Разбуди меня (гет)

Тео отбросил конверт на прикроватный столик и нахмурился. Малфой очень витиевато и пространно расписал на полутора свитках то, что можно было легко уместить в одно короткое предложение: вся необходимая информация добыта. Зато, как ни странно, довольно прямо настаивал на том, чтобы Тео не дожидался его в Хогвартсе до конца каникул, а прибыл в Лондон как можно скорее.

— «Если хочешь осуществить задуманный план, поднимай свою задницу с кровати и бегом ко мне в поместье. Жду тебя вплоть до вечера субботы; дальше это уже не будет иметь смысла», — прочитал Тео вслух и фыркнул. — В который раз убеждаюсь, что зависеть от кого-либо в таком филигранном мероприятии весьма паршиво. Тем более от белоручки Малфоя.

Ругаясь и ворча, он тем не менее быстро переоделся, взял палочку и, уничтожив письмо, направился к двери. Однако у самого порога на секунду остановился, вспомнив о схемах Министерства, которые покоились в запечатанном заклинанием ящике стола.

Секунда размышлений, и Тео вышел из комнаты, махнув рукой.

— Да ну их к Мордреду. Эти чёртовы отделы и так отпечатались в моей памяти лучше, чем расписание уроков.

Прекрасно зная, что Крам на каникулы отчалил из школы, Тео не преминул возможностью вновь воспользоваться камином в его кабинете. Одно мудрёное отпирающее заклятие, парочка запирающих плюс одно активирующее, и уже через минуту он, стряхивая с плеч золу, выходил из инкрустированного позолотой камина в холодной гостиной Малфой-мэнора.

— Какие люди, — протянул манерный голос откуда-то из дальнего угла гостиной. Люциус чуть приподнялся из кресла, отсалютовав вновь прибывшему бокалом с напитком, напоминающим виски: янтарным и явно неприлично дорогим. — Мистер Нотт собственной персоной.

— Добрый вечер, мистер Малфой, — невозмутимо откликнулся Тео, подходя к Люциусу и пожимая его прохладную ладонь в соответствии со всеми правилами этикета. Он не раз бывал здесь раньше, в детстве, играл в этом огромном доме и ещё более огромном саду с Флинтом, Уоррингтоном, Паркинсон, Боулом и самим Драко в незатейливые игры вроде пряток, не задумываясь ни о будущем, ни о Волан-де-Морте, ни о том, что когда-нибудь они, холёные богатые детишки чистокровных лордов, превратятся в самых обычных одиночек в толпе.

«В детстве»... Детство — это когда мои родители были живы. И даже счастливы. Кажется, тысяча лет прошла с тех пор.

— Где ваш сын? — осведомился Тео, отгоняя прочь тяжёлые думы. Он терпеть не мог ждать, вот и на сей раз решил не тянуть как свои собственные жилы воспоминаниями, так и драгоценное время, ведь именно об этом просил его Малфой в письме.

— Драко сейчас спустится, — послышался мягкий голос со стороны коридора. — Рада тебя видеть, Тео.

Из сумрака, сгустившегося у входной двери гостиной, выплыла Нарцисса Малфой и приветливо улыбнулась гостю. Последний раз Тео видел её в конце прошлого августа, на очередном заседании в Визенгамоте, куда на финальное слушание одновременно пригласили обе семьи неудачливых Пожирателей. С тех пор Нарциссу он не встречал и сейчас с некоторым удивлением отметил, что за это время она изменилась в лучшую сторону. Её дом был навсегда избавлен от Пожирателей смерти, её семья была оправдана — не без помощи великого Поттера, конечно же — и, что самое главное, цела: Люциус и Драко были живы, здоровы и вполне успешны, и невооружённым глазом было видно, что Нарцисса так и цветёт, но всё же это чересчур пышное цветение никак не укладывалось у Тео в голове.

Весьма странно радоваться жизни при таком-то муженьке. Он же скоро сопьётся — то ли от счастья, что Волан-де-Морт (как он думает) пал, то ли от горя по этому же поводу. Впрочем, это не моя забота. А Нарциссу, по крайней мере, радует пронырливый сынишка, который посредством поступления на курс невыразимцев восстановил в волшебных аристократических кругах уважение не только к себе, но и ко всей своей семье.

Скользкие хитрые Малфои. Везде пролезут, всегда выкрутятся.

— Тео, расскажи, как у тебя дела? — с любопытством и даже лёгкой тревогой, столь не присущими сдержанной леди из высшего светского общества, спросила Нарцисса. — Драко мало распространяется о тех, с кем учится, у него на уме одна Астория да ещё Блейз изредка.

— Всё в порядке, миссис Малфой, — бесстрастно откликнулся Тео, словно речь шла о погоде за окном, однако про себя не мог не улыбнуться в ответ на последнее замечание Нарциссы.

— В порядке?! — неожиданно встрял Люциус. — Помню, когда умер мой отец, я места себе не мог найти! А ты говоришь так, будто тебе всё равно.

— Люциус!.. — одёрнула его жена. — Это невежливо. Теодор умер меньше года назад, мальчику больно, неужели ты этого не понимаешь?

— Представь себе, не понимаю.

Тео тихо откашлялся.

— Позвольте, я вас прерву. Мне не больно, поскольку я как раз таки уже не маленький мальчик, и спустя столько времени убиваться, горевать и носить траур по погибшему отцу не буду. Так что всё в порядке, — с нажимом произнёс он. — Но за беспокойство спасибо.

— Извини, что-то на меня нашло, — Нарцисса сцепила пальцы в замок, качая головой, будто была не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями. — Я даже подумать боюсь о том, что Драко остался бы один, без нас... Сиротой.

Её искреннее волнение было единственным мотивом, сдержавшим язвительную ухмылку на лице Тео, но он не мог не подумать о том, как же, действительно, бедняжка Драко останется без мамочки и папочки, которые носятся с ним как нюхлеры с золотом, и без которых он не просто ничего из себя не представляет, но и, собственно, даже высморкаться не в состоянии.

Однако его благоразумие и остатки былого воспитания взяли верх над рвущимся наружу ехидством, и он решил оставить своё мнение при себе, к тому же со стороны лестницы как нельзя кстати послышались торопливые шаги.

О, вот и наше высочество явилось.

На ходу запахивая пальто и натягивая перчатки (глядя, как Драко щепетильно поправляет замшевую ткань на каждом пальце, Тео весь скривился), Малфой-младший прошествовал к камину и, кивнув обоим родителям — очевидно, в знак прощания — зачерпнул горсть Летучего пороха.

— Драко, — Нарцисса тенью метнулась к нему, — сынок, не знаю, что вы там задумали, но в любом случае, умоляю, будь осторожен! И... — она смущённо скользнула взглядом по Тео и всё-таки добавила: — Помни, что мы всегда ждём тебя обратно.

— Мама, — процедил Драко сквозь зубы, в свою очередь стараясь не смотреть на Нотта, — я же не в озеро к гриндилоу отправляюсь.

— А куда тогда? — вновь подал голос Люциус. — Тем более так поздно!

— Не волнуйтесь, скоро буду, — неопределённо ответил Драко и кинул порох в камин.

Тео, украдкой посмеиваясь, без приглашения шагнул туда вслед за ним и, бросив Малфоям короткое «Всего хорошего», скрылся за столпом зелёного пламени.

— Невербальное указание места назначения — это уже кое-что, Малфой, — сказал Тео, когда они выбрались из какого-то заброшенного антикварного магазина с давно потухшими каминами, которые вопреки своему захудалому виду были подключены к волшебной каминной сети и, соответственно, очень даже активны. — Считай, что ты частично реабилитировался в моих глазах.

— И не думал реабилитироваться, — проворчал Драко, заклинанием очищая перчатку от остатков пороха и принимаясь обследовать помещение на предмет присутствия здесь ещё кого-либо. — Просто порой родителям не следует знать, что затевают их чада, вот и приходится путешествовать между каминами несколько тише... Здесь никого, пошли.

Закрыв за собой дверь и ликвидировав следы присутствия, они молча направились вперёд по тёмному проулку. Непроглядная апрельская ночь, окутавшая всё вокруг, дышала свежестью, первыми набухшими почками и тонкими ручейками — тем, что осталось от растаявшего снега. На улицах этого района (промышленного, как несложно было догадаться по торчащим тут и там заводским трубам) было совершенно безлюдно, и только беспризорные кошки нарушали своим мяуканьем восковую умиротворённость этой ночи. Вся природа будто замерла для того, чтобы отдохнуть и набраться сил перед завтрашним насыщенным днём, когда травинки начнут пробиваться сквозь пропитанную влагой землю и потянутся к яркому солнцу, когда распустятся первые цветы, когда радостно и громко защебечут птицы.

Интересно, почему я так уверен в том, что завтрашний день не просто наступит, а будет таким... по-весеннему живым, что ли?

Усмехнувшись нестандартным мыслям, Тео поспешил направить их в более привычное русло, думая о своей цели, которую сегодня он мог наконец достичь, и чувствуя, как разум мгновенно проясняется, а в теле аккумулируется энергия, граничащая с самым настоящим нетерпением.

Не потому ли, что в ближайшие часы я собираюсь всё-таки прикончить то зло, которое существует в немыслимой и оттого такой жуткой близости от всей этой цветущей жизни?

Встречающиеся по дороге кошки продолжали мяукать, из-за облаков вышла полная луна, так символично освещая юношам путь, но Тео сейчас был отнюдь не склонен к романтическим наблюдениям и уже собрался было нарушить почти идеальную тишину, чтобы задать Малфою один-единственный вопрос, который его волновал, но тот внезапно сам заговорил об этом:

— После того, как узнаешь всё, что нужно, сотрёшь мне последнее воспоминание.

— Ух ты, — присвистнул Тео, не ожидавший такого поворота событий, — добровольно даёшь мне возможность порыться в твоих мыслях? Не боишься, что я сотру не только последнее воспоминание, но и что-нибудь ещё?

— Я бы рад был не давать тебе такой возможности никогда, но раз уж обещал помочь... Последние сутки я только и делал, что думал, как передать тебе информацию, и пришёл к выводу, что легилименция — единственный способ, при котором можно попробовать обойти согласие о неразглашении. Мне, конечно, будет неприятно, когда ты полезешь мне в голову, но так нелепо пролететь мимо должности невыразимца — вот чего я на самом деле боюсь, а из двух зол, как известно, выбирают меньшее.

— Типичный Малфой, — заключил Тео, когда они миновали пустынный перекрёсток, где светофоры мигали средними глазницами в жёлтом режиме. — Кстати, как ты планируешь попасть в Министерство?

— Встречный вопрос: а как вам удалось бежать оттуда в феврале? Ведь камины заблокировались, а обычный выход вам преградила охрана.

Тео равнодушно повёл плечом, будто выбираться из ловушек подобного рода было для него чем-то вроде ежедневной разминки перед завтраком.

— Трансгрессировали.

Драко замер как вкопанный.

— Трансгрессировали из Атриума?! Но там же повсюду стоят антитрансгрессионные барьеры...

— Малфой, расследовать вопросы удачной трансгрессии через барьер — прерогатива Аврората, ну или в крайнем случае твоя, но никак не моя. Поэтому давай снова к теме. Как мы попадём туда сегодня?

Драко поправил воротник пальто и возобновил быстрый шаг.

— Каминная сеть отслеживается, не говоря уже о телефонной кабинке, где, как ты помнишь, нужно назвать свои имена. Так что эти варианты отметаются, и остаётся один — портал.

— Портал в Министерство? — недоверчиво произнёс Тео. — Что за новая фишка?

Малфой засунул руки в карманы, о чём-то задумавшись. Они молча пересекли ещё одну узкую дорогу и оказались в маленьком сквере, который едва ли насчитывал десяток скамеек и столько же фонарей. Гулко процокав каблуками начищенных туфлей по асфальтированной дорожке, Драко опустился на скамью под раскидистым, но ещё не богатым листвой клёном, и закинул ногу на ногу.

— А вот об этом, как и обо всём остальном, узнаешь из моих мыслей, — сказал он наконец, кивком показывая, что готов. Тео остановился прямо напротив, оставшись стоять, чтобы держать прямой зрительный контакт. — Но смотри, не лезь куда не следует, я ведь тоже буду видеть, какие именно мысли ты читаешь. Если что, я смогу закрыть от тебя своё сознание.

— Окей, учту на будущее, — Тео расплылся в ироничной улыбке, но тут же посерьёзнел и, достав волшебную палочку, направил её на Малфоя. — Легилименс!

Взгляд Драко стал отрешённым, но сам он, несмотря на мощное вторжение в разум, даже не покачнулся. В другой момент Тео бы не упустил шанса высмеять нервную систему своего сокурсника, которая ни с того ни с сего стала устойчивой (видимо, это всё влияние спецкурса), но вот перед его глазами быстро-быстро замелькали образы, словно в фильме, который поставили на перемотку, да такие яркие, что полностью заслонили всю окружающую действительность.

Гермиона, Падма и Дин шли по освещённому лунным светом тротуару Уайтхолл-стрит. По пути им встретились только пожилой мужчина, две влюблённые парочки да какая-то шумная компания панков, изрядно выпивших и горланивших непристойные песни. Хоть Падма пока не проронила ни слова после дежурно-вежливого «Привет», Гермиона сразу поняла, что они идут не куда-нибудь, а к общественному туалету — тому самому, где она вместе с Гарри и Роном уже побывала полтора года назад, чтобы под видом сотрудников проникнуть в опальное Министерство, порабощённое Пожирателями смерти. Теперь же она направлялась к ограде из чёрных металлических пик, примыкающих к лестничным маршам, в компании двух других друзей и при иных обстоятельствах, но всё равно не могла отделаться от ощущения дежавю.

— Я так понимаю, нам следует разделиться, — хриплым после долгого молчания голосом сказал Дин, указав на две уходящие под землю лестницы, обозначенные каждая буквами «М» и «Ж» соответственно.

— Не думаю, — тут же возразила Гермиона. Ей было как-то не по себе. — Может, всё-таки пойдём вместе? Всё равно вокруг ни души, и никто не упрекнёт тебя в том, что ты спустился в дамский туалет

— Да, лучше нам держаться вместе, — поддержала её Падма, и все трое устремились вниз по ступеням. — К тому же, этот вход почти не используется, и нас вряд ли засекут.

— Почему не используется? — спросил Дин, рассматривая выложенные чёрной и белой плиткой стены подземного туалета.

— Этот вход был открыт в девяносто седьмом, при режиме Пожирателей, как ты помнишь, — ответила ему Гермиона. — Ну, для того, чтобы поймать Гарри, если он надумает пробраться в Министерство. Надо было как-то усложнить ему задачу, запутать уже на подступах, вот и придумали эту затею с перенесённым в туалет входом.

— Да уж, — Дин кашлянул в кулак, пряча смешок, — досталось же министерским служащим! Каждый день добираться до работы подобным образом мало кому по нраву. Ха! Хотел бы я видеть жабу Амбридж, смывающую себя в унитаз! То ещё зрелище, наверное...

— Но сейчас нам придётся сделать это самим, — многозначительно сказала Падма.

— А ты уверена, что вход всё ещё действует? — обеспокоенно спросила Гермиона, когда они вошли в большую комнату с множеством деревянных, выкрашенных в болотный цвет, дверок. — Не хотелось бы думать, что после столь... кхм... занимательного путешествия, — она кивнула в сторону кабинок, — мы ещё и попадём не в Атриум, а неизвестно куда.

— Не беспокойся, — улыбнулась Падма, решительно распахивая дверь ближайшей кабинки, — и доверься мне. Мы попадём куда надо.

Гермиона и Дин, обменявшись тяжёлыми взглядами, вошли в смежные кабинки. Потом все трое одновременно взгромоздились на унитазы, как можно компактнее втиснув ноги внутрь. Гермиона с некоторым облегчением вздохнула, убедившись, что, как и в прошлый раз, её обувь и джинсы остались абсолютно сухими, хоть она и стояла по щиколотку в воде.

— Ну, готовы? — спросил Дин, протягивая руку к цепочке, которая тянулась от бачка. — Тогда вперёд.

Он дёрнул цепочку и исчез в водовороте. Послышался шум сливаемой воды, и в следующий миг Падма с Гермионой синхронно последовали за ним. Пролетев каждая по своей короткой трубе, обе кубарем выкатились из камина. Ожидавший девушек Дин помог им подняться, попутно указывая на дежурного колдуна, застывшего в неестественной позе за столом у золотых ворот Атриума:

— Пришлось приложить его Обездвиживающим, — пояснил он, пожав плечами. — М-да, теперь с безопасностью в Министерстве стало чуть жёстче, чем раньше.

— И всё равно попасть сюда по-прежнему несложно, — покачала головой Падма, поднимая вверх палочку. — Гоменум Ревелио.

Ничего не произошло, и друзья, не теряя времени, поспешили к лифтам.

— Падма, — позвала Гермиона, когда они дружно вошли в открывшуюся кабину одного из лифтов, — а как ты планируешь... ну, угодить тому самому чёрному грифу?

— А, это, — подмигнул Дин, поняв, о чём идёт речь, и нажал кнопку с цифрой девять. К удивлению всех присутствующих, лифт поехал вниз совершенно бесшумно, не только не грохоча, но даже не поскрипывая. — С ума сойти... Смотрите-ка, обслуживающий персонал наконец-то починил лифты. Слава Мерлину! Не прошло и трёхсот лет. Только опять же это на руку таким, как мы — вторженцам, проникшим в Министерство тайно.

— Да, я тоже удивилась отсутствию лязга, когда мы спускались сюда вчера, — спокойно сказала Падма, проявлявшая просто чудеса уравновешенности, чему Гермиона могла сегодня только позавидовать.

Лифт точно так же беззвучно затормозил, и среди поглотившей всё тишины фраза «Отдел тайн», произнесённая прохладным женским голосом, прозвучала как гром среди ясного неба. Решётки разошлись в стороны, и глазам друзей предстал чёрный мраморный коридор с точно такой же чёрной дверью в дальнем конце. Падме и Гермионе он был знаком не понаслышке; Дин же был здесь впервые.

— Впечатляет, — сказал он, внимательно осмотревшись. — Так вот, Гермиона, возвращаясь к теме... Я тоже над этим думал и пришёл к двум вариантам решения проблемы: или чтение мыслей, или наводящие вопросы с односложными ответами.

— То есть, я что-то спрашиваю, а Падма отвечает только «да» или «нет»?

— Именно, — подтвердила Падма, вновь проверяя с помощью сигнального заклинания, нет ли здесь кого-то ещё. Убедившись, что они одни, с палочками на изготовку, все трое двинулись по направлению к двери. Дин шёл чуть впереди, Падма за ним, а Гермиона прикрывала с тыла. — Но у нас мало времени, чтобы задавать вопросы и добираться до истины практически вслепую. Поэтому я предлагаю третий вариант — принцип Омута памяти.

— Только не говори, что ты прихватила с собой Омут из кабинета Макгонагалл, — сказал Дин, подойдя к чёрной двери, и взмахнул палочкой: — Алохомора!

Дверь послушно отворилась, не издав ни единого звука. Гермиона поймала себя на мысли, что её здорово напрягает это царящее повсюду безмолвие.

— Омут я, конечно, с собой не брала, — тем временем ответила Падма, проходя вслед за подавшим ей руку Дином в круглую комнату с двенадцатью дверьми, расположенными по всему её периметру. — Более того, добровольная передача своих мыслей другому человеку через Омут памяти является прямым нарушением согласия, которое я вчера подписала.

— Но ты ведь сказала — «принцип Омута», — нахмурилась Гермиона, не до конца понимая, что же всё-таки хочет предпринять Падма. От пляшущего синего пламени свеч в канделябрах, которое отражалось от угольно-чёрных стен, пола и потолка, рябило в глазах, отчего напряжение только усиливалось. Гермиона попыталась заставить себя успокоиться и по возможности расслабиться, но с каждой минутой лишь больше волновалась, сама не в состоянии взять в толк, что за дурное предчувствие преследует её с того самого момента, когда она встретилась с Дином и Падмой на Уайтхолл-стрит.

— Коллопортус, — Падма закрыла входную дверь и в тот же миг сделала ещё одно замысловатое движение палочкой, по-видимому, произнося невербальное заклятие. Комната, вопреки ожиданиям Гермионы, которая уже приготовилась к «эффекту карусели», не завертелась, а осталась в том же ужасающе спокойном равновесии, как и всё вокруг. — Так вот, — продолжала Падма, — принцип заключается в том, что вместо того, чтобы рассказывать тебе что-то, я могу всё это показать.

— Думаешь, этот способ не является нарушением? — с сомнением произнесла Гермиона, пристально глядя на ту дверь, где, насколько она помнила, должна была находиться Комната смерти. Тревога в её душе всё усиливалась, и, как смутно догадывалась сама Гермиона, связано это было вовсе не со страхом быть пойманной и провалить операцию или же подвести друзей, и даже не с тем, что ей, при удачном стечении обстоятельств, предстояло лицом к лицу встретиться с Волан-де-Мортом, в каком виде бы тот ни был. Нет, здесь было что-то другое, что-то более сильное, чему она никак не могла дать определение, словно понимание причины ускользало от неё, как бывает во сне, когда что-то ускользает из рук, и ты никак не можешь это достать, как ни стараешься.

— Нет, — улыбнулась Падма, продолжая совершать волшебной палочкой пассы, похожие на те, что используют при сотворении защитных чар. — Перед подписанием я внимательно прочитала весь документ, и все его пункты буквально отпечатались в моей памяти. Не переживай, я уверена в том, что делаю. А теперь, ребята, — она подозвала жестом Дина, — мне придётся ненадолго лишить вас слуха и зрения, опять же из-за этого мордредова согласия. Как только окажемся где надо, всё вернётся. Готовы?

— Как будто у нас есть выбор, — усмехнулся Дин.

— Да, — коротко ответила Гермиона и зачем-то зажмурилась. Ощущение, охватившее её через секунду, было сродни тому, что испытываешь, когда падаешь в обморок или засыпаешь под действием наркоза, хотя последнее, к счастью, она никогда не пробовала на себе. А вот в обморок падала, правда единожды и причём как раз здесь, в Отделе тайн, а именно в Комнате ума, когда Долохов поразил её неизвестным заклинанием. Однако сейчас, в отличие от прошлого раза, Гермиона не почувствовала никакой боли. Это, скорее, была невесомость, как будто её тело оторвали от земли и куда-то понесли по воздуху. Но уже в следующее мгновение зрение и слух восстановились, и Гермиона поняла, что находится перед постаментом с древней аркой смерти.

— А разве Волан-де-Морт не где-то здесь? — она обвела глазами множество скамей, расходящихся от центральной площадки амфитеатром, пока не наткнулась на Падму.

— Нет, — та указала рукой на арку и со знанием дела заявила: — Там.

— Неплохо запрятали, — хмыкнул Дин, с интересом глядя на каменное сооружение, возвышающееся прямо перед ним.

Гермиона тоже посмотрела туда.

Арка выглядела как и три года назад. Занавешенная чем-то вроде рваной ткани, больше похожей на дымку, она молчаливо и будто осуждающе взирала на незваных гостей. Гермиона в два шага преодолела расстояние до постамента и забралась на него, настороженно прислушиваясь.

— Аккуратно, — Падма предупредительно вскинула палочку, готовая в случае чего остановить Гермиону заклинанием. Дин на всякий случай тоже запрыгнул на постамент, подошёл к арке и встал к занавесу спиной.

— Дин, ты же не думаешь, что я шагну туда? — с укором сказала Гермиона, сосредоточенно вглядываясь в колышущийся дым.

— Я бы не был уверен на сто процентов, — сурово откликнулся Дин, наблюдая за ней. — Говорят, эта арка обладает особой притягивающей силой для чувствительных людей, которые не так давно потеряли своих близких.

— Да нет, похоже, я не из таких, — Гермиона поджала губы, вновь прислушиваясь. — Я думала, что после битвы за Хогвартс, после стольких смертей, произошедших у меня на глазах, я наконец смогу услышать тот странный шёпот из арки, о котором говорили Гарри и Луна... Но нет. Ничего.

— Возможно, это потому, что мы не теряли самых близких людей, — предположила Падма, присоединяясь к Дину и Гермионе и кладя руку последней на плечо. — Я тоже ничего не слышу.

— И я, — хмуро добавил Дин.

— Значит, нам повезло, — заключила Падма, вновь доставая палочку. — Ну что, теперь к делу. Главное, ничего не бойтесь. Депелло атис фуртивус! (4)

Из её палочки вырвался ярко-жёлтый луч и ударил в самый центр арки. Та не дрогнула, а вот прошитый заклинанием занавес взметнулся вверх, материализовавшись во что-то вроде полога, накрыл собой ребят и поглотил внутрь арки.

Как только Драко крутнулся на месте и исчез, оставив после себя лишь лёгкий ветерок, Тео поспешил последовать его примеру. Наложив на себя Хамелеонские чары, он тоже трансгрессировал, но вовсе не в Малфой-мэнор, а прямиком к автобусной остановке на Эбби-роуд.

Из мыслей Драко он выудил ровным счётом то, что было необходимо, не собираясь лезть за обозначенные границы — основной чертой его характера, в отличие от коронного любопытства Гермионы, была расчётливость. Именно это качество вкупе с простым человеческим сочувствием, на которое Тео, как ни странно, тоже был способен, убедило его в первоначально принятом решении идти в Министерство одному. Он был благодарен Малфою за помощь и как раз поэтому, стерев по договорённости только последнее воспоминание, воспользовался тем, что Драко не до конца пришёл в себя после сеанса легилименции. Беззастенчиво наслав на него Империус, Тео отправил сокурсника домой, чтобы исключить всякую возможность участия в опасном и рискованном приключении, последствия которого могли быть очень плачевными — в первую очередь, для сердобольной Нарциссы Малфой.

Тихий хлопок, и он оказался возле большого рекламного транспаранта на противоположной стороне дороги от нужной ему остановки. Привычно зевнув, как частенько делал после перемещения в пространстве, Тео проверил улицу на присутствие людей и быстро осмотрелся. Но не успел он подметить и запомнить все детали, как его внимание привлекла вещь, которая и была ему необходима, и он, по-прежнему оставаясь невидимым, в два прыжка перемахнул через дорогу.

На первый взгляд, здесь не было ничего особенного: обычное место остановки общественного транспорта, жёлтая дорожная разметка, две длинные скамьи под стеклянной крышей и киоск с магловской печатной продукцией.

— Вот она, — Тео склонился над неприметной урной возле киоска, сверяясь с часами. Портал должен был сработать через сорок секунд. — Ничего не скажешь, хорошая идея сделать порталом мусорный ящик. Чопорные маглы сроду не дотронутся до него своими изнеженными пальцами, а дворники выгребают мусор рано утром, когда портал дезактивирован. Надо же, хоть какие-то полезные сведения есть в белобрысой малфоевской голове.

Внезапно урна засветилась голубоватым светом, и Тео крепко схватился за один её край. В ту же секунду всё вокруг завертелось с невероятной скоростью, его резко оторвало от земли и понесло прочь от киоска, остановки и Эбби-роуд.

Почувствовав через несколько мгновений твёрдую землю под ногами, Тео открыл глаза и... сначала не поверил им. Его окружали графитные пол, потолок и стены, а также подозрительно знакомые двери без ручек, расположенные через равные промежутки друг от друга.

— Охренеть, — вырвалось у Тео. Из мыслей Малфоя он знал, что портал перенесёт его в Министерство, и с учётом новых мер безопасности вполне справедливо ожидал, что попадёт максимум в Атриум, но никак не прямиком в сам Отдел тайн. Судя по всему, Драко тоже не знал об этом, поскольку не смог бы утаить от Тео такой важный нюанс в его ментальном допросе.

Что ж, так гораздо лучше. Можно приступать.

Обновив Дезиллюминационное заклинание, Тео громко и чётко произнёс:

— Комната времени.

Дверь справа от него бесшумно открылась, впустив в тёмный холл Отдела широкий луч пронзительно-яркого, переливающегося света. Крепче сжав в руке палочку, Тео толкнул дверь и вошёл в это царство искр и сияния. Едва он переступил порог, входная дверь за ним так же молчаливо закрылась, отрезав путь назад.

— Да что за чушь... — сказал он вслух, где-то на подсознательном уровне понимая, что в этом вакууме ему просто необходимо слышать любые другие звуки помимо стука собственного сердца да тиканья восьми одиноких маховиков времени, стоящих на полке шкафчика в дальнем углу комнаты. Эта тишина почти осязаемо давила на него, и Тео чувствовал, как во всём теле нарастает напряжение, как пересыхает во рту и начинает пульсировать жилка на шее, но тут же приказал себе успокоиться и подойти к делу с присущей ему расчётливостью и холодной головой. Сделав глубокий вдох и лишь вскользь взглянув на высокий хрустальный сосуд, занимающий центральное место в комнате, где в искристом свете яйцо превращалось в птичку и обратно, он обогнул шкаф с маховиками и уверенно направил палочку на спрятанную позади шкафа дверь.

— Порта Аперио!

В глаза Гермионе ударил слепящий свет. После сумрака Комнаты смерти он казался просто нестерпимым, но заботиться о своём зрении было некогда. Прислонив ладонь козырьком ко лбу, она приоткрыла глаза. Дин и Падма, уже вполне освоившиеся в этой кристально-белой комнате, стояли неподалёку, о чём-то тихо переговариваясь. Проследив за их взглядами, Гермиона поняла, что объектом внимания друзей были квадратные дверцы-люки, абсолютно одинаковые, расположенные в каждой из четырёх белоснежных стен, а также полу и потолке, тоже идентичных друг другу. Дин, похоже, пребывал в некотором замешательстве, а вот выражение лица Падмы говорило о том, что она ожидала чего-то подобного.

— Я была здесь, — ахнула Гермиона, подходя к ребятам. Сейчас она не знала точно, радоваться этому или огорчаться. — Правда, не уверена, в этой ли комнате или другой такой же... Мы в лабиринте.

— Ты права, — согласилась Падма, — но не такой уж это и лабиринт, если знать его структуру.

— Структуру? — переспросила Гермиона. — И что она из себя представляет?

— Вот, смотрите. — Падма встала в центр комнаты, как раз над люком, который был сделан в полу. — Сейчас мы находимся в одной из двадцати семи комнат головоломки, по форме являющейся кубом. Каждая из этих дверей может вести или в смежную квадратную комнату, или в одну из двенадцати комнат Отдела тайн, или...

— На любой уровень Министерства, — закончила за неё Гермиона. — В прошлый раз мы вылезли через потолок и очутились на первом уровне.

— На первом, где обслуживающий персонал, Управление и, собственно, сам Кингсли? — поднял бровь Дин.

— Да.

— Умудрились же вы сбежать прямо из-под носа министра!

Гермиона стыдливо опустила ресницы, собираясь что-то сказать в своё оправдание, но тут вмешалась Падма:

— Ясно. То, что вы попали на другой этаж, означает, что вы находились в угловой комнате, — авторитетно заключила она.

— Откуда ты знаешь?

— Я же говорю: мне известна структура.

Дин и Гермиона переглянулись.

— А можно подробнее, дорогая? — осведомился Дин, но это было уже без надобности, так как Падма достала из кармана юбки скомканный лист пергамента и, опустившись на колени, развернула его на полу.

— Итак, смотрите, — она разгладила лист с трёхмерным изображением куба и вооружилась палочкой. — У куба шесть граней, и в центре каждой из них имеется неподвижный элемент. Комнаты, соответствующие ему, называются центральными, — она обозначила их красным цветом и продолжила: — Теперь о рёбрах. В нашем случае у каждого ребра всего три элемента (другими словами, на каждой оси координат три комнаты), из них два угловых и один срединный. Угловых комнат во всём кубе восемь и ведут они, как я уже говорила, на любой из восьми уровней Министерства.

— Прости, что перебиваю, но... почему из восьми? — не выдержала Гермиона, глядя, как Падма помечает все углы зелёным цветом. — Отдел тайн ведь находится на девятом уровне, а Визенгамот и вовсе на десятом.

— Нет, на эти этажи из куба не выйти. Точнее, на девятый попасть можно, но только через Первую комнату, куда в свою очередь нужно попасть из какой-либо среди двенадцати других.

— И, как я понимаю, в те самые двенадцать ведут уже срединные комнаты? — сообразил Дин, подсчитав оставшиеся элементы куба.

— Десять баллов, — улыбнулась Падма уголком губ и закрасила средние кубики на каждом ребре жёлтым цветом. — Остаётся двадцать седьмая комната. Сердцевина куба.

Гермиона шумно выдохнула, следя за тем, как волшебная палочка Падмы утыкается в точку, скрытую за всеми шестью гранями куба. Она уже всё поняла, но чисто для формальности уточнила:

— Волан-де-Морт спрятан там?

— Да.

— Так... — Гермиона потёрла лоб, всматриваясь в ставшую разноцветной схему куба. — Раз мы попали сюда через арку, то есть из Комнаты смерти, то находимся мы в одной из срединных комнат. Попасть в сердцевину куба мы можем только из какой-либо центральной комнаты... — Она подняла голову и торжественно закончила: — Из чего следует, что нам в любом случае необходимо сначала пробраться в одну из них!

Однако сидящие рядом Дин и Падма не разделяли её эйфории. Белые стены комнаты будто эхом отражали последнее эмоциональное восклицание, а слова «одну из них!», «одну из них!», как на заевшей пластинке, снова и снова гремели в ушах, отчего с каждой секундой казались Гермионе всё более глупыми и наивными. Чтобы не затягивать неприятную паузу, она решила озвучить беспокоившую её мысль.

— Всё не так просто, да? В эти комнаты не попасть?

— Попасть-то можно, — вздохнула Падма, — а вот выбраться...

— Что это значит? — насторожился Дин. — И, кстати, ты не сказала, куда они ведут. Срединные — в двенадцать комнат Отдела, угловые — на этажи, а центральные?

— В том-то и дело, что это неизвестно даже невыразимцам, проработавшим здесь много лет, — Падма поджала губы, водя палочкой по схеме. — Куб уже почти три века изучается сотрудниками Отдела тайн наряду с аркой смерти, но до конца его загадка так и не разгадана.

— Ага, и при этом они рискнули поместить сюда останки Волан-де-Морта. Как они могли на это пойти, если не знают до конца устройства куба? — справедливо заметил Дин.

— А это было сделано как раз для того, чтобы эти останки точно никуда не делись, и никто до них не добрался. Ну, кроме таких авантюристов как мы.

— Постой, — Гермиона провела рукой по лицу; между её бровей залегла глубокая складка. — Допустим, мы не знаем, куда ведут внешние двери центральных комнат. Но для того, чтобы попасть в сердцевину, нам и не нужны внешние выходы. Так в чём проблема? Мы проберёмся в центральную комнату, оттуда в двадцать седьмую, а потом тем же путём выйдем обратно. Ну, или через угловую на этаж, как в прошлый раз.

— Проблема в том, что все без исключения центральные комнаты таят в себе ловушки, — сказала Падма.

— Ловушки? Что-то вроде металлических сеток, которых нельзя касаться, или одновременно вылезающих из всех стен острых штырей?

— Нет, совсем нет, — Падма помотала головой. — Всё немного заковыристее.

— Гиппогриф меня покусай! — Дин возвёл глаза к потолку. — В Отделе тайн не бывает ничего простого и обычного, так?

— Ну а как ты хотел? Подумайте сами, это же куб, трёхмерное геометрическое тело! Оси X, Y и Z.

— Ох, Падма, — наконец поняла Гермиона, — ты же не хочешь сказать, что...

— Именно это я и хочу сказать. Три измерения бывают не только в графической системе координат, но и в повседневной жизни. Пространство, время и масса, под которой в данном случае понимается субъект действия, то есть мы.

— Знаешь, для чистокровной волшебницы у тебя просто великолепные познания в геометрии, — Гермиона попыталась улыбнуться, всё ещё не до конца веря в услышанное.

— На спецкурсе и не такому учат, — отмахнулась Падма.

— И всё-таки, что же это за ловушки? — полюбопытствовал Дин.

— Ну... я бы назвала их пространственно-временными коллизиями.

— Мерлин! — в один голос воскликнули Дин и Гермиона. — Как это понимать?

— Рассказ отнимет слишком много времени, а нам, думаю, в любом случае придётся с ними столкнуться. Так что увидите воочию. Дин, открой, пожалуйста, правую дверь.

Едва половинки квадратной дверцы соединились за спиной Тео подобно створкам лифта, как в голову ему пришла запоздалая мысль о том, что здесь не помешал бы один из маховиков времени, оставшихся в комнате позади.

— Возвращаться — плохая примета, — усмехнулся он, разворачиваясь к дверце и прикладывая руку к центру. — Только вот вопрос — кто в эти приметы верит?

Но его последние слова в прямом смысле утонули: не успели створки распахнуться, как в комнату внезапно хлынула вода, сбив Тео с ног. Поток был такой сильный, что, скорее, напоминал водопад, неизвестно откуда взявшийся в Комнате времени. Поскальзываясь и оступаясь на мгновенно залитом водой полу, Тео выхватил палочку.

— Финита! Мать вашу!.. Финита Инкантатем!

Но вода продолжала хлестать, поднявшись ещё на четверть фута. Тогда Тео попытался пробраться назад к двери, чтобы закрыть её.

— Коллопортус! Проклятье!

Заклинания не действовали, а пытаться вручную сомкнуть створки, из которых фонтаном била вода, было настоящим сумасшествием. Утопая уже по колено в воде, мокрый с ног до головы, Тео метнулся к боковому люку. Тот послушно открылся, но стоило Тео забраться в отверстие и перекинуть ногу на другую сторону, как вдруг он увидел в новой комнате самого себя, точно так же перелезающего через проход.

— Что за чертовщина! — прошипел он, со злости решив рискнуть и всё-таки спуститься в комнату, которая явно жила в каком-то другом измерении, но в самый последний момент инстинкт самосохранения победил, и Тео влез обратно.

Вода доходила ему до пояса, когда он подобрался к следующей дверце, но тут его ждал новый сюрприз. То, что оказалось за ней, нельзя было назвать даже комнатой. Здесь не было совершенно ничего — ни белых стен, ни параллельной реальности, ни даже водопада. Повсюду, докуда хватало глаз, простиралась лёгкая серовато-голубая дымка, похожая на пасмурное лондонское небо, будто Тео вместо двери открыл окно — из тех, что бывают в крышах пригородных домов.

— Это что, небо? — оторопело спросил он, протягивая вперёд руку и пытаясь пощупать неуловимую сероватую субстанцию. Потом посмотрел вниз. Так называемому «небу» не было видно ни конца, ни края.

Да, прыгать сюда не стоит. Как-то не хочется навсегда зависнуть в вакууме, или а чём там ещё... Но, чёрт побери, что всё это значит? И куда делась Комната времени? Не удивлюсь, если куб вращается, или я нахожусь в нескольких реальностях одновременно. Бред какой-то, мистика... Грёбаный Отдел тайн с его мистикой и загадками! Малфой, похоже, и половины не знал из того, что здесь творится.

Тем не менее, он был вынужден вернуться обратно. Теперь добираться до противоположной стены приходилось вплавь, но Тео быстро пересёк комнату и, приподнявшись, прижал руку к центру дверцы. Однако она осталась безучастной. Тео попробовал ещё, потом быстро высушил одну ладонь заклинанием и вновь прислонил, но и на этот раз его постигла неудача: дверца ни в какую не поддавалась. Вода уже доставала до шеи, а непроверенными остались всего две двери, причём одна из них в полу, где-то под непроглядной толщей воды. Тратить время на раздумья было некогда, поэтому Тео, зажав палочку в зубах, забрался как можно выше по вделанной в стену лесенке, затем подтянулся на руках и, раскачиваясь от перекладины к перекладине, стал продвигаться к люку в потолке. На собственный вес он бы и не обратил внимания, но вода, которая даже в таком положении уже доставала до его лодыжек, плюс насквозь пропитанная влагой одежда несколько усложняли ситуацию. Добравшись наконец до заветной дверцы и держась сухой рукой за поручень, он отцепил вторую, мокрую, и сделал финальный отчаянный рывок, чтобы приложить ладонь к створкам. Они распахнулись, и Тео уцепился за край люка, но сразу же соскользнул. Долгое мгновение он в буквальном смысле висел над пропастью, из последних сил держась за поручень тремя пальцами, которые почти разнялись... но вдруг его схватила чья-то крепкая рука и резко втащила наверх.

Дин открыл правую от него дверь и заглянул внутрь.

— Вроде ничего нет, — сказал он, обернувшись, но через долю секунды со стороны только что открытой комнаты эхом раздалась эта же фраза. Его голосом.

— Стой! — Падма в один миг подлетела к Дину, который уже начал подниматься по лесенке, и предостерегающе схватила за рукав. Он убрал руку, и створки закрылись. — Думаю, туда идти не следует.

— Это же всего лишь эхо... — возразила Гермиона, но Падма была непреклонна.

— В центральных комнатах нет «всего лишь эха». Тут кое-что посерьёзнее: или переменное время, или другая реальность, или это вообще был двойник Дина.

— Ладно, к Мордреду её, — Дин подошёл к двери напротив. — Попробуем эту?

— Давай.

Но едва Дин приблизил руку к дверце, как тут же отдёрнул.

— Что такое?

— Дверь раскалена, прикоснуться невозможно!

— Неужели огонь? — Гермиона была тут как тут. Жар, исходящий от дверцы, чувствовался даже на расстоянии двух ярдов. — В тот раз мы тоже столкнулись с этой комнатой, но войти не решились.

— Правильно сделали, — голос Падмы был напряжён. — Знаете, по моим соображениям, в четырёх комнатах Отдела заключены четыре стихии: огонь, вода, земля и воздух. Не берусь это утверждать, но ведь может такое быть.

— Вполне может, — согласилась Гермиона, глядя себе под ноги. Ей вдруг показалось, что из комнаты снизу доносится шум. — Нам доподлинно известны всего шесть комнат: смерти, времени, ума, Вселенной, Зал пророчеств и комната, которую невозможно открыть и где по версии Дамблдора заперта любовь. Таким образом, остаётся ещё шесть. Если в четырёх из них стихии, то что тогда в оставшихся двух?

— Может, ещё какая-либо сила типа любви? — предположил Дин. — Надежда, вера, дружба...

Внезапно Гермиона вскинула руку в предупреждающем жесте.

— Тихо! Вы слышите? — она показала на пол. — Там кто-то есть!

— Думаешь, снова двойник? — Дин навострил ухо. — Откроем, проверим?

— Я бы не советовала открывать комнаты, где заведомо неспокойно, — с опаской сказала Падма. Вся эта нервная обстановка коснулась и её.

— Ну тогда остаётся одно, — Дин направился к двери, противоположной той, что вела в комнату с эхом. — Будем проверять комнаты, в которых тихо.

Створки разъехались в стороны. Дин заглянул в открывшееся отверстие и еле слышно выругался.

— Что там? — Падма и Гермиона поднялись по лестнице, пытаясь рассмотреть, что находилось в комнате.

— По всей видимости, в одной из реальностей мы всё-таки попали в комнату с огнём, — мрачно произнёс Дин.

— Боже! — Падма поспешно отвернулась, прижав руку ко рту, а Гермиона высунулась из-за её головы, чтобы утолить своё извечное любопытство, но тут же пожалела об этом. Её глазам предстало четыре обугленных до неузнаваемости трупа, и догадаться о том, что это именно они, а не кто-то другой, можно было лишь по остаткам одежды. Гермиона в потрясении отпрянула назад, и дверцы беззвучно захлопнулись перед её лицом.

— Вот тебе и отсутствие штырей и металлических сеток, — глухо сказал Дин.

— Я... честно, я не знала, что в кубе можно погибнуть, — Падма в растерянности заламывала руки, но Дин успокаивающе обнял её за плечи.

— Тебе не за что оправдываться. Даже опытные невыразимцы до конца не знают, что собой представляет куб, да и к тому же мы ведь пока не пострадали.

— Здесь не пострадали, — конкретизировала Падма, всё же понемногу возвращаясь к своему прежнему состоянию.

— Да, но всё-таки.

— Ребята, а кто четвёртый? — вдруг спохватилась Гермиона. Дурное предчувствие, которое не покидало её с самого начала, сейчас достигло своего апогея. Плохо отдавая отчёт в своих действиях, Гермиона устремилась обратно к лестнице, за доли секунды поднялась и уже вытянула руку, чтобы прижать её к центру двери, как вовремя среагировавший Дин успел перехватить её в полёте.

— Стоп, стоп! Давай не будем, а? Зачем тебе снова смотреть на это?

— Действительно, Гермиона, — поддержала его Падма. — Нам пора искать проход в центральную комнату. Мы ведь до сих пор и с места не сдвинулись, а торчим тут уже целых полчаса.

— Если я правильно представляю себе куб, то как раз эти и есть центральные, — с тревогой в голосе сказала Гермиона, кивая на комнаты с трупами и эхом. — Другие две двери в стенах выведут нас в огненную комнату и к арке смерти соответственно. Остаётся два варианта.

Она подняла голову и посмотрела на люк в потолке.

— Да, но ты забыла, что комнаты могут перемещаться.

— Почему же, я помню... — задумчиво отозвалась Гермиона, переводя взгляд на точно такой же люк-близнец в полу.

В эту секунду снизу неожиданно раздался странный скрежет, сопровождаемый шумом воды.

— Там точно кто-то есть! — она опустилась на корточки и припала ухом к дверце, ощущая небывалое, острое желание помочь тому, кто находился в нижней комнате. — Мы должны посмотреть, вдруг...

— Мерлин! — воскликнула Падма, отскочив от раскрывшихся створок. Из отверстия показалась мокрая рука в поиске опоры и наспех взялась за обод люка, но тут же сорвалась. Гермиона в ужасе вскрикнула, готовая броситься вслед за рукой, но Дин снова оказался быстрее: в мгновение ока он подскочил к люку, поймал падающего за ворот и втянул обратно.

* * *

«Депелло атис фуртивус» — выдуманное автором заклинание, которое с латыни переводится как «Открой скрытый образ/видение».