Джин со льдом (джен)

Четырнадцатое февраля ознаменовалось пришествием Великого Ужаса в виде Локхарта в мантии омерзительного ярко-розового цвета. Такого же оттенка были пышные цветы, в обилии увивавшие стены.

— Скажите, что это не галлюцинации от того, что мы вчера на день рожденья Луны мороженого переели, — сказал Декстер, оглядывая то, что стало с Большим залом.

Прежде чем ответить, я стряхнула с головы противное конфетти в виде сердечек.

— А я говорила, что нам потом плохо будет.

— Похоже, что нам это всё-таки не мерещится, — вздохнул Харпер, кивая на преподавательский стол. От происходящего были довольны только Локхарт и Дамблдор. Ну и Спраут, но та всегда была с хорошим настроением, считая, что каждый день может стать немного праздником. А вот остальные преподаватели поводов для радости не находили, сидя с каменными лицами.

— С днём Святого Валентина! — улыбнулся Локхарт и начал вещать.

— В этой школе есть как минимум сорок шесть идиотов, — мрачно шепнула я. Потому что именно столько человек прислали открытки этому недопреподавателю. А уж когда Локхарт пригласил в зал «письмоносцев», мы начали ржать, не таясь. Бедные гномы! В руках арфы, а за спиной золотые крылышки.

— Вашему вниманию представлена новая гриффиндорская команда по квиддичу! — провозгласил Люциан Боул, вызвав новую порцию смеха у слизеринцев.

— Надеюсь они со своими открытками не сунутся на квиддичное поле, — обеспокоенно сказал Флинт. — Если нам сорвут тренировку, то я устрою скандал.

Малфой ухмылялся так, что я готова была поставить всю свою копилку на то, что он для своего заклятого друга закажет самое позорное музыкальное послание. Услышав тексты этих самых посланий, я очень чётко поняла, что если мне какая-нибудь скотина пришлёт подобную чушь, то я пойду по пути Тёмного Лорда и начну изучать Непростительные заклинания.

После завтрака мы всем курсом пошли на поклон к Флитвику. Как-то так получилось, что мы идём с опережением программы, причём именно по практике. Не зря по выходным собираемся вместе и отрабатываем заклинания.

Из-за этого у Эвелин возникла идея — попросить Флитвика дать нам все темы для эссе за первый и второй курс, чтобы на самих уроках у нас было больше времени для практики под присмотром преподавателя. Сама Эви ещё в магловской школе подобным образом сдавала часть предметов.

Декан Равенкло с воодушевлением согласился на нашу авантюру, но при условии, что если кто-то в группе будет отставать, то мы вернёмся к школьной программе. А ещё нам было бы неплохо после выздоровления Колина позаниматься с ним, чтобы гриффиндорец мог быстрее нагнать нас.

Размышляя, как бы так найти рецепт, чтобы снять воздействие на друга, я вслед за остальными вышла из класса Чар. В коридоре Поттер перетягивал с одним из купигномов свою сумку. Раздался громкий хлопок, и сумка лопнула, а из неё посыпалось содержимое. Гарри кинулся собирать свои вещи, и в этот момент гном обхватил руками колени парня и повалил его на каменный пол.

— Теперь слушай, — сказал купигном и начал голосить. Послышались смешки. Салливан и Юстас уже рыдали от смеха. Вот с одной стороны зрелище действительно было смешным, а с другой — на месте Гарри мог бы быть любой из нас.

Моё внимание привлекло кое-что любопытное: Малфой среди вещей Поттера нашёл до боли знакомый дневник. Я незаметно пихнула Луну в бок и кивнула в сторону Драко. Лавгуд, прищурившись, внимательно наблюдала за слизеринцами и за пытающимся отнять дневник Гарри.

Малфой, должно быть, решил, что ему в лапки попал дневник самого Гарри. Парень начал листать страницы, а меня охватило огромное желание отобрать тетрадь Риддла. И, видимо, не у одной меня.

Поттер выхватил волшебную палочку и с помощью заклинания вырвал дневник из рук Драко.

Перси смог прервать разгорающийся конфликт и разогнал всех участников. Гриффиндорцы пошли в сторону своей гостиной. А нас ждала тренировка.

— Чего тебя так переклинило? — спросила я, нагоняя Малфоя.

— Обсудим вечером, — негромко ответил парень, выглядевший весьма нервным.

Ну, вечером так вечером. Мне было не сильно принципиально, хотя поведение Драко всё же настораживало. Всю тренировку наследник рода Малфой косился на меня и тем самым палился безбожно, пропуская квоффлы и бладжеры.

Флинт непечатно ругался, костеря всё, начиная от тупоголовых людей и заканчивая подштанниками самого Мерлина. Это он зря. Сомневаюсь, что Великий Волшебник под мантией носил брюки. С другой стороны, очень странно размышлять над тем, что под мантией у Мерлина.

Из-за того, что в голову лезли подобные мысли, я сама играла из рук вон плохо. Да и в целом ни у кого сегодня не было настроения играть. Флинт рвал и метал, но всё-таки продержал нас до ужина. Хотел оставить и до отбоя, но махнул рукой. К тому же Люциан Боул пообещал Флинту устроить тёмную, если у него сорвётся свидание с Джеммой. Однако…

Во время ужина больше не получалось отвертеться от получения открыток. Нет, я, конечно, ещё в обед отправила сердечки из картона всем одноклассникам, братьям и Джемме с Пенелопой. Ради шутки думала послать Малфою, но оставила эту идею. Как-нибудь потом его подколю. Хотя мои гениальные братцы всё-таки додумались засыпать открытками Снейпа. Декана стало даже жалко. Я бы на его месте отправляла купигномов в далёкий полёт в сторону Дракучей Ивы.

— Ну, у кого сколько? — громко спросил Забини, забирая у почтальона очередную открытку. — У меня одиннадцать.

— Ха! Тринадцать! — усмехнулся Нотт.

— Неудачники, — фыркнула Дафна, тряхнув светлыми волосами. — Двадцать шесть.

Я в соревновании не участвовала. Принесённые открытки я аккуратно складывала в свою сумку, чтобы прочитать потом. Хотя замысловато сложенное из бумаги сердечко отчётливо ассоциировалось с Луной.

Апофеозом вечера стал присланный для Макгонагалл букет валерьяны. Полшколы затаило дыхание, но зрелище оказалось несколько иным, чем ожидалось. У Маккошки оказалась сильнейшая аллергия на это растение.

Оглушительно чихающую женщину увела мадам Помфри, а Гриффиндор лишился тридцати баллов.

Я немного задержалась в Большом зале, желая доброй ночи однокурсникам, поэтому, когда я свернула в нужную галерею, то увидела одиноко стоящего Малфоя. Отсутствию Крэбба и Гойла я даже удивилась. Да и сам Драко был непривычно серьёзен.

Мы кивнули друг другу, я, прошипев себе под нос, открыла проход и вошла в тайник первой, сразу падая на кресло. Драко, помедлив, сел напротив.

— Рассказывай, — вздохнула я, мечтая лишь об одном: принять душ, надеть тёплую ночнушку и заползти под одеяло.

— Почему дневник, с которым ты постоянно таскалась, сейчас у Поттера? — в лоб спросил Малфой.

Я откинулась на спинку кресла, раздумывая над ответом. Стоит ли мне вот так сразу выдавать все свои догадки?

— Скажем так, мне намекнули, что я должна отделаться от этой тетради, — обтекаемо произнесла я, поморщившись от воспоминаний.

— Намекнули? Кто? — хмыкнул Драко.

— Приложили вторым непростительным, добавив немного легилименции, — криво усмехнулась я, решив пойти ва-банк. — Уж извини, кого за это благодарить, я не знаю.

— Непростительное? В школе? — воскликнул парень и выругался почему-то на французском. Мне было ни слова не понятно, но интонация была говорящая. Я терпеливо ждала, когда поток эмоций у моего собеседника иссякнет. Ждать пришлось довольно долго: Драко завёлся ни на шутку.

— Я видел этот дневник раньше, — произнёс парень, успокоившись.

— Что? — воскликнула я, подаваясь вперёд. — Где?

— Не поверишь — в нашей родовой библиотеке, — мрачно усмехнулся Малфой. — Этот дневник хранился за зачарованной от тёмной магии витриной, к которой был доступ только главе Рода. Дед отказывался его доставать, но его не стало в прошлом году. Отец решил отнести тетрадь в Гринготтс на обследование разрушителям заклинаний. Но вот в книжном мы наткнулись на вашу семейку, после чего оказалось, что дневник пропал. И только увидев его у Поттера, я вспомнил, что ты таскалась с таким же.

Что же… Мне повезло, что Драко такой наблюдательный. Как минимум теперь понятно, откуда у меня в вещах появилась эта тетрадь. Но оставались вопросы. Почему Люциус Малфой так внезапно решил подбросить дневник дочери врага? Конфундус или… Хоркрукс? Может ли часть души, не ограниченная какими-то защитными чарами, как-либо воздействовать на сознание волшебника? Если да, то какова вероятность того, что я бы попала под это воздействие, не случись у меня магического выброса?

Я пришла к неутешительному выводу, что мои родители уверены, будто мной управляет тёмный артефакт. Кажется, их ждёт заслуженный облом. Надеюсь, что на землях Гонтов есть хоть какой-нибудь дом, где можно перекантоваться на каникулах, потому что не факт, что мать и отец с их заскоками позволят мне жить в Норе.

— Ты дал мне много пищи для размышлений, — произнесла я, глядя на Драко.

— Что, и всё? — воскликнул парень.

— А чего ты ждал? — удивилась я.

— Ну, может, поделишься своими мыслями? — слизеринец недовольно посмотрел мне в глаза.

— Это может быть опасно, — вздохнула я. — Поверь, очень неприятно попадать под империус. Мы пока не знаем, кто наш враг.

— И какая у нас стратегия? — спросил Малфой.

— Не привлекать внимание больше, чем обычно, — сказала я. — Это если коротко.

— Отец сказал, что если случится хотя бы ещё одно нападение, то он подключит Министерство, чтобы подсидеть Дамблдора.

— Судьба директора меня не сильно волнует, — поморщилась я. — Хотя мы пытаемся узнать рецепт зелья, которое поможет пострадавшим.

— Мы? — Драко удивился. — Это с кем?

— Это с человеком, мысли которого надёжно защищены, — я устало потёрла виски. Мерлин, как голова болит со всеми этими переживаниями.

Наследник рода Малфой хотел было на меня обидеться, но передумал. Вместо этого он достал парные пергаменты, решив тем самым проблему потенциальных слухов и сплетен.

Хотя, зная нас, мы просто будем трепаться на уроках.

* * *

Матч против Равенкло мы выиграли с разгромным счётом. Всё-таки при равном мастерстве охотников решающим фактором служат скорость и манёвренность метлы.

До начала мая нам можно было тренироваться спустя рукава, а значит, оставалось больше времени на свои дела.

Мы с одноклассниками много времени проводили в библиотеке, продуктивно работая над эссе. Параллельно мы с Луной рылись в записях Салазара и Ровены и готовились к Остаре. А ещё я нашла рецепт зелья, снимающего паралич. Вот только у нас не было половины оборудования. И было много рисков: неправильно рассчитанная дозировка может и убить пострадавшего.

Моя надежда самостоятельно излечить ребят рассыпалась прахом. А вот если бы я была из нормальной чистокровной семьи, то можно было бы подъехать к декану на предмет дополнительных занятий.

Придётся нам ждать, когда преподаватели решат приготовить мордредово зелье.

Рону на день рождения я подарила большую упаковку Берти Боттс. Брат впал в ступор, но подарок принял. Хотя на празднование в гостиную Гриффиндора меня никто не звал, притом что через неделю мы всей толпой завалились в гостиную Хаффлпаффа, чтобы поздравить Оливию. На праздновании присутствовал весь факультет, и даже Спраут пришла, чтобы поздравить ученицу.

Меня сразу утянули в сторонку квиддчисты. Седрика я знала с детства, а с остальными познакомилась только сейчас. Меня угостили сливочным пивом, я же поделилась кексами с яблоками и можжевельником, которые накануне готовила у Хагрида. Девчонки сразу потребовали рецепт, и я пообещала, что к завтраку подготовлю нужный пергамент.

От улыбки Седрика краснели все девчонки, а я всё гадала, сколько сердец этот парень разбил. Просто преступление быть таким обаятельным! Даже мои одноклассницы дико смущались в обществе Диггори, а нам всего по одиннадцать-двенадцать лет!

Хотя я вместо того, чтобы краснеть, внимательно изучала мимику парня. Том имел такую привычку ещё с приюта. Причём он преследовал две цели: во-первых, чтобы понять эмоции собеседника, что было необходимо при взаимодействии с чокнутыми воспитателями приюта, а во-вторых, не сильно эмоциональный мальчик таким образом учился общению с людьми. У меня была другая проблема: я была слишком эмоциональна, а когда старалась обуздывать эмоции, лицо становилось каменным. Людей это могло оттолкнуть, а значит, мне нужно учиться выдавать нужное выражение лица под заказ. По-хорошему, этим надо было серьёзно заняться, но… У меня совершенно не оставалось свободного времени.

Утренние пробежки, тренировки по квиддичу, занятия оклюменцией и чарами, написание многочисленных эссе, а также подготовка к ритуалам просто не давали мне нормально отдохнуть. Впихнуть в столь плотный распорядок что-то ещё я физически не могла.

Одиннадцатого марта я презентовала свой доклад по ИЖЛ — Истории жизни Локхарта. Между прочим, всё как надо: много теории, комплиментов солнцеликому, вставок из его книг и ещё больше воды.

Пока я с максимально воодушевлённым видом читала свою рукопись, одноклассники тихо ржали, а сам Локхарт умилялся, делая вид, что богато расшитым платком утирает слёзы. Хотя, может, и не делал вид: кто его знает.

За свой перформанс я получила зачёт по ЗОТИ автоматом за первый курс и целых пятьдесят баллов в копилку факультета. Надеялась, что на этом всё… Но нет. Под общие смешки Локхарт объявил, что он отпросил меня с некоторых пар, чтобы я «ознакомила со своим прекрасным докладом всю школу».

Он определённо хочет меня опозорить… Мне пришлось все силы потратить на то, чтобы удержать приветливое выражение морды лица и не проклясть преподавателя весёлым заклинанием на парселтанге, превращающем часть кожи в шелушащуюся чешую. Как раз разучила на выходных.

Успокаивало только то, что мне остался последний рывок, и можно будет со спокойной душой не ходить на пары по ЗОТИ до конца учебного года.

Пришлось мне остаться в увешанном портретами кабинете, пока одноклассники пошли на Чары. А на защиту явился курс Дреда и Форджа. Близнецы, кстати, надо мной почти даже не ржали, потому что что-то обсуждали, черкая в пергаментах.

То тут, то там слышались смешки, но я не отвлекалась от пергамента. Хотя вру: в конце теоретической части я продемонстрировала невербальную левиосу, люмос и нокс. Эти пустяки хоть как-то произвели впечатление на старшекурсников.

В тот день я до обеда, как попугай, повторяла одно и то же, а на следующий день Локхарт притащил колдокамеру, велев второкурснику Терри Буту сфотографировать его с «любимой ученицей». Сидящая на первой парте Грейнджер, которую уже месяц как выписали из Больничного крыла, отчётливо скрипела зубами, уничтожающе смотря на меня. Малфой, который, в отличие от остальных, знал мои мотивы, ехидно хмыкал. Гарри витал в облаках, ну а Ронни раз десять вполголоса назвал меня заучкой.

За неделю до Остары мы с Луной, как обычно, засели в Сторожке, составляя список необходимого для ритуала на Весеннее Равноденствие. В принципе, ничего необычного не было нужно. Большую часть мы уже заказали и закинули в сторожку. Хотя неплохо было бы насобирать пряных трав, часть которых положить в костёр, а оставшееся добавить в тесто для ритуального хлеба.

Придётся мне бродить по Запретному Лесу, доставая необходимое.

Лучший способ схлопотать отработку — выбесить Снейпа. Я с чистой совестью дико запорола целый котёл зелья забывчивости, за что получила пятиминутную лекцию о собственной тупости и никчёмности, а также столь нужную мне отработку на выходных. Снейп, видимо, пронюхал о нашей договорённости с Хагридом, потому что сразу после пар декан вручил мне список необходимых для лаборатории ингредиентов.

Раздумывая, что из этих самых ингредиентов можно стащить и продать однофакультетникам, я вместо пары по полётам, на которую мне, как члену факультетской команды, ходить необязательно, насвистывая, двинула в сторону библиотеки. Душа требовала чтения чего-нибудь откровенно темномагического, но, увы и ах, мне нужно было что-нибудь по трансфигурации, потому что я её почти не понимала, а превращения получались через раз. Чтобы не получить Тролль в конце года за экзамен, пришлось освободившееся от защиты время занимать новыми упражнениями.

Подходя к библиотеке, я обомлела: на подоконнике лежал дневник Тома Риддла. Я быстро огляделась по сторонам — никого.

Нельзя его тут оставлять… Похоже, что Поттер его просто выкинул. Ну и сам дурак.

Я осторожно помахала над тетрадью палочкой, бормоча заклинания. Вроде посторонних чар нет, хотя неплохо было бы наведаться к Сахис, чтобы удостовериться.

Положив дневник в сумку, я вошла в библиотеку.