Мятежный дух и игра на выживание (гет)

Прим. авт.: Альтернативный последний мир, т.е. события происходят сразу после того, как Нил зашвырнул Ориона и Ханаби из мира Шина черт-те куда под предлогом: «перемещаться всей группой опасно, нас ищут» («Сцена 17. Боль: Часть шестая»).

* * *

Холодно… Ханаби натянула одеяло повыше, беспокойно заёрзала на кровати, пытаясь снова отыскать удобную позу, чтобы продлить утренний сон, но вдруг… наткнулась на препятствие. Живое, тёплое и что-то бормочущее.

Сонливость как рукой сняло. Она резко села и уставилась на парня, который нагло, не просыпаясь при этом, отбирал у неё часть одеяла.

Опять Укио. Но где это они? Ханаби огляделась по сторонам, совершенно не узнавая комнату. Чуть просторнее, чем у неё, небольшой беспорядок... На тумбочке рядом с кроватью поселились её крема и заколки. Вот это новости! Ханаби ощупала себя — ночная сорочка на ней только подтвердила мысль, что уснула она здесь не случайно. Хорошо, что Укио тоже спал в одежде.

Орион не отвечал. Последнее, что она смогла вспомнить — разговор с Нил-саном и перемещение в другой мир. Произошло ли ещё что-нибудь после этого? Возможно, они попали не туда? Если Орион не с ней — то она в безвыходном положении и может лишь дожидаться, пока её найдут.

Что теперь делать? Ей стало страшно и одиноко от этой безвестности.

Пока Укио не проснулся, у неё оставался шанс сбежать и хорошенько обдумать своё положение. Но сначала стоило посмотреть дату и время. Где же телефон? На тумбочке нет… Нагнувшись, она пошарила по полу, но и там ничего не было. Может, в кармане или сумке? Ханаби опустила ноги на холодный пол и собралась встать, но не успела — Укио неожиданно обнял её сзади и сонно пробурчал:

— Куда ты рванула?.. Сегодня выходной…

— А-а… я просто искала телефон, чтобы время посмотреть!

— Да какая разница, сколько времени, ложись обратно… Дрожишь вся. Тебе холодно? — он настойчиво притянул её поближе к себе и укрыл одеялом.

Теперь незаметно улизнуть не получится. И её догадки о попадании «не туда» подтвердились. В этом мире они с Укио жили вместе. Далеко не первый день, судя по тому, что она видела и ощущала вокруг себя.

Какой именно Укио сейчас рядом с ней? Скорее всего, не знающий ничего ни о Ниле с Орионом, ни о параллельных мирах. Орион… куда же ты снова делся?

Тем временем Укио развернул её лицом к себе.

— Тебя что-то беспокоит?

— Плохой сон приснился.

Конечно же, он не мог не заметить слезинки, застывшие в уголках её глаз. Она сильно нервничала. Но этот Укио не стал пользоваться её растерянностью. Он нежно вытер её слёзы и тихо сказал:

— Забудь о нём. Я рядом, ничего страшного не случится.

Если бы всё было так просто… Это какой-то неизвестный мир, и она даже не представляет, хватит ли её знаний из прошлых миров, чтобы предотвратить всевозможные несчастья.

Плохо и то, что Укио быстро до всего догадается. Он слишком хорошо её знает. И что он с ней сделает, если догадается?..

— Приготовишь завтрак? — вдруг попросил он с почти детской надеждой во взгляде.

Что ж, этот вопрос был предпочтительнее каких-нибудь других…

— Могу. Например, что?

— Рисовый омлет!

Осторожно выбравшись из его объятий, она встала и осмотрелась в поисках своей одежды. Укио, плотнее укутавшийся в одеяло и довольно улыбавшийся в предвкушении завтрака, лениво наблюдал за ней.

— Что опять ищешь?

— Не помню, куда вчера положила своё платье, — ответила она и чуть не хлопнула себя по лбу с досады на свою невнимательность. Не факт, что вчера она носила именно платье. Ей следует быть осторожнее со словами!

— Посмотри где-нибудь в районе дивана, — небрежно бросил он.

Озадаченная его подсказкой, она проверила диван. И действительно, там валялась одежда — не только её.

— Укио, что за ужас здесь творится! — снова ляпнула она, не подумав.

Тот смутился от её упрёка.

— Ну, нам же ночью не до того было…

Ага, не было дела до аккуратности, но переодеться, готовясь ко сну, они не забыли. Что за чудачества! Фыркнув, она подняла с пола своё платье и нашла в кармане телефон. Быстро проверила дату. Увиденное изумило её: время этого мира текло на год раньше, чем в предыдущих мирах. Сегодня было воскресенье, пятое августа две тысячи двенадцатого года*. Странно и непонятно…

Её почти охватил панический страх, но тут Укио снова отвлёк внимание на себя:

— Да оставь, я всё приберу. А ты иди. Омлет сам себя не приготовит!

— Сейчас сам и будешь готовить! — возмутилась она от его наглости.

— Молчу-молчу!

 

В комнате стоял единственный, но довольно большой шкаф. Подойдя к нему, она не прогадала — там хранилась и её одежда тоже. Выбрав другое платье, она вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь и перевела дух. Теперь нужно определиться, что и где находится в этой квартире. Лучше решать все проблемы по мере поступления. А глобальную проблему — попадание в неправильный мир и пропажу Ориона — придётся отложить, пока она здесь не «осмотрится» как следует.

На исследования у неё ушло немного времени. Квартира оказалась двухкомнатной. Во второй комнате Укио хранил вещи для съёмки, ещё там стоял второй компьютерный стол. Наверное, это был его «рабочий кабинет».

Добравшись до кухни, она довольно быстро запомнила расположение предметов в ней и смогла приготовить завтрак, не ударив в грязь лицом.

 

После завтрака Укио поинтересовался, чем она бы хотела заняться сегодня.

— Ты как-то говорила, что хочешь в планетарий. Или можем сходить в кино и глянуть что-нибудь из новинок.

Ханаби задумалась. Как же ей опротивело сидеть в городе и заниматься одними и теми же делами, ходить по одним и тем же местам… Работает ли она до сих пор в «Meido no Hitsuji»? С кем продолжает общаться? Что вообще произошло за весь этот год? Столько всего оставалось неизвестным! Без помощи Ориона она не знала, как самостоятельно просмотреть память другой своей версии.

Да и не хотелось ей на каждом шагу беспокоиться о встрече со знакомыми и друзьями. Уж лучше ломать комедию только перед Укио. Поехать куда-нибудь в случайное место, просто чтобы убедиться, что за парой кварталов и исхоженных вдоль и поперёк улиц есть что-то ещё, настоящее, не призрачное.

— Давай просто купим на вокзале билеты и уедем из города куда глаза глядят. Хотя бы на день.

— Знаешь, я тоже подумывал об этом, но боялся, что ты не согласишься. Отлично, устроим себе пикник!

* * *

Дальше Шинано, правда, они не заехали.

— Проведём там день, а завтра утром вернёмся в город, — предложил Укио, когда они обговорили это в поезде. — Дела… подождут. В конце концов, я сам себе хозяин и могу прийти в студию позже, а у тебя ещё не началась учёба.

Наверное, подумалось Ханаби, он всё-таки осуществил планы, о которых рассказывал ей ещё в её мире — открыл собственную студию. Она словно попала в «хорошую» версию будущего. Неужели Нил пытался переместить их в другое место, но желания и сомнения Ханаби привели её сюда, как и во все прошлые разы? Почему же сейчас Орион исчез, хотя раньше всегда был рядом?

Пока они ехали до Шинано, Ханаби притворилась спящей и попыталась самостоятельно проникнуть в свою память. Но какие воспоминания она бы ни использовала, какие двери мысленно ни открывала — везде находила лишь пустоту.

 

За год ни отель, ни Кониши-сан ничуть не изменились.

— Эх, ребятки, позвонили бы заранее! — пожурил их Кониши-сан после обмена тёплыми приветствиями.

— Не волнуйтесь, мы приехали всего на день, — ответил Укио. — Сами не ожидали, что так получится… Проезжали мимо вашей станции и решили заглянуть к вам. У вас же есть свободные номера?

— Конечно-конечно!

Чуть позже они выяснили, что кроме них в отеле остановилась небольшая группа школьников со своей учительницей — и больше никого. Номер Укио и Ханаби располагался подальше от других, никто никому не мешал.

Они оставили в номере свои вещи и привели себя в порядок после поездки. Ханаби специально собрала корзинку для пикника, чтобы прихватить её с собой на прогулку по окрестностям.

На лестнице Укио неожиданно замедлился и хлопнул себя по лбу.

— Какой же я дурак!

— Чего ты? — хихикнула Ханаби. — Не говори так о себе.

— Да я забыл сумку с фотоаппаратом в номере! Спускайся пока вниз, я догоню.

Ханаби спустилась в холл одна и решила поболтать с Кониши-саном, а заодно взять у него карту окрестностей. Но тот был занят — рассказывал какую-то легенду про местного призрака парочке школьников, слушавших его с неподдельным интересом.

Ах, конечно, призрак… Она сразу вспомнила ту поездку с Икки и остальными в другом мире. Рика заманила их в лес историей о призраке девушки, повесившейся из-за безответной любви.

Подождав, пока школьники уйдут по своим делам, Ханаби подошла к владельцу отеля.

— Неужели история с призраком — правда, Кониши-сан?

Будь здесь Орион, он бы разворчался, что и знать ничего не желает об этой «правде». Призраков он недолюбливал.

Кониши-сан весело подмигнул ей.

— Между нами, душечка: никаких призраков не существует. Но мне нравится поддерживать в молодёжи дух авантюризма, — он усмехнулся и заговорщицки добавил: — Я им намекнул, что «призрак» оставил клад в одном местечке в лесу. О, у меня и для вас есть интересное место! Единственное на всю округу, не ошибётесь. Там растёт большое старое гинкго, под тенью которого открывается чудесный вид на зелёный луг.

Он протянул ей карту и снова подмигнул. В это время как раз вернулся Укио.

* * *

Зелёный луг очаровал Ханаби с первого взгляда. Здесь было столько цветов! Словно разноцветный ковёр раскинулся по земле. Оставив корзинку под гинкго, она бросилась прямо в это волнующееся от ветра травяное море.

Укио, снисходительно поглядывая на её ребячество, возился с фотоаппаратом.

— Поменьше сиди на траве, милая. А то будешь потом ныть из-за зелёных пятен на платье.

— Не буду! — отмахнулась она, собирая цветы в букет. — Отвлекись наконец и посмотри, как здесь чудесно!

Он задумчиво огляделся, что-то прикидывая в уме.

— Я прекрасно всё вижу. Кониши-сан подсказал нам очень красивое место. Надеюсь, ты не откажешься немного попозировать мне?

Ханаби согласилась, хотя ей не очень-то хотелось фотографироваться. Она давно не видела Укио за любимым занятием: он выглядел таким увлечённым, сосредоточенным, даже счастливым…

 

Позже они вернулись к гинкго и стали искать место, где Кониши-сан мог спрятать клад.

— Здесь, — Укио остановился и указал на чуть взрыхлённую землю недалеко от дерева.

— Надо же, какой ты наблюдательный! — удивилась Ханаби, присаживаясь на корточки и внимательно рассматривая рыхлую землю.

— Да не то чтобы… Я смотрю вниз чаще, чем ты. И ещё ты не видела, как Кониши-сан дал мне эту вещь, — он порылся в карманах своего вместительного плаща и вытащил детскую лопатку для песочницы.

Ханаби прыснула со смеху и, не удержав равновесие, бухнулась на коленки. Не каждый день можно увидеть такую необычную картину — Укио с детской лопаткой в руке!

— Ну, что смешного ты нашла во мне на этот раз? Поднимайся. Опять развела детский сад!

Ханаби, давясь смехом, встала и отряхнулась.

— Всё-всё… ха-а… больше не буду!

Их взгляды встретились. В глазах Укио промелькнуло какое-то странное и неуловимое выражение. Он выпустил из рук лопатку, и та, ненужная, упала на землю. В следующую секунду он уже прижимал Ханаби к себе, держа за талию. Не ожидав от него такой атаки, девушка лишь смущённо покраснела и вцепилась пальчиками в складки его плаща.

— Мне следует рассердиться на твоё поведение, но я не могу… Ты такая очаровательная! Я люблю твой смех, Ханаби, — он склонился к ней и мягко, неспешно поцеловал.

За этим поцелуем скрывалось нечто большее… Безмолвное признание в любви? Или, быть может, обещание необычайного блаженства? Она ужаснулась своей реакции: по телу разлилось какое-то тягучее удовольствие вперемежку с возбуждением, ноги предательски ослабели, и если бы Укио не удерживал её крепко, она бы снова грохнулась на землю.

Всё закончилось так же неожиданно, как началось. Ханаби не успела толком прийти в себя, всё ещё балдея от тающих с каждой секундой ощущений, а Укио уже отпустил её и отошёл, пряча взгляд.

— Прости, снова без предупреждений.

— Ничего, — она поднесла руку к губам, словно ловя ускользающие ощущения. — Я не против неожиданностей… иногда.

Он чуть заметно улыбнулся.

— Что ж, буду иметь в виду. Пора выкапывать клад Кониши-сана.

Под землёй их ждала бутыль с каким-то явно не безалкогольным содержимым. Укио осторожно обтряхнул её со всех сторон и осмотрел этикетку.

— Такая щедрость просто не может остаться без внимания! Подарю ему в ответ бутылочку кубинского рома, что прислал для нас мой отец, — он достал небольшую «подарочную» бутылку прямо из кармана своего плаща.

— Зачем ты взял с собой ром?!

— Отметить великолепный день в твоей компании. Да ладно тебе, не дуйся! Разок можно и гульнуть в своё удовольствие, — безмятежно ответил он.

— Нельзя, мы не напиваться сюда приехали!

— Нельзя отказываться от подарков, Ханаби. Мы ведь не хотим обидеть Кониши-сана? Не бойся, это вино слабенькое, градусов в нём мало.

— Я не боюсь! Хорошо. Но не больше одной рюмки.

Она прекрасно помнила, к чему привело её последнее распитие алкоголя. Вряд ли местная Ханаби была крепче неё в этом вопросе.

* * *

Вдоволь нагулявшись и перекусив припасами из корзинки (Укио всё же настоял на том, чтобы они попробовали подарок Кониши-сана), они побрели назад к отелю уже вечером. Укио нёс корзинку и фотоаппарат, а Ханаби — маленький, чуть завядший букетик полевых цветов. Посовестилась выкидывать, раз уж нарвала их днём так бездумно…

— Укио, ты обманщик! — заявила девушка, ткнув его пальцем в плечо. — У меня теперь кружится голова от этого «слабенького» вина.

— Выдумываешь. Ты просто устала. Примешь холодный душик — взбодришься.

— Бр-р, не хочу холодный!

Он остановился. Ханаби тоже — в двух шагах позади, не видя его лица в вечерней полутьме.

— Хочешь, я прямо сейчас взбодрю тебя? — хрипло спросил он.

— Как?

— Первый, кто доберётся до беседки — выигрывает. А проигравший, — он оглянулся на неё с коварной улыбкой, — исполняет желание победителя. Любое желание, поняла?

— П-погоди, что за детсадовские игры…

— А кто весь день изображал пятилетнюю девочку? Считаю до трёх. Раз…

— Укио, это глупо! — воскликнула она, но всё же шагнула вперёд, чтобы поравняться с ним.

— Сначала добеги первой, а потом возмущайся хоть до старости. Два…

— Нечестно, ты быстрее бегаешь!

— Что, тебе ещё и фору дать? Ну ладно. Считаю до пяти. Три…

Не мешкая с возмущениями по поводу того, что неплохо бы начать счёт заново, Ханаби отчаянно рванула вперёд. Каждая секунда промедления губительна!

На полпути он, не напрягаясь, перегнал её.

— Плохо стараешься, Ханаби! Давай, поднажми!

— Замолчи! — еле выдохнула она и собрала последние силы для ускорения, но даже это не помогло.

Когда она добежала до беседки, Укио уже довольно развалился на скамейке и восстанавливал дыхание. Она рухнула на пустую скамейку напротив.

— Всё из-за того, что вы в этих ваших университетах прогуливаете физкультуру. Я бы на твоём месте посещал все занятия, а ещё записался в кучу кружков.

— Спасибо за совет, никогда в жизни не догадалась бы, что так можно! Ты всё равно сильнее и быстрее меня, занятия в спортивных кружках тут ничего не изменят.

— М-м, не злись. Разрешаю тебе отыграться в карты.

— Нет, хватит. Никаких игр на желания!

Укио пожал плечами.

— Как хочешь. Кстати, о моём желании… Я придержу его до более подходящего времени. Не расслабляйся пока.

Это поведение и коварные ужимки насторожили Ханаби. Она чувствовала в них что-то опасное. Действительно ли он — тот, за кого выдаёт себя?..

Прежде, чем она успела хорошенько поразмыслить над этим, Укио перебрался на её скамейку, напустив на себя самый невинный вид.

— Ханаби, я правда не хотел, чтобы ты расстраивалась из-за поражения! Обещаю, что не стану злоупотреблять этим желанием и не потребую от тебя невозможного. Прошу, не сердись на последнего идиота на свете, придумывающего дурацкие способы размяться и взбодриться…

— Ты просто хотел стрясти с меня этот «карт-бланш».

Укио обнял её и развернул к себе. Отодвигаться от него и протестовать уже не было сил.

— Я не попрошу ничего, что тебе не понравится, — тихо пообещал он, смотря на неё очень честными глазами.

И Ханаби действительно хотелось довериться ему. Это другой мир. Укио не нападает на неё, не пытается причинить боль, а всего лишь… хм, заигрывает с ней? Мало ли что они привыкли вытворять с другой Ханаби…

Последняя мысль мигом отрезвила её. Другой Ханаби. Этот нежный и слегка виноватый взгляд, эти тёплые объятия — предназначены не ей. Вот уж кто наглый и коварный — так это она.

Ханаби быстро вскочила, и Укио не успел удержать её в своих объятьях.

— Думаю, нам пора… Я устала.

— Ох, неужели? Прыгаешь со скамеек вполне резво… Ладно, ты права, уже поздно. Идём.

* * *

Но на этом испытания для Ханаби не закончились. Ей предстояло провести целую ночь в одной комнате с парнем, который считает её своей девушкой и рассчитывает на «продолжение банкета».

Время шло. Она сходила в душ (отдельный, в конце коридора на их этаже), смыла с себя усталость и остатки опьянения, но придумать хороший выход из ситуации не смогла. И теперь сидела в номере, дожидаясь, когда из душа вернётся Укио.

Невольно вспоминалось, как нежно он обходился с ней днём. Да и вечером тоже — всего лишь беззлобно подтрунивал над ней. Он просто не поймёт, если она отошьёт его, прикрывшись обидой из-за проигрыша или какой-нибудь другой надуманной причиной.

А если не отшивать? Она не знала, как вела себя другая её личность (и как бы отнеслась к её решению, будь у них возможность поговорить о нём между собой). Всё, что она сама помнила о близости, ограничивалось лишь страхом, болью и омерзением. Нет, нельзя вспоминать о том ужасном дне на складе… Нельзя переносить это на другого Укио, не сошедшего с ума, не желающего ей ничего дурного. Что если ей выпала возможность забыть отравляющие душу воспоминания? Ей не будет больно, а будет так же хорошо и приятно, как во время того поцелуя днём, в лесу…

Но разве честно умалчивать от Укио правду о себе? Конечно, нет! А рассказывать ему что-либо нельзя, пока она не разобралась с подозрительным исчезновением Ориона.

С другой стороны, она не совсем посторонняя для этого Укио. Она чем-то делится со своими версиями, а те — с ней. И все они вместе — один и тот же человек? Она ведь не делает ничего плохого?

Как только она задумалась над этим, голос другой версии (или совести?) прозвучал у неё в голове:

«В других мирах у тебя никогда не возникало сомнений, Ханаби. Ты знала границы и не пересекала их. Так что же отличного в этом мире?»

— Здесь Укио жив, со мной, любит меня! И я тоже люблю его — за то, что он похож на того, кто покинул меня давным-давно. Этот мир мог бы стать моим будущим… если бы мой Укио не погиб…

«Но это не твоё будущее. И никогда им не будет. Здесь никому не нужна твоя помощь или дурацкие советы, какие вы на пару с Орионом раздавали в других мирах».

— Тогда… Зачем я здесь одна, без Ориона? Чтобы не помогать, а наоборот, получить помощь? Понять что-то важное о себе или об Укио? Поэтому… мне стоит идти до конца?

«Что ты несёшь, только послушай себя со стороны! Не поддавайся соблазну и не придумывай жалкие оправдания своим запретным желаниям. Иначе чем ты будешь лучше тёмной личности Укио? Немедленно ложись и притворись спящей».

 

Так она и поступила… поначалу. Но минуты шли, а Укио всё не возвращался в номер. Куда он запропастился? Сама она и то быстрее управилась!

Томительное ожидание сменилось беспокойством. Она хотела было выглянуть в коридор, уже подошла к двери, как вдруг та открылась. Укио наконец-то явился, закрыл номер на ключ и повернулся к Ханаби, виновато улыбаясь.

— Извини, что так долго вышло… Столкнулся в коридоре с Кониши-саном.

— Ничего страшного! — ответила Ханаби, хотя её голос звучал не очень-то беспечно.

Укио тоже это заметил и подошёл к ней вплотную. Внезапно ночная сорочка показалась ей слишком короткой и открытой.

— О, и ты собиралась искать меня прямо так, не одевшись приличнее? — он с нарочитой небрежностью подцепил пальцем одну из лямочек её сорочки и слегка потянул на себя.

Ханаби нервно сглотнула, стараясь не шевелиться и дышать помедленнее.

— Я просто хотела выглянуть в коридор, только и всего…

— Не оправдывайся, я же шучу, — он приложил ладонь к её лбу, и это прикосновение — холодных пальцев к горячей коже — оказалось очень приятным и волнительным. — Да ты вся горишь! Не заболела?

— Нет…

— Что делала без меня?

— Ничего.

— Да? — теперь он осторожно касался её щеки, и это тоже было очень приятно. — А чем хочешь заняться со мной?

Этот вопрос вконец смутил её. Она забыла обо всём, что волновало её всего лишь пять минут назад, и просто обняла Укио, прильнув к нему и не до конца понимая свой внезапный порыв. Он охнул — удивлённо и очень трогательно — и сразу склонился к ней за поцелуем. Ханаби настолько увлеклась, настолько потеряла контроль над собой, что с радостью и с восторгом задрожала, когда их губы соприкоснулись. К чёрту всё! Вряд ли кто-нибудь из них двоих в эту самую минуту мог сдержаться или отступить от начатого.

Какие-то тёмные, неясные чувства и желания захлестнули Ханаби. Одним из чувств, с запозданием поняла она, была зависть к той, кому на самом деле предназначались все эти нежности.

Не прекращая поцелуй, Укио подхватил её и отнёс на кровать. Волосы у него всё ещё были влажные. Ханаби легонько потянула за них, и Укио сразу остановился, недовольно хмурясь.

— Да-да, знаю, что ты сейчас скажешь. Я пытался их сушить, но хотел поскорее вернуться к тебе. И нет, я не хочу тратить время на ролевые игры в стиле «Салон причёсок» и «Я у мамы принцесса».

— Тебе же самому будет неудобно, — фыркнула она, еле сдерживая смех.

Он выпрямился, достал из кармана резинку для волос и сделал себе хвост.

— Видишь? Я всё предусмотрел. Но обязан спросить: ты действительно хочешь продолжить?

«Вот он, последний шанс поступить благоразумно! Скажи, что устала…»

— Хочу. А разве есть причины не продолжать?

— Я беспокоюсь, не уступаешь ли ты мне, — он смутился, но быстро взял себя в руки. — Всё же мы первый раз… ночуем вместе не дома. Если у тебя есть сомнения, лучше скажи о них сразу. Можем просто лечь спать.

Понятно! Он тоже нервничает.

— Всё в порядке. Я хочу продолжить, — повторила она и дотронулась до его щеки. Тоже горячая. А ещё про неё бухтел: «не заболела ли ты, душечка»!

Вскользь лизнув её запястье, он ухватился за край её сорочки, но не снял полностью, а задержался где-то в районе талии.

— Ого, белые в голубую полосочку! Интересный выбор.

Ханаби, сжавшись, недовольно наблюдала за тем, как он аккуратно снял с неё трусики, сложил и запихал к себе в карман.

— Укио, зачем ты положил их туда?

— Теперь они принадлежат мне, — он одарил её безумной улыбкой.

— Чего?! Отдай обратно! — оправив сорочку, она попыталась вернуть их, но Укио ловко перехватил её руки.

— Предлагаю обмен. Снимай с меня что угодно и оставляй себе.

Опять глупые игры!

— Ладно, — сдалась она. — Возьму рубашку.

Он кивнул и сел, чтобы ей было удобнее снимать.

В расстёгивании пуговиц нет ничего сложного. Но почему-то пальцы дрожали и не слушались Ханаби. Чувствуя себя черепахой, она расстёгивала эти дурацкие пуговицы медленно, одну за другой. Укио терпеливо ждал, слегка склонив голову набок. Потом послушно вытащил руки из рукавов, когда она, взявшись за воротник, стала стягивать рубашку вниз всё с той же черепашьей скоростью.

«Ну же, Ханаби, ты сама встала на этот путь, а теперь медлишь, боясь даже смотреть на своего возлюбленного. Посмотри, как прекрасно сложен Укио, как красив и грациозен! Ты бы любовалась на него часами — не возразишь ведь? А был ли он так же мил и приятен тебе, когда искусал твои губы до крови и толкнул тебя на пыльный…»

«Умолкни! Хватит!» — она хотела заставить осуждающий голос в своей голове заткнуться, но не знала, как.

Тем временем Укио надоело тихо сидеть и бездельничать. Он вырвал свою рубашку из рук Ханаби (она комкала её, не замечая этого) и швырнул на пол со словами:

— Поиграешь с ней потом.

Быстрее, чем она успела бы отреагировать, он стащил с неё сорочку и тоже отправил на пол. Через мгновение Ханаби уже ощущала под спиной матрас, в который Укио грубовато вжал её, навалившись сверху.

Это сбило её с толку и не на шутку испугало. Но она успокаивала себя, как могла, и усердно гнала прочь любые ассоциации из прошлого, выгибаясь и постанывая от осторожных ласк Укио: он мял в руках и целовал её грудь, иногда чуть прихватывая губами и посасывая нежную кожу.

— Они точно стали больше, — слышала Ханаби его радостное бормотание. — И мягче… да, как зефирки…

Внезапно какая-то новая идея пришла ему на ум, и он сполз ниже, кончиком языка вычерчивая влажную дорожку по её животу. Ханаби почувствовала, как его пальцы гладят, слегка надавливая, её промежность, и выгнулась сильнее. Когда же он вздумал добавить к пальцам свой язык, она перестала контролировать себя и свои стоны.

Разрядка наступила быстро — и Ханаби конвульсивно дёрнулась, чуть ли не до треска сжимая в кулаках ткань простыни. Странное, доселе ни разу ею не испытываемое наслаждение разлилось по телу. Как же хорошо… хотелось и дальше расслабленно лежать, ловя отголоски этих удивительных ощущений, открывшихся ей.

Укио приподнялся, вытер рот и торжествующе улыбнулся.

— Тебе понравилось? Вижу, что да. А мне понравилось слушать твои стоны, — он вытащил из кармана (склад у него там, что ли?!) квадратный пакетик с презервативом и всучил ей; потом потянулся к пряжке своего ремня. — Можешь помочь мне… если хочешь.

«Сейчас он всё поймёт и разоблачит меня…» — безрадостно подумала Ханаби, держа этот злосчастный пакетик на ладони и стараясь не смотреть, как Укио раздевается.

Куда-то (опять на пол) с шуршанием упала одежда. Укио сел очень близко к девушке, ласково дотронулся до её плеча и прошептал на ухо:

— Не зацикливайся на лишнем, малышка. Здесь нечего стесняться или стыдиться.

О, его тихий шёпот будоражил кровь похлеще обычной ласки! Но перебороть своё смущение пока что было сложно для неё.

— Извини, что я такая трусливая… — пробормотала она, продолжая упорно смотреть мимо него.

— Тс-с! Иногда я не знаю, что с тобой делать, Ханаби: то ли покусать с досады, то ли затискать. Ты не трусливая. Ну же, посмотри на меня!

Она подчинилась и ойкнула, встретив его очень голодный взгляд.

— Итак, — он забрал у неё пакетик с презервативом и вскрыл его, — будем бороться с твоей стеснительностью. Смотри внимательно и не смей отворачиваться или закрывать глаза. Иначе я покусаю тебя. А потом затискаю. Договорились?

— Нет… то есть, да!

Не хватало ещё услышать от него что-нибудь вроде «умничка», но Укио промолчал. Воображая себя последней извращенкой на свете, она внимательно следила за его действиями и нервничала:

«Стыд и кошмар! Его размеры впечатляют… Теперь понятно, почему мне было так больно в тот раз — не только из-за грубостей и страха! Ладно, как-то же моя версия отсюда справляется… О боги, о чём я только думаю…»

— Готово, — Укио снова взглянул на неё, и уровень неловкости между ними достиг наивысшей отметки. — Давай… э-эм, лучше ты будешь сверху.

Интересно, куда и почему улетучился весь его «опытно-снисходительный» настрой? Но может, он просто решил, что ей такая поза будет удобнее, кто его знает…

— Нет, лучше ты! — всё же возразила она, не уверенная в своих силах ещё больше него.

— Окей, если тебе так больше нравится.

Укио мягко обнял её и перекатил на спину, придавив собой. Потом подхватил её ножки под коленями, чтобы приподнять и развести шире. Она постаралась расслабиться и не думать о лишнем.

«Не страшно это, совсем не страшно, — мысленно успокоила она себя. — И тебе лучше поторопиться, Укио…»

Он рассудил иначе, медленно войдя в неё.

— Уф-ф… Почти весь внутри. Не больно? — почему-то счёл он своим долгом спросить, но Ханаби отрицательно помотала головой.

Ей действительно было не больно, а, наоборот, приятно. Она и не представляла, что это может быть настолько приятно! Неосознанно она сама сильнее прижалась к нему, глубже принимая его в себя. Укио, сдерживаясь от резких движений, начал потихоньку набирать темп.

 

Позже Ханаби даже не смогла припомнить эту ночь детально: остался лишь сгусток впечатлений, из которого невозможно выделить конкретные детали. Она чётко помнила, как приятно было от прикосновений Укио (в том числе от покусываний, которыми он так грозился ей), но не помнила, как именно и где он её ласкал, или когда они вдруг решили менять позы, или — самое страшное и непонятное — сколько раз они вообще довели друг друга до финала?!

* * *

На следующее утро они вернулись в город. Укио проводил её до дома, чинно поцеловал в щёчку и обещал вернуться к семи часам. Конечно, Ханаби очень хотелось поехать вместе с ним и взглянуть на его студию, но это было бы совсем подозрительно. Она и так ходила по краю, начиная со вчерашнего вечера.

Оставшись в одиночестве, Ханаби решила осмотреться в квартире. Какие-нибудь альбомы с фотографиями или дневник могли помочь ей добраться до необходимых воспоминаний.

«И почему я чувствую себя, словно жена Синей Бороды?» — со вздохом подумала она, приступая к поискам.

Альбомы хранились во второй комнате, служившей Укио «кабинетом». Аккуратно беря их по одному и не забывая ставить на прежнее место, она просмотрела их все. Сколько всего интересного в них хранилось! На фото были и только они вдвоём, и вместе с родителями (значит, успели перезнакомиться семьями — а это серьёзно), и с общими друзьями. Альбомы, судя по всему, собирала она: каждая фотография была подписана её почерком, с указанием даты и места.

Ханаби рассматривала эти фотографии и видела перед глазами кусочки чужой жизни. Воспоминания другой версии, тёплые и радостные, холодили ей душу, пронзали сердце чернейшей завистью. Всего этого никогда не было — и никогда не будет — у неё.

Она очнулась только на последнем альбоме, склонилась над ним и горько разрыдалась.

— Где же вы, Нил-сан и Орион? Мне нельзя здесь оставаться! — говорила одна часть её, добрая, бескорыстная и разумная.

Но была и другая, заглушавшая собой первую:

— Да, я переместилась сюда не просто так. Почему бы не побыть здесь ещё немного и насладиться радостями, которых меня лишили?

Быть может, противоречия не раздирали бы её на куски, если бы не несколько деталей из чужого воспоминания:

 

Тридцать первое июля. Выходной. Они зашли к Ханаби домой. После поцелуя Укио всё ещё не отпускал её из своих объятий, но это ничуть не беспокоило — наоборот, она чувствовала себя тепло и спокойно рядом с ним.

— Вот о чём я толкую… Помни, что я — мужчина. Даже сейчас я думаю, как далеко могу зайти…

— Ум-м, я поняла, — перебила она. — Для меня это всё впервые, поэтому давай не будем спешить!

Они посмотрели друг на друга и одновременно смутились.

— Э-э, да… Для меня ты тоже первая, но парни хуже себя контролируют и чаще думают о… ну, обо всяком.

— Неправда, девушки тоже думают! — выпалила она и только потом сообразила, какой смысл можно углядеть в её фразе. — Ой… то есть, не то чтобы я сейчас думала о чём-то, кроме поцелуя…

Он отпустил её и отвернулся, пряча улыбку.

— Ханаби, ты такая милая сейчас, так и хочется подразнить тебя! Но… кхм. Наша беседа свернула на опасную тропку. Давай лучше обсудим следующую встречу. Ты свободна завтра?

— Я собиралась в университет за одной книгой, но передумала. Учёба подождёт, до сентября ещё целый месяц! Поэтому завтра я свободна весь день.

— Надеюсь, ты меняешь планы не из-за меня… — пробормотал он, стесняясь, но заметно обрадовавшись.

Ей вдруг тоже захотелось подразнить его.

— Из-за тебя, коварный соблазнитель! — воскликнула она, снова прильнув к нему. — Хочу проводить с тобой больше времени…

Укио издал какой-то странный звук: не то вздох радости, не то стон отчаяния — и стиснул её в ответ.

— О, какая же ты неосторожная! Я совсем запутался и не знаю, где остановиться!

— Вот здесь и остановимся. А продолжим завтра.

И «завтра» существовало для них в этом мире. Ханаби не пошла в университет первого августа. Там всё равно случился пожар, но его быстро потушили, и никто не пострадал.

 

Ханаби поставила альбом на место и вышла из комнаты полностью разбитая. Будь в эту минуту рядом тёмный Укио, он бы сказал: «Теперь ты представляешь, что я испытывал всё это время, дорогая. Так хорошо представляешь, что с радостью согласилась бы на повторную амнезию», — и угадал бы её мысли! Он видел гораздо больше вариаций одного и того же события, и его боль была в тысячу раз острее той, что чувствовала она.

«Острее — может быть. Но это не оправдывает его поступки».

— Я не оправдываю его! Просто пытаюсь понять, почему он выплеснул эту боль на меня самым мерзким способом из всех возможных. Ну вот, начала разговаривать вслух сама с собой…

Уплетая шоколадку для поднятия настроения, она ещё немного покопалась в чужих воспоминаниях и пришла к выводу, что с местным Укио не всё чисто. Во-первых, он был скромнее, и ему в голову бы не пришло устраивать ту сцену с «белыми в голубую полосочку» трусиками. Во-вторых, они никогда не занимались любовью с такой отчаянной и неутолимой страстью, как ночью в Шинано — словно весь мир вокруг рушился и отсчитывал последние минуты своего существования. В-третьих, невозмутимость Укио: почему он воспринял её поведение спокойно, хотя оно должно было показаться ему странным, и был так обходителен с ней?

Если бы не эти обстоятельства, она бы призналась ему во всём сразу же, как он придёт домой с работы. Нет, определённо нужно понаблюдать за ним ещё немного!

 

___________________

* — логическим путём я определила, что действие в новелле происходит в августе 2011 года — именно тогда вышла часть «Amnesia: Memories», по календарю в комнате Ханаби видно, что первое августа начинается в понедельник, как было в 2011 году.