Нарушая границы (джен)

4 января 1977 года.

— Ты не можешь так говорить, Сев! — кричала Лили. Северуса все еще держали в Больничном крыле, хотя он выглядел гораздо лучше, чем на Рождество. Но Лили нечаянно услышала, как мадам Помфри говорила, что исцелить полностью его не получиться — тот факт, что ритуал кровной магии был сотворен для защиты, не отменяет того, что это было темная магия, последствия которой бывают необратимы. Может быть, он послушает меня сейчас и перестанет путаться с теми… Она рассеянно перебирала бусины на браслете, который он сделал для нее. — Как такое могло прийти к тебе в голову?

— Это не так, Лили — я… ты не… — лепетал Снейп, заплетающимся языком, пытаясь все объяснить.

— Нет, — упрямо сказала Лили. — Ты опять за свое. Не знаю, почему я решила, что ты можешь измениться. Если ты говоришь, что умер не тот… то я не могу… я просто не могу иметь дело с таким как ты. Ничего общего. Хватит.

— Ты не понимаешь! — вскричал Снейп, силясь подняться со своей кровати. — Я-

Неожиданно Лили почувствовала укол совести. Его мать умерла. Он злится, что выжил кто-то другой, а не она, ведь это естественно? Но прежде чем она успела что-то сказать, к ней подлетела мадам Помфри и решительно вывела ее из Больничного крыла — никто не имеет права тревожить ее пациентов.

Я извинюсь перед ним в следующий раз.

Но когда она увидела его в следующий раз, он стоял рядом с Мальсибером и Эйвери, которые со смехом обсуждали очередную «шутку» над Мэри, из-за которой ее нос оброс перьями. Лили почувствовала отвращение и ушла.

Дни превращались в недели, а недели — в месяцы. Ей никак не удавалось найти подходящий момент, чтобы поговорить, а Северус все больше и больше времени проводил с теми, кого она считала будущими Пожирателями смерти, и она уверила себя, что ее извинения уже не нужны.

Но она продолжала носить его браслет.

20 января 1977 года.

— Они все еще там? — спросил Джеймс.

— Да, сразу за углом, в конце коридора, как и раньше, — ответил Сириус, проверив Карту.

— Отлично, сейчас мы их вытащим оттуда, — проговорил Джеймс, — на пятисотый раз у нас должно получится, верно?

— Разумеется, — фыркнул Сириус.

— Они заперты в той комнате с тех пор, как мы вернулись с каникул, — с досадой произнес Джеймс, — прошло уже две недели. Макгонагалл сказала, что они уехали домой, но, по-моему, они в ловушке. Хвост пытался туда проникнуть, но не смог. Значит, будем пробовать мы, еще раз. Мы — Мародеры, и мы не сдаемся.

— Разве я спорю с тобой? — Сириус поднял руки, изобразив капитуляцию.

— Извини, — слегка улыбнулся Джеймс и рассеянно взъерошил свои волосы, — ты знаешь, как я могу достать.

Сириус пожал плечом.

— Как скажешь, Сохатый. Стоп, куда они делись?

— Что?

— Их точки. Они исчезли.

Они наклонились над Картой, разыскивая точки, обозначающие Фреда и Джорджа, и совсем не заметили приближающуюся к ним точку Филча.

— Шалость удалась, — поспешно пробормотал Сириус, закрывая Карту.

— Что это у вас такое? — Филч преградил им дорогу.

28 марта 1977 года.

Северус молча добавил свою фамилию в список студентов, остающихся в замке на пасхальные каникулы, и сразу ушел в спальню, чтобы обо всем подумать. Всего несколько месяцев назад он отчаянно ждал весенних праздников, а сейчас в них нет никакого смысла. Он проиграл.

Я собирался сделать так много. Мне нужно было просто достичь совершеннолетия, и я мог бы вернуться домой и все исправить. Исцелить Тобиаса от пьянства, найти ему работу, даже если пришлось бы применить «конфундус» к его будущему работодателю. Мама говорила, что он был нормальный, когда работал на фабрике, и пока не стал пить. Она не хотела бросать его, и вот, что получила взамен. Убита, убита — потому что была слишком глупой и мягкосердечной, чтобы порвать с ним, даже после того, как он начал ее бить.

Ему пришла в голову мысль вернуться домой и оградить дом анти-маггловскимим чарами. Чтобы этот урод не смог зайти. Это он во всем виноват. Если бы он не поперся в паб, ей не пришлось бы идти за ним и тащить домой. И никакая машина бы их не сбила. Но он может подождать до лета и, если удача будет на его стороне, то за это время отец сопьется до смерти, и он никогда больше не увидит эту жалкую пародию на человека.

А если он умрет своей смертью, то мне не придется убивать его.

Северус сидел, рассматривая свои руки.

Если бы я попал домой на Рождество, я смог бы ее спасти.

2 апреля 1978 года.

— Что пишут в «Пророке»? — поинтересовался Сириус, намазывая тост джемом.

— Как обычно. Смерти, исчезновения, — рассеянно ответил Ремус, листая страницы газеты. — О, смотрите!

— Что? — сразу встревожился Джеймс.

— Ничего плохого, — успокоил его Ремус, — просто небольшое объявление о рождении. Смотри там, внизу, под Этельредом Акбертом.

— Кому-то повезло с именем, — заметил Сириус, — ну и что?

— Нет, смотри здесь, — показал Питер.

Сразу под Этельредом были напечатаны имена: Фредерик и Джордж Уизли. Мародеры молча смотрели друг на друга. Близнецы не были пророками. Каким-то образом они попали к ним из будущего. Питер потер левую руку.

23 марта 1980 года.

Над полем битвы сверкали лучи заклятий. Лили превратила бусину на браслете во флакончик с кровевосстанавливающим зельем и заставила Лонгботтома сделать пару глотков. Позади них кто-то закричал. Обернувшись, она увидела Джеймса, которого преследовал Сам-Знаешь-Кто. Как в дурном сне, перед ней появился Темный волшебник, готовый поразить проклятьем любого из них. Она схватила Джеймса и Лонгботтома за руки и активировала порт-ключ на своем браслете — и, прежде чем ударил зеленый луч, они очутились в приемном покое Святого Мунго.

Это был третий раз, когда они бросили вызов Темному Лорду.

8 августа 1980 года.

— Я подумаю над этим, — сообщил ему Темный Лорд. Северус склонился в глубоком поклоне, выражающем благодарность, но сердце его упало. Подумать — не значит обещать. Лили оказалась в опасности, а он способствовал этому, хотя и невольно.

Поэтому следующей ночью он стоял на коленях перед Альбусом Дамблдором, и ветер трепал его черные волосы и белую бороду директора Хогвартса. Когда-то Дамблдор стер ему память, сейчас он мог сделать также, а может и хуже, ведь теперь Северус был врагом, а не студентом, которого директор должен был защищать. Стоя на холме, Дамблдор задал ему всего один вопрос — что он готов отдать за жизнь Лили Эванс?

— Все, что угодно, — ответил Снейп.

Он понял, что сказал верные слова, потому что Дамблдор отпустил его, сохранив ему жизнь, свободу и память. Кроме того, он предложил ему должность профессора Зелий и декана Слизерина.

25 октября 1981 года.

— Я думаю, что Хранителем должен быть Пит, — неожиданно произнес Сириус.

— Что? — встрепенулся Джеймс, — почему?

— Каждый будет думать, что Хранитель — это я, так? — начал объяснять Сириус. — Никто и не догадается, что на самом деле это Пит. Превосходная маскировка, — добавил он. И тогда у меня не будет возможности предать тебя, Сохатый.

— Бродяга, ты правда считаешь, что он справится? Я не говорю, что он трус, — спохватился Джеймс, — но… он всегда так нервничает.

— Он герой войны, — решительно ответил Сириус.

Джеймс замер, словно только что вспомнил. К счастью для тебя, мрачно подумал Сириус, хотел бы я тоже быть таким.

— А я — отец Мальчика-который-выжил, — медленно проговорил Джеймс. — Хорошо, если ты так уверен. И если он согласится. И Лили тоже, конечно. Мне нужно будет поговорить с ней.

26 октября 1981 года.

Целый месяц Джеймс пытался отговорить ее от ритуала. Лили уже не знала, как убедить его, дойдя до отчаяния. Некий таинственный шпион Дамблдора принес сообщение, что Темный Лорд охотится на Поттеров, особенно на Гарри, и утверждал, что именно на Хэллоуин должно случится что-то страшное. Чтобы защитить своего мальчика, Лили была готова на все, даже на кровную магию. Все-таки Сев был прав. Никакая жертва не будет излишней, если она спасет того, кого любишь.

31 октября 1981 года.

Джеймс не стал доставать свою волшебную палочку. Он знал, что Волдеморт убьет его, и только надеялся выиграть время, чтобы Лили и Гарри смогли спастись. Вокруг него сгустились чары, препятствующие аппарации и любому магическому перемещению, и он понял, что его храбрая, прекрасная, умная Лили не сможет воспользоваться своим браслетом в этот раз. Я — отец Мальчика-который -выжил, напомнил себе Джеймс. Гарри будет жить. Ритуал Лили должен сработать.

Он не стал уклоняться, когда Волдеморт поднял свою палочку и произнес убивающее проклятье. Я принимаю мою смерть, чтобы мой сын выжил.

И, когда Лили заслонила собой Гарри, ритуал кровной магии завершился. Жизнь отца и жизнь матери, отданные добровольно, — вместе они спасли своего сына.

4 ноября 1981 года.

Питер знал, куда он пойдет. Хотя Сириуса уже арестовали, ситуация оставалась неясной. Если будет суд, и ему дадут Сыворотку правды, тогда они все узнают. С Уизли я буду в безопасности. Близнецы говорили, что их брат завел крысу. Это ненадолго, пока я не найду местечко получше, пока я не буду уверен, что мне ничего не угрожает.

30 октября 1994 года.

— С возвращением! — поприветствовал их Дамблдор.

Фред моргнул и огляделся вокруг. Он находился в Больничном крыле, в нескольких шагах от него мадам Помфри колдовала над Джорджем, чьи брови и волосы уже вернули свой естественный рыжий цвет.

— Сегодня-

— Тридцатое октября тысяча девятьсот девяносто четвертого года, — подсказал Дамблдор. — Три часа после полудня.

— О-о-о.

Вместо радости, Фреда охватило разочарование — им не хватило нескольких дней в прошлом, чтобы достичь совершеннолетия и стать участниками Тремудрого Турнира в настоящем. Потом он что-то вспомнил и лихорадочно зашарил по карманам своей мантии.

— Не беспокойся, мой мальчик, — проговорил Дамблдор. — Ваши письма и все остальные свидетельства вашего путешествия здесь. Должен признаться, что я был впечатлен и обрадован, увидев их. Если это то, о чем я думаю, то их ценность не измерить никакими факультетскими баллами. Тем не менее, я присуждаю Гриффиндору сто баллов. Вы сможете отправить письма адресатам, как только мадам Помфри разрешит вам покинуть Больничное крыло. И возьмите еще вот это, — он вручил Фреду несколько коротких записок, подтверждающих их факт путешествия во времени и подлинность писем.

* * *

— Что это? — спросил Гарри, отвлекаясь от шахматной партии.

— Знаешь, в это будет трудно поверить-

— но мы клянемся, что это правда, — Джордж передал Гарри небольшой сверток.

Гарри неуверенно его развернул, не совсем доверяя близнецам. Внутри оказалась книга, несколько фотографий и два письма. Сверху лежала записка от Дамблдора. Гарри прочитал ее, нахмурившись.

— Это все настоящее? Правда, настоящее?

Близнецы кивнули. Гарри тяжело сглотнул и уставился на фотографию: Лили на уроке Зелий. На другой был его отец, забивающий гол Хаффлпаффу. На третьей —

— Сохатый, — в изумлении прошептал Гарри. — Но как?

— Это долгая история, — уклончиво ответил Фред.

— Но ты еще не видел самое лучшее, — добавил Джордж, показав на два нераспечатанных конверта.

Гарри открыл первый из них непослушными пальцами.

Дорогой Гарри!

Какой-то чувак решил, что это хорошая идея — написать тебе письмо. Хотя ты даже еще не родился. Мерлин, я даже еще не уговорил Эванс встречаться со мной. Вероятно, она должна согласится, и это приятно знать.

С чего же начать? Наверное, с того, как я встретил твою маму. Я увидел ее в Хогвартс-Экспрессе и сразу понял, что она особенная…

Дорогой Гарри!

Надеюсь, ты никогда не получишь это письмо, потому что я думаю, что близнецы мне наврали. Если же они сказали правду, то я хочу, чтобы ты знал две вещи.

Первая — я, очевидно, любила тебя больше всего на свете. Всегда помни об этом. Тебя любили. Я люблю тебя. Всегда.

Вторая — я умерла, чтобы ты мог жить. Это значит, что каждый раз, когда ты рискуешь своей жизнью, ты говоришь мне, что я умерла напрасно. Хотя я рада, что ты спас Джинни Уизли от василиска (нет, правда, василиск в школе?), ты не должен больше туда ходить. Это не твоя обязанность — спасать кого-то еще. Твоя обязанность — жить. Сделай это для меня.

Близнецы мне сказали, что их брат — твой лучший друг, а Петуния внушает тебе ужас. Надеюсь, что они ошиблись (насчет Петунии, конечно, а не своего брата). Но раз уж зашла речь, прими это как мою последнюю волю и самое главное завещание, касающееся твоего попечения и только этого (а не того, сколько у меня денег и прочего). Ты можешь выбирать среди следующих законных опекунов: моя сестра Петуния, мои родители (если они еще живы) или Молли и Артур Уизли. Я уже написала им письмо…

Дорогой Невилл!

Так получилось, что я — твоя мама. Хотя сейчас я сомневаюсь в этом. Вероятно, я уже умерла. Федор и Густав — точнее, Фред и Джордж, — не знают точно, что со мной случится. Может быть, я умерла, когда ты был совсем маленьким, может заразилась драконьей оспой за неделю до того, как ты пошел в школу. Надеюсь, что я не ввязалась в какую-нибудь опасную экспедицию к берегам Африки, и, вообще, это розыгрыш (что более вероятно, зная близнецов), и сейчас я совершенно жива, здорова и скоро стану Главным Аврором.

Честно говоря, я не имею представления о том, что должен написать человек своему еще не родившемуся ребенку. Начну с основного: меня зовут Элис Талбот и мои любимые предметы — ЗОТИ и Чары. Трансфигурацию я ненавижу, но она необходима для поступления в аврорат. Мои любимые цветы — тюльпаны и…

— Какая… какая она была? — спросил Невилл, не замечая слез на своих щеках.

— Она была потрясающая, — ответил Джордж.

* * *

У близнецов оставалось последнее письмо, которое нужно было отдать. Сначала они хотели отправить его совой — также, как своей маме и другим адресатам за пределами Хогвартса. Но, в конце концов, они спустились в слизеринские подземелья и постучались в дверь, ведущую в кабинет Снейпа.

— Входите, — отозвался Снейп.

Джордж толкнул дверь, и они зашли внутрь. Снейп поднял взгляд от стопки студенческих контрольных:

— Что вам нужно? — требовательно спросил он.

— У нас есть для вас письмо, — проговорил Джордж и осторожно протянул конверт Снейпу.

Профессор замер и явственно побледнел. Джордж проследил за его взглядом и наткнулся на маленькое серебряное кольцо на своем мизинце.

— Васильев, — прошипел Снейп.

— Профессор, — учтиво поклонился Джордж. — Вы все еще должны Фреду домашнюю работу по Зельям, — ухмыльнувшись, добавил он.

— Отработка, Уизли, — рявкнул Снейп.

Он выхватил конверт и застыл, увидев знакомый почерк. Медленно и благоговейно он открыл его и долго, долго смотрел на письмо. Джордж с Фредом смущенно потоптались и тихо вышли в коридор. Прикрывая дверь, они услышали пораженный шепот Снейпа:

— Она простила меня…

Тем же днем почтовая сова принесла два письма в Нору. Увидев первое, Молли Уизли залилась слезами — даже спустя столько лет она не могла спутать почерк своих погибших братьев.

* * *

Вечером того же дня в Хогвартсе трое бывших Пожирателей смерти приходили к Кубку Огня. Один пришел вместе со своими студентами, которые по очереди кинули в Кубок записки со своими именами. Другой пришел один, под покровом ночи, размышляя о долге и возмездии, и бросил в кубок два обрывка пергамента. Третий ждал, невидимый, пока все уйдут, чтобы зачаровать древний артефакт и добавить еще одно имя.

31 октября 1994 года.

Фред и Джордж плюхнулись на скамейку рядом с Анжелиной.

— Мы желаем тебе удачи, — провозгласил Фред.

— Да, уж если не мы, то пусть это будешь ты! — добавил Джордж.

— Спасибо! — ответила она с улыбкой. — А вы двое неплохо выглядели с бородами. Такие важные!

— Мы подумаем об этом-

— Через несколько десятков лет, — заключил Фред, не показывая своей досады.

Их зелье старения, сваренное накануне, оказалось бессильно против возрастной границы, установленной Дамблдором вокруг Кубка Огня.

Оглядевшись, Фред заметил Гарри и Невилла, сидящих вместе в дальнем конце гриффиндорского стола.

— Как ты думаешь, с ними все в порядке? — тихо спросил он у Джорджа.

— Думаю, да, — ответил Джордж, приподнявшись со своего места, чтобы лучше рассмотреть Гарри и Невилла, — они смотрят фотографии своих мам на уроке Зелий и улыбаются.

В середину Большого Зала вышел Дамблдор.

— А сейчас, я полагаю, что Кубок Огня уже сделал выбор.

Большой Зал накрыла тишина, чтобы потом взорваться аплодисментами, когда Дамблдор назвал имена участников Тремудрого Турнира из Дурмстранга и Шармбатона. Анжелина дрожала от нетерпения.

— И участником Турнира от Хогвартса становится… — на лице Дамблдора промелькнуло удивление, но он сумел сохранить спокойствие, — Джордж Уизли!

Наименьшее изменение влечет наибольшие последствия.

* * *

От автора: эта история завершена. Все остальное — дело вашего воображения. Будет ли письма Лили достаточно, чтобы Гарри покинул дом Петунии? Повлияет ли оно на стремление Гарри всех спасать? Станут ли Гарри и Невилл лучшими друзьями? Изменит ли Снейпа прощение Лили? Умрет ли Джордж вместо Седрика или кольцо Снейпа спасет его?