Декабрьская фантасмагория (джен)

— Дейдара, а ты, случаем, не знаешь, как переводится слово «Анус»? — спросил Кисаме. Блондин озорно сверкнул голубыми глазами из-под длинной челки и открыл было рот, но тут прозвенел взволнованный голос Тоби:

— Это означает «дверь», да?

Дейдара ухмыльнулся и медленно произнес:

— Ну, в каком-то смысле — да… Слушай, Кисаме, не в обидку — я хочу поговорить с Тоби тет-а-тет.

— Понял, — произнес мечник и, грузно поднявшись с кровати, направился к двери. Юный акацуки, спохватившись, окликнул его. Кисаме обернулся.

— Кисаме-сама, отдайте это Конан, пожалуйста. Пускай делает с ними что хочет… — произнес Тоби, протягивая мечнику книгу и статуэтку.

Кисаме молча кивнул, взял обе вещи, вышел из комнаты и плотно прикрыл за собою дверь. А парнишка, совершенно расстроенный, уселся обратно на кровать, нахохлился и затих.

— Даже не знаю, как и сказать тебе… — осторожно начал Дейдара, подойдя к Тоби и явно чувствуя себя не в своей тарелке. — Если бы не эти дебильные подарки, фиг бы я с тобой вообще стал обсуждать эту тему.

Тоби испуганно посмотрел на своего кумира. Деликатные прелюдии были не в характере подрывника. Если уж Дейдара так заговорил, значит, случилось что-то очень серьезное. Блондин уселся на свою постель, вздохнул и решительно начал:

— Ну, ладно, хмм… Я, конечно, не Сасори и не Хидан, книжным червем меня не назовешь, но и я иногда, на досуге, книжки почитываю. И вот попалась мне у какого-то поэта-гайдзина красивая строчка: «Две души, увы, в душе моей!» Так вот, Тоби, это как раз про тебя.

Тоби надулся и чуть не плача произнес:

— Кисаме только что сказал, что я не такой двуличный, как Зецу. А вы, значит, все-таки думаете, что я такой, как Зецу, да?

— Ну, Кисаме говорил в переносном смысле, хмм…. А я говорю в прямом.

— Да что я вам — Орочимару, что ли? — вскрикнул потрясенный Тоби.

— Ну, типа того… Ты и вправду почти как он. Только ты сам об этом не знаешь — точнее, не помнишь.

Тоби застыл. Значит, все то, что, как он думал, происходит с ним только во сне — в том дурацком, часто повторяющемся сне — на самом деле было и наяву? Этот ужас… То, что он превращается совершенно в другого человека… В страшного человека…

— Дейдара-сама, а как вы об этом узнали?

— А-а-а, понял, стало быть, о чем это я! Значит, помнишь кое-что. Выходит, не такой уж ты и лунатик, хмм…

— Лунатик? Я что, хожу по ночам? — ужаснулся Тоби.

— Да лучше бы ходил! Тогда, по крайней мере, ты шастал бы по всей пещере и надоедал всем без исключения! А так только мне одному и приходится выслушивать все эти ночные вопли про твой великий род и про шаринган, про Первого и про Обито. И про то, что мы все еще узнаем, кто такой Учиха Мадара. Можно подумать, мы не знаем, хмм…

Тоби закрыл лицо руками, но тут же отдернул их, почувствовав под пальцами шершавую поверхность маски — впервые он ощутил ее как что-то чужеродное… Первый! Обито! Учиха Мадара! Значит, ему не приснилось — всё это и вправду было. И бой с Первым, и гибель под каменным завалом…

«Но с Первым дрался один «я», а под завалом погиб совсем другой «я». И при этом ни один из этих «я» не был мною настоящим… Так можно и с ума сойти. Или я уже сошел?» — при этой мысли Тоби почувствовал, что отчаяние затопило его с головой. Но спокойный и немного ироничный голос Дейдары отрезвил его и придал сил:

— Да расслабься ты, Тоби, не переживай так… Все мы знаем, что ты — Учиха Мадара в теле Учихи Обито. И что примерно год назад, когда тебе как следует приложили по голове, личность Мадары каким-то образом практически стерлась из тебя. Зато совершенно неожиданно родилась новая личность — ты, Тоби.

— Вот оно что! Знаете, Дейдара-сама, я несколько раз слышал разговоры наших о Мадаре, но когда начинал расспрашивать о нем подробнее, никто не давал нормального ответа. Отмалчивались или переводили тему разговора. Я-то думал, это оттого, что Мадара погиб, и всем нашим тяжело вспоминать об этом. А он, оказывается, жив! И он — тот самый человек, который является в моих кошмарах… А теперь вообще выясняется, что он — это я… Но как это получилось, Дейдара-сама? Я хочу сказать, что произошло с моей головой? Я ничего не помню… Это было в бою, да? На миссии?

— Нет. Это случилось тут, в пещере.

— Но как враг смог проникнуть сюда? Почему пришлось вести бой здесь?

— Да не было никакого боя! Был завтрак…

— Завтрак?!

— Ага. Конан собиралась делать омлет, а мы все сидели за столом. Она повернулась к нам спиной, взяла сковородку и стала разбивать в нее яйца. И тут вдруг ты… то есть, Мадара… шлепнул ее по заднице и сказал: «Ух, какая аппетитная! И как только тебе, с такими формами, удается превращаться в плоский лист бумаги?»

— Так это меня Пейн приложил, да? Из-за нее? — пролепетал Тоби.

— Не-а. Он, конечно, позеленел от злости. Но сделать ничего не сделал. То ли побоялся, то ли просто не успел, хмм...

— Не успел? А что случилось?

— Конан хряснула тебя сковородкой по башке, и ты упал.

— И что было потом?

— Что, что… Мы остались без омлета. А ты — без памяти.

— Так значит, наши всё знают обо мне…

— Нет, не всё… Они уверены, что ты уже совсем не помнишь, что когда-то был Обито и Мадарой. И только я знаю, что ты вспоминаешь об этом в своих ночных кошмарах, хмм... Но я никому не скажу. Зачем тебе лишние проблемы? В любом случае, мы все уже привыкли к тому, что ты — просто Тоби. Не знаю, как остальным, а мне ты нравишься именно таким.

— А что будет, если другие узнают об этом?

Дейдара пристально поглядел на Тоби и ничего не ответил. Парнишка стал рассуждать вслух:

— Наверное, они захотят, чтобы я вновь стал Мадарой! Зачем им какой-то Тоби? Вот великий воин Учиха Мадара — другое дело. Они обязательно попытаются что-то сделать для того, чтобы вернуть его. Скорее всего, они совершат надо мной какой-нибудь магический обряд. И тогда я, наверное, должен буду умереть…

Он помолчал несколько секунд и, вздохнув, решительно продолжил:

— Что ж, я готов к смерти. Если надо, пускай меня убьют. Зато Мадара вернется!

— О, ты начинаешь мыслить логически — видимо, от нервного потрясения, хмм… — произнес Дейдара. — Да, если другие узнают о том, что ты что-то помнишь о себе как о Мадаре, ты должен будешь умереть. Но не ради того, чтобы Мадара остался с нами, а наоборот, для того, чтобы он раз и навсегда убрался ко всем чертям. Понимаешь, Пейн уже привык к тому, что из формального руководителя он стал настоящим. Он больше не захочет делить с кем-то статус главы организации. Да и тот случай с Конан он Мадаре наверняка не простил. Все остальные, я уверен, тоже не захотят возвращения Мадары — кому понравится иметь двух боссов вместо одного? Тем более что мы уже узнали на своем опыте, каково это.

Тоби молчал. Дейдара, усмехнувшись, добавил:

— Я уж не говорю о том, что в тебе сидят аж двое Учих. А нам тут, знаешь ли, и одного Итачи с лихвой хватает. Видишь же, что с ним творится последнее время! Еще двух шаринганистых придурков мы сейчас просто не выдержим…