Разбуди меня (гет)

В субботу — первый день после каникул, когда была официально объявлена вылазка в Хогсмид — погода впервые за последние недели решила порадовать обитателей замка и его окрестностей ласковым, почти весенним солнцем.

Щурясь от ярких лучей, Тео с Гермионой шли по узкой тропинке, что вела в волшебную деревушку. Утро для выходного дня было довольно раннее (часы на фасаде замка едва пробили девять) и пока тихое, потому что большая половина школьников ещё нежилась в своих кроватях, наслаждаясь долгожданным отдыхом. Но, в отличие от остальных, эти двое готовы были пожертвовать сном ради того, чтобы прогуляться в тишине, ведь искушение провести вместе целое утро, а то и день, было слишком сильно.

Почти безлюдная дорога вызвала у Гермионы самое настоящее облегчение; Тео же, напротив, среди редких прохожих выискивал взглядом своих однокурсников. Конечно, ради спокойствия Гермионы он готов был в любой момент применить Конфундус или Дезиллюминационные чары к невольному свидетелю их прогулки, но втайне знал, что специально не сделает этого.

Убедившись, что сейчас они вряд ли встретят кого-то из знакомых, Гермиона окончательно расслабилась. Ей было так хорошо просто идти рядом с ним, чувствуя его тепло, вместе смотреть на кристально чистый снег, искрящийся на солнце и от этого похожий на белый мрамор, разговаривать — о чём угодно, ведь они ещё многого не знали друг о друге.

— Ну, можно сказать и так, — улыбнулась Гермиона, отвечая на вопрос Тео о своём детстве. — Первое проявление магии у меня было в пять лет.

— Рано, — заметил он и оценивающе взглянул на неё. — Теперь понятно, почему из тебя выросла выдающаяся волшебница. К этому были предпосылки.

— Спасибо, — Гермиона опустила ресницы, пытаясь скрыть ставшее уже привычным в присутствии Тео смущение. Он так редко делал ей искренние комплименты, что каждый раз она не знала толком, как на них реагировать. — А у тебя во сколько?

— В четыре с половиной, — равнодушно ответил он, будто речь шла о чём-то до ужаса банальном.

— Какое заклинание?

— Диффиндо. Разрезал надоевшую мне портьеру в доме... Ничего особенного. Родители ждали от меня этого, поэтому было неинтересно. Лучше расскажи, как это было у тебя.

Гермиона украдкой посмотрела на него — заинтересованного, сосредоточенного, приготовившегося слушать — и ей не в первый раз пришла в голову мысль, что быть чистокровным волшебником всё-таки довольно скучно.

— Я играла в песочнице с соседскими девчонками и уронила свою заколку в какую-то банку с узким горлышком. Как мы только ни пытались её достать! И трясли, и колотили по дну — всё бесполезно. А потом, когда уже собирались разбить, я заглянула в отверстие, пытаясь придумать, что ещё можно сделать. И вдруг оно прямо на моих глазах расширилось, — Гермиона рассмеялась; эти воспоминания были такими яркими, будто это произошло вчера. — Даже не знаю, что я тогда чувствовала больше — радость или удивление.

— Заколку-то достали? — ухмыльнулся Тео, в прищур глядя на солнце, которое, хоть и поднялось невысоко, уже светило вовсю.

— Да, она выпала, а горлышко снова вернулось в исходное положение. Знаешь, я думала об этом несколько дней, уже в том возрасте пытаясь всё объяснить логически...

— Ты неисправима.

— Может быть, — Гермиона пожала плечами. — Спустя некоторое время, когда я уже решила выбросить этот случай из головы, случилось ещё кое-что.

— Прогнала толпу дементоров, напавших на ваш дом?

Гермиона бросила на него строгий взгляд.

— Нет, конечно. Всего лишь разожгла огонь в керосиновой лампе.

— А, твоё фирменное заклятие! Синее пламя.

Гермиона даже замедлила шаг.

— Но откуда... откуда тебе это известно? Моё пламя никто не видел, кроме Гарри и Рона. Ну, может, ещё Джинни.

Тео почесал в затылке, напуская на себя вид крайней задумчивости.

— Как бы тебе объяснить... Прежде чем начать добиваться твоего расположения, я постарался как можно больше о тебе узнать. Твои интересы, увлечения, слабости. Кстати, — он резко нагнулся и зачерпнул горсть снега, быстро скатывая снежок, — неужели тебе правда нравится запах скошенной травы? По-моему, он отвратительный.

— Теперь уже не так, как раньше, — откликнулась Гермиона, пройдя чуть вперёд и оборачиваясь на своего спутника. До Хогсмида оставалось не больше сотни ярдов. — Во мне многое изменилось после прошлого безумного года.

— Это точно, — Тео метким броском послал снежок Гермионе в плечо. — И ты должна мне рассказать, каким заклинанием тебя тогда поразил Долохов.

— Должна? С чего это вдруг? — Гермиона быстро слепила ответный снежок и бросила Тео в колено, но он успел увернуться.

— Не заставляй меня думать, что ты под Обливиэйтом, — ещё бросок, теперь в бок. — Я же говорил, что буду следить за твоим физическим и душевным состоянием.

— Я не знаю, что это было за заклинание, — Гермиона кинула снежок наугад и, как ни странно, случайно задела руку Тео. — Долохов применил его невербально. Помню только, что потеряла сознание, и мадам Помфри потом говорила, что в моём случае ей определённо есть над чем поработать.

Секунда размышлений, и Тео с такой силой швырнул следующий снежок в растущее неподалёку от тропинки дерево, что у того хрустнула ветка.

— Какая же он мразь, — сказал он с неожиданной злобой. — Уверен, что это заклятие Эксанимо.

— Тёмная магия? — настороженно спросила Гермиона, уже, пожалуй, зная ответ.

— Очень тёмная, — мрачно отозвался Тео. — Чёрт! Прикончил бы эту сволочь, если бы это не сделали до меня.

Они вошли в деревушку и по настоянию Тео сразу свернули в маленький пустынный переулок, где, в отличие от Главной улицы, совсем не было людей.

— Насколько я понимаю, это заклятие опасно для жизни, — сказала Гермиона, пытаясь своим рассудительным спокойным тоном унять его.

Ты слишком часто злишься, Тео. Это губит твою душу.

— «Опасно» — это ещё слабо сказано. Заклятие понемногу душит жертву, вынуждая терять сознание. Если не отводить палочку в течение пяти-семи минут, жертва умирает от нехватки воздуха.

Гермиона сглотнула, бросая на Тео тревожный взгляд.

— Не самая приятная смерть, — с трудом произнесла она. — Значит, мне повезло.

— Да, — он вдруг притянул её к себе таким жадным, собственническим жестом, будто она могла куда-то убежать или исчезнуть. — Вообще я часто задумываюсь о подобных вещах. Нас столько раз могли убить, но мы живы. Это просто везение или намёк на то, что мы должны сделать ещё что-то важное?

— Уничтожить Волан-де-Морта, например, — подмигнула Гермиона. Ей было так комфортно в объятиях Тео, что не хотелось думать ни о чём плохом. — Кстати, куда мы идём?

Они пересекли один за другим несколько маленьких проулков и попали в тесный страшноватый дворик, где не светилась ни одна вывеска и даже окна в домах вокруг казались безжизненными. Эта картина ненароком напомнила Гермионе Рождественскую ночь, когда они с Гарри навестили Батильду Бэгшот в Годриковой впадине и чуть не поплатились за своё любопытство жизнями, а потому она инстинктивно прижалась к Тео чуть теснее.

— Вот думаю, куда тебя лучше пригласить, — сказал он, отмечая эту едва заметную перемену в её настроении. — Кафе мадам Паддифут однозначно отпадает, «Три метлы» я терпеть не могу, потому что там вечно собирается всякий сброд...

— Сброд, значит? — перебила его Гермиона, мгновенно заартачившись. — Ты же сам сидел там в ночь Хэллоуина. Перед тем, как пойти за нами к Хагриду, помнишь?

— Лишь потому, что следил за тобой, прелесть моя, — ухмыльнулся Тео, не давая ей отстраниться. — Ладно, остаётся только «Сладкое королевство». Согласна?

Дьявол, да разве когда-нибудь раньше я спрашивал у девушек их согласия?

Сам себя не узнаю.

— Да.

Он остановился и крепко взял её за руку. Гермиона и рта не успела открыть, как вдруг...

Кувырок в воздухе, ощущение сдавленности со всех сторон, шум в ушах и тьма перед глазами, которая, словно чёрная дыра, поглощает, засасывает в себя...

Всё закончилось, когда зазвучал его голос.

— Можно открыть глаза.

Они стояли на расчищенном от снега крыльце «Сладкого королевства». Кондитерская начала работать полчаса назад, а потому посетителей было совсем немного.

Тео распахнул перед Гермионой дверь, и они вошли в блаженное тепло, пропитанное ароматом какао, ванили и свежей выпечки.

— Вот этот запах гораздо приятнее скошенной травы, — сказал Тео, устраиваясь вместе со своей спутницей за столиком в дальнем уголке кафе. — Сегодня завтрак был ни к чёрту, так что я снова голодный. Что посоветуешь из здешнего меню?

Гермиона вздохнула, не зная, смеяться ей или сердиться.

Одна фраза, и я уже начинаю заводиться. Почему он так сильно влияет на моё настроение?

Как медальон Слизерина на шее...

Прогнав эту не самую уместную мысль, она выпрямилась и положила ладони на стол.

— Во-первых, завтрак был очень даже ничего. Хогвартские эльфы всегда хорошо готовят. Во-вторых, из меню могу посоветовать грильяж с кокосовыми орехами, сахарные перья или медовые ириски. А, в-третьих, ты что, никогда не был здесь?

— Был давно, — односложно ответил Тео, раскрывая меню. — Что тебе заказать?

— Только кофе.

— Нет уж, тебе придётся взять что-нибудь сладкое, иначе я закажу все пирожные, которые здесь есть, и ты не выйдешь из кафе, пока все их не съешь.

— «О вкусах не спорят», — ответила Гермиона, хитро улыбаясь.

Один быстрый взгляд на меню, и Тео так же хитро улыбнулся в ответ.

— Леденцы на любой вкус? Отлично.

Пока они пили кофе, кондитерская постепенно заполнялась народом. Сначала повалили третьекурсники, очевидно, больше других соскучившиеся за Рождественские каникулы по хогсмидским сладостям; потом пришли ребята постарше, среди которых были и семикурсники.

— Не прошло и года, — фыркнул Тео, глядя на Асторию с Малфоем, занимающих столик у окна. — «Трёх мётел» им уже мало.

— Астория всегда предпочитала «Сладкое королевство», — Гермиона пожала плечами, наблюдая за тем, как они держатся за руки. — К тому же, раз уж мы заговорили об ароматах, ваниль — её любимый.

— Честно говоря, мне плевать, что там предпочитает эта полукровка.

Гермиона подняла на него полный возмущения взгляд и отчеканила:

— Она замечательный человек и не заслужила в свой адрес подобных комментариев. Поэтому воздержись от них хотя бы в моём присутствии.

— Мне важно, что нравится тебе, — продолжал Тео с непроницаемым видом. — И я не терплю полутонов.

— Полутонов? — переспросила она, стараясь сдержать улыбку; ей невероятно льстило его внимание, и она ничего не могла с этим поделать.

— Да. Полукровка — не пойми что. То ли дело ты.

— Не придумывай.

— Не в моих правилах, — он залпом допил оставшийся кофе, продолжая держать в поле зрения Малфоя, который сидел к ним лицом и мог прекрасно видеть их, но был слишком увлечён своей Гринграсс. — Какие планы на вечер?

Гермиона приподняла брови, собираясь ответить что-нибудь вразумительное, но Тео опередил её.

— У нас тренировка сразу после обеда, Монтегю наконец-то выклянчил у Макгонагалл нормальное время. Думаю, тебе уже пора наблюдать за мной с трибуны, а не из окна библиотеки, — добавил он, ловя себя на мысли, что перестал следить за Малфоем: теперь его взгляд был прикован к тонким пальцам Гермионы, так непринуждённо и изящно держащих чашку, словно это не он был аристократом, а она. — Чёрт, я хочу тебя немедленно!

— Ты... безумен, — сбивчиво прошептала она, мгновенно краснея.

— Ещё бы. О, да неужели!

В этот момент Малфой всё-таки заметил их и от неожиданности даже перестал что-то говорить Астории.

— Пойдём, — Тео небрежным жестом кинул на столик два галеона и решительно встал.

— Куда?.. — растерялась Гермиона, тем не менее поднимаясь следом.

— Не бойся, мы всего лишь пройдёмся по Хогсмиду, — проворковал он, видя толику разочарования в её опьяняюще карих глазах и понимая, что, не будь здесь людей, галеоны вместе с остатками сладостей были бы сию секунду сметены на пол, а столик — использован не совсем по назначению... — Расскажешь мне ещё что-нибудь из своего увлекательного детства.

— А ты?.. — спросила Гермиона, плохо соображая и напрочь забыв о том, чем ей грозят такие вопросы. — Разве в твоём детстве не было счастливых моментов?

Тео криво усмехнулся, метнув быстрый взгляд на Асторию и Драко, уставившихся на них, как эльфы на подаренную хозяином одежду.

— Обсудим это на улице, — шепнул он Гермионе на ухо, будто случайно скользнув губами по её щеке, — иначе Гринграсс сейчас в обморок упадёт.

— Что?!

Гермиона резко обернулась: Малфой ошеломлённо смотрел на них не моргая, но его эмоции не шли ни в какое сравнение с тем изумлением, которое было написано на лице Астории.

— Гермиона?.. — то ли спросила, то ли сказала она, не веря своим глазам и сильно сомневаясь в том, что это происходит наяву.

— Привет, — улыбнулась та, внешне держась вполне спокойно, хотя внутри вся тряслась от волнения. — Я не дождалась вас с Джинни к завтраку...

Мерлин, ну почему я чувствую себя как на допросе у Амбридж? Ведь это всего лишь Астория — гриффиндорка, которая сама встречается со слизеринцем. И, тем не менее, я же вижу, что она в шоке! А какой реакции ждать от Джинни?

— Похоже, я понимаю, почему, — наконец проговорила Астория, переглянувшись с Малфоем. Тот, оправившись от первого впечатления, еле заметно кивнул ей, тем самым словно обещая всё объяснить — тотчас, как они останутся наедине.

Однако этот его кивок категорически не понравился Тео.

— Я вижу, все всё поняли, — вмешался он, обнимая Гермиону за талию и увлекая за собой. В кафе с каждой минутой становилось всё больше посетителей, среди которых могли оказаться её многочисленные друзья, и Тео милосердно решил не подвергать её новым испытаниям. — Нам пора.

— Ну ты шустрый, — сказал Малфой ему вслед. Гермиону немного оттеснила толпа, и она уже не слышала этих слов. — Не думал, что сумеешь её завоевать.

— Предупреждаю сразу: лучше тебе в это не лезть, — отрезал Тео, сверкнув глазами.

— Само собой.

— Но только попробуй хоть раз обидеть её! — вдруг выпалила Астория, вскакивая с места. — Только попробуй, и тебе не поздоровится!

Пару секунд Тео смотрел на неё, едва сдерживаясь, чтобы не ответить что-нибудь колкое, но в итоге предпочёл молча скрыться в толпе.

— Приму к сведению, Гринграсс, — сказал он сам себе, посмеиваясь над необоснованными угрозами Астории.

Надо же, первое столкновение — и уже такая буря. Круто. Теперь эти фениксы будут выносить мне мозг по поводу должного обращения с моей же девушкой и запугивать жуткой расправой в случае неповиновения.

Это так глупо. Обидеть Гермиону? Идиоты... Они даже не представляют, насколько всё изменилось.

Луна уже целых полчаса примеряла новые спектрально-астральные очки в магазине «Дэрвиш и Бэнгз».

— Падма, посмотри, какие лучше? — спрашивала она каждые две минуты, медленно и грациозно поворачивая голову в сторону подруги. — Мне нравятся синие, но розовые как-то привычнее...

— У тебя же и без того замечательные очки, зачем тебе ещё? — улыбнулась Падма, пряча глаза от яркого солнечного луча, заглянувшего с улицы прямо в витрину магазина.

— Вот как раз для этого!

Луна нацепила синие очки Падме на нос, а сама вприпрыжку поскакала к прилавку, за которым стояла мадам Бэнгз, супруга одного из владельцев магазина.

Пока Луна расплачивалась, Падма обошла всё помещение, рассматривая то, что там продавалось, а именно — всевозможное оборудование для квиддича. Здесь было абсолютно всё, начиная с мётел, бит и мячей всех видов и заканчивая полной экипировкой игроков.

— Нравится?

Знакомый голос уже в который раз заставил её затрепетать, и в тот же миг смуглая ладонь легла на древко метлы, возле которой она стояла.

— Привет, — тихо шепнула она Дину, высматривая среди толпы светловолосую голову Луны: похоже, та о чём-то расспрашивала мадам Бэнгз, чем задерживала скопившуюся очередь, но, казалось, сама этого совершенно не замечала. — Я не сильна в мётлах, ты же знаешь. Поэтому просто смотрю...

Дин взял её за руку.

— Давай сбежим.

— А как же Луна?

— Это не проблема.

Широкоплечему и высокому, капитану гриффиндорской сборной было достаточно просто пробраться к выходу, и он двигался так быстро, что Падма едва за ним поспевала.

— Мисс Лавгуд, вы не против, если мы вас оставим? — окликнул Дин Луну, которая всё ещё стояла у кассы. Та отвлеклась от разговора лишь на миг, чтобы одобрительно махнуть Дину и Падме рукой, и вновь повернулась к мадам Бэнгз.

— Похоже, сегодня очередь тут надолго, — сказал Дин, широко открыв дверь и впустив в магазин вихрь холодного воздуха. Младшекурсники, стоявшие ближе к выходу, негодующе загалдели, и Дин, выйдя вслед за Падмой на улицу, быстро захлопнул дверь. — А вот и зря, детвора! Погода просто отменная.

— В самый раз для тренировки, — добавила Падма, зная, что Дин предпочитает снегопаду такой морозный и солнечный день, как сегодня. Они уже миновали Главную улицу и свернули в соседний переулок, ведущий к «Трём мётлам». — Кстати, как прошла утренняя разминка?

— Прекрасно! Деннис тащит все мячи, это просто фантастика! Я смог лишь четыре раза его пробить.

— Ну то есть в последнем матче нам у вас не выиграть? — игриво улыбнулась Падма.

Дин обнял её за плечи и наклонился к самому уху, замедляя шаг.

— Кто знает, может, сборная Когтеврана разрабатывает какой-нибудь хитроумный план... — он аккуратно отогнул край воротника на пуховике Падмы, сдвинул чуть в сторону сине-белый шарф и поцеловал маленький участок открытой кожи. Падму мгновенно пробрала дрожь, и Дин повторил поцелуй, который на этот раз был ещё чувственнее. — Ничего об этом не слышала, дорогая?

— Эй, у тебя ничего не выйдет! — Падма шутливо попыталась вырваться из его объятий, но лишь оказалась ещё ближе к нему, к его глазам, в которых уже зажёгся хитрый огонёк.

Мой горячий гриффиндорец...

— Слушай, — полушёпотом произнесла она, чувствуя, как подкашиваются ноги, и моментально забыв, что они находятся на улице — пусть немноголюдной, но всё же. — Я правда ничего не знаю о планах сборной.

— Да ладно, я же шучу, — улыбнулся Дин, однако глаза его по-прежнему смотрели озорно и вместе с тем влюблённо.

Понимая, что нужно как-то сбросить с себя его чары, Падма с театральной заносчивостью добавила:

— А если и знала бы, то ни за что бы не сказала.

— Вот как? — Дин привлёк её к себе за плечи и горячо поцеловал. — Уверена?

— Это... нечестно... — дыхание Падмы сбилось. — Тут же люди...

— Да? Чёрт, я и забыл.

Он снова взял её за руку и повёл совсем в другую сторону, нежели та, куда они направлялись только что.

— Дин, мы идём... на околицу Хогсмида.

— Правда что ли? — забавлялся он, выгнув одну бровь. — А я-то думал, что потерялся.

— Ну хватит! — рассмеялась Падма. — Что ты задумал?

— То же, что и ты. Прогуляемся до Визжащей хижины.

— Ты с ума сошёл?

— Да, — просто согласился Дин. — И как мне показали предыдущие три минуты, не я один.

— Клянусь бородой Мерлина, что поразила бы тебя парочкой лёгких заклинаний, если бы...

— Если бы я не был прав, — заключил Дин, глядя на неё с каким-то благоговейным азартом. Сейчас солнце было у них прямо над головой, и его лучи мягко освещали её смуглое лицо, золотя локоны тёмных волос. — Согласись, тебе же было приятно проснуться в моей спальне позавчера?

Падма чуть порозовела. До Визжащей хижины было ещё далеко, и она поспешила сменить тему.

— Парвати отправили в командировку куда-то на Балканский полуостров, — сказала она таким голосом, будто они всю дорогу болтали о ничего не значащих пустяках. — Я так до конца и не поняла: то ли в Хорватию, то ли в Черногорию. Она пробудет там до самых Пасхальных каникул, зато потом приедет домой, и мы сможем увидеться.

— Круто! — Дин быстро подхватил её настрой. — Работает всего полгода, а уже вовсю ездит по командировкам.

— Ага. К слову, я хотела предложить тебе на этот раз провести каникулы у меня.

Дин потёр подбородок, сделав вид, что напряжённо думает. Потом хлопнул в ладоши.

— Ух ты! Целая неделя в семье чистокровных волшебников! Это же так непривычно.

— Да брось, — улыбнулась Падма. — Мне было очень комфортно у твоих родителей, и, надеюсь, тебе у моих тоже понравится. Они ведь такие же обычные люди.

— За исключением того, что всего-навсего волшебники, — подмигнул Дин и посмотрел вперёд. — А вот мы и пришли.

Визжащая хижина, несмотря на заколоченные окна и окружающий её сад, одичавший и запорошенный снегом, всё же выглядела вполне приветливо, и причиной тому было светившее сегодня солнце. Кусочки стёкол, проглядывающие между неплотно прибитых досок, отражали его лучи, а тающий снег на южной стороне крыши блестел так, что слепило глаза.

— Ты боишься привидений? — вкрадчивым шёпотом спросил Дин, глядя на капли, понемногу стекающие с края крыши.

— Их здесь нет, — ответила Падма тоном полной осведомлённости. — И ты прекрасно знаешь, что мой боггарт вовсе не привидение.

Дин достал палочку, чтобы отпереть дверь хижины.

— Алохомора! Кстати, мы можем вернуться в замок по подземному ходу.

— Думаешь, Кэрроу не закрыли его в прошлом году?

Дин не смог сдержать сияющей улыбки.

— Они-то конечно закрыли, но мы с Симусом и Невиллом ещё в сентябре восстановили все потайные ходы. — Он немного помолчал, а потом добавил: — Там не было ничего сверхсложного.

— Мне кажется, или ты хвастаешься? — склонив голову набок, Падма смотрела на него смеющимися глазами, но вдруг её внимание отвлекло движение впереди. — Ой, смотри, там кто-то есть.

Дин тоже всмотрелся вперёд — и правда, из-за большого сугроба с северной стороны хижины вышли два человека и не спеша направились им навстречу. Издалека было не разобрать лиц, но у Падмы что-то ёкнуло внутри, подсказывая: надо уходить.

— Дин, пойдём, — она потянула его за руку. — Пойдём, пока они нас не увидели.

— Почему это? Мы что, не можем здесь гулять?

Вдруг одна из фигур остановилась как вкопанная — очевидно, заметила их — и в растерянности обернулась на своего спутника. Взметнувшаяся густая шевелюра не оставила никаких сомнений в том, что это была староста школы.

— Да это же Гермиона! — обрадованно выдохнула Падма. — Тогда можно не беспокоиться.

— А ты всё-таки испугалась? — подколол её Дин. — Думала, что тебя преследуют привидения из Визжащей хи... А этот какого Мерлина тут делает?

Типичная, не похожая ни на кого ухмылка на лице парня, сопровождавшего Гермиону, заставила Дина моментально напрячься. Даже невооружённым глазом было видно, что ненависть к Нотту бушует в нём, рискуя в любой момент выплеснуться наружу, и Падма, с первых секунд поняв, что назревает конфликт, поспешила ухватить его за рукав.

Одного взгляда на Нотта ей было достаточно, чтобы самой в очередной раз ощутить неприязнь и даже ужас, который в ней вызывал этот непредсказуемый человек.

Истинный дьявол! Чёрный во всех отношениях... и прежде всего душой!

И правда, чернота его строгого пальто, брюк и до блеска начищенных туфель не разбавлялась даже зеленью факультетского шарфа.

— Нотт! — Дин выхватил палочку раньше, чем Падма успела его остановить. — Что ты опять задумал, гад?!

— Мерлинова борода, Томас, к чему эти истеричные крики? — лениво отозвался Тео, и не подумав достать своё оружие. — Если у тебя больная фантазия, обратись в Мунго, а нас оставь в покое.

— «Нас»? — Дин с Падмой недоумённо переглянулись.

— Именно, — ответил Тео, переплетая свои пальцы с пальцами Гермионы, которая при этом мучительно покраснела.

В воздухе повисло такое напряжение, что, казалось, сейчас полыхнёт молния. Падма успела лишь коснуться руки Дина, чтобы удержать его от опрометчивых действий, но было уже поздно: он вдруг рванулся к Нотту, схватил того за воротник пальто и изо всех сил встряхнул.

— Немедленно выкладывай, какого чёрта тут происходит! Ты что, наложил на Гермиону Империус?!

— А я вижу, моя версия про больную фантазию подтверждается.

Он так широко ухмыльнулся, что Дин вскипел окончательно.

— Говорю последний раз: проваливай отсюда! — выкрикнул он, комкая пальцами чёрный драп воротника.

— И не подумаю, — нахально ответил Нотт, брезгливо отталкивая Дина подальше от себя. — Я останусь где стою, а вот вы уберётесь.

— Тео, не надо так с ним! — неожиданно воскликнула Гермиона. — Прошу тебя, не начинай.

Падма даже сделала несколько шагов вперёд.

— Постой-постой, как ты его назвала? Мерлин, что вообще творится? — Падма взмахнула палочкой, собираясь проверить, нет ли на Гермионе действительно какого-то заклинания, но та опередила её.

— Падма, я не под Империусом, — сказала она, буквально заставляя себя смотреть ей и Дину в глаза. — Я...

Она замялась, и её щёки вновь вспыхнули обжигающим румянцем.

— Скажешь сама или предоставишь это удовольствие мне? — хмыкнул Нотт, шаркая каблуком по утрамбованному снегу и тем самым выводя из себя всех окружающих. — Давай, солнышко, смелее.

— Тео! — не выдержала Гермиона, бросая на него взгляд, полный упрёка.

В ответ он посмотрел на неё так, что у Падмы всё замерло внутри — жадно, как-то слишком уж по-собственнически, с типичной для него насмешкой и... небывалой нежностью.

— Ладно, я возьму на себя эту приятную обязанность, — сказал он с серьёзным видом, но от Дина и Падмы не ускользнули некоторые нотки самодовольства, прозвучавшие в его голосе. — Мы с Гермионой встречаемся.

— Ты врёшь, сволочь! — выругался Дин, выхватывая палочку и прицеливаясь, но Тео за доли секунды успел рвануться вперёд и с силой оттолкнуть его на безопасное расстояние — прежде всего, от Гермионы.

Видимо, выброс адреналина пополам с яростью был таким мощным, что Дин едва устоял на ногах.

— Вы, гриффиндорцы, вечно слишком много размахиваете палочкой, — процедил Тео сквозь зубы, глядя на Дина как на мерзкое насекомое. — Поосторожнее, Томас. Если ты её хоть пальцем тронешь, я отверну тебе башку. Собственно, я тебе её и так отверну, но при этом ещё и буду бесконечно рад, что ты дал мне повод.

— Слушай, Нотт, я всё равно тебе не верю, — вмешалась Падма, до этого пристально наблюдавшая за ним. — Зачем ты всё это придумал? Зачем с самого начала года донимаешь всех нас, а в особенности Гермиону?!

— Это не твоё дело, Патил.

— Но она же под заклинанием! — Падма повернулась к Дину. — Мы не можем это так оставить!

— Нет, ребята... — начала было Гермиона, но Дин уже произнёс первую часть заклинания Приори Инкантатем, чтобы узнать последние наложенные на неё чары, как вдруг морозный зимний воздух рассекла яркая вспышка, вырвавшаяся из палочки Тео, и превратилась в огромный щит, который снова отбросил Дина назад.

— Что, Нотт, решил в очередной раз поиграть на чужих нервах? — взбесился Дин, поднимаясь на ноги и швыряя в щит одно заклятие за другим — к сожалению, все они безрезультатно отскакивали назад, как горох от стены.

— Дин, не трать силы, — взмолилась Падма, в отчаянии заламывая руки. Положение безысходности, в которое их поставил Нотт, его заносчивый вид и его рука, которая наглым образом лежала на талии Гермионы, раздражали и расстраивали Падму до глубины души. Но больше всего её расстраивал обезумевший от ярости Дин, которого она ещё пыталась воззвать к разуму. — Пожалуйста, остановись! Ты же знаешь, его щит пробивать бесполезно...

Тео даже зааплодировал.

— Всё-таки Когтевран — единственный факультет, который я уважаю. Хотя бы за здравомыслие.

— Твоего мнения никто не спрашивает! — ощетинился Дин, сжимая кулаки в бессильной злобе. — Я доберусь до тебя, попомни моё слово!

Внезапно щит исчез, и одно из брошенных вслепую заклятий Дина угодило в сугроб позади Тео и Гермионы. Снежная масса взорвалась, рассыпавшись сотней белых комков, и полхижины оказалось залепленной снегом.

— Пожалуйста, перестаньте! — выкрикнула Гермиона с болью в голосе. В её руке была зажата палочка, из кончика которой вилась тонкая струйка дыма: очевидно, ей пришлось применить очень мощное заклинание, чтобы пробить щит хотя бы изнутри. — Дин, пожалуйста, послушай меня!

— Сейчас я не буду ничего слушать, — отрезал он, подступая всё ближе, намереваясь оттащить Гермиону от Нотта, но последний, разумеется, не давал ему этого сделать. — Мы вернёмся в замок, и там ты всё расскажешь.

— Не ставь ей условий, ничтожество, — угрожающе прошипел Тео.

— Тео, прекрати! — снова воскликнула Гермиона, но уже гневно, и встала между ними как между двух огней, повернувшись лицом к Нотту. — Если я закрывала глаза на то, что было с Джастином и Виктором, то сейчас ситуация совсем иная!

— Не вижу особой разницы.

Гермиона всплеснула руками.

— Они мои друзья! Ты не можешь...

— Ещё как могу, — жёстко перебил её Нотт. — Могу, когда эти твои «друзья» мешают мне и, главным образом, тебе.

Услышав это, Падма даже задохнулась от негодования.

— Да нет, в том-то и дело, что ты думаешь только о себе! — заявила она таким резким тоном, какого ни Дин, ни Гермиона от неё не ожидали. — Мы дружим с первого курса, с пятого состоим в ОД, а в прошлом году вместе прошли битву за Хогвартс, в которой, тебе придётся это признать, побили твоих Пожирателей!

Стремительный взмах палочкой, вспышка, и в Падму уже летело Оглушающее заклятие, но ещё более быстрый выпад Дина блокировал его в последний момент.

— Это ты ничтожество, не достойное называться человеком, — зло сказал Дин, которого уже откровенно трясло. — Нет поступка ниже, чем напасть на девушку!

— Тогда пусть придержит свой язык, особенно касательно того, чего не знает, — огрызнулся Нотт, а затем добавил ледяным голосом: — Я. Не имею. Никакого. Отношения. К Пожирателям смерти.

— Чем докажешь? — язвительно спросил Дин.

— Я не собираюсь вам ничего доказывать.

— Да ты что?! Пожирателем был твой о...

— Петрификус Тоталус!

Снова взмах, снова искра, и на этот раз заклятие достигло своей цели. Дин, застыв каменным изваянием, словно подкошенный рухнул в снег.

Убедившись в том, что Томас временно ликвидирован, Тео тем не менее не сводил с него палочки. Тут уже Падма не смогла терпеть.

— Не трогай его! — сказала она так грозно, что сама была шокирована своим голосом. — Хватит уже! Оставь нас всех в покое!

— Да нужны вы мне, — фыркнул Тео, ленивым взмахом снимая заклятие с Дина: тот вскочил, на ходу нацеливая палочку на противника. — Я вроде ясно выразился: проваливайте оба.

— Ну уж нет!

На этот раз гневный возглас принадлежал самой виновнице произошедшего.

— Ты не уйдёшь с ними, — самоуверенно заявил Тео, однако Падме показалось, что в его голосе мелькнула толика волнения. — Я предупреждал, что так будет.

— Как — «так»?! — Дин снова начал выходить из себя.

— Ты моя, — сказал Тео, обращаясь исключительно к Гермионе и игнорируя Дина, будто на его месте была пустота. — И раз мы встречаемся, пора перестать скрывать это от своих ненаглядных друзей.

— Гермиона, скажи, что это неправда... — полушёпотом произнесла Падма, качая головой и ещё теша себя слабой надеждой, что всё сказанное — просто новая выдумка Нотта.

Гермиона подняла глаза, глядя в упор на Падму: ей было признаться легче, чем Дину, от которого исходили почти осязаемые волны ненависти к Тео.

— Это правда, — наконец сказала она. Сказала твёрдо, даже с некоторым вызовом, брошенным, скорее, самой себе. — Падма, мы... мы действительно вместе.

— Кла-а-асс, — тихо, но очень чётко протянул Нотт, щёлкнув языком.

Дин был в каком-то ступоре, и Падма первая нашлась что сказать:

— Но как же так, Гермиона? Ты ведь сначала терпеть его не могла!

— Да, но...

— Так что же изменилось? И, самое главное, когда? Неужели на том Рождественском балу, когда ты пожертвовала собой ради того, чтобы мы с Дином танцевали вместе?

— Не знаю, — Гермиона пожала плечами. Румянец схлынул с её лица, и теперь она выглядела побледневшей, но при этом невероятно решительной. — Я не могу точно сказать, да и это ведь, по сути, неважно.

— Ещё как важно! — запротестовал Дин, выйдя из оцепенения, в которое его повергло признание Гермионы. — Если бы я тогда знал, что всё так обернётся, то не отпустил бы тебя к нему ни на секунду!

Тео скептически хмыкнул.

— Томас, ты, похоже, совсем отупел. Дело не в балу или каком-то другом конкретном событии. Завоевание сердца вашей уважаемой старосты было лишь вопросом времени. Танцуй она со мной или нет, всё равно рано или поздно стала бы моей. Хотя, — тут он не смог сдержать торжествующую ухмылку, — те несколько часов существенно помогли мне ускорить процесс.

— Ты отвратителен! — Падма поморщилась.

— Мисс Грейнджер считает иначе, — высокомерно парировал Тео, глядя на Падму в упор, но при этом держа в поле зрения Гермиону.

— Она может считать так только в том случае, если ты заколдовал её!

— Если ты считаешь колдовством моё обаяние, то — да.

Они ещё несколько секунд испепеляли друг друга взглядами, но вдруг Дин треснул кулаком по ладони.

— Проклятье! — выпалил он. — Ну и что дальше? Она досталась тебе — она, наш друг и соратник, такая добрая и светлая, досталась тебе, последнему подлецу в этой школе, жестокому и бессердечному...

— Какое красочное описание! — насмешливо оборвал его Тео. — Тебе бы лучше строчить романы, а не крутить их. Больше бы толку было.

— Замолчи! — с угрозой сказала Падма. — Боже, Гермиона, как ты можешь быть с ним, он же недостоин тебя.

— На самом деле, нет, — с внезапной уверенностью возразила Гермиона. — Ребята, я вижу, что сейчас вы не в состоянии понять меня, и я бы на вашем месте поступила бы точно так же, расценив этот поступок как предательство. Поэтому... дайте мне немного времени и простите, если сможете...

— Не смей просить у них прощения, — сердито сказал Тео, беря её за руку. — Ты ни в чём не виновата.

— Само собой! — взвился Дин и, преградив Нотту дорогу, ткнул его пальцем в грудь. — Виноват будешь ты, ты, мерзавец, когда причинишь ей боль! Когда наиграешься, как со всеми остальными, и бросишь.

Молниеносное движение, и Тео свободной рукой схватил Дина за палец и выкрутил так, что тот заскулил от боли.

— Не дождёшься, поганец, — прошипел он, подтащив Дина ещё ближе к себе и заставляя смотреть в глаза. За его спиной по-прежнему причитала Патил, но Тео не обращал никакого внимания на её возгласы. — Не дождёшься. Гермиона будет моей всегда. Уясни это и больше не лезь ни ко мне, ни к ней. Иначе прибью.

Он произнёс это намеренно тихо, чтобы никто из девушек его не услышал, однако Падма всё равно кинулась к Дину, пытаясь помочь ему высвободить из мёртвой ноттовской хватки несчастный палец, который опухал прямо на глазах.

Но Тео и ухом не повёл, продолжая испытывать болевой порог Дина.

— Ты хорошо меня понял, Томас? — спросил он, упиваясь его беспомощным видом.

— Да пошёл ты!.. — выплюнул Дин, не желая сдаваться, и тут же почувствовал, как хрустнула фаланга.

— Повторяю свой вопрос: ты хорошо меня понял?

Падма закрыла лицо руками, не в силах больше смотреть на очередное издевательство над Дином, да и в эту секунду Нотт представлял собой поистине страшное зрелище: разозлённый до предела, он весь будто источал ярость, и приближаться к нему сейчас было опасно для жизни.

Остановить его могла только Гермиона.

— Тео, пожалуйста, — мягко сказала она, осторожно касаясь его напряжённой руки, по-прежнему держащей Дина. — Пожалуйста, отпусти его.

Она интуитивно догадывалась, что такой спокойный тон подействует на него лучше, чем крики и упрёки. И оказалась права.

Тео ослабил хватку, и Дин моментально вырвал руку. Палец сильно разбух, но сейчас Дину было плевать на это.

— Я этого так не оставлю, — пообещал он, прожигая Нотта мстительным взглядом. — Так что ходи и оглядывайся.

— Дин, не надо, — на этот раз голос Гермионы предательски дрогнул. — Мне... очень больно смотреть на это.

— Ничего бы не было, если бы ты не попала в сети этого слизеринского гада! — выкрикнул Дин, за что был отброшен заклинанием на несколько шагов назад.

— Только попробуй ещё раз повысить на неё голос, щенок.

Но Дин, возмущённый этой вопиющей несправедливостью, продолжал:

— Мерлин, Гермиона, это какой-то бред!

— Дин, остынь! — попыталась вразумить его Падма.

— Ты же хотела убрать его из квиддичной команды, хотела, чтобы его исключили из школы...

— ДИН!

— ...у меня в голове не укладывается, как ты только можешь стоять рядом с этой сволочью!

— Уложишь потом, если мозгов хватит, — резко пресёк его Тео и, видя, что Дин вновь открыл рот, метнул в него Остолбеней. — Как же вы мне надоели...

Не дав больше никому вставить ни слова, он ещё крепче сжал руку Гермионы, которая опять смотрела на Падму с этим виноватым выражением на лице, и, не дожидаясь новых — совершенно не нужных и унизительных — извинений, крутнулся в воздухе.