Новое пристанище (A New Place To Stay) (джен)

— Вот, хозяин Гарри Поттер, сэр, — прощебетал Добби, взволнованно подпрыгивая. — Может ли Добби сделать что-нибудь ещё для хозяина Гарри Поттера?

На Добби по-прежнему была ужасная наволочка, и он выглядел просто нелепо, не осознавая, насколько плохо одет, особенно рядом с домовиками Мастера зелий, которых Гарри уже привык видеть. На голове Добби красовалась куча разномастных вязаных шапочек, сделанных Гермионой во время её кампании ГАВНЭ. Неудивительно, что всё, чего она добилась, — это оттолкнула эльфов, и Добби, бедняга, был единственным, кто ещё соглашался убираться в гриффиндорской башне.

— Сэр, нет ли у вас лишних костюмов, таких, какие носят Роуз и Орхидея? — спросил Гарри, умоляюще глядя на Снейпа. Он никогда не просил ничего для себя, но когда дело касалось друзей, был готов встать на колени перед самим дьяволом.

Северус с любопытством посмотрел на Гарри: мальчик действительно умолял его об этой простой просьбе? Это было ново, хотя если он и знал что-нибудь о Гарри, то именно о том, как отвратительно предан мальчик тем, кто ему дорог. Впрочем, Снейп и сам был, если подумать, «отвратительно предан», пусть даже только одному человеку — Лили Эванс.

Заметив, как Гарри опустил голову, Северус сообразил, что слишком надолго погрузился в свои мысли, и закатил глаза.

— Роуз? — позвал он, раздражённо вздохнув: чего только не сделаешь для чёртова Гарри Поттера. Однако в этот раз ему не захотелось выразиться в своей обычной язвительной манере. Думая о том, что «избалованное отродье» всегда добивается своего, Северус впервые осознал, как сильно Гарри любит всех своих друзей. Даже проклятого домовика. Поттер был странным, это уж точно.

— Да? — мгновенно появилась Роуз. Пусть она формально и была свободным домашним эльфом, но продолжала считать Северуса своим хозяином.

Добби, широко раскрыв глаза, уставился на чужого домовика с выражением благоговения и шока. Он не мог поверить, что домашний эльф свободен, однако служит тёмному человеку, и был потрясён тем, что Роуз не проявила должного почтения.

— Принеси мне мантию без вышивки, — попросил Северус. Роуз коротко кивнула и исчезла.

— Спасибо, — Гарри заулыбался, не в силах поверить, что добился своего — он был уверен, что Добби будет чувствовать себя лучше, получив подходящую закрытую зимнюю мантию. Именно такую всё время носил сам Гарри, чтобы никто не видел его огромную, мешковатую одежду, хотя та и помогала ему не выглядеть таким худым — хоть что-то хорошее получилось из того, что Дадли был такой жирной свиньёй.

Вернувшаяся Роуз протянула Северусу маленькую мантию, после чего несколько секунд выжидающе смотрела на него. Не дождавшись ответа, Роуз исчезла, уже привыкнув к безмолвным манерам своего хозяина. Она была одной из тех домашних эльфов, которым вручили одежду за поклоны и излишнее почитание. Получив свободу, Роуз словно окаменела, понятия не имея, что с этой свободой делать — она гордо служила роду Принцев на протяжении многих поколений. Упорным трудом ей удалось стать домовиком, которым хозяин мог гордиться, и это значило для неё больше, чем то почитание, которое вдалбливали родители, когда она была совсем маленькой эльфийкой.

— Вот, — Северус передал мантию Гарри.

— Сэр, а у вас есть Омут памяти? Я мог бы показать вам воспоминания, наверное, это будет лучше, чем пытаться всё рассказать. И вы сможете сами увидеть, что произошло… Я имею в виду, если вы хотите, — быстро добавил Гарри, потому что Снейп молчал.

— Откуда вы знаете о существовании Омутов памяти, мистер Поттер? — холодно спросил Северус.

— Дамблдор специально оставил один, чтобы я нашёл, — с горечью признался Гарри.

Желание заглянуть в Омут было очень трудно игнорировать, особенно когда в нём вихрились воспоминания ― теперь мальчик это знал, прочитав в книге, обнаруженной несколько дней назад в библиотеке Мастера зелий.

— И что ты увидел? — помрачнел Северус.

— Суд над Каркаровым, — вымученно поморщился Гарри.

Северус яростно сверкнул глазами, рассвирепев от безрассудства Дамблдора: на этом суде мало того, что было поставлено под угрозу его чёртово положение, так ещё и обсуждалось случившееся с Лонгботтомами. Северус догадывался, что младший Лонгботтом едва ли кому рассказывал о том, что произошло с его родителями, наверняка ему даже думать об этом было неприятно. Сам Снейп лишь немного знал Фрэнка и Алису — они были когда-то членами Ордена.

Гарри в этот момент повернулся к Добби и не заметил вспышку бешенства в глазах Снейпа — если бы он это увидел, наверняка содрогнулся бы от ужаса, приняв на свой счёт. Мальчик протянул Добби мантию и сказал, что теперь она принадлежит ему и он должен носить её как гордый «свободный» домашний эльф.

Разрыдавшись от полноты чувств, явно ошеломлённый добротой Гарри, Добби вручил ему дневник и исчез.

— Вот, — Гарри протянул Северусу почерневший безжизненный дневник. Книжица была практически такой, какой мальчик её помнил. Взяв дневник, Северус призвал собственный Омут памяти: он везде брал его с собой, но сейчас чаша Омута была пуста. Этот артефакт находился в семье Принцев на протяжении многих поколений и часто очень выручал Снейпа.

— Чтобы воспользоваться Омутом, Поттер, тебе нужно сосредоточиться на нужном воспоминании и только на нём, иначе в конечном итоге у тебя получится масса обрывочных мыслей, — коротко сказал Северус, осторожно ставя чашу перед Гарри. Он явно дорожил Омутом, поскольку обращался с ним так, словно это был Святой Грааль. Гарри медленно кивнул, показывая, что понял, но продолжал странно смотреть на Снейпа.

— Ну что ещё, Поттер? — Северус нахмурился: мальчишка продолжал пялиться на него, как на какую-то диковинку.

— Не могли бы вы это сделать? У меня нет палочки, — безэмоционально напомнил Гарри.

Северусу захотелось ударить себя: ну конечно же, у Поттера нет палочки. Он давно собирался вернуть её мальчику, но почему-то всё время забывал, а теперь быстро призвал палочку Гарри, и она, плавно проплыв по воздуху, легла на раскрытую ладонь зельевара. Он протянул её Гарри, отметив, что палочка очень похожа на ту, которую он видел раньше, но Северус отбросил эту мысль и замер, нетерпеливо ожидая, пока Гарри извлечёт свои воспоминания, чтобы самому посмотреть наконец, что же произошло в Тайной комнате.

Наклонившись над Омутом, они вместе погрузились в воспоминания, наблюдая за происходящим. Северус сразу заметил, что Поттер решил показать всё, начиная с того момента, когда второкурсники пришли в класс защиты. Гарри по-прежнему выглядел очень маленьким, особенно рядом с Рональдом Уизли.

— А как же моя сестра? — сдавленно спросил Рон.

— Ну, это очень прискорбно, — Локхарт, избегая их взглядов, открывал ящики и высыпал содержимое в чемодан. — Никто не сожалеет об этом больше, чем я…

— Вы же учитель по защите от тёмных искусств! — запротестовал Гарри. — Вы не можете уйти! Не сейчас, когда здесь происходят все эти тёмные дела!

— Ох, Поттер, ты действительно был глупцом, — Северус покачал головой, наблюдая за сценой, развернувшейся в Омуте памяти.

— Мне было двенадцать! — возмутился Гарри.

— Ну, должен сказать… когда я согласился на эту работу… — пробормотал Локхарт, укладывая носки поверх мантии, — ничего такого в должностных обязанностях… не предполагалось…

— Вы хотите сказать, что убегаете? — недоверчиво спросил Гарри. — После всего того, что написано в ваших книгах?

Северус закатил глаза и снова задался вопросом, почему По… Гарри начал своё воспоминание именно с этого места?

— Книги могут вводить в заблуждение, — осторожно заметил Локхарт.

— Но вы же написали их! — воскликнул Гарри.

— Мой дорогой мальчик, — сказал Локхарт, заставив старшего Гарри скривиться от этого обращения: так его всегда называл Дамблдор, и мальчик просто ненавидел эту фразу. — Ну подумай здраво. Мои книги не продавались бы и вполовину так хорошо, если бы люди не думали, что я сам всё это проделал. Никто не хочет читать о каком-то уродливом старом армянском колдуне, даже если он действительно спас деревню от оборотней. Он ужасно смотрелся бы на обложке. Никакого чувства стиля в одежде. А у ведьмы, изгнавшей банши Бандона, был волосатый подбородок. Я имею в виду… да ладно…

— Значит, вы просто присвоили себе то, что сделали другие люди? — Гарри не верил своим ушам.

— Гарри, Гарри, — вздохнул Локхарт, нетерпеливо встряхнув головой, — всё далеко не так просто. Это была работа. Я должен был выследить этих людей. Опросить их, как именно им удалось сделать то, что они сделали. Затем пришлось наложить на них обливиэйт, чтобы они всё забыли. Если и есть что-то, чем я горжусь, так это моё заклятие забвения. Нет, писать романы — это большая работа, Гарри. Это не только автографы и фото для рекламы, знаешь ли. Если ты хочешь славы, ты должен быть готов к долгой тяжёлой работе.

Локхарт захлопнул крышки своих чемоданов и запер их.

— Давай посмотрим, — сказал он. — Думаю, что это всё. Да. Осталось только одно.

Он достал свою палочку и повернулся к ребятам.

— Ужасно жаль, мальчики, но теперь мне придётся наложить на вас обливиэйт. Я не могу допустить, чтобы вы повсюду разболтали мои секреты, иначе я никогда не продам больше ни одной книги…

«Вот дерьмо», — чертыхнулся Гарри, вспомнив кое-что, что произошло дальше и о чём он даже не подумал.

Гарри как раз вовремя потянулся за своей палочкой и, едва Локхарт успел поднять свою, крикнул:

— Экспеллиармус!

Локхарт отлетел назад, грохнувшись на свой чемодан. Его палочка взлетела высоко в воздух, Рон поймал её и выбросил в открытое окно.

— Неплохо сработано, Поттер, — весело ухмыльнулся Северус.

— Не следовало позволять профессору Снейпу учить нас этому заклинанию! — яростно бросил Гарри, отпихивая в сторону чемодан. Локхарт поднял на мальчика настороженный взгляд — Гарри всё ещё держал его на прицеле своей палочки.

— Надо же, ты использовал моё звание, когда был в ярости, — пробормотал Северус, качая головой. Когда Гарри обычно говорил о нём со своими друзьями, это всегда было «Снейп такой, Снейп сякой», ни разу до приезда в поместье Принца он не слышал, чтобы Гарри Поттер использовал его звание профессора. Что ж, Северус ошибался, теперь он слышал это собственными ушами, и было довольно забавно видеть Локхарта, запуганного двумя двенадцатилетними мальчишками. Хотя разъярённый Поттер — это вообще странно, Северус никогда раньше не слышал, чтобы Поттер так говорил, особенно то, как он произнёс: «не следовало позволять профессору Снейпу учить нас этому заклинанию». Он стал смотреть дальше.

— Что вы хотите, чтобы я сделал? — слабо запротестовал Локхарт. — Я не знаю, где находится Тайная комната. Я ничего не могу сделать.

— Вам повезло, — сказал Гарри, под угрозой палочки заставив Локхарта подняться на ноги. — Мы думаем, что знаем, где она находится. И что там внутри. Пойдёмте.

— Весьма по-слизерински, Поттер, — Северус ухмыльнулся при виде ужаса, промелькнувшего в округлившихся глазах Локхарта.

Потом пришлось набраться терпения, пока Гарри Поттер любезничал в туалете для девочек с Плаксой Миртл, и ждать, когда же они начнут действовать. Единственное, что Северуса заинтересовало, это трясущийся Локхарт. Жаль, что его не сожрал чёртов василиск — не понадобилось бы спасать идиота и отправлять в больницу Святого Мунго после всего, что он натворил. Применять обливиэйт, по сути, было незаконно, если не работать в отделе с отцом Рональда Уизли: по закону только его сотрудникам разрешалось использовать это заклинание, чтобы маглы не узнали о магии.

— Гарри, — предложил Рон, — скажи что-нибудь. Что-то на парселтанге.

— Ну… — Гарри замялся.

Северус с любопытством посмотрел на старшего Поттера и попросил объяснений.

— Я никогда не мог говорить по-змеиному, пока не видел перед собой настоящую змею, — пожал тот плечами.

— Откройся, — сказал Гарри.

— Это на английском, — покачал головой Рон.

— Откройся, — прошипел Гарри.

Раковина сдвинулась с места, погрузившись куда-то в пол и открыв большую трубу, достаточно широкую, чтобы в неё мог пролезть человек.

— Я иду туда, — заявил Гарри.

— Я тоже, — отозвался Рон.

— Гриффиндорцы, — пробормотал Северус, закатывая глаза.

— Ну, похоже, я вам вряд ли нужен, — сказал Локхарт с тенью улыбки. — Я, пожалуй…

— Вы первый! — рявкнул Рон.

Северус удивлённо приподнял бровь.

Побледневший Локхарт нерешительно подошёл к отверстию в полу.

— Мальчики, — слабым голосом пробормотал он, — мальчики, ну что вам это даст?

Гарри ткнул его в спину своей палочкой. Локхарт ступил на самый край трубы.

— Я в самом деле не думаю… — начал было он, но Рон подтолкнул его, и профессор исчез из поля зрения. Гарри последовал за ним, осторожно повиснув на краю, а затем отпустив его.

Вместо того, чтобы идти за ними по трубе, Северус и Гарри просто появились рядом с Гарри-воспоминанием и успели увидеть, как из трубы вылетел Рон.

— Мы, должно быть, в нескольких милях под школой, — прокомментировал Гарри, его голос эхом отозвался в чёрном туннеле.

— Под озером, наверное, — Рон оглядел тёмные, склизкие стены.

— Люмос! — пробормотал Гарри, снова зажигая свою палочку. — Идём, — сказал он Рону и Локхарту, и они зашлёпали подошвами ботинок по мокрому полу. — Помните, — тихо предупредил Гарри, осторожно пробираясь вперёд, — любой признак движения — сразу закрывайте глаза…

— Гарри, там что-то есть… — хрипло сказал Рон.

Северус рассматривал легендарную Тайную комнату с выражением благоговения на обычно невозмутимом лице, но даже если казалось, что его внимание приковано исключительно к помещению, он прислушивался ко всему, что говорилось, стараясь ничего не упустить.

— Может быть, оно спит, — отозвался в ответ Гарри.

— Чёрт возьми, — слабо выдохнул Рон.

Северус подумал точно так же по двум причинам: змеиная кожа была чрезвычайно ценной, а в воспоминании перед ним лежала змеиная кожа длиной футов двадцать.

В поднявшейся вдруг суматохе Локхарт изловчился и выхватил у Рона его повреждённую палочку.

— Приключения на этом заканчиваются, ребята! — заявил он. — Я отнесу кусок этой шкуры обратно в школу, скажу, что опоздал спасти девочку и что вы двое трагически потеряли рассудок при виде её изуродованного тела. Попрощайтесь со своими воспоминаниями! Обливиэйт! — крикнул Локхарт.

Палочка взорвалась с силой небольшой бомбы. Гарри вскинул руки над головой и побежал, скользя по виткам змеиной кожи, подальше от огромных кусков потолка туннеля, которые с грохотом обрушились на пол. В следующее мгновение он стоял один, глядя на сплошную стену из разбитого камня.

— Рон! — крикнул он. — Ты в порядке? Рон!

— Я здесь! — приглушённо откликнулся Рон по ту сторону обвала. — Я в порядке. Но этот мерзавец нет — его ударило заклинанием. Что теперь? — В голосе Рона звучало отчаяние. — Мы не сможем пройти, это займёт целую вечность…

— Жди там! — крикнул Гарри. — Жди с Локхартом. Я пойду дальше. Если не вернусь через час…

После этого на целую вечность воцарилась тишина.

— Я попробую разобрать часть завала, — сказал Рон, стараясь говорить спокойно. — Так что ты сможешь… сможешь вернуться. И, Гарри…

— Скоро увидимся, — как можно увереннее отозвался Гарри.

Северус с Гарри последовали за двенадцатилетним мальчиком в сердце Тайной комнаты. Казалось, для зельевара наступило лучшее время в его жизни. Это напомнило Гарри его первый раз в Косом переулке, когда он не мог остановиться, пытаясь рассмотреть всё и сразу. Мальчик спрятал улыбку, чувствуя в этот момент сильную привязанность к своему учителю зелий по причинам, которых сам не понимал. Возможно, это было потому, что он видел — Мастер Зелий вовсе не бесчувственный, или потому, что профессору, как и всем остальным, было любопытно, что его тоже можно удивить и шокировать. Гарри и не догадывался, что удивлял своего учителя с тех пор, как приехал в поместье Принца.

Гарри ещё не осознавал, что называет Северуса Снейпа СВОИМ Мастером зелий.

Северус заметил, как трясло двенадцатилетнего мальчика, когда тот вошёл в главный зал, и впервые до него дошло, насколько же было страшно этому ребёнку.

— Джинни! — вскрикнул Гарри, подбежав к девочке и упав на колени. — Джинни! Не умирай! Пожалуйста, не умирай!

Отшвырнув палочку, он схватил Джинни за плечи и перевернул. Её лицо было белым, как мрамор, и таким же холодным, но глаза были закрыты, так что она не окаменела. Но тогда она должна быть…

— Джинни, пожалуйста, проснись, — отчаянно пробормотал Гарри, встряхнув её. Голова Джинни безжизненно мотнулась из стороны в сторону.

Тут он увидел мальчика, стоящего в конце очень длинной, тускло освещённой комнаты. Высокие каменные колонны, переплетённые множеством резных змей, подпирали теряющийся во тьме потолок, отбрасывая длинные чёрные тени сквозь странный зеленоватый полумрак, заполнявший это место.

— Она не проснётся, — прозвучал тихий голос.

Северус застыл на месте: он помнил этот голос до того, как тот растворился в шипении после множества тёмных ритуалов. В царившем здесь полумраке сложно было как следует разглядеть человека, но ошибиться в этом голосе было просто невозможно.

— Том… Том Реддл?

Северус молча покачал головой: очевидно, Гарри Поттер ещё не понял, кто это был.

— Что значит «она не проснётся»? — в отчаянии спросил Гарри. — Она не… она не… — Он не мог сформулировать предложение.

— Она пока жива, — сказал Реддл, — но только пока.

— Ты призрак? — неуверенно пробормотал Гарри.

— Я воспоминание, — тихо сказал Реддл, — которое пятьдесят лет хранилось в дневнике.

Северус нахмурился: он никогда не слышал о подобных тёмных искусствах. Получается, это был вовсе не дух Волдеморта. Это была ещё одна частичка его самого, а это означало, что могло быть и больше дневников, способных обеспечить его бессмертие.

— Помоги мне, Том, — попросил Гарри, снова приподнимая Джинни. — Мы должны вытащить её отсюда. Там василиск… Я не знаю, где именно, но он может появиться в любой момент. Пожалуйста, помоги мне…

— Вообще-то, через минуту, — вздохнул Гарри, наблюдая за тем, как он-воспоминание умоляет Лорда Волдеморта о помощи, и нахмурился.

— Спасибо, — сказал Гарри, протягивая руку за своей палочкой.

Гарри молча покачал головой, закрыв глаза от наивности своего двенадцатилетнего «я».

— Послушай, — настойчиво сказал Гарри, согнувшись под весом безжизненного тела Джинни, — мы должны идти! Если василиск придёт…

— Он не придёт, пока я его не позову, — спокойно сказал Реддл.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри. — Слушай, отдай мне мою палочку, она мне может понадобиться.

— Она тебе не понадобится, — возразил Том.

— Что значит не понадобится?

— Идиот, — пробормотал Северус, удивляясь медлительности мальчика. Гарри сказал, что не доверял Реддлу с тех пор, как узнал о Хагриде, но, похоже, это было не так.

Гарри только криво усмехнулся, молча согласившись, чем чертовски удивил Северуса.

— Я долго ждал этого, Гарри Поттер, — сказал Реддл. — Этой возможности увидеть тебя. Поговорить с тобой.

— Послушай, — Гарри терял терпение, — мне кажется, ты не понимаешь. Мы в Тайной комнате. Мы можем поговорить позже.

— Мы поговорим сейчас, — заявил Реддл, криво улыбаясь и убирая палочку Гарри в карман.

Северус увидел, как Гарри-воспоминание уставился на Реддла, и понял, что до мальчишки наконец-то начинает доходить.

— Как Джинни стала такой? — в конце концов спросил Гарри.

— Что ж, это интересный вопрос, — весело сказал Реддл. — И довольно длинная история. Я полагаю, что настоящая причина, по которой Джинни Уизли стала такой, заключается в том, что она открыла своё сердце и раскрыла все свои секреты невидимому незнакомцу.

— О чём ты говоришь? — раздражённо спросил Гарри.

— Дневник, — сказал Реддл, — мой дневник. Маленькая Джинни писала в нём месяцами, поверяя мне все свои жалкие заботы и горести: как её дразнят братья, как ей приходится ходить в школе в подержанных мантиях и с потрёпанными книгами, как… — Глаза Реддла сверкнули. — …как она даже не надеется, что знаменитый, добрый, великий Гарри Поттер когда-нибудь полюбит её…

Всё время, пока Реддл говорил, он не отрывал от лица Гарри почти голодного взгляда, и Северус знал, что это означало: кто-то скоро умрёт.

— Это было очень скучно — слушать глупые заморочки одиннадцатилетней девчонки, — продолжил Реддл. — Но я был терпелив. Я писал в ответ, сочувствовал, я был добрым. Джинни просто полюбила меня. «Никто никогда не понимал меня так, как ты, Том… Я так рада, что у меня есть этот дневник, которому я могу довериться… Это как иметь друга, которого можно носить с собой в кармане»… — Реддл рассмеялся.

Северус едва не вздрогнул от отвращения. Смех Реддла никогда не приносил ничего хорошего, даже тогда, до того, как он окончательно свихнулся и начал охотиться на новорождённых детей.

— Я никогда не понимал, как такой симпатичный человек может говорить так зло, — мрачно заметил Гарри.

— Мне можешь не рассказывать, Поттер… в те дни было трудно отказать Тому Реддлу, — признался Северус.

— Если говорить по правде, Гарри, я всегда умел очаровывать тех, кто мне был нужен. Вот и Джинни излила мне свою душу, и её душа оказалась именно тем, что мне нужно. Я становился всё сильнее и сильнее, питаясь её самыми глубокими страхами, её самыми тёмными секретами. Я стал могущественным, гораздо более могущественным, чем маленькая Джинни. Достаточно сильным, чтобы начать делиться с мисс Уизли некоторыми из моих секретов, чтобы слиться воедино с её душой…

— Что ты имеешь в виду? — прохрипел Гарри: во рту у него совсем пересохло.

— Разве ты ещё не догадался, Гарри Поттер? — тихо спросил Реддл. — Это Джинни Уизли открыла Тайную комнату. Это она задушила школьных петухов и намалевала на стенах угрожающие послания. Она натравила змея Слизерина на четырёх грязнокровок и кошку сквиба.

— Нет, — прошептал Гарри.

— Да, — спокойно сказал Реддл. — Конечно, сначала она не понимала, что делает. Это было очень забавно. Жаль, что ты не видел её новых записей в дневнике… они стали гораздо интереснее… «Теряю память. На моей мантии повсюду петушиные перья, и я не знаю, как они туда попали. Дорогой Том, я не могу вспомнить, что делала в ночь на Хэллоуин, но на кошку напали, а я вся в краске. Мне кажется, он меня подозревает… сегодня было ещё одно нападение. Я схожу с ума… думаю, это я на всех нападаю, Том!»

— Глупой маленькой Джинни потребовалось очень много времени, чтобы перестать доверять своему дневнику, — продолжал Реддл, — но в конце концов она заподозрила неладное и попыталась избавиться от него. И вот тут-то ты и появился, Гарри. Ты нашёл дневник, и я не мог не порадоваться. Из всех людей, которые могли бы его забрать, это оказался ты, тот самый человек, с которым я больше всего хотел встретиться…

— И почему ты хотел встретиться со мной? — в изумрудных глазах Гарри отражался бурлящий в нём гнев.

— Ну, видишь ли, Джинни рассказала мне всё о тебе, Гарри, — ответил Реддл. — Всю твою увлекательную историю. — Глаза Реддла метнулись к шраму в виде молнии, и выражение его лица стало ещё более голодным.

Гарри содрогнулся от отвращения — такой же голодный взгляд был на лице Волдеморта на кладбище. Северус наблюдал за всеми и за всем, и он даже уловил дрожь Гарри, прежде чем сосредоточиться на Томе Реддле и Гарри Поттере, призрачных фигурах из воспоминаний в Омуте.

— Я знал, что должен узнать о тебе больше, поговорить с тобой, встретиться, если смогу. Поэтому решил показать тебе славную поимку этого олуха-великана Хагрида, чтобы завоевать твоё доверие.

— Хагрид — мой друг, — сказал Гарри, его голос теперь дрожал. — И ты подставил его, верно? Я думал, ты совершил ошибку, но…

Реддл снова засмеялся своим пронзительным смехом.

— Моё слово против слова Хагрида, Гарри. Можешь себе представить, как это выглядело для старика Армандо Диппета. С одной стороны — Том Реддл, бедный, но прекрасный мальчик, сирота, но такой храбрый, школьный староста, примерный ученик; с другой стороны — непутёвый здоровяк Хагрид, попадающий в неприятности каждую неделю, пытающийся вырастить детёнышей оборотня под своей кроватью, тайком уходящий в Запретный лес бороться с троллями. Но, признаюсь, даже я был удивлён тем, как хорошо сработал план. Я-то опасался, что кто-то поймёт — Хагрид не может быть наследником Слизерина. Мне потребовалось целых пять лет, чтобы узнать всё возможное о Тайной комнате и обнаружить секретный вход… как будто у Хагрида хватило бы мозгов или силы!

— Я нашёл его за год, так что выкуси! — фыркнул Гарри, задетый тем, как кичился Реддл, найдя вход за пять лет. Северус ухмыльнулся, не в силах сдержаться при этих словах Гарри: несмотря ни на что, он в самом деле гордился мальчишкой и его проворством и находчивостью.

— Пожалуй, только учитель трансфигурации Дамблдор считал Хагрида невиновным. Он убедил Диппета оставить Хагрида здесь и обучить его егерскому делу. Да, я думаю, Дамблдор мог догадаться. Дамблдор, кажется, никогда не любил меня так сильно, как другие учителя…

— Интересно, почему, — саркастически пробормотал Гарри. Северус подавил смех, рвущийся наружу, несмотря на ситуацию: Гарри становился довольно забавным, когда хотел съязвить.

— Держу пари, Дамблдор видел тебя насквозь, — процедил Гарри сквозь зубы.

— Ну, он, конечно, раздражающе назойливо наблюдал за мной после исключения Хагрида, — небрежно сказал Реддл. — Я понимал, что открывать Тайную комнату снова, пока я ещё в школе, будет небезопасно. Но я не собирался тратить впустую те долгие годы, которые провёл в её поисках, и решил оставить дневник, сохранив на его страницах своё шестнадцатилетнее «я», чтобы однажды, если повезёт, оно смогло повести по моим стопам другого, завершив благородное дело Салазара Слизерина.

— Ну, ты ещё не завершил его, — торжествующе заявил Гарри. — На этот раз никто не умер, даже кошка. Через несколько часов будет готова мандрагоровая настойка, и все окаменевшие снова будут в порядке.

— Разве я уже не говорил тебе, — тихо сказал Реддл, — что убийство грязнокровок больше не имеет для меня значения? Вот уже много месяцев моей новой целью являешься… ты. Представь, как я разозлился, когда в следующий раз, открыв дневник, обнаружил, что мне опять пишет Джинни, а не ты. Она, видите ли, увидела тебя с дневником и запаниковала. Что, если ты узнаешь, как это работает, и я расскажу тебе все её секреты? А вдруг, что ещё хуже, я расскажу тебе, кто душил петухов? Поэтому глупая мелкая соплячка дождалась, пока ваше общежитие опустеет, и украла дневник. Но я знал, что должен сделать. Мне было ясно, что ты вышел на след наследника Слизерина. Из всего, что Джинни рассказывала мне о тебе, я знал, что ты пойдёшь на всё, чтобы разгадать эту тайну… особенно если нападению подвергнется один из твоих лучших друзей. И Джинни говорила мне, что вся школа гудит, потому что ты можешь говорить на парселтанге…

Северус поднял бровь: значит, мальчиком снова манипулировали, на этот раз Волдеморт, а не Дамблдор… Забавно, что эти двое четырежды прямо или косвенно чуть не привели Поттера к гибели.

— Поэтому я заставил Джинни написать на стене своё прощание и спуститься сюда, чтобы подождать тебя. Она пыталась сопротивляться, плакала и стала очень утомительной. Но в ней осталось не так уж много жизни: она слишком много вложила в дневник, в меня. Достаточно, чтобы позволить мне наконец покинуть его страницы. Я ждал твоего появления с тех пор, как мы прибыли сюда. Я знал, что ты придёшь. У меня много вопросов к тебе, Гарри Поттер.

— Например, каких? — зло выплюнул Гарри.

— Ну, — протянул Реддл, всё ещё приятно улыбаясь, — как получилось, что ребёнок, не обладающий выдающимися магическими способностями, сумел победить величайшего волшебника всех времён? Как тебе удалось спастись, получив только шрам, в то время как Лорд Волдеморт лишился своей силы?

В глазах Реддла появился странный красный блеск.

Северус внимательно наблюдал за ним. Откуда Том Реддл знал, что Волдеморт не погиб? Что лишь потерял свою силу… Он знал что-то даже в шестнадцать лет. Что он сделал? Как он создал этот дневник? Северусу нужны были ответы — он ненавидел тайны почти так же сильно, как, по-видимому, и Поттер.

— Почему тебя волнует, как я спасся? — медленно спросил Гарри. — Волдеморт был после тебя.

— Волдеморт, — сказал Реддл, — это моё прошлое, настоящее и будущее, Гарри Поттер.

В воздухе быстро прочертились мерцающие слова.

TOM MARVOLO RIDDLE

Том взмахнул палочкой, и буквы сами собой перестроились.

I AM LORD VOLDEMORT

— Видишь? — прошептал он. — Это имя я уже использовал в Хогвартсе — только для самых близких друзей, конечно. Ты думаешь, я собирался вечно использовать мерзкое имя моего отца-магла? Я, в чьих жилах течёт кровь самого Салазара Слизерина по материнской линии? Я ношу имя обычного мерзкого магла, который бросил меня ещё до рождения только потому, что узнал, что его жена — ведьма? Нет, Гарри. Я придумал себе новое имя, имя, которое, я знаю, однажды волшебники во всём мире будут бояться произносить, когда я стану величайшим колдуном на свете!

— Я совсем забыл, — чуть слышно пробормотал Гарри.

— Что? — Северус нахмурился, отвлёкшись от Реддла и взглянув на Гарри.

— Он уже говорил мне всё это, я забыл ― он рассказал это на кладбище, только более подробно, — сказал Гарри, похоже, совершенно потрясённый.

Северус удивлённо приподнял бровь: из всего, что Поттер нашёл сказать — он забыл, что сказал Тёмный Лорд?

— Это не так, — возразил Гарри.

Его голос был полон ненависти, от которой Северус вздрогнул. Он думал, что Поттер ненавидит его, но это было ничто по сравнению с ненавистью мальчишки к Волдеморту. Он никогда в жизни не слышал, чтобы Гарри Поттер так говорил, и это было довольно пугающе, особенно в сочетании с зелёными глазами. Сила, исходящая от ребёнка, была потрясающей, и с годами он становился только сильнее.

— Что не так? — огрызнулся Реддл.

— Ты не самый великий колдун на свете, — сказал Гарри, учащённо дыша. — Жаль тебя разочаровывать и всё такое, но самый великий волшебник в мире — Альбус Дамблдор. Все так говорят. Даже когда ты был силён, ты не осмелился попытаться захватить Хогвартс. Дамблдор видел тебя насквозь, когда ты учился в школе, и он по-прежнему пугает тебя сейчас, где бы ты ни прятался.

Северус фыркнул от удовольствия: только Гарри Поттер мог разозлить самого тёмного волшебника в мире, упомянув Альбуса Дамблдора.

— Дамблдор был изгнан из этого замка одним только воспоминанием обо мне! — прошипел Реддл, теперь он больше походил на себя настоящего.

Гарри разразился громким смехом.

— Изгнан не тобой, а, скорее, Люциусом Малфоем, — фыркнул четырнадцатилетний Гарри.

— Он не ушёл, как тебе могло показаться! — возразил Гарри.

Северус нахмурился и бросил на Гарри острый взгляд.

— Я пытался напугать его, — признался четырнадцатилетний подросток, пожав плечами. Он смотрел не на Северуса и не на происходящее перед ними, а куда-то в сторону. Северус, нахмурившись, проследил за взглядом Гарри, но там ничего не было… затем он услышал это и увидел вспышку света, когда на помощь Гарри в самом деле пришёл Фоукс.

— Это феникс… — пробормотал Реддл.

— Молодец, заметил очевидное, — мрачно буркнул Гарри.

— Фоукс, — выдохнул Гарри.

— И старая школьная Распределяющая шляпа. — Снова раздался смех, от которого по телу побежали мурашки. — Вот что Дамблдор посылает своему защитнику?! Певчую птичку и старую шляпу! Чувствуешь ли ты себя храбрым, Гарри Поттер? Ощущаешь себя в безопасности?

Гарри не ответил.

— К делу, Гарри, — сказал Реддл. — Дважды — в твоём прошлом и в моём будущем — мы встречались. И дважды мне не удалось убить тебя. Как ты выжил? Расскажи мне всё. Чем дольше ты будешь говорить, — тихо добавил он, — тем дольше останешься в живых.

Северус с любопытством наблюдал за этой сценой, гадая, что сделает мальчик: расскажет о своих предыдущих встречах с Волдемортом или пошлёт его? Он почти не мог дождаться продолжения.

— Никто не знает, почему ты потерял свою силу, когда напал на меня, — резко сказал Гарри. — Я и сам не знаю, но я знаю, почему ты не смог меня убить. Потому что моя мать умерла, чтобы спасти меня. Моя обычная, маглорожденная мать, — добавил он, дрожа от сдерживаемой ярости. — Она помешала тебе убить меня, а я видел тебя настоящего, видел в прошлом году. Ты развалина. Ты едва жив. Вот куда завела тебя вся твоя сила. Ты прячешься, уродливый и мерзкий!

— Я впечатлён, Поттер, — сказал Северус: даже в двенадцатилетнем возрасте Гарри всегда был уверен, что его мать имела какое-то отношение к его выживанию. Впрочем, это было не ново, если вспомнить разговоры, которые Северус до сих пор вёл с мальчиком в поместье Принца. Гарри всегда верил, что мать спасла его и что он сам не сделал ничего особенного. Он действительно не забыл Лили, и внутри у Северуса поселилось тёплое чувство, когда он подумал об этом: Лили не только не забыта, она всё ещё здесь, в своём сыне, в мальчике, ради которого пожертвовала собой. И Северус — тот, кого она умоляла защитить ребёнка, даже если считала его Пожирателем Смерти.

— Ну что ж, твоя мать умерла, чтобы спасти тебя. Да, это мощное контрзаклятие. Теперь я вижу — в тебе нет ничего особенного. Видишь ли, я задавался вопросом. Потому что между нами, Гарри Поттер, есть странное сходство. Даже ты, наверное, заметил. Оба полукровки, сироты, воспитанные маглами. Наверное, единственные змееусты, попавшие в Хогвартс со времён великого Слизерина. Мы даже чем-то похожи… Но, в конце концов, это был всего лишь счастливый случай, который спас тебя. Это всё, что я хотел знать. А теперь, Гарри, я собираюсь преподать тебе небольшой урок. Давай сравним силы Лорда Волдеморта, наследника Салазара Слизерина, и знаменитого Гарри Поттера с лучшим оружием, которое смог дать ему Дамблдор, — усмехнулся Реддл.

— Э-э, вы не знаете, могут ли василиски ослепить в Омуте памяти? Если так, вам лучше закрыть глаза, — осторожно сказал Гарри и перевёл, когда Волдеморт прошипел на парселтанге: — Поговори со мной, Слизерин, величайший из Четвёрки Хогвартса.

Северус с ужасом наблюдал, как огромная змея гонялась за Гарри, как он упал, как феникс атаковал глаза василиска, не давая ему больше ни окаменить, ни убить. Слушая, как Волдеморт кричит, чтобы василиск бросил птицу и убил мальчишку, приказывает ему воспользоваться обонянием даже не на парселтанге, так что всё можно было понять, Северус закрыл глаза. Сердце бешено заколотилось, когда двенадцатилетний ребёнок взмолился о помощи, которая никогда не придёт. Затем, открыв глаза, Северус увидел в руке у мальчика меч — меч Годрика Гриффиндора, как и говорил Гарри.

Гарри-воспоминание бежал изо всех сил, то и дело уворачиваясь, когда каждые несколько секунд на него набрасывался василиск. Северус видел, как мальчик поднял меч высоко над собой, и тот действительно пронзил пасть василиска, а клык змея вонзился в незащищённое предплечье ребёнка.

Даже погибая, мальчишка разговаривал с проклятой птицей. Северус сдержал желание почти безумно расхохотаться. Уж он-то точно, умирая в луже с ядом василиска в крови, не стал бы говорить чёртовому фениксу, что тот был великолепен.

— Ты умрёшь, Гарри Поттер, — злорадствовал Реддл. — Умрёшь. Даже птица Дамблдора знает это. Ты видишь, что она делает, Поттер? Она плачет. Я собираюсь сидеть здесь и смотреть, как ты умираешь, Гарри Поттер, не торопись, я никуда не спешу. Так закончилась жизнь знаменитого Гарри Поттера, — добавил Реддл, его голос теперь звучал отстранённо. — Один в Тайной комнате, покинутый друзьями, побеждённый наконец Тёмным Лордом, которому он так неразумно бросил вызов. Скоро ты вернёшься к своей дорогой мамочке-грязнокровке, Гарри… она дала тебе двенадцать лет взаймы… но в конце концов Лорд Волдеморт убил тебя, как и должно быть.

— Это у него мания какая-то: каждый раз при своём падении разговаривать со мной про брошенный ему вызов, — Гарри покачал головой в горьком веселье.

— Убирайся, птица! — внезапно крикнул Реддл. — Отойди от него! Я сказал, убирайся!

Северус ухмыльнулся: очевидно, Реддл только сейчас сообразил, что делает феникс.

— Слёзы феникса… — упавшим голосом пробормотал Реддл. — Конечно… исцеляющая сила… я забыл… — Затем он снова посмотрел на Гарри. — Но это ничего не меняет. На самом деле я предпочитаю именно так. Только ты и я, Гарри Поттер… ты и я…

Но Гарри его не слушал: подобрав отброшенный в сторону клык василиска, мальчик с силой опустил его на дневник. Брызнули чёрные чернила. Игнорируя вопли Тома Реддла, Гарри ударил ещё раз. Так же быстро, как и появился, Том… исчез.

Внезапно они снова оказались в поместье Принца, приходя в себя после резкого выхода из Омута памяти.

— Этот дневник напичкан тёмной магией… Я никогда в жизни не слышал ни о чём подобном. Прошу прощения, мне нужно кое-что почитать, — сузив глаза, Северус глубоко задумался.

— А мне можно…? — с надеждой спросил Гарри.

Северус ещё больше прищурился и вздохнул.

— Даже не задумывайся об использовании тёмных искусств. Я буду учить тебя только тому, что, по моему мнению, тебе нужно знать для предстоящей битвы. Тёмные искусства очень соблазнительны, Поттер, и они завлекут тебя. — В его взгляде появился знакомый блеск, указывающий на то, что Северус знал, о чём говорил.

— Я обещаю не делать этого, — тихо сказал Гарри.

— Очень хорошо, пойдём, — вдруг решился Северус.

Теперь Гарри было очень любопытно. Очевидно, Снейп опасался худшего в отношении дневника. Мальчик почти не думал об этом с тех пор, как уничтожил его.

Они пришли в библиотеку, и Снейп провёл Гарри в скрытую там комнату с затхлым воздухом, полную книг, которые не следовало выставлять напоказ. Профессор сразу же зарылся в них, и Гарри последовал его примеру, молча гадая, что же им нужно искать.