Уроборос (джен)

«Драго убьёт меня, — Иккинг лежал на кровати, прикрыв глаза. Каменистый потолок был сейчас не так интересен, как собственные мысли. — Скорей всего, прикажет Снэру это сделать. Заморозить меня, как тогда».

Иккинг помнил, как холод лизнул его тело. Беззубик тогда едва успел прикрыть юношу собой. Но будет ли такая возможность в этот раз? Сможет ли Беззубик вновь «засветиться»?

«Он не даст мне возможности спастись от его дыхания. Нужно бежать как можно раньше… Я не могу его бросить. Снэр не заслужил такой судьбы ни здесь, ни там. Нужно попробовать, когда он станет мне достаточно доверять… Я не хочу его убивать»

Когда Иккинг вышел несколькими часами ранее с арены-клетки, то натолкнулся на Блудвиста. Не сразу мальчик понял, чего тот хочет.

— Я смогу его приручить, но мне нужна рыба и шкуры, — дослушав, Драго повёл плечом. Почти сразу из-за его спины показался мужчина с практически чёрными волосами и тёмно-карими глазами.

— Обойдешься без шкур, — в первые секунды Иккинг захотел возмутиться, но тяжёлый взгляд Драго, который возвышался над мальчиком, словно скала, заставил его закрыть рот. Возражения не принимались.

— А… можно встретиться с Беззубиком? Дракон не станет мне доверять, если на мне нет запаха другого дракона! — выпалил Иккинг. Драго несколько секунд молчал.

— Завтра. Уведи его, — и тяжёлой походкой пошёл вглубь тоннеля. Иккинга потянули совсем в другую сторону.

Его отвели в комнату, которую, похоже, наскоро переоборудовали из пещеры во что-то относительно жилое. На пол было брошено несколько шкур — похоже, кровать. У дальней стены стоял каменный стол с каменным же стулом, на котором была тонкая шкура какой-то полудохлой овечки. На импровизированном столе стоял глиняный кувшин с водой. В самом тёмном углу Иккинг разглядел ведро.

Тяжелая дверь закрылась за ним. Отойдя на несколько шагов вглубь комнаты и обернувшись, Иккинг увидел огромную прорезь под дверью, в которую спокойно пролезла бы его рука. Также оттуда ощутимо дуло. Что удивительно, кровать оказалась в том месте, докуда сквозняк дойти не мог.

Всё было одновременно дико странно и понятно. Он был пленником, очень ценным, но пленником. Логично, что его поместили в комнату в сплошной скале. Но зачем такая огромная щель под дверью?

«Ладно ещё сквозняк, иначе я бы задохнулся здесь. Но для этого хватило бы и меньшей щели», — закономерно не дождавшись ответа от пустого пространства, Иккинг пристроился на кровати.

«Но сколько на это потребуется времени? Сколько уйдет на то, чтобы он достаточно вырос, чтобы мы смогли сбежать?» — ответов и на эти вопросы мальчик не знал. Но понимал, что ждать подходящего момента придётся о-о-очень долго.

Утро началось с топота ног в коридоре. Иккинг открыл глаза, не двигаясь с места, прислушиваясь. Шагающий остановился напротив двери — мальчик мог видеть его ноги. Через несколько секунд послышался звук удара металла о камень, и в камеру задвинули что-то. После этого человек снова зашагал, уходя дальше по коридору.

Привстав на кровати, Иккинг смог рассмотреть тарелку с чем-то внутри. Обувшись и подойдя ближе, мальчик понял, что это был суп… кажется. Похлёбка была полужидкой, словно её специально разбавили водой.

«Наверное, так оно и есть. На корабле надо было беречь воду, а здесь снега — до горизонта», — взяв ложку, лежавшую в тарелке же, Иккинг быстро съел всё без остатка, пихнув грязную посуду за дверь. Не зайдут же за ней в комнату, в самом деле?

В комнату зашли, но гораздо позже и уже за самим Иккингом. Его действительно отвели к Беззубику.

— Братец! — мальчик практически налетел на морду чёрного дракона. — Как ты?

Фурия в ответ заурчала, глядя на всадника расширенными зрачками. Иккинг мягко почесал дракона за ушным отростком, тихо радуясь. Он и не подозревал, насколько сильно ему не хватало простых прикосновений к чешуйчатому брату.

На этот раз Беззубика заковали совершенно по-другому — на цепи были только передние лапы и шея, остальные конечности были свободны.

— Не берёт? — едва слышно спросил Иккинг, одними глазами показав на цепи. В ответ было грустное «уууррр».

«Конечно, они не станут приковывать дракона на те цепи, которые его не сдержат. Но с Фенриром же пробовали первое время, могли и здесь так поступить».

— Надеюсь, твои цепи будут послабее глейпнира⁽¹⁾, — одними губами прошептал Иккинг.

Ему пришлось уйти через несколько минут — стражники наставили луки на Беззубика, обещая пристрелить, если Иккинг не уйдёт из комнаты. Беззубику, рефлекторно закрывшему Иккинга крыльями, пришлось подчиниться. Но за то короткое время, пока они были рядом, мальчик успел рассказать о юном смутьяне и о том, что бежать придётся вместе с ним (не сказать, что Беззубик был этим доволен).

Когда Иккинг пришёл на арену, Снэр снова отошёл от него на расстояние длины цепи. Взгляд детёныша был таким же настороженным. Но теперь у мальчика был план — взяв пару рыбин, оставленных в коридоре, Иккинг теперь подошёл к одной из стен арены, где оставил рыбу так, чтобы Снэр мог дотянуться до неё, и отошёл назад, ближе к выходу. Как итог, они образовали большой треугольник.

План был прост — на рыбе был запах самого Иккинга и запах Беззубика. Когда Снэр их почувствует, то это, вероятно, немного собьёт его с толку — человек со свежим драконьим запахом! И, быть может, это его заинтересует, как и заинтересует сам Иккинг. А дальше мальчик уже начнёт действовать сам, завязывая будущую дружбу с ледяным гигантом. Ну, а пока он просто приучает его к себе.

Его пустили к Беззубику и на следующий день, и во многие дни после. Дважды в день Иккинг приходил к чёрному дракону, до прихода к смутьяну и после. Было больно видеть брата в цепях, но ничего лучше он сделать не мог — Блудвист как в воду канул, понаставив везде стражу, и достать его не предназначалось возможным.

Так Иккинг и проводил своё время — утром и вечером (судя по времени приёма пищи) он уходил немного пообщаться с Беззубиком, а всё оставшееся время, за исключением ночи, сидел со Снэром.

Дракончик рос, и теперь он возвышался над Иккингом на две с половиной головы. И медленно стал приближаться к рыбной кучке, оставляемой мальчиком каждый день на одном и том же месте. Иккинг не смог скрыть улыбки, когда Снэр, наконец, подошёл достаточно близко, чтобы уловить его запах. Тоненькие антеннки мелко задрожали, когда дракончик обнюхивал рыбу.

Когда смутьян посмотрел на Иккинга с удивлением, тот встал, вытянув руку. Медленно, чтобы не напугать детёныша, мальчик подошёл к середине арены, где остановился. Он опустил взгляд, чтобы не напугать его снова, и теперь просто ждал.

«От Блудвиста, наверное, пахнет железом и кровью, — думал Иккинг. — Ну и, может, другими людьми и драконами».

Спустя, наверное, вечность, когда рука уже затекла и была готова отвалиться, Иккинг почувствовал дуновение холодного ветерка. Вздохнув от неожиданности, он постарался быстро выровнять дыхание, чтобы не спугнуть.

Вскоре Снэр отошёл, и Иккинг с облегчением опустил затёкшую руку. Касания не было, но оно и не требовалось сейчас — целью было дать понять дракону, что Иккинг ему не враг. А остальное будет постепенно.

На следующее утро Снэр вёл себя немного иначе — он лишь взглянул на Иккинга, когда за тем захлопнулась дверь, не стал вставать и отходить. Мальчик внутренне улыбнулся — есть контакт!

По обыкновению, он положил рыбу на привычное место, но замер, услышав звон цепи за спиной. Сверху прилетел поток холодного ветра — Снэр снова подошёл обнюхать Иккинга. А в голове мальчика родилась идея.

«Надеюсь, он поймёт», — Иккинг вспомнил овраг, вторую с Беззубиком встречу. Как тот предложил если не дружбу, то перемирие между ними.

Медленно наклонившись и взяв одну из рыбин, Иккинг так же медленно выпрямился и повернулся лицом к Снэру. Дракон стоял практически вплотную, а его голова небольшим куполом возвышалась над Иккингом.

Мысленно вздохнув, мальчик с силой вонзил зубы в рыбу, с некоторым трудом откусывая кусок. Она была солёной, нечищеной, чешуя неприятно царапала рот острыми гранями, а сама рыба, помимо своего вкуса, отдавала кровью. С трудом, Иккинг сглотнул, чувствуя, как чешуя царапает уже горло, и едва успел подавить рвотный порыв. А после — протянул оставшуюся часть смутьяну.

Мальчик не был уверен, что тот знает этот «ритуал», который самому Иккингу однажды продемонстрировал Беззубик, поэтому и рискнул первым откусить, понимая, что и это может быть напрасным. Но сейчас, как показалось мальчику, это было необходимо.

Немного поколебавшись, левиафан слизнул языком рыбу с рук мальчика, легко проглотив. Легкая настороженность осталась в его взгляде, но теперь к ней примешивался интерес. Иккинг внутренне ликовал — пошло дело!

В следующие дни Снэр стал подпускать Иккинга гораздо ближе и уже не уходил в другую часть арены. Теперь мальчик мог рассмотреть дракончика вблизи. Раны неплохо заживали и, когда корка спадёт, шрамы будут практически незаметны. А может, если повезёт, их прикроет с краёв чешуя.

«Как же тебя приучить не реагировать так на Блудвиста… — всплыл в очередной раз очевидный вопрос. Мальчик сидел, оперевшись о бок лежащего дракона — тот позволил к себе прикоснуться только через пару недель после «ритуала дружбы», а перестать напряжённо реагировать на такие контакты — спустя ещё три. Время летело быстро, но большинство дней сливались в одну бесконечную ленту. — Вспоминай, Иккинг, смутьяны же умные драконы, как ночные фурии. Мамин прекрасно понимал её команды и просьбы. Надо так же приучить Снэра на фальшивую реакцию — сможем обмануть, сможем и сбежать»

— Знаешь, Снэр, — шипастая голова дракона слегка качнулась в сторону мальчика. — Ты ведь не один на целом свете, знаешь? Помимо нас, охранников и Блудвиста есть целый мир. Там очень-очень много самых разных людей и драконов. Ты их однажды увидишь. Там даже есть такие, как ты. Я знаю только одного, но, раз есть двое, то есть и другие? Те же родители, к примеру.

Тихий шёпот мальчика был слышен только им двоим. Иккинг не хотел, чтобы кто-то узнал о его мыслях, планах, потому приучил себя говорить очень тихо. Это было сложно сделать, всё же голос был детским и звонким, но постоянный тщательный контроль в течении нескольких месяцев давали свои плоды.

— Беззубик тоже раньше был один. А потом появился я, и мы нашли друг друга… Мама когда-то давно говорила, что у меня сердце вождя, а душа — дракона. Но знаешь, что я недавно понял? Она такая же — дракон душою. Иначе она бы не выжила, когда Грозокрыл унёс её в гнездо. Не смогла бы создать с ним такую сильную связь, что они понимают друг друга с полувзгляда. Мы со своими драконами — одно целое.

Шипастая голова качнулась.

— Снэр, ты — мой дракон, практически сын. Но Беззубик мой брат. Если тебя я смогу отпустить, когда придёт твоё время расправить крылья, то с Беззубиком мы — одно целое. Одна душа на двоих, — Иккинг похлопал юного гиганта по боку. — Надо найти тебе какую-нибудь игрушку. Или хотя бы мишень… Впервые такое скажу, но я хочу, чтобы Блудвист уже вернулся. Который день ни слуху, ни духу!

* * *

Иккинг открыл глаза. Этой ночью его разбудил топот. Множество сапог стучали подкладками по камню, бегая туда-сюда мимо его двери. Иккинг замер, тихо дыша — может, получиться что-то услышать. Но ничего не было, и мальчик провалился обратно в полудрёму.

В следующий раз он проснулся от шебуршения и тихого перестука когтей. Под дверью показалась тень, которая с лёгкостью проскользнула внутрь. Приподнявшись на локтях, Иккинг сумел разглядеть маленького дракончика.

«Да это же Жуткая жуть! Как она сюда попала?»

Дракончик тоже заметил Иккинга и зажег в пасти огонёк, готовясь плюнуть. Мальчик, не желая быть поджаренным, не придумал ничего лучше, как заурчать, подражая Беззубику. Жуть на миг подавилась собственным пламенем, немного подлетев над полом. Её взгляд Иккинг хоть и не видел, но ощущал на себе.

— Я свой, — негромко прошептал он, подталкивая плащ к дракончику. Та недоверчиво жалась к стене, однако любопытство в ней победило, и она сначала с расстояния, а потом и практически вплотную подошла к плащу, который Иккинг вытолкал на расстояние вытянутой руки от себя.

Недовольно заурчав, Жуть, тем не менее, не стала сбегать. Фыркнув, она отошла к дверному проёму, где и легла. Скрытая за каменным косяком, она могла в любой момент убежать. Иккинг пожал плечами, возвращаясь в горизонтальное положение.

«Утром принесут завтрак, дам ей кусочек. Не знаю, как она здесь оказалась, но надо её куда-то будет спрятать, если не убежит».

Теоретическое утро началось со знакомого топота ног. Иккинг, привыкший, сел на своей кровати и протёр глаза. Дракончик же, заночевавший здесь, метнулся в дальний угол, испуганно поджав хвост.

Когда завтрак просунули под дверь, мальчик встал, подбирая и надевая плащ, и подошёл, забрав тарелку. Выловив пару кусочков мяса (коих, похоже, всего было пять), Иккинг бросил их дракончику. Сам же он сел на стул, который всё больше и больше начинал подходить по размеру. А одежда, к сожалению, наоборот, укорачивалась.

«Вырастаю. Очень, очень плохо», — предаться меланхоличным размышлениям «сколько я уже здесь» не позволил голод. Иккинг быстро заработал ложкой, съев порцию минуты за две. Одежда действительно укорачивалась на нём, и сейчас рукава, которые раньше доставали до запястьев, были на три пальца выше него. Но вот что одновременно напрягало и радовало, так это то, что одежда не жала.

«Насколько же плохо у меня развивается тело?» — Иккинг впервые задал себе подобный вопрос. И, вспоминая практически жидкую похлёбку с маленькими кусочками мяса и чуть большим количеством овощей, мог ответить на свой вопрос — плохо. Плохо.

Вернулся из мира задумчивости Иккинг только после зычного голоса охранника:

— Посуду верни! — голос был злобным и раздражённым.

Повернув голову к тарелке, Иккинг столкнулся взглядом с Жутью, что успела вылизать всю посуду. Плавно, но жёстко сдвинув её на стол, мальчик взял тарелку и вытолкнул её за дверь.

— То-то же… — пробухтел охранник, и мальчик услышал его удаляющиеся шаги.

Иккинг вернулся к столу.

— Ну что, теперь нас четверо? Ты да я, да Беззубик со Снэром, — он положил руку на стол, приподняв ладонь над его поверхностью. Жуть с охотой ткнулась в неё острым носом, проходя так, чтобы ладонь погладила голову и спину. Иккинг с улыбкой почесал её между шипов.

Этот дракончик окраской был одним из самых невзрачных среди тех, кого видел Иккинг за всю свою жизнь. Не то коричневая, не то серая, чешуя тусклая, однотонная.

«Наверное, это тебе и позволило сюда попасть… как-то»

— Откуда ты? Как здесь оказалась? — дракончик, конечно, не мог ответить на эти вопросы. Или, быть может, просто не хотел?

1) Волшебная цепь, которой асы сковали волка-чудовище Фенрира. Единственная цепь, которую волк (пока) не смог порвать.

Вернуться к тексту