом закончил он, — дать право выбора: остаться или уйти, — Киллиан понимающе посмотрел на Эмму и встал. Стащив со стола листок бумаги и ручку, он протянул их ей. — Вспомни, что такое писать от руки, радость моя. А я передам, — завершил Киллиан и собрался уйти, махнув на прощание рукой.

— Стой! — остановила его Эмма, резко вскочив. Киллиан обернулся и недоуменно взглянул на нее, словно поразившись ее поведению. Эмма, мотнув головой, поблагодарила его.

— Спасибо за совет. Я им воспользуюсь. Не окажешь мне еще одну услугу? — спросила она, затаив дыхание и особо не надеясь, что он согласится на ее безумную затею.

Эмма понимала, что не может принуждать его или прибегать к шантажу, но почему-то попросить об одолжении ей захотелось именно его. Возможно, потому что «Пирату» удалось убедить ее, что он — надежный парень.

Сдерживая волнение, Эмма сжала руки в кулаки. Киллиан, заметивший ее мандраж, качнул головой.

Эмма, прижав руку к груди, решила, что ее инициатива обречена на провал, но он опроверг ее суждения.

— И какой у нас план? — поинтересовался Киллиан, жизнерадостно улыбнувшись и приподняв брови.

Эмма, едва не запрыгав от радости, хлопнула поморщившегося от сильного удара Киллиана по плечу и с несказанным облегчением ответила:

— Нужно будет навестить человека, замешанного в одной мутной истории.

— И здорово провести время в его компании, — многозначительно вставил Киллиан, подмигнув цокнувшей языком Эмме.

Окончательно одобрив ее просьбу, он заинтересованно вскинул брови и довольно ухмыльнулся. Кажется, идея, о которой он толком еще ничего не знал, пришлась ему по душе.

И, наверное, Эмме удалось заинтриговать его. А может, Киллиан просто любил неожиданности или уже успел догадаться, к кому она собралась в гости под вполне благовидным предлогом.

— Позвони мне, когда закончишь, — напоследок попросил он, плотно прикрыв за собой дверь.

* * *

Когда Киллиан ушел, Эмма осталась одна. Бесцельно побродив по кабинету, она решила не оттягивать с письмом и написать его сейчас, пока запрятанные эмоции все еще бушевали внутри.

Эмма прекрасно отдавала себе отчет, что ей все равно пришлось бы открыться «Злой Королеве», выложив и свое прошлое. Но теперь ей было труднее сосредоточиться.

Она злилась на Рони, не удосужившуюся и выслушать ее. Или, например, дать еще один шанс. Но не могла отрицать, что все же и она допустила тотальную оплошность.

Убедив себя, что извиняться первой — жизненная необходимость, чтобы расплатиться за допущенные ей ошибки, Эмма села на стул, вооружившись ручкой и чистым листом бумаги.

Покрутив ручку в руках, Эмма, помедлив, все же решила последовать совету Киллиана и написать ее высочеству о своем прошлом. Подозревая, что откровение дастся ей не так просто, она, пошарив по ящикам, вытащила запрятанную от нее Руби упаковку крекеров и торжествующе вскинув руку вверх, радуясь маленькой победе, написала несколько строк:

Привет! Конечно, здороваться после всего, что было, — глупо, но я ничего не могу с собой поделать, мне нужно начать, чтобы я могла писать дальше. И это дается мне не так легко, как могло бы казаться. Позволь мне хотя бы попытаться оправдаться, ладно? Если пожелаешь, сожги это письмо, не открывая. Но если тебе дорога наша дружба, ты дашь мне пару минут. А больше и не надо. Начнем, пожалуй? Ты разозлилась, потому что думаешь, что я подставила тебя. Спешу разочаровать — все совершенно не так. Я не собиралась предавать тебя или напускать пафосной интриги, умалчивая о том, чем занимаюсь в свободное от работы в центре Голда время.

Прервавшись, Эмма вскинула брови, перечитав писанину. Да уж, когда она волновалась и не могла собраться с мыслями, ее почерк становился еще более неряшливым.

Вряд ли Рони разберется в этих каракулях. А ей бы хотелось, чтобы ее старания не пропали зазря. И, полюбовавшись потолком, она аккуратно переписала строки на новый лист.

Довольная исходным результатом, Эмма принялась и дальше кропотливо выводить слова. Как ни странно, чем больше она писала о себе и своем прошлом, тем легче ей становилось.

А ведь я собиралась огорошить тебя признанием еще в первый день нашего знакомства. Тогда ты жутко взбесила меня, когда назвала местного шерифа «бездарностью», а этой «бездарностью» как раз-таки была я, вынужденная протирать штаны еще и в этом отвратительном офисе. Мало мне участка было! Да, тогда я торчала на двух работах. И я никогда до этого не занималась психологией и не беседовала с людьми о проблемах.

Мне, признаться, очень хотелось сказать тебе об этом сразу же, но потом, подумав, я рассудила, что с признанием придется повременить. Да и не было уверенности, что это звонок не такой, как другие, — не случайный. Знаешь, в тот день было много звонков от разных людей. И я, решив выждать, отложила откровение на «потом». А потом я об этом и не вспоминала и в итоге упустила удачную возможность признаться тебе лично. Наверное, настал этот момент, да? Момент моего признания. Так вот… Я — шериф Сторибрука, которому пришлось подменять свою подругу, чтобы ее не уволил мистер Голд (я предпочитаю называть его «Чудовище», потому что так ему больше идет, согласись).

Да, моя «двойная жизнь» началась с просьбы моей подруги — Эльзы. Они с Руби прижали меня, уговорив заменить Эльзу. Отмазаться не вышло. Сначала я пасовала — до этого мне никогда не приходилось выслушивать людей, направлять их, узнавать, что происходит с ними, а потом привыкла. Порой мне казалось, я справляюсь плохо. С замиранием сердца помню встречу с доктором Арчи Хоппером, который почему-то похвалил меня, не объясняя причин. Возможно, у него были разумные доводы, но спрашивать о них я не рискнула.

За все проведенное в офисе время, я сделала выводы: быть психологом — трудно. И это не мое. Совсем. Всю свою сознательную жизнь я была копом. Надеюсь, хорошим. По крайней мере, я сужу по своей репутации: если тебя ненавидят все плохие парни в округе, значит, ты необычайно хороший чувак. Впрочем, могу и ошибаться. Но моя работа мне нравилась. У нее, конечно, есть нечто общее с психологией, но она гораздо лучше, на мой взгляд. Если захочешь узнать, чем я занималась на своей прежней работе, отвечу: ловила преступников в Нью-Йорке с моей подругой — Клео — ты должна ее помнить, я как-то упоминала ее в разговоре с тобой.

Когда-то у меня была самая обычная жизнь и полноценная семья: я, мой муж — Нил и наш с ним сын — Генри. О последнем я часто трещала, потому что он — вся моя жизнь и то, что у меня осталось. О первом мужчине (пожалуй, он был самым лучшим человеком в моей жизни, не считая Клео, Генри и верного друга Августа) я вспоминала не так часто, как мне хотелось бы. Мы познакомились с Нилом, когда угнали желтого «жука», обдурив прежнего владельца машины. Первое время мы с мужем промышляли мелким воровством, мошенничали, а потом попали в цепкие лапы Клео, которая нас вразумила.

Немного позже, когда мы осели на месте и прекратили совершать безумные вылазки и обманывать людей, я поняла, что беременна. Думаю, ты догадываешься, что сценарий был стандартным, как и у всех: свадьба, пеленки, плач, первые шаги. Но ребенок изменил нас с Нилом. Мы менялись ради малыша и ради себя самих. Скажу так: мы были счастливы, а все остальное не имело для нас никакого значения. Тогда я не допускала ни единой мысли, что счастье — хрупкая штука и может разбиться в любой момент.

И вот настал тот мерзкий день, опустошивший меня. Могу сознаться, что в этот серый вторник исчезла вся моя мечтательность, запрятанная глубоко в душе. Опуская все кошмарные подробности, могу сказать, что Нил умер. Он был пожарным. И нашим с Генри героем. Мой муж погиб в огне несколько лет назад. С того момента, когда мы узнали, что он умер, вся моя жизнь круто изменилась.

Пока Нил был жив, я ощущала его поддержку, участие. Мы вместе воспитывали Генри. Нил учил пацана видеть хорошие вещи, замечать всякие чудеса, а я упрямо возвращала сына в реальность, повторяя, что жизнь — это не сказка. Может, это жестоко, но, поверь, у меня есть на то причины. Мне пришлось кантоваться все детство, меняя одну приемную семью на другую, потому что мои биологические родители бросили меня в лесу, завернутую в одеяло. Повезло, что имя хотя бы придумали. Август говорил мне, что правильно подобранное имя имя — хороший знак. А я сомневалась и мне, честно говоря, было плевать. До встречи с Нилом я и не задумывалась о таких вещах, а потом мне пришлось с ними ужиться. Я любила его, а значит, принимала все глупости, которые он мне рассказывал, хоть и не верила в них.

Когда Нил погиб, его место занял Генри, неустанно твердивший мне те истины, которые передал ему отец по наследству. Сначала я не верила в эту мистическую чушь, а потом сделала вид, что мне все равно. Но где-то в глубине души я соглашалась с сыном, не отрицая напрямую, но и не давая пацану ложную наводку, иначе он бы принялся убеждать меня с большим запалом.

Что же касается Генри, он, воодушевленный редкими визитами Августа, до сих пор считает, что мое имя должно принести нам счастье. Ссылаясь на сына, могу сказать: «Имя — то, что закладывает часть нашей судьбы. Остальное вершим мы сами». Знаю, что отталкиваться от рассуждений мальчишки, которому едва ли стукнуло одиннадцать, — крайне глупо, но Генри — мой кумир. И он намного сильнее меня. Ты можешь не верить, но это так. Когда мы узнали, что Нил мертв, Генри стал моей опорой и смыслом жизни.

Я была настоящей эгоисткой. Мне нужны были перемены. Я старалась отвлечься, сбежать от боли. Отличный прием — забить голову другими проблемами и не оставить места для сожалений, пока не восстановишься. Мы с сыном нигде не задерживались надолго. Переезжали с места на место, Генри поменял десяток школ, а я — перебивалась случайными заработками и надеялась, что когда-нибудь все же смогу остепениться и осесть на одном месте. И, как ни странно, мои чаяния претворились в реальность. Мы приехали в Сторибрук. Точнее, заехали сюда, чтобы сделать временную остановку. Я не хотела сворачивать с намеченной дороги, ведь мы держали путь в другой штат, но Генри уговорил меня остаться. Сказал, что это судьбоносный знак. Или типа того.

Не помню, что я ему ответила, но точно собиралась доказать Генри, что он ошибается. Однако заблуждался не он, а я. Мы остановились в местной гостинице, но пробыли там несколько дней, пока я подыскивала квартиру. И нам повезло — мы встретили Мэри Маргарет. Она как раз искала себе соседку. Природное обаяние Генри и мой побитой жизнью вид разжалобили ее. Наверное, поэтому она разрешила нам остаться, предложив переехать к ней. Сначала меня напрягал энтузиазм Мэри Маргарет, а потом я смирилась. Знаю, ты ненавидишь ее. Но она — часть моей истории. Я не могу не упомянуть человека, который стал моим настоящим другом и помог продержаться здесь пару месяцев.

Вскоре Мэри Маргарет познакомила нас с Дэвидом — это ее парень. Им я тоже очень дорожу. Они — это родители, которых у меня никогда не было. И я рада, что они есть у нас с Генри. Генри нужна нормальная семья, а не мать-одиночка, меняющая города, как перчатки, с одной лишь целью — сбежать от прошлого. Затем я подружилась с Эльзой и Руби. Ты, наверное, уже поняла к чему я подвожу? К знакомству с тобой.

Думаю, мне не стоит размусоливать все наши эпичные стычки, но я могу сказать лишь одно: было весело. И ощущение, когда тебя понимают, а не натянуто улыбаются и говорят фальшивые слова сожалений, — непередаваемо. Можешь думать, что угодно, но я и правда искренне хотела помочь тебе. И нет, это не преувеличение и не бесполезная попытка набиться в друзья. К тому же, я не давлю на жалость. Это не люблю больше всего. Еще с детства. Надеюсь, ты понимаешь, к чему я клоню. Потому что тебе отчасти тоже знакомо это чувство.

Когда я выслушала тебя, то даже подумать не могла, что сознаюсь сама, — это был идиотский мой поступок. Возможно, я неправильно выбрала время, чтобы устроить день искренности, но об упущенных возможностях грустит лишь тот, кто ничего не делает, верно? Мне не следовало рубить с плеча, но я делала так всегда. Практически всю сознательную жизнь. Я привыкла нападать, если набрасываются на меня. Привычка. Может быть, рефлекс. Но зачем тебе эти детали?

Мне действительно понравилось общаться с тобой. Сначала, я, конечно, я считала тебя высокомерной выскочкой и придумала тебе кодовое прозвище, озвучивать которое не рискну. Может, я фиговый друг, кто знает? Но ты — исключительный случай. Ты можешь утверждать, что я заблуждаюсь, но один твой поступок убедил меня в обратном. Помнишь тот день, когда прервалась связь? Ты перезвонила. Это значит, что ты дорожила нашим общением.

Понимаю, моя версия звучит абсурдно, но я не предавала тебя. Мне и в голову не приходило сознаться, что я — шериф. Во всем остальном я была честна. По крайней мере, я говорила тебе то, о чем не рассказывала никому. Мне кажется, что это взаимно, верно? Кроме того, считаю своим непосредственным долгом сообщить: я уже успела сделать то, что тебе вряд ли понравится. Если точнее, я поделилась своими переживаниями с близкими мне людьми. Нет, я рассказала им не все, лишь малую часть, не сказала о главном — о твоей истории. Они знают, что я поссорилась с одной женщиной, с которой мы стали друзьями, не более. Правда, в курсе всего Мэри Маргарет. Но она — заинтересованное лицо. И я не могла не рассказать обо всем ей.

Да, я все еще считаю, что вам нужно поговорить друг с другом. И я верю, что она не виновата, как бы ты не уверяла меня в обратном. Ты же помнишь, я чувствую, если мне врут. И да, как я и ожидала, Мэри Маргарет не была в курсе. Она и не подозревала, чем все обернется. Делиться всеми своими планами не буду, иначе ты меня убьешь.

Знаю, что мне не стоило об этом даже заикаться, но если я хочу продолжить наше общение, мне лучше быть честной, так? Завершение моего признания вышло глупым. Но я и правда хочу поставить точку в вашей многолетней ненависти и положить начало чему-то хорошему для вас обеих. Я хочу, чтобы два дорогих мне человека наконец-то смогли поладить между собой и не припоминать друг другу при каждом удобном случае о том, что было в далеком прошлом.

Это все, что я могу сказать. Надеюсь, ты сможешь простить меня? Знаю, это прозвучит наивно, но мне бы хотелось продолжить общение с тобой. Но я не стану давить на тебя. Поступай так, как сочтешь нужным. А я оставлю номер. Если захочешь поговорить со мной — звони.

Откинувшись на спинку стула, Эмма, удовлетворенная собой, сложила листок бумаги пополам, подумав, что не помешало бы отправить Руби, пока она мотается по городу, еще и за конвертом — так гораздо лучше, чем отдавать обычный листок бумаги. Прыснув в кулак, Эмма прикинула, как взбесилась бы Рони, если увидела бы, что она так и не удосужилась «заморочиться» и прикупить конверт.

Подумав, что не стоит доводить «Злую Королеву» до белого каления, Эмма схватила телефон и принялась спешно выискивать номер Руби, но ее увлекательное занятие прервал едва различимый стук в дверь.

Сначала Эмма решила, что ей показалось. Но вскоре опять постучали — настойчивее. Насторожившись, она привстала. Эмма не ждала никого. Руби знает, что не заперто, а Киллиан просил ее позвонить ему, когда все будет готово.

Да не стал бы «Пират» церемониться — давно бы уже ввалился. Выходит, пришел кто-то другой.

Вздохнув, Эмма, гадая, кого же принесло с утра пораньше, встала. Подойдя к двери и широко распахнув ее, она замерла, приоткрыв рот — перед ней с растрепанными светлые волосы и в теплом синем пальто стояла та, кого она уже и не надеялась увидеть.

— Эмма! — с восторгом выкрикнула Эльза, захлопав в ладоши, словно маленький ребенок. И тут же, вспомнив, как сильно провинилась, виновато опустила голову.

— Я ужасно поступила! Мне нужно было предупредить тебя! Но у меня есть оправдание! Ты не поверишь, столько всего произошло! — выпалила она и заключила Эмму в крепкие объятия.

Эмма, растерявшись, неловко похлопала Эльзу по спине. Ей тоже было чем поделиться с вернувшейся подругой.

Эмма нервно постукивала пальцами по рулю, как делала всегда, пытаясь хоть чем-нибудь себя занять, чтобы отвлечься. Переживала ли она? Определенно. Волновалась? Да. И у нее были на то причины — день предстоял не из легких.

Да и решение, принятое ей недавно, сейчас не казалось Эмме таким уж правильным и мудрым, но сворачивать с намеченного маршрута и идти на попятную не было смысла. Они уже договорилась. И он должен был прийти с минуты на минуту.

Еще раз посмотрев на часы, Эмма тихо чертыхнулась. В глубине души она уже давно мечтала поставить огромную точку во всей этой неразберихе, однако, как назло, ее новоиспеченный помощник опаздывал уже на пятнадцать минут.

Интересно, может, это тоже очередной знак судьбы, буквально кричавшей ей, что лучше прекратить пытаться и терпеливо ждать? А все сводилось именно к этому.

С того момента, как она написала письмо для Рони и передала ей его через «Пирата», уверившего, что доставит «ценную бумагу» точно в руки получателя, прошел месяц, но от «Злой Королевы» по-прежнему не было ни единой весточки.

Быть может, Рони нужно было гораздо больше времени, чтобы успокоиться и переварить все, или, что казалось Эмме реальнее, ее высочество просто не хотела с ней общаться. Вот и отмалчивалась, предпочитая шумному выяснению отношений тишину и ненависть.

В глубине души Эмма боялась, что Рони втайне подыскивает для нее уютное местечко на кладбище, но никаких таинственных недоброжелателей у нее до сих пор так и не обнаружилось.

«Злая Королева» и впрямь залегла на дно и не желала разговаривать — уж в этом Эмма не сомневалась, неосознанно признаваясь себе, что она, наверное, поступила бы точно так же.

Без особых изменений Эмма прождала еще неделю, медленно отчаиваясь и утрачивая веру в счастливый исход.

С одной стороны, у нее наконец-то появилось свободное время и возможность спать ночами, а с другой, теперь, когда ей больше не нужно было замещать Эльзу и работать на Голда, Эмма вдруг открыла для себя очередное ненужное занятие — думать о том, как все сложилось бы, если бы она не была такой идиоткой.

Кроме того, Эмма покопалась в архивах и обнаружила пару интересных деталей, которые лишь подтвердили ее догадки о таинственных событиях из прошлого Рони, но поделиться своими поразительными открытиями ей было не с кем.

Конечно, можно было рассказать Мэри Маргарет или Руби, но первая бы разволновалась и принялась во всем винить себя, а вторая разболтала бы всему городу. А значит, оставалось лишь два человека, с которых она могла бы «порадовать» удивительным открытием. И то не факт, что они пришли бы в восторг.

Рони уж точно. Мало того, что Эмма оказалась «подсадной уткой», так еще и принялась копаться в прошлом. Второй человек пока что был загадкой. Эмма не могла предугадать его реакцию.

Прикидывая возможные последствия, Эмма все равно решила хотя бы попробовать все исправить, а потом уже, если не сработает план «А», постараться достучаться до ледяного сердца ее высочества.

Нужно признать, Эмма проявила немыслимую выдержку: хоть у нее так и чесались руки взять и разузнать адрес «Злой Королевы», но, опасаясь навлечь на себя королевский гнев, она так этого и не сделала.

Ей оставалось только уповать на магию, которой, к огромному несчастью Эммы, не существовало. По крайней мере, маховик времени в бардачке машины так и не завалялся, а всесильное провидение не собиралось наводить порядок в ее жизни и расхлебывать всю ту кашу, что она заварила. И все, что ей приходилось делать, — терпеть, стиснув зубы.

Однако вскоре ей это приелось и Эмма, жутко устав ждать у моря погоды, принялась делать то, что всегда получалось у нее лучше всего, — действовать.

Продумав план вплоть до мелочей, она первым делом нашла единомышленников — в людях, желавших ей всячески помочь, недостатка не было. Все они могли попробовать вместе с ней самый отчаянный способ, чтобы разобраться во всем, но Эмме был нужен наглый, нахальный и амбициозный помощник.

Эмма не знала, куда она едет и с чем ей придется столкнуться, поэтому решила довериться лишь одному человеку, который наверняка мог похвастаться закадычным знакомством. И в тот момент собственный выбор стал для нее неожиданным сюрпризом, пока что не оправдавшим себя.

Тяжело вздохнув, Эмма еще раз посмотрела на часы и откинулась на спинку кресла, не отрывая взгляда от улицы и снующих туда-сюда людей.

Сомневаясь, что ужасное начало дня едва ли будет означать его хорошее завершение, Эмма в сотый раз перебирала в голове то, что планировала сказать, с каждым разом осознавая, что задуманные фразы годятся только на допрос. И то под пытками.

Будь бы она преступником или, что еще хуже, коварной и злобной женщиной, наверное, вообще не стала бы отвечать ни на один из абсурдных вопросов.

Задумавшись, Эмма в сотый раз попыталась внушить себе, что хуже уже точно не будет, в чем она, впрочем, сомневалась. Практика доказывала, что бывает и похуже. А вдруг Рони снова взбесится, если узнает, что она затеяла? А если ничего не выйдет?

Но Эмма, прекрасно осознавая, что устанет от всей этой затянувшейся неопределенности еще больше, подумала, что уж лучше попытаться, чем сразу сдаться.

А еще она мучительно не хотела признавать, что Рони так и не позвонит, хотя она и сама, наверное, ни за что бы не стала даже разговаривать с человеком, который совершил вероломное предательство и оставил ее тонуть в пучине одиночества.

Как бы Эмма ни мечтала все исправить, ее надежды постепенно угасали день за днем. И если «Злая Королева» так и не захочет с ней общаться, ей нужно найти такого человека, который поддержит ее высочество в трудную минуту.

Интуиция громко твердила Эмме, что решение находится на поверхности. И, что было еще поразительнее, оно абсолютно правильное. Именно так она и должна поступить, чтобы Рони вновь не осталась одна.

Может, «Злая Королева» не общалась с этим человеком много лет, но иного выхода Эмма и не видела. Да и Мэри Маргарет четко дала ей понять, что Рони безжалостно вычеркнула из своей жизни всех людей, хоть как-то связанных с той темной историей. Однако Эмме все равно хотелось надеяться, что шестое чувство ее не подводит.

Так она и сидела в машине, машинально барабаня пальцами по рулю, пока ее затянувшиеся размышления не прервал негромкий стук и тактичное покашливание. Резко обернувшись и, потянувшись по наитию к запрятанному в бардачке пистолету, Эмма облегченно выдохнула, стоило ей увидеть напугавшего ее.

Он пришел как раз вовремя, когда она уже было начала сомневаться в своей затее. Почему-то теперь Эмме стало казаться, что у нее все получится. Она не зря ставит на карту все.

Киллиан, широко улыбнувшись встревоженной Эмме, открыл дверь «жука» и быстро забрался в салон. Подмигнув, он ловко пристегнулся и, обратившись к ней, сделал глубокомысленное замечание:

— Вижу смятение на твоем очаровательном лице. А значит, тебе не помешает дружеский совет. Хочешь напутствие?

Не позволив Эмме возразить, он провозгласил совсем как Мэри Маргарет, а затем, прекратив кривляться, внезапно щелкнул пальцами перед ее носом.

— Если сомневаешься, пробуй, — заглянув Эмме в глаза, низким проговорил он. — Так ты будешь знать, что хотя бы пыталась, ведь иногда попытка многого стоит, поверь мне, — серьезно изрек Киллиан. И пока Эмма оторопело хлопала глазами, «Пират», хмыкнув, небрежно засунул руку в карман черной кожаной куртки.

Высоко приподняв брови, он дожидался ответа Эммы, будто тайно жаждал ее одобрения. Возможно, он всего лишь пытался понять, как далеко она готова зайти и прощупывал границы.

Эмма, пораженная происходящим и его пафосной речью, растерянно приоткрыла рот и покачала головой. Ну надо же, а из этого пройдохи, возможно, получился бы хороший психолог — вон как он ее раскусил с одного взгляда.

Кажется, надо сказать Эльзе, что она нашла достойного кандидата на тот случай, если ей снова придется куда-то уехать.

— Эй, Свон, очнись, — пару раз пощелкав пальцами перед ее лицом Киллиан привлек к себе внимание.

Встрепенувшись, Эмма вынырнула из потока сбивчивых мыслей и тут же нахмурилась, заметив, что Киллиан вдруг стал каким-то слишком серьезным и собранным, словно им предстояло дело на миллион долларов. С внутренним содроганием осознав, что, похоже, так и есть, Эмма вернулась к делу.

— Но как ты…? Что? — переспросила она, часто заморгав, и, изумленная проницательностью «Пирата», открыла было рот, чтобы спросить, как он догадался, но Киллиан не позволил ей вставить и слова.

Вытащив из кармана куртки записку и протянув ее Эмме, он приподнял брови и, дерзко ухмыляясь, выдал смешную тираду:

— Мне удалось раздобыть адрес. Говорят, что она способна на многое, но мы и не с такими монстрами встречались, да, Свон?

Эмма промолчала. Киллиан счел это положительным знаком.

— Переиграем, — заключил он, активно жестикулируя руками и двусмысленно повел бровями, намекая ей, что они со всем справятся.

Сжав бумажку в руке и ничего не ответив, Эмма лишь слегка улыбнулась краешками губ. А Киллиан, казалось, понял, что у нее не было сил перебрасываться шутками и колкими репликами, поэтому не стал ничего спрашивать.

Он только смотрел на нее и молчал, ожидая дальнейших указаний. Киллиан был необычайно галантен и не давил, не торопил ее. В любой другой день Эмма бы заметила его невероятное чувство такта, наверняка стоившее ему немалых усилий, но не сегодня.

В этот момент Эмма могла думать только об одном — лишь бы и эта выходка не вышла боком. Ей не хотелось злить Рони еще больше, но только так она могла получить все ответы и наконец-то окончательно сложить этот пазл, в котором было много утерянных деталей.

К тому же, нутром Эмма чувствовала какой-то подвох, а иначе, не имея ни единой весточки от «Злой Королевы», разбираться было слишком трудно.

Потирая виски руками, она в сотый раз задалась неизменно мучившим ее вопросом: «Стоит ли игра свеч?». Подсознательно Эмма, не отдавая себе отчета, молила вселенную послать ей какой-нибудь знак свыше.

И меткое провидение сработало, как и бывает всегда. Киллиан, которому, видимо, не терпелось как можно скорее приступить к делу, заметил замешательство Эммы.

Не став давить, он мягко подтолкнул подтолкнул ее к развилке, вынуждая окончательно определиться, сам едва ли подозревая о том, как был важен его банальный совет.

— Если ты готова и до сих пор хочешь умереть, пора начинать наше небольшое путешествие. Иногда добиться чего-то можно лишь в одном случае — поставить на карту все, — сказал Киллиан, многозначительно приподняв брови и улыбнувшись.

Эмма, впервые взглянув на него осознанно, моргнула пару раз. Киллиан был прав. Пора начать действовать, если она хочет хоть что-то изменить. И для начала нужно было копнуть глубже, приподняв завесу тайны и пролив свет на прошлое Рони.

А знать всю историю «Злой Королевы» мог только один человек, который, как выяснилось, жил не так далеко от Сторибрука.

Вздохнув и набравшись мрачной решимости, Эмма спрятала бумажку в карман неизменной красной куртки, похлопав по нему для надежности. Киллиан, ухмыльнувшись, проследил за ее движением, словно хотел сказать: «Вот это по-нашему», но промолчал, не став отвлекать на сущие пустяки.

— Ну, — сжав руль двумя руками, сухо подытожила Эмма, чувствуя, как желудок сжимается в комок от практически осязаемого страха перед неизвестностью. — Пора в путь, — и, кивнув Киллиану, внимательно наблюдавшему за ней, повернула ключ в замке зажигания.

* * *

— Если у всей семейки такой ужасный вкус, я сойду с ума, — протянула Эмма, уставившись на огромный двухэтажный особняк с огромным забором. — И ты уверен, что это ее дом? — поинтересовалась она, обернувшись к подозрительно молчаливому Киллиану.

— Только при ней так не говори, — отшутился он. — А то живыми точно не выберемся.

Эмма, хмыкнув, с видимым безразличием пожала плечами, чувствуя, как ее уверенность в себе испаряется с каждой минутой, но показать свои слабости этому хитрому пройдохе она не могла — не хотела выглядеть чересчур мнительной и наивной. А еще ей отчасти хотелось, чтобы он думал, что она сильная и смелая.

И Эмма, засунув руки в карманы куртки, поймала себя на мысли, что ей вдруг почему-то стало важно, что подумает о ней «Пират». Ей не хотелось сплоховать. Да и зачем еще бы она тащилась в такую даль? Чтобы мяться сейчас? Ну уж нет.

— Пора, — четко выговорила Эмма, решительной походкой направившись к дому по дорожке, усыпанной гравием. Киллиан, покачав головой, последовал за ней и, обогнав ее, первым проскочил по ступеням и быстро дотянулся до звонка.

И вот настал роковой час, от которого зависело все. Эмма, затаив дыхание, приготовилась к чему угодно, но от внезапно прозвучавшего удара гонга, ставшего для нее, как гром посреди ясного неба, вздрогнула.

Начало, определенно, походило на какой-нибудь ужастик, где случайные люди попадают в лапы к серийному убийце, живущему в гордом одиночестве в старом особняке и складирующим тела жертв в подвале. Что, впрочем, звучало весьма убедительно, учитывая рассказ Рони и скупые комментарии «Пирата».

Однако, вопреки обыкновению и сюжету всех фильмов ужасов, которые Эмма только смотрела, открывать дверь им не торопились. Не было ни лязганий цепей, ни случайных прохожих, отговаривавших их соваться в это мрачное дело. Вырисовывалась странная несостыковка.

Ожидание затянулось. Мрачно подведя итоги потраченного зря утра, Эмма подумала, что никого нет дома. Ужасная идея — объявиться в разгар рабочего дня и слепо верить, что застанут хозяев дома.

Посчитав, что нужно поделиться своими предположениями с Киллианом, она, открыв рот, обернулась было к нему, собираясь спросить, что он об этом думает, как он, шикнув на нее, молниеносно прижал палец к губам и, потянув Эмму за руку, поставил перед дверью, а сам аккуратно, не дыша, встал позади, притаившись, будто был в засаде.

Удостоверившись, что его не видно, Киллиан знаком велел ей молчать и многозначительно покачал головой.

Изумившись еще больше, Эмма неодобрительно нахмурилась, прожигая «Пирата» испытующим взглядом и жестами требуя от него хоть каких-то объяснений.

Но в этот момент дверь резко распахнулась, повергнув Эмму еще в больший шок, — перед ней предстала властная пожилая женщина с величественной осанкой. Ее каштановые волосы были собраны в аккуратный пучок, а одета она была старомодно, словно злая мачеха из сказки: длинное черное платье и небрежно наброшенная на плечи, словно впопыхах, серая шаль.

— Чем я могу вам помочь? — осведомилась она, окинув Эмму небрежным взглядом и слегка склонив голову набок.

Поджав губы, она слегка качнула головой, демонстрируя серьги с зелеными изумрудами, которые, наверное, стоили целое состояние.

Опешив, Эмма приоткрыла рот, но представшая перед ней хозяйка особняка, не проявив ни капли участия, высокомерно взглянула на нее.

И Эмма, взяв себя в руки и пораскинув мозгами, быстро поставила новой знакомой диагноз: та еще фурия, которая, похоже, еще и кичится своим положением.

Эмма силилась вымолвить хотя бы слово, но, как назло, в голову не приходило ничего, кроме нелестной фразы: «А вы еще хуже, чем я думала».

Предполагаемая миссис Кора Миллс, не сводя с нее презрительно-испытующего взгляда, выжидающе постукивала ногой. И вскоре, не выдержав, приподняла изящную бровь и холодно поинтересовалась:

— Вы же слышали мой вопрос?

— «Наверное, терпение у аристократов не в чести», — пронеслось в голове у Свон, но она, мотнув головой, откинула навязчивую мысль подальше.

— Не тратьте мое время. Если вам нечего сказать и вы пришли сюда, чтобы стоять передо мной и испытывать мое терпение, убирайтесь, — тут же сухо добавила потенциальная Кора Миллс, заметив, что Эмма медлит с ответом.

И от подобной наглости у Эммы совсем перехватило дыхание. Ну надо же. А Рони-то не позавидуешь — уж лучше без родителей, зато без такой эмоциональной давки.

Нужно признать, было в повадках этой особы, которую «Злая Королева» наверняка нежно называла «мамочкой», нечто хищное, жесткое, отличавшее ее от того образа милой старушки, который Эмма старательно рисовала в своей голове пару недель.

— Вы — Кора Миллс? — вопросом на вопрос ответила Эмма.

Кора, тут же гордо вскинув голову, ехидно подметила:

— А я вижу, чувство такта у вас отсутствует совсем.

Эмма едва сдержалась, чтобы не высказать ей все, что успела подумать.

— Мне казалось, что для начала вам нужно представиться, — заявила Кора, чуть прищурив глаза.

Эмма, засунув руки в карманы штанов, невольно подумала о том, какая же ужасная мать эта Кора Миллс.

В глубине души Эмма все еще надеялась, что они с Джонсом наверняка ошиблись домом, а Кора Миллс — добродушная старушка, которая наверняка живет где-нибудь поблизости.

Вот такому чудовищу рассказывать о Рони она не собиралась. Уж лучше одиночество, чем чем такая компания.

— Эмма Свон, — отчеканила она, краем глаза скосившись на Киллиана, аккуратно схватившегося за ручку двери и кивком головы указавшего ей на недовольное лицо Коры.

— Что ж, в этом диалоге наметился прогресс, дорогая, — надменно изрекла Кора, выглядя чрезвычайно довольной собой. Будто бы ей доставляло удовольствие терроризировать других людей. Эмма поморщилась — ну надо же, не перевелись еще снобы. И, похоже, зануды тоже.

— Кора Миллс. И чем могу помочь? — представившись, вскользь поинтересовалась она, прервав ее размышления. Эмма, встрепенувшись, чуть подалась вперед.

Выходит, не ошиблись. Им улыбнулась удача. Но, к сожалению, не сбылись ее ожидания: перед ней не стояла розовощекая пожилая женщина с полноватым круглым лицом и сожалеющая о своем поступке. С грустью осознав, как ее мечты растворились в воздухе, Эмма перешла к основной цели их визита.

— Мы можем поговорить о вашей дочери? — прямо спросила она. На долю секунды на лице Коры отразилось внутреннее смятение, которое она тут же скрыла язвительной улыбкой, обнажив белые ровные зубы.

— Сожалею, но ничем не могу помочь, — категорично отрезала Кора и, схватившись за ручку двери, потянула ее на себя, чтобы закрыть и окончательно распрощаться с незваной гостью, но Киллиан вмешался вовремя.

Словно партизан, он выжидал нужный момент, затаившись в засаде, и вот его звездный час настал.

— А мы не займем много вашего бесценного времени, мадам, — беспардонно вставил он и, не церемонясь, поставил ногу в дверной проем, удерживая дверь рукой. Эмма, поддержав его, тоже схватилась за дверь, заметив, как губы Киллиана растянулись в широкой улыбке, похоже, ему понравилась ее настойчивость.

Кора их обоюдного напора и сюрприза не оценила — она, глядя на них с отвращением, по очереди всматривалась в лица наглецов, нарушивших ее покой.

Но все складывалось так, как и должно было быть. И вот Кора сдалась, неосознанно отступив от двери на пару шагов. «Пират», приподняв брови, торжествующе улыбнулся, празднуя еще не свершившуюся победу.

— И, поверьте, больше всего на свете мой хороший друг, — выдержав драматичную паузу, продолжил он, чтобы «добить» противника, — мистер Голд — хотел бы знать, где же прячется та особа, которая хладнокровно разбила ему сердце.

Эмма уставилась на Киллиана с неподдельным удивлением — а у этого хитреца в кармане, оказывается, была припрятана козырная карта.

Пораженная не меньше нее Кора переменилась в лице и помрачнела. Она тряхнула головой, будто отгоняя дурные воспоминания о бурном прошлом.

— Так что, мы зайдем в гости? — поинтересовался Киллиан не сводя взгляда с лица Коры.

Утратив самообладание лишь на долю секунды и с невысказанной ненавистью посмотрев на Киллиана, Кора, плотно сомкнув челюсти, неохотно посторонилась.

— Проходите, — коротко бросила она и, повернувшись к ним спиной, молча ушла по длинному коридору. Переглянувшись и кивнув друг другу в знак согласия, Эмма и Киллиан последовали за ней.

* * *

Утопавший внутри в роскоши особняк оказался необыкновенно мрачным. И Эмма, озираясь по сторонам с беспокойством, мысленно назвала его «местом разбитых надежд» и поняла, что не ошиблась: чем дальше они шли, тем меньше ей хотелось оставаться в этой гнетущей обстановке среди картин, антикварной мебели и раритетных вещей. Однако Эмма не могла все бросить. Только не в этот раз.

Но наблюдала она не только за убранством дома. Еще Эмма не отводила глаз от утонченной фигуры хозяйки дома, смахивающей издалека на огромное черное пятно.

А Кора Миллс, будто чувствовавшая ее взгляд на своей спине, выпрямившись, как натянутая струна и расправив плечи, величественно шествовала по коридору, не останавливаясь и не заговаривая с гостями, не отстающими от нее.

Она ни разу не обернулась, чтобы удостовериться, что у них все в порядке. Это безучастие показалось Эмме немного странным. Будто бы напускным.

Казалось, Кора хотела убедить их в своем безразличии, чтобы отделаться от них как можно скорее. Или она, возможно, не любила чужое внимание, особенно такое — внезапное.

Однако сдаваться ни Эмма, ни Киллиан, с беспечным выражением лица насвистывавший какой-то давно знакомый мотив, не собирались.

Вскоре длинный коридор закончился. Толкнув рукой старую дверь, отозвавшуюся протяжным скрипом, Кора, бросив на посетителей особняка взгляд, в котором без труда читалась откровенная насмешка, поправила сползавшую с плеч шаль и первая вошла в просторную гостиную. Догнав ее, Киллиан и Эмма переглянулись и, не говоря ни слова, последовали за Корой.

Галантно придержав дверь, Киллиан с нескрываемым любопытством огляделся по сторонам и, заприметив уютный диван, сел на него, многозначительно указав молчавшей до сих пор Эмме на Кору, застывшую посреди комнаты, как каменное изваяние, будто бы намекая, что пора приступать. Знаком велев ему не вмешиваться, Эмма прислушалась к ощущениям.

Конечно, любой, включая Киллиана, бы решил, что пора действовать, но инстинкты почему-то твердили Эмме другое: нужно повременить. Интуиция усиленно нашептывала, что стоит немного подождать, тогда-то все решится и сложится удачно.

И Эмма, наплевав на последствия, доверилась голосу сердца, вызвав искреннее недоумение у Киллиана, который, нужно отдать ему должное, вмешиваться не стал.

Воцарилась гнетущая тишина, которую нарушал лишь тихий, едва различимый треск сухих бревен в камине около которого и встала Кора. И, как ни странно, она, которая противилась их визиту несколько минут назад, сейчас молча смотрела на языки трепещущего пламени, раздумывая о чем-то своем, потаенном.

А затем вдруг, словно собравшись с духом, Кора обратилась к Эмме, упрямо проигнорировав существование вальяжно устроившегося на диване с бархатной зеленой обивкой Киллиана:

— Так о чем вы хотели поговорить со мной, мисс Свон? Что это за дело срочной важности, раз вы решили явиться сюда лично?

Про себя отметив, что знакомство нельзя назвать удачным и душевным, Эмма сердито нахмурилась. И где же легендарное гостеприимство, на которое, впрочем, они и не надеялись претендовать.

Но зато кое-что показалось ей смешным: Кора и Рони точно кровные родственники. Иначе как еще объяснить их совместную тягу называть ее «мисс»?

— Я хотела узнать о вашей дочери, — спокойно ответила Эмма, поборов небольшое раздражение. Она не привыкла к такому ходу беседы и ей категорически не нравилось, когда кто-то другой пытался диктовать ей свои условия.

— Вот как? — наигранно изобразив удивление, тут же поддела ее Кора. — И о чем же вы хотели узнать, мисс Свон? — настойчиво повторила она свой вопрос. Киллиан, хмыкнув, встрял в разговор, напомнив о себе.

— Мне казалось, дамы благородных кровей сначала спрашивают у собеседника, как к нему обращаться, — не преминул заметить он, отдав честь Коре, наградившей его испепеляющим взглядом и плотно поджавшей тонкие губы, словно сдерживавшей бранные слова, которые невзначай могли сорваться с ее языка.

— А я думала, что порядочные джентльмены не появляются без приглашения и не встревают в беседу, — жестко парировала Кора, пытаясь осадить «Пирата».

Киллиан приподнял брови и ухмыльнулся. Его, казалось, только забавляла эта небольшая перепалка.

Эмма, не говоря ни слова, переводила взгляд с Коры, застывшей, словно статуя, на Киллиана, который выглядел максимально расслабленным, будто каждый свой день сталкивался с подобными людьми. А может, действительно так и было.

Заметив, что «Пират» исподлобья поглядывает и на нее, без слов упрашивая предрешить исход этой беседы, Эмма, сдавленно кашлянув, попросила его оставить их наедине.

И Киллиан выполнил ее просьбу, решив не играть с судьбой. Отсалютовав Коре, он криво ухмыльнулся и встал с дивана.

— Не могу отказать в просьбе такой очаровательной даме, — дружелюбно улыбнувшись Эмме, произнес Киллиан, а затем неспешно обернулся к Коре, наверное, мечтавшей испепелить его взглядом, оправдавшись перед ней на прощание.

— Простите, мадам, не хотел вмешиваться. Всего лишь указал вам, как грубы вы можете быть иногда, — завершил он, толкнув двери гостиной рукой и, бросив напоследок Эмме, что дождется ее возвращения на улице, сразу же удалился, бесшумно прикрыв за собой двери. Только его шаги гулким эхом и разносились по пустому коридору.

Кора с шумом втянула воздух, напомнив Эмме, терпеливо ожидавший развязки и поножовщины, заработавший старый пылесос. Сжав руки в кулаки, Кора с ненавистью уставилась перед собой, наверное, представляя, как красиво смотрелся бы Киллиан, подвешенный на рождественскую елку вместо игрушек.

И Эмма обрадовалась, что вмешалась. Кто знает, сколько бы неприличных слов было бы сказано в адрес Киллиана, если бы она так и не перехватила инициативу в свои руки.

Не исключено, что Кора вообще не оставила бы нахального «Пирата» живым. Но вопросы были не только у Эммы. Кора оказалась весьма сообразительной.

— Так что привело вас сюда в компании этого сомнительного типа? — слегка успокоившись, поинтересовалась она, обратив свое внимание на Эмму.

Эмма пожала плечами. Откровенничать с Корой она уже не намеревалась. Теперь ей казалось, что чем меньше Кора будет знать, тем лучше. Достаточно и того, что матери «Злой Королевы» удалось выудить ее имя.

Поразившись внезапным переменам в своих ощущениях, Эмма рассудила, что все в жизни быстротечно. Еще недавно в компании Киллиана она чувствовала, что ей все по плечу. Как ни странно, но из них и правда вышла хорошая команда. И это удивляло Эмму больше всего, как и собственные чувства.

Теперь же, когда Джонс ушел, Эмма подловила себя на мысли, что ей некомфортно — без него стало труднее. Но нутром она понимала: он поступил правильно.

В его присутствии едва ли стоило ожидать от Коры откровений. И, собравшись, Эмма все же сумела взять себя в руки и продолжила развивать диалог, доверившись своей интуиции. Именно шестому чувству было суждено поставить точку в этом разговоре.

— Когда в последний раз вы общались с дочерью? — вернувшись к изначальной теме разговора, спросила Эмма, непроизвольно затаив дыхание. Кора посмотрела на нее с явным неодобрением. Казалось, теперь она разозлилась по-настоящему. Но если так и было, не подала виду.

— Мы не общаемся уже много лет, — сухо бросила Кора. — А почему вас это заботит? — как и ожидала Эмма, за брошенным вскользь вопросов скрывалось неподдельное беспокойство. Если бы здесь был Генри, он бы, наверное, не удержался и воскликнул: «Какая удача!».

И Эмма, вооружившись внезапным воодушевлением, приготовилась завоевать очередную крепость.

— Вы бы хотели возобновить ваше общение? — вопрос повис в воздухе. Кора рвано вздохнула и отвернулась, притворившись, что смотрит на пламя, однако они обе знали, что это не так.

— Я уверена, вы бы хотели этого больше всего на свете. Вы любите свою дочь. И наверняка пытались завоевать ее сердце вновь. Подарки на праздники там, открытки всякие, письма, случайные телефонные звонки, но все, вероятно, было бессмысленно, — выпалила Эмма.

Кора, переменившись в лице, странно взглянула на нее и, осторожно приблизившись, внимательно всмотрелась в лицо Эммы.

Сухие, очерченные бордовой помадой губы, шепнули:

— Как вы это делаете, мисс Свон? Откуда вам это все известно? Это она прислала вас?

— Нет, не она, — не отводя глаз, ответила Эмма. — Можно сказать, инициатор — это я. Но сейчас важно не это, а кое-что другое.

— Что же? — вполголоса полюбопытствовала Кора, утратив всю свою спесь. — Я пыталась извиниться перед ней и загладить свою вину, — срывающимся голосом поведала она, прижав руку к горлу и теребя пальцами изумрудное ожерелье. — Вы ее не знаете. Она ужасно гордая. Такие не прощают предательства, — Эмма с горьким разочарованием подумала, что так оно и есть. Рони и ее не простила, хотя оплошность была пустяковой.

— Много лет назад я совершила огромную ошибку и сама превратила мою чудесную дочь в настоящее чудовище, как и я… — медленно изрекла Кора, опустошенно опустившись на диван и жестом пригласив Эмму присоединиться.

Эмма села рядом с ней, настроившись слушать внезапные откровения и не сводя глаз с лица Коры, прижавшей руку к груди. Чутье твердило ей, что все так и должно быть. И Эмма доверилась ему.

— Тогда я солгала своей дочери… — медленно проговорила Кора, плотнее укутавшись в шаль, хотя Эмме казалось, что в гостиной ужасно жарко. Будто бы она под палящими лучами летнего солнца, а на улице — настоящее пекло.

Нервозность Коры и ее желание согреться натолкнули Эмму на интересную мысль: она переживает.

— Если вы ее подруга, то наверняка знаете, что ее жених погиб в аварии… И она считает, что все это — моих рук дело, — с грустью произнесла Кора, не отводя взгляда от камина. Она выглядела поникшей и удрученной. И Эмме внезапно захотелось подбодрить ее.

— Это едва ли был несчастный случай, — осторожно заметила Эмма. — Я изучила старые документы, тогда следователь всего лишь ошибся и впопыхах поделился своими предположениями с вашей дочерью, а она приняла слова этого идиота за чистую монету. Он не разобрался, что… — она запнулась, старательно подбирая слово, чтобы выразиться не так жестко, как обычно, — «убрать» хотели совершенно другого человека, у которого машина была точь-в-точь, как у возлюбленного вашей дочери.

— Откуда вы это узнали? — удивилась Кора, теперь выглядевшая крайне настороженной. Какое-то время она вглядывалась в лицо Эммы, будто силилась понять, с кем имеет дело.

Сообразив, что сидящий перед ней человек не так уж и прост, тут же улыбнулась, вероятно, восхитившись способностью Эммы выискивать информацию.

— Вы проницательны и наблюдательны, дорогая. Наверное, ваша работа связана с чем-то подобным, — мягко предположила она, погладив Эмму по плечу, вложив в этот банальный жест все то, что не могла высказать словами — понимание, солидарность и благодарность. Эмма же только кивнула.

И Кора, помолчав пару минут и собравшись с мыслями, продолжила говорить. Ее рассказ не был отрепетированным он, скорее, походил на обрывки дневника. Но Эмма не могла не признать — Кора ничуть не лукавит.

— Я тогда тоже навела справки и узнала, что следователь ошибся, но не стала говорить ей об этом, решила, что уж лучше она будет думать обо мне, как о чудовище и ненавидеть, чем винить судьбу и лить слезы. Я желала дочери лучшего и хотела, чтобы она была счастлива и не испытывала нужды.

— Счастье вашей дочери было вовсе не в богатстве, — рассудительно подметила Эмма, разведя руками. — Ей хотелось быть любимой и любить самой.

— И я слишком поздно это поняла, — согласилась Кора, не глядя на нее. Ненавидящим взглядом она уставилась на свои руки и с силой сжала складки пышного платья.

— Я давно живу одна и до сих пор виню себя в том, что произошло тогда. Когда был жив мой муж… Генри… — Эмма встрепенулась, широко распахнув глаза. Случайность? Совпадение? А может, очередной знак? Уже второе упоминание о нем. Теперь от Коры.

Кора, не заметив замешательства Эммы, продолжила медленно говорить:

— Она не была частым гостем здесь, иногда приезжала вместе с мужем и падчерицей, но долго они у нас никогда не гостили. А потом, когда ее муж умер, моя дочь словно сорвалась с цепи. Испортила жизнь девчонке, вершила всякие каверзы, всячески изводила бедняжку. От Генри я узнала, что вскоре Снежка, не выдержав, сбежала, — увидев понимающий взгляд Эммы и ее редкие кивки, Кора грустно усмехнулась.

— Моя дочь все время общалась со своим отцом, он был ее опорой и поддержкой. И, наверное, именно он удержал ее от многих ужасных поступков… — тихо завершила она.

Эмма тяжело вздохнула. Что ж, это было предсказуемо. Похожей развязки она и ожидала.

— Но вскоре Генри умер. Это случилось воскресным утром, когда мы готовили завтрак. Генри сказал, что устал и сел в кресло. Он, как и всегда, взял свою любимую газету. А я вышла на пару минут, чтобы ответить на телефонный звонок. Когда вернулась, Генри уже был мертв. Но до смерти он долго был чем-то расстроен, хоть и старался убедить меня в обратном, — призналась Кора, — и, полагаю, его сердце просто не выдержало. Тогда наша дочь впервые приехала сама, чтобы проститься со своим отцом. Наверное, это решение далось ей с трудом, ведь нужно было общаться со мной, но она справилась и с этим.

— И что произошло потом? После похорон? — подтолкнув Кору к основной теме, поинтересовалась Эмма.

— Она сказала, что не желает иметь со мной ничего общего и нам не стоит видеться, — пробормотала Кора, теребя в тонких пальцах шаль. — С того момента мы больше не общались.

— Вы бы хотели попытаться все исправить? — подводя черту, задала ключевой вопрос Эмма.

Кора, повернувшись к ней, схватила ее за руки и, сжав ладони застывшей во второй раз от неподдельного шока, Эммы, воскликнула:

— Больше всего на свете! Я сильно ошибалась и слишком поздно это поняла! Боюсь, и у меня осталось не так много времени, чтобы сказать дочери, как сильно я ее люблю!

Нахмурившись, Эмма какое-то время молча вглядывалась в раскрасневшееся от переживаний лицо Коры. По ее щекам стекали хрустальные слезы. Она действительно переживала.

Шестое чувство четко дало Эмме понять: Кора не кривит душой. И хотя Эмма еще в начале знакомства не собиралась посвящать Кору в подробности их ссоры с Рони, решила рискнуть.

— Я знаю кое-что о жизни вашей дочери, — медленно начала она с истоков, отмечая про себя каждый непроизвольный Коры. — Думаю, больше всего на свете ей сейчас нужна поддержка, но она слишком упряма, чтобы это признать.

И Эмма степенно начала рассказ с самого первого их знакомства с Рони. Не тушуясь, она описывала свои эмоции и впечатления, но предпочитала вскользь говорить о том, что у «Злой Королевы», искренне привязавшейся к ней, наверняка были похожие чувства.

А вот их фееричное прощание со сказочной королевой Эмма, не скупясь, описала в красках, объяснив покачивающей головой Коре, что иначе быть и не могло.

— Теперь вы знаете, почему я приехала к вам, — закончила Эмма, нарочито бодро хлопнув руками. Почему-то ей казалось все то, что она делала, правильным и необходимым. И именно так все и было.

— Вы невероятно смелая девушка, — проронила Кора, погладив ее по плечу. — Так вы приехали сюда, чтобы открыть мне на все глаза? Или это была не ваша основная цель? — полюбопытствовала она, не сводя с Эммы испытующего взгляда.

— Не только, — уклончиво ответила Эмма, сжав руки в кулаки. — Вы — единственный близкий человек, который у нее остался. Не уверена, что мы с ней будем общаться после всего того, о чем я вам рассказала… И, знаете, я не хочу, чтобы она была одна. Если вы и правда любите свою дочь и желаете все исправить, тогда найдете силы попросить прощения и попытаться завоевать ее доверие, — закончила она, встав. Кора незамедлительно последовала ее примеру.

— А теперь мне пора, — выдавив улыбку, бросила Эмма, отвернувшись, чтобы уйти.

— А как же вы? — неожиданно спросила Кора, придержав ее за руку. — Вы говорили, что подружились с моей дочерью. Неужели не попытаетесь тоже? Эмма лишь грустно усмехнулась.

— Ворваться в дом с пистолетом и сказать, что теперь мы друзья и заслужить прощение — разные вещи, — задумчиво ответила она, неспешно обернувшись.

Они с Корой снова встретились взглядами и Эмма, с шумом вздохнув, высвободила руку из крепкой хватки и сделала еще пару шагов к двери.

— Если ваша дочь захотела бы общаться, она бы уже давно позвонила, — бескомпромиссно брякнула Эмма, взявшись за ручку старой двери и потянув ее на себя.

Кора, приблизившись к ней снова, хотела было сказать еще что-то, но Эмма предугадала ее намерения и, оглянувшись через плечо, разъяснила:

— Скоро будет больше месяца, как от нее нет ни единой весточки. Смысла нет пытаться и давить на нее.

Кора нахмурилась, пока еще не понимая, к чему она ведет.

— Если я много чего испортила, то должна была хоть что-нибудь предпринять. И это, увы, все, что в моих силах, — отвернувшись, пробормотала Эмма, так и не увидев, как Кора смахнула скупую слезу.

Дело осталось за малым — доверить Коре Миллс сохранение их общей тайны. И Эмма занялась реализацией концовки своего успешно сработавшего плана.

— Только у меня к вам просьба, — попросила она, заискивающе посмотрев на Кору, чтобы добиться большего ее расположения. И хитрый трюк сработал. Кора расслабилась и доверилась ей, как она и предполагала.

— Слушаю, дорогая, — кивнув, ответила Кора, взглянув на Эмму с невысказанным сочувствием.

— Не говорите ей, что я была у вас, хорошо? Что именно я подстегнула вас к активным действиям. Я не хочу, чтобы она об этом узнала, — созналась Эмма, спрятав руки в карманы куртки и беспокойно переминаясь с ноги на ногу и приготовившись к навязчивым расспросам, но Кора оказалась не из тех людей, которые любят выпытывать у других о сокровенном.

— Обещаю сохранить вашу тайну, — напыщенно выдохнула Кора, чем-то напомнив ей Рони, произносившую подобные клятвы с похожей интонацией. Продуманный план все же сработал.

Выдохнув с облегчением и прикрыв глаза, Эмма, так и не подобрав нужных слов, знаком дала понять, что она очень ценит сохранность ее тайны.

Кора не лгала ей, в этом Эмма ни секунды не сомневалась, как и в том, что теперь все точно образуется. Пускай и с ее подачи.

В конце концов, она ведь и правда должна была хоть как-то загладить свою вину перед Рони. Да и других вариантов, кроме примирения с матерью, она в упор не находила.

Можно было, конечно, и дальше терроризировать Рони, но Эмма не видела в этом смысла, ведь ее высочество так и не ответила ей.

Нутром Эмма четко понимала: обиделась «Злая Королева» на чепуху, которая обычного человека едва ли выбила бы из колеи, но в тот момент она была слишком уязвима, вот и посчитала банальное умалчивание вероломным предательством.

Теперь же все наконец-то должно было образоваться. Эмма свято верила своей интуиции и в то, что и у злодеев бывает счастливый финал. И она всем сердцем желала Рони счастья.

— Вы ведь позвоните ей, попробуете все вернуть? — спросила напоследок она, желая лишний раз убедиться, что хваленое предчувствие не подводит ее.

— Да, — отозвалась Кора, прижав руки к груди. — Я даю вам слово, что ни за что не брошу свою дочь и не отступлю. Я нужна ей.

Улыбнувшись, Эмма только кивнула и уже было хотела навсегда исчезнуть, как ее остановил внезапный вопрос.

— Почему вы мне поверили?

Повернувшись к Коре, смотревшей на нее с плохо скрываемым изумлением, Эмма уверенно ответила:

— Я чувствую, когда люди лгут.

---

Примечания:

Знаю, что затянула, но все не было времени вычитать эту главу и довести ее «до ума». Но теперь я наконец-то добралась и до нее. Поэтому — ловите.

P.S. Новые главы будут выходить чуть реже, так что запаситесь терпением. Спасибо за внимание!)

P.P.S. Если кто-то заинтересуется, буду очень рада)

https://www.instagram.com/odnazhdyvstoribruke

С того момента, как Эмма, не оглядываясь, выскочила из дома Коры Миллс, прошло уже две недели, но тот знаменательный день все равно остался в ее памяти.

Хоть Эмма и старалась выбросить его из головы, она по-прежнему помнила все до мельчайших деталей, ведь это было чертовски важное для нее событие — возложить свою ношу на другого человека и доверить ему судьбу своего друга. Бывшего друга.

Если раньше решение и казалось ей опрометчивым, сейчас же Эмма была уверена, что поступила правильно. Правда, тогда она даже не задумывалась об этом, как и о том, чем все может обернуться, а единственной ее целью было — убраться как можно скорее из дома Коры. Вот Эмма и вылетела, как пробка из бутылки.

Нервно оглядевшись, она отыскала Киллиана цепким взглядом и, бросив Коре на прощание пару дежурных и давно избитых фраз с благодарностью за оказанное внимание и участие, поспешила навстречу «Пирату».

Уже у машины Эмма специально замедлила шаг, пытаясь ничем не выдать себя — она была взволнована и не хотела, чтобы ее уличили в слабости или, что того хуже, смекалистый Киллиан, обещавший ей держать язык за зубами, начал подшучивать над ней. В этом случае она бы, наверное, пристрелила его, не задумываясь.

Стараясь выглядеть уверенной и расправив плечи, Эмма приблизилась к машине и решительно распахнула дверь «жука», жестом указав Киллиану на соседнее сидение. Она была готова сорваться с места сразу же, чтобы навсегда покинуть этот небольшой городишко, но Киллиан, в отличие от нее, никуда не торопился.

Заметив Эмму, он бросил на нее фирменный изучающий взгляд исподлобья, пытаясь проанализировать, насколько успешно завершилась ее беседа с Корой. Эмма чуть приоткрыла рот от удивления, заметив, что он смотрит на нее с неподдельным интересом.

Плотно сжав челюсти, Эмма попыталась выглядеть необыкновенно спокойной, чтобы Киллиан не догадался, о чем сейчас она мечтает больше всего на свете, а назойливая мысль «свалить» побыстрее все никак не отставала от нее.

И в этот момент Киллиан, напоследок окинув ее изучающим взглядом, торжествующе ухмыльнулся. Похоже, сообразил, что к чему.

Эмма мотнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Еще чего! Не хватало, чтобы Киллиан читал ее, как открытую книгу.

Нет, она, конечно, подозревала, что он не так прост, как кажется, но и подумать не могла, что «Пират» окажется таким наблюдательным.

Нахмурившись, она посмотрела на Киллиана, который снова принялся настойчиво всматриваться в ее лицо. Казалось, он пытается увидеть именно то, что она хотела бы скрыть от него.

Но сдаваться Эмма не намеревалась — не в этот раз. И она, наплевав на все, посмотрела ему в глаза — пристально, как и он. А «Пират» лишь улыбнулся — его, видимо, только позабавило ее упрямство.

Они смотрела друг другу в глаза еще какое-то время, пока Киллиан не уступил первым. Тяжело вздохнув, словно с невысказанным облегчением, он снова широко улыбнулся.

Кажется, исход разговора стал ему ясен, но Киллиан все равно хотел услышать об этом от нее. Наверное, поэтому он и попытался разговорить ее.

— Как все прошло? — тихо спросил Киллиан, но Эмма поджала губы и, не став отвечать, качнула головой, многозначительно указав «Пирату» на наблюдавшую за ними Кору, последовавшую за ней и до сих пор так и стоявшую в дверях дома.

Эмма едва ли догадывалась, что она хотела увидеть, но нужно было признать: издалека Кора гораздо больше походила на древнее приведение, чем вблизи.

Эмма невольно захотелось пошутить, что уж слишком Кора смахивает на сверхъестественное создание, но делать она этого не стала. Сочла не слишком уж уместным и, пожалуй, чересчур наивным — были у нее проблемы и поважнее.

Гораздо больше ее волновало совершенно другое: что же Коре нужно? Чтобы избавиться от нарастающего напряжения, Эмма прикусила щеку, все еще раздумывая, какого черта Кора так пристально за ней следит? Чего она добивается? Что надеется увидеть? А может, хочет убедиться, что они с Киллианом уехали?

Очнувшийся внутренний параноик подкидывал Эмме новые варианты, каждый из которых был гораздо хуже предыдущего. Наверное, не выдержав неопределенности, Эмма бы вернулась к Коре и попыталась разузнать, почему она смотрит на них так пристально, будто бы желает смерти. Но, к счастью, ругаться с Корой ей не пришлось.

Возможно, все дело в том, что «Пират» обладал какой-то врожденной чуткостью, а может, умел читать мысли. По крайней мере, он вмешался вовремя, быстро успокоив взволнованную Эмму.

Киллиан тихо рассмеялся. Он посмотрел на сосредоточенное и недовольное лицо Эммы и объяснил:

— Меня не слишком уж жалуют тут. Смею предположить, Кора вышла убедиться, что я уеду с тобой, а не останусь здесь и не буду действовать ей на нервы. У нас, знаешь ли, старые счеты, — завершил он с энтузиазмом и подмигнул.

И у Эммы вдруг сложилось впечатление, что за глупыми шутками Киллиан скрывает свои истинные переживания. Невольно ей захотелось подбодрить его, но затея обернулась провалом.

Растерянно захлопав глазами, Эмма приоткрыла было рот, но так и не нашла, что сказать. Однако она поверила Киллиану. Нутром почувствовала — он не лжет. Получается, она зря беспокоится?

Но почему «Пират» в открытую признал, что это из-за него? Неужели, чтобы успокоить ее? Вот такого от него она точно не ожидала услышать. А как же репутация бравого пьяницы и негодяя?

Джонс, оказавшийся не последним глупцом, лишь улыбнулся и отсалютовал ей рукой — с легкой грустью и пониманием. Наверное, он прекрасно осознавал, какие противоречивые чувства борются ее в душе.

— Давнее дело, — второпях разъяснил Киллиан, внимательно посмотрев на Эмму и мельком взглянув на Кору, скрестившую руки на груди и не отводившую от них глаз.

Эмма тоже обернулась, отметив, как Кора, кутаясь в шаль, скрестила руки на груди. Со стороны она напоминала каменное изваяние все больше, казалось, еще немного и птицы перепутают ее с памятником.

— Кажется, мне не очень рады, — тактично намекнул Киллиан, рукой указав на Кору, скривившую тонкие губы от едва сдерживаемого отвращения. — Попрощаешься? — поинтересовался он. Поначалу растерявшись, Эмма все же кивнула.

— Да, — она, быстро оглянувшись, махнула на прощание Коре, приподнявшей изящную руку с тонкими пальцами в ответ.

Кора улыбнулась ей иначе, чем Киллиану, — с какой-то светлой, теплой грустью и понимающе склонила голову в молчаливом поклоне. Эмма, похоже, пришлась ей по душе.

Эмма, от которой не укрылись оказанные ей знаки внимания, бросила последний взгляд на человека, которому предстояло попытаться стать опорой для Рони.

Собравшись с духом и поставив решительную точку во всей этой истории, Эмма кратко подытожила то, чего добилась непосильным трудом и множеством ошибок. И результат были неутешительны.

Если она куда-то и забрела в лабиринте жизни, так это в тупик. В таком же тупике оказались и Рони, и Кора, и даже Мэри Маргарет, которая, в отличие от остальных, всячески старалась из него выбраться. По крайней мере, она хотя бы барахталась, а не плыла по течению вместе с ними.

Подумав, что раз уж Мэри Маргарет приложила тонну усилий, чтобы попробовать сделать лучше свою жизнь, Эмма задумалась: неужели она не сможет сделать это же со своей?

Ничего невыполнимого здесь нет — ей нужно начать жить настоящим, проживая каждый момент, а еще наконец-то понять одну важную вещь, которая пришла в ее голову только что: постоянно прятаться за оковами прошлого не стоит.

Прошлое нужно принять и отпустить. Когда-то она говорила о чем-то похожем Рони, так почему бы самой не начать следовать своим же советам?

Сжав дверь «жука», Эмма замерла, задумавшись о внезапном прозрении, пока Киллиан тактично кашлянув, не привлек к себе ее внимание.

Стушевавшись, она, до последнего стараясь выглядеть максимально непринужденной, тут же распахнула дверь «жука», будто бы и не было ничего. «Пират» же в отместку смерил Эмму оценивающим взглядом и вдруг спросил:

— Стряслось что-то, Свон?

Эмма мотнула головой. Она и сама не понимала, что творится. Хотелось верить, что время все расставит по местам, как и было всегда. Но внезапно на нее нахлынуло невероятное чувство воодушевления, которое она испытывала лишь однажды, когда впервые держала Генри в руках.

— Знаешь, — медленно начала Эмма, посмотрев Киллиану в глаза. Он, не моргая, уставился на нее в ответ, не понимая, к чему она ведет. И если бы они вели счет побед и поражений, в этот раз выигрыш остался бы за ней. Эмма с прежней невозмутимостью продолжала говорить.

— Я поняла кое-что важное только сейчас: за прошлое держаться нельзя, но и забыть о нем не стоит. Когда-то я рассказывала о подобных вещах и ей… До того, как мы поссорились, — поспешила уточнить Эмма, заметив, как внимательно смотрит на нее Киллиан.

Он пару раз моргнул, словно пытаясь понять, разыгрывает она его или нет, но ее это ни капли не смутило.

— Если не почувствую вкус жизни сама, за меня этого не сделает никто другой. Я — единственный человек, который может сделать мою же жизнь лучше. Но это вовсе не значит, что я не смогу помочь и другим. К черту то, что было, нужно прокладывать новую дорогу, — с жаром выпалила Эмма, поразившись своей эмоциональности и мысленно приказав себе как-нибудь похвастаться об этом перед Мэри Маргарет. Надо же, ей удалось произнести красноречивую речь.

Выслушав, Киллиан внезапно вдруг улыбнулся, посмотрев на нее как-то иначе — осмысленно, изучающе. Он, похоже, прекрасно понял то, о чем она сказала ему. А может, узрел и нечто большее, но этого узнать Эмме было не суждено.

— Прошлое нужно помнить и учиться на своих же ошибках, — глубокомысленно изрек Киллиан. — Настоящее тоже может стать лучше, если начать над ним работать, так? — вскинув брови, задал он вполне логичный вопрос.

— Думаю, что так, — согласилась с ним Эмма, не раздумывая долго. — В этом же что-то есть, разве нет? — спросила она в ответ.

— Определенно, — поддержал ее Киллиан, ободряюще подмигнув. Эмма с благодарностью улыбнулась ему, подумав, что настоящее гораздо важнее прошлого или будущего, ведь именно оно служит фундаментом того, что мы закладываем.

Конечно, отталкиваться от прошлого нужно и важно, но именно наши поступки предопределяют нашу судьбу.

— Какой у нас план? — внезапно полюбопытствовал Киллиан, отвлекая ее от серьезных размышлений.

— Домой, — твердо ответила Эмма, поведя плечами. — Чем скорее, тем лучше, — вполголоса пробормотала она, решив для себя, что с этого момента начнет наслаждаться жизнью.

Обязательно начнет, смакуя каждый миг, каждый прожитый момент, каждую встречу. А еще извинится перед Голдом и всеми, кого она могла ненароком обидеть.

Это будет хорошим стартом, чтобы вскоре она смогла научиться принимать людей такими, какие они есть. Может, звучало и абсурдно, но Эмма верила в это всеми фибрами души.

И начать ей нужно, пожалуй, с тех, кто рядом с ней. И не откладывать в долгий ящик. Пожалуй, она даже выбрала первого человека, мнение о котором давно пора окончательно изменить. Киллиан ведь рядом сейчас в такой переломный для нее момент.

Наверное, поэтому ему и выпала честь стать первым, кому она была готова дать еще один новый шанс все изменить.

Посмотрев на Киллиана, она улыбнулась ему, преисполнившись признательности. Руководствовалась Эмма весьма банальными аргументами, но они были слишком уж убедительными.

Ведь, если прикинуть, Киллиан не был обязан тратить на нее свое время и встречаться с Корой, с которой он едва ли состоял в дружеских отношениях. Однако «Пират» выручил ее, когда это было необходимо. А это значит одно — он не так уж и плох.

— Спасибо за помощь, — поблагодарила Эмма его. Киллиан уставился на нее, приоткрыв рот. Изумленный «Пират» смотрел на нее буквально минуту, а затем, ухмыльнувшись, кивнул — он все понял. И ему не потребовалось громких слов и торжественных клятв, что несказанно обрадовало Эмму.

Она тут же решила, что начало было весьма неплохим, но и продолжение ее не подвело.

— Рад помочь, — отозвался Киллиан, слегка склонив голову. Он выразил свое почтение, но странным способом, словно был джентльменом, обученным манерам и некогда крутившимся в высшем обществе. Это показалось Эмме забавным, но она не подала и виду.

— По дороге-то хоть расскажешь, как поговорили, Свон? — тут же полюбопытствовал Киллиан. Он был очень осторожен и не зря — разрушить хрупкое равновесие, балансировавшее на грани, было крайне легко.

Но «Пират» оказался не глуп и не стал требовать от Эммы скоропалительного решения, дав возможность, что на ответе он не настаивает.

Это было видно невооруженным взглядом даже для скептичной Эммы, смотревшей на мир через призму сарказма и разбитых розовых очков. Однако она не была чересчур наивна и вовремя сообразила, что Киллиан не хотел давить на нее или казаться навязчивым, чего никогда не было раньше.

Теперь он почему-то даже выглядел в глазах Эммы надежным. Может, потому что не стал увиливать и сказал ей правду? А может, потому что она успела узнать его поближе?

Как бы то ни было, Рони оказалась права в этом случае: Киллиан — харизматичный пройдоха, но совсем не гадкий злодей. Хоть Эмма и придерживалась раньше иной точки зрения, теперь она окончательно поменяла свое мнение.

Не зря говорят, что иногда полезно взглянуть на привычные вещи под другим углом. И Эмма, убеждаясь в достоверности высказывания, в последний раз смерила «Пирата» оценивающим взглядом, прикидывая, стоит ли ему доверять, и решила: да. Пожалуй, он заслужил ее доверие.

Эмма резко распахнула дверь «жука», зная: она обязательно поделится с Киллианом хотя бы частью разговора. Да он и сам, кажется, догадывался об этом, ведь, как ни крути, он был заинтересованным лицом. А еще, вероятно, успел проследить, как медленно изменялось к нему ее отношение

Однако в салон «жука» садиться Киллиан почему-то не торопился.

— Ты чего? — спросила Эмма, замерев в растерянности, увидев отчаянную решимость, отпечатавшуюся на его лице.

— Не тебе одной нужно кое-что исправить, — многозначительно пробормотал Киллиан. — Попробую и я подправить хоть что-нибудь, правда, из далекого прошлого… — сказал он, приосанившись.

Эмма озадаченно вскинула брови, а Киллиан, помедлив совсем немного, крикнул, обращаясь к Коре:

— Приношу свои искренние извинения, мадам, за все, что я делал, чтобы досадить вам! Я сожалею о своих поступках! Смею надеяться, однажды у меня появится шанс все исправить! Если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, буду рад оказать вам эту услугу!

Поклонившись озадаченной Коре, едва не утратившей всю свою невозмутимость, Киллиан безо всяких кривляний и глупых шуток забрался в салон, бросив короткое: «Едем?».

А Эмма, прикрыв глаза, глубоко вздохнула и, поставив окончательную точку уже для себя, последовала его примеру. Постучав пальцами по рулю, повернула ключ зажигания во второй раз.

Вот так все закончилось. Они неспешно возвращались домой той же самой дорогой, которой добирались сюда. Только в этот раз в машине играла негромкая музыка, которую наугад выбрал Киллиан, предложивший внести разнообразие в застоявшуюся тишину в салоне автомобиля, а Эмма согласилась с ним, рассудив, что раз уж сюда они ехали в гробовом молчании, так пускай хотя бы на обратном пути такого не будет.

Прислушиваясь краем уха к словам песни, Эмма делилась с Киллианом, не сводившим с ее лица восхищенного взгляда, своими достижениями. Рассказала она ему и о своем новом решении, получив одобрение и просьбу обязательно позволить ему поучаствовать вместе с ней. Мысль, что она не одна будет пытаться что-то менять, придавала ей сил.

Подъезжая к заветному знаку «Добро пожаловать в Сторибрук», Эмма твердо знала одно: все будет хорошо. Она сделает все, что в ее силах, чтобы так и было.

А еще Эмма думала о кое-чем другом: хоть в тот день дорога и казалась ей бесконечной, но то напряжение, которое она испытывала до откровенного разговора с Корой, пропало, сменившись небывалым умиротворением. Наверное, так бывает, если делаешь что-то хорошее для других?

Может быть, да. А может, и нет. По крайней мере, ей хотелось верить, что теперь в жизни Рони, которая не смогла смириться с ее мнимым предательством, будет хотя бы один человек, которому она не безразлична. И неважно — далеко или рядом. Главное, что Кора обещала попытаться и, если потребуется, оказать поддержку.

Нутром Эмма чувствовала, что именно так и будет. И никогда в жизни она еще так не радовалась своему дару — распознавать ложь. Возможно, Эмма и допустила огромную ошибку раньше, но хотя бы попыталась ее исправить.

Эмма верила, что Рони не останется одна, а большего она и не просила. Оказывается, не все так просто — возможности человека безграничны, а нужно всего-то малость — решиться и попытаться все изменить.

* * *

В привычной суматохе пролетели еще две недели. Дни то неслись, то тянулись, бесконечно сменяя друг друга. Переворачивая листы календаря, Эмма поражалась, как, оказывается, пролетает время, особенно если есть чем заняться.

А у нее было много дел, с которыми она весьма успешно справлялась. Правда, пару ночей подряд Эмма была вынуждена дежурить без отдыха — наступила самая настоящая зима, а с ней пришли и снежные бури, оборванные провода и попавшие в беду ночные прохожие.

Но и это не портило Эмме настроение. В плавно завершающемся году нежданно повеяло запахом перемен, манящим свежим бризом. Хоть Сторибрук и остался прежним — сказочным городком с забавными жителями, Эмма чувствовала, что в нем все же что-то изменилось.

Все, казалось, было так, как и всегда: редкие драки, неизменные перепалки так и не остепенившегося дебошира Лероя, изредка устраивавшего шумные потасовки и встречавшего после них утро в участке шерифа, жалобы горожан, поиски сбежавших домашних животных, бесконечная возня с отчетами, которые, как уверяла Руби, никогда не закончатся.

Но жизнь постепенно налаживалась и… менялась. Верная своему обещанию Эмма старалась обращать внимание на любые мелочи, наслаждаясь вкусом настоящего и бережно смакуя каждый момент так, словно он был последним. Она, можно сказать, училась жить по-настоящему, а не так, как до этого — только лишь ради Генри.

Конечно, кое-что было и по-старому привычным: Эмма по-прежнему проводила время с сыном и с друзьями, торчала в участке, объезжала Сторибрук на своем «жуке» каждый день.

Все было так, словно Рони и никогда не было в ее жизни, не было ни их сумбурного знакомства, ни ночных посиделок в офисе Голда, ни эпичной ссоры после, ни разговора с Корой. Постепенно все вернулось на круги своя.

Но в этом году зима принесла с собой и удивительные перемены: новых и надежных друзей. Впрочем, изменилось не только это. Если раньше жизнь и обязанности казались Эмме необходимостью, хоть она и любила свою работу, теперь же все резко изменилось. Долгими ночами ей больше не приходилось кантоваться в одиночестве — ее спутниками часто становились Руби, Киллиан или Дэвид.

Сидя в теплой машине и осматривая заваленную снегом улицу, Эмма неустанно ловила себя на мысли, что ей приятна компания каждого из них. И она, верная своему слову, бережно и трепетно смаковала каждый полученный урок и училась ценить то, что у нее было.

Ее старания не остались незамеченными для ее друзей, особенно для Киллиана, который однажды вдруг почему-то заинтересовался, почему она, обладающая поразительным чутьем и имеющая доступ к любой базе данных, так и не посмотрела на настоящее имя Рони.

Задумавшись, Эмма какое-то время бесцельно смотрела на крохотные снежинки, падавшие на капот «жука», пытаясь проанализировать, почему она так и не удосужилась узнать настоящее имя «Злой Королевы».

Может быть, настоящая причина крылась в том, что она не собиралась рыться в прошлом, может быть, в чем-то другом — а хрупком и столь ценном доверии. Эмма не знала, как объяснить свои помыслы и чувства, поэтому искренне ответила:

— Я думаю, она сказала бы сама, если бы хотела.

— Знаешь, — тут же призналась Эмма, сжав в руках пустой и остывший пластиковый стакан из-под кофе, — я поняла это практически сразу, еще при знакомстве, когда она запнулась. Это было немного странно, но я не стала на этом зацикливаться, — поспешно разъяснила она.

Киллиан удивленно приподнял брови, но задавать вопросы, показавшиеся Эмме слегка подозрительными, не перестал.

— И тебе не интересно? Не хочется узнать, что она за человек? Найти ее там, поговорить? — почесав затылок, продолжил допытываться он. Эмма же развела руками. Она и сама уже не была уверена, чего она хочет. Зато догадывалась, что «Рони», едва ли придет в восторг, если она вдруг заявится к ней на «огонек».

— Возможно, — уклончиво отозвалась Эмма. — Но имя — это еще не самое главное. Что изменится, если я его узнаю? Не вижу в этом никакого смысла. Мне кажется, что все происходит с нами не просто так, разве нет? Возможно, мне и не стоит ничего знать — вслух задалась она волнующим риторическим вопросом, а наблюдавший за ней Киллиан в знак поддержки коснулся ее плеча.

— В конце концов, иногда нужно уметь отпускать того, кто решил уйти. Если захочет вернуться, мои двери всегда открыты, — завершила Эмма свою вынужденную пафосную речь, искоса взглянув на Киллиана, чтобы понять — соглашается он с ней или нет.

Нужно признать, она ожидала бурного всплеска, жарких споров, но «Пират» остался на удивление бесстрастным. Он, скорее, задумался о чем-то своем, однако не оставил ее слова без ответа.

— Думаю, ты права, — подытожил Киллиан. — Но если был бы шанс? Или если она вдруг захочет возобновить ваше общение? — продолжил допытываться он.

Эмма же грустно улыбнулась ему, мысленно гадая, с чего же он решил, что у нее на горизонте вдруг замаячит возможность вновь поговорить с ее высочеством. Да та, наверное, уже сменила все замки и продает дом, чтобы уехать из Сторибрука и никогда не встретиться с ней.

Все это казалось слишком очевидным, поэтому смысла распинаться и разжевывать и так понятные истины Эмма больше не видела. Наверное, нежелание продолжать бессмысленный диалог отразилось на ее лице, поэтому Киллиан, не собиравшийся требовать от нее больших откровений, тут же перевел тему, жизнерадостно предложив:

— Еще кофе, Свон?

А она кивнула ему, протянув пустой стакан.

Через неделю Эмма уж было и позабыла об этом разговоре, однако подобные откровенные беседы так и не закончились — иногда Киллиан вдруг принимался задавать довольно странные вопросы, к которым она сначала относилась настороженно, но потом, так и не увидев у «Пирата» никаких скрытых мотивов, немного успокоилась и расслабилась.

Все же ей пришлось признаться себе, что любых «душеведов», включая Арчи, она не любила. Они, может, и хорошо разбирались в людских душах, но не зря же говорят, что чужая душа — потемки. И ей не хотелось, чтобы в ее потемках кто-то бродил с фонариком.

Поэтому сначала она хотела резко осадить Киллиана и чреду его неуемных вопросов, но так и не смогла — сказался полученный опыт: после того, как Рони разорвала их общение, Эмма стала трепетно относиться к чувствам других людей. Хоть она не хотела этого признавать, но «Злая Королева» сумела ей доказать, что клеймо «злодей» — вовсе не приговор.

К своему огромному ужасу, Эмма обнаружила перемены в своем характере: она прекратила быть до одури категоричной и больше не делила мир на черное и белое, а смотрела на него совершенно иначе — с верой и надеждой. И это, несомненно, шло ей лишь на пользу, как однажды заметил Генри.

Вот так и летели ее дни, тянулись бесконечные ночи дежурства. А впрочем, в приятной компании и они были терпимы. Постепенно приближались праздники, очаровательно манившие сладостями и долгожданными выходными.

* * *

В тот вечер Эмма впервые осталась на ночном дежурстве одна — так сложились обстоятельства. И никто из ее друзей не смог выкроить время, чтобы побыть с ней. Руби собиралась заскочить на дискотеку и оторваться по полной.

Дэвид, запланировавший неделю назад свидание с Мэри Маргарет, теперь весело проводил время в компании возлюбленной, а Киллиан куда-то запропастился, пропав без предупреждения и прислав одно короткое сообщение с просьбой не беспокоиться о нем и пообещал обязательно заглянуть к ней завтра.

Коротать время ей предстояло в одиночестве. С сожалением взглянув на часы, стрелки которых, казалось, замерли, Эмма отложила телефон, искренне уповая на свое везение и надеясь, что ей не придется совершать внеплановые ночные вылазки.

Этой ночью намечался ужасный снегопад, а резкие порывы беснующегося ветра сгибали деревья, ломая хрупкие ветки и повреждая провода. Ледяные снежинки, попавшие в безжалостный вихрь, яростно впивались в лица случайных прохожих, выбравшихся на улицу.

Погода была на редкость ужасная, поэтому Эмме не хотелось лишний раз высовываться без особой необходимости. Не зря же она предусмотрительно запаслась едой и приготовила пару интересных книг, которые хотела прочесть с подачи Мэри Маргарет, неустанно расхваливавшей перед ней и Дэвидом этих авторов.

Но сначала ей нужно было закончить с ежедневным отчетом, которым Эмма сейчас и занималась, придумывая, как бы описать все выходки Лероя, но сделать это без многочисленных нецензурных выражений, так и вертевшихся у нее на языке.

Как назло, в голову не приходило ничего дельного и, потратив на отчет минут двадцать, но все же закончив его, Эмма отправила Генри сообщение, чтобы убедиться, что он уже почистил зубы и лег спать. Получив молниеносный ответ, она смекнула, что хитрый Генри ее разводит.

Ухмыльнувшись и перезвонив Генри, который настырно попытался оттянуть пожелания доброй ночи и постарался заговорить ее, Эмма все же вынудила его отправиться в постель.

Генри, повозмущавшись для приличия, предпринял очередную каверзную попытку поторговаться, а Эмма снова поддалась на его провокации, мысленно укоряя себя в слабости и мягкости, прекрасно зная, что когда дело касается его, она вряд ли сможет быть жесткой.

Разобравшись с мелкими неприятностями и приказав Генри броситься в объятия морфея, Эмма, посмотрев на часы, к своему огромному удовольствию обнаружила, что у нее образовался вполне заслуженный перерыв — остался целый час до ночной вылазки, грозившей перерасти в сражение с неуемной стихией.

Усевшись за стол и вытянув ноги, Эмма довольно улыбнулась. Она схватила давно заготовленный бумажный пакет и вытащила из него огромный пончик, обильно усыпанный сахарной пудрой.

Залив жуткий растворимый кофе в пластиковом стакане кипятком, Эмма приготовилась было насладиться поздним перекусом, как ее внимание привлек странный телефонный звонок.

Уставившись на незнакомый номер, Эмма тяжело сглотнула, осознавая, что она скатилась окончательно — желания отвечать на звонок у нее не было. А вот предположение, о чем с ней хотят побеседовать, было.

Наверняка намечавшаяся буря оборвала провода, и теперь жители города решили звонить ей на мобильный — универсальная акция, которую можно получить, если ты шериф.

Поначалу Эмма подумывала сбросить звонок, но потом, рассудив, что подобный поступок не одобрил бы даже Генри, все же решила ответить. Раздосадованная тем, что помешали ее любимому занятию — наслаждаться вредной едой и пить гадкий кофе, Эмма ответила немного сухо, утратив прежнюю доброжелательность.

— Офис шерифа. Слушаю, — брякнула она, отложив пончик подальше и с легкой грустью представив, что сейчас придется тащиться в неизвестные дебри одной, чтобы снимать какую-нибудь кошку с дерева или угрожать Лерою наручниками и арестом. Но ее ожидания не оправдались.

Наверное, в этот день случилось самое настоящее чудо. Иначе назвать это Эмма бы и не смогла — вот такой развязки она не ожидала точно.

— Эмма, прости меня за все, — мягко произнес приятный женский голос. Вздрогнув от неожиданности, она чуть не грохнулась со стула. Ей удивительно повезло, что она вообще смогла усидеть на месте.

Пару раз глубоко вздохнув, Эмма попыталась рассуждать спокойно, но ей все еще с трудом верилось, что происходящее реально. Ущипнув себя, чтобы убедиться — это не сон и не розыгрыш — она напряженно слушала дальше.

— Я представляю, как глупо это прозвучит, — тихо продолжил тот же знакомый голос с легкой хрипотцой, — но мы можем поговорить с тобой?

Эмма хлопнула в ладоши. Да, определенно. Это ее высочество. Это точно была она. Эмма была уверена, что не ошибается. Невольно взглянув в окно, Эмма подумала, что погода разгулялась неспроста — теперь буря за окном абсолютно точно соответствовала ее внутреннему состоянию.

Она уж было думала, что ее бешено стучавшее сердце выскочит из груди, но сумела взять себя в руки — не стоило надеяться, что Рони справится одна. «Злой Королеве» бы не помещала ее помощь, но в ее голову так и не пришло ничего дельного.

— Это шутка? — севшим голосом ляпнула Эмма. Чуть подавшись вперед, она облокотилась на стол, ища столь необходимую для себя сейчас опору. Кто бы мог подумать, что все произойдет вот так?

Резкая мысль тут же пронзила все ее существо: а если это все же чья-то злая шутка? Кто может так издеваться над ней? Нахмурившись, Эмма решительно сжала руки в кулаки — прежде всего ей нужно было убедиться, что все действительно так, а не иначе, поэтому отреагировала она в старых традициях — настороженно.

— Нет, Эмма, — тихо ответила «Злая Королева». Скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула, Эмма принялась лихорадочно размышлять. Пока у нее сложилось впечатление, что Рони переживает не меньше нее — голос ее высочества звучал, как натянутая струна.

Сдвинув брови, Эмма прикинула: может быть, это сон? Пару раз ущипнув себя, она попыталась убедиться, что заснула, однако болезненные щипки лишь доказывали, что все происходит наяву.

— Почему ты позвонила? — спросила Эмма первое, что пришло ей в голову. С ответом «Злая Королева» не замедлила, словно ждала подобного вопроса.

— Я… — еле выдавила она. — Приношу тебе свои извинения. Знаю… Уже слишком поздно… чтобы… менять что-то… Но, наверное, я поступила тогда крайне опрометчиво. Я разозлилась, не спорю, но мне не нужно было рубить сгоряча. Если это возможно, — прошептала Рони, — я бы хотела поговорить с тобой… Прости меня за все, что… — начала было она, но Эмма тотчас же перебила ее, подумав, что извинений более чем достаточно.

— Я рада, что ты все-таки позвонила мне, Рони, — замявшись, Эмма обратилась к ней по привычному для нее имени, но ее тут же учтиво поправили. И этот поступок убедил ее в серьезности намерений «Злой Королевы».

— Реджина. Мое настоящее имя Реджина, — мягко заключила она. Эмма изумленно вскинула брови — творилось нечто странное. Иначе зачем бы «Злой Королеве» звонить ей?

— Реджина… — медленно выговорила Эмма, словно пробуя имя на вкус. Нужно было признать, оно подходило ее высочеству. Только как сказать об этом ей, чтобы она не восприняла это как оскорбление?

Задумавшись, Эмма потерла лоб, совершенно позабыв о том, что воцарилась неприлично долгая пауза.

— Ты разочарована? — голос Реджины, дрогнув, затих. Эмме даже показалось, что ее высочество сбросила звонок, но, к счастью, она ошиблась.

— Нет, ничуть, мне нравится, — просияв, сообщила Эмма, стараясь избавиться от практически осязаемой неловкости — они уже давно не разговаривали, теперь им обеим предстояло наверстать упущенное.

Отчасти ей хотелось сбежать от сантиментов, поэтому она решила немного поддразнить «Злую Королеву», напомнив той, что такое — общаться с Эммой Свон.

— Полагаю, звонишь мне, чтобы осыпать проклятиями? — будничным тоном поинтересовалась она, уповая на то, что Реджина догадается об ее истинных мотивах и поддержит ее начинания. Если они рассорятся и в этот раз, наверное, ни одна из них больше не пожалеет об этом.

— Эмма, ты… — неуверенно произнесла «Злая Королева», но тут же осеклась, молниеносно сообразив, что к чему. Она сразу догадалась: Эмма не ставит целью унизить ее или оскорбить, а просто хочет разрядить обстановку.

— Я долго проклинала вас, не спорю, — охотно отозвалась Реджина, поддержав инициативу. — Но вы оказались крайне живучи, — отшутилась она, а Эмма, улыбнувшись, подперла голову руками. Вот и оно — начало нечто нового. Пожалуй, у нее только что появился новый повод для радости.

Хоть ей и ужасно хотелось сказать Реджине, как сильно она все-таки скучала по ней, но с языка сорвалось совсем другое — столь нужное и необходимое в этот момент.

— Прости меня за все, — прошептала Эмма.

— И ты меня, — в тон ей отозвалась «Злая Королева», похоже, испытывавшая подобные чувства. — Я долго не могла заставить себя наступить на горло гордости. И даже стала бояться, что оборвется и эта последняя связующая нить — твой номер, — проникновенно заговорила она. — Я представляла, что ты пропадешь, а я так и не успею сказать тебе все, что не смогла. Наверное, это поразительно, но впервые за все время я так сильно к кому-то привязалась. Ты стала моим другом, Эмма. Наверное, единственным. И мне бы хотелось…

— Заканчивай, — встряла Эмма, чувствуя, как предательски першит в горле. К откровенным разговором с зашкаливающими эмоциями она не была готова и не представляла, как выразить свои мысли лаконично. — Давай замнем эту тему? — предложила Эмма, не особо рассчитывая на успех, но все равно попробовала. — Лучше расскажи мне, как ты, — попросила она.

— Вот об этом я и пытаюсь сказать, — невозмутимо продолжила Реджина. — Ты многое сделала для меня, дорогая. Я это очень ценю и хочу поблагодарить тебя.

— За что? — поразившись, полюбопытствовала Эмма, мысленно прикидывая, кто же мог проболтаться. Неужто Кора или Киллиан?

Но, подумав, что последний не посмел бы предать ее интересы, ведь они успели сблизиться и даже стать друзьями, Эмма рассудила: Кору точно не стоит сбрасывать со счетов, наверное, она и наговорила лишнего. Но ожидания не оправдались.

— Хоть мама и не сказала мне, кто же надоумил ее, но, полагаю, это была ты, — осторожно заметила Реджина, заговорив гораздо тише. — А больше таинственных доброжелателей у меня и не найдется, — чтобы услышать всю фразу, Эмме пришлось сконцентрировать все свое внимание на речи ее высочества.

Ей послышалась? Или Реджина действительно сказала «мама»? Губы Эммы непроизвольно растянулись в широкой улыбкой — а Кора все-таки молодец. Не зря она тогда доверилась ей — вон как постаралась.

— Когда мы с тобой рассорились, я осталась совсем одна в своей кромешной тьме. Одиночество снова стало моим спутником, — созналась Реджина, а сердце Эммы кольнул практически осязаемый укор, который так и не прозвучал в словах «Злой Королевы», а еще абсурдность всего того, что было. Возможно, Эмме было бы намного легче, если бы ее высочество разозлилась на нее.

— Я была зла на тебя, не хотела даже видеть, — чуть жестче продолжила тем временем Реджина. — А потом… Да ты и сама, полагаю, догадываешься… Я жила так, как и всегда, — поспешила уточнить она, опередив так и не прозвучавший вопрос Эммы. — Потом Джонс передал мне твое письмо, — мягко заключила «Злая Королева», выдержав небольшую паузу. — Эмма, мне так жаль, что все это произошло именно с тобой! — воскликнула она с невысказанным отчаянием.

Эмма молча приподняла брови — ей бы и самой хотелось, чтобы все было не так. Только она хотела сказать об этом «Злой Королеве», как вдруг ее пронзило внезапное озарение: а вот так и должно было быть.

— А я рада, что все было так, — пробормотала Эмма, сравнивая свои жалкие потуги выдавить нечто «красивое», чтобы дотянуться до уровня ее высочества. В эффектных высказываниях она, пожалуй, проигрывала «Злой Королеве».

— Это сделало меня той, кем я являюсь, помогло встретить нужных мне людей, обрести верных друзей, — сказала Эмма, отметив, что Реджина внимательно ее слушает — вот и ей бы не помешало позаимствовать этот навык.

— Тогда я, наверное, тоже… — неуверенно произнесла «Злая Королева», тут же переспросив: — Ты считаешь, я могу радоваться тому, что со мной было?

— Я думаю, можно радоваться тому, что ты смогла все это преодолеть, — честно ответила ей Эмма, пожимая плечами.

Они еще немного поговорили о возвышенном, но вскоре Эмма сделала последний решающий шаг. Ей было важнее кое-что другое, чем глупая болтовня. Да и это стоило уточнить сейчас, чтобы не тратить зря время.

И Эмма, не став оттягивать, тут же спросила:

— Твой звонок значит, что ты хочешь продолжать наше общение?

Ответ последовал незамедлительно. Твердый и беспрекословный. В духе этой Реджины.

— Да. Только в этот раз мы начнем все заново. Теперь, когда ты знаешь мое настоящее имя, мне уже нечего скрывать, — произнесла Реджина. Эмма, хмыкнув, потерла переносицу. Этого и следовало ожидать.

— Расскажешь мне о других своих преступлениях? — ехидно уточнила она.

— Я мэр этого города. Просто назови конкретный год, — серьезно ответила «Злая Королева», подыграв ей. — Если потребуется, расскажу, — пообещала она.

Эмма вскинула брови. Мэр? Впрочем, об этом она догадалась еще когда узнала фамилию Коры. Но услышать об этом от Реджины было куда важнее.

— Только скажи мне тоже одну вещь. Мне и правда важно это знать… — голос Реджины прозвучал как-то неестественно, казалось, она пытается скрыть свое волнение за привычной маской равнодушия и невозмутимости, однако давалось ей это не так уж и просто. — Ты тоже все еще хочешь продолжить наше общение? — спросила она.

— Да, — уверенно отозвалась Эмма. Ей было приятно, что Реджина готова принять любой ее выбор. Она, конечно, ни капли не сомневалась, что «Злая Королева» уважает ее мнение, но этот вопрос лишь больше убедил — все так и есть.

— У меня столько всего, о чем хотелось бы тебе рассказать… — протянула Эмма, попытавшись заинтересовать ее высочество, и ей это удалось.

— Правда? — наигранно изумилась «Злая Королева», а Эмма едва сдержала непрошенный смешок. Все наконец-то вернулось на круги своя — они снова дурачатся и болтают о всякой чепухе.

Может быть, их дружбе суждено было преодолеть это испытание молчанием? Не зря же говорят, что все делается к лучшему. Теперь у Эммы был повод убедиться в правдивости этих доводов. А еще и в том, что все ее усилия были не зря.

— Я слушаю тебя, дорогая, — мягко сказала Реджина, а Эмма, широко улыбнувшись, потянулась за пончиком, думая, что, оказывается, все не так уж и плохо.

По крайней мере, ей казалось, что в финале ее истории наметился счастливый конец: новые друзья, обновленный взгляд на жизнь и возвращение старого друга. Что может быть лучше?

Проговорив с Реджиной до самого утра, Эмма, устроившись поудобнее на жестком стуле, потянулась, разминая затекшие мышцы и заодно раздумывая, кого бы огорошить радостной новостью в первую очередь: Мэри Маргарет или Киллиана. Ей не терпелось поделиться хоть с кем-нибудь своим счастьем, а они оба были заинтересованными лицами.

Эмме впервые за долгое время хотелось кричать от радости, но дело было не только в возобновлении общения с ее высочеством. Она, можно сказать, наконец-то поняла, как ей нужно жить, куда двигаться дальше.

Осознала Эмма и другое — каждый человек в ее жизни появляется не просто так, а для того, чтобы чему-нибудь научить. Например, Реджина подала ей прекрасный пример истинного прощения и помогла понять, как важно иногда позабыть про гордость и отважиться сделать ответный шаг.

Эмма признала, что на подобное у нее, возможно, не хватило бы духу, но сейчас для нее это значило лишь одно — ей есть к чему стремиться. А пока что нужно было разобраться с насущными проблемами, а именно — решить, кого она огорошит чудесным известием.

Скрестив руки на груди, Эмма нахмурилась, обдумывая, с кого ей лучше начать. Конечно, ей хотелось бы рассказать обо всем Мэри Маргарет, но и Киллиан, активно помогавший ей ступить на путь перемирия со «Злой Королевой», заслуживал узнать невероятные новости первым, ведь именно он принял непосредственное участие, доставив не так давно ее письмо Реджине.

А вот разговор с Мэри Маргарет она, пораскинув мозгами, отложила до лучших времен. Рассудив, что «Белоснежке» пока что ничего знать не стоит, Эмма, наскоро напечатав сообщение Киллиану и предложив ему встретиться этим же вечером «У Бабушки», поспешила домой отсыпаться.

Хоть ей и не терпелось рассказать «Пирату» о триумфальном и неожиданном возвращении «Злой Королевы», она подумала, что еще успеет поделиться с ним. А куда ей спешить?

Пересказав вечером все до мельчайших подробностей Киллиану, уставившемуся под конец дивной истории на нее с едва скрываемым изумлением, Эмма не смогла скрыть довольной улыбки — даже он, видимо, не ожидал такой поразительной решимости от Реджины.

А если и «Пират» не был готов к подобному исходу, это значило лишь одно — ее высочество действительно дорожила их дружбой и ценила уж точно больше собственной гордости.

Еще Эмма расценила ее поступок, как знак того, что Реджина тоже успела сильно привязаться к ней. Если раньше она и сомневалась в этом, то теперь у нее не осталось ни малейших сомнений в том, что все так и было.

Все складывалось замечательно. Будто в какой-то невероятно волшебной сказке, сошедшей со страниц книги и радовавшей всех. И Эмма, будучи готова помочь всему миру, была готова сжимать в крепких объятиях каждого несчастного, подвернувшегося ей под руку.

Она вся, казалось, светилась от счастья — ее глаза блестели, а губы, обычно строго поджатые, растянулись в легкой, практически невесомой улыбке.

Эмма была счастлива и мечтала, чтобы и другие ощутили это же. Именно поэтому в тот вечер внимательный «Пират», заметив практически детский восторг Эммы, в знак поддержки и особого одобрения дружески потрепал ее по плечу, сказав пару воодушевляющих слов, заставивших Эмму буквально взлететь до небес. Тогда ей казалось, что она готова и горы свернуть, и не зря.

Вскоре жизнь окончательно наладилась. Хоть каждый день и был полон сюрпризов и неожиданностей, все становилось лишь лучше, словно все проблемы решили обходить ее тесный мирок стороной, уступив место новым подвигам и свершениям.

Так, например, Эмма, хотя она сама и не поняла, как так вышло, неожиданно пригласила Киллиана позавтракать вместе с ней и Генри субботним утром «У Бабушки».

И там они, потеряв счет времени, беспечно проболтали до полудня. Генри весело тараторил о пиратах, опасностях, о кораблях, о сражении с морскими чудовищами, а Киллиан, лукаво улыбаясь Эмме, скрестившей руки на груди и поглядывавшей на них с плохо скрытым одобрением во взгляде, умело подыгрывал Генри, оперируя все теми же морскими терминами, которые использовал практически всегда.

Под конец дня Генри, заручившись обещанием Киллиана раздобыть для него игрушечную модель корабля капитана Крюка, с гордостью во взгляде поглядывал на покачивавшую головой и снисходительно улыбавшуюся Эмму.

Хоть Эмма и не представляла, где смекалистый Киллиан сможет раздобыть эту священную реликвию, однако местного «Пирата» эта загвоздка, похоже, его нисколько не беспокоила, в отличие от нее. Поймав встревоженный взгляд Эммы, он заговорщически подмигнул ей — и она доверилась ему окончательно, расслабленно выдохнув. Почему-то хотелось верить, что Киллиан не подведет. А может, она всего лишь научилась доверять людям и не ждать от них плохого.

Впрочем, Эмма могла и заблуждаться, но были подтверждения и ее наблюдениям — стоило ей начать меняться самой, как люди вокруг вдруг стали вести себя иначе. В последнее время изменились не только ее взаимоотношения с Киллианом.

Другие перемены тоже не заставили себя ждать. Например, Эмма все чаще стала созваниваться с Реджиной — теперь они общались не только ночами и, что удивительнее всего, ей даже не пришлось делать первый шаг — ее высочество справилась с этим сама.

Заблаговременно разузнав, когда у нее обеденный перерыв, она часто звонила, чтобы поболтать с Эммой так и не переставшей «что-нибудь жевать», как ехидно подмечала Реджина каждый раз, хотя бы несколько минут.

Поначалу Эмма немного растерялась, но, посовещавшись с Киллианом, ставшим чем-то вроде ее личного советника, в долгу не осталась и поддержала инициативу по-своему, в своем бунтарском духе, наверняка заставившем ее высочество громко возмущаться и театрально возводить глаза к небу.

А сделала Эмма вот что: как-то раз закупив своей любимой вредной еды, она, намеренно вложив в небольшой синий пакет упаковку сырных крекеров, которые так ненавидела «Злая Королева», подговорила «Крюка» — Генри придумал новое кодовое имя Киллиана, отреагировавшего на ее каверзу со встречным энтузиазмом, доставить пакет с продуктами в офис ее высочества, напомнив той о данном ими обеими когда-то клятве — пробовать все, что предложит другая. Кто бы мог подумать, что шуточная перепалка и старина Фрэнк так изменят их жизнь!

Затаившись, Эмма ожидала воплей, проклятий, армии летучих обезьян, всевозможных санкций, телефонных звонков и допросов, но ничего этого не было. Реджина, нужно отдать ей должное, выкрутилась еще находчивее, поделившись с ней тем, что нравилось ей.

И ответ, как ни странно, не заставил себя ждать — Киллиан, отправившийся к «Злой Королеве», вернулся в этот же день уже через пару часов с черным пакетом, превосходившим отправленный Эммой по объему раза в два.

Пораженная, она широко распахнув глаза и приоткрыв от изумления рот, только и выдавила: «Вот это да!». Киллиан, прыснув, протянул ей скрученный трубочкой белоснежный лист бумаги, бережно перевязанный черной ленточкой и, оставив ее знакомиться с содержимым письма, принялся раскладывать продукты на столе.

Пока Эмма читала аккуратные строки, написанные Реджиной и, ехидно хмыкая, качала головой, «Крюк» умудрился выгрузить все содержимое пакета.

С ужасом рассматривая свежие овощи и подписанные контейнеры с разноцветными крышками, Эмма, не сводившая глаз с Киллиана, которого только забавляла ее реакция, подумывала, чем же она настолько провинилась, что заслужила такое вот внимание со стороны Реджины, настоятельно просившей ее обязательно попробовать то, что она приготовила специально для нее.

Этим же вечером, уминая овощи и весело болтая с Мэри Маргарет и Дэвидом, выпытывавшими, где же ей удалось раздобыть такой грандиозный ужин, Эмма про себя отметила, что еда Реджины понравилась всем, даже Генри, который, к огромному удивлению всех, вдруг попросил добавки. Эмма и сама, честно признаться, не отказалась бы от подобного пира еще раз.

Когда же она сообщила об этом «Злой Королеве», та, захрустев в ответ крекером, жизнерадостно рассмеялась, мягко намекнув Эмме, что в ее жизни точно не помешало бы появиться здоровому и, что самое главное, правильному питанию.

Скептически хмыкнув в ответ, Эмма, не колеблясь, потребовала еще доказательств, которые не заставили себя ждать уже на следующий день.

Заявившийся Киллиан, которого Эмма встретила с откровенным смятением, еле протиснулся в дверной проем с двумя огромными пакетами, вскользь поинтересовавшись:

— Куда все это, Свон?

Мельтешивший за его спиной Сидни Гласс, державший в руках небольшой красный конверт, с поклоном передал его Эмме и, перебросившись с ней парой коротких фраз, поспешил за Киллианом, махнувшим ей на прощание рукой и скрывшимся на улице.

А Эмма, оставшись одна, тяжело вздохнула и развернула конверт. Как она и думала, «Злая Королева» реализовала ее худший кошмар — здоровое питание. Но Эмма, не отчаиваясь, отправила Реджине очередную порцию бургеров. Первой сдаваться она не собиралась. По крайней мере, быстрее ее высочества.

А обмен все продолжался и вскоре стал традицией. Теперь Эмма подбрасывала Реджине диски с музыкой, свои любимые книги, парочку фирменных рецептов, а та, не тушуясь, отвечала ей тем же.

Киллиан, как и прежде, передавал все обеим, иногда уступая место вызвавшемуся оказать ему посильную помощь Сидни, который, как удалось разузнать Эмме, стал одним из приближенных Реджины.

Однако больше всего Эмму обрадовали слова «Злой Королевы», как-то намекнувшей ей, что Сидни оказался весьма достойным собеседником и он, несомненно, заслуживает отдыха, о котором просит так давно.

Эмма и Реджина болтали о чем-то масштабном, делились друг с другом планами, но все чаще они стали разговаривать обо всяких пустяках, рассказывали друг другу, как прошел день, кто умудрился их разозлить. Правда, единственная тема, которая пока что осталась под запретом, — Мэри Маргарет.

Эмма, конечно, пару раз пыталась поговорить о ней, но Реджина сразу же огрызалась и прерывала ее. Стало быть, все усилия были тщетны, однако Эмме все равно хотелось помирить их, чтобы две ее хорошие подруги наконец-то смогли понять и простить друг друга.

Но, с другой стороны, имела ли она право вмешиваться? Вспомнив о недавней ссоре, она решила повременить. Чуть позже, переговорив с Киллианом, посоветовавшим ей не форсировать события, а терпеливо ждать, Эмма рассудила, что «Крюк» все-так прав.

Они с Реджиной сблизились еще больше. «Злая Королева» раза три присылала небольшие презенты и для Генри. Как правило, это были всякие безделушки, фигурки сказочных персонажей или комиксы, заставляющие Генри восторженно подскакивать и отсылать ей письма с благодарностями, передававшимися также через Киллиана или Сидни.

Время неслось. И вот, как-то раз перевернув страницу календаря, Эмма замерла около него с приоткрытым ртом, не выпуская теплую чашку с какао из рук, — Рождество подкралось так быстро, что она и заметить этого не успела. Оставалось каких-то две жалких недели.

В замешательстве озираясь по сторонам, Эмма попыталась прикинуть, как же так дни пролетели перед глазами? Разве осень была не вчера?

— Что, мам? — немного насмешливо поинтересовался Генри, оторвавшись от книги с яркой синей обложкой, подаренной ему вчера Реджиной. — Увидела, какой сейчас день недели и поняла, что опять забыла купить подарки? — лукаво подмигнув, поинтересовался он.

Эмме же захотелось выскочить из дома. И в кого он такой проницательный? Но крыть ей было нечем. Генри не ошибался. Если кто и накосячил, так только она. Эмма признала, что здорово промахнулась, хоть и не была Акеллой.

Подарки — ее ахиллесова пята! Едва не взвыв, Эмма хаотично пораскинула мозгами и попыталась соскочить с неприятной для нее темы. Она вечно откладывала покупку подарков на последний день, а потом металась по дому с кучей коробок, раздумывая, где же их спрятать, чтобы никто не нашел.

Обычно домашние, глядя на ее жалкие потуги, охотно подыгрывали ей и прикидывались, что ничего особенного не происходит, а если кто из них и находил свой наспех завернутый подарок раньше положенного, он никогда об этом не заикался, а возвращал на место и делал вид, что ничего не видел.

Из-за этого Эмма, конечно, чувствовала себя неловко, однако больше всего она тушевалась, потому что ее самым наглым образом рассекретил собственный сын.

— А вот и не забыла, — так и не найдя, что еще ответить, быстро отреагировала Эмма, присев на стул и оглядываясь по сторонам, надеясь, что хоть кто-нибудь придет ей на помощь, но Мэри Маргарет и Дэвид, притихшие и наблюдавшие за их разговором до этого момента тут же, переглянувшись, выскользнули из комнаты.

Бросив им вслед молчаливое: «Предатели!», Эмма сконцентрировалась на другом, а именно на попытке соскочить с неприятной темы и ловко выкрутиться перед сыном. Решение нашлось быстро.

И она, пользуясь своим авторитетом, строго добавила:

— Собирайся быстрее! Только посмотри, сколько там снега!

Генри, который не стал продолжать их бессмысленный спор, кинул задумчивый взгляд в окно и радостно улыбнулся.

— Ага! — просияв, согласился он, поспешно засовывая в пакет бутерброды, заботливо подсунутые Мэри Маргарет, бесшумно появившейся на кухне и уже плотно закутавшейся в темно-синюю шаль.

Эмма с облегчением выдохнула — прокатило. Мэри Маргарет, осторожно приблизившись к ним, шепнула ей на ухо пару ободряющих фраз и попросила не заморачиваться из-за подарков.

Эмма в ответ подмигнула ей и шутливо отдала честь Дэвиду, заглянувшему на кухню и жестом поманившему засуетившуюся Мэри Маргарет к себе.

Пока Генри собирал учебники, а влюбленные ворковали, Эмма мысленно составляла для себя список покупок, подумывая, что в этом году не помешало бы купить еще три подарка для новых друзей.

— Ну что, я готов! — отчитался Генри, перебросив рюкзак через плечо и вырвав Эмму из размышлений.

Пребывая в полной боевой готовности к войне с разбушевавшейся стихией, Генри ждал ее указаний, а Эмма, последовав его примеру, поспешно надела теплую черную куртку и, протянув шарф скорчившему жалостливую мордочку Генри, покачала головой, молча заявляя, что отказы не принимаются.

Поворчав, Генри все же закутался в сине-зеленый шарф, подаренный ему Руби, и они вышли на улицу. Свирепый ветер, завывая, сбивал их с ног, а пушистые снежинки — его верные соратники, подхватываемые ледяными порывами, парили в воздухе и практически осязаемо вонзались в кожу, словно осколки разбитого стекла.

Погода была ужасная, совсем как в тот раз, когда позвонила Реджина. Мысленно приказав себе обязательно подколоть ее высочество, Эмма спрятала руки в карманы куртки, надеясь, что хотя бы сегодня ей не придется мерзнуть.

Эмме было не до шуток. И пока Генри ликовал — ему надвигающаяся метель пришлась по душе, она хмурилась, гадая, выдержит ли сегодня на еще одно ночное дежурство.

Забравшись в салон «жука», Эмма какое-то время прикидывала, какая ужасающаяся буря разгуляется на Рождество, а потом, заметив сияющий взгляд сына, смотревшего на все ужасы погоды с неподдельным восторгом и любовью, взбодрилась — бывало и хуже.

Теперь у них есть и дом, и преданные друзья. Ничего плохого уж точно не случится. Повернув ключ зажигания, Эмма еще какое-то время пыталась понять, почему же ей вдруг стало так тревожно, но потом почему-то все подозрения отошли на второй план — она решила, что еще успеет об этом подумать, а сейчас нужно ценить каждый миг.

Высадив Генри у школы, Эмма поспешила в участок, где ее с нетерпением ожидала Руби, страдавшая от скуки и от желания поделиться с кем-нибудь новыми потрясающими событиями, — ее бабушка, обожавшая проводить время в кругу семьи и друзей, согласилась в этом году устроить легендарную вечеринку в их кафе. Улыбаясь, Эмма подумала, что было бы неплохо заскочить к Руби хотя бы на часок.

Однако напроситься она так и нее успела — из нее и без этого практически силком вытрясли согласие приехать на пару часиков и захватить Генри. Согласившись с восторженной Руби, с которой уж лучше было вообще не спорить, чтобы не разбудить в ней зверя, Эмма слиняла закупаться подарками и, потратив битый час в магазинах, была довольна собой так, будто она лично спасла город от какого-нибудь злодея.

Подарки, купленные ей, предназначались не только для друзей, но и еще для тех людей, которые наверняка не ожидали бы от нее подобного. А в этом году, Эмма, несомненно, превзошла саму себя в оригинальности. И в скрытности.

С гордостью смотрев на свое новое детище — аккуратно упакованные подарки, покоившиеся на заднем сидении ее автомобиля, Эмма, ухмыльнувшись своим мыслям, неспешно отправилась в участок — пришло время ломать традиции и прятать подарки там, где их точно никто не станет искать.

* * *

А сюрпризы все не заканчивались и, вернувшись вечером домой, Эмма с Генри застали странную картину: вся квартира была перевернута буквально вверх тормашками, а бегающие из комнаты в комнату Мэри Маргарет и Дэвид собирали вещи, перебрасываясь короткими фразами.

Переглянувшись, Эмма и Генри разделились — кажется, назревало что-то очень занятное. Бросив жребий, они разошлись по комнатам — каждому предстояло заполучить ценную информацию.

Генри повезло — ему выпала честь «допрашивать» «Прекрасного Принца», как выразился он. А Эмме нужно было «пытать» бедную Мэри Маргарет.

В глубине души она даже была рада, что ей досталась «Белоснежка». Хоть Эмма и не хотела этого признавать, но разговоры с Мэри Маргарет приносили ей настоящее удовольствие.

Поэтому, пользуясь случаем, пока Генри не передумал, Эмма, узнав у выскочившего в коридор Дэвида, где найти Мэри Маргарет поднялась на второй этаж.

Остановившись у комнаты с приоткрытой дверью, она едва слышно постучала, но Мэри Маргарет, заметив ее, громко крикнула:

— Входи, Эмма!

Засунув руки в карманы и неловко переминаясь с ноги на ногу, Эмма поспешила на зов.

Объяснения не заняли и десяти минут. Все оказалось гораздо проще, чем успела подумать Свон. Мэри Маргарет и Дэвид, как выяснилось, внезапно собрались в гости к его матери, чтобы провести с ней эти две недели, а затем всем вместе вернуться в Сторибрук — как раз к Рождеству.

Решение, принятое ими спонтанно, не внушало практичной Эмме, просчитывавшей все наперед, никакого доверия — слишком много риска, но наставлять двух взрослых людей было бы, как минимум глупо, поэтому нравоучения она решила отложить до лучших времен.

— Вы уверены? — только и протянула она, наблюдая за Мэри Маргарет, складывающей пушистый свитер в огромный чемодан, забитый кофтами, штанами и длинными юбками.

— Рождество всего через две недели, а погода уже ужасная! — не преминула напомнить Эмма. — И зачем ехать на ночь глядя? А если не сможете приехать потом? Может, приедете пораньше? — с затухающей надеждой в голосе вопрошала она. Ей не хотелось, чтобы ее друзья попали в неприятности.

Но давить на них и требовать остаться она не могла — не в ее правилах было вмешиваться в жизнь других людей. Раз они сделали выбор, значит, так и будет. И они обе это знали, именно поэтому Мэри Маргарет оглянулась через плечо и нежно улыбнулась насупившейся Эмме.

— Это сюрприз, — ласково пропела она. — Ты только представь, как она обрадуется, — воскликнула Мэри Маргарет. Она схватила свитер и закружилась с ним в танце.

Эмма покачала головой и облокотилась о шкаф. Нужно было признать, ей еще далеко до уровня «Белоснежки», уже беспечно болтавшей с ней о предстоящих праздника и расписывавшей планы на каникулы.

Но вскоре Мэри Маргарет, как и полагается учителю, стала серьезной. Чуть наморщив идеальный лоб, она, прижав ладонь к груди, перепроверила все упакованные вещи и, повернувшись к Эмме, закуталась в пуховый платок, будто бы этим жестом хотела сказать, что от своего намерения они с Дэвидом не за что не отступятся. Эмма пожала плечами — она и не собиралась их отговаривать, напротив, дала добро.

— Вы с Генри точно не хотите вместе с нами? — напоследок уточнила Мэри Маргарет, не отводя взгляда от лица Эммы. А она, вздохнув, мотнула головой. Конечно, перспектива отправиться в путешествие и отдохнуть в другом городе была заманчивой, но она не была готова парить в небесах.

Хоть кто-то из их компании должен был твердо стоять на ногах, а то слишком уж они все стали смахивать на инфантильных нытиков.

— Генри должен учиться, а мне нужно работать, — отказалась Эмма. Ее слова прозвучали как-то совсем неубедительно, поэтому ей пришлось аргументировать снова, ведь Мэри Маргарет, уловив ее неуверенность, приготовилась было уговаривать ее с прежним азартом. Кто знает, может, у нее и вышло бы, если бы не настойчивость Эммы.

— Я не могу оставить город без присмотра даже на неделю, если не найду замену, — призналась Эмма. — Генри, конечно, запросто обойдет остальных в своем классе, но мне кажется, ему будет лучше не пропускать учебу. К тому же, — поспешила уточнить она, — мы с ним не должны мешать вам, это ваша семья, — строго заключила Эмма, расставляя допустимые границы, к которым Мэри Маргарет относилась с огромным уважением.

И настаивать не стала. Она лишь, подойдя к Эмме, решительно дотронулась до ее руки, а затем и вовсе крепко сжала ее ладонь в своей.

Сдвинув брови, Мэри Маргарет с вызовом взглянула опешившей Эмме в глаза. Кажется, назревал нешуточный монолог, но «Белоснежка», к счастью, ограничилась кратким высказыванием.

— Вы с Генри — наша семья. Семья — близкие по духу люди, а кровное родство — это всего лишь условность, — стальным голосом отчеканила она. — Мы любим вас. И это главное, — немного мягче добавила Мэри Маргарет, а Эмма, склонив голову, понимающе кивнула.

Мэри Маргарет была права, но навязываться Эмма все равно не хотела. Да и бросить все просто так не могла.

— В другой раз, хорошо? — шепнула она, а Мэри Маргарет, не став настаивать, согласилась с ней, посмотрев на нее с грустной улыбкой. Быть может, Мэри Маргарет и грезила о другом, но все сложилось так, как и должно было быть.

После прощания возникла небольшая пауза, но Эмма, ловко спохватившись, моментально перевела разговор в шутку. И вот они с Бланшар, отбросив все неприятные моменты, громко смеялись над новыми выходками Лероя, умудрившегося впутаться в пару курьезных историй.

— Мы обязательно напишем, — пообещала Мэри Маргарет, закончив сборы и захватив с полки шкафа белоснежный шарф и шапку. Похоже, она хотела добавить что-то еще, но ей помешал заглянувший в комнату Дэвид, уже надевший свою теплую куртку с воротником и вязаную шапку, подаренную ему Эммой на прошлое Рождество.

— Готова? — обратившись к Мэри Маргарет, спросил он, тут же подмигнув улыбнувшейся ему Эмме.

— Да, — охотно откликнулась Мэри Маргарет, кивком головы указав ему на огромный чемодан, и Дэвид, не задавая больше вопросов, подхватил его одной рукой, словно он был легкой пушинкой, и вышел из комнаты.

Мэри Маргарет и Эмма остались вдвоем.

— Эмма, запасные ключи здесь, — мягко начала Мэри Маргарет, открыв пустой ящик и ткнув пальцем в небольшой сверток розовой ткани. — Если что-то срочное, пиши, а лучше — звони, мы приедем, как только сможем, — добавила она, шагнув к Эмме и протянув руки для объятий.

Эмма не стала возражать. Обнимая Мэри Маргарет, она поймала себя на мысли, что то чувство тревоги, которое ей удалось погасить днем, вернулось вновь. Ощущение грядущей опасности усиливалось с каждой секундой, а чутье упрямо твердило ей: скоро произойдет что-то неприятное.

Но огорчать светившуюся от счастья Мэри Маргарет ей не хотелось, поэтому Эмма, проглотив переживания, немного наигранно, как показалось ей, улыбнулась соседке в ответ. Однако в этот раз ей лучше удалось скрыть свои чувства — чуткая Мэри Маргарет так ничего и не заподозрила.

Крепко обнимая Мэри Маргарет на прощание во второй раз, Эмма попыталась внушить самой себе: все будет хорошо. Больше всего на свете она хотела, чтобы так и было.

— Еще увидимся, — напоследок пообещала Эмма им, а они охотно кивнули ей.

Но, провожая Мэри Маргарет и Дэвида, она все равно осознала, что гадкая тревога никуда так и не делась, а значит, скоро действительно произойдет что-то плохое. И Эмма бы многое отдала, чтобы узнать, что случится.

А пока что, чтобы не заставлять Генри волноваться по пустякам, Эмма попыталась выглядеть веселой. И, как она считала, у нее неплохо вышло. По крайней мере, сообразительный Генри не раскусил ее в мгновение ока, как делал это всегда.

А значит, у нее получилось. «Шалость удалась», — в шутку пробормотала она про себя, невинно хихикнув, когда Генри, округлив от изумления глаза, уставился на нее. И Эмма вновь всячески попыталась отвлечься.

Чтобы не зацикливаться на своих чувствах и не устраивать подробный «разбор полетов», Эмма, когда Мэри Маргарет и Дэвид уехали, занялась уборкой, к которой вскоре с энтузиазмом подключился Генри.

С ним работа, несомненно, пошла гораздо быстрее и, громко включив радио, они за пару часов собрали разбросанные по всей квартире впопыхах вещи и разложили их по полкам шкафов.

Генри и Эмма болтали, шутили и дружески подкалывали друг друга. Были только они. И больше — никого. Без Мэри Маргарет и Дэвида дом казался непривычно тихим и пустым.

Все вдруг стало так, как в Нью Йорке. Чуть позже Генри сел за уроки, вооружившись чистым альбомом, — ему предстояло нарисовать свою семью для урока, а Эмма, стоя у плиты, как и раньше, раздумывала, что бы приготовить на ужин Генри, привыкшему к кулинарным изыскам Реджины и Мэри Маргарет.

Время за домашними делами пролетело незаметно. И вскоре, когда Эмма, опустившись в кресло и потирая виски чуть прохладными пальцами, посмотрела на часы, то невольно ужаснулась, увидев, что уже давно десять вечера. А значит, до звонка «Злой Королевы», которая каждый день звонила в одиннадцать, оставался еще целый час.

Отправив возмущающегося Генри в душ, Эмма развалилась на диване и, прикрыв глаза, задремала, утешая себя мыслью, что ей наконец-то удалось выкроить время для отдыха этим вечером. Но у жизни, похоже, были другие планы.

Как только она заснула, из объятий морфея ее выдернул непривычный телефонный звонок. Очнувшаяся тревога, подкидывавшая Эмме всякие жуткие варианты, вернулась снова, продолжив терроризировать ее с прежней настойчивостью, однако она все еще упрямо не желала поддаваться упадническому настроению.

Рассудив, что звонит, скорее всего, Реджина, которая почему-то решила поговорить с ней пораньше, Эмма, не открывая глаз, спокойно ответила на звонок. Но ее ожиданиям было не суждено сбыться — звонила Клео.

Зная, что Клео ни за что не потревожит ее просто так, Эмма насторожилась. Присев на диван, она прижала пальцы к переносице, с трудом поборов подкравшуюся зевоту.

— Все в порядке? — с беспокойством уточнила Эмма, чувствуя, как желудок сжимается от дурного предчувствия.

Но Клео тут же, хмыкнув, резко осадила ее в привычной грубой манере, как она делала всегда.

— Порядок, — уверенно произнесла она. — Просто захотелось тебя услышать, — Клео пыталась успокоить Эмму. Но ее слова, напротив, заставили Эмму беспокоиться еще больше. Клео Фокс звонит, чтобы поболтать обо всякой чепухе? И кого здесь пытаются развести?

— «Просто захотелось услышать?» — передразнила Эмма, привстав с дивана и сжав руку в кулак. — Не темни, говори все, как есть! — потребовала она, пригрозив наставнице для острастки: — Иначе я влезу сама. Ты же знаешь, я докопаюсь до правды в любом случае. Лучше скажи.

Тяжело вздохнув, Клео нехотя призналась:

— Понимаешь, вся жизнь будто перед глазами пронеслась. А я ведь до этого случая наивно думала, что у меня все еще впереди. А теперь понимаю, что ошибалась! И жить нужно моментом, ничего не откладывая.

Эмма, затаив дыхание, слушала сбивчивую речь Клео, пока еще не соображая, к чему та ведет, но те слова, что она говорила, полностью соответствовало ее нынешнему мировоззрению.

— Помнишь, мы поймали двух дамочек в лесу у вашего Сторибрука? — внезапно поинтересовалась Клео, уточнив еще пару неважных деталей, в которых она не нуждалась — забудешь такое.

— Помню, — ответила Эмма, нахмурившись и с каждой минутой осознавая, что не к добру этот разговор.

— Они сбежали, — сухо сообщила Клео, хрипло закашлявшись. — Сегодня. Когда мы собирались отправить их в другую тюрьму, раз уж их учесть уже была решена. Но им удалось удрать, — прохрипела она, и после этих слов внутренности Эммы будто сжались в один ледяной комок. А вот и не заставившие себя ждать неприятности.

— Не поверишь, одна из них, оказывается, умеет пользоваться огнестрельным оружием, — угрюмо пошутила Клео, а на душе Эммы вновь заскребли кошки — вот оно, приближается.

— Что? — опешила Эмма, резко вскочив. Все встало на свои места. Вот оно что! Мысли, хаотично заплясавшие в голове, мешали думать. Насущным для нее стал лишь один вопрос — что с Клео. Все остальное ее нисколько не волновало. Она была готова бросить все и, сорвавшись с места, отправиться в Нью-Йорк.

— Где ты? Ты ранена?! — ужаснулась Эмма. Сон был забыт, как и все другие планы на вечер.

— Да все нормально, царапина, — живо ответила Клео. — Не глупи, — попросила она. — Тебе никуда не нужно ехать, слышишь меня? Всему виной моя сентиментальность, я не собиралась звонить и дергать тебя… — зачастила Клео, но Эмма резко перебила ее, наплевав на чувство такта.

— Ты — моя семья! — рявкнула Эмма, преисполненная праведной ярости. — И если с тобой что-то случается, я должна узнавать об этом первой! А этих мерзавок надо найти и засадить за решетку. Не спорь со мной и скинь свои координаты, — холодно заключила она, сбросив звонок и не сомневаясь, что Клео этого, разумеется, так и не сделает.

А значит, все придется узнавать самой. Этим она и занялась. Написав паре помощников Клео и выяснив все, что было ей необходимо, в том числе и адрес больницы, Эмма быстро поднялась по лестнице на второй этаж и, разбудив задремавшего Генри, прижимавшего к груди все ту же пресловутую книгу сказок, вкратце обрисовала ему возникшую ситуацию.

Умный Генри, не задавая глупых вопросов, согласился отпустить ее в Нью-Йорк. Выразив свое беспокойство о Клео, он бросился собирать вещи Эммы, пока она пыталась дозвониться до Руби и попросить приютить Генри буквально на пару дней до ее возвращения.

Но Руби, как назло, отключила смартфон, наверное, пропадала на очередной вечеринке, а речи о том, чтобы звонить Дэвиду и Мэри Маргарет, даже не шло. Отдавая себе отчет в том, что они сразу же вернутся, если услышат, что ей нужна их помощь, Эмма не стала дергать их.

Эмма не хотела мешать им отдыхать — они только вырвались на свободу и наверняка надеются отдохнуть, а тут вдруг появится она со своими вечными проблемами, которым нет конца. Это значило только одно: нужно было искать другой выход.

И, выругавшись вслух, Эмма отважилась на последний отчаянный шаг — написала Киллиана и попросила его зайти к ней, когда он будет свободен.

Ответ «Крюка» не заставил себя ждать — Киллиан обещал заявиться через полчаса. С облегчением выдохнув, Эмма подумала, что, пожалуй, он не самый ужасный вариант для Генри.

Конечно, она бы лучше оставила Генри с Руби, но и Киллиан, как успела заметить Эмма, умел неплохо справляться с детьми, а еще он здорово поладил с Генри и наверняка сможет найти к нему подход.

Как ни странно, но Эмме стало немного легче —Генри будет под присмотром.

Теперь, когда часть проблем была решена вполне успешно, ей оставалось лишь ждать прихода Киллиана, на плечи которого Эмма собиралась взвалить еще и Сторибрук, ведь Руби вряд ли справится одна, а доверить город больше ей было некому.

Присев на диван и судорожно сжав ладони, Эмма какое-то время бесцельно смотрела вперед, пытаясь прикинуть, а правильно ли она поступает, доверяя Киллиану и город, и Генри…

И справится ли он с грузом, упавшим ему на плечи. Конечно, Генри — смышленный, но уж больно подвижный и любопытный — такой не усидит на месте, а Киллиану и без этого придется несладко.

Но больше идей, с кем можно оставить Генри, у Эммы не было, поэтому все, что ей оставалось, — уповать на удачу и верить в Киллиана. Но вдруг еще одна мысль стремительно промелькнула в ее голове: а может, взять Генри с собой? Ведь приглядеть за ним, выходит, некому, если Киллиан будет пропадать на ночных дежурствах и воевать с метелями.

Конечно, можно было бы попросить Эльзу, но та наверняка захочет встретиться с родными на праздниках, а Эмма не была уверена, что управится с возникшими неприятностями за неделю.

Выходит, ей нужен был человек, который успел плотно осесть в Сторибруке, а подходящей кандидатуры у нее не было. Оставалась еще Реджина, но, подумав, что она-то вряд ли согласится «подрабатывать» нянькой для Генри, Эмма приняла взвешенное решение: Генри она возьмет с собой.

Поднявшись к Генри, мирно сидевшему на своей кровати, Эмма ненавязчиво уточнила, хочет ли он уехать вместе с ней в Нью-Йорк. А он, потирая глаза и нахмурившись, вздохнул и тут же просиял, заключив растерявшуюся Эмму в объятия.

— Конечно, — согласился Генри, с энтузиазмом приплясывая на месте от нетерпения — ему путешествия были по душе. — Обожаю приключения! — воскликнул Генри, а Эмма, чувствуя себя убийцей спокойной детской жизни, спустилась вниз и, снова присев на диван, покрутила в руках смартфон, раздумывая, правильно ли она поступила. Может, стоит ли все-таки позвонить Эльзе и просить ее присмотреть за Генри, пока они еще не уехали?

За такими грустными размышлениями ее и застал еще один поздний звонок. Встрепенувшись и схватив смартфон ледяными пальцами, Эмма, обернувшись, громко крикнула Генри поторапливаться, так некстати спросившему в этот же момент, будут ли они снова спать в машине и что ему стоит захватить с собой.

Запоздало ответив притихшей Реджине, она тихо поинтересовалась:

— Прости, может, мы поговорим в другой раз?

— Я не вовремя? — догадалась та, тут же поспешно задав следующий вопрос, метко попавший в цель: — Что-то случилось, дорогая?

— Да, — неохотно ответила Эмма, которой не хотелось признаваться «Злой Королеве», в какие неприятности она снова вляпалась. — Нам с Генри нужно уехать, — только и сказала она, а Реджина вдруг замолчала, но Эмма не придала этому никакого значения — ее голова была забита другими проблемами.

Через какое-то время «Злая Королева», голос которой чуть ощутимо дрогнул, спросила:

— Навсегда?

Вздрогнув от неожиданности, Эмма поняла, что ненароком умудрилась не на шутку напугать ее высочество. Надо же, а это, оказывается, просто.

— Нет, чего ты! — виновато зачастила Эмма, не представляя, до чего она довела «Злую Королеву». — Это временная поездка.

Похоже, ей все-таки удалось убедить Реджину в правдивости своих слов. , Исступленно выдохнув, она мягко поинтересовалась:

— Тогда в чем дело?

— У моего наставника проблемы. Мне нужно уехать, а я не знаю, с кем оставить Генри, поэтому поедем вместе… — созналась Эмма, прикусив губу.

Ей не нравилось, что приходится грузить Реджину своими проблемами, но поступить иначе она не могла — все остальное было бы откровенной ложью, а новая ссора, наверное, добила бы их дружбу окончательно. Уж лучше «Злая Королева» узнает обо всем от нее, чем потом от кого-то другого.

— Поэтому мы едем вместе в Нью-Йорк и будем спать в машине! — радостно поддакнул Генри, на цыпочках подкравшийся к Эмме со спины.

Приобняв Эмму, потрепавшую его по голове, он скорчил грустную мордочку, будто бы это ему предстояло не спать всю ночь напролет.

Укоризненно взглянув на рассмеявшегося Генри, Эмма отметив, что Реджина не торопится отвечать, закатила глаза и хлопнула себя ладонью по лбу.

Складывалось впечатление, что «Злая Королева» не на шутку загрузилась из-за навалившихся на нее новостей, но Эмма не винила ее в этом. Она бы и сама, наверное, не сразу сориентировалась.

— Мы будем ехать без остановок, да, мам? — шепотом поинтересовался тем временем Генри, смекнув, что у Эммы важный разговор. Отпустив ее, он осторожно подошел к холодильнику.

— Нам наверняка понадобятся бутерброды, — изрек Генри, засучив рукава, а Эмма не стала ему перечить и, сконцентрировавшись на насущных проблемах, хотела было потормошить подозрительно молчаливую Реджину, но та опередила ее.

— Так, может, оставишь Генри со мной? — предложила «Злая Королева». — Знаю, что я не самый лучший вариант, и если ты мне напомнишь об этом, не буду возражать, я же вижу, что горожане меня не любят. Многим я испортила жизнь, кого-то запугивала, кого-то уничтожала морально, признаю. Но даю тебе слово, что с Генри все будет в порядке. В полном. Если кто-то посмеет его хоть пальцем тронуть, я его уничтожу, — распаляясь, выдохнула она, завершив свою пафосную речь и тут же замолчав, наверное, опасаясь сболтнуть лишнего и отбить у Эммы всякое желание оставлять с ней сына.

А Эмма, приоткрыв рот, растерянно захлопала глазами. Вот такого поворота она, признаться, не ожидала. Не ожидала она такой абсолютной честности, как и того, что Реджина выразит желание возиться с Генри.

Однако ее высочество приняла молчание Эммы за отказ и принялась поспешно приводить весьма убедительные аргументы.

— Да, я давно не общалась с детьми, но уверена, что смогу справиться. Помогу с заданиями, если нужно, отвезу в школу, накормлю. Может, у меня мало опыта, но это ведь поправимо, — с надеждой договорила она, ожидая вердикта Эммы.

Эмма, сдвинув брови, попыталась просечь — чем обернется для них обеих это роковое предложение. Свон все еще не была уверена, что Реджина готова к активному сближению, а именно — реальной встрече.

К тому же, она не хотела давить на нее и вынуждать приглядывать за Генри, пока ее не будет. А учитывая все открывшиеся обстоятельства, о которых она, конечно, подозревала, есть ли смысл рисковать? Где Генри действительно будет в безопасности — здесь или с ней?

«Злая Королева», будто прочитав ее мысли, твердо произнесла:

— Если ты сейчас сомневаешься во мне, то зря. Свое слово я сдержу. Поверь мне, если бы я этого не хотела, не предлагала бы посидеть с Генри, — напыщенно произнесла Реджина, но осеклась, похоже, решив, что сейчас не время для пафосных речей. — Я правда хочу помочь тебе, Эмма. Доверься мне, пожалуйста, — чуть тише попросила она.

Эмма, потерев переносицу, посмотрела на Генри, уже упаковавшего бутерброды и наблюдавшего за их разговором с искренним любопытством. Поймав ее взгляд, мальчишка довольно улыбнулся, как чеширский кот.

Эмма, поджав губы, подумала, что в предложении Реджины было рациональное зерно — она ведь и сама хотела обратиться к ней, но не осмелилась, посчитала, что это будет неуместно. А довериться — дело плевое, правда, готова ли она взвалить Генри на чужие плечи?

Но почему-то неосознанно Эмма поняла, что она не ошибется, если предложит ему остаться. Да и слова Реджины значительно облегчили задачу. Дело осталось за малым — узнать у Генри, что он думает об этой идее.

— Сначала я спрошу у него, хорошо? — пробормотала Эмма, не надеясь, что Генри согласится — она сама ни за что бы не осталась с незнакомым человеком. Реджина же, проронив короткое: «Да», затаилась, терпеливо выжидая.

Пообещав обязательно перезвонить ей, когда Генри озвучит свое решение, Эмма приготовилась к последнему шагу.

Приблизившись к Генри и присев на корточки, Эмма, заглянув ему в глаза, спокойно поинтересовалась, словно спрашивала об учебе в школе:

— Скажи, ты бы хотел остаться у моей подруги, а не ехать в Нью-Йорк?

Нахмурившись, Генри деловито осведомился:

— А она живет в Сторибруке?

— Да, — ответила Эмма, кивнув. Предусмотрительность Генри иногда зашкаливала. Нужно признать, она гордилась этим. Не каждый ребенок будет таким дотошным в мельчайших деталях.

— Она хорошая? — тут же последовал следующий вопрос.

— Как и все мы. Я думаю, она чем-то похожа на Мэри Маргарет, только чуть строже, опытнее и старше, — замявшись, четко проговорила Эмма, подумав, что Реджина наверняка бы не пришла в восторг, если бы узнала, с кем ее только что сравнили.

— А она есть в книге сказок? — настойчиво спросил Генри. Чертыхнувшись, Эмма подавила желание треснуть ему этой же самой книгой по лбу — тоже ей, нашел время для сказок.

Подавив вспышку гнева, она постаралась говорить максимально расслабленно, чтобы не получить дополнительные вопросы, на которые ей бы еще долго пришлось подбирать ответы.

— Думаю, да, — немного неуверенно ответила Эмма, тут поторопив его с выбором: — Так что скажешь, приятель? — приподняв брови, она смотрела на Генри, беспокоясь, что поставила его перед таким трудным выбором, но поделать ничего не могла — с ним у нее будут связаны руки, придется беспокоиться еще и о нем. А если Генри останется здесь, ей будет немного спокойнее.

— Если ты не против, я остаюсь, — заявил Генри, широко улыбаясь и разведя руками. — Так когда мы поедем к твоей подруге?

Эмма едва не подскочила от воодушевления — а вот все и разрешилось, причем наилучшим образом. Она доверяла Реджине, поэтому, наверное, и оставляла с ней самого дорогого человека.

— Сейчас, — сказала Эмма, вытащив смартфон из кармана штанов. — Собирай все свои вещи и возьми запасную пару ключей, — приказала она, поспешно набирая номер Реджины.

«Злая Королева», похоже, с нетерпением ждала ее звонка и ответила после первого же гудка.

— Генри согласен, — отчиталась Эмма, уточнив в последний раз: — А ты? Уверена?

— Записывайте адрес, мисс Свон, — шутливо отозвалась Реджина. — Миффлин Стрит. Дом мэра самый большой, — припечатала она, а Эмма, опешив за этот вечер, наверное, раз в пятый, едва слышно присвистнула.

Но времени размышлять об этом у нее не было и, погрузив вещи Генри в машину, Эмма позвонила Киллиану и, назначив ему встречу рядом с участком, отправилась к Реджине. Чертыхаясь про себя, она пробиралась на машине по заснеженным улицам, к заветной цели.

Когда «жук», миновавший освещенные яркими фонарями узкие переулки, вырулил на асфальтированную дорогу, обильно усыпанную белоснежным снегом, которому, казалось, не было конца, Эмма, разволновавшись, поймала себя на мысли, что ей не терпится посмотреть на дом, в котором жила «Злая Королева», с которой она общалась так давно.

Ожидания нарисовали в буйном воображении огромный черный замок с кучей башен, сторожевым драконом на привязи и отсеченными головами провинившихся жителей на изгороди, но реальность оказалась куда более практичной и роскошной.

Изящный белоснежный дом, который и правда было заметно издалека, заставил Эмму и Генри восхищенно ахнуть. Ничего дьявольского и злого в этом Эмма так и не увидела — обычный дом человека, который привык жить в шикарных условиях.

Ей такой, конечно, был не по карману, но зато теперь стало понятно, почему Реджина так мало спит — наверняка работать ради такой махины приходится и ночами.

А еще Эмма, призадумавшись, осознала еще кое-что: она ведь никогда не встречалась с местным мэром. Все отчеты, которые так старательно писались ей, передавались секретарю.

За все это время Эмма так и не удосужилась разузнать, кто же был главой этого города. От Мэри Маргарет и остальных горожан она всегда слышала, что всем управляет женщина со скверным характером и стальной хваткой.

Прыснув, Эмма поняла, что лучшее описание для Реджины было бы трудно придумать. Правда, она с этим справилась успешнее других — «Злая Королева». И как остальные жители города до этого не додумались?

Эмма взглянула на лицо Генри, светившееся от искреннего восторга, и печально ухмыльнулась — им вскоре придется проститься. Хотелось верить, что разлука будет недолгой.

А «жук», круто повернув, приблизился к дому Реджины. Эмма, первой выбравшись из машины, стряхнула прилипший к сапогам снег и вытащила из машины чемодан с вещами.

Генри, последовавший за ней, перекинул рюкзак через плечо и внимательно рассматривал дом, чтобы вынести свой вердикт.

— Ого! — вскричал он, захлопав в ладоши и обернувшись к Эмме, понимающе улыбнувшейся ему. — Да это же настоящий замок! — ухмыльнувшись, она лишь покачала головой и протянула ему руку.

— Я скоро вернусь, приятель, — пообещала Эмма.

— Я знаю, — серьезно ответил Генри, кивнув. — Ты всегда возвращаешься, — добавил он.

— Да, — неловко рассмеявшись, согласилась с ним Эмма и добавила, приобняв сына за плечи: — Ну что, дружище, пойдем?

Приоткрыв белоснежную калитку, с которой тут же посыпались хлопья осевшего пушистого снега, они медленно двинулись по расчищенной дорожке. В этот же момент отворилась дверь дома.

Замерев, Эмма с Генри дружно приоткрыли рты, не зная, что и сказать, — им навстречу вышла хрупкая, миниатюрная женщина с чуть завивающимися каштановыми волосами до плеч.

И Эмма бы не посмела даже заявить, что она — «Злая Королева». На Реджине не было ни мантии, ни длинного черного платья с декольте, ни черных перчаток, ни ожерелья с рубинами.

Одета ее высочество была просто, но с изяществом: белая блузка, поверх которой был небрежно наброшен черный просторный пиджак и, насколько Эмма могла судить, глядя на классические широкие штаны, легкие черные сапоги на высоком каблуке.

Увидев их, Реджина тоже застыла, словно статуя, пристально вглядываясь в лица ночных гостей — они ведь ни разу не виделись лично. И Эмма могла понять чувства Реджины, которая наверняка ожидала встретить кого-то другого, а не ее и Генри.

А вдруг у «Злой Королевы», как и у нее, уже сформировался определенный образ в голове? Поморщившись, Эмма представила себя в костюме крекера с фастфудом и ужаснулась: а что, если Реджина так ее и воображала?

Судя по всему, так оно и было. Какое-то время «Злая Королева» просто стояла, а затем вдруг нежно улыбнулась и поспешила навстречу им с Генри, поплотнее запахнув легкий пиджак и плотно прижимая к груди что-то, смахивающее на увесистый сверток.

Опомнившись второй, Эмма, часто заморгав, слегка подтолкнула Генри, без слов призывая Генри поторопиться. Хоть они и были гораздо ближе, но Реджина каким-то чудом смогла их опередить.

— Здравствуй, — подоспев к ним первой, выдохнула она, обращаясь к Эмме. Тяжело дыша и переводя дыхание, Реджина внимательно осмотрела их обоих.

— Привет, — запоздало сориентировалась Эмма, крепко сжав плечи Генри и притянув его к себе.

— Это Генри, — просто сказала она. Реджина, широко улыбнувшись, присела на корточки и протянула Генри ладонь с аккуратными ногтями.

— Мне приятно познакомиться с тобой, милый, — мягко начала она, а Эмма едва не присвистнула от изумления — ну надо же, как может меняться голос у человека. С ней Реджина никогда не разговаривала так ласково, как с Генри.

— Мне тоже, — отозвался Генри, пожимая протянутую ему руку. — А как мне к вам обращаться? — расхрабрившись, напыщенно поинтересовался он, похоже, собираясь блюсти те церемонии этикета, о которых они не так давно читали с Дэвидом.

— Можешь звать ее Рони, — выпалила Эмма, прежде чем успела сообразить, что она несет. Прижав ладонь ко рту, она, широко распахнув глаза, на всякий случай отступила на пару шагов назад, опасаясь заслуженного возмездия.

— Если захочешь, дорогой, — промурлыкала Реджина, пристав и наградив Эмму испепеляющим взглядом.

— Реджина, — исправилась тем временем Эмма, заискивающе взглянув на «Злую Королеву» и пытаясь добиться ее расположения.

Взгляд Реджины тут же смягчился и она, приблизившись к ней, выудила из пиджака сверток, оказавшийся очередным контейнером, и протянула его ей.

— Здесь небольшой перекус, — проронила Реджина, едва заметно склонив голову на плечо.

— Спасибо, — от всего сердца поблагодарила Эмма, неловко сжав контейнер в руках и не представляя, что еще можно добавить, но долго думать ей не пришлось. «Злая Королева» вдруг шагнула вперед и обняла ее, стиснув на короткое мгновение в объятиях.

Едва Эмма успела ответить тем же, как Реджина тут же отстранилась, сделав вид, что никакой сентиментальности с ее стороны и не было. Приняв вызов, Эмма в долгу не осталась и, растерянно поведя плечами, склонилась перед Реджиной в шутливом поклоне, мысленно назвав ее про себя: «Ваше Высочество».

Тут же получив в ответ еще один испепеляющий взгляд, наполненный праведным гневом, она, ехидно ухмыляясь, хмыкнула. Наверное, «Злая Королева» догадалась о ее мыслях. Другого Эмма и предположить не могла.

— Поезжай, — распорядилась Реджина. — И обязательно позвони мне, как доберешься, — тоном матери, отчитывающей нашкодившего ребенка, добавила она, аккуратно положив небольшую ладонь на плечо Генри. А он встал рядом с ней и смотрел на Эмму.

— И мне, — вторя «Злой Королеве», попросил Генри, жестом указав на рюкзак. Смекнув, что Генри захватил с собой рацию, Эмма показала довольному ему большой палец и, не став растягивать момент прощания, махнула рукой и побрела к заваленному снегом «жуку».

Остановившись у машины и оглянувшись еще раз, она, вздохнув, отметила, что Реджина так и стоит рядом с Генри, уже обнимая его. Напряженно наблюдая за ней, «Злая Королева» не забывала поддерживать и Генри, который временно оставался без матери.

Впервые за весь вечер на душе у Эммы стало легко и спокойно. Наверное, все дело было в Реджине и в том, как она их встретила. Но теперь Эмма была уверена: ее сын остается в надежных руках.

Забравшись в машину, она, вздохнув, водрузила контейнер на соседнее сидение и, посмотрев на Генри с Реджиной в последний раз, завела мотор. «Жук» медленно отправился в долгий путь по заснеженной дороге.

Как только машина Эммы скрылась из поля зрения, Генри, обернувшись к Реджине, едва ощутимо поглаживающей его по плечу кончиками тонких пальцев, спросил:

— Мы же найдем тебя в книге сказок, правда?

Высоко приподняв брови, Реджина взглянула на него с нескрываемым удивлением и неуверенно кивнула, не представляя, что лучше ответить в таком случае, а Генри, не заметив ее странной реакции, широко улыбнулся и протараторил следующий вопрос:

— Так я и правда могу звать тебя Рони?

---

Примечания:

Давно я не была такой продуктивной с этой работой, но, осознавая, что история приближается к концу, не могу не признать, что работать над ней хочется все больше.

Хочется творить, прикладывать усилия, чтобы, выдохнув, осознать, что наконец-то совсем скоро можно будет поставить точку.

За это время я о многом успела подумать и прийти к умозаключению, что писать нужно, когда хочется. Это так важно, ребят, вы не представляете. Но еще важнее — получать отдачу, знать, что работаешь и тратишь время не просто так.

Поэтому очень хочу поблагодарить всех тех, кто оставлял отзывы. Я очень ценю это. Спасибо всем!

Бессонная ночь и последовавший за ней день, казавшийся бесконечным, наконец-то закончился, а Эмма уже была готова взвыть от бессилия: ни единой стоящей детали в ходе расследования у нее, примчавшейся в участок сразу после того, как она навестила в больнице Клео, так и не получилось отыскать.

А время все шло. Да и сбежавших преступников нужно было ловить по горячим следам, поэтому Эмма, не откладывая, с головой погрузилась в рабочий процесс.

Но вдруг, внимательно пересматривая дело, заведенное на двух заядлых нарушителей закона, — «Зебру» и «Блондинку», поймала себя на мысли, что признательна Реджине, согласившейся помочь с Генри, и проницательному Киллиану, которому в ту ночь ей не пришлось ничего размусоливать.

Если Реджина с первого своего появления доказала, что ей можно доверить не только Генри, но и все, что угодно, то Киллиан проявил себя не хуже, а, наверное, даже лучше.

Сообразительный «Крюк» все понял сам и с энтузиазмом вызвался проводить ее до Нью-Йорка, хотя Эмма краем глаза заметила, что он неодобрительно хмурится. Похоже, идея не пришлась ему по душе, однако Киллиан не стал отговаривать.

Он смирился с ее решением, лишь попросил быть осторожной, не совершать опрометчивых поступков, а заодно попросил разрешения звонить хотя бы раз в день, чтобы отчитываться о том, что творится без нее в Сторибруке, и узнавать, как она.

Эмма, преисполнившись признательности, ободряюще хлопнула просиявшего Киллиана по плечу, лучезарно улыбнувшегося ей в ответ. А затем, поддавшись внезапному порыву, крепко обняла растерявшегося Киллиана. Он, помедлив, тяжело вздохнул и аккуратно сомкнул руки на ее талии.

— Справишься? — лишь спросил Киллиан.

Эмма, пробурчав в ответ нечто невразумительное, прижалась к его плечу и поняла: ей не хочется вновь оставаться одной или уезжать в Нью-Йорк. Она едва ли готова оставить здесь всех, кто был ей дорог: Генри, Эльзу, Мэри Маргарет, Крюка, Дэвида и Реджину.

Но, с другой стороны, Клео была нужна ее помощь, а бросить в беде человека, который когда-то не отвернулся от нее, она не могла. Эмма сомневалась и пыталась просечь: а правильно ли она поступает.

— Ты только помни: не дрейфь, — тихо произнес Киллиан, чуть отстранившись и удерживая ее за плечи руками с покрасневшими от мороза пальцами. Внезапно Эмме захотелось отчитать его за беспечность и вручить перчатки, но она сдержалась — не самое подходящее время для нотаций.

— Раз приняла решение, следуй ему до конца, — приободрил ее Киллиан, ласково потрепав Эмму по голове. — Мы справимся, потому что у нас есть ты, — добавил он, грустно улыбнувшись.

И в этот момент внутри Эммы что-то невозвратимо сломалось, перевернулось. Ощутив, что земля буквально уходит у нее из-под ног, она, растерявшись, поначалу пыталась понять, откуда же взялось это непривычное ощущение, а потом, почувствовав, как бешено стучит ее собственное сердце, запоздало сообразила: это все из-за Киллиана. Из-за его поведения и слов.

Только что Киллиан сказал самые нужные для нее слова, сам об этом не подозревая. Интересно, если бы он знал, как важна для нее сейчас его поддержка, предпринял бы попытку остановить ее, удержать здесь, сказать, что там опасно? Маловероятно. Хоть он и не одобрял, но вмешиваться не стал.

А «Крюк», будто бы и не заметив ее замешательства, бережно погладил Эмму по голове, небрежно смахнув пушистые хлопья снега.

— Будь осторожна, Свон, — шепнул он. — И обязательно звони, если будет нужна помощь.

В этот же миг Эмма поняла: ее щеки покрывает стыдливый румянец. Что же происходит? Неужели она практически готова влюбиться в Киллиана Джонса?

Конечно, ей было приятно, что он заботится о ней, но пока что она не была уверена, что готова к подобного рода переменам. Не готова встречаться, любить, а потом неизменно терять… Слишком много всего навалилось на нее в последнее время.

Стушевавшись, она пробормотала Киллиану напоследок невнятные слова благодарности и поспешила скрыться в машине, надеясь, что в темноте улицы, освещенной яркими фонарями, он сочтет, что ее румянец был из-за мороза, а не из-за него.

Пожалуй, ей стоит поговорить об этом с Реджиной, которая, наверное, будет рада, узнав, что она в итоге оказалась права.

* * *

Завывая, разыгравшийся ветер, подхватив рой белоснежных снежинок и с глухим стуком ударив в окно, заставил Эмму наконец-то отвлечься от разложенных на рабочем столе листов бумаги и фотографий.

Был поздний вечер, но работа в отделе полиции до сих пор шла полным ходом. Засидевшиеся допоздна сотрудники, изредка перебрасываясь дежурными шутками, методично перепроверяли отчеты, расставляли закрытые дела на полках, распивали кофе и обсуждали особенно шумные дневные происшествия.

Все было так, как и раньше, будто бы ничего и не менялось. Однако Эмма знала: она изменилась. Правда, пока не понимала — хорошо это или, напротив, плохо. Но все же, к вящему своему удовольствию, отметила, что все произошедшее с ней перемены никак не сказались на ее работе. Она по-прежнему была одним из лучших копов этого города.

Копом, у которого пока что тоже ничего не получалось, потому что она едва ли могла сосредоточиться на работе. Битый час Эмма старалась выискать хотя бы один крошечный прокол той роковой парочки, которую они не так давно задержали в лесу, однако все ее усилия были тщетны.

Она не могла сосредоточиться из-за противоречивых мыслей, которые не давали ей покоя. Должна ли она сказать новому будущему: «Да?» Или, может быть, стоит оставить все так как есть? Это было проще всего, но Свон больше не хотела искать обходных путей. Ей нужен был совет человека, который мог бы не просто выслушать ее, но и понять.

Но Мэри Маргарет сейчас наверняка весело проводит время, а Эмма не хотела ей мешать. Да и тогда бы пришлось объяснять, почему она вдруг уехала в Нью-Йорк. Гарантий, что после признаня Мэри Маргарет не бросит все и не помчится в Сторибрук, у Эммы не было.

Конечно, можно было бы поделиться наболевшим с Руби или с Эльзой, но не факт, что они ее поймут — первая всегда была за перемены обеими руками, а вторая наверняка увидит в изменениях лишь одни плюсы. Получается, у нее остается только Реджина, если, конечно, она захочет ее слушать.

Но в глубине души Эмма твердо осознавала одно: окончательное решение все равно остается за ней. Даже если она и услышит немаловажные слова поддержки или порицания от Реджины, выбор — то, что уготовано ей.

Покрутив ручку в руках, Эмма, поджав губы, подумала, что ничего не будет, как прежде. Прошло слишком много времени с тех пор, как они с Генри уехали из Нью-Йорка. И, размышляя о произошедших со всеми ними переменах, Эмма неспешно потянулась.

Привстав с удобного кресла Клео, она прикрыла окно и запоздало вспомнила о времени. Быстро взглянув на часы, Эмма с воодушевлением вытащила из кармана смартфон — пора развеяться и немного отдохнуть.

Во второй раз за день она набрала один из заветных номеров, который, как и все остальные, уже знала наизусть.

— Как дела? — стараясь, чтобы ее голос прозвучал максимально непринужденно, поинтересовалась Эмма, потирая виски прохладными руками и расхаживая по тесному кабинету.

Резко обернувшись, когда чуть скрипнула приоткрывшаяся дверь, она жестом велев заявившемуся подопечному Клео — полному мужчине с залысинами — с очередной глупой идеей, каждая из которых озаряла его буквально через полчаса, заглянуть попозже.

А вот мимолетная пауза, ненавязчиво воцарившаяся после ее вопроса, отчасти напрягла Эмму. Почему-то ей показалось, что не к добру это.

— Полагаю, у нас все хорошо, — вскоре осторожно отозвалась Реджина, тщательно подбирая слова. Эмма тут же нахмурилась, рассудив, что дело не так уж и чисто, как ей стремятся внушить.

Может, у «Злой Королевы» возникли разногласия с Генри? Впрочем, в этом Эмма сомневалась. Генри не стал бы доводить до отчаяния Реджину, он не из таких. А вот сболтнуть что-нибудь эдакое, что заставило бы собеседника чувствовать себя максимально неловко, — мог.

Решив, что разобраться с этим нужно сразу же, а не откладывая, Эмма принялась накидывать вопросы, которые ей бы очень хотелось задать «Злой Королеве», но прежде всего нужно было разведать обстановку.

Прислушавшись, Эмма различила тихое журчание воды и звон тарелок. Реджина на кухне. И, похоже, она немного растеряна, если судить по ее голосу и красноречивым паузам.

Наверное, дело все-таки в Генри. Ух, поговорить бы с ним и разузнать, что такого он мог сказать, чтобы вот так запросто довести ее высочество. Интересно, а согласится ли Генри дать ей парочку уроков? Было бы здорово хоть иногда выбивать «Злую Королеву» из заезженного седла.

Хоть Реджина и не сознавалась в этом, но она была готова дать зуб — она в замешательстве. И Эмма бы не удивилась, если бы ей сказали, что причина всему этому — Генри. Уж он-то был способен обескуражить даже самого заядлого скептика — ее. Но размышлять об этом ей было некогда — поджимало время.

— Расскажешь, в чем проблема? — тут же коротко спросила Эмма и, не услышав рядом недовольного сопения Генри, который еще днем заявил ей, что у них все хорошо, вот и не стал дожидаться звонка вечером, но все равно пообещал связаться с ней по рации, без обиняков подобралась к волнующей ее теме — цепким вопросам.

— Прошел день, а я уже слышу, что ты не в норме. Что-то сделал Генри? Накосячил? Разбил что-нибудь ценное? — чуть строже поинтересовалась Эмма, неодобрительно нахмурившись и покачав головой.

Меньше всего на свете она бы хотела знать, что Генри умудрился испортить хоть что-нибудь в том роскошном доме. Наверное, ей пришлось бы после этого работать всю жизнь, чтобы хоть как-то компенсировать ущерб.

— Нет, Эмма, — поспешно ответила Реджина, непривычно запинаясь. Вся ее былая решительность куда-то подевалась самым невероятным образом. Эмма, искренне удивившись, приподняла брови. И такое бывает.

— Генри — просто чудо. Он такой замечательный! Помогает мне во всем, не спорит, слушается, не мешает работать, — с нежностью продолжила тем временем Реджина, а Эмма, вскинув голову, отметила, как поразительно изменился ее голос.

Она была готова еще раз поклясться, что с ней Реджина никогда так ласково не разговаривала, взять хотя бы для примера злосчастное «мисс Свон».

Но больше всего Эмму, конечно, порадовало, что Генри не стал вгонять ее высочество в тупик сразу же, а решил выждать чуть подольше. Что ж, не самые плохие новости за этот вечер, учитывая, что она ожидала развязки похуже.

С облегчением вздохнув, Эмма опустилась в удобное кресло Клео и, вытянув ноги, позволила себе расслабиться, напоследок все же переспросила:

— Точно?

— Конечно! — с жаром заверила ее Реджина. — Я его обожаю, он невероятный. Никогда бы не подумала, что я влюблюсь в ребенка настолько, что буду готова вечно обнимать его.

Эмма ухмыльнулась. Да, Генри действительно обаятельный, когда не бьет «метким» словом и не докапывается до сути за считаные минуты. Впрочем, для Реджины, попавшей под его обаяние, уже не страшно ни то, ни другое — бесхитростному Генри все сойдет с рук, если даже сердце «Злой Королевы» оттаяло перед его харизмой.

— Тогда в чем дело? — вернувшись к прежней теме, спросила Эмма, раздумывая, чем бы перекусить перед тем как она вновь вернется к скучной работе. Хоть ей и ужасно хотелось поделиться с Реджиной своими переживаниями и рассказать о том, что ей довелось испытать минувшей ночью, однако она не стала форсировать события.

— Знаешь, — добавила Эмма, опасаясь, что Реджина вновь будет отмалчиваться и так и не скажет ей, что случилось, — мне кажется, будет лучше, если ты станешь рассказывать обо всем, что у вас происходит. Раз уж я свесила на тебя Генри, я ответственна за все, что происходит с вами обоими.

«Злая Королева» ответила не сразу. Она, казалось, обдумывала предложение Свон, прежде чем принять взвешенное решение, которое не расходилось бы с ее личными принципами.

— Мне кажется, жителям не понравилось, что я сижу с Генри, — помявшись, созналась Реджина.

Эмма тут же насторожилась и поспешила уточнить:

— Что ты имеешь в виду?

Затаив дыхание, Эмма терпеливо ждала ответа, а «Злая Королева», с шумом вздохнув, пару раз прошлась по комнате. Отвечать она не спешила, наверное, взвешивая, чем обернется ее искренность.

Взволнованная Эмма пока так и не узнала, что же стряслось у Реджины и Генри, только услышала, как отодвигается стул, чуть скользящий ножками по паркету.

Похоже, «Злая Королева», решила присесть. Наверное, она настроена на серьезный разговор и отчаянно нуждается в совете.

Насторожившись, Эмма с сожалением взглянула бутерброд, дожидающийся своего триумфального часа. Похоже, перекус откладывается. Как и любая возможность ее откровенных признаний, а она уж было подумала открыть все карты хотя бы перед Реджиной, чтобы наконец-то спокойно вздохнуть.

Впрочем, сейчас главным было вовсе не это, а необходимость подбодрить друга. Эмма не была уверена, что ее слова помогут ее высочеству, но все равно была готова слушать столько, сколько потребуется. В конце концов, она перед «Злой Королевой» в долгу.

— Так что они сделали? — полюбопытствовала Эмма, чуть подавшись вперед и отупело уставившись на стену, мысленно отметив, что ей, наверное, придется напрячь мозги, чтобы не напортачить и действительно помочь Реджине.

— Ничего, — просто ответила «Злая Королева», будто речь шла о незначительном пустяке, который, однако, имел для нее огромное значение. Уж Эмма-то это знала, хоть Реджина и не заявляла об этом в открытую.

— Но я услышала сегодня от Сидни, что наше с Генри появление у его школы обсуждает весь город. Сидни проболтался случайно и, похоже, совсем не собирался об этом мне докладывать, — ее высочество в сотый раз не преминула напомнить, что за всем неповиновением Сидни стоит никто иной, как Эмма.

Эмма, криво ухмыльнувшись, не стала отвечать колкостью. Да и почему-то все, о чем говорила ей Реджина, давно перестало казаться ей унизительным или оскорбительным.

Смекнув, что все это не иное, как стиль общения, за которым «Злая Королева» прячет нежную и ранимую версию себя, Эмма сделала все еще проще — перестала обижаться.

— Я, конечно, заметила, что снова стала обсуждаемой персоной номер один в нашем скучном городе, но не придала этому никакого значения. А вообще, знаешь, и не думала, что подобное опять повторится. Кажется, моя слава вечна, — хмыкнув, пафосно подытожила Реджина.

— Не урони корону, — ехидно поддела ее Эмма и, сдвинув брови, спросила: — И что говорят?

— Все в шоке, что ты доверила мне Генри, — замявшись, отозвалась Реджина. — А еще эти жалкие трусы в ужасе, что за городом теперь приглядывает Киллиан Джонс, — саркастично выплюнула она, выдержав небольшую паузу, словно намекая, что когда-то была права насчет него.

Эмма, прикрыв глаза, откинулась на спинку кресла, даже не думая ничего отрицать. Реджина не ошиблась тогда, как не заблуждалась и сейчас. Конечно, спонтанное исчезновение Эммы было немного неожиданным, как и появление ее нового заместителя.

Впрочем, такой реакции людей и стоит ожидать. Глупо было предполагать, что жители Сторибрука, учитывая темное прошлое «Злой Королевы» и «Крюка», придут в восторг от ее выбора, но Эмма была готова ручаться, что лучше этих двух людей за Генри и городом не приглядит никто.

— Тебя это беспокоит? — вскользь осведомилась Эмма, стараясь ничем не выдать своего замешательства.

— Я не боюсь за себя, — стойко отбила Реджина. — Я переживаю о Генри. Я не сделаю ему хуже? С ним будут общаться его друзья? — вопрошала она, делясь с Эммой своими переживаниями.

— Будут, — твердо отчеканила Эмма. — Если друзья настоящие, они не отвернутся и не бросят его, — задумчиво добавила она, подумав, что немного философии их беседе не помешает. Реджина понимающе промычала в ответ, но так и не проронила ни слова, слушая ее пылкие речи.

— Ты же знаешь, что мнение людей — фигня. Наплевать, кто и как будет думать обо мне или о Генри, потому что они не прошли через то же, что и мы. Хотят осуждать и перемалывать кости — пожалуйста. Не слушай их, я верю, ты справишься с любыми трудностями, а с Генри все будет в порядке. И если вдруг они скажут что-нибудь плохое, я приеду и лично надеру задницы засранцам, которые обидят вас, — пообещала Эмма, а Реджина звонко рассмеялась. — А пока ты можешь обратиться к моему заместителю, — шутливо предложила Эмма, не надеясь на то, что Джонс осилит еще и это — мало ему хлопот.

Вспомнив улыбку Киллиана, она, нахмурившись, прижала руку к груди, ощутив едва уловимое покалывание: ей вдруг почему-то захотелось еще раз позвонить ему, чтобы услышать его голос и спросить, что такого он успел сделать, если заслужил одобрения Реджины. И почему он не сказал ничего ей?

А вдруг у него не получается? Конечно, справляться с целым городом, когда у тебя нет опыта, — крайне тяжело. Может, ему нужна помощь? Не зря ли она уехала, спихнув на его плечи такую ответственность?

Терзаемая сомнениями, Эмма попыталась рассуждать твердо, но у нее бы этого не вышло, даже если бы она и постаралась — слишком много беспокойных мыслей крутилось в голове.

Но в этот момент «Злая Королева», внушительно кашлянув, помешала ей прервать звонок и позвонить Киллиану, пытаясь вытрясти из него подробности. Реджина развеяла ее зарождающиеся страхи твердо и бескомпромиссно, как делала всегда.

— Он хорошо справляется с твоими обязанностями. Сегодня я стала свидетелем того, как он скрутил Лероя, устроившего шумную попойку и затеявшего драку в кафе «У Бабушки».

— Я бы сказала, Джонс был на высоте, — вкрадчиво добавила «Злая Королева», затаив дыхание и дожидаясь реакции Эммы, которой пришлось приложить массу усилий, чтобы ее голос не дрогнул, ведь стоило Реджине упомянуть Киллиана, как те ощущения, которые ей довелось испытать прошлой ночью, вернулись вновь.

— Правда? — неподдельно изумилась Эмма, часто заморгав. А ведь ей Киллиан сказал совсем другое — уверял, что все в полном порядке и ему не приходится сталкиваться с трудностями, а она ему почему-то поверила.

Но, что удивительно, даже теперь Эмма не чувствовала себя обманутой — наконец-то в ее жизни появилось еще одно надежное мужское плечо, на которое она могла положиться.

Киллиан, пожалуй, мог бы дать фору Дэвиду, если бы чуть раньше позволил ей узнать себя настоящего — без пафоса и потрясающей, нужно отдать ему должное, актерской игры. Ведь все они и правда верили, что он — настоящий негодяй.

— Да, дорогая, — рассмеялась Реджина, заметив замешательство Эммы. — Джонс, признаться, предлагал мне свою помощь, если вдруг кто-то посмеет обидеть нас с Генри. Я обещала ему подумать, но только в том случае, если не уничтожу обидчика сама, — завершила она, постукивая ногой и поспешно перевела тему: — Ты лучше расскажи, как продвигается твое расследование?

— Никак, — честно ответила Эмма, пожимая плечами. — Пока что не вижу ни единой зацепки, но надеюсь, разберусь с этим совсем скоро, — и, спохватившись, взглянула на часы, впервые за весь разговор вспомнив о времени. — Черт! — выругалась Эмма, увидев, что прошел уже час. Надо же, она совсем позабыла обо всем и заболталась так, будто у нее больше не было никакой работы.

— Прости, Реджина, созвонимся завтра? Я обязательно тебе расскажу обо всем, но позже, ладно? — чуть мягче добавила Эмма, веря, что ее обязательно поймут. Именно так и вышло.

— Конечно, дорогая, — с легким разочарованием в голосе отозвалась «Злая Королева», однако задерживать ее не посмела.

* * *

Следующий день тоже не принес ничего нового, кроме разговора с Генри, который терпеливо дожидался, пока Реджина закончит работу в офисе и решил поболтать с ней. Его звонок застал Эмму на улице, но она, не став откладывать разговор с сыном, ответила сразу же.

— Ну что, пацан, как дела? — весело поинтересовалась Эмма, перебегая через дорогу к ближайшей кофейне, чтобы перекусить. Погода оставляла желать лучшего — метель лишь усиливалась, а ближайшие прогнозы, которые она узнавала от своих коллег, ее нисколько не радовали — снежная буря должна была продлиться еще две недели.

Закутавшись в теплый черный шарф, Эмма мысленно молила погоду остановить этот жуткий снегопад и завывания ветра, которые лишь мешали ее работе и ухудшали видимость.

Впрочем, особых успехов она пока так и не сделала, хотя и обзавелась парой ценных ниточек, за которые и хотела потянуть после перекуса.

— Все чудесно! — протараторил Генри. — Вчера готовили с Реджиной лазанью и яблочный турновер! Это так вкусно, ты не представляешь, мам! — с ажиотажем выпалил он. — А еще Реджина проверяет все мои сочинения и исправляет в них ошибки, мы вместе делаем математику. А вчера вечером я гулял с самым настоящим капитаном! Было здорово, мы сходили к «Бабушке», потому что Реджина была занята и хотела еще поработать, — безостановочно верещал он.

Эмма, напротив, нахмурилась. В рассказе сына ее смутили два момента: странный капитан и нежелание «Злой Королевы» выбираться в город. Однако со вторым она еще успеет разобраться, когда будет разговаривать с Реджиной, а вот этот таинственный незнакомец, которого Генри искусно подогнал под личность сказочного персонажа, вполне мог стать очередной проблемой.

— Я сегодня жду Реджину в ее в офисе, представляешь, у меня здесь есть свой кабинет, я учу уроки, пока она проверяет отчеты… — безостановочно вещал беспечный мальчишка.

— Постой! — прервала его Эмма, нахмурившись. Тщательно анализируя все сказанное Генри, она пришла к умозаключению, что из всей полученной от него информации ей до сих пор не давало покоя упоминание о незнакомом капитане — в этот момент сердце Эммы, казалось, пропустило удар.

Замерев у двери кафе с протянутой рукой, она тщетно попыталась понять, кто же такой этот капитан. Эмма знала одно — она с этим типом не встречалась. Может, позвонить Киллиану и попросить его приглядеть за Генри и Реджиной? Кто знает, что кроется в голове у нового и наверняка подозрительного мужчины.

Однако Эмма все же сочла нужным уточнить заранее, чтобы не наворотить дел, а потом бесконечно извиняться. Может быть, это всего лишь хороший знакомый Реджины? Возможно, она с кем-нибудь встречается? Если это так, будет неловко дергать «Крюка» из-за такой ерунды.

— Кто он? Я знаю его? — напряженно поинтересовалась Эмма, едва сдержавшись, чтобы не запаниковать и не позвонить Киллиану прямо сейчас. Однако Генри, смекнувший, что допустил оплошность, успешно все разрулил, не оставив между ними никаких недопониманий.

— Киллиан Джонс, мам, — терпеливо объяснил он, словно речь шла о вполне очевидных вещах. Впрочем, для него все так и было, но не для Эммы.

— Капитан Крюк. Помнишь? Я давно подозревал, что он именно этот сказочный персонаж… А знаешь, ему очень понравился капитан Крюк. Киллиан сказал, что у этого харизматичного и храброго злодея наверняка печальная история. Мы вчера читали о нем весь вечер. Даже Реджина присоединилась! — с энтузиазмом добавил Генри.

Эмма устало выдохнула. Хорошо, что хоть это прояснилось. И почему она не подумала о Киллиане сразу? И не вспомнила, что Крюк был не простым пиратом, а капитаном. Похоже, надо перечитать сказки.

— И как дела? — полюбопытствовала она, прекрасно зная, что обрекает себя на долгую болтовню с Генри, но поделать ничего не могла — ужасно соскучилась по этому милому сорванцу.

— Все чудесно! Теперь я ищу Реджину, очень хочется узнать, какой сказочный персонаж она! — воскликнул Генри, совсем по-детски захлопав руками.

Эмма, улыбнувшись, наконец-то зашла в кафе, не зная — радоваться ей или ругать Генри за бурную фантазию.

Знаком подозвав официанта, она, чтобы не прерывать разговор с сыном, пальцем ткнула в меню, и, кивком головы поблагодарив темноволосую женщину, обслуживающую ее столик, продолжила слушать Генри.

— Есть идеи, кем она может быть? — тем временем заговорщически поинтересовался Генри. Ему, похоже, не терпелось как можно скорее отыскать Реджину в книге.

Подумав, что было бы здорово немного позлить ее высочество, Эмма, широко ухмыльнулась. И, не ощущая никаких угрызений совести, посоветовала:

— Почитай историю Злой Королевы. Тебе понравится.

* * *

— Что вы себе позволяете, мисс Свон?! — прорычала этим же вечером в трубку разъяренная Реджина. Эмма ухмыльнулась. А Генри молодец. Оперативно сработал. Вот они — последствия общения с Руби.

Едва сдержав непрошенный смешок, Эмма крутанулась в кресле. Вот такой реакции от Реджины и следовало ожидать. Удивительно, что она еще жива, учитывая то, как свирепо «Злая Королева», которая не пришла в восторг от их с Генри открытий, дышит в трубку.

Зато Эмму порадовало другое. Получается, она была права, когда называла свою знакомую «Злой Королевой», если даже умный Генри счел, что ей это подходит.

Если уж кодовое имя, подобранное ей для Реджины, заслужило одобрение «Сказочника», как предпочитал называть себя Генри, значит, не так уж она и глупа.

Кстати, о Генри… Интересно, а он-то, которого она подставила под удар, жив вообще? Подумав, что ему уж точно ничего не грозит, Эмма сконцентрировалась на беседе.

— А что не так? — прикинувшись, что не замечает ярости Реджины, безмятежно спросила она, представив, что этой своей выходкой наверняка взбесит ее высочество еще больше.

— Ну ты и… — прошипела в ответ «Злая Королева», но так и не договорила. Наверное, неподалеку нарисовался Генри, у которого был еще один талант, также перенятый им от Руби, — везде появляться вовремя. Звонко хохотнув, Эмма довольно улыбнулась. Понятно, пытки отменяются.

— Генри, милый, — ласково заговорила Реджина. — У тебя все хорошо?

— На маму ругаешься? — вместо ответа задал встречный вопрос Генри.

— Нет, что ты, милый, — зачастила Реджина. — Я просто говорю твоей маме, какой она замечательный человек, — с угрозой прошипев два последних слова, поспешно отозвалась она.

— Ругаешься, — с коротким вздохом подытожил Генри.

— Все так, — охотно поддакнула Эмма не надеясь, что он ее услышит, однако все равно подливая масла в огонь. Ну не смогла она промолчать в такой важный момент.

— С тобой я разберусь чуть позже, — злобно буркнула Реджина и сбросила звонок.

Посмеиваясь, Эмма откинулась на спинку кресла, терпеливо дожидаясь, когда же «Злая Королева» ей перезвонит. К счастью, Реджине, похоже, не терпелось ее прибить, поэтому звонок раздался через несколько минут.

Эмма даже толком не успела подготовиться к назидательной беседе и написать завещание. Пока что она лишь догадывалась — ей точно не поздоровится, если «Злая Королева» решит ее уничтожить.

— Я и подумать не могла, что он так быстро доберется до тебя, — сработав на опережение, призналась Эмма, все еще посмеиваясь себе под нос. Главное — выиграть время.

— Так ты и правда считаешь меня «Злой Королевой»? — разочарованно выдохнула Реджина, которую, похоже, волновало лишь это. Сдвинув брови, Эмма смекнула, что их разговор становится весомее, чем она предполагала.

— И самым замечательным человеком, — невозмутимо вставила Эмма. — Серьезно, Реджина, я не хотела тебя обидеть, но когда ты позвонила мне в первый раз, то жутко разозлила. Помнишь, все твои фразочки, вспыльчивость… Вот я и придумала тебе кодовое имя, которое так и привязалось. Если тебе неприятно, могу больше никогда так тебя не называть, — предложила Эмма, выпрямившись и расправив плечи.

Она была серьезна как никогда. Любое слово Реджины против — и все это прекратилось бы навсегда. Однако «Злая Королева» уже, похоже, считала иначе.

— Знаешь, Эмма, — проникновенным голосом начала она. — Я сначала тоже придумала тебе кодовое имя — «Высочка». Тебе удалось взбесить меня и сразу же поставить на место, а этого до тебя не делал никто много лет.

Эмма высоко приподняла брови, пытаясь понять, куда клонит ее высочество.

— А потом, когда мы стали подругами, я почему-то стала считать тебя… Только не смейся! — попросила Реджина, умолкнув. Кажется, слова давались ей с трудом.

— Даю слово, — поклялась Эмма, услышав, как «Злая Королева» нежно рассмеялась.

— Я стала называть тебя «Спасительницей», ведь ты вытащила меня из бездны отчаяния и одиночества, в которой я была многие годы…

— Шутишь? — запоздало сообразив, опешила Эмма.

— Ничуть, — спокойно ответила ей Реджина. — Но, признаться, я не ожидала, что сегодня вечером Генри тоже скажет мне об этом. Твой сказочный персонаж, помнишь? Я думаю, ты самая настоящая спасительница, дорогая, — мягко добавила она. — Ты помогаешь всем. И не спорь, это так. Даже сейчас ты уехала в Нью-Йорк, чтобы помочь Клео Фокс.

— Ты запомнила имя! — просияла Эмма, широко улыбнувшись. Было приятно, что Реджина подмечает любые крошечные детали, связанные с ней. — Слушай, спасибо за такие слова, но я все равно не считаю себя этой крутой теткой. Я не могу помочь даже себе, куда уж до помощи другим… — грустно созналась она, облокотившись руками о стол.

— Ты все равно помогаешь всем нам, милая, — подбодрила ее «Злая Королева». — Только не хочешь этого признавать, как и то, что сама нуждаешься в помощи и в поддержке, как и каждый из нас. Я еще вчера заподозрила неладное, но настаивать не стала. Так, может, хоть сегодня расскажешь мне, что у тебя случилось, дорогая? — аккуратно прощупывая почву, предложила «Злая Королева», наверное, даже не сомневаясь, что она откажется, как это было всегда.

Однако в этот раз все было иначе. Подумав, что настала ее очередь открывать карты, ведь Реджина поделилась с ней своими опасениями, Эмма, не откладывая, взяла инициативу в свои руки.

— Ладно… — согласилась она. — Все дело в Киллиане Джонсе. Точнее… В моем отношении к нему…

Легкое повествование, пронесшееся через всю беседу бессвязной нитью, в котором Эмма отразила все свои сомнения, переживания и страхи, затянулось в длинный разговор.

Эмме уже казалось, что она говорит вечность, но с каждым сказанным словом ей становилось легче. Эмма знала: ее понимают. И уж точно не станут осуждать. Так и вышло.

Реджина, внимательно выслушав ее и ни разу не перебив, подвела итоги, как настоящий беспристрастный судья:

— Ты боишься перемен. Тебе кажется, что ты еще не готова вступить в отношения. Возможно, все дело в твоем погибшем муже… Ты знаешь, о чем я говорю, дорогая.

Эмма медленно кивнула, соглашаясь с ее словами.

— Но как бы тривиально это не звучало, я тебя прекрасно понимаю, милая, — с грустью сказала Реджина. — Ты сама когда-то говорила мне, что прошлое не стоит носить в котомке за своей спиной. Его нужно принять и отпустить. Как ни крути — оно часть нас. Так, может быть, пришло время начать что-то новое? Джонс — неплохой парень, Эмма. Не знаю, что посоветовала бы тебе твоя драгоценная подружка мисс Бланшар, — язвительно вставила «Злая Королева», а Эмма, изумленно вскинувшая брови, подметила, что это первый раз за все время их общения, когда Реджина сама заговорила о Мэри Маргарет, если не считать тот, когда она умело плевалась оскорблениями.

— Но я бы советовала хотя бы попытаться. Если ты можешь ему доверять, почему бы не попробовать сделать следующий шаг? — осторожно предложила Реджина. — Не торопись, я верю, что всему свое время. Но подумай об этом, ладно? Либо прекращай все сейчас, либо дай бедняге надежду, — констатировала она, а в ее голосе вдруг появились непривычно веселые нотки. — Что скажешь?

— А что насчет тебя? — тут же перебила ее Эмма.

— О чем ты? — властно поинтересовалась «Злая Королева», напомнив ей в этот момент свою мать. Поежившись, Эмма невольно повела плечами — да уж, колоритная семейка. Им бы кого попроще в соратники, что ли, а то так и будут всех пугать.

— Я о том, что ты не ходишь в кафе, — все же уточнила она, рассудив, что терять ей уже нечего. Да и поговорить об этом им было нужно. — Это же ведь из-за людей?

— Отчасти, — уклончиво отозвалась Реджина, но Эмма помешала ей отлынивать от ответного признания и заставила выложить все так, как оно и было. Нужно отдать «Злой Королеве» должное — она не спасовала.

— Наверное, все дело в том, что раньше я всегда была одна и мне было наплевать, кто из них может накинуться на меня с обвинениями или претензиями, а теперь я отвечаю за Генри… Народ меня не любит, вот и не хочу рисковать, — сухо проговорила Реджина.

Эмма нахмурилась. Все-таки «Злая Королева» беспокоилась, что другие люди неосознанно могут навредить доверенному ей Генри. Преисполнившись признательности к Реджине, она, повинуясь минутному порыву, резко расставила все на свои места.

— Я уверена, никто из них тебя и пальцем не посмеет тронуть, — отозвалась Эмма. — Послушай, знаю, что это тонкий лед и ты, наверное, захочешь меня убить, но, Реджина, если Генри тебе мешает, я могу попросить кого-нибудь другого…

— Нет! — прервала ее дрогнувшим голосом «Злая Королева», так и не позволив закончить. — Не отбирай у меня Генри, пожалуйста… — сдавленно попросила она. — Я так привязалась к нему, что не готова с ним расстаться. Не представляю, как еще описать это окрыляющее чувство, но все же знаю, что счастлива, пока у меня есть вы: ты, Генри, Сидни…

Эмма понимающе улыбнулась. Она точно знала, что испытывает Реджина, ее в последние пару месяцев охватывали похожие чувства.

— Однако тебя сейчас нет, поэтому оставь со мной хотя бы Генри, прошу! Так я буду беспокоиться только о тебе, зная, что он рядом, — внезапно выпалила «Злая Королева».

Поразившись ее откровенности, Эмма вскинула брови, едва ли представляя, что еще можно сказать, однако Реджина, подсуетившись раньше, поспешно перевела тему, так и не позволив ей вмешаться или лишний раз подловить ее на сентиментальности.

— Сегодня разговаривала с Джонсом, он тоже о тебе волнуется и, как и я, не находит себе места, но вмешиваться и учить тебя жизни не советовал. Сказал, «гиблое дело», — процитировала Реджина.

— Эй, — рассмеялась Эмма, которой все переживания «Злой Королевы» показались в это мгновение сущим пустяком в этом огромном мире. Да и Киллиан хорош — точное словосочетание подобрал.

Пожалуй, лучше и не скажешь. Но сейчас самой главной ее миссией было не думать о словах «Крюка», а успокоить Реджину.

— Ничего со мной не случится. А Генри пускай поживет у тебя. Я так понимаю, он и сам не возражает.

— Да, он сказал, что все хорошо, — тут же согласилась с ней Реджина. — Мне кажется, я ему нравлюсь… Не уверена в этом, но он невероятный, такой замечательный, честный, искренний…

— Похоже, ты влюбилась, — рассмеялась Эмма, слушая восторженные похвалы Реджины и ощущая, как гордость за Генри буквально распирает ее изнутри. Нужно обязательно будет сказать ему об этом, когда она вернется.

Но от ключевой темы, которая была задана в самом начале, они все же отошли, поэтому Эмма, выкроив удобный момент под конец их разговора, назидательно посоветовала «Злой Королеве»:

— Знаешь, ты не должна менять свой привычный уклад жизни из-за нас с Генри. Прошу, занимайся тем, что тебе нравится. И, знаешь, пожалуй, я попробую сделать первый шаг навстречу к Киллиану Джонсу, но требую и от тебя того же. Согласна?

— И чего ты хочешь? — осведомилась Реджина, которую неожиданный поворот в их беседе привел в ступор.

— Наплюй на мнение людей и сходи с Генри к «Бабушке», там вас не дадут в обиду, я ручаюсь, — заверила Эмма.

— Думаешь, стоит? — засомневавшись, протянула Реджина.

— Определенно! — просияла Эмма, радуясь, что «Злая Королева» согласилась. — Я этим займусь.

* * *

На следующий день, Эмма, прогуливаясь до больницы, где лежала Клео, брела по до боли знакомыми улицам, заваленным непрекращающимся снегом, замерла у дома, с которым у нее было связано слишком много воспоминаний. Здесь они с Нилом жили до того, как у них родился Генри.

Воспоминания о прошлом бередили давно затянутые тонкой коркой раны, но Эмма все никак не могла перестать о нем думать, хоть и осознавала, что это необходимо. И вот сегодня, поплотнее запахнув расстегнутую куртку, она, потоптавшись возле небольшого многоэтажного дома, впервые не застряла здесь на несколько часов, снедаемая гнетом памяти, а прошла мимо.

Реджина была права. Не зря она так удачно напомнила ей о собственных словах, сказанных когда-то. Прошлое нужно помнить, но не таскать за собой всюду. Наверное, если бы они тогда не поговорили об этом, сейчас она бы не чувствовала себя такой решительной и не была готова сделать первый шаг навстречу новой жизни.

Вытащив из кармана смартфон, Эмма, не медля ни секунды, набрала еще один знакомый номер. Слушая неторопливые гудки, раздававшиеся один за другим, Эмма уж было решила, что она не вовремя, однако ей тут же ответил чуть хрипловатый и запыхавшийся мужской голос:

— Киллиан Джонс, слушаю вас. Какая проблема?

Сердце Эммы пропустило удар. Вот он — момент, от которого так много зависит. Момент, который ей нельзя прозевать, иначе Реджина будет до конца жизни методично напоминать ей о том, как бездарно она упустила свой шанс на счастье. Уж в этом-то Эмма не сомневалась.

— Киллиан, это Эмма, — набравшись смелости, поспешно вставила она и, рассудив, что уточнить было бы не лишним, прямо спросила: — Я мешаю?

Она ожидала чего угодно, но не последовавшего за скомканным началом вполне милого разговора.

— Свон! — воодушевился Киллиан, в голосе которого промелькнули радостные нотки. — Ничуть, я только что вернулся в участок, доставал черную кошку с дерева… Царапается, зараза! Наверное, я ей приглянулся, — пошутил он, рассмешив Эмму, которая и без него прекрасно знала, какой у этой привередливой мохнатой Люси — так звали кошку одинокой старушки, проживавшей недалеко от библиотеки Сторибрука, — скверный характер.

Она хотела сообщить об этом ему и предостеречь, дав напутствие на будущее, однако в этот же момент Киллиан, став необычайно собранным, поинтересовался:

— Что-то случилось, Свон? Обычно ты звонишь днем и требуешь отчета, а сегодня — утром…

— Ничего срочного, я просто хотела тебя услышать, — ответила Эмма, приготовившись к чему угодно, но не к последовавшим за ее скомканным признанием словам Киллиана.

— А я рад, что ты позвонила, — жизнерадостно заметил он. — Не часто встретишь умного и приятного собеседника, правда, Лерой?

В ответ ему прозвучало приглушенное и наполненное презрением:

— Да пошел ты!

Но Киллиан не обратил на это никакого внимания, сосредоточившись только на Эмме, словно во всем мире для него не было ничего важнее, чем разговор с ней.

— Как продвигается твое расследование? Удалось отыскать их? — вопрошал он.

А Эмма, выслушав череду его заботливых вопросов и тяжело вздохнув, в очередной раз поймала себя на мысли, что из Киллиана и Реджины, пожалуй, вышла бы неплохая команда — проницательные черти. Они как будто чувствовали, что не идет у нее дело, вот и пытались расспросить обо всем.

Однако сейчас Эмме было не до откровений. Да и холодно оказалось стоять на улице и разговаривать о том, в чем она и сама едва ли пока разбиралась.

— А знаешь, давай созвонимся вечером, — предложила Эмма, тут же торопливо оговорившись, — если ты не против, конечно… И хочешь меня слушать.

Но Киллиана Джонса ее слова нисколько не смутили.

— Когда мне позвонить? — напрямую спросил он, а Эмма, обрадовавшись, назвала ему время, подумав, что это, наверное, не самый плохой исход из множества.

* * *

Разговор с Киллианом, оказавшимся весьма интересным собеседником, затянулся до полуночи. До этого дня Эмма и подумать не могла, что у них окажется столько общих тем.

Он превосходно разбирался в музыке, которую она любила, знал еще множество новых потрясающих групп, которые Эмма старательно записывала для себя на клочке бумаги, чтобы чуть позже послушать и поделиться с ним своими впечатлениями.

Знал Киллиан и всевозможные интересные блюда, которые она всю жизнь хотела попробовать, но так и не решалась. Услышав от нее об этом, он сразу же предложил ей непременно заглянуть к нему вместе с Генри, когда она вернется, и обязательно все попробовать.

Эмма звонко рассмеялась и согласилась, представив, как будет счастлив Генри, когда узнает, к кому они отправятся в гости.

Она чувствовала себя окрыленной весь разговор, ведь Киллиан оказался неунывающим весельчаком с потрясающим чувством юмора. По крайней мере, все его шутливые реплики заставляли ее хохотать до боли в животе и неизменно выступавших на глазах слез.

Но, что важнее всего лишь то, что Киллиан был еще и неплохим слушателем. Он, щепетильно выслушав ее подозрения, дал по делу, в котором она умудрилась забрести в тупик, пару стоящих советов, взятых ей на заметку.

И чем больше Эмма разговаривала с ним, тем сильнее укреплялась ее вера в то, что все должно получиться. Однако все хорошее, как и всегда, рано или поздно заканчивалось — вскоре Киллиану пришлось отправиться разбираться с устроившим драку Лероем, а она вновь осталась предоставлена себе и своим мыслям.

Лениво потянувшись, Эмма, бросив взгляд на часы, поразилась, как же быстро порой летит время — не успеешь оглянуться, а ты каким-то чудом упустил несколько часов из жизни.

Вот так, наверное, проносится и жизнь, а она до этого дня умудрялась упускать отличную возможность разглядеть в «Крюке» того человека, с которым могла бы найти свое «долго и счастливо», как выразилась бы Мэри Маргарет.

Реджина была права, когда говорила, что ей стоит попытаться. Она не промахнулась и в этот раз. Подумав, что ей не помешало бы поблагодарить «Злую Королеву», Эмма грустно улыбнулась. Было бы здорово, если бы и на пути Реджины вдруг подвернулся какой-нибудь замечательный человек. Ей бы тоже не помешало сильное мужское плечо.

Впрочем, когда она пару минут спустя заявила об этом «Злой Королеве», та раздраженно фыркнула, проигнорировав все ее наставления, и потребовала полный отчет об их разговоре с Киллианом со всеми мельчайшими подробностями.

Правда, как ни странно, выпытывать в этот раз ей ничего не пришлось — Эмма и сама мечтала с кем-нибудь поделиться своими удивительными открытиями. И, широко улыбнувшись, она приступила к повествованию, временами слушая одобрительные возгласы «Злой Королевы», которая, казалось, радовалась за нее больше, чем за себя.

* * *

На следующий день Эмму, уставившуюся на разложенные фотографии и наконец-то сообразившую, в каком направлении нужно рыть, от последовательных размышлений отвлек очередной звонок.

Не глядя на экран, она ответила и, наверное, совершила роковую ошибку, утратив бдительность. Однако, к частью, сказать так ничего и не успела — ее опередили.

— Эмма! — хором воскликнули Дэвид и Мэри Маргарет, а она, поморщившись от их синхронного крика, на пару мгновений убрала смартфон от уха.

До этого момента Эмма и не думала, что они решат ей позвонить так внезапно, ведь они с Мэри Маргарет не обговаривали этот нюанс. И ее, признаться, вполне устраивали сообщения — так было проще скрывать от них, где она находится.

Поэтому их совместный звонок оказался не совсем приятным сюрпризом. Эмма пришлось быстро прикидывать, как она будет выкручиваться и какие невероятные усилия ей прикладывать, чтобы они ничего не заподозрили и не примчались в Сторибрук раньше Рождества.

— Как дела? Как Генри? — взбудораженно вопрошала Мэри Маргарет, а Дэвид, который внимательно слушал их разговор, терпеливо ждал ответа Эммы, не вмешиваясь.

— Да все по-старому, — размеренно отозвалась Эмма, пытаясь, чтобы ее голос звучал максимально непринужденно и, воспользовавшись уловкой, перенятой от Реджины, искусно перевела тему, сфокусировавшись на отдыхе двух влюбленных.

— Как отдыхается? Рады, что выбрались?

Уловка удалась. По крайней мере, Мэри Маргарет повелась сразу же.

— Прелестно! Ты не представляешь, как здесь прекрасно! — восхитилась она.

— Погода, конечно, гораздо хуже, чем в том году, но иногда просто чудесная, — поддержал ее Дэвид со встречным энтузиазмом. — Самое то для долгих прогулок по лесу, — закашлявшись, добавил он.

— И теплого чая, — наставительно пропела Мэри Маргарет, по голосу которой Эмма сообразила: Дэвид простудился. Да, ему повезло. Теперь Мэри Маргарет будет выполнять любой его каприз и заботиться о нем больше, чем обычно.

Эмма и сама, признаться, бы не отказалась от какао с корицей и свежей домашней выпечки. Но размышлять еще и об этом у нее не было времени и она, немного поболтав со своими друзьями, поспешила слинять.

Сославшись на загруженный график, Эмма, извинившись и выслушав уверения сострадательной Мэри Маргарет, что она нисколько не сердится и будет только рада, если у нее появится свободная минутка, завершила разговор.

Хоть Эмме и безумно хотелось поговорить обо всем с Мэри Маргарет, рассказать, как безмерно она счастлива, что ее окружают чудесные люди, и поделиться своими затаенными переживаниями, о которых ей не хватало духу поговорить с Реджиной или с кем-то из других близких друзей, но все же дергать Мэри Маргарет она не стала.

Наверное, потому что не хотела нарушать уютный мирок Мэри Маргарет и портить ей заслуженный отдых. А может, она подсознательно боялась того, что последовало бы за ее откровенным признанием — их возвращение в Сторибрук и, возможно, стычка с Реджиной, ведь они оба наверняка захотели бы забрать Генри к себе, чтобы присматривать за ним, пока его мать не вернется.

Вот Эмма и не рискнула портить хрупкое равновесие, давшееся ей непосильным трудом. В конце концов, она хотела верить, что многие вещи в ее жизни появлялись не просто так, а для того, чтобы преподать ей ценный урок. И сейчас Свон заново училась жить только настоящим и быть сильной для тех, кого она любила, чтобы защищать их любой ценой.

Уставившись на фотографии, хаотично разложенные на ее столе, Эмма, поджав губы так плотно, что они слились в одну тонкую линию, мрачно подвела итоги: спустя пять дней ей все же удалось достичь своей главной цели. А значит, теперь дело оставалось за малым — выследить и поймать преступников.

---

Примечания:

Кому не лень, черкните отзыв для мотивации. Буду рада! ;)