Закон противоположностей, или психология счастья (джен)

Супермаркет — (при том, что Трали — городок маленький, и тот, в общем-то, тоже не такой уж большой) — Ойгена ошарашивает. Поначалу он осторожно бродит по магазину, разглядывая… да всё — начиная от собственно полок, на которых лежат продукты: его завораживают холодильники, он не понимает, откуда в тёплом помещении без помощи магии берётся холод, а магии здесь, в маггловском магазине, взяться неоткуда… На него порой оборачиваются, но ведёт он себя осторожно, и люди ограничиваются удивлёнными взглядами. Не менее интересным ему кажется всё, что не касается еды — он так долго стоит между полками с непонятными ему флаконами и коробками, что к нему подходит служащая магазина и приветливо предлагает помощь. Он благодарно кивает и называет то, что заинтриговало его больше всего: просит помочь ему отыскать пену для бритья. Девушка подводит его к полкам и указывает на них… и Мальсибер теряется. Он смотрит на ряды странных, металлических, похоже, флаконов, не понимая, чем они различаются и какой нужно взять… а спрашивать совета не решается, потому что, наверное, все маггловские мужчины прекрасно знают, что это. Девушка вдруг улыбается и сочувственно спрашивает:

— Что, жена в командировку уехала?

— Да! — немедленно соглашается Ойген.

— Вы сами никогда ничего не покупали, а знакомой фирмы здесь нет?

— Да! — снова говорит Мальсибер, очаровательно улыбаясь девушке. — Вы мне поможете? — ласково и умоляюще говорит он, заглядывая ей в глаза. И девушка тает — они все всегда тают от подобного его взгляда, а сейчас он ещё и вполне искренен и очень старается обаять свою собеседницу.

— Конечно, — кивает та — и задаёт очень странный, с его точки зрения вопрос: — Какая у вас кожа?

Он смотрит на неё озадаченно — девушка, на бейджике которой написано «Флоренс», опять улыбается и пытается объяснить:

— Тип кожи? Сухая, нормальная, жирная? Чувствительная?

Мерлин, оказывается, у магглов бывает разная кожа! Взгляд у Мальсибера становится настолько несчастным, что девушка просто берёт с полки какой-то флакон и протягивает ему со словами:

— Возьмите вот эту. Хотя лёгкая небритость вам очень к лицу, — добавляет она, немного краснея. — У вас есть корзинка?

— Благодарю вас, — он улыбается нежно и солнечно, и добавляет: — Нет, корзинки нет…

— Я принесу, — говорит Флоренс. — Подождите здесь, я сейчас.

Она уходит, и возвращается с красной пластиковой — впрочем, понятие это ему пока неизвестно — корзинкой, похожей на корзину для пикника, только без крышки.

— Вот, кладите сюда. Вам ещё что-нибудь нужно?

— Нужно, — он жалеет, что не составил список. Как же там было… — Бритвы.

— Это сюда… пойдёмте. Вот, — она подводит его к стенду, на котором висят прозрачные упаковки с чем-то абсолютно непонятным. Мальсибер отлично знает, как выглядит бритва — хотя и предпочитает заклинание — и то, на что он сейчас смотрит, вообще никак её не напоминает. Начать с того, что оно вообще не стальное, и даже не металлическое, похоже. — Тоже не узнаёте? — смеётся девушка. Он мотает головой и жалобно просит:

— Выберете, пожалуйста, что-нибудь на ваш вкус!

Девушка выбирает — а он ловит, даже обычной, фоновой легилименцией, её сочувствие и уверенность в том, что жена у него не в командировке, а просто ушла, ну и дура, потому что он такой потрясающий. Флоренс симпатичная, хоть и маггла, и в другое время он бы, возможно… но сейчас совершенно не до того — поэтому Ойген лишь улыбается ей и благодарит, а потом просит помочь найти зеркало, ножницы и всё, что дальше по списку, ещё более убеждая девушку в справедливости её подозрений. Окончательно убеждает её в этом почему-то именно таз — он не понимает, почему, но не спрашивает, конечно.

Проводив его к кассе, девушка глядит на него с надеждой — но он только благодарит вновь и, подумав, на прощанье шутливо целует ей руку.

Расплатившись, он выходит с пакетами и тазом под мышкой, находит укромный угол, уменьшает лампу и таз, складывает всё в один пакет — и отправляется в более понятное ему место: магазин мужской верхней одежды.

И уже потом в книжный.

…Возвращается Мальсибер нескоро. Снейп всё это время изучает газеты в неярком свете круглой лампы. Там очень много пафоса и мало подробностей, но всё же составить представление о происходящем возможно.

— Не уснул тут? — спрашивает вернувшийся, затаскивая в комнату кучу набитых пластиковых пакетов.

— Не довелось, — отзывается мрачно Снейп — но перед хорошим настроением Мальсибера никакая мрачность устоять долго не в силах.

— Я себя чувствую домовым эльфом! — возмущается Ойген тем временем, ставя пакеты рядом с их спальными местами и вновь выходя за дверь. — Меня даже в школе завхоз так не гонял! — он возвращается с ещё одной партией пакетов и большим эмалированным тазом. — По-твоему, я похож на эльфа?!

— У тебя уши коротковаты и волос много… но, в целом, — незло усмехается Снейп. — Ты весь магазин скупил?

— Половину, — говорит тот и картинно падает на свой матрас, раскинув руки. — С тебя ужин. Ты же зельевар — значит, должен уметь готовить. Ты умеешь? — он приподнимает голову и смотрит на собеседника вопросительно.

От такой наглости Снейп даже не сразу находится с ответом — а потом вдруг улыбается краешком губ и просто говорит:

— Умею. Ты продукты принёс?

— Нет, ну ты точно меня эльфом считаешь! — он вскакивает. — Принёс, разумеется!

— Твой коэффициент интеллекта даёт к этому некоторые основания, — кивает Снейп.

— Хам, — говорит Мальсибер, приступая к разбору покупок. — Так… это твоё. И это.

Северус берёт первый пакет — и, вытряхнув из него содержимое на матрас, замирает.

Это одежда: пара рубашек, свитер и куртка.

Одна из рубашек — белая с голубым воротником и манжетами, вторая вообще ярко-синяя в мелкий белый рисунок. Якоря. Множество хаотично разбросанных по ткани крохотных якорей.

Снейп молча поднимает глаза на Мальсибера — тот отвечает ему недоумённым и ясным взглядом, в которым читаются искренний интерес и непонимание. Вздохнув, Снейп разворачивает вроде бы вполне респектабельный свитер — похоже, хлопковый, ровного светло-голубого цвета… и с большим вышитым якорем внизу слева, недалеко от нижнего края.

Некоторое время Снейп молча всё это разглядывает, потом задумчиво глядит на Мальсибера и интересуется:

— А почему не красное?

— Тебе не пойдёт красный! — веселится Мальсибер, впрочем, поглядывая на него с подчёркнутым опасением.

— Ты полагаешь? — вскидывает бровь Снейп.

— Мы договорились не колдовать здесь! — восклицает, смеясь, Мальсибер и демонстративно отодвигается от него подальше, подняв руки в защитном жесте.

— Я и так справлюсь, — говорит ему Снейп. — Руками.

— Ты ничего не говорил о том, какими они должны быть! — защищается тот. — Мне хотелось внести немного цвета в твой ежедневный гардероб… да что?!

— Ничего, — вздыхает Северус, разглядывая куртку. Та вполне неприметная, нейтрального светло-серого цвета. И шарф такой же. — Ты шут, — повторяет в стотысячный раз Северус. — А размер похож — думаю, подойдёт.

— Надо был оговорить все детали, — ворчит Ойген, придвигаясь обратно и вынимая из другого пакета какой-то свёрток. — Что потребовал — то и купил… о цвете ни слова сказано не было! И вот, развлекайся, — отмахивается Мальсибер, вынимая содержимое второго пакета.

Там оказывается масса всего: пачка одноразовых бритв, пена для бритья, по упаковке разноцветных шариковых ручек и карандашей, большой блокнот с чистыми, нелинованными листами и с яркими бабочками на обложке, шампунь, расчёска, две пары ножниц: большие хозяйственные и маленькие маникюрные, несколько упаковок нижнего белья — вполне нормальных цветов — и два больших полотенца.

— Одно мне, — Мальсибер выхватывает белое, оставляя ему светло-зелёное. — Я ещё зеркало купил — хотя надо было удержаться и посмотреть, как ты будешь без него бриться.

— Зеркало — это ты молодец, — хвалит его Снейп, словно школьника. — Карту принёс? И лампу?

— Всё-таки ты точно видишь во мне домового эльфа, — укоризненно говорит Мальсибер, придвигая к нему третий пакет. — Карты. Лампу сейчас достану.

Карты?

Пакет большой и тяжёлый — не понимая, как может обычная карта мира так много весить, Снейп его открывает… и с недоумением достаёт оттуда тяжёлую толстую книгу.

Атлас мира.

В пакете остаётся что-то ещё — и это уже действительно именно карта мира, подробная и на одном листе… вот только размером с хорошую простыню — она аккуратно сложена в небольшую мягкую книжку.

— Я смотрю, тебе действительно очень хочется отсюда убраться, — говорит Снейп, глядя на Мальсибера со смесью иронии, насмешки и… тепла.

— Не то слово! — восклицает Ойген, возясь с какой-то коробкой. Наконец, он достаёт из неё лампу, какое-то время пытается её подключить — и, наконец, та вспыхивает так ярко, что они оба от неожиданности зажмуриваются.

— Тебе никто не рассказывал, что норма располагается между крайностей, а не является их простой суммой? — с досадой говорит Снейп.

Мальсибер думает какое-то время, потом говорит озадаченно:

— Эта мысль слишком глубока для меня. Извини. Я не понял.

— Лампа яркая слишком, — с сочувственным сожалением поясняет Снейп. — Извини. Я постараюсь впредь говорить попроще.

— У тебя не получится, — грустно говорит тот, разворачивая свёрток и раскладывая его содержимое по своему матрасу. — А это моё, — говорит он, потом оглядывается на Снейпа — и так замирает с удивительно шкодливым выражением лица.

Это тоже одежда: две рубашки, свитер и куртка.

Чёрные.

Все — полностью и абсолютно чёрные.

— У тебя траур? — справившись с эмоциями, среди которых явственно прослеживаются и смех, и возмущение, шутит Снейп — и тут же осекается, потому что шутка выходит на редкость неуместной и неудачной.

Однако Мальсибер с радостью подхватывает её:

— Да, траур. По Азкабану. Я прощаюсь с ним навсегда. Ты против? — он вздёргивает подбородок — и вдруг очень точно копирует один из любимых жестов собеседника, выгибая одну бровь.

— Не знаю, — задумчиво говорит Снейп и спрашивает: — Поменяться не хочешь?

— Ты выше и у тебя руки длиннее, — решительно отказывается Мальсибер. — И вообще. Это мой траур. А ты свой уже относил.

Снейп вдруг задумывается, очень внимательно глядя сперва на него, а потом и куда-то сквозь. Затем говорит тихо:

— А ты даже не представляешь, насколько ты прав…

Он смотрит на Мальсибера снова — чрезвычайно пристально и внимательно, так, что тот непривычно смущается и спрашивает тоже необычно серьёзно:

— Да что я такого сказал-то?

— Ты знаешь… кажется, правду, — Северус вдруг улыбается слегка удивлённо — и решительно требует: — Давай сюда зеркало.

Получив оное, он оглядывается, потом требует:

— И твоё полотенце. Моего, возможно, не хватит.

Мальсибер не спорит: отдаёт, садится обратно, глядит заинтересованно. Снейп делает что-то чрезвычайно странное: снимает с себя рубашку, оставшись голым по пояс, тщательно заправляет по кругу за пояс брюк одно полотенце и расстилает позади себя второе. Потом берёт большие — хозяйственные — ножницы, ставит зеркало поудобнее, ловко захватывает довольно большую прядь своих волос — и обрезает её буквально в полудюйме от корней. Глядит на неё задумчиво, улыбается странно — и бросает на полотенце.

И берётся за следующую.

Мальсибер молча глядит на него во все глаза и даже не то что не шевелится — кажется, и не дышит. Снейп работает методично и аккуратно — отрезав волосы, он принимается ровнять то, что осталось, сперва теми же ножницами, а после и маникюрными — и какое-то время спустя у него на голове оказывается очень короткий и на удивление ровный ёжик. Он в очередной раз разглядывает себя в зеркало — и оборачивается к Мальсиберу.

— Это нужно сжечь, — говорит он, кивая на срезанные волосы. — И я собираюсь сделать это лично, а то я знаю тебя. Так что неси миску и спички.

— А тебе идёт, — говорит Ойген удивлённо. — И вообще мысль хорошая… мне, пожалуй, тоже стоит постричься, — он с явным сожалением пропускает пальцы сквозь свои волосы. — Так опознать будет сложнее…

— Пока не спеши, — усмехается Снейп. — Я не решил, как мы выбираться будем. Миску мне принеси, сколько мне в полотенцах сидеть?

Ойген послушно уходит — а Снейп берёт баллончик с пеной, наносит её на лицо, затем, критически оглядев пластиковый станок, приступает к бритью, вытирая лезвие о полотенце. Закончив, он тщательно собирает волосы — удивляясь про себя тому, куда подевался Мальсибер — вытирает лицо, убирает полотенце и, подумав, надевает белую с голубым рубашку. Та приходится впору — разве что чуть широковата, но в плечах сидит хорошо, да и длина рукавов подходит.

— У-ух! — слышит он за спиной. Мальсибер, наконец, возвращается — у него в руках миска, уже открытая бутылка вина и пара простых стеклянных бокалов. — А ты ругался… ты просто невероятно выглядишь!

— Вино? — уточняет Снейп, складывая собранные волосы в миску. — Бокалы откуда?

— А как его пить — из горла? — удивляется тот в ответ. — Я купил. Вино маггловское, я его знать не знаю — надеюсь, оно приличное.

— Значит, есть из собачьей миски для тебя норма, а пить вино из горла — нет? — уточняет Снейп.

— Сравнил… это совершенно же разные вещи! — смеётся Мальсибер. — Тебе вино-то можно, как думаешь?

— Не знаю, — задумывается Снейп, продолжая собирать с полотенца мельчайшие волоски. — Не уверен… заодно и проверим на практике. Без фанатизма. Спички дай.

Когда все волосы сгорают, Снейп складывает полотенца, отодвигает их в сторону и разворачивает карту.

— Вино будем за ужином пить, — говорит он.

— Тебе ещё нужно его приготовить, — напоминает ему Мальсибер, — так что ты не против, если я начну прямо сейчас?

— А если против? — иронично интересуется Снейп.

— Поздно, — Ойген уже наполнит один из бокалов примерно наполовину. — Я немного.

— Ты мне мешаешь… пойди пока согрей воду — я хочу вымыться.

— У меня нет столько воды! — протестует Мальсибер.

— Ну вот и сходи за ней, — кивает Снейп. — Иди, не отвлекай меня.

Он открывает блокнот, берёт простой карандаш и, внимательно глядя на карту, начинает производить расчёты.