Гарри Поттер и Рубиновый Королек (гет)

– Гарри! Берегись!

– Сама берегись!

Травологию у Гриффиндора и Пуффендуя отменили, поэтому некоторые личности, наплевав на приказ идти в башню и оставаться там до конца урока, высыпали на двор, покрытый пушистыми сугробами.

Алиса зачерпнула пригоршню искрящегося свежевыпавшего снега и растерла по разгоряченному лицу.

– Обожаю зиму! – выдохнула она. – Никогда не могла устоять перед… Ааа! МАМА!

– Передо мной, я надеюсь! – Гарри воспользовался моментом, когда Элис отвлеклась, и подкрался сзади, чтобы повалить ее лицом в сугроб.

– Мня… Шмр… ТЬФУ!! От… От-пус-ти ме-ня-а-а! – Алиса кое-как выбралась из-под снежного покрывала и, сердито отплевываясь, уставилась на Гарри. – Да уж, против такого устоять трудно! Но ты все-таки попытайся! – с ободряющей улыбкой сказала она, отправляя Надежду Волшебного Мира в тот же сугроб.

Секунду спустя к нему присоединилась Гермиона, которую отправил туда Рон, неизвестно как тоже оказавшийся поблизости.

Алиса с видом арбитра подняла руку Рона, одетую в почти боксерскую варежку.

– Ита-ак! Дамы и господа! В «Ледовом Побоище», устроенном в любезно предоставленном нам дворе Хога, победителем выходит РОН УИЗЛИ!

– Стой, но разве ты еще не стоишь?

– Зря напомнил! – усмехнулась только что выбравшаяся Гермиона, глядя, как Рон впечатался носом рядом с ней. Алиса, не выпуская его руку, отправила его в нокаут.

– Сорри, леди и джентльмены, маленькая перестановочка… И снова, как и всегда, на ногах остается ЭЛИС КОРЭЛ! Аплодисменты, аплодисменты! Прекратили аплодисменты…

– Ну, берегись! – теперь наружу выбрался и Гарри. В его руках был приличных размеров снежок.

Алиса, весело взвизгнув, кинулась прочь. За ней вдогонку неслись Гарри, Рон, и Гермиона, тоже со снежком, но уже направленным в спину Рона.

Остальные гриффиндорцы, имевшие глупость послушаться профессора Макгонаггл, завистливо прилипли носом к окнам Гриффиндорской Башни.

Гарри тем временем нагнал Корэл и повалил ее на снег. Она рычала, вертелась и щелкала зубами, словно дикая кошка. Гарри попытался запихнуть снежок ей за шиворот, но он вдруг развалился, напоследок обдав обоих блестящей пылью.

– Алиска, я тебя люблю! – сказал Гарри, с обожанием глядя на ее заснеженные ресницы.

– Сам дурак! – задорно ответила Алиса, тут же отвернувшись, чтобы Гарри не заметил счастливого блеска в ее глазах.

Тот не обратил на ее слова никакого внимания. Он уже привык, что если Элис Корэл говорит, ее слова следует воспринимать с точностью до наоборот. Гарри нагнулся и чмокнул ее в щеку. Затем встал.

Алиса тут же вскочила на ноги. В ее глазах горел притворный гнев.

– Нет, ну вы видели этого нахала! Девушка еще не сказала ему «да», а он уже вовсю ее лапает!

– Ты мне сказала «нет», причем сто раз с завидным упорством. Этого достаточно! – улыбнулся Гарри.

– А Рон хорош! Вчера сказал, что ему нужна моя помощь по ЗОТС, а сам… Нагло подставил тебя вместо себя! Друг называется! – накинулась она на подошедшего Рона, который отмахивался от ее маленьких кулачков почти что с ужасом во взгляде.

– Эй, эй, ты чего?!

– А ну, иди сюда, Иудушка! Продал меня за тридцать сребреников?

– Я ничего не взял!

– Тебе же хуже…

«О, это надолго…» – подумала Гермиона, отряхаясь от снега, липкими пластами покрывавшего ее зимнюю мантию. «Мне, пожалуй, пора к профессору Снейпу…»

Она незаметно удалилась, оставив друзей «выяснять отношения». Им сейчас не до нее…

С недавних пор Гермиона стала замечать, что все больше удаляется от своих друзей. Нет, ей не стало с ними скучно, да и они не оттолкнули ее, но в последнее время она, к своему удивлению обнаружила, что ей гораздо интереснее бывает на дополнительных занятиях с профессором Снейпом.

Да, с начала семестра она проводила с ним практически все вечера в неделю. Он загружал ее новым материалом так, что порой она подумывала о симпатичной такой намыленной веревочке… Но пока она справлялась со всеми заданиями и даже удостоилась короткого поощрения во взгляде профессора, когда он принимал у нее работу.

Вообще, она стала замечать, что наедине с ней он становится каким-то другим, не таким, как в классе… Если в начале, когда она пришла на первый урок, он сорвался на нее из-за секундного опоздания, то теперь, как бы преодолев свою извечную неприязнь ко всем гриффиндорцам, он вел себя с ней вполне дружелюбно… для себя, разумеется. Нет, он не подавал ей кофе, не хвалил за успехи, не интересовался здоровьем ее бабушки, но того, что он часто с ней разговаривал, вполне хватало.

И о чем разговаривал! Когда он, устало потерев глаза, садился в широкое кожаное кресло, стоявшее рядом с ее котлом, и начинал рассказывать о чем-то своим неторопливым, глубоким голосом, в котором сквозил неизменный сарказм… Гермиона забывала обо всем и, открыв рот, оставляла выкипать свое зелье. Тогда Снейп вскакивал, мгновенно хватал крышку и, закрывая котел, оказывался так близко к ней… От него неизменно пахло травами, приятный такой лесной аромат… Неужели, проводя столько времени рядом с зачастую ужасно вонючими зельями, можно так пахнуть? Ой, как пугали ее иногда такие мысли…

А затем он поворачивался к ней, как всегда полыхая взглядом, открывал рот с выражением на лице «я-убью-вас-мисс-Грейнджер!» и… замолкал. Гермиона еще никогда за то время, пока они работали вместе, не смогла вызвать у него такую же бурю эмоций, что и раньше.

Что-то странное было в их отношениях, вроде бы натянутых и напряженных, но связанных неким негласным перемирием. Что-то странное, теплое и… безумно знакомое! Иногда Гермионе казалось что если и не сами слова, то похожие разговоры уже происходили когда-то между ними. Может, на первых курсах? Кхм-кхм, вряд ли…

С каждым днем ощущение дежа вю становилось все острее и острее. Во снах иногда мелькали непонятного происхождения отрывки, после которых Гермиона просыпалась в совершеннейшей растерянности.

Гермиона с обычным замиранием сердца остановилась перед дверью, занеся в нерешительности руку, чтоб постучать. Какая сегодня обстановка? В каком ОН настроении? Как ОН примет ее?

Она иногда называла Снейпа в мыслях именно ОН. ОН был как редкое насекомое, которое ей выдалось изучать. Что он человек должно отступить на второй план, ибо это неизменно влечет мысли от том, что… он все-таки тоже человек!

Тем временем «человек» открыл дверь сам, не дождавшись, пока его ученица соизволит наконец-то постучать. Выглядел он сегодня более чем не в духе, поэтому у Герм сразу упало сердце.

– Проходите, мисс Грейнджер! – хмуро бросил он и развернулся.

Вечер прошел в напряженном молчании. В воздухе прямо звон стоял от натянутых нервов Северуса.

Под конец он все-таки не выдержал и умудрился-таки придраться к Гермионе. Якобы из-за того, что она не в том ритме мешала зелье.

– Да поймите вы, глупая девчонка, – кричал он, – что именно от таких нюансов зависит качество зелья и мастерство зельедела! В вас есть способности, но нет этого чутья, значит вам не место в зельеварении! Вы ничто, по сравнению со средней руки мастером Зелий!

От таких незаслуженных нападок Гермиона почувствовала, как на ее глазах наворачиваются слезы. От осознания этого она сама разозлилась.

– А, идите вы к черту! – в запале выкрикнула она и, схватив первое, что попалось ей под руку, бросила этим в зельевара.

Пока это «что-то» еще летело по воздуху (как в замедленной съемке), в голове у Гермионы пронеслась сотня различных мыслей от «надеюсь, это был не утюг» до «Ну все, прощайте мама с папой, этого я не переживу!».

Метательный снаряд, наконец, прибыл на место назначения… то есть на голову Снейпа… и с оглушительным треском лопнул. Из него посыпалось что-то белое, невесомое… «Да это же подушка!» – озарило Гермиону. И тут она замерла как вкопанная.

Да, да, вот именно это она уже видела! Снейп, весь в перьях из подушки! Какой подушки? Гостиничной, кажется… Стоп, а что она с профессором Снейпом делала в какой-то гостинице? (надеюсь, ничего непристойного!)

И тут воспоминания волной накатили на нее, сорвав заклятие памяти.

– Вы ОПЯТЬ?! – прорычал Снейп и вдруг тоже замер… Почувствовал…

Гермиона невидяще посмотрела на него, совершенно игнорируя его растерянно-разъяренный взгляд (вот такой вот взрывной коктейльчик!), подобрала с пола свою сумку и побрела к выходу. На вопрос «куда вы, мисс Грейнджер?», она бросила:

– Мы с вами, вроде, переходили на ты…

Джинни сидела в гостиной Гриффиндора и смотрела на огонь. Так ее и застала Алиса.

– Уф! Нет, это не мальчик, а сексуальный маньяк! Он в течение часа раз двадцать пытался меня поцеловать, и пять раз ему это даже удалось! Старею… – вздохнула она. – А ты чего такая грустная? Проблемы на любовном фронте? Драко таки оказался сволочью?

– Да нет, у нас все хорошо… – кисло улыбнулась она.

– Когда все хорошо, в одиночестве около камина не сидят, уж поверь моему опыту…

– Нет, в отношениях у нас действительно все хорошо, а вот во всем остальном…

– Что относится ко «всему остальному»? Дай-ка угадаю с трех раз… Пенси, Люциус Малфой, Вольдеморт?

– Три очка из трех… Он хочет порвать со всем этим, но…

– Ясненько… Слушай, а может ему помочь?

Джинни устремила на Элис неверящий взгляд.

– Помощь? От ТЕБЯ?

– А что такое? Слишком гордые?

– Нет, но… Как тебе сказать… Он вряд ли тебе поверит… Точнее, поверит, что ты действительно хочешь помочь, а не…

– Давай не будем путать две разные вещи. Я НЕ ХОЧУ помогать Малфою. Но есть такой нюансик, что независимо от того, хочу ли я это или нет, я это СДЕЛАЮ!

– Но почему?!

– Потому что характер у меня такой дурацкий.

– Но все равно он ненавидит тебя!

– Меня – да. А тебя – нет!

Джинни посмотрела на нее непонимающим взглядом.