Мятежный дух и игра на выживание (гет)

Оставшееся до поездки время пролетело незаметно, и в воскресенье утром мы встретились с ребятами на станции. Путешествие в поезде занимало много времени, но молодые люди предусмотрительно взяли с собой карты. Я не знал ничего, кроме пасьянсов, которые раскладывал в мире духов, поэтому с интересом наблюдал за тем, как Шин пытается научить девушек игре в покер.

Как только мы добрались до пляжа, Сава и Минэ скинули свои сумки на Шина. Тот возмутился:

— Они весят по тонне каждая! Вы что, жить здесь собрались?

— Шин-тян, ты сам согласился поехать с нами, вот и не ворчи теперь, — заметила Сава и убежала вслед за Минэ выбирать свободное место на песке.

— Какой ещё «Шин-тян»… А ты? — обратился он к Ханаби, протягивая руку за сумкой.

— М-мне нужно переодеться в купальник.

— Звони, если потеряешься.

Пф-ф-ф! Как будто со мной можно потеряться! Я помню всё и всех.

Вместе мы дошли до домиков, где можно было переодеться.

— Подождёшь снаружи?

— Конечно, только выбери место поближе к выходу. Я не могу отдаляться от тебя.

Сава не ошиблась с выбором прогноза погоды. Воскресенье выдалось жарким по сравнению с остальными днями недели, и на пляже было очень оживлённо. После того, как Ханаби переоделась и смутила меня своим видом в раздельном купальнике, мы с трудом отыскали, где разместились остальные.

Девушки сразу же пошли плавать и играть в мяч. Водичка была превосходная, хоть и жутко солёная. Ради шутки я и сам нырял в воду пару раз, но не оставлял после себя ни капли брызг.

После купания и волейбола мы вернулись на то место, где спал Шин, устроившись в тени под зонтом.

Зевнув, Сава протянула:

— Может, сбегать за мороженым?

— Я пас, — сразу же откликнулась Минэ, растягиваясь на своём полотенце.

— Давайте я схожу, — предложила Ханаби. — Какое вам взять?

— О, будет здорово, Ханаби-тян! Возьмёшь мне шоколадное? — Сава потянулась к сумке, чтобы достать кошелёк.

— Хорошо.

— Сегодня жарко, конечно, но я бы не рисковала, — заметила Минэ.

* * *

Тележку с мороженым мы заприметили быстро, но пока шли до неё, к мороженщику подошёл подозрительно знакомый человек. Он убрал свои длинные зелёные волосы в хвост и сменил одежду на пляжные шорты и рубашку, но я всё равно узнал в нём того клиента из кафе. Ханаби тоже узнала его и остановилась в нерешительности недалеко от тележки.

В руках он держал фотоаппарат необычных размеров. Я видел такие раньше, но они немного отличались от этого.

— Ханаби, а почему его фотоаппарат такой большой? — спросил я у девушки.

Ни секунды не задумываясь, она ответила:

— Это из-за того, что он с длиннофокусным объективом для фотографирования предметов на больших расстояниях… Ой! Откуда я это знаю?

— Осторожнее, ты сказала это вслух! — воскликнул я, увидев, как молодой человек обернулся и посмотрел на нас с удивлением. — Возможно, раньше ты хорошо разбиралась в фотоаппаратах.

— Ха… вот так встреча, — выдавил из себя странный молодой человек. — Пришла за мороженым?

Сам он уже держал в свободной руке стаканчик с клубничным мороженым, пытаясь запихнуть фотоаппарат в объёмную сумку, висевшую у него на плече.

— Мы ведь где-то встречались раньше? — спросила напрямую Ханаби.

— Я часто хожу к вам в кафе… Неудивительно, что ты помнишь меня. Хм, всё-таки это мороженое далеко по вкусу от того, какое я себе представлял.

— Эй! — возмущённо воскликнул мороженщик, от скуки прислушивающийся к разговору.

— Э-э-э… Я сказал это не в обиду вам, уважаемый продавец, клянусь!

Каков хитрец, а! Решил ловко сменить тему, да ещё и отвлечь наше внимание на споры с мороженщиком!

— Когда я жил в Кобе, — он снова повернулся к нам и выразительно посмотрел на Ханаби, — дедушка часто покупал мне клубничное мороженое. Сколько я ни пробую мороженое в разных местах, то остаётся самым вкусным. А может, мои вкусы изменились, и воспоминания из детства кажутся ярче реальности.

«Кобе!» — мысленно воскликнула Ханаби.

— Ты что-то вспомнила?

«Мне кажется, я там была когда-то!»

Молодой человек не отрывал от нас пристального оценивающего взгляда. Он мне не нравится. Я хотел сказать об этом Ханаби, но не успел, потому что наш собеседник выронил мороженое, с криком «Берегись!» метнулся к Ханаби и оттолкнул её в сторону. Мимо с грохотом промчался велосипедист, которого я не заметил лишь потому, что повернулся спиной к той стороне дороги. Эх, какой же я бестолковый! Нужно было следить не только за этим типом, но и за окружением!

Пока я сокрушался по поводу своей невнимательности, молодой человек помог растерянной Ханаби встать.

— Извини, что так грубо толкнул, я боялся не успеть вовремя.

— Ваше мороженое…

— Не переживай. Главное, что ты цела. Меня зовут Укио. «Выкать» не обязательно.

— А я — Ханаби, приятно познакомиться.

— Знаю… То есть, я слышал, как ваш управляющий зовёт тебя по имени, и запомнил его. Ты ведь хотела купить мороженое? Извини, что задержал. Тебя, должно быть, уже заждались.

Наш новый знакомый попытался ускользнуть, но умница Ханаби его так быстро отпускать не собиралась.

— Погоди! Из-за меня ты не доел своё мороженое, может быть, я…

— Не стоит! — перебил он и покосился на мороженщика. — В смысле, я сам куплю новую порцию, не ставь это себе в вину.

Мы наконец-то дошли до тележки, и мороженщик одарил Ханаби лучезарной улыбкой.

— Что будете брать?

— Одну порцию шоколадного и… эх, я не помню, какое мороженое мне нравилось… — перехватив мой предупреждающий взгляд, она быстро добавила: — понравилось в прошлый раз.

— Ханаби, давай возьмём вот это! — предложил я, показывая на самое аппетитное, по моему мнению.

— Сливочное с шоколадной крошкой, пожалуйста, — сказала Ханаби мороженщику. — О, Шин-кун, наверное, тоже какое-нибудь захочет. Тогда два с шоколадной крошкой.

Пока мы выбирали, что взять, Укио задумчиво смотрел на девушку.

— Шин — твой парень? — спросил он сразу же, как Ханаби расплатилась и забрала стаканчики.

— Нет, конечно! Мы дружим с детства.

* * *

Когда мы вместе с Укио вернулись к остальным, Шин уже проснулся и неодобрительно поглядывал на того, кого мы притащили с собой. Он сухо поблагодарил Ханаби за мороженое, и больше никаких слов мы от него не слышали до самых сборов домой.

Ханаби представила всем Укио как своего нового знакомого.

— Мне кажется, я вас где-то уже видела, — сказала Сава, и Минэ её поддержала.

— Я — частый гость в вашем кафе, — повторился Укио.

Ханаби тем временем добралась до нашего стаканчика с мороженым. Оно уже немного подтаяло, но было всё таким же вкусным, что я и озвучил девушке.

«Ты тоже можешь чувствовать его вкус?» — удивилась про себя Ханаби.

— При желании я могу чувствовать то же, что и ты. Но не беспокойся, я не злоупотребляю этим! Мне всего лишь было интересно, каково оно на вкус.

«А я могу контролировать это?»

— Ты имеешь в виду, запрещать мне чувствовать что-то, если не хочешь? Теоретически — да, ты же хозяйка своего тела. Но для меня всё это так же ново, как и для тебя.

Увлёкшись разговором, мы не заметили, как Укио спелся с остальными девушками.

— Так вы профессиональный фотограф, Укио-сан! — восхищённо воскликнула Сава, привлекая наше внимание.

— Ой, а может, пофотографируете нас немного? — спросила Минэ. — Я только сейчас сообразила, что мы забыли взять с собой фотоаппарат.

— С радостью помогу вам, — ответил Укио, доставая свой и зачем-то его разбирая.

— А что он делает? — спросил я у Ханаби.

«Меняет объектив на другой. Орион, а ты остаёшься на фотографиях?»

— Э? Возможно, только для того, кто видит меня. Давай проверим потом!

Мне нравится, когда она зовёт меня по имени — гораздо ласковее, чем господин Нил… Ничего ласкового от него вовек не услышишь.

* * *

В город мы возвращались без Укио — тот всё же покинул нашу компанию, сославшись на какие-то важные дела. Готовые фотографии он обещался передать через Ханаби и дал ей свой номер телефона с наказом позвонить послезавтра.

По приезде на станцию, где мы и собирались утром, Сава с Минэ тоже распрощались с нами. Мы остались наедине с хмурым Шином.

— Пойдём пешком, если ты не против. Нужно поговорить.

— Конечно, если нужно… — пробормотала Ханаби.

Разговор он начал только после того, как мы прошли половину пути до дома.

— В последнее время ты изменилась. Не скажу, что это радует меня.

И начал он с очень скользкой темы! Но Ханаби хорошо держалась.

— Правда? Не заметила за собой особенных изменений.

— Раньше ты была более беспечна. И этот Укио… он не внушает мне доверия. Скажи честно, именно он — причина?

Вот так поворот! Но хорошо, что он не заподозрил её в амнезии.

— Укио здесь ни при чём. Все взрослеют и меняются, что в этом плохого? Вечно беззаботным не проживёшь.

— Пустые отговорки! Я не слепой и заметил, как ты смотрела на него. И он давно околачивается у нас в те дни, когда ты работаешь. Но много ли ты знаешь о нём? — Шин испытующе посмотрел на девушку.

— Спокойно, нас обвинить не в чем! — сказал я, чтобы приободрить её.

— Я понимаю, что ты волнуешься за меня, Шин, но незачем. Совершенно.

— Хм? Ладно, я предупредил тебя. И… Если что-нибудь случится, не стесняйся обращаться ко мне. Пообещай, что не забудешь об этом.

— Хорошо, обещаю.

Ну вот, появился человек, который разделяет мои опасения насчёт этого фотографа.

* * *

В понедельник я уговорил Ханаби обратиться к нашему соседу за информацией об Укио. В конце концов, он работает в газете, напрямую связанной с миром фотографии, и мог что-нибудь слышать об этом человеке.

Мы дождались вечера и поймали соседа в тот момент, когда он заходил к себе.

— Как говоришь? Укио? Хм, зуб даю, где-то я уже слышал это имя, — сказал он после того, как Ханаби вкратце описала нашего нового знакомого. — О, да что мы на пороге стоим, проходи!

Квартира Тоширо сильно отличалась от жилища Ханаби. Нет, по размерам они были одинаковые, но он так и не удосужился распаковать большую часть своих коробок, довольствуясь лишь самым необходимым.

Предложив Ханаби присесть на новенький диван, он взял одну из самых маленьких коробок и стал рыться в журналах, которые там лежали.

— Может быть, хочешь чаю или кофе?

— Нет, спасибо, я недавно ужинала.

— Ну смотри. О, вот этот номер, прошлый! — воскликнул он, пролистав немного. — Значит, память меня не обманула. Один мой коллега брал у него интервью, как у новоприбывшего, весьма талантливого фотографа. Можешь взять себе этот номер.

Он протянул его Ханаби, и та с благодарностью взяла. Со страницы журнала нам улыбался тот самый Укио. Ханаби задумчиво вчитывалась в текст.

— Мне кажется, я уже читала нечто подобное…

— Мы не первые, кто пишет о нём, — Тоширо усмехнулся. — А почему ты им заинтересовалась? Нравятся его работы?

— Не знаю… то есть, я познакомилась с ним недавно и узнала, что он — профессиональный фотограф, вот и подумала, что в вашем журнале должна быть статья о нём.

— Вот как, — он порылся в карманах своего пиджака, достал какой-то листик и протянул его Ханаби. — Тринадцатого числа здесь будет выставка. Если где и можно посмотреть его работы, то там.

— Большое спасибо за информацию, Тоширо-сан! Больше не буду вас отвлекать.

— Да не за что. Удачи тебе в изысканиях, — с этими словами он подмигнул девушке.

Вряд ли хоть кто-нибудь из нас троих в тот вечер догадывался, к чему приведут эти «изыскания».

* * *

Во вторник Ханаби пробовала позвонить Укио и спросить о фотографиях, но тот не отвечал на звонки и вообще бесследно исчез. Даже не пришёл, как обычно, позавтракать в кафе. Но мы решили не беспокоиться. Творческие люди могут пропасть надолго, увлечённые новыми идеями. И если что, мы могли отловить его на выставке, где, как мы убедились с помощью интернета, действительно были представлены его работы.

На следующий день, в среду, Ханаби снова работала вместе с парочкой подозрительных друзей и показала листовку с выставкой Икки. Тот без возражений согласился сходить на неё.

Утром субботы до Укио всё так же невозможно было дозвониться. Вот рассеянный человек!

— Может быть, он был занят всю неделю, готовясь к этой выставке? — предположила Ханаби.

— А может, он просто необязательный и вообще забыл об этих фотографиях, — возразил я.

Мы бы продолжили этот спор, если бы не позвонил Икки, извещая, что ждёт нас внизу у дома. Накануне он чуть ли не под пытками выбил у Ханаби её адрес, хотя я был категорически против этого!

До выставки мы добирались на автобусе, и всю дорогу молодые люди болтали обо всяких пустяках. Икки вёл себя очень подозрительно, ни на минуту не расставаясь со своими затемнёнными очками.

Но в помещении ему пришлось их снять. Девушка, продававшая билеты, при этом смутилась и покраснела.

Я спросил у Ханаби, что бы это могло значить, но она сама не понимала. Словно угадав тему нашего разговора, Икки произнёс:

— Будь на то моя воля, я бы их не снимал.

— Почему?

— М-м? Ты же знаешь. Мои глаза…

Его глаза не отличались ничем необычным, кроме оттенка. Но продолжать эту тему было опасно, так как, видимо, они уже говорили об этом до амнезии Ханаби. Она, тоже догадавшись, заговорила о выставке. Я же занялся поиском в толпе знакомой высокой фигуры.

У одной из работ мы затормозили надолго — Икки окружила толпа чуть ли не всех девушек, находившихся в зале, и оттеснила нас в сторону.

— Он, конечно, красивый и харизматичный, но что происходит?! — возмутился я.

«Не знаю… Мне не пройти к нему!» — ответила девушка, оглядываясь.

И внезапно ахнула, показывая мне в другую сторону.

— Ханаби, осторожнее, кто-нибудь обратит на тебя внимание! — предостерёг её я и посмотрел, куда она показывала.

Там, спрятавшись за колоннами и укрывшись курткой охранника, мирно дремал не кто иной, как Укио! Тут же забыв об Икки, который даже не заметил отсутствия Ханаби рядом с собой, мы устремились к фотографу.

«Как думаешь, нам стоит будить его? Он выглядит уставшим», — обратилась ко мне девушка.

Под его глазами пролегли страшнейшие тени, словно он не спал всю эту неделю.

— Можем подождать немного, не проснётся сам — придётся будить. У нас не так много времени, скоро Икки хватится нас, и мы упустим возможность.

Ханаби сделала вид, что увлечена работами на противоположной стене, и отошла от спящего. Прошло минут десять, и он проснулся, потягиваясь и случайно уронив при этом куртку.

— О! — воскликнул он, поднял её и отряхнул, а когда встал со стула, мы уже были возле него. — Ханаби?.. Что?! Я всё ещё сплю?

Он выглядел очень удивлённым.

— Привет, Укио. Ты не спишь, я просто пришла посмотреть на твои работы, — беззаботно ответила Ханаби.

— Пришла посмотреть мои работы? Я польщен. Ты не представляешь, как приятно услышать это именно от тебя… Но не стоило так внезапно появляться, когда я только что проснулся. Кто знает… Хотя здесь много народу, и он бы не стал…

— О чём ты? — спросила Ханаби, так же, как и я, не понявшая последнюю часть фразы.

— Ни о чём, не бери в голову… Ты пришла одна?

«Могу ли я упомянуть Икки?» — спросила она у меня.

— Конечно, зачем нам лгать?

— Я пришла с другом, — сказала Ханаби вслух, и выражение на лице Укио резко переменилось.

— Да? И где же он?

— Мы ненадолго разлучились, а потом я заметила тебя.

— Тебе стоит вернуться к нему как можно… — не закончив, он закашлялся.

— Укио! Ты не болен? — встревоженно спросила Ханаби.

— Нет, просто немного першит в горле… кха…

— Наверняка это из-за мороженого тогда на пляже, — заметила Ханаби. — Не стоит ли тебе пойти домой и отлежаться?

— Ещё рано. Но спасибо за беспокойство. Возвращайся к своему другу, он может волноваться и искать тебя.

Судя по всему, Икки освободится ещё нескоро. Толпа вокруг него в другом конце зала не редела.

— Я хотела спросить про фотографии…

— Точно! Я совершенно забыл о них из-за этой суматохи! — воскликнул Укио и стал шариться по карманам. — Похоже, я забыл их дома. Странно, я же помнил, как взял их собой…

— Ничего страшного, в другой раз можем встретиться.

Медленно поправив свой костюм и кашлянув, он взглянул на девушку.

— У меня есть идея. Что если нам ненадолго сбегать в мою студию? Она недалеко отсюда, можно дойти пешком.

Что-то в его интонации насторожило меня.

— Я бы не стал к нему идти. Икки обидится, если мы бросим его здесь.

«Это быстро, Укио же сказал. Я пошлю ему сообщение».

— Ханаби, ты слишком доверчива! Вспомни слова Шина.

«Но я хочу пойти, Орион! Мне кажется, что Укио был когда-то важным человеком для меня. Я хочу понять, так ли это. Возможно, я что-то вспомню, если увижу его студию».

Я вздохнул и согласился с ней. В чём-то она права.

— Так что скажешь? — спросил Укио, почуяв сомнения девушки.

— Хорошо, только я пошлю сообщение другу, чтобы он не искал меня.

* * *

По дороге к студии Ханаби решила завязать разговор:

— На этой неделе ты не появлялся в кафе. Было много работы?

— Да, ты права. И ходить к вам каждый день весьма разорительно.

Он обвиняет Ханаби в том, что сам добровольно приходит туда? Вот чудак!

Постепенно мы ушли в сторону от оживлённых улиц и оказались в части города, которую совершенно не знали. Укио продолжал уверенно идти вперёд и даже немного ускорился.

— Мы почти пришли, — сказал он, озираясь по сторонам и что-то ища. — Вот сюда.

Он показал на неприметную дверь в стене одного здания, выглядящего заброшенным. Неужели фотографы настолько бедны, что вынуждены ютиться в таких домах? Не нравится мне это, очень не нравится!

— Ханаби, он ведёт нас в неизвестность! Нельзя туда входить! — воскликнул я.

«Возможно, ты прав, Орион», — Ханаби остановилась и поёжилась.

Укио в нетерпении открыл дверь и повернулся к нам.

— Ну что же ты? Поздно отступать.

— Притворись, что тебе звонит Икки, и бежим отсюда! — строго сказал я Ханаби.

Она послушалась меня и раскрыла молнию на своей сумочке, чтобы достать телефон, но Укио опередил её, схватив за руку.

— Что ты пытаешься сделать, глупышка? — спросил он, изменившись в лице и прищурившись, одним движением вырвав сумочку из рук девушки. — Это тебе больше не пригодится. Идём.

— Нет! Отпусти меня! — Ханаби попыталась вырваться, но он оказался сильнее и больно сжал её руку.

Я остро почувствовал эту боль в запястье.

— Ха, да ты шутишь, — он склонился к её лицу, а я лишь мог беспомощно кружить рядом. — Не для того я так долго выжидал удобного случая. Вперёд!

— Ханаби, немедленно зови на помощь что есть мочи! — крикнул я.

Хотя, кто знает, есть ли хоть одна живая душа здесь кроме нас.

Ханаби попыталась закричать, но Укио быстро заткнул её рот поцелуем, легко поднимая на руки и уволакивая внутрь. Чёртов мерзавец! Да как он смеет! Почему я не могу ничего сделать, кроме как беспомощно наблюдать за этим?!

Нужно срочно что-то придумать. Нужно, чтобы Ханаби сопротивлялась из последних сил! Ай, он прикусил ей губу…

— Не смей кричать, дурочка, если не хочешь, чтобы я вырвал тебе язык, — прошипел Укио, отстраняясь.

Громко хлопнула дверь за нами, и он прислонился к ней, не оставляя нам шанса вырваться и шмыгнуть за неё. Мы оказались на каком-то просторном складе, заваленном мусором и большими коробками, обмотанными блестящим прозрачным пластиком.

Нет, я не могу оставить всё как есть!

— Ханаби, ты должна сопротивляться! Он задумал что-то отвратительное, и ни в коем случае нельзя позволить ему! Я никуда не денусь, соберись!

Девушка снова попыталась вырваться из стальной хватки двуличного негодяя. Тот отстранил её от себя и встряхнул.

— Какая ты неугомонная. И бестолковая.

На её глаза навернулись слёзы.

— Пожалуйста, Укио! Я думала, что ты…

— И ошибалась во всём! Да, теперь я вижу, что это ты. А я — больше не тот, кого ты знала. На меня не действует твоё нытьё.

Он поволок её к одной из коробок. Что-то пронзило меня насквозь, причиняя нестерпимую боль. Я вскрикнул. Неужели это воспоминание?

«Орион, прости меня, но я вынуждена это сделать…»

— Что?! Что ты собираешься сделать? Ханаби!

Новая волна боли прокатилась по мне, я согнулся, не в силах её вытерпеть, и внезапно всё померкло перед моими глазами. Что же произошло? Я больше не чувствовал присутствие Ханаби. Тьма обступила меня со всех сторон…

* * *

Она осталась один на один с обезумевшим Укио.

— Я люблю тебя и в то же время ненавижу, — прорычал он, таща её вглубь склада мимо пустых контейнеров. — Само твоё существование причиняет мне боль!

Найдя нужный ящик, он грубо толкнул её на него. Ханаби больно ударилась животом об его край и опустила лицо на руки в полном молчании.

— И сейчас я причиню боль тебе, — продолжил он, склонившись над ней так низко, что она могла услышать, как часто и неровно он дышит. — Почему ты молчишь?

Он перевернул девушку лицом к себе.

— О, занята рыданиями, — приблизившись, он провёл языком по её щеке. — Солёные. Ты вся раскраснелась и подурнела.

В сумке, которую он бросил у входа, затрезвонил телефон, отсюда едва слышный.

— Тебя уже ищут, а я ещё ничего не успел. Кто это? Шин? Икки? Может быть, этот псих Тома?..

— Не твоё дело, — бросила Ханаби, отворачиваясь.

И этот человек запомнился ей таким добрым, ласковым и заботливым! Он рушит всё, что ему дорого, и даже не осознаёт этого. Он — не Укио. В него вселился какой-то тёмный и злой демон. Он смотрит на неё из самой глубины его глаз и ухмыляется, оскаливая зубы, как хищный зверь.

— Ты так думаешь? Моё, ещё как моё! Я презираю их всех. Ты принадлежишь только мне!

С этими словами он выпрямился и задрал её платье почти до самого верха, а после жадно провёл пальцами по напрягшемуся животу девушки, медленно стягивая колготки вниз.

— Очаровательно. Хм, кружевное бельишко? Ты собиралась поиграться с этим загадочным «другом»?

— Нет! — вскрикнула Ханаби, почувствовав, как он сжал руками её бёдра. — Прекрати!

В ответ он только рассмеялся. Ловко расстегнул застёжку лифчика и открыл ненасытному взору упругую девичью грудь с затвердевшими от холода сосками. Стал осторожно покрывать поцелуями и мять в руках.

Ханаби, едва сдерживая стоны, не понимая реакции своего тела, вся напряглась и вцепилась в его плечи, пытаясь отстранить. Вскоре ему надоело это упорство. Оторвавшись от её истерзанной груди, он сорвал с шеи галстук и использовал его в качестве верёвки.

— Не мешай мне и расслабься, раз решила идти до конца.

— Будь ты проклят!

— Слабовольная лгунья, — выплюнул Укио, стаскивая с себя плащ и бросая тут же в пыль. — Хотела бы — давно расцарапала бы мне лицо и сбежала.

Потом он стянул с неё трусики и грубо раздвинул её ноги. Ханаби зажмурилась, не желая видеть, что произойдёт дальше.

— Сухая? — пробормотал он. — Я оскорблён.

Не открывая глаз, Ханаби почувствовала его горячий влажный язык, настойчиво ласкающий её. Всё внутри неё перевернулось, а от паха тёплыми волнами разлилось неведомое ей расслабляющее ощущение. Она готова была казнить себя за него, но прежде, чем она успела справиться с обуревавшими её чувствами, Укио остановился и поднялся, расстёгивая ширинку и приспуская штаны.

В ту же минуту, как он сильно сжал её бёдра и потянул на себя, Ханаби вскрикнула от боли, и нечто вторглось в неё, растягивая и заполняя до предела. Укио шумно выдохнул и начал двигаться.

Дальнейшее она видела словно в болезненном бреду. Его лицо с проступившими капельками пота на лбу, резкие болезненные толчки, продолжавшиеся, пока он не получил удовлетворение… И внезапно — руки, сомкнувшиеся у неё на горле, перекрывая доступ кислороду. Измученная, она билась за свою жизнь недолго.

С какой-то извращённой любовью в глазах он пригладил спутавшиеся волосы умершей, закрыл ей глаза и едва слышно прошептал:

— Бедная девочка. Я буду помнить тебя вечно.