Декабрьская фантасмагория (джен)

А тем временем в дальнем конце пещеры четверо акацуки исследовали содержимое черного мешка.

— Вот ведь падла этот даритель, в самом деле! — злобно шипел Кисаме. — Книжки прислал. Словно знает, гад, что у Итачи со зрением проблемы и ему читать нельзя! Я еле-еле успел придумать, что бы такого соврать, чтоб Итачи не заинтересовался! Хорошо еще, что он шоколад ненавидит…

— Кисаме, как думаешь, кто этот наш таинственный даритель? Может, это Саске вдруг так резко охамел?— спросил Сасори.

— Ясное дело! Кто еще, кроме этого мелкого урода, мог бы так поиздеваться над Итачи? — ответил Хидан вместо Кисаме, который не спешил с ответом, размышляя.

— Ну, мало ли кто… — неожиданно сказал Тоби. Остальные трое изумленно воззрились на него. Тоби смутился и замолчал.

— Это нужно хорошенько обмозговать, — задумчиво произнес Кисаме. — Пока у меня одно с другим как-то не стыкуется. Я вот думаю…

— Правда? — подняв брови, удивленно спросил Хидан.

Кисаме не менее удивленно уставился на него:

— Я ж еще не сказал, чего думаю… Ты погоди, дай сказать!

Сасори за спиной Кисаме сделал Хидану нетерпеливый знак рукой. Хидан скривил губы и стал слушать.

— Я вот тут прикинул: ну, допустим, этот подарок нашему Итачи прислал действительно Саске. Тут он угадал, надо признаться, еще как угадал! Если бы не вы, ребята — спасибо вам огромное, вы настоящие мужики! — я бы и не знал, как потом успокаивать Итачи. Он ведь как ребенок характером…

— Да не за что! Всегда пожалуйста! — серьезно ответил Сасори.

— Сасори, уж ты-то помолчал бы! — недовольно протянул Хидан. — Именно ты чуть было не испортил всё своей дебильной правдивостью!

— Блин, ну дайте же договорить… — сосредоточенно произнес Кисаме. — Вот ведь какая штука выходит: этот наш гость сказал, что все подарки — от одного и того же лица…

— Ну, я бы сказал, что это не лицо, а жопа, да еще какая! — перебил его Хидан. — Половина подарков бесполезные, а другая половина — обидные…

— А мне они все понравились! — искренне воскликнул Тоби и, спохватившись, добавил: — Ну, почти все…

— Но ведь их не тебе дарили, — возразил Сасори. — Еще неизвестно, что подарят тебе.

— И подарят ли вообще… — добавил Хидан.

Тоби почувствовал, что никак не может определить, что хуже — получить бесполезный или обидный подарок или же вовсе никакого не получить. Он повесил нос. А Кисаме тем временем всё пытался донести до товарищей осенившую его светлую мысль:

— Ну, я и подумал: ладно, допустим, что это и вправду Саске. Тогда понятно, почему он так хорошо знает Итачи… Но откуда он так хорошо знает всех нас?

Сасори и Хидан уставились на Кисаме так, словно видели его впервые. Через секунду к ним присоединился и Тоби, оторвавшийся от своих грустных мыслей. Глаза Сасори сверкнули. Он поманил пальцем Хидана и отошел с ним в сторонку.

А Тоби стал доставать из мешка одну книгу за другой, читая вслух названия:

— Федор Достоевский «Братья Карамазовы», Максуд Ибрагимбеков «И не было лучше брата», Владислав Крапивин «Я иду встречать брата»… Ой, а это что?

Он вытащил из мешка две картинки в рамках. На одной была средневековая европейская миниатюра: один мужчина убивает другого на фоне лунного диска. Надпись внизу гласила: «Каин и Авель». Другая картинка представляла собой фотопортрет белокурого мальчика с красным галстуком на шее. Прочитав подпись под портретом, Тоби спросил:

— Кисаме-сама, а кто такой Павлик Морозов?

— А хрен его знает, Тоби… — задумчиво ответил синелицый гигант. — Видишь же: какой-то мелкий гайздин. Но нашему Итачи эту картинку на всякий случай показывать не стоит…

В следующую секунду Тоби забыл о странных книгах и таинственных картинках из черного мешка, потому что старик в красном халате объявил:

— А теперь — подарок для Пейна!

Лидер-сама встал с дивана и величественно воздвигся перед Дедом Морозом. А тот, опустив глаза в свой пухлый блокнот, зачитал очередной комментарий от анонимного дарителя:

— Надеюсь, что это скромное подношение заложит основу будущей коллекции, которую многоуважаемый Пейн начнет собирать по примеру другого великого лидера. Правда, тот лидер, несмотря на все свое могущество, не смог бы разместить это на себе и потому хранил всё это там, куда помещают такие предметы обычные люди. А вот глубокоуважаемый Пейн — сможет! Уверен, лидер-сама, вам это будет к лицу!

Это таинственное заявление вызвало всплеск мыслительной деятельности у всех акацуки. Пейн заметно напрягся и, делая вид, что солидно скрестил руки на животе, на всякий случай тайком сложил под длинными рукавами пальцы в боевую печать.

Единственная леди в стане акацуки нахмурилась: выражение «будет к лицу» ей сильно не понравилось. Кое в чем она придерживалась старомодных убеждений. В частности, считала, что одежда — это слишком интимный подарок. Ревнивую Конан вдруг обожгла мысль о том, что анонимный даритель на самом деле — женщина, а то, что он именует себя в мужском роде, посылая всякие там «братские» приветы — всего лишь хитрая уловка. Тщательно скрываемый страх, который она прочитала на лице Пейна, только укрепил ее в этих подозрениях.

Тем временем Дед Мороз достал из мешка обещанное «скромное подношение». По габаритам оно действительно было скромным: обтянутая синим бархатом небольшая коробка, намного меньше той, в которой была кукла для Сасори. Дед Мороз держал коробку в руке, ожидая, когда Пейн подойдет и возьмет подарок. А тот явно не торопился узнать, чем его осчастливили. Напряженная пауза затягивалась…

— Как думаешь, Хидан, что там? — спросил вполголоса Сасори.

— Ну, не знаю… — задумчиво произнес Хидан. — Мало ли какой правитель что-то там коллекционировал — поди догадайся… Вон Сталин, например, курительные трубки собирал! А Фидель Кастро — сигары… О, точно! Там, наверное, что-то в этом роде! И как раз, как он выразился, «к лицу» было бы: их же к губам подносят.

— Нет, это не то… Пейн ведь не курит.

— Но даритель может об этом и не знать!

— Ну да, конечно: обо всех всё знает, а о главе организации — нет?

— И то верно… Да трубка в такую плоскую коробку и не поместится. Туда разве что сигары влезут. Или же… Слушай, Сасори, а коробка-то похожа на такую, в которой награды хранят! Я понял! Это намек на Брежнева! Там наверняка орден или медаль!

— Хидан, я тебя, конечно, уважаю, но иногда ты рассуждаешь как Кисаме. Или даже как Тоби… Да кто он такой, этот даритель, чтобы иметь право награждать главу организации «Акацуки»? Для этого он должен был бы обладать титулом даймё или званием кагэ. А любой нормальный даймё или кагэ скорее уж наградит того, кто доставит ему Пейна живым или мертвым.

— Мда… Ты прав, Сасори. Тогда остается одно: там украшения! Ну, запонки, например, или цепь золотая…

— Хорошая мысль! Тем более что такие вещи многие правители собирали — Чаушеску, например. Правда, наш лидер-сама не любитель дорогих цацек… А хоть бы и любил их, куда ему такие штуки цеплять? У него же все места на лице и в ушах пирсингом заняты. Разве что на шею можно…

— Да на кой черт ему цепь, если у него, как и у нас всех, высокий воротник? Из-за этого воротника все равно ничего ни хрена не видно, — с неожиданной злостью отозвался Хидан. — Я вон даже зимой хожу расстегнувшись чуть ли не до пупа, иначе моего любимого медальона просто не видать! Вот дура эта Конан! И где она только выкопала такой фасон… Говорит, какой-то там Лелуш такой плащ носил. Да плевать мне на этого лоха! Почему я должен одеваться, как он? А попробуй откажись от этой дебильной хламиды — Пейн со свету сживет! Ну, фигурально выражаясь, конечно…

— Да-а… — еле слышно вздохнул Сасори. — Я тоже не в восторге от этого фасона. А уж как Дейдара бесится! Из-за этого воротника он никак свою длинную челку уложить не может. Только-только залакирует, глядь — через пять минут снова растрепанный и лохматый, хуже, чем Наруто!

— Между нами говоря, — сказал Хидан, наклонившись к самому уху Сасори, — этот идиотский воротник идет только Кисаме и Какузу: у этих двух чем меньше видно лицо, тем лучше…