Ведьма-сквиб (гет)

«Помнится, раньше я считала их декоративными украшениями, а теперь подмывает назвать хламом. А все потому, что хоть вещей — всего ничего, а пока сложишь — стемнеет».

На кровати лежали аккуратно сложенная одежда, на тумбочке теснились отложенные напоследок мелочи, а на полу хищно раззявил пасть деревянный сундук. Шел последний день четвертого курса в Хогвартсе, и мысленно Петунья уже была дома, когда рядом с ней материализовался невысокий домовик с обвислыми ушами и протянул ей записку. Девушка озадаченно развернула послание.

«Дорогая мисс Эванс,

Я был бы очень рад, если бы Вы нашли время и заглянули ко мне на чашку чая до отъезда.

Директор А.В.П.Б. Дамблдор».

«Интересно, это приглашение или приказ?»

К слову, кровными (вроде как) узами Дамблдор ее не тяготил, и задушевными посиделками не обременял. По сути, Петунья видела директора только во время трапез в Большом зале, да изредка сталкивалась во время ночных черчений. Тем удивительнее было получить письмо, да еще так — в личной комнате вдали от случайного зрителя.

«Любопытственно».*

— Через полчаса устроит? — спросила она домовика, тот меланхолично-торжественно кивнул и испарился. Девушка вернулась к сборам.

* * *

Дамблдор ее ждал: письменный стол был покрыт скатертью, на которой покоился пузатый чайник с гудящим паром паровозом и парой чашек, а также громадным блюдом с разными сладостями. Что удивительно, лимонных долек, которые Снейп так любил пририсовывать карикатуре, не было.

«Может, он полюбит их позже?»

Директор старался сделать чаепитие как можно более душевным: обращался подчеркнуто уважительно, расспрашивал про заведомо интересные Петунье темы — учебу в Хардангере, Рунный путь Хогвартса и последующую стажировку в Китае, даже рассказал пару забавных историй о своем визите в Поднебесную.

«Просто дружеские посиделки с «дедушкой», да и только!»

Вначале настороженная, Петунья постепенно отогревалась: Дамблдор обладал безупречными манерами, умело поддерживал интересный для собеседницы разговор, да и чай со сладостями были выше всяческих похвал. Время летело незаметно. Некоторый дискомфорт девушка почувствовала только тогда, когда речь зашла о мастере Цейгергоффере.

— Как там Марк? — спросил Дамблдор, аккуратно помешивая чай ложечкой.

Против воли Петунья вспомнила наставника в день самоубийства Курта. Говорить ничего не пришлось, директор и правда был весьма проницателен: заметив, что тема ей неприятна, он увел беседу в другое русло:

— Его жизнь была весьма нелегка, особенно последние полвека, — задумчиво покивал головой Дамблдор. — Мы впервые встретились на одной конференции по проблемам устойчивости трансфигурации еще в начале века, и долгое время имели шапочное знакомство. А потом наступила война, и Гриндевальд каленым железом прошелся по Старой Европе. В одночасье Марк потерял семью, работу и здоровье. Его привезли сюда в Хогвартс восстанавливаться после покушения. Глядя на сломленную старую развалину, мало кто верил, что он выкарабкается. Но время брало свое, Марк собрался, став для меня примером необоримого упорства и силы духа. Именно он убедил меня участвовать в той дуэли.

«С Гриндевальдом?»

— А в учебниках пишут иначе, — словно про себя пробормотала Петунья.

— К моему прискорбию, авторы учебников редко бывают очевидцами описываемых событий, — Дамблдор лукаво улыбнулся. — Пока ход войны устраивал Германию, ни о какой дуэли не могло быть и речи. Тем более что до 45 года мы были птицами разного полета: сильнейший волшебник великой Империи и скромный учитель закрытой школы. Наша встреча могла разве что присниться…

«Мне кажется, или он сожалеет?»

Дамблдор рассеяно погладил бок чашки:

— Но весной 45 года здравомыслящие люди уже не сомневались в неизбежной победе союзников. Вопрос был лишь в ее цене. Пытаясь уменьшить и без того колоссальные жертвы, была предложена Дуэль Чести с Гриндевальдом. Это было самоубийственное предложение, на самом деле. Пусть он и не доучился до конца школы в Дурмштранге и в бою использовал довольно простые заклятия, но вкладывал в них такое количество силы, что простой Ступефай пробивал все щиты словно таран. Геллерт почему-то согласился и из всех претендентов захотел увидеть своим соперником именно меня.

Видя недоуменный взгляд Петуньи, Дамблдор покивал, излучая светлую грусть на лице:

— Да, мы были знакомы еще с юности, когда нас связывали общие идеи: пылкое юношеское желание изменить мир к лучшему. Однако из-за весьма трагических обстоятельств наши пути разошлись и не пересекались до конца войны. Хотя мне доводилось слышать и о преувеличенном значении нашего знакомства.

«Я начинаю понимать, почему Аберфорт так мне обрадовался… на фоне тех, с кем общался его брат».

— Геллерт знал меня, и мои, скажем откровенно, невеликие дуэльные навыки едва ли могли составить конкуренцию сильнейшему на тот момент волшебнику, — Дамблдор немного виновато развел руками, признавая собственную слабость, — Признаюсь, что пытался избежать боя как мог. Я был простым учителем трансфигурации, из-за неоднократных семейных скандалов меня даже в армию не призывали. По сути, это была бы не дуэль, а красиво обставленное убийство. Но Марк убедил меня согласиться. Он показал мне слабые стороны Геллерта — тот слишком полагался на грубую силу, пасуя перед изысканными плетениями изощренной магии. Вместе с Цейгергоффером мы проработали цепочки боевых транcфигураций: мгновенное создание щитов из воздуха или распыленной в атмосфере воды, тюрьму водного пузыря, огненные плети, и главное — каскадные трансфигурации. Суть в том, что в противника направляется некое атакующее заклятие, которое при противодействии или контакте со щитом преобразуется в нечто совершенно новое, но также опасное и направленное на врага. В дуэли против Геллерта мне удалось создать три каскада по восемь звеньев, и ему просто не хватило умения разрушить их вовремя.

Дамблдор задумался, глядя сквозь собеседницу:

— Он был весьма озлоблен во время поединка, буквально бросался на меня. Но стоило мне выбить палочку у него из рук, как он упал, словно марионетка с перерезанными нитями. Я едва узнал его: от красивого лицом и манерами юноши осталась скукоженная и жалкая тень. И стоило ему ослабнуть, как раскаяние нагнало его. Он сам просил меня о наказании и по своей воле отправился в заточение в родовой замок Нурменгард, где и пребывает по сей день. После Дуэли отчетливо замаячил конец войны. Целые анклавы магов, впечатленные моей обширно тиражируемой победой, сдавались союзникам. Удалось то, о чем я и мечтать не смел — количество жертв уменьшилось.

Директор помолчал, а затем продолжил, при этом смотря Петунье прямо в глаза и краткими паузами делая акцент на отдельных словах:

— В то время я остро понял, что помимо личных обязанностей, таких как забота о своей семье и близких, есть еще долг перед обществом — родным государством, всеми магами мира, целым человечеством. И пусть эти понятия кажутся весьма отдаленными, но они тоже взывают к нам. И они дают наглядный результат: нужный, полезный, правильный.

Притихшая Петунья сидела смирно, как завороженная. Долгий взгляд поверх очков Дамблдора, казалось, проникал в самую душу девушки. Она долгое время ограничивала свой круг общения — между достойными соседями и прочими в ее сознании лежала пропасть, и мысль сделать что-либо для последних была нова и дика.

Директор ласково улыбнулся и отпустил ее.

* * *

С чаепития Петунья вышла с гудящей головой. Ей казалось, что у нее внутри заело пленку магнитофона: вновь и вновь звучали фразы, сказанные Дамлдором. При этом слегка тошнило, и кружилась голова.

«Заботиться обо всем мире? Одно дело война, но в мирной жизни... Где сил-то взять? И потом, зачем? Они же не оценят. Они хотят так жить. Хотели бы иначе — работали бы, трудились, искали возможности. Почему я должна отрывать заработанный тяжким трудом кусок хлеба у своего сына или мужа, чтобы накормить обездоленного? Почему я?»

Привычные слова тускнели, сдавались перед звучными фразами Дамблдора «они взывают к нам». Перед глазами Петуньи предстала картина маленького мальчика с зелеными глазами, который плакал и тянул по-младенчески пухлые ручки к ней, умоляя о любви и ласке. Образ был настолько узнаваем и нереален, что она аж потрясла головой.

«Я словно околдована. Или опоена… Черт! Снейп!»

Не мешкая, она достала блокнот и написала на обложке — способ, придуманный для экстренной связи. Ответ пришел почти мгновенно. Они встретились в коридоре, но Петунья не дала Северусу даже рассмотреть, все ли с ней в порядке, а тут же подтолкнула к окну.

— Афродизиак? — подняв бровь, мурлыкающим тоном уточнил он.

Та гневно посмотрела на него и забралась на подоконник, таща его за собой за руку.

— Давно хотел уточнить, — как ни в чем не бывало, продолжил он, — А если я случайно выпрыгну из окна школы без тебя, Путь меня подхватит?

— Тебя — да, — проворчала девушка, — У тебя доступ.

Они стремительно неслись мимо каменных стен в сторону Центральной башни, а затем по спирали на самую ее верхушку. Не долетев самую малость до крыши, Путь вынес их через окно на небольшую площадку: вниз в пропасть вела лестница в десяток ступеней, а на самой площадке стоял рунный светильник и небольшой трансфигурированный диванчик с низеньким столиком. Этакий небольшой закуток руниста. Снейп спустился по лестнице до обрыва и аккуратно выглянул вниз.

— Тут на самом деле работающая лестница, только активируется особыми чарами. Так из-за чего такая спешка и секретность?

— Я сюда только через окно попадаю, — отмахнулась Петунья, спускаясь вслед за ним, — Слушай, я только что от Дамблдора…

Северус властным жестом прервал ее. Достал сигарету и покрутил в руках, вопросительно глядя на девушку. Она кивнула, несколько недоумевая. Снейп уселся прямо на лестницу в трех ступенях от пропасти и закурил:

— Веришь, лет десять выходил от него и каждый раз проверял себя на все, что только можно: от приворотов до ментальных вкладок. Потом надоело. Это просто он сам. Он сам такой, этот на голову долбанутый человеколюбец. Искренне верит во все человечество, что не мешает ему им управлять исподтишка. Он обаятелен как черт: везде, где работал, его обожали за удивительное, гасящее агрессию очарование. Он даже к своей смерти так относился.

Он затянулся и мрачно посмотрел на клубы дыма.

— Тут он жив, — неуверенно пробормотала Петунья, спустившись чуть пониже, чтобы стоя быть вровень с сидящим Снейпом.

— Ага, — ответил он, вновь затянулся, и добавил неподражаемым и едким тоном, — Всем на радость!

Девушка невольно засмеялась.

* * *

Уже вернувшись домой на каникулы и отоспавшись, Петунья серьезно задумалась над историей с Блеком и его «грязной шуточкой». Пусть та и закончилась для девушки с минимальными потерями, но одновременно показала ей, как она слаба в общении с магами, особенно в непосредственном. Если бы была возможность нажать специальную кнопочку, остановить время для всех кроме себя, начертить необходимые руны, а потом запустить время вновь — Петунья была бы непобедима. Правда, положа руку на сердце, пользуясь оказией, она скорее сбежала бы, поскольку была искренне уверена, что война не женское дело.

Тем не менее, дурное окружение порождало дурные нравы. Девушка буквально чувствовала, как ее политика невмешательства и злословия переплавляется в настороженность и агрессивность. Несколько летних дней она крутила в голове эту ситуацию — так и эдак. Что она могла сделать? Да, спонтанно принятое решение оказалось самым действенным, но не всегда же будет так везти…

Она изучала справочники вдоль и поперек, в том числе те, которые ей в свое время давала Эйлин. И в одном из них она нашла упоминание о любопытном случае. Дело было уже после принятия Статута, когда маги скрывали свои таланты. Жила в деревне одна ведьма, и так случилось однажды, что сосед по пьяни надругался над ее дочерью. Исподтишка колдунья долго и пристально смотрела на обидчика, а он с тех пор сошел с ума. То ходил по ночам по деревне и выл как волк. То валялся со свиньями в грязи и хрюкал. То вдруг начинал нужду малую справлять прямо у церкви. А еще жена его жаловалась, что совсем он немощным стал в любовных делах.

Ясное дело, ведьма была ментальным магом и направила его подражать тем, кого видел. Но соль истории состояла в том, что на суде по приговору казнили как ведьму другую — немую девку, что прибилась к деревне еще девчонкой. А истинная виновница оправдалась: и поведение у нее было безукоризненное, «маггловское», да и парня она того «и пальцем не тронула».

«Вот что мне нужно: минимальное воздействие, отсроченный и путающий результат. В магическом мире даже дурак знает, что с разъяренной ведьмой лучше не связываться. А если я решусь воспользоваться проклятием в обычном — будет лучше остаться вне подозрений».

Посетившая ее идея заключалась в следующем: создать рунную связку отсроченного проклятия с усложненным снятием, а затем нанести ее на ладонь. Тогда по плану, решив проклясть кого-нибудь («Блек, дорогой, я готова!»), Петунья сделала бы незаметный жест пальцами руки (например, выпрямила все пальцы кроме поджатого среднего и большого), ритуальным ногтем пустила бы себе кровь и от всей души дала бы пощечину. В идеале, пощечина бы наносилась правой рукой («Правой я и бью сильнее, и попаду точнее»), а рунная связка осталась бы на левой, чтобы немедленно после активации — исчезнуть.

«Максимальный результат при минимуме следов».

Связка создавалась на «ура»: в книгах Эйлин оказалось СТОЛЬКО типично ведьминских проклятий, что у воодушевленной Петуньи глаза разбегались. Лишение мужской силы и бесплодие, энурез и эпилепсия, лишай и прыщи на лице, геморрой и гнойные выделения из глаз, сыпь и цинга, паралич и головные боли, слепота и глухота…

Она одумалась уже ночью: остро вспомнились возможности волшебников и абсолютная незащищенность простых людей. Боже, как соблазнительна эта власть: опасные и могущественные проклятия могут решить любые проблемы! Но стоит ли ТАКИМИ способами решать проблемы подростковой социализации, да вообще любые проблемы?

Впервые за долгое время ей хотелось закурить, чего она не позволяла себе со времен учебы в институте. Стены комнаты Лили давили, в горле першило. Петунья вышла на улицу в надежде немного развеяться.

Летняя жара душным облаком властвовала над городом, и даже ночной прохладе было не под силу преодолеть ее. Петунья ходила кругами вокруг дома, пинала редкие камушки и приводила голову в чувство. Некоторое время спустя рядом показалась Пет. Какое-то время она молча ходила за сестрой, потом аккуратно тронула ее за рукав.

— Самое ужасное, что я даже не плачу. Я понимаю, что поступаю неправильно, но не раскаиваюсь в этом — умом понимаю, а душа спит, — тихо призналась Петунья сестре.

Пет молча обняла ее и стояла рядом, пока она приходила в себя.

— Попробуй сходить в церковь, хотя я не знаю, можно ли вам, — Пет грустно улыбнулась, — Или почитай хорошую добрую книгу, где будет любовь и верность до гроба и вопреки. Или бросай уже свои расчеты, попросим у соседей велосипеды и съездим к морю.

Петунья слегка освободилась и благодарно улыбнулась сестре.

«Кажется, только простые люди сохраняют милосердие и здравомыслие, у магов оно атрофируется за ненадобностью».

* * *

Несколько дней у моря пошли на пользу сестрам: Пет загорела и сияла счастливой улыбкой, Туни отдохнула и начала смотреть на мир гораздо оптимистичнее. Защитную связку она все-таки разработала: вложила в нее мужское бессилие на месяц, страх перед наносящей пощечину на два месяца и зеленый лишай в месте удара. Очень хотелось добавить энурез, но удержалась.

«Надеюсь, пользоваться этим мне не придется. А так, считаем, что я хожу с газовым баллончиком».

Пет, тем временем, расцветала: студенческая жизнь и летние каникулы шли ей на пользу. Она часто уходила гулять надолго одна или со своей компанией, возвращаясь глубокой ночью. Миссис Эванс постоянно переживала за нее, и мистер Эванс регулярно отвлекал ее разговорами или просто сидел рядом, надеясь успокоить фактом присутствия и каплями валерьянки. Глядя за тихими переживаниями родителей, Туни чувствовала, как ее мучает совесть — в той жизни она легко и радостно уходила на прогулки, не подозревая, чего это стоит матери. Но с Пет она на эту тему говорить не стала: вряд ли та бы прислушалась к словам младшей сестры.

«Видимо, это понимание приходит только к матерям».

На последней неделе августа Пет привела в дом «одного молодого человека» познакомиться. Родители подняли ужасную суету: перемыли весь дом, отгладили и постирали скатерти и салфеточки, ранее мирно пылившиеся в шкафах, выставили на стол парадный сервиз и наготовили тьму-тьмущую всякой вкуснятины. Туни покорно выполняла все поручения, но воспринимала визит отстранено. Помня, что в той жизни у миссис Дурсль были отношения только с мужем, а познакомились они зимой 76, она была уверена, что все это несерьезно.

Когда она спустилась к чаю, один молодой человек уже сидел за столом — молчаливый и смущенный.

Вернон.

Совсем молодой, еще с юношеской пухлостью, не идущей ни в какое сравнение с гормональным избыточным весом, привычным Петунье. Уже самоуверенный, но пока скрывающий это, равно как и взрывной характер, который пасовал только перед ее тихими злыми словами.

«Почему так рано?»

И лишь потом пришла следующая мысль:

«Какой он молодой!»

Все время знакомства она смотрела на юную версию бывшего мужа то прямо, не в силах отвести глаза, то исподтишка, чтобы не вызывать лишних кривотолков, и поражалась. Это был совсем еще мальчишка: не тот умный игрок, с которым она познакомилась, не тот надежный муж, от которого она родила, не тот суровый с подчиненными начальник, перед которым трепетали соседки. Это был своего рода прототип того Вернона, к которому наравне с сыном она хотела вернуться.

Когда гость оставил их, все разошлись по комнатам, чтобы осмыслить новое знакомство. Петунья села у туалетного, совсем девчачьего столика и долго смотрела на отражение Лили с пустыми тусклыми глазами.

«Я могла бы отбить его: кто, как не я, знает все его слабости и радости. И что дальше? Это другой Вернон: без воспитываемого с нами Гарри он никогда не станет тем, которого я помню и люблю. Я выйду за него и в один прекрасный день объявлю ему: «Дорогой, я ведьма и наш сын/дочь тоже волшебник». Чем он заслужил такую ненормальную жену: только тем, что в другой жизни был моим мужем? Неужели это такое серьезное преступление? Да это подвиг, если подумать».

Она потерла глаза усталым жестом: ничего общего с физической усталостью, на самом деле.

«Я слишком стара для этого. И потом, не стоит забывать о Пет. Стоило так заморачиваться со сменой имени в Хардангере, чтобы в итоге лишить ее (или себя) семейного счастья».

Выбор давался нелегко — никакой уверенности в успешном возвращении у нее не было, а значит, отметая эту возможность, она лишала себя возможности прожить свою (ну, почти) жизнь еще раз.

«Так будет правильнее: ему достанется его Петунья в лице юной Пет, а не в лице слишком зрелой и жесткой меня».

* * *

Перед отбытием в Китай она встречалась со Снейпом: отдала прочитанные ранее книги, взяла новую порцию «занимательно-развлекательного чтения» (как Эйлин шутливо называла книги с разными вариациями проклятий и сглазов, уверяя, что ее настроение становится просто лучезарным после изучения очередного тома). Заодно она отважилась на просьбу.

— Похудательные зелья для маггла? — поднял недоуменно бровь Северус, — С эффектом слабительного или без?

Петунья даже не огрызнулась, только устало махнула рукой:

— Без. Это для Вернона.

Снейп пристально рассматривал ее осунувшееся от недосыпа лицо.

— Он встречается с Пет. Что, в общем-то, вполне логично. Хоть сюда птеродактили не залетели.

— И что ты планируешь делать? Произвести на него впечатление моими зельями? — холодно спросил зельевар.

Петунья мрачно смотрела вниз и в сторону, пожевала губы и, наконец, выдала:

— Думаешь, кого из нас сделает счастливым моя ненормальность?

Снейп пристально на нее посмотрел:

— А того Вернона?

Петунья скривилась и помотала головой:

— Неужели ты думаешь, твоя «ненормальность» останется в этом теле? — добивающий удар был произнесен вкрадчивым мягким голосом.

— Нет, не думаю. Северус, я, правда, не знаю. Тогда остались дорогие мне люди. И я еще пока верю, что Дадли буду нужна даже такой. А Вернон, — девушка пожала плечами и устремила взор в то когда, которое столько времени маячило ее путеводной звездой, — Вернон не пропадет и так.

— Молоденькие секретарши? — съязвил Снейп.

— Вряд ли, разве что на ночь-другую. Более вероятно, это будет строгая и хозяйственная женщина, которая заставит его чувствовать себя нужным и собранным. Ему это очень важно.

— Не ему одному, — пробормотал Северус в ответ. И на вопросительный взгляд продолжил, — Мама считала, что это моя главная движущаяся сила — чувство нужности. Поэтому я стал деканом, поэтому носился с шрамоголовым засранцем. Все, лишь бы иметь стимул вставать утром с кровати.

— Не знаю, будет ли у меня такой стимул, если я узнаю, что больше никогда не увижу своего Дадли, — неожиданно призналась Петунья.

Долгий задумчивый взгляд был ей ответом.

Лишь несколько лет спустя Петунья осознала, что уже тогда Снейп если не знал наверняка, то догадывался на грани с уверенностью.

* * *

Примечания:

И снова здравствуйте :)

Любопытственно — измененная фраза Алисы Кэрролла.

Энурез — болезнь непроизвольного мочеиспускания (как правило, по ночам)

Эпилепсия — неврологическое неизлечимое заболевание, сопровождающееся внезапно возникающими судорожными приступами.

Лишай — заболевание кожи.

Геморрой — заболевание прямой кишки.

Цинга — заболевание, вызываемое нехваткой витамина С, сопровождается сыпью, кровоточивостью десен, может приводить к выпадению зубов.