Подопечный / Pet Project (гет)

Вот уже несколько дней Гермиону не оставляли мысли о профессоре Снейпе. Гарри по-прежнему не разговаривал с ней, а Рон метался между ними. С одной стороны, он разделял праведный гнев Гарри, с другой — привязался к Гермионе. Поэтому Рон делал именно то, что умел лучше всего. Поддерживал Гарри, выслушивал его и со всем соглашался. Но ухитрялся поддерживать и Гермиону, всячески старался успокоить обоих, пока они снова не помирятся.

И участие, что проявлял Рон, спасло Гермиону от полного отчаяния, которое она уже испытала однажды, на третьем курсе, когда ни Рон, ни Гарри не разговаривали с ней. Как и тогда, сейчас она искала, чем бы занять себя. На третьем курсе помогли дополнительные задания и поиск лазеек для спасения Клювокрыла. Теперь же она решила получше изучить профессора Снейпа.

Конечно, чем дольше Гермиона наблюдала за ним, тем сильнее сомневалась, а стоило ли вообще ругаться из-за него с Гарри. Ненависть Гарри и Рона к профессору Снейпу не возникла на пустом месте. Вечно угрюмый мастер зелий ухитрялся во всем видеть только плохое и не замечать хорошее.

Но Гермиона знала и другое. О том, кому по-настоящему предан профессор Снейп, и о том, какую роль ему приходится играть кроме преподавания. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать: профессор Снейп не мог вести себя иначе, он старательно и намеренно пускал пыль в глаза. Как маггловский фокусник, нарочно привлекал внимание окружающих к своим поступкам и далеко не симпатичной личности. И при этом мало кто замечал опасный, острый ум и блеск, изредка сверкающий в глубине его глаз.

Гермионе нравилось думать о себе, как о не просто стороннем наблюдателе. Потому что она начинала видеть за всем этим фасадом настоящего Северуса Снейпа. И все больше убеждалась, что кто-то должен быть и на его стороне.

И все же… И все же это вам не домовой эльф, и не бездомный книззл, нуждающийся в доме. А взрослый человек, могущественный волшебник. Тем более что личина злобного мастера зелий недалека от истинного характера Северуса Снейпа.

Конечно же, Гарри ошибался, утверждая, что Снейп не заслуживает, чтобы его защищали. Но Гермиону теперь мучил другой вопрос: стоит ли вообще брать на себя ответственность за профессора Снейпа? Да еще ценой дружбы с Гарри и Роном? Однажды, на первом курсе, ей уже пришлось узнать, что такое одиночество. Конечно, теперь у нее появились друзья и знакомые не только на своем факультете, но и на Равенкло и Хаффлпаффе, но дружба с Гарри и Роном особенная. Останется ли Гермиона верна своим убеждениям теперь, когда Гарри отвернулся от нее? И Рон. Конечно, пока он пытается быть рядом, но надолго ли его хватит? Рано или поздно он тоже отдалится, и она снова останется одна.

И даже если она решит не отказываться от своих убеждений, что делать дальше? Вряд ли профессор Снейп оценит продажу пуговиц или взносы в фонд своего имени. Поэтому не будет ни листовок, ни страстных речей в Большом зале о том, что на самом деле профессор Снейп просто не понятый окружающими герой, который ежедневно рискует жизнью, чтобы помочь Ордену противостоять коварным планам Темного Лорда.

Гермиона посмотрела на преподавательский стол. Профессор Снейп, как обычно, в угрюмом молчании ковырял еду. За все годы Гермиона ни разу не видела, чтобы он нормально ел. Заметив, что профессор почувствовал ее взгляд, она отвернулась к своим сокурсникам. Гарри и Рон теперь сели подальше от нее, рядом с Дином и Симусом. Сейчас все они весело переговаривались и дурачились. Как только Рон отвлекся, Симус попытался незаметно подкинуть горох в его тыквенный сок.

Гермиона вздохнула. А вот ей совсем не весело.

* * *

— На вашем месте, мистер Лонгботтом, я бы еще раз подумал.

Словно по команде, Гермиона замерла с занесенной над котлом рукой, сжимая в кулаке семена яснотки, которые как раз собиралась добавить в зелье. Но через мгновение все же бросила семена в бурлящую смесь.

Не поднимая головы, она посмотрела на профессора Снейпа. Он стоял перед беднягой Невиллом, сжимающим в дрожащей, судорожно сжатой руке узкие листья с пильчатыми краями. Гермиона тихо выдохнула. Ох, Невилл! Семена яснотки, а не листья…

— Мистер Лонгботтом, вы хотя бы представляете, что произошло бы, добавь вы листья яснотки?

Гермиона вздрогнула и почувствовала, как по спине пробежали мурашки от непередаваемой интонации, с которой профессор Снейп прошипел слово «листья». Послышался возбужденный шепоток слизеринцев, за ее спиной нервно переступил Рон. Даже не оборачиваясь, Гермиона с уверенностью могла сказать, что все взгляды прикованы к Невиллу.

— Кто-нибудь в этом классе с якобы блестящими учениками знает, что произойдет, если на данном этапе приготовления в зелье добавить листья яснотки?

Гермиона склонила голову, перебирая в памяти все многочисленные ингредиенты, уже добавленные в зелье. Вспомнив асфодель, она охнула и повернулась к Невиллу, встретив его испуганный взгляд. Ей не хотелось лишний раз привлекать внимание, но не ответить на вопрос преподавателя Гермиона просто не могла. Не сводя глаз с обреченного лица Невилла, она медленно подняла руку.

— Ага, кажется, мисс Грейнджер поняла, в чем проблема. Кто бы сомневался. Ну же, мисс Грейнджер, просветите нас.

— Ядовитые испарения, сэр. Листья яснотки в сочетании с асфоделем и ягодами омелы образуют отравляющий газ. И весь к-класс, — она слегка запнулась, но тут же продолжила: — мы все умерли бы в течение получаса.

— Очень хорошо, мисс Грейнджер. Два балла Гриффиндору.

Щедрость профессора Снейпа вызвала новое хихиканье со стороны Слизерина. Однако прищуренный взгляд их декана заставил даже самых наглых весельчаков притихнуть.

— Ядовитый газ, — отчеканил Снейп, обращаясь к классу. — Ядовитый газ без цвета. Газ, который, к счастью, обладает запахом.

Гермиона собралась повернуться к Невиллу, но вовремя заметила, как легкая усмешка тронула уголок рта профессора Снейпа. Этого было достаточно, чтобы внутри все похолодело от ужаса. И следующие слова профессора показали, что боялась она не зря.

— Ну что ж, мистер Лонгботтом, бросайте листья.

Невилл, которого все еще немного трясло от того, что он стал центром внимания всего класса, переместил руку от котла к исцарапанной поверхности рабочего стола. Но профессор Снейп остановил его прежде, чем тот успел разжать кулак с листьями.

— Нет-нет, мистер Лонгботтом. Бросайте листья в свой котел.

Гермиона увидела, как Невилл от страха стал белее мела, и тут же услышала, как позади нее Гарри прошипел:

— Оставьте его в покое.

Снейп даже не взглянул в сторону Гарри, только резко ответил:

— Двадцать баллов с Гриффиндора, Поттер, за разговоры без разрешения. Мистер Лонгботтом, последний раз повторяю: бросайте листья в котел. Немедленно!

Такого тона профессора Снейпа Невилл просто не мог ослушаться. Рука его дрогнула, пальцы разжались, и дюжина уже порядком измятых листьев яснотки полетели в бурлящее варево.

Слизеринцы во главе с Малфоем рванули к выходу еще до того, как листья коснулись поверхности зелья. Но стоило Малфою коснуться большой медной ручки, как замок защелкнулся. Кто-то у двери заскулил, а комнату тем временем заполнял приторный сладковатый запах.

Похоже, профессор Снейп все-таки свихнулся. И собирался убить их всех.

Не обращая внимания на панику у выхода из класса, Гермиона вытащила палочку и повернулась к Гарри с Роном:

— Используйте заклинание головного пузыря.

И тут же подскочила от неожиданности, когда жесткие пальцы удержали ее руку, не позволив выполнить необходимые для заклинания плавные взмахи палочкой.

— Десять баллов с Гриффиндора, мисс Грейнджер, за вмешательство в мой урок. — Профессор Снейп повысил голос, чтобы перекрыть шум, и оглядел учеников, которые метались у выхода из класса. — Первый, кто использует заклинание головного пузыря, проведет остаток семестра на взысканиях.

От окутавшего сладкого запаха у Гермионы перехватило дыхание. Она смотрела на своих одноклассников. Невероятно! Никто из них не осмелился поднять палочки. Они боялись профессора Снейпа больше, чем смерти от ядовитого газа.

Метнувшись взглядом к самому профессору, Гермиона в ужасе уставилась на него. Невидимые испарения от превратившегося в отраву зелья Невилла покрыли ее язык и небо вкусом и запахом тысяч гниющих роз.

Профессор Снейп медленно поднял левую бровь, словно ожидая, осмелится ли Гермиона снова заговорить.

Невилл Лонгботтом, чей запас гриффиндорской смелости исчерпал себя, воспользовался возможностью и свалился в обморок у ног профессора Снейпа. Или, как отметила немного истеричная часть разума Гермионы, его одолел газ.

Этого оказалось достаточно, чтобы Гарри и Рон очнулись от ступора.

— Ах ты, ублюдок! — Гарри бросился через стол на профессора Снейпа, Рон не отставал от друга.

Однако мальчишки забыли, что имеют дело с, может, и не столь же могущественным, как Дамблдор, но куда более опасным волшебником. Гермионе ничего не оставалось, как беспомощно наблюдать, чувствуя, что к ужасу примешивается восхищение.

Профессор Снейп все еще удерживал за запястье ее руку, сжимающую палочку. И, как только Гарри перескочил через свой стол, Снейп поднял руку Гермионы, заставил вывести петлеобразное движение и прошипел какое-то незнакомое заклинание. Гермиона почувствовала, как поток магии профессора проходит через ее руку к палочке. И ужаснулась, ощутив, как в ответ поднимается ее собственная сила, сливается с его магией. И вырывается заклятием, летящим в ее друзей. Ни Рон, ни Гарри не успели уклониться от тонких пут, вылетевших из палочки.

Спустя мгновение Гарри лежал распластанный на своей парте, связанный по рукам и ногам крепкими путами. Рон оказался рядом, на полу, весь замотанный веревками так, что напоминал кокон.

Гермиона ошеломленно смотрела на них, потом испуганно повернулась к профессору Снейпу. И успела заметить удовлетворенную ухмылку, скользнувшую по его лицу.

— Всегда мечтал сделать это, — пробормотал он себе под нос.

По-прежнему не выпуская ее руку, профессор Снейп повернулся к толпе учеников.

— Бестолочи.

Гермиона готова была поспорить, что единственная услышала это тихое презрительное высказывание профессора. А он тем временем громко окрикнул одного из учеников.

— Мистер Блодсоу.

— С-сэр? — заикаясь, отозвался шестикурсник с Равенкло.

— Ответьте-ка мне, мистер Блодсоу, — как ни в чем не бывало продолжил Снейп точно таким же тоном, каким обычно вел занятия, — чем пахнут испарения яснотки?

Томас изо всех сил прижимал к лицу свою школьную мантию, закрывая нос и рот. Поэтому голос его звучал глухо.

— Г-гниющими цветами, сэр.

— Отлично. Пять баллов Равенкло. Мистер Малфой, вы запомните этот запах?

— Да, сэр, — ответ Малфоя прозвучал жалко из-за спазма от тошнотворного запаха.

— Замечательно. Смотрите же, не забывайте его.

Снова используя палочку Гермионы, профессор Снейп пробормотал Эванеско и очистил котел Невилла. Сразу исчез и вонючий газ. Еще одно движение палочкой — и дверь класса бесшумно распахнулась. Однако ни один ученик не сдвинулся с места.

Вот уж действительно бестолочи, подумала Гермиона с чувством, весьма близким к отвращению.

Должно быть, Снейп подумал то же самое, потому что она совершенно точно расслышала тихий презрительный смешок.

— Вон. Все вон из класса. Отправляйтесь к мадам Помфри. — Снейп холодно оглядел учеников. А потом резко отпустил руку Гермионы: — Освободите своих друзей. Приведите в чувство Лонгботтома и отведите его в лазарет.

С этими словами профессор Снейп развернулся и скрылся в своем кабинете, а Гермиона с изумлением смотрела ему вслед.

* * *

Естественно, поступок профессора Снейпа стал главной темой для пересудов во время обеда. Большинство мнений сводилось к тому, что черный нетопырь Хогвартса окончательно свихнулся. Некоторые ученики заявляли, будто давно уже догадывались о безумии Снейпа. И его попытка убить шестикурсников на продвинутых зельях только подтвердила эти догадки.

Возмутительное поведение Снейпа затмило даже неудавшуюся попытку Гарри и Рона напасть на профессора. Об этом, к великому облегчению Гермионы, вообще почти не упоминали.

Происшествие на зельях ошеломило их, и Гарри даже забыл, что сердится на Гермиону. Более того, теперь он самодовольно ухмылялся — наверняка утреннее происшествие только укрепило его убеждение, что Снейпу доверять нельзя.

— Чтоб мне провалиться! Вы видели его глаза? Да он издевался над нами! Говорю вам, он совсем умом тронулся, — вещал жующий бутерброд Рон.

— Даже не назначил нам взыскание, — добавил Гарри.

И это, казалось бы, простое замечание окончательно убедило остальных гриффиндорцев за столом, что Снейп и правда свихнулся. Ведь раньше он никогда не упускал возможности наказать кого-нибудь из гриффиндорцев.

Гермиону же все это окончательно сбило с толку. Почему-то казалось, что Снейп ее предал. Ведь он пытался их убить. Хотя даже сейчас она не могла в это поверить. Несмотря на то, что все произошло у нее на глазах. Вся школа только и говорила о том, что профессор Снейп отравил целый класс. И если Снейп считался раньше Самым Ужасным Преподавателем в истории Хогвартса, то теперь его слава разрослась до невероятных размеров. И этого человека Гермиона защищала! Жалела! Относилась к нему как к затянутому в черное эльфу-переростку, нуждающемуся в том, чтобы кто-то поддержал его.

Но смерть заставила Гермиону открыть глаза. Хватит. Больше никаких Профессору-Снейпу-Просто-Нужен-Друг. Он готов был даже слизеринцев своих убить! В этом человеке нет ничего, кроме чистой злобы. Самое невероятное — он даже глазом не моргнул, обрекая их на верную смерть. Ни разу. И вообще оставался совершенно невозмутимым. Не дрогнул. Не дернулся. Не покрылся испариной.

Если Гермионе и нужен был знак свыше, чтобы выбрать между преподавателем зелий и своими друзьями, она его точно получила. Поймав взгляд Гарри, Гермиона собрала всю свою гриффиндорскую смелость, чтобы посыпать голову пеплом:

— Гарри, я должна извиниться за вчерашнее. Я… то есть, вы были правы. Ему определенно нельзя доверять.

Эти тихие извинения застали ее друзей врасплох. Рон замер с бутербродом, поднесенным ко рту. А затем медленно расплылся в широкой улыбке, решив, что теперь-то все точно будет как прежде.

Гарри тоже улыбнулся. И вот так просто мир был восстановлен. Во всяком случае, так Гермиона думала.

Все еще улыбаясь, Рон пихнул Гарри.

— Знаешь, дружище, теперь, когда Гермиона увидела Снейпа во всей красе, думаю, пора принять ее в наши ряды истинно просвещенных.

Рону удалось повторить напыщенные интонации Перси. Гарри ухмыльнулся, хитро посмотрел на Гермиону и сказал:

— Повторяй за нами: Снейп.

— Профессор Снейп, — послушно повторила она.

— Нет-нет-нет, — перебил ее Рон. — Никакого профессора. Просто Снейп. Добро пожаловать на темную сторону.

Гермиона тихо фыркнула.

— На темную сторону? А ты, стало быть, рыжий Дарт Вейдер.

Рон смутился, а Гарри захохотал.

— Не переживай, Рон. Это такая маггловская шутка. — Все еще ухмыляясь, Гарри повернулся к Гермионе, оперся руками о стол, наклонился к ней и отчеканил: — С-н-е-й-п.

Гермиона закатила глаза, но послушно повторила:

— Снейп.

— Сальноволосый урод, — продолжил Рон.

Гермиона нахмурилась:

— Это действительно необходимо?

Рон наморщил лоб и выжидающе смотрел на нее, пока она не повторила:

— Сальноволосый урод.

— Черный нетопырь, — подхватил Гарри.

Так продолжалось, пока они не повторили все мыслимые и немыслимые прозвища, которыми ученики когда-либо называли профессора Снейпа, и Рон не произнес:

— Злобный ублюдок.

Как раз, когда последние слова слетали с ее губ, Гермиона посмотрела на преподавательский стол и поймала на себе тяжелый взгляд того самого человека, о котором только что так нелестно высказалась. Она ожидала, что Снейп придет в ярость, но он выглядел удивительно спокойно и сидел с совершенно бесстрастным лицом. Интересно, как давно он за ними наблюдает? И понял ли, что именно она говорила? Рон и Гарри сидели к нему спиной, и Снейп мог видеть только ее лицо. Некоторое время он задумчиво разглядывал Гермиону.

А затем очень медленно одними губами произнес:

— Двадцать баллов с Гриффиндора. Взыскание. В семь часов.

Гермиона застонала и уронила голову на руки, пряча пылающее от стыда лицо.

* * *

Когда Гермиона возвращалась в гостиную факультета из библиотеки, лестницы сами выбрали путь. Они никогда еще не задерживали ее и всегда поворачивали в нужном направлении, когда она спешила. Поэтому все остальное время Гермиона не возмущалась, если они приводили ее в заброшенные коридоры. Ей нравилось думать, что тем самым она позволяет лестницам их собственные маленькие капризы. Сегодня лестницы развлекались по-полной — Гермиона хотела немного прогуляться, чтобы успокоиться перед тем, как отправиться к профессору Снейпу на взыскание.

Взыскание. Ей назначили взыскание. За то, что она оскорбила человека, которого сама же все шесть лет защищала от неуважительных и обидных высказываний. Почему-то Гермионе казалось, что судьба сейчас просто ухахатывается над ней.

Нет, ну в самом деле! Она не сказала ничего такого, чего не говорили бы до нее сотни других учеников. И Снейп это заслужил. Вечно ворчливый, злобный, с извращенным чувством юмора, никогда слова доброго не скажет, особенно в адрес гриффиндорцев. И вообще, считает день удачным, только если заставил расплакаться хоть одного хаффлпаффца.

Этот человек просто ужасен, и от симпатии или жалости, которые Гермиона когда-либо чувствовала к нему, не осталось ни следа. Так что она не собирается корить себя за то, что оскорбила его. Хотя и вела себя по-детски глупо.

Гермиона взглянула на свои часы. До взыскания еще оставалось около получаса. Она совершенно точно знала, в каком коридоре оказалась. И, если правильно сориентировалась, через несколько поворотов будет комната профессора МакГонагалл. Прибавив шагу, Гермиона поспешила вперед.

То, что в этом коридоре она не одна, Гермиона поняла очень скоро.

— Северус! — голос профессора МакГонагалл звучал серьезно.

Обычно акустика каменных коридоров замка творила с голосами нечто невероятное. Преподаватели могли сейчас стоять и за следующим поворотом, и через четыре коридора впереди. А учитывая, что профессор Снейпа наверняка все еще сердится на нее… Рисковать Гермионе не хотелось. Поэтому она осторожно заглянула за угол, чтобы разведать, что к чему.

И не зря: сквозь щели в стоящих перед ней доспехах Гермиона разглядела силуэты профессора зельеварения и своего декана.

Похоже, у нее уже вошло в привычку подслушивать чужие разговоры. Сначала директора и профессора МакГонагалл, теперь вот профессора МакГонагалл и профессора Снейпа. Гермиона покачала головой. Возможно, пора начинать беспокоиться по поводу таких странностей своего поведения. Приблизившись к весьма кстати оказавшимся там доспехам, Гермиона решила, что исправляться будет потом. А сначала послушает, о чем говорят преподаватели.

— Северус.

Гермиона видела, как профессор Снейп остановился в конце коридора, когда профессор МакГонагалл снова обратилась к нему. Наверняка ее декан собирается отругать его за то, что он устроил утром на занятиях. Гермиона замерла в ликующем ожидании. Увидеть, как кто-то отчитывает ненавистного профессора, — о, это успокоило бы ее самым чудесным образом. И даже заглушило бы вину за неуважение к преподавателю.

Поэтому неудивительно, что она опешила, когда МакГонагалл, нагнав профессора Снейпа, мягко упрекнула:

— Северус, сколько раз за все годы я говорила, что убивать учеников — дурной тон?

Профессор Снейп фыркнул, хотя Гермиона заметила, как уголок его рта дернулся вверх.

— По правде говоря, Минерва, я уже потерял счет. Так что можешь оставить нотации при себе. Директор уже отчитал меня и надавал по рукам. Тем не менее осмелюсь заметить, что я не убивал этих щенков, а всего лишь отравил. И, к твоему сведению, отправил всех к Поппи еще до того, как их здоровью был причинен вред. Считаю, что, учитывая обстоятельства, я вообще проявил удивительную сдержанность.

Неожиданно МакГонагалл рассмеялась. Гермиона не верила своим ушам. Этот злобный ублюдок пытался их убить, а декан Гриффиндора вместо того, чтобы защищать, смеется?

— Может, просветишь меня, зачем ты решил отравить шестой курс вместо того, чтобы как обычно снять с Гриффиндора столько баллов, сколько твоей душе угодно? — МакГонагалл изогнула бровь и лукаво добавила: — Полагаю, что именно гриффиндорец довел тебя до убийства учеников?

— Лонгботтом. — Снейп произнес это имя с таким отвращением и раздражением, что даже Гермиона съежилась и пожалела Невилла.

Профессор МакГонагалл покачала головой, но на лице ее отразилось понимание. Тем не менее она с упреком продолжила:

— Даже бездарность мистера Лонгботтома не оправдание для убийства.

— Хватит преувеличивать. Вот уж действительно типично по-гриффиндорски, — фыркнул профессор Снейп. — Я прекрасно понимал, что делаю, и тебе это известно. Кроме того, отравление листьями яснотки случается довольно часто. Согласно данным Отдела магических происшествий, это весьма распространенная причина случайных смертей. И могу тебя заверить, после сегодняшней демонстрации ни один из шестикурсников не убьет себя, перепутав листья яснотки с ее семенами. И никогда не забудет запах испарений яснотки.

— Может, и так, Северус, но ты слишком уж забавлялся происходящим. Или будешь отрицать?

Профессор Снейп слегка склонил голову и поддразнил:

— Ты же не станешь лишать меня единственной радости моего жалкого существования?

МакГонагалл с трудом сдержала смешок.

— Может, и стану. И раз уж речь зашла о радости… Ты привязал мистера Поттера к парте.

— Ах, вот истиная причина твоих обид. Тебя не волнует, что я чуть не положил весь свой класс. Ты беспокоишься, что я задел гордость мистера Поттера. Что ж, мальчишка попытался напасть на меня. Я имел полное право усмирить его. И даже сделал это как можно мягче.

— Он набросился на тебя, потому что ты собирался отравить их всех.

Снейп пренебрежительно взмахнул изящной рукой.

— Это было для их же блага. Легкое отравление закаляет характер. — Неожиданно Снейп вздохнул, и слабая улыбка вновь исчезла за маской угрюмого безразличия. — А теперь, если позволишь, мне пора.

Профессор МакГонагалл протянула руку и мягко остановила его, тронув за руку.

— Вечно ты так делаешь.

— Не понимаю, о чем ты. Что я делаю?

Гермионе показалось, что профессор МакГонагалл выглядела грустной, когда ответила:

— Отстраняешься или отворачиваешься и уходишь. Северус, ты в порядке?

Хмурая складка над его переносицей стала еще глубже, но тон оставался вежливым:

— Все в порядке.

— Точно?

— Минерва.

— Прости, Северус. Ты же знаешь, иногда я забываю.

— Забываешь о чем?

— О том, что ты друг. И не рычи на меня. Я знаю тебя большую часть твоей жизни и считаю другом. Но ты так хорошо играешь свою роль, что иногда я об этом забываю. И я беспокоюсь о тебе.

Снейп весь напрягся после ее первых слов, но затем плечи его опустились.

— Я ценю твою… заботу, но в этом нет необходимости. Все в порядке, я вполне способен о себе позаботиться.

Даже Гермиона поняла, что профессор МакГонагалл не поверила ни единому его слову.

— Что ж, Северус, рада это слышать. По крайней мере обещай, что зайдешь ко мне сегодня на чашечку чая.

— Рад бы, но я как раз направлялся на отработку одного из ваших гриффиндорцев.

— Правда? Кого именно?

— Гермионы Грейнджер.

— Мисс Грейнджер? В это трудно поверить, Северус. Она всегда была образцовой ученицей. Что она натворила?

— Скажем так, она наконец-то сдалась под давлением своих друзей и разделила их мнение о моем характере. — И с легкой насмешкой он продолжил: — Я удивлен, что ей понадобилось целых шесть лет, чтобы наконец поддаться влиянию Поттера и Уизли. Так что прошу меня извинить, я должен быть в классе до того, как явится мисс Грейнджер.

Профессор МакГонагалл еще несколько минут неподвижно стояла в коридоре и с беспокойством смотрела вслед мастеру зелий.

Вот теперь Гермиона точно чувствовала свою вину.

Да, профессор Снейп — тот еще ублюдок, но он вел себя так ради их же блага. Точнее, ради их блага и своего развлечения, но все равно, в основном — ради их блага.

В такие мгновения Гермиона жалела, что не умеет ругаться. И снова была полностью сбита с толку. Каждый раз, когда она узнавала что-то о профессоре Снейпе, ее мнение о нем совершенно менялось. Не человек, а сплошной сюрприз.

Так что же теперь? Гермиона вздохнула. Похоже, придется возвращаться к тому, с чего все началось. Потому что совершенно ясно: никто не позаботится о профессоре Снейпе. Профессор МакГонагалл, конечно, переживает о нем, но стоит в стороне, наблюдает и ни во что не вмешивается. А сам Снейп, судя по всему, нарочно отпугивает от себя людей.

Но раз уж Гермиона смогла связать сто шапочек для эльфов, которые в них не нуждались, она безусловно сумеет поднять знамя за профессора Снейпа. Который, более чем вероятно, не скажет ей за это спасибо. А что касается Гарри и Рона… Что ж, придется ей хранить свои чувства и намерения в тайне. Остается надеяться, что она об этом не пожалеет.