Крестник (гет)

Рождество всегда приносило в Хогвартс хорошее настроение, но вместе с ним нередко и простудные заболевания. Зима выдалась просто лютая, школьники, наплевав на технику безопасности, накладывали на себя Согревающие чары, а на занятиях по зельеварению старались находиться поближе к кипящим котлам. В результате у мадам Помфри прибавилось пациентов с ожогами, но многие все равно были убеждены, что лучше уж терпеть обжигающую боль, чем превратиться в сосульку.

За эти два месяца произошло сразу несколько значительных событий в жизни гриффиндорцев. Во-первых, Джеймс решил снова попытать счастья и пригласил Лили в Хогсмид, на что получил отказ по какой-то надуманной, по его мнению, причине. Лили пребывала в очень плохом настроении и на свидания настроена не была, Джеймсу она так и сказала. Джеймс стал все больше свободного времени проводить с Алексис, у которой никогда не было приступов депрессии, и ему это нравилось. Она даже получила приглашение на вечеринку в честь пятнадцатилетия Сириуса. Сам же Блэк снова был свободен в плане отношений с девушками, и это вызвало серьезные волнения среди женского населения Хогвартса со второго по шестой курс, оживилась в том числе и Марлин. На ее щеках появился румянец, глаза блестели, а с губ не сходила мечтательная улыбка, хотя она и силилась скрыть свои чувства.

Из внешнего мира поступали странные и порой пугающие известия. В Данди был найден изуродованный труп неизвестного мужчины. По мнению магловских экспертов человек был загрызен насмерть каким-то крупным животным вроде волка. В Министерстве магии мгновенно поняли, что это дело лап оборотня. У Джеймса совсем вылетел из головы сбежавший из фонда Пальмеров подопытный вервольф, а после статьи вдруг всплыл снова. К тому же Данди был расположен совсем рядом с Хогвартсом, и это навевало на мысли о том, что неизвестный оборотень вполне мог нацелиться на школу волшебства.

В последний день семестра компания гриффиндорцев спускалась по заледенелому склону к хижине Хагрида, где профессор Кеттлберн проводил уроки по уходу за волшебными животными. Ремус и без того ходил подавленный, а Дарла, во всю глотку распинающаяся о том, что всех оборотней давно уже пора переловить и уничтожить, только подливала масла в огонь. Вежливая просьба заткнуться или хотя бы сменить пластинку не возымела эффекта, поэтому Джеймс был только рад, когда Дарла поскользнулась и с отчаянным визгом скатилась на спине прямо до хижины.

На опушке Запретного леса располагался небольшой круглый загон, в котором паслись странного вида животные, спереди напоминающие орла, а сзади — лошадь. Хагрид, восторженно гладивший одного из них по шее, сообщил ребятам, что это гиппогрифы. Глаза Сириуса восхищенно округлились, и он бесстрашно подошел к загону. Гиппогрифы сердито перебирали снег копытами, щурили круглые янтарные глаза и устрашающе щелкали острыми, как бритва, клювами. Джеймс, облокотившись на деревянную ограду, размышлял о том, что неплохо было бы на таком прокатиться. Питер опасливо жался к дереву и подходить ближе не решался.

— Всем доброго утра, — раздался бодрый голос профессора. Гриффиндорцы и хаффлпаффцы дружно прокричали приветствие в ответ. Несмотря на свой довольно таки почтенный возраст, Кеттлберн всегда выглядел так, будто только что вернулся из санатория в горах. Правда, сегодня он чуть прихрамывал на левую ногу, а кисти рук были забинтованы, но это не мешало ему улыбаться своим студентам, рассказывая им о гиппогрифах. Хагрид, в обязанности которого входил непосредственно уход за животными, показывал, как правильно делать повязки, а профессор Кеттлберн наглядно демонстрировал само лечение раненого животного. Больной гиппогриф фыркал и недовольно махал хвостом, но держался с достоинством, несмотря на то, что крапивный компресс обладал неприятными побочными эффектами вроде жжения.

— Ну что, — довольно хлопнул в ладоши профессор, — есть ли в классе добровольцы? Кто хочет помочь больному животному и заработать для своего факультета призовые баллы?

Обычно таких добровольцев было не меньше десятка, но сегодня руку почему-то поднял один Сириус. Профессор довольно кивнул ему и поманил к загону.

— Помните, мистер Блэк, — подсказывал суетливый профессор, вертясь рядом, — о зрительном контакте и старайтесь моргать как можно реже. Гиппогриф может решить, что вы дразните его...

Школьники, затаив дыхание, наблюдали за тем, как Сириус выполняет задание. Блэк медленно, будто делая одолжение, поклонился гиппогрифу, глядя ему в глаза. Животное надменно смотрело на него, но все же соизволило поклониться в ответ. Марлин, стоявшая позади Джеймса, облегченно выдохнула.

— Да все будет хорошо, — обернувшись к ней, усмехнулся Поттер. — Перед обаянием этого кобеля даже гиппогриф не устоял. Спорим, это самка?

Довольный профессор, как и обещал, наградил Сириуса двадцатью очками для Гриффиндора, а в качестве бонуса разрешил еще и полетать на здоровом гиппогрифе. Урок прошел весело.

— Он на меня свои дела сделал, — скривился от отвращения Сириус, взмахом палочки очищая мантию от навоза. Гриффиндорцы дружно расхохотались.

— Вот же неблагодарный, — хихикнула Мэри.

Несмотря на адский холод, школьникам явно не сиделось в теплом комфортабельном замке. Младшекурсники лепили снежную бабу, ребята постарше играли в снежки. У замерзшего фонтана царило какое-то оживление. Подойдя чуть поближе, гриффиндорцы сумели различить развевающуюся на ветру зелень слизеринских шарфов. Представители вражеского факультета сгруппировались и что-то бурно обсуждали. Даже издалека можно было различить немытую шевелюру Снейпа, который резво жестикулировал, кому-то что-то доказывая.

— Ну сложно же устоять перед таким соблазном, — ухмыльнулся Сириус, вытаскивая волшебную палочку.

Лили, шедшая позади всех, нагнала Сириуса и гневно схватила его за рукав, наверняка собираясь снова выступить в защиту своего дружка, но как в этот момент в спину Снейпа угодил снежный снаряд, пущенный кем-то из первокурсников. С лица Снейпа сползло дурацкое выражение восхищения, он медленно обернулся и встретился взглядом с насупившимся мальчишкой, на мантии которого виднелись знаки отличия Хаффлпаффа. Отделившись от основной массы слизеринцев, Снейп за шиворот схватил первокурсника и встряхнул его.

— Совсем страх потерял, грязнокровка? — прорычал он.

Мальчишка угрюмо смотрел на четверокурсника и молчал. Среди слизеринцев раздались одобрительные смешки.

— Покажи ему, Снейп, его место! — закричал Мальсибер.

В следующий миг мальчик взмыл в воздух вверх тормашками, смешно болтая ногами и руками. Мантия свесилась ему на голову, свитер задрался, обнажая кожу. Мальчик что-то хрипел, а довольные слизеринцы только гоготали, поддерживая все еще злого Снейпа.

— Ну и ну, — покачала головой Марлин. — Вы только взгляните на это.

— Смотреть противно, — поморщилась Мэри. — Теперь они взялись за первокурсников.

Лили никак не прокомментировала увиденное. Ее румяные от мороза щеки побледнели, а искорки в зеленых глазах потухли. Она отпустила рукав Сириуса и, гордо задрав голову, пошла к школе.

— Может, стоит вмешаться? — закусила губу Мэри. Она еще помнила эксперименты Мальсибера и Эйвери, проводимые над ней.

Не успели Мародеры что-либо предпринять, как раздалось шипение Эйвери:

— Все, Снейп, отпускай его и пошли отсюда! На горизонте МакГонагалл!

Просить дважды Снейпа не пришлось. Он наотмашь взмахнул палочкой, и первокурсник, словно груда тряпья, рухнул на ледяную землю. Слизеринцы убрались как раз вовремя — по крыльцу и впрямь спускалась профессор МакГонагалл, мирно беседующая с Почти Безголовым Ником.

Внутри Поттера бушевало непонятно что, словно там дрались гиппогрифы. Свирепое желание размазать Снейпа по стенке, превратить его в пюре и скормить лукотрусам уступило место холодной и чистой ярости. Взять бы какую-нибудь отраву да скормить ее чертову слизеринцу! Самое интересное, что все это «белый и пушистый» Нюниус вытворял на глазах у Лили! Интересно, какое оправдание она найдет ему на этот раз?

Но Лили даже и не пыталась оправдывать Снейпа. Она в одиночестве сидела у окна в общей гостиной и пальчиком рисовала что-то на замерзшем окне. От ее тепла ледяные узоры таяли, но тут же замерзали снова. Другой рукой Лили подперла голову, длинные рыжие локоны свесились ей на лицо. По красным глазам было легко угадать, о чем она думала.

— Лили, — Джеймс присел рядом с ней, и она вздрогнула от неожиданности. Какое-то мгновение она явно не могла сообразить, кто перед ней находится, а когда поняла, то улыбнулась и торопливо утерла глаза тыльной стороной ладони. — Не грусти, — Поттер почесал макушку и положил перед ней шоколадную лягушку. — Этот упырь слизеринский того не стоит.

— Я не грущу, — не глядя на него, она развернула лягушку и откусила от нее приличный кусок. Из-за шоколада во рту голос ее звучал невнятно. — Просто следуя его логике, приветствовать меня он должен точно так же, как и этого первокурсника.

— Подвешивая вниз головой что ли?

Лили удрученно кивнула.

— Ну если он только посмеет, — чуть не захлебнулся от возмущения Джеймс, сжав руку в кулак. — Вообще не могу понять, хоть убей: ну что ты в нем нашла, Эванс? Он тебе нравится?

Спросил и даже дыхание затаил, ругая себя за чрезмерно длинный язык. Эванс посмотрела на него, как на сумасшедшего.

— Так уж вышло, — печально улыбнулась она, — что мы живем рядом, вместе выросли. Он рассказал мне о волшебном мире, рассказал о том, кто я... Да, он мне нравится, — с вызовом заявила она, сверкнув глазами. У Джеймса чуть сердце в этот миг не остановилось. — Как друг, — добавила Лили и снова отвернулась к окну.

Джеймс всегда считал Лили Эванс немножко странной, но сегодняшний их разговор побил все рекорды. Кем надо быть, чтобы считать другом того, кто тебя из-за происхождения ни в кнат не ставит?

— Ты читал об этом нападении оборотня? — вдруг сменила тему Лили. Джеймс, все еще сжимающий кулаки и глядящий в одну точку перед собой, посмотрел на нее так, словно впервые увидел.

— Да, — кивнул он и нахмурился. — А почему ты спрашиваешь?

Лили поежилась и подула на свои ледяные руки, согревая их дыханием.

— Как думаешь, его поймают?

— Не знаю, — честно ответил он, вздохнув. — Волшебника вообще очень сложно поймать, это все равно, что ловить дым. А этот оборотень явно не желает быть пойманным. Скорее всего, он преследует какие-то свои цели...

— Какие могут быть цели у оборотня? — не поняла Лили. — Кроме лютой жажды крови, конечно.

— Разные, — Джеймс загнул один палец. — Месть — раз. Создание армии — два. Шантаж — три.

— Армия оборотней, — в ужасе выдохнула Лили. — Какой кошмар... Кому это надо? А главное зачем?

Джеймс невесело усмехнулся. Лили жила в волшебном мире вот уже четвертый год, а понимание того, что это далеко не сказка, к ней так и не пришло.

— Опять же, вариантов масса. Просто не думай об этом, не порти себе настроение. Рождество на носу, — Джеймс, дурачась, легонько щелкнул ее по носику, покрытому редкими веснушками. Лили моргнула и улыбнулась. — Как будешь отмечать?

— Скорее всего, как обычно, — пожала худыми плечами она. — Дома, с сестрой и родителями, если они снова никуда не уедут... Они археологи, — пояснила Лили в ответ на недоуменный взгляд Джеймса. Затем засмеялась, видя, что до него все еще не дошло. — Они занимаются раскопками исторических ценностей, это очень интересно! Прошлое лето мы всей семьей провели в Египте, я даже всерьез подумываю продолжить дело мамы и папы и заняться магической археологией...

— Что может быть увлекательнее, чем копание в древних могилах? — усмехнулся Джеймс.

— Я привезу тебе фотоальбом с редкостями, которые нашли мои родители, — пообещала Лили. Она заметно повеселела, ее щеки снова порозовели, а улыбка больше не была вымученной.

Джеймс ничего не успел ответить, поскольку рядом уселся Сириус. Выражение его лица было деловым и серьезным. Такое бывало крайне редко, поэтому брови Лили недоуменно поползли вверх. Джеймс, однако, догадывался, с чем Блэк заявился к Эванс.

— Такое дело, — не отвлекаясь на ненужные вступления, отрывисто заговорил он. — Нам нужно узнать, что за заклинание Снейп использовал на том хаффлпаффце.

Лили изумленно распахнула глаза и воззрилась на Джеймса. Поттер сцепил пальцы в замок и о чем-то напряженно думал. Лили переводила взгляд с одного на другого, и вскоре до нее дошло, что от нее в общем-то вот уже минут пять как ждут ответа.

— Зачем? — только и спросила она.

— Как ты не понимаешь? — горячился Блэк. — У твоего Нюниуса есть очень дурная привычка задирать людей, не угодивших ему своим происхождением. Нужно его от нее отучить, пока не появились осложнения.

— Знаете, что? — сверкнула глазами Лили, ставя ноги на пол и сердито сжимая подлокотники своего кресла. — Мне кажется, что вас тоже не помешало бы отучить от дурацкой привычки доставать Северуса только потому, что он слизеринец или у вас плохое настроение.

Выдав эту тираду, Лили замолчала, гневно теребя свои волосы. Поттер и Блэк понимающе переглянулись и встали. Джеймс даже как-то мрачно ухмыльнулся про себя: он-то даже удивился, когда Лили в разговоре с ним не стала оправдывать Снейпа. Но Эванс была бы не Эванс, если бы в итоге не сделала то, чего от нее и ожидали.

— Ладно, — равнодушно пожал плечами Сириус, отворачиваясь. — Выясним сами. Только потом не ной, Эванс, что твой Нюниус подвергся атаке злых гриффиндорцев. Сама так решила.

— Ну ладно, — вспыхнула Лили, заливаясь краской. — Попробую узнать, но с одним условием.

— И каким же? — Джеймс широко улыбался: косвенного согласия они уже и без того добились.

— После того, как вы разберетесь с этим, то оставите Северуса в покое. Навсегда, — твердо закончила Лили и скрестила руки на груди, тем самым показывая непоколебимость своего решения.

— Не можем тебе такого гарантировать, — развел руками Сириус. — А если он на следующий день убьет кого-нибудь?

— Не убьет, — Лили, казалось, была готова снова разреветься, но уже не от обиды, а от злости и прежде всего на саму себя за то, что позволила этим болванам втянуть себя в эту дурацкую авантюру. — А если и убьет, — помявшись, добавила она, видя, как скептически переглянулись Поттер и Блэк, — то я сама его прибью.

И не смогла сдержать улыбку, видя, как теперь уже довольно переглянулись Поттер и Блэк.

«Хогвартс-Экспресс» мчался по припорошенным снегом железным дорогам Шотландии, спеша доставить взбудораженных школьников домой к празднику. По всем вагонам зачем-то развесили рождественскую мишуру и ветки омелы. Сириус и Джеймс как раз весело спорили о том, что будет, если ее выкурить.

Марлин прижалась широким лбом к холодному стеклу и в обсуждениях участия не принимала. Ее настроение было далеко от праздничного, впрочем, как и всегда в канун Рождества. Еще ребенком Марлин перестала верить в чудо, и очередной праздник наверняка снова сулил ей сплошные разочарования. Но она ехала туда, где будет весело и тепло, в свою привычную с младенчества атмосферу. В ее школьном чемодане дожидались своего часа рождественские подарки, купленные в Хогсмиде на ярмарке. Она рассеянно выбирала из волос конфетти, оставшиеся там после того, как Ремус взорвал хлопушку, и улыбалась анекдотам Питера, а сама в это время думала о том, каким образом будет добираться до дома на этот раз.

На платформе не было привычного оживления, как в первый и последний день учебного года. Махнув друзьям на прощание, Джеймс скрылся в толпе вместе со своим отцом, который куда-то страшно торопился; Сириус, успевший по пути к дожидающегося его с братом эльфу ущипнуть за мягкое место Брэнди Адамс с Рейвенкло, аппарировал следующим. Родители Лили обняли дочь и прошли сквозь разделительный барьер, а за ними, как мрачный телохранитель, чапал Снейп. Попрощавшись с Ремусом и Питером, Марлин осталась в полном одиночестве. Поудобнее перехватив чемодан, она прошла сквозь барьер в мир маглов и замерла, точно вкопанная: на перроне, рассеянно озираясь по сторонам, стоял Майкл Холт, ее давний друг. Он был без шапки, его светло-рыжие волосы при вокзальном освещении казались медными. От неожиданности Марлин чуть не споткнулась о тележку впереди идущего второкурсника. Майкл заметил ее и радостно махнул рукой.

— Привет, — он расцеловал ее в обе щеки, сбив бежевый берет на бок. Майкл отнял школьный чемодан у Марлин и широко улыбнулся. — Топчусь тут уже полчаса, замерз просто жутко. Как ни пытался сообразить, как попасть на эту твою платформу с сумасшедшим названием...

Он развел руки, как будто извиняясь. Впервые за три дня Марлин улыбалась широко и искренне.

— Что ты здесь делаешь? — изумленно спросила она, пока они в общем потоке двигались к выходу из здания вокзала.

— Разве непонятно? — Майкл, казалось, всерьез обиделся. — Встречаю тебя, конечно. Правда, миссис Коул понятия не имеет о том, что я смылся без разрешения...

— Тебе же попадет теперь, — Марлин, несмотря ни на что, была бесконечно благодарна другу.

Майкл лишь беспечно махнул рукой.

— Да брось, мы с Дином постоянно гуляем по городу в неположенное время. Завтра после праздничного ужина двинем на новый каток в Грин-парке, не представляешь, какая там красота!

Марлин замерла, будто споткнувшись, и что было сил вцепилась в рукав куртки Майкла. В серых глазах горел вопрос, смешанный со страхом.

— Майкл, скажи... — Марлин мялась и кусала губы, — она... не приходила?

Майкл помрачнел и в очередной раз отрицательно покачал головой. Справившись с собой, Марлин кивнула и неуверенно улыбнулась. Внутри все как-то сразу опустело, словно из бутылки вылили всю воду. Разозлившись на себя и эти глупые детские мечты, Марлин решила, что самое правильное — это сменить тему.

Невысокий грузный водитель в черной спецовке погрузил чемодан Марлин в кеб. Не оборачиваясь к своим юным пассажирам, мужчина поинтересовался, куда ехать.

— Детский приют миссис Коул, — назвал пункт назначения Майкл, откидываясь на мягкое кожаное сидение кеба. Водитель сочувствующе покосился на пассажиров и вырулил на Юстон-роуд. В динамиках старенького радио хрипела какая-то рождественская песня в исполнении «The Rolling Stones».

* * *

В спальне мальчиков царило веселое напряжение. Ремус, чинно сидя на своей кровати и сложив руки на коленях, с трудом сдерживал довольную ухмылку. Джеймс по привычке сновал из угла в угол, лишь Сириус ничем не выдавал всеобщего волнения. Развалившись поперек кровати, он лениво листал какой-то журнал, время от времени демонстративно слюнявя пальцы. Не было только Питера, обещавшего «чуть-чуть» задержаться в Большом зале. Это его «чуть-чуть» растянулось на полчаса, но начинать без него Джеймс не позволил.

— Да ну его на фиг, — поморщился Сириус, отбрасывая неинтересный журнал, когда ждать стало совсем невмоготу. — Рем, доставай.

Даже Джеймс, который и без того особенным терпением не отличался, махнул рукой и кивнул. Ремус торжественно вытащил из-под подушки хорошо знакомый пергамент с обтрепанными уголками. С момента своего начала Карта Мародеров пережила несколько серьезных изменений, самое главное из которых было закончено незадолго до ужина.

— Кто скажет торжественную речь? — осведомился Ремус, разворачивая пока еще девственно-чистую Карту. — Бродяга?

Сириус выскочил в середину комнаты и обвел собравшихся хитрым взглядом.

— Леди и джентльмены... я хотел сказать, просто джентльмены, — начал он. — Мы колдовали, колдовали и... наконец, заколдовали эту многострадальную Карту так, что еще наши правнуки будут гордиться нами и... Да к черту все! — отбросив напускную церемонность, Блэк выхватил палочку и, коснувшись ее кончиком поверхности Карты, изрек: — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!

По пергаменту тут же побежали ручейки линий, складывающиеся в замысловатые рисунки, отдельные помещения и слова на титульном листе карты: «Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост с гордостью представляют вам свое новейшее изобретение — Карту Мародеров!»

— А Пит до сих пор торчит в Большом зале, — понимающе хмыкнул Джеймс, вспоминая пудинг. — Все, презентация состоялась? Я могу уже идти? Меня вообще-то Алексис ждет...

Задержавшись у зеркала и кое-как пригладив волосы, Джеймс вышел из комнаты и беззлобно усмехнулся: вслед ему донеслось довольное ржание друзей.

Алексис ждала его на пятом этаже. В светло-голубом свитере и небрежно собранными в хвост волосами она была очень хорошенькой. Джеймс подумал, что никогда еще не встречал девочки красивее нее. Она была даже красивее Лили, чью мордашку вечно портило недовольное выражение.

— Привет, — Джеймс убрал легкие, почти воздушные пряди волос Алексис и поцеловал ее в шею. Она в ответ порывисто обняла его, и на Поттера повеяло знакомым ароматом груш.

На каникулах у него было время подумать. И он думал. Что-то все-таки было не так, и вот сейчас, встретившись с Алексис, до него, наконец, дошло в полной мере. Это были не те отношения, которые по праву могли бы считаться романтическими. Больше походило на встречи брата и сестры, волею случая разлученных друг с другом. Даже их редкие поцелуи не приносили удовольствия, и у Поттера складывалось впечатление, будто он и вправду целует родную сестру.

Сказать ей об этом или не стоит? Алексис задумчиво теребила серебристую подвеску, подаренную Джеймсом на Рождество, и тоже молчала. С ней, несмотря ни на что, молчание не было чем-то неприятным. Скорее, наоборот, уютным. Небо за окном было чистым, ясным, звездным. Такое небо было воплощением спокойствия и уверенности. Алексис мечтательно смотрела на звезды, большим пальцем поглаживая ладонь Джеймса.

— Хорошо здесь, — она запрокинула голову и посмотрела на мрачный потолок, где в свете факелов их тени казались увеличенными чудовищами. — Даже несмотря на то, что чего-то не хватает.

— Чего, например? — спросил Джеймс, ожидающий услышать какую-нибудь несуразицу в стиле Алексис. Какое-то время она молчала, а затем произнесла:

— Не знаю. Но уверена, что и ты это чувствуешь.

У Джеймса не было уверенности в том, что они думают об одних и тех же вещах. Оказалось, что так оно и есть.

— Перестань, — она легонько ткнула его в бок своим маленьким кулачком. — Мы оба видим, что все совсем не так, как должно быть.

Он вздохнул.

— Мне жаль, — вырвалось у него.

Алексис рассмеялась. Теплый смех, словно перезвон колокольчика, разнесся по пустынному коридору.

— Не говори глупостей, Джеймс Поттер. Мы попробовали — у нас не получилось. Было бы гораздо хуже, если бы кто-то из нас пытался удержать другого.

— Ты необыкновенная, — искренне сказал он, улыбаясь.

— Да нет, — она ткнулась лбом ему в плечо. Совсем как маленькая сестренка, которую кто-то обидел, пришедшая искать у брата защиты. — Такая же, как и все, только со своими докси в голове. Знаешь, несмотря на то, что ты разделяешь мое мнение, я все равно чувствую себя предательницей.

— Зато у меня на душе как-то... — он жевал губы, подбирая слово. — Спокойно, что ли. Нет, серьезно, я рад, что все закончилось вот так, а не иначе.

— И ничего не закончилось, — она посмотрела на него своими по-детски наивными, искренними глазами. — Думаешь, я теперь от тебя так просто отделаюсь? Я же люблю тебя, Джеймс. Ты стал мне практически братом...

Вот оно. Сердечко Алексис билось быстро и прерывисто, словно загнанная в силок птица. Джеймс почувствовал биение собственного сердца. Сейчас вместо него говорило оно.

— Я тебя тоже люблю, — он положил подбородок на ее голову. — Просто... наверное, тоже как сестру.

Она снова засмеялась.

— Может, так оно и есть? — поинтересовалась она. — Может, меня с родителями разлучили в детстве?

Разговор потек на нейтральные темы. В голове у Джеймса не было той каши, которую он ожидал. Он обнимал самого удивительного человечка на свете и понимал, что ему несказанно повезло считать себя ее названным братом.

— Тебя там в Слизерине точно не обижают? — спросил он, провожая ее в холодные, неуютные подземелья. Ну как она здесь вообще живет? Это все равно что ландышу пробиваться сквозь толстый снежный наст... И тут Джеймс вспомнил про подснежник, первый цветок, борющийся с зимой. Такова и была Алексис — маленькая, хрупкая, но сильная, не побоявшаяся репутации «злого» факультета, а вызвавшаяся искоренить ее.

— Да кому придет в голову меня обижать? — искренне изумилась она.

Джеймс закатил глаза.

— Тоже мне, сборище божьих одуванчиков, — хмыкнул он. — Ну что, друзья?

Тоненькие пальчики Алексис сжали широкую смуглую ладонь Джеймса. Во мраке подземелий она казалась чуть ли не черной, тогда как ладошка Алексис точно светилась внутренним светом.

— До конца, — серьезно пообещала она.

В спальне стоял дикий хохот, принадлежащий, вне всяких сомнений, Бродяге. Блэк колотил кулаком по кровати, а из глаз его текли слезы. Ремус тихонько хихикал в кулак, лишь обиженный Питер ворчал про то, что это «совсем не смешно». Джеймсу не составило труда догадаться, что причиной истерики Сириуса снова стал Петтигрю.

Догадку подтвердила расстеленная на его кровати Карта. Впрочем, сейчас это была не совсем Карта, а, точнее, совсем не она. На чистом пергаменте алели буквы, складывающиеся в слова:

«М-р Лунатик шлет свои приветствия м-ру Хвосту и советует ему пойти проветриться, авось это сможет освежить его память».

«М-р Бродяга торжественно клянется при встрече с м-ром Хвостом надавать ему пенделей, да побольше, это уж точно освежит ему память».

«М-р Сохатый уже сейчас готов дать м-ру Хвосту подзатыльник за четырнадцатую провалившуюся попытку вникнуть в тайну сего пергамента».

«М-р Хвост в ужасе краснеет за собственную дырявую голову и замечает, что на этот раз шалость совсем не удалась».

— Хвост, ты чего тупишь? — усмехнулся Джеймс, читая комментарии Карты. Хвост, надувшись, жевал пирожное.

— Эти ваши чары Персонификации — полный отстой! — заявил он.

— Да ладно тебе, Хвост, не дуйся, — отсмеявшись, заметил Сириус. — Только представь себе рожу Нюниуса, если он когда-нибудь вдруг надумает открыть Карту своими потугами!

— Угу, — мрачно протянул Хвост. — А еще я представляю себе физиономию МакГонагалл, когда Карту попытается открыть она.

— Выход прост, — подытожил Лунатик, — не разбрасывать Карту, где попало.

— Предлагаю подбросить ее Нюниусу, — заявил Сириус, — на время, конечно. Нет, серьезно, я не смогу упустить такое шоу!

— Я потом тебя гигантскому кальмару подброшу, — пообещал Джеймс, скидывая ботинки и укладываясь на неразобранную кровать. — Тоже шоу ради.

— Кстати, — нахмурился вдруг Ремус, — ты почему так рано? Поссорились?

— Нет, — Джеймс с наслаждением потянулся, разминая мышцы. — Просто поговорили и пришли к выводу, что нам лучше остаться друзьями.

— Что, просто взяли и поговорили? — усомнился Сириус. — А где же свидетельства вашей беседы? Ну там следы от ее ногтей на твоей физиономии...

— Это у тебя, Бродяга, что ни девушка, то истеричка, — Джеймс хмыкнул, видя, как Сириус сначала озадачился, а затем с недовольным видом кивнул, признавая правоту друга. — Алексис, по-моему, вообще разозлить нереально.

— Да? — глаза Блэка загорелись. — Может, мне приударить за ней? Девчонка-то симпатичная... — на его лице возникло мечтательное выражение, сменившееся какой-то дикой маской похоти. Сириус обхватил руками воздух перед собой и, закусив губу, несколько раз подвигал задницей. Когда подушка Джеймса прилетела ему в лоб, он успокоился и махнул рукой. — Ладно, я уже понял, что твоя бывшая — запретная территория.

— Она запретная, но не потому, что моя бывшая, — Джеймса откровенно злило отношение Сириуса к девушкам, как к игрушкам. — Просто держись от нее подальше, и будет твоему кобелиному достоинству счастье.

— Я больше беспокоюсь за человеческое, — ухмыльнулся Сириус и перевел взгляд на несчастного Питера. — Да не мучайте уже человека, парни! — воскликнул он, обращаясь к Поттеру и Люпину, словно сделать из Хвоста посмешище было их инициативой. — Попробуй-ка фразу «торжественно клянусь, что замышляю только шалость», — посоветовал он Питеру и хлопнул его по плечу.

Когда Хвост вдоволь восхитился творением рук своих, Карта была деактивирована, бережно сложена и убрана в чемодан Ремуса. И очень вовремя — пришли девочки, а их посвящать в мужские дела Мародеры не собирались. Они восторженно делились впечатлениями от каникул, лишь Марлин почему-то рассматривала свои коленки и ограничилась единственной фразой: «Была дома. С семьей. Ничего особенного». Даже Сириус, каникулы которого по умолчанию должны были пройти отвратительно, сказал больше.

— Джеймс, держи, — Лили протянула Поттеру свернутый тетрадный лист. В нем аккуратным почерком Эванс было написано всего два слова, соединенные стрелочкой: «Левикорпус» и «Либеракорпус». — Это то, что ты просил. Заклинание, которым Северус пользовался, — пояснила она, видя, что он не может вспомнить.

Лицо Джеймса прояснилось. В знак благодарности он чмокнул густо покрасневшую Лили в щеку и сунул листок в одну из своих тетрадей, небрежно валяющихся на тумбочке.

«Ну теперь ты у меня попляшешь, недоразумение ходячее», — мысленно пообещал Снейпу Поттер и сделал вид, будто не заметил обеспокоенного взгляда Лили. Та, видимо, уже сотню раз пожалела о том, что попросила у Северуса Снейпа его старый учебник «исключительно исправленного рецепта ради».