Можешь звать меня Рони (джен)

— Вот такие вот дела, парень, — Эмма только что закончила рассказывать Генри о своей новой работе и принялась за огромный сырный бургер.

Генри слегка поддался вперед, чтобы их не услышали другие, и серьезно спросил:

— Как тебе красавица и чудовище, мам?

Эмма поперхнулась. Черт. Ведь хотела отложить эту тему, а не поднимать ее прямо сейчас. Но в глазах Генри плескался неподдельный интерес, поэтому Эмма решила ему ответить, очень осторожно подбирая слова, чтобы ненароком не обидеть его.

— Мистер Голд очень похож, — шепнула она, подмигнув воодушевленному Генри. И тут же строго спросила, подумав, что знать все ей бы не помешало: — Что это за истории со сказками, приятель?

— Белль рассказала? — Генри лукаво улыбнулся, подмигнув матери точь-в-точь, как и она ему. Эмма кивнула, пережевывая огромный кусок бургера.

— Хорошо, но я и сам хотел тебе об этом рассказать, — Генри почесал нос — он делал так всегда, когда чувствовал себя неловко. Жест, перенятый от Нила.

Эмма сделала вид, что занята своим обедом, чтобы не смущать его еще больше, однако Генри, казалось, не собирался отмалчиваться или неловко переводить тему. Он шел напролом, как и она, не любившая ходить кругами.

— А еще я нашел Мэри Маргарет и Дэвида, — продолжил Генри и, заметив изумленный взгляд Эммы, прекратившей жевать и сейчас напоминавшей хомяка, запрятавшего за щеки огромный кусок, принялся терпеливо объяснять.

Он разжевывал ей все, как маленькой девочке, ничего не смыслившей в жизни. Эмма в очередной раз ощутила себя ребенком.

— Мэри Маргарет — Белоснежка, а Дэвид — принц, — с ажиотажем сообщил Генри.

— Прекрасный, — вставила Эмма, вытирая жирные пальцы салфеткой. Все-таки Руби в чем-то была права. Если она продолжит питаться одним фаст-фудом, любой преступник сможет удрать от нее через дверной проем, в котором она и ее килограммы благополучно застрянут и простоят до приезда эвакуатора в лице подшучивающей над ней Руби, встревоженной Мэри Маргарет и вечно неунывающего Дэвида, которого прихватят за компанию.

— О, так ты читала, — Генри воспрянул духом, и Эмма поспешила остудить его пыл, сообразив, что сболтнула лишнего. Возможно, не стоило этого говорить.

— Нет, парень, просто предположила. Еще кого-нибудь нашел? — как бы между прочим спросила Эмма, подумав, что было бы неплохо посоветоваться с Мэри Маргарет и спросить, что она думает о его странном увлечении сказками.

Но Генри, похоже, не заметил, что она выглядит чересчур озабоченной: Эмма нахмурилась, слушая его. Между ее бровей залегла глубокая морщина.

Эмма не могла понять, как ей нужно относиться к этому его увлечению: насторожиться или, как обычно, поддержать затею. А беспечный Генри продолжил болтать.

— А других я пока ищу. А вот Руби, помнишь, да? — он спрашивал на всякий случай. Еще бы Эмма не помнила это жующее в трубку бедствие! Да она работала с ней каждый день, пока не ввязалась в эту сомнительную акцию «помоги подруге».

Эмма прекрасно знала, что Генри Руби очень нравилась. Вернее, он любил ее. Потому что Руби была классной и всегда знала, чем его развлечь. Они часто рубились вместе в приставку, когда Руби приходила к ним в гости. Поэтому Эмма лишь промычала в знак согласия, принимаясь за большую колу.

— Она Красная Шапочка!

Эмма поперхнулась во второй раз. И поспешила уточнить:

— Та, которую волк съел?

Генри улыбнулся как чеширский кот:

— Нет, мам, это та, которая сама была волком.

Эмма лишь приподняла брови, выразив свое изумление таким странным способом. «Дельная мысль», — подумала она про себя. Иногда улыбка Руби и правда напоминала ей хищный оскал. Интересно, а если она будет называть Руби «волчица» как можно чаще, может, помощница придушит ее на месте и тогда не придется работать вместо Эльзы?

Они проболтали еще минут двадцать. Генри делился с ней чудесными соображениями, а она делала попытки расспросить его об учебе. Затем Эмма отдала деньги подошедшей к ним миссис Лукас. Вдова Лукас, прищурившись, будто бы невзначай прищурилась и поинтересовалась, как дела у них в участке, вскользь выпытывая, как же там Руби.

Эмма намек поняла. И в подробностях расписала ей, какой замечательный Руби сотрудник. Проболтав еще с миссис Лукас еще несколько минут, Эмма и Генри, не забыв заодно прихватить перекус для Руби, вместе вышли на улицу.

По дороге до дома Мэри Маргарет Генри, как и всегда, рассказывал Эмме о том, насколько поразительно окружающие их люди похожи на героев из сказки, которую он читает.

Как и водилось, итогом их поездки стало очередное обещание Эммы прочесть то, что так нравится Генри. Если не целиком, то хотя бы те части, которые он для нее отметит.

После этого Эмма заскочила к Руби, застав ту за сном на рабочем месте. Поборов желание назвать Руби «волчица» и умереть в первый рабочий день, Эмма водрузила огромный пакет с едой на стол и осмотрела участок, проверяя, все ли в порядке.

Все-таки свою работу она успела полюбить, вот и беспокоилась за сохранность вещей. Однако, вопреки ее ожиданиям, все оказалось отлично, исключением была лишь спящая Руби, которая, видимо, всю ночь шлялась по клубам.

— Просыпайся, соня, — Эмма разбудила Руби, потрепав ее по голове. И тут же предложила: — Если тебе скучно, можешь заменить меня. А я с удовольствием посплю вместо тебя.

Эмма натянуто улыбнулась, вложив в улыбку ту фразу, которую так и не смогла сказать вслух: «Если ты так и будешь спать на рабочем месте, я тебя просто убью или ты будешь вместо меня отвечать на эти долбаные звонки».

Руби, которую подобное не устроило, категорически отказалась. И продолжила заедать скуку бургером, который привезла ей Эмма.

Эмма снова отправилась на свое новое рабочее место. И весь оставшийся день маялась от скуки, продолжая метко попадать скомканными листами бумаги в корзину, которая после обеда оказалась абсолютно пустой.

Наверное, местный уборщик оценил потенциал Эммы в полной мере и решил заранее обеспечить ее занятием.

Потом Эмма уткнулась в телефон, успев ответить Генри, закидавшему ее сообщениями. Немного позже поболтала с Мэри Маргарет и предупредила, что остается на ночную смену, выслушав от той, что Голд — самое настоящее чудовище. Эмма криво усмехнулась: Мэри Маргарет даже не представляет, как права.

Закончив разговаривать с ней, Эмма написала Руби, надеясь, что хоть что-нибудь произошло. Сейчас она была бы рада даже пьяной драке, это было бы веселей, чем страдать здесь от скуки, однако, к ее огромному разочарованию, ничего так и не произошло.

Посидев еще немного, Эмма решила почитать что-нибудь из тех книг, которые стояли в кабинете Эльзы. «Ты, здесь, сейчас»*, «Влиять на других — искусство или безобразие»*, «Измени сознание — измени себя»* отпугнули ее и показались обычной промывкой мозгов.

Такое она не любила. А может, ей просто не нравились другие точки зрения, поэтому остальные книги она даже не стала смотреть, благополучно позабыв свое обещание читать не только детективы.

Конечно, ее работа предполагала знание основ психологии, ей ведь приходилось работать с преступниками. Однако Эмма всегда хорошо справлялась, она словно чувствовала людей. Четко знала, когда ей врут и кому можно доверять.

Это было что-то, смахивающее на предчувствие. Оно возникало бессознательно в самый нужный момент, как бы абсурдно это не звучало. И, что поразительнее всего, это странное предчувствие еще ни разу ее не подводило. Генри на полном серьезе называл эту ее способность «даром», чем смущал отрицавшую все сверхъестественное Эмму еще больше.

Страдая от скуки, Эмма где-то час смотрела в окно, любуясь на город, пока ее нехитрое развлечение не прервал стук в дверь. Сконфуженно улыбающаяся Белль протянула ей книгу сказок, которую забросили по дороге в кино Дэвид и Генри.

Эмма испытала легкую зависть, зная, что они сейчас будут смотреть фильм про тачки, а она так и останется страдать в этом кабинете. Подумав, что жизнь вообще штука несправедливая, Эмма от души поблагодарила Белль за хоть какое-то развлечение на вечер.

Взяв в руки огромный тяжелый том, она прочла название подкинутой ей книги и улыбнулась: Генри расстарался. Все страницы сказок, которые ей предстояло прочесть, он разметил цветными закладками, написав на каждом вкладыше, на что ей нужно обратить внимание.

В этот раз Эмма решила не откладывать обещание в долгий ящик и сразу же принялась за чтение, подумав, что книга «Однажды в сказке» — не самый плохой способ убить время.

Усевшись за стол, Эмма включила лампу и открыла страницу с нежно-розовой заметкой. История начиналась с Белоснежки и Прекрасного Принца, истории их любви и проклятья, наложенного Злой Королевой.

Эмма зачиталась, не заметив, как быстро пролетело время. Единственное, о чем она помнила и не могла забыть: ночное дежурство. В офисе должны были остаться десять человек вместе с ней. Им предстояло дежурить до восьми утра.

Лишь мысль о том, что придется проторчать на этой работе еще несколько недель, когда пошел только первый рабочий день, угнетала Эмму. И она лихорадочно пыталась придумать себе убедительную отмазку и свалить.

Не потому что ей не нравилась эта работа или коллектив, а потому что тут она чувствовала себя не в своей тарелке. Звонки заставляли ее нервничать, а потом подкатывало осознание, что в плане советов она иногда полный профан. Хоть и справляется.

Вот поэтому сейчас Эмма искренне радовалась, что приходится сидеть без дела, искренне надеясь, что звонков больше не будет. Совсем. В конце концов, город маленький. Может, никому больше не будет нужна помощь.

Наконец рабочий день подошел к концу: это Эмма поняла по гулу голосов, приоткрыв дверь, она с завистью понаблюдала какое-то время за людьми, которых дома ждал горячий ужин, теплый душ и мягкая кровать. А все, что оставалось ей, — жуткий кофе, крекеры и раздача советов. Последнее временами пугало Эмму похлеще кофе.

Самыми последними уходили Арчи и Белль. Тихо болтая о погоде, они заглянули к Эмме, чтобы пожелать ей удачи на первой ночной смене.

Белль выразила свое искреннее сожаление и пообещала поговорить с мужем о его диктаторских замашках. Сказала Белль, конечно, не так, но интерпретация нравилась Эмме намного больше.

Эмма, в свою очередь, заверила Белль, что все будет в порядке. И решила, что после всего этого она обязательно прижмет «Чудовище» к стенке.

Когда Арчи и Белль, попрощавшись с ней, ушли, Эмма тряхнула головой и отодвинула книгу в сторону. Пора бы уже перестать читать, а то скоро она будет не хуже Генри. Еще только не хватало сравнивать персонажей из книги с людьми.

Она зевнула и посмотрела на часы: было только шесть вечера. Тяжело вздохнув, Эмма сходила за кофе, прихватив по дороге сырные крекеры. Она устроила себе законный перерыв, затянувшийся на полчаса. В конце концов, их осталось мало, Голда и звонков нет, можно и расслабиться.

Время тянулось медленно. Иногда ей казалось, что она и вовсе попала в сказку «Аленький цветочек», а ее вымышленные злые сестры дожидаются, когда она утратит бдительность, и всякий раз переводят время на час назад. Однако даже склока с выдуманными сестрами теперь казалась ей занимательной идеей — хоть было бы не так одиноко.

Страдая от скуки, Эмма принялась кружиться в кресле, пока все перед глазами не поплыло. Она даже несколько раз выгружала из корзины для мусора скомканную бумагу и забрасывала обратно, но потом и это ей наскучило.

Эмма полила цветы, негромко включила музыку и попробовала тройку танцевальных движений, которые они разучили вместе с Генри на прошлых выходных. Так Эмма провела два часа, а затем снова вернулась за стол, прочитала еще пару страниц из книги Генри и устроила очередной перекус. Она коротала время, надеясь, что звонков до утра так и не будет.

Ближе к часу ночи Эмма облокотилась на стол и положила голову, внезапно ставшую тяжелой, на руки. Жутко хотелось спать.

Только ее глаза стали слипаться, а мысли, лихорадочно мелькающие в голове, пропадать, раздался резкий и требовательный писк.

Спохватившись, Эмма резко проснулась: начались звонки. Приглушенные голоса в соседних комнатах беседовали с людьми, нуждающимися в помощи.

Эмма с облегчением выдохнула: хорошо, что другие успели ответить раньше нее. Но на всякий случай надела свои наушники и уставилась на экран. Долго ждать не пришлось. И вот он — ее первый ночной звонок.

Прежде чем ответить, она взглянула на часы — два. Проворчав себе под нос и гадая, кому же не спится ночью, Эмма оглянулась в поисках ежедневника Эльзы, выручавшего ее несколько раз за этот день. Но его нигде не было видно. И на звонок, кроме нее, никто так и не ответил.

В голове тут же закрутились тяжелые мысли в духе: «Ох, кто же сегодня облажается сейчас. Не знаешь, кто это может быть?». Эмма мысленно прорычала самой себе: «Ты справишься, не унывай» и ответила.

— Здравствуйте! Меня зовут Эмма Свон. Что у вас стряслось? — это было так типично для нее, что она даже не обратила внимание на свои же слова, ведь следовало говорить иначе. В рекомендациях Эльза четко указала ей, как лучше отвечать.

Но помнила бы она еще эти чертовы записи. Вот чем надо было заниматься — наизусть их зубрить, а не устраивать брейк-данс в офисе. А еще вопрос прозвучал намного резче, чем ей хотелось.

Возможно, потому что Эмма жутко устала и хотела спать — даже сейчас ее глаза слипались так, будто она не спала несколько суток. Ругнувшись, Эмма торжественно дала себе обещание никогда больше не терять ежедневник и обязательно отоспаться, как только окажется дома.

— У вас все сотрудники такие вежливые? — тихо спросил приятный женский голос. Казалось, незнакомка была чем-то расстроена. Она говорила тихо, приглушенно. Эмме показалось, что ей очень плохо. А это означало, что сейчас будет то, что она не любила больше всего в своей жизни — нытье и слова поддержки.

Честное слово, ей проще было предложить новой знакомой пропустить по стаканчику и во всем разобраться. Выпивка, пьяный разговор — это то, что нужно. Утром, конечно, будет паршиво, но точно станет легче.

Однако нужно было отвечать. И прямо сейчас. Эмма невольно зажмурилась. Черт. И что сказать? Лихорадочно соображая, чтобы не сболтнуть лишнего, она ответила в своей манере.

— Только я. Но обещаю исправиться. Как вас зовут?

Незнакомка запнулась всего лишь на секунду, а потом быстро сориентировалась. Это показалось Эмме немного подозрительным, но она не стала акцентировать на этом внимание, могло ли это значить, что ей скажут не настоящее имя? Вполне. Имело ли это какое-то значение? Нет.

Нетерпеливо дожидаясь ответа, Эмма поерзала в своем кресле, пока тот же тихий голос не продолжил:

— Зовите меня Рони, Эмма.

Эмма машинально отметила, что женщина, представившаяся Рони, внимательна к деталям. Мало того, она запомнила ее имя.

Хороший трюк, если хочешь расположить к себе собеседника изначально. А может, она просто привыкла обращаться к людям по имени, вот и все. Настала ее очередь думать, что сказать.

Ни капли не теряясь, Эмма продолжила, чтобы поскорее разобраться со звонком:

— Так что случилось, Рони?

Хотела ли она это знать? Нет. Эмма мечтала о теплой и уютной постели с красивым синим мягким пледом Мэри Маргарет. И еще неплохо было бы выпить кружку какао с корицей. Но нет, она ввязалась в это все. Ради подруги…

Эмма поймала себя на мысли: если бы был шанс вернуться в прошлое, она бы все равно согласилась. Ради Эльзы она и не на такое была готова. Но, черт, она припомнит этой хитрой заднице об этом, когда та вернется.

— Мне… — Рони запнулась и заговорила еще тише, ее голос звучал как-то неестественно странно, будто бы она сдерживалась из последних сил, чтобы не зарыдать. Она помолчала, в трубке было слышно лишь ее тяжелое дыхание.

— Мне хотелось бы поговорить хоть с кем-нибудь, — внезапно Эмма ощутила сострадание.

Ей, видимо, действительно одиноко, раз она звонит в такое позднее время в службу поддержки. Наверное, у нее совершенно никого нет. Ни друзей, ни родных. Но спрашивать об этом было, как минимум, нетактично. По крайней мере, в самом начале беседы.

Однако кто сказал, что она — мастер такта, а? И где же этот чертов ежедневник?Но вместе с желанием сбросить вызов Эмма почему-то ощущала и острое желание помочь.

Хоть она и не видела Рони, но знала, что она не врет. Ей действительно плохо. Эмма ответила чуть мягче, чем всегда. Ей захотелось постараться помочь и поддержать. Да, она не мастер говорить красивые речи. И, если она это сделает, можно ей памятник, пожалуйста? Эмма вложила всю свою искренность в ответ. Пожалуй, всю.

— У вас есть я, — это прозвучало так просто и непринужденно, что Эмма и сама удивилась. Оказывается, она может и так.

— О чем хотите поговорить, Рони? — Эмма тоже продемонстрировала свою хорошую память. Но запомнить ей было не так-то сложно — это был ее первый ночной звонок.

Пока она пыталась предугадать, что же будет дальше и глазами рыскала по столу, надеясь найти эту чертову гадость с подсказками и заветными фразами, Рони молчала. Наверное, глубоко задумалась. Но лишь на несколько минут.

Эмма, воспользовавшись продолжительной паузой, сделала попытку отыскать ежедневник Эльзы, но перерыв все на столе, она чуть не упала с кресла и опять, повторяя утренний ритуал, едва не уронила кружку.

Чертыхнувшись про себя, Эмма в очередной раз поерзала в кресле, пытаясь поудобнее устроиться. И на всякий случай отодвинула кружку куда подальше, а затем и вовсе убрала в ящик стола. Рони молчала.

И Эмма уже было подумала: «Все, пронесло», как Рони продолжила, словно потеряв нить разговора.

— Мне одиноко, — тихо и невпопад проговорила Рони и тут же замолчала.

«Твою ж мать! И мне теперь это из нее вытаскивать!» — тихо ругнулась про себя Эмма. Что она должна сказать? Вот на допросах ей было куда проще: запугать, подбодрить, поддержать, блефовать.

А тут что? Шоу «Поговорим» с Эммой Свон в главной роли началось. Только нужно бы переименовать его. «Потупим» — самое то. Стиль жизни просто. И куда подевалась эта чертова книжка, когда она так нужна!

Пауза после слов Рони затянулась. Эмма молчала какое-то время, не зная, что сказать, пока не решила действовать по наитию. Жутко хотелось признаться, что она не психолог, а шериф. И лучше бы Рони ограбили, преследовали или запугивали. Тут бы Эмма развернулась. Это была ее стихия.

В голове Эммы маленькая обезьянка постукивала в тарелки, пока она не ухватилась за единственную доступную ей тему — одиночество.

— Простите, — извинилась Эмма. Чутье, свернувшись в шипящий клубочек, твердило, что нужно узнать больше подробностей. Разговорить.

— Как часто вам одиноко? — Эмма проявила неожиданную чуткость, потому что тема одиночества была ей близка. Она, можно сказать, в каком-то смысле была чемпионом по одиночеству.

— Постоянно… Я… — Рони запнулась, видимо, подбирая слова. Эмма не стала ее торопить, терпеливо дожидаясь ответа.

Спустя какое-то время Рони продолжила:

— Я чувствую себя одинокой все время.

Ее голос предательски надломился в середине фразы, но она быстро взяла себя в руки и, когда она закончила фразу, в ее голосе звучала сталь.

— В кругу друзей и семьи вам тоже одиноко? — возможно, это было нетактично. Да, черт, это было ужасно грубо, ведь она даже не удосужилась уточнить, а есть ли у Рони семья и друзья.

Однако Эмма твердо решила спрашивать все, что думает. Она привыкла действовать прямо. И, может, это было нагло так бесцеремонно лезть в чужую жизнь, но иначе она не могла поступить. И вопрос был по существу, ведь из Рони в буквальном смысле этого слова все приходилось «вытягивать».

Почему-то у Эммы сложилось впечатление, что даже нуждаясь в помощи, она будет от нее отказываться. На этот вывод ее натолкнули и банальные попытки Рони говорить обтекаемо, соскакивая с главной темы.

Эмма и сама так часто делала: отвечала, но не по существу. И, если подумать, лишь Мэри Маргарет, Дэвиду и Эльзе удавалось разговорить ее. Она могла поделиться с ними практически всем, что ее волновало.

— У меня нет друзей. И семьи, — сейчас голосом Рони можно было колоть лед. Она зло цедила, стиснув зубы. — И к чему этот дурацкий вопрос? Вас этому учат на ваших курсах? Или где вы там получили свое образование? — Рони словно плевалась ядом, желая выместить свою злобу. Вполне справедливую.

Заметив такую резкую перемену настроения, Эмма скептически выгнула левую бровь, радуясь, что Рони не может ее видеть. Да, она облажалась. И по-крупному. И Эльзе об этом лучше не говорить.

А что касается Рони, видимо, она считает, что лучшая защита — это нападение. А может, привыкла так общаться. Но не с той связалась. Конечно, в ежедневнике Эльзы было крупно написано синей блестящей ручкой «Эмма, дорогая, не хами, пожалуйста!», причем на каждой странице.

Однако Эмма, несмотря на свой собственный косяк, не могла не признать, что мнение Рони было таким же грубым, как и ее вопрос. Если подумать, проучись Эмма хоть немного на психологических курсах, может, ответила бы иначе.

Но откуда она, черт дери эту Рони, должна была узнать, есть ли у нее семья и друзья? Она что, телефонный экстрасенс и сканирует всех глазами-лазерами на расстоянии? Черта с два.

Хоть Эмма и понимала, что нужно остановиться, но усталость, помноженная на желание спать и чувство «я не в своей тарелке», заставили ее ответить грубо.

— О, простите, — не сдержалась Эмма. — Наверное, это я, страдая от одиночества, звоню в два часа в службу психологической помощи? — она говорила тихо. И резко. И била по больному. Была у нее такая дурацкая привычка — всегда правду говорить. — Если вам одиноко и плохо, кусаться не нужно. Вопросы я задаю по существу. И вы сами начали разговор об одиночестве. А то, что вытекло из него, уже не моя проблема.

— О, правда? И как же вы после этого психолог? — голос Рони звучал холодно. Она сделала такой нажим на последнем слове, от которого у Эммы в буквальном смысле слова по спине побежали мурашки. Ей стало немного жутко.

Не было ничего общего между этим голосом и тем, который Эмма услышала в самом начале. Словно она разговаривала с другим человеком. Действительно, какой она психолог. А никакой.

Хотя Рони не повышала голоса, однако все ее слова, сказанные дальше, прозвучали крайне убедительно: она пообещала уничтожить их контору и уволить всех сотрудников. В ее голосе появились какие-то зловещие нотки, а сам он стал ледяным, будто его обладательница была не человеком, а айсбергом.

Эмма четко понимала: нужно было что-то делать, выкручиваться, пока не стало хуже. Они ссорятся из-за какой-то фигни. И она бы не была Эммой Свон, если бы не смогла разрулить этот конфликт. Идиотский спор должен был кто-то закончить.

Больше всего Эмма боялась только за Эльзу. Еще неизвестно, чем обернется эта противоречивая ситуация для нее, тоже проявившей себя не с самой лучшей стороны. Рассуждая так, Эмма тяжело вздохнула и решила первой зарыть топор войны, проговорив:

— Простите, вопрос был действительно ужасным. И я должна была спросить иначе. Но, пожалуйста, мы можем закрыть эту тему?

Голос Эммы предательски дрогнул, когда она подумала о том, какими последствиями может обернуться ее хамство для подруги. Нет, она не собиралась рыдать. Просто нахлынувшее осознание последствий заставило ее переживать. Не хватало еще для полного счастья, чтобы Голд вышвырнул Эльзу из-за нее.

— Я работаю здесь первый день, поэтому не знаю, что говорить и как. И я потеряла ежедневник подруги с заметками, — призналась Эмма, сдавая позиции и открывая карты, однако, тем не менее, все еще сохраняя свое достоинство.

— Я не должна была хамить вам в ответ, — Но, Рони, понимаете… Если вам нужна помощь, вы должны мне довериться и открыться. Только тогда я смогу вам помочь, — Эмма потерла переносицу кончиками пальцев и часто заморгала, пытаясь прогнать сон, внезапно вспомнив, как сегодня Генри делал тоже самое — тер переносицу. Губы Эммы невольно растянулись в улыбке.

Рони, выслушав ее признание, почему-то замолчала. А Эмма гадала, что же она замыслила. Учитывая ее крутой нрав, наверняка уже успела подготовить коварный план мести.

Эмма попыталась сконцентрироваться на разговоре, но безуспешно. Жутко хотелось только одного — спать. И прямо сейчас. Что же делать? Она уже принесла свои извинения и даже предложила помощь.

А вот Рони, видимо, предпочитала отмалчиваться. Тогда Эмма, решив рискнуть и воспользоваться тактикой, которой научила ее на днях Мэри Маргарет, принялась решительно действовать, вспоминая, как поступила Бланшар.

Припомнив, как какой-то неотесанный и грубый мужчина, стоявший рядом с ними на улице, обернулся к ней и без причины разразился нецензурной бранью. Эмма уже даже не могла вспомнить причину его ругани, однако хорошо хорошо свою ярость и раздражение.

Ей тогда хотелось лишь хорошенько врезать нахалу или закрыть его на двое суток за решеткой, однако Мэри Маргарет ей этого не позволила и разрешила ситуацию безо всякого насилия.

По дороге домой, когда Эмма, не удержавшись, потребовала объяснений. Мэри Маргарет уверенно сказала, что криками и дракой проблему можно решить не всегда. Кто знает, какие были причины у этого человека, которые заставили его поступить подобным образом. Тогда она молча переварила эту информацию.

А сейчас решила убедиться в правдивость слов подруги и испробовать метод «Мэри Маргарет» в действии. Может быть, агрессия Рони связана вовсе не с ее вопросом? Может, тут дело в чем-то другом? Кто знает, почему она так отреагировала? Никто, кроме самой Рони.

— Рони, — мягко проговорила Эмма, удивляясь, что та так до сих пор ничего не сказала ей после ее тирады. — Я хочу помочь, — она вложила всю свою искренность, всю любовь, на которую только была способна, в эту незамысловатую фразу. — Попробовать помочь, — Эмма не хотела это признавать, но она любила помогать другим, делать что-то для них просто так, не требуя ничего взамен.

Рони долго молчала. Эмма уже подумала было, что сейчас она пошлет ее ко всем чертям и отключится. Однако перемена в настроении Рони, последовавшая за словами Эммы, была слишком резкой, будто это не она с минуту назад угрожала уничтожить их контору и стереть всех сотрудников в порошок.

— Простите, Эмма, — вдруг тихо сказала Рони. Ее голос медленно затухал, как свечка. Она говорила все тише и тише. — Не очень удачный день. И мне… — Рони словно подбирала слова. А может, не решалась продолжить. — Мне… очень трудно сближаться с людьми. И открываться им. Я… я давно этого не делала, — возникла неловкая пауза. Эмма, успевшая устыдиться своей раздражительности, тоже торопливо пробормотала.

— Извините меня тоже. Не нужно было так грубо реагировать. Я все испортила?

— Нет, почему же, — в голосе Рони появились веселые нотки. — Мне даже понравилось.

— Сыпать угрозами? — Эмма не сдержала ехидный комментарий.

— И это тоже, дорогая. Но больше всего мне понравилось, что я нашла достойного оппонента, — Эмма поняла, что Рони улыбается. Вот поняла. И все. Выходит, Рони очень понравилась ее выходка.

Вот бы рассказать об этом Эльзе! Вот она, наверное, удивится, когда узнает, что и хамство иногда приносит свои плоды. В виде похвалы, разумеется. Правда, о своих извинениях и совершенно искреннем рассказе о ситуации незнакомому человеку она решила умолчать.

— Значит, порядок? — Эмма уточнила так, на всякий случай. Ей нужно было быть уверенной, что все хорошо и Эльзе ничего не угрожает. Верила ли она в эти угрозы? Да. Они были нешуточными. И Эмма знала, что Рони не врет — она сотрет их в порошок. Если, конечно, она влиятельнее Голда.

Внезапно Эмма ощутила признательность к своему «дару», который помогал ей распознавать ложь. Кто знает, чем бы все обернулось, если бы не он. Возможно, все было бы намного хуже, чем сейчас.

Эмма почему-то припомнила любимую фирменную фразу Мэри Маргарет: «Лучше хрупкий мир, чем война». Теперь она была согласна с этим утверждением.

— Конечно, — ответ Рони не заставил себя ждать, а значит, можно было твердо сказать, что мир заключен. Пусть и хрупкий, но какой есть. На первое время хватит и этого, а дальше они уж точно разберутся.

— Если вам трудно сразу рассказывать о проблемах, давайте познакомимся поближе? — предложила Эмма, не особо горя желанием. Но, что поделать, она сама подписалась на это.

— О чем бы вам хотелось поговорить со мной, Рони? — Эмма всегда плавала в темах для беседы и искренне надеялась, что у Рони будет идея, однако она прогадала.

— Мы можем просто поболтать? — попросила Рони. — Может, так мне будет проще открыться, Эмма, — последнее слово прозвучало как-то… нежно?

Эмма нахмурилась, но напрягло ее вовсе не это. Поболтать. С этим у нее тоже были проблемы. В подборе тем для беседы она не плавала не только брассом, но и кролем.

— Эмма? — в голосе Рони таилась скрытая тревога. Она волновалась, хоть и старалась не подавать вида. — Все хорошо? — Рони явно была встревожена ее молчанием.

— Да, простите, — Эмма тяжело вздохнула, забыв прикрыть рукой микрофон. — Нет, нет, это не от скуки, — торопливо добавила она, опасаясь нового конфликта. Только же старый замяли. — У меня проблемы с подбором тем для разговора, — созналась наконец-то Эмма.

Рони это почему-то развеселило, и она громко расхохоталась.

— Выходит, не мне одной трудно открываться, — тихо подытожила Рони, однако по ее голосу Эмма слышала, что та снова улыбается. — Могу спросить о личном?

— Конечно, — нехотя согласилась Эмма, думая о том, а хочет ли она вообще откровенничать с незнакомкой. Наверное, нет. Но смысла лгать и отказываться от разговора с человеком, настроение которого меняется чаще, чем погода, было рискованно.

— Вам ведь тоже знакомо одиночество, правда? Вы так отреагировали… — Рони говорила тихо. Еще тише, чем раньше. В такие моменты она казалась Эмме маленькой и хрупкой. Сломленной. Ей хотелось помогать, заботиться, однако, когда она принималась кусаться, Эмма была готова ее прибить.

— Рони, — осторожно начала Эмма, опасаясь спровоцировать новую вспышку разрушаюшего гнева, — уверены, что хотите об этом говорить? — она все еще надеялась, что Рони откажется. Но реакция последовала незамедлительно.

— Мне казалось, я четко обозначила свою позицию, — холодно отозвалась Рони. Так что, мисс Свон, — Эмма резко дернула плечами, — может, это вы не хотите со мной говорить об этом? Или слабо? — она потешалась или издевалась. И это «мисс».

С горько усмехнулась. О, нет. Она уже давно не «мисс», но говорить об этом Рони у нее не было никакого желания. И Эмма, заметив, что Рони предпочитает доминировать в разговоре, твердо решила расставить все точки над i.

Пускай все катится к черту. Прогибаться она не станет. Ни за что. Эмма дала себе слово, что больше никогда и никому не позволит давить на нее. И плевать, что будет потом. Да, именно, плевать на последствия.

— Рони, — совершенно спокойно начала Эмма. Без ярости, раздражения. — Либо мы общаемся на равных, либо прощаемся. И мне плевать на все последствия, — Эмма была до жути убедительна.

Она знала, что, если вдруг что-то случится, Эльза поймет ее. Расстроится, но поймет. И будет с ней солидарна: такое отношение она и сама не стала бы терпеть. Множество раз Эльза рассказывала ей, сколько людей ежедневно звонит им, чтобы выплеснуть раздражение. Обычно подруга решительно прерывала разговор с ними, мешая издеваться над ней.

Поэтому решение, принятое Эммой, было осознанным. Конечно, Эльзе будет неприятно, но она сама виновата, раз попросила Эмму подменить ее. И все же Эмма знала: она, в свою очередь, сделает все, чтобы подруга устроилась потом как можно лучше, если Эльзу вдруг все-таки уволят.

Если потребуется, будет бегать вместе с ней по собеседованиям. А может, даже возьмет ее к себе. А что, работы обычно много. Это сейчас какое-то временное затишье.

Эмма нахмурилась. Отлично. С этим решено. Сначала она действительно испугалась, что подруге может грозить потеря работы. Однако, если хорошо подумать, стоит ли ей терпеть такое отношение лишь бы Эльзу не уволили? Эльза бы сказала, что она права и поддержала бы ее.

— Хочешь меня в собеседники, меняй стиль общения, — резко добавила Эмма, перейдя на «ты», словно они были всю жизнь знакомы. На другом конце воцарилась тишина. Но Эмма услышала стук каблуков по паркету. И то, как резко что-то отодвигалось мгновением ранее. Видимо, до этого Рони сидела и плевалась ядом. А сейчас решила встать и пройтись. Растрясти яд, так сказать.

Рони не замедлила с ответом. По ее голосу Эмма поняла, что она чертовски недовольна, однако ей удалось заинтриговать эту «Злую Королеву» — такое прозвище Эмма придумала специально для нее. Пусть и только что, но оно чертовски ей подходило.

Эмма решила, что будет называть ее именно так. Все-таки эта книжка Генри оказалась как нельзя кстати. И очень даже пригодилась. Интересно, какой бы оказалась в жизни сказочная Злая Королева? Такой же, как Рони, которая показалась Эмме чрезвычайно тяжелым человеком? Не в плане веса, нет. Хотя одно не может исключать другого. Говорят же, что тем меньше, тем злее. А может, в этом случае все наоборот?

Эмма ухмыльнулась: вот он, повод подлить масла в огонь и феерично завершить беседу насовсем. Однако она не стала ничего говорить, предоставив последнее слово Рони.

Теперь ей оставалось только ждать вердикта «Злой Королевы», который покажет: придется ли ей помогать или нет. Эмма уже приготовилась к угрозам и проклятиям в свой адрес, но этого не произошло.

— Хорошо, — внезапно согласилась с ней Рони.

И Эмма даже не представляла, как ей удалось заинтриговать ее — так интересен «Злой Королеве» не был никто из жителей Сторибрука.

— Я хочу общаться с вами, мисс Свон.

Примечания:

*все названия выдуманы автором