Закон противоположностей, или психология счастья (джен)

Следующее их лето, жаркое лето 2001 года, приносит совершенно неожиданные перемены — позже Ойген будет шутить, что, видимо, кое-что в наследство они все от Лорда получили: почему-то именно летом с ними всегда что-то случается.

Начинается та ночь совершенно обычно: Ойген, так и не решившийся на партнёрство и оставшийся работать за оклад и процент (который, впрочем, теперь поднялся до семи от суммы собранных им лично штрафов), к середине ночи заканчивает работать с бумагами и выходит в зал — посмотреть на посетителей, появившихся после полуночи, на которую пришелся первый из его выходов.

И столбенеет, увидев у стола с рулеткой Драко Малфоя.

Который явно судьбе помогает — впрочем, довольно хитро — и которого уже «пасёт» один из сотрудников казино.

Придя в себя, Мальсибер молча подзывает того и, выведя в коридор, спрашивает:

— Сколько уже?

— Да он недавно пришёл, — отмахивается тот, — игра пока что некрупная… тысяч пять выиграл. Но это пока. Надо его за другой стол перевести.

Пять — это хорошо… и вполне достаточно.

— Я сам, — говорит Ойген, и добавляет, как обычно в подобных случаях, — пять процентов от нынешнего штрафа твои.

Это придётся выплатить из собственного кармана, ну да это не страшно.

Выплата совершенно незаконна, конечно, и нигде не фиксируется — но ситуация всех устраивает: кроме Мальсибера, остальные работают на окладе, и подобные передачи клиента дают к нему очень неплохую прибавку. Так что все счастливы и довольны — а когда это так, система обычно работает хорошо.

Отослав своего сотрудника в другой зал, Ойген тихо подходит к Драко и, встав у него за спиной, едва слышно шепчет:

— Империо.

А потом аккуратно заставляет его закончить игру, встать и, забрав выигрыш, пойти к выходу. Где и бьёт его привычным парализующим — всё должно выглядеть натурально, для всех — а потом левитирует в свой кабинет.

А уже там, усадив его в кресло и сев напротив почти что вплотную, снимает разом оба заклятья.

— Драко, — говорит он, совершенно счастливо улыбаясь. — Здравствуй.

Тот глядит удивлённо, в первый момент, кажется, не понимая, как он тут оказался… а потом узнаёт. Смотрит ошеломлённо, потом говорит неуверенно:

— Ойген?

— Да-а, — отвечает тот — и, подавшись вперёд, наконец обнимает его. — Я так рад тебя видеть!

Тот отвечает на объятье — правда, всё ещё с изумлением, но тоже чрезвычайно радостно:

— Я не знал, что вы живы! В «Пророке» писали, что…

— Знаю, — Мальсибер всё никак не может его отпустить, да тот, впрочем, особо и не стремиться. — А ты, значит, читать так и не научился? — смеётся он, отстраняется, наконец, и счастливо смотрит молодому человеку в глаза.

— Читать? — тот тоже очень радостно улыбается. — Я не… сейчас я в себя приду — и смогу говорить нормально, — обещает он. — Я правда рад… очень рад!

— Читать, — согласно кивает тот. — Правила на входе. Если коротко — тебя ждёт штраф около… я забыл курс. От трёх с половиной до четырёх тысяч галеонов — пятьдесят тысяч долларов это сколько сейчас? Есть у тебя?

— Есть, — не задумываясь, кивает тот — потом трясёт головой, трёт виски и довольно бесцеремонно берёт в ладони его лицо. — Это правда вы? — спрашивает он как-то очень по-детски.

— Правда я, — Ойген снова притягивает его к себе и обнимает. — Я всё думал, как бы дать о себе знать… наверное, судьба решила, что я размышляю слишком долго и отправила сюда тебя. Бастет с ним, со штрафом, я разберусь... Ты мне расскажешь?

— Что? — счастливо спрашивает тот.

— Всё, — смеётся Ойген.

Они не то что дружили прежде: всё же по возрасту Мальсибер никак ему в друзья не годится — но в страшное время проживания Лорда в Малфой-мэноре, когда Драко возвращался туда на каникулы, они много общались, и оба чувствовали себя под конец почти родственниками. Конечно, Мальсибер тогда был другим: он вернулся из Азкабана с иссушающей его ненавистью к Лорду, которую, разумеется, никак не мог демонстрировать, и которую тот так никогда верно и не истолковал — но к Драко Ойген привязался практически сразу и потом уже сам его защищал, учил той же легилименции (и гораздо, надо признать, успешнее его сумасшедшей тетушки Беллатрикс — правда вот с окклюменцией помочь не мог) и всяческим другим ментальным практикам, да и просто общался по-человечески, даже веселя иногда и всегда умея выслушать и если и не помочь, то во всяком случае посочувствовать. Ибо чем там можно было помочь, на самом-то деле… Они тогда много разговаривали бессонными ночами, и даже засыпали порою вместе посреди разговора — не так уж и часто такое случалось, однако бывало, и оба помнили это.

— Расскажу, — кивает Драко. — Но давайте я сперва штраф заплачу… Мерлин, а я думал, у меня получилось, — досадует он.

— То есть правила ты читал?

— Конечно. Поэтому и играл по-маленькой… ну да ладно.

— Подожди меня, — просит Мальсибер, выпуская его, наконец. — Я скоро вернусь… принести тебе что-нибудь выпить? Что ты любишь?

— Да не надо, — отмахивается тот. — Я так подожду.

Мальсибер почти что бегом выходит и, поднявшись на крышу, аппарирует домой. Там идёт в спальню к Снейпу и, открыв дверь, обнаруживает, что тот спит — не один. Морщится, колеблется… потом очень тихо, но настойчиво зовёт:

— Северус!

Тот тут же просыпается, быстро встаёт и выходит — и, обнаружив абсолютно целого и здорового Ойгена, тут же ярится:

— Ты что вообще себе позволяешь?

— У меня в казино сидит Драко Малфой, — быстро говорит Мальсибер. — И я сейчас приведу его сюда. И хочу, чтобы вы с ним встретились, потому что он любит тебя и заслуживает знать, что ты жив.

Снейп замирает. Они глядят друг на друга — взгляд Ойгена непривычно настойчив и даже требователен, а Северуса — просто задумчив. Наконец последний улыбается и кивает.

— Спасибо, — горячо шепчет Мальсибер, коротко и крепко обнимает его — и исчезает, а Снейп, постояв, со вздохом возвращается в спальню и начинает одеваться.

А Ойген, тем временем, возвращается и идёт прямиком к управляющему.

— У нас возникла некоторая проблема с одним из мошенников, — сообщает он с порога. — Он иностранец — британец. Я постараюсь всё решить — но, боюсь, мне придётся сейчас уйти. Или правда консула вызвать? — вежливо интересуется он.

Разумеется, никакого консула тут никто не хочет, и управляющий его отпускает — ещё и благодарит на дорогу. А тот и рад… и, вернувшись в кабинет, только просит Драко:

— Сейчас мы с тобой поднимемся на крышу для аппарации — тут закрыто — сделай, пока мы идём, лицо порассерженнее. А я буду тебя боятся, — он смеётся. Драко смеётся в ответ, встаёт — и, покуда они идут по коридорам и поднимаются в лифте, с лёгкостью исполняет его просьбу и, с удовольствием подыгрывая, изображая самое что ни на есть фирменное малфоевское презрение: его верхняя губа едва заметно подрагивает, будто готовясь к оскалу, ноздри нервно трепещут, а глаза чуть прищурены.

С крыши они аппарируют — прямо в прихожую, часть её отделена от остального пространства именно для этого. Оказавшись дома, Ойген ведёт Драко в гостиную, зажигает там нижний свет, усаживает своего гостя на диван — и вновь обнимает, надолго прижимая к себе.

— Как же я рад видеть тебя, — шепчет он. — И как же я рад, что вы все свободны… и живы, — добавляет он едва слышно.

— Я тоже рад вам, — также шёпотом отвечает Драко, в свою очередь обнимая его и даже прикрывая ненадолго глаза. — А отец как обрадуется…

— Я очень хочу увидеть его, — кивает Ойген. — И Нарциссу, конечно… но я пока не рискну в Англию — разве что прямым порталом в ваш дом…

— У меня есть, — кивает Драко. — Можно хоть сейчас. Хотите?

— Хочу… но не могу. Через пару дней только… но у меня есть сюрприз, — говорит он, наконец, выпуская его. — Очень хороший сюрприз, — добавляет он. — Даже лучше, чем я.

— Ещё лучше? — удивляется Драко. — Да невозможно!

— Проверим? — смеётся Ойген и просит, — обернись, пожалуйста.

Тот оборачивается — и видит стоящего в дверях Снейпа. Драко издаёт едва слышное восклицание и замирает — а потом вскакивает и, вмиг преодолев разделяющие их футы, порывисто и очень крепко обнимает его. Мальсибер беззвучно хохочет и аплодирует — а потом тихо встаёт и выходит из комнаты, оставляя их наедине. Потому что как ни хочется ему прямо сейчас поговорить с их гостем — это ждёт. И ему в данный момент здесь вовсе не место.

— Ну довольно, — Северус, помолчав, тоже приобнимает Малфоя и проводит ладонью по светлым волосам. — Всё уже. Все живы, как видишь.

Драко… плачет. Он стоит, уткнувшись лицом ему в плечо, и его плечи вздрагивают — Снейп со вздохом вновь гладит его по голове и ведёт обратно к дивану, где садится вместе с ним, так его и не отпустившим.

— У вас там совсем целителей не осталось, или слёзы вновь в моде? — спрашивает он, впрочем, не делая никаких попыток высвободиться.

— Простите, — Малфой всхлипывает и поднимает, наконец, голову. — Просто двое за один вечер — это слишком… я ведь совершенно не ожидал.

Он садится, достаёт из кармана платок и вытирает лицо. Потом улыбается и смотрит, сияя, на Снейпа.

— Вы изменились, — говорит он. — Вам так очень идёт.

— Что именно? — усмехается Снейп.

— Всё, — улыбается Драко, — и мантия, и причёска.

Мантия на том домашняя: мягкого оливкового цвета и, кажется, просто накинута на голое тело.

— Ты тоже хорошо выглядишь, — кивает Северус: тот в маггловском, разумеется, светло-сером костюме, бледно-голубой рубашке и синем галстуке. — Ты очень повзрослел, Драко.

— Конечно, — кивает тот. Потом спрашивает: — Как вы здесь оказались? Это ваш дом?

— Наш, — кивает Снейп и поясняет: — Наш с Ойгеном. Мы компаньоны. А как оказались, — он улыбается. — Это долгая история. И я уступлю этот рассказ другу, если не возражаешь. Позвать его уже, наконец?

— Ещё минуту, — просит Малфой. — Знали бы вы, как мне не хочется всё это вспоминать… то, что было тогда и сразу после. Вам очень нужно?

— Да нет, — пожимает плечами Снейп. — Мне любопытно, не более. Если тебе от этого больно — не стоит.

— Спасибо, — говорит Драко. Потом добавляет: — Я в какой-то момент испугался, что отец не сможет это всё пережить. Но сейчас уже всё отлично, — он улыбается с искренним облегчением. — Я поэтому сюда и приехал — отвлечься от всего и просто подумать. А тут вы, — он смеётся. — Так здорово…

Какое-то время они просто молчат и глядят друг на друга, потом Малфой, наконец, предлагает:

— Пойдёмте к нам? У меня есть портал домой. Родители будут счастливы.

— Чем ты сейчас занимаешься? — вместо ответа интересуется Снейп. Тот пожимает плечами:

— Да я… книжки читаю. Я же не читал толком последние годы в школе… С отцом работаю.

— Работаешь?

— Он увлёкся маггловской частью семейного бизнеса, — улыбается Драко, — и знаете… это интересно. Мне нравится их биржа… и вообще экономика. Зря я раньше не интересовался…

В воздухе повисает вопрос, но Мальсибера, способного сформулировать его достаточно деликатно, здесь пока нет, а делать это грубо Снейпу не хочется. Он видит куда больше, чем лежит на поверхности: не совершенно счастливого сейчас холёного молодого человека в роскошном костюме, а очень многое пережившего, несмотря на свою молодость, мужчину, мало чем напоминающего того юношу, что он видел в последний раз три года назад.

Мальсибер присоединяется к ним далеко не сразу — стучит в дверь собственной гостиной, спрашивает из-за неё очень деликатно:

— Я помешаю?

— Заходи уже, — отвечает Снейп, а Драко только смотрит смущённо.

— Пока вы тут сидели, — говорит Ойген, входя, — я как раз отпросился на пару дней… так что если приглашение в силе — я его с радостью принимаю, — он подходит к ним и, наклонившись, обнимает обоих. — Но не прямо сейчас: давайте дождёмся рассвета, я хочу показать тебе океан, — говорит он Драко.

— Началось, — усмехается Снейп.

— Океан? — переспрашивает Драко. — Мы не в Лас-Вегасе?

— Нет, конечно! — восклицает Мальсибер. — Что ты, там невозможно жить! Мы в Сан-Диего, и здесь лучший пляж в Штатах. Но сейчас ночь, это не так интересно… я принёс вина, — он подзывает оставленный у двери поднос с бутылкой шампанского и тремя бокалами. — Раз у тебя портал — сосредотачиваться не требуется… я хочу выпить. С вами обоими.

Он открывает шампанское — слышен лишь тихий хлопок, да из горлышка показывается лёгкий, едва уловимый дымок — и разливает его по бокалам.

— За тебя, — говорит он Драко.

Они пьют — молча и до дна. Вино отличное — не сладкое и не кислое, такое, каким должно быть шампанское.

— Ты — лучшее, что на данный момент подарила мне эта работа, — говорит Ойген Драко. — И это вовсе не значит, что я неблагодарен, заметь! — он улыбается. — Скажи мне, есть какие-то темы, которые не стоит затрагивать в разговоре с твоими родителями? — спрашивает он прямо в лоб — и даже подобный прямой вопрос звучит у него достаточно мягко.

— Сложно сказать, — с благодарностью задумывается Драко. — Я думаю, никому из нас пока что не хочется вспоминать ничего старше двух лет.

— Да Мерлин с ним вообще, с прошлым, — отмахивается Ойген, — кому оно нужно? Его всё равно уже нету… а ещё? Из настоящего есть что-нибудь?

— Думаю, нет, — улыбается Драко и добавляет: — Спасибо.

После они сидят и разговаривают — в основном, правда, болтает Мальсибер, радостно рассказывая о казино, об автомобилях и вообще о всей здешней жизни: рассказ о том, как они со Снейпом попали в Штаты, он оставляет до общего разговора со всеми Малфоями разом.

А утром они идут на пляж.

— Когда-нибудь, — говорит Драко Ойген, — у нас будет дом на берегу океана, и кусок земли на побережье будет только нашим… но до этого ещё долго. Хотя здесь рано утром всё равно хорошо. Идём в воду?

— Я не большой любитель моря, — говорит Драко, но шансов отказаться у него нет никаких.

— А это не море, — возражает Мальсибер под ироничную улыбку Снейпа. — Это океан. Это совсем другое. Идём, — он быстро раздевается до плавок и спрашивает Малфоя, — ты разденешься, или мне так одежду трансфигурировать?

— С вами по-прежнему бессмысленно спорить? — улыбается Драко.

— Да! — смеётся тот.

…— Мне нравится, — лёжа на волнах (Ойген едва заметно придерживает его чарами, но тот ничего не чувствует), говорит Драко. — И вправду совсем не похоже на море… здесь очень спокойно.

— Океан вообще спокойный, — соглашается Мальсибер.

— Вы совсем изменились, — Драко смотрит на него искоса — впрямую мешает взошедшее уже солнце. — Хотя это всё равно вы.

— Конечно же я, — улыбается Ойген. — Душа-то моя… это остальное меняется — а душа остаётся прежней.

— Многие полагают, что люди вообще не меняются, — замечает Снейп, тоже сейчас лежащий на воде — плавает только Мальсибер, да и то медленно и лениво.

— Даже ты изменился, — смеётся он. — Хотя более постоянного человека я не встречал… что уж говорить о нас, менее совершенных созданиях.

— Суть не меняется, — поясняет Северус. — Или для тебя это синонимы?

— Суть и душа? — Ойген задумывается. — Ты знаешь… пожалуй что нет. Нет, душа — это… другое и больше. А про суть я совсем не согласен, — он улыбается. — Она тоже может меняться, я думаю. Ты говорил как-то, что моя суть — радость… или что-то подобное. Ты меня после Азкабана помнишь? Много во мне этой сути тогда было?

— А я согласен, — говорит Драко. — Что суть меняется. Я думаю, я сам после всего изменился. Я сейчас вспоминаю первые школьные годы… каким же я был идиотом, — он смеётся. — И каким мерзким, если задуматься… А Поттер меня спас, — вдруг говорит он совсем другим тоном.

— Спас? — повторяет Мальсибер, а Снейп спрашивает:

— Как? Когда?

— В школе… в день битвы. В Выручай-комнате. Там… был пожар, — он закрывает глаза, но рассказывать продолжает, — и Винсент тогда погиб… а мы с Грегори залезли на груду чего-то и там стояли… Поттер с компанией там тоже были — на мётлах. Он забрал меня — а Уизли Грегори… а Грейнджер нам дорогу расчищала. Иначе бы мы все там сгорели.

Вот, значит, как погиб младший Крэбб… океан вдруг становится неуместен, и все трое, переглянувшись, просто аппарируют в дом, позабыв про оставленную на берегу одежду. Ойген немедленно приносит им пледы — почему-то никому их них не приходит в голову мысль просто одеться, и они сидят, завернувшись в них: Снейп с Драко на диване, а Ойген напротив и совсем рядом в кресле.

— Так что у меня теперь есть долг жизни, — грустно улыбается Драко. — И Поттер пока молчит… но, я надеюсь, рано или поздно он что-то потребует. Вот, может, это меня и изменило…

— Или смерть, — очень мягко говорит Ойген.

— Или, — кивает Драко. — Я же всегда был старшим у нас в тройке… я за них отвечал. Но не подумал совсем… да я вообще много чего сделал тогда.

— Тебе было семнадцать, — напоминает ему Северус.

— Вот именно, — Драко слегка вздыхает. — Взрослый уже…

— Ну, мы примерно в том возрасте о метках мечтали, — улыбается Ойген. — Так что ты слишком строг к себе.

— Да нет, — Малфой очень задумчив и всё время кажется, что он сейчас замолчит — но это не так. Ему, на самом деле, очень хочется выговорится — не с кем ведь было. А тут сразу двое — тех, с кем можно поговорить, кто поймёт, и кому, в то же время, не будет от всего этого слишком больно. — Это же я провёл их всех в школу, — говорит он Мальсиберу — Снейп и так в курсе. — И я… я должен был убить Дамблдора.

— Но не убил, — тихо говорит тот, пересаживаясь на диван и обнимая его за плечи.

— Нет… потому что струсил, — Драко оборачивается к нему и глядит пристально. — Я не пожалел и не расхотел… я просто не смог. Испугался.

— И хорошо, — решительно отвечает Ойген. — Есть вещи, которых нужно бояться — и вот убийство безоружного старика, я полагаю, как раз из их числа. Ты же не в бою убивать испугался.

— Он прав, — говорит Северус. — Это другой страх. Только этого и нужно бояться.

— Я не уверен, — говорит Драко, но в серых глазах его облегчение и благодарность. Он берёт их обоих за руки и сжимает — и получает пожатья в ответ.

Они молчат. Малфой выглядит внезапно уставшим — как человек, сбросивший наконец груз, который долго и в одиночестве нёс и к которому уже привык — и вдруг избавился, быстро и неожиданно.

— Хочешь поспать? — тихонько спрашивает его Мальсибер, и тот кивает. — Пойдём, — он встаёт и помогает Драко подняться. Они втроём идут к нему в спальню — ибо спальня Северуса, как тот, судя по выражению его лица, вспоминает внезапно и в последний момент, сейчас занята — и укладывают совсем сонного Малфоя в постель. Тот засыпает почти мгновенно — Ойген вздыхает, укрывая его и затемняя окно от бьющего сейчас в него солнца.

— Бедный ребёнок, — шёпотом говорит он, когда они с Северусом вдвоём выходят из комнаты. — Ты извини, — добавляет он очень серьёзно, заглядывая в лицо своего друга. — Я так налетел на тебя ночью — даже ведь не спросил, хочешь ли ты всего этого. Я был неправ — обещаю, больше такого не будет. Кого бы я тут не встретил.

— Да всё правильно, — слегка улыбается тот. — Я действительно рад ему. И, кажется, нужен.

— Конечно, нужен, — кивает Мальсибер. — И кажется мне, что не только ему…