Наследник Принца (гет)

Гермиона взмахнула палочкой, радуясь, насколько легко выходят заклинания. Как и прежняя, новая палочка тоже была из виноградной лозы, только длиннее на целый дюйм, темнее и почти без рисунка: лишь несколько вырезанных виноградных листочков у рукоятки. Родную, прослужившую столько лет, Беллатриса еще в самом начале, насмешливо скалясь, демонстративно сломала и бросила в камин. Было до невозможности обидно, но горевать Гермиона не собиралась. Они обязательно победят, и никто своих палочек больше не лишится...

Состояние было вполне удовлетворительным, и лежать в постели не хотелось. Для начала Гермиона разобрала вещи, которые Хэд отложил в сторону, не став ничего с ними делать. Ее порадовала такая дальновидность, особенно когда обнаружился зацепившийся за пуговицу длинный черный волос. Гермиона не знала, получится его использовать или нет, но желание как-нибудь отомстить было таким сильным, что, подавив брезгливость, она сунула волос в пустой флакон и спрятала в сумочку. Потом, освободив карманы, все почистила и починила. Только кофточку пришлось выкинуть — последнего испытания она не выдержала.

Теперь можно было бы занять себя одной из припасенных книг, но любопытство побуждало исследовать незнакомый дом и, конечно же, заглянуть в здешнюю библиотеку, если такая здесь была. Осталось спросить разрешения хозяев.

Хэдриан только обрадовался ее бодрости и энтузиазму. Чтобы попасть в библиотеку, пришлось спуститься на первый этаж. По размаху она проигрывала библиотеке Блэков, но книги здесь тоже были довольно интересные. Очень много было посвящено зельям и целительству.

— Тут не все, — извиняюще сказал Хэдриан, — многое находится под защитой в другом месте.

Пообещав скоро вернуться, он оставил ее исследовать стеллажи.

— Какая хорошенькая, — раздался вдруг женский голос, заставивший Гермиону вздрогнуть, — только худенькая. В мое время подобная худоба считалась признаком тяжелой хвори или чахотки.

Обернувшись, Гермиона увидела на картине с лесным пейзажем немолодую волшебницу в одеянии чумного доктора со сдвинутой на лоб клювообразной маской. Лицо было раскрасневшимся, как после быстрого бега. Возможно, она действительно спешила сюда из другой картины.

— Зд-драсти, — растерялась Гермиона.

— Здравствуй, милочка. Будем знакомы, я — Лукилла.

Волшебные портреты Гермиона встречала только в Хогвартсе и в доме Сириуса. У Уизли их не было — рыжее семейство могло похвастать только многочисленными колдографиями. Но в школе рисованные люди никак не выделяли ее из толпы студентов, а на Гриммо почти все Блэки кривились и без стеснения могли обозвать грязнокровкой. Поэтому дружелюбный тон ведьмы оказался для Гермионы непривычным, и, чтобы избежать возможных недомолвок, она сразу решила сказать о своем происхождении:

— Гермиона Грейнджер, маглорожденная.

Получилось несколько вызывающе, но Лукилла только фыркнула и доброжелательно улыбнулась:

— Приятно познакомиться, Гермиона. Даже не представляешь, какая тут скука. Поговорить совершенно не с кем! — волшебница хитро прищурилась: — И никому не интересно, кто обитает в спальне нашего внука!

Смутиться Гермиона не успела, так как Лукилла стала вываливать на нее ворохи информации. Гермиона узнала, что многие портреты еще спят, а те, что проснулись, предпочитают предаваться пьянству и ностальгии на натюрмортах с выпивкой. Есть, правда, Гай Принц, с которым можно было по-человечески побеседовать, но он последнее время ее отчего-то избегал. Гермиона, впрочем, тоже не была обделена вниманием — целительницу из средневековья жутко интересовал мир снаружи.

— От этих двух олухов невозможно ничего добиться, — пожаловалась она. — Ладно старший, но младший-то! Уж внучок мог бы уважить свою прародительницу.

Гермиона развеселилась, понимая, почему Хэдриан не хочет уделять время старушке. От такой болтливой мадам она тоже постаралась бы убежать. Гермиона попыталась выведать об упомянутом взрослом жильце, но Лукилла ушла от ответа, ловко переключившись на выяснение причин болезненного состояния «милочки». К облегчению Гермионы, появился Хэдриан:

— Не стоит наседать, у Гермионы было трудное путешествие.

Лукилле не понравилось, что ее прервали, и она, захлопав ресницами, невинно поинтересовалась:

— Это после которого ты рвался мстить какой-то Белле и мог стать ужином для Нагайны?

Хэдриан укоризненно покачал головой:

— Бабушка...

— Что за Нагайна, кстати? — не унималась Лукилла. — Неужели до нас добрались каннибалы с Черного континента?

— Это змея, большая, — переводя потрясенный взгляд с портрета на неудавшегося мстителя, выдавила Гермиона.

Вспомнив, что они с Гарри зимой сами едва не стали для нее перекусом, Гермиона ужаснулась и крепко обхватила Хэдриана руками за пояс, словно опасаясь, что он прямо сейчас снова пойдет искать Беллу:

— Не надо, в одиночку с ними не справиться.

Хэдриан ее приобнял и, потирая другой рукой подбородок, со вздохом ответил:

— Мне это очень доходчиво объяснили.

Так они и стояли несколько минут, полуобнявшись, и было, по ощущениям Гермионы, в их прикосновениях нечто такое... родное, что ли...

На картине из-за раскидистого куста показался Гай:

— Сильная ведьма, — приглушенно сказал он Лукилле. — Надеюсь, к силе прилагаются хорошие мозги.

— Мне девочка понравилась. Глазки у нее умненькие, — поделилась наблюдением Лукилла и, вновь посмотрев на внука и девушку, растроганно сказала: — Они такие милые.

— Лишь бы эта крошка стоила того, чтобы рисковать головой, — недовольно высказал Гай и потихоньку попятился к краю рамы. Вдруг, не дай Мерлин, Лукилла обратит свой взор уже на него. Все, что хотел, он увидел...

...С каждым днем Гермионе становилось все лучше. Но ей казалось, что выздоровлению способствуют не столько зелья и хорошее питание, сколько душевное состояние. Она буквально наслаждалась ощущением безопасности и, конечно же, чутким вниманием хозяина. Гермиона его узнавала и не узнавала. За последний год Хэдриан вытянулся, раздался в плечах и вообще как-то сильно повзрослел, но тем не менее он, как и раньше, был не против поехидничать, был интересным собеседником и по-прежнему смотрел на нее так, как никто никогда не смотрел. От этого на душе становилось и хорошо, и тревожно одновременно.

Вспоминая моменты, когда он с ней возился и выхаживал, Гермиона ощущала, как по телу начинают бегать мурашки, и очень часто, особенно когда ловила его откровенный взгляд, ноги слабели вовсе не потому, что она еще переживала последствия Круцио. Но ведь раньше Гермиона воспринимала его исключительно как приятного человека, хорошего друга, но никак не своего парня, хоть ее самолюбию и льстило, что она очень ему нравилась. Теперь Гермиона не знала, что и думать.

Она нисколько не жалела о близости, но к продолжению не стремилась. Ей хотелось сначала разобраться в себе и не давать надежду, которая могла оказаться напрасной. Но Хэд сам понял, что она в растерянности, и не предпринимал никаких попыток, хотя на совместных ночевках настоял. Гермиона и не возражала. И как бы ей ни было стыдно, но в его объятьях действительно не бил озноб и, самое главное, почти не мучили кошмары, которые всегда наваливались, если она засыпала одна. Отказаться от такой защиты было выше ее сил.

«Я самая настоящая эгоистка, — сокрушенно думала Гермиона, — получается, я им просто пользуюсь. Пора бежать отсюда и искать Гарри».

* * *

— Добрый день, мистер Грюм.

— Ну, здравствуй. Значит, подруга Поттера нашлась? — спросил Грюм и хмыкнул: — Опять помог очевидец?

— Не совсем. Но он тоже не остался в стороне.

Я проводил Грюма в гостиную и пошел звать Гермиону. Еще накануне я рассказал ей о бывшем мракоборце и показал нашу переписку. Удивление на ее лице было неописуемым.

— Но как? Мы думали, он погиб! И Флетчер признался, что за ними гнался сам Лорд.

— Возможно, ему удобнее было считаться погибшим. Но странно, что вы так подумали. Тела ведь не нашли. В газетах ничего не было, да и Пожиратели его серьезно искали.

— А ты как узнал?

Гермиона вцепилась в меня в буквальном смысле и, похоже, настроилась любым способом выпытать подробности.

— Ну, — я скромно кашлянул и, как и в случае с Грюмом, решил ограничиться полуправдой, благо воспоминания о моем кровавом приключении давно притупились, — я вроде как был в спасательной команде.

Гермиона посмотрела на меня таким восторженным взглядом, что внутри екнуло что-то, я непроизвольно расправил плечи, выпятил грудь и почувствовал себя Гераклом, не меньше. И в общих чертах рассказал о его ранениях и что поправлялся Грюм тоже здесь.

— С кем ты его спасал?

— Не могу сказать. Прости.

— Это ты прости, — Гермиона ослабила хватку. — Я понимаю, что не все и всем сейчас можно говорить. А о чем ты можешь рассказать?

Я с облегчением вздохнул, обрадованный ее пониманием.

— Если интересно, то о школе.

— Мерлин! Конечно, интересно! Я сама хотела попросить!

Примерно через час или чуть больше я уже был не очень-то рад. Гермиону интересовало абсолютно все! Она закидывала меня кучей вопросов, так что под конец я совсем охрип, не помог даже стакан с водой. Но, по крайней мере, представление о том, что происходит в Хогвартсе, она получила более-менее полное.

Вещей у Гермионы было немного, и к приходу Грюма она была готова. Когда я зашел в комнату, Гермиона, одетая по-уличному, сидела на кровати и водила по воздуху палочкой, наколдовывая иллюзорных бабочек.

— Все еще привыкаю, — вставая и развеивая иллюзии, пояснила она, — совсем не похожа на мою. Но слушается отлично, спасибо.

Я помнил эту палочку, она была из той же россыпи, что и моя. Просто поразительно, что Северус выбрал и прислал именно ту, которая хорошо подошла Гермионе. Видимо, очень хорошо изучил характер своих учеников.

— Пора.

Гермиона кивнула, и мы спустились вниз. Прежде чем отправиться, Грюм направил на нее палочку. Гермиона занервничала, да и я напрягся, но он нас успокоил:

— Мне надо убедиться, что она не под заклятьем.

Проверка, естественно, ничего не выявила, и Грюм посмотрел на меня:

— Твоя очередь давать клятву.

— Справедливо, — повторил я сказанное им же однажды слово.

Поначалу Грюм намеревался самостоятельно забрать Гермиону и доставить куда надо, но я воспротивился — хотел лично убедиться, что она будет с друзьями. Покривившись, Грюм согласился, но в обмен на клятву, подобную той, какую я когда-то потребовал от него. Добавил, что если бы он не был мне должен, то его уговорить не смог бы и сам Мерлин. После моего обещания о молчании он достал портключ, оказавшийся куском обычной толстой веревки...

Перемещение далось Гермионе тяжело, и она не устояла на ногах. Я успел ее подхватить и, не раздумывая, поднял на руки.

— Отпусти.

Она попыталась освободиться, но я еще крепче прижал ее к себе.

— Нет. Ты еще неважно себя чувствуешь.

— Хэдриан! Я дойду сама! — Гермиона возмущенно сверкнула глазками.

— Гермиона, тебе жалко? — чуть улыбнувшись, сказал я, не собираясь опускать свою ношу. — Я тебя не увижу Мерлин знает сколько времени, не лишай меня возможности пронести тебя всего лишь несколько шагов.

Немного помогая себе магией, конечно, но не суть, — держать ее в руках было сплошным удовольствием.

— Ладно, — проворчала она, обхватывая мою шею, чтобы было удобнее, — давно убедилась, что ты умеешь уговаривать.

Грюм захохотал и хлопнул меня по спине:

— Молодец, так с девчатами и надо, — затем обратился к Гермионе, — накрой парню голову, не стоит ему светиться.

Кинув обеспокоенный взгляд сначала на Грюма, потом на меня, Гермиона жалобно спросила:

— Ты сразу уйдешь и не будешь ни с кем встречаться?

— Ни к чему это, — ответил Грюм, — и сама помалкивай. Друзьям скажешь, что я запретил.

Расстроенно вздохнув, Гермиона натянула мне поглубже капюшон мантии.

Я огляделся. Мы оказались на возвышении, открывающем вид на пустынный песчаный берег. Путь наш лежал к одинокому симпатичному домику, обложенному ракушечником. Спускаться пришлось очень осторожно: тропинки с нашей стороны не было, и ноги все время увязали в песке. Вскоре нас заметили, и навстречу двинулась целая процессия. Впереди практически бежал Гарри, за ним не отставал младший Уизли, последними неторопливо шли его брат Билл, которого я запомнил еще по собраниям Ордена на Гриммо, и, что меня поразило, Люпин. Я остановился и опустил Гермиону, но, чтобы она сразу не убежала, удержал за руку. Но она и не пыталась вырваться. Грюм двинулся вперед, бросив через плечо:

— Прощайтесь.

Но, вдруг оглянувшись, внимательно посмотрел на меня и на наши сцепленные ладони. И, кажется, прекрасно понял, что я чувствую. Развернулся и сказал:

— Ты вытащил меня и помог ей, — кивнул Грюм в сторону Гермионы, — значит, ты там, где надо. На этой войне у каждого своя дорога.

И поковылял дальше.

Он прав. Мое место рядом с Северусом в школе, но, видит Мерлин, как мне хотелось быть возле Гермионы или не отпускать ее вообще! На душе стало муторно, а горло как будто сжал кто-то невидимый. Гермиона тихо спросила:

— Хэдриан, это ведь ты меч передал? — в ответ на мой удивленный взгляд приподняла левую руку. — Оно той ночью потеплело.

Я покачал головой:

— Моя помощь была незначительной.

— Все равно. Уверена, это не все, и о многом ты умолчал.

Теплый ободряющий взгляд Гермионы распрямил невидимую пружину и помог вздохнуть свободней. Я поднес ее ладонь к губам, поцеловал и отпустил.

— Колечко не снимай, ладно?

— Ладно, — легко согласилась она.

— Если я попрошу, чтобы ты себя берегла, ты ведь не послушаешь?

Она грустно улыбнулась:

— Как я могу такое обещать?

Мне ничего не оставалось, как кивнуть и отступить. Я проводил Гермиону взглядом, подождал, пока она не встретится с Гарри, затем стремительно развернулся и аппарировал...

— Хэдриан?

На крыльце стоял Северус и смотрел на меня, как бы спрашивая, почему я остановился и не захожу в дом.

Что ему сказать? Что трудно сделать шаг, потому что дом без нее кажется пустым и мрачным, хотя он вполне светлый и уютный? Что, несмотря на ясную и безветренную погоду, мне чудится, что вокруг пасмурно и льет дождь? Что сердце сжимается от тревоги, и ощущения такие, как будто собственноручно засунул самого близкого человека в клетку к дракону?

— Скажи, Северус, — тускло спросил я, — отчего мужчины тащат на войну женщин и бросают их в самое пекло?.. Почему другие женщины мучают невинных девочек и режут им кожу? Зачем?

Северус сначала устремил взгляд куда-то вдаль, потом посмотрел на меня и устало ответил:

— У меня нет ответов на твои вопросы, Хэдриан.

Он спустился и подтолкнул меня к входу. Я не стал сопротивляться и через минуту сидел в гостиной, бездумно уставившись в пространство.

— Тебе пора возвращаться в школу.

— Да, наверное.

Лучше быть там, чем тосковать одному здесь. Северус достал склянку с зельем и сунул мне руки. Судя по цвету, успокоительное. Я выпил, но вкуса не почувствовал. Отдал опустевший пузырек, затем, сгорбившись и опустив локти на колени, спрятал лицо в ладонях.

Как же мне было плохо...

* * *

Безусловно, Гермиона была счастлива воссоединиться с друзьями. Но многочисленные вопросы и мельтешение лиц с непривычки ее быстро утомили. Вскоре виноватые лица мальчишек и постоянные извинения стали не утомлять, а раздражать. А из-за суетливой опеки, которой они с ходу ее окружили, Гермиона вообще ощущала себя какой-то смертельно больной и неполноценной.

К тому же на Гарри она еще немного злилась — это из-за его длинного языка их поймали егеря, но он хотя бы ее понимал и был гораздо тактичней, в отличие от Рона. После слов «я думал, с ума сойду, пока ты там кричала» Гермиона чуть его не прокляла, вырвалась из объятий и заявила, чтобы он не смел к ней прикасаться.

Думал он! А вот она думать была не в состоянии, потому что уже находилась на грани сумасшествия!

На самом деле она прекрасно понимала их чувства, но раздражение, как ни старалась, унять не смогла. К счастью, хозяева «Ракушки» предоставили ей комнатку, где можно было отдохнуть и поразмыслить в тишине.

Как так получилось, что стремление лучших друзей угодить сильно проигрывало ухаживаниям другого человека?

В результате Гермиона сделала вывод, что с ними ей привычна роль боевого товарища, при которой она не могла и не хотела выглядеть слабой. Тогда как с Хэдом она была той, кем являлась — девушкой, со всеми своими достоинствами и недостатками, присущими слабому полу. С ним, потрясенно осознала Гермиона, она с первого дня знакомства могла быть любой: беспомощной и капризной, сильной и решительной, могла блеснуть знаниями, не рискуя услышать «заучка» и «зануда», даже могла ошибаться и при этом не чувствовать себя глупо!

Еще по нервам резанули чувства незащищенности и тревоги, которые буквально пропитали воздух в коттедже и исходили, казалось, от всего: от разговоров, озабоченных лиц, нервных жестов. Никакого сравнения с тем незыблемым спокойствием, что она испытывала рядом с Принцем.

«Что ты наделал, Хэдриан. Прошло всего полдня, а я уже хочу к тебе обратно», — закутавшись в покрывало, затосковала Гермиона.

Вытянув руку, растопырила пальцы и довольно долго разглядывала скромное на вид, но симпатичное колечко. Только сейчас до нее дошло, насколько уникальным украшением она обладает. Гермиона знала, что Принц, по сути, провел целое исследование, чтобы создать универсальный портключ, которому не страшны любые препятствия. Но сейчас уникальность состояла для Гермионы не просто в сложности создания артефакта, а в том, что кропотливая, не одного месяца работа была проделана именно ради нее!

«Ты мне больше чем нравишься...»

На глазах выступили слезы. Захотелось то ли рассмеяться, то ли разреветься. Как будто панцирь, в который она добровольно заковала свое сердце, чтобы не отвлекаться и полностью посвятить себя поискам крестражей, пошел трещинами, обнажая истинные чувства. Но одновременно со слезами волшебным образом исчезли страх и тревога.

Решительно смахнув влагу, Гермиона глубоко вздохнула и улыбнулась: «Все обязательно будет хорошо, и мы снова встретимся. А мне пора, наконец, браться за дело...»

После ухода Гермионы собравшаяся в маленькой кухне компания расходиться не спешила.

— Вы знаете, когда вы подошли, я чуть заклятье от страха не кинул, — признался Рон.

— Бдительность — это правильно, — проскрипел в ответ Грюм, — но с чего бы?

— Показалось, что это Снейп с вами. Особенно когда он мантией махнул и исчез.

— Снейп? А я даже внимания не обратил, больше на Гермиону смотрел, испугался, что ей совсем плохо, раз ее на руках держат, — отозвался до сих пор переживающий за подругу Гарри, но теперь и ему стало любопытно: — Может, скажете, кто это был?

— Не стоит настаивать, Гарри, — мягко произнес Люпин. — Скорее всего, человек на виду у Пожирателей, и ему не стоит лишний раз рисковать и раскрываться.

Грюм, в этот момент прихлебывающий из фляжки, согласно кивнул. Гарри больше не настаивал, но решил попытаться что-нибудь выведать у Гермионы, когда она отдохнет и он сможет остаться с ней наедине. Толком ему видно не было — Гермиона стояла на возвышении к ним спиной, но ему показалось, что прощание было, как у хорошо знакомых людей, вроде бы даже руку к лицу подняла.

Гарри устыдился. Пока ему просто совесть не позволяла наседать на пострадавшую подругу с расспросами.

Люпин, улыбнувшись, продолжил:

— А ведь мне тоже носильщик чем-то Снейпа напомнил. Двигался очень похоже. Но я быстро понял, что это не он.

— Как понял? — заинтересовался Грюм.

— Рост чуть ниже и обувь аврорская. Я предположил, что это кто-то из твоих бравых подопечных, Аластор.

Грюм задумался. Он, может, и был подвержен паранойе, но дураком точно не был. О принадлежности Снейпа к Принцам Грюм узнал во время Первой магической, когда собирал сведения о Пожирателях. И едва спали невидимые шоры, наложенные Дамблдором, сразу провел параллели между двумя полукровками, легко заметив их похожесть профессионально наметанным глазом. Особенно схожи были телосложение и мимика. Да и в чертах лица мальчишки проскальзывало что-то снейповское, несмотря на то, что его мордашка была намного симпатичней. Но Грюм не думал, что похожесть настолько ярко бросалась в глаза, став заметной даже простому школьнику, который наблюдал его всего лишь несколько минут.

Моргану через за ногу! Тот, кто помогал пацану, не может быть убийцей Снейпом. Слишком сильна ненависть между ними, чтобы Снейп поспособствовал спасению идейного врага, который в свою очередь его бы не пощадил.

Возможно, это ничего не значило. В конце концов, одинаковые семейные черты проявляются и у очень дальних родственников. Но некоторый червячок сомнения все же поселился в сознании бывшего главы Аврората. Он терпеть не мог случайности и непонятные совпадения, всегда стремился найти доказательства и, чего бы ему это ни стоило, докопаться до истины.

На побережье тем временем опустились сумерки, воздух стал прохладным и наполнился стрекотанием сверчков. Грюм вышел на крыльцо и грузно опустился на лавку. Как стемнеет, он покинет гостеприимный дом, прихватив Люпина, а пока у него было немного времени, чтобы насладиться тишиной и покоем. Не настолько он молод и здоров, чтобы быть постоянно в движении.

На крыльцо вышла Гермиона.

— Мистер Грюм, простите, что потревожила...

— Что хотела, Грейнджер?

— Чтобы вы посмотрели одну вещь. Вы ведь разбираетесь в артефактах?

— Кое-что понимаю. Ну давай, гляну, — сделал легкое движение рукой, — подставку сделай и свет.

Гермиона трансфигурировала из соседней скамейки столик и зажгла люмос. Выложила колечко.

Грюм сначала опутал украшение чарами, часть которых Гермиона распознать не смогла, а затем вытащил из недр плаща толстую лупу с двумя колесиками на ободке и стал разглядывать уже через нее, иногда подкручивая колесики и удовлетворенно цокая языком. Что примечательно, к кольцу он не прикасался.

— Вот оно, значит, как. Красота, — восхитился он, когда с разглядыванием было закончено. — Кой-чего не пойму, видимо, зелья на сохранность, но портключ мощный. Молодец парень.

— Поясните?

— Да что тут пояснять, Грейнджер, — показывая, чтобы она забирала кольцо, ответил Грюм, — с душой ухажер твой вещицу делал. Носи. Под тебя сделана, для остальных бесполезна.

— А отследить можно?

— Сразу проверил — следилки нету.

— Ясно, — Гермиона вернула украшение на палец. — Как вы поняли, чье оно?

— Ты уж совсем меня за дурака-то не держи, Грейнджер. Старый аврор видит и замечает больше, чем вы, молодежь.

Грюм сам развеял заклинание, вернув стол в исходное состояние, затем зашел в дом, чтобы спустя минуту выйти вместе с Люпином и аппарировать в неизвестном Гермионе направлении.

— Выходи, Гарри, — обратилась Гермиона к невысоким перилам с левой стороны крыльца, — я твое сопение ни с чем не спутаю.

Это был действительно Гарри. Перемахнув через перила, он засунул мантию-невидимку в карман и присел рядом на лавку.

— Я понял, кто тебя вытащил. В смысле, не сам, а с помощью этого, — он указал ей на палец, покаянно вздохнул: — Прости.

— Все нормально, главное, все живы.

— При встрече пожму ему руку, — серьезно сказал Гарри.

Гермиона внимательно посмотрела на друга, потом фыркнула и засмеялась. Гарри удивился:

— Ты чего?

— Просто представила, как ты протягиваешь руку, — сквозь смех выдавила Гермиона.

Гарри сначала не понял, а затем до него дошло:

— А-а, ну да, я ему руку, а он мне — в челюсть.

— Да! — прорыдала Гермиона, практически повиснув на Гарри.

— И будет прав, — признал он и хохотнул: — Смотрю, ты хорошо его изучила.

— Ага, изучила. О Мерлин! — Гермиона схватилась за пылающие щеки. — Очень хорошо изучила.

Гарри так и не сообразил, почему его слова вызвали новый приступ смеха. И сам не смог удержаться, заразившись ее весельем. Отсмеявшись, заметил:

— Так гораздо лучше.

— О чем ты?

Гарри широко улыбнулся:

— В тебе словно солнце зажглось. Ты больше не сердишься?

Гермиона кивнула:

— Мне и правда легче стало. Нет, Гарри, не сержусь.

Гермиона положила голову на плечо Гарри и мечтательно улыбнулась.

Обида на мальчишек окончательно ушла, в груди поселилось тепло, и душу наполнила надежда. А панцирь на девичьем сердце, похоже, оказался бутафорским и легко осыпался картонными хлопьями...

— Секретничаете? — несколько обиженно раздался голос со стороны двери.

— Просто настроение хорошее, — ответила Гермиона, Гарри угуканьем подтвердил.

— Ясно. Палочку сейчас ломать будешь или оставишь как трофей?

Гермиона непонимающе взглянула на Рона:

— Палочку?

— Ах да! Мы, когда убегали, подрались немного и прихватили несколько палочек, — радостно поделился Гарри. — В общем, палочка психованной тоже у нас. И подумали, что ты сама захочешь ее сломать.

— Палочка, говоришь, — задумчиво потянула Гермиона, и глаза ее заблестели. — Ну уж нет! Вы добыли палочку, а я нашла на одежде ее волос. Мы ведь решили, что нам нужен сейф Лестрейнджей, так? — дождавшись согласных кивков, коварно улыбнулась: — И, кажется, у меня появилась идея, как попасть в Гринготс.

— Что я слышу? Вы собираетесь обокрасть мою сестрицу? — из темноты в дорожной мантии на крыльцо ступил ухмыляющийся Сириус Блэк. — Такое веселье я точно не пропущу!

* * *

В Хогвартс я вернулся в тот же день через камин. Северус, прежде чем выпустить из своего кабинета, захотел убедиться, что я не наделаю глупостей, и серьезно со мной поговорил. Я смиренно его выслушал и пообещал не делать этих самых глупостей, но для себя решил, что все равно выясню подробности произошедшего у Малфоев.

Северусу одних слов было мало и, решив подкрепить свои слова действием, он нещадно прогнал меня на дуэли, где, не произнеся ни слова, жестко уделал простыми заклинаниями. Не скажу, что я был совсем бездарен, — когда знаешь, что будут нападать, соображать приходиться быстро. Но все же мой опыт, как ни крути, в открытом противостоянии однозначно проигрывал пожирательскому. Оставалось надеяться, что мои будущие противники не будут знать уловок, которым обучил меня Северус. Еще, пожалуй, стоило налечь на тренировки со своими, благо Выручай-комната предоставила отличную дуэльную площадку, так как студенты, чтобы занять себя, часто устраивали спарринги.

Малфоя я выловил перед завтраком прямо в подземельях. На мою удачу, он отстал от своих у нужного поворота, где получил от меня легкий Конфундус. Затащив Малфоя в заброшенный кабинет, бывший когда-то классом зельеварения, я запечатал дверь и только потом снял заклятье. Палочку, само собой, также отобрал.

— Ты! Верни палочку!

Малфой пошел красными пятнами от злости, но стоял смирно — опасался очень недоброго меня, нацелившего на него палочку.

— Расскажешь, что случилось у вас дома, и я тебя отпущу.

— Какое тебе дело, чем я занимался дома?!

— Гарри Поттер, — терпеливо начал объяснять я, но, видит Мерлин, если Малфой будет упрямиться — прокляну. — Начни с того момента, как он появился, и вплоть до того, как сбежал. Мне нужны подробности.

Малфой вдруг резко понизил градусы своей злости и взглянул на меня с интересом. Мне это не понравилось.

— Не боишься, что я солгу?

— Не боюсь, — я вытащил маленький пузырек, — потому что ты выпьешь это.

— Твою Моргану, Принц! Ты издеваешься? Я не буду пить Веритасерум!

— Есть другой вариант, — поставив пузырек на парту, я вытащил еще один, пустой. — Можешь скинуть сюда воспоминание.

— А просто выслушать не хочешь? — Малфой скривился. — Так уж и быть, расскажу, но только то, что касается Поттера и... — он пристально на меня посмотрел, — и Грейнджер. Тебя ведь она интересует?

Я чуть не выругался. Демоны бы побрали его наблюдательность.

— Еще немного, и получишь Империо.

— Значит, мне не показалось, она звала тебя, — удовлетворенно кивнул Малфой, — это ты каким-то образом помог ей сбежать. Хотя моя тетка до сих пор уверена, что ее украл полоумный домовик.

Если бы не его спокойный тон, лишенный даже намека на недовольство, я бы его точно проклял, но только с угрозой напомнил:

— Воспоминание, Малфой. Меня не интересуют твои догадки.

— Ладно, второй вариант более привлекательный.

— Воспоминание возьму сам.

— Нет, я не позволю тебе копаться в моей голове. Отдай палочку. Обещаю, ты увидишь, что хотел.

Очередной раз мысленно помянув демонов, я вернул Малфою палочку, но внимательно следил, чтобы он не делал лишних телодвижений.

Меньше чем через минуту серебристо-голубая субстанция была у меня. Осталось смириться и надеяться, что он меня не обманул. Устроить бы сеанс легиллименции, но это мера слишком радикальная, требующая холодной головы. Да и Малфой — не пьяные егеря, наверняка с защитой разума у него все в порядке. Сейчас я это понимал гораздо лучше, чем раньше.

— Любопытно, где ты возьмешь Омут памяти.

Проигнорировав его реплику, я спросил:

— Это ведь не твоя палочка? Насколько помню, у тебя была другая.

Малфой снова разозлился:

— Тебе мало? Что ты пристал? — и перед тем как выйти, выплюнул: — Сам все увидишь.

Я не сильно боялся, что он кому-то пожалуется. Не в его интересах выставлять себя одураченным слабаком. Но не исключено, что Малфой попытается как-нибудь отомстить. Придется быть начеку.

Теперь надо было выбрать момент и наведаться в директорский кабинет. И не хотелось бы, чтобы Северус застукал меня с Омутом. За то, что я устроил допрос Малфою, он меня по головке не погладит.