So Close (Так близко) (джен)

S.S.

— Как ты себя чувствуешь? — Северус открыл шторы, впуская в комнату поток яркого утреннего света.

— Спать хочу, — промямлил в подушку Гарри.

— Как голова? — уточнил он, всматриваясь в лицо мальчишки в поисках бледности или признаков лихорадки.

— Хорошо... как новая... буду спать, — Гарри перевернулся на другой бок, натянув на голову одеяло.

— Поднимайся! У тебя есть двадцать минут, чтобы умыться, одеться и выйти к столу. — Убедившись, что Гарри здоров, Северус тут же вернулся к своему обычному тону.

— Поезд только в одиннадцать, — захныкал Гарри откуда-то из-под массивной кучи одеял и подушек.

— Двадцать минут, — твёрдо повторил Северус.

Он рассеянно прибрался на кухне, чувствуя, как им овладевает привычное для начала учебного года уныние. Северус никогда не любил возвращаться в школу после лета, проведенного в приятной компании с собой, однако в этот раз его нежелание начинать новый семестр казалось довольно странным. Прошедшее лето вряд ли можно было назвать полноценным отдыхом, столь необходимым после года каторжной работы в Хогвартсе, и, тем не менее, он всё ещё не был готов вернуться в школу. Ведь столько всего осталось незаконченным! Гарри по-прежнему не чувствовал себя достаточно свободно, чтобы поговорить с ним о родственниках, и, к тому же, они только-только начали привыкать к чему-то, отдалённо напоминающему комфортное и размеренное сосуществование.

___________________________________________________________________________________

Гарри устало прошаркал на кухню, страдая скорее от подростковой лени, нежели от недомогания, хотя, конечно же, вчерашний вечер отнял у него много сил. Пока мальчишка усаживался за стол, Северус взмахом палочки отправил ему полную миску хлопьев.

Гарри со звоном опустил ложку в миску, скорчив гримасу при виде насквозь промокшей кукурузы:

— Северус? Почему в этот раз мне было так плохо? Я ведь был здоров и не спал, а боль была в тысячу раз хуже, — в голосе мальчишки звучал неподдельный интерес, будто случившееся накануне вечером было чем-то несущественным или всего лишь неким воспоминанием из далёкого прошлого.

— Хлопья закончились, и я не собираюсь открывать новую коробку всего на одно утро, — произнёс Северус, видя, как Гарри пытается высмотреть на кухонной стойке свою обычную коробку с хлопьями. — Что же касается твоего вопроса, то это случилось из-за меня. Это я виноват. Я ошибся, предложив тебе окклюменцию. Полагаю, что когда я случайно проскользнул в твоё сознание, я сделал тебя восприимчивее к связи с Тёмным Лордом. Я не учёл возможных последствий, позволив тебе тренироваться в ментальной магии, в то время как тебя беспокоила боль в шраме.

Гарри ненадолго задумался:

— Это ничего.

— Это не ничего, — возразил Северус. — И я не знаю, как это отразится на тебе в дальнейшем. Я видел, что твои приступы постепенно становятся интенсивнее, но чтобы так... Надеюсь, что как только я оставлю тебя в покое, эти эпизоды снова станут нечастыми и гораздо менее болезненными.

— Что? Мы не будем больше заниматься?

«Что не так с этим ребёнком?» — в ужасе подумал Северус. — Разумеется, нет! Ты был в агонии, Гарри!

— Но... что если... приступы будут продолжаться в любом случае? Тогда нет никакой разницы.

— Разница есть! Тебе может стать хуже. Совершенно ни к чему причинять тебе ненужную боль, тем более, что очищать сознание можно и без окклюменции.

— Но ведь если у меня получится окклюменция, то приступы прекратятся совсем?

— Тебе едва исполнилось четырнадцать, ты всё равно не сможешь осилить ментальную магию в более менее сжатые сроки. Сейчас в этом нет совершенно никакой необходимости, и если бы я тебя не трогал, тебе не пришлось бы терпеть такую сильную боль.

— Ага, но если Волдеморт вернётся, разве приступы не станут хуже?

— Если вернётся Тёмный Лорд! У меня всё ещё достаточно времени, чтобы придумать тебе наказание, прежде чем ты отправишься на поезд. Не произноси больше при мне это имя.

— Но они станут, разве нет? — не унимался Гарри.

— Вчера ты не хотел этого делать вообще, поэтому я не совсем понимаю, почему ты так рвёшься продолжать, особенно после такой невыносимой боли.

— Просто мне кажется, что если бы я научился, это, возможно, помогло бы мне в будущем.

Северус покачал головой: для Гарри это был слишком уж продуманный и зрелый ответ, что лишний раз убедило его в том, что мальчишка скрывал свои истинные мотивы (не то чтобы Северус имел о них хоть малейшее представление).

— Я поговорю об этом с директором, — согласился он, только потому, что на самом деле собирался это сделать. — Пока же, Гарри, мой ответ — нет.

— Это моя голова! — возмущённо воскликнул Гарри.

— Но мой выбор, — сказал Северус, закрывая тему.

H.P.

Подтащив к камину чемодан, Гарри водрузил на него пустую клетку и повернулся к Снейпу.

— Ты всё собрал? — спросил тот, продолжая демонстрировать, по мнению Гарри, нездоровую одержимость его школьным чемоданом.

— Да, я проверил уже миллион раз...

— Ты уверен, что всё, что тебе нужно находится в этом чемодане? — Услышав тон профессора, Гарри прищурил глаза. Видимо, Снейп что-то нашёл... Что он мог забыть? Гарри ломал голову несколько секунд и всё равно ничего не вспомнил.

— Уверен, — убеждённо ответил он.

— Ты не оставил снаружи ничего из того, что хотел бы взять с собой?

— Нет.

— Ты отдаёшь себе отчёт, что я не собираюсь возвращаться сюда за чем бы-то ни было?

— Да!

— Ты забыл пижаму, Гарри.

— Я знаю. Я оставляю её здесь.

«Как будто я мог бы забыть одежду!» — подумал Гарри, закатывая глаза. Вообще-то, он совершенно сознательно оставил пижаму на кровати и даже аккуратно сложил её вместо того, чтобы просто швырнуть на подушку. Было приятно думать, что он мог оставить здесь какую-нибудь из вещей, чтобы та ждала его по возвращении. Признаться, раньше у него никогда не возникало такого желания. Всё его имущество, как правило, умещалось в школьном чемодане, хотя, после того как к нему добавились вещи, купленные Снейпом, Гарри пришлось приложить немало усилий, чтобы его закрыть. Но как бы было чудесно, если бы когда-нибудь, даже после сборки чемодана, в его комнате всё еще могли оставаться вещи... Просто вещи для дома.

— Если тебе не хватает места в чемодане, ты бы мог хотя бы раз в жизни попытаться уложить его аккуратно. Уверяю, что всё поместится.

— Я знаю. Но почему я не могу оставить её здесь? Ты ведь говорил, что я приеду сюда на рождественские каникулы?

Снейп открыл было рот, чтобы возразить, но потом, похоже, передумал:

— Можешь оставить её, если хочешь. Но я не буду возвращаться за ней из школы — если она остаётся, значит остаётся.

— Согласен, — ответил Гарри.

S.S.

— Не забудь, что мы терпеть не можем друг друга. Я презираю тебя, а ты испытываешь ко мне стойкое отвращение. Не называй меня Северус, если только мы не будем одни, но даже в этом случае убедись, что тебя никто не слышит. — Он хотел быть совершенно уверен в том, что Гарри понимал: малейшая оплошность с его стороны могла обернуться катастрофой.

— Я знаю.

— Будь осторожен в письмах крёстному и Люпину и не упоминай меня вообще, разве что в учительском контексте.

— Я знаю.

— Веди себя хорошо. Никаких стычек с Драко или другими слизеринцами — ни с кем абсолютно.

— Я понял.

— Никаких поисков приключений, никаких сражений с Тёмным Лордом, никаких беглых заключённых, василисков, дементоров...

— Серьёзно? — Гарри изобразил негодование. — Никаких василисков? Но я не могу не драться с василисками, это уже стало для меня чем-то вроде хобби! Нет такого дня, чтобы меня нельзя было найти в Тайной комнате в компании...

— Я не шучу. И не испытываю желания быть объектом насмешек, — перебил его Снейп.

— Но я не делал ничего этого нарочно, — фыркнул Гарри.

— Не делай этого никак. Если у тебя возникнут сложности, если ты что-нибудь заподозришь, найди меня, или директора, или профессора Макгонагалл.

— Ладно, — уступил Гарри. — Так значит драки с троллями тоже отпадают? — широко улыбнулся он.

Северус бросил ему взгляд, чётко дающий понять, что он не считает ничего из вышеперечисленного поводом для шуток.

— Я буду паинькой, — пообещал Гарри.

___________________________________________________________________________________

Северус подавил вздох. Невзирая на благие намерения Гарри, было практически невозможно поверить, что в этом году всё пройдёт благополучно. Он потянулся за летучим порохом, стоящим на каминной полке, но вынужден был остановиться, поскольку совершенно внезапно мальчишка неловко выбросил руки вперёд и обнял его за пояс.

— Вот, — объявил он как ни в чём не бывало. — Ну тогда, пока.

Это было, пожалуй, самое кратковременное и неуклюжее объятие из всех, с которыми ему когда-либо доводилось иметь дело, особенно учитывая, что Гарри тут же скрестил руки на груди и уставился на него с непреклонным видом, будто говоря: «Да, я тебя обнял. И что с того?»

Должно быть, у ребёнка временно помутился рассудок. Какая муха его укусила? Мальчишка стоял не шевелясь, и его поза явно свидетельствовала о готовности обороняться.

Северус прокашлялся. Он понимал, что должен был предпринять какой-либо ответный жест, означающий привязанность и симпатию, но не мог заставить себя сдвинуться с места. Он обнаружил, что находится в совершенно несвойственном ему положении, одновременно лишившись способности двигаться и говорить. После невыносимо долгого и неловкого молчания Северус, наконец, сделал единственное, что представлялось возможным — зачерпнул из миски немного летучего пороха и швырнул его в камин.

_________________________________________________________________________

Наблюдая, как Гарри тащит свой чемодан в сторону входа на Кингс-Кросс, Северус размышлял о том, что, наверное, это было естественно и даже правильно для мальчишки тосковать по физическому контакту. Он был осведомлён об эмоциональных потребностях детей, и тот факт, что Гарри не получал такого рода внимания от своих родственников, вовсе не означал, что он в нём не нуждался. Более того, для ребёнка это был явный шаг вперёд — Гарри хотелось родительской любви и, если бы это зависело от Северуса, он нашёл бы способ сделать так, чтобы тот её получил.

Вынырнув из раздумий, Северус устремился сквозь толпу пригородных пассажиров и путешественников, быстро продвигаясь к станции, чтобы в свою очередь успеть добраться в замок к началу занятий.

H.P.

— Гермиона! — Взгляд Гарри тут же выхватил её из толпы, пока он пробирался сквозь чемоданы, клетки с совами, чьих-то родителей и младших братьев и сестёр, у которых не было никакого права быть настолько маленькими, что споткнуться о них не составляло никакого труда.

— Гарри! Я надеялась, что мы найдём тебя, прежде чем сесть на поезд, — в голосе Гермионы послышалось облегчение. — Как твои дела?

— Нормально! В общем, всё, как всегда. Уизли уже здесь? — Гарри вывернул шею в попытке рассмотреть что-либо за шумной толпой хаффлпаффцев.

— Да, просто, они чуть дальше.

— Ты хорошо провела остаток лета? — он отскочил в сторону, едва не врезавшись в чемодан высокого старосты-слизеринца.

— О да, прекрасно! Я успела прочитать новые учебники как раз во-время, — ответила Гермиона, просачиваясь сквозь толпу с гораздо большей грациозностью, чем Гарри, которому одновременно приходилось удерживать клетку с Хедвиг, чтобы та не свалилась с чемодана.

Он покачал головой. Почему Гермиона чувствовала потребность читать учебники ещё до начала учебного года, было выше его понимания. Разве нельзя было сделать это в школе? Зачем было учить материал заранее?

— Да, я хотела спросить: ты сумел приобрести все необходимые учебники? Я подумала, что с Дурслями у тебя могло не быть такой возможности, — в голосе Гермионы звучала неподдельная озабоченность.

— Да, у меня всё есть.

— Эй, Гарри! — раздался вопль Рона с другого края платформы. Наполовину оглушённая Джинни рассерженно зыркнула на брата. Гарри, смеясь, поздоровался с друзьями и тут же подвергся атаке со стороны миссис Уизли, засыпавшей его вопросами о том, как он поживает, и непрерывно сетующей, какое же это всё-таки безобразие, что он не смог остаться у них до конца лета.

Им с Роном ещё раз напомнили о необходимости вести себя прилично, хотя, конечно же, в гораздо более мягких выражениях, чем это сделал Снейп.

Спустя совсем немного времени они уже радостно выглядывали из окна вагона, маша провожающим до тех пор, пока те не превратились в крошечные размытые точки на перроне, а сам перрон постепенно не скрылся из виду. Гарри плюхнулся на сиденье, не в силах скрыть счастливой улыбки.

Рон устроился рядом с ещё более довольным видом, если такое было возможно в принципе:

— Ты не представляешь, как нам повезло, что Перси закончил Хогвартс в прошлом году! Это ужасно, что тебе пришлось возвращаться к магглам, но по крайней мере, тебе не нужно было выслушивать его лекции. Не поверишь, что такое возможно, но он стал ещё более напыщенным и нудным индюком!

Гарри удовлетворённо откинулся на спинку сиденья. Покончив с бранью в адрес Перси, Рон быстро ввёл его в курс дела относительно всех неприятностей, в которые успели влипнуть близнецы за время отсутствия Гарри в Норе. Он просто умирал от желания рассказать друзьям о Тремудром турнире и о том, что в этом году в школе не будет квиддича. Желание усилилось стократ, когда Рон сообщил, что Перси всё это время непрерывно бубнил о каком-то страшном секрете, связанном с Хогвартсом. У Гарри безумно чесался язык сказать хоть что-нибудь, но он знал, что не должен и, говоря по-правде, просто не мог. Сиюминутное удовольствие не стоило того, чтобы разрушить всё, что им с таким трудом удалось выстроить со Снейпом. Только не теперь. И, кроме того, он не собирался рисковать походами в Хогсмид только потому, что не смог удержать язык за зубами в течение каких-то нескольких жалких часов.

— Эй, дружище, можно посмотреть твоё эссе по чарам? — вклинился в его мысли Рон, размахивая своей явно недописанной работой у него перед носом.

— Посмотри у Гермионы, у неё будет лучше, чем у меня...

— Я не собираюсь ничего ему показывать, у него было всё лето, чтобы его написать.

— Но эссе для Снейпа заняло больше времени, чем я предполагал, — попытался защититься Рон.

— У тебя всё ещё была куча возможностей. Ты сам виноват, что дотянул до последнего дня.

— Какие же это каникулы, если надо работать всё лето? Гарри? — Рон снова выжидающе посмотрел на него.

— Ладно, — согласился Гарри и принялся рыться в чемодане, не обращая внимания на неодобрительный взгляд Гермионы.

_____________________________________________________________________________________

— Вот это да! Ты просто превзошёл самого себя! Почти как у неё, — произнёс Рон чуть ли не с благоговением, просматривая его работу.

— Неправда.

— Очень хорошо написано, Гарри, — Гермиона явно была удивлена, читая эссе через плечо Рона.

— Значит Дурсли больше не запрещают тебе делать домашнее задание?

— Их, э-э... предупредили, когда я вернулся.

— Да, жаль, что у тебя не нашлось занятия получше, — вздохнул Рон. — Не повезло тебе, дружище.

— Так значит вы считали, что я неспособен написать приличное сочинение? Мне стоит обидеться? — рассмеялся Гарри.

— Нет, я вот например предпочитаю думать, что мог бы написать прекрасное сочинение, если бы захотел, — Рон широко улыбнулся и принялся что-то царапать в собственном эссе.

— Тогда почему ты этого не делаешь? — тут же воспользовалась случаем Гермиона.

— Потому что не хочу, — мгновенно нашёлся Рон, заставив Гарри снова прыснуть.

________________________________________

— Честное слово, этим летом там было необыкновенно красиво! Я никогда раньше там не была, но естественно я прочитала об этом месте, прежде чем мы...

— Сколько бы книг ты не прочла, Грейнджер, всё равно останешься грязнокровкой, — раздался привычно знакомый голос.

— Пошёл вон, Малфой! — Рон попытался встать, но Гарри утянул его обратно на сиденье.

— Не надо, Рон. Ничего страшного, — спокойно произнесла Гермиона. — Мне безразлично, что он обо мне думает.

— Правильно, Уизли, делай как Поттер, я слышал, ему не привыкать утираться молча…

— Что ты несёшь, Малфой! — не выдержала Гермиона.

Гарри сжал кулаки. Он знал, что это случится. Он справится.

— Я знаю всё, — с наслаждением продолжал Малфой. — Ты думаешь, ты великий и могущественный волшебник, герой, но на самом деле ты хуже, чем грязнокровка и этот предатель крови. Даже магглы вытирают об тебя ноги.

— Убирайся вон, придурок, — зарычал Рон.

Ногти Гарри больно впились в ладони.

— Ты не волшебник, Поттер. Ты слабак, и об этом узнают все, — брезгливо ухмыльнулся Малфой. Крэбб и Гойл заржали по обе стороны от него.

Рон снова попытался встать:

— Ты у меня сейчас получишь, тварь...

Быстро достав из кармана палочку, Гарри заслонил собой Рона и нацелил её прямо в лицо Малфою:

— Я отвечаю кому и когда хочу, Малфой. Хочешь проверить? Тебе не хватает духу зайти даже сюда без своих телохранителей, не тебе говорить о слабости.

— Опусти палочку, Гарри! — зашипела Гермиона.

— Что у нас здесь происходит? — послышались радостные возгласы Фреда и Джорджа из-за спин слизеринцев.

Палочка Гарри не сдвинулась с места, но, похоже, до Малфоя со товарищи стало доходить, что силы были явно не равны и пришло время убраться. Малфой на секунду задержался, чтобы окинуть Фреда и Джорджа полным отвращения взглядом.

— Мерзкое создание, — заметил Джордж, хмурясь вслед удаляющимся по коридору слизеринцам, и все прекрасно поняли, о ком именно шла речь.

— А то мы не знаем, — с досадой пробормотал Гарри.

— Займёмся же более приятными вещами! — бодро произнёс Фред, падая на сидение напротив Гарри.

— Мы хотели вам кое-что показать, продукт высшего качества, если угодно... — начал Джордж, и Гарри с радостью отвлёкся от мыслей о Малфое и его угрозах.

S.S.

— Северус, мальчик мой, проходи. Мятную пастилку? — надо было отдать должное старому лису, ему даже удалось изобразить радость при виде Северуса, так что он лишь отмахнулся от предложения вместо того, чтобы ответить на него ядовитым замечанием.

— Гарри снова беспокоит шрам, — сообщил он, намереваясь как можно скорее перейти к делу.

— Приступы участились?

— Я не думаю, что это был обычный приступ. В тот день ситуация... неким образом осложнилась, что, на мой взгляд, вызвало более сильную реакцию.

Директор медленно кивнул:

— Осложнилась как?

— Я пытался научить ребёнка окклюменции и по неосторожности проник сквозь его барьеры. Он был буквально в агонии, это было похоже на пытку. Я не знаю, было ли это умышленной атакой или же причиной стала его обострившаяся чувствительность.

— Понимаю, — спокойно ответил директор и, похоже, впал в глубокую задумчивость.

— Понимаете? — изумлённо спросил Северус. — Это всё, что вы можете сказать? Я причинил ребёнку невыносимую боль, я не учёл его состояния и не подумал о последствиях! Как его опекун, я проявил крайнюю степень неосмотрительности! Неужели вам нечего об этом сказать? — требовательно спросил он, понимая, что его интонации начинают забирать вверх.

— Северус...

— Я был уверен, что смогу защитить его лучше бывших опекунов, и уже потерпел фиаско! Разве это не доказывает, что вы были абсолютно правы?

— Позволь мне заметить, Северус, что ты ведёшь себя не только чересчур драматично, но и просто смешно. Уверен, в твои намерения не входило причинить Гарри боль.

Северус нахмурился, слегка задетый тем, что по отношению к нему применили слово «смешно»:

— Могу я предположить, что вы согласны с моей теорией? — натянуто спросил он после долгого молчания.

— Я бы сказал, что твои действия могли спровоцировать ответную реакцию, но если допустить, что ты не вторгся в сознание Гарри силой, то это довольно неожиданно. Его случай весьма уникален. Всё, что можно сделать, это продолжать наблюдать за ним и за его ощущениями. Вполне вероятно, что занятия окклюменцией — единственный способ положить конец этим эпизодам и защитить его сознание.

— Окклюменция — это именно то, из-за чего мы ведём этот разговор! Ему едва исполнилось четырнадцать, он не сможет добиться значимых результатов. Не говоря уже о том, что положение может резко ухудшиться, до того как произойдёт хоть какой-нибудь сдвиг!

— Мы всего лишь предполагаем, что окклюменция могла послужить причиной. Я не говорю, что это необходимо — учить Гарри чему-либо прямо сейчас, мы посмотрим, как пойдут его дела, прежде чем принять какое-либо решение.

— Если вы думаете, что дело не в окклюменции, то что, по-вашему, могло вызвать боль?

— Нет смысла гадать, пока у нас нет достаточной информации, Северус.

Северус постарался ничем не выдать своего разочарования. Он прекрасно понимал, что директор пытался ненавязчиво закончить беседу, но был уверен, что тот сказал далеко не всё.

— Но у вас есть какие-то предположения? — настойчиво спросил он.

— И не одно, мой мальчик.

Северус откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди:

— Мы вернёмся к этому разговору, директор.

— Безусловно, — серьёзно кивнул тот и, спустя несколько секунд, добавил: — Аластор приезжает сегодня, чтобы занять позицию преподавателя защиты от тёмных искусств.

Услышав новость, Северус нахмурился ещё сильнее:

— Я должен благодарить судьбу за то, что ещё пару часов смогу спокойно ходить по коридорам Хогвартса?

— В этом году школе отнюдь не помешает присутствие опытного аврора, учитывая, что мы собираемся развлекать бывшего Пожирателя Смерти.

— Игорь — трус. Люциус представляет собой гораздо большую опасность, а он разгуливает по этим коридорам с завидной регулярностью, — ответил Северус. — Могу поклясться, что Каркаров не испытывает ни малейшего желания стать свидетелем возвращения Тёмного Лорда.

— Тем не менее, Волдеморт вернётся, и боюсь, что это случится быстрее, чем мы предполагали.