Уроборос (джен)

На территории воев был поистине океан из трав. Драконы не давали людям сорвать их, не пускали на свою землю, и теперь поля расцветали.

Иккинг затянул верёвки на Один знает каком по счёту мешке, после чего кивнул смирно стоявшему дракону. Разгон и плавный взлёт, на его место приземляется следующий, с пустыми корзинами на боках.

Вои оказались неплохими следопытами, впрочем, уступая фуриям. Они начали выискивать нужные травы, едва Иккинг дал понюхать нужные. Особенно старались те, кому всадник сделал искусственные элероны — словно змеевики, они рыскали в полевом разнотравье, каждый выискивая своё. Некоторые пришлось исключить, поскольку оказалось, что левиафан не в силах с места сдвинуться, не то что набок наклониться. Выжил великан только благодаря своей стае — вои кормили своего короля, оттого и выгнали людей с их территорий — требовалось много еды и минимум помех.

«Думаю, этого пока хватит»

Громкий свист разнёсся над поляной, привлекая внимание воев. Пернато-чешуйчатые головы высунулись из травы ровным рядком. Парень махнул рукой, подзывая драконов и забираясь на Беззубика, привычно пристроив посох в крепеже. Рывок, и они аккуратным клином летят к гнезду, где их уже ждут.

Мёд было найти одновременно сложнее и проще. В деревне оказались небольшие запасы, но то оказалась медовуха. Поэтому Хелен пришлось лететь на рынок. Первый сольный полёт, без Иккинга под боком, окончился удачно — девушка не свалилась с дракона, не выдрала ему все перья с загривка и, кажется, начала немного доверять вою (полёты вместе с всадником на том же вое не давали такого же результата).

— Много удалось купить? — спросил Иккинг, кивнув вместо приветствия и спешиваясь.

— Сорок пять литров, три по пятнадцать. Драконы помогли донести, — всадник кивнул, глядя на воев за её спиной, — Нам лучше пока не светиться на рынке. Продажа перьев привлекает ненужное внимание.

— Я тебя понял. Но нам, как я понял, ничего больше и не надо. Дрова есть, котлы тоже, вёдра, — парень оглядывал кучу всего нужного, собранное в аккуратную кучу в главной пещере. Вои с интересом обнюхивали и осматривали незнакомые вещи, а детёныши (пухлые пушистые шарики с крылышками) старались ещё и залезть.

Иккинг подошёл ближе, заставляя воев отойти на два шага назад, а матерям отогнать малышей от корзин и котлов. Каждый дракон в гнезде знал, кому человек сейчас будет помогать, а потому даже не думали препятствовать. Парень пользовался этим — вои таскали нужное от деревни до пещер, помогали в поисках, а парочку Иккинг лично обучил некоторым командам — они будут помогать.

Но помощи драконов будет мало.

— Погоди, ты серьёзно?! — Эрет был шокирован подобными новостями. Ведун, который должен помочь деревне, помогает их врагам!

— Эрет. Сядь, — охотник не отреагировал на фразу всадника, продолжая ходить по веже. Два шага, разворот, ещё два шага, снова разворот. Волосы, обычно собранные в хвост, летали чёрными лентами за своим хозяином.

Иккинг, сидя на шкурах возле костра, молчаливо смотрел за передвижениями саама, дожидаясь, пока тот немного успокоится.

— Абсолютно. А теперь сядь и послушай, — Эрет заставил себя остановиться, и, сжав кулаки, всё-таки сел. — Я не наврежу этим ни деревне, ни твоим людям. Вои выгнали их и выгоняют вас с насиженных мест, чтобы уменьшить риск. Вы угрожаете их вожаку, раз. Им нужно много пищи, следовательно — много территории, два. Если вылечить их вожака, он сможет сам добывать себе пищу. Драконы если не уйдут, то оставят вас в покое.

— С чего ты взял, что будет именно так? Что причина именно в этом?

— Потому что такое уже было! — слова вырвались вперёд головы. Иккинг плотно сжал губы.

— Погоди… ты тот самый парень с Олуха! Как же я раньше не догадался!

Иккинг молчал, отведя взгляд. Так глупо проболтался, поддавшись эмоциям…

— Ты об этом никому не расскажешь. Ни Хелен, ни своему вождю. Никому, — голос всадника был твёрд, в нём прорезалась сталь. Тяжёлым взглядом он смотрел на охотника.

— Даю слово, — кивнул саам. А после спросил: — Расскажешь?

Иккинг прикрыл глаза. События многолетней давности не особо легко всплывали, отдавая тоской и болью.

— В каждой стае есть вожак. Чаще всего это фурия — сильнейший и умнейший дракон. Но есть и другие «королевские» виды. Я не знаю, кем была та дракониха, что терроризировала мой дом. Она брала драконов под контроль, заставляла красть еду для себя. Те, кто не приносил добычу, сам становился ею.

Всадник ненадолго замолк, подбирая слова, чтобы не ляпнуть ещё что-нибудь.

— Сколько себя помню, драконы постоянно атаковали остров. Уже тогда я хотел защитить свою семью, соплеменников. Создал машину, которая швыряет сети. И подбил ночную фурию. Нашёл Беззубика в лесу, раненого. Он не мог улететь. Хотел добить и принести сердце отцу, но посмотрел в его глаза… и видел самого себя. Напуганного, так же как я. Рука дрогнула. Я не смог, нет, не захотел убивать его.

Иккинг прикрыл глаза, кладя подбородок на согнутое колено.

— Приходил к нему, лечил, носил еду. Мы подружились, он позволил себя оседлать. Убийство королевы стало боевым крещением. Мы оба рисковали жизнями ради друг друга, ради спокойствия и свободы наших соплеменников. И мы справились.

— А что по нашей ситуации? — спросил Эрет после минутного молчания.

— Вожак воев другой. Можно сказать, добрый. Заботится о своих подданных, они заботятся о нём. Как твой вождь о своей деревне, как наставник о подопечных. Именно поэтому я решил помочь ему. Но вдвоём мы не справимся. Нам нужен ты, Эрет. И я прошу тебя — помоги.

Эрет молчал.

Иккинг ждал. «Дракон — чужой». Дракон — свой.

— Уверен, что этого хватит? — из прохода, ведущего к вожаку, вышел Эрет. На секунду прищурился, позволяя глазам привыкнуть к яркому свету.

— Относительно. Набрал с запасом, но я не знаю, насколько глубокая рана. Этого может и не хватить, — Иккинг ещё раз оглядел кучу, которую драконы уже начали перетаскивать в пещеру к вожаку. Прикрыл глаза, глубоко вздохнув.

— Вперёд. Нам ещё ткань нужно перенести.

* * *

Иккинг смахнул пот со лба. Несколько часов кряду он обеззараживал и чистил рану титану, делал первые примочки, стараясь не упасть. Если бы не драконы, несколько раз ловившие Иккинга, то помогать бы стало некому.

Однако отдых явно был не следующим в очереди — причина, почему рана не закрылась и загноилась, нашлась там же. Обломанный кусок здоровенного копья, больше похожего на болт для баллисты. Четыре конца были загнуты, чтобы при попытке вынуть наносили больший урон, а то и вовсе выходили вместе с куском мяса. Иккингу пришлось раскалять кинжал на дыхании Беззубика и вырезать участок плоти. Титан ревел от боли, а всадник продолжал дело, молчаливо повторяя про себя: «Он умрёт, если я не помогу. Так нужно».

Хелен и Эрет тоже валились с ног. Они грели мёд, варили и фильтровали отвары, остужали до приемлемой температуры. После — резали ткань, пропитывали отварами и передавали Иккингу, спускаясь и поднимаясь туда-сюда на драконах.

Вой, что подменял левиафана, с сочувствием смотрел на своего вожака, крепко прижав ушные отростки и крылья к телу. Иккинг понимал его — как и каждый дракон гнездовья, он переживал боль великана. И если в силах всадника было помочь смутьяну, то вои могли лишь слушать крики боли и бессильно бродить от стены к стене (кроме тех, кто непосредственно помогал людям).

— Эрет, — окликнул охотника Иккинг, спустившись на каменный пол. — Есть идеи, чьё это?

Всадник просто столкнул железную балду с куском дерева на пол, не в силах её поднять. Прикрыв глаза, парень опёрся на посох. Руки болели. Голова гудела. Вопросы множились. Проблемы не особо активно решались.

— Без малейшего понятия, если честно. Спрошу у вождя, как вернёмся, — Иккинг кивнул, не открывая глаз. Очень. Хотелось. Спать. И забыть про все эти проблемы. Но нельзя. Сначала их надо решить. Но поспать уже можно.

— Идёмте. Нас отнесут домой… думаю. Беззубик, Урса, вы останетесь здесь? — Беззубик отрицательно качнул головой. Урса же наклонила голову. Уставший мозг не смог понять значение жеста.

— Ладно. Летим.

Троим было бы очень неудобно и тяжеловато, потому два воя (после демонстрации Иккингом куска копья) позволили взобраться к себе на загривок. Драконы поднялись в воздух.

Задремав, всадник очнулся от негромкого рявка-урка от Урсы. Протерев глаза, Иккинг посмотрел на фурию. Та молчаливо накренилась, отлетая куда-то вбок. Беззубик, после хлопков по боку, последовал за ней.

С тихим стоном Иккинг выпрямился в седле, пытаясь прогнать дремоту.

Урса приземлилась рядом с какой-то пещерой. Беззубик следом, непонимающие вои с Эретом и Хелен за ними. Иккинг вскинул руку, прося их оставаться верхом, сам же спешился, опираясь на посох.

Шаг, второй, он пошёл бок о бок с Беззубиком следом за фурией.

Пещера была неглубокой, на полу чётко виднелись следы крови. Беззубик наклонился, нюхая её. Его зрачки сжались. Иккинг насторожился.

— Братец? — дракон обхватил хвостом парня, а после отпустил. «Я тебя прикрою. Не беспокойся».

Иккинг перекинул посох в правую руку, касаясь шеи Беззубика пальцами. «Я тебя понял». После чего вернул посох обратно.

Резкий поворот, куда фурия уходит первой. Иккинг заходит следом. Ничего не видно. Беззубик без просьбы открывает пасть и зажигает огонь, работая за факел.

Урса стоит вплотную к стене, рядом с её лапами — мёртвый дракон. Присмотревшись, Иккинг узнаёт самку скрилла — ту самую, что спасла его и Эрета. Сердце кольнуло. Всаднику было жаль, что она умерла, едва вырвавшись из плена.

В слабом свете он пытается осмотреть её. Раны начали затягиваться, но ей не хватило сил. С чего вдруг?

«Скриллы же выносливые, как и фурии».

Урса отходит от стены, подходит к самке и лбом толкается ей в живот. Смотрит на Иккинга и снова толкает.

Усталый мозг не сразу догадывается.

Иккинг достаёт кинжал из сапога, Урса делает несколько шагов назад. Всадник аккуратно вспарывает брюхо драконихи ближе к паховой области, просовывает внутрь руку. Нащупывает что-то твёрдое, гладкое. Просовывает вторую руку и вытягивает.

Яйцо. Всё в крови, но яйцо скрилла, слабо покалывающее пальцы.

«Вот так дела».

Иккинг молчаливо прикрыл глаза, машинально потерев переносицу пальцами, забываясь и оставляя алую полосу.

— Иккинг, у тебя всё в порядке? — долетает снаружи обеспокоенный голос Хелен.

— Да, да, — несколько рассеянно отвечает всадник, — Я сейчас выйду.

«Что же мне с тобой, малыш, делать?»