Ведьма-сквиб (гет)

Испуг владел Петуньей недолго, очень быстро его сменила злость, да такая, что очень хотелось дать себе смачную затрещину.

«Своими же собственными руками я создала на себя компромат. Идиотка!»

Такое душевное состояние мало способствовало адекватному проведению переговоров с молодым шантажистом. Как могла, Петунья постаралась успокоиться, сделала пару глубоких вздохов, хотя ей казалось, что при этом из ноздрей у нее вырываются искры, а глаза, вероятно, покраснели, как у быка, видящего тореадора. Взяв себя в руки, она насупилась и посмотрела на Поттера:

— Чего тебе?

— Как чего? — натурально изумился он, — Руку, конечно.

— Чего?

— Руку. Жениться на тебе хочу, — пояснил он самодовольно.

«Совсем охренел? Интересно, Лили он также уговорил??»

— А тот факт, что в этом качестве ты мне абсолютно безразличен, тебя не смущает? — вкрадчиво спросила Петунья.

На лице Поттера поочередно сменили друг друга растерянность, досада, решительность и высокомерная самоуверенность.

— Выпьем вдвоем Амортенцию, и дело с концом, — наконец, заявил он, пожав плечами.

«Тролль тебе по Зельям, самовлюбленный индюк! Даже я в курсе постулата Дагворт-Грейнджера».

— Не пойдет. Я уже замужем, — Петунья постучала кончиком пальца по фамилии «Дурсль» на карте.

Парень мрачно посмотрел на карту:

— Хорошо, не за Снейпом, — пробормотал он. — Ладно, тогда будем плодотворно сотрудничать на почве совместного выполнения заданий директора. Ты ведь не просто так в Пражскую Академию поехала?..

«Неужели это так очевидно?»

— А вам, значит, не за богатство и родовитость все прощают? — не удержалась от встречного вопроса Петунья.

— Нет, у наших родичей какие-то дела с Дамблдором. Тут другое, — и он жестом дал понять, что это не обсуждается. — Что он тебе поручил? Доработать защиту Хогвартса?

— Шире, — призналась девушка, — Еще разработать систему наблюдения и оповещения, замкнутую на директора и доверенных лиц. А вам?

— Наблюдение и оперативную связь, — Поттер смотрел очень серьезно, весьма отличаясь от себя обычного, и даже выглядел зримо старше себя. Он был похож на лицедея, который сошел со сцены и вернулся к суровой реальности и выживанию вопреки: в уголках глаз были едва заметные морщинки, выдающие привычку щуриться, в уголках губ и между бровей проявились горькие складки. — Карта — наш первый опыт.

— Сотрудничество может оказаться взаимовыгодным, — признала Петунья, разглядывая зачарованный пергамент. Они замолчали, обдумывая сказанное.

«Какой он уже взрослый, судя по лицу. Видимо, и проблем разгребает выше крыши. А в детство играется, чтобы хоть что-то от него урвать. Но в серьезных сделках еще неопытен, сразу все карты на стол и прет напролом, как носорог. С его стороны расклад в целом ясен, но вот мой (не считая глупой промашки) он не знает. Если вдобавок учесть, что Поттер из семьи контрабандистов, то надо полагать идея решать проблемы посредством шантажа для него не нова. А, значит, я вполне могу поторговаться».

Петунья знала за собой эту слабость. Несмотря на собранный и в чем-то строгий вид, натура она была увлекающаяся, особенно по молодости. Собственно именно поэтому и вела себя так сурово с мужем и племянником: не имея возможности раскрепоститься самой, она закручивала гайки и в отношении других. Вернон давно сдался и уступал ей до полного потакания, а вот Гарри особенно после треклятого письма регулярно дерзил и нарывался. Видя, как его заносило, например, в спорах с Мардж, Петунья, с одной стороны, негодовала, а с другой, испытывала какую-то странную сентиментальную ностальгию, узнавая в мальчишке себя пятнадцати-двадцатилетней давности.

— Ну что ж, — громко заявила она и радостно улыбнулась вздрогнувшему Поттеру, — А теперь давай обсудим размер моего вознаграждения.

— Мы же тебе уже заплатили, — нахмурился он.

— Нет, я имею в виду, будущего вознаграждения. За наше плодотворное сотрудничество, — продолжая невинно улыбаться, счастливо заявила девушка.

«Вот это наглость!» — без проблем читалось во взгляде Поттера. К этому удивлению примешивалось едва заметное восхищение — парень был впечатлен и покорен.

«Шантаж шантажом, а кушать что-то надо».

Торг прошел довольно быстро и вполне плодотворно. Они принесли взаимные клятвы о неразглашении, подписали маленький магический контракт, состряпанный тут же на правой коленке, и в целом довольные друг другом церемонно пожали руки.

— Ты крута, Эванс, — торжественно признал Поттер, слегка улыбаясь.

— Спасибо, — польщено зарделась она. После чего положила карту Мародеров в сумку, повесила ее на плечо и повернулась к двери. Несколько шагов спустя она услышала тихое «Обливиэйт». Рунная цепочка, созданная для защиты от ментального воздействия Снейпа, обожгла кожу огнем, в глазах померкло, к горлу подступила отвратительная тошнота. Едва владея собой, она обернулась и прошипела в лицо ошалевшему Поттеру:

— Мой гонорар только что вырос вдвое!

После чего резко развернулась и бросилась прочь.

До туалета добежать она успела. Сидя в неудобной позе на полу перед унитазом и содрогаясь всем телом от рвотных позывов, она корила себя последними словами.

«Как есть идиотка! Если пьешь с ворами, опасайся за свой кошелек. Ну, «зятек»! Зачем я призналась этому козлу, что меня не берет Обливиэйт? Пусть бы думал, что я дура дурой».

Казаться дурой не получалось. Уже который раз.

«Запишусь на курсы актерского мастерства» — мрачно пообещала себе Петунья.

* * *

Несмотря на весьма позднее возвращение в спальню и урезанный сон, на завтрак она пришла честь по чести — в срок. Еда не радовала разнообразием, да и полезность ее была сомнительна — обилие жирной и тяжелой пищи, которую она по утрам даже видеть не могла. От унылого созерцания трапезы ее оторвал оклик Поттера. Петунья обернулась.

— Пароль «Наглость — второе счастье», — прошептал он, аккуратно вкладывая ей в руку маленький шарик, — Был неправ, извини.

После этой выдающейся речи оболтус, паясничая, поклонился и неспешно удалился. Его место незамедлительно занял Северус, легким взмахом руки наложивший чары секрета.

— Что этот придурок от тебя хотел? — Снейп сильно вырос за год в Италии и теперь вовсю пользовался высоким ростом, чтобы нависать над небольшой Петуньей, которая едва успела спрятать шарик в рукав.

— У нас с ним плодотворное, — девушка не смогла удержаться от горькой гримасы, — сотрудничество. И он Оболтус.

— Он большая свинья, — отрезал слизеринец, — Откуда сотрудничество?

— Поттер случайно узнал про меня. И нет, не спрашивай, как, — Петунья подняла руки в защитном жесте, — Я сама в ужасе от собственной глупости.

— И?..

— Под клятвы о неразглашении мы договорились о совместной работе, я даже денег выбила на это дело.

Снейп помрачнел:

— Тогда, прости, не совсем понимаю, что тебя не устраивает?

— Угрозы напоить Амортенцией и попытка Обливиэйта по окончании переговоров? — сейчас Петунья искренне жалела, что не умеет так красиво и эффектно поднимать правую бровь.

«Надо было у Эйлин научиться».

— Понятно, — процедил Северус и бросил в сторону ушедшего Поттера острый взгляд: ничего хорошего Оболтусу он не предвещал, — Ну тогда авансом минус пятьдесят баллов Гриффиндору за наложение ограниченного к применению ментального заклятия на однокурсницу.

«Его по ходу Дамблдор покусал. Чем еще объяснить эту высокопарность?»

Доклевав свой скромный завтрак, Петунья быстро отправилась в туалет: любопытство она никогда даже не пыталась преодолеть, осознавая очевидную безнадежность подобных попыток. В уборной она закрылась в кабинке и прошептала идиотский пароль.

Шарик замерцал нежно-сиреневым цветом, увеличился в размерах, а потом медленно раскрылся, подобно бутону диковинного цветка. Внутри, словно на изысканном подносе, лежали стопками монеты галеонов и бумажки фунтов.

Аванс за летнюю работу с картой Мародеров.

В двойном размере от указанного во вчерашнем контракте.

* * *

В купе Хогвартс-экспресса было тихо и спокойно: руны отвлечения внимания обеспечивали покой и одиночество на все время поездки. Петунья достала журнал с новинками моды, маггловской, разумеется, и теперь предвкушала, как будет смаковать его всю поездку. Но уже на второй модели в дверь постучали.

— Входи, Северус, — вздохнула девушка, подняла голову и ахнула.

«Хорош!».

Волосы взлохмачены, мантия набекрень и порвана у ворота, на левой скуле потрясающий ярко-красный кровоподтек, губы разбиты. Вид при этом довольный, как у кота, дорвавшегося до сметаны.

— Красавец! Кто тебя так?

— Поттер. И поверь мне, ему досталось больше, — счастливо отозвался Снейп, присел на сиденье и достал из внутренних карманов несколько склянок.

— Чем тебе Оболтус не угодил? Только не говори, что это из-за меня, — Петунья фыркнула и отобрала у него склянку с бадьяном, потом достала из косметички вату и подсела поближе, чтобы обработать раны, — Сиди уж, рыцарь.

— Скажем так, я давно искал повод, — дипломатично отозвался Северус. — И выжидал момент, когда он останется без свиты. Начали мы нормально, на палочках, но потом вошли во вкус. В боксе-то он хорош, но навыков уличной драки никаких.

— Ты поосторожнее, аттестат ведь не завтра дадут. Память у него хорошая, свита верная, да и на выдумки он горазд: устроит тебе Варфоломеевскую ночь в следующем году, — раны легко уходили от легких прикосновений ватки, смоченной зельями. Все драчуны мира должно быть локти себе кусали, мечтая о таких лекарствах.

— Тогда его ждет сюрприз. Я потолковал с Дамблдором, что негоже Мастеру зелий ходить по школе, как простому школяру, и он выдал мне права как старосте. Могу взыскания назначать, баллы снимать и вообще, — Северус старался выглядеть неприступным, но видно было, как ему нравится такая забота.

— Можно подумать, ты раньше не мог, — фыркнула Петунья, — Что с тебя взамен стряс этот бородатый вымогатель?

Снейп удивленно поднял правую бровь:

— Ничего особенного, буду зелья для Больничного крыла варить. Дело привычное.

— Привычное, — задумчиво потянула девушка, затем прищурилась и сердито посмотрела на него. — А оплата?

— Ингредиенты за счет школы.

— При чем тут ингредиенты? Ты же Мастер. Это же знак качества. Даже если ты решил заняться благотворительностью, твой труд должен быть оценен.

Видя полное непонимание ситуации со стороны Снейпа, Петунья разозлилась и почувствовала, что ее заносит, только, увы, остановиться она не смогла:

— Вот поэтому ты и остался бобылем.

Снейп резко захлопнулся, лицо его омертвело, стало белой восковой маской, губы презрительно искривились:

— Кухарка не может оставить такой вопиющий факт без своих сплетен!

— О твоей помощи я словом не обмолвилась, — отрезала Петунья. — Не скажу, что меня расстроит необходимость воспитывать в качестве племянника неухоженное носатое чучело. Я на твоей стороне, дуралей! Лучше уж ты будешь папаней мальчишки, чем Оболтус.

Черные глаза смотрели пронзительно и зло, но разъяренная девушка проигнорировала угрозу.

— Как ты сам себя оцениваешь, так тебя и другие будут ценить. Честолюбия у тебя на министра магии хватает, а вот самооценка по-прежнему как у нищего босяка — не гонят и прекрасно! Мужчина должен думать не только о себе: он оплот благополучия семьи. Женщина может об этом не говорить, но серьезных отношений с бессребренником быть не может.

— Твоя ограниченная точка зрения по-гриффиндорски радикально желает распространить себя на все многообразие мира. Принудительный способ приветствуется, — едко отозвался Снейп, решительно вставая. У выхода он обернулся, — И, конечно, свет клином сошелся на грязнокровках по фамилии Эванс!

С этими словами он вышел.

— И приведи волосы в порядок, — пробурчала себе под нос Петунья.

С его уходом в купе вновь стало тихо, спокойно.

А еще одиноко и совестно.

* * *

Семейное гнездо встретило ее светом, теплом и покоем. А также серьезным уважением родных.

К большому удивлению Петуньи Эвансы в ее отсутствие втянулись в использование хозяйственных рун, при этом у каждого появилась своя любимая. Миссис Эванс обожала «половичок», поскольку именно она обычно мыла полы, а мистер Эванс, возвращаясь уставшим с работы, по рассеянности часто забывал снять уличную обувь. Глава семьи был в восторге от руны стазиса — она прекрасно сохраняла свежесть рыбы, до которой он был большой охотник. Петти этим летом открыла для себя мир шитья — это позволяло сэкономить и при этом выглядеть оригинально и нарядно. Поэтому ей нравились руны освещения — они давали ровный и приятный свет, который в отличие от дешевых лампочек не менял цвет тканей.

В общем, вся семья была в восторге от талантов младшей из сестер. Ее же в свою очередь очень порадовало, что все рунные круги защиты, которые она запитала перед отъездом, еще не выдохлись и успешно справлялись со своими задачами — оберегали семью от навязчивого внимания магов и гасили вредный магический фон.

Первые несколько дней она честно отсыпалась, а потом принялась дополнять дом полезными рунами, заодно подпитав старые. В первую очередь она занялась отвращением от дома грызунов и прочих вредителей, укрепила и усложнила общую защиту. Потом поставила невдалеке от дома небольшой Маяк Фароса, чтобы в случае крайней нужды спешно переместиться домой хоть с другого конца света, что приобретало особую актуальность в связи с грядущими стажировками. Затем она нарисовала на переносных свитках несколько рун про запас, особое внимание уделив Свечам дипломата. Раз уж черт ее дернул связаться с Мародерами, следовало обезопасить себя.

Она попыталась связаться с Северусом и извиниться, но первые несколько дней блокнот оставался чистым, а потом появилась одна фраза: «Маме плохо, мы не принимаем». До конца лета больше никаких новостей от Снейпов не было.

Где-то в это время прилетела сова от Алисы с извинениями и просьбой перенести их маленький визит на конец лета, так как она уезжает на отдых за границу. Петунья ответила согласием, и решила посвятить некоторое количество свободного времени разным не столь важным для возвращения рунам, до которых прежде не доходили руки.

В своих поисках она добралась до косметических связок и выпала из реальности. Это была воистину золотая жила! Умей она нечто подобное в свое время, Дурсли жили бы в элитном особняке на собственном острове где-то вдалеке от Британии с ее бородатыми доброхотами и неистовствующими магами-шовинистами. Миссис Дурсль были немного знакомы все эти безумные изобретения женщин, пытающихся в шестьдесят выглядеть на двадцать пять, с наполнением кожи кислородом, обертыванием тела медом и шоколадом для похудения (видимо, чтобы людоед объел лишнее), омоложением лица посредством точечного введения инъекций (так называемой мезотерапии) и прочее. С одной стороны, было весьма заманчиво смотреть на прекрасных лицом и телом красавиц на обложках журналов, с другой, Петунью откровенно пугали последствия таких мер. Дополнительный трепет внушали астрономические цены в салонах красоты.

Связки косметических рун поражали изяществом линий и простотой применения: их рисовали на полу под кроватью или креслом для отдыха, а также вышивали на отрезах ткани, которые вымачивали в специальных зельях, а потом оборачивали вокруг нагого тела или накладывали на лицо. В таком мумифицированном состоянии полагалось отдыхать по несколько часов пару раз в месяц. В результате регулярного использования подобных масок обещались подтяжка кожи и лица, освежение кожи до жемчужного блеска, удаление морщин и пигментных пятен, а также дополнительным бонусом шло избавление от всех ненужных волос. С такими процедурами реально было и в сто выглядеть на восемнадцать.

Обрадовавшаяся было Петунья начала подробно штудировать процесс омоложения. Что же, маги в очередной раз подтвердили полную неприменимость своих методов для нее. Больше всего впечатляло то, что все зелья, в которых вымачивались ткани, в качестве основы использовали так называемое «ведьмино молоко» — белесую жидкость, которая иногда идет из сосков новорожденного младенца. В рецепте же приводился способ, которым можно было простимулировать появление ведьминого молока, и Петунью чудом не стошнило при чтении малоаппетитных подробностей.

За всеми этими открытиями, она едва не забыла про свои учебные планы. Тем не менее, в реальность ее вернула дата календаря. Ничем не примечательное 19 июля говорило Петунье, что у нее остался ровно месяц, чтобы написать выпускную работу и отправить ее Бааль-Шему. В случае высокой оценки ей предоставят возможность сдать экзамены за четвертый курс в сентябре вместе с пересдающими. А если она не уложится в срок, то придется еще год гнить заживо в гробу Пражской Академии.

Более чем достойная мотивация сотворила чудо. Месяц она спала урывками, поскольку большинство чар наблюдения, будь они неладны, полагалось чертить ночью. Месяц она не замечала погоды и времени суток, вкуса трапезы и была ли она вообще, лиц соседей и родных, фасона и цвета своей одежды. К счастью, Петти проявила понимание и следила, чтобы она хоть сколько-то спала, регулярно мылась и хотя бы раз в день ела. Работа была перечитана добрый десяток раз и отправлена за один день до окончания срока, и Петунья с чистой совестью легла спать, велев не будить ее до Апокалипсиса.

Утром двадцатого числа она спустилась к завтраку и осознала, что за окном теплое лето, на столе овсянка и свежие тосты, от которых упоительно пахнет домашней сдобой, а у Петти пальцы в чернилах, потому что ручка протекла. А еще она впервые осознала здешнюю Петунью как не-себя, потому что к концу третьего курса они с Лили уже почти не общались, и именно с тех пор она привыкла жить без сестры. Это открытие вкупе с непониманием личного раздвоения даже ввергло ее в некоторый ступор.

Петти подняла голову и радостно поприветствовала сестру:

— Лили, наконец-то ты с нами! Папа взял отпуск на неделю, мы едем в Эксетер. Выезжаем завтра рано утром, представляешь? — и она, счастливо засмеявшись, закружила по кухне, от чего ее юбка до колена взвилась изящным куполом.

— Почему в Эксетер? — удивилась Петунья; в другом времени Эвансы не ездили так далеко, по крайней мере, на ее памяти.

— Потому что мы там никогда не были, а мама захотела посмотреть собор в стиле украшенной готики. А еще там потрясающий сводчатый потолок!

Остаток дня Петунья напряженно размышляла об удивительном изменении привычного хода вещей. В книгах по магии времени ей встречался термин «эффект птеродактиля», но если раньше она воспринимала его скорее умозрительно, то теперь всерьез задумалась о величине изменений, возникших из-за ее действий.

«Значит ли это, что время изменчиво? Если да, то насколько? И что случится с будущим? Не получится ли так, что я вернусь уже в другой 1997 год?»

Семь часов дороги и ночь в гостинице пролетели незаметно для погруженной в самые мрачные размышления Петуньи. Она подспудно ждала чего-то мерзкого, но к ее удивлению, ничего страшного в Эксетере не произошло. Величественный собор Апостола Петра был достоин всех расточаемых ему похвал. И если старшие Эвансы восхищенно сравнивали узорчатые своды с диковинными цветами, а Петти замирала у часов XV века, то у Петуньи перехватило дыхание от удивительной красоты витража, вписанного в готическую строгость собора.

Двухдневный визит в Эксетер запомнился ей удивительным духом единения, которым была пропитана дружная семья Эвансов.

* * *

С Алисой они встретились двадцать пятого августа. Из Косой аллеи прошмыгнули в Дырявый котел, где в уборной переоделись. Далее их путь лежал на вокзал, а оттуда в Марлоу — небольшую деревушку в графстве Бэкингемшир. Как и Лондон, она стояла на Темзе, но ее население едва превышало десять тысяч человек.

Добрались они только к обеду и по настоятельной рекомендации Петуньи сначала зашли в местный паб. Алиса пыталась протестовать, отказываясь есть, но Туни буквально заставила ее подкрепиться, а напоследок еще и выпить огромную чашку ароматного чая.

«Ничего не знаю, Вернону на работе помогало».

Только после этого они пошли к нужному коттеджу. Алиса наложила несколько проявляющих чар, но они ничего не показали: обычный маггловский дом, лишенный даже намека на магию. Петунья тем временем нарисовала руну отвлечения, чтобы можно было наблюдать, не привлекая к себе излишнего внимания. Промедление оказалось вредным: Алиса начала трусить, даже предложила обойти соседей и расспросить их, но Петунья решительно отвергла эту идею:

— В таком маленьком городке любые гости извне событие. И нам все равно ничего стоящего не расскажут.

Алиса потерянно кивнула и вдруг протянула ей свою палочку.

— Зачем?

— Наложи на меня еще раз это заклинание. Мне кажется, его эффект выветрился.

— Какое?

Петунья сообразила, что подруга, видимо, приняла ее шутку про отмену мохноногости слишком близко к сердцу.

«Если это помогает тебе быть храброй, то пускай».

Она взмахнула чужой палочкой, повторила «заклинание» и суеверно перекрестила спину подруги, когда та пошла к дому. Когда Алиса была уже у самой двери, девушки услышали доносящийся из глубины дома детский смех, и Алиса, замерев, потерянно обернулась к подруге. Петунья решительным жестом велела не останавливаться, а сама повернулась и пошла к реке, чтобы не смущать девушку. Гулять пришлось долго. Наконец над коттеджем взлетел сноп искр, который могли видеть только маги. Петунья поспешила к Алисе.

Та стояла в рунном круге недалеко от коттеджа, глаза у нее были красными, но лицо спокойным. Они решили перекусить перед обратной дорогой и вернулись в тот же паб. Сели за столик в уголке, заказали по салату и чаю. После того как принесли заказ, Алиса тихим шепотом пересказала свою встречу:

— Я думала, они мне не поверят. Вошла и стою, как дура, ни слова сказать не могу. Тут мама начинает всхлипывать и шептать «Наконец-то, наконец-то, Дэвид». Дэвид — это отец. Мне даже говорить ничего не пришлось, я очень на них похожа. Они меня обнимать начали, целовать, говорить что-то невпопад. И тут я почувствовала мамин запах, и меня прорвало, — Алиса замолчала и посмотрела на Петунью, усиленно моргая глазами. Казалось бы, пик переживаний был позади, но спокойно говорить о произошедшем девушка все еще не могла. — Я его помню, мамин запах. Ты представляешь? Мы не виделись с моих года и двух, а я помню ее запах…

Она начала медленно раскачиваться, и Петунья даже слегка за нее испугалась. Но Алиса взяла себя в руки и продолжила рассказ:

— Память им хорошо стерли. И их родным тоже. Но пробелы остались. У кого-то из родственников фотография меня мелкой завалялась в книге, продавцам и соседям воспоминания не зачистили. Они и начали призадумываться. А еще у мамы депрессия случилась, а она понять не могла, от чего вдруг. Словно потеряла что-то важное, а что не помнит. Дошло до того, что совсем собой не владела и ее в лечебницу положили для скорбных умом. Она на тамошние порядки посмотрела, испугалась, что оттуда адекватными не выходят, и ради папы взяла себя в руки. Таблетки, какие могла, в унитаз спускала. Через пару месяцев мучений выпустили. Только то лечение ей всю жизнь поломало: с таким волчьим билетом работы не найти. Вот и сидит домохозяйкой. Сын у них родился, брат мой. Пока мелкий совсем, восьми нет. Но смышленый вроде. И маггл, слава Мерлину.

«Слава Богу» — эхом подумала Петунья.

— Мы поговорили, решили наше вскрывшееся родство не светить. Мои-то, — Алиса махнула неопределенно рукой, — Сами не в курсе моей осведомленности. А больше, думаю, никому не нужна семья простых магглов из мелкого городишки. Будем поддерживать связь. А если у Эвана вдруг магия проснется, я подстрахую.

Они немного помолчали. Потом Алиса благодарно посмотрела на подругу:

— Спасибо тебе, Лили. Именно благодаря тебе я сюда приехала. Так что готовься, когда у меня ребенок появится, быть тебе ему крестной матерью.

— У магов такое принято? — удивилась Петунья.

— У магглорожденных, — подмигнула в ответ Алиса.

* * *

Примечания:

Постулат Дагворт-Грейнджера гласит «Опытный мастер-зельевар может вызвать у человека состояние пылкой влюблённости, однако никто ещё не в состоянии воссоздать ту непреклонную, неизменную, безоговорочную преданность и верность, которая только и может зваться Любовью» (Сказки барда Бидля).

«Если ты пьешь с ворами, опасайся за свой кошелек» — фраза из песни Наутиулус Помпилиус «Тутанхамон».

Варфоломеевская ночь — кровавая резня, устроенная католиками против протестантов в XVI веке во Франции в канун дня св. Варфоломея. Считается, что тогда погибло порядка 30 тысяч человек.

Эксетерский собор — кафедральный собор англиканской церкви в Эксетере (Юго-Западная Англия), построен в стиле украшенной готики и знаменит своим самым длинным в Англии непрерывным сводом: http://www.pichome.ru/hXg

Красивый вид в Марлоу: http://www.pichome.ru/hXj