Следующая цель (джен)

После происшествия с Макмилланом Орден долго не собирался, чему мы были только рады. Хотелось хоть немного отдохнуть и пожить спокойно. Конечно, до этого было ещё очень далеко, но, по крайней мере, день рождения Эдриана мы отметили так, как и полагается: тортом, шампанским и подарками.

А когда на следующий день Кричер доложил об активности на одном из мониторов во время ужина, Северус не удержался от шпильки:

— Назло они время выбирают, что ли?

Однако пустить ситуацию на самотёк мы не могли и потому поспешили подняться в гостиную. Орденцы только рассаживались по местам, но и так было заметно, насколько поредели их ряды. Сириус, Артур и Молли, Дин и Симус, Гермиона и Джинни, Анжелина и Алисия, Оливер, Эрни… Двое погибли, трое в тюрьме, Джинни больше не волшебница, Артура вообще с трудом можно назвать человеком… Мы многое сделали, чтобы лишить Альбуса сторонников.

Мрачные лица орденцев чуть разгладились с приходом Дамблдора, но тот не поддержал улыбки своих людей, напротив, обвёл их тяжёлым взглядом из-под нахмуренных бровей и молча сел во главе стола.

— Что-то случилось, профессор? — нарушил тишину Захария Смит.

— К сожалению, да, — кивнул директор. — Вчера скончался Престон Вайт, аврор, защищавший Хогвартс наравне с нами.

Переждав волну сочувственных возгласов, Альбус продолжил:

— Это уже четвёртая непонятная смерть, по необъяснимой причине косящая наших соратников.

— Вы думаете?..

— Да, Минерва, я думаю, что Пожиратели смогли выследить их и отомстили. Череда несчастных случаев, неудач и неприятностей обрушилась на весь Орден. Вспомните, Уизли потеряли всё, из прошлогодних выпускников-гриффиндорцев не осталось никого, кроме предателей… Я думаю, антигерой мстит нам за свои неудачи.

Гневные высказывания, оскорбления в мой адрес, обещания разобраться со мной — всё это я пропустил мимо ушей. Избирательная логика директора ускользала от меня. С чего он решил, что я стал бы выслеживать совершенно посторонних авроров и убивать их, если хорошо знакомые орденцы после «встреч» со мной остаются живы? Если же речь идёт не обо мне, а о Пожирателях смерти — то при чём тут неудачи «антигероя»? Покачав головой, я повернулся к Эдриану, как и остальные ожидая, что он скажет.

— Поскольку нам с вами прекрасно известно, что мы тут не при чём, нужно понять, о каком Вайте идёт речь.

— Я немного знаком с ним, — неуверенно протянул Северус, хмурясь. — Он работал вместе с Бруствером в Аврорате и, как и тот, довольно быстро стал послушной марионеткой директора. Престон обычно не афишировал связь с Дамблдором, более того, старательно делал вид, что они даже не знакомы лично, однако перед тем, как Альбус… имитировал свою смерть, тот несколько раз бывал в Хогвартсе — я случайно увидел Вайта, когда тот исчезал в камине, но Альбус приказал мне не задавать лишних вопросов. Не знаю, сам Престон решил явиться в школу, или ему Дамблдор приказал… Как бы то ни было, он действительно участвовал в Битве: по пути в Визжащую хижину я видел, как он отбивался от Долохова…

— Ну, тогда всё понятно! — перебил Рей. — Это отголоски проклятий Антонина.

— Год спустя? — скептически хмыкнул Снейп.

— Да хоть два, — небрежно махнул рукой Мальсибер. — Ты не замечал, что он редко использовал стандартные боевые заклинания? — Северус пожал плечами. — Ну да, это же не зелья, ещё бы ты обращал внимание, — буркнул он, но не стал развивать тему и вернулся к обсуждаемому вопросу: — Я, конечно, понятия не имею, чем Антонин мог приложить аврора в горячке боя, но большинство его семейных проклятий имеет отсроченное действие. Насколько помню его рассказы, срок летального исхода зависит и от физического состояния жертвы, и от её магического потенциала, и от ещё кучи факторов, — Рей откинулся в кресле и поднял взгляд на потолок. Мы ждали продолжения. — Антонин рассказывал о маге, продержавшемся четыре года без каких-либо ритуалов и зелий. Но я не помню, что именно он говорил.

— Кто бы сомневался, что нужное ты и забудешь, — вернул шпильку Северус.

Друзья немного поспорили, можно ли верить заявлениям Долохова или это было обычное хвастовство, и пришли к выводу, что «Тони не склонен к преувеличениям». А орденцы тем временем пытались выяснить способ, с помощью которого мы вычислили Вайта и его коллег. И чем дольше продолжалась дискуссия, тем с большим подозрением они смотрели друг на друга: некоторые факты были известны только им, и попасть ко мне или Пожирателям смерти не могли никаким иным путём — только от одного из членов Ордена Феникса.

Дамблдор не зря считался умнейшим магом современности, аналитиком он был хорошим, но всё же ошибки в рассуждениях допускал и он. К примеру, он без труда предположил, что несчастья Уизли — следствие моих действий (самая сильная ненависть рождается именно из любви, а семью Уизли я любил, что бы ни говорили злопыхатели), однако гибель того же Сириуса связать со мной не смог. Странно было то, что при всей его подозрительности, Альбус даже намёком не обвинил своих людей…

— Я вижу только один вывод, — слегка повысив голос, произнёс Дамблдор, и орденцы тотчас же умолкли, вопросительно глядя на него. Мы — тоже. — Пожирателям удалось установить за одним из нас слежку. Только так информация, которую мы обсуждали на собраниях, могла попасть к ним.

Новый виток рассуждений мы слушали вполуха, вернувшись к обсуждению Долохова.

— Надо выяснить, что с Грейнджер, — подал идею Драко. — Грязнокровку прокляли ещё на пятом курсе, а она до сих пор жива.

— Я лично варил для неё весьма действенное зелье…

— Северус, оно могло отсрочить неизбежное, но не отменить его, — качнул головой Рей. — Ты же даже не знал, что она проклята, ты лечил именно травму. Драко прав, надо выяснить, что с ней. О том, что на ней есть проклятие — мы знаем точно. Вот и посмотрим…

— Так же с прискорбием сообщаю, что нас покинула мисс Белл, — перешёл к следующему вопросу Дамблдор, и я повернулся к монитору. Орденцы заохали, и он поспешил их успокоить: — Нет-нет, она жива. К сожалению, информация о происшествии в доме на Гриммо дошла до меня с опозданием, и мы не успели помочь нашим друзьям.

— А что случилось? — воспользовавшись паузой, влез с вопросом Смит.

— Магия Блэков рассеялась, и дом… более не пригоден для жизни, — уклончиво ответил Альбус. — Именно поэтому я не могу выяснить, как именно Пожирателям удалось узнать часть наших планов — дома больше нет, и искать следы попросту негде. Хорошо, что мы изменили место собраний, но… Уизли не должны были оставаться в том доме после того, как он стал небезопасен, я предупреждал — они не прислушались к моим словам. Однако хуже другое: дом утратил магию в тот момент, когда внутри находились члены Ордена…

Орденцы загомонили, а я только теперь понял, о чём говорит Дамблдор: о вышвырнутых на улицу Уизли.

— Мистер Джордан, — передал слово директор.

Ли откашлялся.

— Мы с Кети навещали Джорджа… Он… ну… Уизли жили в том доме после… всего, что с ними случилось. Ну и вот… нас выбросило на улицу. Без палочек! А там — магглы!

Маги заохали, Ли приободрился и перестал запинаться на каждом слове, наконец-то рассказав, что с ними было дальше.

Оказалось, что Рон не спешил вызволять родных и друзей из полиции, занявшись этим только на следующий день. Однако он понятия не имел, где искать… Оказавшись в полицейском участке, Джинни с Джорджем по большей части молчали, а вот Ли начал качать права, что и привело к тому, что всех пятерых в спешном порядке отправили на психиатрическое освидетельствование: невнятные восклицания магов, одновременно боящихся нарушить Статут Секретности и стремящихся объяснить, что они ничего не сделали и их нельзя задерживать, наверняка показались магглам откровенным бредом.

Вырвались на свободу они лишь через четыре дня. Джинни закатила истерику и убежала, Артура забрали Рон с Джорджем, Ли поспешил напиться, не подумав о том, что нужно доложить обо всём Дамблдору, а Кети… На Белл произвели неизгладимое впечатление и психи, и врачи-магглы, так что она предпочла закончить со столь опасными играми и, прихватив родителей, уехала в неизвестном направлении, письменно уведомив директора, что с неё хватит.

Закрывая дом от посторонних, я и подумать не мог, чем это может обернуться для бывших гриффиндорцев, однако результат мне понравился.

Орденцы, шокированные рассказом Ли, принялись выспрашивать подробности, гадать, что заставило Кети предать общее дело, и стало очевидно, что больше ничего интересного мы сегодня не узнаем. Радовало только одно: Дамблдор был уверен, что мы следили за Гриммо, но не догадывался, что и новый штаб Ордена прослушивается.

Вернувшись к остывшему ужину, я не мог не думать о словах Дамблдора. Лавина несчастий, обрушенная на головы Уизли — моя заслуга. Я лишил их репутации и последних средств к существованию, а также дома. Рудольфус Лестрейндж завершил мою месть, лишив Джинни магии, а Молли жизни. Имена членов рыжего семейства вычеркнуты из списка целей, их лица — перечёркнуты. Удовлетворён ли я? Пожалуй, да. Но ещё хотелось бы предстать перед ними и сообщить, кто всё это с ними сделал… Мысли о бездомных, опустившихся Уизли плавно перетекли к другому недостойному уважения существу — Винки. Эльфийка помогла мне не просто так, а за определённую плату. И, соглашаясь с её ценой, я не собирался отказываться от взятых на себя обязательств, но помимо нежелания брать на службу пьяницу, останавливал тот факт, что, если нам что-то понадобится в Хогвартсе — без Винки туда не пробраться.

Недовольно нахмурившись, поняв, что откладывать разговор с Винки и дальше нельзя, я нехотя собрался и аппарировал в Хогсмид: нужно было убедить эльфийку, что я не забыл о ней, и требуется лишь чуть-чуть подождать.

* * *

Утро вторника выдалось не по-осеннему солнечным. У меня были дела в маггловской части Лондона, так что сразу после завтрака я простился с Регулусом и вышел на крыльцо дома, откуда намеревался аппарировать. Мокрая и злая сова атаковала меня тотчас же, стоило мне переступить порог. Пронзительные вопли птицы оглушали, а её когти рвали не только куртку, но и кожу на руках, так что мне не оставалось ничего иного, как ретироваться. Слыша из-за двери явно нецензурное уханье, я гадал, кто мог бы прислать мне письмо. Друзья — рядом, враги — знают, что совиная почта до меня не доходит…

Наконец за дверью стало тихо, и я осмелился выглянуть наружу. На крыльце лежало письмо, сова исчезла. Оглядев улицу и не обнаружив наблюдателей, я поднял послание левитационными чарами и вернулся в столовую.

— Кто тебе пишет? — поинтересовался Регулус, не сдвинувшийся с места за недолгое время моего отсутствия.

— Понятия не имею, — искренне ответил я и наложил серию диагностических чар, которые должны были выявить любые следы магии на пергаменте. — Но вроде как не враги, — добавил я, когда чары развеялись, ничего не показав.

— Герб Гринготтса, — Рег вилкой указал на не замеченную мной печать. — На письме не может быть проклятий.

Заподозрить гоблинов в желании проклясть клиента было нельзя, так что на этот счёт я успокоился, но появился новый повод для волнения:

— И что им может быть нужно?.. — удивлённо протянул я, распечатывая послание.

«Уважаемый мистер Поттер!

Информируем Вас, что тринадцатого сентября текущего года некто, представившийся Альбусом Дамблдором, пытался получить доступ к Вашему сейфу.

В доступе было отказано.

С уважением, Сталогнёт».

— Ты в порядке? — взволнованно спросил Регулус, привстав со стула. — Ты побледнел…

— Нормально, — вяло отмахнулся я, садясь за стол и протягивая пергамент Регу, — просто удивился.

— Хм… Зачем директору доступ к твоему сейфу?

— Понятия не имею! — ответил я абсолютно искренне и задумался, параллельно накладывая заживляющие чары на расцарапанную ладонь, а потом и Репаро на куртку.

Рег не мешал, молча глядя на меня. В конце концов я принялся рассуждать вслух:

— Смотри, что у нас получается. Из подслушанных Кричером разговоров между Дамблдором и Грюмом нам известно, что Орден Феникса был создан задолго до появления на политической арене Волдеморта. Зачем? Мы ничего не знаем об истинных причинах создания этой организации. Но тот факт, что колдофото, что мне показывал твой брат под видом первоначального состава Ордена — явно не первый состав, настораживает. Почему Альбус скрыл, что Орден создан давно? Почему умолчал о его истинных целях? То есть в восьмидесятых директор просто воспользовался случаем для обновления состава и отправил на убой не своих соратников из уже сформированного и сплочённого отряда, а вчерашних студентов. Могло ли это произойти потому, что от первого состава ничего не осталось? Гипотетически да, но что-то мне не верится в такое. И снова тот же вопрос: зачем? Может, я скажу глупость, но зачем директор вообще вмешался? Он учил Тома семь лет, прекрасно видел, к чему всё идёт, но ничего не делал для предотвращения превращения своего ученика в тирана. Иными словами… Ему что, нужен был враг? Далее. На допросе под веритасерумом Сириус поведал о планах Альбуса касательно чистокровных родов: уничтожить и обобрать. Разумеется, это полный бред, но и у него должны быть причины.

Регулус внимательно слушал, что вдохновило меня на продолжение:

— Зачем Дамблдору было нужно, чтобы его же собственные марионетки считали его обычным вором? Незачем! То есть что-то натолкнуло того же Сириуса на эту мысль. Что? У меня только один ответ: Дамблдор действительно что-то у кого-то украл, и об этом стало известно. Поверить в такое простое объяснение, как жажда наживы, я не могу. Да и никто в здравом уме не сможет, это попросту нелогично. Мне часто приходилось беседовать с ним в его кабинете, и, пусть я был глупым наивным ребёнком, Альбус виделся эдаким бессребреником. Однако чистокровные семьи действительно вымирали десятилетиями, а Дамблдор действительно присваивал себе пусть не деньги, но доступ к ним…

— Он что-то искал в сейфах чистокровных родов?

— Именно! — я чуть не запрыгал от радости, что Регулус по-настоящему понимает направление моих мыслей. — В распоряжении Альбуса находилось имущество, по крайней мере, двух семей: Поттеров и Блэков — это точно. От сейфа Поттеров у него был ключ, к сейфу Блэков доступ открыл Сириус. Я, конечно, понятия не имею, какими суммами располагали мои предки, но гора золота в сейфе довольно внушительная, но зато артефактов нет вообще. А между тем ни для кого не секрет, что артефакторика — семейное занятие. Ты можешь поверить, что за всё время существования рода ни один из предков не счёл нужным сохранить ни одно своё изделие? Но вернёмся к деньгам. Состояние таких родов, как Блэки, оценивается в астрономическую сумму, добавь сюда остальные семьи, и мы получим запредельную цифру с множеством нулей. И при этом Дамблдор не мог пожертвовать двадцать тысяч галлеонов на вызволение Уизли из неприятностей? Это какая же должна быть жадность!

— Хочешь сказать, Альбуса не интересуют деньги?

— Может, и интересуют, — пожал я плечами, не собираясь утверждать то, о чём не имел понятия, — но он явно не обирает до нитки сейфы проигравших.

— Значит, нам нужно понять, что он ищет.

— Как?

Регулус смущённо развёл руками:

— Понятия не имею.

— Ловить на живца не получится, — после паузы протянул я. — С учётом моего полуголодного детства в обносках, я просто физически не смогу дать ему доступ к сейфу. А вдруг мы ошиблись, и он украдёт моё золото?

Рег рассмеялся.

— Я не предлагаю рисковать твоим наследством…

Внезапно меня осенило.

— Кстати, о нём, — медленно произнёс я и уставился на Регулуса большими глазами. — Как вышло, что мне достался сейф Поттеров, когда сами Поттеры не только были живы, но и имели ещё одного ребёнка?

— Два сейфа? — предположил тот.

— Скорее всего, — согласился я. — Но тогда выводы сикля гнутого не стоят — артефакты могли быть перенесены в этот второй сейф.

Жаль было отказываться от стройной теории, но без новой информации все мои выводы были не чем иным, как пустым сотрясанием воздуха. И всё же зачем Дамблдор пытался проникнуть в мой сейф? Уж не потому ли, что я мог получить доступ ко второму сейфу за то время, что мы не виделись?.. Или же всё ещё проще? Поттеры не были бедны, и заяви я о пустом сейфе или тем более о том, что меня вообще не водили в Гринготтс, это обязательно вызвало бы неудобные вопросы. Альбус ничем не рисковал, когда показывал мне набитый золотом сейф. По его плану я должен был погибнуть. Или во время очередной стычки с Томом, или попозже — во время нашего с ним противостояния, но погибнуть точно. И тогда всё, что у меня было, вернулось бы Поттерам — другим наследникам у меня взяться было неоткуда. А потратить много за годы учёбы я бы всё равно не смог: мало того, что ключ мне в руки не спешили давать, так ещё и я сам не был транжирой — после воспитания у Дурслей другого ждать было глупо.

За ужином я рассказал друзьям о письме из Гринготтса и кратко поведал о своих догадках. Оспаривать выводы они не стали, но и соглашаться не спешили. В конце концов, обсуждение так ни к чему и не привело — достоверных сведений у нас по-прежнему не было.

А утром стало не до того: «Ежедневный пророк» напечатал скандальную статью о Кингсли Бруствере.

Когда Эдриан подавился кофе, наши экземпляры газеты были ещё не развёрнуты, так что причины для столь бурной реакции мы не видели.

— Читайте! — пытаясь откашляться, приказал Нотт.

Мы все — даже обожающий спорить Северус, — поспешили открыть «Пророк»…

Если я и удивился, что Рита обошла вниманием смерть Шафика, теперь стало понятно, чем она была занята: собирала информацию о Кингсли. Пока мы ломали головы, с какой стороны подобраться к неизвестной девочке, имеющей компрометирующие Бруствера сведения, Рита действовала.

«Скандал в неблагородном семействе» — так называлась статья, и, надо признать, заголовок полностью отражал содержание.

«Молодой, но многообещающий аврор, не знакомый никому из «преступных элементов», был отправлен в Лютный переулок с заданием собрать информацию о незаконной торговле запрещёнными Министерством зельями. Втираясь в доверие к местным жителям, мистер Бруствер нарушил негласное правило, согласно которому запрещается заводить отношения с подозреваемыми и информаторами, и результатом стало рождение нежеланного ребёнка.

Можно ли обвинить юношу в возникших чувствах? Как известно, сердцу не прикажешь. Кингсли был молод, горяч… Но это единственное, что мы можем простить аврору Брустверу, потому что дальнейшее его поведение понимания не находит.

Став отцом очаровательной малышки Селены, первое, что сделал опасающийся за свою репутацию Бруствер — угрозами заставил её мать Марию покинуть родину. Бедной женщине пришлось бросить всё и с новорождённой на руках спасаться бегством, ища спасения на берегах далёкой Америки. Мария не хотела вредить отцу своего ребёнка, но нуждалась в помощи…

Письмо, отправленное с совой, раскрыло место её проживания (до Америки Мария не смогла добраться ввиду отсутствия средств). Воспользовавшись служебными полномочиями, мистер Бруствер отпустил арестованного оборотня, взамен потребовав «избавить его от проблем».

Мария выжила и даже смогла спасти дочь, но из-за непреложного обета, истребованного Бруствером, не могла даже пожаловаться на отца своего ребёнка и, в конце концов умерла в нищете. Маленькая Селена ничего этого не знала, когда осталась одна, но чуть подрастя, попыталась связаться с отцом. Продав нехитрый скарб, девочка переплыла Атлантику и отправилась в Министерство магии Великобритании за информацией. Представьте её удивление, когда выяснилось, что разыскиваемый отец — министр.

Если думаете, что сердце борца Света оттаяло при встрече с родной дочерью, дорогие читатели, вы глубоко заблуждаетесь. Мистер Бруствер даже не выслушал Селену — приказал посадить её в клетку, как животное, и снова забыл о её существовании.

Как смогла выяснить ваша покорная слуга, девочка больше года провела в камере предварительного заключения Министерства магии и была перевезена в другую тюрьму накануне выборов нового министра.

Что с ней стало — вот вопрос, который стоит задать мистеру Брустверу!»

Ниже были напечатаны обычные маггловские неподвижные фотографии симпатичной девочки, которые растрогали даже каменное сердце Снейпа.

— Вот ублюдок! — брезгливо откладывая газету, процедил он.

Мы единодушно закивали.

— Неудивительно, что Бруствер её прятал. Такой удар по репутации…

— Как Рите удалось нарыть всё это? — едва ли не с восхищением спросил Мальсибер. — Кто её источник?

— Завидуешь? — беззлобно усмехнулся Малфой.

Нотт даже не улыбнулся шуточной пикировке, серьёзно обдумывая какую-то мысль, и через пару секунд произнёс:

— Странно, что Скитер осмелилась опубликовать это.

— Почему?

Эдриан пожевал губу и пожал плечами:

— В нашем мире принято решать вопросы по-тихому. Это грязнокровки и такие, как Уизли — лёгкие мишени, не способные себя защитить. Все остальные могут не только жестоко отомстить за поруганную репутацию, но и отыграться на правнуках наглеца, посмевшего что-то сказать против тебя. Компромат — многоразовое оружие, и его публикация в «Пророке», скажем так, недальновидный поступок.

— А как же книга Скитер о Дамблдоре? Да и о Бастере она тоже много чего написала, — заметил Драко. — Или о мёртвых можно?

— Дамблдор не имел семьи, — напомнил Нотт. — А против Бастера ополчились все, ей ничто не угрожало. Но Бруствер…

— Постойте! — осенённый внезапной мыслью, воскликнул я. — Директор же был жив! Как он мог допустить эту публикацию?

В столовой повисла пауза. Об этом явно никто не задумывался ранее.

— А действительно: почему? И почему он не потребовал уничтожить книгу после своего триумфального возвращения в мир живых?

— Что-то слишком много вопросов, — недовольно констатировал Рей. — Что-то тут явно нечисто. Понять бы ещё, в каком направлении копать…