Под куполом (гет)

Гермиона

Блейз любезно предлагает подвезти их до входа в резиденцию Пап в Ватикане. Десять минут на машине — и они оказываются у высоких кованых ворот, по обеим сторонам которых стоят папские гвардейцы.

Драко помогает вылезти, придерживая дверцу, и Гермиона аккуратно спускается по ступеньке на брусчатку. На ней то самое черное платье, которое выбрал Драко, на лице — маска выдры. Драко — в черном строгом смокинге и в маске дракона — кажется ей сейчас чужим и незнакомым, но притягательным.

— Не теряйте головы и смотрите по сторонам, голубки, — Блейз подмигивает, похлопывая по дверце машины большой ладонью. — Там снаружи маски, а внутри — чудовища.

Гермиона осматривается: прибывающие дамы берут своих кавалеров под руку, и она повторяет этот жест, который тут же кажется ей таким естественным и родным, словно она никогда не встречалась ни с кем другим, кроме Драко.

Они медленно проходят сквозь ворота вслед за другими парами и поднимаются по широкой лестнице во дворец. Уоррингтон сказал, что палочки запрещены — но они с Драко все равно спрятали их в одежде, наложив заклинание, с помощью которого палочки невозможно будет отследить.

— Ищейки, — шепчет Драко, и Гермиона переводит опасливый взгляд на больших собак с бесстрастными желтыми стеклянными глазами. Они стоят неподвижно: одни вяло машут механическими хвостами, другие едва заметно скалят огромные железные зубы и втягивают воздух.

— Защитная сетка должна справиться с ними, — шепчет в ответ Гермиона. — Помнишь, Кеттлберн поделился с нами усовершенствованным заклинанием? Уверена, оно сработает. Кстати, я тут наткнулась в сумочке на блокнот Миранды с черновиком новой книги заклинаний. Некоторых я даже не знала.

— Потом расскажешь, — Драко пропускает ее вперед в просторный зал, украшенный золотом и мраморной лепниной. — И постарайся держать праведный гнев внутри.

Гермиона морщится, не отвечая ему. Да, у нее есть свои недостатки характера — вспыльчивость, которую не всегда получается обуздать. Эмоции внутри нее иногда так бурлят, что голова просто отключается.

Несколько минут они бродят по залу, рассматривая швейцаров, выкатывающих столы с многочисленными закусками, музыкантов, начищающих и проверяющих инструменты, и прибывающих гостей. На всех — маскарадные маски, так что невозможно никого различить, и только гоблины узнаваемы благодаря своему росту. Каждый раз, проходя мимо них, Гермиона поеживается от неприязни.

— Они ведут себя словно хозяева, — Драко тянется к тарталетке с креветочным салатом. — Раньше выливали ведро лести, фальшиво улыбаясь волшебникам. А теперь пытаются загнать нас в резервацию. Чего мы никогда с ними не делали.

— Ты забываешь о темных веках, — возражает она, взяв у проходящего мимо швейцара бокал с лимонадом. — И о гоблинских войнах. Просто волшебники забыли — как победители, а гоблины помнят.

Зал заполняется целиком, и тогда один из гоблинов поднимается на высокий постамент.

— Слушайте! Сегодня вы пришли в самое сердце Вечного города, — гоблин обводит всех надменным взглядом. — Раньше здесь жили магглы и маги, а теперь — царствуем мы. Когда Сопротивления в Лондоне и Нью-Йорке будут подавлены, ничто не сможет противостоять миру гоблинов. Волшебники долгое время отвергали наше право на свободу и на ношение волшебных палочек. Мы прекрасно обходимся и без них. Так почему бы волшебникам не последовать нашему примеру? Поверьте, очень скоро наступит новая эра. И я предлагаю начать ее отмечать прямо сегодня.

В зале раздается неясный шепот, и гоблин тут же резко взмахивает рукой, прося замолчать.

— Не бойтесь, дамы и господа, вы останетесь живы. Только ваша магия будет использоваться иначе. Те, кто живет в нашем городе уже полгода, ответьте — разве вам плохо? Есть правила, есть наказание за их нарушение. Все точно так же, как было при прошлых правительствах. Мы дадим вам прекрасную жизнь лишь в обмен за некоторые услуги. Звучит заманчиво, правда?

Гости качают головами, потом кто-то выкрикивает «Виват новой эре!», и этот лозунг подхватывается новыми голосами. Гоблин на постаменте довольно улыбается, но в улыбке — угроза. Он снова взмахивает рукой, и гости замолкают.

— Как вы знаете, в Ватикане хранится огромное количество тайн. Одна из них — Великий Гримуар, который так долго считался утерянным. Сколько заклинаний мы можем использовать, чтобы перевернуть с ног на голову весь магический мир? Мы долго к этому шли.

Гермиона сжимает руку Драко. Они разрабатывают оружие, чтобы лишить волшебников палочек и магии, — и этого недостаточно? Что может сделать этот чертов Гримуар? Всю жизнь она считала, что эта книга — не больше, чем легенда или сказка. Впрочем, когда-то она так же думала о сказках Бидля и крестражах.

— Как думаешь, что он имеет в виду? — Драко нервно переступает с ноги на ногу, как и все присутствующие. — Они изменят мир так, что маги перестанут рождаться? Хогвартс закроется навсегда, имена детей не будут вписываться в книгу. На всей планете останутся только магглы, а руководить ими будут гоблины. Зачем?

Гермиона сердито встряхивает волосами.

— Чтобы не было оппозиций. Если гоблины и смогут контролировать магов, те постоянно будут искать способы бороться с ними. Ни Гарри, ни я, ни будущие поколения — не сдадутся. Но что, если будущие поколения не проявят никаких магических способностей? Вот что положит конец борьбе. Умно и продуманно.

Даже сквозь разрез маски Гермиона видит, как в серых глазах Драко мелькает паника. И в ее голове созревает мгновенное решение, которое пришло бы каждому из тех, кто хочет остановить надвигающийся кошмар.

— Уничтожим его? — Гермиона возвращает пустой бокал на поднос. — И заодно найдем руну.

— Ты с ума сошла, — Драко смотрит на нее с ужасом и восхищением. — Как мы провернем это в одиночку? При всех присутствующих?

Гермиона закусывает губу. Как бы пригодилась сейчас мантия-невидимка! Дезиллюминационное заклинание легко обнаружить.

— Ты понимаешь, что от этого зависит наше будущее? — спрашивает она с отчаянием. — Руны окажутся бесполезны, если они применят заклинание из Гримуара.

Драко успокаивающе стискивает ее пальцы, собираясь что-то сказать, и в это мгновение гоблин продолжает:

— Однако пока что мы испытываем трудности в расшифровке книги. Если кто-нибудь из гостей умеет читать древние руны, которые, в отличие от металлов, так плохо поддаются гоблинам, то мы будем благодарны, а гость — вознагражден.

Кончики ее пальцев, зажатые в ладони Драко, становятся горячими. Опасно — но они и так в сердце опасности.

— Я умею, — произносит она недрогнувшим голосом, и Драко издает тихий стон, какой обычно издавал Рон, когда их приключения заходили слишком далеко.

Гоблин несколько секунд молчит, словно пытаясь разглядеть ее сквозь маску, а потом торжественно провозглашает:

— Дама в черном! После окончания торжества пройдите в зеленую дверь в левом конце зала. Господа и дамы, веселитесь! Чуть позже мы покажем вам другие шедевры коллекции.

Гермиона выдыхает и переводит взгляд на гостей: может быть, здесь есть кто-то из Ордена? Но как это узнать?

Они делают круг по залу, прислушиваясь к разговорам.

— Но если магии не будет, тогда и магические существа понемногу станут легендой, — обеспокоенно произносит дама в маске химеры.

— И перестанут, наконец, докучать нам своими правами, — замечает другая, в зеленом платье. — Министерство тратит огромные ресурсы для поддержания равновесия, а толку? На прошлой неделе в Гринвиче оборотни напали на магглов. А по договору это нарушение!

— И как их накажут?

— О, очень жестоко, — дама качает головой. — Скорее всего, они будут ликвидированы.

Гермиона ненавязчиво вмешивается в разговор, пока Драко присоединяется к стоящим у рояля мужчинам.

— Но разве магический мир не потеряет равновесие при уничтожении видов? Оборотни всегда существовали. Они часть общей цепи...

Дама в зеленом прикладывает лорнет, чтобы рассмотреть ее повнимательнее.

— Милочка, чем хороши оборотни? Вам самой нравятся эти убийцы? А вампиры?

— Вампиры пьют кровь животных, — возражает Гермиона. — Это регулируется правительством.

— Разве вы плохо слышали господина гоблина? — дама в синем касается веером ее плеча. — Магия понемногу начнет исчезать, так что мы все станем равны. Неужели вы хотите, чтобы мы стали беспомощными перед этими тварями? Или посоветуете купить ружье?

Дамы заливаются искусственным смехом, и Гермиона через силу улыбается. Они или глупы, или хорошо играют.

Она еще проходится по залу, пытаясь угадать хотя бы одну маску, но не замечает никого знакомого. Драко о чем-то оживленно беседует, и Гермиона просто наблюдает за ним со стороны, в который раз удивляясь его выдержке.

После обеда начинаются танцы, уже успевшие ей надоесть за последние полторы недели, но с Драко она танцует охотно.

— Глухо, — ворчит он, отвечая на вопрос о знакомых. — Все очень хорошо притворяются и играют роль занудных аристократов. Что такое гольф?

— Игра, — Гермиона улыбается. — Нужно загнать мячик в лунку специальной клюшкой. Попробуй, когда вернемся домой, это довольно увлекательно. Папа даже состоит в клубе. Он будет рад новичку.

Драко смотрит на нее серьезно.

— Ты познакомишь меня с родителями?

Гермиона смущается и краснеет, пытаясь представить реакцию отца.

— Конечно.

— Значит, ты настроена остаться со мной? — его голос понижается до шепота. — Правда?

Гермиона не отвечает, потому что в это мгновение раздается звук флейты, призывающий всех гостей обратить внимание на очередного гоблина, поднявшегося на постамент.

— Прошу пройти за мной, — он взмахивает рукой. — Я покажу вам шедевры коллекции. Будьте осторожны и ничего не касайтесь: на объекты наложены страшные отравляющие заклинания, некоторые смазаны мгновенно убивающим ядом. Те, кто боится, могут остаться и продолжить развлекаться, сейчас принесут пирожные.

За гоблином следуют примерно двадцать гостей, включая Гермиону и Драко. Они проходят из зала в длинную темную галерею с мутными стеклами. Гоблин приводит их к дверям, над которыми написано "Пинакотека", но тут же толкает какую-то крошечную дверь, неприметную с первого взгляда. Гермиона осторожно заглядывает внутрь: дверца ведет в огромное помещение, по обеим сторонам которого стоят бесчисленные высокие стеллажи. Они кажутся внушительнее тех, что в архиве, в котором Гермиона провела последнюю неделю.

— Секретные архивы Ватикана, — гоблин хитро улыбается. — Здесь вся история человечества, начиная с истоков. Печать Карла Великого, процесс над тамплиерами, письма Генриха Седьмого и ноты Моцарта. Ничто не ускользнуло от Папства. Кто знает, что случится с этими документами чуть позже.

Гермиона сглатывает. Ведь здесь могут храниться сведения об оставшихся рунах! Драко перехватывает ее взгляд и понимающе кивает.

— Идемте дальше, — гоблин закрывает дверцу и заходит в Пинакотеку. — Напоминаю: трогать ничего нельзя. Но вы будете поражены.

— Что, наконец-то увидим Святой Грааль? — шепотом язвит Драко, и Гермиона тихо усмехается.

Они проходят несколько залов, впиваясь глазами в полотна и предметы быта, но не находят тех картин, которые собирались проверить. То, что им нужно, оказывается только в самом последнем зале, под охраной ищеек, в рамах с толстым стеклом.

Гермиона и Драко переглядываются. Возможно, это значит, что они на верном пути? Но как обойти всю эту охрану? И как незаметно снять защитные заклинания?

Гермиона тоскливо смотрит на картины, такие близкие и такие недоступные. Задача с каждой минутой выглядит все более невыполнимой.

— Стены помнят все попытки попасть сюда, так что в залах полно ловушек, — гоблин берет длинную трость и нажимает на плиту рядом с собой. Та тут же проваливается вниз, и с потолка на них стремительно падает решетка с острыми кольями. Гоблин останавливает ее щелчком пальцев.

Гости вскрикивают.

— И это лишь малая часть, господа и дамы. Нет места, защищенного лучше, чем Ватикан.

Выходя из зала, Гермиона бросает последний взгляд на полотно Фра Анжелико. Нет, сейчас подобраться к нему невозможно.

— Как обойти яды? — Драко тоже замедляет шаг. — У тебя есть перчатки из драконьей кожи?

— Наверное, найдутся, — Гермиона задумчиво вспоминает, захватила ли она их с собой. — Только их придется заколдовать. Или смазать противоядием, которое мы готовили со Снейпом. Он говорил, что оно работает практически против всего.

Драко дергает плечом, потому что слово "практически" не вселяет надежду.

— Я боюсь, что Уоррингтон нас подставит, — произносит она тихо.

— Я тоже начинаю к этому склоняться. Как он купит доступ сюда, если не благодаря связям с гоблинам? Принесет нас на тарелочке.

Гермиона берет его под руку, улыбаясь идущей рядом даме.

— Нам нужно остаться здесь, — шепчет она убедительно. — Иначе шансов нет.

— Как ты себе это представляешь? — в голосе Драко звучит недоумение. — Спрятаться за колонной или в шкафу вряд ли получится.

Гермиона пожимает плечами, лихорадочно соображая. Мантии у них нет, уменьшать себя в размере опасно, только если...

— Есть план, но он безумный, — произносит она, и Драко закатывает глаза. — Не уверена, что получится, но должно сработать.

Они возвращаются в зал, присоединяясь к остальным гостям. Десерт подают великолепный: свежие фрукты и мороженое, и все переходят на террасу, чтобы наслаждаться сладостями вкупе с прекрасным видом. Прием длится еще два часа, заканчиваясь фейерверком, а потом гости понемногу начинают разъезжаться. Гоблин напоминает Гермионе о том, что ее ждут за зеленой дверью, и она уходит в дамскую комнату — якобы плеснуть воды на разгоряченное лицо, а Драко заходит в мужскую — вымыть руки после десерта. Дождавшись, пока шаги стихнут, Гермиона осторожно выглядывает в коридор. Спустя несколько секунд голова Драко высовывается из соседней двери, а спустя минуту он уже стоит рядом с ней.

— Почему я вечно оказываюсь в женских туалетах? — он окидывает мраморную комнату неприязненным взглядом. — Слава Мерлину, Миртл привязана к замку. Ты ведь не собираешься расшифровывать Гримуар?

Гермиона качает головой.

— Если я туда пойду, они сразу поймут, кто я. Пусть лучше ищут меня среди гостей, так мы выиграем время. А мы пока что спрячемся здесь.

— Здесь? — Драко удивленно приподнимает брови. — Ты считаешь, они не найдут нас в туалете?

Гермиона вытаскивает из-за корсета платья бисерную сумочку и машет ею перед носом Драко.

— Мы спрячемся здесь! Заклятие расширения нам не навредит.

Драко смотрит на нее как на сумасшедшую.

— Ты... уверена?

— Нет, но я уверена, что это единственный способ, — Гермиона решительно раскрывает сумочку. — Шагай. У профессора Ньюта был похожий чемодан — чем моя сумочка хуже?

Она наблюдает, как Драко с опаской ставит ногу внутрь и тут же проваливается в огромное пространство, напоминающее чулан, наполненный самыми разными предметами. В одном углу лежит их палатка, в другом — книги, позади них — одежда. Через минуту появляется довольная Гермиона и быстро снимает с себя надоевшую маску.

— Пока мы внутри, Гоменум Ревелио не подействует. Который час?

Драко переводит взгляд на наручные часы.

— Почти полночь, — произносит он нервно. — Что дальше?

— Ждем, — Гермиона расхаживает по бархатному полу сумочки. — Они проверят помещения, где мы теоретически можем быть, а потом можно выходить. Давай пока поищем перчатки?

Перчатки находятся прямо под коробкой с наушниками для пересадки мандрагоры. Гермиона натирает их одной из мазей, которые им дал Снейп, и протягивает одну пару Драко. Где-то над их головами раздаются шаги и голоса, потом все стихает.

— Ты самый бесстрашный человек, которого я когда-либо встречал, — Драко улыбается, глядя на нее в полутьме. — Если мы умрем в этом чертовом дворце, я не пожалею, потому что я — с тобой.

Гермиона подается вперед и горячо его целует. Драко отвечает на поцелуй, касаясь ладонью ее волос.

— Пошли? — спрашивает она, задыхаясь. — Уже почти час ночи. Сначала попробуем украсть Гримуар, а потом отправимся за руной. Что думаешь?

Драко пожимает плечами, доставая палочку.

— Не знаю, какая последовательность правильная. Уверен, что гоблины сразу поймут, что мы стащили руну или Гримуар — лично для меня руна в приоритете. Мы не можем взваливать на себя все на свете, Гермиона.

— Хорошо, — произносит она, соглашаясь, но на сердце становится неспокойно. — Давай начнем с руны. Кто знает, может быть, они сидят и ждут, пока мы подберемся с Гримуару.

— Надо найти Святой Грааль, — язвительно замечает Драко, вслед за ней потянувшись к верхней части сумочки. — Он ослепит врагов своим святым светом, и они умрут с осознанием своей неправоты.

Гермиона бросает на него укоризненный взгляд. Ладонь, сжимающая палочку, чуть потеет, но отступать некуда. Драко обнимает ее за плечи, и на секунду волнение уходит, уступая место нежности. Они должны справиться: права на ошибку у них нет.

Драко

В галерее темно и пока что тихо, только где-то далеко едва слышным эхом отдаются шаги ищеек.

Драко накладывает на них с Гермионой дезиллюминационное заклинание, но от ищеек это полностью не защитит: Блейз говорил, что они чувствуют дыхание и запах. Драко осторожно толкает дверцу в зал, где проходил прием, и осматривается: никого, только один гоблин магией убирает постамент, а ищейки прохаживаются вдоль дальнего окна.

Драко жестом предлагает дождаться, пока гоблин уйдет, и тогда они проходят в зал, стараясь дышать и двигаться так тихо, как это только возможно.

Ищейки пока что не замечают их, и тогда они успешно добираются до дверей, ведущих в галерею с шедеврами.

— Стой! — шепот Гермионы, раздавшийся прямо над ухом, заставляет его вздрогнуть. — Наверняка вход запечатан.

Драко наклоняется близко-близко к бронзовой поверхности и шепчет:

— Откройся!

На правой створке тут же возникают рунические символы, горящие слабым зеленым светом.

— Твой выход, — Драко отодвигается в сторону, нервно наблюдая за ищейками. — Получится разгадать?

Гермиона хмурится, пристально разглядывая светящееся слово, и закусывает губу. Драко нравится наблюдать за ней, когда она решает какую-то сложную задачу. Краем глаза он замечает, как одна из ищеек останавливается и нюхает воздух, а потом медленно поворачивает голову в их сторону.

Драко нервно шепчет:

— Быстрее, Мерлина ради. Этих тварей вокруг с десяток, мы не справимся с ними.

Гермиона фыркает.

— Я не могу быстрее! Каждый символ — руна — что-то значит. Нужно понять, что имеется в виду, если сложить вместе...

— Читай, — нетерпеливо подгоняет Драко. — Давай, перечисляй значения.

— Раб, выбор, господин, — произносит она недоуменно. — И что это значит?

— А первая руна — точно "раб"? — мысли путаются, в памяти мелькают десятки банальных фраз. — Быстрее, Гермиона, эта тварь направляется к нам!

Она запускает дрожащие пальцы в волосы и прикрывает глаза.

— Точно, я помню эту руну, мы с профессором...

— Нет времени, — Драко лихорадочно перебирает в голове фразы про рабство и дружбу. Вторая, а за ней и третья ищейки подходят все ближе и с шумом втягивают в себя воздух. Одна из них скалится, показывая острые зубы.

— Раб предпочитает раба, господин — господина, — Драко произносит фразу машинально, слова гаснут, и двери начинают медленно распахиваться. Ищейки подбегают еще ближе, одна клацает зубами в нескольких дюймах от руки Гермионы, другая едва не хватает Драко за ногу. Они протискиваются внутрь галереи и тут же запечатывают двери. По ту сторону раздается сильный вой, а потом хриплый голос гоблина произносит:

— Что такое? Чужие?

Ищейка отвечает громким механическим лаем, и гоблин ворчливо произносит:

— Охотники за ценностями, значит. Ничего, такие проникают внутрь, но обратно не возвращаются. Помнишь того курносого паренька? Так и остался висеть, утыканный стрелами.

Ищейка подвывает в ответ, и Драко поворачивается к Гермионе, которая освещает палочкой темную галерею перед ними. До самого входа в хранилище нужно пройти три галереи, как Драко помнит по вызубренному плану, либо попытаться проникнуть коротким путем, каким вел их гоблин.

— Предлагаю пойти в обход, — глаза Гермионы лихорадочно горят. — И откуда ты знаешь фразу Аристотеля?

— Дед любил ее, — отзывается Драко, хмуро глядя на пустую галерею. — Когда речь заходила о домовиках, он частенько ее повторял.

Гермиона неодобрительно поджимает губы, следуя за ним. Они шаг за шагом, почти не дыша, идут вперед, сжимая палочки. Наступая на чуть утопленную плиту, Драко чувствует, как она стремительно уходит вниз, и едва успевает ухватиться за гладкий край.

— Левикорпус! — вскрикивает Гермиона, и Драко, перевернувшись вверх ногами, падает на жесткий пол. — Ты в порядке?

Драко потирает ушибленный локоть. Наверняка вскочит шишка, но это легко пережить.

— А более плавного заклинания нет?

— Я поторопилась, — объясняет Гермиона нервно. — Надо было сделать движение вверх, а потом...

— Не сейчас, — Драко закатывает глаза. — И не двигайся. Может быть, проще ползти? Драккл знает, что у Пап еще припасено для любителей артефактов.

Гермиона смотрит на него недоверчиво, потом ложится рядом на живот и смеется.

— Чувствую себя саламандрой, — произносит она тихо. — Хвоста только нет.

Драко усмехается, ползя вперед. Сам себе он напоминает древнего дракона, какие только начинали осваивать мир — или василиска. Первые минут пять они ползут в тишине и полутьме, а потом Драко неосмотрительно касается ладонью шершавой плиты, и над их головами пролетают кинжалы и врезаются в противоположную стену, отлетая от нее и падая прямо на них.

— Протего! — реагирует Драко ловко, и кинжалы со звоном падают рядом.

И тут же, спустя всего минуту тишины, раздается зловещее шипение.

— Яды! — Гермиона вскакивает на ноги, мгновенно создавая вокруг себя и Драко плотный пузырь.

Из-под плит с громким шумом вырываются клубы зеленого дыма, обволакивая их с ног до головы. Драко мгновенно чувствует, как яд прожигает незащищенную кожу, и слышит, как шипит от боли Гермиона.

— Бежим! — он хватает ее за руку, и они, прыгая с плиты на плиту, бросаются к маячащему впереди дверному проему. — Держись за меня, прыгай!

Плиты перед ними обваливаются, и внизу, в бездне, видно глубокое подземелье с торчащими копьями.

Драко и Гермиона падают на холодный пол по ту сторону ямы и в изнеможении переворачиваются на спины, тяжело дыша.

— Первая галерея пройдена, — шепчет Драко и с трудом приподнимается, чтобы взглянуть на Гермиону. Ее ладони, как и его собственные, покрыты страшными волдырями. — Скажи, как найти мазь.

Морщась и кусая губу, Гермиона вытаскивает сумочку из носка и протягивает ему. Наплевав на предосторожность, Драко призывает мазь с помощью Манящих чар и тут же, открыв тюбик, намазывает Гермионе руки и стаскивает с нее обгорелое от яда платье.

— Что ты делаешь, — смущенно произносит она, когда Драко откидывает ткань в сторону, оставляя ее в одном белье.

— Я видел тебя в купальнике, — успокаивающе произносит он, но от вида лифа с кружевным узором у него перехватывает дыхание. Он осторожно, нежно накладывает на ее измученную кожу мазь, и та сразу впитывается, стирая волдыри и ожоги.

— Теперь я, — Гермиона берет тюбик, и Драко поспешно стаскивает с себя рубашку и брюки. — Какой ты бледный. Вот бы сейчас оказаться на море, лежать на пляже и слушать, как шуршит вода... И загорать. Больно?

— Нет. Твои прикосновения лечат лучше мази, — хмыкает он. — У нас ведь есть обычная одежда?

Гермиона запускает руку в сумочку и вытаскивает рубашку, летние брюки, джинсы и свою кофту с гриффиндорским львом.

— Теперь мы снова те, какими пришли в этот чертов город, — произносит она довольно, натягивая кофту через голову. — Как приятно чувствовать себя собой.

Драко осматривается: галерея кажется безопасной, но внешность обманчива. Стоит им подняться на ноги, как огромные железные решетки захлопывают двери с обеих сторон, а из боковой двери появляется и выезжает на середину столик с несколькими золотыми монетами и весами. Драко рассматривает монеты: на них изображены лев и папская тиара.

Стоящая рядом Гермиона широко улыбается.

— Они не смогли меня одолеть еще на первом курсе, не смогут и сейчас. Видишь монеты? Старинные, кажется, какие были в обиходе в Ватикане еще в Средневековье. Среди них одна — фальшивая. Взвесить можно только лишь два раза, чтобы узнать, какая именно — подделка. И ее мы положим в прорезь дверей. Угадаем — двери откроются. Проиграем — погибнем.

Драко передергивает плечами. В Хогвартсе их не учили чертовой логике, и он даже представить себе не мог, что она может пригодиться. Он лишь наблюдает, как Гермиона что-то бормочет себе под нос, разглядывая монеты, выглядящие абсолютно одинаковыми.

— Делим на три части, — Гермиона на всякий случай надевает перчатки. — Теперь две части взвешиваем. Видишь, они разные по весу? Правая чашечка чуть-чуть ниже. Значит, фальшивая монета в ней. Теперь берем часть с фальшивой монетой, выбираем две монеты и взвешиваем. Чашечки одинаковы, да? Значит, оставшаяся — фальшивка.

Драко приподнимает брови, глядя на нее с восхищением.

— Так легко?

— Логика зачастую проще, чем кажется, — Гермиона зажимает монетку в руке и идет к закрытым дверям, на которых висит древнегреческая маска с открытым ртом. — Проверим?

Драко сглатывает, глядя, как монетка исчезает в кривых губах маски, а ее глаза загораются зеленым светом. Сначала ничего не происходит, потом раздается жуткий скрип, и решетка опускается, открывая им проход в следующую галерею. Но за решеткой их ждут новые трудности: зал разделен на несколько отсеков, и в каждом — говорящие маски разных цветов, вращающие глазами.

— Нужно было брать с собой Лавгуд, — ворчит Драко, но Гермиона шикает на него, внимательно рассматривая первую маску. Та открывает рот и нараспев произносит:

— Общей кормилицей всех, кто на свете живет, повсеместно

Я называюсь, и впрямь никакие бесстыдные дети

Так не терзают сосцов материнских, как грудь мою зубом.

Пышно я летом цвету, зимою холодною мерзну.

Драко переглядывается с Гермионой и уверенно выдает:

— Земля.

— Верно, — произносит маска. — Проходите.

Следующая маска, зеленая, заговаривает не сразу, приглушенно шепчет:

— Есть у меня и у тебя. Есть у лесов, полей, рек и морей, у рыб, деревьев и кустов, и у всего на белом свете. А это что: тень, сон, душа или голод?

— Душа, — заявляет Гермиона, и маска одобрительно кивает, открывая им путь. Гермиона обращается к Драко: — Если хочешь спросить, откуда душа у куста, то для Возрождения это нормально. Я в архивах и не на такое натыкалась.

Третья маска, золотая, заговаривает лишь после обращения к ней и небольшого поклона.

— Телец, лев, бык — кого не хватает?

— Орла.

— Лилия, три звезды, роза, лестница — о ком речь?

— О Деве Марии, — Гермиона заметно нервничает. — Маги всегда были немного в стороне от религии, хотя среди Пап было несколько волшебников. А христианская символика очень сложная, я знаю только самое основное, чему нас на кружке живописи учили.

Драко качает головой: его ничему подобному не учили, так что он застрял бы здесь на веки вечные, как и другой бедолага, чей череп лежит в дальнем углу.

Маска открывает рот в третий раз.

— Существование — это то, что приводит все вещи к действительности. Чьи это слова?

Гермиона сжимает пальцы, Драко жмурится, пытаясь вспомнить имя хоть одного из средневековых философов, о которых когда-то упоминал профессор Бинс, но на той лекции они с Блейзом занимались какой-то ерундой.

— Я не помню, — Гермиона поворачивается к нему в отчаянии. — Возможно, это был Франциск Ассизский, может быть, Платон или кто-то еще...

Драко наконец вылавливает в мыслях одно-единственное имя.

— Фома. Там был же какой-то Фома?

Гермиона с сомнением пожимает плечами.

— Фома Аквинский, известный философ, я кучу раз видела его имя в архивных документах...

— Предлагаю рискнуть, — Драко обращается к маске. — Фома Аквинский.

Маска вытягивает рот, образуя букву "О", потом издает странный певучий звук, и последняя дверь распахивается. Вспотевшие и нервничающие, они проходят в следующую, последнюю галерею. Она заполнена самыми разными предметами: кубиками с символами, ключами, странными существами, словно сошедшими с картин и маргиналий. По ту сторону, внутри двери, есть четыре выемки и огромный круглый камень.

— Шифр, — Драко щурится, разглядывая галерею. — Нам нужно сложить код и провернуть ключ.

— Но как мы узнаем, что именно нужно сложить? — Гермиона растерянно озирается. — Как я понимаю, тут собрано все, что когда-либо было изображено на средневековых картинах, в манускриптах и скульптурах. — Где подсказки?

— Должна же быть какая-то логика, — возражает Драко. — Смотри: по четырем углам галереи висят гербы. Там — пчелы, вон там — шары, в противоположном — дерево, в последнем — шесть лилий на щите. Кому они принадлежат?

Гермиона садится на пол и невозмутимо достает из сумочки старый гербовник, итальянские буквы на котором не оставляют сомнений, что она стащила его из архивов.

— Так проще разбираться с фамилиями, у меня от них голова кругом, — поясняет она, чувствуя его укоризненный взгляд. — Система безопасности в архиве никудышная. Простого Обливиэйта хватило, чтобы сотрудник меня пропустил... Нашла: все это — гербы Пап: Барберини, Медичи, делла Ровере и Фарнезе. Черт подери, понятнее не стало!

Драко обводит галерею еще раз внимательным взглядом и вдруг замечает на самом верху песочные часы. А еще выше, на потолке, сетку с длинными острыми кольями.

— У нас мало времени, — дрогнувшим голосом замечает он. — Думаю, не больше часа. Чисто теоретически: у каждого из них был свой девиз, верно? Есть говорить о магической аристократии, то у каждого герба, каждой семьи имеется свой девиз. В дверях как раз четыре ниши. Нам нужно найти символ в галерее, соответствующий девизу, и вложить его в нишу в определенной последовательности. Что написано в гербовнике?

Они лихорадочно изучают старые желтоватые страницы, полные картинок, фраз на итальянском и французском, папских гербов и ключей. Наконец они выбирают, споря и поглядывая на песочные часы, четыре символа: рыбу, цветок, меч и птицу.

Цветок оказывается над самым потолком, и Драко приходится трансфигурировать один из камней в метлу. Сразу вспоминаются тренировки по квиддичу, матчи и проигрыши, пахнущая потом раздевалка. Птицу он настигает в противоположном углу, хитро сделав вид, что гонится за другой.

— Почти не осталось времени, — запыхавшись, произносит он, протягивая символы Гермионе. Птица трепещется в ладони, напоминая ему самого себя на шестом курсе. — Какой порядок?

Гермиона пожимает плечами, торопливо складывая разные комбинации. Драко видит, как падают последние песчинки, и потолок над ними начинает дрожать.

— Сначала меч, потом птица, следом рыба и цветок, — пальцы Гермионы ловко переставляют предметы. — Попробуем... Готово!

Драко успевает вытолкнуть ее в открывшийся проем, и на место, где она стояла, падает огромная глыба. Перекатившись, они оказываются в той самой зале с шедеврами. Картина Фра Анжелико висит в нескольких шагах под толстым стеклом.

Драко натягивает перчатки, и Гермиона шепотом произносит:

— В чем здесь будет подвох?

И словно в ответ на ее слова зал наполняется красным свечением, и датчик на стене показывает какие-то цифры.

— Мерлиновы кальсоны, это запас кислорода! У нас всего десять минут, — Гермиона прижимает руки к груди. В огромных перчатках они выглядят нелепо.

— Я буду разбивать стекло, а ты прикрой, — решительно заявляет Драко, поднимая палочку. — Раз, два... Бомбарда!

Стекло вздрагивает, но не трескается. Над головой бешено завывает сирена, и Драко ударяет заклинанием еще раз. Становится труднее дышать, и из невидимых отверстий в каменных стенах валит синий дым. Картина Фра Анжелико кажется невинной и чистой, словно отрешенной от происходящего и существующей сама по себе.

— Бомбарда Максима! — Драко, кашляя, не сводит взгляда с неподдающегося стекла, потом достает пистолет и со второй попытки трансфигурирует первый попавшийся камень в пулю.

Гермиона закрывает уши руками, и Драко стреляет прямо в середину картины. Стекло жалобно вздрагивает, и уже тогда они раскалывают его окончательно, используя Диффиндо и Бомбарду.

— Осторожно! — но Драко уже касается полотна и тут же обжигается. — Явись!

Руна вспыхивает синим, и Гермиона, прошептав "Красота", поспешно срисовывает ее в блокнот немилосердно дрожащей рукой.

Датчик снова пищит, и Драко понимает, что голова уже кружится от нехватки воздуха, перед глазами плывет — а от кислорода их отделяет толстая металлическая решетка.

— Кнопка! — Гермиона с трудом дотягивается до нее, подпрыгнув, и с силой нажимает.

Они оба падают в галерею, хватая ртом драгоценный воздух. И тут же сталкиваются с рычащей ищейкой. Драко успевает заслонить собой Гермиону, и ищейка вцепляется в его бедро всей своей огромной пастью. Адская боль пронзает тело, хватка кажется смертельной и страшной, мелькает рука Гермионы с палочкой, мечущей заклинания, и ищейка, взвизгнув, исчезает под магической сеткой.

Драко проваливается в темноту.

Гермиона

Драко не приходит в себя уже минут двадцать, и Гермиона, смахивая мешающие слезы и разрывая ткань брюк, орудует нашедшимися в сумочке щипцами, заставляя руку не дрожать. Зубы ищейки глубоко сидят в бедре, и с каждым вытащенным зубом кровь все сильнее хлещет из раны. Выдернув последний, Гермиона пытается наложить кровоостанавливающее заклинание, но ничего не получается. На секунду ее охватывает неконтролируемая паника, что она не справится, и Драко умрет здесь, в чертовом Ватикане, у нее на руках.

Потом она заставляет себя собраться и трансфигурировать кусок ткани в жгут. Но кровь все еще не останавливается до конца, а рана вспухает.

— Мы где? — шепот Драко застает ее, когда она отвинчивает крышку тюбика с мазью и достает сушеные ингредиенты для зелий.

— В архиве, — Гермиона осторожно выдавливает мазь на рану. — Не шевелись.

— Плакала, — заключает Драко, глядя на ее лицо снизу вверх. Его бескровные губы едва шевелятся. — Твари отстали от нас?

И словно в ответ в дверь, возле которой они сидят, тут же раздается удар и слышится злобное рычание.

— Пришлось наложить темномагическое заклинание запирания, потому что Коллопортус они чуть не взломали, — Гермиона подносит к его губам веточку розмарина. — Жуй. Это от кровотечения.

Драко не отвечает, и Гермиона по выражению его лица понимает, что ему больно. Какая разница между ним теперешним и тем мальчишкой на третьем курсе, что изображал страшные мучения после удара гиппогрифа!

— Скоро подействует, — обещает она тихо. — Спасибо, что защитил меня.

Драко через силу усмехается. Он выглядит беспомощным, и Гермионе хочется его обнять. Его волосы, как и ее собственные, растрепаны.

— Ты лучше разбираешься в травах и мазях. Почему ты плакала?

— Представила, что ты не очнешься, — Гермиона еще сильнее затягивает жгут. Лужа крови под бедром Драко вызывает у нее тошноту. — Я не хочу идти дальше без тебя. И жить дальше без тебя.

Драко смотрит на нее серьезно, в его серых глазах нет ни искры насмешки или сомнения, только понимание.

— Я тоже.

Они сидят в тишине, наблюдая, как рана понемногу затягивается зеленоватой пленкой. С той стороны двери периодически раздается рычание, иногда огромные когти скребут дверь. Гермиона помогает Драко приподняться и опереться о стену.

— Мы в ловушке, — произносит он с отвращением, словно признавая безвыходность их положения. — Неизвестно, что с нами сделают, когда схватят. Мне уже лучше, а ты иди поищи информацию о рунах, я пока попытаюсь прийти в себя.

Гермиона оставляет его неохотно, хоть и понимая, что он прав. Упускать шанс найти местоположения других рун жаль, даже если они никогда не вырвутся из Ватикана. Оглядываясь, она направляется к бесконечным стеллажам, даже не представляя, каким образом найдет нужную полку. И раненый Драко не выходит у нее из мыслей, мешая сосредоточиться. Их, конечно, схватят — если только они снова не провернут трюк с сумочкой.

Блуждая мимо книг, вдыхая запах дерева и пыли, Гермиона вдруг замечает небольшую дверцу с глазком, ведущую, как оказывается, в тот самый зал, где гоблины хранят Гримуар. Она долго стоит чуть дыша, разглядывая помещение в глазок. Несколько гоблинов трудятся за круглым столом, переписывая и расшифровывая страницы. Один из гоблинов, словно чувствуя ее, поднимает голову, и Гермиона тут же отступает назад.

Драко тихо стонет, думая, что его не слышно, но стоит Гермионе подойти, он тут же делает вид, что справляется с болью.

— Я видела дверцу, — произносит она тихо, касаясь его руки.

— Как раз хотел тебе о ней сказать, — Драко морщится. — Она ведет в зал, насколько я помню по плану, с Гримуаром, а оттуда есть запасной выход — еще одна дверь, и она была обозначена только на том плане, который ты притащила из архивов. Попробуем прорваться?

— Там пять гоблинов и две ищейки, — Гермиона с сомнением качает головой. Хочется пить, и у нее уже почти нет сил сражаться. — Бросим взрывное, потом можно напустить туман, на ищеек набросим сетку, и еще у меня есть порошок мгновенной тьмы. Главное, самим в нем не потеряться.

Драко усмехается, касаясь затылком стены с расписными обоями.

— Планы всегда звучат восхитительно, а потом получается полная ерунда.

— Гарри то же самое говорил, — Гермиона слабо улыбается. — Ты еще посиди, а я пойду искать справочник. Магия здесь работает не сразу, трансфигурация получалась через раз, мазь плохо впитывается. Видимо, наложены чары помех или что-то вроде них.

— Нога выглядит скверно, — Драко отводит взгляд. — Как бы не остаться хромым на всю жизнь. Нужно было уговорить мадам Помфри отправиться с нами.

Гермиона не отвечает, поднимаясь на ноги. Раньше она восхищалась крепким телом Виктора, его широкими плечами, руками с хваткими пальцами, и ей казалось, что рядом должен быть именно такой мужчина. Но сейчас она уверена, что главное — то, что внутри, а внутри у Виктора было не так много, как ей бы хотелось. Про Рона и говорить нечего — в эту минуту, в полутемном архиве, ей кажется удивительным то, что она была в него влюблена.

Она еще раз внимательно обходит все стеллажи и останавливается напротив одного из самых огромных, где собраны все книги об артефактах и загадках.

— Акцио, книги о рунах! — произносит Гермиона тихо, и на пол с шумом выпадает пять толстых книг в черных кожаных обложках.

Надев перчатки, она берет книги в охапку и садится за ближайший стол, включая антикварную настольную лампу. Зал сразу становится уютнее, и на несколько минут Гермиона пытается представить, что сидит в библиотеке мадам Пинс.

В первых трех книгах не находится ничего стоящего, поэтому она прерывается и, с третьей попытки трансфигурировав кресло в кушетку, помогает Драко перебраться на нее и еще раз смазывает рану мазью.

— Гоблины уже знают, что мы добрались до руны, — Драко морщится от боли, отнимая у нее мазь. — Я справлюсь, честно. Возвращайся к поискам, пока нас не выкурили отсюда, как садовых гномов из норы.

Гермиона открывает следующий том; часы на стене показывают почти пять утра, и глаза у нее начинают слипаться, но спать нельзя. Она с усилием переворачивает страницы, думая, что они с Драко будут сражаться до последнего. Человек может быть доведен до крайней степени отчаяния и не сдаваться. В себе она с удивлением находит силы идти вперед, когда руки уже опускаются, верить, когда верить невозможно.

— Нашла! — Гермиона нервно, но торжествующе водит пальцем по странице: — Стокгольм и Лондон. Как мы и боялись... И еще: здесь написано, что заклинание из другой, сильной книги может нейтрализовать действие рун.

Драко словно понимает, что она хочет сказать, и медленно произносит:

— Значит, выхода нет. Придется идти за Гримуаром.

Он пробует подняться, глядя на нее. Получается не сразу, но спустя пару минут он все-таки стоит, слегка пошатываясь.

— Я совсем другой человек рядом с тобой. А МакГонагалл говорила, что люди не меняются.

— У нее свой опыт, у тебя свой, — отвечает она обеспокоенно, потому что Драко едва стоит на ногах. — Обопрись на меня.

Они медленно, как черепахи, доходят до потайной дверцы, и Гермиона снова заглядывает в глазок. Гоблинов уже не пятеро, а трое, но позади них она замечает двух ищеек.

— Я не уверена, что стоит рисковать, ты не сможешь сражаться.

— Смогу, — Драко поднимает палочку. — Нам только прорваться через следующий зал — все. Попробуем уничтожить Гримуар на месте?

Гермиона кивает, тоже поднимая палочку. Они одновременно выкрикивают:

— Бомбарда!

Потайная дверь разлетается в щепки, и Гермиона мимолетно успевает подумать, сколько ей лет и не вандализм ли это, но тут же возвращается в реальность. Гоблины разом поднимаются, встревоженно прижимая к себе пергаменты с переводом.

Ищейки, хищно скалясь, медленно приближаются к ним, прижав хвосты. Гермиона использует заклинание магической сетки, но оно не срабатывает, словно кто-то его отражает, и тогда она поднимает глаза на верхнюю галерею.

— Сволочи, — Драко презрительно сжимает губы, разглядывая лица бывших слизеринцев. Среди них Булстроуд, Блетчли и Уоррингтон и еще пара человек, которых она не помнит. — Вот и предатели-приспособленцы.

Гермиона отступает на шаг назад, пытаясь стремительно придумать путь к отступлению, и сверху уже начинают сыпаться заклятия. Отбиваясь, они касаются плечами друг друга, и Гермиона чувствует, что Драко дрожит. Вот и все — конец. На ищеек и слизеринцев вместе взятых им не хватит сил — их слишком много.

Главная тяжелая дубовая дверь распахивается, и внутрь врываются несколько человек во главе с Блейзом.

— Дафна, справа! — указывает он, — Эрни, бери на себя двоих! Хиггс, на тебе ищейка! Чанг, подстрахуй его!

— Блейз на нашей стороне, — Драко выигрывает поединок с Уоррингтоном, прикрывая Гермиону, но его рука становится горячей. — И знаешь, я чувствовал, что он не может нас предать.

Гермиона торопливо пригибается, уходя от зеленого луча Флинта, и с радостью замечает в толпе двоих когтевранцев. Откуда они здесь?

— Уходите, конспираторы чертовы, через несколько минут здесь будет еще жарче, — Блейз машет им с Драко рукой, указывая на Голдстейна и Корнера, стоящих в дверях, — Энтони и Майкл отведут вас в безопасное место. Я так и знал, что...

Где-то наверху, с галереи, раздается неожиданный выстрел. Он звучит отчетливо и звонко, прорезывая шум сражения. Гермиона успевает оглянуться и посмотреть в довольное лицо Булстроуд, но не успевает осознать, только чувствует, как спину словно разрывает на несколько частей от невыносимой боли.

Мелькают полные ужаса глаза Драко, и его сильные руки подхватывают ее, не давая упасть, но Гермионе кажется, что ее сердце перестает биться.

— Я здесь, я держу тебя, — шепот Драко раздается прямо над ухом, и Гермиона последним усилием приподнимается и прислоняет голову к его груди.

Джинсы и футболка окрашиваются горячей кровью.