Подопечный / Pet Project (гет)

Гермиона поднималась по лестнице за целительницей Альверес, пытаясь разобраться в царящей в мыслях неразберихе. Бессонница, неожиданное возвращение Снейпа, побег из особняка за целительницей, открытое неодобрение Гарри, Рона и остальных членов Ордена — все это совершенно измотало Гермиону.

И снова она задалась вопросом, испытывает ли профессор Снейп такие же чувства каждый раз, когда вынужден преподавать, шпионить и лавировать между Дамблдором и Волдемортом. А еще терпеть глупых девчонок, добавил внутренний голос, и теперь Гермиона осознала, что является для Снейпа дополнительным бременем в его и так не легкой жизни. Просто чудо, что профессор не стал еще раздражительнее. Тут Гермиона покачала головой — она находит оправдание плохим чертам характера Снейпа. Похоже, она действительно очень устала.

И все же даже свинцовая усталость не могла побороть тревогу. С тех пор как Дамблдор снял с профессора Снейпа столько проклятий, сколько смог, Гермиона еще не поднималась к нему. И теперь ей предстояло впервые увидеть Снейпа после того, как он прибыл, покрытый кровью, израненный и насквозь промокший.

С каждым сделанным шагом Гермиона мысленно повторяла, что совершенно напрасно накручивает себя. Снейп поправится. Альверес здесь и уже начала его лечить. А сама Гермиона будет ухаживать за ним, пока он не выздоровеет. И Ринк находится в особняке и позаботится о Снейпе. Даже если она провинилась, Ринк все равно не перестанет помогать ей. Ринк уже не раз доказывал, что очень серьезно относится к своим обязанностям домашнего эльфа Снейпа. Вообще-то, Гермиона должна торжествовать — даже распланируй она всё, лучше бы не вышло.

Поворачивая в темный коридор, Гермиона подумала, что в этом-то и заключается ее проблема: она всегда планировала, ей нужно было расписать всё по пунктам. Но сейчас помогла счастливая случайность, и Гермионе ничего не оставалось, кроме как плыть по течению. Всё вышло из-под контроля, и она попала в самый центр хаоса.

Но вот они наконец у нужных дверей. Гермиона споткнулась о дорожку перед комнатой, куда Ринк перенес Снейпа.

— Ой, — только и смогла сказать Гермиона, увидев лежащего на узкой кровати мужчину.

Но Альверес не дала ей времени на переживания. Гермиона так устала, что даже не подумала возражать, когда целительница нетерпеливо помахала рукой перед ее лицом, привлекая внимание.

— Не впадайте в панику. На самом деле он чувствует себя лучше, чем выглядит.

Гермиона совершенно не поняла, как такое возможно. Снейп выглядел так, словно уже мертв. Желтоватое покрывало, которое, возможно, когда-то было белым, натянули до самых плеч, отчего оно казалось саваном. И без того бледная кожа Снейпа приобрела оттенок, напоминающий о восковых фигурах музея мадам Тюссо.

Гермиона содрогнулась. Все вышло из-под контроля.

Повреждения, о которых раньше можно было только догадываться, теперь проступали фиолетовыми, зелеными и желтыми пятнами на лице и подбородке. Особенно ужасно смотрелся синяк, который начинался на плече и заканчивался где-то под покрывалом.

— Гермиона?

Гермиона выпрямилась, подняла подбородок и заставила себя сосредоточиться на целительнице.

— Что я должна делать?

Альверес одобряюще улыбнулась ей и кивнула.

— Умница.

Гермиона выслушала все предписания Альверес. Часть Гермионы запоминала всю информацию: дозировку и порядок зелий, а также движения волшебной палочки. Другая же часть была близка к обмороку. Она только что обвела Орден вокруг пальца. Предала друзей. И бессовестно манипулировала Дамблдором.

И все это ради Снейпа.

Совершенно вышло из-под контроля.

* * *

— Она должна присутствовать!

— Септима… — начал Дамблдор успокаивающим тоном. Однако закончить ему не удалось.

— Мы уже говорили об этом. Ты собственными глазами видел матрицу и формулы.

Альбус подавил вздох. Тщательно разработанная стратегия рушилась, все выходило из-под его контроля. А вчера даже всегда послушная и ответственная мисс Грейнджер осмелилась возражать ему. Альбусу это совсем не нравилось. Слишком многое зависело от его планов и людей, вовлеченных в них. И если даже часть планов сорвется… Альбус боялся представлять себе, что случится, если Риддл выиграет войну.

Альбус понизил голос до шепота, чтобы звучать проникновенно, как и подобает мудрому старому волшебнику. Он надеялся, что Септима послушается его.

— Я понимаю, как ты себя чувствуешь. Гермиона важна, но она исключена из собраний...

Септима фыркнула.

— Альбус, мне все равно. И она не просто важна. Я скажу больше: она — решающий фактор.

Железный самоконтроль Альбуса слегка пошатнулся.

— Гарри — решающий фактор. Он — герой пророчества. Не мисс Грейнджер пришлось противостоять Тому, когда тот захотел украсть философский камень. И не она сражалась с василиском в Тайной комнате. Гарри Поттер выиграл Турнир Трех Волшебников. Именно Гарри Поттер спас философский камень, нашел Тайную комнату и...

Септима нервно взмахнула руками.

— Альбус, я поняла! — она сделала несколько шагов взад-вперед по комнате, а потом вновь остановилась перед директором и повторила: — Поняла. Как и то, что ты разозлился на нее. Она не подчинилась тебе, действовала за твоей спиной и поставила под угрозу все то, над чем ты так долго работал, — Септима натянуто улыбнулась ему. — И еще привела в Орден эту ведьму. — Вектор не стала называть имя. — Я даже понимаю: ты злишься на меня, потому что я с тобой спорю. Но Гермиона важна. И пусть это не она сражалась за философский камень, но каждый раз, когда Гарри противостоял ему, она была рядом. Она — причина успеха мистера Поттера. И исключить ее сейчас означало бы навредить всему. Нет, я не могу ответить «как», «почему» или «когда». Но, Альбус, доверься мне, как доверял и раньше: она важна.

У Альбуса поникли плечи.

— Ты уверена? — больше для порядка уточнил он.

— Насколько вообще может быть уверенным математик или арифмант. Альбус, ты сам видел матрицу. Ты видел, как линия Гермионы сплелась с линией Северуса. Мерлин, ты практически сам подстроил столкновение их линий, Альбус!

— Ничего подобного. Ты сама сказала, что их взаимодействие началось еще до этого. И наказание мисс Грейнджер вряд ли повлияет на события, которые уже произошли.

— Да, они произошли, но ты позаботился о том, чтобы взаимодействие продолжалось. — Тут Септима недоверчиво сузила глаза. — Альбус Дамблдор...

— Не советую тебе договаривать до конца. Я не подталкивал их друг к другу, — перебил ее Альбус, прежде чем Септима смогла закончить. — Признаю, что вмешивался во многие происходящие события. Для тебя это не должно быть сюрпризом, поскольку мои планы основываются на твоих уравнениях. Но могу тебя заверить: это — случайность. Мисс Грейнджер заслужила наказание, а в Ордене на самом деле никто не согласился бы ухаживать за Снейпом. Недоверие к нему сейчас слишком велико.

Септима удивленно замерла. Несколько секунд спустя она достала из кармана мантии кусок мела и принялась вертеть его в руках. Альбус почти видел, как заработал ее мозг, просчитывая уравнения.

Словно размышляя вслух, Септима произнесла:

— Ты полагаешь, будто взаимодействие мисс Грейнджер и Северуса подстроено судьбой? Они показались мне странной парой, когда я составляла уравнения. Но если рассматривать это с твоей точки зрения, тогда появляется смысл. Похоже, она уже взаимодействовала с Северусом раньше и именно поэтому спасла его. И, надеюсь, именно благодаря их контакту в школе Северус примет ее заботу.

— Это единственное объяснение, которое придает смысл твоим уравнениям.

Септима ненадолго задумалась, а потом покачала головой.

— И все же я не до конца уверена. Что-то не так с этим объяснением, хотя я и не могу решить, что именно.

— А у тебя есть другая версия? Это помогло бы понять твою матрицу.

— Нет, другой версии у меня нет. И, наверное, она ничем не хуже остальных, раз все уже сбылось.

Альбус довольно улыбнулся.

— Значит, мисс Грейнджер выполнила свое предназначение в твоей матрице.

Септима скривилась.

— Хорошая попытка, Альбус, но нет. Она должна остаться.

Он вздохнул, признавая себя побежденным. В последнее время ему часто приходилось вздыхать.

— Ну хорошо. Я назначу собрание, чтобы ты могла показать остальным свою матрицу, — тут он слегка нахмурился, прежде чем продолжить: — Мисс Грейнджер тоже может присутствовать.

Встав, он разгладил мантию, чтобы переливающиеся звезды не выглядели помятыми. Он весьма гордился своим зачарованным одеянием.

— Встретимся завтра вечером.

Затем слегка поклонился и покинул комнату.

Септима упала в кресло с высокими ручками. Она ужасно не любила спорить с директором, но не понимала, по какой причине он настолько взъелся на мисс Грейнджер. Но обо всем этом Септима подумает в другой раз, сейчас ей надо сосредоточиться на собрании и матрице.

Честно говоря, последнее время Септима чувствовала себя потерянной. Она тщательно подготовилась к вступлению в Орден, она даже была уверена, что ее появление вызовет ажиотаж. В конце концов, никто не ожидал ее появления здесь. И ее кандидатуру даже могли бы отклонить. Но она все равно твердо намеревалась объяснить возможности матрицы и разбить все доводы оппонентов.

Без сомнения, из всех людей, живущих в особняке, она ощущала себя самой растерянной. Разыгравшаяся драма с Северусом, Гермионой и целительницей Альверес задвинула Септиму в тень, где она до сих пор и находилась.

Септима с усмешкой подумала: будь на ее месте более упрямый человек — как Снейп, например, — он бы уже взорвался. Хотя Северус вряд ли позволил бы манипулировать собой и поставить в такое положение. Но Септима по складу характера была наблюдателем, что и делало ее таким замечательным арифмантом. Ведь для того, чтобы составлять точные уравнения, она должна уметь просчитывать все возможности.

От всего, что произошло в эти дни, у нее буквально зудели пальцы — так хотелось составить новые уравнения. Орден Феникса погрузился в хаос, и центром всего являлись Гермиона Грейнджер и Северус Снейп. Директор полагал, что мисс Грейнджер уже исполнила свое предназначение, но Септима готова была поспорить на свою волшебную палочку, что это далеко не так. Арифмант в ней уже почти видел, как вокруг этой девочки формируются и сдвигаются линии.

Пусть всё и выходило из-под контроля, но Септима создаст новую матрицу и предоставит ее членам Ордена.

* * *

Несмотря на скуку и брань миссис Блэк, Рону в особняке на Гриммо нравилось. Конечно, если бы он мог выбирать, он бы занялся чем-то более интересным, но раз уж он оказался заперт в продуваемом всеми ветрами доме, то, по крайней мере, со своими друзьями. Иногда он спрашивал себя, как сложилась бы его жизнь, если бы он не познакомился с Гарри и Гермионой тогда, в поезде. Но он никогда не размышлял долго на тему «что было бы, если». Этим обычно занималась Гермиона.

Слегка отклонив метлу влево, Рон взглянул на окно Снейпа. Гермиона была там и заботилась об этой угрюмой летучей мыши, пока остальные играли в импровизированный квиддич в заросшем сорняками саду. Рон знал, что Гермионе наверняка не понравилась бы эта упрощенная версия соревнований — игрокам запрещалось взлетать выше четырех метров, а очки присуждались той команде, которой удавалось забросить квоффл в дупло высокого старого дуба в углу сада.

По какой-то причине все вышло из-под контроля.

Не то чтобы Рон когда-либо полагал, будто он что-то контролирует, но все пошло совсем не так, как он ожидал. Его лучший друг до сих пор вел себя совершенно по-дурацки. Их приняли в полноценные члены Ордена, и в Ордене тут же воцарился хаос. Дамблдор неожиданно на глазах у всех поругался с незнакомой ведьмой.

Рон покосился на светящееся окно. Мерлин, помоги ему, но Рону стало почти жаль Снейпа.

Его самого выбрали старостой.

А Гермиона... Гермиона сошла с ума.

Когда она вышла из-под контроля? Он ожидал чего-то подобного от Гарри, но Гермиона в очередной раз удивила его.

Рон слегка наклонился вперед, чтобы облокотиться на метлу, и взглянул на Гарри, который парил рядом.

— Может, Снейп опоил ее.

Гарри только презрительно фыркнул.

— Ну хорошо, вряд ли это так. Но ничего уже невозможно понять. Ее невозможно понять.

«Молния» внезапно нырнула вниз, и Гарри встал на землю.

— Я пойду в свою комнату, — безэмоционально сказал он, холодно глядя на Рона.

Наблюдая, как Гарри удаляется, Рон почувствовал зарождающуюся в душе панику.

* * *

Гермиона как раз поила Снейпа обезболивающим, когда услышала, что дверь комнаты открылась. Она подумала, что это Ринк, и не стала оборачиваться. И очень удивилась, услышав голос директора:

— Как он чувствует себя сегодня, мисс Грейнджер?

Гермиона тут же повернулась.

— Сэр!

Дамблдор вошел в комнату, не отрывая взгляда от лежащего в постели мужчины.

— Успокойтесь, мисс Грейнджер. Я всего лишь хотел проведать Северуса.

Встреча лицом к лицу с директором буквально заставила Гермиону испытать бурю эмоций. С одной стороны, она до сих пор злилась на Дамблдора за его бесчувственное отношение к профессору Снейпу. Но с другой — даже она не могла не отметить усталый взгляд и поникшие плечи старого волшебника. В конце концов ярость неохотно уступила место жалости, хотя это и придало словам Гермионы немного сарказма.

Она пододвинула стул и скупо улыбнулась Дамблдору.

— Присаживайтесь, сэр. Уверена, профессор Снейп был бы счастлив, если бы знал, что вы уделили ему время.

Ее невежливый тон, казалось, совсем не задел директора, и он спокойно сел. Неудивительно, ведь Дамблдор каждый день общался с профессором Снейпом. Жалкая попытка Гермионы быть язвительной явно не могла разозлить Дамблдора. Скорее наоборот — похоже, его успокоило ее поведение, если так можно было истолковать легкую улыбку, спрятавшуюся в бороде.

— «Счастлив» — слишком сильно сказано, когда речь идет о профессоре Снейпе. Скорее, моя дорогая, наоборот — если бы он знал, что я играю роль его сиделки, он бы повел себя хуже мокрого книззла. — Тут Дамблдор широко улыбнулся. — Предполагаю, что вам уже пришлось испытать это на себе.

Он взмахнул рукой, и рядом с кроватью возник еще один стул.

— Пожалуйста, мисс Грейнджер, присаживайтесь. Я хотел бы поговорить с вами. — Подождав, пока она сядет, директор продолжил: — Я разочаровал вас.

Гермиона удивленно распахнула глаза, готовясь возразить, но Дамблдор поднял руку, призывая к молчанию.

— Не оправдывайтесь. Вы считаете, что я должен был сделать больше для профессора Снейпа. Что я мало помог ему, мало позаботился о нем.

Гермиона заметила, что директор произносит слова, не сводя взгляда с неподвижного Снейпа. Это казалось странным и совершенно не нравилось Гермионе — словно Дамблдор говорит сам с собой.

— Честно говоря, — продолжил он, — часть меня полностью с вами согласна. А оставшаяся часть, к несчастью, считает, что я поступил правильно. Уверен, если бы Северус мог говорить, он подтвердил бы мои слова.

Гермиона не знала, что ответить, поэтому молчала и ждала. Но Дамблдор больше ничего не произнес и не сделал.

— Вы переживаете за него? — наконец спросила она, чтобы прервать давящую тишину.

— С вашей точки зрения, наверное, этого не видно. Но вы сильно заблуждаетесь.

— Но как вы тогда можете... — начала она в запале, но быстро вспомнила, с кем разговаривает, и прикусила язык.

Дамблдор тихо рассмеялся.

— Договаривайте, мисс Грейнджер. Вы, должно быть, хотели спросить: как я могу так относиться к нему?

Не доверяя своему голосу, Гермиона кивнула.

— Идет война, мисс Грейнджер. Не забывайте об этом. Это не игра. И маги, и магглы умирают. Министерство ничего не предпринимает, так что мне пришлось стать командующим для одной из сторон. Я с радостью ценил бы каждого, кто противостоит Тому, но порой я не могу позволить себе такую роскошь.

Дамблдор на мгновение прикоснулся к руке Снейпа.

— В прошлом я много требовал от Северуса. И до сих пор он не разочаровывал меня. В будущем я буду требовать от него еще больше.

Дамблдор наконец повернулся к ней, пригвоздив взглядом.

— Не исключено, что придет время, когда я потребую того же от вас. Так же, как и Северусу, вам придется спросить себя: чем я готова пожертвовать, чтобы победить Тома? Сколько готова отдать? Я защищаю стольких, скольких могу. Всеми силами и с помощью любых знаний, которыми обладаю, я пытаюсь защитить всех, но это не означает, что я не допускаю ошибок. Как и то, что моим соратникам никогда не будет угрожать опасность.

Он отвернулся, и Гермиона смогла вздохнуть, чувствуя бешеный стук сердца. Когда она наконец собралась с мыслями, Дамблдор уже стоял у двери.

— Сегодня вечером состоится заседание. Вам по-прежнему запрещено присутствовать, но на сегодня я сделаю исключение. Пожалуйста, приходите.

— Да, сэр, — ответила она, но Дамблдор уже вышел.

* * *

Стоя перед библиотекой, Гермиона никак не могла решить, действительно ли ей стоит заходить. Ее заметил профессор Дамблдор.

— Заходите же, мисс Грейнджер.

При этих словах все повернулись и уставились на нее. На лицах отразился широкий спектр чувств: от приветливой приглашающей улыбки профессора Вектор до любопытства, недоверия и откровенной неприязни других.

Она легко распознала все эмоции — так обычно смотрели на профессора Снейпа. И даже она сама когда-то была в числе остальных. Чувствуя на себе тяжесть взглядов, Гермиона подавила желание ухмыльнуться. Вместо этого она, гордо подняв голову, широко улыбнулась и села на свое место рядом с Ремусом.

Она украдкой вытерла вспотевшие ладони о джинсы и впервые поняла еще кое-что: так смотрели не только на профессора Снейпа, но и на всех слизеринцев. Всегда пристально, недоверчиво, презрительно и с отвращением. Вот каково это, поняла Гермиона, — когда ты не гриффиндорец. Когда, даже если ты не сделал ничего предосудительного, все пялятся на тебя и только и ждут предательства.

Она устало потерла глаза. Неудивительно, что они всех нас ненавидят.

— А она что тут забыла?

— Спокойно, Аластор, — произнес Дамблдор, стараясь скрыть раздражение. — Ее наказание никто не отменял, но она — часть информации, которую хочет сообщить нам профессор Вектор. Если исключить мисс Грейнджер из этого собрания, то нам грозит еще большая опасность, и я не могу не придавать этому значения.

Он показал на профессора Вектор, которая стояла перед внутренним кругом Ордена Феникса. Откашлявшись, она начала:

— Возможно, кое-кто из вас удивился, увидев меня. Но в силу определенных причин, на которые я не могла повлиять, решилась моя судьба. Большинство из вас знают, что я преподаю арифмантику в Хогвартсе. С того самого дня, когда мистер Поттер поступил в Хогвартс, директор попросил меня создать несколько арифмантических проектов. К сожалению, подобные уравнения не являются постоянными — они растут и изменяются с каждой новой переменной и дополнительной информацией. Когда я только начала работать и изучать силы, связанные с мистером Поттером, я владела скудными и разрозненными данными.

Она вздохнула и виновато улыбнулась Гарри.

— Думаю, имей я больше информации, я смогла бы предотвратить хоть немногое из того, что вам пришлось пережить в первый год обучения. Но мне удалось определить лишь основные события и временные отрезки: использование мантии-невидимки, открытие Тайной комнаты и, наконец, применение меча Гриффиндора. Уравнения были слишком сложными, и хотя хороший арифмант способен предсказать некоторые возможные развития линий, даже самые лучшие из нас не в силах заглянуть в будущее.

Вектор достала из рукава палочку и совершила замысловатый пасс. Рядом с ней в воздухе тут же возникло хаотичное переплетение цветных линий. Когда вся фигура повернулась вокруг центральной оси и упорядочилась, Гермиона поняла, что видит перед собой, возможно, самое сложное времяопределяющее арифмантическое уравнение, которое только существует.

— Выглядит, как мамины спагетти, — прошептал Рон Гарри, но его услышали и остальные.

Первым порывом Гермионы было шикнуть на Рона и объяснить ему значение арифмантических уравнений. Но она прикусила язык — ее мнение никого здесь не интересовало. Чтобы не забыться и молчать, она поступила так же, как на уроках весь последний год — села на свои руки.

Профессор Вектор приподняла бровь.

— Да, мистер Уизли, полагаю, это действительно выглядит, как тарелка спагетти.

Поняв, что все услышали его комментарий, Рон мгновенно покраснел.

— Однако, — продолжила профессор, — если бы вы выбрали мой предмет, то поняли бы: то, что я вам сейчас показываю, — не ужин.

Послышался тихий смех, а у Рона запылали даже кончики ушей.

— Извините, профессор.

Вектор кивнула. Взмах палочкой — и все цветные линии начали вращаться вокруг оси.

— Арифмантика, — начала Вектор тоном, которым обычно пользовалась на занятиях, — объединяет в себе историю, социологию, математическую статистику, прикладную и предсказательную магию. Арифмантика — наука, которая используется для определения возможного развития событий. Ее часто применяют и в других областях. Самое простое — разработка нового зелья, чар или проклятия.

Вектор замолчала, оглядывая всех. Гермиона по опыту знала, что так профессор проверяет, все ли успевают следить за ее объяснениями. Видимо, оставшись довольной, Вектор продолжила:

— Так же, как и в любом другом предмете, здесь существуют разные области, которые можно изучать. Одно из самых эзотерических применений арифмантики — предсказание будущего. Некоторые эксперты способны предсказывать определенные возможности как для отдельных людей, так и для целых групп. Но не стоит сравнивать это с маггловскими психоисторическими исследованиями, где с помощью истории, социологии и статистики можно вывести матрицы, которые будут работать только для большого числа людей. Арифмантика — это магия, и она позволяет нам заглянуть намного глубже.

— И как это касается нас? — спросил из заднего ряда Муди.

— Это касается вас, потому что я составила уравнения для Ордена в целом и для каждого члена в отдельности, а также для Пожирателей и Вы-знаете-кого, — и она начала прикасаться к каждой нити «спагетти», которая сразу же вспыхивала. Затем указала на точку, где две нити встречались. — Каждая линия представляет собой уравнение, базирующееся на множестве данных и возможностей. Каждая точка пересечения — это нексус, слияние. Такие точки обычно указывают на важные перемены.

Вектор замолчала, давая другим возможность рассмотреть разноцветное переплетение. Затем подняла палочку и указала на точку, где все сливалось и невозможно было разобрать цвет.

— По моим подсчетам — это точка встречи Ордена и Вы-знаете-кого с его Пожирателями. Последняя битва.

Она посмотрела на остальных.

— Согласно моим вычислениям, до столкновения остается всего десять месяцев. Такое резкое изменение произошло совсем недавно, но это значительно приблизило время битвы.

* * *

Гермионе потребовались целых два дня, чтобы прийти в себя. После разговора с Дамблдором и объяснений профессора Вектор в голове у Гермионы царила неразбериха. Арифмантика всегда была ее любимым предметом, и Гермиона не раз думала о том, чтобы выбрать это направление для дальнейшего изучения, и даже читала в свободное время специальную литературу. Именно это помогло ей понять матицу профессора Вектор лучше, чем остальным.

Но Гермиону беспокоило, что она сама тоже присутствует в матрице. Одно дело — понимать, что арифмантика способна предсказывать возможное будущее. И совсем другое — видеть цветное переплетение линий этого будущего. Ведь там находилась не только она, но и профессор Снейп. И это настораживало.

Она полагала, что все было случайностью. Думала, что все их встречи с профессором Снейпом — причина и следствие. Оказалось — нет. Их с профессором Снейпом линии пересеклись и теперь двигались параллельно до той самой фатальной точки, которую Вектор назвала «последней битвой». Гермиона не знала, что это могло означать, и ее это пугало.

До сих пор она верила, что Снейп — всего лишь проект. Да, профессор нравился ей. Он представлял собой вызов для ума, но не это являлось главным. Она лишь потому хорошо к нему относилась, что этого не делали другие. Но было что-то еще. Что именно — она сама не знала. Сейчас она играла роль сиделки, а он — пациента. Когда Снейп почувствует себя лучше, они снова станут наставником и ученицей. По крайней мере, она так полагала, и матрица, кажется, это подтверждала.

Но больше всего ее беспокоило то, что ее линия уже не двигалась вместе с линиями Гарри и Рона. В некоторых местах они пересекались и сплетались, но всё чаще рядом с ее линией появлялась линия Снейпа. Гермиона надеялась, что благодаря этому они с профессором смогут спасти Гарри от того разрушительного пути, который он выбрал. И все же становилось ясно: она больше не находится вместе с мальчиками. Их линии пересекались, взаимодействовали и двигались в одном направлении, но только не вместе.

Гермиона думала, что может справиться с этим, успеет подготовиться. Ведь понятно же, что ее взаимодействие со Снейпом, связь их линий является важным фактором. Уже давно Гермиона приняла решение в отношении профессора и полагала, что готова к последствиям. Пока не столкнулась в библиотеке с Гарри и Роном.

— Как ты могла, Гермиона! — прошипел Гарри сквозь сжатые зубы. — О чем ты вообще думала?

— Как я могла? — повторила она, возмущенно подняв брови. — И это говоришь ты, Гарри? Как часто ты сломя голову бросался навстречу приключениям, не думая о последствиях? По крайней мере, я признаю свою вину. Я действовала безрассудно и теперь наказана. И не смей порицать меня из-за необдуманных поступков, Гарри Поттер! Я сделала так, чтобы спасти человеку жизнь! Это тебе не вылазка в «Сладкое королевство» ради каких-то дурацких конфет!

Гарри побагровел от гнева. Гермиона поняла, что последнюю фразу не стоило говорить, но было уже поздно.

Гарри резко развернулся и вылетел из библиотеки, хлопнув дверью.

Рон уставился на Гермиону, словно увидел ее впервые в жизни, затем покачал головой и последовал за Гарри.

Гермиона смотрела на дверь, ощущая, как на глаза наворачиваются слезы. Последствия, линии, возможности и будущее развернулись перед ней. Будущее, где они с Роном и Гарри останутся друзьями, но уже не лучшими. Она села на пол, чувствуя, что вот-вот разрыдается. Но не стала плакать. Вместо этого она вытерла глаза рукой и поднялась. Последствия, линии и возможности уже были ясны, и слезами тут не поможешь.

* * *

Профессор Снейп беспокойно ворочался на постели. Волосы прилипли ко лбу, дыхание было поверхностным, а под закрытыми веками метались глаза. Ему явно снился кошмар. Гермиона просто не могла видеть своего гордого учителя в таком состоянии. Но еще больше ее беспокоило то, что время от времени Снейп издавал тихие звуки. Не стон или плач, а нечто среднее, словно профессор пытался во сне подавить крик боли.

У Гермионы больше не было сил смотреть на страдания профессора.

— Ринк, я так больше не выдержу. Похоже, обезболивающие зелья не действуют, — и она устало провела руками по лицу. — Или действуют, но недостаточно. Я должна что-то сделать. — Сжав кулаки, она не удержалась от крика: — Хоть что-нибудь!

— Уши дрожат.

Нелогичное заявление сбило Гермиону с толку, и она перевела взгляд с бессознательного Снейпа на Ринка. Ярости как не бывало. Она уже немного привыкла к необычным высказываниям Ринка и считала, что научилась неплохо понимать эльфов. Но эти его слова совершенно ее озадачили.

— Уши дрожат? — спросила она.

Ринк серьезно кивнул, отчего его большие уши мотнулись вперед. Гермиона замаскировала смех за покашливанием. Она не хотела оскорбить Ринка. Справившись с собой, она как можно спокойнее спросила:

— И почему дрожат уши?

— Эльфы восхищаются Герми.

Гермиона удрученно рассмеялась. В особняке все относились к ней, как к прокаженной, то есть точно так же, как к профессору Снейпу. А эльфы, которые раньше и слышать про нее не хотели, теперь ею гордились.

Боже милостивый, и когда моя жизнь стала настолько сумасшедшей?

— Почему эльфы гордятся мной?

— Слова Герми. Действия Герми. Герми должна что-то сделать, — сказал Ринк, словно удрученность Гермионы из-за того, что она ничем не может помочь профессору Снейпу, имела для эльфов какой-то смысл. — Эльфы должны что-то делать.

Может, эльфы на самом деле видят какой-то скрытый смысл? И действия — это именно то, что нужно? Я же уже сделала кое-что, кто знает, а вдруг это поможет и сейчас?

— Ринк? — эльф в ту же секунду обратился в слух. — Ты должен вернуться в Хогвартс и принести мне простыню, которую я сшила для профессора Снейпа.

Уши Ринка, которые грустно висели с тех пор, как Снейп оказался на пороге дома, взлетели вверх. Эльф распахнул глаза, с надеждой глядя на нее.

— Герми действует. Герми думает, что магия поможет мастеру зельеварения?

Гермиона отклонилась на спинку стула и посмотрела на своего учителя.

— Не радуйся слишком рано, Ринк, но я думаю, что в силах помочь. Профессор Снейп до сих пор испытывает боль и очень беспокойно спит. Для его выздоровления это тоже плохо. Я надеюсь, что волшебство простыни... возможно, облегчит ему жизнь.

Эльф серьезно посмотрел на нее.

— Ринк принесет простыни мисс.

— Спасибо.

Ринк исчез с тихим хлопком, оставив Гермиону наедине со Снейпом. Она осмелилась протянуть руку и провести пальцем по его подбородку, почувствовав нежной кожей колючую щетину. Когда Снейп вздрогнул от ее легкого прикосновения, Гермиона с виноватым видом быстро убрала руку.

Долго ждать не пришлось, и скоро на узкую постель легла новая простынь, а Гермиона заправила ее края. Она знала, что магия однажды уже помогла профессору. Волшебство и зелья Альверес, возможно, и лечили тело, но не приносили покоя душе. Гермиона надеялась, что покой и защита, которые она вышила на ткани, и сейчас укрепят Снейпа. Теперь осталось самое сложное: ожидание. Большего она не могла сделать.

* * *

— Как долго? — прозвучали три дня спустя первые слова, сказанные хриплым голосом. Гермиона слегка вздрогнула при звуках обычно такого бархатного голоса и поспешила к Снейпу, чтобы дать ему воды. И пока она наполняла стакан, коротко рассказала о событиях, так как понимала, что профессор захочет все узнать.

— Несколько дней назад, во время грозы, вы оказались на пороге особняка. Когда вас нашли, вы были тяжело ранены и без сознания. — Она решила опустить то, что именно она нашла его. Но остальное придется рассказать, как есть. — Прибыл Дамблдор, чтобы снять с вас проклятие.

Заметив, как Снейп слегка кивнул, Гермиона спросила себя, вспомнил ли он то ужасное колдовство, которое применил к нему Волдеморт.

— Однако, — продолжила она, — директору не удалось вылечить вас полностью, так как раны оказались действительно тяжелыми. Он послал за мадам Помфри, но ее нелегко было найти. Я... — тут она замолчала, собирая все свое мужество. — Я привела целительницу Альверес, чтобы она помогла вам.

Снейп нахмурился, в его глазах отразилось нечто среднее между удивлением и восхищением.

— Профессор Дамблдор принял в Орден целительницу Альверес?

— Не совсем, — уклончиво ответила Гермиона.

Усталые черные глаза, в которых еще отражалась пережитая боль, встретили ее взгляд.

— Тогда объясните, — коротко велел он.