... И разверзлись небеса... Книга первая (гет)

После ухода доктора Анна долго лежала с открытыми глазами, глядя в темноте на незашторенное окно, на темном небе среди ярких звезд безмятежно светившая полная желтоватая луна смотрела прямо ей в окно. Завтра она покинет место, где провела несколько месяцев своей жизни и из обычной девушки превратилась в нечто, трудно поддающееся определению, в поселении она нашла друзей и любовь, любовь, которую, вероятно, потеряла сегодня. Девушка чувствовала, что больше не увидит Анри, в глазах вампира она стала презираемой, подлой обманщицей, лгуньей, бессовестно предавшей его доверие и любовь. Анна и сама не понимала, как эта беременность могла случиться, никто из них не думал о предохранении, потому что от союза вампиров и людей дети не рождались. Как бы ни было больно, она не станет искать его общества, объяснить она все равно ничего не сможет, ее клятвам он не поверит, поэтому лучшим разрешением ситуации станет уйти отсюда, как можно быстрее, по крайней мере, так ей не придется избегать встреч с ним и бояться приступов гнева бессмертного.

Ей послышались какие-то шорохи снаружи, и она моментально насторожилась, страх продолжал нарастать, и в беспричинном ужасе Анна смотрела на окно, ожидая, что сейчас оно распахнется, и Анри, как ангел мщения, появиться в комнате, чтобы убить ее и ребенка. Не в силах совладать с собой, она вскочила и побежала в ванную комнату, прихватив подушку с одеялом, заперлась изнутри и устроилась там, завернувшись в одеяло, как в кокон, мысленно представляя себя невидимой и недосягаемой для чьих-то злых умыслов. Засыпая, горько усмехнулась, еще пару дней назад, она таяла в руках возлюбленного вампира и не желала с ним расставаться, а сейчас прячется, боясь его присутствия и желая избежать возможной, даже случайной встречи с ним.

Утром девушка проснулась от голоса Веры Константиновны, громко звавшей ее по имени, она с трудом освободилась из одеяла и, приоткрыв дверь, просунула взъерошенную голову. Шеф-повар стояла в своей любимой позе, уперев руки в боки, и с удивлением разглядывала пустую комнату, где на кровати кроме пустого матраса ничего не было. — Ты где была, позволь спросить?

— Да, тут, рядом. — Анна показала на дверь ванной и тут же бросилась туда, закрыв ладонью рот, из-за дверей донеслись характерные звуки рвоты.

Женщина сочувственно покачала головой и осталась ждать ее выхода. — Бедная, ты бедная, что же ты наделала на свою голову дурную. — запричитала она не хуже бабы Гали. — Что теперь делать-то будешь, ведь он тебя не принял с дитем.

Анна с достоинством выпрямилась, обидевшись на такую фразу. — Что значит не принял, Вера Константиновна? Я и сама к нему теперь не вернусь. Даже выслушать не захотел, сразу обвинил во всех грехах. Ну и ладно... Мы проживем без него. — и она слегка погладила свой живот.

— Вот и скажи теперь, в чем разница между мужиками? Хоть человек, хоть вампир, а думают одинаково. Эх! — она махнула рукой и вышла из комнаты. Уже из коридора спросила. — Тебе огурцов-то надо?

Девушка прислушалась к себе. — Нет, спасибо, чего-то не хочется, наверное, мы наелись.

На завтрак она припозднилась, и когда вошла в столовую, разговоры стихли, увидев Анну, жена убитого кинулась навстречу и сжала ее в объятиях.— Я не смогла вчера сказать вам, как благодарна. Вы спасли мне жизнь. Ведь он убил бы меня, я по глазам видела, что он готов перерезать мне горло. — женщина уже начала всхлипывать, то, что вчера ей пришлось пережить, было, безусловно сильным потрясением, и то, она еще быстро оправилась.

Девушка кивнула, приобняла ее за плечи, и они вместе отправились к столику, но прежде чем занять свое место, Анна решила объяснить всем поселенцам, почему убила человека. — Этот мужчина был серийным убийцей, насильником, я видела лица его жертв. Он получал удовольствие от их страданий и он же впустил к нам смердящих. У меня не осталось другого выбора кроме, как уничтожить его. — она ожидала вопросов и раздумывала, не добавить ли что-то еще, но общее молчание сказало ей, что люди поняли ‒ она убила по крайней необходимости, чтобы защитить их всех. Анна быстро съела свой завтрак и никем не остановленная пошла к себе домой, чтобы собрать вещи и перенести их на второй этаж столовой, в комнату, ставшую для нее последним приютом.

После ее ухода языки людей развязались, баба Галя стянула на себя все внимание, она присутствовала при этой сцене от начала до конца и могла бесконечно о ней говорить, причем каждый раз ее рассказ обрастал дополнительными деталями. Когда кто-то выражал сомнение или указывал на расхождение с ранее сказанным, медсестра тут же ссылалась на главного свидетеля произошедшего ‒ жену убийцы, послушно кивавшую головой на все обращения к ней Галины Васильевны.

— А мне вот интересно, — подала голос Зоя, — вы за ним никаких странностей не замечали до этого случая? Ладно мы, на улице встретились, кивнули и дали пошли. Но вы же с ним жили, в одной постели спали, неужели ничего в нем вам не казалось подозрительным?

Брюнетка замялась. — Да, как вам сказать. Сейчас задним числом, анализируя его поведение, я понимаю, что странности были. Но мы все здесь после пережитого немного тронулись умом. Так что я списывала все это на счет трагических событий его жизни.

— А что он вам рассказывал о себе? — спросил завхоз, он больше других общался с убитым при строительстве теплиц и ничего подозрительного не замечал.

Баба Галя всплеснула руками. — Да, боже мой, Сергеич, ты как дитя малое! Что рассказывал? Да, чтобы не рассказывал, все ложь... Они, психи эти, самые хитрые, кому хочешь голову задурят. Насмотрелась я на них.

Беременная Настя удивилась. — Баба Галя, а вы что и с психами работали?

— И-и-и, милая, с кем я только не работала... — многозначительно ответила женщина.

Но мужа Насти интересовала больше практическая сторона дела. — А кто видел, что Анна сделала, как она его чикнула? — жена толкнула его в бок, и он поправился. — Ну ладно, не чикнула, а вырубила.

Помощница повара выглянула из кухни. — Я видела. — взглянув на прищурившуюся медсестру, добавила. — Мы видели, я и баба Галя.

Все с интересом ждали продолжения, при отсутствии развлечений, детальные обсуждения, даже пережевывания событий, случавшихся в поселении, играли роль своеобразных форумов в соцсетях, с тем отличием, что все участники знали друг друга в лицо. Поселенцы повернулись к медсестре, вызывавшей больше доверия, все-таки она имела репутацию лица, близкого к Анне, и в последнее время исправно доставляла им свежие новости. Женщина тут же сориентировалась, неторопливо поднялась со стула и вышла в центр, чтобы все ее видели и слышали. — Значит так. — начала она. — Когда этот гад понял, что Анна открыла его тайну, он рванулся к ней, чтобы убить, заставить ее замолчать. Но детка-то моя шустрее оказалась, как рванула в конец столовой, к лестнице, не хуже, чем вампиры, ей богу, да так пролетела, что ветер подняла. — она взглянула на кухонную рабочую, та согласно закивала, подтверждая правдивость ее слов. — Тогда он, зараза, вынул вот такущий нож, — баба Галя показала размер ножа, несколько преувеличив его, — и жене к горлу приставил. Ну, думаю, конец... А что мы сделаем? Нас женщин всего трое, его жена не в счет. Тут я посмотрела на детку, она прислонилась к стене и так тихо чего-то стоит, потом вдруг правую руку в локте согнула, да как пульнет изо всех сил.

Глеб не выдержал. — Баба Галя, ты нормально говорить можешь? Чем пульнет? Пульнет ‒ от слова пуля, а она вылетает из оружия.

Пожилая женщина обиженно поджала губы. — Ну, мы, милок, в университет твоих не обучались. Говорим, как умеем.

На парня шикнули. — Хватит умничать, студент. Дай человеку рассказать. Баба Галя, давай рассказывай, не обращай внимания. Что Анна сделала?

Медсестра выдержала паузу и продолжила. — Так я и говорю, она руку в локте согнула и пульнула, вылетел какой-то шарик, маленький, голубого цвета и жужжал. — кинула взгляд на Глеба, закатившего глаза от досады. — Да, милок, летело и жужжало. Подтверди.—обратилась она к другой свидетельнице события.

Стоявшая в дверях кухни помощница Веры Константиновны с раздражением взглянула на парня. — Нечего глаза-то закатывать, что видели, то и говорим. Промелькнул маленький шарик, голубенький такой, и жужжал, как пчела. Мужик сразу дернулся и повалился. И все...

Поселенцы молчали, переваривая услышанное, они переглядывались, не зная, как реагировать на рассказ. Это было сродни чуду, но за последнее время произошло столько событий, опрокинувших их прежнее представление о реальном мире, что поверить в одно из них, проблем не составило.

— А труп куда дели? — этот вопрос вернул всех к действительности.

Баба Галя пожала плечами. — Доктор, наверное, забрал. Мы с поваром помогли Анне наверх подняться, все-таки убить человека, это вам не шутки шутить. — она бросила убийственный взгляд на Глеба. — Вера пошла за Алексеем, он сначала к Анне поднялся, а потом, думаю, и труп унес. Мы-то остерегались рядом с мертвым оставаться, а то превратился бы, да и погрыз нас.

Жена убитого произнесла: — Если бы не девушка, сегодня я с вами не сидела бы, да и их он вполне мог порезать. — и кивнула в сторону кухни.

Люди долго молчали, куратор поднялась первой и напомнила, что жизнь продолжается, и всех ждет работа.

Выйдя на улицу, Анна огляделась, де Ланвиль не искал встреч с нею, и в свой последний день в колонии ей не составит труда избегать его, вчерашний безотчетный страх прошел, но после всего произошедшего видеть бессмертного не хотелось совсем. Она его любила, но обида на то, что он мог так судить о ней, разъедала сердце, ему ничего не стоило бы выслушать, попытаться разобраться, поверить ей, наконец, ведь Алексей, отнесшийся поначалу недоверчиво к ее состоянию, радовался этому, как нежданному чуду, а Анри сразу подумал о предательстве. Прежде чем собрать вещи, она зашла в больницу проверить Богдана и попрощаться с доктором, осторожно открыла дверь и принюхалась, не уловив запаха карамели, прошла дальше, но Алексея на обычном месте не оказалось, и она поднялась на второй этаж в палату реанимации. Он стоял возле мальчика и что-то говорил ему, на появление девушки не отреагировал, хотя, конечно, знал о ее присутствии.

Она подошла ближе поздороваться с мальчиком. — Привет, Богдан. Пошел на поправку? — вопросительно взглянула на доктора.

— Да, ему лучше, но до полного выздоровления еще далеко. — подтвердил он.

— Я могу попробовать еще раз.

—Ни в коем случае. — поспешно возразил Алексей. — В твоем положении и после вчерашних приключений это может навредить вам обоим. — и покосился на ее живот.

— Вы можете уделить мне пять минут? — спросила Анна, и когда доктор кивнул, не дожидаясь окончания осмотра Богдана, спустилась на первый этаж. Проходя в смотровую, задержалась у дверей своей бывшей палаты, где Анри чуть не убил ее, толкнула дверь и, войдя, сразу увидела вмятину на стене. Вчера она даже не заметила ее, контуры плеч бессмертного обозначились особенно четко, это место покрылось трещинами, краска осыпалась. «Вот так посыпались и наши отношения», — подумала она.

Алексей вошел следом за нею и молча стоял позади, не оборачиваясь и по-прежнему глядя на поврежденную стену, Анна сообщила: — Я пришла проститься. Мой отец счел дальнейшее пребывание здесь опасным для меня и ребенка, и в это раз я с ним согласна. — она развернулась, доктор молчал и смотрел мимо нее на ту же самую вмятину на стене. — Я благодарна вам за заботу и помощь. Вы были одним из моих друзей.

— Я и остаюсь твоим другом. — медленно проговорил он и перевел на нее взгляд. — Анна, поверь, мне стыдно, что все так получилось. Он придет в себя и пожалеет о случившемся. Не суди его строго, ведь, и в самом деле, это большое потрясение для Анри, для всех нас, для нашего вида. Пойми, мы и надеяться не смели, что можем иметь нормальную семью, потомство. Хотя, конечно, какие-то выводы делать рано, еще не известно, как ты выносишь плод, и что он будет из себя представлять. Но умоляю тебя, найди возможность сообщить мне о рождении гибрида, а еще лучше показать его.

Девушка подошла к нему почти вплотную, взглянула в карие глаза, с удивлением впервые заметив их рыжину, обняла бессмертного и поцеловала в щеку. — Я постараюсь. — прошептала она и заторопилась выйти, сдерживая слезы и запрещая себе оглядываться.

Она не спросила об Анри и ничего не просила ему передать, ее слова или объяснения, равно как и она сама, ничего для него не значили, он оставался с тем мнением о ней, которое вчера так ярко проявил. Изменить что-либо было не в ее силах.

Первую половину последнего дня девушка провела в теплице, без устали выполняя любую работу, о которой ее просили, потом вместе со всеми отправилась на обед и, поев, поднялась в комнату, предоставленную ей на время Верой Константиновной. Она прилегла отдохнуть, подняв повыше ноги, они гудели от усталости, поясницу ломило от долгой работы в наклонку, и глаза опять закрывались сами собой.

Шеф-повар поднялась к ней немного погодя и остановилась в дверях. — Ты что-то неважно выглядишь. С Анри виделась?

Анна взглянула на встревоженное лицо женщины и улыбнулась. — Спасибо вам за заботу и внимание ко мне, за сочувствие к моей ситуации.

— Ты что прощаешься что-ли? — догадалась женщина, в ее голосе зазвенела тревога. — Анна, ты что? Как мы здесь без тебя-то будем?

— Мне пора... Не знаю, вернусь ли к вам, конечно, я постараюсь, но не все зависит только от меня. С Анри не виделась и уже вряд ли встречусь. Пожалуйста, держите в тайне мою беременность. Это непонятный случай, неизвестно еще, что произойдет со мной и с моим малышом, каким он родится. Так что лучше об этом не распространяться.

Повар прошла в комнату. — Мне жаль, что ты уходишь. Я к тебе привыкла, прикипела, можно сказать. Да и не я одна. Что с Галиной-то будет? — она глубоко вздохнула. — О-хо-хо... Да и вампир-то твой опомнится, еще начнет здесь куролесить. Что ему сказать-то?

— Ничего. — прикрыв глаза, ответила Анна. — Вам не нужно с ним общаться, потому что, если он выйдет из себя, может причинить вред. Я уеду сегодня вечером. — добавила она, открыла глаза и присела в кровати. — Меня гложет только то, что по понятным причинам я не могу попрощаться с людьми. Извинитесь за меня перед ними.

Женщина подошла к Анне, молча перекрестила и вышла из комнаты.

Арунду вызвали на консилиум, и он знал причину, войдя в зал для собраний, застал там пять наиболее уважаемых авторитетов, просматривающих на прозрачном экране досье на гибридов. — А вот и он. — проговорил верховный советник, и это была единственная фраза, произнесенная им вслух. — Мы узнали, что ты отзываешь раньше срока гибрида под твоим патронажем, так называемую дочь.

— Она действительно моя дочь. — возразил Арунда.

Сдержанная улыбка тронула губы верховного. — Судя по характеристике, да. Строптивая, упрямая, непокорная ‒ вот черты характера, отмеченные другими наблюдателями. Они, как мне помнится есть, и в твоем досье.

— А я бы выделил другие качества: самостоятельная, критически мыслящая, легко обучаемая, независимая в суждениях, к тому же милосердная и любящая людей. Разве не таких гибридов мы хотели бы видеть? Рабов у нас и без них достаточно. — твердо возразил он.

— Здесь ты прав. — согласился советник. — Кстати, об отношении к людям... Дмитрий чей подопечный? — взглянув на экран, нахмурился. — Понятно... Этот экземпляр возомнил о себе слишком много, нарушив самым серьезным образом кодекс поведения по отношению к людям. Вижу, его много раз предупреждали. — страницы дела гибрида быстро сменяли друг друга. — Он не прошел испытание и подлежит аннигиляции.

— Может быть, пока просто отключить? — предложил один из членов консилиума.

— Отключить? — удивился верховный. — Просмотрите отчеты, они зафиксировали полное презрение к людям, вплоть до обращения их в рабов, злоупотребление силой. Нет это негодный экземпляр, который человеческую породу, и без того дефективную, может только ухудшить. Аннигилировать в течение часа.

— А двое других?

— Чьи они? — и взглянул на Арунду.

— Не мои. — возразил тот.

— Ну, разумеется не твои. С такими-то характеристиками... — он посмотрел на своих коллег. Двое проголосовали за отключение, трое за аннигиляцию, последнее слово оставалось за ним. — Для начала отключим на неопределенный срок, пусть снова побудут людьми, прочувствуют на себе, каково это. Свяжитесь с Тефибом и передайте ему инструкции. — мужчина обратил взгляд на Арунду. — Теперь о твоей дочери... Она ослушалась и вступила в непозволительную связь с иным.

— Тогда девушка ощущала себя человеком и не знала о запретах. — возразил отец. — Сейчас Анна осознала опасность, грозящую ей и плоду со стороны этого существа и готова присоединиться к нам.

— Она готова... — без эмоций повторил верховный советник. — Похвально. А что с плодом?

— Его можно извлечь по прибытии. — предположил кто-то. — Иные есть порождение враждебной нам расы. Союзы между нами строжайше запрещены.

— Речь не идет о союзе. — возразил Арунда. — Плод, который моя дочь вынашивает, предлагает уникальную возможность для изучения. Он ‒ сложный гибрид, зачатый естественным путем. Разве межвидовое скрещивание не является целью нашего исследований? К тому же этот плод связан с нашими врагами весьма опосредовано. Я предложил бы в целях эксперимента дать ему возможность созреть и увидеть свет. Его необходимо тщательно изучить, а если возникнут нежелательные осложнения, мы сможем покопаться в ДНК.

Верховный качнул головой. — Пожалуй, он прав. Зародыш ничем нам не грозит и даже может принести пользу. Эксперимент находится полностью под твоей ответственностью, Арунда. Для остальных все остается прежним: обучение и улучшение человеческой породы. Люди слишком заигрались в хозяев планеты. Пришла пора поработать с их биологическим материалом.

Во второй половине дня Анна никуда не пошла и осталась в комнате, она совсем пала духом, с одной стороны, ей не хотелось остаться в поселении и опасаться возможности встретиться с Анри, с другой стороны, она опасалась оказаться где-то в незнакомом месте среди непонятных существ, возможно, враждебно настроенных к зародышу внутри ее. Даже если ее жизнь закончится в незнакомом месте, где ее ждет отец, она успела, по крайней мере, полюбить, побыть счастливой и даже понять, что такое беременность. Многим из ее друзей повезло гораздо меньше.

Глаза стали закрываться, когда она услышала голос Арунды: «Во время ужина, выйди через заднюю дверь и стой во дворе дома».

Анна не удержалась. «Что будет со мной и моим ребенком?» «Ты будешь в безопасности и плод тоже», ответил он. Сон пропал, она поднялась и спустилась вниз, шеф-повар на кухне что-то выговаривала своим помощницам, потом выглянула в зал и, увидев девушку, вопросительно посмотрела на нее.

— Можно мне что-нибудь перекусить? Меня на ужине не будет. — негромко произнесла Анна.

Взгляд у Веры Константиновны сразу стал грустным, она молча кивнула и вынесла с кухни большую тарелку с тушеными овощами и соленым, порезанным на мелкие дольки огурцом. Села с ней за компанию и смотрела, как быстро исчезает еда, предложила еще порцию, но девушку уже распирало от сытости и она отказалась. Чуть погодя Анна вновь поднялась наверх и, не заходя в комнату, осталась в коридоре, прислушиваясь к веселым голосам людей, пришедших на ужин. Так не хотелось оставлять и их, и это место, ставшее ей домом, что стало трудно дышать, очевидно, беременность делала ее слишком эмоциональной. Незамеченная никем, кроме шеф-повара, с рюкзачком в руке она скользнула с лестницы прямо в маленький коридорчик, который вел к запасному выходу, вышла во двор и зябко передернула плечами, ее била нервная дрожь. Не представляя, что с ней сейчас произойдет, девушка оглядывалась по сторонам, вдруг луч яркого, ослепительного белого света разорвал темное небо, Анна подняла голову и исчезла в нем.

Никто не видел этого, кроме темной фигуры, отделившейся от дерева, уже час Алексей стоял там, ожидая развязки. Когда девушка исчезла, он поднял голову вверх и прошептал: — Возвращайся... Пожалуйста...

Анри второй день не мог придти в себя от свалившейся на него новости, он и в самом деле плохо помнил последовательность событий, случившихся с ним после признания Анны. Когда какая-то волна отбросила его к стене, впечатав в нее, де Ланвиль словно очнулся, помотал головой, огляделся и не спеша вышел, даже не взглянув на друга. Все вампиры знали, что обменяв свою жизнь на бессмертие, они утратили способность иметь детей ни от женщин своего вида, ни тем более от смертных. По крайней мере, он никогда не слышал об обратном и лично с ним такого не случалось на протяжении более трехсот лет. Стало быть, любимая женщина, которой он открыл свое сердце, бессовестно обманывала его и нагло лгала прямо в глаза, а его друг, судя по всему, выгораживал ее.

Утром с двумя группами он ушел в рейд, захватив с собой новичков, прибившихся из расформированной колонии, у них был огромный список необходимых продуктов и материалов, составленный куратором. В этот раз вампиры ушли очень далеко и планировали вернуться только к позднему вечеру. Им повезло, и в конечном пункте своего маршрута они нашли брошенный кем-то микроавтобус, правда, весь в засохшей крови и ошметках человеческих тел, вычистив его, загрузили под завязку, умудрившись пристроить туда кое-что из строительных материалов, продукты оставили в рюкзаках. Анри решил, что двое вернутся на автобусе, а остальные доберутся до поселения обычным порядком. Горючего оставалось немного, но это не сильно беспокоило бессмертных, заглохший транспорт можно было оставить где-то на подходе и в течение дня партиями перетаскать оттуда все материалы.

Все это время он, не переставая, думал об Анне, вспоминал их встречи, разговоры, их первую ночь, ее странные глаза, милые ушки, которые так любил прикусывать, и не понимал, когда, в какой момент она могла обманывать его. Ее страсть казалась неподдельной, и до той страшной минуты признания он не сомневался в ее любви. Тогда почему так быстро изменил свое мнение о ней? А если и правда, она могла принять его семя и удержать в себе? Ведь она же не совсем человек, смертная лишь наполовину. Да, о таком он не слышал, но и таких гибридов до сих пор никто не видел. А что, если они способны давать потомство, соединяясь с такими, как он. Абсурд? А если нет? Ведь поверил же ей Алексей. Так почему же он не попытался разобраться и чуть не убил и ее, и то маленькое существо, растущее в ней? А вдруг это его ребенок? От осознания произошедшего он остановился и закрыл глаза. Что он наделал? Она убежала от него, как от чудовища, каким он и был тогда. Одни и те же мысли беспрестанно крутились в его голове, так что, в конечно итоге, от полного отрицания и гнева де Ланвиль пришел к принятию и раскаянию.

Он дал себе слово по возвращению найти Анну и попытаться все исправить, вампир верил, что девушка простит его, их отношения не просто продолжатся, но станут неразрывными, потому что он никогда не отпустит ни ее, ни их будущего ребенка. Каким он родится? Его мысли уплыли так далеко, что Анри чуть не потерялся в них. Теперь он торопился вернуться и исправить ужасную ситуацию, возникшую по его вине, его распирало нетерпение и странная гордость, он, единственный из их вида, имеет шанс стать отцом, настоящим отцом собственного ребенка, его род продолжится. Улыбаясь и предвкушая сладость обретения губ и тела своей смертной, француз вошел в больницу, узнать, как прошел день, и где может находиться Анна, Алексей сидел на обычном месте, листая книгу, и не выказал никакого интереса при его появлении.

— Привет. — поздоровался де Ланвиль. — Что нового? Я сегодня целый день провел в разъездах. Провозились с длиннющим сводным списком продуктов и материалов, составленным куратором.

— Нового?—переспросил его друг.—Вчера нашли предателя, открывшего дверь смердящим. Представляешь, тип оказался серийным убийцей.

— Ничего себе... — удивился Анри. — А как нашли, и где он?

Алексей бросил на него быстрый взгляд и вновь уткнулся в книгу. — Анна считала информацию с его рук, она же и убила его.

— То есть... Как это убила? — чуть запинаясь и внезапно испугавшись за нее, проговорил бессмертный.

— Сердце разорвала, на расстоянии, конечно. — сухо объяснил доктор.

— А где она сейчас? Мне нужно увидеть ее, объясниться, попросить прощения. — торопливо, словно испугавшись чего-то заговорил он. — Скажи честно, Алексей, ты веришь, что это мой ребенок?

— Знаешь, француз, ты разочаровал меня. — усмехаясь, ответил его друг. — Это у меня могли бы быть сомнения, но у не у тебя. Ты, правда, думал, что она способна на измену и обман?

— Не знаю, о чем я думал тогда... Понимаю, что обидел ее, возможно, испугал. Но мы сможем это пережить, хотя бы ради того, кто растет в ней. Где она, не знаешь?

— Знаю. — ответил Алексей. — Они забрали ее, Анны здесь больше нет.

Граф молча смотрел на него и, казалось, не понимал смысла сказанного. — Что значит забрали? А ребенок? Где мой ребенок?

Доктор усмехнулся. — Давно ли ты стал считать этого ребенка своим? Ребенок там же, где и его мать, разумеется.

— Почему она согласилась уехать? Она же говорила, что за ней должны придти в конце недели. — ответ слетел с его языка сам по себе. — Она испугалась меня... Думала, что я причиню им вред...

— Успокойся Анри, уже ничего не изменишь. Прими это, как данность.

— Анна ничего не просила мне передать? — глухо спросил он, доктор отрицательно мотнул головой. — Понятно. — бессмертный развернулся и вышел на улицу.

Анна и ребенок в ней стали для него недосягаемы, по крайней мере, сейчас. Де Ланвиль поднял глаза к небу и зашептал: «Анна, если ты слышишь меня, ты должна знать, что я люблю тебя, очень сильно. Прости меня... Возвращайся ко мне с нашим ребенком. Я буду ждать вас». Темное небо молчало в ответ.