Radiance - Сияние истины (джен)

— Тебе рассказать кратко, кто есть кто в стае, или ты хочешь, чтобы они сами представились? — спросил Коди.

— Как много там людей? — ответила я вопросом на вопрос.

— Всего восемь волков, — сказал Коди, — шесть запечатленных, четверо сопляков и я.

— Восемь волков? — переспросила я. — Я думала, все началось с Джейкоба, Джареда, Виктора, Квила, Сэма и Даррена, и еще, полагаю, объяснимо присутствие Брейди, раз уж ты рассказал про Перу, так кто восьмой?

— Захари, — ответил Коди. — Его пробудили не в первой волне, и его не было в Ла Пуш, когда Вольтури начали похищать и убивать людей — никто не мог заставить его прийти в гости. Он был в Альбукерке. Мы добрались до него раньше, чем захваченные волки. Джейк заставил меня лизнуть ему нос, так что он пробудился.

Я хихикнула.

— Думаю, что я знаю обо всех запечатленных...

— Может быть, ты знаешь имена, но как насчет узнать их получше? — весело спросил Коди. — Ты видела Перу, она девушка Брейди, как я уже говорил. "Пера" — это сокращение от "Эсперанса", она из Мехико и учит всех испанскому, у меня, Брейди и малышей получается, но с остальными беда. Они даже в телепатической форме не могут подзанять у Брейди знание языка, потому что, если ты не знала, в обличье волков они не могут говорить. Думаю, что когда они все волки, он может понимать испанский за всю стаю, но сами они знают не больше нескольких фраз.

— То есть ты знаешь английский, испанский, а ещё какой? — спросила я.

— Немного — язык квилетов. Никто в стае реально не говорит на нем, но пару слов все знают. И еще шесть предложений на французском, которые Тиа запомнила из старшей школы. А ты? — спросил он в ответ.

— Свободно говорю на английском, испанском, языке жестов, норвежском, португальском... — Коди странно посмотрел на меня. — Мэри учила меня всем языкам, которые когда-либо изучала сама, — сказала я, аккуратно решив проблему выбора между словами “знает” и “знала”. — Ещё на итальянском, французском, украинском. Более-менее, но не свободно — на финском, шведском и гэлльском.

— Не удивляйся, если родители и Квил насядут на тебя, чтобы ты учила их потомство и запечатленного соответственно, — сказал Коди, явно под впечатлением.

— Ты сказал, что в стае четверо... детей? — спросила я, предположив, что именно это означают слова "сопляки" и "потомство".

— Ага. У Маурин и Виктора двое, одна уже ходит, а вторая еще младенец: Рут и Натали. Если хочешь завоевать расположение Маурин, предложи посидеть с детьми. Она отличная мать, но ее дети — это нечто. У Сэма с Эмили есть Пейдж, а у Даррена с Тиа — Ноа, им почти год каждому, родились почти одновременно.

— А Клэр ведь тоже еще маленькая, правда?

— Вообще-то она старше нас с тобой. Разве не странно? — заметил он, тряхнув головой. — Да, Клэр можно спутать с одним из детишек. Но она запечатленная и управляет Квилом так, словно он ее домашнее животное. Эмили ее тетя, и я научил Клэр звать ее "Тетя Эм", и, пока Эмили не переучила ее, было реально мило. Эмили, разумеется, — это запечатленная для Сэма.

— Сэм же был помолвлен с твоей сестрой, да? — спросила я. Ничего из его рассказа пока не противоречило маминой истории, но нужно было проверить.

Коди посерьезнел, когда я заговорила о его сестре.

— Да, — тихо сказал он, — да, Ли и Сэм были помолвлены. И они были очень близки с кузиной Эмили, когда Сэм запечатлился. Они больше, чем все остальные, рассказывали мне о сестре. Или, по крайней мере, какой она была до того, как... все случилось. Я включаю себя в категорию “случившегося”, — продолжил он, снова возвращаясь к прежней легкости. — Вот он я — парень, который “случился”.

— Это да, — сказала я, улыбаясь. — Ты...предпочел бы, чтобы я не упоминала твою семью?

Он покачал головой; движение было достаточно энергичным, чтобы его хвост свесился с одного плеча.

— Нет, все в порядке. Мои родители — умершие вампиры, мои брат и сестра — захваченные волки, и… если ты будешь об этом говорить, хуже уже не будет.

— Ладно, — сказала я, но все равно сменила тему. — Джаред и Ким вместе, верно?

— Да, но Ким не входит в число свихнувшихся на детях. Ну или пока не входит, — ответил Коди, — так что их пока двое. Это даже забавно. Маурин решила, что она хочет ребенка, как только мы удостоверились, что можем безопасно прятаться вместе с Перой. Родилась Рут — с помощью акушерки, которую Виктор заставил им помочь, а Пера спрятала. А потом внезапно Эмили и Тиа тоже захотели детей, словно это заразно.

— Но не Ким или Пера, — заметила я. Квила можно было не рассматривать: его избраннице было всего семь лет. И она была человеком. Мама объясняла мне, что об этом вроде можно было не беспокоиться, и я ей верила, но куда убедительнее было бы, если бы у Квила была нормальная подружка в дополнение к запечатленной — а такой подружки, похоже, у него не было. Хотя в этих условиях ему не из кого было особо выбирать.

— Да, не они, — подтвердил Коди. — Меня в основном растила вся стая, но Ким старалась больше всех. Так что ей либо сильно не понравился этот опыт, и она не хочет больше сама быть матерью, — сказал он со смущенной улыбкой, — либо я был настолько удивительным ребенком, что теперь она считает, что человеческие дети со мной не сравнятся и только разочаруют её, — я засмеялась, и он добавил: — Думаю, Пера, возможно, хочет детей, но нет хорошего способа сказать, не повлияет ли это на ее дар, что может быть опасно. Маурин и остальные получили шанс для себя, но у всех будут серьезные неприятности, если что-то случится с Перой. Я имею в виду, что даже если она сляжет на пару недель, то будет сложно добывать что-либо. Я никогда об этом не говорил с ней, но я думаю, что все обстоит примерно так.

— Это грустно, — сказала я тихо.

Коди кивнул.

— Мы сильно полагаемся на Перу, и это трудно для нее. Она никогда не раскрывает себя, вообще. Окажи любезность, подружись с ней, хотя бы пока не дойдем до Нью-Йорка? Ты единственный новый человек, которого она встретила за долгое время.

— Я постараюсь, но... почему она не раскрывает себя?

— М-м-м... ладно, расскажу тебе сам, а то она ненавидит говорить об этом, — ответил Коди. — Ей было девятнадцать и она зависала в Мексике, живя своей жизнью и практикуясь в своем даре в свободное время, так? И эта вампирская леди нашла ее и сказала "рада встретиться, я — Дел, и я вампир, могу копировать силы, не возражала бы ты, если я скопирую твои, никогда такого не видела, это интересно?" Пера никогда ранее не встречала вампиров, она не знала, что и подумать, но позволила Дел скопировать ее силу, и они практически стали друзьями на несколько недель. Это Дел, по сути, помогла Пере развить ее дар до текущего уровня. Они практиковались вместе, делясь идеями друг с другом. До встречи с Дел Пера могла прятать только себя, но не других людей и тем более не какие-либо предметы.

— Дел была той, кто предала её? — спросила я.

— В точку. Через несколько недель Дел стало скучно быть подругой Пере, и она ушла, а Пера вернулась к своей прежней жизни в Мексике и всему такому. Прошло шесть лет, двадцатипятилетняя Пера все еще зависала в Мексике, и однажды к ней снова постучалась Дел. Пера доверяла ей. Но как только она дала той дотронуться до нее и скопировать способность снова, Дел тут же типа "попалась, я работаю теперь на Вольтури и отведу тебя к ним, чтобы они могли промыть тебе мозги и обратить в вампира". А поскольку у нее была та же способность, Пера не могла просто спрятаться, чтобы сбежать. Она человек; без возможности спрятаться с помощью своей силы она ничем не могла помешать Дел.

— В итоге Дел привела её обратно к Вольтерре, а Пера не посчитала нужным прятаться, так как это бы не помогло, и поэтому Брейди мог видеть её, — пробормотала я.

Коди кивнул.

— Дел провернула весь этот злодейский-план-по-вербовке по дороге до Италии из Мексики. Поэтому Пера знала о волках и сумела весьма быстро среагировать, когда лицо Брейди начало принимать выражение запечатлившегося.

— Выражение запечатлившегося?

— Ты поймешь, когда увидишь волка и запечатленного вместе. Весьма различимо. Взгляд их глаз, сконцентрированный и чуткий. Этот взгляд говорит — ты центр вселенной, и я поклоняюсь земле, по которой ты ходишь, твое желание — приказ для меня, и я защищу тебя даже ценой своей жизни. Было бы пафосно, если бы они не были столь искренни в этом. Это сравнимо с вампирскими половинками, но я помню своих родителей, и они не смотрели друг на друга так. Так что либо это вообще нечто иное по своей природе, либо вампиры просто не показывают так явно эмоции.

— Ха. Так Брейди выдал ей "лицо запечатлившегося", и тогда, дай предположу — она сказала ему, что хочет уйти, он покинул стаю, она спрятала его и для него стало возможно победить Дел, так что они смогли убежать?

— Почти угадала. Все были раскрыты в тот раз, Пера сказала Брейди, что она хочет, и он отшвырнул Дел на другого вампира. Ее копирующая штука неподконтрольна — она берет силу любого одаренного, которого касается, — сказал Коди. — Хотя им реально повезло напасть на нее врасплох. Так что она потеряла силу Перы, получив чью-то еще, и прежде чем она вернула ее, Пера спрятала себя и Брейди. Дел не могла коснуться Перы, чтобы украсть ее силу снова, так что остаток пути до их присоединения к стае был довольно простым.

— Разве? Не кажется, что должно было быть просто, — сказала я. — Деметрий мог сказать, где они, и даже если Вольтури не могли захватить их напрямую, разве не могли они обрушить их самолет, потопить корабль или типа того?

— Они не подумали об этом, пока уже не зашли в самолет, — ответил Коди. — И он приземлился нормально, а тут уже их встретила стая, которую сразу тоже спрятали. Мы считаем, что Вольтури все еще надеялись найти какой-то способ заполучить Перу и не хотели ее убивать. Поскольку потом они пытались еще несколько раз захватить нас таким образом — поджигали деревья вокруг нас и всякое такое. Но мы всегда успевали уйти заранее. Волки быстрые.

Это имело смысл. Вольтури долго мирились с тем, что моя тетя Элис не работает на них, потому что надеялись в конце концов изменить ее мнение. Когда это не сработало — они убили ее. Но Пера способна как спрятаться сама, так и спрятать других.

— Пера единственная одаренная в стае? — спросила я.

— Пока никто из малышни не подрос и не начал пулять лазерами из глаз, да, — ответил Коди. — Насколько я знаю, среди волков одаренных нет, запечатленные все обычные люди, а я наименее интересный полувампир из всех, кого ты увидишь.

— Нас всего шестеро, — подчеркнула я. — Ты всё ещё можешь быть очень интересным.

— Кхм, на Бермудах может быть целая колония полувампиров, или где-то ещё, мы же этого не знаем, верно? — промолвил он. — И, если они есть, я ручаюсь, что все они интересней, чем я. Захватывающая компания гипотетических Бермудских полувампиров.

Я прыснула.

— А где же я нахожусь в этом спектре интереса? — полюбопытствовала я.

— По крайней мере, мне не скучно, — ответил он. — Да ладно, я рассказал тебе о всех плюсах и минусах такого серого и непримечательного меня и моего окружения, теперь твоя очередь.

Я хотела. Я правда очень хотела.

Мама говорит, что сила зависит от того, как одаренный ее воспринимает. Мамина сила, моя и папина в каком-то смысле противоположны друг другу. Мама держит свои мысли при себе, и ей это нравится. Папа может читать мысли всех остальных (кроме маминых).

Я могу поделиться своими. Хочу ими поделиться.

Я хочу рассказать всем обо всем виденном. Я хочу, чтобы все знали, кто я и какова я. Когда я была маленькой, я только так и делала. Я могла показать воспоминания о семье, позже научилась присоединять ощущения, через пару месяцев могла показывать и те вещи, что только воображала. Мне приходилось быть осторожной с соседями, хотя были несколько людей, с которыми мне не надо было хранить секрет. Но тут я застопорилась.

Думаю, что единственной причиной, по которой моя сила стала развиваться, было то, что мама подобрала меня, и внезапно у меня появился человек, с которым я могла быть абсолютно честной. Моя сила иногда кажется другим человеком, живущим у меня в голове, который хочет больше общаться с людьми, больше рассказывать им, меньше утаивать, больше делиться и меньше лгать. Было похоже, что сила меняется внутри меня, словно подбирая вариант, который я смогу использовать с другими людьми, а не только с мамой.

Я снова застряла, когда мне было четыре, остановившись на том, что позволила способности подбирать слова так, что люди просто не могли не понять меня. Это нечто, что я могла использовать на всех. Должно было быть таковым, пока я не попробовала прямо солгать. И до сих пор сила не слишком охотно действовала, когда я сдерживалась, использовала прозвища или уходила от ответа.

— Элспет? — позвал Коди.

— О, прости, — сказала я. — Я просто думаю, что... что тебе рассказать.

— Не торопись, — сказал он весело. — В конце концов, это довольно-таки серьёзный вопрос.

Почему бы не рассказать ему все? Пера могла бы спрятать его от Вольтури. Он не хочет навредить мне. Он дружелюбный, полезный и милый, и единственный того же вида, что и я, из всех встреченных мной. Почему бы мне просто не протянуть руку и не коснуться его лица, позволив силе вырваться, а не держать все внутри себя? Я не увижу маму вплоть до Нью-Йорка, а может и дольше, если доберусь туда первой, мама всегда была моей отдушиной для этого, но тут ее не было...

Другая личность в моей голове билась, кричала и требовала внимания. Я хочу поговорить с кем-либо, я почти слышала ее крик. Я так одинока. Не считается, когда пытаешься выразить это словами: я хочу показывать что-либо кому-то еще, я хочу делать это правильно.

— Я одаренная, — сказала я мягко после продолжительной тишины.

— Да? И какой у тебя дар? — поинтересовался Коди.

— Такой, — ответила я, касаясь его щеки.

* * *

Коди, в отличие от мамы, не был привычен к такому. Он не провел целый месяц, просматривая всю мою жизнь, как это сделала мама. Он не смотрел все мои сны за прошлые пять лет. И у него не было вампирской скорости восприятия.

Я пыталась начать проще, не погружая его в середину моей жизни безо всяких объяснений. Выдавала то, что я могла вспомнить из тех времен, когда была ребенком. То, что и правда не было секретом ни для кого. Так что показ этого имел почти те же ограничения, как тогда, когда я делала нечто хитрое, как притворство "Анной", что было частью моего имени, но не совсем. Но теперь все было не так, я могла ощущать это. Я не сдерживалась, я просто начала с самого начала. Я довольно твердо решила, что не собираюсь прятаться от Коди, даже если мама не одобряет этого.

— Ого, — ахнул Коди. Я почти отняла руку, боясь, что как-то напугала его и другая моя часть послала и эту мысль Коди тоже. Он накрыл мою руку своей, чтобы удержать её на месте. — Я не говорю: "остановись", — наконец выдал он, — просто “ого”.

— Я могу быть чуть помедленнее, — сказала я. — Если нужно. Или могу чуть изменить повествование...

— Всё в порядке. Это потрясающе.

— Останови меня, если понадобится, — прошептала я. — Я никогда прежде не делала этого так.

— Я... Даже не знаю, что ты делаешь, — подтвердил он.

— Показываю тебе урезанную историю моей жизни.

Маме не нужна была краткая версия, когда она нашла меня. Ей хотелось увидеть каждую секунду, во всех деталях. Это занимало много времени, сначала столько же, словно я заново проживала это, потом постепенно все меньше. Я не хотела еще пять с половиной лет передавать все Коди, так что я позволила моей силе решать, чем больше всего я хочу поделиться. Это были сжатые моменты с заретушированными повторяющимися местами.

И даже так выходило по пять минут на каждый день, который я описывала. К тому моменту, когда я перешла к части, где летела на самолете от места моего рождения на Аляску, солнце было уже довольно высоко над горизонтом. В животе у Коди заурчало.

Я опустила руку, и он выдохнул, словно все это время задерживал дыхание.

— Ты ничего не ел, — сказала я, будучи тоже весьма голодной. Попкорн и галеты только слегка приглушили голод. Твердая еда не была столь же питательна, как кровь, если брать по одинаковому весу, а у меня было не так много.

Он немного помотал головой, скорее для того, чтобы прочистить ее, нежели отвечая.

— Да, ты права, — сказал он. — Не то чтобы я не мог забыть о голоде еще на пару часов ради того, чтобы продолжать смотреть, а еще слушать и что там еще. Ты, очевидно, наиболее интересный полувампир, которого я когда-либо встречал. Ничего себе.

Я расплылась в улыбке, потому что со страхом ожидала результата освобождения моей силы, а получила такой благодарный ответ. Мне хотелось замурлыкать. У меня не было такого вокального таланта, как у вампиров, и не могло быть, но он был бы сейчас как нельзя кстати.

— Полагаю, нам нужно сходить на охоту, да? — предложила я.

— Думаю, да. — Но никто из нас не сдвинулся с места.

Мы стояли в лесу стояли одни, а затем Коди наклонился ко мне и поцеловал прямо в губы.

Это было быстрое, импульсивное движение, и казалось, он передумал на полпути, потому что откинулся потом назад с робким выражением лица и пробормотал:

— Казалось подходящим.

— И... как вышло? — спросила я, не уверенная, что вообще произошло. Я не была уверена, должна ли я думать "ха, мальчик поцеловал меня и мамы тут нет, чтобы запретить ему!" или "с чего это вдруг?" или, возможно, подходящее под многие случаи "А-а-а!"

— Да, я... — казалось, он не был уверен, стоит ли ему извиниться, и решил, что это будет не совсем правильно и неправда. — Я больше так не сделаю, если ты не хочешь. Казалось... это к месту.

— Я... я... я, вероятно, должна была предупредить тебя заранее... — я помахала той рукой, через которую посылала ему воспоминания. — Это может заставлять людей думать, что они знают меня лучше, чем на самом деле, даже если не использую способность в полную силу. Я нравлюсь людям больше, чем у них есть причин для этого, и...

Коди мотнул головой.

— Ты мне нравилась и до этого.

— Нет, я говорю не только об этом моменте, — возразила я. — Если я говорю, я либо лгу через зубы, либо происходит нечто вроде этого. Иногда я даже ощущаю, словно... даже выражение лица работает на это, хотя такое трудно отследить.

— Тогда, — сказал Коди, — это та часть, что мне в тебе нравится.

Я моргнула. А затем решила его поцеловать.

Мне не хотелось торопиться, но я быстро прервалась. Я была ужасно голодна. Когда я отпрянула, на лице Коди была широкая бестолковая улыбка.

— Пошли на охоту, — сказала я, смутно понимая, что улыбаюсь примерно так же.

Мы выследили и выпили пару оленей. Ловили и ели отдельно, потому что волки не могли есть ничего с вампирским ядом. Моего оленя они могли есть, поскольку я была не ядовита, и пара волков знала вкус сырого мяса.

— Особенно Даррен, — сказал Коди. — Он уходил на неделю, не взяв ничего из магазина. Не уверен, потому ли это, что ему нравится есть оленей на завтрак, обед и ужин, или он просто слишком сильно чувствует вину за воровство, но он, вероятно, наложит лапы на эту добычу.

— Тем лучше для меня, — ответила я. Едва я примерилась закрепить у себя на плечах тушу оленя, как Коди поднял его сам.

— Я возьму, — ухмыльнулся он. — Удивлен, что ты сумела выпить его, даже не растрепав прическу; но переноска мяса таким образом уж точно это сделает.

Я откинула волосы; тяжелые волны взметнулись в воздух и упали обратно.

— Они наверняка уже запутались. Ты просто не замечаешь этого, потому что они кудрявые и выглядят так, словно так и должно быть. На самом деле это весьма раздражает.

— Если тебе не нравится, то почему просто не обрезать? — спросил он, устраивая тушу оленя поудобнее и идя за мной. — Не то чтобы я предлагал такой план. Даже если они путаются, на вид все равно совершенно потрясающе.

Меня словно парализовал этот вопрос. Да, я решила рассказать ему все, и к черту мамины правила — но если я подниму тему мамы, когда у меня не было пары часов разговора-показа о ней, то получится реально неловко; он думал, что она мертва, в конце концов. Будет ли он сильно возражать, если я отложу этот вопрос на потом? Сможет ли моя сила смириться с незавершенными полуправдивыми предложениями после того, как я мысленно обещала быть честной?

— У меня папины волосы, — сказала я. Для полу-правдивого высказывания, оно было нормальным.

— Ну, ты могла бы заплести их в косу или что-то вроде этого, это помогло бы, даже если ты не хочешь их обрезать. Я иногда заплетаю свои, чтобы они не лежали у меня на плечах, — отозвался он.

— Иногда я так и делаю, — ответила я. Мама и правда заплетала мои волосы чаще, чем оставляла их распущенными. Но когда мы планировали идти в город, где хотели остаться на подольше, я всегда старалась показать себя с распущенными волосами, а потом уже через несколько дней меняла прическу. На протяжении месяца я сама не вырастала так, чтобы это было заметно, а вот волосы — да; смена стиля прически делало это менее заметным, ну или, по крайней мере, так считала мама. Вот почему мои волосы были распущены, ведь прошло всего пара дней с прихода в город Коры. — Но у меня не слишком хорошо выходит, потому что я не вижу, что делаю.

— Спорю, что Ким заплетет их для тебя, если попросишь, — сказал Коди. — Все уже должны были проснуться.

— Было бы мило с её стороны.

Мы прибежали к сборищу палаток, где, похоже, все и правда уже встали, а также вернулись три неспрятанных волка. Коди сказал:

— Эй, все, эта красавица — Элспет Каллен, наиболее интересный полувампир в мире. Элспет, позволь соотнести для тебя имена с лицами... — он указал на ближайшую женщину, единственную белую в этом месте. — Это Тиа. Тот, что пялится на нее — Даррен, привет, чувак, нужен вот этот олень? Гарантированно не отравлен вампирским ядом, забирай, — а на плечах у него их маленький Ной. Рядом со скалой — Сэм и Эмили пытаются заставить Пейдж сказать "папа". Ты уже видела Квила, хотя в тот раз на нем было куда больше шерсти; у него на плечах сидит Клэр, воображая его космическим кораблем. Виктор и Маурин бегают за Рут вон там, и похоже, что Ким для них держит Натали, вон там Джаред пытается завязать свои шнурки, полагаю, что он только пришел и опять забыл надеть свои ботинки. Захария вон там с Брейди и Перой, опять им докучает... Зах, тупица, опять пытаешься всерьез говорить с ними о футболе? Ты хоть когда-либо видел игру, чтобы говорить о ней? И последний, но не по значению, особенно учитывая, что он альфа и все такое, это Джейкоб Блек, глава стаи... Джейк? Джейк, что...

Я успевала за тем, как Коди представлял всех, запоминая каждое лицо, и наконец взглянула на Джейкоба. Как и другие волки, он был крупным парнем, предположительно под два метра. и у него были мышцы, и выглядел он лет на двадцать пять, хотя я знала, что он как минимум на четыре года старше. Это было едва заметно, но все ориентировались на него, он был главным, и стая, в основном волки, была готова бросить всё и подчиниться, если бы он сказал прыгнуть.

Но Джейкоб не отдавал никаких приказов.

Джейкоб пялился на меня.

Таким взглядом, что говорил: ты центр вселенной, и я поклоняюсь земле, по которой ты ходишь, твое желание — приказ для меня, и я защищу тебя даже ценой своей жизни.