Уроборос (джен)

Всё имеет своё начало и конец. Подобно укусившему свой хвост Уроборосу, события повторяются раз за разом. День сменяет ночь, листья опадают, становясь пищей для новых, которые так же однажды опадут. Каждый идущий ляжет, каждый взлетевший — приземлится. Ничто не вечно, кроме циклов.

Смерть Валки больно ударила по жителям острова Олух. Десять лет назад они были искренне рады её возвращению, воспринимая его как чудо. Чудо, которому, к сожалению, не было суждено повториться. Болезнь пожирала её изнутри, кожа тускнела изо дня в день. Некогда здоровые и крепкие волосы оставались на гребне, подаренном давным-давно ныне покойным мужем. А точные ловкие движения остались в прошлом.

Женщина никуда не могла выходить без поддержки. Грозокрыл не отходил ни на шаг от матери вождя, стараясь помочь всем, чем только может. Но вскоре Валка не могла даже дотянуться до легкого стакана с водой, стоящего рядом, не то что встать. Готти разводила руками, попросив готовиться к худшему.

Валка скончалась в ночь месяца Локи⁽¹⁾. Лёд с вод океана сошёл к тому времени. Постройка ладьи дала небольшую отсрочку перед прощанием. Балдер и Руна, понимая состояние отца, старались уходить из дома, коротая время у кого-то из друзей. Они знали, что их бабушка больше не проснется, но детский разум постепенно брал своё. Весёлые игры со сверстниками и большие сугробы хорошо отвлекали от горя.

Иккинг же был подавлен. Десять лет назад он обрёл мать и потерял отца. Теперь же лишился и её. Он не был готов отпустить. Прошедшее время казалось теперь слишком коротким, будто они провели вместе лишь миг. Вождь корил себя за её болезнь — он не знал, где она заразилась, но предполагал все места, где они были: от кораблей охотников и какого-то нового яда до медленно убивающего газом неизвестного дракона. За последнее время они встретили множество новых видов. Кто знает, кто из них стал причиной болезни?

Когда Астрид зашла в их спальню ранним утром, Иккинг всё понял без слов. Броня из чешуи Беззубика сменилась на более простую, из кожи, а верный меч остался на кровати. Меховой плащ непривычно тяжело лёг на плечи, заставив Иккинга сглотнуть.

Кивнув детям и жене, стоявшим рядом со входом, вождь взял в руки факел, лежавший на столе. Помедлив секунду, решаясь, Иккинг распахнул дверь. В двух шагах от входа стояла чаша с огнем внутри. Иккинг опустил в неё факел, дожидаясь, пока он загорится, после чего пошёл вниз, к причалу, высоко подняв его над головой.

Жители деревни, стоящие на всём протяжении пути, шли за вождем, едва тот проходил мимо них. У каждого, кто пришёл на прощание, было что-то в руках. Астрид, по просьбе Валки, несла её посох и броню из драконьей чешуи. Балдер нес кувшин с медом, а Руна — лежавший на блюде свежий хлеб. Драконы молча наблюдали за процессией с крыш домов и скал, не вмешиваясь.

У причала на волнах покачивалась погребальная лодка. Плевака, последний из жителей, стоял возле трапа вместе с корзиной, полной рыбы. Иккинг остановился рядом с ним, кивая жене. Астрид зашла на ладью, вкладывая посох в холодные ладони и оставляя броню в ногах. Следом взошёл Балдер, ставя кувшин по левую руку от бабушки, после — Руна, оставляя блюдо по правую. Каждый из принесших дары обходил Иккинга по одну сторону, оставляя подарок умершему на палубе ладьи, и уходил по другую. После Плеваки, чувствуя молчаливую поддержку старого наставника, настал черёд самого Иккинга.

Ладья тихо поскрипывала под ногами, когда вождь шёл к телу, стараясь не наступить ни на одно подношение. Посмотрев на белое, спокойное лицо матери, Иккинг мягко коснулся факелом её груди. Когда пламя занялось, викинг покинул ладью. Плевака и стоявшие со стороны кормы пятеро крепких мужчин с силой толкнули конструкцию. Корабль отчалил от берегов живых, неся душу к берегам мертвых.

Викинги не прощались с женщинами вслух. Каждый сказал всё в своих мыслях, когда оставлял дар на корабле. Сейчас же они смотрели, как сгорает дотла тот, кто был одним из них. И кто никогда не вернётся.

Небо было затянуто густыми тучами, и с горизонта медленно приближались тёмные облака.

— Будет буря, — заговорил первым Иккинг, словно сбрасывая мутную сеть, укрывшую причал тишиной, — захлопните ставни.

Под негромкие перешёптывания жители начали расходиться.

— Пап, — Руна слабо дернула за рукав, привлекая внимание, — а что будет с Грозокрылом? Он же не сможет последовать за бабушкой.

Иккинг повернул голову в сторону деревни. На крыше одного из домов четко виднелся шторморез, глядя в то место, где, догорев, затонула ладья.

— Я не знаю, доченька, здесь он решает. Может, уйдет к другому викингу, как Крушиголов, а может, вовсе улетит. Он сам решит, где ему будет лучше.

Девочка молча кивнула.

— Нам пора домой. Не хватало, чтобы кто-то из нас промок из-за бури, — подхватив Руну на руки, Иккинг вместе с Астрид двинулись вверх по скале.

Где-то вдалеке пророкотал гром.

* * *

Буря была ужасной. Боги словно ополчились против них. Дождь, лившийся с неба, смывал землю, подтачивал фундаменты домов. Молнии, словно науськанные, били в их остров, вызывая пожары.

— Иккинг! — Громгильда едва удерживалась на ветру, то и дело теряя равновесие из-за сильных порывов.

— Хватай! — вождь перебросил Балдера с крыши в руки жены. Та, поймав, крепко прижала его к себе, словив после и дочь.

— Прыгай! — она протянула одну руку, готовясь схватить его. Второй же держала крепко вцепившихся в неё и седло детей.

— Улетай! Я за Беззубиком! — вождь, взмахнув рукой, скрылся в горящем доме. Его брат оказался заперт на первом этаже частично обвалившейся лестницей. Пробить стену они не могли, иначе весь дом рухнул бы прямо на них.

— Я здесь, братец, — Иккинг влетел в седло, ставя протез в крепление. Искусственный элерон тут же ожил, расправляясь.

— Попробуй… — громкий треск не дал озвучить идею. Дом, накренившись, поплыл по волнам грязи, стекая в море. Иккинг успел услышать панический взмах крыльев Беззубика прежде, чем дом, ударившись о воду, раскололся пополам. Вокруг всё потемнело, Иккинг, менее крепкий, чем дракон, потерял сознание, непроизвольно глотая воду.

Когда Иккинг очнулся, то испугался совсем не по-викинговски. Напротив него был огромный глаз. Зрачок был размером с его отца, а само око и вовсе в три его роста. Цвет же отчасти завораживал — темно-зелёный, с толстыми чёрными и белыми прожилками. Веко, опустившееся и поднявшееся, было почти полностью чешуйчатым, цвета моря.

Через миг Иккинг осознал, что глаз смотрит прямо на него.

— Моё имя — Уроборос. Твои предки же звали меня Ёрмунганд, морской змей. Я благодарен тебе, Иккинг. Ты прекратил войну и убийство моих детей, — голос гиганта был тяжелым и гулким, словно давя на мозг. При этом Иккинг не видел его рта, и, казалось, что змей говорил с ним напрямую через голову.

«Его детей? Он о драконах?»

— Верно, — Иккинг вздрогнул. Он не ожидал, что змей умеет читать его мысли. — И в благодарность я изменю твой цикл. Ты не должен был умереть сегодня, Иккинг. И ты будешь жить. Соверши своё деяние вновь, и тогда ты сможешь обрести покой на душе.

Глаз ушёл куда-то назад, мимо быстро мелькала чешуя. Иккинга стал окутывать зеленоватый дым, раздражающий легкие. Ему стало трудно дышать (хотя он не понимал, как он до этого, будучи под водой, вообще мог дышать), и мир снова потемнел.

1) У викингов месяцы шли названиями богов. Конкретно время Локи шло с 21 января по 19 февраля. Здесь идёт нечто вроде иронии — Локи тот бог, что, по мифам (одной из версий) дал людям «тепло и лицам румянец», в моём понимании оживил.

Вернуться к тексту

Иккинг постепенно приходил в себя. Он чувствовал тепло и тяжесть от укрывавшей его шкуры (вероятно, медвежьей, ибо других в его доме пока не водилось), мягкость под головой и телом, пальцы на обеих ногах и чью-то мягкую ладошку в своей руке. Последние две вещи его особенно напрягали.

Он чувствовал себя по-другому. Тело было словно меньше привычного размера, волосы, обычно заплетенные в мелкие косички на затылке, сейчас были полностью расплетены. На лбу, судя по ощущениям, лежала влажная холодная тряпка, а в воздухе вокруг витал запах лечебных трав. Сквозь закрытые глаза не пробивался свет. Значит, или был вечер или ночь, или в его комнате были закрыты все ставни. Но даже тогда, Иккинг был в этом уверен, свет бы падал ему на лицо, поскольку окно было напротив их с Астрид кровати, а само окно выходило на восток.

Ладошка в руке тоже была малознакомой. Она была мягкой, с небольшими мозолями, и немного прохладной, словно затекла. Иккинг мог бы предположить, что это Астрид, но у взрослой женщины она была грубее, а эта мягкая… словно детская.

Решившись, Иккинг приоткрыл глаза. Он был прав — сейчас ночь. Небольшая плошка со свечой стояла на тумбочке на другом конце комнаты. Света было совсем мало, но глазам, привыкшим к темноте, хватало и этого.

Ладошка, сжимавшая его, действительно оказалась детской. Рядом с ним, заснув прямо на небольшом стуле, был мальчик. Его голова лежала на постели, не касаясь ног Иккинга. Черты лица смазывались угловатыми тенями, но были смутно знакомы. Волосы ребенка были огненно-рыжие, как у его отца в лучшие годы (т.е. до выходок Иккинга, связанных с драконами).

И больше всего Иккинга настораживало то, что детская ладошка мальчика была больше его. Прикоснуться к лицу и волосам другой было делом недолгим. Не было даже легкой щетины, кожа была на удивление мягкой и упругой. На месте шрама, оставленного в далеком детстве Грозокрылом, была гладкая кожа. Словно дракон никогда и не влезал в их дом и не похищал маму.

Ребёнок, видимо, почувствовавший его шевеления, проснулся, сонно протирая зелёные, как у самого Иккинга, глаза.

— Ты очнулся! — воскликнул он, когда заметил бодрствующего Иккинга, — лежи! Я позову родителей!

Спрыгнув со стула, он быстро побежал к двери, и оттуда, вероятно, вниз.

Иккинг же, удивленный, сел в кровати. Он слабо понимал, что здесь происходит, но одно знал точно — это связано с тем странным наводнением и не менее странным змеем.

«Ёрмунгард, сын Локи… куда ты меня закинул? И как?»

Долго думать ему не дали. Послышался топот ног, который исчез возле входа в его комнату. Дверь, оставленная приоткрытой, полностью отворилась. Первым внутрь вошёл высокий широкоплечий викинг с густой рыжей бородой, следом — худая женщина, чьи каштановые волосы были заплетены в толстую косу. В них Иккинг с удивлением признал Стоика и Валку, своих родителей, только гораздо моложе.

«Этого не может быть. Они же умерли…»

— Слава Одину, — выдохнула Валка, подходя к кровати и крепко обнимая сына. Стоик обошелся тем, что сел в изножье кровати, благо её размеры и габариты Иккинга позволяли. Женщина, отпустив сына, устроилась рядом, сжимая в руке тряпку. Она пока не пригодится.

— Мам, пап, что случилось? — Иккинг недоуменно посмотрел на родителей, потом перевёл взгляд на мальчика. Тот успел немного отодвинуть стул от кровати и снова сесть.

— Мы с тобой, — заговорил ребенок, — хотели прогуляться до оврага в глубине леса, там как раз ягоды поспели. Заигрались, я нечаянно тебя толкнул, — он шмыгнул носом, — и ты упал в озеро, ударившись головой о дно.

— Когда Бьёрн тебя принес, — продолжила Валка, успокаивающе поглаживая ребенка по голове, — мы сразу отнесли тебя к Готти. Около недели ты был в бреду, и только сегодня очнулся.

Иккинг, прижав колени к груди, задумался. Он ничего из этого не помнил. Всё должно было быть по другому…

— Иккинг, — негромко обратился Стоик к сыну, — что последнее ты можешь вспомнить?

«В том-то и дело, что ничего», — едва не слетело с языка. Надо было собраться и включить голову. Нужно действовать осторожно.

— Я… я почти ничего не помню, — огорошил он родителей, — я помню вас, помню, что Бьёрн мой брат, — выводы оказались верны. На Олухе, конечно, все друг друга знали, но дети ночевали всегда в своих домах.

— Я помню викингов в нашей деревне. Как она выглядит. Где и что находится. Но события… их словно стёрли, — Иккинг поднял глаза (он даже не заметил, когда успел их опустить) на родителей, позволив непониманию, таившемуся внутри, немного показаться наружу.

Родители и брат были шокированы. Их предупреждали, что может произойти многое, в том числе и потеря памяти, но они надеялись на лучшее, как и жители этой деревни.

— Сколько мне лет? — спросил Иккинг через пару минут, когда, ему показалось, родителей отпустило.

— Восемь. Мне десять, — понурив голову, ответил Бьёрн. Он считал себя виноватым, что не уследил за собой и столкнул, пусть и нечаянно, брата в овраг.

Иккинг, заметив слегка подавленное состояние родителей (которое, отчасти, он сам и сделал), решил немного подбодрить их:

— Мам, пап, Бьёрн, всё будет хорошо. Память — дело наживное. А если не вернется, то и Тор с ней. Новых воспоминаний сделаем, — он робко улыбнулся, — давайте лучше спать. Ночь на дворе.

Родители зашевелились, молчаливо признавая правоту младшего сына. Тряпку, вместе с большинством настоев, Валка забрала с собой.

— Я оставлю тебе свет, на всякий случай, — сказала она перед уходом.

— Если, если что-то понадобится — зови, хорошо? — Бьёрн ушёл только после кивка брата.

Иккинг же съехал по подушке под одеяло и сложил руки замком на груди. Хорошая поза для «подумать».

«Что мы имеем. Огромного змея, перенёсшего меня сюда. Живую семью. Брата. Целую деревню викингов. И драконов. Постойте, но, если я почти в своём прошлом, значит, еще идёт война? Как там сказал Ёрмунгард? «Соверши своё деяние вновь»? Значит, будем мирить людей и драконов. О Тор, снова сражаться с той серой драконихой!»

Иккинг раскинул руки, насколько позволяли это сделать стена и ширина кровати.

«Беззубик, братец, я надеюсь, ты помнишь меня»

Он почти не мыслил себя без ночной фурии. За пятнадцать лет они едва ли не срослись, настолько часто были вместе. Они стали опорой друг другу. Беззубик не мог (и не хотел) взлетать в небо без своего наездника, а Иккингу, несмотря на протез, было тяжеловато ходить, особенно по лестницам. По этой причине он старался забираться наверх через окно, верхом на драконе. Со временем Иккинг, конечно, привык и научился подниматься самостоятельно, но всё равно предпочитал через верх.

Сейчас же его драконий брат был неизвестно где, и Иккинг не знал, помнит ли он его.

«Ладно, слезами горю не поможешь. Придется привыкать ко всему заново. Вождь не я, нога цела, повсюду враждебные драконы, но мы справимся! Раз уж после всего пережитого выжил, то и здесь не пропаду. Родной остров, как-никак»

Немного повозившись, Иккинг, найдя удобную позу, заснул. Во сне он видел два глаза: столь знакомый, родной Беззубика, и пугающий, чужой Уробороса.

На следующее утро Стоик отнёс Иккинга к хижине Готти. Ходить самостоятельно Иккингу пока не рекомендовалось, лихорадка едва покинула худое тело. Всем было проще и удобней отнести Иккинга к хижине старейшины, чем ей идти через всю деревню к дому вождя.

Он оказался полностью здоров, хоть и ослаблен. Готти советовала побольше пить куриный бульон с травами для укрепления, и дала добро на выход из кровати. С памятью всё оказалось менее жизнерадостно — старейшина не знала, вернутся ли к Иккингу воспоминания, и поделать ничего не могла.

— Он еще молодой, наверстать упущенное не составит труда, — озвучивал написанное призванный на подмогу Плевака. Стоик лишь подивился, насколько эти слова схожи со сказанным ранее.

Дома Бьёрн почти не отходил от Иккинга. Приносил свои и его игрушки, чистые листы и уголек, если младший брат просил об этом. Если тот доедал раньше Бьёрна, старший оставлял ложку в тарелке и страховал брата, когда он шёл обратно в комнату. Неосознанно он заботился о младшем, пытаясь исправиться.

Через неделю Иккинг уже мог выходить в деревню, а еще через неделю вернулся в состояние, в котором был до злополучного похода в овраг.

По собственной инициативе братья обосновались в кузнице. Иккинг помнил, как хорошо нагрузки сказались на его теле, а Бьёрну, пошедшему телосложением в отца, они точно не будут лишними. Плевака же только обрадовался двум подмастерьям, быстро находя парням работу. То рассортировать что-то, то прибраться, то всё колюще-режущее по остроте расставить. Бьёрну, как самому крепкому, кузнец доверил даже точить мечи.

— Не так, — Иккинг отложил в сторону заготовку для рукояти и подошёл к брату, — наклони немного, так угол будет лучше. Меч лучше заточишь.

— Спасибо, — Бьёрн кивнул брату, послушно меняя положение меча и рук. Младший, как старший успел заметить, хорошо разбирался в теоретической части кузнечного дела и в чём-то мелком. На глаз мог прикинуть вес тех же заклепок, расстояние между дырками в кожаном ремне без мерила и многое другое. Порою Бьёрну казалось, что Иккинг здесь не пару месяцев, а пару лет помогает.

По вечерам они надолго задерживались. Бьёрн не желал уходить без брата, а Иккинг постоянно что-то мастерил. Плевака махнул на это рукой через пару недель, и только оставлял старшему замок с ключом, прося последний просунуть под дверь его дома, когда будут уходить. И Иккинг, порою, засыпал за столом, так что Бьёрну приходилось доносить его до дома, благо сила позволяла.

Тихие дни в один момент закончились. Драконы напали.

Вместе с матерью братья укрылись в кузне, одновременно помогая Плеваке с приёмом, заточкой и выдачей оружия. У Иккинга же проклюнулась идея. Беззубик тоже участвовал в налётах, это он помнил с раннего детства. Может, и здесь так же? Тогда нужно только позвать!

«Но в такой суматохе он меня не услышит»

Сбежать в этот налёт у Иккинга не получилось, как и в следующий. Но он не терял надежду, как и время. Всё больше чертежей из прошлого скапливалось у Иккинга под подушкой, первым из которых стал элерон Беззубика. Он не удержался, выковав его и спрятав глубоко под кровать. Пусть и не пригодится, но лучше иметь запас. Второй вещью он хотел создать седло, однако довольно быстро понял, что Беззубик сейчас, вероятно, меньше по размеру, и стоит снять мерки, прежде чем заново делать седло.

Валка и Стоик с легким удивлением наблюдали, как менялся их сын. Робкий, почти всюду следующий за братом, он превращался из ведомого в ведущего. Теперь Бьёрн шёл за ним, помогая в работе. Авантюр стало гораздо меньше, и, на счастье родителей, на арене никто из братьев замечен не был. Единственное, что расстраивало Валку, так это поздние приходы мальчишек домой. А вдруг нападут, когда будут в кузнице? Стоика же ничто не беспокоило. Ребята при полезном деле, к весу настоящего оружия постепенно привыкают. Через годик-другой, по подсчетам вождя, можно будет начать с ними полноценные тренировки.

Постепенно внимание родителей ослабевало. Этого Иккинг и добивался послушанием, втайне готовясь искать своё «порождение молнии и самой смерти». Поначалу был план приручить кого-то с арены, но там были другие драконы, не те, на которых в его прошлом летали ребята. Это не пугало, всё же Иккинг мог завоевать доверие многих драконов, но он понимал, что совершенно не знал их характеры. А быть сброшенным посреди океана не хотелось.

Еще одной проблемой в исполнении плана была помощь Бьёрна. По идее, они должны были остаться на арене допоздна, попросив оставить ворота открытыми, чтобы оба могли выйти. Прикрытием стала бы тренировка на настоящей арене. Вот только его брат был к драконам другого мнения, нежели он сам. Как и Иккинг в далеком детстве, Бьёрн мечтал убить летающую тварь, защищать деревню и родных. И едва заметно Иккинг решил влиять на брата, как-то заинтересовывая его, рассказывая, как было бы хорошо, если бы не было войны с драконами. И, с течением времени, старший начинал к нему прислушиваться.

С родителями такое не прошло.

— Иккинг, послушай, — заговорил Стоик, когда Иккинг поднял эту тему за одним из обедов, — мы воюем с драконами вот уже семь поколений, а это больше сотни лет. Мир между нами невозможен.

Валка, услышав эти слова, вздрогнула, едва не промахнувшись посудой мимо стола.

— А если возможен? Если найдется тот, кто приручит дракона? — внутри Иккинга робко загорался огонек надежды. Он однажды доказал отцу, что это возможно. Но то было в пятнадцать лет, а сейчас ему девять. Разница колоссальна.

В столовой повисла тишина. Бьёрн сидел тихо, как мышка, Валка замерла возле стола. Стоик же молчал, нахмурившись.

— Пап, я могу доказать, что это возможно, — пошел он на отчаянный шаг.

Иккинг слышал, как билось его сердце, и ему казалось, что это слышит вся семья. Молчание заставляло его потихоньку паниковать.

— Как? — короткое слово словно упало с губ вождя.

— Идём, — Иккинг спрыгнул со стула, быстро дойдя до двери. Стоик, тяжело вздохнув, поднялся следом. Валка и Бьёрн, быстро убрав со стола оставшуюся посуду, догнали их через минуту.

Иккинг намеренно выбрал день, когда тренировок с драконами никто не проводил. Так они, по его мнению, будут спокойней.

— И что ты будешь делать? — спросил вождь, когда они подошли к запертой арене.

— Увидишь. Просто… доверьтесь мне, — Иккинг, одобряюще улыбнувшись, пролез между бревнами перегородки. Стоик был напряжён.

Со стойки возле стены Иккинг взял знакомый кинжал и щит, последний был почти с него размером. Оглядев клетки, Иккинг кивнул на ту, где сидело Ужасное чудовище. Бьёрн, наученный братом, нажал на нужный рычаг.

Этот дракон поведением напомнил Иккингу Кривоклыка. Так же выскочил из клетки, подожженный, выстрелил огнем куда-то вверх, попытавшись прорваться через цепи. И только после заметил маленького Иккинга.

Медленно, словно крадучись, он приближался. Вспоминая первый опыт, Иккинг плавно отступал назад от горящего дракона, сбрасывая кинжал и щит. Едва не забыв, он так же, мягкими движениями, достал детский по размерам ножичек из сапога, отбрасывая его в сторону. В глазах дракона он видел удивление.

— Я не такой, как они, — Иккинг протянул руку вперед, останавливая её в паре десятков сантиметров от горящей чешуи, — я не хочу убивать вас.

Он смотрел в глаза чудовищу, говорил спокойно. Ему не о чем было волноваться. Он говорил правду.

— Позволь мне доказать остальным, что война с вами — ошибка. Помоги остановить убийства, — Иккинг, не боясь, приблизил руку на пару сантиметров, отворачиваясь, не давя. Он дышал размеренно, не показывая страх, загнав его куда-то в глубину. Сейчас от решения дракона, зависела судьба многих людей и крылатых существ.

Иккинг выдохнул, когда почувствовал под своей ладонью знакомую чешую. Глупая улыбка сама расплылась на лице. Парень поднял глаза на дракона. Во взгляде ужасного чудовища словно читались слова: «Я рискну, человек, довериться тебе. Но и ты не подведи».

Оглядевшись, Иккинг нашёл веревки. Быстро соорудив крепления, он сел на шею дракона, и тот выпрямился. И только сейчас заметил людей на стенах. Жители деревни, видимо, пришли, привлечённые выстрелом в непривычное время, и сейчас стояли шокированными, как и отец с матерью. Бьёрн, сжимая руки в кулачки, тихо радовался победе брата.

— Пап, открой, пожалуйста, ворота, — голос сына выдернул Стоика из шока. Одним движением он поднял массивную конструкцию, отходя назад и отводя семью, прикрывая собой. Иккинг же осторожно послал дракона вперед. «Только не сорвись в небо, только не сорвись», — мысленно умолял его викинг.

Медленно они шли по деревне. Люди замирали, увидев их, уступали от шока дорогу. Родные шли следом.

В какой-то момент Иккинг остановил чудовище.

— Мам, пап, Бьёрн, мне нужно улететь. Я постараюсь вернуться в ближайшие пару дней. Не теряйте меня. Я вернусь, — дракон по его команде взлетел.

Земля быстро отдалялась, а люди становились всё меньше и меньше, пока не исчезли вовсе.

— Спасибо, — он почесал дракона под подбородком. — У меня к тебе последняя просьба. Помоги мне найти ночную фурию.

Дракон вёл себя странно. Он явно понял, что за драконов ищет Иккинг, и летел как-то… нервно. Слишком ровно, слишком плавно. Даже Беззубик не летел настолько идеально.

«Неужели драконы боятся ночных фурий? Я думал, они к ним относятся, как и к обычным, только более сильным»

Иккинг старался припомнить хотя бы один случай, когда к Беззубику обращались по-другому. До того, как фурия стал вожаком гнездовья двух Смутьянов. И не находил ни одного.

Через несколько часов полёта (Иккинг немного жалел, что поступил импульсивно, отправляясь в долгий полёт без припасов) рядом с ними стали появляться другие драконы. Поначалу это был змеевик, потом подлетел второй, следом за ним пристроился пристеголов. В какой-то момент рядом летел громмель, однако быстро отстал.

Драконы то подлетали к Иккингу, едва не касаясь его крыльями, то резко отлетали на несколько метров вбок, словно от прокажённого. Но не атаковали, что радовало мальчика. Викинг почувствовал неладное, когда их «сопровождение» резко спикировало, сложив крылья. А он, на пару с ужасным чудовищем, парил среди пустого, затянутого тучами, неба. Иккинг боязливо сглотнул, стараясь покрепче прижаться к спине дракона.

Резкий удар выбил его с шеи. Надеясь на опыт, паренёк привязал себе только ноги, и то создав больше стремена, чем полноценное крепление. И сейчас, падая вниз с громким криком, жалел об этом. Сердце ухнуло куда-то вниз, а ветер бил в спину, трепля короткие волосы.

Падение быстро оборвалось. На руках сомкнулись чьи-то когти, крепко сжимаясь. Иккинг быстро задышал, стараясь унять бешеное сердцебиение. На такое он точно не рассчитывал.

Успокоившись и повернув голову, он приметил знакомую голубую чешую. Змеевик. Вероятно, один из сопровождавших.

Иккинг, насколько это было возможно, огляделся. Ужасного чудовища нигде не было видно. Снова сглотнув ставшую вязкой слюну, мальчик постарался успокоиться.

«Ладно, ладно, если меня тащат к драконам, я смогу приручить кого-то из них… наверное…»

В когтях змеевика лететь было не слишком удобно, но Иккинг понимал, что выбора у него нет, и поэтому смиренно молчал.

Его перебрасывали другим драконам еще дважды, и лишь на одном из них он летел верхом. Прошло чуть более суток, и Иккингу ужасно хотелось пить, есть и согреться. Поспать он успел на спине громмеля.

Наконец ужасное чудовище, нёсшее Иккинга в своих когтях, пошло на снижение. Полоса облаков была с легкостью преодолена драконом, и викинг увидел, что сейчас они летят над морем. Тут и там виднелись тени водных драконов, некоторые даже выныривали из водной глади. Впереди, примерно в часе полета, был остров. Впервые Иккинг настолько искренне обрадовался земле впереди. Но, чем ближе она становилась, тем меньше становился энтузиазм.

Остров был чёрен, как смоль. Виднелся небольшой пляж, после которого земля резко поднималась вверх, перерастая в высокие горы, чьи вершины, казалось, скреблись о небо. Но и воздух, по мере приближения, становился всё теплее. Иккинг рискнул бы предположить, что среди этих гор притаился вулкан.

Ужасное чудовище, ненадолго зависнув, сбросило Иккинга на берегу пляжа с чёрным песком, после чего улетело, быстро взмахивая крыльями.

Обняв себя руками в попытках согреться, мальчик оглядел местность вокруг. Камни, песок, скалы, немного древесины. И почти всё — чёрное. Будто бы фурия (а Иккинг не сомневался, что хоть одна да обитает здесь) намеренно подстраивала всё под себя. Заметив, что небо стало темнее с одного края, Иккинг поспешил к сухому дереву. Наломать веток было делом нескольких минут, как и соорудить костёр. А дальше пошли проблемы. Кремень нашёлся быстро, а вот с железом была беда. Ножик он предусмотрительно оставил дома, чтобы не пугать дракона на арене. А больше ничего металлического у Иккинга с собой не было.

Похлопав по бокам, мальчик с радостным «Есть!» достал из бокового кармана завялившийся шарик. Небольшой, он служил больше для взвешиваний, но Иккинг надеялся, что сможет развести костёр с его помощью.

На первой дюжине ударов он был полон энтузиазма. На второй закрались первые ростки сомнения. После седьмой Иккинг отбил себе все пальцы, пусть и вернув им чувствительность, но не смог поджечь древесину.

Привалившись спиной к камню, Иккинг тяжело выдохнул, глядя в заметно потемневшее небо. Он понимал, что ночью попросту околеет здесь. На миг ему стало страшно. Что, если этот чёрный остров просто место для неугодных людей?

«Я уже совершал безумие и в прошлой жизни, и в этой. Что мешает сделать ещё одно?»

С небольшим трудом выпрямившись, Иккинг, приложив руки ко рту, заревел. Потом ещё раз, и ещё. Рёв Беззубика, благо, он отлично помнил.

Когда горло стало побаливать, Иккинг сменил клич. Теперь в воздух взлетало «Беззубик!». Мальчик надеялся, что братец услышит его. Через пару минут он умолк, заходясь в кашле. Горло саднило, а вокруг не было пресной воды, чтобы попить. Иккингу оставалось только копить слюну и сглатывать.

Очень быстро наступила ночь. Мальчик сидел, не двигаясь, прижавшись спиной к камню. Тот успел нагреться от его тела, и было не так холодно. Есть и пить хотелось еще сильнее, чем при посадке. Живот уже не бурчал, просто бил судорогами вверх, к желудку, при неосторожном движении.

Сам Иккинг, стараясь игнорировать организм, насколько это было возможно, смотрел в небо. И через минуту вскочил на ноги, заметив исчезновение и появление звёзд. От резких движений желудок вновь взвыл, но Иккингу было уже всё равно — его брат был здесь!

— Беззубик! Это я, Иккинг! Спускайся! — и тень действительно пошла на снижение, судя по количеству исчезавших звёзд. Вот только чем она становилась ниже, тем сильнее Иккинг осознавал, что это был не Беззубик. Пикирующий дракон, накапливающий плазму в пасти для выстрела.

Фиолетовый сгусток резко вылетел изо рта дракона, заставляя мальчика отбежать в сторону от выстрела. Когда тот, достигнув земли, взорвался, Иккинг почувствовал сжавшиеся на плечах когти и отсутствие земли под ногами. Дракон куда-то его нёс, и мальчик надеялся, что не на ужин.

«Одинова борода, откуда здесь второй дракон?!»

В том, что это была именно другая ночная фурия, не знакомая ранее, Иккинг быстро убедился. Чешуя, когти, звук от хлопков крыльев и практически вертикальный взлёт. Его переносили через горы, куда-то за них.

На миг Иккингу захотелось малодушно заплакать, поддавшись порыву детского тела. Ночная фурия, пожалуй, опаснейший и умнейший дракон из всего чешуйчатого народа. Сбежать от такого не выйдет, разве только при диком везении да помощи Локи.

Глаза слезились, их резало порывами ветра, ничего не было слышно, кроме свиста, и Иккингу приходилось бороться едва ли не за каждый вдох воздуха, который попросту сносило ветром. В глазах потемнело от перепада давления, уши болезненно заложило. В какой-то момент мальчик, не удержав сознание, упал в обморок, обмякнув в лапах дракона. Фурия, почувствовав изменение в состоянии ноши, лишь фыркнула, увидев, что он тряпичной куклой болтается в его лапах.

Очнулся Иккинг уже на земле, лёжа на спине. С негромким стоном он сел, упираясь руками по бокам от коленей. По опыту он даже не пытался встать — знал, не сможет. Когда головокружение отступило, Иккинг поднял голову. И пожалел об этом через секунду.

На него смотрели сотни чужих драконьих глаз. Все оттенки зелёного, от глубокого, почти черного, до бледного, как брюхо пристеголова. Где-то мелькали жёлтые оттенки, как опавшая листва, и частично карие, как земля во время засухи. И все с узкими, словно шип змеевика, зрачками.

Иккинг, сглотнув, обвёл драконью братию испуганным взглядом. Прикрыв глаза и сделав несколько вдохов и выдохов, мальчик встал на ноги, стараясь не шататься. Он спрятал страх максимально глубоко в душу. Сейчас от его действий зависела его жизнь и судьба его брата.

— Я надеюсь, вы понимаете меня, — с первыми звуками, раздавшимися из хрипящего горла, поляна словно замерла. Если до этого драконы еще поглядывали друг на друга или на что-то отвлекались, то теперь всё внимание было сосредоточено на дерзком мальчишке. — Я пришёл к своему брату, ночной фурии по имени Беззубик. Мы умерли, и… Уроборос, — Иккинг секунду поколебался, какое из имён Великого змея ему стоит произнести, — воскресил нас в этом мире. Я хочу прекратить войну между драконами и людьми. Я сделал это однажды, и сумею сделать это снова. Но только с помощью Беззубика, моего брата, — фурии слушали его внимательно, и в их глазах Иккинг видел понимание. Может, они не понимали его слова, но суть его речи дошла до драконов. И сейчас они переглядывались между собой, словно советуясь, как лучше поступить.

Через несколько минут толпа расступилась. Прямо на Иккинга шел огромный самец. Он был на голову выше окружавших его драконов. Грудь и передние лапы фурии были усеяны шрамами, и часть из них явно была свежей. На голове не хватало одного ушного отростка. Когда же он повернулся боком, обходя Иккинга, мальчик заметил под крылом длинную полоску старого шрама, напоминающую трещину.

Гигант, и, видимо, вожак стаи, обходил Иккинга по кругу, рассматривая. Он шёл спокойно, перетекая из шага в шаг, словно вода. Дракон был уверен в своих силах. Иккинг тем временем глушил не вовремя всплывший страх. Вожак, сделав несколько кругов, остановился в паре шагов от Иккинга.

«Вблизи он еще больше», — сглотнул мальчик, поднимая глаза на вожака. Тот стоял монолитом, и, если бы не вздымающаяся и опускающаяся грудь, Иккинг бы принял его за искусно сделанную статую. А его глаза до ужаса напоминали цветом глаза Ёрмунгарда. Но и в змеиных, и в драконьих было что-то общее. Интерес. Вожаку был интересен ребенок, забравшийся так далеко. Никто, кроме драконов, не знает пути сюда. И не было никого, кто водил дружбу с ночными фуриями. Не называл так спокойно, без оглядки, братом. В глазах Иккинга Вожак видел упорство. Мальчишка либо уйдет отсюда с фурией, либо не уйдет вовсе.

Фурия, сделав одному ему ведомые выводы, громко рявкнул. Через несколько секунд образовался еще один проход. Едва ли не спотыкаясь, к Иккингу бежала уже знакомая фурия с радостью в глазах.

— Беззубик! — но мальчику не удалось сделать и шагу. Хвост Вожака врезался ему в грудь, отталкивая назад. Два других дракона внезапно появились по бокам, расправляя крылья и беря в импровизированное кольцо. Вожак же громко заревел, подняв морду, после чего опустил взгляд на молодого Беззубика. Дракон, затормозив от удивления, поначалу не понял, что происходит. Но очень быстро его зрачки из привычных квадратов сузились в щелки, и он заревел в ответ.

«Что, что происходит?», — Иккинг понемногу начинал паниковать от непонимания ситуации. Фурии тем временем закружили по арене. Беззубик смотрелся на фоне Вожака как сам Иккинг рядом с отцом. Такой же маленький, слабый и нескладный.

Беззубик резко, без предупреждения, прыгнул на вожака, но тот быстрым ударом крыла отбил фурию обратно. Проехав немного по песку, Беззубик поднялся на лапы и снова прыгнул. Через секунду, когда крыло пролетело над фурией, он повторил прыжок, целясь когтями в глаза Вожака. Однако тот боднул Беззубика мордой в рёбра, и когти едва царапнули область отростков.

«Они… они сражаются за меня?!», — осознал Иккинг. Присмотревшись, мальчик понял, что это действительно бой за него: Вожак легко отбрасывал Беззубика, словно волк слабого щенка, но братец каждый раз вставал и нападал. Теперь Беззубик бился за судьбу человеческого брата.

В какой-то момент драки Вожак ударил лапой по голове Беззубика, оглушая его, и той же лапой отбросил к краю живой арены. Сам же стоял в центре, наблюдая.

Дракон поднимался с трудом. Видно, что бой вымотал молодой организм, но Беззубик упорно вставал и шёл обратно. Короткий рявк от Вожака заставил его остановиться. Взмах хвоста — и фурии, стоявшие по бокам от викинга, отступили, словно сливаясь с черной массой. Не теряя ни секунды, Иккинг бросился вперед, к своему дракону.

— Беззубик, как ты, братец? — мальчик упал на колени рядом с мордой, осматривая повреждения. Вожак бился аккуратно — не было ничего серьёзней ушибов и неглубоких царапин. Беззубик же, радостно урча, несколько раз лизнул Иккинга в корпус и лицо.

— Ты же знаешь, что это не отмывается, — хохоча, сказал Иккинг, стряхивая слюну. Его затопило облегчение, и, не сдерживаясь, маленький викинг обнял драконью морду настолько крепко, насколько хватало его детских сил.

— Я скучал по тебе, братец.

Фурии были удивительными существами, Иккинг знал это ещё с момента встречи с Беззубиком. Но впервые в жизни он мог наблюдать за целой стаей этих драконов.

Их было около сотни. Если бы стая состояла из обычных драконов, змеевиков или других распространенных видов, это было бы немного. Но это были ночные фурии, где один дракон мог сравниться по силе с десятком других вместе взятых. И таких была сотня. Огромная сила.

После того, как Иккинг отъелся и отоспался под боком брата, он смог начать размышлять над этим.

Фурии не вымерли в этом мире как вид именно потому, что объединились. И это, как подозревал викинг, далось им тяжёлым трудом. Они — драконы-одиночки, не сильно любящие чужую компанию, но при этом всегда занимающие место вожака в любой стае. Фурии слишком сильны для другой роли. И таких — несколько десятков голов. Ужились они, вероятно, только чудом.

За те три дня, что он провёл среди них, Иккинг смог выделить несколько особенностей их поведения. Если дракон хотел побыть в одиночестве, он взлетал в горы, где были пещеры на большом расстоянии друг от друга. И никто не следовал за ним. Обязанности между драконами были более-менее четко распределены: одни летали на охоту, вторые присматривали за детёнышами, третьи тренировали молодняк. За последним Иккинг имел возможность наблюдать.

Драконы приземлялись в чаще леса, где, на удивление ребёнка, росли фрукты. Плоды были бледно-фиолетового цвета с тонкой кожурой. Фурий сгоняли под эти деревья и заставляли собирать их. Самое веселье было в том, что надо было взять фрукт так, чтобы он не лопнул. А сделать это он мог легко: чуть сильнее сжал челюсти, лопнул. Уронил — лопнул. Уронил, но неаккуратно поймал — снова лопнул. Очень быстро самые неосторожные оказались вымазаны в липком соке. И Беззубик оказался не исключением.

Иккинг засмеялся, когда впервые увидел перемазанную в соке драконью морду, очень уж она комично смотрелась. Беззубик, обиженно нахмурившись, сорвал с одной из веток переспевший плод, который, казалось, вот-вот лопнет, и вплотную подошёл к Иккингу. Когда тот, наконец, вытер слёзы, и осознал, что хочет сделать брат, фурия резко ткнул мордой вперед, прямо в лицо Иккингу. Фрукт лопнул, перемазав Иккинга и Беззубика. И, чтобы «добить» товарища, дракон с невиданным рвением начал вылизывать тому лицо, волосы и шею.

— Беззубик, это же не отмывается! — ночная фурия лишь гортанно засмеялась, отойдя на шаг, пока маленький викинг стряхивал с себя драконью слюну. Другие драконы, видевшие данную сцену, тихонько посмеивались, косясь на своих товарищей с желанием повторить. Но оно быстро угасло, стоило «надзорщику» оскалить клыки.

Время летело незаметно. Рядом с братом Иккинг чувствовал себя целостным. Но нужно было возвращаться на родной Олух.

— Беззубик, — дракон заинтересованно поднял морду, — мне нужно возвращаться домой. Родители и брат волнуются, — фурия наклонила голову вбок, будто спрашивая. — Да-да, у меня появился брат. Бьёрн, он старше меня на два года. Не переживай, из-за того, что у меня есть человеческий брат, ты для меня им быть не перестанешь, — мальчик почесал дракона за ушным отростком.

— Мне нужно улететь, как бы ни хотелось остаться. Ты ведь со мной? — дракон укоризненно посмотрел на человека. — Действительно, мог бы не спрашивать. Но, твой вожак, он отпустит тебя? Ты ведь совсем детеныш по их меркам, я прав?

Тяжелый вздох показал, что прав.

Следующее утро встретило его радостным драконьим вылизыванием.

— Беззубик, ай, стой! Что случилось? — Иккинг едва успел открыть глаза, как на него снова навалился дракон.

— Беззубик! — после громкого оклика фурия, наконец, слезла, позволяя протереть лицо кофтой.

— Что случилось? — дракон радостно завертелся на месте, поглядывая то наружу, то на человека.

— Тебя отпустили? — Беззубик часто закивал. Иккинг улыбнулся. Летят!

В первые мгновения мальчик захотел было собрать припасы в дорогу: воду, еду, одежду потеплее, но очень быстро до него дошло, что полетят они налегке. Воду некуда было налить, фрукты — сложить, а одежды, кроме той, в которой он прилетел, и вовсе на острове не водилось. Только и оставалось, что позавтракать да сесть брату на шею.

Как оказалось, одних детей никто не собирался отпускать. Иккинг с интересом рассматривал двух других фурий, решивших сопроводить их. Первый однозначно был самцом, слишком крепко сложен для самки. Он был больше взрослой версии Беззубика и выше на полголовы, над нынешним и вовсе возвышался, как гора. Вторая, самка, была гораздо меньше самца, и немного крупнее Беззубика. Тонкая, изящная, словно змея. Внутренне Иккинг так и окрестил её, Скользящая. Для крупного пока имя не придумывалось.

Сопровождавшие были словно противоположностями друг друга. Один рассчитывал в большей степени на силу, вторая — на ловкость и точность. Ну, а Беззубик был серединой. Вспоминая взрослую версию, Иккинг думал, что его брат так и остался по центру, без перекосов в какую-либо сторону.

Полёт через горы был неприятен, но сознание мальчик, в отличие от прошлого раза, не потерял. Беззубик взлетал плавно, позволяя брату привыкнуть к изменениям в давлении. Да и организм был напоен-накормлен. Правда, лететь было так же холодно.

Фурии выстроились в немного кривую линию. Самец летел ниже Беззубика, одновременно с этим на корпус дальше и немного правее. Скользящая, наоборот, выше, левее и на корпус назад. Иккинг с братом были где-то по центру.

«Чем-то это напоминает коробку, — проскользнула мысль в голове Иккинга. На этот раз других драконов видно не было, словно они спрятались. — Выходит, фурии здесь нечто вроде королевского вида. Многие драконы им подчиняются, если не все. И это без битвы за главенство… или она уже была когда-то?»

Сгибать пальцы становилось всё труднее, но на беспокойный «урро?» Беззубика Иккинг неизменно отвечал: «Всё хорошо, братец, летим». Дважды за полет Скользящая спускалась на их уровень, проверяя детёнышей, и, убедившись, что всё в норме, возвращалась на прежнюю позицию.

Когда впереди показался родной остров, солнце уже садилось за горизонт. Иккинг напрягся.

— Попроси своих собратьев прижаться ближе к нам. Не хочу, чтобы начали обстреливать, — прошептал мальчик на ухо брату. Дракон что-то проревел, и, через несколько секунд колебаний, взрослые подлетели к ним. Теперь они летели на расстоянии вытянутых крыльев.

— Стреляй, — раскаленная плазма вылетела из пасти, взрываясь где-то впереди. Еще дважды, по мере приближения к острову, Иккинг просил братца выстрелить, чтобы привлечь внимание жителей. Едва стали различимы сами викинги, Иккинг привстал на шее, насколько это было возможно без седла, и замахал обеими руками. Вскоре стал заметен блеск оружия драконоборцев. Но, хоть в них и целились, пока никто не стрелял. Иккинг заметил отца на одном из свободных от домов выступе и направил туда Беззубика. Другие фурии летели следом, чуть отстав, давая мальчикам быть ведущими.

— Не атаковать, — братец быстро перевёл приказ на их язык. Где-то сзади был слышен краткий фырк, звук которого быстро снесло ветром.

Вождь сделал несколько шагов назад, давая место для приземления.

— Плавно, Беззубик, помни, они ещё не знают, что вы друзья, — дракон не ответил, сосредоточенный на другом.

Драконы коснулись земли. Сзади Иккинг чувствовал стену-монолит — драконы были готовы защищать обоих детёнышей от людей с оружием.

Отец был бледным, топор напряженно подрагивал в руке, а взгляд метался с сына на фурий и обратно.

Посиневшие от холода губы мальчика растянулись в улыбке:

— Я же говорил, что это возможно, — он соскользнул с шеи дракона, и плавно вёл рукой по морде, остановившись на носу. Нетвёрдой походкой Иккинг двинулся вперёд, ладонь соскользнула с дракона. Стоик, не выдержав, сделал несколько шагов вперед, на ходу убирая топор в петлю на поясе и снимая плащ. Фурии оскалили зубы и зарычали, однако вскинутая рука ребенка показала, мол, всё в порядке.

— Он не навредит, — слетело с губ в их сторону.

Вождь, тем временем, уже подошёл почти вплотную к сыну. Двумя ловкими движениями он закутал ребенка в шкуру и поднял на руки, прижимая к себе.

— Я тоже скучал, пап. Прости, что задержался. Мы детёныши по их меркам, и… — слова застряли в горле, когда Иккинг увидел взгляд отца. Страх, переживание за сына, канувшего в неизвестность на летающей твари, которой съесть ребёнка — один раз укусить.

— Прости, — Иккинг прижался лбом к груди родителя. Он привык, что отец не сильно переживал за него, когда был жив, а Иккинг отправлялся на поиски приключений. За годы в отце окрепла уверенность, что ночная фурия не даст навредить сыну. Потом отец умер, а мама порою сама сопровождала братьев в их полётах. И сейчас Иккинг улетал с уверенностью в том, что не причинит беспокойства родителям. Только ему не двадцать, он не вождь острова и не покоритель драконов. Он маленький мальчик, недавно оправившийся от болезни и до сих пор не вернувший память.

— Прости. Я обещаю так больше не делать, — Стоик тяжело вздохнул.

— Идём, я отнесу тебя домой. Тебе нужно отогреться, — Иккинг лишь кивнул на такое предложение.

— Беззубик, — дракон поднял морду, показывая, что слушает, — отведи их в овраг, хорошо? — фурия помедлила, однако всё же подчинилась. Короткий рявк, который, как запомнил мальчик, означал «за мной», и «порождения молнии и самой смерти» покорно взлетают следом за ним.

— Я познакомлю вас, обещаю, — произнес мальчик, наблюдая за черными силуэтами, стремительно улетающими на другой конец острова, — они хорошие. Просто жизнь вынудила их оскалить клыки.

Дома в немом напряжении их ждали Валка с Бьёрном.

— Ты вернулся! — мальчик соскочил со стула, едва не снеся отца.

— Я видел их! Они такие огромные! И страшные! У них такие клыки! — Иккинг лишь улыбнулся. Эти драконы всегда вызывали… громкие чувства у окружающих.

Валка быстро налила горячий суп в плошку и поставила её перед сыном. Стоик, особо не заморачиваясь, посадил сына на стул прямо в плаще. От его жены веяло облегчением, что всё обошлось.

— Мам. Прости, что напугал вас. Я постараюсь больше так не делать, — повторил Иккинг сказанное, теперь уже для матери.

— Ешь уже, покоритель драконов, — шутливо ответила она. Почему-то Иккинг был уверен, что впервые с момента пробуждения он добавил седых волос родителям. Бьёрн же, похоже, не слишком переживал за отсутствие брата. Иккинг постарался его подготовить к тому, что может пропасть. Видимо, у него это получилось.

Иккингу не спалось. Он смотрел расфокусированным взглядом в потолок, задумавшись.

Фурии. Три ночных фурии, условно, были его поддержкой. Готовые схватить в любой момент и вернуться на Темный остров, так окрестил это место Иккинг. Даже Беззубик, помнящий Стоика, вероятно, опасался рыжебородого викинга. И нужно что-то делать со взрослыми драконами. Да, Иккинг завоевал их доверие дружбой с Беззубиком (которую, кстати, нужно будет еще как-то объяснить родителям, брату и деревне. Не рассказывать же им про прошлое-будущее?), но это качнуло чашу весов в его сторону. А ему нужно их доверие. Но как его завоевать у таких драконов в данной ситуации Иккинг не представлял. С Беззубиком всё вышло случайно — мальчик лишил дракона неба и сам же вернул его. После они слишком привязались друг к другу, чтобы расстаться. Ни один не смог бы забыть другого.

Вставал ещё один вопрос: гигантская серая дракониха, натравливающая свою стаю на викингов. Иккинг сейчас был слишком мал для боя, но и оттягивать тоже было нельзя — пострадают и люди, и драконы. Он этого не хотел.

Шумно вздохнув, Иккинг поднялся с постели, направляясь на первый этаж. Он забыл принести кувшин с водой этим вечером, и теперь шёл босоногий вниз.

Проходя мимо двери в комнату родителей, Иккинг затормозил. И, немного поколебавшись, приоткрыл дверь. Родители мирно спали, укрывшись толстым одеялом. Стоик, немного нахмурившийся, обнимал Валку, придерживая её в области сердца. Её же лицо было расслабленным и спокойным, без единой складки.

Сердце Иккинга пропустило удар. Так же они выглядели… мёртвыми. Отличия были в мелочах, более яркий цвет волос у обоих, здоровый оттенок кожи у матери. Но общие черты нагоняли ужас.

Сглотнув, мальчик отступил, закрывая за собой дверь. Только сейчас пришло осознание, насколько хрупкое то счастье, что он имеет. В прошлой жизни он не прилагал усилий для того, чтобы найти Валку. О Тор, он даже не знал, что она вообще жива! И не верил, что отец, пробывший с ним, считай, всю осознанную жизнь, мог в один миг просто умереть. И, видимо, поэтому их с братцем связь была столь крепкой — Иккинг старался, боролся за доверие ночной фурии. Она не упала к его ногам уже послушная и осёдланная. Они притирались друг к другу, учились понимать, разговаривая на двух разных языках. Слишком разные, они оказалась до дикого похожи.

Окунувшись в свои мысли, Иккинг спустился на кухню. Полы были холодные, и мальчик хотел быстро налить попить и вернуться. Но на стуле за столом сидел Бьёрн. Единственная зажжённая свеча была сдвинута ближе к старшему брату, а тот, видимо, что-то рисовал на куске пергамента.

— Бьёрн, — шёпотом окликнул брата Иккинг. Тот вздрогнул, видимо, не ожидавший увидеть ещё кого-то, — почему ты не спишь? Время глубоко за полночь, — сам Иккинг в этот момент залезал на стул и наливал воду в стакан, наклонив тяжёлый кувшин.

— Мне не спалось, и я много думал эти дни. Ты сильно изменился, Иккинг, — кувшин в руках младшего мальчика дрогнул, проливая немного воды за пределы стакана. Чертыхнувшись, Иккинг поставил сосуд на место. Залпом выпив налитое и утерев рот рукавом, мальчик спросил:

— Что ты имеешь ввиду?

— Ну, ты словно стал больше, то есть взрослее, — быстро поправился старший. — Раньше мы могли пошалить, а сейчас попросишь, и, если не хочешь, то ты так взглянешь, сразу приходит осознание глупости этой затеи. Как тогда, с жуком, — Иккинг кивнул. Подбросить большого жука за шиворот работающего кузнеца было бы действительно плохой идеей. — И драконы… они доверяют тебе. Раньше ты боялся их и меня отводил. А сейчас если и прячешь, то только если он может навредить мне. Иногда мне кажется, что старший брат здесь ты.

На несколько минут на кухне восстановилась тишина. Иккинг не знал, что сказать брату, как объяснить такие перемены, не раскрываясь. Почему-то мальчику казалось это важным.

— Пока я лежал в бреду, — наконец заговорил Иккинг, забравшись на другой стул, стоявший неподалеку. Ноги уже порядком подмёрзли на деревянном полу, — я многое видел. Самые-самые безумные мысли и фантазии всплыли из глубин разума. И, когда я восстанавливался, я думал — ведь это может быть возможно? И я поверил в это, Бьёрн. Я смотрел на драконов, находил их особенности, пока другие тренировались бить по уже намётанным. Просто, я научился понимать их. Словно взглянул на мир их глазами, — Иккинг замолчал. Здесь он не врал, в прошлом-будущем он действительно очень много смотрел на самых разных драконов, и еще больше проводил времени рядом. И в какой-то момент стал их понимать. Почему он ведет себя так, а не иначе, как отреагирует на что-то и почему. Порою Иккингу казалось, что он и сам мог сойти за такого же дракона.

«У тебя сердце вождя и душа дракона», — лёгким ветром пронеслись в голове слова матери. По спине пробежал холодок.

— А… ты научишь меня понимать их? Видеть их глазами? — робко спросил Бьёрн, отвлекая Иккинга от мыслей.

— Конечно, — улыбнулся он, — но тебе придётся очень много стараться. Драконы всегда доверяют людям меньше, чем другому дракону, — Бьёрн, сделав серьёзную моську, кивнул. Иккинг тихо рассмеялся, — Покажешь, что рисуешь?

Старший тут же встал на стул босыми ногами, и наполовину повернул рисунок к младшему. В итоге они оба видели нарисованное.

— Смотри. Это те драконы, что ты привёл, — мальчик показал на черные пятна с белыми вертикально перечеркнутыми кругами. Как Иккинг понял, глазами. — Первый — это Бэ…

— Беззубик, — подсказал младший.

— Да, Беззубик. Это… это остальные, — мальчик смутился. Он не знал их имён. — А это — ты, — пятно «Иккинг» было вертикальным, в отличие от пятен «фурий», и с большим рогатым шлемом на голове. Ну, если так было можно назвать круг с двумя торчащими в разные стороны ветками.

— А почему в шлеме? — слегка нахмурился Иккинг.

— Не знаю, — просто пожал плечами Бьёрн. — Как думаешь, какой дракон подойдёт мне? — он перевёл взгляд на брата. Иккинг задумался.

«Хм, ему понадобится крепкий дракон, если пойдет в отца. Громорог слишком огромен, громмель — слишком мал…»

— Я не знаю, — сказал Иккинг через пару минут перебора, — всё зависит от тебя. Нельзя заранее предсказать, кому какой дракон подойдёт. Предположить — да, но сказать наверняка — увы, — Иккинг развёл руками. Бьёрн только нахмурился.

— Не расстраивайся. В свой срок ты найдешь своего крылатого друга, — мальчик ободряюще улыбнулся старшему. Тот, ещё подержав на лице выражение недовольства ещё пару секунд, всё же сдался под напором настроения брата, и слабо улыбнулся ему в ответ.

— Ладно, пойдем. Мы давно должны быть в постели, — Бьёрн кивнул. Затушив свечку, он, подумав, оставил рисунок и карандаш на столе, не став их убирать к себе под постель. Мама часто ругала Иккинга за чёрные пятна на белье. Простынь младшего из-за спрятанных рисунков или случайных касаний углём стала напоминать шкуру диковинного животного, белого с черными пятнами.

— Спокойной ночи, Иккинг, — сказал старший, притормозив на пороге у входа в свою комнату.

— Спокойной ночи, Бьёрн.

— Ну, папа! — громко воскликнул Иккинг, догоняя отца. — Ну пусти! Ничего не случится!

— Я говорю — нет, — жестко отрезает Стоик, хватая вновь споткнувшегося о какую-то кочку сына за плечо.

— Ну, пап, это же ночные фурии! Что со мной может случиться? — взглядом невинной овечки смотрел ребёнок на своего отца.

— О чём вы таком спорите, что даже в моей кузнице слышно? — раздался сбоку голос Плеваки. Сам кузнец стоял на пороге с молотом вместо руки-протеза, за ним же в темноте ярко горел костёр.

— Папа не хочет отпускать меня в лес к фуриям снять мерки! — Иккинг обиженно надул губы. — Они же мне ничего не сделают! Они даже не кусаются!

— Хо-хо, не кусаются — точно сказано. Они таких, как ты, целиком глотают! — кузнец громко расхохотался, заставив Иккинга сильней насупиться.

— Ну, пап! Если ты меня не отпустишь, то я их сюда позову! Они услышат, — угрюмость ушла с лица, обнажая ехидство. Первый козырь пошёл в дело.

Вождь тяжело вздохнул. Не знай, что хуже — отправлять сына в одиночку к трем убийственным драконам, против одного из которых едва десяток викингов справится, или ждать, пока тот позовёт их сюда.

— Хорошо, отпущу. Но с одним условием! — быстро добавил вождь, видя радость сына. — С тобой пойду я, и ещё, как минимум, двое викингов.

— Да хоть пять! Только выбирай, которые… ну, по-адекватней. Не набросятся на дракона, едва тот решит улыбнуться, — повторный вздох с нотками отчаяния раздался с той же стороны. Что делать, раз не пускают — будем манипулировать!

— Плевака, заканчивай здесь. Я за Фином, Агейром и Харальдом, — кузнец кивнул, натягивая маску и скрываясь в недрах кузницы. Послышался грохот, звон и сдавленные ругательства. Иккинг не стал прислушиваться — все крепкие слова он ещё в прошлой жизни успел выучить.

— Мне стоять здесь? — Стоик кивнул.

— Надеюсь на твоё благоразумие, и что ты не попытаешься сбежать, — вождь едва заметно усмехнулся.

«Добавил я им страху этим полётом… А что же будет, когда на Королеву полетим?», — немного виновато подумал Иккинг. Родители, пусть и оправданно, стали бояться отпускать младшего сына куда-то за пределы своего поля зрения. Большую часть времени Иккинг стал находиться под присмотром Валки или Стоика, а если тем нужно было куда-то уйти, то его или брали с собой, или перепоручали кому-то из ответственных викингов. Жители деревни, после выходки с полётом на ужасном чудовище и прибытии с тремя фуриями, стали периодически коситься на Иккинга. Ребята же, что в прошлом-будущем составили компанию в первой волне драконьих наездников, сейчас тихо шушукались о чём-то неподалеку, наивно полагая, что Иккинг не видит их из-за угла одного из домов.

— Мы хотим пойти с тобой, — безоговорочно заявила Астрид, решившись через пару минут на разговор.

— Не-е-ельзя, — протянул Иккинг, облокачиваясь на балку дверного косяка спиной.

— Это почему же? — возмущенно воскликнул Сморкала, стоявший у девочки за спиной.

— Папа разрешил мне пойти к драконам только в сопровождении четырех таких же сильных и крепких викингов. Вас, детей, он и близко не подпустит.

— А почему ты тогда можешь свободно идти? Ты же тоже ребенок! — Иккинг вздохнул. Он порой забывал, какими яркими и немного… тугодумными могут быть детские головы.

— Потому что я приручил одного из них. И если пойдут только викинги, без меня, то они могут напасть, по мнению отца. А если они пойдут вместе со мной, то это будет подстраховка, — не найдя понимания в глазах детей, Иккинг продолжил. — Ладно, объясню по другому: если меня захотят съесть, то я смогу убежать. Маленький, хилый, быстрый. А если пойдете и вы — то уже нет, — после этих слов ребята, наконец, поняли перспективы.

— Да что они нам сделают! Я их всех одной левой!.. Уй! — замахнувшись, Сморкала, не заметив угол кузницы, с силой вперил в него кулак, и сейчас активно дул на раненую конечность, стараясь унять боль.

— Да, я вижу, — пробубнил под нос Иккинг. Сбоку к нему тихо приближался Рыбьеног.

— Иккинг, а ты можешь зарисовать фурий? — он робко протянул сыну вождя блокнот и уголёк.

— Да, конечно, — дружелюбно кивнул Иккинг. Он прекрасно помнил страсть своего товарища к собиранию информации. Пожалуй, он был самым начитанным викингом на всём их архипелаге.

Воспользовавшись тем, что остальные дети отвлеклись на Сморкалу, Иккинг тихо скользнул за кадку с водой, уходя за стену к заднему выходу. Плевака закупорился в темноте, заканчивая ковку, вероятно, лезвия для меча, и заходить в сам дом сейчас не стоило.

Взгляд мальчика зацепился за лестницу неподалёку. Ребёнок в нём захотел тут же вскарабкаться на крышу, постоять на высоте. Однако взрослая часть отрицательно качала головой — закономерно всё закончится падением. Иккинг тяжело вздохнул. Порою было слишком сложно быть одновременно ребёнком и взрослым. Хотелось игр, опасности, но тощее тельце ещё не набрало силы, а верный друг сейчас был на другом конце острова, так что любое приключение могло закончиться летально. Ну, или очередной болезнью на пару месяцев в кровати.

«И ведь отец не отпустит меня полетать», — грустно вздохнул Иккинг, прислоняясь к деревянной стене и всматриваясь в небо. Облака, словно овечья шерсть, довольно шустро плыли по голубому «океану», проносясь над головой со скоростью летящего за добычей змеевика.

«Как ему рассказать, что нужно? Как сказать, что мне придётся подвергнуть себя и Беззубика опасности, вновь бросая вызов той королеве? Даже если я смогу убедить его в необходимости подобного безумия, он не отпустит. Скорее, сам полезет. О Тор, десять лет против пятнадцати, а какая разница в доверии и понимании!», — Иккинг опустил взгляд на море. Тёмно-синее, с белыми барашками, оно вскоре должно было стать бледно-серым. Теплая пора однозначно перевалила за середину, и вскоре придётся доставать меховые плащи из сундуков.

«Не полетаем зимой. Холодно», — грустно констатировал Иккинг, прислушиваясь. Ребята, кажется, уже ушли от кузни на поиски своих приключений, поэтому он мог вернуться ко входу. Потянулось неприятное ожидание. Иккинг от нечего делать перебирал в руках полоски кожи разной длины, вслушиваясь в звуки ударов железа о железо, однако вскоре это ему надоело, и мальчик вернул «игрушку» на пояс. Снова встал вопрос, чем скоротать время. На ум пришла просьба Рыбьенога.

«Почему бы и нет», — пожал плечами Иккинг, доставая тоненькую книжечку и уголёк. Уверенными, привычными движениями Иккинг выводил знакомый силуэт.

— Ого! — Иккинг вздрогнул. Голос Плеваки за спиной стал для него неожиданностью. — Это ж как ты на них насмотрелся за отсутствие, что они тебе в память так врезались? — мальчик спешно убрал блокнот в небольшую сумочку на поясе.

— У них очень запоминающаяся внешность, — сконфуженно ответил Иккинг.

От дальнейших расспросов его спас отец, появившийся из-за угла одного из домов вместе с другими викингами.

— Идём?! — с немного излишним энтузиазмом спросил Иккинг, подбегая к отцу.

— Идём, — с нотками обречённости ответил вождь.

Едва ли не вприпрыжку Иккинг был готов сорваться в сторону оврага, но был остановлен крепкой рукой отца на плече и задвинут за его спину. Другие викинги окружили ребенка со всех сторон, взяв в «коробку».

— Где они поселились? — уточнил Стоик, пока они шли к лесу.

— В овраге, за Вороньим мысом. Тот, в который я тогда упал.

Казалось, недовольство отца насчет этой ситуации можно было потрогать руками. Но вождь понимал, что или он сам сопроводит сына в компании нескольких викингов до нужного места и всё проконтролирует, или этот самый сын убежит втихую и будет добираться сам. И не факт, что дойдёт!

Чем ближе они подходили к знакомому Иккингу едва ли не до мелочей оврагу, тем мрачней становились взрослые. Лица хмурились, руки тянулись к рукоятям мечей и топоров, а сами викинги были готовы напасть в любой момент.

— Успокойтесь, — в какой-то момент не выдержал Иккинг. — Они не нападут на вас, пока не спровоцируете. Драконам не больше вашего нужны проблемы. Они здесь отвечают за Беззубика так же, как и вы за меня. Поэтому, если ни у кого нервы не сдадут, то всё будет хорошо, — викинги дернулись, так неожиданно зазвучал детский голос.

— Ты ещё скажи, что драконы — невинные овечки, — Иккинг поджал губы. Да, не овечки, но, если завоевать их доверие, то…

«Рано, — оборвал Иккинг сам себя, — они ещё недостаточно верят в это».

Овраг, к которому они подошли, был пуст. Иккинг, на миг задумавшись, улыбнулся.

— Беззубик, выходи! Свои! — и, в подтверждение, заревел, подражая собственному дракону.

Через несколько секунд знакомая морда выглянула из-за поваленного дерева. Зрачки Беззубика, широкие, сузились при взгляде на викингов за его спиной. Он оскалился, однако, не бросился, оставшись на месте.

— Страховка, — бросил Иккинг, соскальзывая с одного камня на другой. Стоик, оставив двоих сверху, спустился с остальными следом за сыном. Тот вовсю нёсся навстречу дракону, и тот едва не снёс его мордой с ног. Впрочем, это упущение он быстро исправил, и теперь активно вылизывал мальчика.

— Фу, Беззубик, ты знаешь, что это не отмывается! — радость от воссоединения с драконьим братом затапливала мальчика, и тот, слегка согнув пальцы, принялся чесать фурию под подбородком. Тот млел от этого, расслабившись. Оба брата знали, что взрослые фурии рядом, и совершенно не беспокоились. Пусть взрослые волнуются, они хотят побыть немного детьми.

— Беззубик, ло… ви, — Иккинг, наклонившийся, чтобы отстегнуть ногу, растерялся, когда наткнулся пальцами на кожу сапога. Что, впрочем, не помешало этот самый сапог использовать вместо протеза. Да и дракон побежал за ним не менее радостно.

— Иккинг! — окликнул вождь сына через некоторое время. — Заканчивай, зачем пришли, и уходим. Нам нужно вернуться до заката, — Иккинг взглянул на небо. То уже окрашивалось в разные цвета, провожая, словно прощальным огнём, уходящее за горизонт солнце.

— Братец, стой. Мне нужно снять мерки, — с небольшой грустью в голосе сказал Иккинг. Ему не хотелось уходить. Дракон, почувствовав настроение всадника, прижал ушные отростки к шее, возвращая мокрый от слюны сапог. Стряхнув её, Иккинг обулся, и снял ленты с пояса. Беззубик, вспомнив их назначение, стоял смирно. Скоро будет седло, понимал он. Скоро они полетают.

— Всё, братец. Я постараюсь заглянуть к тебе до зимы, — Иккинг поглаживал дракона по морде. Сейчас он не мог возразить отцу, не тот вес имело его мнение. Беззубик, грустно заурчав, ткнулся ему в живот.

— Ещё встретимся, — мальчик махнул на прощание рукой, поднимаясь по камням. Оглянувшись на вершине, он заметил яркие, словно светящиеся, глаза в траве на той стороне оврага. Улыбнувшись, Иккинг двинулся вместе со взрослыми обратно, в деревню.

Создание седла прошло на удивление… буднично. Раскройка, сшивание — всё выходило порой машинально и привычно, причём настолько, что, закончив, Иккинг ещё минуту стоял на месте, пытаясь понять, что не так.

Нынешнее седло, по сути, было полной копией самого первого, сделанного втайне ото всех. Мягкая подкладка с одной стороны, переплетённая кожа с другой. Разве что оба стремени были сделаны под детские ноги, а не под ногу и протез. И не была проложена дорожка к хвосту, где закреплялся искусственный элерон.

Словно не веря, Иккинг провел ладонью по ещё теплой коже, от начала седла до самого кончика. Всё вызвало внутри некую смесь чувства дежавю и неправильности. Он уже делал это, но подсоединял к фальшивому хвосту ночной фурии. Делал тайком, по ночам, а не среди бела дня, под внимательными взглядами Плеваки и Бьёрна, который напросился посмотреть на творчество брата.

Никто на острове не знал о единственной ночной фурии. Все в деревне знают о трёх ночных фуриях.

Иккинг знает о целой стае свирепых драконов, кротких и добрых, если ты стал одним из них. «Но диких и опасных, если ты чужой».

Несколько минут в кузнице была тишина. Мальчик слишком ушёл в свои мысли, пытаясь переварить ощущения, а кузнец со старшим сыном вождя не решались потревожить ребёнка, чтобы не спугнуть возможную мысль.

Иккинг вздрогнул, выныривая из глубин разума, откладывая вопрос на ночь, когда можно будет хорошо его обдумать.

— Я закончил. Можете смотреть, — Иккинг, улыбнувшись, сделал пару шагов в сторону, чтобы викинги смогли его хорошенько рассмотреть. — Лямки под твоей рукой, Бьёрн, будут пропущены через передние лапы Беззубика. Чуть левее уйдут назад, за крылья, чтобы седло не улетело…

Оба викинга с не меньшим интересом слушали объяснения мальчика, рассматривая и представляя в уме картину.

— …можно было укрепить седло железом в некоторых местах, но в данный момент в этом нет необходимости. Такое седло предназначено для боёв, чтобы наездника не вынесло с седла на виражах. Оно крепче фиксирует нижнюю часть наездника, оставляя свободу верхней, что позволяет сражаться верхом на драконе и наносить удары. Правда, мало кто способен подойти к ночной фурии на столь близкое расстояние. С боков есть крылья, сзади — хвост, ну, а про переднюю часть и говорить нечего, — усмехнулся Иккинг, облокачиваясь на наковальню за спиной.

— Ты так интересно рассказываешь! Картинки словно сами в голове встают! — мечтательный взор Бьёрна в последние минуты подтверждал его слова.

— Его правда, садись и слушай. Ты не думал, как вырастешь, молодежь на острове просвещать? Драконоборцем-то тебе с такими данными точно не стать.

— Если всё будет так, как я хочу, — через несколько секунд раздумий ответил Иккинг, — то профессия драконоборца скоро станет менее актуальной, — на непонимающий взгляд Плеваки мальчик добавил: — Мы оседлаем их. Приручим. Да, не всех и каждого, но, вероятно, очень многих. Просто представь, огромная армада кораблей со всех сторон, казалось бы, отступать некуда — и тут! В небо взлетают драконы. Змеевики с шипами, ужасные чудовища, пристеголовы с газом, и, как венец — ночная фурия, чей удар способен разбить небольшой кораблик буквально на части!

Старый викинг лишь покачал головой на амбиции юного викинга. Но разбивать их он не стал — с фурией же как-то подружился, вдруг и с другими получится?

— Ладно, ребят, идите-ка погуляйте. Нечего сидеть в душной кузнице от рассвета до заката, — викинг улыбнулся в усы. — Да оставь ты седло, ничего с ним не случится, обещаю. Закину повыше, огонь не достанет.

Солнце в первые пару секунд после выхода ослепило двух братьев. Проморгавшись, те задумались, чем бы заняться.

— Чем займемся? — старший пнул мелкий камешек, лежащий неподалеку от двери.

— Наперегонки до дома Ингерманов? Мне нужно отдать Рыбьеногу блокнот, — предложил Иккинг.

— А давай! Раз, два…

— Три! — мальчишки сорвались с места, едва не сбив женщину с корзиной рыбы в руках.

— Простите! — прилетело синхронное извинение уже из-за угла одного из домов. Женщина, покачав головой, продолжила свой путь.

* * *

Звук горна прорезал ночь. Иккинг даже не проснулся, а тело уже действовало на автомате — откинуть одеяло, выбежать в коридор, дать руку маме и бежать вниз. Бьёрн делал точно так же, и втроем они бежали через ожившую деревню в кузницу под прикрытием вождя. Загорались факела, и тени драконов метались по земле, словно разъяренные пчелы.

— Осторожно! — воскликнул Иккинг, тормозя мать. На то место, куда они должны были выбежать, с грохотом приземлилось ужасное чудовище. Оскалив клыки, оно вдохнуло, но в пасть дракона тут же прилетел чей-то топор. Чудовище взревело от боли, а Валка, прикрывая сыновей, увела их от разъярённого дракона, переключившегося на других викингов.

Едва они вбежали в кузню, мальчишки тут же приступили к делу: Бьёрн принимал оружие от викингов, Иккинг сел за точильный камень, а Валка сортировала — что на перековку, что можно починить, а что просто наточить.

Поначалу едва заметный, но очень быстро набирающий силу свист разрезал воздух, словно ткань.

— Ложись! — успел крикнуть Иккинг, падая на землю. Рядом приземлилась Валка, Бьёрн укрылся под прилавком.

Земля вздрогнула от выстрела, и Иккинг услышал знакомый рёв ночной фурии. Бросившись к окну, мальчик наполовину высунулся из него. Беззубик стоял возле искореженных тел, в которых едва угадывались пристеголов и ужасное чудовище.

«Беззубик, ты же не вожак…», — промелькнула в голове запоздалая мысль, когда драконий брат расправил крылья, вновь громко заявляя о себе. От такого ненадолго замерли и викинги, и драконы. Последние словно раздумывали, подчиниться ли юнцу или напасть? Приземлившиеся рядом две другие фурии, оскалившие клыки, поставили точку в этом вопросе. Дикие драконы оскалились, бросая вызов. Беззубик, не раздумывая, бросился в бой. Черными тенями следовали взрослые фурии.

Всё смешалось — люди, свои драконы, дикие. Они стреляли, царапали, кусали друг друга, сцепившись в один клубок. Двигались настолько быстро и плавно, что Иккинг видел лишь смазанные движения. Викинги разошлись в стороны, чтобы их не задело, но были готовы ударить в любой момент.

Драконы ненадолго расцепились, и Иккинг понял, что Беззубик начинает сдавать. Возможно, их с детства тренировали, но мальчик помнил шрамы на чешуйчатой шкуре его брата. Они были получены во время войны против драконов, когда не было крепкой стаи за спиной. Беззубик умел драться, помнил это, но тело было слабее, меньше, пусть и вертлявей. Через пять лет его брат сможет оттолкнуть лапами ужасное чудовище, сейчас же его предел — змеевик. Старшие прикрывали Беззубика, однако их было гораздо меньше, а драконья стая способна одолеть даже Смутьяна.

Взгляд Иккинга похолодел.

Они смеют угрожать его брату.

Схватив ближайший кинжал, он перепрыгнул через прилавок, петляя между викингами. Нужен был трамплин, однако подходящих ящиков не было — викинги попрятали припасы еще до нападения. Однако одна из дверей была распахнута — викинги не запирались на ночь, это могло стоить им жизни. Сейчас это играло Иккингу на руку.

Вбежав в дверь и поднявшись по лестнице на второй этаж, мальчик выглянул в окно. В паре метров вновь сцепились драконы. Выдохнув, Иккинг отошёл к стене, и, разогнавшись, выпрыгнул. Поток воздуха ударил в лицо, мальчик расправил руки, приготовившись вот-вот приземлиться. Кинжал вонзился в спину одного из чудовищ, ближе к шее. Дракон взревел, пытаясь сбросить с себя человека, воспламеняясь. Иккинг инерцией сбросил своё тело вбок, и его веса хватило, чтобы кинжал начал распарывать плоть, проходя мимо места соединения тела с крылом. Его окатило горячей драконьей кровью, а огонь совсем рядом запёк её в корочку.

Кинжал выскользнул из тела, и Иккинг отступил назад, к Беззубику. Глаза ребенка наполнились яростью, в них отражалось танцующее пламя, пожирающее сейчас крыши домов.

— Ра-а-а! — взревел мальчик, и фурии вторили ему, выстреливая в диких драконов и вновь бросаясь в бой. Драка возобновилась.

Стоик со страхом наблюдал за тем, как его сын скользит меж огромных тел, раня их в уязвимые места, орудуя лишь маленьким кинжалом. Предугадывая движения, атаки, реакцию, он успевал уйти от огня, когтей или клыков. Иногда, когда оказывался рядом с фурией, они словно соединялись разумами, не важно, кто именно это был. Иккинг знал атаки порождений смерти, знал, как помочь, заставить открыться дикого и отскочить назад, уступая место в сражении фурии. Они словно танцевали в кровавом безумии, где любая ошибка стоила жизни.

Стоик не мог подойти, драконы задавили бы его, крупного и коренастого викинга. Всё, что он мог сделать, это посильно помогать вместе с боевыми товарищами на окраинах, в то время как его младший сын сражался в самой гуще.

Постепенно драконов становилось всё меньше и меньше. Большая часть раненых драконов улетала, лишь парочка ушла с двумя-тремя овцами, некоторые — остались лежать на острове, мёртвые. Иккинг остановился, когда вокруг не осталось живой разноцветной чешуи, лишь черная. Ночные фурии, оскалив пасти, наблюдали за отлётом стаи серой драконихи, но не бросались вслед. Они сделали, что должны были, защитили юнца от смерти. Все трое имели ранения, разной степени важности. У Беззубика и самца Иккинг углядел глубокие порезы от когтей на лбах и спинах, самка отделалась укусами на лапах и возле хвоста. Сам Иккинг не пострадал, не считая небольших ожогов на руках и глубокой царапины на ноге от шипа змеевика. Одежда и кровь защитили его от худшего.

— Добейте остальных, — хрипло попросил Иккинг, пытаясь осмотреть рану брата через кровь. Получалось плохо. — Только не выбрасывайте тела. Мне нужны… трое. Змеевики или чудовища, — мальчик сглотнул. Ждать линьки слишком долго, она случается у ночных фурий раз в пять-шесть лет.

— Мне нужны их шкуры, — Иккинг поднял глаза. Викинги переглянулись. Это были глаза не ребенка, а воина, человека, защищающего свою семью. Того, кто должен пойти против своих принципов, чтобы спасти.

— Что застыли? Выполнять! — рявкнул Иккинг, и люди, наконец, вышли из ступора, подчиняясь приказу.

Стоик, наконец, смог пробиться к сыну. За пару секунд ребенок успел прикрыть глаза от усталости. Он стоял, оперевшись на целый бок дракона.

— Пап, мне нужно ведро и несколько трав. Подорожник, листья, тысячелистник или хвощ. Надо ребятам на раны наложить.

— Нет, Иккинг. Сейчас мы идём к Готти, там она обработает твои раны, а драконы сами справятся, — Беззубик фыркнул на эту фразу.

— Справятся. Но больше шансов, что пойдет заражение, а это плохо. А мои «раны» — так, царапины. Не более, — Иккинг приметил знакомых детей в толпе.

— Астрид! Рыбьеног! Мне нужна ваша помощь! — переглянувшись и кивнув остальной компании, ребята отделились.

— Мне нужна чистая вода с тряпкой, листья подорожника, тысячелистник или хвощ. Хотя бы одно из растений принесёте, будет уже хорошо. Воды надо два ведра… да, два. Эй, не смей трогать рану, заразу занесешь! — Иккинг резко переключился на самца фурии, который попытался слизать кровь с морды при помощи лапы. Фыркнув, тот, тем не менее, лапу опустил.

— Это всё? С меня вода! — Астрид быстро убежала к колодцу, Рыбьеног направился к своему дому. Похоже, дома у него был запас.

— Иккинг… — вновь заговорил Стоик.

— Нет, пап. Сначала драконы, потом я, — по взгляду мужчина понял, что даже если он силком потащит сына к Готти, тот всё равно вырвется и убежит. Вождь выдохнул.

— Ладно. Но как закончишь, так сразу к Готти. Бьёрн, — окликнул он подбежавшего сына, — проследи за братом, прошу тебя.

Мальчик кивнул. Попытка затащить к целительнице уже со стороны прибежавшей Валки, которая старалась не смотреть на тела, успехом не увенчалась.

Буквально через минуту вернулся Рыбьеног, несущий охапку листьев.

— Держи, как ты просил. Я недавно их собрал, должен сохраниться сок. Наш дом не пострадал, тебе повезло.

— Спасибо, Рыбьеног. Они чистые?

— М, не уверен. Лучше сполосни. Еще что-нибудь нужно?

— Нет, можешь идти, — через пару секунд пришла Астрид, притащив два ведра, полные воды. В одном из них плавала тряпка.

— Спасибо, Астрид, — Иккинг мягко улыбнулся девочке, оставляя листья плавать на поверхности воды в одном из вёдер. Из второго он забрал тряпку, и, хорошо намочив, принялся осторожными движениями смывать кровь.

— Пережуй пока в кашицу, не выплёвывай, — Иккинг положил в рот Беззубика часть листьев, сполоснув их перед этим в воде. Когда раны были вымыты, а вода окрасилась в красный цвет, мальчик стал накладывать смесь слюны и листьев на свежие раны. Беззубик морщился, рычал, но стоически терпел.

— Теперь ты, — Иккинг перешел к самке. Сменяя воду после каждого дракона, он отмыл каждую из фурий, наложив кашицу на раны. Даже самец, крепкий, как камень, и высокий, как скала (но точно меньше того вожака), и то послушно наклонял голову, чтобы ребенок мог достать.

— Всё, теперь вы можете лететь. А я — к Готти, — шаги отдавались негромкой болью в ноге от неглубокой раны и засохшей крови. Покачав головой, Скользящая поднырнула под ребенка, заставляя его сесть на шею, и в несколько легких взмахов взлетела.

— Нам туда, — Иккинг наклонился вперед, чтобы фурия видела, куда он показывает.

Меньше чем за минуту мальчик был доставлен по назначению.

— Спасибо, — он робко погладил дракониху по носу. Та, лизнув ладонь, взлетела, скрываясь в ночном небе. Мальчик со спокойной душой зашёл в хижину. Он был, считай, последним, кому требовалась помощь. Серьёзные раны были уже обработаны, и знахарка могла приступать к менее страшным, которые не обещали немедленную смерть. Правда, перед тем, как войти внутрь, Иккинг постарался смыть с себя как можно больше драконьей крови. И Готти проще работать, и ему меньше неприятных ощущений от ссохшейся корки.

Иккинг с отвращением смотрел на доспехи. Красные, с бордовым узором… сделанные его собственными руками из шкур убитых чудовищ.

Иккинг не хотел лишаться ноги. Иккинг не хотел носить на себе шкуры убитых драконов.

Но кто спросил, чего он хочет?

Иккинг глубоко вздохнул и плавно выдохнул. Надо. Без вариантов.

Тёплые рубашка, штаны, носки. Надеть тканевую маску на лицо. Перчатки. Всё, чтобы как можно меньше соприкасаться со злосчастной броней и одновременно быть максимально прикрытым ею. Только глаза и остались открыты.

— Иккинг? — в комнату заглянул Бьёрн. — Ты куда одеваешься?

— Надо, Бьёрн. Не говори родителям, ладно? — мальчик поджал губы, не решаясь ответить «да» младшему брату. Иккинг тяжело вздохнул.

— Я должен прекратить эту войну. Я знаю, как это сделать! Но мне противно от самого себя, от средств. Сейчас я практически ничто без механизмов и Беззубика, — наручи встали на своё место. Затем перчатки. Последним стал пояс с несколькими короткими тубусами.

— О чём ты говоришь? — мальчик сделал шаг вперед. Иккинг — шаг вбок, к окну. Там темнота и снег, на краю деревни его ждёт Беззубик. А дежурящие викинги не должны его заметить, если он будет правильно двигаться.

— Ты сейчас не поймёшь. Иди лучше спать. Так будет лучше, — окно легко открывается с помощью небольшого механизма, и Иккинг, не дожидаясь реакции брата, выпрыгивает в него. С разгона влетает в сугроб, и, слегка скользя по свежему льду, бежит. Мороз колет легкие и гортань, Иккинг уверен, что застудит их, но так надо. Он должен успеть улететь до того, как его хватятся. До того, как Бьёрн разбудит родителей, и те побегут следом.

Алая броня выделялась на белом снегу, словно пятна крови. Всё то время, пока Иккинг делал её по ночам, как когда-то седло для Беззубика, он извинялся перед мертвыми. Порой он словно чувствовал их присутствие. Три пары желто-оранжевых глаз, с укором смотрящие из темноты на краю поля зрения. Но, стоило обернуться, как они исчезали.

За те пятнадцать лет, что он прожил бок о бок с драконами, Иккинг слишком сросся с ними. Ходить в их шкурах — всё равно, что в доспехах из людской кожи. Противно до ужаса.

Впереди показалась чёрная чешуя. Действуя по старой памяти, Иккинг запрыгнул в седло, и через секунду его вжало в спину дракона. На ходу мальчик закрепился, благо пальцы всё прекрасно помнили. За пару месяцев он успел сделать второе седло, боевое.

Ночь была серой. Не светлой, как при полной луне и чистом небе, но и не тёмной, когда хоть глаза выкалывай из-за туч. Облака рваным полотном скользили где-то наверху, и в прорехи пробивался свет, двигаясь причудливыми узорами по земле. Всё меньше и меньше становился родной остров, всё дальше и дальше улетали они с Беззубиком в логово серой драконихи. Иккинг нигде не видел оставшихся фурий, но не сильно волновался по этому поводу. Ночные фурии на то и ночные, что в это время суток их сложно увидеть, даже если знаешь, где они. Мальчик лишь сильнее прижался к спине брата, опустив голову, чтобы ветер не так сильно бил в глаза.

Иккингу было страшно. Что, если он не справится? Когда они летели на королеву в первый раз, он был старше, и в команде поддержки были остальные всадники. Да, неопытные, но они были. И даже тогда он потерял ногу. Что же будет сейчас, когда они вдвоём?

«Мы справимся. Я подготовился, мы с Беззубиком давно сработались, понимая друг друга едва ли не с полу-жеста… О Один», — Иккинг сильнее прижимается к шее чёрного дракона. Он боится, впервые за долгие годы признаётся мальчик себе, боится, что не справится, что провалится. Даже смерть не пугает так сильно, как провал.

Справа слышатся хлопки чужих крыльев. Иккинг приподнимает голову. Скользящая летит рядом, но что за эмоции в её глазах — мальчик не может понять. Вопросительный «урк» с её стороны, долгое урчание от Беззубика. Коротко рявкнув что-то, она, накренившись вправо и сложив крылья, ныряет в туман, словно в воду. Иккинг даже не заметил, как они вошли в зону драконьего гнезда.

— Готов, братец? — голос немного дрожит. Дракон не отвечает, сосредоточенный. Иккинг, в попытке успокоиться, проверил пояс, садится чуть прямее. — Нужно выманить её из гнезда, — фурия кренится вбок, облетая скалу. Здесь брат движется сам, мальчик без малейшего понятия, где в этом тумане вход в гнездовье, и полностью доверяет дракону.

Несколько поворотов, один взлет, и туман рассеивается, уступая место каменному туннелю, а после и вовсе переходит в огромный каменный мешок. Дикие драконы жмутся по углам, их гораздо меньше, чем помнил Иккинг.

«Мы же… мы же перебили часть. И они улетели без добычи… Кто прилетает без добычи, сам становится ею», — по спине мальчика пробежал холодок от осознания. Желая спасти и людей, и драконов, он своими собственными руками уменьшил их число!

Взгляд натыкается на черную чешую под его руками.

«Но иначе они бы убили Беззубика и других фурий…»

Громкий рокот, эхом отражающийся от стен, заставил выплыть из глубин самобичевания. Королева заметила их.

— Вверх! — Беззубик делает резкий взмах, резко изменяя траекторию полета на девяносто градусов. Дракониха, оперевшись лапой на стену пещеры, делает два шага вверх, стремясь достать странного дракона с добычей на спине. Иккинг, держась одной рукой за седло, второй отстегивает один из тубусов, и, нажав кнопку, бросает в открытую пасть. Горящее изделие падает вниз, но мальчик видит, что он не успеет упасть в пасть, пока там только газ.

— Вбок! — Беззубик кренится, уходя за выступ от ревущего пламени. Едва оно стихает, фурия взлетает, двигаясь все выше, к выходу. Остальное гнездовье, видимо, приняв это за знак, взлетает следом, не давая Иккингу рассмотреть, что происходит внизу.

Они вылетели пещеры, как пробка из бутылки. Беззубик на несколько секунд завис над вершиной, и, прицелившись, сделал два выстрела в появившиеся «окна». Первый словил змеевик, неудачно подставившись, второй прилетел драконихе в морду. Заревев от негодования на наглую фурию, она выстреливает струей огня вверх, однако Беззубика там давно уже нет. Он спиралью облетает скалу, громко рыча, вновь бросая вызов.

Когда камни внизу зашевелились, братья отлетели на несколько десятков метров. Среди катящихся камней показался нос, челюсть, стала выползать вся морда. Отряхнувшись от тяжёлых булыжников, словно от воды, королева обвела шестью глазами местность. Иккинг практически слышал её мысли: «Где же ты, наглый дракон, покажись».

«А мы и не прячемся», — словно в подтверждение, Беззубик выстрелил, целясь в глаза. Королева успела закрыть их, однако это ещё больше разозлило её.

Иккинг не стал как-то изгаляться и что-то придумывать, он рассчитывал убить дракониху ровно так же, как и в прошлой жизни — разозлить и взорвать. Первым занимался его брат, обстреливая дракониху. Последний выстрел едва не свалил её с лап. Наконец, она раскрыла крылья, взлетая.

— Пора, — Иккинг направил Беззубика вверх, в облака, внимательно следя за королевой. В удачный момент он хотел снова бросить поджигатель ей в пасть, однако, спохватившись, выбросил зажженный тубус вбок. Если газ взорвется прямо в пасти, о чём он не подумал, то может навредить ей не так сильно, как газ и взрывной выстрел ночной фурии.

Облака сегодня были менее кучными, чем в первый раз. Однако тогда был день, сейчас же ночь играла им на руку.

Их с братом действия отдавали острым чувством дежавю где-то внутри. И даже понимание того, что это действительно когда-то было, не убирало его целиком.

Выстрел, попадание в затылок. Ещё один, в крыло. Они пролетают перед носом, маня за собой. Королева, как и ранее, клюёт на уловку. Иккинг внимательно следит за ней, видит, как прищуриваются серые глаза с ликованием во взгляде, как раскрывается огромная пасть, где каждый клык — с него размером.

— Давай! — Беззубик прокручивается в воздухе, и, дожидаясь зеленого газа, выстреливает. Глаза королевы удивленно распахиваются, она словно не верит в свои ощущения. Иккинг ещё несколько секунд держит зрительный контакт, пока Беззубик не уносит их вбок. Но даже тогда мальчик оборачивается, глядя, как гигантская дракониха раскрывает крылья, сгорающие и рвущиеся прямо на глазах, и с громким «бум!» ударяется об землю.

Взрывающийся газ, наконец, получает свободу, огненным облаком взлетая к небу, пожирая тело своей хранительницы.

Иккинг вглядывается в серое облако. Он не верит, что всё получилось. Это было так… просто. Они к ней, по сути, даже не приблизились.

— Давай-ка проверим, — мальчик разворачивает фурию, и они кружат неподалеку, ожидая, пока осядет пепел.

От королевы мало что осталось. Куски плоти повсюду, верхняя челюсть с покрасневшими глазами, нижнюю Иккинг увидел в нескольких десятках метров от верхней. В воде валяется более-менее целый хвост со злосчастной булавой. Кости от крыльев, словно огромные спицы, разбросаны в разные стороны.

Беззубик приземляется рядом с головой, осторожно обнюхивая её и после, оскалившись, отходит в сторону. Иккинг слышит хлопки крыльев. Задрав голову, он видит сначала только тени, а после — и самих диких драконов. Те приземляются на почтительном расстоянии от Беззубика. В их глазах — неверие. Поколения рабства, наконец, закончились.

Беззубик, гордо выпятив грудь и расправив крылья, ревёт. Драконы склоняют головы к земле.

«Ой-ёй»

— Беззубик, ты снова решил сколотить себе стаю? — тихо шепчет Иккинг, наклоняясь к самому уху дракона. Тот вопросительно смотрит на брата, мол, почему бы и нет.

— Да, ты прав, — через несколько секунд раздумий отвечает Иккинг. Они не знали свободы, всегда под колпаком. Без вожака, вероятно, разбредутся и погибнут. Пусть лучше на Олухе помогают… хотя, сколько их собратьев там полегло… Смогут ли нормально жить?

«Если не смогут, весь мир открыт для них»

Мальчик крепко держался за седло. Встречный ветер с силой бил в лицо, заставляя прятать его, как на подлёте к гнездовью. Только сейчас на нём уже не было брони. Большая её часть уже плавала где-то в океане, оставались только ботинки, но их Иккинг мог сбросить только когда фурии замедлятся.

Мальчик предполагал, куда именно летит их квартет. Но не понимал, зачем?

Когда они стояли перед толпой диких, в некоторой степени растерянных драконов, две фурии начали кружить над ними, словно не желая приземляться. Скользящая несколько раз «звала» Беззубика, брат что-то отвечал ей, будто бы споря. В конце концов, самка победила, и Беззубик нехотя поднялся в воздух, нарычав перед этим своим новым подопечным что-то вроде: «Оставайтесь здесь, людей не трогать». Если Иккинг правильно понял.

— Беззубик, притормози, мне нужно снять ботинки. Беззубик, — чешуйчатый брат с неохотой снизил скорость. Самец, летевший выше, замедлился и снизился. Однако поняв, из-за чего упала скорость, вернулся на прежнюю высоту.

Мальчик тем временем отстегнулся от седла и очень быстро разулся, выбрасывая обувь в волны и стараясь не попасть по голове Скользящей. Закрепившись, он похлопал брата по шее, и драконы вновь начали набирать скорость. Иккинг как никогда был рад тому, что закрыл тёплой одеждой всё тело. Лететь с открытой кожей было бы очень неприятно и чревато плохими последствиями. Правда, ходить в носках по острову, к которому они летели, будет тем ещё удовольствием. Но лучше так, чем в ненавистной алой броне.

Когда впереди показался дом ночных фурий, солнце едва прикоснулось своей огненной кромкой к полотну океана. Натренированные глаза приметили небольшое движение на скалах. Мальчик понял, что об их прилёте вожак, вероятно, уже знает. Да и не только вожак — пока они пролетали над горной грядой, Иккинг чувствовал на себе любопытные взгляды.

* * *

Его оставили в какой-то пещере. Положили парочку фруктов рядом, показали, где вода, и увели Беззубика. На входе Иккинг видел две тени.

«Интересно, я смогу выйти?» — подумал мальчик, дожёвывая фрукт. Сполоснув руки от липкого сока, Иккинг, немного поколебавшись, подошёл к выходу. Дракон, лежавший сбоку, недовольно пробурчал что-то на своём, потягиваясь и садясь. Второй же лишь усмехнулся — Иккинг понял это по характерному звуку.

— Я же могу выйти?.. — неуверенно спросил мальчик. Дракон хмыкнул, повернув голову куда-то вбок. Проследив за его взглядом, Иккинг слабо улыбнулся — куча маленьких мордочек выглядывала из кустов, думая, что их не было видно. От них тянуло любопытством.

«Так вот оно что — это не меня стерегут, это меня защищают».

Сделав несколько шагов в их направлении, Иккинг сел на одно колено и протянул ладонь.

— Не бойтесь, я вас не обижу, — их носики смешно зашевелились, они жадно вдыхали человеческий запах. После минуты переглядываний и шуршаний вперед вышел один из детёнышей, похоже, самый смелый. Он подошёл почти вплотную к руке, и, ещё раз обнюхав ту, осторожно потёрся о ладонь. Иккинг, почти не дыша, погладил его, быстро уведя ладонь под подбородок и почесав уже там. Малыш заурчал от удовольствия, заваливаясь на бок.

Что-то ткнулось в ногу. Подняв свободную руку, Иккинг увидел умоляющую моську другого малыша. С улыбкой он начал чесать и его. Остальные детёныши, глядя на товарищей, очень быстро осмелели, и вскоре Иккинг сидел буквально облепленный ими. Дети, посадив викинга на попу, сидели у него на коленях, упирались лапками в спину, обнюхивая волосы, выталкивали друг друга из-под ладони, подставляя свои мордочки. Иногда вступали в шутливые потасовки, прыгая друг на друга или тиская беззубыми ртами за ушные отростки. Взрослые спокойно лежали неподалёку, изредка взрыкивая, когда детёныши слишком заигрывались и выпускали зубки.

В какой-то момент маленькие фурии, видимо, устали находиться на одном месте и решили поиграть в догонялки. Поначалу несколько малышей бегало вокруг Иккинга, используя его как живую преграду между собой и догоняющим, словно дети большого викинга. Как только ни изворачивались, чтобы достать, — и просили перекинуть через себя сразу за спину, и перепрыгивали, и перелазали, используя одежду, как склон. В какой-то момент один из детёнышей с почти жёлтыми глазами понял, что Иккинг тоже может поиграть, и «замаял» человека, ударив лапкой по лбу. Детвора тут же приняла нового игрока, разбегаясь в стороны. Со смехом Иккинг поднялся на ноги и побежал следом, включаясь в забаву.

Воображение у дракончиков, как и хитрость, заработали на полную. Некоторые притворялись камешком, сливаясь со скалой, не будучи в курсе того, что Иккинг мог различить чешую фурий почти на любом фоне, даже ночного неба. Другие залетали за выступы, третьи таились на деревьях. За одним таким Иккинг и полез, цепляясь за ветки. Малыш сидел на одной из веток, азартно сверкая глазками. И, когда викинг протянул к нему руку, просто слетел с дерева, нечаянно заехав хвостом по лицу. Иккинг не удержался, и, немного отлетев назад из-за силы удара, начал падать. Горло сжал спазм, и он не мог даже вскрикнуть.

От удара Иккинг ненадолго потерял сознание. Когда он смог открыть глаза и связно мыслить, мальчик увидел над собой три взволнованные драконьи морды, одна из которых принадлежала Беззубику.

— Я, я в нор-с-с, — Иккинг попытался сесть, но зашипел от боли. Вся спина сильно болела, и, похоже, вскоре там будет огромный синяк.

«Один… только я мог не получить ни царапины при битве с огромным драконом и приобрести здоровенный синяк, просто упав с дерева».

Фурии, охранявшие его от малышей, помогли подняться. Неподалеку Иккинг увидел «виноватого». Детеныш скромно сложил лапки, опустив ушные отростки и всем видом показывая свою вину.

— Все в порядке. Это случайность, — Иккинг ободряюще улыбнулся малышу. Тот приподнял отросток. — Точно-точно, — детеныш просиял, однако быстро стушевался под злым взглядом старшего. — Не наказывайте его, — Иккинг положил ладонь на плечо дракону, переключая внимание на себя, — он не знал, что так произойдет.

Фурия в ответ лишь фыркнула, мол, без тебя разберёмся. Вздохнув, Иккинг пошёл вместе с братом в выделенную им пещеру. Только зайдя внутрь, мальчик заметил, каким недовольным выглядел дракон.

— Беззубик, да брось, это была случайность, — фурия дернула головой, отворачиваясь и ложась мордой ко входу.

«Не в этом дело».

— А в чём? — Беззубик прижал ушные отростки к голове, взглядом следя за входом. Брат был чем-то сильно недоволен и не хотел об этом говорить.

Иккинг тяжело вздохнул.

— Беззубик, зачем мы здесь? — мальчик сел возле дракона, немного скривившись от боли. Ночная фурия продолжала молчать, изредка моргая. — Ну, хоть намекни, — попросил Иккинг через несколько минут. Брат всё так же молчал, не двигаясь. — Ладно… раз не хочешь отвечать, почему мы здесь, то скажи, когда сможем улететь? — дракон поднял морду и вопросительно посмотрел на человека. — Я не против, чтобы подольше задержаться на острове, но… от мамы с папой нам сильно влетит. Как бы тебя не выгнали.

Фурия на подобное заявление лишь фыркнула. Выгонят они с острова самого смертоносного дракона, как же.

Ободряюще облизнув щеку брата, вызвав этим очередное: «Беззубик, ну это не отмывается!», фурия раскрыла крыло, предлагая Иккингу облокотиться на его бок.

— Спать? Просто подождать, — без возражений мальчик забрался под крыло. Вот только чего они ждут?

Иккинг не заметил, как задремал. Бессонная ночь и драка с королевой утомили детское тело, а потом еще долгий перелёт и падение. Поэтому Беззубику пришлось потратить пару минут на то, чтобы растолкать брата.

— Беззубик? Что случилось? — фурия не ответила, лишь присела, показывая Иккингу, что надо сесть на шею. Мальчик, пожав плечами, забрался на дракона, и оба двинулись к выходу.

Очень быстро они влились в поток. Фурии шли куда-то, словно река, некоторые обгоняли их по воздуху. Но куда они шли, Иккинг понятия не имел. Происходящее слишком сильно отличалось от того, что викинг видел раньше.

В какой-то момент Беззубик легонько тряхнул плечами, попросив его слезть. Тут же мальчику пришлось отойти в сторону, чтобы поток драконов не унёс его. Сам Беззубик очень быстро потерялся среди других черных спин.

— Что… что происходит? — одна из фурий тихо рыкнула на Иккинга, вторая же, аккуратно подхватив за шкирку, посадила перед собой и укрыла крыльями, словно детёныша. Мальчику же, на удивление, было довольно удобно наблюдать из своеобразного гнезда.

Они находились в странном ущелье, только очень коротком и с широкой, практически круглой пещерой впереди. Словно коридор выходит в большой зал. Иккинг видел множество фурий, их чешуя немного отблескивала в свете луны. Что удивляло викинга сильней всего, так это то, что блеск был и на стенах.

Вскоре шевеление прекратилось. Всё стихло.

Неясный звук, и несколько фурий выдохнули пламя на землю, делая неровный светящийся круг. В его центре стоял знакомый Иккингу вожак и Беззубик. Брат склонил голову, закрыв глаза, и дракон выдохнул ему на спину фиолетовый огонь. Чешуя из блестящей стала матовой.

Беззубик, выпрямившись, расправил крылья. Оттолкнувшись от земли, две фурии спиралью стали подниматься наверх. После того, как они пролетели мимо, остальная стая легко взлетала с выступов на скалах следом. Чёрный штопор взлетал в ночное небо, и только хлопки крыльев их выдавали.

Фурия, державшая Иккинга, поднырнула под него, заставляя сесть на шею, и оттолкнулась от земли. Несколько царапин на шее показались Иккингу знакомыми.

«Скользящая!»

Дракониха, будто почувствовав, что Иккинг отвлёкся, тихо рыкнула, качнув вперед головой. Мальчик обомлел. Огромная чёрная стая волной поднималась наверх, вытягиваясь в неровную полосу.

«На земле их было меньше…».

Когда они оказались над чьим-то берегом, одна из фигур вылетела вперёд. От её чешуи не отражался лунный свет.

«Беззубик?».

Сложив крылья, дракон начал пикировать с характерным свистом. Следом манёвр повторила остальная стая. Иккинг закрыл уши, которые резал тонкий острый звук.

Брат выстрелил первым. Куда — мальчик не видел. Но, как и с пикированием, манёвр повторила вся стая, порождая ужасный грохот и яркую полосу огня. Иккинг непроизвольно дернулся, словно желая укрыться от атаки.

А после они одновременно заревели. Каждый во всю мощь своей глотки.

Иккинг вплотную пригнулся к шее самки, закрывая уши и тихо дрожа. Даже зная, что ему не причинят вреда, мальчик всё равно боялся. До самой глубины души пробрала демонстрация силы этих драконов.

Самка тихо заурчала, плавно разворачиваясь обратно к острову. Иккинг практически до самой земли дрожал, и даже приземлившись, просто сполз по чешуйчатому боку на землю.

— Ч-ч-что эт-то б-б-был-л-ло? — заикаясь, спросил мальчик. Скользящая, немного подумав, выпрямилась, выпятив грудь колесом и широко раскрывая крылья. — С-с-сила? — дракониха кивнула, садясь.

«Вот почему драконы их боятся. Если каждая фурия водит так стаю, даже единожды…»

— П-п-почему Без-з-зубик в-вёл с-с-стаю? — самка молчаливо посмотрела на мальчика. Иккинг терпеливо ждал. Через пару минут молчания, видимо, что-то придумав, Скользящая ненадолго скрылась в темноте, вернувшись с палкой в пасти. Корябания по земле были недолгими. Обойдя рисунок, мальчик, положив руку на плечо фурии, всмотрелся. Крылатая фигурка, «Беззубик…», и маленькая у него на шее, «…и я». И большой камень внизу. Иккинг нахмурился.

«Камень, камень… вулкан? Дракониха! Королева…»

— Он д-доказал свою силу? Это… — внезапная догадка пронзила мальчика. — Это был обряд посвящения? Беззубик доказал, что силён, что достоин быть ночной фурией.

Дракониха дохнула ему в волосы тёплым воздухом, словно в подтверждение.

— Если каждый дракон… чтобы доказать свою силу… убивает вожака, — глаза Иккинга широко распахнулись.

«То все драконы под их крыльями».

Ноги одеревенели от шока, и Иккинг упал на вовремя расправившееся крыло Скользящей.

— Весь драконий мир принадлежит вам, — голос резко упал до шёпота.

«Вот как они выжили. Они не просто собрались в стаю, все драконы — их стая. А они — бессменные вожди. Чтобы не было бунтов, показывают свою силу каждый раз, когда кто-то становится достоин».

— Каждая фурия должна завалить вожака в одиночку? — самка склоняет голову на бок. Иккинг нахмуривается.

— В паре? Большим числом? — после второй фразы голова выпрямляется и наклоняется уже вперёд.

— Мы… мы убили в одиночку. Да, — Иккинг закачал головой, отворачиваясь. — Беззубик точно сильный. Уже сейчас.

Мальчик поднял голову вверх. Практически чистое звёздное небо, тёмное полотно с вкраплением множества мелких точек. Драконов не было видно, даже их рев и взрывы не долетали до острова.

«Среди ночных фурий нет слабых драконов. Их испытания не предполагают иного. Как я узнал гораздо позже, слабые драконы или умирают, или занимают иные ниши. С сильными крыльями и мелкие становятся разведчиками, другие — собирателями и охотниками. Они иногда приносят еду с других островов. Самые слабые не выживают — они просто разбиваются при первых попытках лететь. Или вовсе не выходят из пещер, где вылупились из яиц. Но только благодаря такой смене образа жизни они до сих пор существуют, и, мало того, — стали доминирующим видом».

Иккинг широко зевнул.

— Они вернутся лишь под утро, да? Покажешь, где можно поспать?

Сильный ветер бил в лицо, от чего Иккинг лишь сильнее прижимался к всё ещё матовой чешуе дракона. Лицо мальчика было непривычно хмурым — он думал о том, как могут развиваться события после его возвращения домой с целой драконьей стаей за спиной. От некоторых мыслей сердце больно сжималось.

«Ты связал свою судьбу с ними! Ты не викинг. Ты мне не сын», — по телу пробежали мурашки от воспоминаний, как отец отрёкся от него тогда. Как оттолкнул, бросил на каменный пол большого зала, а сам объявил поход на дракониху, который мог окончиться смертью. Его смертью, Беззубика, практически всех жителей деревни.

«Я… я всю прошлую жизнь пытался быть викингом. Справедливым вождём, хорошим отцом и мужем…» — Беззубик сложил крылья, ныряя из одного потока в другой. Пальцы Иккинга слегка соскользнули, пачкаясь в саже. Мальчик поднял ладонь, вглядываясь в чёрный матовый узор.

«У тебя сердце вождя и душа дракона. Лишь с тобой наш мир обретет покой», — мягкий голос Валки, тёплые прикосновения её руки к волосам. Наполненные любовью и заботой глаза с нотками боли от гибели мужа.

«Лишь теперь я понял — я никогда не был викингом, — взгляд мальчика скользнул с пальцев на чешуйчатую голову брата, такую же матовую и узорчатую. — Практически с рождения я был связан с ними. Отмечен, пусть и ненароком».

Пальцы потянулись ко гладкой коже на подбородке, где в прошлой жизни был маленький шрам от когтя Грозокрыла. Осторожное касание оставило короткий и тонкий след. Словно смой сажу, и белая полосочка займёт привычное место на лице.

«Сердцем вождь, душою дракон. Сердцем — вождь, душою — дракон».

Из глаз ребёнка исчезли страх и опаска, уступая место уверенности и готовности идти до конца. Теперь он готов к встрече, к любому её исходу.

* * *

Короткое касание шеи, и брат выстреливает плазмой в воздух. Их уже заметили — Иккинг видел движение в деревне, викинги были готовы к очередному бою с драконами, отчего-то решившими атаковать днём. Но их предупреждение заставило их, буквально на секунду, заколебаться.

Они приземлились на площадь. Стая же, повинуясь взмаху руки, облепила вороний мыс, словно листья дерева, стряхивая снег со скал. Стоик, проталкиваясь через агрессивно настроенных жителей, вышел к сыну. В его взгляде читался лишь один вопрос:

— Что всё это значит?

Иккинг глубоко вдохнул, набирая воздуха. И заговорил:

— Тот, кто ответственен за века вражды, сейчас мёртв. Огромная дракониха, жившая в вулкане, была из рода вожаков. Её зов подчинял драконов, заставлял гнездиться в её скале. Она вынуждала их поколениями таскать ей еду, ибо была настолько огромна, что не могла и не хотела сама выходить, не разрушив гнездо. Если еды от дракона было мало или вовсе нет, то съедали их самих. Эти драконы, — мальчик отводит руку за спину, указывая на стаю, — никогда не знали свободы. Они погибнут без стаи, не умеючи думать и решать самостоятельно. Это наш общий шанс прекратить наконец-то многовековую войну! Отбросьте вражду в сторону, попробуйте их приручить! Да, к каждому потребуется свой подход и много терпения, но вы получите гораздо большее — верного друга, боевого товарища, который вас не предаст, — ладонь мальчика опустилась на лоб Беззубика, тихо зарокотавшего в ответ. — Я ведь знаю — не каждый здесь хочет быть драконоборцем.

Иккинг поднял голову и посмотрел в глаза отцу. В его взгляде читалось сомнение, опаска, желание поверить — он видел, что то, о чём говорил Иккинг, возможно. Живое доказательство стояло перед его носом.

Краем глаза мальчик заметил движение. Повернув голову, Иккинг увидел Ханну — девушку двадцати лет, которая иногда помогала Готти со сбором трав в лесу. Она неуверенно вышла вперед, двигаясь к фиолетовому змеевику с желтыми прожилками на коже. Иккинг слез с Беззубика и подошёл к слегка напуганной девушке.

— Не бойся, — он взял её ладонь и выпрямил своей, пачкая в саже, после чего протянул руку вперёд. — Дай ему привыкнуть к твоему запаху.

Змеевик с интересом обнюхивал протянутую руку, после чего, на миг скосив глаза на Иккинга, ткнулся носом в ладонь. Девушка, не заметившая, как задержала дыхание, вздохнула, посмотрев удивленно-счастливыми глазами на мальчика. Иккинг улыбнулся, и обернулся назад. Викинги стояли ошарашенные. Только что одна из тварей, с которыми они враждовали не одну жизнь, добровольно подчинилась викингу (пускай и не без помощи). Мальчик же помнил, с каким интересом девушка смотрела на Беззубика, и с тоской глядела на небо. Она хотела оседлать дракона, и сейчас представился шанс.

Поколебавшись, следующим вышел Арн — сын одного из драконоборцев. Иккинг мельком глянул на Ньяла, его отца. Он стоял с каменным лицом, молча наблюдая за движением сына.

— К кому ты тянешься? — Арн, слегка помолчав, указал на внимательно наблюдающего за ними Ужасное чудовище тёмно-бордового цвета с черными полосами. Тот перевёл взгляд на Иккинга, спрашивая у того разрешения, и, дождавшись кивка, оттолкнулся от стены. Два взмаха крыльями, и дракон приземляется в нескольких метрах от парней, медленно подходя, слегка прищурившись. Внезапно его глаза распахиваются, а из горла идёт тихий рокот. Дракон делает шаг назад, викинги сзади тихо зашелестели, их ладони были на рукоятях оружия.

— Выброси оружие, — шепчет Иккинг, и Арн, отодвинув полу накидки, демонстративно отбрасывает в сторону боевой топор.

— Всё оружие, — тот, поколебавшись, достаёт из сапога кинжал, который улетает туда же. Дракон, следивший взглядом за манипуляциями викинга, приоткрывает глаза. Он всё ещё колеблется, однако Иккинг видит, что они словно ведут диалог чисто взглядами. Через полминуты дракон сдвигается с места, утыкаясь носом в протянутую ладонь.

Иккинг был искренне рад подобной смелости, и благодарен этим двоим викингам, показавшим пример. Молодёжь и в его мире быстрее оседлала драконов, чем взрослые.

— Отведешь их на соседний остров? На Олухе им зимой есть нечего, — Беззубик быстро кивнул, расправил крылья и взмыл в небо. Драконы огромным разноцветным пятном последовали за ним, создавая сильный ветер, поднимая снежную пыль и заставляя викингов жмуриться.

Едва сверкающий хоровод снежинок перестал слепить, как на плечо Иккинга опустилась тяжёлая отцовская рука.

— Поговорим, — и его потянуло вбок.

— Итак, — начал Стоик, когда они вернулись в дом и сели за стол. — Почему мы с Валкой должны узнавать о твоей пропаже от заплаканного Бьёрна среди ночи?

Иккинг оглянулся и перевёл вопросительный взгляд на отца.

— Они скоро вернутся. Не отвлекайся, — Иккинг лишь покачал головой.

— Я объясню всем вам, чтобы не повторяться. Пока пойду отмоюсь и переоденусь, — Стоик молча смотрел, как Иккинг слезает со стула и идёт в комнату с бадьёй.

Вода была ледяной — видимо, только недавно растопили. Слегка окоченевшими пальцами мальчик оттирал специальным травяным отваром сажу с лица и пальцев, и, хоть дело двигалось со скрипом, всё же очистить кожу получилось. Тёплую одежду на нём, скорей всего, придётся выбросить — сажа сама по себе хорошо проникает в волокна, а Иккинг долгое время сидел на драконе, который полностью был в этой саже.

Послышался стук закрываемой двери, а по спине пробежал легкий холодок — Иккинг забыл захлопнуть дверь в эту комнату.

— Привет, мам, Бьёрн, — он вышел в общую комнату, вытирая лицо куском ткани.

— Иккинг, боги всемогущие, где ты был? — Валка практически бегом подошла к сыну, крепко обняла его и заглянула в лицо. — Ты не ранен?

— Всё в порядке, мам, — он слегка поморщился, когда родительница крепко стиснула спину, а с ней и огромный синяк, но постарался сделать это незаметно.

— Он поморщился, когда ты его обняла, — тут же сдал брата Бьёрн. В его глазах плескалась обида, и Иккинг не совсем понимал причину.

После слов старшего пришлось под грозным материнским взглядом идти наверх и раздеваться, одновременно с этим рассказывая родителям о приключении, связанным с драконихой. О фуриях Иккинг, естественно, умолчал. Бьёрна же ненадолго отослали на улицу — тот всё ещё довольно громко реагировал на истории Иккинга о битвах с драконами (или на них), и братья условились, что младший всё позже перескажет старшему.

— О Один, зачем ты на неё вообще полез?! Ты же ещё ребёнок! — удивленно воскликнул Стоик. Валка согласно кивнула, заканчивая мазать спину сына. Иккинг периодически морщился, когда мама касалась особенно болезненных мест.

— Я должен прекратить эту войну. Она и так длится уже слишком долго и унесла слишком много жизней!

— Иккинг, — ладонь Валки легла на подбородок и мягко потянула, заставляя Иккинга повернуться к ней лицом. — Тебе всего девять лет. В твоём возрасте мальчишки жутких жутей по лесам гоняют, а не думают, как прекратить столетнюю войну.

— Я знаю, мам, — расстроенно ответил Иккинг. — Но я не могу иначе. Просто не могу. Я… я всё равно буду улетать на Беззубике за край горизонта. Я душою — дракон. И не могу смотреть, как их мучают. Я могу помочь, даже возраст не помеха.

Иккинг поочередно посмотрел в родительские глаза.

— Что вы скажете моим душе и сердцу, когда окажется, что я мог спасти чью-то жизнь, но не стал просто потому, что я ещё маленький? Когда кому-то во время приручения откусят руку, потому что я не смог указать, что делать, потому что слишком маленький и меня не пустили родители?

Повисла неприятная тишина.

— Бьёрн через год возьмётся за боевой топор, чтобы стать викингом. Что мне мешает быть всадником уже сейчас, когда это принесёт только пользу?

Иккинг понимал, что давить так на жалость — идти против собственной совести. Но он не может жить без неба! Лучше выбить согласие со скрипом, чем скандалы и запреты после.

— Хорошо, — через пару минут сдались родители. — Мы… не будем против, — буквально выдавил из себя вождь. Иккинг просиял.

— Спасибо! — спрыгнув со стула, он крепко их обнял. Теперь он свободен!

На острове Олух весна.

Лёгкий гул разносился над островом. То тут, то там мелькали крылатые тени и яркая чешуя, в воздухе слышался многоголосый рёв множества драконов, поддразнивающих друг друга в игривой гонке. Повсюду бегают детёныши, внося свою лепту в хаос, творящийся вокруг.

Иккинг, привычно устроившись под боком брата почти на вершине вороньего мыса в очередной раз чертил что-то в дневнике. Однако вскоре рисунок был перечёркнут крест-накрест, а уголёк с книжечкой убраны во внутренний карман мехового жилета.

— Как думаешь, Беззубик, — мальчик подтянул под себя ноги, садясь. — А что через несколько лет будет с нами?

В ответ он услышал вопросительное «Урор?».

— Ну… ночные фурии живы, мама с папой тоже, есть Бьёрн. Мы можем путешествовать сколько захотим, без ограничений. Твоя стая довольно неплохо… в большинстве своём, сходится с людьми. Ты сам не последний… — разум Иккинга пронзила мысль. — Ты… ты можешь завести себе пару… Нет-нет-нет, я буду счастлив, если ты найдёшь себе подружку, ты не думай! Просто, — Беззубик не дал брату договорить, подныривая мордой под ладонь, как бы говоря: «Я никуда не уйду, моё место — здесь».

— Ну… надеюсь. Мне бы не хотелось терять тебя. Всё же почти шестнадцать лет мы вместе, — он ласково почесал дракона под подбородком, вглядываясь в приближающиеся силуэты кораблей на горизонте. Беззубик же буквально лёг на руку, прикрыв глаза от наслаждения.

— Купцы приплыли. Встретим? — дракон, заурчав в ответ, стряхнул негу и встал на лапы. Иккинг привычно запрыгнул в седло, прикрывая глаза от встречного ветра. Взгляд уже не цеплялся за отсутствие верёвок, ведущих к хвосту, к цвету элерона, к одинаковым педалям. Теперь на Беззубике было только седло с возможностью наклона — мальчик одел на брата мягкое, в котором буквально можно было разлечься и из которого вполне реально выпасть. Это, однако, не мешало им развлекаться, выполняя самые разные кульбиты в воздухе, что вместе, что по отдельности. В такие моменты мальчик счастливо смеялся, теряя ориентацию в пространстве и ощущая лишь ветер, свистящий в ушах.

Корабли купцов встали — сбоку виднелись якорные цепи, а не сами якоря. Иккинг нахмурился, отгоняя приятные воспоминания.

«Что случилось? Почему остановка?»

Палубы были пусты. Ни товара, ни торговцев. Это заставило мальчика напрячься и пересесть поудобней, делая упор на ноги и слегка отрывая тело от седла, — так можно было быстрее сменить позу в случае атаки.

Приметив знакомые щиты на боку, Иккинг направил Беззубика туда, и дракон осторожно приземлился на палубу. Корабль, покачнувшись, выровнялся.

— Йоханн, ты здесь? — крикнул Иккинг. Снизу послышался стук и сдавленные ругательства.

— Мастер Иккинг? — люк ближе к корме открылся и оттуда высунулась знакомая бородатая голова. Однако, едва взгляд торговца остановился на Беззубике, тот с тихим «ик» и стуком влез обратно. Иккинг вздохнул с облегчением. Точно. Драконы.

— Йоханн, вылезай. Это Беззубик. Он не укусит.

— Верю! Он меня целиком проглотит! — послышался ответ. Беззубик же с интересом обнюхивал люк, а после подцепил зубами кольцо и резко открыл его. Йоханн, продолжавший держать аналогичное кольцо с другой стороны, оказался перед Беззубиком, как рыба на тарелке.

— Беззубик, это Йоханн, торговец, — взгляд, которым его наградила фурия, можно было трактовать как: «Да что ты говоришь».

— Йоханн, это Беззубик, мой драконий брат. И он действительно безопасен, как и остальные.

— Остальные? — с нотками страха в голосе уточнил купец, пока Беззубик его обнюхивал. Глаза торговца были словно две монеты, такие же круглые от страха.

— Ну… помнишь, мы враждовали с драконами? В общем… мы их теперь оседлали, — мальчик махнул рукой в сторону острова, на котором виднелись крылатые силуэты.

— Э…

— Беззубик, отойди. Ты его пугаешь, — с тихим фырком дракон выполнил просьбу, уйдя куда-то за поле зрения Иккинга, а Йоханн наконец смог подняться на ноги. Его взгляд бегал между ночной фурией на его корабле и драконами далеко впереди.

— Мастер Иккинг, такое разве возможно? — в его голосе звучали шок и неверие.

— Как видите, — улыбнулся мальчик, запрыгивая в седло. — Вы сами остальным торговцам расскажете или нам полетать-постучать?

— Нет-нет, не стоит, — Йоханн замахал согнутыми в локтях руками. — Я справлюсь. Мы скоро прибудем в ваш порт.

Иккинг кивнул, и Беззубик с силой оттолкнулся от палубы, взмахивая крыльями. Корабль, несколько раз качнувшись, вернулся в устойчивое положение. Торговец же с удивлением смотрел вслед наезднику.

— Дела… Хей, Арвид, — сбросив ступор, Йоханн окликнул второго торговца. — Вылезай, ты глазам своим не поверишь!

* * *

— …Змеевики имеют крайне чувствительную кожу под подбородком. Если вы хотите приручить его или поощрить, то следите за тем, где вы им чешете. Вот эта зона, — Иккинг положил ладонь на шероховатую кожу змеевика, — приносит наилучшее удовольствие. И не хуже топора уложит дракона.

Иккинг быстрыми движениями почесал змеевика за короной из шипов, а после резво перенёс руку в указанное место. Змеевик рухнул, как подкошенный. Викинги смотрели на это с удивлением, однако запоминали всё, что говорил ребёнок. Рыбьеног, притаившись за одним из стендов с оружием на пару с Бьёрном, ещё и записывал. Пожалуй, он был единственным ребёнком, которого допустили до лекций Иккинга. Несмотря на прошедшее время, младших членов племени не спешили допускать до драконов. Иккинг был согласен с ними. Сморкала и близнецы имели все шансы настроить чешуйчатых существ против себя или сильно их разозлить. Астрид… Астрид сейчас — упрямая девочка, которая упрямо идёт к цели, пытаясь пробить препятствия. Она ещё юна, не научилась ветром проскальзывать в еле заметные щели. Нужно время, чтобы изменилось её мнение. И оно ещё не пришло.

— Думаю, на сегодня хватит. Попробуйте потренироваться со своими драконами, думаю, они будут вам благодарны за подобное, — викинги негромко зашумели, расходясь. Беззубик, дремавший в тени, поднял голову и зевнул, широко раскрыв пасть.

— Что, совсем тебя утомил? — Иккинг похлопал брата по плечу, запрыгивая в седло. Дракон под его ногами встал и, покачиваясь, направился к выходу с арены. Мощный толчок, и вот они уже в небе. Откинувшись на спину, мальчик просто наслаждался полётом и прикрыл глаза, заложив руки за голову.

— Я вот всё думаю, какого дракона приручит Бьёрн, — спустя какое-то время заговорил мальчик. — Мне кажется, он положил глаз на того змеевика, с голубой чешуёй, но как бы мне не ошибиться, — Беззубик слегка повернул морду, чтобы видеть своего всадника, а Иккинг наклонил голову, скосив глаза. — Да-да, именно поэтому я про них сегодня и рассказал.

— Ур-рор, — довольно ответил Беззубик, делая небольшой крен вправо и облетая скалу по широкой дуге.

Всё вокруг медленно изменяло свой цвет, становясь темнее с каждым ударом сердца. Ветер трепал волосы, обдувая лицо и обветривая губы. Торговцы уплыли несколько дней назад, и, к сожалению, у них не было с собой того состава, которым практически все начинающие всадники мазали губы перед полётом.

«Ничего. Скоро Беззубик сбросит старую шкуру, и сделаю себе шлем».

Чертежи многих старых изобретений уже были перенесены на пергамент: элерон для ночной фурии, что вместе с седлом, что отдельно, овцепульта, огненный меч «Инферно» (правда, сейчас он был размером с кинжал), сёдла для разных видов драконов и под практически любые нужды.

«Книга Драконов» постепенно обретала всё новые и новые страницы с информацией, но впервые это были не слабости и способы убийства, а то, как дракона можно приручить (и, пожалуй, никогда ещё книга не была настолько популярна). Иккинг старался дозировать информацию, всё же он ещё ребенок, он физически не мог столько изучить и запомнить. Но порою его прорывало, и такие страницы приходилось прятать в нижнем ящике тумбочки, где он сделал фальшивое дно. Мама нашла старые записи под постелью, и новые пришлось прятать тщательней.

Дракон под ладонями мальчика напрягся.

— Беззубик? — Иккинг выпрямился, слегка поёрзав в седле. Фурия медленно двигала головой, осматривая округу, что-то почуяв. Ушные отростки поочередно поднимались, стараясь что-то услышать.

Внезапно сложив крылья, дракон спикировал вниз с тихим свистом, и, распахнув их в нескольких метрах, пролетел по инерции несколько метров над пляжем. Приземлившись на песок, Беззубик задрал голову, пытаясь что-то учуять. Иккинг только крепче сжал руки на седле — в такие моменты брату лучше не мешать. Беззубик же, найдя что-то, уставился на кусты, растущие в десятке метров от них, и коротко рявкнул.

Через несколько секунд кусты зашелестели, и из-за них вышел чёрный дракон. Ночная фурия смотрела на Беззубика с превосходством, её поза демонстрировала уверенность в себе, а зрачки были сжаты до узких щелей. Он медленно оглядел вторую фурию, и в его глазах промелькнуло удивление, когда его взгляд дошёл до мальчика, сидевшего в седле. Иккинг же слегка приоткрыл рот — кислорода не хватало. Внутри всё сжалось — судя по так и не расслабившемуся Беззубику, этот дракон вполне мог атаковать их.

Тем временем между драконами завязался диалог. Чужак слегка вскинул морду, немного её наклонив на один бок и оскалив зубы, словно в усмешке. Его крылья были слегка открыты, а хвост замер, не издавая ни звука. Беззубик же оскалился, расставив лапы в стороны, и готовый прыгнуть. Крылья были наполовину раскрыты, а хвост метался из стороны в сторону, сметая песок.

Чужак слегка наклонил голову вперёд, принюхался и негромко зарычал, после чего немного дернул мордой вверх, словно указывая на Иккинга. Беззубик же распрямил передние лапы, будто выставляя грудь вперёд, но морда была опущена, словно дракон защищал свою шею при возможной атаке. Крылья напряженно подрагивали, и Иккинг слышал негромкое рычание, идущее из глотки брата.

Чужак фыркнул, однако прикрыл губами клыки, окончательно складывая крылья и начиная движение вправо. Его голова опустилась, однако вровень с шеей всё же не встала. Глазами чужак следил за действиями Беззубика. Братец же слегка прикрыл и опустил крылья, чтобы не выпускать вторую фурию из поля зрения, и продолжал рычать. Дракон же, отойдя на некоторое расстояние, перешёл на рысь и оттолкнулся от песка, взлетая. Его чётко было видно на фоне луны. Беззубик, самодовольно хмыкнув, ещё некоторое время смотрел дракону вслед, а после повернул морду с квадратными зрачками к Иккингу, беспокойно прогудев что-то.

— Я в порядке, не волнуйся, — он похлопал братца по плечу. — Кто это был?

Беззубик фыркнул, мотнул головой, словно говоря: «Да так, никто», и взял короткий разбег, взлетая. Иккинг же в задумчивости посмотрел в том направлении, куда улетел чёрный дракон. Тот уже был неразличим на фоне ночного неба.

«Разве этот дракон был не из той же стаи, что и Беззубик? Почему братец тогда его прогнал?»

Повседневность. Пожалуй, именно так можно описать следующие несколько месяцев. Медленно, со скрипом, Иккинг мирил викингов с драконами, ломая лёд многовековой вражды. Отнюдь не всем понравились новые соседи и то, что их дети дружат с их врагами.

— …Я хочу лишь знать — почему? — в голосе Ньяла прижавшийся к стене Иккинг слышал искреннюю боль и непонимание. — Они убивают нас с начала войны! Почему ты обесцениваешь жизни собственных предков, которые головы сложили в битвах с драконами?!

— Око за око, и весь мир ослепнет, отец, — раздался в ответ более спокойный голос Арна. — Ужасное чудовище убило нашего предка. Его сын убил дракона, сына убил другой дракон. Это чёртов Уроборос! Укусил себя за хвост, и всё, дальше него не видит. Отец, я знаю, что для викинга честь погибнуть в битве с достойным противником, с оружием в руках. Но я не хочу терять тебя! Ты сам вырос как Ньял, сын Халлы, а не сын Дага⁽¹⁾.

На несколько минут повисла неприятная тишина, после чего Арн вновь заговорил. Его голос стал жёстким, показывая, что его владелец не потерпит никаких возражений:

— Если для безопасности моих детей нужно только оседлать драконов, примириться со старым врагом, которому, как оказалось, всю жизнь дурили мозги, то я сделаю это. Я хочу воспитать не только сыновей и дочерей, но и внуков, и покрыть себя славой, как драконьего наездника, а не драконоубийцы, коих на архипелаге больше, чем рыбы в море, — Иккинг услышал шаги и поспешил отойти в тень.

— Ты — не викинг! — Арн, замерший возле прохода, вздрогнул и остановился. — Ты мне не сын!

Иккинг сглотнул. Арн повернул голову, почти касаясь подбородком плеча, чтобы викинг видел его лицо.

— Так тому и быть, — прошептал севшим голосом, и, поколебавшись с секунду, продолжил движение.

Когда Арн прошёл мимо, мальчик, подождав несколько секунд, вышел из прохода между домами. Взглянув на Ньяла, он поймал полный боли и глухой ненависти взгляд. Его лицо было бордовым от злости.

— Драконы всегда были нашими врагами. Они погубят наш остров. Из-за тебя! — практически прошипел он, бросаясь вперед. Иккинг едва успел увернуться от рук обезумевшего викинга, отшатнувшись в проход, из которого вышел. Пальцы Ньяла стукнулись о дерево, хрустнув. Иккинг, не раздумывая, бросился через проход на более оживлённую улицу. Драться с мужиком в два раза выше тебя и в три раза крепче было самоубийством.

— Помоги-те! — Иккинг нутром почуял опасность, рефлекторно падая на землю. Топор просвистел над его головой, вонзаясь в сруб дома. Инстинктивно мальчик перекатился, забиваясь в просвет между домом и землей.

Снаружи слышался шум, Иккинг видел множество ног из своего убежища — обезумевшего викинга активно «успокаивали» его же соплеменники.

— Иккинг! — услышав испуганный голос матери, мальчик вылез наружу, весь в пыли. И тут же попал в мягкие крепкие объятия.

— Ты не ранен? — женщина немного отстранилась, осматривая сына.

— Не успел. Я увернулся и побежал, — успокоил Иккинг Валку. Та с облегчением выдохнула.

— Иккинг! — по дороге к ним сбегали Бьёрн с отцом. — Что случилось? Ты в порядке?

— Я бы тоже хотел знать, что случилось, — взгляд Стоика остановился на удерживаемом викинге.

— Я вышел из прохода между домами, — осторожно начал Иккинг, следя за реакцией Ньяла. — Ньял стоял возле дома взбешённый. После того, как он посмотрел на меня, то словно дракона увидел. Бросился, голыми руками хотел задушить. Я успел отшатнуться в проход и побежать, потом упал, чтобы топор прилетел не в голову, — Иккинг пальцем указал на сруб, — и закатился под дом. Ньял слишком большой, не пролез бы. А потом я увидел множество ног, жители его поймали, — викинги кивали, подтверждая слова мальчика. Стоик кивнул, показывая, что понял.

— Кто знает причину его безумства? — спросил он заметно громче.

— Перемирие, вождь, — раздался из задних рядов голос Арна. Толпа расступилась, давая ему пройти в первый ряд. — Он всей душой ненавидел драконов, особенно ужасных чудовищ, убивающих мужчин нашего рода одного за другим. А теперь у нас с ними перемирие, — Арн развёл руки в стороны, вздыхая. Стоик стоял, нахмурившись. Он предвидел подобное, когда его сын привёл стаю и заявил о мире, и отчасти был рад, что нарыв вскрылся так рано. Но ему совсем не нравилось, что викинг сорвался на его сыне.

Сам вождь с трудом принимал душою то, что они с драконами не враги. Рука рефлекторно тянулась к боевому топору, едва он видел крылатый силуэт на горизонте или проносящуюся тень над головой. Иккинг, хоть и отселил практически всю стаю на ближайшие острова, оставил малую часть на острове Олух — тех, что уже встретили своих наездников. Но всё равно было до сумасшествия непривычно видеть чешуйчатый бок за углом или шипастый хвост посреди дороги. Однако он обязан был привыкнуть к этому. Как бы сильно ни хотелось вернуться в прошлое, были две причины, по которым он должен был это сделать: меньшая по значению — драконы действительно приносили пользу, количество смертей его соплеменников заметно уменьшилось, что не могло не радовать. Вторая, и самая важная, — его семья. Он видел счастье в глазах Иккинга, когда тот возвращался с ежедневных полётов, радость и интерес Бьёрна, приходившего с арены или от кого-то из всадников, надежду жены, которая не могла поверить, что война окончилась. Что драконы больше не умирают от рук викингов. Ради счастья и безопасности своей семьи Стоик был готов пойти на всё.

Заметив ожидание в глазах викингов, вождь оглядел толпу. Пора было сказать своё слово. Но перед этим…

— Ньял, сын Халлы, за попытку убийства моего сына ты изгоняешься с острова Олух. Отныне ты больше не житель нашего острова. На рассвете ты покинешь его, если же осмелишься вернуться, тебя встретит лишь смерть. Уведите его, — Стоик кивнул трём викингам, державшим Ньяла. — Что касается всех остальных. Кто не готов мириться с драконами — порт всегда открыт. Я не потерплю драк и уж тем более убийств. Драконы отныне нам не враги, — вождь положил руку на плечо Иккингу и обводя соплеменников взглядом, запоминая реакцию и прикидывая возможную опасность для сына. Повторения этой ситуации он не допустит…

Малая часть жителей всё же покинула остров после отцовских слов, но, слава Тору, нападений или сошедших с ума викингов с того момента больше не было. А вот количество драконьих всадников лишь увеличивалось. Иккинг старался научить их всему, что помнил и умел сам. Они же, в свою очередь, удивляли мальчика в ответ. Чего стоит Бьёрн, который научил своего змеевика гарцевать, притворяться мёртвым и танцевать в воздухе! На его полёты Иккинг смотрел с замиранием сердца, настолько это было красиво. Как Наутиз играючи облетает скалы, перескакивает с потока на поток на полураспахнутых крыльях, входит в горизонтальный штопор. А что Бьёрн вытворял — Иккингу это напомнило маму в прошлой жизни. Только она так непринужденно соскальзывала с драконьего крыла в пропасть, зная, что поймают. Бьёрн унаследовал эту её черту — он бесстрашно гулял по своему дракону в моменты пируэтов со спины на брюхо, с крыла на крыло и в пропасть, совершенно не страшась. Когда Иккинг впервые увидел это, у него сердце чуть не остановилось. Он прыгнул за братом на Беззубике, обгоняя змеевика и ловя мальчика. Тот, на удивление старшего, обиженно вскрикнул. Лишь после полного «танца» Иккинг всё понял, но наказал тренироваться только под надзором взрослого, оседлавшего дракона.

— Я не хочу, чтобы ты пострадал, понимаешь? — Бьёрн кивнул. Он понимал, видел по глазам старшего брата. А через пару месяцев решился на авантюру:

— Иккинг, а давай вместе попробуем станцевать на драконах?

Иккинг тогда подавился воздухом от такого предложения. Но, подумав, не отказал — это здорово улучшало координацию между драконом и всадником, что им с Беззубиком, что Бьёрну с Наутизом будет полезно. И теперь они каждый вечер после тренировок с отцом (Стоик после того случая решил учить бою обоих сыновей, махнув рукой на возраст младшего) улетали к дальним скалам, где до восхода луны тренировались. Ночами же Иккинг убегал в мастерскую, отсыпаясь по утрам. До двенадцатого дня рождения брата осталось всего ничего, и он готовил два подарка: один на сам праздник и один чуть погодя.

* * *

Празднование обещало быть бурным и алкогольным. Но перед этим всех викингов попросили собраться неподалеку от арены, где предварительно были расставлены трибуны. Возле моря внизу дежурили два всадника, остальные были предупреждены о готовящемся безумии и наличии страховки для двух сорвиголов.

— Попрошу ваше внимание! — воскликнул Иккинг, высоко подняв руки, когда все расселись. Шёпот быстро стих. — Мы с моим братом кое-что подготовили для вас на его день рождения. Просьба не пугаться, — последнее было больше адресовано родителям, чем викингам. Заметив, что до жителей дошли его слова, Иккинг сделал несколько шагов назад, падая с обрыва.

Перевернувшись в воздухе, мальчик уцепился за седло поймавшего его Беззубика. Два дракона, черный и жёлтый, двумя параллельными стрелами взлетают вверх, сходясь в спирали и сужаясь, пока мальчики не касаются друг друга спинами. Небольшой крен вправо, драконы складывают левые крылья, расходясь красивым цветком, камнями падая вниз и переходя в горизонтальное положение. Теперь партия всадников — те, встав в полный рост, идут по вошедшим в штопоры драконам. Бьёрн мягко соскальзывает с крыла змеевика, Иккинга подбрасывает толчок от Беззубика. Теперь уже дети летят параллельно друг другу, только один вверх, другой вниз. Иккинга подхватывает когтями Наутиз, Бьёрн приземляется на Беззубика. Старший брат во время штопора переползает дракону на спину.

Драконы плавно заходят на горизонтальные петли высоко в небе, сужая круг с каждым взмахом крыльев, пока не сходятся настолько, что мальчики сцепляются руками. Беззубик и Наутиз двигаются быстро, мир вокруг вращается колесом. И, по знаку, братья расслабляют колени, а драконы резко расходятся в сторону. Всадники соскальзывают с сёдел и падают, смотря друг другу в глаза и улыбаясь. Иккинг видит растрепанные волосы брата, капли пота на его лице, расширенные от счастья и всплеска адреналина зрачки. И уверен, что выглядит точно так же.

Драконы двумя стрелами пикируют вниз, мальчики, оттолкнувшись руками, разлетаются в стороны, и каждого ловит свой дракон чуть ниже линии трибун. Резкий выход из пике, высокий взлет, и фурия со змеевиком расслабляют крылья, падая спинами вниз и начиная беспорядочное вращение. Поймать ветер, выйти из очередного пике едва не задевая крыльями друг друга, зайти в очередную петлю навстречу второму дракону на грани столкновения. Не удержавшись, Иккинг поднял руку, и об его ладонь ударилась ладонь брата, едва не отбив её. И, спустившись широкими спиралями, плавно приземлиться перед викингами.

Мальчики глубоко дышали, лица были покрыты каплями пота, но счастливыми донельзя. Восторженными глазами они смотрели на шокированных зрителей. Через несколько секунд люди взорвались восторженными криками и повскакивали от избытка чувств с трибун.

— Кажется, им понравилось не меньше нашего, — негромко шепнул Иккинг брату. — Ты молодец.

Мальчик засиял от похвалы и реакции на танец, как начищенная чешуйка змеевика.

Долго их родители после этого мучили бы, если бы Иккинг не заготовил все ответы и подстраховки заранее. Летали со взрослыми, они были в курсе, внизу летали двое на всякий случай. Валке и Стоику оставалось только качать головами, поражаясь разумности сыновей.

Подарков в тот день Бьёрн получил немерено, с самыми разными пожеланиями и просьбами не заканчивать «танцы на драконах» после единственного шоу. Иккинг подарил брату огненный меч, похожий на Инферно, его собственный из прошлой жизни. Только тот несколько отличался: гардой теперь служила распахнутая пасть змеевика, рукоять была сделана из его сброшенной кожи, а сами капсулы стали более вместительны — у брата ладонь была шире, чем у Иккинга, и рукоять пришлось сделать толще. А после, втайне от родителей, мальчик отдал и второй подарок — лётный костюм. И сообщил, что сделал себе такой же. Ну и что, что они оба быстро вырастут? Ещё парочку сделать не проблема, а вот радость и объятья брата намного ценнее.

Отец от вида и способностей чуда-меча сильно удивился, но против не был, и теперь Бьёрн учился владеть боевым топором на пару со щитом, время от времени они переходили на молоты. От себя Иккинг добавил огненный меч (тот был значительно легче стального и требовал определенной сноровки) и бой верхом на драконах, а мама — стрельбу из лука. Сам Иккинг заново учился стрелять и управлять вторым Инферно. Не забывал он и об обучении других викингов «Науке о приручении драконов», как обозвал это в своё время Рыбьеног.

* * *

— А тебе не кажется это несправедливым? — спросил Рыбьеног. Иккинг пожал плечами. На днях он предложил идею гонок на драконах, и сейчас они втроём разбирали её в доме Ингерманов.

— Отчасти — да, кажется. Громмель не сможет догнать змеевика и уж тем более ночную фурию, — Беззубик, дремавший в углу, приоткрыл один глаз и приподнял ушной отросток. Но, поняв, что речь не о нём, вернулся к дрёме.

— Что предлагаешь? Разбить по группам? — подал голос Бьёрн, сидевший по левую руку от Иккинга.

— Мне кажется, это будет лучше всего. И нужно добавить разнообразия, не только на скорость делать гонку, но и ловкость, тактические задания…

— Взаимодействие с драконами. Не танцы, как у Бьёрна, а на понимание, умение подать команду издалека, только звуком или жестом. Мы же не всегда будем верхом, а помощь может пригодиться в любой момент, — продолжил Иккинг.

— Выходы из различных трудных ситуаций, — подхватил Рыбьеног.

— И чтобы на разных драконах. Сам сказал, не всегда будешь верхом. Вдруг на диком придётся сражаться, — заразился энтузиазмом Бьёрн.

Иккинг ненадолго задумался.

— Организовать постоянно всё и для всех у нас не выйдет, — мальчишки удивленно повернули головы. — У викингов есть и другие обязанности. Нужно пасти скот, ловить рыбу, женщинам — вести хозяйство. Так что я предлагаю следующее: обычных жителей обучим простому взаимодействию с драконами, и, может, танцам, если пожелают. Тем, кто хочет посоревноваться — выходы из ситуаций, гонки и испытания на ловкость, те же танцы. Тем, кто будет патрулировать остров и в принципе пойдут, как защитники, — взаимодействие с драконами вплоть до жестов или голоса и всё остальное. Я не уверен пока насчёт танцев. С одной стороны, они позволяют увереннее себя чувствовать на драконах, а с другой — здорово отнимут время…

— Я предлагаю смотреть по ситуации. Пока что сделаем две ветки для желающих — с танцами и без. И сравним, — предложил незатейливый выход Бьёрн. Иккинг кивнул. Да, так будет лучше всего.

Когда Стоику их маленькое трио показало выкладку с предложениями, тот ненадолго впал в ступор.

— Ну вы даётё, — сказал он, разглядывая рисунки и подписи к ним. Помолчал несколько минут, покивал, и сказал: — Добро. Вы молодцы, — мальчишки просияли от похвалы. — Можете приступать. Если станет сложно, можете остальных ребят в помощь позвать, — во взгляде отца младший сын разглядел лукавство. Иккинг поник.

— Ты же не Сморкалу с близнецами и Астрид имел ввиду? — и понял по довольному лицу, что именно их. — Ну ладно Астрид и Сморкала, но близнецы? Они же всё разнесут! — здесь Иккинг не врал. В свободное время Забияка с Задиракой постоянно пытались что-то сломать или подраться друг с другом. Иккинг искренне радовался, что настоял на том, чтобы ни у кого из его прошлой команды пока не было дракона. Они ещё не созрели, как ему казалось. Ни год назад, ни сейчас, когда им всем по девять-десять лет. Как говорил отец, они в этом возрасте жутких жутей гоняют, а не думают над межвидовым перемирием и его последствиями.

1) Скандинавы иногда сыновей называют по матери, особенно в тех случаях, когда отец умирал рано: сын Ингунн, сын Халлы и т.д.

Вернуться к тексту

— Хей, Иккинг, готов? — Бьёрн приземлился неподалёку от брата. К седлу Наутиза были привязаны разноцветные ленты и несколько палок.

— Готов, — Иккинг похлопал по аналогичному снаряжению на Беззубике, — Маршрут помнишь?

— Как забыть. Мы столько раз по ним летали! Мне порою кажется, что Наутиз может пролететь его даже с закрытыми глазами, — братья рассмеялись. За год активных тренировок с отцом Бьёрн вытянулся на фалангу пальца и заметно раздался в плечах. Иккинг со своими облегченными тренировками таким похвастаться не мог — теперь он мог меч поднять и подержать несколько секунд, но не сражаться им.

— Тогда не будем терять время. Ты на свой, я на свой. Встретимся ближе к закату, — Бьёрн кивнул, посылая змеевика вперёд, на юг. Иккинг с Беззубиком двинулись на восток.

У каждого из братьев был свой маршрут. Они должны были вкопать палки в землю в нужных точках и привязать к ним ленты. Иккинг не раз облетал оба маршрута, чтобы выбрать лучший путь и места для лент. Оба начинались и заканчивались на Олухе, проходя по нескольким островам и каменным скалам.

Солнце было в зените, когда Иккинг с Беззубиком добрались до самой дальней от острова точки. Спешившись, мальчик подошёл к сухому дереву. На его вершину он и планировал привязать несколько разноцветных лент.

Мальчик успел поставить ногу на корень, когда громкий рёв Беззубика заставил его обернуться. Зря. Он успел увидеть размытое бежевое пятно и почувствовать толчок в лоб, прежде чем темнота накрыла его.

Иккинг медленно приходил в сознание. Первое, что он заметил, была темнота вокруг.

«Ослеп?!» — пронеслась испуганно мысль, и мальчик завозился, пытаясь ощупать лицо. Руки были связаны за спиной. Попытавшись перенести их вперёд, мальчик почувствовал, что веревка идёт куда-то дальше, и, похоже, прикреплена к стене. При попытке наклониться она натягивалась, и другие, те, что на запястьях, больно врезались в кожу. Иккинг тихо зашипел, не то от злости и бессилия, не то от боли в выкрученных плечах.

«Так, успокоились, вдох-выдох», — Иккинг сел, привалившись спиной к деревянной, как ему казалось, стене, и выпрямил ноги. Согнув ноги в коленях, он постарался коснуться ими головы и почувствовал какую-то ткань. Иккинг облегченно выдохнул. Не ослеп, просто завязали глаза. Ткань заканчивалась под носом, несильно затянутая у краёв веревкой. Иккинг мог дышать, но только ртом.

Ещё одним открытием стало то, что его куда-то везли. Запах соли и качка на это неоднозначно намекали.

Сбоку послышался тихий гулкий стон. Иккинг напряженно замер.

— Беззубик? — негромко спросил он. В ответ раздался такой же стон. По всей видимости, дракона тоже чем-то огрели по голове. — Не бойся, братец, я нас вытащу.

Беззубик не ответил.

Вскоре послышались шаги. Кто-то спустился по лестнице вниз и подошёл к нему.

— Ешь, — сказал кто-то басовитым голосом, суя Иккингу в губы ложку с рыбной похлёбкой. Иккинг послушно проглотил, как и следующую ложку.

Подобным образом его кормили ещё семь раз — ни развязывать руки, ни даже снимать мешок с головы ему явно не собирались, как и отвечать на вопросы. Справлять нужду приходилось в ведро, подставляемое после приёма пищи.

На восьмой раз его кормить не стали — подняли на ноги, и, удерживая за плечо, повели к выходу. Внутри мешка стало немного посветлее, а открытыми частями тела Иккинг почувствовал ветер — его вывели на палубу корабля.

— Ты издеваешься?! — впереди послышался разозлённых голос. — Один тощий мальчишка?! Да мы за него и сотни золотых не выручим!

— Погоди орать. Это тот самый парень. Покоритель ночной фурии, — собеседник тут же замолк.

Внутри Иккинга всё похолодело.

«Неужели работорговцы?»

Его повели длинными коридорами с отвратительным запахом мочи, пота и прочих испражнений. Иккинг был уверен, что сам пах не лучше, но помыться в пути ему не давали.

Вскоре его привели куда-то, и, наконец, сняли с головы мешок и плотную ленту с глаз, разрезав верёвку на руках. Мальчик часто заморгал, привыкая к свету. Он был в небольшом каменном помещении с единственным зарешеченным окном. Возле одной из стен стояли деревянные стул и стол, на котором виднелся кувшин. В метре, у другой стены, было некое подобие кровати — солома, накрытая какой-то тканью. В углу же виднелось ведро.

Дверь за ним захлопнулась, и мальчик услышал, как её закрыли на два оборота.

Иккинг ещё раз оглядел помещение, особенно всматриваясь в дверь и оконный проём. И, покачав головой, пошёл к столу — не с его силой тягаться с такими крепкими предметами.

На столе помимо кувшина оказалась деревянная тарелка с несколькими кусочками вяленого мяса, которые мальчик с удовольствием съел. Видимо, кто-то из работорговцев расщедрился.

«Или я у них особый гость…»

Доев мясные крошки и напившись воды, Иккинг с сомнением взглянул на «кровать». Он не знал, сколько он здесь пробудет, но ложиться туда пока не собирался.

Первое время мальчик ходил по «комнате», расхаживая затёкшие за время плавания мышцы. Потом пытался рассмотреть, что там за окном. Однако с его ростом допрыгнуть не вышло. Пододвинув стул к решетке и подтянувшись на руках, Иккинг разочарованно вздохнул. Кусок серого скалистого пляжа, коих в мире тысячи, и кусок океана.

«Замечательно, просто замечательно!» — Иккинг слез со стула, упрямо поджимая губы. Ни Беззубика в поле зрения, ни хотя бы относительного понимания, где именно он находится. Похоже, их увезли за пределы архипелага. Но насколько далеко?

«Без паники, главное — без паники… Они же не тронут Беззубика, верно? Им выгодно продать ночную фурию живой, нежели её хладный труп», — Иккинг ходил кругами по комнате. Неизвестность пугала, от волнений — тошнило.

Солнце практически скрылось за горизонтом, когда мальчика сморила усталость, и он лёг на постель, пытаясь забыться в беспокойном сне.

Утром Иккинга разбудил шум открывшейся двери. Возле входа стоял широкоплечий мужчина с густой чёрной бородой.

— На выход. Чтобы без глупостей, — Иккинг спросонья не особо понимал, что происходит, поэтому послушно вышел из «комнаты». На плечо ему опустилась тяжелая рука, и его повели куда-то тёмными коридорами, освещаемыми периодически встречаемыми факелами. Вскоре они вышли к подземному входу на арену — подобная была на Олухе. Его втолкнули внутрь, закрывая дверь. Путь назад был отрезан.

— Итак, малец, — внимание Иккинга тут же переместилось на мужчину, стоявшего у стены. — Тебя заказали, как укротителя драконов, слухи о котором ушли за пределы архипелага. Если ты действительно умеешь их укрощать, то просто сделай это на арене, — его рука указала на деревянную дверь неподалёку. — Если же слухи лгут, то мне не придётся искать обед для дракона. Понимаешь? — Иккинг закивал. Пускай его лица мальчик не видел из-за маски, рисунок на которой чем-то напоминал морду громмеля, но легко ощущал цепкий взгляд мужчины. Он был одет в лёгкую тёмно-серую рубаху с широкими рукавами и чёрные штаны. С плеч струился тёмно-красный тканевый плащ, достающий мужчине до щиколоток. Создавалось ощущение, что изначально он не был частью наряда, и играет больше трофейную роль, нежели практичную.

— Отлично. Что тебе нужно для приручения? — спросил он. Иккинг огляделся. Они были в оружейне. Вокруг в подставках и на стенах было развешено самое разнообразное оружие: от арбалетов и мечей до щитов, секир и кинжалов. В стороне Иккинг заметил стол с потрепанной бронёй самого разного производства: какая-то была сделана из кожи, какая-то — из стали.

«Видимо, снимали с других пойманных рабов».

— Ну? — поторопил мужчина Иккинга. Мальчик, спохватившись, быстро напялил шлем, нашёл какой-то кинжал и схватил щит практически с себя размером. За его беготней со скепсисом наблюдал надзиратель.

— Это всё? — Иккинг кивнул. Мужчина хмыкнул, подходя к двери и открывая её.

— Ты понял, что должен делать, — он мягко подтолкнул Иккинга за дверь, и, едва тот вышел, тут же закрыл её. Мальчик обернулся. С этой стороны она была оббита железом.

Вдохнув, Иккинг повернулся. Перед ним была решётка, а за ней — арена. Даже отсюда можно было увидеть стальную сеть вместо крыши.

Решётка, скрипнув, пришла в движение. Иккинг, вздохнув, поднял щит и вышел на арену. Зрителей было очень много, практически столько же было на его церемониальном «убийстве» ужасного чудовища в пятнадцать лет.

— Уважаемые покупатели! То, ради чего вы приплыли сюда! Встречайте — Покоритель драконов! — Иккинг услышал щелчок рычага, и ворота справа начали открываться.

С треском распахнулись двери. Горящее ужасное чудовище с рёвом выскочило на арену, поливая всё вокруг огнём. Иккинг спрятался за щитом, пережидая драконий гнев и зная, что тот его пока не видит. Практически все драконы в первые несколько секунд встречи пытались понять, съедобен ли он или это странное дерево.

Чудовище же, наплевавшись огнём, наконец заметило щит. Иккинг, краем глаза наблюдавший за ситуацией, встал и сделал несколько шагов вперёд на дракона. Зрачки чешуйчатого опасно сузились, а его пасть приоткрылась. В глубине Иккинг увидел пока ещё слабый свет.

— Я здесь не для того, чтобы тебя убить, — Иккинг расслабил ладони, одновременно отбрасывая в стороны кинжал и щит. Дракон следил за этим с удивлением и настороженностью. Иккинг останавливается на середине арены.

— Я не такой, как они, — следом улетел шлем. Мальчик упрямо глядел на недоумевающего дракона, не спешившего нападать. Зрители же умолкли, жадно наблюдая за представлением.

— От меня пахнет Им. Ты слышишь этот запах, — Ужасное чудовище делает шаг назад, выгибая спину и скаля клыки. Против воли его морда тянется к маленькой фигуре, вдыхает запах. Дракон отпрянул, оскаливая зубы сильнее. В его глазах Иккинг видит страх. Они смотрят друг на друга, словно загипнотизированные.

В этом мире фурии — вожди всех драконов. А вожди бывают самыми разными.

— Я не желаю тебе зла, — еле слышно говорит мальчик. Для покупателей вокруг арены это — не чётче шёпота ветра. Дракон же слышит всё. — И мне нужно выбраться отсюда. Помоги мне. Дай себя приручить, и фурия тебя не тронет, — Иккинг протягивает руку, отводя взгляд, наклоняя голову вниз и вбок, чтобы подбородок практически касался левого плеча.

Он не хочет думать, что будет, если дракон сейчас нападёт. Не хочет думать о том, что с ним станет. Он боится за Беззубика, и пытается сделать всё, чтобы помочь ему.

Ужасное чудовище колебалось. Оно одновременно и боялось странного ребёнка, и понимало, что стоит его послушать. Никогда не было людей с запахом ночной фурии. Эти загадочные чёрные драконы избегали или убивали людей. Но никогда не доверяли им.

Этот мальчик… от него пахнет фурией, он не боится его, дракона, которому на один укус. Он слишком слаб телом для такой уверенности, а в его глазах — понимание, которого не встретишь у его рода.

Он не врёт.

Иккинг почувствовал тёплую чешую под ладонью. Тёплое драконье дыхание залетело в порванный рукав. Мальчик вдохнул воздух, наполняя им лёгкие. Получилось. Не отрывая руки, он повёл ладонь мимо носа, под глазом, перевёл на длинный рог, за который и ухватился, седлая дракона. Тот выпрямился, поднимая Иккинга над землей.

— Вперёд, — он легко коснулся пятками шеи, посылая ужасное чудовище вперёд. Тот широкими шагами начал обходить арену по кругу, демонстрируя своего наездника. Сам мальчик вглядывался в лица будущих покупателей, однако все они были скрыты в тени капюшонов.

Вскоре Иккинг заметил мужчину в маске — того, что впустил его сюда. Он стоял, облокотившись на железные прутья, и наблюдал за ними. Убедившись, что его заметили, он кивнул в сторону выхода, и сам, выпрямившись, двинулся в ту же сторону. С тихим вздохом Иккинг слез с дракона, понимая, что сбежать он сейчас не сможет — убьют в процессе и неизвестно, что будет с Беззубиком.

— Иди обратно, — прошептал Иккинг дракону, прежде чем разорвал с ним зрительный и физический контакт. Безбоязненно повернувшись спиной к чудовищу, уверенный, что тот не атакует, Иккинг ушёл к приподнятым решётчатым воротам, где его уже ждали.

— Признаюсь, не верил слухам. Рад, что ошибся, — бросил мужчина, закрывая за ним дверь, а после кивая одному из головорезов. Тот быстро связал руки мальчика на запястьях. Только сейчас Иккинг заметил странный блеск меж нитей веревки. В неё вплели металлическую проволоку для большей прочности.

— Отведите его на аукцион. И поаккуратней, он у нас ценный товар, — последние слова мужчина в маске почти промурлыкал. Иккинг сглотнул — несмотря на то, что его действительно доведут в целости, от этого человека мурашки шли по коже.

Вновь его повели запутанными коридорами и вскоре вывели в закрытое помещение. Высокий потолок, большая комната, помост в одной стороне и толпа на другой. Иккинг заметил на помосте чёрную вздымающуюся кучу.

«Беззубик! Не ранен?», — сердце забилось быстрее, и Иккинг едва сдержал порыв броситься к брату. Рука на его плече сжалась крепче.

Мужчина остановился возле края помоста, подтолкнув мальчика в спину. Иккингу ничего не оставалось, как подняться наверх. Всё его внимание было устремлено на лежащего дракона с намордником во всю морду. Он не сразу заметил знак продавца остановиться.

— Итак, наш единственный лот! Мальчик-покоритель драконов и ночная фурия! Начальная ставка: тысяча золотых! Кто даст больше?

— Тысяча семьсот!

— Две с половиной!

— Три!

Иккинг прикрыл глаза, вслушиваясь в ровное дыхание своего брата. Похоже, его не били, просто связали. Хорошо, что он не ранен, и плохо, что не двигался около четырёх дней, если судить по времени кормёжки. И кормили ли его?

— Десять, — вклинился слегка рычащий знакомый голос. Иккинг открыл глаза, и, увидев, кто поставил такую ставку, тут же пожалел об этом.

— Двенадцать!

— Пятнадцать!

— Двадцать одна, — тот же голос. Иккинг старался сдержаться, не сглотнуть от накатившего на миг страха. Глаза защипало, но вытереть их при всём зале — показать свою слабость. А ему ещё предстояла битва за свою жизнь.

— Двадцать одна тысяча золотых — мужчина из дальнего ряда. Кто даст больше?

Тишина была ему ответом. За такие деньги можно было купить себе отдельный остров вместе с жителями, не то что ребёнка с драконом.

— Двадцать одна тысяча золотых — раз, двадцать одна тысяча золотых — два… Двадцать одна тысяча золотых — продано! Мужчине из заднего ряда.

Драго Блудвист усмехнулся, цепким взглядом изучая своих рабов.

Он уже не пытался запомнить повороты, когда его увели с помоста и повели по запутанным коридорам, слишком много их было. Его вывели в ту же комнату, где он ждал начала торгов, и снова заперли. Иккингу же было не до этого. Его мысли занимали две проблемы: что делать с Беззубиком и что, собственно, делать с самим Блудвистом? Что будет дальше, когда тот его заберёт? Иккинг помнил по прошлой жизни, что тот собирает армию. И, по-видимому, он приехал купить новых драконов. Но зачем сам Иккинг ему?

Сердце билось, как при встрече с диким драконом в далёком детстве.

«Возьми себя в руки! Ты — не ребёнок, ты — ви…», — попытка подбодрить себя закончилась, едва начавшись. Иккинг, покачав головой, сел на кровать.

«Я не викинг… я — драконий наездник. Они знают страх. За себя, своих братьев и сестер, неважно, с крыльями те или без, дышат огнём или кипятком», — Иккинг поднял повлажневшие глаза, не видя потолок за мутной пеленой.

«Я боюсь. Я боюсь за Беззубика, я боюсь за себя, я боюсь Драго! Он же меня убьёт!»

Впервые Иккинг позволил себе сорваться. Слёзы катились с глаз, оставляя после себя мокрые дорожки.

Когда-то он считал себя викингом. Взрослым, закалённым в боях воином, легендарным всадником последней ночной фурии и вождём острова Олух. Но сейчас он лишь ребёнок, лишённый поддержки и опоры. Он не знал, где его родные, где находится родной остров, чего бояться и кому верить. Потерявший практически всё. Даже местоположение Беззубика — и то неизвестно.

Уставший от нервного напряжения и долгого пути, мальчик не заметил, как задремал. Разбудил же его звук открывающейся двери.

— Идём, — сказал мужчина в маске. Мальчик послушно поднялся на ноги, выходя наружу. Тяжёлая рука на плече, коридоры-стены-факелы и свежий воздух. Иккинг заозирался — вокруг было много кораблей, все они с белыми парусами и без флагов. И никаких опознавательных знаков.

— Как и обещал — всё в лучшем виде, — Иккинг повернул голову вперёд, обомлев. Если раньше он был ниже Драго на голову, то сейчас тот и вовсе был гигантом для него, словно вождь фурий.

«С помоста он казался меньше…»

Драго, усмехнувшись, кивнул «громмелю» и, положив правую руку на плечо мальчику, повёл на свой корабль. Иккинг краем глаза успел увидеть его название — «Буревестник».

— Отчаливаем! — крикнул Блудвист, на короткое время оглушая Иккинга на левое ухо. Теперь в нём сильно звенело, но машинально протереть его пальцем помешала тяжёлая рука. Мальчик немного поджал губы, неосознанно выражая мимикой лица неудовольствие.

Головорезы Драго смотрели им вслед с недоумением на лицах, однако сказать вслух что-то не смели, продолжая приостановленную на пару секунд работу.

Его привели в каюту, находящуюся примерно в середине судна. Она была небольшой — два шага на три, если шагал Иккинг, и шаг на полтора, если взрослый викинг, и половину пространства занимал гамак. Тяжёлая рука с плеча исчезла, и мальчик смог войти в свою каюту.

— Слушай и запоминай, — Иккинг повернулся к Драго лицом, стоя у дальней стенки. — Жить ты будешь здесь, по кораблю особо не шляться. Эгилл, — Блудвист кивнул в сторону мужчины с тёмно-рыжими волосами, стоявшим за его спиной. — За няньку. Ходит с тобой везде, от каюты до каюты. Вопросы — к нему. Меня не беспокоить.

Короткий инструктаж закончился. Блудвист, переглянувшись с Эгиллом, ушёл куда-то.

— Эгилл, — наёмник слегка качнул головой, мол, спрашивай. — А что мне вообще можно делать на корабле?

Рыжеволосый усмехнулся, привалившись плечом к дверному проёму. Иккинг же сел на гамак — он никогда не спал на таких, но видел у торговцев в прошлой жизни. Сейчас ему выпала «уникальная возможность» испытать данную штуку на себе.

— Правильный вопрос, мелкий. Не контактируй с командой, не выходи куда-либо без меня из каюты, не суйся к Драго. На палубу, в принципе, выходить можешь, но когда можно — решаю я. В остальном ты более-менее свободен.

— Когда я смогу увидеть Беззубика? — после этого вопроса мужчина ненадолго задумался.

— Да хоть сейчас, — Иккинг тут же соскочил с гамака, едва не упав с непривычки. Благо рука вовремя наткнулась на стену.

— Идём, — мальчик пошёл сбоку от мужчины. Иккинг чувствовал, что того, на данный момент, не особо тяготит «няньканье» с ребёнком. Это было видно и по некоторому дружелюбию, идущему со стороны мужчины. Иккингу невероятно повезло с этим — хоть он теперь и раб, но, может, всё не так плохо, как могло бы быть?

Они трижды спускались вниз, прежде чем Иккинг смог увидеть Беззубика.

— Беззубик! — Иккинг было рванул к дракону, чьи зрачки быстро расширились, но крепкая рука резко остановила его, возвращая назад. Мальчик с недоумением посмотрел на сопровождающего.

— Драго запретил тебе подходить к фурии, только смотреть, — объяснил Эгилл. Иккинг поник. Он привык постоянно ощущать теплую чешую и кожу брата под руками, и сейчас, после долгих дней плавания, сильно не хватало знакомых ощущений.

— А… когда я смогу снова… — Иккинг замялся, не зная, как ему сформулировать вопрос.

— Без понятия. Это решает только Драго, но ты сам всё слышал, — мальчик кивнул. В голове тихо зрела идея, как вернуть себе возможность контакта с драконом.

— Передайте ему, что мне необходим физический контакт с моим драконом. Его запах помогает в приручении, — рыжеволосый кивнул и негромко хмыкнул. Иккинг перевёл взгляд на фурию.

Сковали Беззубика на совесть. На шее виднелся толстый кожаный ошейник, от которого отходили верёвки к наморднику. К самому ошейнику были прикреплены верёвки, натянутые в разные стороны треугольником. Беззубик мог шевелить в них головой, но буквально на расстояние ладони в каждую сторону. Крылья стянули ремнями, которые дополнительно были скреплены небольшими цепями. На лапах были своеобразные браслеты, соединённые цепями с плитой, на которой стоял Беззубик. Хвост был прикован аналогичным образом.

— Всё будет хорошо, братец, — постарался подбодрить Беззубика Иккинг. Тот утешительно проурчал в ответ, расширив зрачки. «Не переживай, мы справимся», — примерно так трактовал это мальчик.

— А как вы его кормите, если на голове намордник? — поинтересовался Иккинг, больше боясь не голодной смерти брата, а возможных повреждений для крыльев — сколько они уже без движения, неделю?

Мужчина пожал плечами.

— Без малейшего понятия. Я с тобой нянькаюсь, а не с ним, — Эгилл кивнул на Беззубика, смотревшего на мужчину с угрозой. Иккингу показалось, что он слышит тихое рычание.

Сверху послышался топот множества ног. Эгилл напрягся. Иккинг недоумённо посмотрел на мужчину.

— Не рыпайся, — наёмник схватил мальчика за руку, и они практически бегом двинулись к лестнице. Иккинг не понимал, что происходит, но сделать ничего не мог — он не в своём прошлом теле, на поясе нет огненного меча, а его брат глубоко в трюме, связанный. Пусть уж лучше его защитят наёмники Драго, чем никто.

С самим Драго они столкнулись в коридоре на одной из палуб — он выхватил Иккинга из рук Эгилла и, набросив свой плащ на него, потащил куда-то наверх. Свет резанул по глазам, и мальчик несколько секунд просто моргал.

— Вздумаешь сбежать, и твой дракон умрёт, — почти прорычал Блудвист ему на ухо, толкнув вперед. Иккинг машинально сделал пару шагов, прежде чем смог оглядеться.

На корабль напали кипятильники. Наёмники пытались оборонять корабль, прикрываясь щитами от кипятка, однако получалось у них не особо удачно — Иккинг видел по их движениям, что те обычно боролись с людьми, а не с драконами. Повсюду на палубе была разбросана сырая рыба.

«Кипятильник… вода, рыба, рыбий жир. Мне нужен нож!»

— Мне нужен кинжал или меч! — крикнул Иккинг. Практически сразу рядом с ним оказался кинжал. Забрав его, мальчик быстро подхватил валяющуюся треску и постарался разрезать ей брюхо. Рыбина скользила и трепыхалась, и Иккинг успел несколько раз порезать себе пальцы, прежде чем смог пропороть её чешую. Достав изнутри печень, Иккинг бросил рыбу и крепко сжал орган в руках, выдавливая на ладони холодный беловатый жир. Он обмазал им кисти, а так же часть щёк и лба — на всякий случай.

— Хей! Хе-е-ей! — мальчик схватил разрезанную рыбу и выбежал перед одним из наёмников, прикрывавшимся щитом от кипятильника.

— Смотри, какая чудная рыба! М, вкуснятина! — Иккинг бросил рыбину над драконом, и тот быстро её поймал.

— Живо все внутрь! Так проще, — сказал мальчик наёмникам. Те, взглянув на Драго и получив кивок, отступили. Иккинг же старался не отвлекаться на остальных, но нет-нет да замечал огромную фигуру Драго краем глаза.

— Рыба, рыба, кому рыбы? — мальчик бросал треску то одному дракону, то другому, превращая бой в игру и отвлекая кипятильников от людей. Когда наёмники покинули палубу, дело пошло легче — драконов не успели ранить или убить, и они охотно шли на контакт с человеком, пахнущим знакомым и приятным им запахом.

В какой-то момент Иккинг, отходя назад, не заметил одного из драконов, и замер, почувствовав его дыхание на затылке. Лёгкий ветерок взъерошил волосы, а сердце упало, чтобы через пару секунд забиться, как бешеное.

Внутри, на уровне сердца, что-то ёкнуло, настолько эти ощущения показались знакомыми. Когда-то давно, еще в прошлой жизни (здесь Иккинг на миг позволил себе усмешку), он почти так же подошёл вплотную к Беззубику — случайно, даже не глядя, куда он шёл, стараясь не наступить на линию рисунка. И сейчас, повернувшись лицом к кипятильнику, мальчик испытывал острое чувство дежавю. Светло-зелёные глаза, мутные, словно он смотрит на что-то через воду, с широкими чёрными зрачками. В его взгляде нет угрозы, лишь интерес и нотки доброжелательности. Иккинг почти протягивает руку в привычном жесте, но краем глаза вновь замечает большую тень.

«Если я приручу сейчас этого дракона, он последует за нами. Прямо в западню…»

Не этого хотел мальчик. Поэтому, схватив последнюю рыбу из тех, что валялись на палубе, он размахнулся и постарался зашвырнуть её как можно дальше. Драконы, рванув за ней, создали волны, закачавшие корабль словно веточку.

Повернув голову к Драго, который всё время стоял на палубе со щитом у одного из спусков вниз, Иккинг заметил, что на нём нет плаща. И только сейчас почувствовал легкую тяжесть на плечах. Посмотрев себе на плечо, мальчик увидел искомое. Только это плащ был не чёрным, а тёмно-алым. И узор, и мелкие чешуйки говорили Иккингу, что этот сделан из шкуры ужасного чудовища…

— Они вернутся? — рычащий голос Драго заставил мальчика вздрогнуть и оторвать взгляд от одежды. Драго приближался к нему широкими шагами.

— Нет… не должны. Ваши люди поймали их обед. Я его вернул. Надо уплыть за пределы их территории, чтобы можно было безопасно поймать рыбу снова, — Иккинг невольно сделал шаг назад, упираясь спиной в борт палубы.

Драго подошёл совсем близко, настолько, что мальчику пришлось задрать голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Блудвист нависал над Иккингом тёмной горой, в его глазах мальчик видел интерес. «Какие же ещё тайны ты скрываешь в своём маленьком теле», — такой была ассоциация с этим взглядом.

— Эгилл, — Иккинг снова вздрогнул, когда рычащий голос Драго разорвал тишину. — Верни его, откуда взял, — тяжелая рука отодвинула мальчика от борта, одновременно стягивая не по размеру огромный плащ с его спины. Рыжеволосый наёмник, появившийся, казалось, из ниоткуда, быстро увёл мальчика подальше от глаз команды.

— Посидишь какое-то время в каюте, пока команда не успокоится. Захочешь есть, в туалет — стучи. Вода на гвозде, — сказал он, заводя Иккинга в его каюту и закрывая дверь. Сквозь шум моря мальчик чётко услышал щелчки закрывшегося замка.

Иккинг сел в гамак. Тот прогнулся под его весом, качнувшись, из-за чего наезднику пришлось переползти с края практически в середину. Руки были липкими из-за рыбьего жира, её же чешуи и требухи. Между пальцами неприятно кололо из-за соли. Иккинг постарался вытереть их о рубашку, но только размазал грязь по одежде.

Вспомнив слова Эгилла, Иккинг окинул каюту взглядом — на гвозде, вбитом в стену, висел бурдюк с водой. Сняв его, Иккинг понял, что он полностью наполнен.

Открутив крышку, мальчик вылил совсем немного воды на руки и, потерев, вытер мокрые руки о штаны, не видя другой тряпки вокруг. В результате малым количеством воды удалось немного отмыть ладони, пускай и испачкав одежду. Расходовать много он не стал — вдруг это ему на всё плавание выделили?

«Надо узнать, сколько мы будем плыть»

В голове мальчика было много вопросов, лишь на немногие он знал ответы.

«Зачем я нужен Драго? В прошлом он отлично справлялся, ломая драконов и подчиняя их своей воле…» — чем-то эта мысль зацепила мозг.

«А было ли здесь такое же прошлое? Здесь фурии не вымерли, значит, и с Драго могло что-то случиться. Может, если он другой здесь, то я смогу его переубедить?»

Иккинг лёг в гамак, повернувшись на бок и смотря в стенку, ощущая мерные покачивания корабля на волнах.

«Он отдал мне свой плащ, когда вытолкнул к кипятильникам. Захотел защитить? — робкий лучик надежды тут же исчез, когда мальчик вспомнил, за сколько их с Беззубиком купили. — Да, своё ценное приобретение. Похоже, плащ кипятком не прожечь»

Немного поворочавшись, Иккинг перевернулся на другой бок, вглядываясь в похожую деревянную стену, только с другим узором и подальше.

«И этот единственный лот… они намеренно хотели поймать и продать меня? Тогда… узнали через торговцев? Других путей нет, мы с Беззубиком далеко не улетали»

Иккинг перевернулся на спину, вглядываясь в потолок. Лежать в гамаке было вроде и удобно, но как-то слишком непривычно после кровати и жесткой земли.

Плавно мысли соскользнули на Беззубика, лежавшего внизу в ремнях и цепях, а с него — на Вожака. Иккинг сглотнул, когда понял, насколько они с Блудвистом схожи внешне. Две чёрные шрамированные горы, потерявшие что-то в прошлом. Только у одного — рука, у другого — ушной отросток. В глазах — интерес… только разный. Вожаку был интересен сам Иккинг, как сумел найти их, приручить дракона, стать братом одному из них, что тот защищал, не взирая на разницу в силе. Драго же были интересны только способности Иккинга к покорению драконов, как выгоднее их использовать.

Он помнил его хриплый смех рядом с ледяным гнездом Великого Смутьяна.

«Или порвать на части», — слишком привычным движением тот отстёгивает искусственную руку, и мрачное удовлетворение появляется в его взгляде, когда заметил шок и недоумение на лице наездника.

«Маленький ребёнок, брошенный на пепелище, дал обет покончить с тиранией драконов…»

Словно вживую, Иккинг видит под опущенными веками маленького ребёнка, стоящего среди сгоревших домов. Его чёрные волосы растрёпанно торчали в разные стороны, а лицо и руки вымазаны в саже.

— Клянусь! Я покончу с вами! Я убью вас! Я убью вас всех! — слова клятвы подхватывает ветер, унося их в равнодушные небеса.

Смог бы Иккинг простить драконов, если бы в далёком детстве они уничтожили его деревню? Родных? Смог бы отказаться от мести и принять их?

«Я хочу лишь знать — почему? Они убивают нас с начала войны! Почему ты обесцениваешь жизни собственных предков, которые головы сложили в битвах с драконами?!» — голос Ньяла эхом отдавался в голове.

«Драконы всегда были нашими врагами. Они погубят наш остров. Из-за тебя!» — его обезумевший взгляд, когда мир вокруг стремительно рушился.

«Ты связал свою судьбу с ними! Ты не викинг. Ты мне не сын», — голоса Ньяла и Стоика слились в один упрёк. Иккинг не понимал их, не понимал, почему Ньял сошёл с ума от того, что его сын приручил дракона. Почему отец отрёкся от него тогда.

Теперь же он всё понял. И это его безмерно пугало.

Иккинг потерял счёт дням. Пытаясь поначалу считать, он быстро сбился — зарубки делать было нечем и негде, как и делать что-то иное для подсчёта. Не последнюю рубашку на нитки же распускать! Только по наполнению бурдюка он и мог считать, и то примерно.

«Когда уже закончится этот бесконечный путь?» — мальчика утомляла постоянная качка, от которой отчасти спасал только гамак. В нём Иккингу приходилось проводить почти всё время, не занятое едой и походами к Беззубику. К экипажу или на палубу его больше не выпускали, вероятно, чего-то опасаясь. Приходилось коротать время сном или раздумьями, поскольку Эгилл постоянно пропадал куда-то, запирая его на ключ. Иккингу оставалось только смириться с этим — отмычку сделать тоже было не из чего, а украсть хоть что-то не представлялось возможным.

Ночами, когда ему не спалось, Иккинг закрывал глаза, пытаясь представить что-то. Иногда это было ночное небо с яркими точками-звёздами и остроносым месяцем. Теплый вздымающийся бок рядом, мощное дыхание, треск костра. Гладкая кожа перепонки под пальцами, единственное, что отделяет от холодной земли. Круг света, за пределами которого может быть всё, что угодно. Но страха нет — рука сжимает Инферно, привычно поглаживая холодную металлическую рукоять и крестовину в виде драконьей головы.

В другие дни это была комната, наполовину утонувшая во тьме. Свеча изменяет тени, заставляя их принимать самые разные очертания. Множество изрисованных листов пергамента разбросано по столу в творческом беспорядке, угольный карандаш лежит неподалёку, пачкая сухую древесину стола. Из угла смотрят добрые зелёные глаза, намекающие, уставшие. Веки медленно опускаются, и своими действиями дракон предлагает последовать его примеру. Тихий вздох согласия, и свет гаснет, окуная мир во тьму. Под спиной — мягкий матрас, сверху — тёплая шкура. Слышится мерное дыхание драконьего брата с другой стороны комнаты.

Сейчас Иккинг как никогда ощущал тоску по дому. По родителям, брату, родной деревне, по прошлому и настоящему. По той связи с Астрид, что почти истёрлась здесь, превращаясь в тонкую нить. Иккинг любил её, действительно любил. Но здесь была не его Астрид, не смелая женщина, сквозь огонь и воду следующая за мужем, с которой они пережили драконью войну и захват острова. Маленькая, капризная девочка, что в каждой бочке пыталась быть затычкой, показать, что она сильная, даже когда это и не нужно.

«Такое ощущение, что она пытается что-то кому-то доказать!»

Акламар.

Мысль прошлась в голове, будто ветер, запутываясь в крючках, словно нечесаная шерсть, и оставляя на них клочки. Иккинг нахмурился.

«Акламар?» — слово… нет, имя казалось знакомым, но таким далёким, словно из прошлой жизни. Но Иккинг не помнил никого с таким именем.

— Ак-ла-мар, — мальчик покатал его на языке, словно пробуя. Было в нём что-то странное, но что?

— Астрид, Акламар. Акламар, Астрид, — неосознанно возникшую ассоциацию со знакомством Астрид и Беззубика Иккинг мысленно отодвинул, пытаясь вглядеться в эти имена. Но связи между ними не видел.

«Бред какой-то… ударили по голове, когда ловили, вот и мерещится всякое. Наверняка так звали кого-нибудь из торговцев из прошлой жизни, а я раздуваю смутьяна из жути!» — Иккинг перевернулся на бок, выбрасывая мысль из головы.

Небольшой радостью стала утренняя новость о том, что Беззубику слегка ослабили оковы — теперь он мог немного вертеть мордой, двигать лапами и приоткрывать крылья. Иккинг был искренне рад это услышать, однако, призадумавшись, понял, что плывут они действительно долго.

«Беззубик оставался без движения только при сильном ранении, и то не больше двух недель. О Тор, куда же нас везут, раз мы так долго плывём?!» — Иккинга начинало пугать, а найдут ли они дорогу домой? Уж в том, что они смогут сбежать, он не сомневался. Не впервой выкручиваться из подобных ситуаций.

* * *

Через несколько дней Эгилл пришёл к Иккингу в каюту не с пустыми руками — наёмник положил на кровать комплект новой одежды, пригрозив, что если мальчик её испортит, то новую ему никто не выдаст. Когда же мужчина ушёл, Иккинг с удовольствием стянул пусть и любимое, но старое тряпьё, надевая новое. Закончив с переодеванием, мальчик стал рассматривать, что именно ему выдали.

Крепкая домотканая тёмно-серая рубаха (он видел похожую у Эгилла, только тёмно-коричневого цвета), добротные штаны из того же материала. Поверх всего этого предполагалось одевать меховую жилетку из, кажется, шкуры барана, и меховой же плащ, сделанный, похоже, из брата барана-жилетки. Новыми ботинками его не снабдили, по-видимому решив, что и эти пока сгодятся.

«Ну, — Иккинг взглянул на тряпки, — теперь я могу отсчитывать дни»

Вытянув нить с краю, мальчик огляделся, прикидывая, куда можно было бы её привязать. Самым подходящим местом ему показалась верёвка, на которой висел гамак.

Порадовавшись, что цвета каната и нити отличаются, Иккинг аккуратно влез на свою кровать и осторожно привязал первую ниточку.

Дни тянулись всё так же медленно, но теперь Иккинг хотя бы мог их считать. Когда количество привязанных ниточек стало ровно тридцать три, они, наконец, приплыли.

Утро началось с топота множества ног, выкриков на другом языке. Протерев глаза, Иккинг спрыгнул на пол, быстро умывшись небольшим количеством воды. Сделав пару глотков, мальчик повесил бурдюк обратно, одновременно вслушиваясь в окружение. И впервые за время путешествия слыша звук прибоя. В груди что-то ёкнуло. Иккинг до сих пор не знал, зачем он нужен Драго.

«Если я ему нужен для приручения драконов… бред полнейший. Он ломал их силой, если я правильно помню слова ребят. Зачем ему я?»

Эгилл пришёл за ним через несколько минут. До его появления Иккинг успел намотать тряпки чуть выше запястий, пряча их. Тряпки-тряпками, но эту одежду ткала его мама, и расставаться с практически единственной памятью о доме Иккинг не спешил. Их же ещё можно отстирать от следов рыбы, верно?

— Идём, — наёмник кивнул в сторону прохода. Привычно положив руку на плечо, он повёл мальчика к выходу. Иккинг закрыл глаза, чтобы его не ослепило ярким светом, но солнце не ударило по внешней стороне век — открыв глаза, мальчик посмотрел на небо. То было скрыто полотном серых туч, тянущихся от одного края горизонта до другого. Холодный ветер дул откуда-то справа, растрёпывая невидимой рукой волосы Иккинга. Мальчик сильнее закутался в тёплый плащ. А впереди был огромный каменный утёс.

Долго его держать на палубе не стали, уводя через причал к двери, вырезанной, казалось, прямо из стены. Задрав голову вверх, Иккинг подумал бы, что вершина утёса вклинивается в небеса, разрезая их, если бы сам не летал ещё выше…

Небо скрылось за каменным потолком, и каменная дверь отрезала путь к воспоминаниям. Вздрогнув, Иккинг с тихим вздохом вернулся к реальности. В груди защемило — неизвестно, когда он в следующий раз увидит небо и почувствует ветер.

Каменными лабиринтами его привели к Драго. Он стоял возле крепкой, но неприметной на вид двери. Кивком отпустив Эгилла, он обождал минуту, пока наёмник отойдёт подальше.

— Твоя задача, — начал он, открывая живой рукой дверь, — заставить его слушаться меня. Мне всё равно как, он должен подчиняться мне беспрекословно.

Их ждал тёплый приём — ледяные шипы, словно вырастающие из пола, направляющиеся в их сторону, но останавливающиеся в нескольких метрах. Иккинг, зайдя внутрь и обходя странную баррикаду, уже знал, кого увидит. Маленький серый смутьян, немного выше Иккинга, скалил свои зубы. Его шкуру украшали шрамы, особенно был заметен тонкий, идущий через весь лоб от брови к темно-красной короне.

Иккинг успел увидеть замешательство в глазах детёныша, когда малыш увидел его. Однако, когда сзади появился Драго (Иккинг увидел его тень), то эмоции дракона сменились на злость, и снова ледяные глыбы полетели в них, отрезая путь к детёнышу.

— Чем… чем вы его били? — спросил слегка охрипшим голосом Иккинг, поворачиваясь к мужчине. Тот, выйдя за дверь, вернулся с длинной палкой, конец которого сильно напоминал гарпун⁽¹⁾.

— Дайте. И выйдите за дверь, хлопнув ею, — Драго поднял бровь. — Да, так надо! И он меня не убьёт, не дотянется.

Драго все ещё колебался. Иккинг попытался надавить:

— Если вы хотите, чтобы он вас слушался, делайте так, как я говорю! — он не знал, откуда взялась наглость, но мальчик уже сейчас был готов пойти на многое, чтобы вытащить и себя с Беззубиком, и этого детёныша отсюда.

Поколебавшись, мужчина отошёл, вставая возле двери.

— Совсем выйдите! Если вы будете рядом сейчас, то ничего не получится. Мне нужно время, чтобы он начал вам… вас слушаться.

Ещё минута, и Блудвист, наконец, скрывается за дверью. Иккинг облегчённо выдыхает, выходя за ледяную баррикаду, благо своеобразная арена (и, похоже, дом малыша) была относительно круглой. Взгляд дракончика снова наполняется злостью, но мальчик успевает первым — отбрасывает палку, и, подойдя к ней, топчет. Это палке не навредит, но поможет в завоевании доверия.

Я не такой, как они.

В глазах детёныша — недоумение. Иккинг понимает его — Драго не раз бил этой палкой малыша, пытаясь заставить бояться. И в прошлой жизни у него это вышло — мальчик помнит взгляд серого смутьяна. Загнанный, требующий чужой боли и крови, беспрекословно подчиняющийся, лишь бы не получить ещё боли.

«Похоже, ты крепче самого себя в этом мире».

Иккинг делает шаг вперёд, но дракончик пятится — если маленький человек смог победить эту штуку так легко, значит, он сильнее, и его надо бояться!

Иккинг стукает себя по лбу, останавливаясь и садясь на холодный пол, благо плащ был почти до земли и заменил сидушку. Сейчас остаётся только ждать, медленно приучать дракона к себе.

Детёныш, с опаской смотря на него, отходит в сторону, и Иккинг видит толстую цепь, идущую от его лапы к кольцу, что вбито примерно в центре комнаты. Дракончик натягивает звенья насколько позволяет длина и ложится на пол, подобрав лапы под себя, не сводя напуганного взгляда с Иккинга. Сам же мальчик внимательно разглядывает юного смутьяна.

Показавшийся поначалу серым, малыш оказался по цвету как грязный песок. Коротенькие шипы вдоль хребта заканчивались маленькими тёмно-красными пятнышками, как и небольшая «борода». Короткие бивни были длиною с ладонь Иккинга, и примерно такой же толщины. Крылья-плавники на спине забавно топорщились, а на хвосте и передних лапах были совсем коротенькими.

Всю идиллию портили шрамы, которых было слишком много для такого детёныша. Один был под крылом, словно вырвали чешую с мясом. Край второго Иккинг увидел на боку. Вероятно, он уходил под светло-голубое брюхо. Третий — на спине, между зубцами. Что было на другой стороне, мальчик, увы, рассмотреть не мог — сначала надо отучить детёныша бояться себя.

Иккинг помнил шрамы Беззубика с прошлой жизни. Один оставил лично он, к собственному сожалению, про остальные же мог только догадываться.

«Но Беззубик — мой ровесник, а сколько этому малышу, наверное, и года нет», — Иккинг поднял взгляд на детёныша. Тот лежал всё так же скованно, но страх в голубых глазах не спешил отходить прочь. Иккинг негромко вздохнул.

«Рыба нужна… и шкуры, много шкур. Ему же, наверное, холодно спать так, прямо на полу»

Минуты текли незаметно. Словно стало проще дышать, когда Иккинг оказался за пределами тесной каюты, наедине с драконом.

«Надо дать ему имя… Он ведь прямо как йотун! Такой же ледяной и большой, — Иккинг по новой разглядывал дракончика, раздумывая. — И такой же озлобленный житель каменных бесплодных скал… Ну ничего, это мы обязательно исправим!»

В глазах Иккинга зажегся азартный огонёк. Есть цель, и уже намечаются первые способы её достижения.

«Брата Локи сразу стоит отбросить… самого Локи тоже… хм, ветряной Кари? Или Мимир? Нет, не подходят… Может, Снэр? Кари повелевал ветрами, Логи — огнём, а Снэр⁽²⁾ — морем⁽³⁾… говорят, он такой же древний, как и вечные снега на вершинах скал. М, стоит подумать. Нарви? Хрюм? Точно нет. Эгир? Йотун мирового моря, дружественный асам, приглашающий их к себе в гости и сам идущий на их зов. Спокойный, словно море… и девять дочерей имел с женой, каждая с именем-волной».

Перед Иккингом встал нелёгкий выбор — Снэр или Эгир? Снэр ему нравилось, но что оно таило под белым слоем? Снег укрывает скалы, скрывает дыры и пропасти. Эгир, как море, прятало не меньше — опаснейших драконов, ледяные ловушки, водовороты.

«Снэр — внук Кари, брата Эгира… Повелитель океана или властитель снежных вершин?»

Иккинг крепко задумался.

«Если хорошо подумать, то мы с Беззубиком, выходит, Логи и Кари? Повелитель неба, порождение молнии и самой смерти, и повелитель огня, уже-не-хромоногий Иккинг Стоиксон», — Иккинг усмехнулся одними уголками губ. Имя выбралось само собой.

«Ну, будешь, малыш, Снэром», — в груди приятно потеплело, а настроение потихоньку ползло вверх. До возвращения домой оставалось всего ничего — приручить малыша, дождаться, пока тот достаточно вырастет, чтобы передвигаться на большие расстояния, сбежать втроём… и найти путь обратно. Так, мелочи.

1) Иккинг не в курсе названия стрекала, поэтому и описывает его сугубо через ассоциации

Вернуться к тексту

2) Иккинг спутал Хлера (он же Эгир) и Снэра из-за созвучности имён, однако неосознанно поправил самого себя в дальнейшем рассуждении

Вернуться к тексту

3) Фраза взята со страницы Википедии: «https://ru.wikipedia.org/wiki/Снэр_(мифология)» с небольшими изменениями

Вернуться к тексту

«Драго убьёт меня, — Иккинг лежал на кровати, прикрыв глаза. Каменистый потолок был сейчас не так интересен, как собственные мысли. — Скорей всего, прикажет Снэру это сделать. Заморозить меня, как тогда».

Иккинг помнил, как холод лизнул его тело. Беззубик тогда едва успел прикрыть юношу собой. Но будет ли такая возможность в этот раз? Сможет ли Беззубик вновь «засветиться»?

«Он не даст мне возможности спастись от его дыхания. Нужно бежать как можно раньше… Я не могу его бросить. Снэр не заслужил такой судьбы ни здесь, ни там. Нужно попробовать, когда он станет мне достаточно доверять… Я не хочу его убивать»

Когда Иккинг вышел несколькими часами ранее с арены-клетки, то натолкнулся на Блудвиста. Не сразу мальчик понял, чего тот хочет.

— Я смогу его приручить, но мне нужна рыба и шкуры, — дослушав, Драго повёл плечом. Почти сразу из-за его спины показался мужчина с практически чёрными волосами и тёмно-карими глазами.

— Обойдешься без шкур, — в первые секунды Иккинг захотел возмутиться, но тяжёлый взгляд Драго, который возвышался над мальчиком, словно скала, заставил его закрыть рот. Возражения не принимались.

— А… можно встретиться с Беззубиком? Дракон не станет мне доверять, если на мне нет запаха другого дракона! — выпалил Иккинг. Драго несколько секунд молчал.

— Завтра. Уведи его, — и тяжёлой походкой пошёл вглубь тоннеля. Иккинга потянули совсем в другую сторону.

Его отвели в комнату, которую, похоже, наскоро переоборудовали из пещеры во что-то относительно жилое. На пол было брошено несколько шкур — похоже, кровать. У дальней стены стоял каменный стол с каменным же стулом, на котором была тонкая шкура какой-то полудохлой овечки. На импровизированном столе стоял глиняный кувшин с водой. В самом тёмном углу Иккинг разглядел ведро.

Тяжелая дверь закрылась за ним. Отойдя на несколько шагов вглубь комнаты и обернувшись, Иккинг увидел огромную прорезь под дверью, в которую спокойно пролезла бы его рука. Также оттуда ощутимо дуло. Что удивительно, кровать оказалась в том месте, докуда сквозняк дойти не мог.

Всё было одновременно дико странно и понятно. Он был пленником, очень ценным, но пленником. Логично, что его поместили в комнату в сплошной скале. Но зачем такая огромная щель под дверью?

«Ладно ещё сквозняк, иначе я бы задохнулся здесь. Но для этого хватило бы и меньшей щели», — закономерно не дождавшись ответа от пустого пространства, Иккинг пристроился на кровати.

«Но сколько на это потребуется времени? Сколько уйдет на то, чтобы он достаточно вырос, чтобы мы смогли сбежать?» — ответов и на эти вопросы мальчик не знал. Но понимал, что ждать подходящего момента придётся о-о-очень долго.

Утро началось с топота ног в коридоре. Иккинг открыл глаза, не двигаясь с места, прислушиваясь. Шагающий остановился напротив двери — мальчик мог видеть его ноги. Через несколько секунд послышался звук удара металла о камень, и в камеру задвинули что-то. После этого человек снова зашагал, уходя дальше по коридору.

Привстав на кровати, Иккинг смог рассмотреть тарелку с чем-то внутри. Обувшись и подойдя ближе, мальчик понял, что это был суп… кажется. Похлёбка была полужидкой, словно её специально разбавили водой.

«Наверное, так оно и есть. На корабле надо было беречь воду, а здесь снега — до горизонта», — взяв ложку, лежавшую в тарелке же, Иккинг быстро съел всё без остатка, пихнув грязную посуду за дверь. Не зайдут же за ней в комнату, в самом деле?

В комнату зашли, но гораздо позже и уже за самим Иккингом. Его действительно отвели к Беззубику.

— Братец! — мальчик практически налетел на морду чёрного дракона. — Как ты?

Фурия в ответ заурчала, глядя на всадника расширенными зрачками. Иккинг мягко почесал дракона за ушным отростком, тихо радуясь. Он и не подозревал, насколько сильно ему не хватало простых прикосновений к чешуйчатому брату.

На этот раз Беззубика заковали совершенно по-другому — на цепи были только передние лапы и шея, остальные конечности были свободны.

— Не берёт? — едва слышно спросил Иккинг, одними глазами показав на цепи. В ответ было грустное «уууррр».

«Конечно, они не станут приковывать дракона на те цепи, которые его не сдержат. Но с Фенриром же пробовали первое время, могли и здесь так поступить».

— Надеюсь, твои цепи будут послабее глейпнира⁽¹⁾, — одними губами прошептал Иккинг.

Ему пришлось уйти через несколько минут — стражники наставили луки на Беззубика, обещая пристрелить, если Иккинг не уйдёт из комнаты. Беззубику, рефлекторно закрывшему Иккинга крыльями, пришлось подчиниться. Но за то короткое время, пока они были рядом, мальчик успел рассказать о юном смутьяне и о том, что бежать придётся вместе с ним (не сказать, что Беззубик был этим доволен).

Когда Иккинг пришёл на арену, Снэр снова отошёл от него на расстояние длины цепи. Взгляд детёныша был таким же настороженным. Но теперь у мальчика был план — взяв пару рыбин, оставленных в коридоре, Иккинг теперь подошёл к одной из стен арены, где оставил рыбу так, чтобы Снэр мог дотянуться до неё, и отошёл назад, ближе к выходу. Как итог, они образовали большой треугольник.

План был прост — на рыбе был запах самого Иккинга и запах Беззубика. Когда Снэр их почувствует, то это, вероятно, немного собьёт его с толку — человек со свежим драконьим запахом! И, быть может, это его заинтересует, как и заинтересует сам Иккинг. А дальше мальчик уже начнёт действовать сам, завязывая будущую дружбу с ледяным гигантом. Ну, а пока он просто приучает его к себе.

Его пустили к Беззубику и на следующий день, и во многие дни после. Дважды в день Иккинг приходил к чёрному дракону, до прихода к смутьяну и после. Было больно видеть брата в цепях, но ничего лучше он сделать не мог — Блудвист как в воду канул, понаставив везде стражу, и достать его не предназначалось возможным.

Так Иккинг и проводил своё время — утром и вечером (судя по времени приёма пищи) он уходил немного пообщаться с Беззубиком, а всё оставшееся время, за исключением ночи, сидел со Снэром.

Дракончик рос, и теперь он возвышался над Иккингом на две с половиной головы. И медленно стал приближаться к рыбной кучке, оставляемой мальчиком каждый день на одном и том же месте. Иккинг не смог скрыть улыбки, когда Снэр, наконец, подошёл достаточно близко, чтобы уловить его запах. Тоненькие антеннки мелко задрожали, когда дракончик обнюхивал рыбу.

Когда смутьян посмотрел на Иккинга с удивлением, тот встал, вытянув руку. Медленно, чтобы не напугать детёныша, мальчик подошёл к середине арены, где остановился. Он опустил взгляд, чтобы не напугать его снова, и теперь просто ждал.

«От Блудвиста, наверное, пахнет железом и кровью, — думал Иккинг. — Ну и, может, другими людьми и драконами».

Спустя, наверное, вечность, когда рука уже затекла и была готова отвалиться, Иккинг почувствовал дуновение холодного ветерка. Вздохнув от неожиданности, он постарался быстро выровнять дыхание, чтобы не спугнуть.

Вскоре Снэр отошёл, и Иккинг с облегчением опустил затёкшую руку. Касания не было, но оно и не требовалось сейчас — целью было дать понять дракону, что Иккинг ему не враг. А остальное будет постепенно.

На следующее утро Снэр вёл себя немного иначе — он лишь взглянул на Иккинга, когда за тем захлопнулась дверь, не стал вставать и отходить. Мальчик внутренне улыбнулся — есть контакт!

По обыкновению, он положил рыбу на привычное место, но замер, услышав звон цепи за спиной. Сверху прилетел поток холодного ветра — Снэр снова подошёл обнюхать Иккинга. А в голове мальчика родилась идея.

«Надеюсь, он поймёт», — Иккинг вспомнил овраг, вторую с Беззубиком встречу. Как тот предложил если не дружбу, то перемирие между ними.

Медленно наклонившись и взяв одну из рыбин, Иккинг так же медленно выпрямился и повернулся лицом к Снэру. Дракон стоял практически вплотную, а его голова небольшим куполом возвышалась над Иккингом.

Мысленно вздохнув, мальчик с силой вонзил зубы в рыбу, с некоторым трудом откусывая кусок. Она была солёной, нечищеной, чешуя неприятно царапала рот острыми гранями, а сама рыба, помимо своего вкуса, отдавала кровью. С трудом, Иккинг сглотнул, чувствуя, как чешуя царапает уже горло, и едва успел подавить рвотный порыв. А после — протянул оставшуюся часть смутьяну.

Мальчик не был уверен, что тот знает этот «ритуал», который самому Иккингу однажды продемонстрировал Беззубик, поэтому и рискнул первым откусить, понимая, что и это может быть напрасным. Но сейчас, как показалось мальчику, это было необходимо.

Немного поколебавшись, левиафан слизнул языком рыбу с рук мальчика, легко проглотив. Легкая настороженность осталась в его взгляде, но теперь к ней примешивался интерес. Иккинг внутренне ликовал — пошло дело!

В следующие дни Снэр стал подпускать Иккинга гораздо ближе и уже не уходил в другую часть арены. Теперь мальчик мог рассмотреть дракончика вблизи. Раны неплохо заживали и, когда корка спадёт, шрамы будут практически незаметны. А может, если повезёт, их прикроет с краёв чешуя.

«Как же тебя приучить не реагировать так на Блудвиста… — всплыл в очередной раз очевидный вопрос. Мальчик сидел, оперевшись о бок лежащего дракона — тот позволил к себе прикоснуться только через пару недель после «ритуала дружбы», а перестать напряжённо реагировать на такие контакты — спустя ещё три. Время летело быстро, но большинство дней сливались в одну бесконечную ленту. — Вспоминай, Иккинг, смутьяны же умные драконы, как ночные фурии. Мамин прекрасно понимал её команды и просьбы. Надо так же приучить Снэра на фальшивую реакцию — сможем обмануть, сможем и сбежать»

— Знаешь, Снэр, — шипастая голова дракона слегка качнулась в сторону мальчика. — Ты ведь не один на целом свете, знаешь? Помимо нас, охранников и Блудвиста есть целый мир. Там очень-очень много самых разных людей и драконов. Ты их однажды увидишь. Там даже есть такие, как ты. Я знаю только одного, но, раз есть двое, то есть и другие? Те же родители, к примеру.

Тихий шёпот мальчика был слышен только им двоим. Иккинг не хотел, чтобы кто-то узнал о его мыслях, планах, потому приучил себя говорить очень тихо. Это было сложно сделать, всё же голос был детским и звонким, но постоянный тщательный контроль в течении нескольких месяцев давали свои плоды.

— Беззубик тоже раньше был один. А потом появился я, и мы нашли друг друга… Мама когда-то давно говорила, что у меня сердце вождя, а душа — дракона. Но знаешь, что я недавно понял? Она такая же — дракон душою. Иначе она бы не выжила, когда Грозокрыл унёс её в гнездо. Не смогла бы создать с ним такую сильную связь, что они понимают друг друга с полувзгляда. Мы со своими драконами — одно целое.

Шипастая голова качнулась.

— Снэр, ты — мой дракон, практически сын. Но Беззубик мой брат. Если тебя я смогу отпустить, когда придёт твоё время расправить крылья, то с Беззубиком мы — одно целое. Одна душа на двоих, — Иккинг похлопал юного гиганта по боку. — Надо найти тебе какую-нибудь игрушку. Или хотя бы мишень… Впервые такое скажу, но я хочу, чтобы Блудвист уже вернулся. Который день ни слуху, ни духу!

* * *

Иккинг открыл глаза. Этой ночью его разбудил топот. Множество сапог стучали подкладками по камню, бегая туда-сюда мимо его двери. Иккинг замер, тихо дыша — может, получиться что-то услышать. Но ничего не было, и мальчик провалился обратно в полудрёму.

В следующий раз он проснулся от шебуршения и тихого перестука когтей. Под дверью показалась тень, которая с лёгкостью проскользнула внутрь. Приподнявшись на локтях, Иккинг сумел разглядеть маленького дракончика.

«Да это же Жуткая жуть! Как она сюда попала?»

Дракончик тоже заметил Иккинга и зажег в пасти огонёк, готовясь плюнуть. Мальчик, не желая быть поджаренным, не придумал ничего лучше, как заурчать, подражая Беззубику. Жуть на миг подавилась собственным пламенем, немного подлетев над полом. Её взгляд Иккинг хоть и не видел, но ощущал на себе.

— Я свой, — негромко прошептал он, подталкивая плащ к дракончику. Та недоверчиво жалась к стене, однако любопытство в ней победило, и она сначала с расстояния, а потом и практически вплотную подошла к плащу, который Иккинг вытолкал на расстояние вытянутой руки от себя.

Недовольно заурчав, Жуть, тем не менее, не стала сбегать. Фыркнув, она отошла к дверному проёму, где и легла. Скрытая за каменным косяком, она могла в любой момент убежать. Иккинг пожал плечами, возвращаясь в горизонтальное положение.

«Утром принесут завтрак, дам ей кусочек. Не знаю, как она здесь оказалась, но надо её куда-то будет спрятать, если не убежит».

Теоретическое утро началось со знакомого топота ног. Иккинг, привыкший, сел на своей кровати и протёр глаза. Дракончик же, заночевавший здесь, метнулся в дальний угол, испуганно поджав хвост.

Когда завтрак просунули под дверь, мальчик встал, подбирая и надевая плащ, и подошёл, забрав тарелку. Выловив пару кусочков мяса (коих, похоже, всего было пять), Иккинг бросил их дракончику. Сам же он сел на стул, который всё больше и больше начинал подходить по размеру. А одежда, к сожалению, наоборот, укорачивалась.

«Вырастаю. Очень, очень плохо», — предаться меланхоличным размышлениям «сколько я уже здесь» не позволил голод. Иккинг быстро заработал ложкой, съев порцию минуты за две. Одежда действительно укорачивалась на нём, и сейчас рукава, которые раньше доставали до запястьев, были на три пальца выше него. Но вот что одновременно напрягало и радовало, так это то, что одежда не жала.

«Насколько же плохо у меня развивается тело?» — Иккинг впервые задал себе подобный вопрос. И, вспоминая практически жидкую похлёбку с маленькими кусочками мяса и чуть большим количеством овощей, мог ответить на свой вопрос — плохо. Плохо.

Вернулся из мира задумчивости Иккинг только после зычного голоса охранника:

— Посуду верни! — голос был злобным и раздражённым.

Повернув голову к тарелке, Иккинг столкнулся взглядом с Жутью, что успела вылизать всю посуду. Плавно, но жёстко сдвинув её на стол, мальчик взял тарелку и вытолкнул её за дверь.

— То-то же… — пробухтел охранник, и мальчик услышал его удаляющиеся шаги.

Иккинг вернулся к столу.

— Ну что, теперь нас четверо? Ты да я, да Беззубик со Снэром, — он положил руку на стол, приподняв ладонь над его поверхностью. Жуть с охотой ткнулась в неё острым носом, проходя так, чтобы ладонь погладила голову и спину. Иккинг с улыбкой почесал её между шипов.

Этот дракончик окраской был одним из самых невзрачных среди тех, кого видел Иккинг за всю свою жизнь. Не то коричневая, не то серая, чешуя тусклая, однотонная.

«Наверное, это тебе и позволило сюда попасть… как-то»

— Откуда ты? Как здесь оказалась? — дракончик, конечно, не мог ответить на эти вопросы. Или, быть может, просто не хотел?

1) Волшебная цепь, которой асы сковали волка-чудовище Фенрира. Единственная цепь, которую волк (пока) не смог порвать.

Вернуться к тексту

Иккинг молчаливо ковырял драконий ошейник ногтём.

«Ещё чуть-чуть, и он начнёт тебя душить, братец», — эта мысль не давала ему покоя. Они в этой скале Один знает сколько времени уже провели, но если ошейник стал настолько мал, значит, дела совсем плохи. Беззубик, как и Иккинг, как и Снэр, продолжал расти. Но если ледяному гиганту без проблем (с большой натяжкой) заменили кольцо на лапе, оглушив перед этим и жутко напугав (не смотря на размеры, Снэр всё ещё был детёнышем), то с Беззубиком были проблемы. Драго отказывался снимать с него кандалы, пытаясь исключить таким образом любую возможность к побегу.

«Он знает, что я без него никуда не улечу».

Попытка Иккинга надавить на Блудвиста тем, что Беззубик так попросту задохнётся, была задавлена простой фразой:

«Фурий в мире много. Мне не составит труда заплатить ещё за одну».

Эти слова выбили землю из-под ног мальчика. Неужели их настолько много в мире, что их можно просто поймать и пленить?

«Он лжёт, лжёт…»

А ошейники на лапах тем временем начали плавно врезаться в кожу, и Беззубик, как Иккинг заметил, всё чаще пытается поджать лапы. Иногда он пытался разгрызть металл, но лишь ранил себя ещё больше. Беззубик рос, и сейчас Иккинг мог сказать, что его брат сейчас практически того же размера, какого был при первой их встрече.

«Неужели… — поражённый внезапной мыслью, мальчик перестал ковырять металл. — Нет, этого не может быть. Нет, нет, нет»

Взгляд мальчика заметался, пока не остановился на зелёных глазах фурии.

— Беззубик… Прошу тебя, скажи мне, что мы здесь уже не второй или третий год сидим, — еле слышно, с отчаянием в голосе, спросил Иккинг. В глазах Беззубика мальчик увидел лишь сожаление. Еле слышно всхлипнув, Иккинг обнял драконью морду, крепко сжимая её. Беззубик негромко заурчал, но в его глазах были лишь грусть и тоска. Дракон давно потерял счёт времени без неба над головой. Ему было ещё хуже, чем Иккингу: два раза в день ненадолго мог встретиться с всадником, в перерыве кормёжка, и всё сопровождалось постоянной болью. Но ни Иккинг, ни Беззубик ничего не могли с этим поделать. Хотя оба думали, много думали. Но пока шанса не подворачивалось. Дни были однообразны до жути.

Жуткая жуть, откликающаяся на банальное Жуть, коротала время в комнате Иккинга, выбираясь куда-то по ночам. Но вскоре стало ясно куда — время от времени она притаскивала кусочки еды: то немного вяленого мяса, сколько смогла незаметно утащить, то кусок сухаря, а один раз она смогла принести кусочек сыра! Маленький, на две фаланги пальцев, он был невиданной роскошью в его ситуации. Его Иккинг ел долго, смакуя. А Жуть наслаждалась почёсываниями.

Вскоре привычное веретено дней было разорвано. Иккинг наматывал круги по арене, когда услышал странный звук. Тонкий, на грани слышимости, то и дело прерывающийся. Еле заметный писк. Иккинг обернулся на Снэра — тот скосил глаза кверху, глядя на две дребезжащие антеннки. А после опустил растерянный взгляд на мальчика.

— Это, Снэр, гипноз. Ты сможешь управлять другими драконами, когда подрастёшь, — Иккинг не был уверен, что левиафан его понял, но надеялся на это. — Попробуй ещё раз, не бойся.

Дракончик нахмурился, а антенки снова задрожали. На этот раз звук был немного громче, но, если бы Иккинг не знал его причины, то подумал, что в ушах зазвенело от тишины.

Через некоторое время Иккинг поднял руку. Смутьян послушно прекратил — эту команду он уже успел выучить, как и несколько других. Сейчас они учили самую сложную — «Притворись». Снэр должен делать вид, что подчиняется другому человеку и выполняет его команды. В теории-то Иккинг всё объяснил, а вот что выйдет на практике…

Через два дня, а может через неделю, Драго встретился Иккингу в коридоре. Иккинга как раз вели от Беззубика, которому мальчик втихую скормил яйцо, утащенное Жутью. Присутствие Блудвиста заставило Иккинга сбиться с шага. В голове яркой вспышкой промелькнуло залежавшееся воспоминание: «Твоя задача — заставить его слушаться меня. Мне всё равно, как, он должен подчиняться мне беспрекословно». Юноша сам был удивлён, насколько хорошо он помнит эти фразы.

— Я дал тебе достаточно времени, — его рычащий голос эхом отпрыгивал от стен. — И теперь хочу видеть результат.

Иккинг опустил голову. Деваться было некуда, он подступил к краю. И теперь всё зависит от того, насколько хорошо подростка понял Снэр.

Не дожидаясь ответа, Блудвист распахнул дверь здоровой рукой и первым вошёл на арену. Иккинг едва успел проскользнуть следом и по-особому взмахнуть кистью, чтобы это заметил смутьян. «Притворись», — одними губами сказал Иккинг, выглядывая из-за спины Драго, и только после этого вошёл в поле зрения пленителя.

— Что он уже знает? — прохрипел мужчина.

— «Стой», «иди», «плюнь ледышкой», — начал перечислять Иккинг, загибая пальцы. — Э, просто «атакуй рогами». Вот цель.

— Что насчёт гипноза? — прервал Блудвист мальчика.

— Гипноза? — Иккинг постарался сказать это максимально удивлённо, а после сделал растерянный вид. Притворство не было его сильной стороной, но сейчас от этого зависела не одна — три жизни, и наездник не имел права на ошибку. — Я не знаю, сэр. Я так долго в глаза драконам не смотрю, — лицо Драго скривилось.

— Идиот. Он гипнотизирует звуком, а не взглядом, — несколько секунд Блудвист молчал, о чём-то раздумывая. Потом кивнул чему-то своему. — Показывай свои команды. — Иккинг, вжав голову в плечи, поспешно кивнул, отступив на пару шагов в сторону.

Кисть, сжатая в кулак, резко выпрямляется, и Снэр выстреливает ледышкой в указанном направлении. Раскрытая кисть резко поворачивается в сторону, и Снэр отходит туда. Два пальца, словно два бивня, и дракон бьёт воздух. Но Блудвист, за которым Иккинг наблюдает краем глаза, хмурится всё сильнее. И не нравится юноше его взгляд…

— Завтра тебе принесут шест. Переучивай, — он практически прорычал эти слова. Дышать стало гораздо тяжелее, словно драконом придавили. Иккинг инстинктивно попятился, подняв руки и прикрывая ими голову, но Блудвист, развернувшись на месте, вышел с арены, громко захлопнув дверь.

Парень слышал стук собственного сердца в ушах и чувствовал его же биение в груди. Чувствовал огненную кровь, растекающуюся по телу. Слышал удаляющиеся шаги. Впервые за долгое время ему стало настолько страшно.

Снэр негромко прогудел что-то, и Иккинг подошёл к маленькому великану на негнущихся ногах.

— В-в-всё х-хорош-ш-шо, Снэр. В-всё х-хорош-шо, — он погладил наклонившегося дракона по морде, прямо между глаз, пытаясь успокоить. Но тот, похоже, не сильно верил, судя по беспокойству в его взгляде.

Спустя время, когда сердце не пыталось пробить грудную клетку, Иккинг понял, почему Драго так среагировал — все команды подросток отдавал жестами, включающими в себя движения с обеих рук. А у Блудвиста одной руки-то не было…

На следующий день у входа на арену, по эту сторону двери, Иккинга действительно ждал… «посох». Им оказалась простая палка, даже без острого конца. Парень скептически осмотрел её, задумчиво почесав подбородок.

«Да-а-а, у мамы хотя бы она звуки могла издавать», — воспоминания неприятно кольнули сердце. Иккинг очень, очень скучал по своей семье, по деревне, по дому. По отцу, матери, брату. Но, хоть сердце рвалось за горизонт, на остров Олух, тело оставалось в каменной крепости. Единственным утешением были Беззубик да Снэр. Жуть, казалось, жила своей жизнью, то появляясь, то исчезая.

Блудвист стал появляться на тренировках всё чаще, и если раньше о нём Иккинг не вспоминал месяцами, то теперь и недели не успевало пройти, как он появлялся. Снэр даже без команд парня научился притворяться, что слушает Драго, чему Иккинг с одной стороны был рад — его не убьют за невыполненную задачу. Но это же его и пугало — он сделал своё дело и теперь не нужен…

Когда Иккинга повели иным путём после встречи с Беззубиком, тот сглотнул. Внутри всё похолодело. На пару секунд подросток прикрыл глаза.

«Вот и всё… хорошо, успел увидеться с братцем. Надеюсь, ты выживешь, Беззубик».

Он не мог сбежать сейчас, не мог бросить Беззубика. С немощью тела и незнанием, куда бежать, ещё можно было что-то поделать при определенной доле везения. Но где-то там, в глубине скалы, заточен его брат и сын, которых он не мог оставить.

Впервые за долгое время лица коснулся холодный морской ветер. Иккинг глубоко вдохнул, стараясь запомнить последние моменты. Его вывели в порт — множество пришвартованных кораблей с клетками на палубах, деревянные причалы явно указывали на это. И небо. Закрытое плотными серыми тучами от горизонта до горизонта, но небо! И океан. Холодный… ледяной. Между кораблями мальчик приметил какое-то странное движение, словно пузыри выходили из-под воды. Но разобрать, прав ли он, было сложно — большую часть закрывало множество кораблей.

Полюбоваться окружением Иккингу не дали, поведя куда-то по одному из причалов.

«Решили бросить в воду и посмотреть, утону я или умру от переохлаждения?» — с несвойственным ему чёрным юмором подумал Иккинг. Возле одного из причалов было свободное пространство. Именно там и стоял Драго Блудвист вместе с наёмником. Иккинга же остановили охранники в нескольких шагах от них.

— Я знаю, что ты умеешь приручать любых драконов. Справился с серым, справишься и с ними, — Драго кивнул в сторону платформы над их головами, которую несколько человек опускали вниз. Иккинг машинально задрал голову. С его ростом и расстоянием до платформы он ничего не мог разглядеть.

Сначала показались знакомые чёрные крылья. Иккинг невольно задержал дыхание.

«Нет…»

После показались чёрные спины и ушные отростки, короче и более угловатые. Когда же платформу опустили, парень смог рассмотреть дракона целиком.

Ночная фурия.

Разъярённая дракониха пересеклась с парнем взглядом. Сердце Иккинга пропустило удар.

Уроборос.

«Что?! Как?!»

Через пару секунд наваждение спало. Нет. Это не великий змей. Просто дракониха с такими же глазами.

За её спиной раскрылось крыло. Тогда-то Иккинг понял, что фурий на платформе две.

Вторым был самец. Немного крупнее и крепче сложен, но почему-то парень был уверен, что это именно самец, а не самка.

Драконы бились в цепях, ревя и пытаясь вырваться. Но путы держали крепко, а все залпы они, похоже, уже истратили. На шеях Иккинг успел разглядеть ошейники, которые удерживали их головы в примерно одном положении. Видимо, прочих пут им показалось недостаточно.

Не сразу парень заметил топор в руках наёмника.

— Нет! — Иккинг бросился вперёд, чудом ускользнув от рук охранников. Однако Драго не дремал — щёку и глаз прошило болью, и подростка отбросило назад. Даже толком не придя в себя после оглушения, Иккинг попытался встать на четвереньки, направляя своё тело в сторону драконов.

— Нет, не трогайте их! — прокричал он с отчаяньем в голосе, открывая целый глаз. На обоих плечах тут же почувствовалось давление — охранники, словно очнувшись, вцепились в своего подопечного аки змеевик в овцу.

— А это — чтобы не сбежали, — несколько наёмников стащило дракониху с платформы, подводя её задом к плахе. Трое навалилось на хвост, удерживая его в неподвижном положении. Иккинг, стиснув зубы, отвернул голову и закрыл глаза.

Воздух разрезал громкий драконий крик.

Не сразу парень рискнул открыть глаза, и тут же пожалел об этом. Элерон куском кожи лежал сбоку от плахи, а окровавленный хвост метался туда-сюда. Глаза драконихи были широко раскрыты. На секунду они вновь встретились взглядами, и Иккинг почувствовал её боль. Боль от плена, лишившего её неба, и лишь потом физическую, что можно было бы стерпеть.

Грохот цепей и ударов усилился. Самец ещё активней забился в цепях, перебирая лапами и стараясь перевернуться, чтобы рвануть к самке.

— Прошу, прошу, не отрубайте хвост и ему. Он никуда не сбежит, — с отчаяньем в голосе промолвил Иккинг, с мольбой во взгляде смотря на Блудвиста. Парень знал, понимал, как дорого фуриям небо.

— Хм, это ещё почему, — в голосе Драго не было вопроса — лишь приказ объяснить.

— Вы поймали их вместе. Они одного возраста. Они — пара. А фурии славятся своей верностью. Вы видели реакцию самца, — Иккинг чувствовал, как по щекам текут слёзы вперемешку с его собственной кровью, — Он никуда не сможет улететь, как я не смогу оставить Беззубика.

Драго молчал всего пару секунд, после чего его губы изогнулись в кривой ухмылке, а здоровая рука, державшая посох с гарпуном на конце, указала на второго дракона. Наёмники тут же поспешили к нему, оставляя фурию на других, только что подошедших людей. Иккинг постарался вырваться, но держали его крепко.

— Не сможет летать — не сбежит, — хвост фурии, наконец, затащили на плаху и зафиксировали.

— Они умрут без неба! Они не выживут без полётов! — парень навалился на руки охранников, пытаясь прорваться. Но ничего не выходило.

— Твой как-то пока не издох, — хмыкнул Драго, поймав Иккинга на «лжи».

— Нет!

Время словно замёрзло. Топор медленно разрезал воздух, опускаясь вниз, все сильнее и сильнее приближаясь к хвосту. Тот дёрнулся — дракон в отчаянной попытке пытался спасти свою конечность. Но сделал лишь хуже, подставляя основную часть вместе со вторым элероном.

Иккинг закрыл глаз.

Полный боли вой эхом разлетелся по пещере.

— Приручи их любой ценой, — Иккинг практически не слышал голос, повиснув на руках охранников. — Заставь слушаться так же покорно, как и серого. Уведите его, — Драго взмахнул целой рукой, и худого парня тотчас развернули, уводя вглубь каменного лабиринта.

— Парень, — впервые за всё время подал голос один из охранников, когда Иккинг перешагнул «порог» комнаты. Иккинг слегка заторможено повернулся, стеклянным взглядом глядя на наёмника. — Ты за всех драконов так впрягаешься или только за фурий?

— Ни один дракон, рождённый для неба, не заслуживает участи быть навечно прикованным к земле, — немного помолчав, но не раздумывая, ответил Иккинг. Охранник, обдумав эту мысль пару секунд, захлопнул дверь.

Иккинг с тихим вздохом сел на кровать, спрятав лицо в ладони. Не смог. Позволил лишить неба ещё двух драконов.

«Я мог подставиться! Мог быть умнее, не попасть Драго под руку и закрыть собой хвост хотя бы одного! Надо было просто быть чуть-чуть быстрее»

Парень потянул руку вниз. Она с некоторой болью отошла, оторвав кусок засохшей корки. Иккинг поморщился, но тут же был вынужден придать лицу нейтральное выражение — место болело, когда кожа сгибалась в складки.

Слегка пошатываясь, Иккинг встал и подошёл к столу. Кувшин стоял там, казалось, всю ту вечность, что он сидел в этом каменном Хельхейме.

Немного воды парень вылил на руку, стараясь аккуратно отмыть кровь. Оторвать с ветхой одежды кусок он не решился — та и так держалась лишь чудом, а новую Иккингу, похоже, никогда не выдадут. В этой было хотя бы тепло… более-менее. С лёгкой тоской парень вспомнил отцовский плащ из чьей-то шкуры, такой теплый и уютный. В детстве два брата легко под ним помещались, пусть тот и был тяжеловат для детей. Но под ним они чувствовали себя в безопасности, если родителей не было рядом.

«Как вы там сейчас?» — Иккинг задрал голову к потолку, за которым далеко-далеко находилось небо. Бескрайнее, свободное и темно-синее, как глубоким вечером.

Голодная тоска сжимала сердце. Каждый удар отдавался глухой болью.

«Когда же я вернусь к вам, домой?..»

Тихое шебуршание отвлекло парня от мрачных мыслей. Повернув голову, Иккинг увидел Жуть, пролезающую под дверью.

— Привет, — слабо улыбнулся парень, стряхивая окровавленную воду с ладони и присаживаясь на корточки, чтобы погладить маленькую дракониху. Та хотела привычно подставить голову, однако резко отстранилась. Её ноздри затрепетали, а зрачки сузились. Обнюхав ладонь, Жуть пошла носом выше по руке, пока, наконец, не дошла до лица. Недовольно зарычав, что выглядело комично, она залезла Иккингу на колени, встав передними лапами на грудь.

Дополнительный вес пошатнул равновесие, и парень упал на пол, попав на край коротковатого плаща. Жуть же, словно и не заметив этого, принялась слизывать размоченную водой кровь. Шершавый язык проходился по ранам, вымывая грязь и доставляя неприятные ощущения⁽¹⁾. Однако морщиться было себе дороже — мало того, что больно и щиплет, так Жуть ещё и укусила за нос, когда кровь в очередной раз побежала из раны из-за движения кожи. Пришлось максимально расслабить лицо и только сжимать пальцы, когда становилось слишком неприятно.

Через несколько минут Жуть закончила. Удовлетворенно осмотрев раны, она спрыгнула на пол, оскалившись, стоило Иккингу потянуться рукой к повреждённой части лица. Глаз остался цел, что не могло не радовать. Открывать его до этого Иккинг не мог из-за крови, поначалу просто тёкшей потоком, а потом просто ссохшейся.

«Жаль, зеркала нет», — быстрая мысль немного отвлекла парня от совсем нерадостных событий, случившихся сегодня. Но, едва Иккинг вспомнил об этом, как снова помрачнел.

«Нужно что-то делать. Но что?»

Встав с пола, парень принялся бродить по комнате, наворачивая круги. Жуть удобно устроилась на кровати, наблюдая за человеком. Она пришла на его крик, чтобы помочь, поддержать своего большого детёныша. Уходить куда-то, пока её малыш в таком состоянии, она не собиралась.

«И ведь должно быть что-то, что и Драго обманет, и доверие фурий, хотя бы ненадолго, поможет заполучить, и Беззубика со Снэром вызволит. Может… точно! — парень остановился на месте от пришедшей в голову мысли. — Элерон! Мы сможем сбежать, Драго подумает, что контролирует нас. А мы сможем сбежать! При идеальном стечении обстоятельств… но это лучше, чем ничего. Сколько сижу, ни разу шанса не выдалось. А здесь хоть какая-то возможность появилась. Нельзя её упускать!»

Мрачная решимость наполнила парня. Он увидел свет в темноте, и теперь ни перед чем не остановится, чтобы достигнуть его.

Они скоро вырвутся отсюда. Они скоро будут на свободе.

1) Признаюсь честно, искал аналогичные ситуации между людьми и собаками, но не нашёл однозначного «можно» или «нельзя». Поэтому, будем считать, что обычному викингу это могло бы аукнуться, но поскольку Иккинг ел то, что приносила Жуть (а продукты были в слюне), то организм привык ко всему тому, что в ней содержится. И, по итогу, обрёл что-то вроде иммунитета. Слюна, как и должно, дезинфицирует рану, а всё нежелательное для организма уничтожается им же.

Если же данная теория кажется вам неверной/неправдоподобной, оставьте этот момент и идите дальше.

Вернуться к тексту

«Дзыньк! Дзыньк!» — слышался удар металла о металл. Молот бил по заготовке, формируя спицу с плоской вершиной, напоминающую гвоздь-переросток. В кузнице было громко и жарко, и защитная одежда прохлады не добавляла.

Иккинг вытер пот со лба. Отвык он от подобных дел, хотя раньше кузня была едва ли не вторым домом (хвост Беззубика переживал далеко не все приключения). Впрочем, то, что он постоянно находился или с драконами, или в «комнате», оправдывало.

Доступ к этому помещению Иккинг получил лишь чудом и велением Драго, находящегося сейчас в скале-крепости. Долгие уговоры, рассказы о хвосте, который позволит фурии летать, но делать это только если на спине есть всадник, сделали своё дело — Блудвист ограничился лишь одной фразой: «Покажи». И приказав отводить Иккинга в кузню, попутно увеличив количество охранников раза так в три. И теперь он ковал, пусть и под жёстким присмотром.

Задача стояла сложная — сделать огнеупорный протез одновременно автоматическим и педальным. Решение второго оказалось до ужаса простым: сделать «лишнюю» спицу, идущую к здоровому хвосту, отгибаемой на 180° и спрятать под кожух, как и остальной механизм. А поверх провести верёвки от маленьких блоков к седлу и прицепить к педали. Таким образом, пока хвост прикреплен верёвками, дракон не улетит самостоятельно. Но стоит их отвязать (или сжечь), поднять спицу и закрепить здоровый элерон в её зажимах, как фурия становится полностью самостоятельной. А кожух довольно легко можно было снять, ибо завязан он был на те же горючие верёвки. Да, это занимало время, и конструкция могла переключаться лишь в одну сторону, но это было уже что-то.

Однако ткань, натянутая между спицами, тоже была горючей. Иккинг прекрасно помнил, как вспыхнул протез Беззубика в битве с серой драконихой. Этот будет гореть даже лучше.

У парня было несколько вариантов в первые минуты раздумий: вымочить ткань в солёной воде, чтобы соль создала огнеупорную корку. Он был отброшен, поскольку это сильно повлияет на обтекаемость протеза, да и соль со временем просто сдует.

Второй мыслью была замена ткани на кожу. Кожа плавилась, а не горела, что давало небольшое преимущество. Но хвост, что был при битве с драконихой, был сделан как раз из ячьей кожи и всё равно подвёл.

Третью мысль Иккинг сразу отмёл, но был вынужден возвращаться к ней раз за разом. Кожа с драконьих перепонок ужасного чудовища. Она была самой огнеупорной из всех, что знал парень.

«Возможно, у них найдутся мёртвые чудовища? Нет, Драго прикажет убить, чтобы был материал… И ведь для кожуха тоже лучше всего кожа с перепонок… О Один»

Иккинг не знал, как выбраться из этой дилеммы. Он понимал, что дракона убьют ради кожи. Но эта кожа была нужна! Да, он хотел сбежать, но не хотел вредить драконам ещё больше!

Он не мог выбрать.

«Но ты уже выбрал, — шептал внутренний голос. — То тоже были ужасные чудовища… Вспомни их горящие глаза, алую чешую»

«Я… я защищался! Они умерли в бою!»

«А кто их убил? Ты уверен, что это были фурии? Что ты не приложил руку к их смерти? Или, лучше сказать, кинжала?»

Иккинг тряхнул головой, пытаясь прогнать мерзкий шёпот. Он сожалел, что сделал броню из их чешуи, но время поджимало! Ведь в следующем налёте погибло бы больше драконов и викингов.

«Ну, так соберись и сделай выбор, — шёпот стал жёстким, растеряв мягкие нотки. — От тебя зависит не только твоя жизнь, но и небезразличных тебе драконов. Один за пятерых, даже за двоих — уже хорошая сделка. Соберись. Сделай выбор»

Иккинг схватился за голову, активней затряс ею.

«Нет! Я не могу! Я не хочу!»

Через несколько секунд тишины шёпот вновь заговорил. Теперь в нём слышалось презрение и яд:

«Какой же ты слабак. Не можешь сделать простой выбор. Видимо, не хочешь снова увидеть мать, отца, брата, бывшую жену? Не хочешь снова почувствовать ветер в волосах, свободу, вспомнить вкус зажаренного кабана с травами. Не хочешь, чтобы твой брат, наконец, избавился от оков, причиняющих ему боль каждый день… Неужели тебе плевать на них?»

Парень сидел на постели, держась за голову и качаясь из стороны в сторону. Он понимал, что пытается сам себя убедить в необходимости пожертвовать одним, чтобы спасти других. Что этот шёпот — его же собственный.

«Ты ведь убьёшь не своими руками, Иккинг. Тебе принесут крыло, ты всё срежешь, и все будут довольны. Всех драконов не спасёшь»

На следующий день хвосты были готовы. Они были почти одинаковые, разве что для самца вышел немного крупнее. Иккинг около двух недель не заходил к фуриям, давая им время остыть (хотя потерю элеронов и плен они не простят Драго никогда) и немного привыкнуть к окружению. Он бы вообще поостерёгся заходить к ним, но был бы выбор. Всё, что он мог сделать, так это взять хвосты, корзины с рыбой и попросить отвести его к клетке (благо после того, как Иккингу открыли доступ к кузнице, он мог выбирать, идти туда или к драконам).

— Не заходите со мной внутрь, — заговорил Иккинг, пока они шли на драконью часть крепости. — Они и так не особо доверчивые драконы, а, лишившись неба, могут стать очень злыми.

— Мы будем в бойницах, с арбалетами, — ответил ему один из провожатых. За те года, что Иккинг провёл здесь, наёмники научились слушать пленника — тяжёлая рука Драго была известна всем, и если кто-то мешал парню приручать драконов, тот мешал Блудвисту в увеличении его армии, что сильно каралось. И Иккинг этим пользовался, до определённых границ.

— Нет. Они почувствуют опасность. Лучше впустите меня в клетку и уйдите в коридор — крики мои вы услышите, а вот второго шанса приручить может и не быть.

Наёмник долго колебался.

— Ну, смотри, парень. Блудвист нам головы отдерёт, если ты помрёшь, — Иккинг повёл плечом, мол, и сам не горю желанием помирать.

Место, где держали фурий, отличалось от той клетки, где жил Беззубик — для начала Иккинг заметил бойницы в виде большой горизонтальной щели, идущей полукругом, куда легко вместился бы арбалет и откуда хорошо видно цель, но плохо самого стреляющего. И клетка больше напоминала арену — вход был ниже бойниц, а само помещение — круглым.

Пятеро наёмников остановились в нескольких шагах от двери. Шестой, поставив корзины возле входа, поднял и сдвинул тяжёлые задвижки, приоткрывая дверь. Иккинг, кивнув, поначалу заглянул внутрь чисто головой. И тут же засунул её обратно, поскольку прилетевшая на её место плазма прошла в долях от волос и головы.

— И было бы неплохо, если бы кто-то принёс ещё и щит, — сказал Иккинг, не поворачивая головы.

«Это было… Близко»

Только когда парня похлопали по плечу, тот вышел из прострации. Ему передали щит, красный с каким-то чёрным узором. Переведя взгляд, Иккинг увидел штук десять щитов разной раскраски, стоящих у стены.

— Ты уверен? — подал голос тот же наёмник, когда парень всё же принял щит из его рук.

— Абсолютно. Или так, или никак, — Иккинг кивнул головой на проход, прося наёмников уйти.

Когда звуки шагов стихли, Иккинг решился зайти. Только перед этим открыл корзину так, чтобы было видно рыбу внутри, и втолкнул её за дверь. Когда выстрела не последовало, выдвинул часть щита, а после вошёл сам, идя на корточках. Из-под щита виднелись только ноги. Затащив вторую корзину, закрыл дверь и только после этого выглянул.

Реакция дракона была мгновенной. Выстрел пришёлся прямо в то место, где была голова, второй же попал прямо в центр щита, разнося тот в щепки. Часть из них улетела в руку, прикрывшую часть лица, грудь и подбородок. Иккинг вскрикнул, падая за одну из корзинок. Он слышал сдавленное рычание дракона.

— Я вам не враг! Я пленник! — ещё один выстрел пришёлся совсем рядом с той корзиной, за которой укрывался Иккинг.

Взгляд парня зацепился за дверь. Но насколько хорошим решением была попытка сбежать? А остаться? Корзина с рыбой не выглядела надёжным укрытием от залпа, способного снести башню. Но искорёженный остов щита, сделанный из закалённого железа, наглядно показывал, что будет в случае неудачи.

«А если попросить привести Беззубика? — мелькнула в голове мысль. — Фурия может поверить фурии… но для начала нужно как-то вылезти отсюда».

Попытка высунуть нос закончилась ещё одним залпом, пронёсшимся вплотную. Иккинг успел почувствовать жар раскалённой плазмы.

Сверху послышалось шуршание, несколько мелких камешков упали на пол неподалёку от парня. Подняв голову, Иккинг увидел Жуть, забравшуюся на бойницу. Раскрыв крылья, та, прицелившись, с некоторым трудом слетела, приземляясь где-то за корзиной. Рискнув немного высунуть голову, Иккинг увидел, что она села между ним и фуриями.

Широко распахнув крылья и оскалив зубы, она прикрывала собой Иккинга, как самец закрывал собой самку. Тихий рык с её стороны звучал смехотворно, а не угрожающе. Самец, громко фыркнув, резко повернулся, ударяя крылом дракониху. На секунду фурия стала смазанной тенью, и Иккинг понял, что именно случилось, только когда Жуть отлетела к стене.

— Не трогай её! — воскликнул Иккинг. Не задумываясь, он рванул к поднимающейся на лапы Жути, закрывая её своей спиной. Но выстрела не последовало — когда парень обернулся, то увидел самку, оскалившуюся на самца. Теперь они стояли рядом, бок обок, и создавалось ощущение, что самка закрыла бы собой Иккинга и Жуть, если бы не цепи.

— Как ты? — рискнув отвлечься, Иккинг повернулся к Жути. Та тихо заурчала в ответ, но быстро замолкла, увидев кровь на «своём детёныше». Она прищурилась и перевела взгляд на фурий, мгновенно вычислив виновного. Набрав воздуха, жуть послала небольшой огненный шар в самца, отвлёкшегося на самку. Удар пришёлся в бровь правого глаза.

Самец перевёл разозлённый взгляд на жуть, в то время как самка, спрятав клыки, довольно фыркнула. Так тебе и надо. Немного подождав, она поднырнула головой под голову самца, успокаивая его. Тот, смилостившись, негромко уркнул.

В их взглядах теперь уже не было откровенной враждебности, скорей настороженность и некоторый интерес. Человека среди драконьих убийц защитил дракон, значит, стоит на него взглянуть. Однако самец был всё ещё напряжён — это было видно по его позе, попыткам как-то закрыть самку собой даже с цепями на шее, лапах, и, как оказалось, хвосте.

Иккинг, убедившись, что с Жутью всё в порядке, а фурии не собираются нападать, вернулся к корзинам. Спрятав пару рыбин в рукаве, он перетащил одну корзину к драконам.

— Я просто принёс вам поесть, — негромко сказал он, отходя за второй корзиной. Самец, понюхав обе и попробовав из каждой, пододвинул мордой ту, в которой было больше рыбы, к своей подруге. Та, поблагодарив негромким «уррф», принялась за еду.

Отойдя к недовольно сидящей Жути, Иккинг протянул ей утащенную рыбу.

— Всё хорошо. Я отмою и вытащу щепки, когда вернусь в комнату, не переживай, — судя по взгляду, Иккингу не поверили.

Оставив рыбу рядом с Жутью, Иккинг снова повернулся к фуриям. Те были в более благодушном настроении, чем несколько минут назад. И, похоже, были готовы выслушать парня.

— Я не знаю, понимаете вы меня или только мои интонации, — Иккинг говорил медленно, вкладывая в слова эмоции. — Я такой же пленник здесь, как и вы. Я хочу сбежать. Но мне нужна ваша помощь. Я прошу вас довериться мне. Сделайте вид, что покорились, стали ручными.

Иккинг смотрел на фурий с какой-то глухой надеждой и тоской.

— Мы с братом здесь очень давно. Мы хотим вернуться домой. Я прошу, помогите нам. И мы поможем вам, — сердце парня ухнуло куда-то вниз в немой мольбе и отчаянии. Фурии даже не шевелились. Иккинг пошёл к двери.

— Я понимаю, что одних слов мало, — он взял искусственные хвосты, занявшие обе руки. — И потому вот мой дар.

Не сразу фурии поняли, что именно принёс парень. Но молчаливо позволили закрепить на себе хвосты.

— Потребуется подвести верёвки к седлу, чтобы создать видимость того, что вы не можете летать без всадника. Но, когда я закреплю спицу, вы сможете сами управлять элероном. Драго не должен догадаться, что вы сможете улететь сами, — пояснил Иккинг. Он пока не закрепил верёвки, ибо не к чему их было вести — нужного количества кожи для двух сёдел не было в крепости, и привезти должны будут тогда же, когда вернётся Блудвист. Спицы закреплять парень также не стал — фурии легко выдадут себя парой движений.

Но всё равно что-то мешало. Самка и самец ещё колебались, несмотря на протезы, несмотря на защиту Жути.

Тихо вздохнув, Иккинг пододвинул пустую корзину, сел на неё (она едва прогнулась под весом парня) и заговорил. Тихо, чтобы наёмники его не слышали, но чётко, чтобы чуткий слух смог разобрать слова.

Он рассказывал про то, как когда-то давно сбил Беззубика, как нашёл его, не желавшего умирать. Как увидел в его глазах страх, а после — смирение, навязанное чужой волей. Как сам оказался на его месте, перерезав верёвки. Как дракон, порождение Тора и Хель, пощадил человека (возможно, впервые в своей жизни). И как началась их дружба.

Иккинг вспоминал первые попытки их совместного полёта, и сколько шишек они себе набили прежде чем научились понимать друг друга и чувствовать.

— …и тогда я понял, что не успеваю посмотреть в шпаргалку, а действовать нужно было быстро. Именно в тот момент я впервые почувствовал его крылья словно свои.

Как одолели серую королеву, нашли белого короля и белую королеву. Как он потерял отца, найдя мать. Как сам стал отцом спустя много лет.

— Я бросился за Беззубиком, дом не выдержал. Кажется, он упал в океан. Тогда мы с братом… умерли, — сложно было признать и осознать, что вся эта жизнь не является предсмертной галлюцинацией. Где-то в глубине души Иккинг капельку, но сомневался. — Я впервые встретил Уробороса, отца всех драконов, — в глазах фурий что-то промелькнуло при упоминании имени Змея, но что именно Иккинг не успел разобрать, — У тебя и вожака его глаза…

На несколько секунд парень замолчал. Догадка была внезапной, случайной.

— Он твой отец, верно? Вожак вашей стаи? — но самка никак не отреагировала на этот вопрос, лишь молчаливо ожидала продолжение рассказа. Иккинг, прикрыв глаза, продолжил.

Новый мир, новый брат, приручение и встреча со старым. Чёрный остров, чёрные шкуры, ярко-зелёные вкрапления глаз.

— Я не рисковал летать слишком часто в ваше гнездовье, чтобы никого не привести. Думаю, не зря, — ближе к концу в его голос вплелась хрипотца. Иккинг говорил тихо, чтобы эхо не донесло ничего до наёмников, и напряжение дало о себе знать.

Короткая, но действенная атака, корабль, торг. Плен. Плен. Плен. И несколько просветов. Беззубик, Снэр, Беззубик, Жуть. Беззубик.

— И вот, мы все здесь, — Иккинг разводит руками, одновременно ставя точку (а точку ли?) в своём рассказе. Фурии практически не поменяли поз, оставаясь всё такими же зажатыми.

«Надеюсь, если они не понимают слова, то хотя бы интонация донесёт до них, что я им не враг, — Иккинг устало потёр слипающиеся глаза. — Стоит вернуться. День высосал слишком много нервов».

— Я вам не враг, — встав, парень подцепил пустые корзины и огляделся в поисках Жути. Но дракониха успела куда-то уползти. Пожав плечами, Иккинг ушёл за дверь, захлопывая её за собой.

— Хей, я живой! — крикнул он в пустоту коридора, не смея отходить от подземной арены. Иккинг прекрасно помнил, какие шрамы остаются при непослушании.

Несколько минут прошли в тишине. Иккинг успел начать нервничать, и облегчённо выдохнул, когда услышал шаги в коридоре. Но расслабление было недолгим — пришедшие наёмники не были теми, которые обычно сопровождали Иккинга между драконами и кузницей.

— Поставь корзины и подними руки, — их было шестеро, трое со щитами, трое с арбалетами. Иккинг, чуя недоброе, медленно опустил пустые корзины на каменный пол и медленно поднял руки. Двое, следуя сигналу, отставили щиты к стенам и подошли к парню. Отпихнув корзины, они внимательно ощупали одежду (хотя, что можно было скрыть в том, что было впритык?), а после взяли Иккинга на мушку.

Парень решительно не понимал, что происходит. На крепость напали, пока он болтал с фуриями? Он вполне мог не услышать шум, но у драконов-то слух более чуткий…

— Шевелись, — его подтолкнули в спину, прервав размышления. Взятого в коробку, Иккинга вели запутанными коридорами, в которых парень никогда не бывал. Предчувствие внутри зудело, подсказывая не ждать от ситуации ничего хорошего.

Шли они долго. Парень даже не пытался запоминать путь, в очередной раз сбившись. Но место, в котором они оказались, не было знакомо Иккингу. Каменная комната, освещённая единственным факелом и залитая кровью. В воздухе стоял кислый запах свежей смерти.

Очередное нападение драконов. Обе стороны были обозлены до предела голодной зимой, бросались в бой с кровавым маревом на глазах. Маленький мальчик едва успевает выскочить из-под двух сцепившихся врагов, укрыться под ненадёжным полом дома. Взрывы, боевые крики, огонь, рёв. И кислый, въедающийся в память, запах мёртвых тел на следующий день. Травы искусно перебивают его, а дым, вобрав в себя, уносит к солнцу. Но запах уже прошёл сквозь нос, заполняя лёгкие, намертво отпечатываясь на подкорке.

Огромную фигуру Драго было сложно не заметить. Тени от света единственного факела предавали Блудвисту животные черты. Словно ужасное чудовище подкарауливало момент для удара.

— Что с фуриями, — припечатал вопрос Драго.

— Только начал приручение, — был бы Иккинг драконом, раскрыл бы крылья и показал клыки. Он буквально всем телом чувствовал опасность и злость, направленную на него. — Им требовалось время, чтобы успокоиться после поимки и потери части хвоста. И даже сейчас они атаковали меня.

Иккинг чувствовал себя криволапом перед прыжком — он понимал, каковы шансы на победу над таким противником, но был готов вступить в бой ради своей цели.

— И ты посмел отослать наёмников, — Блудвист сделал пару шагов в сторону. Невнятная куча лежала за Драго. Через пару секунд Иккинг разглядел руки, тела, ноги… Парень резко вдохнул воздух, невольно наполняя кислым запахом лёгкие. Шестеро наёмников, сопровождавшие его от комнаты к комнате, лежали мёртвыми безголовыми телами.

— За что? Они же…

— Слушались тебя, — резко прервал Блудвист Иккинга и сделал несколько шагов вперёд, нависая над парнем и смотря ему прямо в глаза, — Я не потерплю неповиновения, Иккинг Стоиксон. Я не дам тебе сбежать. Использую, выжму все соки, а после буду смотреть, как твоё тело разрывают твои обожаемые драконы, — ухмылка на лице Блудвиста напоминала широкую неровную трещину в камне. О, он наслаждался удивлением Иккинга, вдыхал резко вспыхнувший страх, стоило Драго произнести имя Иккинга.

Сзади послышался звук удара металла о камень. Сглотнув, Иккинг рискнул на миг отвести взгляд в сторону. Зрачки парня резко сузились. Жаровня с углями, из неё торчит длинная ручка. И двое наёмников идут прямо на него.

Иккинг рефлекторно отшатнулся, натыкаясь спиной на Блудвиста. Тот, сильно и больно сжав плечо, толкнул его прямо в руки наёмников.

— На колени его и уберите рубаху, — приказ был мигом выполнен. Иккинга прокрутили в руках и поставили так легко, словно игрушку, а еле живая ткань порвалась от небольшого усилия.

Блудвист медленно подошёл к жаровне, доставая из неё целой рукой клеймо. С любопытством, будто никогда раньше не видел, оглядел его, и только потом перевёл взгляд на Иккинга. Грудь парня быстро поднималась и опускалась, сам Иккинг дёргался, пытаясь вырваться из чужих рук или хотя бы встать, но всё было тщетно.

— Запомни, Иккинг Стоиксон. Я. Не потерплю. Неповиновения, — раскалённое железо резко прижали к груди. Первую секунду Иккинг ничего не чувствовал, но после… боль затмила разум. Иккинг громко закричал, срывая горло, пытаясь вывернуться из-под раскалённого металла. Пальцы впились в ноги, оставляя глубокие кровоточащие царапины. Рот медленно наполнялся кровью из прокушенного языка. Тело напряглось, словно натянутая тетива лука.

Блудвист отнял металл от тела, с мрачным удовлетворением разглядывая алое клеймо. На самого парня, плывущего и едва осознающего реальность, он не обращал ни капли внимания.

— Уведите его, — рявкнул Драго наёмникам, возвращая тавро в жаровню. — Завтра отведёте к клеткам со скриллами.

Чешуя. Алая, золотая, серебристая. Чёрная, белая, серая. Она была повсюду, пестрила самыми разными цветами. А он был в самом центре. Разноцветный хоровод кружил со всех сторон, завлекая, предлагая следовать за собой. И Иккинг послушал.

Широкие крылья развернулись за его спиной. Короткий сильный взмах, толчок, и вот сияющее море принимает новую каплю в себя. Иккинг скользил, взлетая и пикируя, паря и входя в штопор. Он чувствовал ветер, чувствовал пламя, чувствовал крылья и хвост. Чувствовал свободу.

Потоки холодного воздуха подхватили, утягивая за собой. Вода ударила в лицо, и Иккинг открыл глаза. Драконы, от мала до велика, стягивались разноцветными линиями в водоворот, ныряя в центр океанского дна, в самые его глубины, светящиеся мягко-голубым светом. Взмахи крыльями, он чувствует течение, подчиняясь ему и ускоряясь. Толчок, солёный воздух. Чешуя слепит своим блеском, миллиарды солнц сияют отовсюду. Он сам множество таких солнц.

Кожа горела. Свежее клеймо ярко алело на бледно-розовой груди. Любое движение отзывалось болью, но слабые движения ветерка ненадолго приглушали её, заставляя ослабнуть. Но бредящий мозг этого не чувствовал. Практически.

Миллиарды солнц вокруг сменились тысячами звёзд. Чёрная чешуя бликовала под светом луны, мелькая по оба крыла позади. Он вёл их за собой.

Грудь нестерпимо жгло, пламя рвалось наружу. И Иккинг вытолкнул его.

Ярко-фиолетовая вспышка на миг ослепила, и светящийся шар полетел куда-то, ускоряясь с каждой секундой. Миг, сотни вспышек осветили небо, словно разгневанные боги ссыпали звёзды с тёмного полотна. Крылья сами собой сложились, душераздирающий свист разрезал воздух. Выстрел.

Мир раскололся. Осколки бытия резали крылья, сдирали шкуру с тела, беспощадно отрезая чешуйку за чешуйкой, пока не осталась голая человеческая кожа.

— Иккинг!.. — крик Бьёрна эхом скакал от осколка к осколку, теряясь и путая путь.

Мир заволокло тьмой. Его куда-то несло.

— Дерзни, о Великий покоритель драконов!

— Дерзну! И думать не смей, что не попытаюсь!

Взмах рукой породил ярко-зелёную пыль, и каждое движение в пустоте всё множило и множило её, пока весь мир вокруг не окрасился в единый цвет. Знакомый гортанный рёв-урчание прилетело откуда-то из-за пелены.

— Ночная фурия!

— Ложись! — панические крики жителей Олуха прервались ударом в грудь и бесконечным полётом. Ветер заставлял слезиться глаза, а губы сжимали шпаргалку.

— Я здесь, братец, я рядом! Мы с тобой одно целое, — холод пролетает по коже и тут же сгорает в драконьем огне. Тело трясёт мелкой дрожью от сопротивления ветра, но руки крепко сжимают седло. Чёрное тело под ним словно пытается вырваться, они взмывают всё выше и выше, пока не касаются дна неба — края мира, его потолка.

— Ты будешь жить… — гулкий голос отдаётся эхом в голове. Мир вибрирует в такт ему, рассыпаясь, пока в конце концов не остаётся лишь тьма…

Иккинг чувствовал чьи-то руки на своих плечах. Ноги беспомощно скребли по полу, а голова лежала на груди. Едва были силы открыть глаза, не то что поднять её. Иккинг закрыл глаза, пытаясь зацепиться сознанием за что-нибудь.

Топ-топ, шаг-шаг, шесть человек, двенадцать ног. Топ-топ. Топ-топ.

Громкий скрип двери. Острая боль в груди и боку. Иккинг громко стонет, рефлекторно сгибаясь и не чувствуя удара дверью по ногам. Еле-еле, тратя едва накопленные крохи, он находит в себе силы перевернуться на спину. Ноги согнуты в коленях и лежат на боку.

Он слышит отдаляющиеся шаги. Наёмники бросили его и ушли. И не было даже мысли — куда? Куда забросили? Куда ушли?

Тихое рычание. Скрежет когтей по полу. Волосы на теле встали дыбом, словно их потёрли о шкуру.

«Скрилл», — мысль медленная, ленивая. Нет чувства страха. Разум словно обёрнут мягкой ватой, гасящей многие эмоции.

Дыхание легендарного дракона щекочет шею. Иккинг приоткрывает глаза и позволяет голове упасть щекой на тот бок, откуда слышны шаги.

У дракона была продолговатая тёмно-серая морда. Красивый бледно-фиолетовый узор. Глаза по бокам, смотрящие вперёд. И множество беловато-жёлтых клыков. Голова, всё, что парень видел, была подсвечена чем-то сзади. Да вся стена за скриллом светилась изнутри.

Дракон отпрыгивает от парня, раскрывая крылья и ещё больше оскаливаясь. Шипы на затылке, прижатые, резко поднялись, придавая скриллу сходства с редкозубым гребнем.

«Хей», — мысленно здоровается Иккинг, выдавить звук из себя нет ни малейших сил. Пол приятно холодит, и парень закрывает глаза. Хоть так прикрыть их от вездесущего света.

Иккинг не знал, сколько раз он приходил в себя и снова уходил в небытие. Иногда он приходил в себя в другом месте, не вплотную к двери, но как он или его передвигали — парень не помнил. Единственное, что отпечаталось в памяти — реальность. Она была словно двойное одеяло. Одна сторона — светящаяся изнутри каменная пещера. Вторая, наложенная поверх — выступ у скалы, закат, можно было даже разглядеть светящийся лес.

— Пап, а что будет с Грозокрылом?

— Я не знаю, доченька. Здесь он решает, — огромная фигура четырёхкрылого дракона зависла напротив солнца, превращаясь в тёмное пятно. Взмах, взмах, и пятно разрывается напополам. Две фурии с половинками хвостов на фоне солнца. Оно слепит, слепит…

* * *

Заговорённый — иного слова Драго не мог подобрать. Бредящего, едва шевелящегося парня затащили в клетку со скриллом. И что тот сделал? Ничего! Ящерица-переросток лишь обнюхала его и практически потеряла интерес!

Лицо Блудвиста искажается в ярости. Он наблюдает из бойниц сверху, как скрилл время от времени поглядывает на парня, чувствуя себя некомфортно. Рука стискивает стрекало, костяшки уже побелели. Наёмники чувствуют злость, практически ярость своего нанимателя, но не отходят, всё так же стоя по бокам от входа. Дёрнутся — и прилетит уже им.

Короткий приказ, и цепи, на которые прикован ящер, натягиваются, впиваясь острыми гранями в лапы и шею. Тот раздражённо ревёт, но двое наёмников отвлекают его, пока двое других вытаскивают парня из клетки.

— В комнату его. Трое суток без еды и воды.

* * *

Нестерпимо хотел пить. Иккинг медленно открыл глаза. Виднелся знакомый потолок. Грудь ощутимо горела, но такой сильной боли, как раньше, уже не было. Сильнее саднило только горло.

Пошатываясь и опираясь на стену, парень встал на ноги. Хотелось кулём упасть обратно, колени подкашивались. С огромным трудом Иккинг потащил себя к столу, где виднелся кувшин.

Крюк вдоль стены выпил все силы. Парень устало плюхнулся на стул, не в силах пошевелить даже пальцами. Заветная цель была так близко и так далеко.

Лишь через десяток минут Иккинг смог заставить себя взять кувшин и притянуть его к себе. Он пил, проливая часть на грудь и шею, морщась от вспышек боли, следующих за движением капель. Рана была тёмно-бурой, практически чёрной, с чётко-видимыми краями. Словно маленький панцирь, корка покрывала всё клеймо. Иккинг молчаливо копался в памяти. Викинги много страдали от ожогов, но ничего, кроме «быстро нести к Готти и поливать ожог водой» парень вспомнить не мог.

«Здесь нету Готти… Только я».

Поливать сейчас ожог водой было плохим решением — корка не дала бы проникнуть воде внутрь, и, ссыхаясь, причиняла бы нестерпимую боль. Да и охлаждать там было уже нечего, вышло всё тепло давно. Сколько он здесь провалялся?

Так же, вдоль стены, Иккинг добрался до кровати, вновь проваливаясь в полусон-полубред. Он не помнил, чтобы за ним приходили или кормили, меняли кувшин.

Он слышит шум ветра, шелест волн. Громкие голоса жителей деревни, звонкие — бегающих детей. Из кузни — удар металла по металлу, шипение остывающей стали. С арены — металла о дерево, боевые кличи. Где-то наверху крики птиц…

Птиц? На их острове не водились кричащие птицы…

Запах. Дракон всегда доверяет собрату больше, чем человеку.

Знание. Повадки, поведение, реакции. Сложно найти общий язык с тем, про кого ты ничего не знаешь.

Движение. Плавные, предсказуемые. Резкие — почти всегда атака. Дракон должен быть уверен, что ты не атакуешь.

Доверие. Не ищи слабых точек, не клади руку на оружие, если не собираешься выбросить его. Будь готов к атаке и никогда не атакуй первым.

Иккинг быстро вывел эти четыре истины и всегда придерживался их при встрече с любым драконом, не важно — диким или ручным. И надеялся, что они выручат его и сейчас.

Он не поверил своим глазам, когда впервые увидел скрилла живьём. Осторожный, смертоносный. Как его умудрились поймать? Но не это было сейчас важным.

Иккинга снова тащили в клетку-арену к дракону (похоже, для всех умных и опасных были подготовлены именно подобия арен), снова открыли дверь и забросили внутрь. Бред частично отошёл, только грудь горела огнём. Парень с трудом поднялся на четвереньки, чтобы не дать ещё большему количеству грязи попасть на ожог (был ли в этом хоть какой-то смысл?). Подняв голову, Иккинг пересёкся взглядом с молниеносным зверем.

«Не почудился».

Медленно, стараясь не провоцировать, он отполз к стене, куда и привалился, оставаясь лицом к дракону. Было бы лучшим решением лечь, подставив тому спину, показывая свою слабость и невозможность атаковать, но камень был холодным. Заболеть Иккинг не хотел. Вместо этого он начал разглядывать скрилла.

Первое, что бросалось в глаза — шипы и молнии, время от времени пробегавшие по ним. Второе — клыки, острее, чем у фурий. И глаза. Злость. Недовольство. Ожидание — что сделает это существо в его клетке.

Иккинг медленно двинул головой вправо и вверх, опустив взгляд. Я покоряюсь тебе, я не претендую на лидерство, я не собираюсь вступать в драку. Скрилл в ответ выпрямил спину, и слегка расправил крылья, стараясь визуально казаться больше. Заревел в сторону парня. Я здесь хозяин, ты на моей территории! Иккинг прикрыл глаза, соглашаясь.

Парень не имел ни малейшего понятия, что нужно делать при встрече с таким драконом, не знал их повадки и привычки. Поэтому выкручивался, как мог. Открытая шея, опущенный взгляд — реакция Беззубика на маминого Смутьяна ещё из прошлой жизни. Ответ скрилла соответствовал ответу фурии, да многих доминирующих драконов-вожаков.

Мысленно Иккинг отнёс скрилла к эдакому гибриду фурии и чудовища — такой же умный и с таким же тяжёлым характером. Однако если этих драконов можно было приручить, то как подружиться с таким вариантом? А дружить или хотя бы выходить в нейтралитет придётся, если Блудвист планирует забрасывать Иккинга сюда раз за разом.

«Судя по его словам, не только планирует, но и активно будет исполнять».

День шёл за днём. Его всё так же забирали, отводили на арену со скриллом утром и забирали вечером. Однако к фуриям его не подпускали ни на шаг, не отводя к их клеткам. Единственным драконом, с которым Иккинг контактировал, был скрилл. Даже Жуть куда-то исчезла.

Первое время Иккинг думал действовать так же, как и со Снэром (которого тоже не ясно, куда дели) — дать к себе привыкнуть и медленно завоёвывать доверие. Вот только скрилл — не смутьян. Чем слабей становился запах фурий на парне, тем больше дракон наглел. Подходил практически вплотную, скалился, пугал и рычал. Оставалось всего ничего до того момента, когда скрилл решит прикоснуться к Иккингу — и прихватить с собой кусок его плоти. Но пока лишь нарезал круги да грозился укусить на любую попытку заговорить.

Ты на моей территории, не раздражай меня больше обычного, игрушка фурий.

То ли норны смилостивились над парнем, то ли Блудвисту было любопытно, но Иккинга через некоторое время стали водить на другую арену, к другому скриллу. Его узоры были светло-синими, в отличие от первого. И у Иккинга крепло подозрение, что второй скрилл — самка.

«Тогда ясно, как их поймали. Искали место под будущее гнездо, их увидели охотники и, скорей всего, выследили и застали врасплох».

Самка шла на контакт гораздо охотнее, чем самец. Может, характер другой, может к фуриям более лояльна — ответа Иккинг не знал. Но она не нападала, хотя и коснуться себя не давала. Только тихие разговоры и присутствие парня в клетке. Но это было уже гораздо лучше, чем в клетке с её парой.

За время встреч со скриллами Иккинг смог лишь единожды встретиться с Беззубиком, и то на несколько минут.

Он выглядел ужасно. Свежие раны, нанесённые кандалами, кровоточили. Судя по крови под братом, он пытался вырваться множество раз за это время.

— Беззубик… — прошептал Иккинг, беспрепятственно подходя к нему и осторожно обнимая за морду. Дракон негромко заурчал в ответ, крепче прижимая плоскую голову к человеческому брату.

Ни человек, ни дракон не знали, почему им позволили встретиться, когда наказание состояло в обратном. Но и не задумывались об этом — пока был шанс, двое просто наслаждались встречей. Кто знает, когда будет следующая?

Как и когда-то ранее, Иккингу всё же пришлось уйти. Он до последнего не сводил взгляд с брата, чувствуя его тоску, боль и переживая то же самое. Хочется обратно, к брату. Но наёмники, неумолимые как скалы, ведут к знакомым клеткам, всё дальше и дальше уводя от фурии.

Всё пошло наперекосяк. Иккинга привычно втолкнули в клетку к самцу-скриллу и захлопнули дверь. Молниеносный привычно принюхался, будто бы проверяя, сколько ещё осталось от запаха, когда уже можно нападать. И застыл.

Иккинг сглотнул. Он видел, как сужаются зрачки до узких щёлок, как он подходит и внюхивается в запахи. И как взгляд наполняется злостью.

«Демоны…»

Иккинг пятится. Тело скрилла напрягается, и тот делает рывок вперёд, туда, где секунду назад стоял человек. Парень успевает увернуться, отбежать, и снова, и снова. Волосы на теле зашевелились.

«О Тор!» — скрилл раскрывает крылья, Иккинг видит, как по ним пробегают молнии, как они собираются в пасти и как короткий поток стремительно летит, врезаясь в грудь.

Боль, даже большая, чем от тавро. Темнота накрывает мгновенно, унося в небытие.

Тело сползает на землю, дёргаясь и ломаясь. Наёмники, следившие за парнем из бойниц, дёргают за рычаг, заставляя скрилла отойти в центр арены. Двое выбегают со щитами, третий вытаскивает пленного наружу, остальные — в бойницах, с взведёнными арбалетами.

— Мёртв, — пленник не дышит, не слышно сердцебиения. Наёмники выдыхают с некоторым облегчением — их нанимателю очень не нравилась живучесть покорителя драконов, и вести о его смерти тот обрадуется.

— Бросьте труп к драконам. Там на кораблях диких привезли, они-то с удовольствием поедят, — приказывает главный в группе, и парня за ногу волокут на причал. Уже ночь, большинство часовых бдят в один глаз, охотники так и вовсе спят по каютам.

— Брось его в трюм, точно сожрут, — отвечает разбуженный охотник, кивая головой на люк. Приоткрыв, парня заталкивают внутрь и мгновенно закрывают. Звук удара тела о доски едва слышен.

Слышен тихий шелест. Темнота медленно расступается. Куда не глянь, повсюду темно-зёленые кольца гигантской змеи. Вернее, змея, чьи чешуйки размером с Иккинга.

— Ещё рано, — голос почти неотличим от шелеста, но каждое слово слышно чётко, будто отпечатывается в мозгу. ⁽¹⁾

Иккинг медленно открывает глаза. Больно дышать, думать, жить. Грудь снова горит огнём, сильнее остального тела.

Медленно, Иккинг садится. Зрение и слух возвращаются не сразу, ещё время требуется, чтобы глаза привыкли к темноте. Парень в кольце, вокруг дикие драконы, однако ни один из них не рискует нападать. Слишком опасен, говорят запахи на его теле, не стоит связываться с сильными драконами.

Боятся. Это хорошо сейчас. Иккингу сложно даже стоять на ногах, не то что защищаться.

Взглядом он приманивает ужасное чудовище, залезает ему на шею и заставляет зажечь огонь в пасти. Сверху — крышки люков, запертая драконья и открытая человеческая. Вот только даже откинуть крышку и вылезти стоит неимоверных усилий. Некоторое время парень просто лежит на палубе, разглядывая фигуры часовых на пристанях. Многие спят, да практически все, кого он видит. Но и бодрствующие едва справляются со сном.

Внимание привлекаются огромные пузыри, идущие откуда-то из-под воды. Мозги работают плохо, но всё же складывают два и два.

«Снэр… как же тебя позвать?»

Не сразу на палубе нашлось что-то, похожее на гарпун. Даже несколько штук, они стояли, прислонённые в тени к какой-то постройке на палубе, напоминающей укрытие для рулевого.

Первый упал в воду. Второй ушёл следом за первым. На третьем Иккингу удалось удержать один железом под водой и начать стучать. Звук почти не было слышно над водой, однако хорошо слышался под ней. Медленно всплыла драконья голова.

Иккинг улыбнулся, глядя на драконьего сына. Он заметно подрос с их последней встречи, но на бивнях уже были цепи.

— Только молчи, — судя по глазам великана, левиафан тоже был рад видеть своего человека и готов выразить это вслух. — Устрой здесь хаос. Оставь мне одного дракона.

Снэр понял команду, и две антеннки завибрировали. Несколько секунд ничего не происходило.

Корабли начали раскачиваться. Из трюмов послышался рёв, по дереву поползло пламя. А после мир словно провалился в Муспельхейм⁽²⁾.

Драконы ревели, рвались из клеток, даже в ущерб себе пробивая путь наружу. Выбившимся из сил драконам даже не завязали пасти. Знали, что не выберутся, а если и взбунтуются, то есть, кому укротить их дикий нрав. Зря. Теперь охотники и наёмники платились за свою глупость.

Из дыр вылетали всё новые и новые драконы, ледяное дыхание левиафана перекрыло выход, оставляя щель на самом верху и под водой. Иккинг залез на лёгшего рядом змеевика, направляя того вглубь сетей пещер.

— Найди всех, чьи запахи на мне, — дракон принюхался, на ходу выбирая направление.

Возле двери их никто не встречал, лишь по пути попалась пара наёмников, чьи жизни оборвались в пламени. Иккинг едва отворил засов, запуская внутрь и змеевика.

— Беззубик, — наездник быстро обнял брата, после чего отошёл и указал на цепи. Несколько секунд под огнём змеевика и те потекли лужицами по камню.

— Идём, у нас много работы, — Иккинг залез на змеевика. Беззубику больно бежать, с ним на спине — ещё хуже.

Дальше направлял уже Иккинг. Он помнил, что самец и самка фурий недалеко от Беззубика, и заняло несколько минут найти их арену.

Обе фурии напряглись, когда Иккинг зашёл внутрь, но, увидев позади змеевика и собрата, успокоились.

Пока плавили цепи, Иккинг доставал спицы, прикрепляя их к целым элеронам и «оживляя» искусственные.

— Всё, вперед. У нас ещё один дракон.

Самка скрилла была готова к обороне, когда они вошли. Но три фурии вынудили её умерить свой пыл. Тем более, её пришли освобождать.

— Всё, вперёд, вперёд! — рисковать и освобождать самца, убившего его, когда пещеры вокруг трясутся и грозятся обвалиться, Иккинг не рискнул.

Они возвращаются на причал. Хаос окрасился кровью — наёмники сражаются с драконами, драконы — с наёмниками и охотниками, кто-то из охотников бьётся, кто-то — разумно пытается укрыться от выстрелов, когтей, шипов и клыков.

Их стая пытается держаться вместе, однако падающие камни перекрывают путь, раздавив голову змеевика в лепёшку. Иккинг впечатывается прямо в булыжник.

— Уходите! Мы вас догоним по другому пути, спасайтесь! — Беззубик ревёт, не желая уходить, — Прошу, брат. Ради меня.

Иккинг с мольбой смотрит в зелёные глаза. И Беззубик сдаётся, уходит, подгоняемый двумя другими фуриями.

Они петляют с самкой скрилла меж упавших камней — подниматься слишком рискованно. Укрываются от падающей туши за одним из кораблей. С криком сверху кто-то падает с палубы совсем рядом с ними, ломая что-то и всхлипывая, но Иккинг останавливает скрилла, которая хочет впиться в глотку охотнику. Знакомые татуировки, лицо и глаза лишь подтверждают догадку.

— Хочешь жить? — даже не задумываясь, парень не сильно старше Иккинга кивает. — Тогда залезай, — Иккинг протягивает руку.

Эрет колебался недолго. Страшно сесть верхом, да. Но умереть страшнее. Вдвоём они впритык помещаются между шипами, но самка не жалуется — Иккинг спас её, она в долгу.

Впереди виднеется дыра в ледяной стене, наездник видит Снэра, замораживающего почти всё вокруг.

— Уходим! — кричит левиафану, когда тот заметил человека. И смутьян ныряет. Цепей уже нет, фурии позаботились и об этом.

Иккинг слышит шипение парня позади и тут же понимает причину — стрелы, много стрел. Самка вскрикивает, как и сам Иккинг — каждому из них прилетело. Колено пронзает боль, теплая кровь струится по ноге, согревая. Иккинг крепко сжимает зубы — мышцы, сведенные судорогами, эхом отзываются болью на боль.

Взмах, взмах, взмах — самка старается улететь подальше.

Они тратят почти все залпы на то, чтобы пробить проход сквозь лёд смутьяна и освободить того от цепей. Так надо, так сделал брат этого странного человека, а значит, это важно. Её пара держится рядом, но его искусственный хвост опасно горит. Они не взлетят с воды, а на снегу слишком опасно.

Она ловит его взгляд. Нет, нет, пусть даже не думает! Но младший толкает её в грудь, заставляя лететь. Нет!

Её пара складывает крылья, пикирует. Младший дракон рядом тащит всё дальше и дальше, он видел своего наездника в воздухе и снова теряет того из виду, отвлекаясь на неё.

Воздух разрезает свист. Нет!

Мощный взрыв чувствуется даже в воздухе. Ударная волна подстёгивает их, скрилл ненадолго теряет равновесие, быстро восстанавливая его. Иккинг слышит, как трещит камень, как он падает в воду. Часть крепости рушится, хороня под собой не успевших уйти драконов и людей. Но Иккинг не видит этого — слишком много всего, слишком больно. Тьма гостеприимно распахивает объятия, накрывая пятнистыми чёрными крыльями и даря облегчение.

1) Небольшое пояснение — Иккинг действительно умер от молнии скрилла, она остановила сердце (а так же выдала целый ряд "бонусов"). Удар о дно трюма запустил его. Видел ли Иккинг Уробороса или это галлюцинации — решает каждый сам для себя.

Вернуться к тексту

2) Муспельхейм — один из девяти миров, страна огненных великанов, огненное царство.

Вернуться к тексту

Рассвет слепил глаза. Они летели уже сутки, а мальчик перед ним всё не приходил в сознание. Эрет не знал, что делать — скрилла трогать не решался, об их смертоносности и плохом характере ходили легенды. Вдруг он что-то натворит, и сейд⁽¹⁾ парня рассеется?

«Нет уж, пусть летит хоть куда, чем я сорву ведовство и он сбросит нас обоих».

Вторые сутки прошли, как и первые — полусон-полуявь, боль в сломанном ребре и мальчишка перед ним, всё так же спящий. Всё, что охотник смог для него сделать, это закутать в собственный плащ-шкуру. Да, побитый стрелами, но всё ещё согревающий.

Вскоре Эрет стал узнавать дорогу — знакомая с детства местность, редкие деревья и трава. И, когда луна взошла на середину неба, впереди показались огни родной деревни.

Дракон под ними пришёл в движение, Эрет вцепился одной рукой в шипы позади, другой — в парня, не давая тому упасть. Скрилл спиралью снижался, пока не приземлился перед редким лесочком в паре сотен метров от первых веж⁽²⁾. Эрет, не испытывая удачу, соскользнул, утаскивая спасителя за собой. Дракон, мазнув взглядом по мальчику, взлетел, скрываясь в ночном небе.

Около десяти минут ушло на то, чтобы добраться до первых веж, и ещё столько же — чтобы дойти до вежи нойда⁽³⁾.

— Эрет? Каким ветром… — разбуженная шаман не сразу замечает парня в его руках. — О духи, клади его скорее!

1) Для рун использовались следующие пояснения (позволил себе это вставить дабы лучше поняли мысли Иккинга и мои):

Райдо — руна, указывающая путь идущему человеку. Корневое слово для этого символа — «rad», то есть колесо. Отсюда и варианты трактовки — дорога, путешествие, маршрут.

Магический знак, заряженный энергией воздушной стихии, несет в себе информацию о направлении движения. Ему покровительствует всемогущий Тор.

Перт — обратимый символ, символ Феникса, знак возрождения из пепла. Pertho — тайник, клад или лоно. Знак имеет ярко выраженную материнскую суть, связанную с женой Одина.

Талисман Перт помогает в реализации сокрытых талантов, вытесняет воспоминания о пережитых трудностях, способствует перерождению, и новому осознанию мира. «Ученик становится мастером». Учитель — жизненная дорога.

Перт — это лотерея, результат которой зависит и от везения, и от личных качеств. В прямом начертании — лови шанс, боги за тебя. Peorth — переход в иное, новое, состояние.

Тейваз — Tiwaz в буквальном переводе звучит как победа или сила. Стихийный знак огня подвластен богу Тиру. Его прямое назначение — отстаивать справедливость.

Духовные силы руны ведут человека по правильному пути, расчищая дорогу истине. Тейваз поддерживает внутренние силы героя, который творит добро и помогает людям. Человек, напитанный энергией этого талисмана, всегда точно знает в каком направлении нужно двигаться. Верное решение он принимает молниеносно. Он ведет за собой в критических ситуациях. Tiwaz — знак осознанного мужского начала.

Ансуз — самый священный рунический знак магического алфавита Футарк, дающий обладателю единство с высшим божеством Одином. Смысл слова в разных языках обозначает послание, уста или устье.

Ansuz — сила бури, несущая информацию. Эта движущая субстанция зорко контролирует ситуацию, уберегает от ошибок, наделяет обладателя знаниями.

Четвертый рунический талисман Футарка способствует всем, кто желает быть в курсе всех дел, занимается наукой, горит творчеством, овладевает профессией. Ансуз — курсовой символ, ведущий по жизни.