Разбуди меня (гет)

Когда Гермиона наконец появилась в дверях купе, где должна была составить компанию Джинни, Луне и Демельзе, со стороны локомотива раздался гудок, оповещающий пассажиров Хогвартс-Экспресса о скором прибытии на станцию Хогсмид.

— Вот где ты бегала столько времени? — насупилась Джинни, испытующе глядя на подругу. — Ни посидеть, ни поболтать!

— Была на собрании старост, — на ходу придумала объяснение Гермиона, и это отчасти было правдой, так как почти всю дорогу они с Тео просидели в купе у Дина и Падмы. Найти их не составило большого труда; сгорая от нетерпения узнать, каким образом те выбрались из куба и куда пропали после того, как сами Гермиона и Тео очутились в альтернативной реальности, они чуть ли не с порога начали сыпать вопросами, но Дин сразу дал понять, что как раз таки с вопросами лучше повременить, поскольку он стёр Падме все воспоминания о той ночи. Пока растерявшаяся Гермиона, стараясь не встречаться взглядом с удивлённой такой заминкой Падмой, искала выход из создавшегося положения, на выручку ей неожиданно пришёл второй староста Когтеврана, Стюарт Акерли. Увидев Падму через прозрачное стекло двери и явно этому обрадовавшись, он попросил её пойти с ним в соседний вагон: там их подопечные младшекурсники решили поэкспериментировать с «Набором начинающего негодяя» из «Волшебных вредилок».

— Ну, делитесь новостями! — потребовал Дин, как только Падма вышла, а на купе было наложено шумоизоляционное заклинание. — Вы прикончили его?

Гермиона вкратце рассказала, что случилось после того, как она прыгнула вслед за Тео и попала прямиком в когтистые лапы Волан-де-Морта, который использовал её в качестве приманки для своего врага.

— А что было с вами? — спросила она, даже не сделав паузу после своего рассказа. Невооружённым глазом было видно, что её так и распирает от любопытства. — Как вы вышли из лабиринта?

— Трудно сказать, что мы вышли. Скорее, нас... — Дин подбирал подходящее слово, — ну... как бы вынесло. Когда ты пропала из виду, мы с Падмой долго спорили, стоит идти за вами или нет. Падма утверждала, что вы оба уже в другой действительности, которая параллельна нашей, и пыталась втолковать мне, что мы уже опоздали и найти вас не сможем. Но я упёрся и в итоге уговорил её спуститься в ту комнату, в которой вы исчезли. Когда мы спрыгнули, нас подхватило потоком воздуха и долго куда-то несло. За это время я уже успел пожалеть о том, что не послушал Падму, потому что от того, что мы всё-таки спустились, толку не вышло никакого... А потом нас выбросило к арке смерти — на ту сторону, с которой мы заходили. Падма несколько раз пробовала повторить заклятие, войти в арку, чтобы снова попасть в куб, но занавес ни в какую не поддавался, и вскоре мы вынуждены были бросить эту затею. Из Министерства выбрались обычным путём, через камин. Кстати, в общей сложности мы пробыли там всего около трёх часов, а кажется, что трое суток.

Тео закатил глаза.

— Не драматизируй, Томас, а то испортишь впечатление от двух полезных дел.

— Двух? — Дин с иронией вскинул бровь. — Неужто в твоём понимании я отличился чем-то ещё помимо того, что спас тебя?

— Ты неплохо поработал с памятью Патил, — пояснил Тео. — Сразу видно, что она и впрямь ничего не помнит. К слову, как и Малфой. Я успел пообщаться с ним на вокзале. Обливиэйт — хорошее заклинание, но, зная его силу, немного напрягает, что человека так легко можно выбить из колеи, убрав из его головы хоть целый пласт жизни.

— Да уж, — поморщился Дин, — стирать память Падме было весьма неприятно, но раз это было необходимо для того, чтобы она всё-таки попала на работу своей мечты...

— Тем более, она сама тебя об этом просила, — сказала Гермиона, подбадривая друга. — Тебе не в чем себя упрекать.

— В самом деле, к чему эти терзания? — фыркнул Тео, поднимаясь с сиденья и увлекая за собой Гермиону. — Когда я копался в памяти Малфоя, то не чувствовал ни малейшего укола совести.

Вспоминая эти слова Тео — последние перед тем, как они уединились в купе, чтобы предаться наслаждению друг другом — Гермиона так заулыбалась, что это не могло пройти незамеченным для Джинни, которая уже взяла свой чемодан и с помощью Левитационных чар покатила к выходу.

— И чего это ты сияешь? — продолжала возмущаться она. — Мало того, что проторчала всю поездку чёрт знает где, так ещё и улыбается! Между прочим, мы с Луной купили кучу сладостей у женщины с тележкой, но раз ты так и не явилась на чай, то теперь останешься голодной, вот!

— Ничего страшного, — отмахнулась Гермиона, доставая свою сумку с верхней полки. Поезд плавно остановился и выпустил пар. В вагоне началась привычная суета. — Прослежу за малышами, а потом зайду на кухню к эльфам. Заодно спрошу, как они провели каникулы, пока мы были в отъезде.

— Да как обычно провели, — пожала плечами Джинни, выходя в коридор и продолжая управлять своим чемоданом так, чтобы он летел, не касаясь колёсиками пола. — Это же эльфы, Гермиона. Наверняка были заняты приготовлением всевозможных пасхальных угощений для тех, кто остался в Хогвартсе.

— А как твои каникулы? — Гермиона шла следом за Джинни, одновременно ища глазами Тео. — Мистер и миссис Уизли в порядке? Извини, в этот раз я даже в гости не смогла выбраться.

— Да брось! Дома толком никого и не было, кроме мамы и Чарли, который взял отпуск и решил нас навестить. Рон с Джорджем с утра до ночи заняты в магазине; у папы, как обычно, много вызовов... Кстати, в этот раз какие-то затейники устроили воздушную битву в мебельном магазине. Увидели в отделе игрушек летающий вертолёт, ну и решили проделать то же самое с диванами и стульями. Ох, сколько было разбитых стёкол...

— Ничего себе! А что с посетителями-маглами — снова стёрли память?

— Ага. Весело, правда? А, ещё Билл и Флёр были у нас на саму Пасху, но потом сразу отправились в гости к родным Флёр во Францию. Ну а мы с Гарри...

Тут она отвернулась, вся зардевшись — то ли от стеснения, то ли от гордости — и поджала губы.

Гермиона лишь понимающе улыбнулась.

На вторую субботу после каникул был назначен матч Слизерин-Пуффендуй, предпоследний в сезоне. Вся школа была взвинчена, ожидая скорейшей развязки квиддичного чемпионата; три команды, Гриффиндор, Слизерин и Когтевран, были реальными претендентами на Кубок, причём у первых двух разница составляла всего 40 очков. Поэтому было неудивительно, что игроки в любое свободное время пропадали на стадионе, где без конца тренировались и оттачивали навыки спортивной борьбы, порой самым бессовестным образом игнорируя уроки, домашние задания, а вместе с ними и СОВ с ЖАБА, которые были не за горами. Кроме того, уже дней десять подряд стояла просто великолепная погода, ещё больше способствовавшая такому безалаберному поведению учеников: даже те из них, что не носились над полем и не занимали места на трибунах, выбегали на улицу, едва заканчивались занятия, и до самого вечера пропадали на берегу Чёрного озера, в Хогсмиде или на заднем школьном дворе.

— Такими темпами именно Пуффендуй возьмёт Кубок Хогвартса, — озвучила Гермиона только что пришедшую ей в голову мысль. Они с Асторией стояли на площадке Астрономической башни, с которой открывался превосходный вид на замок, лес, окрестные луга, покрытые сочной травой, и, конечно же, стадион. Площадка как нельзя лучше подходила для наблюдения за тренировками, особенно если сам наблюдатель предпочитал оставаться незамеченным, и это был как раз тот самый случай, поскольку в данную минуту над стадионом летали слизеринцы.

— Согласна с тобой, — кивнула Астория, отнимая от глаз бинокль. — Сегодня в обеденный перерыв я забежала в библиотеку за «Практическим руководством по магической защите от Тёмных искусств», и что ты думаешь? За столами — сплошь одни пуффендуйцы. Им уже нечего ловить в чемпионате, так что немудрено, что они перенаправили все свои усилия на учёбу.

— Да, и уже есть результаты! После каникул прошло всего ничего, а топазов в их часах заметно прибавилось, — Гермиона прикрыла глаза, медленно и с упоением вдыхая аромат тёплого весеннего воздуха и чувствуя, что впервые за семь лет обучения ей хотелось пустить все эти межфакультетские соревновательные перипетии на самотёк. Что касается Кубка по квиддичу, тут от неё и так никогда ничего не зависело, но с Кубком школы история была совсем другая, и шесть курсов Гермионе приходилось лезть из кожи вон под конец учебного года, чтобы Кубок взял Гриффиндор. Иногда это получалось, иногда нет, но сейчас она просто хотела насладиться последними неделями в Хогвартсе, по которому — она давно это знала — будет скучать, едва переступит порог в качестве выпускницы.

Однако Астория была настроена более категорично.

— Надеюсь, мы не прошляпим хоть какой-нибудь из них, — сказала она, вновь вглядываясь в увеличительные стёкла бинокля, и тут же издала восторженный вскрик: — С ума сойти! У него что, магнит в ладони?

Гермиона открыла глаза, с улыбкой глядя на неё.

— Малфой снова поймал снитч?

— Да, и весьма эффектно, — несколько обалдело отозвалась Астория, поворачиваясь. — Но, впрочем, это всего лишь тренировка. Вот бы на матче так...

— Астория, он поймал снитч во всех матчах нынешнего сезона.

— Так их было всего лишь два.

— Но два из двух — абсолютный результат, не правда ли, — Гермиона хитро прищурилась. — Ты уверена, что не хочешь уступить Кубки? А как же порадоваться за Драко?

Уголки губ Астории поползли вверх, с головой выдавая их обладательницу.

— Ты сейчас скажешь, что я перевожу стрелки, но как будто ты не хочешь порадоваться за своего мистера «Я-всех-ненавижу-кроме-Гермионы-Грейнджер».

— О, это что-то новенькое, раньше было просто «Я-всех-ненавижу»! — с внешней беспечностью парировала Гермиона, однако в глубине души ей, разумеется, не мог не льстить тот факт, что Тео делает для неё такое явное исключение. — Но если серьёзно: долго ты ещё будешь так его называть? Тео далеко не всех ненавидит.

— Ага, всего-то девяносто восемь процентов людей, которые встретились ему за всю жизнь, — хихикнула Астория. — Да ладно, не обращай внимания. Если тебе хорошо с кем-то, пусть это будет хоть самый отъявленный негодяй школы, я готова относиться к нему... благосклонно.

Они переглянулись, обменявшись улыбками. Гермиона взяла из рук Астории бинокль и, настраивая его под свои глаза, сказала:

— Конечно, я хочу за него порадоваться. Но при одном условии: Слизерин везде должен занять второе место.

После двух недель, полных солнца и тепла, день матча выдался ветреным и пасмурным. Тучи заволокли небо, грозясь в любой момент обрушить на спортсменов и болельщиков всю силу своего гнева; игроки, равно как и подгоняемые ветром мячи, летали над полем так быстро, что мелькало в глазах, но стойкая Несси Кауфман успевала не только следить за их передвижениями, но и звонко комментировать происходящее.

— Итак, с квоффлом охотница пуффендуйской сборной Эмма Ноббс, — вещала Несси, на всякий случай придерживая микрофон руками, чтобы он случайно не улетел. — Напомню, что счёт почти равный — восемьдесят-шестьдесят в пользу Слизерина. Эмма летит вперёд, обходит Вэйси, подныривает под Бэддока... Бладжер Нотта выбивает мяч из её рук, но его ловко подхватывает другой охотник, староста факультета, Джастин Финч-Флетчли. Встречный порыв ветра едва не сносит его метлу... пас на Ноббс, та пасует Элеоноре Брэнстоун, бросок... ГОЛ! Восемьдесят-семьдесят!

Трибуны, пестревшие чёрно-жёлтыми шарфами и шляпами, одобрительно загудели. Гермиона вместе с Джинни, Луной, Найджелом и Деннисом стояла недалеко от комментаторской позиции и то и дело поглядывала на малютку Несси, у которой сейчас выдалась короткая передышка, пока Харпер возвращал мяч в игру. Но, видно, сегодня был не день Харпера, потому что незадачливый вратарь умудрился кинуть квоффл прямо в руки летящему на него Джастину, ну а тому было проще простого забросить гол в открытое левое кольцо.

— Дорогие друзья, — запищала Несси без единой нотки торжества в голосе, и Гермиона поймала себя на мысли, что девчушка проявляет истинное хладнокровие, которое и должно быть присуще комментатору спортивных матчей, а уж по своему профессионализму давно переплюнула и Ли Джордана, и Луну; как ни крути, ребята не умели быть беспристрастными. — Финч-Флетчли забил восьмой мяч за сборную Пуффендуя, и счёт сравнялся. В атаке Слизерин. Два Грэхема, Монтегю и Причард, пасуют друг другу, в Монтегю летит бладжер от Энтони Риккета, но мимо. Пас на Вэйси, бросок... Оуэн Колдуэл просто колдует в пуффендуйских воротах! Не стану кривить душой, голкипер великолепно отбил мощнейший бросок, и мяч снова в центре поля. Брэнстоун выхватывает его прямо из-под носа Причарда, пас на Ноббс, бросок в незащищённое кольцо... Загонщик Нотт успевает прийти на помощь Харперу и отбивает битой посланный прямо в яблочко мяч. Снова атакует Слизерин. Вэйси пасует Монтегю, но ветер меняет направление мяча, и тот уже в руках Финч-Флетчли... однако ненадолго, бладжер Нотта тут как тут. Квоффл у другого загонщика слизеринцев Малькольма Бэддока, он спешит отдать его охотникам. Монтегю, пас на Причарда, обратный пас, бросок в правое кольцо. Гол! Девяносто-восемьдесят, Слизерин опять впереди.

Теперь аплодисментами взорвались серебристо-зелёные трибуны, поднялись выше плакаты и флажки, раздались заготовленные на такой случай кричалки, подбадривающие команду. Взгляд Гермионы задержался на светлом пятне среди этой зелени: пепельные блондинки Трейси Дэвис и Джорджина Смит синхронно уставились в одну точку, неотрывно наблюдая за её передвижениями, и нетрудно было догадаться, что, а, точнее, кого эта точка представляла собой. Гермиона поморщилась, ощущая неприятный укол ревности, но внезапно объект этой ревности возник в поле её зрения, по всей видимости вновь угадав её мысли. Воспользовавшись небольшой паузой, Тео нарочно сделал зигзагообразный крюк над полем, чтобы резко спикировать вниз и пулей пролететь аккурат перед гриффиндорской трибуной, да так близко, что стоявшие в первом ряду болельщики в панике отшатнулись, а Тео, не желая вызвать этой выходкой недовольство мадам Трюк, успешно притворился, что всего лишь гонится за бладжером. Наблюдавшая за его финтами Джинни громко фыркнула, собираясь что-то сказать Гермионе, но тут её внимание отвлёк Кевин Уитби.

Ловец чёрно-жёлтых, до этого момента вполне беззаботно паривший над полем, вдруг резко сорвался с места, и взгляды большинства зрителей переметнулись к нему. Малфой, тоже не спускавший с Уитби глаз и последние полчаса нарезающий виражи вокруг стадиона, решил, судя по всему, избрать другую тактику. Замерев на месте, он усиленно высматривал снитч и благодаря Уитби без труда нашёл его: мячик мельтешил примерно в четырёх-пяти футах перед лицом пуффендуйца.

— Итак, ловцы заметили снитч! — прозвенела Несси. — Вероятность скорого окончания матча возросла, и пуффендуйские охотницы пошли в атаку в надежде сравнять счёт. Ноббс пасует Брэнстоун, та — Финч-Флетчли, тот обратно Брэнстоун, бросок по воротам... Бладжер Бэддока сбивает квоффл с выбранного направления. Мяч у Монтегю, он несётся вперёд, ныряет под Ноббс, уворачивается от бладжера Риккета, обманывает вратаря... и забивает очередной гол в среднее кольцо. Сто-восемьдесят в пользу Слизерина. А тем временем пуффендуйский ловец Уитби ускоряется, пытаясь закрыть обзор своему визави Малфою... Снитч всё ближе... рывок вперёд... Мерлинова борода!

Послышался треск, и от метлы Уитби во все стороны полетели щепки: Тео послал свой бладжер прямиком в хвостовую часть, и теперь Кевин, схватившись за неуправляемое древко, медленно, будто пёрышко, плыл вниз, чтобы сменить метлу.

— Правила не были нарушены, и игра продолжается, — провозгласила Несси без капли досады в голосе, хотя по её личику можно было догадаться, что такой поворот событий её не слишком радует. Так или иначе, пуффендуйцам хотелось, что называется, забить гол престижа — победить хотя бы в одном матче сезона. — С квоффлом Причард, он ловко обводит пуффендуйских загонщиков, увиливает от Финч-Флетчли, пас на Вэйси... Ветер едва не унёс квоффл в другую сторону, но Вэйси всё же умудряется схватить его и тут же со всей силы пробивает вратаря! Колдуэл не может удержать мяч в скользких перчатках!.. Счёт сто десять-восемьдесят, впереди Слизерин, но... Кевин Уитби не успевает вернуться в игру, поскольку Драко Малфой в невообразимом манёвре сцапывает-таки непокорный снитч! Двести шестьдесят-восемьдесят, победа Слизерина!

Серебристо-зелёные трибуны взорвались аплодисментами и ликующим рёвом, празднуя победу своей команды. Гермиона зажала ладонями уши; ей казалось, что никогда ещё она не слышала такого гула. В нескольких ярдах от неё пронеслась Макгонагалл, чтобы взять микрофон у Несси и призвать зрителей к спокойствию, но те мало её слушали: шансы Слизерина на Кубок по-прежнему сохранялись, и это не могло не воодушевлять их болельщиков. Гермиона поднялась на скамейку и огляделась: Джинни с мальчишками куда-то пропала, и с этого места было видно только Асторию, которая, спустившись на поле, уже вовсю расцеловывала Малфоя — тому всё-таки удалось поймать снитч во всех матчах, причём в столь же фееричной манере, как и на тренировках. Члены сборной жали друг другу руки и хлопали по спине; с поздравлениями подошли даже загонщики и вратарь Пуффендуя, и тут Гермиона поняла, что Тео на стадионе нет.

Тогда и мне нечего здесь делать.

Спрыгнув со скамьи и повернувшись спиной к главному действу, она кое-как выбралась из взбудораженной толпы школьников и спустилась в подтрибунные помещения, где смогла наконец вздохнуть свободно. Здесь было непривычно пусто, и доносящийся с поля шум казался далёким и приглушённым. Гермиона пошла к тому выходу, который, по её предположениям, должен был вести напрямую к замку, но когда поднялась по ступенькам, поняла, что оказалась в стороне теплиц мадам Стебль. Обходить стадион по улице, где значительно усилился неприятный ветер, не хотелось, поэтому Гермиона вернулась обратно, но не успела она свернуть в основной коридор, как вдруг её прижало к стене чьё-то крепкое разгорячённое тело.

— Это не в твоём стиле, Тео, — выдохнула она, мгновенно узнав его тяжёлое, опаляющее мочку уха дыхание хищника.

— Почему же, — усмехнулся он, не отрываясь от своего увлекательного занятия, — нападать со спины как раз в стиле слизеринцев.

— Я не об этом, — не без лукавства заметила Гермиона и вдруг круто развернулась — так, что взметнувшиеся густые волосы задели его висок. — Ты молча ушёл с поля, даже не поиздевавшись над проигравшими. Не похоже на тебя.

— Я поиздеваюсь над всеми сборными сразу, если мы возьмём Кубок, — как ни в чём не бывало сказал он, утягивая Гермиону за собой. — А пока праздновать рано, да и к тому же у меня есть гораздо более важные дела.

Ещё несколько шагов, поворот за угол, и Тео взмахом палочки распахнул неприметную белую дверь в тупике короткого коридора. Войдя внутрь, он с грохотом захлопнул её и подтолкнул Гермиону вплотную к деревянной поверхности, чтобы продолжить начатое.

— Мерлин!.. — она попыталась высвободиться, чтобы понять, где они находятся. — Ты же не собираешься прямо здесь, под трибунами...

От его прикосновений и поцелуев кружилась голова, мозг с каждой секундой соображал всё хуже, а ноги и вовсе отказывались держать свою ношу. Из последних сил Гермиона нащупала ручку и рванула на себя только что закрытую дверь, но сильная рука схватила её за запястье и властно притянула назад.

— Именно здесь и именно сейчас, — не терпящим возражений тоном ответил Тео, запечатывая дверь невербальным и не оставляя своей добровольной жертве никаких шансов. — Пытаешься убежать от себя, малышка? Не выйдет. А от меня — тем более.

Гермиона почувствовала, как румянец обжигающей волной приливает к её щекам, и, признав своё поражение, с покорным стоном обвила Тео за шею. А он не мог оторвать взгляда от этой изумительной девушки, которая неожиданно быстро — но так сладко — сдалась, и только окончательно убедившись в этом, вновь обрушил на неё свою неукротимую страсть.

Он рвал на ней одежду руками и зубами, то и дело прерываясь на жадные, лёгкие укусы: доставалось плечам, ключицам, а больше всего шее, от которой исходил такой знакомый, сводящий с ума аромат его Гермионы... Он хотел её безумно, до боли в мышцах, до зашкаливающего пульса, до помутнения рассудка, и потому безжалостно раздирал её гриффиндорскую форму, нарочно пощадив лишь красно-золотой галстук, закинутый за шею, и нижнее бельё, придававшее ей ещё более обольстительный вид.

А Гермиона не то что не сопротивлялась его яростной атаке — напротив, она с каждой секундой удивляла его всё больше: чувствуя его пальцы и губы буквально повсюду, она тихо стонала от блаженства и той истомы, которая горячей волной разливалась по её телу, истосковавшемуся по ласке за эти несколько дней после приезда. Она с готовностью и рвением откликалась на головокружительный, бешеный натиск Тео, который не только не пугал её, а, наоборот, побуждал отвечать, и отвечать активно.

Путаясь пальцами в тёмных волосах Тео, свободной рукой она расстегнула его зелёную квиддичную мантию и отшвырнула куда подальше, потом стащила защитный жилет, за ним футболку и наконец добралась до обнажённого торса. Вид его прекрасно сложенного тела и ощущение под подушечками пальцев взбугрившихся от напряжения мышц заставил её окончательно потерять голову, и Гермиона, смутно понимая, чем ей это грозит, в нетерпении закусила губу и одним рывком расстегнула его спортивные брюки.

Тео зарычал от возбуждения, в порыве прикусывая её руку чуть выше локтя, а Гермиона в ответ лишь глубже вплела пальцы в его волосы и притянула ближе к себе. Она желала его всего, без остатка, уже без всякого стеснения подаваясь навстречу его руке, сорвавшей то, что осталось от школьной юбки, и дразняще поглаживающей внутреннюю сторону её бедра. Она шептала что-то неразборчивое, поощряя действия мужчины, держащего её в цепком кольце своих рук, мечтая слиться с ним в единое целое и ощутить его опьяняющую, подавляющую, неоспоримую власть над собой.

— Тео... — задыхаясь, прошептала она, когда он сорвал с неё последние остатки одежды и умело сжал упругую грудь в своих горячих пальцах; его тепло чувствовалось даже через ткань бюстгальтера, а уж теперь... — Прошу, поцелуй меня.

Он не смог даже ухмыльнуться — настолько желание обладать ею сию секунду превалировало над всеми остальными эмоциями — но, конечно же, воплотил её мечты в реальность. Стоило ему накрыть её губы, как она мгновенно ему ответила, да так, что голова пошла кругом: нежный язычок сам скользнул в его рот, исследуя и познавая, возбуждая и дразня... У Тео окончательно сорвало крышу. Вместе с жарким, полным огня поцелуем он стащил с Гермионы трусики и глубоко вошёл в неё, продолжая ласкать грудь, и почти сразу услышал её восторженный крик, такой громкий, такой восхитительный...

Это было самое прекрасное, что он когда-либо видел, слышал, испытывал — его любимая дрожала в его объятиях, в приступе удовольствия впиваясь ногтями в его спину, подставляя под его неистовые поцелуи жаждущее тело и всем своим видом прося ещё.

И он был с ней на одной волне, хотел снова слышать её крики, снова чувствовать, как она содрогается в его руках, и как отзывается на его ласки каждая её клеточка, снова видеть затуманенный желанием взгляд и доводить — вновь и вновь — до самого пика.

— Да, Гермиона... — хрипло шептал он, не давая ей прийти в себя и двигаясь в среднем темпе, чтобы максимально продлить ей удовольствие. — Сколько же в тебе огня, моя маленькая гриффиндорка!..

А она распалилась не на шутку и уже начала двигаться сама. Эта её активность буквально доводила Тео до исступления, и он, из последних сил собрав волю в кулак, подхватил Гермиону на руки и куда-то понёс. Сквозь пелену блаженства, заполнившую все чувства, она отдалённо слышала шлёпанье его босых ног, потом звук, подобный скрипу открывающейся дверцы, и, наконец, плеск воды.

— Где мы?.. — тяжело дыша, спросила она, вновь пытаясь осмотреться.

— В душевой квиддичной раздевалки, — прямо ответил Тео и, не дав ей опомниться, ловко развернул лицом к стене и шлёпнул. — Расслабься, крошка, сюда никто не зайдёт.

— Не знаю, можно ли тебе верить... М-м-м...

Попытка съязвить не удалась: Тео крепко схватил её за бёдра и снова вошёл до упора, дрожа от возбуждения.

— Боже!.. — застонала Гермиона, цепляясь пальцами за крючки для полотенец, хотя это было излишним: Тео ни за что бы не позволил ей упасть. — Мы занимаемся этим... в раздевалке!..

— Причём слизеринской, — многозначительно хмыкнул он, двигаясь в ней рваными, непредсказуемыми толчками — так, что Гермиона стонала уже почти не переставая. — Чёрт, давно мечтал взять тебя сзади.

— Негодяй! — прошипела Гермиона, но не столько от возмущения, сколько от его сводящих с ума толчков.

— Я уже говорил, что мне нравится, как ты ругаешься? — вкрадчиво прошептал он, замедляя темп, чтобы раздразнить её ещё больше, хотя контролировать собственные движения ему удавалось с большим трудом. Это было великим искушением: держать в руках истекающую от желания девушку, видеть капельки пота на её бархатной коже, слышать её ругательства пополам с просьбами — и продлевать, растягивать это мучительное неземное наслаждение. — А я смотрю, ты уже не такая принципиальная, как раньше. Вряд ли в школьных правилах есть пункт, разрешающий секс в раздевалках.

— С каких пор... тебе есть до этого дело?! — сбивчивым полушёпотом произнесла она, изнемогая от этого состояния: он держал её на грани оргазма уже несколько минут. — Не всё ли равно, где...

Тео провёл рукой по её спине и наклонился к лицу, продолжая двигаться так же неспешно.

— Честно, мне — всё равно, лишь бы с тобой, — севшим от желания голосом сказал он, прикусывая краешек её уха. Гермиона застонала, по-кошачьи выгибая спину и в этом адском нетерпении вновь беря инициативу на себя. Тео оценивающе следил за её движениями. — Ух ты... я, конечно, предполагал, что ты будешь потрясающа в постели, но чтобы настолько...

— Возьми меня!.. — взмолилась она, зная, что больше не выдержит этой пытки. — Пожалуйста, Тео...

Он зарычал, кусая её шею.

— Проклятье!.. Ты просишь меня.

Гермиона почти заскулила от предвкушения, когда он прижал её к стене и вошёл до упора. Воздух был насквозь пропитан страстью, и Тео чувствовал, что Гермиона хочет именно так, а потому двигался теперь в полную силу, яростно и быстро, буквально впечатывая её в стену и шепча, как сильно её обожает...

Окружающий мир окончательно перестал существовать для Гермионы, остался только он — дикий, жадный, влюблённый, с ней, над ней, в ней... Тео был её единственной точкой опоры, потому что за крючки она держаться уже не могла, и у него темнело в глазах от её сладких криков, но он решил устроить себе и ей ещё одно маленькое испытание. По-прежнему придерживая Гермиону одной рукой, он медленно, невыносимо медленно вышел и сразу услышал её стон, наполовину разочарованный, наполовину разгневанный.

Выждав пару мучительных мгновений, он вновь вошёл в неё, изнывающую от желания, покрывая её вспотевшую спину поцелуями пополам с укусами, поглаживая талию, постепенно поднимаясь выше, к затвердевшим, ждущим ласки соскам. Едва он коснулся их, как Гермиону пронзило ошеломляющее, ослепляющее наслаждение, и она выгнулась ему навстречу, реагируя на прикосновения так бурно, что Тео тоже не выдержал. Три-четыре глубоких толчка, и он кончил со стоном, граничащим с рычанием, понемногу замедляя темп и наконец замирая внутри Гермионы на несколько долгих секунд.

— Как же хорошо... — хрипло прошептал он, одной рукой по-прежнему прижимая её к себе.

Гермиона обернулась и еле ощутимо провела пальцами по его щеке.

— Люблю тебя... — выдохнула она, глядя прямо в тёмно-зелёные глаза.

Тео улыбнулся — счастливо и одновременно с хитринкой — и поцеловал её.

— Стоило убить Волан-де-Морта, чтобы услышать эти слова.

Он повернул кран, и из душа полилась горячая вода, от которой кабинка мгновенно наполнилась паром.

— Как будто туман, только тёплый, — тихо сказала Гермиона, убирая назад намокшие волосы и вдруг натыкаясь на галстук. — Это ещё что такое?

— Я решил его не снимать, — невозмутимо пояснил Тео, плотнее закрывая дверцу. — Мне нравится, когда на тебе остаётся какой-нибудь элемент твоей формы.

— Извращенец, — фыркнула Гермиона, снимая галстук и забрасывая его за перегородку.

— Подумать только, сколько грубых слов я услышал за последние полчаса, и все они — от девушки, которая среди этих милых эпитетов успела мне ещё и в любви признаться...

Сделав глубокий вдох, Гермиона уже хотела разразиться привычной гневной тирадой по поводу того, что она думает об этом самоуверенном напыщенном нахале, но вовремя остановила себя. Стараясь не смотреть на его чересчур довольное лицо, она перевела ручку крана на холодное положение и, закрыв глаза, встала под воду, чтобы остыть. Да, Тео слишком хорошо её знал и раз за разом находил те самые кнопочки, при нажатии на которые Гермиона начинала закипать. Да, ему всё так же нравилось выводить её из себя, вызывать даже не всплески, а целые взрывы эмоций. Мерлин, с чем она только ни сравнивала эти сумасбродные отношения с Тео за целый год — с извержением вулкана, с хождением босыми ногами по разбитому стеклу — но в любом случае всё сводилось к одному: с ним ей всегда было и будет неспокойно, нелегко и... необыкновенно.

Очевидно, что моя реакция зависит от того, что творится у меня в голове... и в сердце, конечно. Если бы Тео был мне безразличен, я бы никогда так не бесилась.

Я люблю его — вопреки всему. И это действительно необыкновенно...

— Я от своих слов не отказываюсь, — наконец, сказала она вслух, немного успокоившись и возвращая кран в исходное положение. — В этом плане мы стоим друг друга. Одинаковые, как отражение в воде.

Она внезапно замолчала, коснулась пальцами выложенной бледно-зелёным кафелем стены и стёрла с неё набежавшие капельки, пытаясь рассмотреть неясные очертания своего силуэта. Тео выдержал паузу, тактично давая ей возможность закончить озвученную мысль, но поскольку этого не произошло, он решил сам:

— Мы постоянно бросаем друг другу вызов лишь затем, чтобы показать своё неравнодушие и убедиться в неравнодушии другого.

Гермиона оторвалась от кафеля, подняв на него изумлённый взгляд.

— Как ты всё понимаешь с полуслова? Это просто невероятно...

— А ты думала, — подмигнул он. — Сказано аллегорично, но я неплохо тебя изучил, так что... как насчёт полсотни очков в копилку Слизерина за такую отменную проницательность его лучшего представителя? — он с соблазнительным видом наклонился к Гермионе и дразняще провёл языком за её ушком. — Ты же староста, и у тебя есть полномочия по начислению баллов...

— Не подмазывайся, — она попробовала шутя толкнуть его в плечо, но оказалась лишь тесно прижатой к влажному от воды телу и теперь могла недвусмысленно ощутить всю степень его возбуждения, которое мгновенно передалось и ей. — Вы такой ненасытный, мистер Нотт, я прямо под впечатлением. Сколько можно... Боже! Сколько раз вы ещё... собираетесь выклянчивать очки для своего факультета таким изощрённым способом?

Тео расплылся в улыбке.

— Вы так долго испытывали моё терпение, мисс Грейнджер, что, мне кажется, отныне я буду применять этот способ бесконечно. Так что учтите: это только начало.

Гермиона в ответ плутовато улыбнулась и встала на носочки, потянувшись за поцелуем. Когда между их лицами оставалось меньше четверти дюйма, она выдохнула Тео прямо в губы:

— С нетерпением жду продолжения.

В день решающей игры между Гриффиндором и Когтевраном вновь ярко светило солнце, и, похоже, это было совсем не на руку бедняге Деннису Криви, ворота которого находились прямо напротив небесного светила. Счёт был уже сто сорок-шестьдесят в пользу игроков в синей форме, и Деннис ничего не мог поделать, когда очередная атака когтевранцев завершилась эффектным попаданием охотника Чэмберса в левое кольцо. Пока Несси объявляла счёт, Деннис пытался произвести какие-то манипуляции с магловскими очками, которые ему только что доставил из раздевалки партнёр по команде Ричи Кут. Но несмотря на то, что очки были солнцезащитными, а Деннис, судя по взмахам палочки, ещё сильнее затемнил их заклинанием, это не спасло Гриффиндор от нового пропущенного мяча, влетевшего на сей раз в среднее кольцо. Его забила охотница Орла Свирк, которая по совместительству была подругой Денниса и сразу после гола подлетела к нему, на ходу справляясь о его состоянии.

— Итак, разрыв составляет уже сто очков, впереди Когтевран, — провозгласила Несси, собираясь продолжить комментировать, но тут к ней подлетела мадам Трюк и что-то быстро заговорила, грозясь свистком в сторону Орлы. Выслушав судью, Несси улыбнулась и придвинула к себе микрофон. — Мисс Свирк, дословно передаю вам предупреждение мадам Трюк: если вы сейчас же не прекратите висеть на кольцах соперника, представляя тем самым непосредственную угрозу его обороне, ваш факультет оштрафуют на тридцать очков.

Орлу вмиг как ветром сдуло, тем более что Гриффиндор начал атаку, и когтевранцы пытались помешать охотникам разыграть мяч, однако Дин оказался проворнее, сделав передачу на незакрытую Демельзу, которая ловким броском послала квоффл в левое кольцо. Болельщики львиного факультета взорвались аплодисментами и криками, но озвучившей счёт Несси отдыхать было некогда, поскольку Когтевран пошёл в контратаку. Усиленный действием микрофона высокий голосок разносился над стадионом, но для Гермионы звучал не так громко, как в прошлый раз, хотя по-прежнему чётко. Сегодня они с Тео стояли чуть дальше от комментатора и преподавательской ложи и, что самое главное, гораздо выше; с этого места было не только прекрасно слышно, но и видно всё, что происходило как на стадионе, так и на расстелившихся внизу трибунах, где сине-бронзовое море фанатов волнами схлёстывалось с красно-золотым.

— Хорошее место, — шепнула Гермиона Тео, который стоял сзади и обнимал её за талию. Вокруг них была куча народу, но все взгляды сейчас были устремлены на поле, где Дин, мастерски обведя когтевранских загонщиков, забросил мяч в то же кольцо, что и ранее Демельза.

— Ну, стоит хотя бы последний матч посмотреть с удобной позиции, — отозвался Тео, притягивая её к себе ещё чуть ближе, а потом рассмеялся, щекоча дыханием кожу её щеки. — Смотри-ка на Патил, она, похоже, не знает, за кого болеть.

Гермиона отыскала глазами тоненькую фигурку Падмы, закутанную в огромный когтевранский флаг, которая в данный момент восторженно аплодировала Дину, забившему гол. Рядом с ней стояли Луна, Стюарт Акерли, ещё несколько когтевранцев, а также Драко и Астория.

— Как будто ты знаешь, — съязвила Гермиона, одновременно следя за тем, как Орла, увернувшись от бладжера Эндрю Керка, перехватила мяч в центре поля и снова огорчила голом своего ухажёра. Счёт стал сто семьдесят-восемьдесят. — Уже наверное просчитал все варианты исхода и этого матча, и чемпионата в целом?

— Конечно, — хладнокровно откликнулся Тео. — С учётом забитых в этой игре мячей ситуация следующая: если снитч ловит МакДугал, то Когтевран набирает равное с нами количество очков, и будет решающий матч. Если же Уизли, то вы победили.

Тут по трибунам пронёсся взволнованный вздох, и наступило небывалое затишье: все следили за тем, как Изабель и Джинни наперегонки понеслись за не видимым отсюда крылатым мячиком. То одна, то другая вырывалась вперёд, подбираясь к снитчу, но обе старались, как истинные леди, не свалить соперницу с метлы от случайного столкновения, которое в такой погоне было вполне вероятно. От этой картины на память затаившей дыхание Гермионе пришли слова Оливера Вуда, которые он буквально проревел в адрес Гарри, когда тот во время матча предоставил Чжоу Чанг возможность первой погнаться за снитчем: «Не время быть джентльменом! Сбрось её с метлы, если надо!»

Прочие игроки обеих команд тоже зависли в воздухе, забыв о квоффле с бладжерами и не сводя глаз с ловцов. Те так и мчались вперёд, наматывая уже который круг, но неожиданно снитч вильнул в сторону, и увлечённая преследованием Изабель по инерции пролетела прямо, в то время как Джинни как приклеенная рванула за ним... и словно в награду за упорство золотой мячик позволил цепким пальцам сомкнуться вокруг своих трепыхающихся крылышек.

— ГРИФФИНДОР — ЧЕМПИОН!!! — скандировали разбушевавшиеся трибуны. — МЫ ПОБЕДИЛИ!!!

— Кубок наш, Тео! — воскликнула Гермиона, в порыве ликования чуть ли не запрыгивая на своего спутника. — Мы выиграли!

— Мои поздравления, — вполне искренне сказал он, собираясь добавить что-то ещё, но в этот самый миг над их головами пролетела большая рыжеватая сова, и в руки Тео упал конверт. Гермиона подняла глаза, провожая взглядом птицу, которая, не дожидаясь ответа или вознаграждения, полетела прочь от грохочущего стадиона.

— Что это? — одними губами спросила она; перекрикивать трибуны было бесполезно. Быстро пробежавшись глазами по строчкам, Тео перевёл ошеломлённый взгляд на Гермиону. Никогда ещё она не видела его таким растерянным и озадаченным.

— Э... милая, — произнёс он наконец, — ты случайно никому не рассказывала про наши подвиги в Отделе тайн?

— Нет, разумеется... — не менее растерянно ответила Гермиона, ничего не понимая. — Но что случилось?

— Это извещение об открытом судебном слушании, которое состоится завтра. Здесь сообщается, что мне необходимо там быть... — он поднёс письмо к глазам, — «...в качестве единственного представителя семьи Ноттов, которой прилюдно будут возвращены все материальные ценности, включая особняк в Риджентс-парке, а также доброе имя».

— Завтра второе мая, годовщина победы! — Гермиона так и просияла, горячо обнимая всё ещё слегка шокированного Тео. — Как бы то ни было, справедливость восторжествовала. Теперь у нас всё будет хорошо.