Мой принц (гет)

POV Гарри Поттера

Мои девочки, наконец, дома. Джинни слегка заторможена, что вполне понятно: рождение Лили едва не стоило ей жизни. Она попыталась что-то сказать, но я прервал её. Сказал, что мы просто всё начнём с чистого листа, без объяснений, признаний, раскаяния. Всё и так понятно: мы оба натворили глупостей по самое «не хочу».

Теперь и будем расхлёбывать. Главное: дети, семья. Из этого и будем исходить.

В мягкой колыбельке лежит моя кровинка. Я смотрю, любуюсь. Она и сейчас красивая. Заранее ревную её к многочисленным — в том, что многочисленным, даже не сомневаюсь — поклонникам. Как уберечь её от охотников за наследством, да и просто тех, кто не прочь поиграть и бросить?

Но успокаиваюсь, когда вижу двух рыцарей, стоящих по обе стороны колыбельки. Джеймс и Альбус. Они с восхищением и гордостью смотрят на свою сестрёнку. И я понимаю, что когда Лили поедет в Хогвартс, у неё будут два могущественных защитника, которые не позволят даже косо посмотреть в сторону их сестры. Я вижу это уже сейчас, глядя на их сосредоточенные мордочки. Они не подведут, я уверен!

Глядя на маленькое чудо по имени Лили, не могу не вспомнить о моём потерянном ребёнке от Гермионы. Я лукавил, пытаясь убедить себя, что этот малыш ничего для меня не значил. Это неправда.

Если бы я мог вернуть тот момент, когда Гермиона сказала, что вновь беременна… Да, тогда я не знал, что могу дать ей и нашему ребёнку официальный статус. Но кто мешал мне признать ребёнка, ввести его в род, участвовать в его воспитании?

Не Джинни же мне винить в этом? Пора самому отвечать за свои поступки.

Каково мне будет смотреть на ребёнка Гермионы, зная, что изначально он был моим? Кто это будет: мальчик, девочка? Он, или она поедут в Хогвартс одновременно с Лили.

Как так получилось, что герой войны спасовал в мирной жизни? С какой стороны ни посмотреть — я, получается, подлец. Только подумаю, что кто-нибудь может поступить с моей Лили так, как я поступил с Гермионой… Убить хочется мерзавца! Дикая боль пронзает меня с головы до ног, когда я осознаю вдруг, что за Гермиону некому было заступиться. Некому было просто набить морду такому негодяю, каким я был по отношению к ней. Полная безнаказанность, которой я даже не осознавал… После похорон родителей она с горечью сказала: «Вот теперь у меня нет никого, кроме тебя». Выть хочется от боли и раскаяния. Остаётся только молиться, чтобы в браке со Снейпом она была счастлива. Но что мне делать, если я по-прежнему безумно люблю её. Всё отдал бы за минуту свидания с ней. Пусть ругает меня, проклинает… Только бы смотреть на неё… Только бы она снова была моей Гермионой…

* * *

POV Джинни

Я дома. Мне очень и очень плохо. Я правильно поняла взгляд Гарри: он не осуждает меня. Он обвиняет во всём только себя.

Никто из моей семьи не пришёл поздравить меня, посмотреть на малышку. Не простили.

Я знаю, что Гермиона — любимица всех Уизли. Сначала в ней видели жену Рона, а потом мечтали видеть её в роли леди Блэк. Они надеялись, что мы подружимся. Только я не могу делиться. Гарри — мой. Его однодневки мне не страшны. Гермиона могла забрать его целиком. Иногда я даже удивляюсь, почему она не боролась за Гарри? Немного магии, капелька зелий, и я ей не соперница. Я и сотой доли того не знаю, что знает она. Она отдала мне Гарри без боя. Не понимаю…

Постепенно стала вставать. Ходить по дому. И даже осмелилась посетить Косую Аллею: надо было прикупить кое-что для малышки.

И угораздило же меня столкнуться в магазине «Детское счастье» с Гермионой и Снейпом. К счастью, они были уже на выходе, а я успела спрятаться за стеллажом с детским питанием. Они не заметили меня.

Богарта мне в спальню! Вид Снейпа меня сразил: ухоженный, в чистой, отглаженной, щёгольской мантии, выбритый до синевы, с пушистыми, блестящими волосами…

Виновато вспомнила Гарри: небритого, с растрёпанными волосами, в помятой мантии, верхняя пуговица оторвана… А ведь ещё в Хогвартсе Гермиона следила за своими мальчиками: то Гарри очки починит, то Рону пуговицу к рубашке пришьёт, то ещё что… Вообщем, следила, чтобы её мальчики не распускались, не выглядели неряхами… А я… Что я за жена?… Вспомнила, что от Гермионы Гарри всегда приходил в чистой, выглаженной одежде. Что его мантии постоянно обновлялись… Я даже не замечала этого… да и он, похоже, не замечал…

Не понимаю, почему Гарри женился на мне? Чары? Зелья? Единственно серьёзным заклинанием была порванная нить… Остальное — детские игрушки. Неужели я права, и дело только в том, что со мной всё дозволено? Я — грешница, и приму его любым… Больно. Тяжело осознавать, что я заполучила Гарри только потому, что готова была принять его на любых условиях…А он не понял этого, и условий не выдвинул. Скажи он тогда, в самом начале: «Гермиона беременна от меня. Я женюсь на тебе, но признаю ребёнка, введу его в род, и он будет моим наследником по праву перворождённого… Я согласилась бы, не раздумывая.

Нет, Джинни, не надо врать самой себе. Согласиться–то ты, конечно, согласилась бы. Но потихоньку стала бы пакостить и любой ценой устранила соперницу и её ребёнка. Впрочем, так я и сделала.

* * *

POV Гермионы

Я замужем. За-мужем: впервые поняла значение этого слова. Давно забытое ощущение защищённости. Я устала. Устала от одиночества, от необходимости самой решать все свои проблемы… Устала от унизительных для меня отношений с Гарри. В последние годы о том, что мы с Гарри любовники, не знал только ленивый. Смешки за спиной, двусмысленные ухмылочки, шёпот, сплетни… Устала…

Я впервые за многие годы выхожу на улицу в сопровождении своего мужчины, не оглядываясь по сторонам. Он открыто обнимает меня за плечи. Прижимает к себе. Он ни от кого не скрывает, что я — его женщина. Что я желанна. И подтверждает это каждую ночь. Никогда не думала, что могу вступить в близость с кем-либо, кроме Гарри. Я ошибалась. То, что происходит у меня с Северусом — это только наше. Это уносит меня в другую действительность, где есть только мы, и нет ни Гарри, ни Лили…

Лили… Интересно, если бы не война с Волан-де-Мортом… Она продолжила бы роман с Северусом? А он, согласился бы делить её с Джеймсом? Согласился бы, даже не сомневаюсь в этом. Слишком он её любил.

Что она нашла в Джеймсе Поттере? Сноб, игрок в квиддич. А она? Умная, талантливая — чем мог заинтересовать её Джеймс Поттер? Чистокровный, лорд. Неужели только это?

Северус — друг детства, Но — полукровка, непопулярен, беден. И она воспользовалась его срывом, который сама же и спровоцировала. Мне всегда не давал покоя вопрос: откуда мародёры узнали о заклинании из снейповского учебника? Внезапное озарение, что Лили показывала его учебник Поттеру, и было причиной сорвавшегося оскорбления.

А потом было осознание того, что он натворил, раскаяние. Он просил прощения, а она встала в позу оскорблённой невинности. Вместо того, чтобы просить у него прощения за то, что показывала его записи мародёрам.

А как понять её роман с Северусом накануне свадьбы? Любила ли она Северуса? Или просто мстила Джеймсу за его интрижки? Думаю, и то, и другое. Джеймса, она, несомненно, тоже любила, по-своему, конечно. В этом Гарри истинный сын своей матери.

Я не забыла Гарри. Трудно выкинуть из сердца человека, которого любила двенадцать лет. Но в последнее время это была скорее не любовь, а наркотическая зависимость. Я видела, что он ничего не хотел сделать, чтобы избавить меня от унизительного положения любовницы. Я часто думала, сколько ещё может продолжаться наша связь? А он? Неужели он не понимал, насколько неопределённо моё положение? Что ждёт меня в будущем? Одинокая старость, или «материнский ребёнок» погибшего аврора. И никакой мужской поддержки. Возможно, он искренне считал, что сможет мне помогать. Но верится в это с трудом. Его семья всё больше нуждалась в нём, всё меньше времени у него оставалось для меня. В последнее время мы виделись всё реже. Да и Джинни не дремала. В своих попытках устранить меня она становилась всё изощрённее, и откровенно говоря, успешнее.

А моя беременность, реакция на неё Гарри добили меня. Точку в наших отношениях он поставил, напомнив мне о Долге Жизни. Вот этого я ему никогда не прощу.

Если бы мне довелось спасти его жизнь, я долгом это не посчитала бы: спасая любимого, спасаешь себя, потому что жизнь без него — не жизнь. Так Лили заслонила собой Гарри. Так я заслонила бы его, не раздумывая. А он потребовал оплаты долга. Я его оплатила. И более ничего ему не должна. Моя любовь оказалась ненужной. Что ж, я буду избавляться от неё. Буду выдавливать её из себя по капле.

Скоро каникулы, и мы с Северусом поедем в Италию. Заранее представляю себе, как приятно будет погреться на солнце, подышать морским воздухом, просто отдыхать. Впрочем, материалов для наших исследований там тоже немало можно накопать. Так что отпуск обещает быть интересным!

* * *

От автора

Молли, задыхаясь от слабости, осторожно спустилась в гостиную. Артур бросился ей навстречу, подвёл к креслу, помог сесть, покрыл ноги пледом. Укоризненно покачал головой:

— Зачем встала? Ты ещё слаба. Колмедик сказал, что сердце у тебя совсем никуда не годится, беречь его надо!

— А что мне в кровати делать: в потолок смотреть и думать? Здесь хоть с тобой поговорю.

Артур, как же мы допустили, что наша дочь такой безжалостной выросла. Подумать только: невинного ребёнка убить задумала, да ещё и не впервые! Разве мы такому её учили?

— Спускала ты многое ей, Молли! Ты ведь догадывалась, что у Гарри есть какие-то обязательства. Почему не разобралась, не поговорила с ним?

— Очень уж я хотела, чтобы Джинни за него вышла. Вот почему близнецы наши молчали, они ведь с самого начала знали всё. Вот этого не понимаю!

— Я спрашивал. Они говорят, что такой тюфяк как Гарри недостоин Гермионы. Они надеялись, что она забудет его и кого-нибудь получше найдёт. А оно вот как обернулось! Девочка-то так и не смогла забыть его. Может быть, хоть теперь её жизнь наладится? Северус многое в жизни повидал, ей такой муж и нужен: мудрый, заботливый. И хорошо, что постарше. Наша Гермиона своих ровесников давно переросла. И работают они вместе. Глядишь, и сладится у них. Видел я их тут как-то на прогулке. Сразу видно, что женская рука у него в доме появилась. Присмотренный, ухоженный. Да и она спокойнее стала, какая-то умиротворённая, благостная. И они так хорошо смотрятся вместе! Он глаз с неё не спускает, оберегает. Забавно даже, так обнимает её за плечи, словно хочет всему миру сказать: моё, не трогать!

— Его понять можно: столько лет бобылём прожил. Вот и радуется, что рядом с ним молодая, красивая жена. Да и ребёночек скоро будет. Вот уж где верна пословица: не было бы счастья, да несчастье помогло. Джинни оказала ему неоценимую услугу: он готов был усыновить ребёнка Гарри, а теперь у него будет собственный.

— Молли, о ребёнке мы заговорили… А ведь у Джинни девочка родилась. Что ж теперь, мы внучку и не увидим?

— Вот что, Артур. Джинни наша дочь, что ни говори. Она своё получила, и ещё получит. А мы ей не судьи. Надо мириться, внучку повидать.

— И я так думаю, Молли! Давай завтра навестим их. Я уж и подарки купил.-

— Ну, Артур! И хитрец же ты! Так зачем тогда ждать до завтра?

— Твоя правда, зачем ждать?

* * *

Первой, кого Молли и Артур увидели в гостиной на Гримо 12, была как раз Джинни. Она растерялась, увидев родителей, опустила глаза. Молли бросилась к ней, и они долго плакали, обнявшись. Артур не выдержал:

— Хватит слезами умываться! Веди, знакомь нас с внучкой.

Джинни вытерла заплаканное лицо руками, слабо улыбнулась.

В детской было тепло, светло, уютно. Маленькая колыбелька, стоящая в центре комнаты, вся в кружевах, прятала внутри зеленоглазую девочку с рыжими волосиками. Гарри, до этого не отрывавший взгляда от своей ненаглядной доченьки, вскочил:

— Вот неожиданность! Что же не предупредили? Кричер распорядился бы об ужине.

— Да мы попросту, мы ужинали. Очень захотелось внучку посмотреть.

Глаза Гарри засветились гордостью. Он осторожно взял улыбающуюся девочку на руки:

— Правда ведь, красавица!

Молли охнула:

— Невероятно: вылитая Лили Эванс!

— Мы её так и назвали: Лили Луна.

Джинни, стоявшая рядом, надулась:

— От меня что, ни капельки?

Артур парировал:

— Достаточно, что Джеймс — твой портрет!

Эта шуточная пикировка разрядила обстановку, и Молли с Артуром, спохватившись, стали демонстрировать подарки маленькой принцессе.

После этого визита и остальные Уизли смягчились, решили не поминать прошлое, и явились поприветствовать новую веточку, связавшую семьи Поттеров и Уизли.

Жизнь постепенно стала входить в прошлое русло, круги от потревожившей её драмы становились всё шире, и шире, и вскоре растворились совсем. Нельзя сказать, что без следа, но эти следы напоминали уже не открытые раны, а, пусть и грубые, пусть и болезненные, но зарубцевавшиеся шрамы.