... И разверзлись небеса... Книга первая (гет)

Колония, в которую попало Анна, существовала уже более полугода, находясь в 60 км от одной из крупных когда-то трасс федерального значения, соединявших центральную часть России с ее южными районами. Она занимало территорию в 52 га и представляла из себя коттеджный поселок на 30 домов с красивым, поэтичным названием «Чистое озеро», он был почти достроен, но счастливые жители так и не успели его заселить. Когда бессмертные сочли это место подходящим для своих целей и прибыли туда, там уже бродили смердящие, а несколько перепуганных насмерть людей, нашедших укрытие в одном из домов, со скудным запасом пищи и воды, не имея никакого оружия для защиты, стали бы, несомненно, легкой жертвой для стада живых трупов или преступников из числа деклассированных элементов, сколотивших небольшие мобильные банды мародеров и представлявших для обычных людей почти такую же опасность.

Для начала двое бессмертных, привлекая внимание Этих, увлекли их за собой с территории поселка, выведя на ту самую федеральную трассу, не ушедших вместе с основной толпой быстро и тихо убили и сожгли, отвезя подальше на микроавтобусе, который кто-то оставил возле одного из домов. Смертным запретили выходить из дома до особого распоряжения, да они и сами не желали этого делать, поскольку, став свидетелями быстрой расправы с Этими, поняли, что представители рода человеческого, какими бы сильными они ни были, не могли передвигаться незаметно для человеческого глаза и убивать мгновенно, без усилий отрывая головы тем, кого следовало смертельно бояться, поэтому люди благоразумно затаились, благодарные существам ‒ так они их назвали ‒ за спасение, и надеясь, что с ними не поступят также.

Закрыв ворота и оставив дозорного на территории, бессмертные, ставшие хозяевами этого поселения, собрались в ближайшем доме для обсуждения плана действий, они неохотно терпели общество себе подобных, но ситуация заставила объединиться во что-то вроде небольших коммун, в которые входили либо друзья, либо просто лояльные друг другу вампиры. Вампиры следовали приказу старейшин, входивших в верховный Совет, ослушаться их никто не решался, у них везде были глаза и уши, и отступник просто исчезал через некоторое время.

В коммуне, занявшей этот поселок имелся свой лидер, самый старый и опытный бессмертный, бывший в далекой человеческой жизни вождем и полководцем, для него нынешняя ситуация была просто очередной, одной из многих, благополучно пережитых когда-то, еще одна задача, которую ему предстояло решить. Бессмертные были разделены на группы, подчинявшиеся своему жерану*, их назначал лидер, с ними он советовался в случае необходимости, через них же отдавал приказы, в коммуне существовала жетская дисциплина, и бессмертные не нуждались в общих собраниях, они имели четкое понятие о рангах и подчинении, и ни у кого не возникало желание оспаривать решения лидера. В общей сложности семнадцать бессмертных организовывали и обеспечивали здесь жизнь поселенцев, охраняя колонию от смердящих и людей, сделавших грабеж и насилие более слабых, способом собственного выживания.

В каждую из четырех групп вампиров входило по три особи, четыре жерана управляли своими группами и состояли в прямом подчинении у лидера, он обсуждал с ними все проблемы обустройства людей от питания до досуга, планировал рейды по поиску оставшихся в живых и уничтожению Этих. Жераны обладали определенной самостоятельностью в принятии решений, потому что на этот пост назначались вампиры, имеющие за плечами опыт выживания в несколько столетий. Они контактировали с представителями смертных, имевшими авторитет, трезвый взгляд на происходящие события и, самое главное, способность к руководству и управлению людьми в критических ситуациях. Таких бессмертные вычисляли очень быстро, именно им доверялась информация, сокрытая от прочих, каждый из них курировал определенный сегмент жизни поселенцев: питание, здоровье и воспроизводство, образование и досуг, содержание домов и строительство сопутствующих объектов.

Жизнь сообщества подчинялась определенным правилам, с которыми вновь прибывших знакомили по мере необходимости, на первый взгляд они могли казаться абсурдными, глупыми, оскорбительными, жестокими, но именно на их соблюдении и строилось благополучие человеческой жизни в этих сумасшедших условиях, те, кто не усваивали их или были категорически не согласны, имели возможность выбора и уходили из поселения. После первичного обязательного медицинского осмотра к новичкам приходил куратор, знакомивший их с основными положениями жизни за этой мощной кирпичной стеной, он же помогал им первое время обустроиться на новом месте и в меру своих способностей и возможностей вносить собственный вклад в процветание колонии людей. Здесь каждый был занят своим делом, но все жили по общему распорядку.

И медсестре, бабе Гале, первой пришлось открыть глаза Анне на суть происходящего. Присев на стул возле кровати и поглаживая девушку по голове, женщина тихо произнесла:

— Детка, ты должна знать в какое поселение попала, одно из самых безопасных, с очень хорошими условиями для жизни. Но чтобы здесь остаться, нужно соблюдать требования, по которым наше общество живет.

Анна удивленно посмотрела на медсестру, хотя болезнь и заглушала природное любопытство, в ее голове роилось множество вопросов, даже попытка соединить обрывки смутных воспоминаний отошла сейчас на второй план. Она откинула голову чуть в сторону, чтобы видеть бабу Галю и задала вопросы:

— Какие требования и кем они предписаны?

Женщина взглянула на нее с доброй улыбкой в глазах и тихо произнесла:

— Это правила жизни здесь, ты должна их знать, и они предписаны лидером нашей общины.

Анна молча смотрела перед собой, нахмурив лоб и сосредоточенно думая о чем-то, потом задала следующий вопрос: — Где их можно почитать? А лидер, он кто?

— Мы его почти не видим. — Галина Васильевна начала ответ со второго вопроса, наиболее важного с ее точки зрения. — А с положениями, обязательными к выполнению, тебя обязательно познакомят. Завтра придет куратор, он, вернее, она и введет тебя в курс дела.

Анна нахмурилась. — Зачем мне куратор? Выйду отсюда ‒ сама разберусь что к чему. Если у вас памятка есть, дайте, пожалуйста, я почитаю.

Галина Васильевна вздохнула, удрученная ее явным упрямством и несговорчивостью.

— Детка, я тебе от чистого сердца советую меньше говорить и больше слушать, а самое главное, думать. А лучше всего даже не думать, просто жить по их правилам. Если, конечно, собираешься задержаться на этом свете. И еще запомни, здесь ты ничего не сможешь скрыть, все станет известно.

Анну уже тянуло в сон. Но при последних словах она широко открыла глаза и зашептала: — Здесь везде камеры?

Медсестра снисходительно улыбнулась: — Зачем нужны камеры, когда у хозяев очень хороший слух.

— Баба Галя, вы шутите что ли? Они слышат сквозь стены? — и она засмеялась, потом вдруг, став серьезной, уточнила: — Вы сказали про хозяев... Я не поняла, кто хозяева-то?

Но Галина Васильевна уже поднялась со стула, дав понять, что разговор закончен., напоследок, наклонясь к самому уху, шепнула: — Да, детка, они все слышат. Будь осторожна. — и уже громко произнесла: — На сегодня хватит, глазки у тебя закрываются. Слабенькая ты еще... Отдыхай, прием лекарств и бульон ‒ через четыре часа.

Анна действительно устала, вопросов стало еще больше, засыпая она думала о том, как люди могут слышать сквозь стены. Ерунда какая-то... И как ей найти человека, который принес ее сюда. С этой мыслью она и уплыла в страну снов, а когда открыла глаза, был уже вечер, и ей почудилось, что в палате витал слабый запах карамели.

Пока не было ни больных, ни вновь прибывших Алексей в своей мини-лаборатории занимался любимым делом ‒ изучением крови зараженных, у него были образцы от носителей разного пола и возраста и, что важнее, степени зрелости вируса. Количество вирусных клеток в крови могло сказать о степени поражения, но проследить их увеличение и поступательное развитие в течение определенного отрезка времени возможным не представлялось, если только зараженный, но без явно выраженных признаков, не попадал в поселение вместе со здоровыми людьми. При осмотре это сразу выявлялось, в принципе,в нем даже не было нужды, так как Алексею хватало просто понюхать человека. Его сразу, но незаметно и не поднимая шума, отделяли от других людей и изолировали в подвале медицинского пункта, с ним гуманно обращались, стараясь не усугублять страдания несчастного, но не скрывали серьезности его положения. Некоторые, понимая свою обреченность добровольно соглашались оставаться под наблюдением, других приходилось фиксировать к кровати. Он наблюдал развитие болезни, холодно и беспристрастно фиксируя общую картину и каждые три часа беря анализ крови, когда несчастный умирал и оказывался на грани превращения, его ликвидировали и тело сжигали. Все эти полгода бессмертный пытался создать вакцину или антивирусный препарат, которые могли бы помочь людям выжить, но успехами пока похвастаться не мог, его мини-лаборатория никак не тянула на современный исследовательский центр.

Он не услышал, как вошел Анри, но почувствовал его запах, наверх  друг не поднялся и остался ждать внизу. Алексей никогда не забывал о мерах предосторожности и прежде чем покинуть лабораторию всегда тщательно закрывал дверь на два замка, хотя вряд ли в поселении нашелся бы безумец, решивший перешагнуть ее порог. Он нашел друга внизу, одетого во все черное, вампир застыл у окна, и, не оборачиваясь, сказал:

— Зашел проститься, моя группа уходит на несколько дней в центр страны. Ты сказал на последнем собрании, что запас лекарств невелик. Ростислав принял решение отправить нас по фармацевтическим предприятиям.

Глядя в спину друга, доктор произнес: — Очень кстати. А сколько всего таких предприятий?

— Полагаю, для такой большой страны не очень много. Больше тридцати.— Анри повернулся, черные зрачки почти скрыли синеву глаз. — Но сейчас мы пройдемся только по центру страны.

«Он давно не питался», — отметил про себя Алексей, а вслух сказал: — Через какие города пройдете?

— Навестим Тверь, Петербург, Тулу, Ярославль,и Краснодарский край. Ты должен был составить список. Он готов?

— Да. Только впишу еще пару названий, в перечне есть не только медицинские препараты, но инструменты и приборы. — он направился к холодильнику и достал стакан с кровью. — Выпей обязательно прямо сейчас. Твой голод слишком очевиден. Хочешь, я подогрею?

Анри поколебался, но стакан взял, не торопясь и ожидая, когда доктор закончит составлять список,  выпил и только тогда спросил:

— А как группа, которую Дмитрий привел до меня?

Строчки под пером Алексея росли с головокружительной быстротой, не отрываясь от дела, он произнес:

— Пятеро, семья с парнем-подростком, еще один мужчина и женщина, обе дамы способны к деторождению. Они здоровы. А вот твоя малышка ‒ нет.

Анри огрызнулся. — Она не моя. Elle n' est pas la mienne. — повторил он на родном языке.

Подавая ему листок, исписанный витиеватым почерком, Алексей сказал примирительным тоном:

— Хорошо, не твоя. Но она бредила и звала тебя. Кстати, знаешь как?

Увидел, как Анри отрицательно помотал головой и, прыснув от смеха ‒ это казалось ему забавным ‒ произнес: — Она зовет тебя Смерть. Друг мой, ты в ее сознании ‒ смерть. Вот ведь в точку попала, девица. Но  все время зовет тебя в бреду и просит, чтобы вернулся вместе с карамелью. Каково, а? Просто прелесть!

Анри молча пробежал глазами список и, аккуратно сложив его, убрал в рюкзак, пошел к выходу и уже от дверей сказал Алексею:

— Сколько я тебя знаю, ты все такое же трепло. Повзрослей уж, наконец.

— Ладно. — беззаботно откликнулся тот. — Не заглянешь к ней на дорожку? Да, совсем забыл, твоя протеже просила поблагодарить тебя за спасение. Хотела лично сказать, но я охладил ее пыл. — и он рассмеялся вслед разозлившемуся вампиру.

Обернувшись, граф де Ланвиль взглянул на друга, мотнул головой и вышел, не проронив ни слова. С Алексеем всегда было так. Воины враждующих сторон столкнулись в сражении при Бородино, Анри почувствовал запах другого бессмертного и почти сразу увидел его, русский гусар с бешеной яростью в глазах мчался на коне прямо на него, размахивая саблей. Они схлестнулись с такой силой, что от их холодного оружия полетели искры, сначала сидя в седле, потом спешившись, француз и русский беспощадно наносили раны друг другу, пытаясь ослабить, уронить и добраться до горла. Но силы были примерно равны, рубаки не заметили даже, как с каждой из сторон собрались зрители, с восторгом и испугом глядя на без устали молотящих друг друга и не знающих усталости воинов. Их товарищи по оружию с азартом комментировали бой, удивлялись их беспримерной выносливости и даже объявили временное перемирие, желая своими глазами увидеть, кто одержит победу. Еще немного и в толпе обязательно сыскался бы кто-нибудь слишком внимательный и заметил бы, что кровавые раны быстро затягиваются и исчезают, а воины, прилагая неимоверные усилия в стремлении убить друг друга, даже не вспотели. Очевидно, такая мысль пришла им в голову одновременно, потому что, отпрыгнув друг от друга и отвесив шутливый поклон, они разошлись каждый в сторону своих войск, стараясь двигаться с человеческой скоростью.

Выйдя из смотровой комнаты, Анри остановился в нерешительности в коридоре, людей, кроме девушки, в здании не было. Теперь он знал, как ее зовут ‒ Анна, слышал, как медсестра на улице говорила о ней с куратором, та интересовалась состоянием больной, с которой завтра должна была встретиться в первый раз и рассказать о жизни в поселении. Бессмертный знал, что все они теперь станут присматривать за ней, пока не убедятся, что девушка согласилась с правилами проживания здесь, выбрала себе занятие и приняла свою роль женщины, обязанной продолжать человеческий род с подходящим кандидатом, а их здесь вполне хватало. Он усмехнулся, услышав, что медсестра говорит о девушке, как об упрямой, любопытной особе, которая, скорее всего, создаст немало проблем.

Анри стоял у двери в палату, решая, как поступить, наконец, осторожно приоткрыл ее, Анна тихо спала, дыша почти не слышно, удары сердца были слабыми, но ровными, темные волосы разметались по подушке, а бледное лицо почти сливалось с наволочкой, жара он больше не чувствовал, а вот запах лекарств был ощутим, под простынкой угадывались контуры хрупкого тела, девушка выглядела беззащитной и очень слабой. Он вспомнил, как жалко она смотрелась, лежа обнаженной в смотровой у Алексея, постоял еще немного, не понимая толком зачем пришел и уходя заглянул к другу.

— Ну что еще? — недовольно спросил тот, не поднимая головы от книги.

— Послушай, не ставь ее в очередь. Она слишком слаба для этого. — попросил он.

Алексей оторвался от чтения и внимательно посмотрел на него:

— Все как всегда. Исключений ни для кого нет.

— Неужели? А я вот помню, для кого ты их делал. — прищурясь, граф де Ланвиль смотрел с вызовом.

— Что ты хочешь? — еще раз спросил доктор.

— Отсрочку в две недели. Пусть придет в себя. — ответил его друг.

Глядя ему прямо в глаза и ехидно улыбаясь, Алексей едва слышно прошептал: — Tu comprends où ça te mène?** 

— Никуда. Это одноразовая просьба. Нельзя потерять молодую жизнь, способную к размножению. — и вышел, не дожидаясь ответа.

Лежа на кровати и глубоко вдыхая едва ощутимый запах карамели, Анна вернулась мыслями к разговору с медсестрой, та должна была скоро появиться для процедур, и девушка собиралась воспользоваться этим, чтобы задать еще несколько вопросов. Очень хотелось пить и есть, и она решила встать, чтобы немного пройтись, врач разрешил ходить только по палате, но выйдя в коридор, можно было бы встретить кого-нибудь, кто смог бы ей помочь. Потом вдруг в памяти всплыли слова бабы Гали о том, что хозяева ‒ именно так женщина называла их ‒ слышат сквозь стены, сев на кровати с гулко колотящимся сердцем и глядя почему-то на входную дверь, она сказала, четко артикулируя, словно была на уроке фонетики:

— Я хочу пить и есть, принесите мне, пожалуйста, воды и позовите бабу Галю. — и повторила еще раз. — Воды и еды, пожалуйста.

И замерла в ожидании, прислушиваясь к звукам больницы, но ничего не происходило, никто не спешил к ней на помощь, улыбнувшись своей легковерности и детской вере в чудеса и магию, Анна встала, собираясь выйти в коридор, как и планировала изначально. Но дверь открылась, и в палату вошел Алексей с бутылкой воды в одной руке и шприцем в другой, внезапно чего-то испугавшись, она поспешно опустилась на постель, следя за ним настороженным взглядом. Он, словно не замечая ее состояния, остановился возле и протянул воду.

— Воды и еды. — сказал красавец, точно повторив ее слова. — Сейчас укол, потом вода, а баба Галя с едой придет через двадцать минут.

Она смотрела на него, не двигаясь и не давая ему возможности ввести лекарство, прерывисто вздохнув пару раз, спросила:

— А вы кто, Алексей? Вы из хозяев?

Он кивнул, улыбаясь, эти его усмешки начинали сильно бесить, словно он издевался над ней, но будучи хорошо воспитанным, не решался облечь это в слова.

— Вы кто? И почему вы все время усмехаетесь мне в лицо? — девушка сердито посмотрела на него, раздражаясь по мере того, как говорила.

Казалось, эти слова его совсем не обидели, продолжая улыбаться, парень взял ее за подбородок, Анна дернула головой, но он только усилил захват, встал ближе к ней, и она почувствовала идущий от него холод, почти касаясь уха ледяными губами, странны доктор прошептал, запустив мурашки по ее телу:

— Помни совет бабы Гали, дитя мое, больше слушай, меньше говори. От себя добавлю, ты девочка умная, думать можешь, но мысли лучше держать в себе. Не все так лояльны к людям, как я.

— Кто вы такой? — невнятно прошепелявила она, потому что с подбородком, зафиксированным твердыми пальцами, нормально говорить не получалось.

— Завтра для тебя будет день чудесных открытий. Ты читала про Алису в стране чудес? — он слегка нажал на плечи, заставляя лечь, его рука все еще держала шприц с лекарством.

— Да, читала. — Анна ограничилась этой короткой фразой, легла и без стеснения задрала подол, ей было все равно, что перед ней кто-то внешне напоминающий мужчину, Алексей был твердым и холодным, как айсберг, человек не мог быть таким.

Едва он вышел, как в палату вплыла медсестра, она именно плыла, а не ходила, делая какие-то мелкие, быстрые шажки, девушка вспомнила плавные движения артисток танцевального ансамбля «Березка», давно, в прошлой жизни, они с матерью смотрели их выступление по телевизору. Не танцевала ли женщина в молодости в том ансамбле?

— Ну как ты себя чувствуешь, детка? — ласково спросила баба Галя, гладя ее по голове.

— Спасибо, лучше, только в голове что-то гудит постоянно, ответила Анна, соображая, как лучше задать интересующий вопрос.

— Это от слабых сосудиков. Худая ты больно и бледная, аж прозрачная, все венки наружу. — и медсестра с сочувствием оглядела больную.

— Баба Галя, а вы в молодости танцами занимались? — огорошила она неожиданным вопросом.

— Не-е-е-т. — растерянно протянула та. — А что?

Анна невинно хлопала ресницами. — Вы двигаетесь плавно, красиво, как танцор.

Медсестра довольно улыбнулась. — Мне и муж мой покойный говорил, что иду, словно плыву, — она вздохнула и перекрестилась. — Царствие ему небесное... Ой, что же это я? Заболтала ты меня совсем. Ешь, а то все остынет!

На прикрытом полотенцем подносе была тарелка бульона, кусочек хлеба и яйцо. Быстро встав с кровати, отчего тут же закружилась голова, она взяла поднос, поставила его на подоконник и, не присаживаясь, с жадностью выпила бульон через край тарелки, взяла кусочек хлеба и прежде чем его медленно съесть, с наслаждением понюхала, вдыхая забытый аромат и вспоминая, как не доев, просто выкидывала остатки хлеба в мусор. Если бы можно было знать! Яйцо есть не стала, решив оставить на поздний вечер, Анна не знала сколько раз в день станут приносить еду, а ее аппетит рос по мере выздоровления, поэтому она подумала, что с этого вполне объяснимого вопроса можно начать  исследование ситуации.

— Баба Галя, мы все чаще хочется есть. Вы можете сказать, сколько раз в день мне будут давать еду?

Женщина улыбнулась. — Три раза в день. А когда желудок окрепнет, добавят и какой-нибудь фрукт или ягоду.

Анна округлила глаза. — У вас здесь и это есть?

— У нас много чего есть, сама увидишь. Завтра придет куратор знакомиться с тобой. Уж постарайся произвести хорошее впечатление, от нее кое-что зависит, она даст тебе характеристику. — и баба Галя многозначительно возвела глаза к потолку.

«Понятно. Побежит доносить хозяевам»,— подумала девушка. Но вслух не сказала, а закивала головой, как бы отвечая на пожелание медсестры.

Потом, словно невзначай, спросила, зевая и старательно потягиваясь в кровати: — А мы можем выходить за пределы поселения?

— А что тебе там делать? — покосилась на нее медсестра. — Там опасно.

— Да уж. — подыграла ей Анна. — А кто же меня тогда сюда принес? — самым обычным тоном она задала вопрос, ради которого затеяла весь этот диалог с Галиной Васильевной.

Та подозрительно взглянула на девушку, ничего не ответив, забрала поднос и направилась к дверям, однако на пороге повернулась к ней и беззвучно, но четко прошептала: — Они!

Широко открытыми глазами Анна уставилась в потолок. Нет, этого не может быть! Невозможно, чтобы мифы и пугалки стали явью, чтобы существа, о которых она любила читать и смотреть фильмы, где актеры-люди ненатурально играли белокожих, холодных красавцев, соблазняющих и сосущих кровь, оказались реальными?! Вампиры... Один из них, действительно, умопомрачительно красивый находится с ней сейчас в этом здании, и если она его шепотом позовет, он услышит и придет. Стало быть и тот, кого она назвала смертью, и от кого так чудесно пахло карамелью, тоже не человек... Где он? А он услышит, если она позовет его?

* * *

франц.‒руководитель

**франц — Ты понимаешь, куда тебя это ведет?