Против Системы (джен)

Крис на самом деле даже не собирался лезть в тот переулок. Просто, чисто теоретически, он мог оказаться на пути, по которому Наследник должен был возвращаться из той весьма сомнительного содержания полулегальной лавочки, в которой работал знакомый парня.

Этот самый знакомый уже давно, пару лет как, шепнул Крису, что в магазинчик время от времени наведывается Наследник, и при этом явно не от скуки, не для отвода глаз покупая какую-нибудь ерунду и при этом изучая, запоминая окружение.

Нет, он покупал какие-то детали со знанием дела, явно создавая что-то, и вряд ли это неведомое изобретение Наследника было законным, ведь иначе он мог спокойно посетить аналогичный магазин, но с сертифицированными товарами, в Верхнем Городе.

Да ещё и завербованные учёные из Отдела Разработок что-то в последнее время зашевелились — к ним нагрянула проверка, и все исследования пришлось свернуть. Нельзя было допустить, чтобы новое оружие досталось Карателям.

И они отдали все свои запрещенные наработки, уничтожить которые рука просто не поднялась, какому-то проверенному, надёжному дар’ка из Детей Ночи.

Что бы это ни значило.

Да и информаторами в Отделе нельзя было рисковать — завести новых будет весьма проблематично, а удостовериться в их лояльности Северным Драконам было и того сложнее.

Ведь пока их главным оружием было то, что о них никому не было известно.

Но заполучить в союзники, или хотя бы в сочувствующие, кого-то из Верхнего Города, а в идеале любого члена семей Советников, было слишком заманчивой идеей.

Потому за семьями советников было установлено постоянное наблюдение из самых неожиданных мест. Завербованные одноклассники детей советников с радостью делились информацией о Наследниках, их братьях и сёстрах. Да и сплетницы-Жути видели всё, ведь, как известно, ошибочно было считать домработниц, прислугу и уж тем более Безвольных глупыми, глухими и слепыми.

Однако максимум, на что можно было надеяться, — загнать будущих советников в глухой нейтралитет, и то они будут до последнего бороться за благополучие в первую очередь своих семей, и только потом будут думать о всех остальных.

Особняком же стоял Наследник Вождя.

Замкнутый и скрытный парнишка явно проявлял задатки хорошего лидера, умел быть и убедительным, и властным, и жестоким, и милосердным, но при этом не показывал этого.

Все характеристики его были составлены аналитиками буквально из крупиц собранной о Фурии информации, и потому судить о парнишке было сложно. Но одно сказать можно было — Наследник был своенравным и гордым, несгибаемым и явно недовольным всем происходящим.

Он позволил своим Жутким Жутям учиться! Разучивал с ними языки, читал и решал задачи, словно с равными.

И те в ответ категорически отказались следить за своим хозяином — ему они были преданы безмерно, и явно не из страха.

Очень показательный момент.

Переманить на свою сторону Наследника было несбыточной, недостижимой мечтой Северных Драконов. Ведь это, пусть и добавило бы своих трудностей, но в перспективе решило бы множество проблем.

Ведь когда-то он станет Вождём.

Парень был очень осторожным, ведь если не смотреть на определённые, очень специфические нюансы, незаметные и неважные для обывателей, совершенно не учитываемые Карателями и Службой Безопасности Берка, невозможно было его в чём-либо не то что обвинить — даже заподозрить.

Гениальный актёр погибал в Фурии. Или не менее гениальный агент СББ.

Впрочем, это всё лирика.

Как только появился призрачный шанс завербовать Наследника, вся их организация стала незаметно давать намёки Фурии, где стоило искать интересную для него информацию.

Надо отдать сыну Вождя должное — проходил сквозь защиты и обходил запреты, пароли он мастерски и совершенно самостоятельно — им понадобилось лишь подтолкнуть его в нужную Северным Драконам сторону.

За два года парнишка явно многое смог для себя почерпнуть из запрещенных и засекреченных ресурсов, сумев откопать суть в море ненужных, лишних слов.

И это радовало.

Тогда, восемь лет назад, когда Крис только перебрался на Олух, всё казалось ему совершенно бесперспективным, беспросветным.

Безысходность тогда грызла, мучила его, показывая, что вот он — громадный мир, открытый перед ним, но у него не было никаких перспектив, кому нужен был Каратель-недоучка, сбежавший с родного острова?

Единственный раз, с самого дня смерти матери Криса, когда ему помог отец, — когда он похлопотал, чтобы его, беглого наследника семьи Фаер, никто не искал.

Он был один.

Почти без денег, с неоконченным образованием, без связей и даже без друзей.

Ему тогда, ночевавшему не пойми где, голодному и озлобленному на весь ополчившийся, казалось, на него мир, буквально повезло забрести по пути в неприметное кафе.

И это стало началом.

Ему дали всё, в чём он тогда так нуждался, а взамен попросили лишь верность так понравившимся ему идеям в целом и ставшей его спасительницей организации в частности.

Иного ждать было глупо, но Криса и так всё устраивало — ему дали цель, его научили и дали свидетельство об окончании образования и даже состряпали ему документы с гражданством другого острова, а также чисто формально, для отвода глаз, устроили его охранником к какому-то официальному лицу.

Северные Драконы дали ему всё.

Они показали, что можно создать лучший мир.

Но для этого нужен был Наследник.

* * *

Когда к Крису прицепились трое достаточно мутных типов, он даже не успел испугаться. Они ему были на один зубок, но наглость Змеевиков его поразила.

Они, по отработанной тысячелетия назад схеме, попросили у него что-то там, за что Фаер неосмотрительно послал их в известное место, еле сдерживаясь от более радикальных действий.

Конечно, явно нетрезвым Змеевикам это не понравилось.

И нашла коса на камень.

С одной стороны, не стоило бы нарываться на конфликт, привлекать к себе внимания, а с другой стороны, природная вспыльчивость, свойственная все Ужасным Чудовищам, явно давала о себе знать, и сдерживать свою агрессию, вызванную крайней степенью раздражения, становилось всё труднее.

Всё осложнилось, когда Крис заметил в руках шпаны бластеры, точно уже давно списанные, которыми те размахивали, угрожая уже расправой, а не только «подправленной мордашкой».

Когда Чудовище услышал тихое, на грани шёпота, пение вошедшего в переулок неизвестного, он, наверное побледнел.

Он отличался великолепным, феноменальным качеством — запоминать голоса тех, с кем хоть раз говорил. Но этого голоса он не знал, несмотря на то, что полузнакомые стихи были сложены на одном из земных языков.

Кто же это?

Змеевики, услышав пение на незнакомом языке, вздрогнули и, кажется, сильно испугались.

— Вам, господа, разве не говорили, что оружие разрешено иметь только Карателям или жителям Верхнего Кольца, и то, последние должны иметь специальное разрешение при себе, — послышались уверенные, спокойные слова незнакомца.

Он был одет во всё чёрное и почти полностью сливался с темнотой, незаметный в сгустившихся сумерках. Невозможно было различить ни черт его лица, ни к какому виду он относился.

Догадки были, но они ужасали.

Ночная Фурия?

— Ты ещё кто?! — спросил один из Змеевиков — брюнет с жёлтыми глазами.

— Да какая разница! — шикнул на него другой и направил бластер на источник звука, очень удивившись никого не обнаружив.

Глупость наглых Змеевиков, по всей видимости, пошла только на пользу предполагаемой Фурии.

Что-то мелькнуло, и два противника, ударились друг о друга головами, кажется, расшибив себе лбы собственными рогами и рухнув на залитую дождевой водой землю.

Последний противник обернулся на шум падающих бессознательных тел, но тоже получил по голове, но на этот раз от спасаемого вовремя сориентировавшегося Криса.

Фурия жестом сказал парню выйти на освещённую улицу, что они и сделали.

Крис с интересом разглядывал своего предполагаемого союзника, запоминая его самые характерные черты, и с удивлением заметил, что таковых, за исключением его принадлежности к редкому и крайне опасному виду.

Почти профессионально маскировался парень!

Но всё-таки вглядевшись в лицо своего спасителя, Чудовище пришёл в состояние, близкое к ступору на грани истерики.

Иккинг Хеддок, Наследник Берка, собственной персоной.

Фурия, чуть прищурившись, тоже рассматривал Криса, явно запоминая все мельчайшие детали, все характерные особенности. Все, что в будущем могло помочь юноше узнать Криса.

А тот в свою очередь был и рад, и практически в отчаянии. Он был всего лишь командиром боевого отряда, не вербовщиком! Если он сейчас невольно перегнёт палку, если он слишком сильно оттолкнёт Фурию, то всё, что создавалось на протяжении годов, станет прахом.

Ошибка равносильна смерти.

— Иккинг, ты хоть понимаешь, что ты делаешь и кому помогаешь? — сдался и напрямую, в лоб, задал вопрос Фаер.

Он попробует разыграть всё так, словно всё это чистая случайность, словно они и не должны никогда были встретиться, если бы юноша не зашёл в тот переулок, что, в общем-то, почти полностью было правдой.

— Я поступил, как должен был! — ответил юноша холодно. — Но откуда ты знаешь моё имя? Мы явно не знакомы.

А потом Иккинг распахнул глаза, явно осознав, что, в принципе, сморозил глупость, ведь его-то точно все должны были знать в лицо.

Фаер выразительно посмотрел на своего собеседника, одним только выражением лица подтверждая все догадки Иккинга насчёт определения личности Фурии.

— Неужели Наследник нарушает папочкины законы? — хмыкнул Крис.

Пришла пора уже юноше выразительно смотреть и пренебрежительно усмехаться.

— Кстати, тебя хоть как зовут? — не ответил на вопрос Хеддок.

— Крис.

— Запомню, — заметил юноша.

— Но лучше забудь, — серьёзно сказал Крис. — Для собственной безопасности.

В этот же миг его лицо стало строгим. Главное — не переиграть! И не врать! Ночные Фурии всегда чувствовали ложь и всегда агрессивно относились к тем, от кого её слышали.

— Знаешь, — начал юноша, наклонив немного голову набок, словно показывая, что пытался получше рассмотреть, получше понять своего собеседника, — я уже давно понял, что революция — дело времени. В существовании оппозиции, несмотря на её мнимое отсутствие, не приходится. И теперь, найдя своего, можно сказать, единомышленника, я должен просто о нём забыть?! Ты это серьёзно?

— А ты? — спросил Крис, немного нахмурившись или просто не веря во что-то.

— Что?

— А ты это сказал серьёзно?

— Абсолютно.

Напряжение с лица Криса исчезло, он даже немного расслабился. Бледные от холода губы медленно расползлись улыбку некого облегчения, что ли…

Получилось.

— Ты говоришь правду, — ответил он тихо и, кажется, просто для себя, как факт… — И что же мне теперь с тобой делать?

— Понять, простить, отпустить!

— Не смешно, — буркнул Крис, — я серьёзно!

— А я разве нет? — спросил Иккинг, старательно изображая суровость на своём лице, но не сдержался и всё-таки рассмеялся.

Правильно говорили, что смех и улыбка — лучшие маски. За ними всегда можно было скрыть любые другие эмоции, все чувства, все переживания. Да вот только нервы Фурии, видимо, тоже отличились, а потому в любой подобной нервной ситуации ему хотелось смеяться. Видимо, это защитная реакция его организма, его психики…

— Да и знаешь ты слишком много, чтобы тебя просто отпустить…

— Может, я хочу стать одним из вас?

— Ага, как же, так я тебе и поверил! — взмахнул руками парень. — Может, тебя подослали Каратели?

Всё это было ненатурально, нарочито… Он не верил в то, что говорил, но слова всё равно вырывались, он ведь, по сути то, не имел права решать в подобных ситуациях — Крис был лишь солдатом, лишь пешкой.

— Во-первых, ты уже мне поверил, не отрицай! — проницательно сказал Хеддок, полностью уверенный в своей правоте. — Во-вторых, они не совсем идиоты, чтобы рисковать наследником.

— И то верно, — всё же согласился со мною парень. — Но ты уверен?

— На все сто процентов!

Крису осталось лишь решиться. Не рано ли? А не поздно ли.?

— Хорошо… — пробормотал Крис. — Тогда жду тебя завтра в полночь на Перепутье Трёх Дорог.

— Но где это? — спросил Иккинг чуть жалобно.

— По тебе вижу, ты умён, — сказал Крис, раскрывая крылья и медленно отходя назад. — Подойди к делу нестандартно и поймёшь, о чём я.

* * *

Иккинг не запомнил, как добрался до дома. Всё было как в тумане, а он блуждал в своих мыслях, даже не стараясь запомнить дорогу. Все улочки были одинаковыми, все дома похожими, все редкие прохожие спешившими…

Парень нёсся тогда на всех парах, пожалуй, не уступая в скорости мерцающему наверху поезду, везущему домой уставших после рабочего дня граждан…

Но вид дома Фурии, мрачного, холодного, но с таким уютным светящимся окном, он запомнил надолго… Обычно его дома никто не ждал, а Тора и Кора в это время уже спать должны были.

Юноша коснулся сенсорной панели, она распознала в нём хозяина дома, и створки двери открылись. Вздохнув, он пошёл в свою комнату. В ней всё было прибрано, словно днём он и не залетал в неё метеоритом.

Детали, вытащенные из рюкзака, заняли своё законное место рядом с чертежами и незаконченными прототипами в шкафу, который он для надёжности закрыл электронным замком собственной модели. Этот замок вскрыть мог только Иккинг, ну, или тот дар’ка, что умел мыслить творчески и не привык смотреть на вещи с точки зрения Карателей.

Хеддок лёг в уже приготовленную постель, уставился в мерцающий тысячами звезд потолок. Точнее это был громадный экран, на который проектор вывел изображение. Голограммы планет плавали по комнате, «разбиваясь» при ударе о стену…

Привычка «включать космос» у него осталась с самого раннего детства, когда он часто плакал из-за темноты, а мама не приходила. Тогда Жути-няньки как раз и предложили использовать голопроектор сначала с различными зверушками и героями детских фильмов, а потом заменили их на модель их звездно-планетарной системы, со всеми её планетами, спутниками, астероидами и кометами.

Что же это такое — Перепутье Трёх Дорог? Может, стоило понять это буквально и искать «Т-образный» перекрёсток? Но таких в городе было тысячи, а это место должно быть единственным.

Тогда, возможно, это место было как-то связано с историей острова? Но в «летописи» города ни разу не упоминалось что-то подобное…

Тогда… Может, это было связано с музыкой или литературой?

Последняя отпадала, её Крис не упомянул ни разу.

Значит, всё-таки музыка.

Хорошо. Тогда какая?

Наверное, запрещённая, которую нельзя было найти в общепринятых источниках, да и в базах Карателей, которым тоже старательно промывали мозги во избежание инакомыслия, ничего подобного не должно упоминаться.

Значит, музыка земная.

Три дороги…

Что это может быть?

Может… Точно! Три пути — три вокалиста!

А у какой группы за всю её историю было три вокалиста? У его любимой, которую он сегодня и процитировал. Значит, вокалисты, они всегда являлись лицом групп. Но что их соединяло, кроме самого по себе коллектива? Хотя был один альбом, в котором третьим «соловьем» перепеты старые хиты его предшественников.

Три дороги — пересечение творчества трёх людей, у каждого из которых свой стиль, свой путь… «Live In Studio» — название альбома…

Оно созвучно фрагменту одной старой драконьей поговорки, аналогичной по смыслу земному «утро вечера мудренее»: Ла вин стоу Дио — «но ответы даст Восток».

Восток…

В восточном крае Среднего Кольца было одно неприметное, но очень уютное круглосуточное кафе «Дио Эвел» — «Восточный Ветер», а в просторечии просто «Дио». Оно находилось на перекрёстке трёх улиц, зажатое высотными домами.

В самом деле, всё оказалось удивительно просто, надо было только подумать и вспомнить устройство города!

Убедившись в необоснованности своих волнений по поводу невыполненного домашнего задания, ведь завтра был выходной, Иккинг мирно уснул. Он ведь так устал за бесконечный сегодняшний день…

И вновь ему снилась мама.

Конечно, она пропала, когда он был совсем крохой, но их память была сильнее людской, хотя, ехидно улыбаясь, он мог с этим поспорить, но смысл тогда сия фраза приобретёт совершенно другой.

Так или иначе, он прекрасно запомнил до мельчайших деталей лицо своей мамы, её волосы, щекотавшие мальчишке лицо, когда она наклонилась к нему, чтобы последний раз поцеловать в лоб своего непутёвого, но ещё такого маленького сына…

Иккинг особенно хорошо запомнил её слова, сказанные со слезами, но нежно и искренне. «Сынок, я знаю, что ты ещё слишком мал, но я хочу, чтобы ты всегда знал: всё, что тебе потом будут говорить, не правда! И запомни: Фриде коу мин фо лаун!» — сказала она тогда.

И ушла, тихо закрыв за собой дверь.

Фурия пятнадцать лет после того злосчастного дня думал, что это всё сон, иллюзия отчаявшегося сознания, но когда его детский разум повзрослел, он понял, насколько ошибался.

Это не сон.

Осознание пришло после прочтения первой по-настоящему серьезной книги, изменившей в корне мировоззрение Иккинга, и во многом разъяснившей ему те слова матери… Возможно, именно поэтому в нём играли эти революционные настроения, поэтому он захотел присоединиться к оппозиции, прекрасно понимая, что стоял у точки невозврата, и было только два пути — вперёд и назад.

И он решил перейти запретную черту.

Впрочем, по сути, он сделал это уже очень давно…

Много лет Иккинг не знал, что означали те последние пять слов, но вот теперь, овладев драконьим языком, он понял.

«Крылья даны нам для странствий», — гласила эта старинная драконья поговорка.

Видимо, его мама тоже не поддерживала сложившуюся систему, и знала намного больше, чем он сейчас, потому и пропала. Не исключено, что её просто убрали с пути, а чтобы не позорить мёртвую супругу в глазах общественности, его отец изображал печаль утраты.

А может, и не изображал…

А снилась юноше та самая страшная ночь… Когда он лишился самого дорогого в жизни каждого ребёнка — матери.

И опять яркий свет АЦ-3 (спутником которого являлся Аритум), падавший в окно, опять тихий шорох, лицо матери, умоляющей не плакать, вообще не издавать никаких звуков, чтобы никто не узнал про то, что она здесь в эту ночь побывала…

И те слова, врезавшиеся ему в сознание, ставшие его девизом.

Фриде коу мин фо лаун!

И снова он проснулся в холодном поту, с быстро бьющимся сердцем и слезами на глазах. Рядом с кроватью, на стуле, сидела Кора. Она устало глянула на своего хозяина, который, несмотря ни на что, таковым для неё и её сестренки являлся.

Просто добрым, необычным.

— Что опять? — спросил юноша со стоном, измученно глядя на Жуткую Жуть.

— Ты снова плохо спал, — сказала она недовольно, словно винила себя в случившемся, пусть и умом понимая свою полную непричастность.

Ну хоть обращаться к себе на «ты» он таки сумел их приучить! А то поначалу «выкали», а сам он был сопливым мальчишкой. Он любил оставаться всегда в тени, и такой способ не выделяться его тоже вполне устраивал.

— И что ты сделала?

Конечно же, он спросил это лишь для галочки — ответ ему и так был великолепно известен. Не просто так он так много знал о Драконьей Мяте, хотя и не всё о ней рассказал вчера.

— Дала тебе понюхать Драконьей Мяты, — подтвердила девушка догадки своего хозяина, — тебе же только это помогает.

И это была чистейшая правда.

На него, как на Фурию, вообще почти никакие лекарства и яды не действовали, особенно, если они не имели природное происхождение. Особенности его организма.

Ведь ему действительно только Драконья Мята помогала успокоиться — самое сильное средство, которое действовало на всех дар’ка без исключения.

Конечно, это был не наркотик, и привыкания не вызывал, если только психологическое, и то с ним было достаточно просто справиться. Но даже если, например, долго находиться на поляне с этой травой, то начинались сильные галлюцинации, совсем как при приёме внутрь. Её же можно было принимать только в сушеном виде, когда сока в листьях уже не было, да и то — совсем чуть-чуть.

И Иккингу, с его особо чувствительным носом… Как уже упоминалось, обычно все лекарства и яды действовали на него намного слабее, чем на остальных, но именно Драконья Мята стала исключением в этом правиле.

И теперь её запасы, заботливо собранные им самим, на досуге, хранились в специально отведенном помещении.

— Который час?

— Одиннадцать, — последовал короткий ответ.

— Однако… — удивился юноша, но был перебит Жутью.

— Ты вчера вернулся очень поздно, видимо, сильно устал, опять много переживал, как обычно, — хмыкнула она, — так что немудрено!

Ему, как виду, наиболее активному именно в ночное время суток, было совершенно несвойственно много спать в отведенное для этого время, зато сонливость постоянно была его спутницей при свете дня.

Неужели он настолько умотался, что проспал всю ночь без задних ног? И Жуть была права?

Вполне возможно, зная его.

— Ну вот… — буркнул Иккинг дурашливо. — Ты младше меня на два года, а ведёшь себя как мать!

Действительно, юноша, обделённый материнской любовью, был окружен ненавязчивой заботой со стороны служанок. Тора и Кора — его единственные настоящие друзья. Единственные самые преданные ему дар’ка на всём этом свете.

— В этом есть что-то плохое? — поинтересовалась девушка, чуть нахмурившись и, судя по её эмоциональному фону, даже испугавшаяся.

Небо! Они уже столько лет служили ему, но до сих пор его в некоторых моментах боялись, всё ещё ждали, что их добрый хозяин мог из-за их глупой ошибки стать злым. Словно он недостаточно продемонстрировал им свою способность прощать.

Поколения Жутей питались и пропитывались этим страхом перед Господами, с молоком матери запоминая, что никогда нельзя было переступать черту.

— Нет, я же в хорошем смысле.

Девушка разом успокоилась,

— К тебе заглядывала Хедер.

А вот это была незаурядная новость. Сестрёнка редко заглядывала к Иккингу — тот слишком не любил чужаков на своей территории, а к разряду чужаков причислялись абсолютно все, если честно.

Даже его Жуткие Жути воспринимались зачастую, как часть интерьера, как интересный ИскИн, с которым можно было поговорить.

Вопрос Искусственного Интеллекта вообще был отдельной темой для многочасового разговора, однако все те, кто сумели стать счастливым обладателем такого чуда, никогда не жалели об этом — умный помощник, пусть и лишённый в должной мере творческой искры, был для изобретателей незаменим.

— И что она сказала?

— Она спросила о твоём самочувствии, сказала, что видела, как ты вчера под проливным дождём куда-то ушёл. Спросила, всё ли у тебя в порядке с головой и посоветовала больше не повторять подобных подвигов. И ещё сказала, что закаляться можно и другими способами, — пересказала свою утреннюю встречу с кузиной Фурии Жуть. — В общих чертах я с ней согласна.

— Сестрёнка она и есть сестрёнка, — улыбнулся Иккинг.

— Ты её ближайший и, по сути, единственный родственник на этом острове, — тоже с улыбкой сказала девушка, — не мудрено.

Кому, как не им, дар’ка, ценить родственные связи? Ведь в этом таком большом и таком чужом мире можно было положиться только на свою семью, с которой хочешь, не хочешь, а они должны были поддерживать хорошие отношения.

— К слову о ближайших родственниках, — спохватился парень. — Где Тора?

— Готовит вашему высочеству завтрак! — хмыкнула Кора.

— Ой, какие мы ехидные! Вот возьму и не дам тебе книжку!

— Тиран! — артистично изобразила отчаяние Жуть, стараясь сдержать улыбку.

— Какой есть!

Дальше юноша позавтракал кулинарными шедеврами от Торы. Жуть постаралась и сделала все в лучшем виде, так что слово «шедевр» не было преувеличением.

И конечно же Иккинг не забыл позвонить сестрёнке, а то она бы его потом живьём закопала при встрече, придушила бы, а потом воскресила и снова убила. Эх, нахватался он от их братишки его фразочек! Дагур, Дагур, ящерица ты рыжая да бесстыжая, что же ты с Иккингом делаешь? Он же, того гляди, таким же безумным и кровожадным станет.

Впрочем, творческое безумство не повредит, но только в умеренных дозах.

Ну, а теперь можно и БЛИКом заняться.

Это та самая разработка знакомых учёных Фурии. Им, правда, за неё начальство потрепало нервы знатно, приказав всё уничтожить, вместо чего они всё отдали Иккингу, ведь у него в последнюю очередь станут искать всё запрещенное, на деле уже проверенно, но это уже другая история. Тем более отец юноши о его общении с теми учёными ничего не знал.

Хах, Каратели так удивились, не обнаружив искомых чертежей мощнейшего оружия ближнего боя! Ведь их ждал суд и высшая мера. Расстрел и Мгновенный Крематорий — один разряд, и от тела останется только горстка пепла, которую поместят в урну и замуруют в ячейке «стены смерти».

Впрочем, он всё равно рисковал не меньше тех несчастных учёных, занимаясь своими исследованиями.

Главная ошибка тех изобретателей состояла в том, что они, создавая оружие столь многофункциональное, но и столь же энергозатратное, пытались увеличить объём сменного блока питания, даже не задумываясь о том, что в роли «батарейки» мог выступить сам дар’ка!

Мы, полудраконы, потомки людей и, всё же, главным образом — драконов.

А как последних ещё называли? Огнедышащие ящеры!

Они сами — источники невероятной энергии, и, несмотря на все запреты правительства, несмотря на то, что, по мнению всего современного общества дар’ка, это не возможно, они могли сами создавать огонь. И его можно использовать в качестве энергии, от которой и будет работать Излучатель.

Иккинг, втайне от отца, уже давно научился создавать собственный огонь, так что с этим у него проблем возникнуть не должно.

На самом деле создание собственного пламени было целой философией, с собственными правилами, аксиомами и определёнными сложностями.

В нынешнем высокотехнологичном обществе все религии давно считались пережитком прошлого, а если что, поминали Небо и Бездну, а не чертей и Богов.

В мире Искусственных Интеллектов, Аэрокаров, Многоуровневых Городов и всеобщей распространённости технических новинок верить в то, что нас окружала какая-то энергия, помимо той, что была изучена, исследована учёными, считалось глупым, абсурдным даже.

Метафизика осталась на Земле.

Да поди ж ты — не вся.

Осознавать, что вокруг был целый океан энергии, невидимой, неосязаемой, но при должном старании столь легко ощутимой, было слишком шокирующе.

Ещё сложнее было научиться управлять этими потоками внутри собственного тела, замедлять или ускорять их, перенаправлять и заставлять сливаться с другими.

После того, как он сумел обуздать энергию внутри себя, ему стало намного проще черпать эти силы из окружавшего его мира.

А искомое было буквально повсюду.

Высшим для него пилотажем пока являлось именно создание собственного огня — в его случае это было фиолетовое пламя или раскалённые сгустки плазмы.

Особенности пламени у разных видов дар’ка было обусловлено тем, что у них достаточно сильно различалось строение и расположение энергетических каналов в организме, и, как следствие, получаемый результат тоже сильно разнился, будучи похожим только у представителей одного вида.

Теоретически.

На практике он других дар’ка, овладевших искусством создания собственного пламени, так и не встретил, а потому свои догадки и выводы подтвердить или опровергнуть так и не смог.

К слову, у БЛИКа энергоблок заряжался не самим племенем, а именно чистой энергией, которая должны была им стать, но по воле полудракона так и не стала.

И именно разница между чистой энергией дар’ка и той, которая использовалась в обиходе всеми полудраконами и была главной гарантией безопасности оружия в руках Карателей — они не смогли бы напитать энергоблок и кому-нибудь навредить.

И, к слову, создание сменных блоков и было самым сложным — несколько месяцев Иккинг потратил только на расчёты и эксперименты, в поисках материала, способного хранить в себе личную энергию полудракона.

И нашёл.

Создал.

У юноши всё почти получилось, не хватало только деталей, которые вчера он как раз и достал. Осталось всё только подогнать по размерам и собрать. Этим он и убил весь день, забыв обо всём.

«Очнулся» Фурия голодным, измученным жаждой, но довольным.

БЛИК был готов, осталось только его испытать.

Выглядел БЛИК, как небольшой металлический цилиндр с оплетенной кожаными полосами рукоятью (точнее просто той частью цилиндра, за которую дар’ка и должен был держать его) с кнопкой и небольшой панелью управления режимами, переходящий в усечённый конус на конце. Этот конус имел углубление в самом своём центре, в котором можно было при ближайшем и внимательном рассмотрении заметить чуть выглядывающий кристалл фиолетово-голубоватого цвета.

При нажатии на кнопку устройство активировалось, переходя в изначально выбранный режим, который и в процессе можно было с лёгкостью поменять на другой — требуемый по обстоятельствам.

А у него обстоятельства могли быть ой какими разными.

Ну, а «БЛИК» расшифровывалось, как Боевой Личный Излучатель Карасика. Ну, «Карасик» — это фамилия Иккинга, если её перевести на русский язык. Ведь БЛИХ звучало бы не так красиво. Да и неудобно было бы произносить такое название.

Конечно, переименовывать чужие изобретения и выдавать их за свои разработки не есть хорошо… Но Иккинг некоторые моменты изменил кардинально, так, что теперь им не могли воспользоваться никто, кроме специально обученных дар’ка.

А собственный БЛИК парень подогнал под собственные параметры — Излучатель был сделан исключительно на Фурию и не подходил теперь даже обученным, но не являвшимся представителям его вида полудраконам — их тип пламени, а значит, и энергия просто не подойдёт.

На часах уж половина одиннадцатого вечера, а Иккинг ещё даже не придумал, как пробраться мимо охранника. Если в прошлый раз, то бишь вчера, у него было разрешение покинуть территорию, то сейчас у юноши его и в помине не было, увы…

И сегодня он не мог мелькать у охранника перед глазами.

Слишком подозрительно бы это было.

По идее, БЛИК, работая в режиме силового поля, мог помочь Иккингу покинуть школу, не привлекая к нему ненужного сейчас внимания, не навлекая на него подозрения.

Но только если его расчёты верны.

Права на ошибку не было.

Если юношу засекут, да ещё и с БЛИКом, то возникнут весьма закономерные вопросы. Отец Иккинга, узнав о запрещённом оружии, обязательно докопается до его происхождения, а значит, и до общения с едва ли не опальными учёными…

И в этом случае их ждала казнь!

Собравшись с духом, парень надел вчерашнюю свою одежду и предупредил своих Жутких Жутей, чтобы они в случае нехорошего чего молчали. Впрочем, они это и так знали.

Ночь была удивительно звёздной, но АЦ сегодня не светил с неба. Аритум находился сейчас в его тени. Идеальное время для подобной вылазки.

Добравшись до дальней, самой непросматриваемой стены, Иккинг активировал БЛИК. Далее, поменяв положение пальца, он включил режим силового поля.

Сейчас или никогда!

Юноша, аккуратно, чтобы не пораниться, раскрыл крылья, взлетел, приблизился к внешнему полю. Несколько взмахов крыла, силовые поля соприкасаются и…

И ничего не произошло.

Юноша оказался снаружи, на воле…

У него получилось!

Сработало!

Иккинг деактивировал БЛИК, убрал его в портфель и помчался в Среднее Кольцо. Громадный генератор вырабатывал мощнейшее поле, потому никто не мог попасть без спецпропуска из Среднего Города в Верхнее Кольцо. Пришлось Фурии повторить свой трюк, да ещё и умудриться не попасться Карателям.

В Среднем Городе стоило лучше передвигаться исключительно пешком, потому Иккинг пробрался в него сквозь ближайшую к восточной части города часть стены. Небо здесь, на этом уровне, в это время закрыто для полётов, множество отрядов Карателей следили за соблюдением комендантского часа, под который попадали все несовершеннолетние, к которым Иккинг уже не относился, ведь именно в семнадцать лет дар’ка считаются уже взрослыми и способными полностью нести за себя ответственность.

Иккингу, по сути, не стоило их опасаться, но он предпочел всё же быть предельно осторожным и избегать патрули. На востоке, на самых нижних уровня Среднего Города их мало, ведь там не далека и граница с Нижним Городом, а его посещать Каратели откровенно брезговали.

Дорога заняла около часа, и ровно в полночь перед Иккингом открылись двери кафе «Дио Эвел». Крис, сидевший за одним из столиков, кажется, совершенно не удивился его появлению.

— Что же, ты всё-таки один из нас, — улыбнулся Чудовище.

— Так это было всё же испытание?

— Конечно! — ухмыльнулся парень. — Простой Каратель, Наследник, да даже сам Вождь ни за что не поняли, что же это за место.